Добрыми делами...

Пролог

Добрыми делами…

Пролог

Когда-то очень и очень давно

Раз.

Ирей Ратка понятия не имел, каким образом здесь оказался. Нет, он понимал, что не по собственной воле. Но последнее воспоминание было о том, как он старательно и последовательно напивался, поэтому вспомнить, что было дальше не мог, как бы ни старался.

— Глупо, — голос отразился от преграды, не дающей магу покинуть это место, исказился и зазвучал музыкой. — Очень глупо. А еще создатель. Обладатель почти безграничного могущества. Вот тебя и ограничили. Интересно только, как и чем?

Два.

То, что вокруг находятся составляющие какого-то дракона, Ирей понял почти сразу. Драконы особые существа. Они живые, как люди, как животные, как растения, в конце концов, но при этом умудряются среди составляющих выглядеть как что-то неживое. Часть мира. Его фундамент. Основа, на которой растет и меняется все, что столь недолговечно из-за обладания жизнью. Жизнь она требует платы, она быстро сжигает своего носителя, чтобы на его месте появилось что-то новое, возможно более совершенное. Удержать жизнь возможно, при некоторых условиях. Но еще никому не удавалось удержать ее настолько долго, чтобы сравнить свое существование с существованием гор.

Драконы это воплощенное знание. Знание не может быть не живым, но оно и не может не быть основой мира. Знание миры меняет. Иногда сразу, а иногда тихо и незаметно. Оно заставляет их расти.

— Заставляет расти неживое, — произнес Ирей, наслаждаясь звуком собственного голоса. — Очень противоречиво звучит. Но все равно глупо. Я сижу и размышляю внутри составляющих дракона. Я тут очнулся. Еще глупее было бы очнуться в желудке дракона и начать размышлять. Но делать ведь больше нечего.

Три.

Попытки понять, что его держит и почему он не может дотянуться до составляющих мира ничего не дали. Больше всего преграда была похожа на зеркало, отражавшее все, что к нему прикасалось. Но дотянуться было необходимо, или хотя бы докричаться. Если составляющие его услышат, они сделают то, что он попросит. Точнее сделают так, как поймут его просьбу, но это должно помочь покинуть дракона, ставшего тюрьмой.

Времени в этой тюрьме либо не было, либо его было настолько много, что Ирей не успевал его почувствовать. Еще ему казалось, что он сходит с ума. Разговоры с самим собой никого до добра не доводят. А сумасшедший создатель — это на самом деле страшно. Составляющие ведь не перестанут слушаться, они будут сплетаться и расти так как он захочет, превращая миры и живущих в них в нечто невообразимое, неспособное существовать долго. И тогда составляющие начнут умирать. Рассыпаться пеплом, оседать на других составляющих, заражая их безумием создателя. Так уже было.

Еще Ирей подозревал, что, окончательно обезумев выбраться сможет, ведь тогда он вряд ли задумается о последствиях того, что делает.

Доведя себя этими размышлениями до отчаяния и решив больше не думать о том, что ранение дракона может обернуться для какого-то мира гибелью Ирей попробовал зеркало разбить. И ведь у него получилось. Невидимые, но ощутимые осколки разлетелись как та самая пыль безумия и так же осели на составляющих живого и неживого даруя ему новые способности.

Ирей долго вглядывался, анализировал свои ощущения и наконец, улыбнулся.

— Теперь где-то появятся люди и вещи способные отражать изменения. Вот маги удивятся. Жалко, что мне это ничем не поможет.

На месте разбитой преграды тут же появилась ее точная копия, словно разлетающиеся осколки были плодом воображения сходившего с ума человека.

Четыре.

А потом дракон решил поговорить. Пожаловаться своему пленнику и Ирей долго смеялся. Это же надо. Все так глупо. Знания захотели жить вечно, захотели, чтобы миры перестали меняться.

Ирей, конечно, знал, что большая часть создателей ушла выращивать новую вселенную. Старая им стала неинтересна, слишком медленно и неохотно она меняется. Точно, как величественное дерево с густой кроной, новые веточки в которой не сразу и разглядишь, даже если перед этим умудрился запомнить все старые.

Оставшихся создателей должно было хватить для того, чтобы дерево продолжало жить и расти. Но драконы решили иначе. Знания не захотели больше умирать и избавились от тех, кого посчитали виноватыми в смерти своих сородичей. Одному Ирею повезло. Его дракон следил за ростом своего продолжения. За новым знанием, которое пока только начало зреть, вплетаться в основы миров, постепенно превращаясь в их часть и немного их меняя. Дракон это знание воспринимал как собственного детеныша, ведь изначально росток отделился от него и до сих пор не стал полностью самостоятельным. Дракон побоялся, что смерть создателя помешает детенышу развиваться, и сохранил ему жизнь. Временно. Но это не помогло, неродившийся застыл, превратился в нечто неживое и незаконченное.

Ирей выслушал эти жалобы и начал смеяться. Долго смеялся, всхлипывая и желая побиться головой о невидимую преграду.

— Идиоты, — сказал отсмеявшись. — Мыслители. Дерево, которое перестает расти мертво. Даже если оно еще некоторое время будет давать новые ростки и шелестеть листьями. Вы сами убили своих детей. Нет-нет, они еще будут рождаться. С каждым разом все меньше и меньше, а вы все равно будете умирать. Неразвивающиеся миры деградируют. Какие идиоты. Воплощенные знания столь глупы и так боятся смерти, подумать только. Знания глупы. Какое странное сочетание.

