Дочь врага. Мой сладкий грех.

Глава 1

Елизавета

Он ее целует!

Не просто целует!

Он прижимает эту телку к стене и шарит своими большими ладонями по ее искусственному телу. Ныряет ей под юбку, и белобрысая телка, запрокидывая голову, со стоном ударяется ей о стену.

Я настолько помешана на этом мужчине, что на мгновение представляю, как Вадим прижимает меня к этой чертовой стене и трогает не ласково, а агрессивно, целует по-животному. Внутри все сжимается, накрывает волной жара. Но когда открываю глаза, сталкиваясь с реальностью, понимаю, что имеют здесь не меня.

В моих фантазиях давно не киноактеры и не знаменитые певцы. В моей голове только ОН. Я сотни раз представляла, какой Вадим, как он может любить, что мне могут дать эти сильные мужские руки и всегда немного обветренные губы. И вот сейчас я вживую вижу, на что способен этот мужчина. Только вопреки моим фантазиям трогает он не меня, а белобрысую искусственную шавку с накаченными губами и силиконовой грудью.

Ему реально такие женщины нравятся?

Меня не видно. В этом участке нашего двора плохое освещение. Если бы не музыка и шум собравшихся гостей в шатре, во дворе нашего дома, которые празднуют мой день рождения, эта сосущаяся парочка обязательно услышала бы мое глубокое, учащённое дыхание. Мне бы уйти и не смотреть, как он лапает эту тёлку, но я не могу. Я приросла к земле в ступоре. Внутри поднимается волна обиды и злости. Глаза сами собой наполняются слезами. А все потому, что это мужчина, которого я безответно дико люблю уже два года.

Люблю мужчину, который старше меня на девятнадцать лет.

Я запала на него, когда мне было всего шестнадцать. На Довлатова невозможно не запасть. Высокий, сильный, мощный, спортивный, по-мужски красивый и брутальный. У него хорошее чувство юмора, мощная харизма и… Да все в нем идеально. Я смотрела на него, как на бога. А он…

Он никогда не обращал на меня внимания как на женщину. Все время говорил со мной, как с ребёнком, смеялся над моими попытками ему понравиться и дарил «Киндеры», словно мне пять лет. Мне было шестнадцать. Конечно, это все противоестественно, незаконно, запретно, табу для взрослого мужчины. Казалось, что как только мне исполнится восемнадцать, все сразу изменится.

Изменилось…

Сейчас на праздновании моего совершеннолетия он трахнет возле стены какую-то искусственную телку.

А я готовилась к этому дню. Как дура провела четыре часа в салоне, отшлифовывая себя, придавая вид взрослой женщины, а не девочки, которую он привык видеть. Я напялила это чёртово платье от французского модельера и туфли на каблуках, которые терпеть не могу. И все не ради моего праздника, который бывает раз в жизни, а ради НЕГО. Вадима Довлатова, начальника охраны и правой руки моего отца.

Уже почти плачу, впиваясь ногтями в ладони, когда рука Вадима хватает ногу телки и закидывает себе на бедро. Белобрысая пластиковая кукла усмехается и шарит своей рукой в районе ширинки Вадима, начиная ее расстёгивать. Мне хочется закричать, хочется схватить эту бабу за ее крашеные волосы и оторвать от Вадима, а ему надавать хлёстких пощёчин. Но вместо этого я размахиваюсь и кидаю в стену рядом с ними свой бокал с шампанским.

Бокал эпично разбивается над их головами. Белобрысая телка вскрикивает от испуга, а Вадим резко поворачивает голову ко мне. На секунду его нереально синие глаза, от которых я без ума, впиваются в меня яростным взглядом. Даже в этой ситуации по моей коже бегут мурашки от его взгляда.

Сволочь!

Мерзавец!

Ненавижу!

Ненавижу его сейчас настолько сильно, насколько люблю.

Разворачиваюсь и ухожу по дорожке, громко цокая чёртовыми каблуками.

