Дочь королевского инженера

Глава 1. Я стала невестой. Кого, простите?

– Ирэна! Дочь моя, ты мне нужна.

Властный голос отца прозвучал в тот самый миг, когда Томашек только запустил руку в лиф моего платья, дрожащими руками ощупывая мягкие округлости. Его губы уже соскользнули с моих и теперь исследовали шею. По-видимому, парень ничего не услышал. Он был похож на тетерева на току. Но я, конечно, не могла проигнорировать отцовский призыв. Отстранилась, шлёпнула кавалера по рукам, поправила платье.

Хорошо, что отец слеп. Судя по близкому звуку его голоса, сидит сейчас в матиоловой беседке и ждёт, когда непутёвая дочка соизволит подойти.

Томашек открыл было рот, но я прижала палец к губам. На всякий случай – к его губам. Идиот. Или не знает, что слух у слепцов остёр?

– Да, батюшка, – отозвалась нежным голоском и поспешила выйти из-за кустов высоких роз.

Дон Эстэбан де Атэйдэ ослеп десять лет назад. Кажется, неудачно упал с коня, и что-то там повредилось в голове. На этом его карьера главного придворного инженера завершилась, и наша семья уехала из столицы в небольшую загородную виллу в провинции, где и поселилась надолго. Пару раз отца навещал кто-то из вельмож, но затем общение с высшим светом сошло на нет. Я ни разу не слышала жалоб или слов обиды забытого инженера, создателя «Голубого дракона» – главного королевского аэростата, «Призрачного моста» и других гениальных произведений инженерного искусства. Всегда холодный, учтивый, сдержанный, отец напоминал скорее механическое творение собственного гения, чем живого человека.

Когда я подошла, он действительно сидел в беседке, опершись ладонями на трость, а подбородком с мягким кремовым треугольником бороды – на кисть руки. Смотрел в никуда и, казалось, мыслями был не здесь. Глаза его с тяжёлыми веками устремились куда-то вдаль, не видя ничего. Горбоносое лицо как никогда напоминало чеканный профиль. Стоячий воротник, наглухо застёгнутый, потёртый зелёный мундир инженерных войск, серебряные аксельбанты и вообще всё в нём было как всегда безупречно.

И как у такого идеального человека родилась такая не идеальная я?

– Отец, вы меня звали?

– Сядь.

Я послушалась. Опустилась на скамью рядом, аккуратно расправив платье. Бледно-сиреневое, с красноватым переливом муара.

– Ирэна, тебе оказали честь. Через неделю состоится твоя свадьба с его высочеством. Я хочу, чтобы ты подготовилась к этому событию.

Я только сейчас поняла, как безбожно тесен лиф платья. Да и воздуха в маленьком садике-курдонере не хватает. Открыла рот, пытаясь вдохнуть, сжала кулачки, закашлялась. Отец терпеливо ждал, ни единым движением не выдавая своих эмоций. Вот кому надо было выходить замуж за принца! Уверена, сообщи кто-то о подобном сватовстве ему, отец бы просто кивнул, не изменившись в лице.

– Я могу отказаться? – буркнула хмуро.

– Нет.

Удивительно, что ответил. Обычно отец игнорировал глупые вопросы. А мой вопрос действительно был глуп: кто же отвергает королевское сватовство? Кто вообще способен отказать своему королю?

– Ступай, подготовься. Завтра на рассвете вы с Доминикой и доньей Марселией выезжаете в столицу.

С милой сестрёнкой и её матушкой. Против Марселии я не возражала. С мачехой мы были почти подружками. Она умела и любила веселиться, прикрывала мои амурные дела и всячески потакала моим слабостям. А вот Ника… Ревнивая глупая тварь. Высокомерная, как истинная дочь гранда. Справедливости ради отметим, что она и была ей, но разве кровь аристократа даёт право так себя вести? Смотреть на других, словно на раздавленных дождевых червяков, и отвечать сквозь зубы? По-хорошему, это мне надо было бы смотреть на «сестрёнку» с отвращением и надменностью. Потому, что это её отец – высокородный и глупый представитель тридцати знатнейших родов Лузитании – участвовал в заговоре против короля и короны и справедливо поплатился за это. А мой – безукоризненный и верный трону – спас и Нику, и её маму от нищеты и изгнания. Марселия понимала это. Ника – нет. Строптивая, гордая девчонка, видимо, не простила моему отцу повторного замужества своей матери.

Дура.

– Ирэна?

Холодный голос отца прервал мои размышления.

– Да, отец. Раз права отказаться у меня нет, то я пошла исполнять вашу волю, – смиренно отозвалась я, делая реверанс. Знала, что шелест юбок он непременно услышит.

Дон Эстэбан кивнул, и я поспешила уйти, кусая губы. Он даже не спросил меня: а соблюла ли я девичью честь? А ведь девственность – это важный фактор для невесты принца, который непременно проверят. И, клянусь, отцу повезло, что его непутевая дочь дальше поцелуев и обжиманий не зашла. А ведь хотела. Собственно, именно это мы и планировали сделать с Томашеком сегодняшней ночью. Мне нравились его золотисто-карие оленьи глаза, мягкие чувственные губы, широкие плечи и то, с каким придыханием юноша целуется.

Интересно, будет ли мне так же хорошо с принцем?

Я вспомнила, что однажды уже видела наследника: гладкие волосы цвета горького шоколада, серые холодные глаза. Черты лица тонкие, как у настоящего аристократа, и в то же время жесткие, хищные. Он приезжал десять лет назад, когда королю вздумалось навестить своего любимца – заболевшего главного инженера. Принц стоял и молча смотрел на всех без высокомерия или отвращения, но с такой ледяной отстранённостью, что сердце заныло, замерзая. Ему было шестнадцать. Мне – девять. Тогда была ещё жива моя мать, и я помню, что держала её за руку и не могла отвести взгляд от ледяного красавца, казавшегося мне совсем-совсем взрослым. Сердце билось в груди отчаянно. А потом Ролдао внезапно глянул на меня.

Серые глаза с тёмным ободком. Равнодушные, холодные, как озёрные камни. Мне показалось, что в грудь ударили чем-то острым.

Моя первая любовь.

В тот день детство для меня закончилось. Я впервые начала грезить о мальчике и впервые ощутила себя именно девочкой, а не просто самой собой.

Прошло десять лет… И странно думать, что скоро принц Ролдао станет моим мужем…

Любопытно, а в постели он такой же ледяной?

Глава 2. Нарядный ухажёр

Я дремала почти всю дорогу.

Нас подняли ни свет, ни заря, и личный водитель отца, даже не дождавшись, пока мы позавтракаем, довёз нас на иссиня-чёрном автомобиле до вокзала. Подвода с вещами отбыла раньше, и грустная серая лошадка уже смиренно ожидала, когда чемоданы и коробки перенесут в паровоз. Мне сразу понравился этот парящий дымом и копотью металлический гигант, похожий на угольно-чёрного мифического дракона, извергающего пламя. В нём чувствовалась мощь человеческого гения.

Кондуктор проводил нас в отведённую комнату, со стенками, затянутыми вишнёвым бархатом, с мягкими сиденьями напротив друг друга. Я начала было рисовать явившийся мне образ зверя, но вскоре веки отяжели, и вскоре я уснула под мерный перестук колёс. Назло Нике, которую всю дорогу подташнивало. Сестрёнка стенала и ныла.

Мы не успели доехать до столицы, бедолагу действительно вырвало, и наша чудная семейка покинула паровоз.

– Ничего, – бодро решила матушка, – наверняка здесь ходят дилижансы.

Городок оказался маленьким и очень уютным. Разноцветные домики под черепичными крышами утопали в садах. Станционный смотритель сказал нам, что гостиница располагается в нескольких минутах ходьбы от вокзала. Там же можно нанять экипаж.

– Я не пойду по этой грязище!

Ника прижала к носу кружевной платочек. Страдалица. Бровки вздёрнуты, глазки налились слезами. Я только хмыкнула, выразительно взглянув на чистую, мощёную известняковыми плитами дорожку.

– Хорошо, дорогая, – миролюбиво согласилась Марселия. – Тогда побудь с баулами и служанками. А мы с Ирэной сходим в гостиницу и пришлём сюда экипаж.

– Главное, чтобы вас не перепутали, – съязвила я, невинно похлопав ресничками.

Доменика метнула на меня гневный взор.

– Нет, я, пожалуй, пойду с вами, маменька.

Она нарочно называла её так, в пику моему обращению «матушка». Но, на мой взгляд, «маменька» звучит как-то…. Глупо. По-детски. Впрочем, Нике с её миниатюрным ростом и кукольным личиком, такие словечки шли. Миленько.

Постоялый двор оказался просторным, отштукатуренным лазурным зданием с большими окнами. Яблони в саду низко клонили ветви, усыпанные румяными яблоками, и я почувствовала себя немножко в сказке. Хозяйка – худощавая женщина с внушительным бюстом и чёрными глазами осторожной кошки – сразу взяла донью Марселию в оборот. Она стала доказывать, что сейчас, на ночь глядя, нам необходимо переночевать тут, а уж завтра…

– В окрестностях Вила-де-ла-Роха, откуда вы можете попасть в столицу, орудует банда Чёрного Лиса, – шептала женщина, перегнувшись через стол и зловеще поблёскивая глазами. – Если у вас нет вооруженной охраны, то даже думать забудьте ехать на ночь глядя!

– Как это? – изумилась матушка. – Оттуда до столицы часа три ехать. Какие разбойники? О чём вы говорите?

– Четыре, – категорично насупилась госпожа Анжелика. – И ни четвертью часа меньше. Если вы, конечно, не решили скакать верхом.

– Остаться здесь? – поджала губы сестрица. – В этой грязной харчевне, полной тараканов?!

Принцеска, что б её!

