Договорились. Слабость, в которой сила

Часть 1. Страсть, которая не главная. Глава 1.

Карина пыталась посмотреться в экран телефона, как в зеркало, пока ехала в такси. Хотела убедиться, что в поварском колпаке выглядит не так потешно, как представляла. Но то и дело вылетали уведомления. Всем она вдруг понадобилась субботним утром.

Жерар хотел завтра пообедать и после прогуляться по осеннему парку дотемна. Она читала между строк: чтобы вдоволь назаниматься сексом и успеть разъехаться. Настена ныла, никак не могла подобрать подходящее платье для фестиваля, чтобы было и комфортно, и прилично. Карина знала, для чего на самом деле – понравиться Варданяну, хотя они решили остаться друзьями. Мама жаловалась на сестренку, что та перестала ходить с ними на службу в церковь. Практически упрекала Карину в плохом влиянии. Сама Полина приглашала на шопинг, небрежно бросив, что Кирилл сегодня пусть занимается своими делами, но при этом задавалась вопросом, чем таким интересным он занят. А Зайкин готовился к фестивалю. И Карину заставлял, потому сестре пришлось отказать.

Больше всех сообщений приходило от него с периодичностью в пару минут.

«Кариш, заготовки я наделал. Но ты на всякий захвати взбитые сливки».

«Кариш, может, крема побольше взять? Боюсь, не хватит».

«Наделал еще несколько тюбиков».

«Блин, присыпку чисто белую найти не смог. Везде разноцветная только».

«Может, отсортировать? У тебя будет время?».

«Ладно, обойдемся».

«Кариш, салфеток купи, плиз, пару пачек».

«Если вдруг че, на выручку не рассчитывай. Она пойдет на благотворительность».

«И да, Кариш, колпак тебе идет», – последнее сопровождалось смайликом с ухмылкой.

Она еще вчера перестала реагировать, потому что не успевала. Зайкин волновался. Весь месяц готовился к этому фестивалю и все уши ей прожужжал о том, как для него важно там не оплошать. Высказывал опасения, Карина делала вид, что слушает и сопереживает.

В какой-то момент ей надоело. Она ушла работать на вебкам сайт, но Зайкин быстро ее там нашел и вызвал в приват. «Ладно, тут хотя бы каждая минута оплачивается», – утешалась Карина. И все дни работала, по сути, на него. Остальные мемберы жаловались и писали в приложении, пытались выпытать, с кем она так подолгу зависает в привате, требовали публичного шоу, заманивали токенами в общий чат и даже угрожали. Но Зайкин оказался важнее.

Приходилось выкручиваться, чтобы совсем не упасть в рейтинге, ведь за учебу все еще надо было платить, а она лишилась постоянных доходов, которые получала в веб-студии, и накоплений не осталось после покупки девственности Полины. Теперь Карина скучала по постоянным мемберам, особенно по нуждающемуся в ней Эр Пи, по щедрому Вацлаву и даже по грубому Джо. На «Лавкэм» постоянных ей завести пока не удалось.

Для скучающих мемберов Карина снимала короткие видео с полустриптизом, записывала эротические аудио и фотографировала себя обнаженную. Материалы разлетались неплохо, позволяя держаться на плаву весь месяц. Но на прежний уровень доходов выйти не удавалось. Повезло, что Зайкин согласился самостоятельно спонсировать свидания с Полиной.

Они уже месяц встречались, а он еще ни о чем Карину не попросил. Только помочь с фестивалем, о чем они договорились еще до уговора: «Одно свидание – одна просьба». Очевидно, подготовка к важному мероприятию отнимала у него все силы и внимание, а черед просьб еще настанет. Карина даже ждала этого, не терпелось узнать, что он будет требовать.

В окно автомобиля прилетали капли дождя. Сначала точечными слабыми выстрелами, затем частота бомбардировок увеличилась. Пыль быстро смылась мощными потоками. Шум барабанил по нервам. Карина волновалась – заразилась от Зайкина, и бесилась на него по старой привычке, хотя жаждала увидеть искренние синие глаза, улыбчивые персиковые губы и взволнованное лицо. Она в последнее время никак не могла на него насмотреться, хотя видела практически каждый день в университете и по вечерам в онлайне. Все равно не хватало.

Карина полночи вчера провела на его ютуб-канале, о котором узнала только пару недель назад. Зайкин сам похвастался, сообщив, что его пригласили на фестиваль только благодаря блогу с двумя сотнями тысяч подписчиков. После этого она заходила туда каждый день и пересматривала старые видео. Он целый месяц ничего не публиковал.

Ссылку на его канал нашла на странице «Вконтакте», где она до сих пор не добавила его в друзья. Первые ролики он выпускал еще лет пять назад. Сначала это были просто короткие репортажи с домашней кухни, неудачные эксперименты или небольшие достижения, простенькие обзоры различных инструментов и бытовой техники, приколы и переживания. Потом блог стал делиться на рубрики, появились плейлисты с рецептами, обзорами и своеобразными ноу-хау. Наибольшее количество просмотров набрало видео под названием «Мама на кухне – катастрофа».

Зайкин снимал как будто тайком и говорил таким же шпионским полушепотом. В кривом кадре светлая женщина в красном фартуке стояла у разделочного стола и нарезала зелень тонким изогнутым ножом для фруктов. Фон Карина узнала сразу – кухня, на которой он сидел во время приватов с ней. Все те же открытые полки, склянки и минимум мебели.

– Друзья, вы сейчас наблюдаете очень редкое природное явление – моя мама готовит, – хихикал Зайкин в камеру, подражая Дроздову из «В мире животных». – Такие особи обычно обходят кухонные зоны стороной. Их естественной средой обитания считается офис. Но вот одна случайно забрела ко мне на кухню и принялась нарезать салат. Она еще не знает, как это делать, но очень старается. Ей бы следовало показать, какой нож нужно для этого брать, но я боюсь ее спугнуть.

Глава 2

Просмотрев все отметки, Карина перешла к фотографиям на странице. Мозг все никак не насыщался, хотя столько разных Зайкиных увидел за эту ночь.

Закрепленным на ег странице висел репост опроса, где знакомые решали, идет ему латексный костюм или нет. Ответили тысячи человек. Девяносто процентов сошлись на том, что костюм к лицу. Многие оставляли комментарии, писали, что Зайкину давно пора сменить стиль, или просто смеялись, а некоторые открыто оскорбляли и фыркали. Он ни на один комментарий не ответил – их было около тысячи, зато к репосту приписал «Все дело в кисточках» и поставил ухмыляющийся смайлик.

Листая дальше стену, Карина напоролась на снимок, который надолго привлек внимание.

Фотографию несколько месяцев назад разместила Игнатьева, подписав: «Смотрите, какой красавчик». Пост набрал тысячи лайков. Зайкин откомментировал:

«Вау, как классно я тут получился! Будто духи рекламирую. Сам на себя не похож. Гога талантище! Покажи ее Карише».

Карина улыбнулась.

Игнатьева ответила сразу: «Еще чего, сам покажи».

Зайкин прислал грустную рожицу, а затем добавил сложенные вместе ладони и написал:

«Пожааалуйста! Сам не могу, эффект будет не тот».

«Обойдется твоя Ермакова», – отвечала непреклонная Игнатьева.

«Ну, блииин…».

Дальше шли комментарии восторженных подруг и подписчиц. Не обошлось и без стеба от парней, на который Зайкин отвечал смеющимися эмодзи.

В солнечном кадре он стоял в проеме деревянной двери какого-то отеля или летнего домика, потому что на фоне сверху сияло голубым небо, посередине зеленело и пенилось море, а внизу желтел песок. Предплечьем Зайкин упирался в косяк, а в левой руке у живота держал смартфон. Правая кисть свободно повисла в воздухе. Одну ногу он согнул в колене, вторая осталась прямой, но чуть наклонялась для упора.

Внимание в первую очередь привлекало голое тело в черных плавках, причем последние в кои-то веки оказались нормальными, без забавных принтов и причудливых форм, обычные черные боксеры. Высота его роста передавалась даже на фотографии. Зайкин едва ли помещался в проход. Стоячие кудри задевали верхнюю балку. Голова была повернута влево. Взгляд казался внимательным, словно он кого-то искал в толпе или слушал человека за стеной. Глаза чуть сузились от солнца. Рот слегка приоткрылся. Жилистая фигура подчеркивалась тенями от яркого солнца. Уверенная и расслабленная поза демонстрировала сексуальность.

Карина ночью мастурбировала на эту фотографию, засунув вибропулю в себя, вспоминала куннилингус, который он делал ей на вечеринке. И сейчас опять испытала прилив возбуждения, но перед таксистом было неудобно этим заниматься, поэтому она просто прикусила нижнюю губу до боли. «Кто бы мне сказал всего пару месяцев назад, что я буду дрочить на Зайкина», – посмеялась сама над собой.

