Дочь моей подруги

Пролог

— Наташ, ты просишь меня о нереальном. Ты же знаешь, что я…

— Подожди, Глеб, выслушай меня… — Наташа закашлялась, тут же прикрывая глаза и тяжело дыша от новых спазмов, одолевающих ее каждые полчаса.

Боли стали мучать ее еще сильнее. Проклятая опухоль, проявившая себя слишком поздно. И даже деньги, которые мы можем выложить на лечение, не помогут спасти эту прекрасную женщину. Болезнь не спрашивает, она убивает.

— Выслушай, пока я еще могу говорить. Ты знаешь, что моя дочь очень ранимая девочка, и она сама не справится с бизнесом. Ей нужен помощник.

Я зло сцепил зубы, до сих пор отказываясь принимать реальность.

— Во все временя в бизнесе было много недоброжелателей, и, если хоть один сунет нос к Варе, девочка сломается. Глеб, я в завещании прописала, что делами она может заняться в двадцать пять лет. Я прошу тебя, своего друга, будь этот год с ней рядом. Подготовь ее, поднатаскай.

— Наташ, может, ты не будешь спешить себя хоронить?

— Я не спешу, это моя реальность, Глеб. Не бросай ее, хотя бы первое время. Ты же знаешь, что у нас никого кроме тебя нет.

Наташа снова закашлялась, а я, на миг прикрыв глаза, постарался выдохнуть. Каждый визит к Сафиной отзывался болью в душе. Дружим мы уже много лет, и женщина была для меня больше, чем подругой. Я считал ее своей сестрой. Мы всегда друг друга поддерживали и были рядом в любой ситуации. И смотреть, как болезнь отнимает ее жизнь, для меня оказалось слишком сложным. Мне было страшно представить, что сейчас чувствует ее дочь.

— Ты хочешь, чтобы я забрал ее в свой дом. Наташ, ты понимаешь, о чем просишь?

— Понимаю. И может, я специально тебя об этом прошу? Откуда мне знать, какой мужчина будет в ее жизни? А если ты согласишься забрать ее к себе, я умру с этой мыслью спокойно. Буду знать, что моя дочь в надежных руках.

— Это невозможно. Я для нее наихудший вариант. Извини, но я видел твою дочь, и сдерживала меня от нее всегда только ты.

— Хэх, джентльмен хренов, — хмыкнула она, снова и снова прикрывая глаза, — забери ее, Глеб. Исполни мое… последнее жела… ние…

Я резко обернулся и бросился к ней, обратив внимание, что Сафина прикрыла глаза и замолчала.

— Наташа, Наташа! Твою мать!

Я выбежал из палаты в поисках врача, понимая, что тот уже может и не понадобиться…

— Наташ…

— Она умерла, — услышал заключение врача через минуту и медленно опустился в кресло рядом с кроватью, на которой лежала моя подруга.

Умерла. Ее сердце остановилось. Слишком рано.

— Сообщите дочери, только очень осторожно.

Я кивнул и, подняв голову, посмотрел на Наташу. По щеке покатилась слеза. Боль, которая заставляет плакать даже мужчину.

— Я защищу ее, Наташ. Даже если защищать придется от самого себя.

Глава 1

— Мамуль, привет. Кажется, твоя дочь скоро станет секретарем компании Миронова Е.С.

Я только что пришла с собеседования, где мне сообщили, что перезвонят через час с ответом. Но чувствую, что я уже получила эту работу, покорив главного своими знаниями.

— Боюсь, малышка, тебе придется отказаться от этой должности.

— Мам… — возмутилась я, присаживаясь на диван в ее кабинете.

— Достаточно того, что я позволила тебе учиться на менеджменте.

— Это прекрасная профессия, ты знаешь, как она мне нравится. И я не понимаю, почему ты против того, чтобы я работала секретарем?

Мама всегда мечтала, чтобы я стала финансистом и помогала ей с бизнесом, но вот мне не по душе все эти цифры, и в свое время я уговорила ее позволить поступить на менеджмент. Только вот теперь она не хотела, чтобы я начинала свой карьерный путь с секретаря, да еще и не у нее в компании.

— Я не для того тебя растила, чтобы ты пахала на чужого дядьку.

— А так я буду пахать на тебя?

Мама вздохнула и взяла со стола чашку, принесенную ее личным секретарем.

— Доченька, пойми, ты все равно в будущем станешь владелицей нашей компании. И тебе уже нужно начинать вникать в дела.

— Не рановато? Мам, ты у меня молодая красивая женщина, и я точно не скоро встану за правление. Да и вообще… может, тебе для этого родить мальчика?

Ее глаза округлились, и мы, не сдержавшись, обе прыснули со смеху.

— Ну, дочь, ну умеешь ты повеселить.

— Шуточки за тридцать, мам. Но если честно, я серьезно. У тебя же есть этот Глеб Савин. Кажется, он твоего возраста, к тому же красивый. Почему бы не попробовать?

— Глеб мой друг, милая. И в его вкусе девушки помладше. Думаешь, я не видела, как он на тебя смотрит?

— Мам, — кажется, я покраснела и, втянув через нос воздух, схватилась за стакан с водой, — он для меня старый.

— Грубо, — хмыкнула она, подмигивая мне, — но по факту. Хотя знаешь, малышка, любви все возрасты покорны. В конце концов, ему не семьдесят и даже не пятьдесят.

