Долг ведьмы

Глава 1 Экскурсия в мир иной

– Когда ты ешь траву, это ты, допустим, на диете. А когда трава пытается съесть тебя?

Нависающий над дорогой громадный, с колесо, цветок вдруг пружинисто раскрылся, ярко-зеленый стебель изогнулся, больше всего напоминая атакующего угря, и пронзительно-малиновый венчик обрушился сверху на Богдана. Парень вскинул меч, всаживая острие точно в центр клыкастой пасти цветка. Лепестки судорожно задергались, но Богдан провернул клинок, оставляя глубокую рваную рану в мясистой плоти цветка. Крутанулся, выворачиваясь из-под пытающихся облепить его лепестков, и наискось рубанул по стеблю, напрочь снося хищную цветочную башку. Обезглавленный стебель взвился вверх, словно вставшая на хвост змея, и струя зеленого травяного сока ударила в небо как из шланга. Срубленный венчик яростно скреб лепестками по крыше автобуса, оставляя на свежей краске длинные, будто ножом вычерченные полосы. Наконец он соскользнул по покатому боку, проехался вдоль стекла и канул под колесами. Из салона донесся очередной дружный ойк пассажиров.

– Она тоже на диете – просто ты в эту диету входишь, – буркнул расположившийся над кабиной автобуса запорожский богатырь. Автобус ухнул колесом в колдобину узкой лесной дороги, богатырь ловко спружинил, чтоб не свалиться с крыши, и походя срубил похожую на копье (и толщиной тоже с копье) травинку, нацелившуюся пробить лобовое стекло. Невозмутимый шофер даже не покосился на мелькнувшее за стеклом лезвие боевой секиры, продолжая крутить руль.

– Пуленепробиваемые стекла поставить не судьба? – буркнул Богдан, настороженно оглядывая вздымающуюся по обе стороны тропы зелень.

– Это они и есть, – невозмутимо буркнул запорожец, замахиваясь секирой на захлестнувшее его ногу зеленое щупальце.

– Серьезно? – Богдан с сомнением покосился вниз, на исполосованные царапинами стекла автобуса. Вспомнил поле похожих на чертополох коричнево-желтых шаров – при приближении автобуса шары ощетинились и принялись плеваться колючками толщиной с вязальную спицу. С глухим дробным стуком колючки молотили в стекла, заставляя судорожно вздрагивать в полной уверенности, что сейчас брызнут осколки и свистящий снаряд вопьется тебе прямо в глаз! Богдан смущенно хмыкнул и повел плечом, изображая что-то вроде извинения. Богатырь понимающе усмехнулся и взмахом секиры срезал лепесток с нацелившегося на них очередного хищного цветочка.

Лепесток спланировал на крышу автобуса. Юная запорожская ведьмочка радостно пискнула, загасила пляшущий на пальцах огненный шарик и на четвереньках дернула к упавшему лепестку.

– Между прочим, они вкусные! И очень калорийные! – Она принялась рвать лепесток на мелкие ломтики, распихивая их по вытащенным из походной сумки пластиковым стаканчикам.

– Во-во, они про нас тоже так думают! – хмыкнул богатырь.

– Надо хоть перекусить, пока эти снова за меня не взялись! – Костяшкой пальца она постучала в крышу автобуса, давая понять, что имеет в виду вовсе не хищные растения.

– А как местные на пластиковые стаканчики реагируют? – опасливо разглядывая набитый лепестками стаканчик, поинтересовалась Танька.

– Отлично реагируют, – не оборачиваясь, бросила ведьмочка. – Последний прием у здешнего градоправителя был оформлен в стиле «Под шелест бокалов!», а все блюда подавались в пластиковых судочках. – Она ловко пробежала по качающейся крыше автобуса, чтобы отдать второй стаканчик богатырю, вернулась и… плюхнулась рядом с Богданом.

– К ним вообще-то еще соус надо, но так тоже нормально! – С заговорщицким видом ведьмочка выудила из кармашка сумки флакончик с остро и незнакомо пахнущими специями. И потянулась к Богданову стаканчику, походя прижимаясь грудью к плечу парня.

Узкая девичья ладонь накрыла Богданов стакан. Ведьмочка застыла с флаконом в руке, потом медленно подняла голову – и оказалась нос к носу с Танькой.

– Ты ж это… только что на другом конце крыши была. – Ведьмочка обернулась, словно проверяя, действительно ли Таньки там больше нет.

– Телепортировалась, – серьезно пояснила Танька, изымая флакон со специями. Мерцающая пыльца присыпала обрывки лепестков, Танька аккуратно, двумя пальчиками положила кусочек на острый розовый язык и сосредоточенно почавкала. – Действительно вкусно. Вроде и фрукт… а вроде и конфета… Прелесть! – Она кинула на язык второй кусочек, поглядела на ведьмочку слегка затуманенным взглядом и проворковала: – Давай Богдан пока подежурит, а мы поедим спокойно.

– Богдан уже дежурил. – Ведьмочка поглядывала то на Таньку, то на мерцающую поверх лепестков приправу с ощутимым беспокойством.

– Ничего, Богдан у нас двужильный, справится. – Танька состроила ведьмочке глазки. – А вот тебе надо отдохнуть… милая! – и вытянула губки словно для поцелуя.

Ведьмочка нервно икнула, с ужасом покосилась на Танькин стаканчик и испарилась на другой конец крыши, будто ее ветром унесло. Танька прекратила трепетать ресницами, взгляд ее стал трезвым и ехидным, она плюхнулась на нагретое ведьмочкой место рядом с Богданом и с явным удовольствием отправила в рот еще один лепесток.

– Это… а с приправой как? – хрипло откашлялся красный, как свежесваренный рак, Богдан и потянулся к ее стаканчику.

Танька звучно шлепнула его по руке:

– Приворотного зелья наглотаться хочешь?

– Это что… приворот? – Он растерянно посмотрел на мерцающую пыльцу, потом на невозмутимо уплетающую Таньку. – А ты как же?

Глава 2 Между змеями и пауками

– Я в этом автобусе плоскопопие заработаю. – Танька раскинула руки, устраиваясь у выложенного пестрой мозаичной плиткой бортика.

– Не грозит. – Богдан приоткрыл один глаз, покосился на пострадавшую часть тела и снова погрузился в воду по самые ноздри.

Танька взбаламутила воду, собираясь притопить его, но тут же с расслабленным стоном снова откинулась на бортик. Мышцы ноют после целого дня пути, вставать лень, а в воде хорошо-о! Она задрала голову, вглядываясь в нависающий над бассейном круг неба со звездами – большими и яркими, как на занавесе в детском театре.

– Вообще-то настоящий крааль выглядит не так.

Выстроенное вкруговую жилище с единственным проходом внутрь – вот и все, что в ирийском краале осталось от краалей африканских скотоводов, о которых Танька читала. Сами здания крааля были вовсе не плетеными хижинами – разделенные на клетушки неровные глиняные башенки жались друг к другу и поднимались все выше и выше, напоминая слепленное из комочков ласточкино гнездо. Ко входу в каждый домик-клетушку тянулись узенькие деревянные лесенки, похожие на библиотечные стремянки. Лесенки уходили на самый верх, исчезая под плоской крышей, перекрещивались под немыслимыми углами, разбегались вдоль стен. Увидев их, тетка в пестрой разлетайке начала вопить, что не полезет ни за что и никогда. Запорожский богатырь сдуру ляпнул, что пожилых всегда селят на первом этаже. На возмущенные крики прибежал чернокожий хозяин крааля, быстро во всем разобрался и умильно проворковал:

– Зачем «пожилая»? Кричит как молодая! Не надо лезть, пусть мемсаб у земли живет, такой красивый толстый мемсаб все лестницы поломает! – и звонко причмокнул пухлыми губами.

Теткин вопль перешел в стадию ультразвука, чуть не выплеснув воду из бассейна. Чеканя шаг, тетка удалилась в свою клетушку. Попытка хлопнуть дверью не удалась – проходы в глинобитные домики-номера занавешивали циновки. Но шелестело громко и яростно!