глава 1

Глава 1

Божья коровка

Некоторое время назад.

Киого внимательно рассмотрел открытку с двух сторон, почесал затылок и осторожно спросил у друга:

— Зачем она мне?

— Ну как же?! — жизнерадостно, как воспитанный мальчик, встретивший у подъезда впавшую в маразм соседку бабушку Розу, воскликнул Ярослав. — Ты же хотел нарисовать герб Перекрестья. Только картинку с символикой просил. Вот она!

Парень ткнул пальцем в божью коровку и улыбнулся, широко-широко.

Киого, видимо, почувствовал себя той самой бабушкой Розой. Он еще раз внимательно посмотрел на рисунок на открытке. Поскреб ногтем божью коровку. Долго рассматривал грибы-домики, зачем-то дунул на паука. Потом перевел недоуменный взгляд на Ярослава.

— И что мне рисовать? — спросил тихо и растерянно. — Грибы с дверями или букашку?

— Букашку! — припечатал Ярослав. — Божью коровку.

Киого моргнул.

— Божью корову? — переспросил боязливым тоном начинающего психиатра.

— Букашка так называется, — великодушно объяснил пациент.

— Ага, — парень даже повертел открытку, словно надеялся, что там, где-то нарисовано что-то, чего он раньше не заметил. — Называется… А почему?

— Так они тлю доят, — объяснил Ярослав и тут же засомневался в собственных словах. — Или едят, а доят муравьи? В общем, рисуй! Ты же хотел какого-то симпатичного хищника.

Киого глубоко вдохнул, положил открытку на стол и наградил Ярослава недовольным взглядом.

— Ты издеваешься, — констатировал факт. — И вообще, твоя логика как-то не вписывается в мое мышление. Обозвать насекомое, которое кого-то там доит, коровой. Надо же было додуматься!

— Это не я ее так назвал, — возмутился Ярослав. — Это народ.

— Твой народ, видимо, перед тем как обозвать это несчастное насекомое, долго пил настоечку из грибов. Таких же красненьких, только в белую точку!

— Ах, настоечку… — задумчиво произнес Ярослав, которого уже недели две преследовало желание придушить Киого и где-нибудь тихо прикопать. — Настоечку, придурок! Это вы все тут настоечки обпились! Задолбали! «Яро, а Яро, давай уговорим драконов носить почту». «Ярослав, там водники колодец рыли, и, кажется, докопались до магмы, можно я вулкан выращу? Он будет так здорово смотреться посреди города».  Надоели, честное слово! То пожар, то потоп, то рабов где-то сперли, то чью-то тюрьму разрушили, то животных тащите, то морды бьете! Неужели нельзя во всем этом обойтись без меня?! А ты… Тебе заняться нечем? Девушки, нуждающиеся в спасении, вымерли? Только и осталось от скуки дурацкие гербы рисовать? Еще и меня припахать нужно? Чтобы я не зачах от скуки? Так вот, открою тебе маленький секрет. Мне не скучно, — Ярослав глубоко вдохнул и заорал: — Займись чем-нибудь полезным, придурок! Или рисуй божьих коровок, если больше ни на что ума не хватает! Исчезни!

Киого обиженно хмыкнул, гордо задрал нос и вышел, хлопнув на прощанье дверью.

— Можно подумать, это я виноват, что у него жена беременная и капризничает, — громко пожаловался сидевшей на подоконнике полосатой кошке.

Кошка равнодушно зевнула. О дверь грохнулось что-то тяжелое, после чего Киого узнал, что любит он на самом деле парней, причем в извращенных позах, оптом и предпочтение отдает их мозгам.

— Валерьянки попей! — проорал начинающий шаман в ответ и с чувством выполненного долга ушел, решив разговор о гербах отложить денька на три. Авось приятель к тому времени успокоится. А то, что это за мир, у которого даже символа нет? И название дурацкое, но тут уже ничего не сделаешь. Привыкли все.

Ярослав считал до десяти и глубоко, медленно дышал. Считал он в третий раз, но что-то успокоиться оно не помогало. Очень хотелось схватить стул за спинку, выбежать в коридор и отметелить Киого, если он все еще там. Останавливало то, что если кто-то прибежит на шум, то через час в замке будет не протолкнуться от желающих что-то попросить у хозяина мира, на кого-то пожаловаться и просто поговорить по душам.

Они все, похоже, искренне считают, что Ярослав что-то им должен. Причем, не боятся ни капельки. Скоро вообще на голову залезут и ноги свесят. Если уже не залезли, незаметно для владельца головы.

Пришлось посчитать еще.

А потом еще.

Злость требовала выхода. Казалось, еще немного и она вырвется на свободу, разрушит замок до основания, устроит небольшой армагедец и весело понесется уничтожать Ветви Разума. Стараясь, никого не обойти вниманием.

— Гадство, — сказал парень, — Стул сломать, что ли?

