Дневник служанки, или как влюбить в себя Дракона 2

1

Я попала в тело самой бесправной служанки Запретного Города. Тут роскошь, богатство, могущественный король, властные принцы – и смерть на каждом шагу. Чтобы выжить и провести остаток своей жизни в сытости и спокойствии, я решила соблазнить самого слабого принца.

Вот только в первую же нашу ночь мой принц раскрыл свою истинную сущность – и стал сильнейшим драконом. Теперь ему нужны власть, трон – и я.

Первый том тут https://litnet.com/shrt/lKtq

– И что было дальше?

– Я услышала оглушительный треск и… какой-то рев. Одевшись, я выскочила на улицу вместе с остальными, но успела увидеть лишь точку в небе и огромную брешь в стенах дворца, ведущую в покои принца. Никогда не видела такого раньше. Стены были просто… разворочены, тут и там торчали осколки досок… Пугающее зрелище.

Я старалась придать голосу максимум честности. Сложно это было. Не потому, что надо было притворяться, а потому, что допрашивал меня никто иной, как Лис Ли Хон. Да-да, тот самый, что тогда замял дело о моем «утоплении». Слишком свежи были в моей памяти его маленькие хитрые глазки, тучная фигура и тонкий, пренебрежительный голос, которым он смешивал нас с землей.

– А вот одна служанка утверждает, что тебя не было в спальнях, когда произошло это происшествие.

Соль Ми. Голову даю на отсечение, это моя ревнивая Светильница!

– Ах, господин Хон, видите ли, – я опустила глаза долу, выражая высшую степень смущения, – дело в том, что… У меня ослаб желудок. Должно быть, в тот вечер я съела что-то не то, потому что потом…

Я замолчала, якобы жутко расстроенная из-за того, что мне приходится делиться с ним такими деликатными подробностями. Уверена, он уже знает, что Тетива в тот вечер тоже обжимался с ночным горшком, поэтому теперь решит, что мы оба отравились одним и тем же продуктом.

– Что ж, – произнес Лис Ли Хон, – о том, что произошло в стенах дворца – никому ни слова. Если наружу просочится хоть единая весть…

Как удачно, что я смотрю вниз – так не видно мою усмешку. Никому ни слова, говоришь? Если наружу просочится хоть единая весть? Ау, раскрой глаза! Неужели ты думаешь, что в городе не заметили, как из Запретного Города по небу несется летающий дом с крыльями? Что никто не слышал этот рев и не видел парящего в небосклоне дракона? Ну вот серьезно?

Тем не менее, я мелко-мелко закивала. Якобы напуганная и впечатленная. Должно быть, Дознаватель Хон поверил, потому что велел:

– Иди. Позови сюда следующую.

Попрощавшись, я покинула стены кабинета Дознавателя, кивнула на двери стоящей рядом Мён Сук и пошла в сторону «Дворца цветущей добродетели», быстро выкинув допрос из головы. В конце концов, это был уже второй допрос за последнее время.

С момента исчезновения Сын Вона прошло уже три дня. В ту ночь, стоило мне только юркнуть в спальни служанок, как огромный дракон, разворотив стены собственного дворца и издав еще один ужасающий рев, от которого у меня подломились колени, взмыл в воздух и скрылся в неизвестном направлении. Люди, отправленные королем во все стороны, доложили, что в последний раз дракона видели жители окраинных деревень. Они указали, что дальше дракон двинулся в горы, разделяющие две страны – и с тех пор о нем не было ни слуху, ни духу.

Не знаю, что насчет города и всей страны, но жители Запретного Города разделились на два фронта: одни бездумно радовались воскрешению мифического существа, потому что тот сулил величие и неслыханную мощь стране, ослабленную неумелым и нерешительным правлением текущего короля, – а другие тревожились, потому что появление дракона сулило огромные, и чаще всего кровавые перемены.

«Дворец цветущей добродетели» стал местом беспрестанного паломничества. Кого только я не видела там в эти дни! Приходили король, королева, вдовствующая королева, принцы, принцессы, министры – а когда иссяк поток знати, стали приходить любопытствующие слуги и евнухи. Все они изучали оставленный на стене разлом, и сложно было сказать, о чем они думали в тот момент. Но одно было несомненно: более всех напряглись Третий и Наследный принцы, и я их понимала: дракон – это несокрушимая мощь и сильнейший союзник из всех возможных. Привлечь его на сторону, значит, заполучить трон. И если раньше придерживающийся нейтралитета Тринадцатый принц не интересовал ни одного из братьев, то сейчас, – я была в том уверена, – он станет их мишенью номер один.