Хозяин растерялся, не понимая, почему приезжая мемсаб обиделась на изысканный комплимент. Прибежала девчонка-горничная в фартучке из широкого зеленого листа, зашептала что-то ему на ухо, хозяин побледнел – с его черной кожей скорее посерел, – торопливо поклонился:

– Извиняться, встречать другие важны гости… Располагаться, кушать… – И смылся.

Таньку ни сам хозяин, ни другие гости не интересовали – обгоняя Богдана, она белкой взлетела на «третий этаж» и, практически не обращая внимания на оставленный прямо на полу поднос с обещанными блюдами африканско-ирийской кухни, принялась торопливо разыскивать купальник: мыться-мыться-мыться! Внизу лебезящий хозяин предлагал новым гостям поселиться на почетном первом этаже. Тоже красивые-толстые? Похоже, что нет: у самого входа в Танькину комнату лестница заскрипела под легкими шагами – гости поднимались наверх. Купальник наконец нашелся, и, по-обезьяньи цепляясь за реечки-ступеньки, Танька слетела к бассейну.

– В краале посредине загон для скота, а никакой не бассейн, – глубже сползая в воду, пробормотала она.

– Скота у нас и тут хватает, – буркнул расположившийся поблизости богатырь и метнул ревнивый взгляд на другой конец бассейна, где, поджав под себя ноги – чтоб не пытались снова затащить в воду! – сидела на бортике запорожская ведьмочка. На губах ее застыла кривая профессиональная улыбка, а в глазах стоял испуг. Внизу, в воде, то и дело норовя дотронуться, подплыть поближе, заглянуть в глаза, расположилась вся мужская часть группы: и четверка «братков», и потерто-богемный мужичок, бросивший свою крупную блондинку, и неприметный парень, путешествовавший с похожей на мышку девушкой, и аристократически-импозантный джентльмен средних лет. Женщины сбились в кучку посреди бассейна, растерянно поглядывая на утративших всякое соображение мужиков. Даже из щелки под циновкой в комнате «гавайской» тетки била такая направленная неприязнь, что ведьмочка то и дело прикрывала затылок ладонью. Разве что ехавшая всю дорогу рядом с «гавайской» теткой холеная женщина средних лет – по виду типичная «менеджер среднего звена» – возлежала на бортике, наблюдая за разворачивающимся действом, как из ложи театра. Но она-то путешествовала одна, ее спутник не бегал за ведьмочкой Машей, потеряв всякий стыд и соображение!

Богдан выразительно поглядел на Таньку.

– Почему она не помоет голову? – Танька досадливо покосилась на высоко – чтоб вода не достала – поднятые русые волосы ведьмочки и крутанула на пальце мерцающее яркой зеленой искрой колечко.

Богатырь вдруг перестал ревниво сопеть и смущенно покосился на Таньку:

– Так это… По привычке… Вода же…

– …потрясающая! – Танька плеснула себе на плечи нежно-сапфировой водой. Набранная в горсть, она слабо мерцала серебром, а от ее прикосновений к коже хотелось мурчать, как кошка под ласкающей рукой.

Богатырь воровато огляделся, и придвинувшись поближе к ребятам, зашептал:

– Вам как своим – не вздумайте никому из туристов рассказывать! Эта вода – она только сейчас такая! – И, увидев их недоумевающие физиономии, досадливо поморщился: – В прошлый раз она была того… слегка коричневая. Ну растительность кой-какая на дне…

Танька посмотрела на покрывающий дно бассейна золотой песочек, в который так приятно было зарыться пятками.

– Туристки обычно очень возмущались, – богатырь перешел на почти беззвучный шепот. – Особенно если червячки всплывали, жабки… Ору было больше, чем когда на нас пьяный огненный пикировал! – И окрысился, увидев Танькин осуждающий взгляд: – Предлагаем что есть! В местных традициях. Где мы вам другое мытье до Источников найдем? – И снова перешел на шепот: – Хозяин говорит, вода такая стала, когда мы к дверям подъехали…

Глава 3 Допрос у бассейна

– Больше никогда в жизни! – Богдан с грохотом сгрузил у бассейна изъятый с кухни казан и деревянное ведро. – Выбирайте… – и снова накинулся на Ирку с претензиями: – Какой смысл тебя спасать, если ты и сама прекрасно себя спасаешь? Нет, я понимаю, что спасение змеями утопляемых и пауками умотаемых – дело рук самих утопляемых-умотаемых! Я не понимаю, как ты из того кокона выбралась?

– Никак, естественно! Еще когда спать так хочется… – Ирка по-собачьи зевнула, звучно клацнув челюстями, и тут же смущенно покосилась на Айта. – Просто если тебя куда-то упорно запихивают, гораздо проще туда не запихиваться, чем потом оттуда выбираться! – Ирка оценила ведро, покачала головой и принялась заталкивать последнего уцелевшего паука в казан. Паук упирался всеми восемью лапами, доказывая, что в теории он с Иркой полностью согласен. На практике паук получил кулаком по панцирю и ухнул на дно, Танька моментально захлопнула крышку и примотала ее веревкой к ручкам казана. Паук шебуршил внутри, то и дело приподнимая привязанную крышку и пытаясь просунуть лапки в щель.

– Эти змеи так клубились, что даже глаза отводить почти не понадобилось – подтолкнула их под паутину, а сама дернула в сторону. На большее меня бы все равно не хватило… – Она героически попыталась сдержать зевок – аж уши заходили ходуном.

Айт деликатно отвернулся, давая Ирке возможность отзеваться.

– Удивительно, что ты и это смогла, – Айт внимательно разглядывал плиточный пол, сплошь покрытый змеиными шкурками, обломками хитиновых панцирей, обрывками лапок. Спящая у бассейна тетка, свалившаяся у порога служанка, «браток» у входа в комнату тоже были усыпаны паучьей шелухой. Рядом с «гавайской» теткой валялась дохлая змея с одной откушенной головой. Вторая, уцелевшая башка еще судорожно разевала пасть, то и дело клацая ядовитыми зубами у самого теткиного носа.

– Вы ведь тоже не заснули, – поглядывая то на Таньку, то на Богдана, сказал Айт. На запястье у него была браслетом намотана пойманная Иркой змея. Змея с удовольствием бы уползла от такой чести, но Айт ее предусмотрительно придерживал, так что бедняге оставалось только покорно болтаться обеими головами вниз да время от времени с самой собой переглядываться.

– Почти заснули, – уточнила Танька. – На меня кипящим жиром брызнуло. Ну я поисковое заклятие накладывала, а тут голос… – Танька сдвинула брови, стараясь припомнить, а был ли голос на самом деле или только приснился. – Мужской… Или женский… Или все-таки мужской? – Она потрясла головой: само заклятие, образ Ирки, который она так старалась удержать под веками, тихий голос, вплетающийся в Танькин мерный речитатив, пауки и змеи – все это казалось запутанным сном. А может, им и было? Танька нервно огляделась: пауки, змеи и Ирка остались – значит, наяву. – Слушайте, а вот такие трое – черный, белый и зеленый, – они и правда лезли с крыши… к Айту приставать? – упавшим голосом закончила Танька. Лучше б и не спрашивала, такой бред только привидеться мог!

Айт закашлялся.

– Что значит – пристава… – угрожающе начала Ирка.

– Эти-то? Наверняка удрали! – перебил ее Богдан. – И лезли они вовсе не к Айту, а к запорожской ведьмочке, на которую Танька приворот кинула.

Айт облегченно перевел дух и покосился на Богдана с благодарностью. Зато Танька немедленно напряглась.

– А зачем ты на нее приворот… – недоуменно начала Ирка.

– Что мы ерундой занимаемся? – взвизгнула Танька. Нет, ну вот что прикажете отвечать: эта ведьма глазки Богдану строила? Вот так и сказать при Богдане? – Главный вопрос: кто пытался похитить Ирку? Их ведь было двое! – Богдан хихикнул, Танька поглядела на заваленный останками нападающих пол и исправилась: – В смысле – две силы. И они дрались между собой! Если б не дрались, фиг бы мы с ними так просто справились.

