Дневник служанки, или как влюбить в себя Дракона

1

Аннотация

Я попала в тело самой бесправной служанки Запретного Города. Тут роскошь, богатство, могущественный король, властные принцы – и смерть на каждом шагу. Чтобы выжить и провести остаток своей жизни в сытости и спокойствии, я решила соблазнить самого слабого принца.

Вот только в первую же нашу ночь мой принц раскрыл свою истинную сущность – и стал сильнейшим драконом. Теперь ему нужны власть, трон – и я.

Уважаемые читатели! Это первый том из трех!

Быть служанкой в Запретном Городе чертовски сложно.

Особенно, если ты попаданка. Особенно, если у тебя хилое, неподходящее для работы тело. Особенно, если ты служанка последнего, девятого уровня.

Я собрала полное комбо. Не рожденная в этом мире изначально, я прибыла сюда со старой, доброй, благополучной матушки Земли. С той, где есть центральное отопление и канализация. С той, где ты жмешь кнопку, и автомат готовит тебе кофе. С той, где ты делаешь звонок – и еду тебе доставляют прямо на дом. С той, где ты оставляешь заявку – и мастер чинит тебе всё, что угодно.

Поэтому однажды, открыв глаза в новом мире и уткнувшись взглядом в незнакомый деревянный полог, я, мягко говоря, удивилась. Впрочем, стоит отметить, что сосуд для души мне досталось красивый – тело третьей дочери второй наложницы какого-то министра. Невезучая девушка, судя по всему, тихо померла ночью от непосильного физического труда, оставив мне, захватчице, свою невесёлую жизнь. Помимо неё, кстати, на последнем издыхании пребывала ещё одна девица из последней партии служанок: тощая, бледная, нескладная, шатающаяся от усталости и дрожащая от вечного холода. Таких слабых нас было всего две, остальные девицы в этом деревянном, насквозь обдуваемом всеми ветрами бараке были как на подбор богатырши: широкие, кряжистые, плечистые, плосколицые – в общем, весьма мужеподобные. На их фоне мы с той чахлой девицей выглядели как две залётные райские птички среди пингвинов. К тому же, мы обе изначально были из знати, и поэтому пингвинши относились к нам, как к падшим богам – с издёвками и насмешками. Это потом уже я, освоившись, начала давать им отпор, но физические наши силы всё равно были неравны, и под немым потворством Надзирательницы они продолжали вымещать на мне свой гнев: запирали меня в дровянике на несколько часов, толкали в лужи, отбирали и без того скудную еду. Больше всех усердствовала Тролль Но Мин – высокая, туповатая дочь башмачника с маленькими поросячьими глазками и мощными руками кузнеца. Полагаю, в смерти оригинальной Су Мин она сыграла одну из ключевых ролей, и я пообещала себе, что однажды я заставлю ее за это ответить. Но для того, чтобы отомстить, необходимо было сначала хотя бы выжить.

А выжить было ой как непросто! Ибо судьба закинула меня в тело служанки, как я уже говорила, девятого ранга.

В тело прачки.

Самая неблагодарная работа во дворце, поскольку в день необходимо было отстирать не меньше тонны грязного белья короля, его супруги и наложниц, их бесчисленных детей, – принцев и принцесс, – обслуживающих их всех служанок, а также евнухов – то есть абсолютно всех жителей Запретного Города.

Как водится, тут не было ни стиральной машинки с ее режимами, ни стирального порошка для автоматической или ручной стирки, не сушилки – ничего из того, что облегчает жизнь хозяйки современного мира. Зато были ледяные горные ручьи, в которых одежду споласкивали, плоские камни, на которых затем расправляли белье, и деревянные колотушки, которыми нужно было бить по одежде до тех пор, пока она не станет чистой. При этом надо было правильно соизмерять силу: бить недостаточно мощно, чтобы не порвать тонкую ткань, и недостаточно слабо, чтобы точно вывести пятна ягодного сока с детского платья или крови принца, раненого во время тренировки. К концу дня болело всё тело: ладони покрывались кровавыми мозолями от колотушек, руки гудели от работы в ледяной воде, колени отказывались разгибаться от вечного сидения на корточках, а желудок сжимался до размеров грецкого ореха и затвердевал от скудного пропитания.

В общем, первые два месяца жизни в новом мире я воспринимала как непрекращающийся кошмар и всё ожидала, что вот-вот открою глаза – и вместо тёмного щербатого полога увижу родные белые натяжные потолки и свою любимую, оторванную на распродаже люстру; рассмеюсь такому нелепому сну, сладко потянусь, затем сытно позавтракаю омлетом с помидорами и сосисками и поеду на работу; а вечером позвоню лучшей подруге Свете и со смешком и шутками расскажу ей о том, какой нелепый и долгий мне приснился сон.

Но день проходил за днем, а сон все никак не прекращался. Не знаю, что бы со мной, в конце концов, приключилось, если бы однажды в Запретный Город не пришло лето. Впервые, открыв поутру глаза, я увидела над головой не стылость и мрак, а солнечный луч, пробившийся сквозь дыру на крыше. Мои соседки ещё спали, сотрясая барак мощным богатырским храпом, а я лежала и смотрела на этот луч, чувствуя, как внутри меня пробуждаются бунт и желание жить.

Вместе с природой начала оживать и я. Усталое, изнурённое тяжелой работой и голодом тело сбросило с себя, наконец, оковы сна и приняло тот факт, что новый мир – это, увы, новая реальность, и пора бы перестать надеяться на чудо возвращения и начать как-то шевелиться здесь, чтобы однажды ночью не испустить дух повторно.

В первую очередь следовало позаботиться о пропитании. Паёк до сих пор оставался на той тонкой грани, которая не давала окончательно умереть от голода, но в то же время не позволяла думать ни о чем другом, кроме еды. В день нам выдавали три плошки прогорклого риса и две чаши овощного бульона. Раз в день – на обед – давали чашу с мясным бульоном, но мяса в нем, как водится, уже не было: Тролль Но Мин со своими верными приспешницам Свиньёй Пак Хам и Кобылой Го Мун вылавливали оттуда все мясные кусочки до единого, и до адресата доходила разве что мутная жижка с редкими мелкими кружочками жира на поверхности.

2

– Расскажи мне о принцах, – попросила я Цапельку Йе Хи.

Са Йе Хи, или Цапелька Йе Хи – это та самая долговязая девица с большими печальными глазами, которая, как и Су Мин, когда-то принадлежала знати.

Стоял погожий летний денёк. По моим прикидкам, был конец июня. Мы с Цапелькой Йе Хи сидели в отдалении от остальных прачек и выводили пятна с детского белья.

– О принцах? Я знаю о них не больше твоего, – не поднимая глаз, отозвалась она.

Вообще, с ней было довольно сложно общаться. В отличие от грубоватых простолюдинок, Цапелька Йе Хи получила истинно благородное воспитание: она была кротка, покорна, никогда не жаловалась и держала свои мысли при себе. Странно было, что с таким смиренным и ни разу не боевым характером она вообще пережила эту зиму.

– Ты внимательна, – я опустила очередную накидку в ручей. Ледяная вода тут же ожгла руки. Шипя сквозь стиснутые зубы, я быстро ополоснула ткань от грязи и пыли, затем вытащила ее из ручья и принялась натирать древесной золой. – Образована. Умеешь подмечать детали и анализировать. К тому же, до прошлого года ты воспитывалась в доме чиновника из министерства обрядов, а значит, должна знать о принцах чуточку больше, чем все остальные. Ведь ты уже наверняка составила о них свои собственные выводы. Можешь ими поделиться?

– Свои выводы, – Цапелька разложила чью-то нижнюю юбку на плоском камне и взялась за колотушку, – я оставлю при себе.

Я раздосадованно плеснула на зеленое пятно больше золы, чем положено. Чертов дворец. Чертовы правила. Чертова бесконечная стирка!

– Но, – внезапно сказала Йе Хи, все так же не поднимая головы, – я могу рассказать о них то, что и так известно всем и каждому.

Я обрадовалась. Да так явно, что Надзирательница Кук Су хищно повернула ко мне свою сухую голову и предупреждающе ударила розгами по рукам. Пришлось спешно наклоняться и по уши нырять в работу.

Несколько минут мы с Цапелькой Йе Хи стирали молча и усердно. Затем, когда Надзирательница Кук Су отвлеклась, я рискнула открыть рот:

– И? Что тебе о них известно?

Цапелька Йе Хи помолчала, явно подбирая слова, а затем, наконец, начала говорить:

– Наследный принц мудр и милосерден…

В общем, если убрать все положенные при описании королевской семьи восхваления, картина вырисовывалась следующая.