Чувствуя, как меня переполняют дурные эмоции, я решила выйти и подышать свежим воздухом. Пусть сами договариваются.

Солнце клонилось к закату, опаляя западный край неба перьями феникса. Побелённые сверху горы казались мне громадными морскими волнами. Я пошла по дорожке, представляя, что в лицо дует ветер, раздувая волосы, а я стою на полуюте и держу в руках штурвал. А там, вдали, ходят крутые волны, вздыбливаясь как… как горы.

Я никогда не видела моря. А море никогда не видело меня. А вот Дэльория, столица Аркадии, как раз была портовым городом. В книжках писали, что из окон королевского дворца видны мачты, похожие на лес, вырастающий на островах Персикового залива. Уже ради одного этого пейзажа стоило выйти замуж за неказистого толстячка-принца.

– Эй, девчонка! Я никогда не видел тебя прежде. Нужна помощь?

Оглянулась. Рыжий парень широко растянул тонкие губы в жизнерадостной ухмылке. Чёрные глаза сияли на вытянутом тощем лице. Подбородок уже начал золотиться первой жалкой бородкой. На белой рубашке жёлтый шёлковый жилет, из кармана которого алой кляксой торчит пурпурный платок. Клетчатые горчичного цвета бриджи. Лакированные, но измазанные в грязи штиблеты. Франт. С огоньком костюмчик.

Напрасно я оглянулась. Настоящие дамы никогда не оборачиваются на «эй».

– Отлично выглядите, – невинно улыбнулась я.

Он засиял и направился фартовой походочкой мимо смородиновых кустов ко мне. Я скромно потупилась, изображая пастушку.

– Откуда такая красивая?

Должно быть, помятое дорожное платье из дорогой материи, но простой тёмной расцветки, ввело его в заблуждение. Как жаль, что невозможно просто взять и покраснеть по собственному желанию… Впрочем… Я мысленно нарисовала образ прекрасного сероглазого Ролдао, немного состарила его и представила, что он обнял меня, наклонился и… Ну вот, сразу чувствуется, как к щекам прилила кровь.

– Так уж и красивая, – прошептала, не поднимая глаз и крутя в руках кончик своего пояска.

Хорошо, что догадалась бросить широкополую шляпу в страусиных перьях на прилавок. Она была слишком роскошна, чтобы оставить у деревенского жиголо какие-либо сомнения о моем статусе.

– Как зовут тебя, крошка?

Попался!

– Доменика.

Надо покраснеть ещё сильнее. Ну же, Ирэна, ты сможешь! Я попыталась представить, как Ролдао лезет рукой ко мне в корсет, но высокомерный принц в моем воображении сморщился и отдернул брезгливо пальчики. Мне стало совестно за свою распущенность, и я всё же покраснела.

Парень коснулся моей щеки. Вот нахал! Я отступила на шаг назад.

– Меня маменька ждут, – пролепетела таким нежным голосочком, что самой тошно стало.

– А когда мы увидимся снова? – жарко попёр он.

Ещё бы, такая невинная прелесть перед ним. Кто бы удержался?

– Я не знаю… Она строгая. Как бы ни хватилась…

– Вы у сеньоры Анжелики на ночь остановились? – чуть хрипловатым голосом поинтересовался рыжий.

Глава 3. Месть. Страшная и ужасная

Один из преследователей подлетел к нашим коням и перемахнул прямо из седла на облучок, вытесняя кучера и тормозя коней. Карета начала замедляться. Бледная Ника смотрела на мать расширившимися от ужаса глазами и тискала свои и без того тонкие пальцы.

– Всё будет хорошо, – прошептала донья Марселия, но её губы тоже побледнели, а синие глаза стали почти чёрными из-за расширившихся зрачков. – Мы просто заплатим выкуп… Они не посмеют… Когда узнают…

– Мама! – всхлипнула Ника и уткнулась в плечо моей мачехе.

Карета остановилась. Дверца распахнулась настежь и в проеме возникла тёмная фигура в шляпе.

– Выходите, дамы, – насмешливо произнес бандит.

Испугалась ли я? Конечно. Но, не знаю почему, в подобных ситуациях в моих жилах словно вскипает кровь. Я становлюсь как хмельная, и вот этого страха и трепета не ощущаю вовсе. Наоборот, хочется высунуть язык и дерзить.

– Снимите шляпу, сеньор, – холодно отозвалась я, приняв чопорный вид. – Или вас не учили этикету?

А потому что нечего!

Разбойник удивлённо посмотрел на меня и неожиданно весело расхохотался. У него были синие, как дождевые тучи, глаза под низкими тёмными бровями. Загорелый высокий лоб. Всё остальное скрывали шейный платок и шляпа. Мужчина скинул её, издевательски поклонился и предложил мне руку в грубой кожаной перчатке.

Каштановые, чуть волнистые, коротко стриженные волосы. Взгляд искрится насмешкой.

– Прошу вас.

– Сначала представьтесь, – потребовала я, вскинув подбородок.

– Ирэна, – прошептала матушка страшным шепотом и добавила мягким контральто: – Боюсь, у нас нет выбора и нам придётся последовать приглашению сеньора.

– Правильно боитесь, – подтвердил «сеньор».

Даже под чёрным платком было заметно, как он ухмыльнулся. Глаза превратились в две изогнутые щёлочки. Очень выразительные. Я скользнула взглядом по его простонародной белой рубахе старинного кроя с расширяющимися к низу рукавами, прихваченными манжетами в запястьях, по расшитому серебряными нитями жилету, по вишнёвому шарфу вместо пояса на талии, по чёрным широким штанам… Ни дать – ни взять, пират из приключенческой книжки. Не хватает только кривой сабли. Вместо неё из-за пояса торчали пистолеты.

– Ирэна права, – неожиданно поддержала меня Ника тоненьким голоском. – Приличные девушки не могут откликнуться на приглашение незнакомого человека…

Разбойник выразительно положил руку на рукоять пистолета. Я закусила губу, а затем смерила его высокомерным взглядом.

– Вы можете нас пристрелить прямо тут, если желаете.

Бандит взглянул на меня с любопытством. Какие всё-таки у него выразительные глаза!

– Сеньор Алейшо де… – он задумался. – Ну, пусть будет де Аншо. Итак, сеньориты, мы с вами познакомились. А теперь с вами желает познакомится сеньор Чёрный Лис. Прошу, не стесняйтесь, дайте мне руку.

Он галантно сдёрнул перчатку. Я положила руку в его ладонь, отметив про себя как красиво и беззащитно смотрятся мои тонкие белые пальчики в его загорелой лапе. У него были красивые удлинённые пальцы с овальными перламутрово-розовыми гладкими ногтями. Между указательным и средним белел маленький шрам.

– Вверяю свою честь в ваши руки, сеньор. Да сохраните и сбережёте её, и да помилует нас Пресвятая Дева, – торжественно произнесла я, намеренно не употребив его вымышленное имя.

Тёмные брови чуть сдвинулись, а в глазах промелькнуло удивление. Лишь миг. Ни матушка, ни Доменика ничего не заметили. «А ты и в самом деле из благородного рода», – злорадно подумала я, опуская ресницы.

Нет никаких сомнений, что древняя формула энкомьенды знакома ему, и, если в разбойнике хоть на капельку осталось чести, он попал в ловушку. По старинным ритуалам юноша, которому девушка в отчаянном положении вот так доверила свою честь, и который взял её руку, становился защитником. Если с подопечной что-нибудь случалось, рыцарь терял право называться дворянином и носить меч.

Разбойник-идальго молча помог мне спуститься. А затем коротко поклонился матушке и сестре:

– Вас мы не задерживаем.

– Но… – начала было Марселия, однако тот уже махнул рукой, и карета рванула вперёд под свист бандитов. – Нет! Ирэна… Постойте же!

Матушка наполовину высунулась из окна, протягивая ко мне руки, но разбойник, занявший место на облучке рядом с кучером, только хлестнул буланых, и те перешли на галоп.

– С чего мне выпала такая честь? – процедила я, обернувшись к подлецу.

Да уж. Вот и настал конец моей репутации. Понятно, что у опозоренной девушки нет шансов стать женой принца и… Бедный папа. Как он, должно быть, будет разочарован!

Так называемый сеньор Алейшо не ответил. Он подхватил меня за талию, поднял и посадил на коня впереди седла, а затем легко взлетел позади меня.

Это был очень красивый конь игреневой масти. Золотисто-рыжая шкура, сливочного цвета грива… Разбойники поскакали обратно в горы. Мой идальго обхватил меня рукой за талию и цокнул. От его горячей руки животу стало жарко. Я же не ошибаюсь? Это ведь очень неприлично?

Послушный скакун полетел вперёд. Иноходец! Ух ты!

– Если вы хотите получить за меня выкуп… – начала я, но похититель лишь фыркнул над моим ухом.

Я обернулась к нему. Он был молод. Очень молод. Ненамного старше меня. Совершенно гладкий лоб выдавал возраст: около двадцати, может, чуть больше. Ни малейшей морщинки. Нос с небольшой горбинкой. Обычное сухощавое лицо, ничего особенного. Но глаза… М-м! Грозовые тучи.

– Летний дождь, – прошептала я. – Не боитесь, что я вас выдам?

Тонкий чёрный платок не скрыл движения губ. Ухмыляется! Да, глупый вопрос. Я не выдам его, если не останусь жива.

Конь стелился галопом. Длинная грива щекотала мне лицо, развеваясь, как знамя. Я откинула голову на грудь разбойника, отдаваясь скачке. Отец не очень жаловал лошадей и, по-видимому, не так хорошо в них разбирался. Никогда ещё верхом я не испытывала такого чувства полета. До мурашек. И я отдалась новым ощущениям: аллюру и объятьям незнакомого мужчины. А что будет потом – будет потом.