На глаза попалась все так же лежавшая на столе открытка. Осенняя такая. Точнее, бабьелетняя. Тоненькие паутинки на грибах-домиках напоминали ниточки, из которых Ярослав однажды каким-то непонятным образом сплел целый мир. Букашка, похожая на украшение, на шляпке-крыше, антенна и прислоненная к одному из грибов лестница, намекали, что живут в этих странноватых домах семьи. Мамы, которые обожают милые и бесполезные вещички, хозяйственные отцы, отдыхающие перед телевизорами, дети, которым лезть на крышу наверняка запрещено, но очень хочется.

глава 2

Глава 2

Какие наши планы?

— Привет, Пикачу, — мрачно сказал Ярослав, рассматривая место, где оказался.

Больше всего было похоже, что находится он в большом мыльном пузыре. По нему медленно перетекали радужные разводы. Сквозь стенки было видно похожие на упитанных барашков облака, солнце, подсвечивающее их и превращающее в обладателей того самого золотого руна, а далеко внизу темную зелень, подозрительно похожую на сосны, рыжеватые горы, полосу белого песка и море, спокойное и синее. В общем, Ярославу даже бы понравилось, если бы он эту красоту рассматривал с прогулочного самолета, дракона, а на худой конец — даже летающего мотоцикла. Но он находился в большом мыльном пузыре, сидел, стараясь держать равновесие, потому что, если резко дергаться, проклятый шар начинал вращаться, а перед ним стояла столбиком желтая белка, отдаленно похожая на не менее желтого покемона.

— Мы вообще где? — спросил Ярослав.

Желтая белка загадочно промолчала.

— Ладно, а что мы здесь делаем?

Отвечать опять никто не стал.

— Какие наши планы? — предпринял еще одну попытку Ярослав.

— Планы? — ехидно переспросила белка и так махнула хвостом, что шар дернуло в сторону и парень едва удержал равновесие. — Планы. Наши. Подумать только. Ты принял решение, так почему не выполняешь?!

— Что не выполняю? — спросил Ярослав.

— Мне тут натурально пришлось выгрызать себе путь, — сварливо продолжила игнорировать его вопросы белка. — Потому что, сволочь, разбудил, а потом опять застыл и не стал ничего делать. Я три года на это потратила! Три!

Ярослав решил промолчать. Принципиально. Потому что белка, похоже, была еще одной сварливой мадамой и ругаться могла просто ради искусства.

— Чего молчишь? Стыдно? Стыдно, да? А будить и не выпускать стыдно не было? А?!

Мыльный пузырь видимо подгонял ветер, потому что он успел пролететь над полосой песка и теперь внизу было море и только далеко-далеко виднелся берег.

Белка продолжала предъявлять претензии. Сплошь невнятные. Ярослав, как ни старался, не мог понять, чего же она хочет. И в итоге ему это так надоело, что он решил плюнуть и просто уйти. Если так уж сильно нужен, бросится следом и может даже что-то объяснит.

— Ладно, Пикачу, с тобой весело, но мне пора, — прервал он белку на словах о том, где именно спит его совесть и в каком виде.

А потом попытался уйти.

Потом еще раз попытался уйти.

Потом еще.

Потом сумел остановить вращение мыльного пузыря и мрачно спросил:

— Что за фигня?

— Болван, — явно восхитилась белка. — Я же тебе говорю, пока не начнешь выполнять то, что решил, так и будешь здесь сидеть. Раз уж тебе нравится терять время, то пускай тебя от этого вообще ничто не отвлекает.

— Что выполнять?! — попытался докричаться до здравого смысла белки Ярослав.

— Как что? — искренне удивилась она. — Ты же создатель. Создатель, принявший решение учиться на практике. А какая практика у создателей, а? Вот и создавай, болван!

— О, — только и смог сказать Ярослав.

— Так, значит я у тебя в заложниках и буду, пока не сделаю то, не знаю, что, а главное, непонятно как. В общем, я у тебя в заложниках, ты знаешь, что я должен сделать, чтобы освободиться, но говорить мне не станешь, — в который раз попытался достучаться до здравого смысла белки Ярослав.

Но здравого смысла у нее то ли не было, то ли он находится очень уж глубоко и на стук ему было фиолетово. Сколько бы к нему не взывали.

Вообще, по ощущениям Ярослава с того момента, как он оказался в мыльном пузыре, прошло уже не меньше половины дня. Солнце успело подняться высоко и разогнать облака. Море внизу простиралось во все стороны и заканчиваться не собиралось.

А на белку ничего не действовало.

Ярослав за это время успел научиться держать равновесие даже стоя и теперь, наверное, мог бы выступать в цирке.

Белку оно не впечатлило. Ее вообще ничего не могло впечатлить. Даже когда Ярослав предупредил ее, что больше не может терпеть и дальше они будут лететь, хлюпая ногами и лапами в одной неприятной жидкости, она даже ухом не повела. Даже когда он реально уже терпеть не мог и выполнил угрозу, она не впечатлилась, в отличие от шара, который немного подумал и выпустил все лишнее навстречу морю. Даже когда Ярослав минут тридцать не переставая орал, надеясь хоть так докричаться, закончилось тем, что он охрип, а белка опять обозвала болваном.

А солнышко припекало. И Ярославу уже несколько часов хотелось есть. А пить хотелось еще дольше.