«Кариш, ты едешь? – напомнил он о себе в мессенджере. – Надеюсь, едешь. Надеюсь, ты не проспала. И ничего не забыла. Надеюсь, ты приедешь пораньше. Нам нужно подготовиться».

«Господи, Зайкин, мы весь месяц готовились, – не выдержала она и настрочила гневный ответ. – Еду я. Почти на месте. За салфетками заскочу только».

«Салфетки уже не нужны, – он прислал три рожицы с самодовольными оскалами. – Я все купил. Жду тебя».

Таксист высадил ее напротив небольшого кластера, на территории которого базировались заведения начинающих и креативных предпринимателей.

Он располагался в старинном помпезном здании с белыми колоннами, изысканным барельефом под крышей и арочными окнами, а внутри все выглядело по-советски убого, хотя местами стильно. На территории продавали хендмейдные вещицы, крафтовое пиво, нестандартные сувениры и уличную еду с претензией на изысканность. Тусклые парадные за исцарапанными железными дверями вели по разбитым лестницам на этажи, где тянулись галереи маленьких магазинчиков и закусочных.

Ярмарка проводилась на третьем уровне в большом помещении из нескольких продолговатых комнат, обставленных по деревенской моде эпохи позднего крепостного права, так Карине казалось, хотя в истории славянского быта она не разбиралась. Но здесь повсюду висели деревянные полки с горшочками и самоварами, стояли накрытые рушниками скамейки, а по углам валялись неподвижные сундуки из дерева с чугунными петлями.

Каждому мастеру на ярмарке выделялась своя «изба» из разукрашенного листа фанеры, стилизованная под бренд магазина или компании, либо просто указывала имя владельца. Повара выкладывали яства на массивный длинный стол. Мероприятие походило на фермерский рынок. В первом зале в «избах» торговали копченой рыбой, соленьями, вареньями, сладостями всех стран мира и другой всячиной. Во втором, продолговатом и узком, – готовыми блюдами: от закусок до десертов.

Зайкин занял избушку посередине длинного зала. Справа базировалась кофейня с миловидной бариста, розовые волосы которой растопырились хвостиками во все стороны. Слева бородатый южанин торговал восточными сладостями. Никакого тематического деления не было. Лавки просто шли друг за другом: сначала мастера предлагали поесть шавермы, затем перейти к азиатской экзотике, скрученной в морские водоросли, потом попробовать традиционные русские пироги, а после добить желудок острыми деликатесами к немецкому пиву. В центральной полосе зала выстроились островками круглые барные столики без стульев, за которыми посетители могли отведать местную кухню.

Глава 3

В каждой избе суетились. Зайкин с Кариной тоже. Она еще не все приборы выложила, а он – просто так, потому что переживал. Крутился на одном месте, что-то бормотал про себя, тыкал мизинцем вместо указательного пальца в воздух и изображал на лице серьезную серьезность. Зря, потому что толпы посетителей не ломились в двери ровно в десять. К открытию подошло немного людей, больше случайных захожих, чем целенаправленно пришедших.

Карина отложила свой пряник в сторонку на салфетке, чтобы дать засохнуть, а потом спрятать в сумку. Есть она его не собиралась, желала сохранить на память. «Хм, память», – мысль кололась.

Второй сосед, которого Зайкин называл Зазой, торговал восточным фастфудом, то есть всем, что заворачивалось в лаваш или укладывалось в питу, а заодно сытной выпечкой. Угостил их ачмой с сулугуни, рассказывал о разных бизнесах, которые начинал и печально заканчивал. Теперь остановился на грузинской пекарне и уже планировал открыть вторую точку. Зайкин слушал его сосредоточенно, будто в уме делал пометки и ставил галочки. Карина смаковала нежное слоеное тесто с соленым сыром и убиралась внутри избы, потому что впопыхах тут все было разбросано как попало.

Первая пара часов прошла спокойно. Люди подходили, внимательно смотрели на витрину и прайс, который Зайкин нарисовал собственноручно мелом на небольшой доске, выбирали сладость и уходили. Карина стояла на кассе. Он докладывал на витрину кексы, пряники и печенье. Валя успешно торговала кофе, хотя этот напиток на фестивале подавался в каждой второй избе, но ценители доверяли только профессиональным бариста. Сразу к кофе они покупали сладость у Зайкина или сытность у Зазы.

Первые знакомые объявились после полудня. Подписчицы канала подходили, узнавали «КулиЗая», как он называл себя на «Ютубе» и покупали имбирные пряники с автографами. Зайкин всем искренне и широко улыбался, интересовался делами, старался писать максимально аккуратно и ровно. Женщины его благодарили, хвалили канал и полезные рецепты. Он лучился от самоважности. Карина тоже им гордилась, только никак это не проявляла внешне, старалась быть незамеченной и обслуживать покупателей ловко и быстро, не мешая им общаться с кумиром.

– О, Зайкин, – воскликнул декан их факультета Губкин, будто не по приглашению Зайкина пришел на фестиваль. – Чем порадуешь?

Под локоть его держала приятная дама в белом пальто и с красной шляпкой, как у Чаплина. Несмотря на возраст, ей шло. Карина стояла на передовой в углу, а Зайкин пополнял запас пряников на витрине. Он так резко дернул головой от неожиданности, что колпак чуть не слетел. Карине пришлось его поправить. В который раз. Руки против воли использовали каждый шанс к нему прикоснуться, хотя душа всегда после разражалась досадой.

– О, Юрий Петрович, – откликнулся Зайкин, будто и не приглашал Губкина. – Радостей у меня много: пряники, печенье, кексы. Вот маффин с кусочками ананасов самый радостный.

Он с любовью указал на линейку пухлой выпечки в черном пергаменте, которые лежали у стенки витрины. Декан усмехнулся и вгляделся. Дама изучала Карину, слегка улыбаясь, по-доброму, по-матерински.

– А че это ты там всем пишешь? – Губкин вытянул короткую шею в попытке посмотреть за витрину на горку имбирных пряников.

Очки спали на кончик носа. Серые глаза зашустрили по кругу.

– А че хотите, то и напишу, – оскалился Зайкин и выпрямился в солдатской стойке.

– А, ну-ка, напиши: «Самому классному декану», – усы Губкина растянулись в самодовольную ухмылку, пухлые пальцы зачесали гладко выбритый подбородок. – А на втором: «Самому лучшему семьянину». А на третьем: «Самому-самому Юрию».

Дама засмеялась, при наклоне головы схватившись за шляпку. Карина боялась улыбаться, сжимая насилу рот. Еще одно отчисление она бы не пережила, тем более по такой идиотской причине.

– Скромный вы человек, Юрий Петрович, – Зайкин схватил три имбирных кругляша и тюбик с глазурью. – Похвально.

– А то, – деловито хмыкнул тот. – Государственный муж все-таки.

– Государственный, – дама хихикнула. – Мой ты муж, не выпендривайся.

Легкий толчок в круглый бок осадил декана. Глаза пристыженно опустились. Карина не выдержала – смешок слетел с губ.

– Зайкин, и на четвертом напиши, пожалуйста: «Самому нехвастливому Губкину», – добавила дама.

Он послушно кивнул, не отвлекаясь от работы.

– Девушка, можно нам еще три кекса с ананасами, три с черносливом и коробочку печенья.

Карина натянула полиэтиленовую перчатку на одну руку, а второй схватила бумажный пакет, чтобы накидать туда выпечки.

– С ананасами шесть возьми, – шепнул Губкин.

– Молчи, ты на диете.

– Когда еще такого поедим, – он не успокаивался. – Диета подождет. После Зайкинской выпечки все равно ничего в глотку не лезет.

Зайкин зарумянился, поймав подмигивание декана. Карина тоже испытала укол гордости, будто это она натренировала Зайкина так стряпать, а сама добавила еще три кекса к ананасовым, после того как дама безнадежно махнула рукой, перестав сопротивляться.

Они расплатились, и Карина вручила им пакет с кексами и печеньем. Пряники Зайкин передал отдельно лично в руки Юрию Петровичу.

– Ох, ты ж Зайкин, хитрец, – искренняя улыбка озарила всегда по-профессорски хмурое лицо Губкина. Довольный серый взгляд вчитывался в глазурный текст на каждом прянике.

Глава 4

Лина, в платье пастельного розового оттенка, с волосами, до седого белыми, впервые смотрела на нее в упор. Карамельный запах пробивался в нос. Карине хотелось сморщиться. Опять его бывшая выглядела шикарно, а она – по-идиотски. В этом колпаке и бесформенном халате выглядеть иначе было нельзя. Краска густо заливала щеки под тональным кремом.

Сзади послышался усталый вздох. Карина теперь стояла между Зайкиным и Линой, как последняя крепость или пустая преграда. Сердце задребезжало. Губы онемели. Лина перевела взгляд ей за спину, на Зайкина, и засияла. Это был искренне влюбленный взгляд, одновременно тоскливый и радостный, мученический и надеющийся.

