До следующих свайпов

Глава 1. Лирические отступления.

Помните ли Вы, во сколько лет стали увлекаться противоположным полом?

Я – да. Это было в детском саду. Уже тогда во время обеденного сна я знала четко: Вадим любит Алину и Вадим писает в кровать. Надеюсь, с возрастом он перестал это делать. Под словом «это» я имею ввиду «любить Алину», ну и ладно - «писать в кровать» тоже.

Много мальчиков мне нравилось в детстве, в основном, в них летели камни, либо же мокрая тряпка у доски.

Моя двоюродная сестра пошла дальше. Однажды она спросила у Вам уже известного Вадима: Ты березка или дуб?

А я знала, что он плакучая ива. Он постоянно плакал из-за оценок.

А вот мне нравился Денис. Он был со мной в группе, потом был моим одноклассником. Я не одно лето мечтала схватить солнечный удар и чтоб Денис «спас» меня: подбежал (но обязательно без майки!) и поцеловал. Я еще не знала, как это делается, но в моем воображении это уже был самый классный поцелуй.

Алина, которую любил Вадим, тоже положила глаз на Дениса, поэтому у нас была вечная конкуренция за этот "солнечный удар". Но в средней школе я проиграла ей схватку со счетом 3:0, где 3 - размер груди Алины, а 0 - ... число, на которое делить нельзя, как сказала бы наша математица.

Но казалось бы, какая симпатия может быть к мальчику в детстве? По каким критериям его выбрать из десятка таких же: наличие собственного кубика-рубика или знание алфавита? А может быть, умение держать ложку в руках?

Тем не менее уже тогда тётя не отставала от меня с вопросом о том, нашла ли я себе бойфренда. Тем не менее, уже тогда дети кричали (не мне, конечно): «Тили-тили тесто, жених и невеста!» - чтобы засмущать себе подобных, а мамы-коллеги, вежливо прощаясь после встречи у магазина, говорили: «Может, породнимся!». А, может, и не породнимся…

Сейчас я все чаще думаю о том, почему уже с самого детства, мы, еще не повзрослев и не поняв специфику взаимоотношения полов, стремимся найти свою вторую половинку.

И знаете, я больше всего склонна к тому, что нам с детства «вбивают» это в голову. Все эти сказки о прекрасных принцессах и принцах, фильмы о любви, мамины книги о страстном Педро Гонсалесе и вечно дрожащих чреслах госпожи Хуаниты, папины «те самые кассеты», которые он старательно пытался спрятать подальше от детских глаз, – просто не дают забыть о том, что человеку нужен человек. А уж для чего, тут, конечно, приходится разбираться с возрастом…

Ведь в детстве родители пытаются оградить нас от порока. Но этот порок мы познаем постепенно. Помню одну папину кассету, которую я достала у него из сумки, когда он приехал из города. Я сразу побежала к маме с криками: «Смотри, мам, папа жопки купил!». После такой докладной эту кассету я больше не видела, да и папа, кстати, тоже…

Огромный пласт информации о любви мы черпаем еще и из своей семьи. Ведь наши родители, по сути, – те же мальчик и девочка, отношения между которыми значительно отличаются от отношений между мамой и бабушкой, мамой и коллегой, мамой и дедушкой и прочими.

Мама никогда не скажет коллеге: «Почеши мне пяточку!» - или папе: «Подмени меня, пожалуйста, на работе».

И, поразительно, но наши предубеждения относительно необходимости быть с кем-то только укрепляются по мере нашего взросления.

