Дневник юной ведьмы

Новый дневник

4 августа 1999 года:

Здравствуй, мой новый дневник. Меня зовут Элиан де Клермон. Мне восемнадцать лет, и живу я в Париже.

Сегодня я начинаю новую жизнь, потому что всё изменилось.

Три дня назад я осталась совсем одна. Моя мама долго и тяжело болела и в дождливый мрачный день покинула наш бренный мир. Оставила меня, несмотря на мою заботу о ней.

— Элиан, послушай… — говорила она в свой предсмертный час. — Там в сундуке, за потайной дверью на кухне… Там есть небольшая сумма денег и старинные украшения… Возьми их… Милая… Пожалуйста, будь осторожна, не общайся с чужими, не принимай подарков от мужчин, не доверяй никому, особенно волшебникам… Они могут оказаться шарлатанами или преступниками… А ты у меня такая наивная…

Мама считала меня очень беспомощной маленькой девочкой. Она переживала, что я умру от голода и пропаду одна в этом страшном опасном мире. Она знала, что я обладаю магической силой, но почему-то всегда забывала о ней. И я не винила её в этой забывчивости. Трудно принять, что твой ребёнок волшебник, когда ты отрицаешь существование магии. Она долгое время работала химиком в научной лаборатории и поэтому верила только в науку. Мир волшебства она не понимала и, наверное, немного опасалась его.

— Мама, не беспокойся, со мной всё будет хорошо… — просила я, сжимая её худую дрожащую ладонь, от которой пахло лекарствами и увядшими лилиями. — Пожалуйста, ответь мне наконец, кто мой папа, прошу? — Этот вопрос я задавала ей всю свою жизнь и очень надеялась, что она не унесёт этот секрет с собой.

Это была запретная тема. Мама болезненно реагировала, когда я спрашивала об отце, и я не знала, что и думать о нём.

— Прости меня, Эли… — её зелёные глаза закрылись, и теперь я видела только серый оттенок её кожи. — Прости за всё… Там в сундуке… Мой дневник. Ты всё узнаешь из него. Всё о своём настоящем отце, — это были её последние слова.

И она ушла…

Я нашла её дневник только после похорон. Нашла его сегодня.

И сейчас я сижу вся в чёрном в нашем маленьком доме на окраине Парижа и плачу… Плачу, узнав, что мой отец тоже маг, неординарный и талантливый человек, о котором хорошо знают в узких кругах волшебников.

И это счастье, что у меня есть отец! Мой отец! Я не одна!

1 глава

13 августа 1999 года:

Я еду в Лондон. Искать своего родного отца. С одним маленьким чемоданом и огромными надеждами.

Пока поезд мчит меня через Ла-Манш, у меня есть время обдумать всё, о чём написала мама в своём дневнике.

Она встретила папу, Рейнарда Девенса, в Лондоне почти девятнадцать лет назад. Мама даже не могла предположить, что грустный парень в чёрном, напивающийся за барной стойкой в одном из дешёвых пабов — волшебник. У неё и мысли такой не возникло, потому что в сказки она не верила. Он показался ей очень странным и задумчивым, пил французский бурбон и, кажется, даже плакал. Мама всегда была смелой и лёгкой в общении, поэтому она просто подсела к нему и первой начала разговор. Оказалось, что они оба были в этот момент разбиты донельзя, каждого терзала своя беда. В дневнике не рассказывалось, что тяготило отца. Зато мама в подробностях описала свою проблему: почему она сбежала от деспотичных родителей — они пытались выдать её замуж за богатого пожилого мужчину, которого она ненавидела всей душой.

Мама написала, что они с Рейнардом долго сидели в баре. Напились и разговорились. А потом оказались в её гостиничном номере. Отец вёл себя как джентльмен: проводил и хотел попрощаться, но она, горячая и глупая девчонка, набросилась на него и затащила к себе в комнату, шепча: «Ты не представляешь, какие мы, француженки, изобретательные в постели!»

Самое интересное, что она была девственницей. Мой отец стал её первым мужчиной. Я не знала таких подробностей и читала её откровения, краснея как маков цвет.

Они провели вместе неделю. Занимались любовью, гуляли по улицам Лондона и почти не разговаривали о том, что их тревожило. На самом деле, зная свою мать, я была уверена, что говорила только она. Много и радостно. Моя мамочка была большим оптимистом…

Грустно, что её нет со мной. Я так скучаю…

С Рейнардом они расстались так же странно и спонтанно, как и познакомились. Он просто исчез, не оставив после себя и следа. А маму нашли её родители и всё-таки заставили выйти замуж за того самого богача. Она была уже беременна мной, когда стала графиней де Клермон.

Граф понял, что ребёнок не от него, как только на свет появилась я. Он был блондином с голубыми глазами, а моя мама — рыжей зеленоглазкой, и бледнокожая малышка с чёрными прямыми волосами и такими же чёрными, как ночь, глазами, которая родилась раньше срока, вызвала у него массу вопросов. Мама честно ему во всём призналась, и он принял эту правду. Он принял меня, как свою родную дочь. Я знаю, что мама полюбила его со временем так же, как её любил он. Мы прожили в счастье десять лет. И хотя я с детства знала, что граф мне не родной отец, я обожала его.