Принцы делились на две фракции. Первая включила в себя наследного Четвертого принца и поддерживающих его Шестого, Седьмого и Девятого. А во вторую фракцию входили Пятый, Десятый и Двенадцатый принцы, которые, в свою очередь, поддерживали уже Третьего принца.

– Так, погоди, – я растерялась, – раз принц Третий, значит, он родился раньше Четвертого, так? Почему тогда наследный не он?

Цапелька Йе Хи замерла на пару секунд, а затем продолжила:

– Уже за одни эти слова, – сказала она мне, – тебя могут забить палками до смерти.

Волосы на моей голове встали дыбом.

– З-за что?

– Потому что это были слова подстрекателя.

– Но я ничего такого не имела в виду!

– Я знаю, – Цапелька Йе Хи, наконец, подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза, – но другие – нет. Впредь советую трижды подумать прежде, чем произносить что-то вслух. Особенно, в таком месте, как дворец.

Я прикусила язык и вернула все свое внимание накидке. Теперь я поняла ее желание оставить свои выводы при себе. Если уж за такие невинные слова мне грозила такая ужасная участь, то что могло ждать ее за слова куда более обдуманные?

– Чтобы впредь ты не попала впросак, – спокойно продолжала Йе Хи, – я отвечу на твой вопрос. Третий принц действительно родился раньше, но он – сын наложницы, в то время, как Четвертый…

– Сын жены, – закончила я, ругая себя за то, что не догадалась о такой очевидной вещи раньше. – А куда делись первые два принца?

– Умерли во младенчестве.

Ясно.

– Значит… все эти принцы из фракций… борются за то, чтобы посадить на трон своего?

Цапелька Йе Хи бросила на меня еще один взгляд – и я поняла, что вновь спросила лишнего. Тем не менее, она ответила:

– Да. Только об этом не говорят вслух.

Против воли я хмыкнула. Надо же, какое лицемерие!

Только я хотела задать еще один вопрос, как до нас дошла Надзирательница Кук Су и стала придирчиво следить за тем, как я колочу накидку. Я сжала зубы и принялась бить деревяшкой усерднее.

– Слишком слабо, – сухо сказала она.

Я приложила чуть больше сил, опасаясь, тем не менее, бить чересчур сильно. За порченую одежду наказывали и наказывали жестоко. В последний раз прачку, по неопытности порвавшую нижнее белье, исполосовали розгами так, что бедняжка стонала от боли еще несколько ночей.

Надзирательница Кук Су простояла над нами не менее получаса. С меня уже ручьем катился пот, когда она, отвлекшись на что-то, наконец, отошла. Я облегченно выдохнула и вытерла рукавом мокрый лоб.

Принцы, вспомнила я. Нужно узнать про принцев больше.

– А есть… есть те, которые не принадлежат ни к одной фракции?

Да. Оказавшись в этом богом проклятом времени, я поняла, что хочу одного: жить сыто, тепло и безмятежно так долго, как только смогу, и умереть, желательно, от старости – а не от чьих-то рук. Связываться за борющимися за престол принцами было не выгодно. Это был проигрыш в любом случае. Если бы их претендента свергли, то принцев выставили бы мятежниками и казнили или сослали вместе с семьей. Если бы их претендент все же занял трон, то я тряслась бы до конца жизни от страха при мысли о том, что его тоже могут свергнуть.

О каком спокойствии тут может идти речь?

Все, что мне нужно – это пятиразовое питание и собственная отапливаемая комната. Ради этого можно потерпеть редкие визиты принца. В том, что они будут редкими, я не сомневалась: даже прачки, какими бы суровыми и жалкими не были условия их жизни, и те насмехались над наложницами, которых принц посещал раз в полгода. Да, где уж тут найти время и силы для всех, когда у тебя жена, десятки наложниц да охочие девицы в домах удовольствий, где принцы, вопреки цветнику в своем доме, частые гости!

3

Встретиться с Тринадцатым принцем было нелегко.

Вся жизнь прачки расписана буквально по минутам. Мы встаем до рассвета. Ежась и трясясь от холода, совершаем утренние процедуры. Затем идем в нашу столовую, где к тому моменту уже горит огонь в очаге, и завтракаем. Обычно на завтрак нам дают пиалу с чаем и вареный с тертыми абрикосовыми косточками рис. После завтрака мы убираем тарелки со столов, и столовая превращается в гладильню и стиральню для «деликатниц». Рассевшись в кружок, мы перебираем гору грязного белья, накопившуюся во дворце за весь вчерашний день, и отделяем вещи королевской семьи от вещей служанок и евнухов. «Деликатницы» остаются. Маленькими серебряными ножичками они распарывают господские вещи по швам на несколько частей для удобства последующей стирки и глажки (потом портнихи зашьют все обратно, и свежеотстиранный и отглаженный наряд будет как новый), а мы, «колотушки», оправляемся на ручей. Ручей, впрочем, только зовется ручьем. На деле это неширокая, быстрая горная речушка, в которой можно запросто утонуть. Когда солнце уходит в зенит, мы, прихватив отстиранное белье, идем развешивать вещи на деревянные сушилки. И только после того, как последняя вещь будет аккуратно расправлена, нам разрешают зайти в столовую и поесть. После обеда часть «колотушек» остается в столовой и приступает к глажке, а часть возвращается обратно к ручью и стирает до самого заката солнца.

За соблюдением такого строгого распорядка тщательно следят Надзирательница Кук Су и две ее помощницы. Любое отклонение от расписания или попытка отлынить тут же пресекается и жестоко карается. В зависимости от «тяжести» нарушения порядка провинившуюся могут отходить розгами, запереть на ночь в холодном дровянике или лишить еды на целые сутки. Причем после наказания бедняга должна приступить к работе как ни в чем не бывало, наравне со всеми остальными.

Ну и где в таких условиях мне найти время, чтобы хотя бы увидеть принца?

Вопрос этот занимал меня несколько дней. Вместе с ним я просыпалась, вместе с ним я уходила в ночь.

Когда моя голова уже начала пухнуть от этой неразрешимой загадки, я вдруг обратила внимание на всеобщее оживление.

– Что происходит? – спросила я у Цапельки Йе Хи. – Почему все так взбудоражены?

– Радуются празднику.

– Что за праздник?

– Через два дня будет день рождения любимой жены короля.

Это не объясняет, почему так радуются прачки.

– В этот день, – сказала Цапелька Йе Хи, – устраивается большое пиршество. У всех служанок выходной. Можно будет посмотреть представления, устраиваемые для королевы, или даже отлучиться на пару часов в город.

Мысли в моей голове завертелись с бешеной скоростью.

– Раз мы можем посмотреть представления, значит, сможем увидеть и принцев?

– Издалека. Близко к ним нас никто не подпустит, но…

Но это уже неважно. Я смогу хотя бы увидеть Тринадцатого принца и, кто знает, может быть, даже столкнуться с ним лицом к лицу!

Меня охватила та же предпраздничная лихорадка, что и остальных. Ложась спать на жесткую деревянную постель, я уже в красках представляла себе, что совсем скоро у меня будет собственная комната, в центре которой обязательно будет очаг, а на кровати – толстенный матрац.

Поэтому в день рождения королевы я была полна самых радужных надежд.

В этот день нам дозволялось поспать чуточку подольше. Естественно, я проснулась ни свет ни заря, и еще час вертелась в постели, дожидаясь, пока доспят мои коллеги. Завтрак в этот раз был более обильным. В честь праздника служанкам выдали дополнительно сладкие клецки и ягодные напитки. Мне, уже изголодавшейся по сладкому, такой десерт показался просто пищей богов.

После завтрака мы выстроились во внутреннем дворе в одну шеренгу, и каждой из нас раздали по подарку: по крошечной шпильке в волосы и по неименной деревянной дощечке, дающей право выйти из Запретного Города и навестить, к примеру, своих родных. Естественно, тратить дощечку и навещать ту мерзкую семью, впихнувшую сюда свою дочь, я не собиралась – а вместо этого с трепещущим сердцем впервые переступила порог нашего прачечного двора и отправилась исследовать место, куда меня занесла нелегкая.

Запретный Город оказался огромным и многолюдным. В нем было бесчисленное количество разных дворцов, от вызывающе роскошных до дворцов попроще, уйма садов, парков, водоемов и укромных местечек. Городом это место называлось воистину не зря: за одно только утро я видела, наверное, не меньше трех сотен обитающих здесь людей.

Но среди них не было ни одного принца.

Смирившись с тем, что столкнуться с ним «случайно» у меня не получится даже при всем желании, я была вынуждена отступить и отправиться на главную площадь, туда, где вот-вот должны были начаться представления.

