До біографії Юлія Гарбузова

Інтерв'ю з Людмилою Гарбузовою

До біографії Юлія Гарбузова: Серія інтерв'ю з родиною письменника.

Інтерв'юери:
Олеся Кравчук та Дмитро Мороз

Редактори:
Юлія Ципляк та Тетяна Канібор

Харків

2024

Інтерв’ю Людмили

Людмила Гарбузова. Інтерв’ю з вдовою Юлія Гарбузова. Інтерв’ю проводять Олеся Кравчук та Дмитро Мороз.

10.08.2024

Интервьюер Олеся Кравчук

– Он закончил институт, и она. Они были очень умные, очень хорошо учились. Ну и тут война — 1941-й год. И всё, и их отправили на фронт как медиков. Но она уже была беременная, и он её отправил в Енакиево, так как сам он с Енакиева, Виктор Андреевич. Вот его туда отправили, и её отправили, но он ушел на фронт, там оперировал. Ну вы хотите послушать побольше или это так штрихами можно говорить?

– Можно штрихами.

– Ну хорошо. Он был полевой врач, и их взяли в плен, всех буквально, большое количество. Он попал в плен. И потом по лагерям. Юлий Викторович потом его нашел, это было потом, нашел, когда у нас раскрыли всё, ой, Красный Крест в 2003 году, и он нашел его: Гарбузов Виктор Андреевич там то и там то, и вся его биография.

– Он был живым?

– Нет, нет, уже умершим. И Красный Крест всё это, а его… Мария Андреевна, жена, то есть Юлика мама, всё время его ждала, думала, что вот где-то объявится, но всё время говорили: “Пропал без вести”. Но он не без вести пропал. Его просто сгноили в этом самом концлагере.

– Так, поняла, так, я ещё б хотела расспросить, с кем он работал.

– Кто? Юлий Викторович?

– Мг.

– Юлий Викторович заканчивал в Запорожье школу, поступил в институт в Харьков на радио-факультет. Учился хорошо, вот и потом его оставили на кафедре делать диссертацию. Он защитился и работал в ХИРЭ доцентом, преподавал, знал 5 языков, очень грамотный человек.

– Думаю мы с вами ещё попозже пообщаемся о его детстве, ещё более детально о творчестве. Было очень приятно с вами познакомиться, спасибо.

– Всего доброго, лапочка, всего доброго.

– До свидания.

Август 2024

Интервьюер Дмитрий Мороз

– … В Енакиево, папа у него Виктор Алексеевич 1918 года рождения 31 января его папа в Донецкой области, Енакиево. А это уже смерть папы, там у тебя есть всё, мама была Диденко Мария Андреевна, харьковчанка, умерла в 2001 году. Дедушка его был Гарбузов Алексей Ефимович рождения 1875 года, Збуд. Тоже брак был в Енакиево, он поженился с женщиной Дезиронской Фамидой Эмильевной, которая была с Лиежа, потому что эти Дезироны приехали строить металлургический комбинат с Бельгии, приехали семьёй ещё при царе, а тут революция. Их семью выслали всю, а бабушка Стефания Эмильевна осталась, потому что вышла замуж за русского, как сказать, Гарбузова Алексея. У неё уже было 7 детей, она осталась. Один из них был Виктор Алексеевич – будущий отец Юлия Викторовича. Человек был грамотный, его посылали учиться в Енакиево, ой в Енакиево, в Льеж, вот. И он умел и знал работу, но в 37-ом году его расстреляли, потому что сталинское было такое направление, что все, кто связан с иностранцами, те подпадали под эту линию. Их брали, им приписывали всякие какие-то страшные обвинения: то они троцкисты, то они ещё кто-то. А его за то, что связь с иностранцами. А связь была какая? Его жена Стефания Эмильевна Дезирон, но она приняла фамилию Гарбузова и жила как Гарбузова, пережила войну. Ну уже дедушки не было, вот так. Ну это военное время, это много перегибов, сталинская эпоха, многим досталось. Вот семье Юлия Викторовича тоже досталось.

Его отец пошел поступать, он мечтал поступить в институт – Харьковский мединститут. Он таки поступил и закончил в 41-ом году. И тут война. Учился он вместе с бабушкой Марией Андреевной, которую называли просто Муся, и он её переправил уже беременную в Енакиево, когда война началась, и она там родила Юлия Викторовича. Тоже военное время, без куска хлеба, без молока, без ничего. Но помогла. Он отправил её к бабушке, то есть к своей матери — Стефании Эмильевне. Ну она им помогла выжить, Юлию Викторовичу выжить.