Глава 4. Я нахожу неприятности. С усами

В столице нас встретила охрана, несколько автомобилей и непрестанно улыбающийся провожатый – носатый седовласый дон Мануэль. Он раз пять поцеловал мне ручку, восторженно лепеча о моей неземной красоте. Приятно, что ни говори. И немного стыдно, потому что оранжевая гуашь с пальцев так и не отмылась. Конечно, перчатки скрыли мой провал, но я-то знала…

Оказалось, что нас ждали вчера на вокзале, и были удивлены, что паровоз пришёл без нас. Матушка, мило улыбаясь, сообщила о нездоровье Доменики. Мне показалось, что дон Мануэль не был удовлетворён её ответами. Но дону было просто наплевать. Несмотря на всю его любезность, я бессознательно ощущала его презрительное высокомерие. Ещё бы! Столичный гранд, и мы – деревенские кумушки. Супруга и дочь отставного инженера!

Королевский дворец поразил меня огромным садом. Мы всё ехали и ехали по живописным холмам с берёзами, клёнами, каштанами и соснами, мимо прудов и ручьёв, выгибающих над собой ажурные мостики, а парк всё не кончался и не кончался. Иногда встречались охотничьи домики, гроты, какие-то пирамиды, виднелись беседки и руины.

Люблю пейзажные парки. Мне кажется, чтобы создать естественный ландшафт, нужно быть великим мастером.

Но, наконец, искривлённые сосны расступились, и мы увидели дворец. Он обнимал полукруглой мраморной колоннадой просторную площадь с высоким фонтаном посредине. Дворец, казалось, весь состоял из флигелей и корпусов, соединённых между собой галереями и крытыми переходами. Черепичные крыши, ажурные балкончики, огромные окна с причудливо изогнутыми рамами. Мозаика, изображающая осенний лес на верхнем, третьем, этаже как нельзя более уместна. Башенки-эркеры. Я буду рисовать его каждый день и, кажется, мне очень долго это не надоест.

Море я так и не увидела. Солнце как раз ушло по ту сторону дворца и, видимо, сейчас купалось в волнах, заливая каменное великолепие золотым свечением. Мы не воспользовались парадным входом, проехали мимо и остановились перед небольшим двухэтажным флигелем цвета майской еловой хвои, расположенном среди сосенок.

Очаровательно. Особенно мне понравилось веранда, увитая лианой капсиса, и мезонин с витражом, изображающим павлина, в окне. Плети капсиса всё ещё полыхали огненно-рыжими цветами, которые резко контрастировали с нежным, но глубоким цветом стен. Решено, утренний чай мы будем пить на веранде, а в мезонине расположится моя комната и мастерская.

– Его величество распорядился выделить вам собственный корпус, – прокурлыкал дон Мануэль. – Но, может быть, передать ему вашу просьбу отвести вам покои в главном здании дворца?

– Ни в коем случае!

Пожалуй, я ответила немного резковато. Гранд выпучил на меня блекло-серые глазёнки. Поэтому пришлось мило улыбнуться и захлопать ресницами с видом дурочки.

– Мы очень благодарны вам за заботу, дон Мануэль, – нежно пролепетала я. Лепетать очень просто: нужно звук направлять немного в нёбо и улыбаться одновременно. От этого голос становится абсолютно дурным, высоким и нежным. – Однако воля короля для нас священна.

– Мы благодарны Его величеству за милость и честь, оказанные нам, – сыграла свою сольную партию Марселия, и дон Мануэль перевёл свой масляный взгляд на мою красавицу-мачеху.

– Позвольте нам покинуть вас? – всё так же лепеча, уточнила я, а затем, когда мне милостиво кивнули, взяла сумрачную сестрицу за руку и ретировалась за причудливо изогнутую дверь.

Модерн! Настоящий ингварский модерн. Восхитительно! Он более суров и скромен, чем наш лузитанский, и это мне нравится. Люблю суровость зданий в сочетании с лёгкостью внезапных деталей. Например, голая ровная стена, а затем вдруг маленькое окошко в виноградных лозах. Вот и наш дом такой: без виньеток, пилястр, резьбы и рюшечек: простое изящество изогнутых и изломанных линий, и вдруг – витраж-павлин в окне.

Оставив Доменику обходить предоставленные нам комнаты, я бросилась наверх, перепрыгивая через ступеньки.

Просторное помещение под самой крышей, с тремя скатами – два по бокам, и одно – спереди, к окну. Простой светлый паркет в ярких витражных пятнах, медовая мебель… Я засмеялась от удовольствия и закружилась, постукивая каблучками. Да! Да, это то, о чём я неосознанно мечтала. Да, пожалуй, стоило выходить замуж за толстяка-принца ради эдакого-то домика… Надо будет убедить мужа или свёкра подарить мне фисташковый особнячок в качестве свадебного подарка.

– Ирэна… как красиво! – ахнула Ника за моей спиной.

Вот какого демона, спрашивается, припёрлась?

– Здесь будут мои комнаты, – я резко обернулась, хмурясь. – И моя мастерская.

– Для рисования тебе лучше белый, а не цветной свет, – надулась сестрица. – На втором этаже есть прекрасные комнаты с большими окнами. В угловой очень светло…

– Ну вот сама и поселись там, – оборвала её я.

– Я хочу, как лучше, – запротестовала несносная девчонка. – Почему ты никогда не уступаешь? Почему считаешь, что всегда всё должно быть по-твоему?

– Я всю жизнь тебе уступаю, – процедила я. – И вообще, это я здесь невеста принца, а не ты. Тебя вообще пригласили из милости. Заодно со мной, поняла? Поэтому это я буду решать кто и где живёт, а не ты. Захочу, возьму и ту и другую комнаты, а тебя поселю в чулане.

– Мама! – захныкала та.

Ябеда. Никогда не может сама за себя постоять!

– Что случилось? – Марселия уже поднималась к нам. – Ника, вы опять ссоритесь?

– Мама, Ирэна снова вредничает! – захлюпала Доменика жалобно. И тонкие бровки, конечно, вздёрнула домиком. – Скажи ей…

Матушка вошла и прислонилась к двери. Терпеливо вздохнула, обмахиваясь веером.

– Марсик, донеси, пожалуйста, до сведения своей дочери, – сухо прервала я поток никиных жалоб, – что невеста принца это я, а не она. И что понравившаяся мне комната будет моей. Как бы она не истерила. А я пока пойду, посмотрю на море.

– Уже темнеет, – забеспокоилась матушка.

– Отлично. Всегда хотела увидеть, как луна купается в чёрных волнах.

Глава 5. Вот такое фуэте

Я смотрела, замерев, на тёмную фигуру, выступившую из-за дерева. Тень падала на неё, почти полностью скрывая. Мне казалось, что она кутается в тёмный плащ. Мои губы шептали молитвы. Мне не было видно лицо наблюдателя, да я и страшилась увидеть его. Фигура была пугающе высокой, широкоплечей…

Что?

Я моргнула и пригляделась. Ну точно! Даже если под плащом прячется мужеподобная девица, то уж точно это не тонкая, изящная Катарина.

А тогда, простите, что этот мужик делает у нас под окнами?!

Я спрыгнула с подоконника, накинула на плечи плед и выбежала. Злость рвала сердце на части. Таинственный мужик, кем бы он ни был, напугал меня. Я полчаса, как полоумная, сидела, не в силах пошевелиться. Ну, он мне сейчас за всё ответит!

Разъярённой фурией я слетела с лестницы, выбежала на веранду, затем в сад.

– Ну?! Ты, как там тебя!

Но в соснах играл один лишь ветер. Всё было пусто и тихо, и даже отсюда было слышно, как шуршит галькой сонное море. Неужели мне показалось? Это что, нервы? Я превратилась в истеричную барышню? Мне стало стыдно. Я подошла к тому дереву, где видела молчаливую зловещую фигуру, наклонилась, всматриваясь.

Определённо, здесь кто-то был. Трава примята, причём виден отпечаток квадратного мужского каблука. Такие носят военные, полиция, дворцовая охрана, инженеры… Да в целом, много кто. Помнится, у невежливого капитана щёгольские туфли тоже были на квадратном каблуке. Да что там говорить! Псевдо-Алейшо тоже гарцевал на таких.

Да, найти виновного сложновато будет. Но зато я могу себя поздравить с тем, что не лишилась собственного разума. Отличная новость!

Я ещё раз обошла сосны, а затем вернулась в комнату. Сна не было ни в одном глазу. Память рисовала картины одна ярче другой. По опыту зная, что не усну, я взяла карандаш и подошла к мольберту. Перевернула альбом.

Вот помчались рыжие лошади в медно-ржавых горах, а на них изящные, словно танцоры, всадники с чёрными платками, закрывающими нижнюю часть лиц. Глаза одного из разбойников горели весёлой насмешкой. И ветер трепал его коротко стриженные волосы. На этот раз мне удалось поймать динамику: кони буквально летели по бумаге, выбрасывая вперёд копыта, или подгибая их под себя в прыжке.

Когда витраж засветился от первых солнечных лучей, я уже торопливо набрасывала этюд на другом мольберте: зловещие тени от кипарисов тянутся, будто руки, к сломанной человеческой кукле, над которой склонился белокурый франт в тёмной жилетке. И в кипарисной темноте прячется фигура, закутанная в плащ с капюшоном…

– Ирэна, да проснись же! Король…

– К демонам короля, – проворчала я, натягивая подушку.

Кто-нибудь, выключите этот несносный свет!

– Ирэна! – голос мачехи посуровел. – Что ты такое говоришь? За такие слова могут язык отрезать…

– Да-да, – прошептала я, цепко хватаясь за подушку, которая упорно вырывалась из моих объятий, – потушите его со сливками…

Подушка сдалась, зато внезапно одеяло предательски покинуло меня. Прохладный ветерок тотчас защекотал пятки. Я застонала и открыла глаза. Напротив стояла Марселия, держа в руках покрывало, словно андурийская танцовщица.