– Зай, я с подарком, – Лина приподняла руку с пакетом, в котором лежало что-то сферическое, очень похожее на мяч или идеально ровный арбуз.

Зайкин подскочил к ней, легонько оттолкнув Карину, и потянул подарок вниз.

– Спрячь!

Хоть и засмеялась, Лина успела схватить его за запястье. Он попытался убрать руку, но казавшиеся немощными пальцы крепко его держали.

– Ты мне обещал, – пронзительно проговорила она.

– Я помню.

Карина переводила недоумевающий взгляд с нее на него и обратно. Следующие в очереди тоже поглядывали на всю сценку недовольно. Компания однокурсников притихла. Настена впервые посмотрела на Карину сегодня. Это был понимающий взгляд. Они сейчас испытывали одинаковые чувства.

– Почему именно здесь и сейчас? – процедил Зайкин.

– Здесь тебе не убежать.

– Ты видишь тут очередь, – он окинул глазами зал.

– Подождут, я ведь ждала, – шифоновый голос надорвался, в уголках глаз скопились слезинки. – Чуть на самолет в тот раз не опоздала, все надеялась, ты придешь.

Карина вспомнила, как месяц назад Зайкин обещал проводить Лину на рейс обратно в Италию, где она работала моделью.

– Живот прихватило, не успел, – сарказм из его уст звучал особенно колко.

– Так сделай вид, что и сейчас желудок тебя подводит. Люди поймут. Твоя помощница справится, – Лина глянула на Карину, казалось, только для того, чтобы облить презрением, и ухмыльнулась ему в лицо.

Зайкин расширил ноздри и громко выдохнул. Карине он бросил, что отойдет на полчаса, и покинул избу. Она только растянула рот, чтобы громко возразить, но не успела.

– А я, вообще-то, тоже хотела пряник с автографом! – возмутилась женщина, стоявшая через одного за Линой.

Карина поджала губы и без улыбки поздоровалась со следующим покупателем. Мысли бежали за Зайкиным. Сердце не успокаивалось, интуитивно чувствовало неладное. Соперница действовала нахально, понимала, что добивается своего. «Неужели?! Вот так запросто? – не хотелось в это верить. – Тебя так легко взять и увести? Да пошел ты в жопу, Зайкин!».

Очередь зашевелилась, как огромный ползучий червь, который медленно просыпался и передвигал себя небольшими изгибами тела. Казалось, недовольная толпа вот-вот ее проглотит и перемелет прямо целиком, сломав все косточки.

– Прошу прощения, к сожалению, шефу пришлось отлучиться на полчаса, – извинялась Карина перед его подписчиками, которые жаждали пряников с ручной надписью. – Как только он вернется, мы обслужим вас вне очереди.

– Да я уже тут час торчу! – негодовали многие – явно преувеличивали, но спорить Карине не хотелось.

– Хватит возмущаться. Всякое случается, – кричал кто-то сзади. – Дайте другим-то купить. Мне, например, автограф нафиг не нужен.

Полная женщина с ребенком на руках выглянула из колонны пока еще упорядоченных людей.

– Ждите своей очереди! – ответила писклявая девка спереди. – Мы же ждем.

– Из-за вас все теперь будут ждать, пропустите, – женщина опустила ребенка на пол и решительно двинулась к прилавку.

– Эй, куда!

Карина нервно хлопала глазами, не понимая, что делать и как решать конфликт. Руки опускались. «Вот подонок, бросил меня тут одну», – обижалась на Зайкина. Гам в очереди поднимал гул в душе. И мысли все закончились, словно связи между нейронами порвались. Никак не удавалось одно с другим соединить. Только вибрация от стресса бегала по всему телу.

– Уважаемые покупатели! – спас ее голос сзади.

Карина обернулась и увидела улыбчивого Варданяна и смущенную Настену.

– Тем, кто за автографами, мы раздадим их бесплатно,– он встал за витриной и показал для примера имбирный пряник без глазури. – Вы сможете подписать их позже, когда шеф вернется. А пока всех обслуживаем в обычном порядке.

Варданян указал на Карину. Она сосредоточенно кивнула, испытав острое чувство облегчения. Сердце все еще стучало. Настена улыбнулась и погладила ее по плечу. Это прикосновение успокоило окончательно. Игнатьева с Гогой и Сиран остались в очереди, но махали оттуда в поддержку.

Дело пошло быстрее. Люди, получившие взамен ожидания халяву, поуспокоились. Возмущение спало. Воздух над очередью разрядился. Карина с Настеной в четыре руки шустро обслуживали одного за другим. Карина в основном возилась с кассой и деньгами, а подруга собирала заказы. Варданян раздавал людям пряники, извинялся перед каждым, а с некоторыми успевал обсудить кулинарное мастерство Зайкина. Тот вернулся, когда весь шум поулягся, а сбоку собралась очередь с пряниками.

Глава 5

– Здравствуйте, – к витрине подошел мужчина в мотоциклетной куртке. – Что посоветуете?

Компания притихла. Карина подошла к кассе и глянула на полки, где валялись остатки выпечки: классические кексы, печенье и эклеры.

– Пожалуй, из оставшегося кексы самые аппетитные, – давать советы она никогда не умела.

Он поднял любопытный взгляд. Длинные ресницы взмахнули, словно волшебной палочкой, завораживали, а ухмылка уже смаковала победу. Но Карина не поддалась мужским чарам. Слишком устала, чтобы реагировать на привлекательных самцов.

– Самое аппетитное, что я здесь вижу, это вы, – мужчина почти облизался, но спрятал язык за зубами.

– И несъедобное, – грубым голосом вставил Зайкин, положив теплые пальцы на плечи Карине. – Берите кексы. Точно не подавитесь.

Его тон покупателю явно не понравился. Мужчина скис и хмыкнул.

– Два эклера, пожалуйста, – выдавил он через силу и небрежно бросил купюры на тарелку у кассы.

Зайкин передал ему пакет с лакомством. Ресницы взмахнули не без гордости. Губы зажали ухмылку. Мужчина демонстративно развернулся и зашагал к лавке напротив.

– Че ты мне мужиков распугиваешь? – усмехнулась Карина. – Вдруг судьба моя была.

– Я твоя судьба. Смирись уже, – Зайкин, как всегда, по-идиотски улыбнулся и облокотился на витрину.

– Я сама свою судьбу определяю, – буркнула она, сдерживая губы от улыбки.

Глаза опустила, руки скрестила на груди.

– Не вижу противоречий, – дурацкий оскал стал только шире.

Все в компании по очереди выдавили по смешку. Карина не хотела ни на кого смотреть, чтобы не показывать смущение.

– Зай, мастер-класс через пятнадцать минут, – прошустрила мимо женщина в цветастом сарафане.

Он решительно кивнул, огляделся вокруг и деловито произнес:

– Так, Кариш, собираем заготовки.

– Ладно, мы пойдем, – сказала за всех Игнатьева и потянула Гогу за рукав, не дав ему доложить последний эклер в бумажный пакет. – Хорошо провести мастер-класс.

Оба помахали Зайкину. Он ответил тем же.

– Было вкусно, – улыбнулась Сиран, показывая кексы, которые набрала с собой.

Варданян пожал другу руку, Карине кивнул и взглянул на Настену с вопросом. Та пока не трогалась с места, смотрела в спину Сиран с тоской.

– До понедельника, – сказала Настена Варданяну без улыбки.

Он вздохнул и с опущенной головой побежал за Сиран. Карина искала глаза подруги, но та уже глядела на Зайкина и теперь улыбалась искренне.

– Классный фестиваль, ты молодец.

Ласковая рука похлопала его по плечу. Он приподнял подбородок.

– Спасибо, Настен. Возьмешь с собой что-нибудь?

– Я на диете, – удрученно заметила она и отвернула лицо от витрины, будто боялась себя. – И так сегодня налопалась.

Щеки порозовели.

– Ты всего лишь один пряник съела, – в шутку обиделся Зайкин.

– У тебя. А пока мы гуляли, я еще кучу всякого наелась. Сутки теперь буду переваривать, – злилась на себя Настена, мотая головой.

Карина с Зайкиным переглянулись, улыбаясь. Пару кило за месяц диеты и фитнеса Настена точно сбросила, и это сразу отразилось на лице – миловидная припухлость спала.

– Ладно, мне тоже пора, хорошего вечера.

Она обняла каждого по очереди и быстро потерялась в гуще толпы в зале.

Сразу после ее ухода Зайкин засуетился и Карину заставил. Они сгребли заготовки в мешки, собрали инструменты, водрузили коржи на тележку, закрыли лавку и понеслись к большой избе, где проходили все групповые мероприятия.

За широкой стеной прятался круглый стол и полноценная кухня со всем необходимым. Другие мастера успели за день ее заляпать. Зайкину из техники ничего не было нужно. Мастер-класс он назначил исключительно для детей без сложных манипуляций. Коржи приготовил заранее. Ученикам предстояло их только декорировать. В обязанности Карины входило следить за дисциплиной, пополнять расходники при необходимости и помогать тем, кто просит помощи, если сам мастер будет занят.