Мама работала, она тоже медик. Потом её послали работать на 33 села — одна врач была. И она ездила по всем местам, принимала роды, всё лечила. Тогда было медиков мало, в общем она вела подвижнецкую роль, тогда много работала, Юлия Викторовича закрывали, вот. Там одна семья приходила, польская, рядом жили. Он очень хорошо знал польский язык, и это ему потом помогло изучить кучу языков. Он знал их 5. Это детство с этими польскими соседями ему помогло как-то потом в переводах в переводческих бюро Харькова.

Когда он уже ушел с института на пенсию, он стал подрабатывать переводчиком. Лучше всего переводы у него получались польские и немецкие, он хорошо очень знал русский язык, это непросто, хорошо украинский и французский – 5 языков. В общем человек был грамотный, интересный во всех отношениях. Я с ним познакомилась, учась в политехническом институте: он уже заканчивал, а я была на 4 курсе. У нас были соревнования по плаванью, не просто какому-то, а подводному плаванью на Утрише, это теперь россия. А это был раньше подводный лагерь, и мы там в лагере познакомились, ныряли, плавали глубоко, у нас даже есть фотография, потом мы поженились и наши подводники все, мы их называли так, прислали нам фотографию, где я с ластами. Много чего осталось, можешь потом сфотографировать, если надо. Ну в общем мы поженились с ним в 63-ем году, а в 64-ом родился первый сын – это Боря. Он родился у нас в Запорожье, потому что так получилось: я ленинградка, я пережила блокаду, это трудное время, маленькой. И блокада — это серьезное дело. И когда открыли дорогу жизни через Ладогу, нас вывезли, мы с мамой выехали, а кушать было нечего, ещё война шла, и мы приехали в Запорожье, потому что это Украина, и были родственники, они нас поддержали.

Інтервю зі Сніжанною Виноградовою

— Вот вам, Олеся, короче говоря. Вот тогда я просто скажу, как бы впечатление по этой заготовке Википедии. Там, где фотография с правой стороны под фотографией, ну, просто это по стилю так положено, должно быть маленькое генеалогическое древо. Там немножко вот в той ссылке, в которой я открываю, там все не так. Там, значит, родился, умер тогда-то. Это все понятно. Потом строка: родитель такой-то, такой-то врач там ну, он, да, родительница такая-то, такая-то имя, отчество. И тоже там специальность тоже там врач. То, что у него двое детей, это тоже надо. Вот там от брака жена такая-то, такая-то. Потому что все таки это страничка с претензией на, ну, такого хорошего украинского деятеля. И создается она как библиографическая память вот такая вот. Жена у него тоже, между прочим, не менее толковая и выдающаяся моя тетушка. Вот ее бы тоже туда. Она еще жива вполне, что от брака двое детей пишется вот под этой фотографией. А вот брат такой-то, брат такой-то. И так как уже есть и внуки, собственно говоря, и вот внуки тоже есть. Просто когда я стала читать сам текст, то там есть обязательная оговорка на Владика, что он чемпион мира. Вот под фотографией с правой стороны. Это очень уместно указать, что есть и внук, имеется вот такой-то, такой-то. И тогда с правой стороны вот эта колонка коротенькая, она будет полноценная и уже как бы привычная. Как вам сказать? Это страничка, которая привычная всем читателям, что вот мы привыкли под лодкой, что вот там маленький экскурс его семьи.

Вот. Но это только такое короткое замечание, потому что все остальное по тексту, конечно, его бы немножко расширить, чуть-чуть расширить, не знаю, чем и как. Но маловато будет. Вот, конечно, маловато будет информации. Вот она вся, ну, в таких фактах. Ну, вот, правильно. Хорошо, что там описано его литературные издания, что он напечатал. Вот все хорошо разложено,показано.. Ну, я не знаю, какие вопросы вы будете задавать еще мне. Могу просто сказать, что сегодня я общалась с тетушкой своей, не с тетей Людой с другой. И они все знали дядю Юлика с детских времен, скажем так. Вот дядя Юлик жил с моей бабушкой и со своей мамой, и с моей мамой. Получается, когда она была школьницей, они жили в коммуналке в Запорожье, в старой части города. И дядя Юлик потом приезжал еще сюда, на правый берег, когда вот переехали его родственники мои, так сказать, переехали на правый берег. Это территория, ну, район немножко другой. Вот он приезжал на правый берег, на улицу Рижскую. И тут она говорит о нем такую вещь, что запомнился этот дядя Юлик, молодой, еще молодой, неженатый, как умным и дерзким мальчиком — это бросалось всегда в глаза. И все девочки этой рижской улицы просто сохли по дяде Юлику. Завидный он красавец был до сих пор. Не забыть. Это моя мама. Это вообще-то девушка, которая спрашивает об интервью.