И это бесило меня неимоверно, потому что еще три дня назад я самоуверенно считала, что Тринадцатый принц принадлежит мне весь с потрохами.

В общем, я негодовала. Один день! Что Сын Вону стоило повременить один день, объявить меня своей наложницей, – может, даже провести церемонию, – а потом уже направлять свои крылья и когти в непролазные дебри?! И вообще, обязательно надо было превращаться в дракона?! Ведь все шло так замечательно и в кои-то веки по плану! Столько было брошено на него трудов и усилий, столько нервов потрачено – и все ради чего? Чтобы, получив запретный женский плод, он натурально отправился на небеса?

Таким образом, я была крайне недовольна Сын Воном и его выходкой. И ярко и красочно представляла себе, как непременно выскажу ему все, что о нем думаю. Прекрасно понимая, как это глупо.

Да, я ёрничаю. Да, фыркаю и психую. Да, проклинаю Тринадцатого принца последними словами. Мечу громы и молнии. Топчу ногами и рычу. А знаете почему? Потому что так проще. Так можно отвлечься и направить все свои помыслы на злость и не думать о том, что мне ужасно, ужасно страшно.

2

Еще раз сверив взглядом небо – вдруг оно рухнет на мои хрупкие плечи? – я решила заглянуть в лечебницу Врачевательницы На Ын. Благо, все равно почти по пути.

– Доброе утро, Сунджа! – громко поздоровалась я, входя в лечебницу и погружаясь в приятный, чуть горьковатый запах трав и лекарств.

Тролль Но Мин, поедающая в этот момент свой обед, подавилась и закашлялась. Сунджа, поджав губы, похлопала ее по спине и сказала мне строго:

– Что ты тут делаешь? Я думала, вас сегодня должны допрашивать.

– А я как раз с допроса, – я села на «свою» кровать, – решила заскочить к вам перед тем, как вернуться во дворец.

– Хорошо, – сказала Ласточка и бросила еще один неприязненный взгляд на Тролля, – я передам Чжун Сук, что ты заходила.

Я едва сдержала улыбку. После того, как Сунджа узнала, кого я привела к ней в тот день, она разрывалась между состраданием к пациенту и негодованием к нему же, ведь она прекрасно помнила, что утопить меня пытался никто иной, как Тролль. Поэтому, считая, что мне неприятно оставаться с Но Мин наедине, Ласточка по-своему пыталась выпроводить меня скорее прочь, не подозревая, что я больше не испытываю к Но Мин ни злости, ни ненависти, ни тем более страха.

Ведь как можно испытывать негатив к человеку, чью жизнь ты спас?

– Сунджа, – сказала я, – ты не могла бы оставить меня с Но Мин наедине? Мне нужно с ней поговорить.

Сунджа бросила обеспокоенный взгляд на меня, на Тролля, снова на меня.

– Все в порядке, – улыбнулась я, – не переживай.

Она поджала губы. Сделала шаг в сторону кабинета. Затем остановилась и объявила громко, обращаясь словно бы ко мне:

– Я буду тут. И со мной еще лекарь На Ын. Если что-то понадобится, кричи.

Я кивнула, пряча улыбку. Какая же она всё-таки славная!

Ласточка ушла, оставив меня с Троллем. Моя улыбка ушла вместе с ней, и когда я повернулась к Но Мин, на моем лице было самое ледяное выражение из всех возможных. Однако, не успела я открыть и рта, как произошло что-то, от чего я и вовсе потеряла дар речи.

Но Мин рухнула передо мной на колени.

– Су Мин, – воскликнула она, тычась лбом в пол, – прости меня!

Я моргнула. Потом еще раз, ибо не придумала ничего лучше.

– Ты спасла мне жизнь, – торжественно возвестила Тролль, – и теперь я твоя должница. Су Мин, я... Буду служить тебе!

Я, конечно, собиралась спросить с нее за спасение жизни – но я и подумать не могла, что она с готовностью бросится мне служить. Забегая вперед, я скажу, что она действительно это сделала. Служила мне верно и преданно до самой своей смерти, – так, как не все слуги служат своему королю. Но в тот момент я не была уверена в ее искренности, поэтому, проглотив первое изумление, я потребовала от нее доказательств:

– Откуда мне знать, что ты не врешь?

Она замолчала. В ее маленьких узких глазах плескалась растерянность. Секунду спустя она просияла и воскликнула:

– Госпожа Кук Су! Она в тайных отношениях с господином Хоном!

– Господином Хоном? Каким господином Хо… Дознавателем? Надзирательница Кук Су встречается с Дознавателем Хоном?!