– Король ждёт нас на обед, – безжалостно громко провозгласила она. – И не надо мне снова говорить, что ты ему разрешаешь пообедать без нас.

– А я так говорила? Марсик, пожалуйста, разбуди меня через полчасика…

Мне показалось, или матушка рычит?

– Ирэна! Часик, потом ещё часик, а затем полчасика уже было. У тебя осталось полчаса времени, понимаешь? Полчаса до момента, когда ты застынешь в глубоком реверансе перед…

Она не успела договорить: я проснулась окончательно, вскочила и лихорадочно заметалась по комнате. Марселия хмыкнула, нажала на электрический звоночек, и тотчас (наверняка ждали вызова) вошли две служанки. С их нехитрой помощью я была готова уже через пятнадцать минут, ещё пять мне понадобилось, чтобы наспех выпить кофе со сливками, а затем я гордо и величественно (ну я так надеюсь) вышагивала по аллее по направлению к золотистому от солнечного света и рыжих осенних листьев дворцу.

Дворец был сложен из песчаника. Люблю этот камень. В нём словно сокрыты древние знания. А ещё мне нравится, что его цвет и фактура зависят от времени года, освещения, окружающей природы, угла наблюдения… Живой камень. По мне, так намного лучше пресловутого мрамора…

Лакеи в ливреях с поклоном распахнули дверцы.

– Донья Марселия Изабелина Констанса с дочерьми, – провозгласил статный мужчина с буклях.

Что? Парик? Серьёзно?! Двадцатый век на дворе так-то. Мне сразу стало как-то не по себе. Я искоса глянула в узкие полосы зеркал, украшающие радонитовый зал с изумительной лепкой, напоминающей готику, на потолке. Платье цвета бледного аметиста, три нитки жемчуга на шее, высоко убранные волосы, милая мордашка, веер, прикованный к моей руке в тонком кисейном белом рукаве… Нет, всё прекрасно. Я удивительно как хороша!

Высокий мужчина в кителе кобальтового цвета, застёгнутом до самого подбородка на гербовые пуговицы, обернулся, сверкнув золотыми эполетами, и улыбнулся в роскошные седеющие усы. В обеденном зале было не больше тридцати человек – скромный семейный обед.

– Рад видеть вас снова, донья Марселия. Годы вас совсем не меняют.

Матушка присела в реверансе.

Ну то есть, ты велел казнить её мужа, тебе было плевать, что вдова сгниет где-нибудь на задворках королевства, что там станется с её дочкой, и не пойдёт ли она попрошайничать в поисках куска хлеба, но тебе приятно, что Марсик осталась красоткой? Серьёзно, Ваше величество?

– Позвольте представить вам моих дочерей, – промурлыкала матушка.

Монарх приветливо наклонил голову.

А дальше я не помню.

Потому что мой взгляд натолкнулся на него. Высокий, с лёгким загаром, темноволосый, сероглазый и всё такой же… такой же… Только возмужавший, раздавшийся в плечах. Он стоял, опершись о спинку стула, и равнодушным взглядом скользил по присутствующим. Принц Ролдао не надел форму: белая рубашка, неформально расстегнутая на шее, чёрный жилет. Чёрные брюки. Я застеснялась и снова вернула взгляд к его лицу. Припухлые, но не расплывшиеся, а чётко очерченные губы цвета надкушенной черешни. Густые-густые тёмные ресницы…

Глава 6. Повезло так повезло

Я как-то совсем забыла простую истину: не все пухлые мальчики становятся толстячками. Вот и мой ненаглядный Криштиан, по-видимому, перерос этот нежный возраст, вытянулся, раздался плечами вширь и, если судить по чисто внешним факторам – атлетическая фигура, благородные, чуть горбоносые черты лица, фарфорово-ровный цвет кожи, больше смахивающий на слой отличной пудры, блестящие локоны каштановых волос – то мне как бы повезло.

Проблемы всегда упираются в нюансы.

Вот смотрите: у вас есть корабль. Чудно. Он доверху нагружен драгоценными товарами – превосходно. Вы – посреди бескрайнего моря – ах, как романтично. Всё прекрасно, да? Один нюанс: в днище пробоина, и ваш корабль медленно опускается ко дну…

Или вот, например, у вас прекрасная невеста. Превосходно! Она из богатого, знатного рода – чудно. Она от вас без ума – ах, как романтично. Нюанс: она лежит в гробу.

Вот тоже самое было и с Криштианом: высокий, синеглазый красавчик. В лосинах. В тунике, сверкающей драгоценными блёстками. В кружевном пеньюаре, волочащемся за ним лёгким маревом шлейфа. В драгоценных ожерельях, переливающихся на его широкой груди. В короне из белоснежных страусиных перьев, скрепленных бриллиантовой пряжкой. В бархатных белых балетках. Руки в тончайших перчатках позвякивают браслетами.

Красота!

Мечта, а не мужчина. И ещё забыла упомянуть о совершенно немыслимом кружевном жабо. Я была практически полностью уверена, что мой сказочный принц сейчас непременно станцует какое-нибудь балетное па.

– А вот и наш Криштиан, – кисло заметил Его величество.

Марселия ожесточенно замахала веером, обдав меня порывом морского ветра.

– Приветствую вас, благороднейшие господа, – мужчина моей мечты склонился в изящном старинном поклоне, прижав руку к груди. – И прекраснейшие, как сизоокие горлицы, дамы. Я сегодня утром вдруг осознал, почему зимой белые цапли улетают на юг.

М-да, мне как-то сразу стало понятно, почему принца женят на дочери инженера…

– Вы не поверите, но всё очень просто, – принц изящной танцующей походкой направился к замершим гостям. – Белые цапли – птицы, возвышенные в своей индивидуалистичности, с нежной и благородной душой, которая не переносит конкуренции и обыденности этой банальной жизни…

– Криштиан, – сделал попытку его прервать король, но принц не обратил на отца ни малейшего внимания.

– … поэтому, когда с неба падает легковесный белый пух, цапли, не в силах перенести подобного жалкого подражания своим прекрасным перьям, отбывают туда, где местные дикие варвары не видели ничего, похожего на их божественное оперение.

Он отломил гроздь винограда и изящно закинул ягодку в рот.

Я покосилась на Ролдао. Тот продолжал оставаться невозмутимым, но мне показалось, что уголки его губ презрительно дёрнулись вниз.

– Криштиан, – сурово начал король Алехандро, – позволь представить тебе твою невесту…

Принц поднял тёмные брови.

– Ах боже, отец, это так банально! Невеста! Супружество это, по сути, так пошло и плоско! Вечно недовольная жена, голозадые детишки, с утра до ночи только и пищащие: «Папа! Папа! Глянь, какой кораблик мы сделали!» – Криштиан со страдальческим видом приложил пальцы к вискам. – А творческой личности нужен покой, понимаете, папенька?

И вот это «папенька» меня доконало.

Честно, я умею вести себя в обществе. Уж что-что, а воспитание я получила весьма суровое. Но – «папенька»! Я согнулась пополам и расхохоталась в голос. Попыталась закашляться, чтобы скрыть неприличные звуки смеха, но он всё равно прорвался звонким ржаньем. Слёзы брызнули из глаз. Я замахала растопыренными пальцами, а затем – «папенька!» – и я снова всхлипнула, вскочила и выбежала из комнаты.

Хватит! Нет, ну, честное слово, даже с моим прогрессивным взглядом, разрешающим людям мыслить, как им хочется и быть теми, кем им хочется, это уже слишком.

Я промчала мимо лакея в буклях, шокировано глянувшего на меня, и выбежала в сад, всё ещё хохоча, как сумасшедшая. Повернула по тропинке к морю и врезалась в чью-то крепкую грудь. В клетчатом лёгком полупальто.

– О, как говорится, на маньяка и труп бежит, – сыронизировал знакомый голос.

Меня аккуратно придержали, а затем брезгливо отодвинули.

– Сеньор… Не знаю вашего имени, – сердито отозвалась я, чувствуя, как после смеха бурно вздымается грудь.

Интересно, как там ему сверху смотрится? Впрочем, декольте было достаточно скромным…

– Дон Диаманто де Лианор, – он чуть коснулся котелка на светлых волосах. Я, конечно, о шляпе сейчас. – Запоминать не обязательно, можете обращаться просто: «сеньор капитан».

Ох уж эта снисходительность в мужском голосе! Конечно, даме же так трудно запомнить два имени подряд!

Я задрала голову, взглядом выражая глубину высокомерного гнева, и столкнулась с насмешливыми ярко-голубыми глазами, окружёнными длинными тёмными ресницами. Мне б такие! Да ещё и густые, как крылья бабочки-траурницы.

Тогда, над трупом, я и не заметила, как же хорош сеньор капитан! Молодой, ему вряд ли больше тридцати, но уже с откровенным скепсисом и той холёной иронией во взгляде, которая так бесит в мужчинах! Где-то в глубине моего сердца Томашек горестно заломил руки и бесследно сгинул. Могут ли быть глаза прекраснее голубых? Особенно, когда они вот так отражают ясное осеннее небо…

– Нет-нет, – прошептала я, завороженно глядя ему в лицо, – дон Лиаманто де Дианор, я вас запомнила. У вас ещё очень очаровательная собачка. И тросточка. И отвратительная манера навязывать свое общество.

Я подобрала юбки, гордо вскинула подбородок и дерзко прошла мимо сеньора-само-совершенство. Но тот, однако, последовал за мной.

– Донья Ирэна, – произнёс со вздохом, – я, конечно, мог вам показаться грубым вчера…

Неужели решил извиниться? Я замедлила шаг.