На главной площади яблоку было негде упасть. Оттоптав кому-то ноги и получив в спину несколько проклятий, я сумела пробиться в передние ряды, досадуя от того, что дальше уже стояла стража и не пускала ближе к королевским шатрам. В принципе, мне было достаточно и этого.

Пока основная масса зрителей, состоящая из служанок, наблюдала за танцами, я жадно всматривалась в шатры, пытаясь угадать, который из принцев Тринадцатый. Если я была права, то очередность расстановки шатров принцев зависела от возраста. Так, ближе всех к королю сидели Третий и Четвертый наследный принцы с супругами. Непонятно было только, кто из них кто – на лицах же не было написано, кто наследник, а кто так, от наложницы, – но оба были мне без разницы, поэтому заморачиваться я не стала. Отчитав пять рядов шатров, я уделила все свое внимание шестому.

Туда, где сидел мой будущий муж.

В отличие от первого ряда, тут я могла сразу сказать, кто из принцев мой, а кто – Четырнадцатый, тот, кто по слухам, таскает из дома все мало-мальски ценное, чтобы ввязаться в очередную игру. Последний сидел справа. На его юном еще лице уже проступили следы праздности и разгула, делая его одутловатым и даже несвежим. Четырнадцатый принц сидел, не сводя жадных глаз с танцующих фигур, кружащихся перед шатрами. Позади него с недовольными лицами сидели две молодые женщины, судя по всему, его наложницы.

4

Тринадцатый принц действительно не был похож на остальных братьев.

Пусть он и был одет в роскошные красные одежды, но, казалось, чувствует он себя в них весьма неловко. Будто привык к одеждам попроще. Как и остальные принцы, он смотрел на выступление танцовщиц, но смотрел вежливо и с легкой улыбкой. Ни тени похоти или желания, ни единого нескромного взгляда. С восторгом я отметила, какие ясные, чистые у него глаза, да и выражение лица настолько добродушное и простое, что не оставалось никаких сомнений в том, что читать его можно как открытую книгу. Я перевела взгляд назад, туда, где у других принцев сидели женщины. Позади Тринадцатого принца никого не было. Значит, наложниц у него нет. А раз так…

Мое лицо озарила яркая сияющая улыбка: раз так, то соблазнить его, неискушенного женскими ласками, должно быть проще простого!

В этот момент, словно почуяв мой взгляд, Тринадцатый принц вдруг повернул голову и посмотрел прямо на меня. Едва ли, впрочем, он заметил меня в той толпе, что стояла за оградительной линией, но так я получила возможность изучить его лицо получше. И чем больше я на него смотрела, тем больше мне хотелось крикнуть «Мой!». Несмотря на искренность его взгляда, выдающую чистоту помыслов, нельзя было не отметить, что принц еще и весьма привлекателен: красавица-мать и воин-отец, казалось, хорошенько позаботились над тем, чтобы передать ему свои самые лучшие черты. Волосы его, частично собранные наверху маленькой короной, были распущены и спускались гладким, черным бархатным полотном до самой поясницы. Чистый высокий лоб, ровно изогнутые под мягким углом брови, миндалевидные карие глаза в обрамлении коротких прямых ресниц, тонкий точеный нос, красивые нежные губы и, неожиданно для такого мягкого выражения лица, вдруг волевой, четко очерченный подбородок. Я даже поверить не могла своей удаче. Впервые с тех пор, как меня сюда закинуло, судьба, казалось, начала поворачиваться ко мне лицом!

Вскоре моего принца отвлекли. Кажется, то был Двенадцатый. Мой принц отвернулся и уважительно потянулся к старшему брату. Постояв и понаблюдав за ним еще немного, я принялась выбираться из толпы.

Когда я почти покинула это скопище, я вдруг с удивлением обнаружила Цапельку Йе Хи. Моя союзница по несчастью стояла в отдалении от остальных и с тоской во взгляде смотрела в сторону шатров – точно так же, как и я несколько минут назад.

– Йе Хи! – приветствовала ее я. – Не ожидала тебя тут увидеть. Мне казалось, ты вышла в город.

Цапелька вздрогнула. Она тоже не ожидала меня тут встретить, но уже в следующее мгновение взяла себя в руки и вернула себе свое обычное, кроткое, безэмоциональное выражение.

– Су Мин. Я тоже думала, что ты вышла в город. Такая возможность представляется нечасто.

Знаю. Всего лишь несколько раз в год.

– Что я там забыла? – фыркнула я. – Уж точно не свою семейку!

Цапелька Йе Хи бросила на меня быстрый взгляд.

– В последние полгода, – словно невзначай заметила она, – ты сильно изменилась. Твои вопросы, твои речи, поведение, даже манера говорить… Будто принадлежат другому человеку.

Я похолодела. Я знала, что сильно отличаюсь от настоящей Су Мин. Но раз никто не говорил мне этого в лицо, я наивно полагала, что никто этого не замечал. Как же я была беспечна! А если Йе Хи на меня донесет? Что со мной сделают? Скажут, что в меня вселился демон? Будут его изгонять? Закуют в цепи, посадят в темницу, будут выколачивать его из меня палками?

– Не переживай, – сказала Цапелька Йе Хи. Я поняла, что все это время смотрела на нее как кролик на удава. – Я сохраню это в тайне. Как и все остальные свои выводы. Тем более, что, – добавила она, тонко улыбнувшись, – нынешняя ты нравишься мне больше той предыдущей.

Успокоила. Но она права. Мне следует быть осторожнее. Пусть она меня и не сдаст – тут я поверила ей безоговорочно, – но нельзя сказать того же и об остальных. Значит, мне нужно держаться как можно дальше от своей так называемой семейки. Если Йе Хи, знающая меня всего ничего, раскусила меня так легко, то что говорить о людях, в чьем доме я якобы выросла?

– Скажи только, – вдруг добавила она, – что стало с настоящей Су Мин?

За нашей спиной еще звучала музыка. Танцевали, кружась в пестрых цветастых платьях, красивые, гибкие девушки. Король, его супруга, их дети и слуги наслаждались представлением. Несла охрану дворцовая стража, зорко следя за порядком. В воздухе витал тонкий, едва различимый аромат цветущих лотосов.

Но все это было будто далеко-далеко. А то, что было близко – это спокойное лицо Йе Хи.

– Она… умерла, – решилась я, гадая, не совершаю ли самую большую ошибку в своей второй жизни, – зимней ночью. Полагаю, погибла от истощения и тяжелого труда.

В глазах Цапельки Йе Хи отразилась легкая печаль.

– Значит, ты – дух, захвативший ее тело?

Я помолчала, раздумывая, что ей ответить. В конце концов, сказала «а», скажи и «б».

– Да. Не по своей воле. Полагаю, там, у себя, я тоже умерла. А потом меня перекинуло сюда.

Вот и сказала это вслух. И сразу почему-то полегчало.

– Вот как? – отозвалась Йе Хи. Будь я на ее месте, я бы решила, что человек, сказавший это – сумасшедший. Но она поверила мне тут же. Впрочем, как и я ей, когда она обещала никому про то не рассказывать. – Мне очень жаль. Надеюсь, ваши текущие перерождения окажутся удачнее предыдущих.

Только если я возьму это в свои руки.

– Я помогу тебе, – внезапно сказала Йе Хи, – что бы ты ни задумала.

– Почему? – поразилась я.

Она вновь взглянула на шатры. Туда, где шло веселье и все было так красиво и беспечно.

– У меня никогда не хватало храбрости изменить свою судьбу, – сказала она медленно и задумчиво, – я всегда принимала ее покорно и смиренно, так, как учат всех женщин. И посмотри, где я сейчас. Поэтому, – она устремила на меня свой спокойный, решительный взгляд, – я хочу хотя бы помочь тому, кто не готов мириться с тем, что приготовили ему остальные.

5

– Расскажи мне о своих планах, – попросила меня Цапелька Йе Хи на следующее утро.

Я, убедившись, что нас никто не слышит, тихо ответила:

– Я хочу соблазнить Тринадцатого принца и стать его наложницей.

На всегда бледном лице Цапельки внезапно проступил румянец.

– Вот к-как? – откашлялась она. – Очень смело...

– Я хочу вырваться отсюда, – сказала я честно, – из этой горы грязи и дурной еды. Я знаю, что, проработав тут еще четыре года, я смогу перевестись на кухню. Что, проработав тут еще девять лет, смогу стать надзирательницей. Что, отдав этому гиблому месту еще четырнадцать лет, смогу претендовать еще на какое-то повышение. И, что отработав все двадцать, смогу покинуть Запретный Город. Но еще я знаю, что я не переживу эту зиму. И если я тут умру... Это все будет бессмысленно. И для Су Мин, и для меня.