— Знаешь, чем все закончится? — спросил он, исполнив очередной цирковой номер — уселся в шаре так, что он при смене положения тела даже не покачнулся. — Я тут загнусь от голода и жажды. И тебе больше не будет кого обзывать болваном.

глава 3

Глава 3

Ну и где ты был, скотина?

Лежать в мыльном пузыре было очень даже удобно. Он все еще куда-то летел. Внизу все так же было море, хотя смотреть на него Ярославу совсем не хотелось. Его бы еще не слышать. А вверху, на небе перемигивались звезды. Бледные пока, но хотя бы солнце больше не пыталось поджарить. И, кстати, исчезло это солнце как-то излишне быстро и внезапно. Буквально свалилось с неба и пропало в морской воде.

— Бред какой-то, — сказал Ярослав.

Пить, несмотря на отсутствие солнца хотелось все так же сильно. Что делать, Ярослав по-прежнему не представлял. Он вроде перебрал все свои мысли и эмоции. Постарался вспомнить, как творил мир. Но в чем тайный смысл, так и не понял. Хотя и сообразил, что вовсе не в злости. Было пару случаев, когда он не злился. Просто был расстроен и хотелось куда-то деться.

— Может мне надо в депрессию впасть? — спросил у звезд Ярослав.

Они в ответ равнодушно промолчали.

В принципе, он и так был расстроен, куда же дальше? Но почему-то вода так и не появилась. Ни в стакане, ни с неба в виде дождя.

— Что же там еще было? — спросил сам себя парень, покусав язык, чтобы во рту было не так сухо. — Вот что? Хм… Ну, да, у меня всегда получается ерунда, причем, неожиданно, получается именно тогда, когда я не думаю о сотворении чего бы то ни было. Так что, если исходить из этого, сейчас у меня шансов нет. Хм… Ну, не угробить же меня решили таким оригинальным образом. Бред какой-то. Значит, должно было быть что-то еще. Может зайти с другой стороны?

Из чего состоит вода? По идее из молекул. Они в свою очередь состоят из атомов, а дальше…

— А дальше я додумаюсь до теории струн, которую нифига не знаю и даже ни в каком месте не понимаю. И чем мне физика поможет? А ничем. И кто мне вообще сказал, что она должна чем-то мне помочь?

А никто не говорил.

Белка точно ничего подобного не говорила.

— Я занимаюсь какой-то фигней, — понял Ярослав. — И наверняка думаю совсем не о том. Все усложняю. Все должно быть очень просто, иначе белка бы не смылась, как только я сообразил, что воду можно сотворить. Значит, надо зайти с другой стороны… хм, кажется, я уже заходил. И какого полосатого червя я разговариваю сам с собой?

Ярослав честно попытался посмотреть на воду с еще одной стороны. Получалось так себе, только пить захотелось еще больше.

Потом он решил наплевать и посмотреть, из чего состоит шар. В мадаи посмотреть. Оказалось, состоит он из обыкновенных нитей, тонких и переплетенных очень плотно. Ярослав даже сумел одну поддеть и вытянуть, но остальные никак на это не отреагировали и распадаться на отдельные составляющие пузырь и не подумал.

— Знаешь, — сказал Ярослав невесомой ниточке в руках. — На самом деле я просто хочу пить. Точнее, не просто. Я очень хочу пить. Обыкновенной воды хочу. Мокрой такой, желательно прохладной, в стакане. Ну, можно даже в блюдце, я не против, главное, чтобы вода. Лилась так, лилась, прямо в рот. Да, вода, просто вода. Самая простая вещь на свете. И я ее хочу сотворить. А вон всю ту фигню я творить не хотел, но она получилась. А почему? А черт его знает.

Ярослав закрыл глаза и попытался понять, в чем же разница. И первым делом понял, что закрывать глаза было не лучшей идеей. Потому что думать с закрытыми глазами о чем-то кроме воды вообще не получалось, даже перемигивающиеся звезды от нее не отвлекали. Ярослав эту воду буквально видел, в когда-то любимой чашке со щенком. У щенка было задорно поднято одно ухо и вообще он улыбался. У чашки была крошечный скол на том месте, которым мелкий мальчишка случайно ударил по батарее, из-за которого мама все порывалась эту чашку выбросить, мол, примета плохая. А в чашке вода. Вкусная. Которую набрали в колодце у двоюродной бабушки.

Вода легонько плеснулась, смывая со стенки прилипшую чаинку, оставшуюся после не шибко старательного мытья чашки. Чаинка, вместо того чтобы утонуть, почему-то начала изображать крошечный кораблик, Ярослав еще когда-то был уверен, что там микробы катаются. А мальчишка поднес чашку к губам, сдул чаинку подальше и сделал первый глоток…

… и едва не захлебнулся, потому что пить из чашки лежа — не лучшая идея.

— Реактивные драконы, — пробормотал Ярослав, когда сумел остановить очередное вращение мыльного пузыря, попутно получив пару раз некогда любимой чашкой по разным частям тела. — И полосатых червей на закуску. До меня, кажется, дошло.

Ярослав сел, опять закрыл глаза и попытался представить воду, но думалось почему-то о всяких посторонних вещах. Как назло.

— Блин, ну вот что я за идиот, а? — спросил у вселенной Ярослав.