Мой праздник испорчен. Уже не хочется возвращаться в шатёр к друзьям и родственникам. Мне хочется снять с себя это платье и сжечь его, а туфли запустить в окно, желательно в голову телки Довлатова. А потом уехать к Нелли.

Нелли моя близкая подруга. По совместительству бывшая жена моего отца. Вот так происходит в моей жизни: подруга старше на пятнадцать лет, а мужчина, которого люблю, на девятнадцать. Я необычная девушка. Мне никогда не нравились сверстники. С ними скучно. Они все кажутся тупыми детьми. Я не нахожу общий язык с ровесниками. Мне нравятся умные взрослые люди с опытом.

Я бы очень хотела видеть Нелли на этом празднике, но она плохо рассталась с отцом.

— Лиза!

Навстречу мне из дома выходит новая супруга отца.

— Ты где была? Олег тебя ищет. Будем вручать подарок, — загадочно улыбается.

Сейчас я отношусь к Наде хорошо, мы дружим. Хотя изначально я восприняла ее негативно. Ну что можно ждать от связи двадцатилетней массажистки с состоятельным взрослым мужчиной сорока трех лет? Конечно, с ее стороны это алчность, падкость на бабки и статус, а со стороны отца – очередное свежее мясо. Я была в бешенстве, когда он притащил в наш дом жить очередную любовницу. Раньше он развлекался на стороне. Но когда я узнала её лучше, то изменила своё мнение. Я, в конце концов, тоже влюблена в мужчину намного старше. Поэтому не могу никого осуждать.

— Ты что, плакала? — обеспокоенно спрашивает Надя, заглядывая мне в глаза.

Глава 2

Елизавета

— Что это было? — так спокойно интересуется Вадим, внаглую отнимая у меня сигарету, и затягивается сам. Ненавижу сейчас себя за то, что неосознанно глубоко вдыхаю мужской запах. Я, походу, фетишистка и получаю особенный кайф от мужского запаха. Он как наркотик, хочется еще и еще, до мурашек и головокружения.

— День рождения мой был, если ты не заметил, — кусаюсь в ответ. Во мне сейчас столько злости и обиды, что хочется закатить скандал. Только вот головой понимаю, что я не его женщина и как бы предъявлять нечего. И вот мне бы, дуре, встать и демонстративно уйти, а я сижу с ним рядом.

— А стекло, разбитое над моей головой, это такой перфоманс? — ухмыляется Довлатов. Шутник.

— А это воспитательная мера, — тоже язвительно усмехаюсь. — Очень неприлично зажимать белобрысую шавку на чужом празднике.

— Ее зовут Света. Не нужно оскорблять девушку, прикуси язык, — недовольно поучает меня Вадим.

— Да плевать мне, как ее зовут. Была бы приличная тёлка, никто бы не оскорблял.

— А Света, значит, неприличная?

Смотри, как заступается за свою тёлку. И от этого мне хочется его треснуть. Тяну руку в желании отобрать сигарету. Я не хочу курить. Я хочу прикоснуться губами к фильтру, к которому прикасались губы Вадима.

Я ненормальная. Знаю…

Но Вадим не отдает мне сигарету, тушит ее на ступеньке и растирает в своих пальцах.

— Завязывай курить, мелкая. Некрасиво такой прелестной малышке травиться никотином.

Прелестной малышке…

Гад. Ненавижу!

Зачем так лицемерить?

— Так чем тебе Света не угодила?

— Достойные женщины не позволяют зажимать себя в подворотне. Делай выводы…

Поворачиваюсь, рассматривая профиль Вадима. Хорош, зараза. За глаза подчинённые называют его седым. Не просто так. Несмотря на то, что Довлатову всего тридцать семь, в висках у него немного седины. Словно его черные волосы немного припорошило снегом. Сколько себя помню, седина у Вадима была всегда, говорят, с молодости. Такая особенность. Но этому гаду идет. Придает особый шарм.