Тролль Но Мин закивала.

– Он же евнух! – все еще не верила я.

– Я видела их вместе, – сказала Но Мин, – после отбоя.

Я скривилась. Фу, должно быть, это было то еще зрелище!

Что ж, теперь некоторые вещи предстали передо мной с другой стороны. То, как быстро Лис Ли Хон замял дело с утоплением… И та ночь, когда я якобы отравилась: Надзирательница Кук Су явилась ко мне при полном параде. Как знать, может, ее выдернули как раз со свидания?

– Что ж, ладно, – сказала я, – я приму эту информацию о Надзирательнице Кук Су как залог твоей верности.

Но Мин радостно кивнула. И вдруг улыбнулась. Впервые я видела, чтобы она улыбалась. Не сказать, чтобы улыбка сильно ее красила, но она определенно была лучше ее извечно наглого выражения лица.

– Я не забуду твоей доброты! – заверила она пылко.

И вновь приложилась лбом о пол. Я поморщилась:

– Прекрати. Если вдруг кто увидит, как ты бьешь мне поклоны, у нас обеих возникнут неприятности. Решат еще, что я возомнила себя королевой и посягаю на ее слуг. Вот еще что… Если мне понадобится твоя помощь, я дам тебе знать. А пока… Выздоравливай.

Тролль просияла. Мне в голову пришла мысль, как мало человеку нужно для счастья. Махнув ей ручкой, я уж было собралась покинуть лечебницу, как вдруг она снова меня окликнула:

– Су Мин! Твое платье!

Я обернулась. И, судя по ее обескураженному и виноватому выражению лица, речь могла идти только об одном платье.

– Забудь, – я махнула рукой, – оно мне не сдалось. Можешь оставить его себе. Но впредь больше не воруй, тем более у принцев.

– Но я не воровала у принцев!

– А как же платок?

– Я его не брала.

Ох, как интересно… Если Тролль не брала платок, значит, его ей подбросили. И единственным, кому это принесло бы выгоду, был…

Седьмой принц.

По моей спине пробежали мурашки. Су Мин, ты меня поражаешь… С каким же чудовищем в облике человека ты связалась до того, как попала в это гиблое место? Уф, как хорошо, что я дала ему от ворот поворот, надеюсь, он не доставит мне проблем в будущем – у меня и текущих хватает.

– Ладно, – запоздало ответила я Но Мин, – я пошла. Сунджа, пока!

Ласточка выскочила из кабинета в тот же миг, будто только и ждала моего сигнала. Поняв, что у нас все хорошо и я действительно ухожу целая и невредимая, она облегченно выдохнула и взяла себя в руки:

– Пока, Су Мин!

Я помахала им обеим и, наконец, покинула владения Врачевательницы На Ын.

3

– Ты долго.

Не успела я переступить порог «Дворца цветущей добродетели», как меня встретила Цербер Хван.

Удача это мое все.

– Я только что с допроса, – смиренно откликнулась я.

– Ступай во дворец в покои Его Высочества, мастерам нужна помощь.

Я кивнула. Уже на следующий день после сокрушительного исчезновения Сын Вона строители начали восстанавливать дворец. Снесли всю стену и часть крыши, установив на их место подпорки. Евнухи пилили снятые доски и бревна, а мы складывали получившиеся дрова в телеги и тачки, и уже другие евнухи вывозили весь этот строительный мусор за пределы Запретного Города, чтобы сжечь. Работы шли с рассвета и до заката, но даже мне, далекой от архитектуры, было совершенно очевидно, что для восстановления дворца понадобятся недели, если не месяцы работы.

Я зашла во дворец. По памяти прошла прямо, свернула направо. Здесь, за этой дверью, библиотека, в которой мы с Сын Воном поцеловались. Теперь прямо и налево. А вот и его спальня. Тут я подарила ему себя, а он… улетел.

Сделав глубокий вдох, я переступила порог спальни Тринадцатого принца. Вон там Соль Ми. Расстроенная Светильница собирала щепу в ящичек. Вон там Йе Хи. Цапелька аккуратно протирала влажной тканью стены, чтобы пыль не мешала строителям дышать. Тут – другие служанки из нашего двора. Чуть дальше – служанки из других дворов, отправленные принцами в помощь. У стены возились евнухи. Тетива Ён Джун тщательно следил за работой. Вообще, с тех пор, как Сын Вон исчез, Тетива выглядел потерянным, как брошенный щенок, и даже порой забывал одарить меня своим фирменным «я-вижу-тебя-насквозь» взглядом, – но делал свою работу все так же упорно и аккуратно. Поджав губы, я присоединилась к работающим.