— Тебе нужны тренировки. Но ты не беспокойся, я тебе их обеспечу, — многозначительно пообещал голос белки из пустоты, а потом мыльный пузырь, наконец, пропал.

Ярослав с перепуга заорал и шлепнулся в море, животом, почувствовав себя давленной лягушкой. Каким чудом сумел выплыть, он и сам не знал, но сумел и даже почти сразу сообразил, что вместо того, чтобы героически плыть в неизвестность, лучше вернуться в родной замок и уже там с удовольствием поругаться.

глава 4

Глава 4

У всех свои проблемы

Успокаивать Ладанэ пришлось весь вечер. Причем, успокаивали ее все по очереди, а кто-то, Ярослав так и не узнал кто, додумался притащить самопровозглашенной толстухе пирожные с клубничным кремом, что ее расстроило еще больше. Ладанэ почему-то решила, что это из-за того, что ей все равно уже терять нечего. И летели эти несчастные пирожные далеко, на лету отращивая крылья. Ярослав даже заподозрил, что жена разозлилась настолько, что сумела создать из выпечки какую-то летающую пакость и хорошо, если не плотоядную.

Впрочем, поголовье розовых белок давно надо было проредить. Может пироженки полетели как раз по их шкурки.

Утро Ярослава тоже ничем не порадовало — явился очередной гениальный купец, почему-то решивший, что сможет запросто облапошить доверчивых аборигенов. Он с такой страстью доказывал, что стеклянные бусинки, то есть, провалявшееся где-то пару лет и местами сплесневевшее зерно, стоит больше, чем сгущенка из молока фиолетовых коров… А сгущенка, кстати, качеств не теряла и отлично лечила сгоревших магов. В общем, сначала Ярослав смотрел с удивлением и не понимал, зачем его вообще позвали — сами бы могли давно дать заслуженного пинка под зад. Потом стал раздражаться. Потом, неожиданно для себя поймал состояние, в котором было особенно легко ваять разную ерунду и от доброты душевной облагодетельствовал купца коровьими рогами и носом, который как у Пиноккио рос из-за лжи.

А купец взял и не поверил, что с ним еще обошлись ласково — изначально Ярослав хотел отрастить ему сиськи и заставить доиться ценным молоком. И ушел со скандалом, обещанием найти мага-универсала, который уберет рога, вернет носу привычную форму, а попутно проклянет Ярослава, которому на его проклятья было фиолетово. Он просто надеялся, что после этого происшествия количество подобных любителей поискать дурачков хотя бы на четверть снизится. А то они в его мир ходили, словно им медом было намазано, а особо умные пытались обдурить жителей мира на чужой территории и часто им это удавалось. Особенно если использовали для убеждения магию.

— Ты смотри, сработало, — удивилась Сан, с удовольствием понаблюдав за тем, как купца выпроваживают.

— Сработало?! — с подозрением спросил Ярослав.

Воительница пожала плечами, а добрый парень Киого, которому всегда было надо больше, чем всем остальным, жизнерадостно заулыбался и объяснил:

— Мы тебя от белки спасаем. Тренируем создательский дар без ее участия.

Ярослав застыл, немного на него посмотрел, задавил в зародыше желание боднуть стол, а потом вырастить Киого крылья и отправить следом за вчерашними пирожными, и на всякий случай мысленно посчитал до двадцати.

— Знаете что? — сказал задумчиво, когда окончательно убедился, что оно не помогает. — Если вы сейчас же не исчезнете с моих глаз, я продолжу тренировку. А гарантии, что смогу все вернуть как было, я вам дать не могу.

— Я это сразу подозревала, — легко призналась Сан, встала и ушла, кажется, даже с достоинством.

Киого зачем-то печально вздохнул. То ли напрашивался, то ли испытывал на прочность дружеские отношения.

— Ветвистые рога, — задумчиво сказал Ярослав. — Оленьи.

— Да иду я, иду, — мрачно пробормотал Киого. — Ему помогаешь, а он…

Но ушел, не рискнув испытывать еще и терпение.

А Ярослав побарабанил пальцами по столешнице. С удовольствием понаблюдал за тем, как гранитный шар на подставке покрывается разноцветными разводами, и прорастает, как зернышко, пуская корни в стол. А потом просто написал записку Ладанэ, хотя оно, конечно, вряд ли поможет, и встал, чтобы отправиться туда, куда хотел попасть еще вчера. В гости к одному парню. Очень надо было расспросить его о подробностях и ощущениях. Раньше оно почему-то было не интересно, а теперь стало понятно, что лишними эти сведения точно не будут.

— Заодно сюрприз сделаю, — пробормотал Ярослав. — А потом все-таки расскажу Менке до чего довели его эксперименты над человечеством. Может даже его Альтер-эго проснется. А то затаилось и делает вид, что сдохло.

А когда Ярослав уже уходил в сторону оставленной когда-то в том мире отметины, дверь открылась, записку, которую благодаря прорастанию шара было нечем прижать, унесло сквозняком со стола, а в рукав вцепилась чья-то рука. И чья именно, Ярослав понял только когда оказался в другом мире.

— Ну, хоть не белка, — пробормотал он, поспешно руку со своего рукава стряхнув. Очень уж удивленно на него смотрели двое мужчин — один высокий, второй низкий.

— Добрый день! — жизнерадостно сказал Ярослав.