— Любая женщина позволит. Даже монашка, — усмехается Вадим. — Все зависит от того, как попросит мужчина или не попросит.

— Значит, этот бокал был адресован тебе! — слишком громко и эмоционально заявляю я.

— И тут возникает логичный вопрос, мелкая. Какого хрена ты следишь за мной?

— Я не слежу. Просто мимо проходила… — фыркаю, отмахиваясь.

Хоть я и люблю этого гада, но гордость никогда не позволит вот так унизительно в этом признаться. В моих фантазиях Вадим должен был сам обратить на меня внимание. Бегать за мной и признаваться в любви.

— Проходила мимо за домом? Куда шла, мелкая, в лес? — смеется надо мной. А меня злость берёт. Резко поднимаюсь с места. Не собираясь спорить. Отчасти, потому что Вадим прав.

— Я не мелкая. Не называй меня больше так никогда! — от досады, как ребенок, топаю ногой. — И куда я шла – не твоё дело.

— Окей, — Вадим поднимает руки, сдаваясь, продолжая смеяться надо мной. А я ухожу. Нет, даже убегаю.

Разве он не видит, что делает со мной?

Довлатов, хоть и гад, но далеко не дурак. Возникает ощущение, что он всё он видит и намеренно издевается надо мной.

***

Утро дается с трудом. Я выпила вчера слишком много шампанского, плюс не смогла уснуть от распирающих эмоций и обиды. Итог – головная боль и опухшее лицо.

Лето, я на каникулах, можно забить на все и продолжать валяться. Но нет. Мне нужно на тренировку. С пяти лет я занимаюсь танцами: сначала была народницей и отплясывала в детском хороводе, потом подалась в бальные танцы и года три оббивала парке румбой и ча-ча-ча. Последнее время меня затянуло в вог и фрейм ап.

Сегодня у нас генеральный прогон перед соревнованиями. Никак не могу подвести команду и не прийти. Я слишком ответственная. Хотя, если меня отправят в Англию, все это не имеет смысла. Но я еще глупо надеюсь, что ко мне прислушаются и отменят эту чёртову ссылку за границу. Какого черта я выучила английский на уровне носителя? Все это обернулось против меня. Если бы тупила, у отца и не возникло бы мысли отправить меня учиться подальше.

Поднимаюсь с кровати, принимаю прохладный душ, клею под глаза патчи, сразу натягиваю на себя специальные обтягивающие легинсы, которые повторяют контуры тела, они настолько эластичные, что позволяют двигаться, практически их не ощущая. Сверху чёрный спортивный топ, собираю волосы в простой высокий хвост. Кроссовки на ноги, рюкзак на плечо, спускаюсь вниз.

Мой отец консервативен до зубного скрежета. Мы всегда завтракаем все вместе за одним столом в одно и то же время. Жены у него меняются, но ритуальные завтраки – нет. А я с утра не ем. Максимум – кофе или фрукты. Но не посетить этот завтрак – себе дороже. Тем более хорошо бы прощупать почву. Надо же как-то убедить отца не отсылать меня за границу.

— Доброе утро, — вхожу в столовую. Отец пьет кофе, Надежда посыпает овощной омлет сахаром. Но это уже привычное дело. У беременных странные закидоны. И омлет с сахаром – это еще не самое удивительное сочетание. Позавчера она ела клубничное мороженое с каперсами и уверяла меня, что это вкусно.

Глава 3

Елизавета

По дороге на репетицию зависаю на мужских руках на руле. Есть что-то сексуальное в этих сильных, грубых руках. Особенно когда они натруженные, с переплетением вен. И этот чёрный широкий кожаный браслет тоже идёт Довлатову, как никому. И машину эти руки ведут уверенно.

— Вадим, — привлекаю к себе внимание.

— Что ты задумала?