– … но, уверяю вас, вы ошиблись. Вчера я был сама вежливость. И советую вам не провоцировать во мне грубость. Вам не понравится. Вы – свидетель преступления, а я – капитан следственного отдела королевской полиции по особо важным преступлениям, и поэтому вам придётся ответить на мои вопросы, хотите вы того, или нет.

Глава 7. Я становлюсь ассистенткой

При входе нас встретил старик с надменным выражением лица. По-видимому, он всю жизнь искривлял губы, брезгливо оттягивая уголки губ вниз, так как на подбородке появились характерные морщины. Я так засмотрелась на этот жёванный, как у шарпея, участок кожи, что из диалога старика и дона де Лианора уловила только ответ моего сопровождающего.

– Да. Женщина. Возможно, девица – это мне неизвестно. Да, я знаю. Но, милейший, вам всё равно придётся пропустить нас.

Он вручил надменному служителю храма анатомии пальто и котелок и обернулся ко мне.

– Донья Ирэна, желательно вам опереться на мою руку и приготовить нюхательные соли.

– А что, вам может стать нехорошо? – невинно захлопала ресницами я. – Но я вас не удержу…

Капитан как-то странно фыркнул и предложил мне локоток. Я взяла его под руку и гордо прошествовала мимо старика с интересными морщинами и взглядом таким же тухлым, как у Его величества. Хорошо хоть буклей не было. Хотя вот эти выставленные вперёд, как в начале прошлого века, височки, меня, конечно, позабавили. Вкупе с залысиной.

Как и на картинках в моей книге, сам зал, где совершались операции или учебные вскрытия, представлял из себя амфитеатр, со столом по центру и рядами для зрителей. Мест на пятьдесят, не больше. Огромные окна были распахнуты настежь. Деревянные резные панели стен, деревянные вытертые скамейки. Ну и распятие, конечно. Я не знаю, приятно ли Иисусу постоянно наблюдать вскрытие человеческих тел, но, профессорам виднее, конечно. Народа практически не было: девять стариков в белых халатах. Один из них навис над трупом со скальпелем в руках. Его седая бородка угрожающе топорщилась клинышком вперёд. Ни студентов, ни любознательных граждан.

Все присутствующие тотчас обернулись к нам, и старичок с клинышком нервно потрогал пенсне.

– Женщинам вход…

– Это моя ассистентка, – любезно представил меня дон Диаманто. – Прошу любить и жаловать – сеньорита Ирэна де Атэйдэ.

– О, – оживился дедок. – Как здоровье дона Эстэбана, сеньорита? Или сеньора?

И он лукаво взглянул на капитана.

– Благодарю, всё так же, – учтиво ответила я.

Я не люблю, когда окружающие при взгляде на меня сразу вспоминают моего великого отца. Раньше очень гордилась им и тем, что все вокруг помнят его имя, но потом поняла, что для людей, чтобы я ни сделала, ни свершила, я всегда останусь дочерью дона Эстэбана де Атэйдэ. Однако, надо признаться, сейчас репутация отца помогла. Дедки расслабились, я прошла, села на скамью в первом ряду, достала из ридикюля блокнот и карандаш и стала торопливо зарисовывать. Лицо покойницы было прикрыто чистой тканью, ноги тоже, вскрыты были как раз живот и грудная клетка.

Дон Диаманто задумчиво глянул на меня, прошёл к столу и, поигрывая тросточкой, начал задавать профессору вопросы о времени смерти и причинах. Я не вслушивалась особенно. Конечно, я изучила анатомический атлас вдоль и в поперёк, но одно дело рисовать с чьих-то рисунков, а другое – с натуры… Я так увлеклась, что вздрогнула, когда капитан наклонился надо мной и произнёс:

– Если вы завершили основное, то, пожалуй, нам стоит возвращаться. Не думаю, что ваша матушка обрадуется, если я привезу вас за полночь.

Это было правдой. Пришлось складывать всё снова в ридикюль. Впрочем, отмечу, что профессора уже откровенно дремали и, по-видимому, все ожидали лишь меня.

– Почему никого из молодых докторов и ассистентов не было? – поинтересовалась я, когда дон Диаманто помог мне усесться в автомобиль.

На этот раз капитану пришлось самостоятельно прокрутить ручку (не знаю, как она правильно называется), а уже после садиться за руль.

– Микробы, – пояснил он, снимая перчатки и бросая их на пол.

Затем вытащил новые, аккуратно надел, обернулся ко мне и, заметив моё недоумение, усмехнулся в усы.

– Современная наука открыла неких микроскопически мелких паразитов, если можно их так назвать. Не стану загружать вашу прелестную головку ненужными вам знаниями, но скажу так: современная медицина против театрализованных действий над телом покойника в присутствии большого скопления людей. Молодые учёные утверждают, что это способствует заражению как участников, так и тех, с кем эти участники будут потом иметь дело. Поэтому анатомический театр стал убежищем одних лишь мастодонтов.

– И вас, – заметила я кротко.

– И меня, – согласился он.

И мы поехали обратно.

– Гора, на которой стоит загородный дворец короля, называется Солнечной, – вдруг принялся рассказывать Лианор. – Отрог цепи Сьерра-дель-Соль.

Я не отвечала, любуясь видом на Персиковый залив, в который садилось солнце, окрашивая всё вокруг теми отсветами, которые могут быть только на закате.

– Позволите взглянуть? – спросил он.

Я молча протянула блокнот. Капитан взял его левой рукой, продолжая правой удерживать руль и, косясь на дорогу, стал рассматривать наброски.

– Неплохо, – заметил удивлённо, а я хмыкнула. – Даже жаль, что ненадолго. Выйдете замуж, родите вашему принцу человек десять детей и будете рисовать одни романтичные пейзажики в чьи-то альбомы.

Я попыталась вырвать свой блокнот, но дон Диаманто поднял руку. И тут страницы перелистнулись, и его взгляд упал на мчащихся на лошадях разбойников. Капитан прищурился.

– Женские грёзы и фантазии, – бросила я, вскочила на ноги, выхватила драгоценную тетрадку, но пошатнулась…

Капитан успел схватить меня раньше, чем я вывалилась на дорогу. Машина вильнула, дверца с моей стороны хлопнула, а я упала прямо на наглеца.

– С ума сошла? – зашипел он, заглушая мотор. – Жить надоело? Если что, мне – нет.

Я отпрянула на своё сиденье, гордо отвернувшись. А сердце стучало как бешенное. От него пахло вот этим его горьковатым ароматом, а ещё какой-то… ленивой силой и немного сигарой. И его рука, случайно коснувшаяся моей груди под тонкой тканью… «Ну вот, – мелькнула шальная мысль, – теперь есть мужчина, который знает, что я не люблю корсеты…».

Глава 8. Тайна принцессы Алессандры

Мы зашли очень глубоко в парк, туда, где он превращался практически в лес, правда, в лес ухоженный. Под ногами ломались и похрустывали папоротники. Слабый свет просачивался между кронами деревьев. Место было зловещее, и мне вдруг как-то невольно подумалось, что, если Алессандра и есть лунный маньяк, то у неё-то револьвер есть, а у меня – нет… Я нервно хихикнула, принцесса обернулась и шикнула на меня.

Мы подошли к маленькому охотничьему домику, больше похожему на закрытую беседку. «Вот там, вдали от всех, она меня и …»

Алессандра открыла дверь и обернулась ко мне:

– Заходи.

– Может, я лучше снаружи подожду? – кротко поинтересовалась я.

– Ты хочешь переодеваться прямо в лесу? – удивилась принцесса.

Переодеваться?

«Катарина была изнасилована», – вдруг вспомнилось мне и сразу стало как-то стыдно за свою глупость. При всей зловещести места, Алессандра явно не могла быть маньяком, потому что… Ну, потому что, одним словом.

Внутри домик имел лишь одну комнатку с плитой, столом, лежанкой и вешалками. Алессандра вытащила из сундука, стоявшего у стены, комплект мужской одежды и протянула мне, с вызовом глядя в глаза. Возможно, ожидала, что я сейчас закачу глаза и начну провинциально пищать о приличиях. Я быстро переоделась. Это была форма простого инженера, и я поняла, что нас ждут необыкновенные приключения.

Сама Алессандра уже стояла передо мной в точь-в-точь такой же форме.

– Если он поймёт, что я – женщина, то…

И она запнулась. Видимо, не успела придумать угрозы. Я чуть не расхохоталась в голос, глядя на её сердитое, растерянное лицо.

– От меня он об этом точно не узнает. Обещаю.

Алессандра сердито кивнула, сдвинула брови, оглядела меня скептически.

– Меня зовут сеньор Алехандро, – представилась. – А тебя?

– Сеньор Рэнальдо. Для друзей просто Рэн, – улыбнулась я.

Как же ей шла мальчишеская одежда! Она как-то особенно подчёркивала грациозность худенькой фигурки, дерзкий взгляд принцессы и её, одновременно, трогательную невинность. Тёмно-зелёный, я бы даже сказала – малахитовой глубины – костюм прекрасно сочетался с короткой стрижкой.

– Пошли? – я улыбнулась ей.

Алессандра решительно кивнула и шагнула в ночь.

Мы прошагали не менее часа, прежде чем вышли на обширный луг с ангаром посредине. Становилось всё интереснее и интереснее. Алессандра распахнула дверь и впорхнула внутрь. Я – за ней.

Много-много различных железок, свёртков парусины, какие-то верстаки, с распятыми на них металлическими остовами различных машин. Электрический свет множества ламп и… парень.

Ну а кто бы сомневался!

Он даже не обернулся. С первого взгляда парень напомнил мне паука. Какие-то торчащие локти, взлохмаченная голова. Бесформенная куртка, и тень, зловеще пляшущая на полу.

– Аль, ты? Подай ключ.

Хриплый, каркающий голос. Я решила, что парень точно простыл. Таким именно голосом разговаривают люди с очень-очень больным горлом. Я сказала «хриплый»? Я не права. Это даже хрипом не назвать.