Стоявший рядом Далени широко улыбнулся и поклонился, прижав руку к сердцу.

Мужики переглянулись. Поклонов в свою сторону они явно ожидали меньше всего. Да и в целом, выглядели как застигнутые в разгар отлынивания от обязанностей мастера шпаклевки и покраски — заляпанные такие.

— Подвал ремонтируете? — полюбопытствовал Ярослав.

Мужики опять переглянулись.

Глава 5

Глава 5

О безумном чаепитии и семейных проблемах, связанных с мирами и способностями.

Ярослав ощущал себя странно, причем настолько, что невольно вспоминал девочку Алису, которой пришлось побывать на безумном чаепитии. А ведь началось все так невинно.

Собственно, началось все с того, что Ярослав разбудил Максима. Просто потыкал в него пальцем, с удивлением наблюдая, как его составляющие в ответ прогибаются, а потом пытаются оттолкнуть тыкалку. Наверное, просыпаться Максиму все же не хотелось.

Потом были банальные приветствия. Еще более банальные попытки объяснить, а чего собственно Ярослав приперся. Объяснения, если честно, были путанные, потому что мысли все время норовили уйти не в те степи и неожиданное открытие сейчас казалось вещью более важной, чем какие-то там создательские проблемы. Причем, то ли проблемы надуманные, то ли пути решения, то ли все вместе, потому что Ярослав неожиданно для себя вспомнил, что Максим по сути ничего и не создавал. Он менял то, что уже было. Ну, не учитывая некоторых нюансов, связанных с тем, что результат получился слишком уж неожиданный и глобальный, почти как рождение знания-дракона меняет что бы то ни было.

В общем, способ Максима Ярославу явно не годился. Хотя описание того, как он представлял отзеркаленный в лабиринте мир, думал о ежиках, а потом сообразил, что картинка получается излишне идеальной — было даже поучительным. Как и то, что Максим в итоге решил дать миру и составляющим свободу самостоятельно создать все то, что нужно для баланса.

— Ага, опять баланс, — пробормотал Ярослав, но развить эту тему ему уже не дали.

Ижен решил напомнить, что он стоит здесь не для мебели, и задать еще парочку очень важных для него вопросов. Потом разговор как-то перешел на то, что сидеть на этой скале Максиму уже недолго осталось, меньше месяца на самом деле. И тогда бедолага Тилар останется здесь один, и, наверное, сойдет с ума.

— От одиночества? — полюбопытствовал Ярослав.

— От его отсутствия, — загадочно объяснил Ижен.

Тилар, кстати, оказался тем самым типом, который придумал как спасти мир и приперся к жене Ижена, превращать ее нерожденного ребенка в дракона, чтобы было кому с грандиозной задачей справляться. Ярослав зачем-то сказал, что и на него не отказался бы посмотреть.

Впрочем, как это «зачем-то»? Это ведь должен был быть очень интересный человек, неинтересным людям планы по спасению миров в головы не приходят. А этот еще в какую-то струну превращался, потом обратно.

Ну, захотел посмотреть, его и привели.

— Зараза, — пробормотал Ярослав себе под нос и улыбнулся в ответ на скрещенные не нем взгляды. — Нет-нет, все нормально. Просто приятно увидеть подтверждение неожиданно возникшей теории.

— Теории? — задумчиво спросил Ижен, а само подтверждение вяло улыбнулось, дыхнуло на Ярослава винным духом и потребовало чая.

— Да так… — не менее задумчиво сказал Ярослав, а потом подумал: «Да какого фига и кому нужна эта идиотская таинственность?!». — Понимаете, пока у вас тут был хаос, я умудрился не заметить и не понять одной важной вещи. Попросту ее упустил, хотя мне говорили не меньше тысячи раз.

Максим потер переносицу и хмыкнул. То ли догадался, то ли выразил свое отношение к словесному поносу некоторых.

— Да, — сказал на всякий случай Ярослав. — Мне не меньше тысячи раз говорили, что создатели и мастера — две совершенно разные вещи. И что только создатели могут создавать что-то новое. Маги-мастера на это не способны, не знаю почему. Если верить некоторым драконам, раньше они запросто придумывали новые плетения, заклинания и прочую магию. А сейчас не могут. Может из-за того, что миры практически не меняются, вот у них и не осталось места для маневра. Понимаете?

— А сати новое создают, — сказал Максим, подтвердив, что соображает явно быстрее самого Ярослава. Впрочем, у него голова не забыта кучей проблем и чокнутой белкой.

— Да. И сати долгое время жили вообще в мертвом мире, а миру умирать не хотелось, впрочем, это я уже говорил. И, видимо, именно это повлияло на то, что все сати, по сути, создатели, слабые и весьма ограниченные, но создатели. Понимаете? Но и это ерунда по сравнению с тем, что у вас есть возможности для развития. Вон Макс чуть более создатель, чем его отец, а Тилар практически не отличается от одного древнего типа, проглоченного драконом. А тот тип очень многое умел, хоть его умения были насильно в его народе взращены и заточены в одну сторону.

— И что это все значит? — спросил Ижен.

Максим громко хмыкнул.