— Да почему сразу задумала? Я еще даже слово не сказала, — возмущённо вскидываю руки. Вообще-то задумала – да. Но сейчас не об этом.

— Я тебя, мелкая, хорошо знаю, таким тоном ты обычно выдаёшь что-то запредельное, — усмехается.

— Да у меня просто вопрос.

— Ну попробуй его задать, — снисходительно выдает он мне. Смотрите какой. Цокаю.

— Ты был женат.

— Был, — выдыхает с каким-то сожалением.

— Да подожди, это не вопрос. Почему ты развёлся?

— Зачем тебе ненужная информация?

— Просто ответь.

— Это личное, Лиза.

Лиза… По имени он называет меня редко. Чаще мелкой.

— Вот что ты за человек? Просто поговорить с тобой нельзя, — надуваю губы. На самом деле не просто это, конечно. Мне интересно всё, что касается его личного.

— Развёлся я потому, что ни одна женщина не потерпит конкуренцию и измену.

— Ты изменял жене? — распахиваю глаза. Мне казалось, он не такой.

— Да, — кивает. — С работой, — грустно усмехается. — Я тогда начинал с твоим отцом, у нас были общие активы, и бизнес только становился. Я жил, ел и спал на работе. И не заметил, как супруга отдалилась. Ну никак не мог оставить тогда всё ради нее… Женщинам мало номинального супруга в паспорте. Им нужно внимание. Все мое внимание тогда занимала работа. Как, в принципе, и сейчас. Вот как-то так, Лиза. Удовлетворила любопытство?

— Нет, я еще не полностью удовлетворена, — хихикаю. — А телка твоя белобрысая как это терпит тогда?

— Ее зовут Света! — недовольно поправляет меня.

То есть ее нужно только по имени называть, а меня можно – мелкой.

— Хорошо! Как к этому относится твоя Света? Не требует внимания?

— Света – это не жена. Ее устраивает то, что между нами есть.

— А что между вами есть?

— Маленькая еще, — усмехается, качая головой.

— Я давно выросла, если ты не заметил! И поняла, про что ты, — закатываю глаза. — То есть жениться ты не собираешься.

Вадим отрицательно крутит головой.

— Ты думаешь, она не хочет большего?

— Не хочет.

— А говоришь, я маленькая, — смеюсь. — Сто процентов твоя Света спит и видит, как затащить тебя в загс. Но делает вид, что ее все устраивает. Чтобы не спугнуть тебя. Бабы по природе хитрые. Сам не оглянешься, как она тебя на себе женит.

Я это понимаю лучше Вадима. И поэтому мне нельзя уезжать.

— Ой, мелкая, — смеётся, паркуясь возле моей студии. — Слишком умная, куда бы деваться, — качает головой. — Беги, давай. Через сколько тебя забрать?

— Пойдем со мной, — спокойно прошу его я. — Посидишь в зале. Я не знаю, когда освобожусь.

— Позвонишь, подъеду. У меня как раз в городе есть дела.

Нет, так не пойдёт. Не для этого я его сюда тащила.

— Вадим, — делаю самое печальное лицо. — Там один тип ко мне пристает.

По его насмешливым глазам вижу, что не верит мне.

— Да он не просто пристает, а домогается. А слов не понимает. Если тебя увидит, то побоится.

Конечно, никто меня не домогается. А если бы было так, я сама могу отшить кого угодно.

— Лиза, я тебя считываю на раз. Зачем я тебе там понадобился?

Подозрительно сводит брови. Да, он хорошо меня знает. Таких фокусов я выкидывала кучу.

— Ладно, хорошо. Хочешь правду? — делаю лицо еще трагичнее. — Отец никогда не приходил на мои выступления. Когда была Нелли, ходила она. Теперь она не в нашей семье. А мне хочется, чтобы хоть кто-то присутствовал. К другим приходят парни, девушки, мамы. А ко мне… — делаю театральную паузу, не договаривая.

На самом деле это тоже не совсем правда... Я давлю на жалость, да.