Зайкин весь месяц учил ее нюансам украшательства тортов и даже провел пару индивидуальных занятий после учебы прямо в университете, чтобы она знала, что и как делать. Ей даже понравилось. Понравилось проводить с ним время. И еще больше любоваться им в процессе работы. У него даже лицо преображалось, становилось серьезным, пропадали гримасы, черты выпрямлялись. Синие глаза искрились удовольствием. Только брови хмурились иногда и губы сжимались в четкую линию от сосредоточенности.

Дети смотрели на него увлеченно, заражаясь настроением. Зайкин в поварском халате и колпаке объяснял, как можно превратить простой крем в шедевр кондитерского искусства. Он так спешил поделиться знаниями, что сбивал сам себя, запинался, перескакивал с одной мысли на другую, но показывал наглядно, потому все быстро становилось понятным.

Наблюдая за ним во время мастер-класса, Карина уяснила, что не является его главной страстью. И эта мысль даже грела, хоть и кололась.

Глава 6

Трунов озарился улыбкой и прильнул к ней вплотную. Сильная рука обхватила голову сзади. Влажные губы коснулись сначала щеки, затем носа и только потом ее губ. Поцелуй был долгим и нежным. Она ожидала привычной напористости и грубости, с которой он раньше всегда ее целовал, как будто хотел завладеть полностью. А теперь Трунов вел себя робко, продлевал каждое касание, наслаждался. Карина спокойно позволяла себя целовать, отвечала по привычке, но без эмоций. Внутри ничего не колыхалось. И это радовало. Она бы даже с ним переспала за просто так и легко забыла бы наутро, с кем и как провела ночь. В этом было ее торжество.

Зато к Зайкину теперь тянуло непреодолимой силой, и любой его взгляд или легкое прикосновение впитывались с несвойственной жадностью. Душа превращалась в черную дыру, поглощала каждый произнесенный им звук, каждое движение, аромат и ни на толику не насыщалась, только разрасталась до масштабов вселенной. Это одновременно бесило и вдохновляло.

– Спасибо, – прошептал Трунов над губами и прижал ее к себе крепко. – Я буду скучать.

– Ой, перестань трагедию ломать, – Карина отпихнула его и фыркнула недовольно. – Надеюсь, теперь мы точно распрощались.

– Я же люблю тебя, Кар, – крепкие пальцы обхватили ее запястье.

Хвойные глаза глядели с отчаянием.

– И что, блядь, теперь?! – крикнула она на всю мощь низкого голоса и с силой отдернула руку до боли в связках.

Даже Зайкин в машине поднял глаза.

– Смирись, страдай, убейся, че хочешь, делай, мне похер!

Карина сама от себя не ожидала взрыва. Просто устала. Хотела вернуться к Зайкину, под его сладкий аромат кокоса и добродушный взгляд, а не терпеть укор в слезливых глазах Трунова.

– Все, извини, мне пора. Удачи тебе, – отмахнулась она небрежно и побежала к пикапу.

Зайкин быстро опустил взгляд, сделал вид, будто увлеченно читал все это время, когда она села в салон. Карина громко хлопнула дверцей и еще долго с шумом устраивалась в кресле поудобней. Раздражение не давало ощутить комфорт. Зайкин спокойно смотрел на нее с легкой ухмылкой. Трунов глядел сквозь лобовое стекло.

Пропищал сигнал уведомления. Зайкин показал экран смартфона.

– Смотри, че пишет.

Карина вчиталась в сообщение: «Не тупи, как я. Цени ее». Сверху мессенджер выдавал имя собеседника – «Влад Тр». Ей захотелось затылком пробить подголовник. Зайкин усмехнулся.

– Пафосный дебил, – заметила она с отвращением.

Он уже печатал ответ. По тому, как искривилась рожа Трунова, Карина поняла, что Зайкин выслал что-то идиотское. Она глянула на экран и увидела: «Окей, а ты ее во сколько оценил? Ну, чтоб мне не продешевить».

– Зайкин, ты!..

Невинные синие глаза остановили Карину. В них мелькнул легкий испуг и быстро сменился усмешкой. Все-таки он не перестал ее бесить.

– Поехали уже, – процедила Карина, пристегиваясь.

Зайкин завел мотор и почти сразу двинулся с места, поглядывая на одинокую черную фигуру на парковке, которая провожала их взглядом.

Молчание никто долго не нарушал. Громко играла музыка – его любимая «I wanna be yours». Карина под нее в последний месяц часто мастурбировала, сама себе не могла объяснить, зачем. Ей мастурбации с лихвой хватало на работе, но перед сном в голову лезли мысли о Зайкине, и возбуждение накрывало следом, даже если она кончала несколько раз до этого во время стрима.

Только Карина хотела переключить трек, как раздался рингтон. Зайкин ответил по громкой связи. На экране высветилось имя – «Полина».

– Привет, милаш, – отозвался Зайкин.

Карина притихла и вжалась в кресло, затаив даже дыхание.

– Привет, – голос сестренки растворился в улыбке. – А ты уже освободился?

– Почти, а что?

– Может, заедешь хотя бы на полчаса? А то со вторника не виделись, – в тоне Полины проскальзывали вперемешку кокетство и тоска. – Я тебе покажу, что на конкурс приготовила.

– С удовольствием послушаю, – он взглянул на часы. – Минут через сорок буду.

– Отлично. Жду. Набери за пять минут, я выйду на проспект.

Карина представила, как сестра подпрыгнула на кровати от радости, слишком возбужденным показался голос.

Зайкин вытянул губы трубочкой и со звуком чмокнул воздух. Полина хихикнула и бросила трубку. Сразу после пика он выдохнул и, не поворачивая лица, произнес:

– Может, инсценируем мою смерть в ДТП? Как раз сегодня удачный момент. Поскорбит пару недель и успокоится.

Карина возмущенно округлила глаза и не сразу подобрала слова. Воздуха перестало хватать от нелепости его предложения.

– Ты придурок? У нас уговор. Хватит придумывать ересь. Исполняй свои обязательства.

Она отвернулась к боковому окну. Зайкин, наоборот, к ней повернулся и хмыкнул.

– Как прикажете. А эти полчаса тоже считаются? Или только полноценные свидания?

– Считаются, – Карина приспустила стекло, чтобы освежиться.

Часть 2. То, о котором не договариваются. Глава 7

Зайдя на «Лавкэм», Карина первым делом глянула рейтинг. Часть подписчиков ушла. В профиле особо ревнивые писали оскорбительные комментарии. Настроение рухнуло наземь, как бездыханное тело. Но камера требовала игривой улыбки и похоти в глазах.

Она поправила полупрозрачный бра, потрепала волосы, пожевала губы, чтобы блеск лег ровно, проверила, как выглядит для мемберов, и вошла в общую трансляцию. Придумать оригинальное шоу не хватало ни креативности, ни сил, ни времени, поэтому она повторяла старое. Показывала стриптиз под возбуждающий джаз и обливалась оливковым маслом в душе. За час ответов на комментарии заскучала, чуть не зевнула в камеру, но ее остановило приглашение в приват. Ник показался знакомым. Карина нахмурилась и приняла вызов.

На экране появилась библиотека, заставленная стеллажами с книгами, а в центре сухое вытянутое лицо в очках. Кривые пальцы были сложены у подбородка. Пуловер в ромбик, как всегда, был идеально выглажен, воротничок рубашки – белоснежен, остатки волос зализаны назад.

– Вацлав, – произнесла она растерянно, будто он лет десять назад пропал без вести.

Карина пока не понимала, плохо это или хорошо. Из постоянных мемберов, пожалуй, его хотела бы вернуть последним, с другой стороны, сейчас Вацлав был как никогда кстати, ведь раньше щедро оплачивал ее работу. Щедрости ей остро не хватало, но от его копрофильских причуд претило. Однако шоколадные фаллосы она не уничтожила. Невостребованные, они так и лежали грудой в углу лоджии.

– Здравствуй, дорогая, – сказал он спокойно, но глаза мстительно щурились, желтые зубы проглядывали из-под ухмылки. – Давно не виделись.

– Верно, – Карина сглотнула, вспомнив все их предыдущие встречи, как он смаковал собственное говно, как заставлял ее с аппетитом пожирать член из темного шоколада, как приходилось унижать его польскими матами и чувствовать вину за всех женщин мира, а после тихо ненавидеть себя до бессилия.

Вацлав хмыкнул и поелозил на стуле.

– Что нового расскажешь? Как твой молодой человек?

Сперва хотелось ответить: «Прекрасно», ведь Зайкин обычно чувствовал себя хорошо, а после вчерашнего фестиваля наверняка был счастлив, но Карина успела отфильтровать мысли.

– Никак, нет у меня молодого человека, – эта правда наводила легкую тоску, но она подняла бесстрастный взгляд на мембера и улыбнулась.

Все паузы с ним казались до зуда неловкими.