– Расскажи мне про драконов, – попросила я Цапельку перед сном.

И Цапелька покорно, не акцентируя внимания на том, что рассказывала мне об этом за последние три дня вот уже три раза, начинает рассказ:

– До Его Высочества Сын Вона в династии Токко было два дракона. Первым был Его Величество Юнг Нам. Он объединил тогда разрозненные четыре кочевых племени и основал единое государство Кёнсу, став первым королем династии Токко. Основав единое государство, он покорил еще семь племен, и все они стали его подданными. Его Величество Юнг Нам умер, оставив после себя величайшее наследие. Его сын, король Токко Дэ Джун, правил мудро и преумножил величие государства Кёнсу. Но такая цветущая и богатая страна не могла не привлекать внимание соседних государств, и две с половиной сотни лет спустя на Кёнсу напали. Захватчикам удалось проникнуть в столицу и утопить ее в крови. Королевскую семью нашли и казнили, но, к счастью, беременной королеве удалось сбежать. Находясь в бегах, она дала жизнь сыну, Его Величеству Ха Суну, второму дракону династии Токко. Когда ему исполнилось пятнадцать лет, он собрал армию и выступил против захватчиков, государств Санна и Собон. Отбросив их далеко на восток, он даровал своему народу покой и свободу, а заодно основал Запретный Город, чтобы в будущем королевскую семью нельзя было застать врасплох. С тех пор прошло четыреста шестьдесят лет. Драконы остались в памяти людей как вестники перемен к лучшему, но…

Но вестники кровавые. На этом моменте я всегда закрывала глаза и костерила третьего дракона на чем свет стоит.

На следующий день во «Дворце цветущей благодетели» появился еще один неожиданный гость. Одетый всего в два слоя одежды, он просто прошел мимо евнухов, зашел во внутренний двор и остановился в самом его центре, по виду – крестьянин, по повадкам и осанке – янбан, не меньше. Едва я открыла рот, чтобы его приветствовать – жизнь в Запретном Городе приучила меня ко всяким вывертам, – как со стороны кухни раздалось:

– Ваше Высочество!

Обернувшись в ту сторону, я стала свидетелем небывалого зрелища: бомо сангун неслась к неожиданному гостю со скоростью и выражением лица, мало ассоциирующимися с достоинством и степенностью почтенной дамы. Боясь привлекать к себе лишнее внимание, я спешно сделала шаг в сторону и навострила глаза и уши:

– Бомо сангун! – мягко сказал гость. – Нянюшка!

– Ваше Высочество! – сказала Цербер. – Вы вернулись!

И тут меня торкнуло. Я вспомнила, где видело его лицо раньше: на бумаге, когда готовилась к экзамену. Да, это несомненно он – свободолюбивый Восьмой принц, Токко Сон Хо, родной брат Сын Вона, добровольно выбравший путь служения народу.

– Ты совсем не изменилась, нянюшка, – сказал Восьмой принц с улыбкой, – хотя с нашей последней встречи прошло не меньше четырех лет.

– Ах, Ваше Высочество, – бомо сангун зарделась как девочка, – а вы все так же смущаете свою бедную няню!

Если бы моя челюсть могла пасть еще ниже, она бы это сделала.

– Я приехал сюда сразу, как узнал, – Восьмой принц стал серьезным, – по городу ходят разные слухи, один вяще другого, и несясь сюда, я молился, чтобы ни один из них не оказался правдой.

Я бы подслушала еще больше, но в этот момент Цербер меня заметила. Глаза ее сузились, губы сложились в привычную сухую тонкую линию, и я резко вспомнила, что еще не чистила ночные горшки.

Восьмой принц остановился во «Дворце цветущей добродетели».

Так прошло две недели. Мы восстанавливали дворец, ощипывали уток, проводили инвентаризацию, чистили серебро, проверяли печи, очищали пруды, подметали двор. А принца все не было. Всеобщее возбуждение сменилось сначала удивлением, а затем и вовсе недоумением. Мало-помалу жизнь возвращалась в свое русло. Мы все реже и реже проверяли, не рухнуло ли небо. Прошло еще две недели. А потом еще. И еще. Лето сменилось осенью. Однажды утром, выйдя во двор, я увидела, что вода в горшках покрыта тонким слоем льда.

А на следующий день случилось это.

Дракон вернулся.

Азиатская моя банда, не жалеем лайки и комментарии!)))

4

Ревнивица Соль первая заметила что-то и оповестила нас об этом легким вскриком. В тот же момент раздался удар гонга. Мое сердце трепыхнулось, будто бабочка, когда, задрав голову, я увидела в небе темную точку, стремительно приближающуюся к Запретному Городу.