— Скажешь тоже. И все же, почему бы тебе не подумать о наследнике?

— Ты и есть мой наследник — единственный, любимый и самый прекрасный. Так что даже не выдумывай. И кстати, я не против думать о внуке! Несмотря на то, что мне всего лишь сорок два.

— Не начинай.

— В девственницах ходить тоже не хорошо, Варя. Хотя бы для здоровья.

— Мам, я не девственница, а тащить в постель кого попало не в моем стиле.

Мама как‐то странно прищурилась и хитро улыбнулась, тут же пряча улыбку за чашкой с кофе. Надеюсь, она не в курсе…

— Я знаю, милая, что ты бережешь себя для единственного. Уж не понимаю, в кого ты такая.

— Не в тебя ли? — теперь прищурилась я, а в ответ мама показала мне язык.

— У меня была куча любовников. Ты же знаешь, они на меня как на мед.

— Это потому что ты у меня очень красивая!

— Возможно, но деньги играют огромную роль. Вон взять Артема. Думаешь, он со мной по любви?

Я скривила губы, показывая маме, что думаю о ее нынешнем любовнике.

— Его вообще терпеть не могу. Он вьется вокруг тебя, как уж, так и мечтая урвать кусок побольше. Мам, я надеюсь, ты не поведешься на это?

Мама улыбнулась и медленно покачала головой.

— Почему ты так не думаешь о Глебе?

— Сравнила. У Глеба свой бизнес, и ему нафиг не надо тебя охмурять.

— Ты права. Но не переживай, я в своем уме, чтобы не отдавать никакой процент бизнеса Артему. Мне кажется, он слишком скользкий.

— Но в сексе хорош, я так понимаю. Ох и мама.

— Прости, дочь, вот такая я у тебя.

Я поднялась с дивана и, обойдя стол, обняла маму за плечи.

— Самая лучшая ты у меня, мамуль. И я выйду на работу, если мне позвонят с положительным ответом.

— Ну вот как так? Почему не я?

— Потому что я хочу сама, мам. Ты же знаешь, как для меня важно достичь чего‐то самой.

В дверь постучали, а в следующую секунду в кабинет заглянул мамин друг. Глеб Савин. Красивый высокий мужчина крепкого телосложения. Такие, как он нравятся девушкам, и те грезят о них даже во снах. Темноволосый, слегка густые брови, между которых давно образовалась морщинка, прямой нос без горбинок и переломов. Мой взгляд опустился на немного пухлые губы и колючую щетину, которую он никогда не сбривает. Откуда я знаю, что она колючая? Мне так кажется.

Мужчина прошел по кабинету, одарив меня хмурым взглядом, и тут же улыбнулся маме.

— Привет. Не отвлек вас? — как ему удается быть таким хмурым, но с таким приятным голосом с легкой хрипотцой?

— Нет, конечно. Мы разговаривали о тебе и о нашем общем ребенке.

У Савина глаза округлились до неприличных размеров, отчего я хохотнула, тут же прикрыв рот ладошкой. Правда, своим смехом привлекла к себе его внимание.

Глава 2

Настроение с утра ни к черту. Партнер по бизнесу, конченый мудак, решил разорвать со мной контракт: видите ли, получает прибыль на два процента меньше, чем он планировал. А я терпеть не мог людей, которые не умеют считать и принимать факт о том, что бывает спад продаж и нельзя надеяться только на свои желания. Но Гурин не любил думать и часто прогорал в своих делах. Только теперь и я мог потерять процент, а лишаться хорошей прибыли из‐за идиота не было никакого желания.

Дальше еще лучше. Наташа. Дернуло меня черт поехать к ней офис, так она прилипла ко мне с просьбой довезти продукты до ее дочери. Точно подруга издевалась надо мной и проверяла меня на прочность. Видела же, как я смотрю на Варю, и решила проверить мою силу воли. А эта девчонка… злила меня своим поведением. Молодая, красивая, полна сил, и на тебе, курит дура!

Я выругался и достал из багажника авто бутыль с водой. Ну вот это совсем дурость. Я что, похож на курьера? Ну, Наташа, я тебе устрою.

Поднялся на лифте на нужный этаж, прошел по квартире и уже у самого входа на кухню услышал разговор о членах. Замечательно девочки развлекаются, пока я вышел. Хотя почему бы и не говорить на эту тему, раз уж они молодые и здоровые. Было бы странно, если бы их не интересовала данная тема.

Когда я выдал свое присутствие, с радостью отметил, как покраснела Варя. Ей стало стыдно, а мне забавно. Девчонка явно не любила подобные ситуации, чего нельзя сказать про ее подругу. Та за словом в карман не лезет и быстро реагирует на мои ответы. Не удивлен. Они совершенно разные с Варей, и, наверное, скромность девушки меня и зацепила. К раскованным, хищным и пошлым женщинам я давно уже привык. А тут недосягаемое, недоступное и такое желанное. Черт! Кому я вру? Я мог бы заполучить ее в свою постель, но с уважением относился к подруге и не хотел использовать эту девочку. Она не для одной ночи, а больше предложить ей я не могу. И дело не в возрасте. Были у меня молодые девчонки, и помладше нее. Просто Варя — она для отношений, для семьи. В общем, все то, что не для меня.