– Я сначала думал, ты прекратила совсем. Но интуиция подсказывала, такие, как ты, не бросают.

Слова были книжными, а акцент славянским, потому понимание приходило не сразу. Карина уже отвыкла от его одновременно грамматически правильной и фонетически невыносимой речи.

– Я стал тебя искать. Как брошенный щенок хозяйку. Бегал по всем сайтам, по всем профилям, много времени провел за этим занятием. Ты даже никнейм сменила.

Морщины на лице выразили презрение. Пальцы сцепились плотнее. Уродливые круглые костяшки выпирали неровными бугорками, как затасканные анальные бусы.

– Прости, – выдохнула Карина, не до конца понимая, откуда бралось это чувство вины. – Меня заставили уйти из студии, даже попрощаться не дали.

Веки опустились не до конца. В поле зрения еще попадала его ухмылка.

– Извинения надо заслужить, – прозвучало из динамиков громко. – Что новенького ты можешь мне предложить?

Карина заерзала и опустила глаза. Не хотела ничего отвечать, потому что предлагать ей было нечего. Она заранее испытывала тошноту ко всему, что может его заинтересовать.

Вацлав щурился, ждал, хотел вымучить ее ответ, но через минуту отпустил, цокнув.

– Хорошо. Я терпелив. Доставай свое лакомство, – себе уже приготовил на белой тарелке.

Карина сходила за шоколадным членом. И часов пять удовлетворяла его тоску по ней. Зато счет заметно пополнился.

После долгого и очень горячего душа полегчало. Развалившись на кровати, она проверила телефон. Жерар писал и звонил несколько раз. Она ему со вчерашнего утра так и не ответила. В сообщениях даже проскальзывало беспокойство: «Ты в порядке? Не заболела? Перезвони, как получится». Уже хотела его набрать от нечего делать, как порыв перебила сестра.

– Ты же помнишь, что у меня завтра важное мероприятие? – в голосе слились претензия и волнение.

– Помню, – Карина улыбнулась. – Я приду.

Она давно не слышала, как Полина играет на скрипке. В раннем детстве бесилась на заунывные звуки, когда сестренка только училась, а потом стала наслаждаться. Классическая музыка всегда попадала в настроение, как ни странно.

– Я Кирилла хочу пригласить.

Карина подскочила.

– Зачем?

– Чтоб посмотрел на меня, – застеснялась Полина. – Только… предки ведь тоже припрутся. Не хочу палиться с ним.

На горизонте замаячила надежда.

– Именно. Не надо его приглашать. Он ведь и так… – Карина чуть не проговорилась про вчерашнее получасовое свидание, о котором не должна была знать, и сглотнула, – …послушать может. И без концерта.

– Ну да, вчера специально приезжал, – тон растекся сладостью. – Такой весь занятой, а полчаса для меня выкроил.

Глава 8

В салоне красоты пришлось проторчать долго, сначала в ожидании, потом в самом процессе. Карина использовала это время, чтобы привести мысли в порядок. Болтать она не любила, особенно с малознакомыми, потому на все попытки мастера заговорить отмалчивалась. Та оказалась деликатной и после двух-трех неудавшихся бесед перестала приставать с вопросами, а просто молча делала свою работу.

Карина думала о вебкаме. Пыталась найти решение, как поднять рейтинг и увеличить доходы. Повторять треш наподобие минета незнакомому бармену в туалете не хотелось, хотя в публичном чате то и дело пробегали такие предложения. Многие тогда на нее подписались. Часть из них до сих пор ждала реалити-шоу. Эротические танцы, которые она подсматривала у других моделей, заходили слабо, поначалу привлекали зевак, но затем те обычно требовали монооргии со всеми девайсами и прибамбасами. И платили в основном за похоть и шаблонность.

Находились веб-модели, которые именно представлениями увлекли публику, перевели ее в офлайн и теперь гастролировали по миру с перфомансами, в которых давали волю не только и не столько влажным фантазиям, сколько чувствам и идеям. Карина полагала, что ей не хватало пластики и креативности мышления для подобного, но как взрастить это в себе, не понимала. Она с рождения ничем не выдавалась и даже не увлекалась. Все попытки записаться на танцы разбивались о бедность. И даже на курсе pole dance, куда она ходила исправно, преподаватель ее ни разу не похвалила, хотя успехи других учениц замечала.

Угнетенная собственной никчемностью Карина вернулась домой спустя три часа пустых размышлений. Оставалось мало времени, чтобы приготовиться к свиданию с Жераром, но он по-джентльменски опоздал и пришел ближе к восьми с двумя бутылками вина и сыром. Пиццу привезли спустя минут десять после.

– В тебе что-то изменилось, – Жерар внимательно разглядывал лицо, никак не мог понять, что не так. – В лучшую сторону.

Пышные ресницы невинно захлопали с намеком, но он не разобрался. Карина не стала объяснять, просто улыбнулась на комплимент. Ей нравилось, когда подмечали красоту, но не понимали, в чем именно она заключается.

– Как прошел фестиваль? – спросил Жерар, поставив бокал на подлокотник дивана.

Она сидела за столом, разглядывала отражения света в красной жидкости, наблюдала за движением волн.

– Неплохо.

– Наконец-то, закончился, – усмехнулся он.

Карина подняла осторожный взгляд, но не встретила ответа. Жерар глядел в окно. Минуту они молчали. Говорить им с самого начала было не о чем, по крайней мере, Карине так казалось. Все темы для разговоров находил он. Она только поддерживала, больше слушая.

– Знаю, что неприлично о таком спрашивать, – Жерар перевел взгляд на ее лицо и глотнул перед тем, как продолжить, – но Зайкин – гей?

Карина улыбнулась.

– С чего ты взял? – хотя прекрасно понимала, почему у людей складывалось такое впечатление.

Он пожал плечами и снова отвернулся к окну, будто там кто-то подсказывал.

– Часто вижу его с девушками. Он с ними как подруга. Видел в пятницу, что одна давала ему трогать свою грудь.

Карина чуть не поперхнулась. Под сердцем взорвалась ревность, а мозг уже пытался вычислить: «Интересно, кто бы это мог быть?». Кожа чувствовала жар любопытства черных глаз. Жерар вглядывался, пробирался в поры, пытался залезть в душу.

– Я не знаю, – она мотнула головой, а сама отрицала собственные утверждения, хотя семечко сомнения зародилось. – А тебе-то что? Зайкин понравился?

Жерар посмеялся и выпил вина, а потом пожал плечами и снова заглянул ей в глаза.

– Ты с ним тоже дружишь?

Карина, наконец, поняла, что ее бесит в Зайкине – чувство неловкости, которое она из-за него вечно испытывала. Вино немного его притупляло, но на вкус казалось отвратительным, слишком сладким.

– Приходится.

Жерар поднял тонкую бровь. Таким густым и ровным бровям любая бы позавидовала. «Надо сегодня своими заняться», – Карина посмотрела наверх, будто могла увидеть их с изнанки.

– Почему приходится?

– Ты реально о Зайкине хочешь поговорить? – решила пойти в атаку, чтобы не дать ему добраться до сути. – Если он тебе интересен, скажи, познакомлю. Но мне кажется, он чистый натурал, даже не би.

Жерар поджал губы.

– Ты в этом так уверена, – интонация звучала двояко: и утвердительно, и вопросительно.

Фоновая попсовая музыка вышла на передний план и стала громче в тишине.

– Если что, девушки позволяют трогать грудь не только геям.

Она подошла к нему, на ходу задирая майку. Черные глаза быстро наполнились страстью. Жерар схватил ее за талию, когда Карина села ему на колени, но она переложила его ладони себе на грудь. Он с жадностью их целовал, не снимая бюстгальтера. Поднятый член выпирал из штанов. Карина его высвободила и сразу сунула в рот. Долго лизала головку, а пальцами ласкала клитор, чтобы настроить себя на нужный лад. Жерар тихо постанывал и дергал ее за волосы. Выплеснулся в рот раньше, чем она возбудилась. Карина сглотнула, хотя не любила вкус спермы, но считала, что мужчинам это приносит особенное удовольствие, и терпела. Затем села рядом на диван и раздвинула ноги. Он сообразил и прильнул к клитору языком. Возбуждение нарастало мучительно долго, а пик прошел мгновенно и тускло, даже кричать не хотелось. Но по этикету Карина его озвучила правдоподобными стонами.

Часть 3. Знакомство, которое могло быть и хуже. Глава 9

Карина полностью пришла в сознание, только когда глотнула свежий американо с ликерным сиропом.

– Гадость, – оценила вкус.

Радостные синие глаза потускнели. Персиковые губы выровнялись и сжались. Красные от холода пальцы уже потянулись к ее стаканчику, но Карина его увела.

– Я допью, но больше так не делай.

Зайкин вернулся к привычной веселости и поплелся следом по мокрому асфальту к зданию университета. Карина наконец смогла разглядеть окружающий мир и понять, где находится и для чего.