– Тринадцатый принц! – трубно возвестил глашатай. – Его Высочество Сын Вон!

Точка приближалась. Из кухни, бросив готовку, выбежала бомо сангун и с тревогой устремила глаза в небо. Девицы, занятые своими делами, все до единой побросали работу. Из «Дворца цветущей добродетели» выскочил Восьмой принц. Полагаю, в этот момент за приближением Тринадцатого принца наблюдали не менее десятка тысяч глаз жителей Запретного Города – но я первая поняла, что летит он не к себе, а на площадь перед Тронным залом.

Подхватив юбки, я, опережая собственный голос разума, понеслась туда же. Мне нужно было всенепременно увериться, что у Сын Вона все в порядке, а уверившись, повыдирать ему парочку крыльев в отместку за нарушение всех моих планов и замыслов. Однако, к моему нескрываемому удивлению, бежала я не одна. Со всех дворцов, закоулков и переулков выскакивали принцы, принцессы, служанки и евнухи и спешили туда же. Не буду утверждать, что во всеобщей суматохе я случайно не оттоптала высочайшие ноги, но эффект толпы оставил мою маленькую оплошность безнаказанной. В любом случае, к главной площади я прибежала ровно за пять секунд до того, как на нее приземлился огромный дракон.

Увидев его полностью, я даже на мгновение опешила. В памяти моей он оставался большим, но сейчас, увидев его истинные размеры, не сжатые тесными стенами, я почувствовала благоговейный трепет и страх. Наверное, поэтому стражники, охраняющие площадь, Тронный зал и вышедшего встретить сына короля, испуганно и настороженно схватились за мечи.

Когда поднятый им ветер улегся, дракон величественно вскинул голову и сложил крылья. В следующее мгновение его окутало сияние, полностью скрывшее его фигуру. По толпе прокатился благоговейный трепет. Когда сияние померкло, на месте дракона остался Сын Вон.

И в то же время будто бы не он.

Я была слишком далеко от него и не видела его лица – но я могла судить по его спине и по его манере держаться. С одной стороны, этот Сын Вон был похож на того Сын Вона, которого я знала. Его разворот плеч, его манера держать руки за спиной, его величественная осанка. Но если раньше это производило благодушное и теплое впечатление, то сейчас в его движениях таилась…

Сила. Плохо скрываемая, огромная и так и просящая вырваться на волю. Каждый мимолетный поворот головы, каждый движение, каждый малюсенький миллиметр движения… Все это теперь как будто принадлежало не ему, а зверю…

Моя безобидная, прекрасная овечка вдруг превратилась в опасного хищника.

Я смотрела на него во все глаза. Как тогда, во время празднования дня рождения любимой жены короля, когда я впервые пришла посмотреть на Тринадцатого принца. История повторялась. Я снова смотрела на него издалека, из толпы, ограждающей королевскую семью от простых смертных, и чувствовала, как мой мягкий, добрый, нежный принц ускользает из моей хватки как просачивающийся сквозь пальцы песок.

И тут, словно бы услышав мои мысли, Сын Вон обернулся. Но если в тот раз он так и не нашел меня взглядом, то в этот раз он безошибочно выделил меня из всей массы людей, что сейчас наблюдали за ним с безопасного расстояния. Ахнула не только я – но и все, кто стоял рядом, ибо даже с такого расстояния глаза Сын Вона отливали огнем.

– Да здравствует Третий Дракон! – вдруг раздалось жиденькое в толпе.

Мы приободрились. К жиденькому голосу добавился еще один, затем еще, а затем толпа уже скандировала хором. На всякий случай я тоже присоединилась. Кто знает, помнит ли Сын Вон то, что нас с ним связывало – и как будет относиться ко мне теперь. На всякий случай не помешает заверить его в моей преданности.

– Его Величество король Токко Юн Джи! – звучно возвестил евнух.

Скандирование прекратилось. Король выступил вперед. Сын Вон мягко ступал ему навстречу. Затаив дыхание, мы все наблюдали за его плавной, хищной, такой несвойственной ему походкой – и ожидали воссоединения отца с сыном. Когда между королем и Тринадцатым принцем осталась пара метров, Третий Дракон остановился. А затем склонил голову и мягко произнес:

– Ваше Величество.

– Сын мой! – сказал король. Глаза его бегали по лицу сына. То ли пытался что-то прочесть на прекрасном безмятежном лице, то ли просто соскучился – кто его знает. Но когда открыл рот, выглядел донельзя довольным и даже растроганным. – Сын мой, ты вернулся!

