Дочь Волдеморта. Часть Iii: Белый монах

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: Белый монах

«…Волна страшных преступлений смахнула дремоту с мирного лесного поселения. Чем объясняются страшные и невероятные события в карельской деревеньке Васильковка и её окрестностях? Какие ужасы жизни на отшибе цивилизации привели население к подобному? Чем монахи Святониколаевской мужской обители прогневили Господа Бога настолько, что он закрыл свои всепрощающие очи и молнию за молнией метает в несчастных, скованных смертельным ужасом? Как говорил герой знаменитого романа: «человек смертен – но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен(1)…» – справедливость этих слов сполна оценили на горьком опыте монахи Святониколаевского прихода и жители села Васильковка…»

Из статьи Алисы Пригаровой «Ужас бродит по тайге»,
Газета «События»
от 13 июня текущего года.

____________________________________

1) Слова Воланда из романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».

Глава I: Ужас бродит по тайге

В глубине северо-западных лесов России, где-то между Ладожским и Онежским озёрами, в двух днях езды от Петрозаводска, притаилась в тайге уединённая деревенька Васильковка. Крошечное поселение лесорубов, где в пятнадцати домишках прозябают вдали от цивилизации забытые миром васильковцы, едва ли примечательно близостью маленького старого монастыря Святого Николая. Там доживают свой век семидесятипятилетний настоятель отец Феофан да двадцать два разновозрастных монаха, утаившихся в этом богом забытом уголке от мирских неприятностей и тревог.

В перекошенной бревенчатой избе, славном жилище семьи Петушиных, в поздний ночной час светится одинокое окошко. Спят хозяева Дарья Филипповна и Тихон Федорович, спит их бойкий и любопытный сынок Гришка, но в небольшой комнатке, увешанной образàми, всё не потухает слабая настольная лампа.

В тускло освещённом помещении сидит, низко склонившись над столом, усталая, но довольно молодая женщина – недавняя жиличка семьи Петушиных. Её густые каштановые волосы, заплетённые в две тяжёлые косы, лежат на спине, а непослушная выбившаяся прядь всё время спадает на глаза, мешая сосредоточиться. Женщина старательно что-то пишет в широкой общей тетради, то и дело останавливаясь и устало сжимая пальцами виски.

На растрескавшейся лаковой поверхности стола валяются кипы бумаг и папок, давно отчаявшихся содержаться в порядке. Недопитая чашка кофе оставила коричневый ободок на отчёте участкового Зубатова:

«16 апреля, в семь часов утра, монах монастыря св.Николая брат Георгий (в миру Анатолий Демидов), 49 лет, ворвался в трапезную комнату прихода с кухонным тесаком угрожающих размеров и без всякой на то причины набросился на своих собратьев. Брат Панкрат (Аркадий Дубов) был убит ударом в сердце, пятеро монахов получили ранения различной степени тяжести. После непродолжительного замешательства братья Святониколаевского монастыря смогли связать Демидова и обратились в участок. Анатолий Демидов от дачи показаний отказывается, уверяет, что не помнит ничего, кроме приступа ужасной ярости. Отчёты допросов прилагаются». Тут же валялись и многочисленные протоколы допросов, на одном из которых красной ручкой было обведено: «…помню только мужчину в камзоле, растрёпанного и страшного, с дикими глазами сумасшедшего – я увидел его на рассвете того дня, в свете молнии и до сих пор с ужасом вспоминаю это лицо. Кто он и откуда взялся – не знаю. Потом меня захлестнула ярость, ужасная, дикая – и я не помню ничего, ничего, кроме красных кругов перед глазами и нескончаемой, всё застилающей злости…»

Среди бумаг на столе были и другие занимательные документы: «29 апреля был убит при попытке предотвратить бегство задержанного А.Демидова охранник Святослав Татищев тридцати одного года. А.Демидов, 16-го апреля задержанный по обвинению в убийстве Аркадия Дубова и покушении на других монахов Святониколаевского монастыря, во время заключения вёл себя смиренно и покорно, не буянил и шуму не поднимал. Внезапный приступ агрессии был совершенно ничем не мотивирован. В десять часов вечера подследственный стал кричать, призывая охранника. Слава Татищев подошёл к камере и по неизвестным причинам отворил её – после чего был атакован Демидовым, который сбил его с ног и умертвил посредством обломанного конца ручки обеденной ложки. Татищеву были нанесены 72 колотые раны в различные области тела. Привлечённый шумом, я застал Демидова за совершением этого зверского убийства. Он был охвачен бешеной злобой. Вследствие самозащиты я вынужден был застрелить А.Демидова, который бросился ко мне. Участковый с.Васельковки, Д.Зубатов».