Цапелька Йе Хи задумалась. Некоторое время мы молча занимались стиркой. Затем она сказала:

– Тринадцатый принц частенько переодевается в простые одежды и выходит в город в сопровождении своего слуги. Чтобы не встретить никого из братьев или знакомых, он пользуется тайными тропами Восточного сада, выход из которого находится как раз рядом с владениями Врачевательницы На Ын.

Владения Врачевательницы На Ын – это лечебница. Всего в Запретном Городе их две. Одна из них, лечебница Врачевателя Пак Ха, предназначена для короля и членов его семьи. Простой служанке вроде меня к ней и близко не подойти. Другая же, лечебница Врачевательницы На Ын, оказывает помощь слугам. К счастью, выход из Восточного сада находится именно рядом с ней.

Осталось только придумать, как туда попасть.

Нужно сказаться нездоровой, это ясно. Но притворяться впустую опасно. Надзирательница Кук Су раскусит мою хитрость на раз-два, и тогда вместо лечения все, что я получу – это щедрая порция розг. Нет, нужно действовать хитрее. И заболеть так, чтобы проваляться в лечебнице хотя бы денек-другой. А вот как это организовать?

Пока мои руки молотили ткань, мой взгляд бездумно скользил по занятым своей работой прачкам, по несущему свои быстрые бурные воды ручью, по высоким стенам нашей темницы, которая лишь зовется Запретным Городом, по чаще на другом берегу, где я бродила весной в поисках пропитания, как какой-то голодный зверь. Помнится, именно там, в той чаще, я воспряла и духом, и телом. Правда, не без казусов. Прежде, чем найти что-то съедобное, я травилась несколько раз так, что…

Постойте. Вон же оно. Вот то решение, которое я ищу!

Мне нужно отравиться.

Нет, естественно, не очень серьезно. Так, чтобы за пару дней можно было встать на ноги. И я даже знаю, какие растения могут мне это обеспечить. Если выбраться туда сегодня ночью и найти правильные травы, то уже завтра я смогу попасть в нужную лечебницу, - а оказавшись там, придумать способ, как пройти в Восточный сад.

– Держи.

На мою пустеющую кучу белья свалилась еще одна, просто огромная. Я недоуменно подняла голову и уставилась в ухмыляющиеся лица Тролля Но Мин и двух ее припевал.

– Что это? – спросила я ровно.

– Белье.

– Это я вижу. Что оно делает здесь?

– Лежит.

Просто гениально. Высочайший уровень интеллекта.

Взглядом я нашла Надзирательницу Кук Су. Та тоже меня не любила, но она соблюдала хоть какое-то подобие справедливости среди прачек. Пусть в своей манере, пусть на многое закрывала глаза, но это было хоть что-то. Однако, сейчас Надзирательница Кук Су стояла к нам полубоком и делала вид, что не замечает происходящего, якобы полностью увлекшись наблюдением за работой новенькой.

Внутри меня зашевелились нехорошие предчувствия. Раз она притворяется, что не видит, значит, она официально…

Дает добро на эту травлю?

Я осмотрелась. Прачки продолжали работать как ни в чем не бывало, но было яснее ясного, что они следят за этой сценой. Если прогнусь сейчас – проявлю слабость, и тогда травить меня будет не только эта троица, но и все остальные.

Меня просто сожрут.

Я встала с корточек, выпрямила спину и встретила Тролля Но Мин лицом к лицу.

– Тогда пусть, – сказала я отчетливо и громко, – это белье вернется на свое место. Туда, где оно лежало до того, как ты решила подбросить его мне.

После моих слов в рядах прачек впервые возникло согласие. Никогда до этого я не видела, чтобы все до единой бросили колотушки и вдруг принялись топить ткань в золе – и все для того, чтобы никакой стук и посторонний шум не помешал им расслышать хоть малейший звук из нашей с Троллем стычки.

– Моему белью, – нахально заявила Тролль Но Мин, – нравится тут.

– Вот когда «твое» белье скажет мне об этом лично, тогда оно тут и останется. Ведь кто я такая, – насмешливо добавила я, – чтобы идти против желания белья?

Послышались смешки. Мой ответ оценили. Теперь Тролль Но Мин оказалась в невыгодном положении. С ее лица слетела дурацкая ухмылка, вместо нее проступила открытая, явственная злоба.

– Что тут происходит?

Надзирательница Кук Су. Поняв, что попытка Тролля Но Мин прогнуть меня провалилась, она вдруг «очнулась» и отошла от новенькой.

Но прежде, чем Тролль успела хотя бы открыть рот, я успела отчитаться первой.

– Госпожа Кук Су, кажется, у Но Мин проблемы с головой. Бедняга так перетрудилась, что перепутала свое корыто с моим и положила туда кучу еще нестиранного белья. Но она уже осознала свою ошибку и сказала, что тотчас же все уберет. Верно, Но Мин?

Я чувствовала, что я только что пошатнула положение Тролля. Понимали это и другие девицы. Понимала это и Надзирательница Кук Су. В ее узких глазах мелькнуло раздражение. Даже не поворачивая головы к Троллю, она сухо велела:

– Забирай свое белье и неси обратно.

– Но госпожа Кук Су!

– Живо!

Пыхтя и сопя, Тролль Но Мин собрала все, что успела накидать в мое корыто. Кажется, до этой тупицы так и не дошло, что я только что поставила под сомнение ее авторитет среди прачек. Зато Надзирательница Кук Су была очень, очень зла: ведь она возлагала на свою протеже большие надежды.

6

Травы оказали именно тот эффект, на который я и рассчитывала.

Их действие началось уже ночью. Сердце стало стучать с перебоями. Грудь сдавило. Перед глазами принялись мелькать мушки. Я стиснула зубы, сжала кулаки и терпела, выжидая, когда симптомы станут более яркими.

Боль нарастала. К горлу подкатывала тошнота, которую я пока сдерживала изо всех сил. На соседней кровати тихо открыла глаза Цапелька Йе Хи и повернула ко мне голову. Мы лежали, по моим представлениям, целую вечность. Наконец, когда я поняла, что вот-вот потеряю сознание, я подала ей знак.

Цапелька Йе Хи моментально вскочила:

– Су Мин, что с тобой?

Я свернулась калачиком и издала громкий, болезненный стон.

Раздались сонные шебуршания. Прачки просыпались одна за другой, терли сонные глаза и находили меня взглядом. Я стонала, все громче и громче, причем, уже даже не наигранно.

– Пошлите за Надзирательницей Кук Су, – велела Цапелька Йе Хи.

Даже в том состоянии, в котором я была, я отдала должное ее смекалке: Йе Хи обратилась не к кому-то, а именно к новенькой. Будь это девица из нашего набора, она непременно пошла бы неспешным ленным шагом, вовсю пользуясь подвернувшейся возможностью пройтись по двору ночью без надзора. Зато новенькая поступила как надо. Испуганно кивнув, девчонка быстро набросила на себя накидку и, завязывая ленты уже на бегу, юркой птичкой порхнула мимо дежурных в дверь.

В тот же самый миг я перегнулась через кровать и с шумом исторгла из себя содержимое желудка.

Девицы испуганно отпрянули. Лишь Цапелька Йе Хи оставалась рядом и гладила меня по вспотевшей спине.

– Принесите тряпки и воду! – велела она.

Тотчас же две девицы метнулись прочь исполнять ее указание. Остальные сгрудились как можно дальше от меня и со страхом и опаской обсуждали происходящее. Сквозь шум в ушах я все же слышала обрывки их разговоров:

– … это с ней?

– Заболела?

– … не похоже. Когда болеют…

– … может, подсыпали…

– … в еду?

– Сами знаете, кто носит…

– … проще простого насыпать…

– … думаете, это Но Мин?

– … станется. Отомстила?

– … помрет?

Не знаю, сколько прошло времени прежде, чем раздался грозный голос Надзирательницы Кук Су:

– Что тут у вас снова творится?

Разговоры вмиг исчезли. Краем глаза я оценила ситуацию. Надзирательница была при всем параде: одетая как всегда в два слоя накидки, тщательно собранная, даже прическа уложена волосок к волоску. Либо грымза, наплевав на здоровье служанки, предпочла навести полный марафет, либо же вовсе не ложилась спать.

– Госпожа Кук Су, – Цапелька Йе Хи вновь взяла слово, – Су Мин стало плохо.

– Вот как?

Надзирательница, явно подозревая меня в притворстве, сделала несколько шагов к моей кровати. Я извернулась и очистила желудок во второй раз, заставив ее спешно отступить.