А разговор идет о дяде Юлике покойном. Не о Боре. Понимаешь, что ты в самом деле. Мама, ты в самом деле слушай, идет речь о дяде Юлике, а не о Боре. Короче говоря, такой комментарий она дала, что он был очень умным. И моя мама это его дядя Юлика покойного сестра двоюродная даже запомнила такую вещь, что он вступал в дискуссии со школьными учителями. За что был наказан двойкой за поведение по математике. То есть ему поставили не по математике, не за поведение, а как за знания по математике, что это был нонсенс. И пришла его мама и сказала: “Причем здесь поведение плохое и знания по математике? Вы не можете так сделать”. Защищали его математические знания, так сказать. Вот из-за чего он переводился. Бывало такое менял школу, потому что в неловкое положение ставил учителей по математике не часто, не часто, но просто умен был не по годам, скажем так. И дерзил часто, в подростковом возрасте это случалось. Так что такие вот маленькие моменты. А все, что вы хотите спросить, спрашивайте.

С Юлием Викторовичем. Я вам могу сейчас сразу ответить. Я была школьницей и практически в период школьного времени с третьего класса по 10 приезжала в Харьков ежегодно. Ну, то есть мы принимающими людьми были, так сказать, тети и дяди Юлик и его мама, то есть моя как бы двоюродная бабушка, принимающая сторона. Но они принимали и уделяли мне внимание. Я запомнила просто 11 летний возраст и обратила внимание, будучи ребенком, что очень человек, заботливый по отношению к потомству своему. Щепетильный. Вот, понимаете, это настоящий папа. Почему еще скажу так. Потому что запомнила. Он вынимал занозу из моей пятки. Не знаю, как он меня уговорил. Это был просто для меня коллапс, чтобы к моей ноге иголкой притрагивались люди. Но как то он меня уговорить смог и сказал: “Что за ерунда? Это три секунды, ты ничего не почувствуешь”. Я говорю: “Как это не почувствую? Иголкой тыкать в пятку будете?”. Но вот помню, что очень заботливый. Это был такой момент однозначно. И очень сильно как бы вовлечен был в воспитание своего потомства.

А также его жена, тетя Люда, ныне живущая в Харькове. Это все я очень хорошо помню. И помню, что Бориса тоже привозили в Запорожье, его как бы жена там тетушка приезжала сюда, и Боря какое-то время мог находиться вместе с нами на море. Ездили мы вот так вот вместе, будучи детьми, скажем так. Вот так это было все. То есть наши семьи, жили мы в Запорожье, они жили в Харькове. Но так как наши бабушки, это получается, мама дяди Юлика и мама моей мамы, очень сильно послевоенная взаимовыручка была. И послевоенные отношения они очень сильно были во взаимовыручке выражены. И в том, чтобы содействовать друг другу. Ну, это же не прямые родственники, а просто, ну, как двоюродные получаются. Благодаря нашим бабушкам у нас между семьями были хорошие отношения. Ну, во всяком случае, дети вот так все запомнили.

— А помните какие-то ситуации, которые происходили в советское время?

— Ну, какие-то ситуации. Вы понимаете, в чем дело? Будучи детьми, какие-то глобальные взрослые ситуации, они немножечко всегда скрывались, ну, как бы не демонстрировались. Почему? В общем то, мы все выросли, потом какие-то вещи узнаем с удивлением. Мне рассказывали, вот в моей семье это было табу. Ну, сами понимаете, период правления Берии. Я сама потом узнала, что через какое-то большое количество времени, что бабушка написала моя письмо Берии. И ну, это как бы моя семья, это не дяди Юлика. И что она с ужасом думала или всех расстреляют, поставят к стенке, или посадят в тюрьму.