— Обсуждать мужское достоинство надо за закрытыми дверями, а не тогда, когда обсуждаемый может услышать, — грубо произнес я, демонстративно осмотрев подругу Вари и отметив, как она приподняла подбородок.

Пытается заигрывать со мной.

— Плохо вы знаете женщин, Глеб Александрович.

И эта туда же. Решила поиграть со мной? Не выйдет. Меня не интересует эта девушка. Лера, кажется, ее зовут.

— Варя, проводи меня.

Я бросил многозначительный взгляд на ее подругу и вышел из кухни. Задерживаться не собирался, и уж тем более развлекать малолеток не было никакого желания. Я любил умных женщин, но также мне нравились скромные. Они вызывали интерес и желание. Правда, скрывать не буду, все мои женщины на ночь носили далеко не скромный характер. Раскрепощать их мне некогда, потому я выбирал тех, что, не стесняясь, разденутся передо мной, раздвинут ноги и будут стонать, не скрывая своего удовольствия.

Варя последовала за мной и застыла позади, когда я остановился у входной двери. Обернулся и заметил взволнованный взгляд.

— Извините ее. Лерка хорошая девчонка, просто не умеет держать язык за зубами.

— Посоветуй ей языком работать в компании ее мужчины.

Варвара вспыхнула еще больше. Я удивился. Почему она себя ведет словно девственница? Девчонке двадцать четыре года, а смущается, словно нет и восемнадцати. А сексом она занимается при выключенном свете?

— Зачем мама попросила вас привезти мне продукты? Кстати, давайте я заплачу за них.

И она только хотела достать кошелек, как я перехватил ее за руку, останавливая. Девочка посмотрела на меня испуганными глазами, а я отметил, как от ее взгляда и моего прикосновения к ней у меня в штанах стало тесно. Бл*ть, только этого не хватало!

Стоит, хлопает своими длинными ресницами и делает вид, что ничего не понимает. И вправду, зачем Наташа меня послала к ней? Чтобы я трахнул молодую девчонку? С огромным удовольствием, если бы она не была дочерью моей подруги. А так мне остается только мечтать о ней, либо же пару раз подрочить под душем, представляя перед собой эту белокурую красавицу. А еще лучше ее на коленях перед собой.

Я тут же бросил взгляд на слегка припухлые губы и крепко сжал руку в кулак. Твою же… до чего же она хороша! Ну, Наташка, ну родила дочь на мою голову! Я же теперь всю ночь буду представлять, как Варя этими нежными губами обхватывает мой член, стоя передо мной на коленях, и смотрит мне в глаза. Бля…

Едва не заскрипел зубами от злости и отпустил руку девчонки. Она сглотнула, глядя на меня ошарашенным взглядом.

— Выдохни, Варя. Ты не в моем вкусе.

На ее лице тут же проскочило то ли разочарование, то ли удивление. Нихрена не разобрал. А может, она выдохнула, радуясь, что я не стану к ней приставать? Знала бы ты, девочка, как сильно я этого хочу.

— И деньги мне не надо. Вроде не первый день знакомы. Бросай курить, иначе в клинику отвезу тебя.

— Не поняла, — хрипло произнесла она на выдохе.

— От привычки избавлять. Тебе детей рожать, а ты куришь.

— Я сама разберусь, что мне делать. Хорошего дня, Глеб Александрович.

Я посмотрел на нее строгим взглядом и вышел из квартиры. А девочка умеет кусаться, и это вызывает определенные эмоции в моем теле.

Глава 3

Телефон зазвонил в третий раз. Я снова бросила взгляд на экран и, сбросив вызов, отключила мобильный. Не хотела сейчас разговаривать с мамой. Если она услышит мой голос, то сразу поймет, что я плакала. Не хочу, чтобы она знала, как мне сейчас больно. Она сразу же примчится ко мне и захочет узнать причину моих слез. А что я ей скажу? Что я, идиотка, пошла к Глебу и сидела голая в ожидании него?

Хороша дура, ничего не скажешь! Сама себя унизила, так еще и Глеб добавил.

Смахнув новый поток слез, я всхлипнула и медленно прошла по набережной, останавливаясь у парапета. На улице давно стемнело и похолодало. А я даже курточку с собой не прихватила.

От сильного порыва ветра сжалась вся и обняла себя руками. Прикрыла глаза и почувствовала, как по щекам покатились слезы. Как же мне сейчас не хватает объятий и тепла.

Снова всхлипнула и прикусила губу, чтобы не разрыдаться в голос.

И это есть та самая любовь? Сплошные страдания и боль? Для чего? Зачем мне это надо? Не хочу я ничего чувствовать к Савину, и видеть его тоже не хочу! Выставил меня шлюхой перед своей… Меня, девственницу, выставил шлюхой! Как такое вообще возможно? Как возможно влюбиться в человека, который на тебя не обращает внимания? Почему так происходит? Почему меня угораздило полюбить Глеба? Такого наглого, самовлюбленного и недоступного мне мужчину? И почему он позволил себе так разговаривать со мной? Мог бы хотя бы из уважения к маме вести себя иначе. А я, чем я думала, когда ехала к нему предлагать себя? Конечно, он подумает, что я шлюха. Сижу в комнате в ожидании него в одном белье! А он… свою Мариночку ждал.