– Поправочка: похитить ее пытались пауки. Кстати, очень вовремя попытались, а не то б ее змеи утопили! – напомнил Богдан.

– А вот сейчас и выясним, – негромко сказал Айт и… завязал змею узлом.

– Ты чего делаешь?! – Богдан ошалело уставился на две змеиных башки, торчащие из узла, как хвостики завязанного платка.

– Добиваюсь ответов, – невозмутимо сообщил Айт, завязывая змею еще раз – теперь одна голова оказалась над другой.

– По-твоему, если со змеей такое делать, она заговорит? – Богдан испуганно поглядел на две судорожно открывающиеся и закрывающиеся пасти.

– Это не змея, а амфисбена. Они не разговаривают. Сами они вообще мало на что способны. Кто-то должен был ими управлять.

– Опять Дина?! – возмутилась Танька. – Айт, твоя электрическая сестричка снова Ирку достает?!

– Дина нормальная девчонка! Ну или змеица, как хотите… – вдруг искренне обиделась Ирка. – Она со своими девочками… змеичками за нас так дралась, что от аспидов только крылышки в разные стороны летели!

Айт нервно поморщился: о чем речь, он явно знал, но воспоминания о той драке, похоже, не относились к числу приятных.

– Наверняка Шен и Тат! Шус-с-стро справились, гаденыши! – процедила Ирка и прищурилась так зловеще, словно всматривалась в глазок прицела. – Тат – Айтов братец, которого жаба задавила, что он старший, а не Великий. Это он в наш мир явился, а Шен – начальник Айтовой охраны. Предатель! У них там целый заговор, они еще двух Великих Драконов сперли – Огненного и Воздушного.

Глава 4 Мушиные котлеты на завтрак

– Жрать хочу – дракона бы съел! Ну уж змея так точно!

В казане с рогатым змеем настороженно зашуршало. Но Богдан направился к стоящим вдоль стены ларям.

– Должно же у них что-то от ужина остаться! – поднимая тяжелую крышку, пропыхтел он.

– Тебе… надо переодеться. Ты вся мокрая, – пробормотала Танька. Ужасно хотелось обнять Ирку, крепко прижать к себе – она живая, она нашлась, и у нее даже все получилось, хоть никто и не верил! Но вот же он, Айт, живой и здоровый, сидит на невысоком глиняном бортике вокруг костра, глазищами своими невероятными посверкивает. Его, кстати, тоже надо переодеть – как раньше выглядели его рубашка и штаны, даже догадаться невозможно, сейчас это был просто пучок лоскутков на бедрах.

– Мне не во что – я эту рубашку у здешней горничной одолжила. Разве что в кольчугу. Драную. Да ладно, я за последнее время привыкла. – Ирка отжала край подола. – Вода лучше, чем огонь на Калиновом мосту. – Она подошла к Айту и уселась – близко, но не совсем рядом с ним. Айт вздохнул и притянул ее к себе, держа так крепко, словно боялся, что ее сейчас вырвут у него из рук, и он больше никогда Ирку не увидит.

Танька почувствовала, как слезы вскипают у нее в горле, и торопливо отвернулась. Богдан на мгновение замер, не глядя на сидящую у огня парочку, и снова закопался в ларь, громко шурша и позвякивая чем-то внутри.

– Кажется, я твоей маме… не понравилась, – с сухим смешком пробормотала Ирка и, словно сдаваясь, привалилась к плечу Айта.

– Не думаю, что тут дело в «понравилась – не понравилась», – ответил он.

– А учитывая, что за мной еще и собственный папаша гоняется… – хмыкнула Ирка.

– Ты уже знаешь, что… здешний Прикованный… – осторожно начала Танька. – Твой отец…

– Мне тут столько родительского внимания перепало – трудно не догадаться, – заверила Ирка. – То оленей за мной посылает, то пауков.

Повисшую паузу прервал нарочито бодрый Богданов голос:

– Кто-нибудь знает, это можно есть? – Богдан демонстрировал вытащенный из ларя горшок с чем-то отдаленно смахивающим на обжаренных креветок.

– Местные едят, – Айт скользнул взглядом по содержимому горшка.

– А ничего, – сосредоточенно хрустя выуженной из горшка «креветкой», прочавкал Богдан. – Суховато, правда… Чё хоть это такое?

– Жареная саранча, – равнодушно обронил Айт. – Говорю ж, местные любят…

Глаза Богдана выпучились, куски саранчи вылетели изо рта, как при извержении вулкана, он кинулся к долбленой тыкве и принялся полоскать рот.

– Нет, ну с бычьей кровью саранча совсем не сочетается… – тихонько пробормотал Айт.

Богдан замер с раздутыми щеками…

– Пррр-тьфу! Тьфу! – жидкость фонтаном разлетелась во все стороны, Богдан замахнулся тыквой, явно намереваясь запулить ее в Айта.

– Ладно-ладно! – словно сдаваясь, Айт вскинул ладони. – Это не кровь, я пошутил! Обыкновенный напиток из коры муравьиного дерева… ну разве что немножко давленых муравьев для вкуса. От них такая кислинка…

Ирка тихонько захихикала.

– Приколист! – злобно пробурчал Богдан, подумал и все-таки отставил тыкву в сторону. – Король юмора… неудивительно, что за тобой собственные родственники гоняются. Тоже небось пошутил, да?

– Тогда и над моими, потому что они тоже гоняются, – пробурчала Ирка.

– Ты уверена, что наш Прикованный – это и есть твой отец, Крылатый Пес Симаргл-Симуран? – Айт вскочил и нервно заходил по кухне. – Он же бог природы и растений, он не мог создать Мертвый лес! Ты не представляешь, этот лес – он действительно мертвый! Это все равно что я бы… не знаю… залил Ирийские Источники выбросами ваших химзаводов!

– Я отлично представляю! – внушительно сообщила Ирка. – Я в ваш Ирий попала как раз через мертвое озеро на Зверином кладбище в Мертвом лесу. И не такой он уже и Мертвый, просто живая там только всякая фигня: мухи, лишайники и агрессивные ребята с носами на животах!

– Ты… мне не рассказывала. – Айт уселся обратно и подгреб Ирку под бок, точно хотел спрятать от давно прошедшей опасности.

– Мы были немножко заняты: сперва лезли в дерево, потом из него в камень, а потом удирали от драконов с ракетой и очередного серокожего агента моего папочки…

– Тань, ты б дала ей противоядие, а то она бредит, не иначе змеи покусали, – сочувственно прочавкал Богдан.

– Амфисбены! Древо – Мировое, камень – Алатырь, Отец всех камней и алтарей. И в них вполне, знаешь ли, можно залезть – еще и блуждать до полного остервенения! А ракета – из первой партии оружия нашего мира, не из той, которую успели испортить наши знакомые заводские призраки.

– Призраки испортили оружие?! – обрадовался Айт.

Танька кивнула:

– Меня сейчас больше интересует, что очередной серокожий делал вместе с драконами.

– Нас делил. Типа, я иду с ним, а Айт достается драконьим заговорщикам, – деловито сообщила Ирка. – Они заключили договор с… – она замялась, явно не зная, как правильно назвать. – С Прикованным…

Глава 5 Невеста для дракона

Из зала у бассейна донесся пронзительный вопль. Троица переглянулась – и рванула прочь из кухни. На полной скорости они пронеслись через темный тоннель, оскальзываясь на змеиных тушках, выскочили к бассейну. «Гавайская» тетка сидела у бортика и самозабвенно орала, тыча пухлым пальцем в покачивающиеся на сапфировых волнах паучьи тушки:

– Мерзость какая! Антисанитария! – Теткин вопль обрел членораздельность. Дохлая двухголовая змея сползла у нее по волосам и шлепнулась на колени. Вопль снова потерял членораздельность.