Из ярко-розовой папки на том же столе торчали две распечатки личных дел на имена следователя по особо важным делам города Петрозаводска майора Алексея Семёновича Бурлакова и его помощника Павла Сергеевича Распутина, прибывших в Васильковку в связи с чрезвычайными событиями второго мая. На одном из листов авторучкой был написан номер мобильного телефона с припиской в скобках: «нет сетки».

На другом, рукописном листе витиеватым старомодным почерком значилось следующее: «Уважаемый Дмитрий Сергеевич! В связи с чрезвычайными событиями и т.к. Вы просили написать обо всех необычайных изменениях в поведении моих подопечных, довожу до Вашего сведения информацию о крупной ссоре между братьями Илларионом и Платоном, имевшей место второго апреля. В ходе ссоры, перешедшей в драку, брату Платону были нанесены две ножевые раны (не опасные). Сейчас оба брата пребывают во здравии и более не враждуют. Я отмечаю этот факт, т.к. это был первый на моей памяти подобный случай за последние десять лет. Кроме того, брат Илларион так и не сумел объяснить, почему он схватился за нож. Хочу также, предупредив Ваш вопрос, отметить, что брат Илларион и задержанный Вами брат Георгий не имели между собой особенно близких сношений. Настоятель Святониколаевского монастыря отец Феофан». А на полях красными чернилами и иным почерком: «Илларион упоминает привидевшиеся ему «выпученные глаза, пылающие зверским огнём, длинные сальные волосы, лицо ужасающей бледности и белое жабо». И подчеркнутое «см. показания Демидова (!)».

Ещё один документ гласил: «30 мая. Задержан Пётр Марин, 47-ми лет, электрик. В ночь с 29 на 30 мая, явившись с работы домой, задержанный избил супругу, гражданку Марину Маргариту Ильиничну, после чего набросился на их совместную дочь, гражданку Ангелину Марину, 17-ти лет, произведя над ней насильственные действия сексуального характера. Во время этих действий прибежавшие на крик соседи, среди которых был помощник участкового Алексей Платонов, произвели задержание гражданина Марина. В участке задержанный потерял сознание. Очнувшись, проявлял все признаки полной потери памяти. Местный врач Пётр Кареленский не смог дать никаких гарантий достоверности помешательства задержанного». И на полях, красным: «днём посещал Святониколаевский монастырь, чинил проводку в храмине».

К этому документу был скрепкой прикреплён ещё один: «Прибывшие днём 30 числа из Санкт-Петербурга следователи Ева и Герман Измайловы провели допрос задержанного 30 числа Петра Марина, содержавшегося в больничной комнате участка (на втором этаже). В ходе следствия задержанному удалось вспомнить некоторые аспекты своего преступления, и он в отчаянии выбросился в окно, угодив на заострённые доски деревянного забора внизу, и скончался на месте».

Глава II: Несколько слов о теологии, политике и революциях

– Доброй ночи, брат Гавриил. Ну, что же: вы видели вашего подозреваемого?

– А у вас что, есть и свой, миледи? – в свою очередь спросил монах, прищуриваясь.

– Пока нет, но и вашего я не имела чести лицезреть. Более того, лорд Генри четыре дня не спускал глаз с вашей могилы – а тем временем этот «мистер Уткин», – она закатила глаза, – геройски расправился с окружающими врагами.

– Господь с вами, миссис Саузвильт! Не говорите так под сенью Святой Церкви! – старый человек набожно перекрестился, повернувшись лицом к прикрытым дверям.

– Мы стоим на пороге, – напомнила ему ведьма с улыбкой сожаления. – Нам с вами нужно поговорить, брат Гавриил. Пойдёмте, прогуляемся по окрестностям – у вас тут очень живописно, а уже светает.

Они спустились со ступеней и медленно пошли по боковой аллее в сторону от конюшен. Гермиона – а нашей героиней всё еще является она – подала монаху руку, но тот учтиво покачал головой.

– Я не должен бы и говорить с вами, миссис Саузвильт. Я ушёл от мира и весь принадлежу теперь только Богу.

– Мир добрался до вас и здесь, брат Гавриил. Ваш мир.

– Давайте не будем опять начинать этого разговора, – смиренно попросил старый монах. – Я родился волшебником, но это не помешало мне прийти к Господу. Вы знаете мои правила и убеждения.

– Я не всегда уверена в этом, брат Гавриил. Вы больше сорока лет не прикасались к волшебной палочке, однако нашли необходимым при первых же своих неясных подозрениях написать в Министерство магии. Мне это не понятно.

– О, но это не подозрения, мадам, это твёрдая уверенность! – горячо возразил её спутник. – И уж коли Бог привёл меня в эту обитель, возможно, именно мне Он судил спасти её от бесчинств того, кого никто здесь не может ни остановить, ни увидеть.

– Вы несказанно правы, брат Гавриил, – ласково прервала его Гермиона тоном, дающим право подозревать всю полноту холодного сарказма, – именно в этом проблема. Кроме вас, его никто не в состоянии увидеть – даже другие волшебники. А убийства тем временем продолжаются.