Но на войне все средства хороши.

Довлатов задумывается.

Ну давай, соглашайся. Иначе я разочаруюсь в себе как в актрисе. А папа говорит, у меня талант и по мне плачет Большой театр.

— Ладно, иди. Я чуть позже подойду. Сделаю пару звонков.

Выходим из машины вместе. Вадим прикуривает сигарету, а я с довольной улыбкой прохожу в здание. Я тебя сделаю.

Генеральный прогон начался, мы на сцене. Через пять минут мой выход, а Вадима нет. Настроение стремительно падает.

Обманул?

Глава 4

Елизавета

— Лизка, ты сумасшедшая! У нас выступление послезавтра. Милена нас живьем сожрет, — пьяно усмехается Дашка, потягивая из трубочки коктейль.

— Так ты меньше посасывай, — кивает на коктейль Мариша.

— Да мы вообще сюда просто оторваться пришли, а не бухать, — цокаю я.

Да, я подбила двух своих подруг из команды сорваться в клуб. И да, я сбежала.

Ушла через черный выход, кинув охранника. И намеренно отключила телефон.

Если об этом узнает отец, он сожрет меня живьем. Но он может и не узнать. Ведь это зона ответственности Довлатова. Димочку, нового охранника, мне, конечно, жаль. Вадим может его наказать за то, что профукал меня. Или уволить. Но войны без жертв не бывает. Мне стыдно, но не очень.

Довлатов меня найдет. В нем я не сомневаюсь. Вопрос во времени. Да я и не особо прячусь.

Мы даже не переодевались. Как были на тренировке, так и пошли гулять. Полдня провели в торговом центре, обедали в кафе и завершаем этот день в «Палате», местном клубе, ориентированном на молодежь. Мы часто здесь бываем. Обстановка и публика знакомые. Все свои. Коктейли алкогольные, да. Но легкие, и мы особо не налегаем. Так, пару глотков, чтобы освежиться. Кроме Дашки – она меняет уже третий бокал.

— Завязывай бухать, — отбираю у нее мохито.

— А может, у меня есть повод, — тянет свой бокал назад.

— Отдам, если повод веский. Если нет, переходишь на безалкогольные коктейли.

— Веский, — опускает глаза.

— И? Мы все во внимании? Что случилось-то?

— Ну, в общем, с позавчерашнего дня я выбиваюсь из вашей секты девственниц, — как-то не очень воодушевленно заявляет Даша.

— Да ладно! — давится напитком Маришка. А я просто отдаю Дашке коктейль. Из нас она самая младшая. Ей восемнадцать будет только через пару месяцев. И дело даже не в возрасте. Парня у Дашки не наблюдалось. И вообще она тихоня.

— Ну как-то так получилось, — разводит руками Дашка, допивая коктейль.

— Да как так? — возмущенно спрашиваю я. — Шла, шла, упала на парня, и вот ты не девочка теперь? Рассказывай. Кто он? — допрашиваю ее.

— Он… — задумывается Даша. — Вы его не знаете. Он наш сосед. Ему двадцать пять. Я втрескалась в него, как только он переехал в наш дом.

— Ты ничего не говорила, — вмешивается Мариша.

— Не говорила… — вздыхает Даша. — У него девушка была, с которой он жил. А недавно они расстались. И как-то мы заобщались.

— Ничего себе заобщались, — хихикает Маришка. — А в чем трагедия-то? Он поимел тебя и кинул? Мудак, да?

— Не знаю, это позавчера случилось, мы больше не виделись. Матвей уехал в командировку и пока не писал мне. А я сама не решаюсь… — вздыхает Дашка, принимая от официанта еще коктейль.

— Так напиши ему сама и все выясни.

— Вот сейчас допью этот коктейль и, наверное, напишу, — вздыхает Даша.

— Это пипец, — выносит резюме Маришка. — Как так-то? Ты что, поломаться не могла? Продинамить его. Зачем сразу-то дала?