– Ну что с этим краалем вечно! – Рядом с Танькой вдруг очутился расстроенный запорожский богатырь. – Воду очистили – другую пакость завели! Опять туристки недовольны будут. – Он с силой потер заспанное лицо. – Надо хоть Машку разбудить, пусть она их успокаивает.

Танька звучно шлепнула себя ладонью по лбу, подхватила деревянное ведро, ночью оставленное Богданом у кромки бассейна, зачерпнула воды – какой была, со змеиными и паучьими тушками. И взвилась в воздух, понеслась к клетушке под самой крышей крааля.

– Доктора! – замирающим голосом выдохнула «гавайская» тетка. – У меня галлюцинации, я вижу летающих девочек! Меня искусали!

– Не орите, женщина! – рявкнул богатырь. – Подумаешь, летающие девочки, их и у нас полно. Тут вот летающие змеи случаются!

Айт неторопливо прошел мимо, лишь покосившись на богатыря темным глазом с вертикальным змеиным зрачком. Богатырь судорожно закашлялся. Танька нырнула в клетушку под крышей…

– Ты что дела… – донесся изнутри пронзительный вопль запорожской ведьмочки, потом раздалось громкое «Блурп! Буль-буль». Танька стрекозой выпорхнула наружу, вильнула, пропуская вылетевший следом сгусток огня, и легко опустилась на край бассейна, бросив рядом пустое ведро.

– Разбудила, – сообщила она богатырю. – Может, поедем уже? – забирая у Богдана свой мешок, невинно поинтересовалась она. – И побыстрее.

Из клетушки под крышей на бреющем вылетела полуодетая запорожская ведьма и ринулась в крутое пике. С мокрых волос ее сыпались брызги воды и ошметки пауков, а на кончиках пальцев трепетало пламя.

– Ой! – В метре над головами ведьмочка вдруг затормозила так круто, что кувыркнулась в воздухе и растерянно уставилась на Ирку. – Это ж… хортицкая ведьма! Вы ее нашли!

– Привет, – неловко улыбнулась Ирка. Кажется, она видела эту девчонку у хортицкого дуба. – Я хотела купить что-нибудь… – оттягивая край чужой рубахи, Ирка повернулась к Таньке.

– Тут есть рынок, я могу проводить! – затарахтела ведьмочка, глядя на Ирку, словно та была Дженнифер Лоуренс или Кристен Стюарт.

– Вряд ли тебе понравится пальмовая юбка. – Айт уже спускался по лестницам, держа на плече неизменную Иркину сумку. Танька шумно сглотнула – если раньше побывавшая во многих переделках сумка была потрепанной, то теперь она… не совсем и была. Половина обгорела до черноты, и с нее сыпались мелкие черные катышки, уцелевшая сторона была распорота, и из-под нее торчала ткань подкладки, а на полусгоревшей лямке отчетливо виднелись отпечатки чьих-то зубов – и челюсть там была немаленькая, да еще и зазубренная, как пила!

– На здешнем рынке только ерунда для туристов. – Айт протянул сумку Ирке.

– Ой! – только и смогла сказать ведьмочка, зажимая себе рот ладонью. Судя по огромным глазищам и щенячьему взгляду, Джош Хатчерсон и Роберт Паттинсон рядом со змеем просто не котировались! Даже несмотря на изодранные в лохмотья штаны.

– Если она разозлит Ирку – любистком не отделается, – шепнула Танька.

– По дороге заедем на Торжище, – задерживая руку Ирки в своей, сказал Айт. На ведьмочку он не смотрел. – Тебе понравится. Дядюшку Сэрвару надо прихватить, пока местная кухарка не пустила его на очередное блюдо. А вы чан с пауком возьмите. Надо же что-то показать Совету. – Он повернулся и этой своей невозможной, одуряюще пластичной, как течение реки, походкой двинулся к кухонному тоннелю.

– Какая же ты… счастливая! – переводя на Ирку затуманенный слезами взгляд, всхлипнула ведьмочка.

Ирка пнула босой ногой останки змей:

– Ага. Просто фигею от счастья!

Они стояли у входа в крааль. Утренний Вагаду казался чистым и свежим, еще не успевшие раскалиться под солнцем пески источали прохладу. Грузящиеся в автобус туристы любопытно косились на сидящую на чане с пауком Ирку и замершего рядом, словно в карауле, Богдана. Запорожский богатырь кивал, засовывая под кольчугу Иркину записку:

– Как на точку связи выйдем, я Вольху Всеславичу все передам…

Раздался топот множества ног, и в пустую поутру улицу ворвалась целая толпа. Впереди с невероятной для его грузной фигуры скоростью мчался негр в изукрашенном золотом ярко-алом одеянии. Голову его венчала высоченная золотая тиара, а пухлые руки сжимали раззолоченный посох. Следом, высоко подобрав тростниковую юбку, скакала такая же толстая чернокожая девушка, и многочисленные ожерелья подпрыгивали на ее высокой груди. Кроме ожерелий, на этой самой груди ничего не было. За ними, очень стараясь, но с каждым шагом отставая, бежала уже знакомая троица стражников. Перед группкой у входа в крааль толстый негр затормозил, зарываясь босыми пятками в мелкий песок на утоптанной улице.

– Где… бвана дракон? – со всхлипом дыша и вытирая обильно катящийся по щекам пот, выдавил он. Увидел рукоять меча над плечом Богдана… Грохоча золотыми украшениями, толстяк метнулся к нему и шумно рухнул на колени. – Крылатый Повелитель! – взвыл он, судорожно ловя Богданову руку. – Гроза Небес и Властитель Облаков! Помилосердствуйте! Пятьсот лет! Пятьсот лет ни одного дракона в Вагаду – с тех самых пор, как проклятый Мамади лишил нас благодати! – Звякая золотыми украшениями, толстяк неотступно полз за пятящимся Богданом. – Но мы не виноваты, клянусь! Мы его никогда не поддерживали! Мы были против, да-да! И вот теперь такая удача! – Не вставая с колен, толстяк метнулся наперерез Богдану и таки ухватил его за руку. – Я здешний градоправитель, бвана дракон! Когда я узнал, что вы изволили посетить наш город… Мамади навстречу этим безмозглым, они должны были доложить еще ночью! – градоправитель дернул головой в сторону переминающихся неподалеку стражников. – Вот, бвана, вот! – Он оставил Богдана, так же на коленях подполз к толстухе в пальмовой юбке, ухватил за руку уже ее и потащил к Богдану: – Моя дочь, бвана! Мы отдаем ее тебе, да-да! Возьми этот цветок пустыни и верни благодать моему народу! – И он снова звучно звякнул золотыми украшениями.

Глава 6 Кто разгневал Табити?

Поток змей тек по пещерному тоннелю. Извивающиеся тела пестрым ковром покрывали вылизанный огнем каменный пол, шуршание бесчисленных чешуек о камень сливалось в монотонный гул, едва ли не более громкий, чем непрестанное шипение.

Шшшш! – в шипении слышалась паника.

Цок-цок-цок! – зловещий стук стальных каблуков неумолимо приближался.

Чешуйчатый поток понесся еще стремительней, обезумевшие от ужаса змеи карабкались друг на друга, жалили и получали укусы, но не останавливались, торопясь убраться от неведомой опасности…

Цок-цок-цок! – стальные каблуки решительно, точно намереваясь продырявить, ударяли в камень, вышибая фонтанчики мелких искр. Костюм облегал тонкую, по-змеиному гибкую фигуру девушки точно вторая кожа, делая ее похожей на отлитую из серебра статую. Ни единый волосок не шевелился в длиннющей золотой гриве, лишь край грозового плаща едва колыхался при каждом шаге, да изукрашенный алмазами жезл для управления мушхушами нетерпеливо похлопывал по бедру.