А Ярослав выдал самую широкую из своих улыбок и честно признался:

— Понятия не имею. У меня увы, один учитель — эльф. Второй разделен напополам, и у одной его половины проблемы с памятью, а у второй с возможностью попасть в реальный мир и, возможно, с длительным пребыванием в мире нереальном. Что-то он надолго пропал и не появляется. Третий вообще полосатый хомяк. Четвертый — выдра и щит, хотя говорит часто умные вещи и может оградить мир от моих экспериментов, ну, если я успеваю об этом попросить. А теперь у меня появился еще и пятый учитель — белка-садист. Помогает в практике, так сказать.

Глава 6

Глава 6

И где же тебя, любимый, носит?!

Как ни странно, то, что Ярослав взял и опять пропал, заметили только вечером. Ладанэ заметила и страшно на него обиделась, заподозрив, что он попросту от нее спрятался. Ага, потому что тоже обиделся. На что-то загадочное. На что именно, она и предположить не могла. Но просто так он прятаться ведь не стал бы, правильно?

В общем, Ладанэ тоже решила обидеться и дождаться того момента, когда он все осознает, обо всем пожалеет и придет просить прошения. И да, она даже собиралась его почти сразу простить. Ну, может заставить сделать что-то полезное и простить.

Ярослав оказался человеком упрямым и до обеда следующего дня так и не появился. И вот тогда Ладанэ заподозрила страшное — Яро не просто спрятался, нет, он разозлился на что-то непонятное и решил отомстить. А уж вариантов этой мести она всего за десять минут придумала столько, что Ярославу впору было собой гордиться, если бы он хотя бы половину из этих вариантов опробовал. Впрочем, победил все равно самый напрашивающийся, простой и незатейливый.

— Сан! — закричала Ладанэ так, что подруга, которой не повезло с ней обедать, подскочила и уронила на себя тарелку. — Сан, он мне изменяет!

И зарыдала со всей возможной страстью.

— Кто? — от неожиданности спросила Сан.

Ладанэ замерла, даже рыдать перестала, немного подумала и весьма неуверенно сказала:

— Муж.

— Чей? — зачем-то спросила Сан, хотя отлично понимала, что вряд ли чей-то посторонний.

— Мой, — с большим сомнением сказала Ладанэ, хотя сомневалась она скорее всего во вменяемости подруги.

— О, — только и смогла сказать Сан. — А с кем?

— Откуда мне знать? — искренне удивилась Ладанэ, совсем забыв, что собиралась здесь поплакать. — С тем, кого нашел.

— О, — повторилась Сан и осторожно спросила: — А может он просто сбежал?

— Куда? — опять удивилась Ладанэ.

— На свою гору!

— Да? — еще сильнее удивилась Ладанэ. — Он повел ее на свою гору? Да как он посмел?! Идем!

И, сорвавшись на ноги, схватила подругу за руку и куда-то потащила. Сан едва не упала, но успела шагнуть и оказалась на продуваемом всеми ветрами плато, едва не влетев в ручей.

На плато было красиво. Вдалеке цвели какие-то красные цветы. Вблизи из темно-зеленой травы задорно торчали желтые метелочки, мелкие фиолетовые топорики и пушистые травинки, которые, когда собирались в кучу, напоминали пену на морских волнах. А вот чего на плато не было видно, это людей.

— Кажется, здесь никого нет, — мрачно сказала Сан.

Ладанэ упрямо поджала губы и куда-то побрела через траву.

— Думаешь, они где-то спрятались? — полюбопытствовала Сан.

— Я проверю, — заявила Ладанэ и уперто побрела дальше.

— Ладанэ, может, хватит бродить? — спросила Сан, когда упрямая подруга вытоптала половину травы на плато. — Здесь никого нет!

— Наверное, — печально произнесла Ладанэ. — Но здесь так хорошо.

— Да? Так Яро мы уже не ищем? А то я хотела спросить, а почему бы тебе не пойти прямо к нему?

— Что-то не пускает, — все так же печально сказала Ладанэ. — Он от меня прячется, потому что изменяет.

— Чудесно, — оценила Сан. — Может его вообще кто-то похитил, засунул за какие-то щиты, а у этой в голове только одна мысль.

Не то, чтобы Сан думала, что это возможно, но надо же было эту несчастную жену как-то отвлечь от засевшей в голове идеи.

— Думаешь? — спросила Ладанэ. — Ах, похитили. Ну я им покажу!

— Кому?!

— Тому, кто последний его видел! — зловеще ответила Ладанэ и явно воспряв духом приказала: — Идем к ним!

И Сан поняла, что ну никак не может бросить эту ненормальную. Она же либо потеряется, либо кого-то убьет, либо что-то натворит. А потом сама будет страдать, жалеть и обещать больше так не делать.

— Так, сейчас попробую, — задумчиво сказала Ладанэ, выставив перед собой руку и жутковато пошевелив пальцами. — Так… Нет, вот так. Теперь идем!

И Сан едва успела схватиться за таявшую в воздухе черную косу. Так они и оказались в мрачноватой комнате с минимумом мебели, у окна которой стояла детская кроватка, а у второго стояло двое мужчин, один повыше, второй пониже, и с интересом смотрели на что-то находящееся за ним.

— Ага, — мрачно сказала Ладанэ. — Вот и они. Я их нашла. Теперь покажу, как чужих мужей прятать.

Мужчины дружно оглянулись, а в кроватке закряхтел ребенок.