Небо над городом уплотнялось в беспросветные тучи, протекало мелкой моросью и грозилось вскоре взорваться настоящим ливнем. Тусклый диск солнца отражался в окнах пятиэтажки – прятался по домам и за облаками. Двери университета то и дело распахивались, впуская студентов и преподавателей по очереди, как пасть фэнтезийного монстра, поглощали в себя новых людей и подолгу переваривали.

Там где-то и Жерар прятался, которого Карина хотела бы никогда не знать. Оттого шагала медленно.

– Полина нас сегодня типа познакомит, – Зайкин пошел с ней вровень, чтобы она слышала полушепот.

Карина замедлилась и поболтала кофе в стаканчике. Хотела распределить сироп равномерно. Мимо шагали знакомые и незнакомые студенты – в полную силу было не поговорить. Зайкину постоянно приходилось отвлекаться, кому-то махать и улыбаться, но непринужденные вопросы он никому не задавал, чтобы не цепляться. Карина ни на кого не реагировала.

– Типа да.

– Круто. У меня будет второй шанс тебе понравиться, – синие глаза весело прищурились. – В этот раз я не оплошаю. Буду максимально холодным красавцем.

Она помотала головой, улыбаясь.

– Придурок, попробуй только себя выдать.

– Это непросто, – он вздохнул и поправил черную шапочку.

Сегодня Зайкин выглядел солидно: бордовое пальто, полосатый шарф, обычная шапка без единого яркого пятнышка и белые кроссовки. И вместо шаровар из-под пальто торчали прямые джинсы, сложенные небольшой гармошкой на щиколотках. Так он одевался для Полины, но впервые пришел в университет. Одежда преображала его до неузнаваемости. Делала серьезным и сексуальным. Эротическая фантазия быстро набирала обороты в сознании, но Карина взяла себя в руки, вспомнив о неприятном.

– Там еще… наши родители будут, – она глотнула кофе и посмаковала ореховый привкус. – И если Полина представит им тебя, как моего парня, готовься.

Синие глаза всегда с нежностью ее встречали. Карина опустила взгляд.

– Отец может… себе позволить… какое-нибудь не очень… высказывание. Не реагируй.

– Так волнительно с твоими родителями знакомиться, – Зайкин повел плечами, как от мурашек. – Но у меня самые серьезные намерения.

Они снова встретились взглядами. Карина закатила глаза. Он лыбился.

– Дурак, для тебя это родители Полины.

– Но я-то для них буду твоим парнем.

Она взболтала остатки кофе и допила. Зайкин тоже поднес стаканчик к губам, но задумался ненадолго, а потом оскалился.

– Думаю, после такой ролевой игры меня просто обязаны взять в разведку тройным агентом.

Карина посмеялась и выбросила пустой стаканчик в урну на крыльце. Зайкин по-джентльменски придержал ей дверь. В гардеробе она вспомнила о вчерашнем разговоре с Жераром и, не особо обдумывая, решила поделиться с Зайкиным. Загородила ему выход и посмотрела снизу в глаза виновато. Запнулась в собственных мыслях, потерялась в мире, забыла, как говорить и что. Он опять ласкал ее взглядом, пока не услышал неуверенный голос:

– Жерар в меня влюбился.

Добродушное выражение вмиг сменилось маской презрения.

– Мм, я заметил.

Зайкин пролез между ней и вешалкой и двинулся к выходу. Она успела схватить его за руку.

– И все?

Он развернулся резче, чем она ожидала, и подошел вплотную. Густой запах кокоса душил сладостью. Карина, выпустив его запястье, отшагнула одной ногой и с опаской посмотрела в лицо. Синие глаза снова обрамлялись красными веками, слезились. Пыль с пальто вызывала аллергию.

– А что еще? – голос погрубел. – Кариш, я тебе не подружка. И обсуждать твоих мужиков не буду.

Дожидаться ответа Зайкин не стал, развернулся на полуслове и вышел в холл, чихая на ходу. «Дура», – корила себя Карина. Вышло глупо. Она и сама не понимала, почему именно так это подала, будто специально хотела его позлить или, точнее, заставить ревновать. Одинокая душа постоянно требовала подтверждения любви.

– Да ты не понял, – она побежала следом, но на выходе его остановила Самойлова с третьекурсником.

В коридоре столпились студенты. Двое преподавателей встали сбоку. Говорить стало неудобно.

– Зааай, ты опять постригся! – возмущалась однокурсница. – Я так скучаю по твоим кудряшкам.

Окольцованные пальцы проскользили по русому «ежику» Зайкина. Он молча улыбался. Карина, злясь, прошла между ними и задела Самойлову плечом, хотя старалась никого не касаться.

– Свои отрасти.

Глава 10

– Блин, Зайка, перебил мой подарок, – в шутку дулась Настена, садясь рядом. – Браслет, конечно, такая фигня по сравнению со встречей с кумиром. Еще и в Италии.

– Мажор, может себе позволить, – с завистью выдохнула Карина.

Обе поджали губы.

На перемене они по привычке вышли в столовую. Есть там особо было нечего, потому обошлись только чаем. Зато выбрали удобный столик у окна, чтобы пошептаться. Только Карина хотела пожаловаться Настене на Жерара, как к ним подскочили Зайкин с Варданяном и нагло уселись за стол. Поднос принесли один с двумя чашками чая и круассанами.

– Настен, а что если, – с ходу начал Варданян и продемонстрировал запястье, где красовался подаренный ей браслет. Карина только теперь увидела, что глиняные шары имели форму и расцветку волейбольного мяча, – тебе эти классные штучки продавать?

Настена смутилась и поднесла чашку к растянутым в улыбку губам. Свободный свитер с широким вырезом соскользнул с плеча, выпятив лямку черного бюстгальтера. Варданян аккуратно вернул свитер на место и оставил ладонь на ее плече, а глазами искал встречный взгляд.

– У Сиран брат выиграл городской грант на поддержку ремесленников и свою кузницу открыл, – настаивал он.

Настена посмотрела на него с любопытством и, глотнув, поставила чай на стол. Карина тихонько кивнула, мысленно поддерживая идею.

– Хочешь, узнаю у него, что да как? – воодушевление не помещалось в большие кофейные глаза и сыпалось наружу искрами. – У тебя реально получается, надо пробовать.

– Мы поможем, – добавил Зайкин, перекидывая другу круассан в упаковке.

– Я не знаю, – Настена откинулась на спинку стула и положила руки на живот. Верхняя губа съела нижнюю. – Я же для друзей только делаю. Это просто хобби.

На лице Варданяна проступило умиление. Глаза шустро бегали по всей ее фигуре, никак не могли насытиться видом.

– Лучше бизнеса, чем хобби, и не придумаешь.

Он еще минуту смотрел, ждал реакции, но Настена задумалась глубоко, уведя взгляд в сторону. Не дождавшись, озвучил:

– Короче, я узнаю у него. Кстати, он будет на вечеринке.

– На какой вечеринке? – она обернулась, мимолетом встретив взгляд Карины.

– В честь моего дня рождения, – Варданян оглядел всех за столом. – Жду вас в пятницу.

Карина с Настеной снова переглянулись. В серых глазах подруги Карина прочитала смятение.

– Там только самые близкие будут, – он будто извинялся. – Вы, Рита с Гогой, пара моих волейбольных ребят. И… Сиран с братом.

Настена вздохнула. Над переносицей образовалась неглубокая морщинка. Уголки губ опустились чуть-чуть, но заметно. Дружба ей давалась нелегко, убедилась в который раз Карина и почувствовала острую обиду за подругу. Варданян делал вид, будто все как надо, и бесил ее этим. Собственное бессилие раздражало не меньше.

– Отказы не принимаю, – предупредил Варданян, остановив глаза на Настене.

Она отвернулась, хоть и кивнула. Карина идти не хотела, но подругу бросить не могла. Та молила ее взглядом о спасении, даже если никто не мог вывести их из этого лабиринта нелюбви-недружбы, а они заблуждались все глубже и дальше.

– Тусим у меня на даче, – добавил Зайкин.

– Не слишком ли много пространства для тесного круга? – усомнилась Карина, вспомнив трехэтажный коттедж с бассейном.

– Кариш, мы с тобой можем потесниться, где захочешь. Там много укромных мест.

Русые брови подпрыгнули дважды. Дурацкий оскал манил откровенностью. Так и хотелось согласиться на его дерзость, но выбранное амплуа требовало стойкости и равнодушия, поэтому пришлось привычно закатить глаза. Настена с Варданяном захихикали.

Концерт начинался в пять, но Полина попросила приехать пораньше. После пар на перекус оставалось не больше получаса, поэтому Карина решила пообедать в столовой. Зайкин к ней присоединился. Сначала говорили ни о чем. Он рассказывал небылицы, она делала вид, что верит, а сама искала момент, когда можно будет продолжить утренний разговор в гардеробе. Но людей в столовой было максимум пять, и каждое слово разносилось эхом по залу. Звон приборов о тарелки не мог заглушить никакую тайну. Карина отложила это до улицы. Паузу между историями смогла выловить только у самого хэтчбека, пока Зайкин искал ключи.