В подростковом возрасте быть в отношениях с кем-то, равно как курить и употреблять алкоголь – было элементом крутости и «взрослости». Плохие девочки, дабы быть на пике популярности, начинали встречаться со старшеклассниками, ну а хорошие создавали видимость вовлеченности в общие тренды подростковой жизни. К слову говоря, уже в этом возрасте начинались активные знакомства с мальчиками в сети. В мое время , когда в нашей захудалой деревеньке только начали появляться телефоны, популярно было звонить наугад и общаться с парнями. Мы не видели их - ни фото в Вайбере, ни в фото в соцсетях (какой Вайбер, когда у тебя в руках кнопочный телефон с функционалом позвонить/ сбросить вызов?), но при этом могли долго общаться с незнакомыми парнями и/или мужчинами, чтобы затем обсудить перспективы такого общения и проблемы, возникающие в наших отношениях, на заседаниях лучших подруг.

Самые длительные отношения на расстоянии, которые были у меня в школьные годы, – 3 месяца. Но эти отношения были полны абьюза и критики. Раз в неделю я звонила моему незнакомому, но обязательно самому красивому и самому успешному парню и спрашивала его о том, как у него дела, в ответ на что он постоянно орал: «Малая, еще раз позвонишь, приеду и урою!». Но несмотря на все его пустые обещания, наша встреча так не состоялась и мы вынуждены были расстаться, так и не встретившись ни разу.

Затем следовала череда глупых влюбленностей в новых молодых учителей в школе, преподавателей в ВУЗах. К счастью, никто из них не проявлял ко мне симпатии, как открытой, так и закрытой. Об одногруппниках мечтать как-то совсем уж не доводилось. Другое дело старшекурсники. Но вести с ними переписку было гораздо проще, нежели общаться в реальной жизни. В сети можно быть дерзкой, смелой, остроумной, в то время как общение в реальности ограничивалось обсуждением каст в Индии, становления правовой системы Франции или же просто беседой относительно правильного питания и тренировок по настольному теннису. При этом я всегда стеснялась того, что я из деревни. Я чувствовала себя другой, скорее ограниченной, даже после того, как услышала от нравившегося мне парня его пресловутую теорию «деревенских яиц».

Теория заключалась в том, что деревенское яичко более вкусное внутри, с ярким насыщенным желтком, хотя внешне яйца могут быть в помете. Видимо, городские девушки для парня – это яйца, пеработанные на производстве: чистые снаружи, но не такие вкусные внутри.

Глава 2. Всё равно в моей жизни ничего не происходит.

От родителей я слышала о том, что многие люди встречают свою вторую половинку на работе.

С этим у нас было все плохо. Возраст судей-мужчин, работавших в моем суде, составлял 35 (+) лет, что для девушки в 21 год запредельно много. Многие из этих судей уже состояли в браке.

А в целом в штате у нас был только один молодой парень-секретарь. Он был грузным как бочонок, с бородой и, судя по запаху, редко менял свою черную майку. Над ним шутили мои коллеги. Однажды моя коллега предпенсионного возраста Алёна Георгиевна сказала: «Гасилова, хочешь прикол? Я видела в парке девушку нашего Максима. Она ему пирожки на обед принесла».

«Что? Девушку?», - подумала я, - «У него есть девушка? Как же такое могло случиться?»

Я не претендовала на должность его девушки. Просто, как сказала моя коллега: «На безрыбье и рак рыба». Видимо, в городе М., в котором я отбывала своё распределение, настало безрыбье.

Безрыбья не было. К нам иногда подплывали тунцы, меч-рыбы и лососи, но редко. В общем, в заседания приходили молодые помощники прокуроров, милиционеры, адвокаты. Но единственные бабочки, которые появлялись у меня в процессах с их участием, - были ночными и оказывали свои услуги возле гостиницы «Интурист».

Иногда к нам поступали и незакодированные шпротики, но это уже по делам от административных правонарушениях.

В общем, судьбоносной встречи не случалось.

Моя жизнь в тот период была настолько скучна, что все необдуманные и самые авантюрные поступки я совершала не под действием психотропов, как думала моя судья, а под лозунгом: "Все равно в моей жизни ничего не происходит". Помимо прочего, я была доверчива и наивна, чем, конечно же, не могли не пытаться воспользоваться разные индивиды.