— Да какое ломаться, он такой настойчивый, такой ласковый, такой внимательный, я поплыла…

— О! Я сейчас вернусь, — Маришка убегает, завидев знакомых.

— Дашь, — двигаюсь к подруге.

— Да прекратите. Нет трагедии, — отмахивается она.

— Нет, я хотела узнать… — подбираю слова. — Это больно? — внутри отчего-то сладко сжимается, когда я представляю мой первый раз. Естественно, только с Вадимом.

— Больно.

— Очень? — закусываю губы. Хотя мне все равно, с Довлатовым я готова принять эту боль. Я хочу только с ним.

— Да нет, не особо, — пожимает плечами Дашка. — Скорее, дискомфортно. Непривычно. В космосе я точно не побывала и фейерверков тоже не увидела, — усмехается.

— Да? — кусаю губы. — Не так волшебно, как пишут в книжках?

Нет, в теории я знаю о сексе все и даже больше. Не маленькая. Интернет мне в помощь.

— Лиз, дело не в этом. А в том, что тебя целует, ласкает, наслаждается тобой человек, которого ты любишь, и это такие эмоции, что плевала я на боль, дискомфорт и оргазмы. Это надо почувствовать, чтобы понять.

Почувствуешь тут, когда тебя избегают и трахают всяких Свет. Вздыхаю.

Где там Довлатов?

Что-то долго он меня ищет.

Не похоже на него.

Осматриваю зал. Вадима, естественно, не нахожу. Зато нахожу Славика, который идет к нам с довольной ухмылкой.

Славик – это запасной вариант. Я его использую, когда мне нужно. Близко не подпускаю, ничего не обещая, но и не отшиваю окончательно, держа мальчика в тонусе. Пусть будет. А вдруг пригодится.

— Какие люди, — присаживается рядом со мной, тянется к щеке. Позволяю себя поцеловать. — Ну и как ты будешь заглаживать вину? — дерзко спрашивает он.

Глава 5

Елизавета

— А что я творю? — дерзко спрашиваю, заглядывая в злые синие глаза Довлатова. — Я просто гуляю. Не помню, чтобы мне кто-нибудь запрещал, — усмехаюсь, внаглую забираю у Вадима сигарету и демонстративно затягиваюсь.

Черт. Закашливаюсь, когда в лёгкие врывается слишком много дыма. У него очень крепкие сигареты. Это должно было выглядеть эффектно. Я, такая крутая, отбираю у него сигарету и выпускаю дым в лицо. А по факту морщусь и откашливаюсь.

— Бестолочь! — Довлатов отбирает у меня сигарету. — Еще раз увижу тебя с сигаретой в губах… — качает головой.

— То что? Ну что? — да, я намеренно провоцирую его. Хочу его эмоций. Любых. А не вот этого снисхождения, как к ребёнку.

— Не провоцируй, мелкая. Какого хрена ты устроила? Зачем сбежала от Димы. Кто тебе запрещал гулять? Зачем этот спектакль?

— Затем, что ты должен был меня забрать, а не сбегать! — высказываю ему.

— Я к тебе в холопы не нанимался. А если и потакал твоим капризам, так это по доброте душевной. Но терпение мое заканчивается. Манипулировать будешь мальчишками, а я в следующий раз кину поперек колен и выпорю за такое поведение, и, поверь, твой отец будет мне даже благодарен, — высказывает Вадим. Тон ледяной, безапелляционный. Такой, что у меня мурашки по коже бегут.

— Может, я этого и добиваюсь! — отвечаю и делаю пару шагов к Вадиму, вставая вплотную, глотая мужской запах. Замираю, заглядывая в синие, сейчас очень глубокие глаза. На дне его глаз много всего. — Что будешь с этим делать?

Пространство между нами замирает. Или так кажется только мне, но Вадим тоже смотрит в меня. Да, не поверхностно, а именно в меня, глубоко.