Следом за девушкой неслышно скользили красавица с белыми, будто пар, волосами, закутанная в такие же белоснежные кружева, и ее подруга, вся в черном – пучок ее кудрявых волос, похожих на взбитую ветром тучу, скалывала ветвистая шпилька-молния. По пятам троицы красавиц ковыляла жуткая, всклокоченная седая старуха в неопрятных темных лохмотьях. На сморщенном, как лежалая морковка, лице едва виднелись маленькие глазки под складчатыми ящериными веками, из-под отвисшей губы торчали желтые, изъеденные временем клыки.

Отчаянно улепетывающие змеи докатились до громадной, в десяток человеческих ростов арки, словно выгрызенной в каменной стене, и вскипели пестрой пеной, не смея переступить невидимую границу. Золотоволосая красавица ступила под арку.

– Кгар! Кгар-рр! – из смыкающегося над головой сумрака, выставив когтистые лапы, пикировало похожее на ночной кошмар крылатое создание. Взмах перепончатых крыльев ветром прошелся над головами, из длинного клюва, усеянного мелкими, как у пилы, зубами, пахнуло гнилым мясом, создание заложило кульбит и понеслось под каменными сводами, пронзительно вопя:

– Дъна Лун, Верховная Хала, Повелительница Грозы со свитой! Дъна Лун к подножию Предвечного трона!

Чеканя шаг по черному полупрозрачному обсидиану пола, Верховная Хала шла через пещерный зал. Из-под свода доносились то возмущенное, то растерянное лопотание и шорох бесчисленных крыльев. Капли мерзко пахнущей слизи посыпались из скальной складки над головой… Повелительницу Грозы окутал ореол серебряных молний, не сбавляя шаг, Дина двинулась дальше. Лишь старуха запрокинула косматую голову – гибкий змеиный язык вырвался из старушечьей пасти… миг… и он обмотался вокруг чего-то мелкого, отчаянно пищащего и безнадежно молотящего перепончатыми крылышками. Хрустнули косточки, писк стих. Старуха пошла дальше, равнодушно пережевывая добычу.

Султаны пара с шипением вырывались сквозь пол, неся с собой запах огня и серы. Сквозь завесу пара мелькали то прихотливый изгиб громадных змеиных тел, то царственный гребень, венчающий гибкую чешуйчатую шею. Блеск многоцветной чешуи осыпал зал разноцветными бликами. С грохотом обрушивались на стены удары шипастых хвостов, приветствуя Динино появление. Из пара возникали и тут же исчезали клыкастые морды, глаза с вертикальным зрачком следили за двигающейся сквозь зал процессией. Тронная скала вырастала словно из-под земли: вот ее не было – и вот она есть: каменные уступы, уходящие все выше и выше.

Дина остановилась.

– Верховная Хала припадает к хвосту Владычицы Табити-Змееногой, Тиамат Хубур Нюй-ва Предвечной и Изначальной! – пронзительно проорал из-под свода зубастый птах.

Черный и белый кринолины кружевными розами распустились по обсидиану – сопровождающие склонились в реверансах – настолько глубоких, чтоб коленом коснуться гладкого пола. Старуха звучно сплюнула обгрызенные крылышки и опустилась на колени. Лишь Дина отвесила по-военному четкий поклон и в ожидании замерла перед троном.

Высоко над головой словно включился прожектор – дрогнуло жесткое и темное, как скала, веко, открывая огромный, полный яростного света глаз. Мрак шелохнулся – тянущийся вдоль скального уступа хвост толщиной со столетний дуб пошел волной, вздымая зубцы, похожие на узкие треугольные паруса человечьих яхт, кончик хвоста шевельнулся – грохот обвала обрушился на зал, вжимая все живое в камень стен. Отделяясь от скалы россыпью драгоценных камней, сверкнул контур громадного крыла…

Шшшшш! – шипение было негромким, но казалось, оно сдирает чешую со шкуры. Душа сжималась перед давящей силой, корчилась от ужаса, забиваясь в самый кончик трепещущего хвоста. Сама скала оживала, медленно изменяясь и трансформируясь, переливаясь искристым блеском многоцветной чешуи. Сверху хлынули потоки света, оставляя Дину и ее свиту в безжалостном сверкающем круге. Огромная, как корабль, драконья голова, увенчанная сияющим золотым гребнем, медленно склонялась над Диной. Голова закрывала собой все – свод пещеры, мир… жизнь. Белоснежные клыки блестели, как наточенные сабли, ноздри, как две пещеры, с шумом втянули воздух над склоненной Диной, глаза-прожекторы тускло вспыхнули и…

Гибкая, почти болезненно худая женщина расслабленно откинулась на подушки, покрывающие нижнюю ступеньку скального уступа.

– Не кажется ли тебе, дочь моя, что твое пристрастие к человеческому облику стало несколько… избыточным? – Голос ее был глубокий, как пещеры, и звонкий, как бьющий из-под скалы родник.

Глава 7 Жертвоприношение iPhone

– Грэйл? – Табити обернулась к Великому Земляному с плохо скрытым недовольством. – Когда ты прибыл, сын мой?

– Только что, – проперхал старый дракон. – В Тронной пещере даже доложить некому, привратник невесть где носится, пока Великий топчется у порога, точно низкоползающий родственник. Никакого уважения! – гневный клекот зубастого птаха не произвел на зелено-коричневого старика никакого впечатления. – Позвольте по-простому, по-сыновьи поприветствовать вас, Матушка, а то староват я для всех этих почтительных целований хвоста: суставы хрустят и в пояснице стреляет. – Драконья лапища завладела ощетинившейся длинными, как спицы, когтями рукой Табити, вытянулись громадные губы, и громовой «чмок» отразился от стен пещеры.

– Сын мой, если вы стары, какой же старой должна быть я?

– Вам, Матушка, положено быть вечно юной. Вы в высоких эмпиреях порхаете, а я все к земле. Земля, она молодости не дает, все больше отбирает, зато учит осторожности, спокойствию драконьей души. На кого вы, Матушка, так бурно озлиться изволили? – и простодушно склонил увенчанную волосяными султанами голову к бронированному плечу.

Табити скользнула взглядом по приближенным, словно надеялась, что кто-то осадит земляного. Но свита хранила поистине каменное молчание.

– Х-хххортица! – наконец сквозь зубы процедила Табити, и кончик выглядывающего из-под подола хвоста бешено задергался. – Осмелилась нарушить границу!

– Ква! – прозвучало в тишине и тут же смолкло.

– Человеческая ведьма Водного? – Грэйл Глаурунг брюзгливо оттопырил нижнюю губу. – Я всегда говорил, что этот мальчишка много себе позволяет, а теперь тут будет еще и его девчонка!

– Не будет! – процедила Табити. – Я немедленно вышлю ей навстречу…

– Много чести – с почетным эскортом встречать! – склочно пробухтел Грэйл Глаурунг. – Надо ей – пусть сама добирается! А то хвост перед старыми драконами задирать, так они первые, эти мальчишки, девчонки… а как до дела – сотню мамок-нянек подавай!

– Ква? – сново тихонько квакнуло из ниши.

– Она убийца драконов! – слабенько вякнул неугомонный рогатый змей.

– Что это за драконы, которых так просто убить! Ох, молодежь! Ничего-то не умеют, а в другие миры суются, тамошних ведьм задирают, а потом – ай-яй, спасите!

– Ква! – возмущенно донеслось из ниши с коронованной жабой.

– Она перебила… – взмахивая двухголовой змейкой, завопила Табити… и осеклась.

– Жаба вас перебила, Матушка? – участливо переспросил Грэйл Глаурунг, словно невзначай, одним движением когтя изымая несчастную змейку у Табити из рук. – Так мы ее накажем!

– При чем тут жаба? Гивр-ямм! Младший хранитель свитков, ваш брат, средний подпостельничий Сэрвару-ямм, давал о себе знать?

– Никак нет, Владычица Предвечная и Изначальная! – Рогатый змей изогнулся в поклоне.

– Надеюсь, у его братца рога поменьше, а то как вы спите, Матушка, когда он у вас под постелью, я прям и не понимаю! – сочувственно пробормотал земляной дракон.