Почему же так больно? Почему?

Это все проклятый алкоголь виноват. Если бы я не пила вино, меня бы не понесло к Глебу, я бы давно спала в своей теплой постели и видела добрые сны. Или же доставила бы себе удовольствие с помощью взрослых игрушек, представляя на себе руки Глеба. А вместо этого, я думала, что все это получу в реальности. Наивная. Зачем ему нужна такая, как я? Мало того, что дочь его подруги, так еще и не опытная. Ему умелых подавай, которые по щелчку раздвинут ноги. А я? Я разве не так собиралась поступить? Я ведь тоже хотела раздвинуть перед ним ноги. И это при том, что мы даже не в отношениях.

Глубоко вдохнув дрожа всем телом, я выдохнула, и потерев ладонями предплечья решила идти домой. Глупо строить из себя жертву, и вредить своему здоровью. Все равно никто не оценит. Лучше дома поплакать, лежа на любимой кровати.

Во двор многоэтажки я вошла спустя полтора часа. Ноги ужасно болели, я продрогла, а душа изнывала от боли. Хотелось заплакать громко, чтобы хоть кто‐то услышал и пожалел. Прижал к себе и сказал, что обязательно все будет хорошо. Но осмотревшись, не заметила во дворе ни одного здравомыслящего человека. Естественно, глубокая ночь. Кто будет шастать по холоду, да еще и среди недели? Нормальные люди спят по ночам, потому что им утром на работу.

А может и нет? Пожала плечами и только ступила на ступеньку, как дверь подъезда открылась, а оттуда вышла заплаканная мама и хмуры Глеб. А он что здесь делает?

— Мама?

— Варя? Варенька, — сквозь слезы протянула мама и тут же бросилась обнимать меня.

Я не стала отказываться. Объятия, это то, чего мне так сильно не хватало сейчас. Я прикрыла глаза и, положив подбородок маме на плечо, с удовольствием прижалась к ее телу.

— Варя, как же ты нас напугала. Ты где была, девочка? Почему трубку не брала? Я уже вся извелась.

Со своими душевными терзаниями я совсем не подумала о маме. Вдвойне дура!

— Прости, мам, я… — я распахнула глаза и встретилась с гневным взглядом Глеба, — мам, пусть он уйдет.

Мама замерла на секунду, а потом, отстранившись, посмотрела мне в глаза.

— Ты чего? Варь, ты плакала?

— Я не хочу обсуждать это при мужчине.

Мама бросила взгляд на своего друга.

— Но ты же не из‐за Глеба…

— Да при чем тут он? — закричала я, притопнув ногой, и тут же выдохнув, снова бросила взгляд на маму. — Прости. Мам, просто я устала. Пожалуйста, пойдем домой.

— Конечно. Глеб, извини.

— Все нормально. Я рад, что с Варей все хорошо, — произнес он хриплым голосом, а мне захотелось хмыкнуть в ответ.

Наверное, радовался бы, если бы я в речке утопилась.

— До завтра.

— До завтра. Спасибо тебе!

Я отвела взгляд от Глеба, не желая видеть его осуждение. А то, что он меня осуждал, я прекрасно видела по его глазам. И мне от этого становилось еще больнее.

— Варь, идем домой?

— Мам, останешься сегодня со мной?

Мама так нежно улыбнулась и кивнула, что мне снова захотелось расплакаться.

— Спасибо.

— Идем, ты вся дрожишь. Выпьешь чаю и, если захочешь, расскажешь, что у тебя приключилось. Ладно?

Я кивнула и первая вошла в подъезд. Поднявшись на нужный этаж, мама открыла дверь и пропустила меня вперед. Я с удовольствием окунулась в тепло квартиры и, прикусив губу, тут же обернулась к маме. Мне снова захотелось плакать, только теперь в ее объятиях.

Глава 4

Я смерил ее стальным взглядом, отмечая, как она приподняла подбородок, показывая, что совсем не боится меня. Но я видел страх в ее глазах, и меня это дико раздражало. Я не хотел, чтобы Варя меня боялась, не хотел, чтобы она пугалась каждый раз, как я появляюсь в поле ее зрения. Да и уверен, после вчерашнего она явно меня ненавидит, и это будет не лишним. Я точно не для нее. Не ее я человек. Ей нужен романтик, тот, кто будет оберегать, любить и уважать. А я не могу обещать ей серьезных отношений.

— Зачем вам разговаривать со мной о чем‐то серьезном? Разве я не надоедливая муха в вашей жизни? — хмыкнула и отвернувшись, затянулась сигаретой.

Черт, как же меня раздражает, когда она курит. Не идет ей. Слишком грубо сигарета смотрится в пальцах, между губ. Губы…

— Ты не думала о том, что тебе еще рожать?

Она резко посмотрела на меня и тут же выпустила изо рта дым.

— Я сама с этим разберусь, ладно?

Кошечка злится. Знала бы она, как я хочу ее отодрать.

— Варя, давай на чистоту. Что ты от меня хочешь?

Она едва заметно приподняла уголки губ и, мотнув головой, снова затянулась и выпустила дым.

— Ничего не хочу. Уже ничего. Я вчера все поняла.

— Варя, зачем ты приходила ко мне? Чтобы я тебя трахнул?