Но, как это бывает в жизни, красивые истории когда-нибудь да и заканчиваются. Однажды что-то произошло, и наша семья разорилась. Мой отчим не выдержал такого удара и умер от сердечного приступа.

Мама писала в дневнике, что это было самое тяжёлое для неё время. Она сама родилась в семье обедневших аристократов и умела выживать, больнее всего оказалось остаться без любимого. Вот тогда-то Рейнард Девенс и появился в её жизни второй раз.

Он возник у порога того самого дома, который я сегодня оставила в Париже. Мама только-только проводила меня в летний пансионат для девочек. Она была несказанно рада своему гостю и впустила его в дом. Девенс выпил чаю, осмотрел мои фотографии и в ходе разговора признался ей, что он волшебник и знает о дочери с самого её рождения. И что я тоже волшебница. Мама не поверила ему. Да, я была тихой и нелюдимой девочкой, с которой случались странные вещи, но, по её мнению, я уж точно не умела колдовать! Мама отрицала существование магии даже тогда, когда отец показал ей свои умения. Она посчитала его профессиональным фокусником.

Каким-то образом Рейнард всё же смог уговорить мою мать отдать меня осенью в маленькую французскую школу магии, которую сам и оплатил, и попросил никогда не рассказывать о том, что он мой отец.

— Элиан не должна знать. Это опасно для её жизни. Но если она попадёт в беду, отдай ей это, — проговорил он на прощанье, протягивая маленький серебряный ключ, который я сейчас кручу в своих пальцах. — Он от моего дома в Лондоне. Возможно, она не застанет меня, но хотя бы найдёт временное пристанище.

Адрес был записан на куске пергамента размашистым крупным почерком. Именно туда я и направлялась.

Мне кажется, мой отец будет рад меня видеть. Насколько я поняла из английских волшебных газет, которые нашла в школьной библиотеке, — он герой, великий человек, бывший профессор и директор английской школы магии. На фотографии, которую я нашла в дневнике матери, он не улыбался, но его глаза… В них плескалась усталость и, как мне показалось, нежность…

Мой поезд подъезжает к месту назначения. Я уже вижу огни города. Вот и Лондон. Я ни разу не была здесь, хотя знаю английский в совершенстве. Мне немного страшно одной, но думаю, я справлюсь. Я найду того, кого ищу…

Жди меня, папочка! Твоя Элиан уже рядом!

14 августа 1999 года:

Дорогой дневник, даже и не знаю, с чего начать…

Вчера вечером я нашла жилище своего отца в старом районе города. Не это я ожидала увидеть… Не старый ветхий дом, такой же серый и убогий, как и все остальные на этой улице. Атмосфера этого места произвела на меня крайне удручающее впечатление. Разве в таких домах живут герои?

В одном из окон горел свет, и я не стала открывать дверь своим ключом. Для начала я, как вежливый человек, постучалась.

К моему великому удивлению, на стук явилась молодая девушка с буйной копной каштановых кудрей. Я сразу узнала её. Она часто мелькала в газете в новостях. Известная волшебница, Марика Мун, школьница, победившая вместе со своими друзьями тёмного волшебника. Но сейчас она не выглядела школьницей, скорее юной очаровательной женщиной с любопытным живым взглядом карих глаз.

Она с недоверием восприняла новость, что я дочь Рейнарда Девенса, но, увидев его ключ и записку с адресом, впустила меня в дом.

2 глава

24 августа 1999 года:

Жить со своим родным отцом мне не нравится.

Это правда.

Он обещал поговорить со мной, но как будто избегает встреч. Прошло больше недели с тех пор, как я здесь. Я уже немного привыкла к дождливой погоде Лондона и выучила правила этого дома. Знаю, чего делать нельзя ни в коем случае. Самое главное, не отвлекать мистера Девенса, когда он занят в лаборатории на первом этаже, за кухней. Второе — не шуметь, если Марика что-то пишет или читает. И третье — не смотреть на Лестера Корвуса, когда он проходит мимо в свою комнату этажом выше.

Кстати, о мистере Корвусе. Он ведёт себя, как король, и, кажется, занимает весь третий этаж, но я ни разу не поднималась дальше по лестнице. Я ощущаю исходящую от него опасность и стараюсь быть тише воды ниже травы, когда он в доме. Даже на наших совместных приёмах пищи.

А он словно чувствует мою настороженность и всегда находит повод задеть меня.

К примеру, позавчера он посмеялся над моим аппетитом. Да, я съела всё, что мне положили, потому что люблю тушёные овощи и курицу. Он заметил это и «разрешил» мне облизать тарелку. Я не знала, куда деться от стыда, и ответила, наверное, слишком дерзко. Сказала, что хороший аппетит — признак отличного здоровья и чистой совести. И многозначительно посмотрела на его почти нетронутое блюдо.