Есть как минимум три истории, которые могли закончиться для меня плачевно, но каким-то чудом этого не случилось.

История первая произошла в клубе "Градус". Об этом клубе во всю гудели мои соседки по квартире. И здесь пару слов о моих соседках. У меня было их три: Катерина – 21 год, с пышными формами и длинными волосами, работала в гипермаркете на кассе, приехала из деревни покорять город М.; Наташа – 21 год, работала медсестрой в поликлинике и часто приносила домой сладости, канцелярку и перегар, а также была пышногрудой и немного пошловатой (её трусы-стринги на батарее в ванной я не забуду никогда) и Алина – «женщина-кошка», «женщина мечта» и «женщина года» в одном лице, она работала швеей и была немножко сумасшедшей, так как считала, что все парни города М. её хотят.

В один из пятничных вечеров мы с девочками собрались отправить свои милые пятые точки, а кто-то и пышные груди именно в этот ночной клуб.

Естественно, Алина не была посвящена в наши планы по понятным причинам: уведет еще всех мальчиков, а нам это не нужно.

В клуб я собиралась с большим энтузиазмом. Я надела свою самую красивую белую майку с голыми плечиками (в суде её назвали: "Гасилова, что за секс?"), строгую черную юбку и косуху. В процессе сборов у меня стало появляться предчувствие чего-то нового и хорошего. Но это предчувствие угасло, когда я вошла в эту неоновую обитель пьяных пузатиков, женатиков, да и просто несерьезных отношений желатиков. Вход в заведение был платным для девушек, от чего на душе стало тяжело.

Во время танцев девочки стали в круг и, поставив свои большие сумки на пол, танцевали вокруг них. Это выглядело странно, как если бы в передаче "Поле чудес" игроки достали из клетчатой сумки банку с засоленными огурцами и начали танцевать возле нее.

На этом, пожалуй, можно закончить описание ужасов, но нет. Вскоре к нам присоединилась их подруга, которая была студенткой университета, ей было примерно около 18-19 лет. Потанцевав в нашей «рыночной» команде, она скрылась за барным столиком. Я посмотрела в её сторону и увидела, как эта маленькая пройдоха уже окучила какого-то мужчинку. Спустя пару минут у неё в руках уже был алкогольный коктейль. Это не могло не ударить по моему самолюбию. Я подумала: "как она это делает? Она же моложе меня, одета обычно: синие джинсовые штаны и сверху вязанная кофта, туфли на низком ходу. Что же она ему сказала?"

Пока я танцевала и думала о «вселенской несправедливости», ко мне в танце подкатил тот самый – «обрыганный Жора». Так я называю парней с низкой социальной ответственностью и высокой сексуальной активностью. От него за километр разило алкоголем и, пожалуй, безответственностью.

– Как тебя зовут? – пошатываясь спросил он.

- Настя, - посмотрев на него без энтузиазма и страсти в глазах соврала я.

- Понятно. А где работаешь?

- В суде уборщицей, - опять слукавила я, не имея никакого интереса к продолжению данной беседы.

- Хотел бы я, чтобы и у меня была такая уборщица, - лихо завернул он.

Мне не хотелось с ним разговаривать и я подошла к барному столику. У меня не было настроения ни танцевать, ни знакомиться с местными алко-чемпионами.

Тогда я посмотрела в сторону сцены, на которой во всю отплясывал мужик лет 37-40. Он был низкого роста, у него был большой выпирающий из-под майки живот, а на голове красовались залысины. Но мое внимание он привлек тем, что даже в таком возрасте двигался очень энергично. И как только я с неким восхищением подумала об этом, эта энергия заряженных на успешную ночь частиц уже стояла позади меня. Наверное, мужчина посчитал, что понравился мне. Он пригласил меня уединиться в бильярдной на втором этаже. И я... пошла следом. О чем же я думала в тот момент? Вряд ли о законе сохранения своей энергии.