– Альваро, – Алессандра неожиданно смутилась. – Я не один. Со мной Рэнальдо. Можно просто Рэн.

Парень обернулся и шагнул к нам, вступая в полосы света. И чем ближе он подходил, тем больший шок я испытывала.

Он был мне примерно по плечо. Если не ниже. Молод – думаю, ему чуть больше двадцати и вряд ли есть двадцать пять. Длинный нос, похожий на клюв хищной птицы (простите за банальное сравнение). Этому носу позавидовал бы сам дон Мануэль, уверена. Горячие чёрные глаза, сверкающие из-под всклокоченных волос, больше всего похожих на волчью шапку, надвинутую на лоб. Скуластое лицо, нервически подрагивающие узкие губы, острый подбородок. Вдобавок сеньор Альваро был хром и горбат, отчего его движения напоминали птичьи подпрыгивания.

Я невольно попятилась.

Тёмно-синяя форма механика без украшений. И даже на её тёмной материи видны пятна и разводы. Кожаный фартук. Никаких манжет или воротников…

– Я просил тебя не приводить посторонних, – прохрипел странный человек.

– Прости, я…

– Я выследил Аля, – бодро отозвалась я, взяв себя в руки. Фу, Ирэна! Ты ведёшь себя, как истеричная барышня! – И ему ничего не оставалось делать, как взять меня с собой. Каюсь в любопытстве. Но, знаете, когда Аль скрывается куда-то каждый вечер…

И я уверенно протянула парню руку в мужском жесте. Сеньор Альваро растерянно пожал её. Передёрнул вскинутыми плечами и поскакал, как подстреленный воронёнок, обратно к верстаку.

А персонаж-то крайне любопытный. Вот бы уговорить его попозировать мне...

Алессандра схватила какой-то ключ, и оба, не обращая больше на меня внимания, занялись сборкой странного агрегата. А я, походив по ангару и потрогав всякие штуки, нашла всё же относительно удобные козлы, села и стала делать эскизы к будущей картине «паук и принцесса».

– Может здесь усилить? – нежным голоском спросила принцесса.

– Болван, – злобно фыркнул Альваро. – Вас там совсем ничему не учат?

Принцесса покраснела и покосилась на меня.

– Если мы усилим вот здесь, у нас вот тут возникнет перекос. Тогда понадобится усиливать вот тут и тут, для создания баланса. И тогда вспомни формулу Паритеза. И не будь таким тупым, каким кажешься.

Я поняла, что моё присутствие здесь нежелательно. Встала и вышла наружу. Запрокинула голову, вглядываясь в яркие звёзды и вдыхая полной грудью. Должно быть, по весне тут заливаются соловьи. Сейчас была ночь, осень, и птиц не было слышно. Ну, не считая уханья совы. Или филина. Не знаю, кто из них вмешивался в перешёптыванье деревьев.

Хлопнула дверь, сколоченная из реек и парусины. Изящная фигурка в тёмно-зелёном мундире встала рядом со мной.

– Он сирота, – зачем-то сказала она. – Его дядя буквально выбросил Альваро на помойку…

– Я бы тоже выбросила, – хмыкнула я. – Что может быть между вами общего? Зачем ты всё это терпишь?

– Ты не понимаешь! – жарко прошептала она. – Альваро – гений! Он… он… Он строит воздухолётную машину, понимаешь?

Глава 9. Голубой домик с химерами

На следующее утро я проснулась не в духе. Предстояло решить несколько неприятных дел. Во-первых, помириться с Марсиком, на которую я вчера, едва рассталась с принцем, наорала. И так-то я была права: зачем матушка повела гостей в мою мастерскую? Я разве разрешала? Но то, что я вышла из себя, было до крайности некрасиво и больше напоминало глупую женскую истерику. Досталось и Доменике, которой я сообщила, что она в двух шагах от причёски принцессы Алессандры, и, если продолжит приставать к моему жениху, то я, пожалуй, не только постригу её роскошные волосы, но и побрею их. Или правильнее сказать, её? Признаюсь, я вчера не сильно владела лузитанским языком. Гнев, ярость и разочарование вскружили мне голову.

Ролдао едва меня не поцеловал!

До свадьбы оставалось не более двух дней. Если мой герой меня поцелует, то, как благородный человек (а в том, что принц – человек благородный, я не сомневалась) женится на мне? Не то, чтобы я хотела стать королевой – упаси Бог! – но старший сын короля Алехандро нравился мне намного больше младшего, будем откровенны. С ним рядом я чувствовала себя всё тем же девятилетним восхищённым ребёнком, и одновременно – женщиной в полном расцвете красоты…

Это надо было как-то прояснить. Но не напишешь же мужчине записку: «Приходите сегодня в сад», верно? А Ролдао… Мой мужественный герой сам не постесняется ли написать? Может, он не понял, что тоже мне симпатичен? Или всё-таки взять и написать самой? В конце концов, мы – современные женщина и современный мужчина, а не…

Написать?

Я вырвала лист из блокнота и схватила карандаш. А потом застыла, хмурясь.

Ну и как будет проходить наше свидание под пристальным контролем шавок Диаманто? Вчера капитан признался, что следит за мной. Наверняка, не сам. Судя по всему, вчера его сыщики упустили меня, не думали, что я способна выскочить ночью, когда в особняке такие гости. Но сегодня… Наверняка будут охранять пуще глаза.

И ещё… Я была честна с самой собой. Несмотря на крайнюю отвратительность поступков и в целом поведения дона Диаманто, он мне тоже был симпатичен. На каком-то древнем, инстинктивном уровне, видимо. На том низменном зверином уровне, который особенно развит у самок животных, с восторгом глядящих на весеннюю драку самцов, отстаивающих своё право на любовь. Вчера капитан едва не подрался с сыном короля! Это, безусловно, повышало его ставки в моих глазах…

И это смущало меня. Потому что хотелось, как в песнях и легендах, чтобы сердце принадлежало лишь одному избранному мужчине, чтобы даже не смотреть в сторону других. И я решила по возможности избегать наших пикировок с обаятельным доном Лианором. Вот вообще не буду смотреть в его сторону! А если пересечёмся, то просто кивком отвечу на его приветствие и пройду мимо.

Решено. Моё сердце отныне принадлежит одному Ролдао…

Вот только надо сначала убедить капитана, что ему нужно непременно снять наблюдение за моей особой. Для этого, конечно, понадобится серьёзный разговор. Последний между нами. Приняв это важное решение, я повеселела, надела фисташковый брючный костюм и спустилась вниз. Платья с их утонченными юбками, мешающими каждому шагу, определённо не подходили сегодняшнему решающему дню.

На веранде сидела матушка и читала какую-то книжку. Меня вновь укусили муки раскаяния и воспоминания о том, как мерзко я вчера орала. Хорошо хоть посуду не била…

– Доброе утро, – буркнула я, сгорая от стыда.

Донья Марселия оторвала взгляд от книги и посмотрела на меня.

– Кофе? Есть поджаренные хлебцы с сыром, а есть бутерброды.

Я покосилась на неё. Синие глаза матушки смотрели всё с той же теплотой, как обычно. Как будто ничего не случилось вчера, как будто она совсем на меня не обиделась.

– Я… вчера…

В горло будто песка насыпали.

– Пустое, Ирэн, к чему вспоминать. Ты была на нервах. Я всё понимаю, – мягко сказала она. – Тебе налить кофе, или сама? Вон тут сливки.

У меня самая лучшая мачеха на свете! Но смотреть ей в глаза всё равно было неудобно.

– Я, пожалуй, прогуляюсь, – промямлила я.

– Да, конечно, – отозвалась она и снова уткнулась в книгу. – Только учти: в четыре часа у тебя примерка платья.

Я ухватила бутерброд и отправилась в парк, лихорадочно размышляя, с чего бы начать.

Итак, задачи на сегодня: во-первых, поговорить с Ролдао. В конце концов, надо же что-то решать, ведь времени осталось безумно мало. Во-вторых, убедить капитана снять слежку. В-третьих, помириться с Алессандрой. Принцесса мне нравилась и ссориться с ней было ни к чему.

С чего начнём?

Думать мне пришлось недолго. Чтобы осуществить все остальные планы, начать нужно было со снятия слежки. А, значит, с капитана Диаманто.

Я рассмеялась, подхватила золотистые листья с газона и подбросила в воздух, а потом закружилась. Скажу ему, что очень ценю его заботу и… И как бы так намекнуть на нежные чувства? Ну что бы поехиднее? Интересно, что он ответит на это? А вдруг признается? «Да, я далеко не равнодушен к вам, донья Ирэна…». Но почему вдруг голос капитана в моём воображении стал так похож на голос Томашека? Потому что я вру: дон Диаманто вот так выражаться не будет…

А как? Как сеньор капитан признался бы в любви?

Я остановилась, задумавшись. Само собой, меня это не интересовало ни капельки. Но… Наверняка же не банально, да? Я мысленно нарисовала нахальную физиономию. Дон Диаманто слегка зевнул и сказал: «Знаете, сеньорита, я люблю спать, крепкий кофе и вас. Но кофе должен быть со сливками». Да! Вот это уже больше похоже на него.

– А помните вальс осенних листьев, Ваше высочество? – донеслось до меня откуда-то из-за самшитовых кустов.

Ника?

Простите, а с каким из принцев она разговаривает?

Только сейчас я заметила, что сегодня погода хмурит серое небо и вот-вот разразится мерзким дождичком. Я быстро проглотила небольшой бутерброд, вытерла платочком губы и решительно направилась к беседующим.

Раньше, чем их увидела, я уже поняла, кого именно застукаю.