– Похоже на отравление, – заметила Цапелька.

Теперь даже Надзирательница Кук Су не была для прачек сдерживающим фактором: шепотки разом вспыхнули со всех сторон, будто маленькие искры, грозящие перерасти в полноценный пожар. Пусть меня и не любили, но моя вчерашняя маленькая победа и внезапно плохое текущее состояние многих навело на определенные мысли. Да, столкновение с Троллем Но Мин накануне заставило меня ускориться с планами, но оно же и придало нужный оттенок трагичности и подозрения моему отравлению.

Теперь Надзирательнице Кук Су ни за что не замять это дело.

– Не будем, – возвысила она голос, – делать поспешных выводов. Скорее всего, она просто съела что-то не то. Вызовите Врачевательницу На Ын.

– Да, госпожа Кук Су!

Дальше все было как в тумане. Я то теряла сознание, то вновь приходила в себя. Сквозь забытье я чувствовала, как чьи-то сухие теплые руки трогают мое запястье и измеряют пульс. Помню качание, такое уютное и успокаивающее, будто мое тело погрузили в лодку и пустили по волнам. Помню яркое звездное небо. Помню незнакомый потолок и терпкий, приятный запах сушеных трав. Помню, как чьи-то сильные руки разжимают мои стиснутые зубы и вливают в рот горькую настойку.

Когда я открыла глаза в следующий раз, первое, что я обнаружила, это…

Незнакомый деревянный полог.

Переборов чувство дежавю, я попыталась подняться. Не тут-то было. Тело охватила противная слабость, голова моментально начала кружиться. К тому же, кое-как подняв кисть, я вдруг обнаружила, что из меня торчат иглы. Много игл. В ужасе я потрясла рукой, надеясь, что они все осыпятся.

– Не шевелись, – раздался рядом спокойный голос.

Почти тотчас в поле моего зрения появился и сам говоривший: женщина лет сорока в форме лекаря. Подойдя ко мне поближе, она принялась аккуратно вынимать из меня иглы. Когда последняя игла покинула мое тело, я, наконец, облегченно выдохнула.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила женщина.

– Спасибо, значительно лучше, – ответила я.

И вдруг поняла, что это действительно так. Кроме слабости и легкого головокружения, меня действительно больше ничего не беспокоило.

Женщина взяла мое запястье и принялась считать пульс. Никогда не понимала, как можно ставить какие-то диагнозы, считая удары сердца, или лечить, превращая человека в дикобраза, – но это была вся доступная на данный момент медицина, поэтому я лежала молча и благодарила бога хотя бы за это.

– Тебе повезло, – сказала лекарь, – что отрава не успела проникнуть во все жизненно важные органы. Но еще несколько дней ты будешь испытывать вялость и недостаток сил.

Спасибо, я в курсе. Это не первое мое отравление. Но, определенно, самое удачное.

Я кивнула.

– Твои симптомы, – продолжала женщина, – похожи на отравление дурнушником.

– Дурнушником?

– Это лекарственное растение, которое растет во многих садах Запретного Города. Его применяют при поносе, кровавом поносе, различных заболеваниях кожи, при болях в суставах и переохлаждении. Однако, само по себе растение является ядовитым, поэтому его применение требует особой осторожности. Меня больше интересует, каким образом он оказался в твоем теле.

7

Лечебница состояла из двух помещений. В помещении поменьше Врачевательница На Ын и ее ученики принимали пациентов и готовили свои мази, снадобья и настойки. Помещение побольше было предназначено для лежачих больных, таких как я. Всего там стояло десять коек, из которых в данный момент были заняты только две: помимо меня, там лежала служанка из кухни, опрокинувшая на себя чан с кипящей водой. Нижняя часть ее лица, правое плечо и правая рука были перебинтованы. Несмотря на то, что каждые несколько часов ей меняли повязки и каждый раз по новой смазывали ее ожоги мазью, бедняжка не переставала плакать. Помощница Врачевательницы На Ын, Ласточка Сунджа, поделилась со мной по секрету, что как только ожоги несчастной заживут, ей тут же заплатят ее годовое жалование и попросят из дворца.

– Попросят из дворца? – удивилась я. – Зачем?

– Глупая! – нахмурилась Ласточка Сунджа. – Ведь у нее же останутся ужасные шрамы!

– А что не так с шрамами? – не понимала я.

– Как что? Во дворце не могут работать люди с такими дефектами кожи – ведь это прямое оскорбление взору короля и членов королевской семьи!

Я так и застыла с открытым ртом.

Какие. Же. Тут. Отвратительные. Нравы.

Несмотря на такое трагичное соседство, я была более чем довольна своим пребыванием в лечебнице. Тут было тихо, сухо и уютно. От примыкающего к палате кабинета Врачевательницы На Ын, где постоянно горел очаг и готовились различные отвары, шло восхитительное тепло, смешанное с приятным, чуть горьковатым запахом лечебных трав. Матрацы на кроватях были в полтора раза толще и гораздо мягче тех, что были у нас в бараке. Хорошо промасленная бумага, используемая в это время вместо стекла, защищала от сквозняков; а еда доходила до меня в том виде, в котором никогда не доходила в нашем прачечном дворе: теплая, вкусная, разнообразная, пусть и хорошо размятая для лучшего усвоения больным желудком.

В общем, стоило мне немного осмотреться, как я всерьез задумалась о том, чтобы плюнуть на свой первоначальный план по соблазнению Тринадцатого принца и прописаться тут постоянным пациентом. Ради этого я была готова травиться дурнушником хоть каждые два дня!

Однако шутки шутками, а времени у меня в обрез. Немного набравшись сил, я начала вторую часть спектакля.

– Как же кружится голова… Сунджа, я могу выйти в Восточный сад, чтобы подышать свежим воздухом?

Ласточка Сунджа озабоченно нахмурилась:

– Тебе плохо?

– От всего это смешения запахов меня начинает немного вести. Если я выйду на свежий воздух, уверена, это быстро пройдет.

– Дай-ка я посмотрю, – помощница лекаря На Ын подошла ко мне и, подражая своей наставнице, принялась с важным видом слушать мой пульс. Я едва удержалась от улыбки. – Да, биение немного неровное. Твои жизненные меридианы еще не восстановились. Но… – она неуверенно прикусила губу, – вдруг госпожа На Ын будет против того, чтобы ты выходила?

Врачевательница На Ын, к счастью, в тот момент была на вызове вместе с другой своей маленькой ассистенткой.

– Но что же делать… – продолжала я жаловаться, – здесь так трудно дышать… Грудь будто сдавило железным обручем… Послушай, Сунджа, а что, если мы ничего не скажем об этом госпоже На Ын, чтобы она на нас не ругалась?

– Не скажем? – округлила глаза Ласточка.

Я кивнула.

– Если она не узнает, то и ругать не будет, верно?

– Да, но…

– Ах, я сейчас потеряю сознание!

– Хорошо-хорошо, давай я помогу тебе подняться и выйти!

Чувствуя угрызения совести за свою маленькую ложь, я послушно оперлась на тонкие цыплячьи косточки моей маленькой помощницы и позволила ей сначала меня поднять, а потом вывести из лечебницы и провести через весь двор к выходу из Восточного сада.

– Постой пока тут немного, – велела мне Ласточка Сунджа, – я принесу тебе табурет!

Она стремглав бросилась обратно. Проводив ее взглядом, я осмотрелась и счастливо выдохнула.

Восточный сад был не таким роскошным и ухоженным, как Королевский или Южный: именно здесь Врачевательница На Ын выращивала свои лекарственные растения, поэтому со временем, пережив с ней не одну стычку, садовники мало-помалу сдались и оставили его в ее полном распоряжении. Кустарники здесь перемежались с деревьями, хвойные деревья соседствовали с деревьями лиственными, а высокий травостой сменялся низким разнотравьем. В воздухе витал легкий аромат цветов, от травы раздавался стрекот насекомых, легонько покачивались на ветру пестрые бутоны.

Я закрыла глаза, вдохнула полной грудью упоительные запахи лета и радостно улыбнулась. Впервые с тех пор, как я тут очутилась, я почувствовала себя если не счастливой, то хотя бы расслабленной.

– Я уже тут… Уже тут! Только не падай!

Размежив веки, я уставилась на Ласточку Сунджа.

– С чего ты взяла, что я падаю?

– Ты выглядела так, будто вот-вот рухнешь на землю!

Я уязвленно поджала губы. По моему скромному мнению, я выглядела счастливой.

– Вот, садись.

Табуретом оказалась маленькая деревянная лавочка, которую Сунджа поставила в тени огромного, вечнозеленого дуба.