– Про Жерара ты не понял, – карие глаза притягивали синие.

Он на секунду замер, а потом вытащил ключи из переднего кармана джинсов и воскликнул радостно, будто клад нашел, а ее слова проигнорировал.

– Для меня это проблема.

Зайкин тыкал кнопки на крохотном пульте, сжав рот в линию. Сигнализация пропищала после третьего нажатия.

– Он же препод. Еще обидится и отчислит меня нахер.

Лица она не видела полностью, потому что Зайкин обходил автомобиль, но вокруг как будто раздувалось электрическое поле, а маленькие разряды тока грозили острой болью. Карина догадалась, что лишь настойчивостью добьется реакции, и подошла к нему, уперев ладонь в стекло водительской дверцы. Глядела решительно. Или обреченно.

– И теперь ты будешь до окончания универа с ним спать? – синий взгляд удостоил ее вниманием.

Глава 11

Во дворце культуры творился ажиотаж. Учителя и ученики наполняли узкие коридоры голосами и волнением. К ним понемногу присоединялись родители. Карина осторожно осматривалась по сторонам, хотя бывала здесь не раз. Полину часто приходилось сюда отводить на конкурс или концерт. Родители не всегда могли отпроситься с работы.

Отовсюду раздавались звуки музыки, то духовые, то фортепианные, то струнные. Взрослые суетились. Дети и подростки обсуждали предстоящее мероприятие и не только. Родители своих готовили, сдували пылинки, поправляли платьишки и бабочки. Каждый смотрел на свое чадо, как на маленькую звезду, а те так себя и вели. Ступали важно, говорили громко, позволяли за собой ухаживать и даже немного раздражались – заботливые руки то и дело норовили испортить идеальный образ и настроение.

Карина остановилась сразу у выхода и набрала Полину. Воодушевленная сестра выбежала с лестничного пролета, ничего не говоря, схватила ее за руку и потащила обратно на улицу, только в другую сторону от парадного входа. Салатовое платье, которое они вместе покупали, разлеталось скромными волнами. Куртка нараспашку растянулась парусом.

– Кирилл приехал, – пояснила Полина, когда они выбежали из усыпанного листьями двора. – Скорее, пока предки не пришли.

Зайкин припарковался рядом на тротуаре в переулке. Из машины он вылез с ошеломленными глазами, переводил их с одной на другую. Карина опустила свои. Полина кинулась ему на шею. Он ее подхватил и прижал к себе на весу.

– Я соскучилась, – шепнула Полина перед тем, как поцеловать его в губы.

Кирилл сперва растерялся, но быстро ответил и закрыл глаза. Карина приказывала себе: «Не смотри. Не смотри. Не смотри», но не слушалась. Зайкин был красив в профиль и особенно в поцелуе. Нижняя челюсть выпирала острым краем. Мышцы шеи натягивались с напряжением. Щеки с каждым захватом губ продавливались, оголяя фигурные скулы. Ей одновременно нравилось видеть его таким и больно было на это смотреть. Непонятное чувство зудело внутри. Она сама его об этом попросила, сама все это подстроила, но все равно страдала. Ревновала беззлобно и бесилась отчаянно. Сердце металось, хотело вырваться из невыносимой оболочки. Карина себя ненавидела.

Полина хихикнула и спрыгнула с Зайкина. Оба посмотрели на Карину. Зеленые глаза распыляли радость. Синие извинялись.

– Ну, вы так-то знакомы. Но еще раз. Карина, Кирилл, – сестренка быстро махнула кистью из стороны в сторону и вывела Зайкина за руку на тротуар.

Карина невольно отшагнула назад, боясь близости. Он встал за Полиной, словно заслонялся.

– Я же колготки привез, – Зайкин кинулся к автомобилю и достал с пассажирского сиденья пакет. – Не знал, какие нужны, взял на выбор.

Широкая ладонь развернула пять пачек веером. Там были и черные, и телесные, и белые, и даже красные. Сестренка рассмеялась и спихнула колготки обратно в пакет. Благодарность выразила чмоком в щеку.

– Когда мои родаки появятся, Кара им тебя представит, как своего парня, – заговорщически шептала Полина. – Подыграй. А то мне они пока не разрешают с мальчиками гулять.

Она ткнула пальцем в покрасневший кончик носа. Зайкин отпрянул и улыбнулся.

– Конечно, милаш, – ласковая рука заправила выпавший локон за ухо.

Карина облизала губы и отвернулась. Полина повела плечами игриво. Стразы на платье сияли тусклее, чем ее задиристая улыбка.

– Рада, что ты пришел.

– Еще бы я такую красоту пропустил, выглядишь потрясающе.

Они еще несколько минут ворковали, шепчась. Карина отошла в сторонку и развернулась на все сто восемьдесят градусов, чтобы не мучить себя. «Насмотрелась, достаточно», – твердил рассудок эмоциональному сердцу. То ритмично разносило эхо собственных страданий по всему телу.

Наконец, парочка окликнула ее, чтобы вернуться в здание. Мама позвонила сестренке – пришли. Карина перед выходом в главный холл набрала в грудь побольше воздуха. Боялась встречи Зайкина с родителями. Стыдилась их и себя, не сомневалась – отец что-нибудь да ляпнет, предвкушала неловкость, которую всем придется испытать. И вообще, она в целом отца видеть не хотела. Они разговаривали в последний раз в ее день рождения, который он проклял.

Увидев родителей в гуще гостей, столпившихся у входа в зал, Полина выбежала вперед. Отец с мамой обернулись на нее и засияли гордостью. Выглядели они скромно, даже на фоне обычных родителей других учеников, а для Зайкина, как казалось Карине, и подавно. Хилая фигура отца утопала в бесформенной и бесцветной куртке. Взятые в секонд-хенде не по размеру джинсы спадали во множество слоев на ботинки. Нити торчали у основания каблука. Ботинки потрескались в местах сгиба. Искусственная кожа кое-где протерлась до ткани. Мама куталась в выцветшее пальто и прижимала сбоку потрепанную сумку со сломанной молнией, которая уже не замыкалась. Издалека такие мелочи не были заметны, но вблизи каждая деталь верещала о бедности. Карина хорошо помнила, как чувствовала себя, когда выглядела так же, и это чувство накрыло вновь. Стыд жарил лицо.

– Блин, я волнуюсь, – шепнул Зайкин.

Руки он спрятал за спину, но она увидела, как он стискивает собственные пальцы.

– Не парься, ты их видишь в первый и последний раз в жизни, – процедила Карина, стараясь не открывать широко рот.

Глава 12

В зале погасили свет. Только сцена сияла обрамлением. Атласные шторы красиво переливались в полусвете, словно вода по изумрудным трубам стекала с потолка на пол. Гости заполняли ряды из деревянных, связанных между собой, сидений. За кулисами тоже копошились. Специалист вынес стоячий микрофон на край сцены. Ведущая, та самая женщина-бамбук в розовом, выглядывала из-за штор.

Карина вычитала в темноте номера ряда и мест и, схватив Зайкина за запястье, потащила вглубь зала. Родители шептались, когда они пришли, и заткнулись оба, как только их увидели. Карина села рядом с мамой, Зайкин – следом. Отец впивался в него глазами. На губах играла усмешка. Мама тоже его разглядывала. Карина старалась не обращать на них внимания и следить только за сценой. Зайкин взял ее за руку, когда они сели. Карий взгляд стрельнул укоризной, но, наткнувшись на влюбленные синие глаза, растерял всю боевую мощь мгновенно. Простой жест оказался кстати. Полина не могла его видеть, а Карину он успокаивал.

На сцену один за другим по приглашению ведущей выходили конкурсанты и демонстрировали таланты. Одиночные номера сменялись групповыми. У кого-то получалось не очень от волнения, даже глухая к музыке Карина подмечала фальшь, но некоторых она невольно заслушивалась. Талант или, скорее, хорошая подготовка, всегда бросался в глаза. Дети увлеченно играли на разных инструментах. Карина им завидовала, тому кайфу, который они получали от собственного умения. Она и сестренке всегда завидовала, по-белому, но душу эта зависть тоже отравляла. У нее не было таких увлечений, которые бы приносили удовольствие от самого процесса. А Полина всегда могла абстрагироваться от ругани и боли скрипкой.

Когда сестренка вышла на сцену, все: и родители, и Карина с Зайкиным, затаили дыхание. Полина выискала их глазами и улыбнулась. В зале все молчали в ожидании. Только одежда шуршала да сиденья поскрипывали. В углу тихо кашляли.

Тишину разбил тонкий звук, затем их быстрый поток. Смычок запрыгал по струнам, локоть Полины, казалось, за ним не поспевал. Мелодия быстро меняла лады с мажорного на минорный и обратно, не давая привыкнуть и расслабиться ни исполнителю, ни слушателям. Высокие ноты разгоняли все мысли и чувства. Карине нравилось. Глаза завороженно следили за быстрыми пальцами сестренки, за резкими рывками руки, легкими покачиваниями корпуса. Пока мама не отвлекла шепотом.