И, сделав шаг вперед под настороженными взглядами своих жены и приближенных наложниц, обнял Тринадцатого принца. В ответ тот слегка сжал руками спину отца и легко улыбнулся. Отстранившись, король зычно возвестил:

– Жители Запретного Города! Мои подданные! Тринадцатый принц вернулся! Теперь, когда с нами дракон, Кёнсу вернет себе былую мощь и силу! Я объявляю праздник! Через три дня мы будем отмечать возвращение моего сына! Да здравствует Третий Дракон!

– Да здравствует Третий Дракон! – с готовностью подхватили слуги.

Издали я наблюдала, как Тринадцатого принца уже обступают его братья и сестры, закрывая того от моих глазах. Скрипнув от негодования зубами, я развернулась и, не стесняясь, принялась локтями пробивать себе дорогу во «Дворец цветущей благодетели».

5

– Поторапливайтесь, девушки, работайте же скорее! Вода сама себя не нагреет и не принесет, а покои сами собой не уберутся!

Мысленно я пожелала Церберу наилучших благ, физически продолжая таскать бесконечные ведра. С тех пор, как стало известно, что ее излюбленный принц вернулся целым и невредимым, в бомо сангун словно бес вселился. Она носилась по дворцу и внутреннему двору как угорелая, – ладно, преувеличиваю, не угорелая, но близкая к возбужденному состоянию, – и без конца раздавала слугам приказы.

Покои принца еще были в ремонте, поэтому о том, чтобы он вернулся в них, и речи не шло. Временно его решили поселить в самих больших гостевых покоях. В приказах Цербера убрать эти самые покои не было ровно никакого смысла: их итак убирали дважды в день в ожидании его возращения, но какой идиот рискнул бы сказать ей это в лицо?

На кухне царил легкий хаос. Пироженка Се А, подгоняемая бомо сангун, лихорадочно выкладывала на тарелки печенье, Хохотушка Ли Нá спешно сервировала столик, Несмеяна Джум Сук доделывала соус, я, давясь слюной на десятки маленьких блюдец, зачерпывала из котла горячую воду и, стараясь не обжечься, таскала ее ведрами в маленькую ванную комнатку при покоях Сын Вона, чтобы тот мог омыть свое драгоценное тело перед сном.

Стоит ли говорить о том, что при всех наших физических затратах нас элементарно забыли покормить?

Когда я в шестой раз выруливала с полными ведрами в ванную комнатку, мне навстречу попался Восьмой принц. Трудновато кланяться с такой поклажей, а изображать смирение на голодный желудок еще сложнее, поэтому я собиралась ограничиться вежливым кивком и, прыская ядом, пойти себе дальше, как вдруг произошло непредвиденное: Восьмой принц ступил ко мне и перехватил у меня оба ведра со словами:

– Я помогу. Это ведь в комнату для омовения?

Я деревянно кивнула, забыв и присесть, и поклониться, и даже сказать «спасибо». Правда, когда Восьмой принц развернулся и сделал пару шагов от меня прочь, я сообразила и рванула за ним следом.

– Ваше Высочество! – и вцепилась в ведра, расплескав из них воду. – Благодарю, но вам не пристало это делать!

– Мне не составит труда тебе помочь, – вежливо отозвался тот, – тем более, что это для моего дорогого младшего брата. Я бы тоже хотел для него что-то сделать.

– Вы и сделаете, – заверила я, продолжая тянуть ведра на себя и опасливо оглядываясь назад, – усладите его уши добрыми речами, к примеру, когда встретитесь, и нальете ему ароматного чая. А это – моя работа. Прошу прощения за дерзость.

– Почему бы тебе просто не позволить мне помочь? – удивился тот.

Тут стоит пояснить, почему я позволила себе легкую фривольность в общении с Восьмым принцем. Тот занял свои бывшие покои во «Дворце цветущей благодетели» уже несколько недель назад, и за это время я уже успела составить о нем свое впечатление. Восьмой принц не просто отличался от остальных своих братьев, он отличался даже от Тринадцатого принца. Ходил в простых одеждах, ввергая всех вокруг в состояние шока; первый раз даже пытался поужинать вместе со слугами (пока Цербер, переживая за его репутацию, не сказала ему, что смущенные слуги скорее лягут голодными, чем рискнут открыть рот рядом со столь высокой особой и что-либо съесть из одного с ним стола); и помогал мастерам восстанавливать дворец. В общем, славный он был человек. Хороший, добрый и открытый.

А вот бомо сангун славным человеком не была. И вполне могла отгрызть мне голову, если бы увидела, что ее бесценный воспитанник вместо меня таскает воду для купания.