— Ой, — прошептала Ладанэ, вытянув в сторону кроватки шею. — Наверное лучше где-то в другом месте показывать.

глава 7

Глава 7

Женщина твоя, вот ты ее и останавливай

— Ладно, — упорно продолжал взывать к совести и здравому смыслу белки Ярослав. — Ладно, я должен выбраться из пузыря самостоятельно. Отлично. Я остаюсь и думаю, как это сделать. А ты в таком случае сбегай к Ладанэ и объясни ей куда я делся. А то она же ту скалу разрушит и людям не даст эвакуироваться. А там очень нужные люди. Один дракон с задатками создателя. Второй вообще почти готовый создатель. Понимаешь? Они должны быть живы и здоровы.

— Ну, так спаси их, — совершенно спокойно предложила белка. То ли издевалась, то ли действительно не понимала, в чем проблема. Вдруг она настолько тупа?

Ярослав вздохнул и постарался сосредоточиться на проблеме.

— Ладанэ нельзя нервничать, — сказал он осторожно.

— Не похоже, что у нее получается, — заметила очевидное белка — Ладанэ как раз угрожала уже по третьему кругу.

— Но ей все равно нельзя, — с нажимом сказал Ярослав. — А ты ее заставляешь.

— Я не заставляю. Это все ты. Давно бы вышел, она давно бы успокоилась.

— Ну, может ты мне подсказку дашь? — с надеждой спросил Ярослав.

Белка громко и очень тяжко вздохнула.

— Ты создатель. Ты умеешь создавать.

— Я в курсе. Но я не понимаю, как это сочетается с необходимостью выбраться из мыльного пузыря.

— А ты подумай, — предложила белка и махнула хвостом.

— Черт, — мрачно сказал Ярослав. — Хорошо, я будут думать. Сколько угодно буду думать. Но ты, чтобы я не отвлекался, сходи и успокой Ладанэ. А то она ведь что-то натворит, а потом будет очень жалеть!

— Сам сходи, — нахально предложила белка и загадочно пошевелила ушами. Может даже издевательски.

Сколько прошло времени, Ярослав даже не представлял.

Пейзаж изменился не сильно. Ладанэ все так же угрожала и требовала вернуть мужа. Сан уговаривала ее успокоиться. Максим и Ижен по очереди пытались что-то доказать, хотя оба явно понимали, что это бесполезно — Ладанэ не желала слушать их странные рассказы об исчезновениях, она желала видеть мужа, причем, немедленно.

А Ярослав Ладанэ знал. И отлично понимал, что это уже ненадолго, что еще несколько слов и впавшая в истерику жена начнет разносить все, что под руку попадет. И если Максим с Иженом не догадаются вовремя сбежать…

А они не догадаются. В лучшем случае Ижен вытолкает сына от греха подальше и огребет за обоих.

— Мне нужно ее остановить, — сказал Ярослав. — А так, как я не могу, ее остановить должна ты.

Белка пошевелила ушами.

— Слышишь? Ты должна ее остановить. Иначе пострадают хорошие люди. Из-за того, что я к ним пришел, а ты меня оттуда умыкнула, пострадают. И виноваты будем в первую очередь я и ты.

— Женщина твоя, ты ее и останавливай, — ни капельки не прониклась белка.

— Как, если ты меня здесь держишь?!

— Я тебя не держу. Ты сам себя держишь. Ты же создатель.

— Который может только создавать и нифига не может разрушать.

— А ты подумай, — предложила белка.

— Я подумал, хотя в этой идиотской ситуации нормально думать практически невозможно!

— Тогда повспоминай, — выдала следующую чудесную идею белка.

— Что я, по-твоему, должен вспомнить?

— То, что тебе поможет остановить жену.

— Ага, просто отлично. Начинать с сильно раннего детства? Или с юности? Или с откуда?

— С оттуда, где ты стал магом, — предложила белка, махнула на прощанье хвостом и исчезла. Видимо, ее окончательно утомил разговор.

— Отличная идея, чего уж там, — устало пробормотал Ярослав, немного подумал и попытался уничтожить мыльный пузырь, слабо представляя, как это вообще можно сделать. Так что ничего удивительного, что у него не получилось.

Потом он повернулся спиной к бушевавшей в чужом доме жене, начавшей швыряться всем, что попало под руку, и, понадеявшись, что она еще не скоро начнет выращивать окружающим рога, попытался действительно подумать и вспомнить хоть что-то нужное.

Ничего нужного в деле уничтожения мыльных пузырей, как назло, не вспоминалось. Наверное потому, что до сих пор их уничтожать не надо было, они сами как-то лопались, да и были гораздо меньше.

— Ну, это же идиотизм какой-то, — сказал Ярослав в пустоту. — Я, кажется, вообще никого и ничего не уничтожал при помощи магии. Даже ту огромную обезьяну резал без ее помощи. Вот что я могу сделать с этим шаром в таком случае, а? Разве что дверь себе создать… хм.

Ярослав сморщил нос и задумчиво почесал затылок. Похоже, гормоны жены и на него повлияли каким-то странным образом — очевидных вещей ведь не замечает. Да еще и после подсказки. Если не дано пробивать стены, зато дано превращать нарисованные двери в настоящие, то зачем какую-то стену бодать собственной головой?