– Я принесла тебе колокольчик, – сказала Ласточка Сунджа после того, как я села, – если почувствуешь себя плохо или захочешь, чтобы я подошла – просто позвони в него. Я услышу – и прибегу.

Она вручила мне маленький аккуратный колокольчик – и, задорно улыбнувшись на прощание, убежала обратно в лечебницу. Я села на табурет, запрокинула голову к небу и стала ждать принца.

8

Меня сморило.

Да, к своему стыду, я банально уснула: солнце так ласково светило сквозь кроны дуба, а листва и насекомые шумели и жужжали так успокаивающе и монотонно, что стоило мне только моргнуть чуть дольше положенного, как Морфей тут же притянул меня в свои объятия.

Проснулась я не сама, а от того, что меня теребила Ласточка Сунджа:

– Просыпайся, Су Мин! Врачевательница На Ын говорит, чтобы ты вернулась в лечебницу на ужин, потому что тебе нежелательно пропускать приемы пищи.

– Врачевательница На Ын? – я сонно потерла глаза. – Она знает, что я тут?

– Да.

– Ох… Надеюсь, тебе не сильно из-за этого досталось?

– Вовсе нет! Напротив, она даже похвалила меня и сказала, что это было мудрое решение. По ее словам, на свежем воздухе ты быстрее пойдешь на поправку.

Я почувствовала, как отлегло от сердца. Неслыханная, двойная удача: и Сунджа не влетело, и мне больше не надо пробираться в Восточный сад тайком и бояться, что меня тут застукают.

– Постой, – до меня только что дошло, – ты сказала «ужин»… Но ведь только что был обед!

Ласточка, несущая табурет, прыснула:

– Глупая! Обед был пять часов назад!

Пять часов назад? Я остановилась и осмотрелась другим взглядом. Действительно: солнце уже склонилось к горизонту; коротенькие полуденные тени вытянулись и удлинились, ложась на стены лечебницы; в воздухе отчетливо ощущалась вечерняя свежесть – именно в это время нас, прачек, собирали на ужин.

От досады и злости я была готова рвать на себе волосы: я потеряла пять часов – целую половину дня! Нелепая, непростительная ошибка! А что, если Тринадцатый принц проходил мимо в этот момент? А я, вместо того, чтобы его перехватывать, сладко обнималась с дубом?

– Как твое самочувствие? – спросила меня Врачевательница На Ын, когда мы с Ласточкой вошли в лечебницу.

– Благодарю, гораздо лучше.

– Она проспала все это время! – тут же доложила Ласточка своей наставнице.

Я поджала губы.

– Это замечательно, – отозвалась та. – Сон на свежем воздухе творит чудеса. Твой пульс быстро приходит в норму. Такими темпами ты восстановишься быстрее, чем я ожидала.

А вот это точно не входило в мои планы. Мне нужно задержаться тут минимум на два дня, потому что я не то, что принца – даже кончика его мизинца пока не увидела!

Несмотря на то, что ужин был щадящий, он все равно оказался вкуснее того, что ела я – поэтому я опустошила свою миску с огромным удовольствием.

– Ого, – удивленно заметила Ласточка Сунджа, – обычно все, кто у нас здесь лечатся, кривят нос от подобной пищи.

– Как по мне, – отозвалась я, – это лучшее, что я тут ела!

Ласточка недоверчиво хмыкнула, но вот Врачевательница На Ын бросила на меня долгий, задумчивый взгляд.

Несмотря на то, что днем я уже спала, ночью, стоило Врачевательнице На Ын потушить фонарь, я уснула быстро и спала крепко и без сновидений – да так, что наутро Ласточке Сунджа снова пришлось меня расталкивать.

– Сегодня я буду ходить с госпожой На Ын по вызовам, – важно объявила мне Ласточка, – с тобой останется Пан Чжун Сук, можешь обращаться к ней по всем вопросам.

Чжун Сук, на вид младше Сунджа всего на пару лет, робко кивнула. Чтобы ее подбодрить, я улыбнулась и приветливо сказала:

– Позаботься обо мне, пожалуйста.

Сразу после завтрака Врачевательница На Ын и Ласточка Сунджа ушли. Перед уходом Ласточка проинструктировала свою младшую тщательно за мной следить, потому что «она может потерять сознание или просто уснуть где попало!». Поэтому теперь Мышонок Чжун Сук сопровождала меня в Восточный сад.

– Скажи, как давно ты в Запретном Городе? – спросила я ее.

– Два месяца, – последовал застенчивый ответ. Я помрачнела. На вид девочке было не больше десяти-одиннадцати лет. Десять лет свободы – а потом рабство на двадцать лет, или же на всю жизнь, если она предпочтет остаться в Запретном Городе.

Что ж, по крайней мере, хоть в одном ей повезло: она попала в лечебницу, а не в прачечный двор.

– И как тебе здесь? – не удержалась я. – Нравится?

– Госпожа На Ын ко мне очень добра, – ответила Мышонок, – и Сунджа тоже.

– А ты не скучаешь по дому? По родным?

Только задав вопрос, я поняла, какую совершила бестактность: наверняка сейчас этот ребенок вспомнит свой дом и у нее испортится настроение.

Но, к моему удивлению, Мышонок вдруг улыбнулась:

– Скучаю. Но я рада, что я здесь.

– Почему? – удивилась я.

– Потому что я – самая старшая из своих восьми братьев и сестер. Мои родители землепашцы. И живут совсем бедно. Работая тут, я получаю жалованье и могу отправлять его домой. А еще по праздникам нам вручают отпускные таблички – если накопить несколько табличек, я могу снова поехать в свою деревню и навестить свою семью.

Неожиданно. Со своей стороны я никогда не задумывалась о плюсах этого места, потому что считала, что их просто нет. Оказывается, все не так однозначно.

– А могу я… тоже задать вопрос? – вдруг застенчиво спросила Мышонок.

– Конечно.

– Вы же… барышня, да? Из янбанов? Почему вы здесь?

Хороший вопрос. Самой бы знать на него ответ. Надо спросить потом Цапельку Йе Хи. Может, она знает, почему меня сюда спровадили?

– М-м-м, мои родители решили, – принялась я выкручиваться, – что, оказавшись здесь, я смогу отдать долг своей стране и своему королю в полной мере.

Глупость несусветная, но Мышонок Чжун Сук приняла все за чистую монету.

– Вы очень красивая, – добавила она, – все служанки об этом говорят.

Я растерялась. Судить о своей новой внешности я не могла: зеркал тут не было – во всяком случае, у прачек точно, – а отражение в воде не давало полной картины.

– Ты думаешь, что я красивая? – задумчиво уточнила я, трогая лицо.

– Угу, – Мышонок кивнула, – красивей всех, кого я видела.

Я почувствовала, как краснею. Надо же, первый в моей новой жизни комплимент – и тот от ребенка!

9

Сказать, что я растерялась, значит ничего не сказать. В моей голове воцарился гулкий, звенящий хаос. Сколько раз я представляла себе нашу встречу, сколько вариантов прокручивала в своей голове! В своих мечтах я то мечтательно бродила среди цветов, то тонула в пруду, то танцевала под дождем – в общем, делала все, чтобы наша первая встреча оказалась особенной и оставила в памяти Тринадцатого принца неизгладимое впечатление.

А теперь единственное, что он обо мне запомнит – это то, как я отвешивала комплименты служанке.

– Чжун Сук действительно добрейший души человек, – добавил Тринадцатый принц, останавливаясь рядом с нами, – и я готов подтвердить это еще три тысячи раз.

– Сын Вон! – обрадовалась Мышонок. – Давно не виделись!

Я моргнула. Сын Вон? Она назвала принца по имени? И он никак на это не отреагирует?

Но Тринадцатый принц Сын Вон улыбался как ни в чем не бывало.

– Здравствуй, Ён Джун, – уже не так радостно сказала Чжун Сук, обращаясь к кому-то еще.

Только тут я заметила за спиной Тринадцатого принца юношу с крайне напряженным лицом. В ответ тот просто кивнул и бросил на принца быстрый, неодобрительный взгляд. Тот, впрочем, не обратил на своего спутника никакого внимания, и взгляд последнего пропал втуне.

– Собираете травы для госпожи На Ын? – спросил Тринадцатый принц.

– Нет, я провожаю Су Мин до беседки, потому что она может уснуть или потерять сознание в любой момент.

Я почувствовала, как горят кончики моих ушей.

– Чжун Сук! – шикнула я укоризненно.

– Что? – удивилась она.

Я махнула рукой.

– Неужели, – спросил Тринадцатый принц, обращаясь будто к Мышонку, но глядя при этом на меня, – состояние Су Мин такое тяжелое?