– Люблю работать, – неубедительно улыбнулась я. И таки выдернула ведра из рук принца, умудрившись даже не коснуться его кожи. – Хлебом не корми, дай… ведра потаскать. Ваше Высочество.

Поклонившись и оставив его недоуменно смотреть мне вслед, я, кротко возрадовавшись, быстро понесла воду дальше. Как мало, оказывается, надо служанке для счастья: всего лишь, чтобы всякие принцы не пытались отобрать у них работу!

Когда с горячей водой было окончено, и хамджибак[Г1] был наполнен наполовину, настал черед холодной воды. И тут, к сожалению, случилась неприятность: на моей руке порвалась мозоль. Как раз там, где ручки деревянного ведра натирали кожу. Я, уже привыкшая к этой боли, стиснула зубы. В бытность мою прачкой, я отбивала себе руки колотушкой до кровавых мозолей, а потом тихонько скулила по ночам. Но с тех пор прошло почти полгода. Я только недавно свела лечебными мазями Врачевательницы На Ын свои огрубевшие наросты на ладонях, и радовалась гладенькой коже как ребенок. Недолго, как оказалось, ибо двадцать ходок с ведрами вернули все на круги своя. А ведь еще надо натаскать столько же холодной воды из ручья!

Проклиная свою судьбу на чем свет стоит и, тоскуя при мысли о том, что сложись все иначе, это мне бы сейчас таскали воду, я наспех перемотала руки чистой тряпицей, которую всегда ношу с собой на всякий случай, и пошла к ручью. Тут дело пошло веселее, потому что бомо сангун, видимо, вспомнив, что ванной занимаюсь я одна, спохватилась и отправила мне на помощь парочку евнухов, которые перетаскали воду как нечего делать.

– Это последний заход, – крикнул мне один, указывая на мои ведра и проходя со своими, – больше не нужно.

– Хорошо.

Когда евнух исчез, меня вдруг накрыло: ведь Сын Вон уже наверняка вернулся во дворец и сейчас находится там. С гулко трепещущим сердцем я невольно ускорилась – но, как оказалось, зря. Цербер высиживала на кухне и бросала взгляд на входные ворота, стража стояла, заметно вытянувшись от напряжения. Ясно, хозяин еще не вернулся. Я перехватила ручки поудобней и двинулась к своему пункту назначения.

[Г1]Деревянное подобие современной ванны

Дорогие читатели, скажите, нужен ли визуал? По тексту будут встречаться разные азиатские особенности быта, которые довольно тяжело описать так, чтобы не пострадала живость текста. К примеру, тот же самый хамджибак. И еще некоторые вещи, которые будут в романе дальше. В общем, голосуем "за" или "против" визуала (не каждую проду, конечно)

6

В комнате для омовения было тепло: от горячей воды поднимался густой пар. После холодной улицы меня разморило. Я блаженно перелила последние ведра в уже почти полный чан для холодной воды, устало выпрямилась, потерла свою ноющую поясницу и решила посидеть тут хотя бы пять минуточек: стоит мне вернуться на кухню, как бомо сангун непременно придумает мне новое занятие.

А здесь так тихо и спокойно…

– Су Мин!

– Я не сплю!

На лице Цапельки облегчение. Кажется, мое исчезновение заставило ее поволноваться. Впрочем, она быстро взяла себя в руки. Как и всегда.

– Госпожа Хван велела нам ложиться.

– Почему? – я потерла сонные глаза. – Сын Вон уже вернулся?

– Нет. Отправил с евнухом сообщение, чтобы сегодня его тут не ждали. Он… на всю ночь останется во «Дворце солнца, луны и звезд».

Сон как рукой сняло. «Дворец солнца, луны и звезд» – это главный дворец Запретного города. Именно там живет и властвует король. И то, что Сын Вон останется там не просто на день, но на всю ночь…

– Король выделил его, – тихо сказала я Йе Хи, – раньше не обращал на него внимания, а теперь выделил среди всех своих сыновей, ведь так?

Вместо ответа Цапелька тихо вздохнула и присела рядом:

– Теперь уже ничего не будет как прежде. С тех пор, как Сын Вон стал драконом… Его ждет другая судьба. Не та, на которую ты рассчитывала.

Я угрюмо молчала. Об этом я знала и так. Просто отгоняла эти мысли прочь, не в силах смириться с поражением и еще надеясь на чудо.