Ну, ты и сейчас ничего не понимаешь? Не верю.

— Ну кто я такой, чтобы отказать в настоятельной просьбе девочке, — зло ухмыляется Довлатов. — Пойдем, — хватает меня за руку и ведет не в клуб, а на парковку. Голова кружится, оттого как его горячая ладонь сжимает мою. Сильно сжимает, даже немного больно, но мне, дуре, это нравится. Я забываю о подругах, которые меня ждут, обо всем на свете и иду за ним. Я за ним куда угодно, пусть только позовёт.

Довлатов щелкает сигнализацией внедорожника, открывает для меня дверь.

— Прошу, — театрально взмахивает рукой, а челюсть сжатая.

Сажусь. Довлатов, на мое удивление, тоже садится рядом со мной, демонстративно громко хлопая дверью.

О, это плохой знак. Вадим любит свою тачку и руки оторвет каждому, кто посмеет так варварски хлопнуть дверью.

— И? Дальше-то что? — иронично спрашиваю его. Наверное, надо заткнуться, но я намеренно провоцирую. Потому что, если буду послушной мышкой, между нами никогда ничего не произойдёт.

Довлатов на секунду прикрывает глаза и шумно втягивает воздух. А когда открывает, там уже не давящий холод, а огонь. Первый раз вижу, чтобы он так на меня смотрел. Я даже не могу описать, как. Так, что сердцебиение учащается, а ладони потеют.

Он хватает меня за скулы и притягивает к себе. Очень близко, его губы в миллиметре от моих. Его пальцы грубо впиваются в мое лицо, но мне все равно. Я не нежная фиалка. Все, что дает мне этот мужчина, мое тело принимает за удовлетворение. Облизываю губы, замирая от предвкушения.

Давай, сорвись, мой зверь, и поцелуй меня.

Пожалуйста…

Закусываю губы, чтобы не сказать это вслух.

— Чего ты там добивалась, малая? — сипло спрашивает он. Тон вкрадчивый, утробный. — Выпороть тебя надо? Этого ты хотела?

— Ну, попробуй, — дерзко вздергиваю бровь. А Довлатов ухмыляется.

— Ай! — вскрикиваю, когда он дергает меня на себя и ловко в два движения укладывает бедрами на свои колени. — Ты что делаешь? — истерично посмеиваюсь, пытаюсь подняться, но сильная мужская рука вжимает меня лицом в кожаное сиденье.

— Я, мелкая, исполняю твои желания, — рычит. — Лежи, не дёргайся. Хуже будет.

Я и правда замираю. Мне еще кажется это все возбуждающей игрой. Закусываю губы, по телу проходится волна предвкушения.

— Ау! — снова вскрикиваю, когда он реально шлёпает меня своей огромной ладонью по заднице. Снова пытаюсь подняться и возмутиться, но тяжелая рука вжимает меня назад в сиденье. И снова шлёпает. Ощутимо, хлёстко, так, что попа начинает гореть.

— Не так ты это себе представляла, мелкая, да? — усмехается и снова шлепает. — Бойся своих желаний. За слова надо отвечать, — хрипит и снова шлепает.

Мне больно, да. Дергаюсь снова, но потом замираю, когда понимаю: от очередного хлесткого шлепка начинает гореть между моих ног, и трусики намокают. Это что-то новое, и я в шоке прислушиваюсь к своему телу.

— Я всех на уши поднял из-за тебя! — еще один шлепок, и мой вскрик перерастает во всхлип. — Диму, хорошего парня, наказал! — еще один шлёпок. — Поседел еще больше, зараза ты мелкая! — еще один шлепок, и я уже не чувствую боли, только обжигающее возбуждение и дрожь. Глотаю воздух, понимая, что это настолько порочно, что можно кончить прям так, оттого что тебя порют. — Ты, бля, знаешь, чем могут обернуться твои капризы? Не знаешь, — еще шлепок.