– Специально самый сложный каприс выбрала. Сутками учила. Заявила такая, пока не сыграю, я не скрипачка.

Горделивое хихиканье она прикрыла платком. Карина поддакнула.

– Вот был бы у тебя какой-нибудь талант, меньше бы о парнях думала, – тонкий вздох поставил точку.

Мама шептала, но отец это услышал и хмыкнул громко. Зайкин тоже слышал, потому что крепко сжал Каринину руку.

Задетая обида зашевелилась, пока медленно, в полудреме, но боль из-под нее быстро заполняла грудную клетку. Карина решила не обращать ни на что внимания, следить только за Полиной и слушать мелодию, которую она воспроизводила. Композиция оказалась неровной, то легкой, то грузной, волнами быстрой и медленной, действительно, сложной для исполнения, потому что требовала постоянного перестроения и скорости. Но сестренка справлялась на ура. Аура тщеславия горела вокруг синим пламенем в представлении Карины.

Остальная часть концерта казалась скучной. Конкурсанты выступали не всегда хорошо. Многие волновались и даже сбивались. Зрители поддерживали таких аплодисментами, Карина за всеми повторяла, а сама желала, чтобы все поскорее закончилось.

После конкурсантов выступал уже взрослый коллектив с народными танцами под современную музыку, пока жюри выбирали лауреатов. Победителей объявили торжественно. Полина заняла первое место и спецноминацию среди струнных. Родители ликовали.

Наконец можно было выйти из душного зала. Зайкин по-прежнему держал Карину за руку, но она, только встав, выцепила ее, чтобы не попасться сестренке на глаза. Та бы не поняла такой жест.

В холле они встали поближе к выходу в ожидании Полины. Опять неловкость заставляла ежиться. Карина разглядывала трещины и царапины на белой плитке под ногами, пытаясь найти в этом логику. Зайкин держал руки за спиной и переминался с носков на пятки. Родители вертели головами, наблюдали за прохожими, искали глазами Полину. Она всегда после конкурса подолгу обсуждала все с преподавателем, поэтому ожидаемо задерживалась.

– Кирилл, а чем вы занимаетесь? – внезапно для всех спросила мама и сама как будто удивилась, округлив глаза.

Зайкин расплылся в улыбке и засиял, обожал, когда к нему проявляли внимание, даже если оно было фальшивым.

– Я… айтишник. У меня небольшой бизнес. Мы одну прогу делаем. Для коммуникации внутри компании.

Отец прислушался. Мама кивнула, хотя в глазах читалось непонимание.

– Не беспокойтесь, ваша дочь будет обеспечена, – добавил Зайкин, глянув на отца пугливо, – если вы… поэтому… спрашиваете…

Тот хмыкнул и перевел недовольный взгляд на Карину. Она опять закатила глаза, делала это уже по расписанию. Зайкин все равно выбешивал ее с четкой периодичностью – раз в пять минут.

– Уж в этом мы не сомневались, – пробурчал отец.

Мама вздохнула и захлопала глазами.

– Вы не волнуйтесь так, Кирилл. Наверное, нам стоит познакомиться поближе. Жаль, здесь это толком не получится.

Глава 13

Они перешли дорогу и оказались в приятном зале с панорамными окнами, теплым светом и мягкими креслами. Здесь все располагало к расслаблению: от лаундж музыки до успокоительного аромата мелиссы, которым пахли полотенца для рук.

Карина чувствовала неловкость родителей. Они никак не могли поудобней сесть, не знали, что делать с полотенцами и куда девать верхнюю одежду. Меню разглядывали осторожно, удивляясь ценам. Зато Полина чувствовала себя вольготно. На цифры не обращала внимания вовсе, а блюда выбирала исключительно по экзотичности названия.

– Классное выступление, очень энергично вышло, – заметил Зайкин, когда заказ уже был принят, но напитки еще не принесли, а минутная пауза всех напрягала.

Карина даже в мягком кресле сидела, как на гвоздях. «Сама все это затеяла, терпи», – приказывал внутренний голос.

– У тебя, действительно, круто получается, видно, что ты увлечена полностью, – добавил Зайкин с улыбкой.

Все взгляды переметнулись на Полину, которая разглядывала диплом в рамке с каллиграфической золотой надписью «Лауреат».

– Да, мне нравится, – она ничуть не оробела, наоборот, горделиво улыбнулась и посмотрела Кириллу в глаза смело с искринкой. – Но оно не само собой получается, разумеется. Я просто много занимаюсь. Любой, если будет заниматься, сможет.

– Ну, не любой. Некоторым, хоть об стенку убейся, ничего не дано, – подхватил отец и с гордостью посмотрел на сестренку. – Вон с тобой же учится девочка, у которой вся семья – скрипачи в третьем поколении, а на ней природа решила отдохнуть. Ее даже на конкурс не пригласили.

– Мда, жалко ее, – Полина опустила взгляд и задумалась на пару секунд.

– А у нас, наоборот, на всех до тебя природа отдыхала, а потом вдруг решила постараться, – отец рассмеялся от собственной шутки так весело, что даже заразительно.

Мама и Полина подцепили его веселость. Даже Карина улыбнулась. Зайкин лыбился, как обычно, с легким любопытством в глазах или недоумением. Синий взгляд обегал всю семью.

– Я думаю, эту девочку просто другое увлекает, – сказал он, поняв, что после смеха продолжать никто не собирается. – Жалеть тут не о чем. Каждому свое.

– Она ни в чем особо не сильна. Мы с ней в одном классе учимся, – Полина всегда легко втягивалась в спор.

Карина предупредительно посмотрела на нее, но не смогла привлечь внимание. Улыбчивое лицо Кирилла захватывало его полностью.

– Могут же у человека быть увлечения помимо школы, – Зайкин тоже расходился. – Мне, например, говорят, что я неплохо готовлю. Я этим горжусь.

– Правда? – удивилась Полина и подалась сильно вперед, но тут же осеклась, опустила взгляд и откинулась в кресле.

– Или у человека может просто не быть увлечений, – вставила Карина, чтобы погасить спор.

– Или он просто свое еще не попробовал, – Зайкин добродушно улыбнулся.

Официант удачно подгадал время и занял паузу расстановкой напитков перед каждым. Полина пила лимонад. А всем остальным Зайкин заказал глинтвейн на белом вине, потому что родители никак не могли выбрать, а Карина хотела чего-нибудь горячего и расслабляющего.

– Кара в детстве танцевать любила, – мамин голос звучал почти ласково или тоскливо.

Зайкин с Полиной резко повернули к ней лица. Карина смутилась. Не любила она такие посиделки, где вся ее подноготная выходила наружу. Она предвкушала, что дурацкий ужин к этому приведет. Знакомство с родителями хоть и получилось внезапным, но развивалось по стандартному сценарию.

– Танцевать, – отец выдавил смешок и запил глинтвейном. – Кривлялась только перед зеркалом в старых тряпках. Дальше дело не пошло.

Карина вспомнила разговор родителей, когда она объявила, что ее пригласили в танцевальный кружок – учительница ритмики набирала коллектив для детского балета. Отец ворчал, что эти «танцульки» будут постоянно требовать новых костюмов, профессиональной обуви, поездок, что у них и раньше не было лишних денег, а теперь и подавно, ведь он лишился постоянной работы. Мама пыталась возражать, но все аргументы звучали неубедительно. Карина решила не ставить родителей перед выбором, сама отказалась от заманчивого предложения, а им сказала, что ее не взяли, предпочли другую девочку, более способную. Мама расстроилась. Отец с облегчением выдохнул.

– Забавная такая была, пухленькая, на коротких ножках, в моих платьях запиналась, все равно танцевала, – хихикнула мама и расплылась в нежной улыбке.

Карина почувствовала исходящее от нее тепло, которое редко ощущала. Хотелось продлить эту волну, поэтому она слушала дальше, чуть щурясь.

– Даже без музыки танцевала под столом на кухне.

– А помнишь, как она на твоих каблуках нам танец какой-то показать хотела и свалилась прям на елку? – Полина громко рассмеялась, спугнув официанта, который принес блюда. – А папа ее в наказание поставил вместо. Она так новый год и встречала со звездой на голове.

Карина почти забыла об этом эпизоде, потому удивилась, как сестренка, которой тогда всего лет пять было, так хорошо все запомнила. Хотя она еще долго дразнила ее «елкой». Маленькой Поле тогда было смешно и только, а Карине очень обидно. Семья встречала новый год за столом, все ели наготовленные вкусности, любовались соседскими фейерверками из окна, а она стояла в углу и смотрела на их веселье, ушибленная, голодная, обиженная, будто взаправду превратилась в срубленное дерево, которое через пару дней выбросят на помойку.