Глава 10. Странные закономерности

Она что-то ответила, но что – я не расслышала. Минут через пятнадцать на межэтажной лестнице послышались лёгкий шаги, дверь в гостиную распахнулась и появился сеньор капитан. Он уже гладко выбрил подбородок, но оделся несколько небрежно: поверх рубашки лишь тёмный жилет. Накрахмаленный воротничок был перевязан синим галстуком. Шоколадного цвета брюки-дудочки с бритвенно-острыми стрелками. В руках неизменная тросточка.

– А я-то думал, какая дама настолько уверена, что я буду рад видеть её рано утром, – скептически хмыкнул он, приветственно наклонив голову. – Как сразу не догадался?

Я хмуро посмотрела на него. Что Диаманто имеет ввиду?

– Вообще-то сейчас часов двенадцать дня.

– В мой выходной день любой час до захода солнца – это раннее утро, – улыбнулся Лианор. – Кофе? Сливки? Может, яичницу?

Меня несколько покоробило, что он не был ни удивлён, ни растерян, ни обрадован, и как-то сразу вспомнились дамы в вуалетках.

– Кофе, пожалуй, – процедила я.

– В таком случае, пройдёмте в кофейню. Сеньора Альбертина не любит готовить для гостей.

– В кофейне я и без вас была. Тогда давайте без кофе.

– Вам кофе не нужен, но он нужен мне.

– Вы меня выпроваживаете?

Капитан хмыкнул, пригладил рукой светлые волосы.

– О чём вы хотели со мной поговорить? Сегодня я свободен, и раз уж вы меня разбудили, то отчего бы не сходить куда-нибудь?

Я прищурилась. Его жизнерадостное настроение мне очень не понравилось. Уж не вообразил ли этот самонадеянный тип чего лишнего?

– Уже бегу, – процедила сквозь зубы. – Вот только вуалетку нацеплю.

Он непонимающе посмотрел на меня.

– Ну к вам же дамы обычно под вуалетками ходят, – съехидничала я.

Если я думала смутить его, то жестоко ошиблась. Диаманто расхохотался. Громко, в голос, засверкав крупными острыми зубами. Это было… оскорбительно! Я вскочила с намерением покинуть место, где меня так унижают. Капитан хрюкнул, пытаясь сдержать смех, перехватил меня за рукав.

– Пустите! – прошипела я, вырываясь. – Да как вы смеете меня касаться!

– Подождите, сеньорита, – всё ещё тонким от сдерживаемого смеха голосом сказал он. – Не обижайтесь, ради Бога.

Я замерла. Неужели извинится?

– Простите меня, – действительно покаялся Лианор. – Я стал старым и ленивым, и как-то подзабыл все вот эти горячие метания юности и прочие страсти…

– Страсти?! – воскликнула я, обернулась и уставилась на него. Думаю, мой взгляд был достаточно высокомерен. Вот только, к несчастью лицо пылало.

Диаманто поднял руки.

– Всё, всё. Брейк. Вы победили, душа моя. Я повержен и растоптан. Теперь, может, скажете, что вас привело в убежище невежи?

Как-то это прозвучало… ну вот совсем не виновато. Я закусила губу, не понимая, стоит ли принимать извинения, высказанные в такой форме.

В дверь постучали.

Лианор распахнул её, и в гостиную вплыла сиреневая дама с серебряным подносом в руках. На подносе дымился кофейник, блестели фарфоровыми бочками две изящные сахарницы и воздушно белела горка взбитых сливок в креманках.

Я хотела увидеть растерянного капитана? Я всё же его увидела.

– Сеньора Альбертина? – он даже попятился слегка. – Вы решили повысить плату за комнаты? Или небесный ангел посетил вас?

Дама невозмутимо поставила поднос на журнальный столик, величественно распрямилась и глянула на него.

– Сеньор Диаманто, не пытайтесь делать вид, что вы хуже, чем вы есть. Сеньорита, мы с вами как-то пропустили этап знакомства. Меня зовут сеньора Альбертина де Карвалью, я домовладелица.

– Сеньорита Ирэна де Атэйдэ.

– Дон Эстэбан де Атэйдэ – ваш отец?

Глазки слабо блеснули. Как можно жить в мире, где даже почтенные домовладелицы знают твоего отца?

– Да, – буркнула я.

– Каждый раз благословляю его имя, когда пересекаю Призрачный мост. Всё ли благополучно с вашим батюшкой?

– Не считая того, что он ослеп, всё остальное хорошо.

– Милостива к нам Пречистая Дева. Хороший человек. Ну, я оставлю вас.

И сеньора удалилась так же бесстрастно и неизбежно, как и появилась. Дон Лианор закрыл за ней дверь и с любопытством глянул на меня.

– Так зачем вы пришли? – поинтересовался, опускаясь в кресло и взяв в руки чашечку кофе.

Я тоже села.

– Вы приставили ко мне сыщиков, – начала и сама поразилась, куда из голоса исчезла утренняя уверенность. Мой прекрасный план теперь казался каким-то глупым, почти детским. – И не смейте отрицать этого!

– Предположим, – согласился дон Лианор, положил в кофе сливки и прикрыл глаза.

– Вы должны снять охрану!

Утром это как-то иначе звучало в моей голове.

– Зачем?

Капитан открыл глаза и прямо взглянул на меня. Без малейшей улыбки, жёстко, словно я находилась на допросе. Я невольно поёжилась.

– Потому что я свободная гражданка Лузитании, потому что у нас свободная страна и…

– Я не спросил вас почему, я спросил «зачем», – холодно обрубил он.

Голубые глаза мерцали в полумраке комнаты, как льдинки. Я схватила чашку с кофе, глотнула и закашлялась. Почему-то рука моя сильно задрожала.

– Затем, что я вас об этом прошу, – наконец смогла выговорить я.

– Зачем это вам, сеньорита де Атэйдэ?

– Мне неудобно гулять, дышать и вообще жить, когда я знаю, что за мной следят! – выкрикнула я.

– Только для этой цели?

Его голос вдруг стал мягким, почти мурчащим. У меня возникло пренеприятнейшее ощущение, что Диаманто видит меня насквозь, и я невольно отвела взгляд.

– Да.

– И для этого вы нашли, или отобрали у кого-то… Гм, у сеньора Пабло, очевидно, велосипед, проехали всю долгую дорогу, часов не меньше трёх ехали, верно? Вы отыскали мой дом, очаровали сеньору Альбертину и, нарушая все мыслимые и немыслимые приличия, явились прямо в комнаты холостого, почти незнакомого вам мужчины?

Я сердито посмотрела на него. Он что? Отчитывает меня?

Глава 11. Снова появляется тип в тёмном плаще

Платье оказалось шикарным. Без всех этих дурацких кринолинов с кучей тафты поверх них. Изящное и строгое, с прямой юбкой и с завышенной талией, нежно-кремовое, расшитое нитками почти в тон материи: растительные узоры и даже птицы, затерянные в них. Креп и тафта, шёлк и муар. И тончайшее пахтасское кружево.

Ходить в таком было до безумия неудобно: из-за узкой юбки придётся передвигаться мелкими шажками, но, Боже, как я была прекрасна! Самой себе я казалась воздушной феей из сказки. И, вглядываясь в собственное отражение в ростовом зеркале, я невольно подумала, что ради такого платья стоило выйти замуж даже за Криштиана. Да что там Криштиан! Ради него я бы вышла замуж даже за короля Алехандро, или сеньора Альваро…

Эти мысли вернули меня к принцессе Сандре. Надо бы как-то помириться. Кто как не она поможет мне, если Ролдао предложит сбежать из-под венца? Конечно, я знала, что могу рассчитывать на помощь Марсика, но… Не хотелось бы подставлять донью Марселию под новый удар. Ей и так пришлось несладко после ареста первого мужа, полагаю.

Когда королевский портной – дядечка с тремя подбородками – наконец ушёл, и его помощницы с ним, я вновь надела брючный костюм, на этот раз тёмно-вишнёвый, и пошла было вниз… Но, спустившись лишь до первого этажа, остановилась.

Ноги болели немилосердно. Попа – тоже. Было ощущение, будто накануне я участвовала в бешенных скачках. Ох уж эти велосипеды... Я со стоном вернулась обратно, набрала ванну, разделась и погрузилась по шею в теплую воду, покрытую розовой пеной.

Сегодня я точно никуда больше не пойду.

Надо бы сказать дежурному сыщику, чтобы спал спокойно… Но где ж его найдёшь? Да и ладно, пусть дежурит.

Обидно было, что такие жертвы и усилия с моей стороны закончились ничем. Диаманто отказался снять слежку, да ещё и выставил меня полной идиоткой. Интересно, кстати, а сколько ему лет? Точно больше двадцати… Даже двадцати пяти. Сам себя он называет стариком, но ему вряд ли исполнилось сорок. Тридцать? Тридцать пять? Странно, что я не могу считать его возраст, ведь взгляд у меня был намётан на такие вещи. Всему виной эти тёмные усики. Честное слово, они придавали ему просто соблазнительную моложавость и даже нечто демоническое…

Интересно, всё же, что это за дамы с вуалетками? Любовницы, или… Ну он же следователь, может это свидетельницы, или вообще… Может они – его сыщицы? А почему нет? Вот только… Любовницы у него точно были. Ну или одна, но… Вряд ли одна. Лианор производил впечатление мужчины, опытного в обращении с дамами.

Я почувствовала, как горячая волна заливает моё тело до самых пылающих щёк. Почему-то стало как-то сладко, стыдно и жарко. Интересно, а каково это – целоваться с мужчиной, у которого есть усы?

Ролдао не носил ни бородки, ни усов. Как у всех брюнетов, у него кожа в местах, откуда была безжалостно сбрита растительность, чуть отливала синевой. У Криштиана усы были, но несколько длиннее, чем мне хотелось бы. Не прям усищи-усищи, но и не тонкая изящная полосочка, подчёркивающая изгиб верхней губы, как у Диаманто…

Если я выйду замуж за Ролдао, нужно будет уговорить его отпустить такую…

Вот только – как? Ну не скажешь же: «Милый, мне так нравятся усики дона Лианора! Не можешь ли ты их воспроизвести на своём лице?».