– Что говорят законы Ирия относительно наглых ведьм? – звенящим от гнева голосом вопросила Табити.

– Законы говорят: воля Владычицы превыше всего, – промямлил рогатый Гивр-ямм. – Незаконное проникновение в Ирий, безусловно, представляет собой малоприятный прецедент, однако же…

– Мне, простому приземленному дракону, не тягаться с образованными пещерными ямм… в пенсне! Только у земли своя мудрость, в свитках сложными словами не прописанная, зато укорененная, неспешная. Скалы вот не спешат, только ни одна скала пока еще никуда не опоздала. Примешь скорое решение, а глядишь – человечьи богатыри у нас уже посевы конями топчут, а то и вовсе… леса жгут, – с видом крайнего неодобрения покачал волосяными султанами земляной дракон. – И Великий Водный обидеться может, что его подружку плохо приняли. Он дракон хоть и молодой, нахальный, но растет, да, исправляется… А все потому, что старших слушает, не то что некоторые даже и не драконы! Я рассказывал, как молодой Айтварас Жалтис ходил со мной на слуг Прикованного? Как, говорит, велите, Великий Грэйл Глаурунг, так и будет, из воли вашей ни на взмах крыла не выйду, сам авангард Прикованного в ловушку заманю, чтоб только ваш хитроумный план исполнить.

– Миллион раз уже… рассказывали… Великий Грэйл Глаурунг Лун… – мелко кланяясь, пропыхтел Гивр-ямм.

– И миллион первый не вредно послушать, – нравоучительно продолжал Грэйл Глаурунг. – А то в драконы хотим, а о драконьей боевой славе знать не желаем! Ты, очкастый, чем хвост без толку гнуть, за связью сползал бы – а то вдруг ведьма тут да по делу, неудобно может выйти, и Великого Водного обижать не годится. А то сперва у Водного девицу, потом в земле без спроса дырки сверлить начнут, потом в огонь лапы совать… – он покачал султанами. – Не будем создавать тот самый прецедент.

– Если богатыри прислали к нам эту ведьму, они обязаны были оповестить… – раздраженно начала Табити.

– О том и речь: ни уважения у этих человечков, ни традиций! – согласно покивал Грэйл Глаурунг. – Что ж им, такое спускать? Ползи, милый, ползи, Владычица сейчас покажет наглым обезьянам место!

– Не хочу! – сквозь зубы процедила Табити.

– Железная у вас воля, Матушка: и не хотите, а делаете! А куда денешься: договор ведь… Все ради Ирия! – Грэйл Глаурунг почтительно протянул Владычице крыло. Та некоторое время буравила его взглядом, от которого, казалось, сыплются искры, воздух застревает в груди, колышется земля, а жалобно стонущие скалы пускают воду. Грэйл Глаурунг невозмутимо ждал. Табити-Змееногая стиснула губы в тонкую злую линию и… медленно возложила длиннопалую руку старшему сыну на крыло. Гибким движением она соскользнула с уступа – золотое платье мело подолом пол. Чуть подавшись вперед, словно потекла по черному обсидиану к грубо вытесанному из цельной глыбы каменному алтарю.

Глава 8 Такие непослушные змейки

Громадный валун медленно, со скрипом поворачивался, опечатывая покои Повелительницы Грозы. Камень закрывался, Дина неподвижно замерла напротив круглого пещерного проема, точно в раме картины: золотоволосая, стройная как тростинка, безупречно царственная, смертельно оскорбленная и смертоносно гневная. С тяжким грохотом валун лег на место, отрезая Верховную Халу и ее свиту от бурного кипения пещерной жизни.

– Фффу-ух! Я думала, они эту каменюку никогда не задвинут! – Дина сложилась пополам, словно у нее из спины штырь выдернули, и простерлась на зеленом мху у края горячего бассейна.

– Зачем тогда красовалась? – Мраченка принялась стаскивать с нее костюм для верховой езды.

– Как говорят люди: имидж если и не наше все, то наше очень и очень многое. – Дина сморщилась – слипшаяся от крови кожа костюма мучительно отдиралась от собственной кожи, сквозь которую проступала серебряная чешуя. Высунувшаяся из мха змейка слабо присвистнула – и через мгновение к Дине уже струилась ее подружка, неся в пасти примочку из цветов кровавника. – А вы еще говорили: надень платье, надень платье! – Дина устало откинулась на мягкий мох, позволяя мелким змейкам сновать вокруг, унимая кровь.

– Хорошо подогнано, ни щелочки, – пальцы Белой Змеи порхали у стыков запорного камня.

– Ты считаешь, мои покои в Змеевых Пещерах могут зиять случайными дырками? – Дина приоткрыла глаза, не без удовольствия оглядываясь вокруг. Кораллы и жемчуг украшали стены, кое-где, скромно и неброско, стояли статуи из древних затонувших городов, но главной гордостью Дины были мягко светящиеся шары. Ну глупо же быть Грозой и не обеспечить себя электрическим освещением!

– Но так мы отсюда не выберемся! – слегка обиженно обронила Белая Змея

– Ну и чего Владычица наша, да будет валерьяна ей в помощь, вдруг так раздраконилась? – накидывая на Дину шитое покрывало, проворчала Мраченка.

– Не дерзи, – Дина сурово сдвинула брови.

– Ты что, не знаешь? Она была первой женой Вольха Всеславича, – подхватывая сброшенный Диной костюм, хихикнула Белая Змея.

– Ни Шешá себе! – округлила глаза Мраченка. – А он у нее который?

– Ёрмунгандов хвост, кто ж их считал!

– Это совершенно не ваше дело, – укоризненно покачала головой Дина.

– Сплетни про парней не наше дело? – Мраченка и Белая Змея переглянулись… и дружно захихикали. – Даже про таких немолодых… – протянула одна. – Зато импозантных… – подхватила вторая. – Он такой… взрослый и надежный, хоть и человек. Матери-Владычице тоже нравились драконоборцы, а говорят – извращение!

Сидящая в уголке у стены Лаума негромко, на одной ноте завыла.

– О-о, Шешу, сколько можно! – Дина метнула злой взгляд на легкомысленных змеечек, со стоном поднялась с мшистого ковра и присела рядом с Лаумой на корточки. – Ну нельзя же так! Ты помнишь, откуда твой Сигурд взялся? – беря Лауму за скрюченные, как у дохлой курицы, старушечьи лапки, ласково-укоризненым тоном, точно доктор с больным ребенком, начала Дина. – Ведьму помнишь?

Лаума кивнула, не поднимая головы.

– Ведьма зажгла свечку… и прочитала заклятие… и они все трое вышли из водного зеркала, да? Добрыня Никитич, Сент-Джордж и этот твой… Сигурд.

Бесцветные старушечьи глазки затянулись мечтательной поволокой.

– Он еще тебя в бассейн за ногу сдернул…

На сморщенных губах расцвела слабая улыбка, источенные желтые клыки словно втянулись… Кончиками пальцев Дина ощутила, что кожа на руках Лаумы разглаживается. Образ жуткой старухи дрожал, как отражение в воде, Дина держала за руки печальную юную девушку – прямые и гладкие волосы, наполовину голубые, как весенний ливень, наполовину ярко-красные, закрывали ее двухцветным плащом. Одинокая слеза катилась по нежной щеке…

– Нашла о ком убиваться – мало что драконоубийца, так еще и не настоящий! – радостно вскинулась Дина, глядя на этот привычный облик.

Хлоп! – девушка исчезла, старуха приоткрыла рот и протяжно, без слов завыла – Ы-ы-ы-ы!

– Великий Уроборос и все кольца его! – Дина шлепнулась на пол и безнадежно уставилась на подвывающую Лауму. – Он бы все равно долго не продержался – свеча, на которую Ирка их вывела, уже почти выгорела! А так он нас всех спас и погиб… ну не погиб – развеялся как герой! Тебе бы понравился парень, который во время боя отсиживался у тебя на спине?

Старуха яростно затрясла седыми космами.

– Вот! А он вообще только наполовину был отражением реального Сигурда, а наполовину – твоим представлением, каким должен быть парень!