– Вовсе нет… – начала я отнекиваться, но тут Чжун Сук решила меня добить:

– Она съела дурнушника!

Так, говорите, есть еще Четырнадцатый принц? Что ж, если он обеспечит мне теплую комнату, этого будет вполне достаточно. Еду-то мне в любом случае будут доставлять из кухни, а приданого, чтобы его заложить, у меня нет. Надо будет только как-то объяснить Цапельке Йе Хи, что цель поменялась, и разработать новый план.

Всего-то.

– Отчего же, – вдруг тихо спросил принц, – она так сделала?

На меня уставились три пары глаз. Даже Натянутая Тетива Ён Джун заинтересовался. Я растерянно отвела взгляд.

– Просто… перепутала. Вас зовут Сын Вон?

Премию мне. Срочно.

– Да.

– Вы живете здесь?

Выписывайте сразу две.

Тринадцатый принц опустил взгляд на свои одежды. Одежды евнуха. И все сразу встало на свои места.

Мышонок Чжун Сук, работающая тут всего два месяца, действительно не знала, кого она так беспечно называла по имени – а Тринадцатый принц, переодетый в простые одежды, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, не спешил раскрывать ей правду. Теперь понятно, отчего так напряжен спутник принца – боится, что их раскроют. На миг я почувствовала к нему жалость. Мы оба – узники чужой воли, но если я собиралась это как-то изменить, но он явно не мог пойти против королевской особы.

– Да, – тем не менее, ответил принц, – я живу здесь. Полагаю, вы тоже?

Я молча кивнула. Слова в моем случае были излишни: на мне была фирменная форма прачки.

Спутник Тринадцатого принца кашлянул:

– Нам уже пора. У нас… кхм… серьезное поручение.

Мои мысли заметались с лихорадочной скоростью. Сегодня мой последний день в лечебнице, уже завтра я вернусь в наш барак и попасть в Восточный сад больше не смогу. Так что же мне делать? Отпустить принца? Или все же попробовать его задержать? Но… как?

– Мы пойдем, – улыбнулся Тринадцатый принц, – был рад повидать тебя, Чжун Сук. И вас, Сун Мин.

Я заторможенно кивнула, все еще думая, как мне поступить. Тринадцатый принц и его спутник уже почти дошли до арки, ведущей из сада во двор лечебницы, когда меня, наконец, озарило. Я приложила руку ко лбу, сделала один неловкий шаг, пошатнулась – и плавно осела на землю.

– Сун Мин! – встревоженно вскрикнула Мышонок.

Я почувствовала себя последней дрянью из-за того, что заставила ее переживать – но глаза так и не открыла, симулируя забытье. Мой расчет оправдался. Менее, чем через пару ударов сердца я услышала рядом встревоженный голос Тринадцатого принца:

– Что случилось?

– Она вдруг зашаталась и потеряла сознание! – воскликнула Чжун Сук.

– Где Врачевательница На Ын?

– Они с Сунджа ушли на вызовы! Я не знаю, когда они вернутся!

– Не волнуйся, все будет хорошо. Сейчас мы отнесем Су Мин в лечебницу, а Ён Джун пока поищет Врачевательницу На Ын.

– Но… – попытался возразить Тетива Ён Джун.

– Действуй.

– … да.

Звук удаляющихся шагов.

– Я сбегаю за носилками, – подпрыгнула Чжун Сук.

– Не надо, я сам.

В следующий момент меня неожиданно подняли на руки, – я едва не выдала себя изумленным ахом, – прижали к груди и понесли. Было неудобно. Поскольку я была якобы без сознания, то, естественно, не могла обнять его за шею, поэтому левая моя рука была прижата к телу Тринадцатого принца, а правая болталась в воздухе. Я надеялась, что Мышонок догадается уложить ее мне на живот, но, судя по звукам, младшая помощница Врачевательницы На Ын уже умчалась далеко вперед. Поэтому мне оставалось лишь тихо лежать и надеяться, что принц случайно не приложит мою руку о какой-нибудь дверной косяк.

Принц не приложил. Уже через минуту меня аккуратно уложили на какую-то поверхность. В нос ударил знакомый запах трав, которыми был набит мой матрас, и я поняла, что меня уложили на мою же кровать. Вскоре после этого в нос мне ударил до одури противный горький запах, и я поняла, что меня пытаются привести в чувство.

Мысленно я досчитала до десяти и начала «приходить в сознание».

– Что… что случилось?

– Ох, слава богу, ты пришла в себя! Ты потеряла сознание, и я так испугалась! Как ты себя чувствуешь?

– Голова… кружится…

10

– Сун Мин!

А вот и они: Врачевательница На Ын и Ласточка Сунджа в сопровождении Тетивы Ён Джуна. Быстро же он их нашел.

– Ты все же потеряла сознание! – первой бросилась ко мне Ласточка.

Я смешалась и ничего не ответила. Ко мне подошла Врачевательница На Ын и взяла мое запястье, чтобы пощупать пульс.

И в этот момент до меня дошло: если она действительно может сказать о болезни человека, опираясь на его биение сердца, то ей не составит труда понять, что я притворилась. Я бросила на нее быстрый испуганный взгляд – и наткнулась на ее долгий и пытливый.

Она поняла. Готова отдать голову на отсечение, она поняла!

Я сжалась и приготовилась к тому, что сейчас она прилюдно изобличит меня во лжи, но вместо этого Врачевательница На Ын сказала своим спокойным, уверенным голосом:

– Ритм еще неровный, но я не вижу ничего страшного. Полагаю, это все последствия отравления. Теперь потребуется чуть больше времени на восстановление, но в конечном итоге все симптомы пройдут бесследно.

Принц облегченно выдохнул. Мне стало стыдно: какая у него чистая, добрая душа!

– Благодарю, госпожа На Ын, – тихо поблагодарила я ее, гадая, по какой причине она решила мне помочь.

В голову закралась мысль, что, возможно, дело и не в помощи вовсе. Может, пульсовая диагностика – это все же полная чушь, и она просто озвучила то, к чему вели ее сопутствующие обстоятельства?

– Что же нужно сделать, – спросил Тринадцатый принц, – чтобы она поправилась быстрее?

«Сделать меня своей наложницей», мысленно подсказала ему я.

– Чаще быть на свежем воздухе, больше отдыхать и вовремя принимать лекарства, – последовал ответ.

Но я хотела знать кое-что другое:

– Как долго, – я откашлялась, – как долго я еще пробуду тут, в лечебнице?

И вновь этот взгляд. Мудрый, всезнающий, глубокий. У меня возникло неприятное ощущение, будто Врачевательница На Ын знает все мои потаенные мысли.

– Госпожа Кук Су обойдется без вас еще несколько дней, – ответила лекарь.

Фу-ух… Я почувствовала, как напряжение отпускает мое тело. Надо же, в ожидании ее ответа я, оказывается, даже дыхание затаила, и теперь не смогла удержаться от слабой улыбки.

– Кха! – демонстративно откашлялся Тетива Ён Джун и сказал, с напором и многозначительно, – нам уже пора!

– Да, – отозвался Тринадцатый принц, – да, нам действительно пора.

– Спасибо за помощь, – сказала я, вкладывая в свои слова столько чувств, сколько позволяли приличия.

– Не стоит. Что ж, мы пойдем.

Он кивнул всем присутствующим и удалился. Я ожидала, что он обернется, чтобы бросить на меня еще один взгляд, но Тринадцатый принц покинул лечебницу легко и без оглядки, заставив мое сердце тревожно сжаться – потому что следовало признать очевидное: от него не пахло желанием. Вообще. Тринадцатый принц не видел во мне женщину. Пациента лечебницы – да. Условного щенка, которому понадобилась помощь – да. Возможную помощницу Врачевательницы На Ын – да. Женщину, к которой испытываешь влечение – нет.

Остаток дня я витала в облаках. Что-то щебетала Ласточка Сунджа, рассказывая о сегодняшних вызовах. Уютно и мерно растирала травы в порошок Врачевательница На Ын. Мышонок Чжун Сук поменяла повязки несчастной с ожогами.

А я лежала и планировала следующую встречу с принцем.

На следующее утро, сразу после завтрака, я вновь засобиралась в сад. Поскольку в лечебнице мне оставалось всего несколько дней, то сразить принца мне было необходимо быстро и решительно – а для этого, в идеале, следовало остаться с ним наедине. К примеру, «подвернуть» случайно ногу, а потом, когда он предложит свою помощь, прижаться к нему так, чтобы он почувствовал округлость и мягкость моей груди. Или оступиться и упасть в пруд – тогда одежды облепят мое тело, и он увидит женскую фигуру во всем ее естественном очаровании.