Ее глаза на миг расширились, и она тут же спрятала их, отворачиваясь так, чтобы волосы закрыли ее лицо. Нет, девочка, так не пойдет.

Я приблизился к ней и, схватив за плечи, развернул к себе.

— Я старше тебя. Я холостяк. Мне женщины нужны для того, чтобы их трахать. А трахать, это не любить, Варя. Чувствуешь разницу?

— А я разве просила меня любить?

Я прищурился, понимая, что она пытается строить из себя храбрую и уверенную в себе женщину, которая не нуждается в любви. Но я видел, как ей сложно давался наш разговор.

— Ты для семьи. А я жениться не планирую.

— И этого я тоже не просила, Глеб Александрович.

— Прекрати меня так называть, Варя. Мы оба прекрасно знаем, что ты влюблена в меня и приходила для того, чтобы я переспал с тобой. Кто тебя надоумил заявиться ко мне?

— Не думала, что мужчины такие тугие. А вы все рекорды побили.

— Тебе нужно найти ровесника и строить с ним отношения. Он будет задаривать тебя цветами, подарками. Будет любить тебя. Ты должна быть любимой и единственной. Со мной такого не будет.

— Я уеду, — неожиданно произнесла она и, подняв окурок, схватила меня за руку и сунула его мне. — Не люблю тупых мужчин.

— Что ты сказала?

Варя вырвалась из моего захвата и поспешила скрыться из кухни. Как ей это удается? Строить из себя невинную овечку и при этом оставлять за собой последнее слово? Это что, я тупой, что ли?

Швырнув окурок в раковину, быстрым шагом пошел за Варей и вовремя перехватил ее у самого входа в столовую. Если она хотела сделать так, чтобы я бегал за ней, то ей это удалось. Я резко перехватил ее за руку и прижал к стене, нависая над ней огромной скалой. Девчонка испуганно посмотрела мне в глаза и, прикусив губу, отвернулась.

Бл*ть, как же вкусно она пахнет. Какой‐то цветочный аромат, перемешанный с запахом ее кожи. Я медленно опустил взгляд на ее грудь, которая высоко подымалась от глубокого и частого дыхания. Черт, как же хочется обхватить ее руками, почувствовать упругость и мягкость плоти. У Вари своя, натуральная грудь. Уверен, многие девочки ей позавидуют. Иметь тонкую талию и большую красивую и при этом натуральную грудь не каждой повезло. Многие мои знакомые часами пашут в зале, чтобы быть стройными и радовать богатых любовников. Но помимо зала им приходиться делать грудь у пластического хирурга. Я уже привык к силикону, а тут в такой доступности стоит девушка, которая даже искусственные ресницы не наращивает. С ней точно все нормально? Или это я уже привык видеть перед собой переделанных пустышек?

— Зачем я тебе, Варя? Я намного старше тебя, я не люблю ухаживать за девушками, не умею дарить подарки. Я не привык быть с одной, понимаешь? Тебе будет больно. Трахну я тебя один раз, перегорю, и на этом все закончится. Мой интерес пропадет.

— Сделай это для меня, — попросила она хриплым голосом и наконец‐то посмотрела мне в глаза, — сделай, и я уеду. Утоли мою жажду, мой интерес, и я исчезну из твоей жизни. Я не стану тебя тревожить и уж тем более преследовать, как только ты со мной переспишь.

— Ты же потом будешь страдать.

— Не буду. И ты ошибся, Глеб, я не влюблена в тебя. Это просто желание, похоть, страсть. Называй как хочешь. Но большего я к тебе не чувствую.

Если она говорит правду, то это упрощает ситуацию. Но что, если Варя лжет? Почему мне кажется, что она влюблена в меня и ей больно?

— Завтра. Давай сделаем это завтра?

— Куда ты уедешь?

— Я найду куда уехать. Тебя это не должно волновать.

— Если ты ко мне ничего не чувствуешь, кроме страсти, тогда зачем уезжать?

— Помнишь, что я пять минут назад сказала на кухне?

Я крепко сжал челюсти и двумя руками уперся в стену, заключая Варю в ловушку.

Глава 5

Я выдохнула через рот, когда осталась лежать перед Глебом в одних трусиках. Для меня это было не то, что волнительно, но и немного страшно. Я впервые была в таком виде перед мужчиной. И пусть вчера Глеб видел меня в одном белье, только вот обстановка была совсем другая. А сейчас я чувствовала на себе его обжигающий взгляд и сходила с ума от ожидания. Мне казалось, будто мужчина испытывает меня, дразнит, желая посмотреть на то, как я томлюсь в ожидании его ласк. А мне хотелось, чтобы он начал что‐то делать. Страх перед неизвестным очень будоражит кровь.

— Варя, ты заставляешь меня переступить через себя. Со мной такое впервые.

— Со мной тоже, — выдавила из себя, понимая, что он даже не догадывается, о чем я говорю.

Я медленно поднялась на колени и сама сняла с него рубашку, оголяя красивое натренированное тело. Внизу живота тут же заныло, требуя порцию ласк. Только теперь не тех, что я привыкла получать, доставляя себе удовольствия сама лично. Сейчас я хотела ощутить пальцы Глеба на совей плоти.

Пальцами достала из шлевок ремень на его брюках. Расстегнула штаны и стала опускать вниз вместе с трусами. Я мечтала увидеть его плоть. Хотела знать, что именно из‐за меня он возбужден.