– Что теперь? – спросила меня Цапелька. – Попытаешься снова его…

– Нет, – мотаю головой, – нет. Сейчас Сын Вон – самый опасный человек во всем Запретном городе. Рядом с ним теперь все время будет что-то происходить, а я… Выбрала его как раз потому, что думала, что с ним мне будет спокойнее всего. Знаешь, пока его не было, я еще на что-то надеялась… Но теперь он вернулся, и останется в главном дворце на всю ночь, а завтра Третий и Наследный принцы начнут рвать его на части. Заплетутся интриги, пострадают невинные люди, а земля под нашими ногами будет шататься так, что станет очень сложно устоять и сохранить свою жизнь.

Я задумчиво задрала голову и посмотрела на потолок.

– Нет. Все кончено. Теперь Сын Вон будет вершить великие дела, и нам с ним станет совсем не по пути. Нужно искать другой спокойный берег.

На миг меня кольнуло сожаление. Хотя, кого я обманываю? Это было больше, чем просто сожаление. Слишком похоже на разбитое сердце. Но если не думать об этом, то становится немного легче.

– Другой спокойный берег? – задумчиво повторила Цапелька. И вдруг добавила, – Есть один.

Я бросила на нее рассеянный взгляд:

– Кто?

Вместо ответа она просто кивнула куда-то вглубь дворца.

– Восьмой принц? – я округлила глаза. – Он же тюфяк!

Цапелька снова кивнула. Я вздохнула:

– Не хочу пока что думать об этом. Дай мне немного времени, чтобы успокоиться, прийти в себя и оценить ситуацию. А потом я придумаю новый план.

Мы тихо вернулись в спальни служанок. Вопреки ожиданиям, я провалилась в сон с головой, а проснулась от острого чувства голода. С трудом дождавшись подъема, я первая побежала на завтрак.

Бомо сангун выглядела нетерпеливой и продолжала нести свой пост у кухни. Восьмой принц, вопреки моим ожиданиям, остался во «Дворце цветущей благодетели».

– Почему он тут? – шепнула я Цапельке, отряхиваясь от угля. – Я думала, он поспешит к брату в главный дворец.

– Думаю, – ответила Йе Хи, – что король почтил Тринадцатого принца аудиенцией с глазу на глаз. Вряд ли туда пустят хоть кого-то еще.

– Даже Третьего или Наследного принца? – удивилась я.

В ответ Цапелька бросила на меня обжигающий взгляд.

– Что, – я принялась защищаться, – мы далеко от остальных, нас никто не слышит. Но… как ты думаешь, почему эта аудиенция длится так долго?

Прежде, чем ответить, Йе Хи немного помолчала.

– Потому что король знакомится со своим сыном.

Я молча моргнула, а потом прыснула:

– Знакомится с сыном? Ты шутишь?

Но моя верная союзница была серьезна. Мой смех завял на корню.

– У короля много детей, – пояснила Цапелька, – и много забот. У него нет времени узнавать каждого своего ребенка отдельно. Больше всего он проводит время с Наследным принцем, затем с Третьим, затем с Шестой принцессой. Их он знает лучше всех. Вернее… в той степени, в которой они ему это позволяют. Что же касается остальных детей… То король едва ли знает их увлечения, помыслы, стремленья и желания. Поэтому ничего удивительного в том, что как только на арене появился дракон, Его Величество так им заинтересовался.

Вот оно что… Все у этих королей не как у людей. Я молча принялась возиться с углем дальше.

В этот день принц снова не вернулся. Мы вновь натаскали воды, чтобы на всякий случай ванна была готова к его возвращению. Я обработала руку мазью и, как и вчера, задумчиво присела у хамджибака, опустив в воду кончики пальцев. Было уже поздно. За окном вовсю светила луна. Я понимала, что, возможно, огребу от бомо сангун за нарушение правил, но не могла заставить себя сдвинуться с места. На улице с каждым днем становилось все холоднее и холоднее, а здесь было так тепло… Мысли мои вновь устремились к зыбкому будущему, поэтому когда в парах горячей воды внезапно возникла человеческая фигура, я от испуга подскочила так, что опрокинула табурет:

– С-сын Вон!

– Чш-ш-ш, – мягко сказал хищник, – не разбуди остальных.

Я смотрела на Сын Вона во все глаза. Фигура его, полускрытая парами горячего воздуха, казалась мистической и немного зловещей. Почему зловещей? Потому что даже сквозь пары воды его глаза сияли как две звезды. Поправка. Как два солнца, которых пожирает собственное пламя. Я смотрела, как эти солнца приближались ко мне, и не в силах была отвести от них собственных глаз: мое тело будто замерло против воли, я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, лишь беспомощно наблюдала, как огонь приближается ко мне все ближе и ближе.