Да, я не собиралась играть в детские игры. Все эти робкие взгляды, невинные улыбки и плотские мысли я оставлю трепетным барышням этого мира – а сама буду делать упор на физическое влечение мужчины к женщине.

Естественно, после вчерашнего моего «обморока» никто не собирался оставлять меня одну. Поэтому Мышонок Чжун Сук не только проводила меня до беседки, но и осталась рядом, а чтобы не терять время зря, она занялась прополкой и сбором лечебных трав.

Беседка представляла собой утопающий в цветах павильон без стен и с характерной крышей-пагодой. К счастью, внутри нее были скамеечки. На одну из них я и опустилась с максимально возможным изяществом, внутренне досадуя от мизера доступных в этом мире средств соблазнений. У нас, чтобы привлечь мужской взгляд, достаточно просто надеть короткую юбку и сесть, закинув ногу на ногу – но здесь… Здесь приходится соблюдать приличия. Я бросила взгляд на копошащуюся в тени беседки Мышонка Чжун Сук, остро сожалея, что она осталась со мной. Не будь ее рядом, я бы рискнула применить на принце этот прием. Но сделай я это при ней, Мышонок рассказала бы об этом вульгарном поступке Врачевательнице На Ын, и последняя отослала бы меня обратно в барак в тот же самый миг – во избежание всяких казусов и шепотков. Так что единственное, что мне оставалось, это ждать появления принца и уповать на свою изобретательность.

Солнце поднималась все выше и выше. Меня все больше и больше охватывало желание чем-то заняться. Я держала элегантную позу до последнего, потом, устав сидеть праздно, встала и принялась прохаживаться по беседке. А в полдень сдалась и вышла к Мышонку Чжун Сук помогать с травами, решив, что когда принц появится на горизонте, я всегда успею вернуться обратно и принять томную позу.

– Расскажи мне, каково это: быть помощницей Врачевательницы На Ын, – попросила я ее, выдергивая сорняки.

Мышонок улыбнулась:

– Это нелегко, но очень интересно! Она много рассказывает о травах, учит, как и когда их собирать, сушить, растирать и смешивать, чтобы их свойства раскрылись лучше всего. Еще она учит слушать пульс и лечить иглами. Она очень грамотная. Когда я стану чуть старше, она будет брать меня с собой на вызовы. Я очень жду этого дня.

11

Я рассмеялась, решив, что Мышонок пошутила, но в круглых, устремленных на меня глазах-бусинках не было и намека на веселье – поэтому пришлось спешно сворачивать смех в кашель. Чжун Сук встревожилась, и казус с драконами был забыт. Но мысленно я сделала себе пометку расспросить об этом Цапельку Йе Хи.

Тринадцатый принц не появился до обеда. Я до последнего не желала уходить из сада, но Мышонок проявила неожиданную настойчивость и потащила меня в лечебницу. А уже после трапезы они с Ласточкой Сунджá поменялись местами: Мышонок осталась кипятить повязки, а Сунджа отправилась вместе со мной к беседке, не забыв прихватить с собой пестик и ступу, чтобы растирать травы в порошок.

Я вновь заняла интригующую позу и принялась ждать принца. Глядя на то, как ловко и быстро работает Ласточка, я решилась осторожно задать ей вопрос:

– Послушай, Сунджа… Ты бы хотела увидеть дракона?

– Глупая! – фыркнула та в своей манере. – А кто бы не хотел его увидеть?

Меня приободрило то, что она не рассмеялась и не посмотрела на меня как на сумасшедшую. Я стала прощупывать почву дальше:

– А почему? Почему ты хочешь увидеть дракона?

Я уже говорила, что она не посмотрела на меня как на сумасшедшую? Забудьте.

– Потому что увидеть дракона – это невероятная удача. Драконы обладают огромной силой, и только благодаря им наша страна такая могущественная и богатая. Какая жалость, – она вздохнула, – что они все вымерли.

Я тоже сочувственно покивала, потому что не знала, что можно добавить еще, чтобы не продемонстрировать собственное невежество. Подумав, что Йе Хи даст мне более подробный и исчерпывающий ответ, я решила пока оставить эту тему в покое.

Солнце стояло высоко над нами, прогревая насквозь все живое и мертвое. Поверхность ближайшего к нам пруда была ровной, как зеркало – такая безветренная стояла погода. Насекомые притихли сонно и устало, пережидая полуденную жару. Сунджа пыхтела и отирала с лица пот, но я… Я наслаждалась теплом. За зиму мое тело, казалось, промерзло в том бараке до самых косточек, и теперь я будто не только пыталась отогреться, но и напастись жарою впрок. Я расслабленно откинулась на опорный столб, прикрыла глаза, вслушиваясь в равномерный стук пестика о дно ступы и…

Задремала.

Стоит ли говорить о том, что Сунджа разбудила меня, чтобы позвать на ужин?

Издав про себя мысленный стон отчаяния, я задала ей вопрос:

– Я что-нибудь пропустила?

– О чем ты?

– Ну, может, пока я спала, по саду кто-то ходил?

Тринадцатый принц, к примеру.

– Нет, никого не было.

Этот ответ привел меня в смешанные чувства. С одной стороны, я была рада, что все же не пропустила визит принца. С другой стороны… С другой стороны, я огорчилась, потому что визита не было вовсе.

Этой ночью, в отличие от предыдущей, я спала плохо. Меня угнетали мысли о том, что отпущенное мне время утекает как песок сквозь пальцы, а я ни йоту не продвинулась в соблазнении принца. В голове крутились разнообразные планы моих следующих шагов, от самых простых до самых отчаянных, и когда пришло время вставать, я чувствовала себя усталой и разбитой.

Ранним утром я вновь заняла свой пост в беседке, только в этот раз мне более не удавалось расслабиться. Я перестала обращать внимание на окружающую меня красоту, и лишь вертела головой из стороны в сторону, в любой момент с надеждой ожидая, что с одной из многочисленных тропинок ко мне вот-вот ступит принц – но все без толку.

В тот день Тринадцатый принц так и не появился. Не появился и на следующий. А после ужина Врачевательница На Ын, измерив мою пульс и дав еще одну порцию горькой настойки, огорошила меня вестью:

– Я нахожу состояние твоего здоровья удовлетворительным. Завтра утром ты сможешь вернуться в ваш двор.

Мое сердце пропустило удар – а затем забилось как сумасшедшее.

– Уже? – испуганно проблеяла я.

– Ты пробыла здесь пять дней, – ответила вместо Врачевательницы Сунджа, – обычно с отравлением госпожа На Ын выписывает уже на третий день, потому что ее настойки изгоняют яды из тела всего за два дня, только почему-то в твоем случае они сработали не так быстро. Наверное, ты действительно съела очень много дурнушника.

Я смущенно опустила взгляд.

– Но, – я попыталась ухватиться за соломинку, – у меня все еще остались слабость и головокружение.

– Они не имеют ничего общего с отравлением, – покачала головой лекарь, – а являются следствием плохого ночного сна. Я могу предложить настойку…

– Не стоит.

Я знала, почему у меня плохой ночной сон. Потому что мой план стремительно летел коту под хвост.

Эту ночь я тоже провела без сна, лихорадочно размышляя о том, что мне теперь делать. Как вариант, я могла попытаться сымитировать ухудшение своего состояния – но что мне это даст? Еще несколько дополнительных дней, проведенных в лечебнице. Однако, совсем не факт, что после этого меня снова будут пускать в Восточный сад, и тем более нет никакой гарантии того, что я увижу в эти дни Тринадцатого принца. Попробовать выскользнуть из лечебницы и Восточного сада, чтобы найти его самостоятельно? Меня развернет первый же евнух. Я в тупике. Моя задумка провалилась с оглушительнейшим треском.

Утром даже всегда оптимистично настроенная Ласточка Сунджа бросала на меня удивленные взгляды: так ужасно я выглядела и так плохо я себя чувствовала. Мое фиаско так сильно меня огорчило, что даже завтрак, который я обычно поглощала с огромным аппетитом, я оставила недоеденным.

– Су Мин… – растерянно сказала Ласточка.

Я слабо улыбнулась:

– Я пойду. Спасибо вам за все, госпожа На Ын, Сунджа, Чжун Сук. Я благодарна вам за лечение и доброту, которую вы ко мне проявили.

Врачевательница На Ын молча кивнула. Ее маленькие помощницы невольно потянулись друг к другу, словно в поисках поддержки, и печально и потерянно смотрели мне вслед.

Я почувствовала, как к глазам подступают злые слезы. Чтобы не дать им воли, я резко отвернулась и пошла прочь быстрым шагом.