Глеб отстранился, стянул с себя всю одежду и завалился на спину на кровать. У меня дыхание сбилось от красоты его тела. Одно дело стоять рядом с ним, а другое — лежать на кровати и знать, что сейчас между нами случится секс.

— Иди ко мне, — произнес он, протягивая мне руку.

Он хочет, чтобы я была сверху?

Я выкатила глаза на него, понимая, что сама сейчас все испорчу, потому что понятия не имею, как мне нужно сделать это. Я ведь никогда не была с мужчиной.

— Варя, ты передумала?

«Нет, не передумала, Глеб, но я не знаю, что нужно делать», — подумала про себя, неуверенно глядя в его глаза.

— Нет.

— Тогда в чем проблема? Ты не любишь быть сверху?

— Да, я не люблю быть сверху.

— Я сделаю так, чтобы тебе понравилось. Может, ты поможешь мне надеть презерватив?

Одна просьба лучше другой. Черт, и что мне делать?

— Возьми, он там, в кармане моих брюк.

Я, облизнув губы, кивнула и на дрожащих ногах слезла с кровати. Он же сейчас все поймет. Конечно! Ведь я даже презервативы в руках не держала.

Смущение достигло предела. Я стояла перед Глебом голая и едва могла контролировать свои движения. Отыскала в кармане брюк пакетик с презервативом и, вернувшись к мужчине, протянула ему.

Волнение нарастало.

— Сама раскатай его по члену.

Я испуганно опустила глаза и дрожащими пальцами надорвала фольгу, но вытащить из пакетика у меня не сразу получилось.

— Варя, ты боишься, что ли? Я не причиню тебе боли.

Я боялась, только боялась не Глеба, а то, что узнай он о моей девственности, сразу же пошлет. Он передумает и скажет, чтобы я искала парня своего возраста. Я знаю, что Глеб не захочет брать на себя такую ответственность. А он поймет сразу же, как только я стану надевать презерватив.

— Я не умею этого делать.

Положила пакетик на тумбочку, когда мужчина перехватил меня за запястье.

— Ты что, девственница?

Я зыркнула в него испуганным взглядом и быстрым шагом направилась в ванную комнату. Глеб перехватил меня у самой двери и, резко развернув, прижал к стене.

— Ты с ума сошла? Подарить девственность первому встречному?

Я облизнула губы и опустила глаза в пол. Странные чувства я сейчас испытывала, не зная, что должна сказать.

— Ты не первый встречный. Я семь лет тебя ждала.

— О чем ты говоришь, Варя? Какие семь лет? Ты что, влюблена в меня? Ты же вчера отрицала это. Или врала?

— Какая тебе разница?

Глеб прищурился, внимательно смотря мне в глаза.

— Разница есть, Варя. Все девочки мечтают потерять девственность с любимым мужчиной, а не с кем попало.

— Если бы я хотела с кем попало, уже бы давно спала с мужчинами. Но я ждала тебя.

— Может, это привычка? Ты просто привыкла думать, что любишь меня, и никак не можешь отпустить эту мысль. Семь лет. Это же… тебе семнадцать было, когда ты влюбилась. Варь, ты точно…

— Я разве многого прошу? Неужели нельзя просто сделать это? Доставить мне удовольствие? Ты можешь завтра обо мне не вспоминать, просто будь со мной сегодня. Если нет, тогда уходи и забудь все, что здесь произошло.

Мне больно оттого, что он не верит в мои чувства, и больно, что они не взаимны. Но второе для меня не было удивительным, ведь мужчина никогда не проявлял ко мне никаких чувств. А я бы хотела, я бы была счастлива, узнай, что он чувствует ко мне не только страсть. Если бы Глеб полюбил меня, я бы делала все, чтобы ему было хорошо со мной. Чтобы нам вместе было хорошо.

Он стоял, смотрел на меня, а я пыталась прочитать на его лице хоть какие‐то эмоции. Надеялась увидеть понимание и уважение за то, что я берегла себя. Но Глеб, поджав губы, медленно покачал головой и отступил на шаг. Мне вмиг стало холодно. В горле образовался комок, и я, рвано выдохнув, едва заметно кивнула.

Глава 6

— Как ты, подруга? — спросила Лерка, когда мама вошла в очередной раз в примерочную.

Отвечать на такие вопросы не было желания, да и так было все понятно, но и молчать тоже было бы глупо. Я бросила на подругу короткий взгляд и, вздохнув, пожала плечами.

— Стоит мне что‐то отвечать?

— Я буду рядом с тобой, Варь. Ты же знаешь, что я не брошу тебя.

Я улыбнулась, едва заметно приподняв уголки губ.

— Как бы это жестоко ни звучало по отношению к тебе, но маму мне никто не заменит. Прости, Лер.

— Я понимаю, не извиняйся.

— Ну, как я вам, девочки? — мама вышла из примерочной в красивом нежно‐розовом платье.

Я улыбнулась, восхищаясь ее красотой, и тут же подошла к ней, чтобы обнять.

— Ты у меня самая красивая, мам, — прошептала я и почувствовала, как по щеке скатилась слеза.

— Не поняла, — она отстранилась и посмотрела на мое лицо, — опять плачешь.