Старуха начала биться головой об стену.

– По-моему, теперь она думает, что сама виновата в смерти Сигурда. Раз она его в том бою представила, – меланхолично заметила Мраченка.

– Тьфу! – демонстративно сплюнула Дина – а ведь раньше она всегда считала этот Иркин жест вульгарным. – Ну удружила, в-ведьма!

– А нам все понравилось! – аж подпрыгнула Белая Змея. – Сент-Джордж был такой милый… смешной.

– Целоваться не умел, – отрезала Мраченка. – А вот Добрыня – да-а-а!

– Ты откуда знаешь?

Глава 9 Самая крупная рыба

– Ну ты и здорова дрыхнуть!

– Между прочим, это первая ночь неизвестно за сколько времени, когда я сплю в кровати! – не открывая глаз, пробормотала Ирка.

– Ты хочешь сказать, что это первые сутки, – уточнил Богдан. – Ты как вчера утром отрубилась, так проснулась уже завтра! То есть сегодня.

Интересное кино… Ирка нехотя разлепила веки – лучик утреннего солнца, какой-то необыкновенно свежий и легкий, каким всегда бывает по утрам над водой, пощекотал ресницы. Ветерок, тянущийся сквозь крохотное окошко, совсем не похожее на иллюминатор, просто незастекленное квадратное окошко со ставнями, доносил запахи воды, водорослей и еще чего-то неопределенно-речного – может, плавающей «за бортом» рыбы? Застеленная толстым матрасом деревянная койка, похожая на полку в купе, едва заметно колыхалась – «черепахо-лайнер» мягко скользил по реке, лишь иногда едва заметно вздрагивал, откликаясь на сильный толчок лап. Ирка скосила глаза вбок – и уперлась взглядом Богдану в нос. На крышке рундука у стены восседала Танька, Богдан устроился прямо на полу, возле Иркиной койки, заняв последнее в крохотной каютке пустое пространство.

– Ты проспала весь день и ночь, – мягко сообщила Танька.

Ирка прислушалась к себе: тело переполняла странная смесь наслаждения (лежу! на самом деле! и никуда бежать не надо!) и тягучей как смола слабости. Тупо болели все ушибы, обожженная кожа саднила и казалась ломкой на ощупь. Организм недвусмысленно намекал, что если ему позволят еще чуть-чуть полежать, то все остальные потребности, включая еду и туалет, он согласен отложить на потом. Ирка обхватила подушку и вжалась в нее щекой, давая понять, что вставать не собирается.

– Тяжело пришлось? – тихо спросила Танька.

Ирка только повела плечом и зашипела от боли – обожженная кожа натянулась, вызывая одновременно боль и мучительный зуд.

– На, выпей! – Танька мгновенно сунула под нос крышечку от термоса, плескавшийся в ней напиток знакомо пах травами. – Тут обычные травки, ну пошептала я над ними немножко.

– Все равно не встану! – решила Ирка и принялась умащиваться на койке, пытаясь пить и валяться одновременно. Зашипела сквозь зубы – больно.

– Надо у твоего дракона кровушки попросить – сразу полегчает. Хоть какая-то от него польза, – предложил Богдан.

Танька поглядела на него укоризненно, а на случай, если укоризненные взгляды не подействуют, пнула.

– Кстати, он еще спит, – сообщила она.

– Ага, и храпит – жуть! – вмешался неукротимый Богдан. – Я под его окном слышал.

– Не храпит, а рычит, – немедленно оборвала его Танька.

– Да-а, это, конечно, разница! – протянул Богдан. – Рык – он, конечно, гламурнее, – и вдруг тихо добавил: – А еще стонет. Что же надо было делать, чтоб так ухайдакать дракона?

Ирка криво усмехнулась: ну и что она может Богдану рассказать? Плен, отчаянный побег, полная потеря себя, застарелый голод и регулярные побои, достававшиеся никому не нужному беспамятному пареньку, которому надменная хортицкая ведьма дала имя Пенек? Не, можно, конечно, и рассказать, Богдан наверняка поймет и оценит, не исключено, что даже относиться к Айту станет лучше. Только сам Айт ее после этого поймает и закопает… хотя нет, он же водный, а не земляной – значит, утопит! Да он наверняка сейчас сам не против новой амнезии, чтобы забыть период своей жизни, когда Великий Дракон был Пеньком!

Богдан, то ли что-то понял по выражению ее лица, то ли почувствовал, но вдруг отвернулся и вроде бы равнодушно поинтересовался:

– Вставать будешь или как? Мы тут воды из-за борта натаскали, так что если хочешь умыться…

Ирка прижалась к кровати… Хотя вечно лежать тоже невозможно, лучше все проделать заранее, не дожидаясь, пока физиология взбунтуется. А то придется бегать по панцирю гигантской черепахи с криками «А где здесь туалет?».

– А оденусь я во что? Разве что в простыню замотаться, пока до этого Торжища доберемся? – Ирка поддернула повыше льняную простынку, всю в веселеньких цветочках.

– Есть футболка и джинсы, твои, – негромко предложила Танька.

– Как мне этого не хватало! – блаженно прикрывая глаза, пробормотала Ирка. Когда все заранее продумано, каждый шаг просчитан, запасные варианты прикинуты и запасные штаны прихвачены. А не ломиться вперед на чистой силе и голой импровизации, оставляя куски шмоток и собственной шкуры на всех ирийских кустах.

Кроме джинсов и футболки Танька вытащила еще и пакет с чистым бельем из Иркиного шкафа – Ирка ткнулась в шуршащий целлофан носом, вдыхая родной домашний запах. А когда открыла глаза, застонала от восторга – на краю кровати стояла еще и пара кроссовок.

– Танька, я тебя обожаю! А то хоть снова у Айта лапти проси!

– Дракон умеет плести лапти? – скривился Богдан.

– Он много чего умеет, – нейтрально отозвалась Ирка.

– Свалил бы ты отсюда – Ирке переодеться надо, – неласково предложила Танька.

– Чего? И торчать там одному с драконом?! – возмутился Богдан.

– Если с драконом – значит, уже не одному. И вообще он спит, – фыркнула Танька, выпихивая Богдана из каютки и захлопывая за ним хлипкую, плетенную из лозы дверку.

Глава 10 Ревизия на Торжище

– И мне совсем-совсем не жалко! – Богдан с тихим восторгом глядел на Айта.

Айт повертел головой, оценивая свой вид в Богдановых растянутых трениках и футболке со змеей. И принялся стягивать футболку.

– Царствующий змей Лун не может появиться в футболке с изображением низшего змея-ямм.

– У меня еще одна есть, с Бэтменом!

– Ты считаешь, изображение человека, прикидывающегося животным – даже не оборотня! – лучше? – Айт одарил Богдана своим коронным надменным взглядом и стянул еще и штаны.

– Тебя тут что, совсем не кормили, что футболка на тебе так болтается? В плечах-то нормально, – пробурчал Богдан. Айт поморщился. – И штаны всего сантиметров на пять короткие. И на коленках почти не висят. Ну не можешь же ты вот так, почти голым!

– Лучше голым, чем в футболке, снятой будто со старшего брата, и в штанах – с младшего! – Айт принялся карабкаться на верхнюю площадку. Ирка с Танькой одновременно повернулись – на губах у них висела дежурная улыбочка «честное-слово-тебе-идет-и-не важно-что-я-думаю-на-самом-деле», которая иногда появляется у всех девчонок. При виде Айта, облаченного во все те же импровизированные рваные бриджи, улыбочка отвалилась, как сухая шелуха, и обе девчонки укоризненно уставились на Богдана.

– Я же не виноват, что у него стандарт фигуры типа фонарный столб – там широко, тут коротко! – возмутился в ответ парень. – Пусть перекинется и ходит в чешуе, пока что-нибудь не купим.

Ирка тревожно покосилась на Айта:

– Давай кто-нибудь из нас на берегу сходит в магазин, ну или как ее… в лавку, а ты тут подождешь?