На моё высказывание отец, как ни странно, уважительно хмыкнул, а Марика пожала мне руку, которой я от волнения душила салфетку на коленях.

— Девенс, эта девочка точно твоя дочь, — зло ухмыльнулся блондин, вздёрнув бровь.

Я покрылась мурашками от холода в его глазах, которым он как будто пытался меня заморозить.

— Ты сомневался в этом? — Рейнард, к сожалению, наоборот не смотрел на меня.

Он словно не хотел принимать меня в своё сердце и свою жизнь. Был холоден, но при этом не гнал из дома.

Я не знаю, что и думать.

25 августа 1999 года:

Марика утешила меня, объяснив, что отец просто пока не готов что-то решать. Что он даёт мне время подумать, как быть дальше. И он очень занят тем, что помогает своему другу избежать судебного срока за какие-то прошлые прегрешения. Поэтому его голова пока занята другими очень важными вопросами, но он обязательно проявит внимание ко мне.

Конечно, я бы хотела услышать какие-то объяснения от самого Рейнарда, но её слова немного успокоили меня. Мы всегда разговариваем с ней перед сном, и за эти дни я привыкла к моей новой подруге. Она очень добра ко мне и к отцу.

Мне кажется, что она влюблена в него. Я уже не раз замечала, с каким восхищением она на него смотрит, как внимательно слушает и с каким почтением относится.

Не далее как сегодня вечером я застала их за разговором на кухне. Папа смотрел в окно и пил своё лекарство от болей в горле, которые были последствием пыток того самого тёмного мага, а Марика рассказывала ему о том, что прочитала в книге из библиотеки Лестера Корвуса. Они обсуждали какое-то новое лекарство из лесных трав. Я замерла у двери и стояла тихо как мышка, чтобы не помешать им.

— Вы очень внимательны, мисс Мун, — почти шёпотом проговорил мой отец, дослушав её рассказ.

Проблемы с горлом приводили к тому, что к вечеру он почти не разговаривал с нами, чтобы беречь связки.

— Спасибо, сэр, — таким же шёпотом ответила Марика, по её щекам разлился яркий румянец.

— Благодарите меня? За что же? — он поставил стакан и теперь смотрел прямо на неё.

Я видела, что она была не готова к этому вопросу и замялась:

— За всё…

— За всё? — он вдруг сделал шаг и осторожно положил ей на плечо свою ладонь. — За всё должен благодарить вас я. Вы так много сделали для меня за этот год и продолжаете делать…

Волшебница не отрывала взгляда от его лица. Она молчала, чего-то ожидая от него. Но Рейнард отвернулся и, больше не сказав ни слова, вышел из кухни.

— Мадемуазель, — сухо поприветствовал он, чуть не столкнувшись со мной, и поспешил в свою комнату.

Марика после этого была сама не своя. Она взволнованно и радостно убиралась, вручную натирая тряпкой кухонный стол, а потом бросила это занятие и предложила нам поесть мороженого. Весь вечер мы сидели в гостиной у камина, ели мороженое и вспоминали школьные дни.

Мисс Мун чем-то напоминает мою маму. Такая же умная оптимистка с обаятельной улыбкой, а если мы говорим о Рейнарде, то её большие карие глаза начинают сиять.

Как бы я хотела, чтобы они были вместе.

28 августа 1999 года:

Мистер Корвус всё-таки очень злопамятный человек. Кажется, его зацепил мой дерзкий ответ за недавним ужином, и теперь, если он находит меня в доме одну, то обязательно говорит в мою сторону что-то унизительно-неприятное.

Сегодня я пыталась пропустить его на лестнице, когда он поднимался наверх. И вместо того, чтобы идти, он как будто специально преграждал мне путь. Когда я нечаянно столкнулась с его твёрдой грудью, он отпрянул и со злой насмешкой бросил:

— Девочка, ваше воспитание оставляет желать лучшего. Не стоит приставать к взрослым мужчинам. У вас это выходит очень скверно.

Я покраснела от возмущения.

— Я бы никогда в жизни не стала приставать к такому, как вы!

Он закатил глаза и вдруг направился прямо на меня, вцепившись в перила и закрывая мне путь.

— К какому такому? — вкрадчиво спросил Лестер, а я испуганно попятилась вверх по лестнице, потому что он был слишком близко.

Я старалась не дышать рядом с ним, но в этот раз не смогла удержаться и вдохнула. Аромат его парфюма оказался невероятно будоражащим. Сочная горьковатость леса, света и ветра. Нотки кедра и пряность пачули. Что-то такое магнетическое, отчего у меня чуть не подкосились колени. Я знаю, мне не нужно было поддаваться на его чары. Но в тот миг я могла лишь дышать им и наслаждаться.

— К такому… — я нечаянно взглянула на кончик языка, скользнувший по его губам, и мне стало невыносимо жарко. — Неприятному человеку…