Я с силой прикусила губу, понимая, что физическая боль ничто по сравнению с душевной.

— Давайте мороженого съедим? Настроение моей дочери поднимем.

Я поймала на себе взгляд Глеба. Задумчивый, сканирующий, изучающий. Раньше бы плавилась от его взгляда, а сейчас была равнодушна. Не потому, что разлюбила мужчину, наоборот, поняла, что моя любовь стала крепче. Просто сейчас мне даже думать не хочется о нежности.

Мы прошли в кафе. Мама с Леркой заказали для нас мороженое, а Глеб попросил приготовить для него кофе. Я бы сейчас не отказалась от коньяка, да только при маме пить не хотелось. Она тоже попросит, а для меня это как знак, что таким образом она хочет скорее убить себя.

Мороженое оказалось ванильное с кусочками шоколада. Мое любимое из детства. И стоило мне только положить кусочек в рот, как меня накрыло воспоминаниями о прекрасном времени, когда мама была полна сил и эмоций, когда никто не думал о том, что ее может не стать так рано. И то, что сейчас это моя реальность, мне приносило невыносимую боль. А тогда, тогда мы гуляли с мамой по парку, катались на аттракционах и она, увидев небольшое кафе, предложила поесть мороженого. Мне захотелось попробовать ванильное с кусочками шоколада, и с тех пор оно стало моим любимым. Мало того, еще и воспоминанием из детства. Помню, я тогда здорово ляпнула на свое новое красивое платье слегка подтаявшим пломбиром. А мама вместо того, чтобы ругать меня, поругалась с мороженым, обвинив его в том, что оно слишком быстро тает. Разве это не чудесно?

— Варя улыбнулась? — отметила мама, а я удивленно перевела взгляд, понимая, что на меня смотрят три пары глаз.

— Вспомнила, как ты мороженое ругала, за то, что оно испачкало мне платье.

— А ты про тот случай! Ну конечно, новое платье, а мороженое решило его испортить.

— Мне бы мама потом неделю не покупала сладости, — хмыкнула Лера, закатывая глаза.

— Да и хрен с тем платьем. Не ребенка же мне ругать.

— Потому что я всегда говорила, ты у меня самая лучшая мама в мире.

— Для каждого ребенка ее мама самая лучшая. Лерка, не обращай внимания на Варю.

— Да ну, теть Наташ, я вообще не парюсь. Вы же крутая. Глеб, а ты давно вернулся из поездки? Вроде бы тетя Наташа говорила, что ты уезжал?

Меня неприятно кольнуло то, что Лера обращается к Глебу на ты, в то время когда даже я не могла себе этого позволить. Хотя чего скрывать, я не не могла, я не хотела. Или боялась.

— Я уезжал ненадолго. Сейчас у меня в основном делами занимается мой заместитель.

Так и хотелось сказать, правильно, какая разница, кого и где трахать. Но решила удержаться от колкости, чтобы мама ничего не заподозрила.

— Глеб тоже не хочет оставлять меня надолго одну.

— Ну, теперь вы можете не переживать, Глеб Александрович, я буду с мамой рядом, а вы можете свое время делить с подругами.

— Я сам решу, Варя, с кем мне его делить.

Его ответ был неприятен, и мне захотелось встать и стукнуть его.

— Глеб, не сердись, это был намек на то, что Варя не хочет меня ни с кем делить.

— Но придется. Иногда, — пояснил он, смерив меня строгим взглядом.

Мама хотела сгладить ситуацию и защитить меня. А в том, что Глеб тоже хочет быть рядом с ней, я его понимала и не собиралась этому препятствовать. Они друзья и очень близки друг другу, и я бы не посмела запретить Глебу быть рядом с мамой. Это было бы жестоко с моей стороны по отношению к мужчине. А я не тот человек, который будет делать пакости в ответ на обиду. К тому же… это не просто не давать человеку видеться с другом. Мама умирает, а она дорога Глебу, может, не так сильно, как мне, но я знаю, что он ее очень любит.

— Потерплю вас как‐то.

— Варь, ты чего? — Лерка толкнула меня в бок, намекая, что я перегибаю.

— Я шучу. Я просто хочу быть рядом с мамой.

— Варюша, ты у меня все равно самая любимая и моя единственная.

Я улыбнулась и потянулась к маме за объятиями. Конечно, я ее ни к кому не ревновала. Мама всегда давала мне понять, что только я самый дорогой человек в ее жизни. Только меня она любит такой любовью, которую невозможно объяснить словами, и никогда никто не встанет для нее важнее, чем я. Она это не только говорила, но и доказывала своими поступками и любовью. И я знала, что она меня не предаст, и в ответ я любила ее еще больше. Хотя мама всегда говорила, что она любит больше. Да и разве это главное, то, что говорят? Важнее чувствовать, отдавать и получать.

Глава 7

— Варя! — крикнула Наташа.

Я не выдержал и резко перехватил девчонку за локоть, заставляя ее развернуться и посмотреть мне в глаза. Толкнул к стене и навис над ней, давая понять, что я не позволю такого обращения к себе.

— Глеб, ты озверел, что ли?

— Что, нравится чувствовать себя в превосходстве над слабой девушкой?

— Выбирай выражения и то, каким тоном разговариваешь! Я тебе не сопливый юнец, с которым ты можешь вести перепалки на ровне. Поняла меня?