– Но ведь сегодня никто не следил за могилой?

– Перед убийством Уткиных – следили. Вы же не станете убеждать меня, что этот случай не имел к графу никакого отношения и был простым совпадением? Позвольте не поверить в то, что в этой мирной деревеньке на пятнадцать домов возможны подобные случайности. Иначе это уже не призрак графа, а Содом и Гоморра, Перст Божий.

– Кто знает, миледи, почему земля всколыхнулась, чтобы освободить этот призрак. Господь всесилен – и он посылает нам испытания.

– Так почему же вы не сразились с графом, раз вам послано испытание? – с лёгкой тенью насмешливости спросила Гермиона.

– Миссис Саузвильт, я чернец – пред лицом смерти я вознесу свою мольбу Богу, но не прибегну к колдовству во спасение своего бренного тела. Однако я и не безумец. Когда на моих глазах призрак разит неповинных…

– Так ли они неповинны, если это Перст Божий? – пожала плечами Гермиона. Они шли по усыпанной листвой аллее; уже совсем рассвело. – Вы немного запутались в своих убеждениях, брат Гавриил. Я не стала бы смущать вас этим разговором, хотя мне и интересно понять вашу психологию, однако должна спрашивать в интересах дела, ради которого вы же позвали меня сюда. Я не полицейский, то есть, простите, не милиционер, – скривилась колдунья, – чтобы искать маньяка, и не психоаналитик для местного люда. Я прибыла сюда помочь магглам в борьбе с кровожадным призраком – но призрака нет, а кровь тем не менее продолжает литься.

– Вы усомняетесь в моих словах? – остановился брат Гавриил. На аллее было ветрено, раннее утро после дождя выдалось очень холодным. Гермиона поёжилась.

– Я просто не нахожу им подтверждения, – тихо ответила она.

– Но, дочь моя, вы не видите света, который бьёт вам в глаза! – горячо возразил её спутник. – Сегодняшнее несчастье! Посмотрите, с какой яростью и ненавистью растерзана эта юная особа! Над её честью надругались, а потом изуродовали её тело. Нужно было ненавидеть, чтобы так убить! Вы же читали историю графа Сержа, которую я вам передал – его дочь была примерно того же возраста, и она тоже была вовлечена в противоприродную связь! А за свою смерть он должен был её возненавидеть!

– Вы дали мне книгу, вы видели призрак, – медленно и задумчиво, как будто сама себе, сказала Гермиона, глядя монаху прямо в глаза, – вы написали в Министерство…

– Но, миссис Саузвильт, я не понимаю ваших сомнений, – развёл руками инок, и лёгкая улыбка промелькнула на его тонких губах. – Вы подозреваете меня в этих ужасных убийствах? Но зачем мне, волшебнику, писать о них в Министерство магии и взывать о помощи? Магглам никогда не уличить меня, будь я виновен и возжелай сокрыть это. Или вы полагаете, что я ввожу вас в заблуждение неосознанно? Но кто же, простите, в таком случае совершает все эти ужасы? К нам многие годы не приезжало никаких новых лиц, здесь не было иных событий, кроме землетрясения и обнаружения останков графа Сержа. Кроме меня, здесь нет ни одного волшебника.

– Да, но ведь во всех случаях, кроме сегодняшнего, преступления очевидно совершены местными жителями. Вероятнее всего, мы обнаружим и того, чьими руками были убиты нынешние жертвы. Но только ли руками?

– Помилуй Господь, вы что же, верите в такой страшный ряд совпадений? И что же это, бурное помешательство? Всё равно это магическая проблема, даже если предположить, что мне трижды померещилось привидение!

– Успокойтесь, брат Гавриил. Я же не хочу вас обидеть, – примирительно сказала Гермиона. – Я пытаюсь понять. Вы сказали: трижды? Значит, сегодня ночью вы его не видели?

– Сегодня я был на Всенощной, миссис Саузвильт, – холодно сказал старик. – Мне жаль, что и брат Алексий не провёл ночи со мной и Господом. Всевышний покарал его за блудливость!

– В таком случае ваш главный подозреваемый – не граф, а сам Бог. И мне следовало бы заняться им.

– Миссис Саузвильт! – гневно крикнул старец. – Я помогаю вам, я сам обратился к вам за помощью! И я не требую от вас веры, я не веду перед вами проповедей! Но извольте не богохульствовать во Святой Обители и не хулить имя Господне в моём присутствии! Иначе между нами будут окончены всякие сношения. Возможно, вы правы – Господь не просто так освободил этот дух возмездия, и карает тот не просто так. Прелюбодеяние, неуёмные возлияния… Мы не знаем всего о жизнях других жертв, грехи есть у каждого. Мне, возможно, не стоило вмешиваться.