Мне вдруг стало грустно. Почему в каждом из мужчин мне нравится что-то отдельно взятое, и нет такого мужчины, в котором сочеталось бы всё? Я закрыла глаза и попыталась нарисовать портрет идеального возлюбленного: каштановые блестящие локоны Криштиана, соблазнительные усики Лианора, серые, с тёмным кольцом вокруг радужки глаза Ролдао… Положим. А что насчёт характера? М-м… С одной стороны, мой сероглазый рыцарь молчаливый и безучастный, такой весь… король ледяных вершин. А с другой… Так же и замёрзнуть недолго! А что будет, если он вдруг оттает? Не превратится ли сеньор неприступность в радостно повизгивающего щеночка, как Томашек? Я вдруг подумала, что мне будет не хватать наших пикировок с доном Диаманто…

Кстати, а почему он то дон, то сеньор? Даже подчинённые его зовут по-разному…

Тут я заметила, что вода уже остыла, наскоро протёрла тело пенистой губкой, тщательно вымыла и прополоскала волосы, вылезла и обернулась в пушистое полотенце. И всё-таки мир прекрасен в своём многообразии. Как хорошо, что в нём встречаются и блондины, и брюнеты, и шатены и…

И замерла у окна. В моей комнате не горел свет, а потому, несмотря на темноту лунной ночи, из окна очень хорошо просматривались сосны, лужайка перед домом и… Чёрная фигура, почти слившаяся со стволом одного из деревьев и – никаких сомнений! – прямо глядящая на моё окно.

Я попятилась.

Может, это всё-таки сыщик?

Может, дон Лианор сразу приставил их ко мне, как только мы въехали в особняк? Почему бы и нет? И та фигура, которую я видела тогда, тоже принадлежала сыщику?

Но сердце билось, словно пытаясь вырваться из рёберной клетки, а перед глазами невольно всплыли фотографии с обезображенной девичьей фигурой…

Лунный маньяк!

Мне снова стало не хватать воздуха. Я открыла рот, задыхаясь, и тут в дверь постучали и, прежде чем у меня вырвался звук, похожий на полузадушенный визг, ровный голос Марселии произнёс:

– Дорогая, тебя к телефонному аппарату. Звонит некий капитан де Лианор. Ты знаешь, кто это?

Я быстро скинула полотенце, натянула на себя тунику, поверх – шёлковый зелёный пеньюар, замотала ещё влажные волосы и выбежала из комнаты.

А я и не знала, что в нашем особняке есть телефонный аппарат!

Он располагался на стене в холле, громоздкий, времён ещё прошлого века. Я схватила трубку и услышала шипенье и щелчки.

– Дон Лианор?

Конечно, я постаралась говорить ровным голосом, но получилось как-то… сипло.

– Простите за поздний звонок, – зазвучал несколько искажённый, но весьма бодрый и весёлый голос. Вдруг капитан запнулся. Я даже подумала, что нас разъединили, но он продолжил, уже другим, настороженным голосом: – Донья Ирэна, что-то случилось?

Глава 12. Интриги на балу

На следующий день я провалялась в постели до обеда. На улице лил дождь, я себя чувствовала разбитой и бесконечно уставшей. Хандрила. Завтра – день свадьбы, а я так и не определилась в своем отношении к мужчинам. Не то, чтобы совсем: всё-таки Томашека я вычеркнула из вариантов и точно знала, что Криштиан – не герой моих грёз. Но вот дальше всё было сложно. И ещё более осложнялось тем, что я не понимала, как оба, Лианор и Ролдао, ко мне относятся. Если они в меня влюблены, то почему ни один из них не беспокоится о том, что уже завтра я свяжу себя узами брака? Почему никто из них сам не ищет со мной встреч?

Наконец, поняв, что вставать всё-таки придётся, я накинула пеньюар и прямо так, в ночной сорочке, спустилась вниз.

– Опять меланхолия? – поинтересовалась донья Марселия, которая вновь что-то читала. – Поешь хотя бы. И не забывай, что в семнадцать часов начинается бал…

– А можно я не пойду?

Я плюхнулась с ногами на диван, уткнулась лицом в колени.

– На свадьбу тоже не пойдёшь? – хмыкнула матушка.

– Твой первый муж… кем он был?

Она удивлённо посмотрела на меня. Ника, сидящая на окне и тоже чего-то читающая, оторвала взгляд от книги и тоже уставилась на меня.

– Ну-у… хорошим человеком, – наконец осторожно сказала донья Марселия.

Хороших людей не казнят…

– А как его звали?

– Дон Тимотео Астра Энрике де Эстэвэс, – произнесла тихо и чётко Доменика.

– Он был аристократом высшего света и другом твоего отца, Ирэна, – мягко продолжила Марселия, – человеком неглупым и добрым. Эта доброта его и погубила. Некоторые нечестные друзья втравили его в свои политические игры и подставили. Может, хотя бы бульона?

Да-да. Конечно: сам высокородный гранд ни в чём не виноват. Его подставили. Кто бы сомневался. Воображение сразу нарисовало блондинистого толстячка с носом-уточкой. «Это не я, меня подставили», – простодушно и жалобно проблеял он, разводя пухлыми ручками и для верности ещё и бровки домиком приподнял.

Я положила сырник на тарелку, полила сливками и стала его безжалостно кромсать вилкой. Сама не знаю, что на меня нашло.

– У него были права на престол? Или там… Зачем ему было нужно свергать короля?

Ну, мало ли, а то, может, я тут с принцессой-на-подоконнике общаюсь…

– С чего все эти расспросы? – изумилась Марселия. – Мы с тобой уже пять лет как одна семья…

– Четыре. Пытаюсь понять, почему Величество, которое явно тебе симпатизирует, Марсик, четыре года назад и ухом не повело, когда вам грозило изгнание. Что такого умудрился натворить папочка Ники, что только мой отец спас вас от участи быть выгнанными из Лузитании?

Зелёные глаза Ники сверкнули гневом.

– Отца обвинили в революционной деятельности, – жёстко ответила она раньше, чем Марселия успела отреагировать. – Я знаю, что он был сторонником конституционной монархии и поэтапного перехода к демократии. Но он не был бунтовщиком, террористом и революционером. Его действительно подставили! Потому что он кому-то не тому наступил на хвост…

– Доменика!

Сестричка вскочила, захлопнула книгу и направилась к выходу, а затем резко обернулась у самого порога.

– Спроси своего дона Лианора, – разъярённой змеёй прошипела она, – пусть расскажет тебе о моём отце! Если не побоится, конечно. Потому что все, кому отец помогал, все, кто называл его своим другом или благодетелем, все они отвернулись от него, как только стало жарко!

И вышла, хлопнув дверью.

Вот это да! Я уставилась на матушку.

– А причём тут дон Лианор?

Та несколько покраснела и тоже поднялась.

– Никин отец исполнял должность министра внутренних дел, – мягко ответила она. – Я не знаю, что имела ввиду Доменика, упомянув сеньора капитана, честно. Сейчас смутно припоминаю, что на процессе, когда судили моего первого мужа, эта фамилия звучала и, кажется, тогда твой знакомый был повыше чином. Скорее всего, он так же пострадал по тому политическому делу и был понижен в звании. Но это надо уточнить у Доменики. Хотя ей было двенадцать, она тогда так переживала, что, видимо, запомнила всё до мелочей. А меня, честно тебе скажу, больше интересовало наше с дочкой будущее, и я всё помню очень смутно, как в тумане. А сейчас прости, надо успокоить Нику, она слишком разволновалась. Не забудь про бал…

То есть, дон Диаманто де Лианор лично знал Никиного отца и… и был его подчинённым?

Я перехватила матушку за рукав.

– Извини, я просто хотела сказать, что вечером пойду пройдусь. Эти волнения перед свадьбой… Понимаешь? Часов в десять, когда парк станет пустынным… Не возражаешь?

– Нет-нет, – рассеяно ответила она. – Пройдись, конечно. Свадьба – это очень нервное мероприятие.

И она поспешно вышла. А как же «не отходи далеко»?

Я почувствовала практически зверский аппетит. Села за стол и начала поглощать всё, что видела.

Итак, что мы имеем? Пять лет назад в столице развернулся громкий процесс по делу о заговоре против короля. Его фигурантом стал не просто один из тридцати грандов – знатнейших аристократов королевства, но сам министр внутренних дел! Глава всей полиции. И не просто фигурировал, а стал главным обвиняемым, был осуждён и – казнён… А, кстати, как?

Мне тогда было четырнадцать, и, откровенно скажем, я мало интересовалась политикой. У меня как раз умирала от чахотки мама, и мне было совсем не до внешнего мира. Если Лианор тогда был выше чем, капитан, значит, ему, вероятно, было уже лет тридцать… Ну или хотя бы около того. А кем, кстати, он был? Как низко пришлось падать? И не потому ли к нему то на «дон» обращаются, то на «сеньор»? Те, кто помнит, конечно, используют более аристократическое обращение, а для остальных Лианор – всего лишь сеньор капитан…

И ещё… А какое участие мой усатый следователь принимал в том заговоре? Какую сыграл роль? И зачем он натолкнул меня на идею расспросить матушку о делах давно минувших дней? Что я в итоге должна была понять?

Поев, я поднялась к себе и принялась готовиться к балу. Ведь это только в детских сказках фея в пару минут сооружает Золушке причёску и облачает в парадное платье. По факту, я едва успела к назначенному времени. Когда же спустилась вниз, то обнаружила, что к веранде подали карету, запряжённую четвёркой серебристых лошадей. Карету! Это было забавно.