— Глеб, прекрати себя так вести. Варя, ты тоже не забывайся. Вы совсем с ума посходили? Вы что творите? Еще и у меня на глазах.

— Твой друг, мама, слишком много себе позволяет по отношению ко мне.

Вот зараза!

— Он постоянно меня дергает, пытается задеть и оскорбить. Если ты немедленно это не прекратишь, мне придется уехать из дома. Я не хочу терпеть его хамство.

Я крепко сжал кулаки и едва заметно приподнял уголки губ, насмехаясь над ней. Неужели она думает, я стану жаловаться матери на нее?

— Глеб, пожалуйста, я прошу, успокойтесь оба. Варя, иди, я поговорю с Глебом, но и ты будь любезна, веди себя достойно. Не переходи на оскорбления, к тому же взрослого человека.

Варя приподняла подбородок и, глядя на меня недовольным взглядом, серьезно произнесла:

— Извини меня.

И она вышла из комнаты, оставляя после себя шлейф полюбившегося мне лосьона для тела. Она так и не сменила его за это время.

Я крепко сжал челюсти и, обернувшись, встретился со злым взглядом Наташи.

— Не начинай, Наташа.

— Хочешь ты этого или нет, я скажу. Быть может, ты не в курсе, но когда меня не станет, ты будешь единственный близкий для нее человек. Да, не по крови, но ты с детства с ней рядом, и больше никого вокруг. Или ты хочешь отказаться от нее? Ты понимаешь, что ей нужна будет твоя поддержка? Ей всегда нужна мужская поддержка, а у нее этого не было никогда. И тем более сейчас, когда она и так на грани срыва из‐за моей болезни, ты, взрослый мужчина, пытаешься ее уколоть. Неужели тебе совсем не жалко Варю?

Как же я ненавидел разговоры по душам, тем более, когда это касалось Вари!

— Она мягкая и ранимая девочка, далеко не в меня пошла. А представь, что с ней будет, когда она пойдет руководить компанией? Ее сожрут. Без тебя сожрут!

— Хватит, Наташа! В конце концов у нее есть Алекс и, кажется, они счастливы.

— Только вот любит она совсем другого человека, Глеб. И мы оба знаем, кто он. Пожалуйста, не причиняй ей боль. Ей уже больно.

Глядя в глаза подруги, я понимал, что перегнул палку. Наташа переживает за дочь, как и любой нормальный родитель переживал бы за своего ребенка. Я ее понимаю и ни в чем не виню. И, возможно, она даже права, что я перегибаю и слишком грубо отношусь к Варе. Но меня, черт возьми, ужасно разозлил факт присутствия ее парня в этом доме. Я знал, что он есть, но видеть их двоих воркующих оказалось безумством. И да, меня раздражал тот факт, что она доверилась ему и отдалась. Возможно, я даже жалел, что не позволил себе тогда прикоснуться к ней. Ведь это была ее мечта. Бл*ть, сколько лет она меня любит?

— Извини, я погорячился. Еще ее этот пацан. Нахрена она его сюда привела?

Наташа пожала плечами.

— Он любит ее. И беспокоится.

— Я заметил. Ни разу не позвонил, пока она тут без него была.

— Откуда тебе знать? Может, он ей писал. И какое тебе дело до ее отношений, если ты так грубо реагируешь на девочку?

— Они не должны жить вместе.

— Почему? — уточнила Наташа и тут же вскинула руки в протесте: — О том, что Варя не любит Алекса, мы уже говорили. Что еще?

— После свадьбы пусть хоть на Луну летят, а сейчас…

Подруга неожиданно расхохоталась, запрокинув голову назад и размахивая руками. Я нахмурился.

— У тебя истерический смех или что?

Она тут же перестала смеяться, выдохнула и посмотрела на меня, как на дурака.

— Глеб, ты балбес, потому я и смеюсь. У тебя сколько баб было? Ты на каждой женился?

— Я мужчина, а она девушка.

— На том и сошлись. Вы идеальная пара. Прекрати вести себя как сноб. Пойдем лучше чаю с гостем выпьем. Кстати, о чем ты хотел поговорить?

— Поговорил уже. Домой поеду.

— Ты же собирался остаться, — удивленно протянула она, на что я махнул рукой.

— Надо пар спустить. До завтра, Наташ, — поцеловал подругу и вышел из комнаты.

Мне и вправду надо остыть, иначе я придушу ночью женишка Варькиного.

Спустился вниз и только хотел попрощаться с девчонкой, но увидел, что этот Алекс целует ее, и желание как ветром снесло.

Идиот! Какого хера меня клинит на ней? Ну не было ее здесь три месяца, практически не вспоминал, только в разговоре с Наташкой. А теперь засела зараза у меня в мыслях.

Со злостью захлопнул двери и, кутаясь в пальто, прошел к авто. Дома отосплюсь, может, даже напьюсь. А здесь не смогу, не сдержусь и натворю дел. Наташе эти волнения ни к чему. Ей сейчас волноваться нельзя, а тут я свой характер показываю. Идиот, еще и девчонку прижал, толкнул грубо. Со мной такое впервые. Нужно извиниться, как бы это непривычным для меня ни казалось, но Варя не заслужила такого обращения. Да и любая женщина не заслуживает грубости, тем более с применением мужской силы.