– Не беспокойся, все будет в порядке, – невозмутимо покачал головой Айт и оперся на перила так непринужденно, будто был одет во все драконьи регалии, включая шипастый хвост.

Рассветное солнце окрасило приближающийся берег в цвета домика Барби – все казалось розовым: и свежее утреннее небо, и причальные боксы светлого дерева, тянущиеся вдоль бело-розовых вод Молочной, и лодки в них. А также лодчонки, баркасы, корабли и кораблики, запряженные идропами «плавающие миски», обыкновенные плоты и плоты совершенно необыкновенные, с устроенными на них жилыми комнатами, и даже долбленые бревна. Черный Воин подплывал все ближе, и сквозь утреннюю туманную дымку проступали торговые ряды, тянущиеся прямо от причалов и забирающие все выше по наклонному берегу. Ряды переходили в разнокалиберные домики, судя по вывескам – сплошные лавки, а далеко-далеко над всем этим пестрым разнообразием возвышалась… куча, похожая на муравейник, только размером с гору. Причалы, ряды и лавки сейчас были совершенно пусты, над всем витала утренняя тишина, лишь к обычному запаху реки и рыбы примешивался аромат свежих булочек с корицей.

Едва пошевеливая лапами, Черный Воин медленно скользил вдоль причалов.

– А жилые дома здесь есть? – разглядывая вывески, венчающие каждую лавку точно корона, спросила Ирка.

– Это же Торжище! Здесь не живут, здесь только ночуют при товарах.

– Ни фига себе торговый центр! – Танькины глаза горели таким хищным огнем, что Ирка покосилась на нее обеспокоенно.

Впереди показался пустой бокс, и Черный Воин неторопливо направился к нему.

– Не влезет! – встревоженно прошептал Богдан, глядя, как громадный панцирь приближается к уходящим в воду перилам – точно океанский лайнер, швартующийся у причала водных велосипедов.

– Конечно, не влезет, – кивнул Айт и махнул через перила. Пробежал по изгибу черепашьего панциря, подпрыгнул… взметнувшаяся над рекой волна ударила ему в ноги, словно подбрасывая, он кувыркнулся в воздухе и, гулко шарахнув по доскам, приземлился на причале.

– Как был выпендрежником, так и остался! – сквозь зубы процедил Богдан.

«Что б ты еще понимал!» – разозлилась Ирка, видя, как по-детски счастливая улыбка появляется на лице Айта, и чувствуя, как острой болью схватывает сердце. Хотелось одновременно смеяться и смахнуть затуманившие глаза слезы. Она резко тряхнула головой, накинула на плечо ремень потрепанной сумки, кивнула Таньке… и, подхватив Богдана под локти, девчонки взвились в воздух.

– Что?!. Куда?!. Девки, вы сдурели-и-и!

Лежащий прямо на досках причала сверток, похожий на закрытую почку, вдруг зашевелился… Развернулось громадное ухо! И невысокого роста человечек, спавший в коконе собственных ушей – одним укрывался, другое подложил под себя как простынку, – вскочил, нацеливая на Айта короткое копьецо. Второй, такой же ушастый, страж с грохотом сверзился с пустого прилавка в торговом ряду и в вихре развевающихся ушей метнулся к напарнику.

– Управляющего Торжищем ко мне, со всеми свитками, и пусть не пытается ничего прятать или подчищать, все равно ведь найду, – равнодушно бросил Айт и повернулся к Черному Воину, отвешивая черепахе глубокий почтительный поклон.

Стражники уставились друг на друга, их громадные уши подергивались, словно вели отдельный разговор.

– Это кто? – прошептал один, нервно косясь на Айта.

– Не видишь разве – начальство! – прошипел второй.

– А почему того… голый?

– Только очень большое начальство будет в голом виде вот так распоряжаться, – убежденно заявил второй. – Еще и на черепахе приплыл – абы кого черепаха не повезет. Может, он даже змей… Может, он даже… – стражник внимательно посмотрел на прощающегося с черепахой Айта, на лице отразилась напряженная работа мысли – и наконец узнавание: – Так это же… А чего это он снова к нам? – недоуменно пробормотал он, но тут же стукнул копьем в доски причала и в полный голос торжественно объявил: – Торжище приветствует Господина нашего Великого Водного! – Его уши распахнулись, как два громадных веера, и затрепетали на ветру. Рядом почтительно разлопоушился напарник.

Глава 11 Платья для ведьм

– Позвольте вас сопроводить… – человек-журавль смешно раскланивался, сгибая длиннющую шею и отводя назад руки, точно крылья.

– К босорканям-паучихам, – скомандовала Ирка.

– Ваше превосходительство! Босоркани уже не… не в тренде! – с явной гордостью за такое крутое слово прищелкнул клювом он. – На Торжище есть гораздо более интересные одежные лавки, куда я буду счастлив…

– Я – высокопревосходительство. А она… – Ирка на мгновение задумалась, – яркосиятельство, вот! А делать тебя счастливым, парень, вообще не наша задача. Так что к босорканям! Нахватались, понимаешь… «налогообложение», «тренд»… – следуя за человеком-журавлем, бормотала она.

Танька догнала подругу и взяла ее под руку. Она никогда бы не призналась, но остаться одной в ирийском «Дубае» был страшно. Она и в настоящем Дубае боялась потеряться.

– Айт кру-ут! – задумчиво протянула она. – Прям как мой папа на ревизии в дальних филиалах – даже еще страшнее. Папа проворовавшихся работников тоже съесть может… но хотя бы не в прямом смысле слова!

Ирка кивнула. На самом деле ей было немножко не по себе. Она уже привыкла, что Айт от нее зависит. Пеньком он уже не был, но ведь все Силы Великого к нему еще не вернулись… Но оказалось, что он и без Сил вполне способен произвести впечталение, и не только на вороватых управляющих с рогами. Вот уж точно – царевич!

– Кстати, ты не могла бы попросить Айта не подкалывать Богдана? – светским тоном осведомилась Танька.

– Могла бы. – Ирка была сама покладистость. И выразительно добавила: – Попросить.

Танька задумчиво покивала: ну да, ну да, у мальчиков свои игрушки – мечи и пушки. С учетом этой особенности мужского пола постоянные переругивания выглядят вполне безобидно.

С неожиданной легкостью они двигались по торговым улицам. Толпа заполняла улицу целиком, как речная вода русло, но мерно вышагивающий человек-журавль взрезал ее, точно катер речную гладь, – толпа распадалась, чтобы сомкнуться за спинами девчонок. От торчащей у обочины резной таблички с большой буквой «Б» отвалил конь с длиннющей, как у таксы, спиной. На этой вытянутой спине рядком сидели пассажиры. Такой же длинноспинный встречный конь проскакал мимо девчонок и принялся там же, возле буквы, высаживать пассажиров.

– А что значит «Б»? – поинтересовалась у провожатого Танька. Ну не «bus» же!

– Баярд, – не оглядываясь, бросил журавль, продолжая шагать навстречу груженому Баярду. Танька уже хотела его остановить – только полный псих прет в лоб на городской транспорт… когда транспортный конь шагнул вбок, уминая толпу, и журавль торжественно проследовал дальше по пустеющей перед ним улице. Танька обернулась… и смутилась. Пассажиры Баярда тоже все обернулись и смотрят им вслед – и взгляды были ой какие недобрые!

– На лавки глянь, – одними губами шепнула Ирка.

Лавки были закрыты. Не все, примерно каждая пятая. Закрылись они недавно: разоренные окошки-витрины заколочены еще свежими досками, на порогах валяются брошенные вещи – резные игрушки, рассыпанные травы, клубки ниток. Неподалеку от каждой такой закрытой лавки ошивался муравей-воин – толпа обтекала их так же молча и недобро.

Лавка босоркань была видна издалека. Даже не лавка, а здоровенный, размером с нормальный брендовый бутик… кружевной шатер. Наброшенные друг на друга слои паутины создавали ажурные светлые стены, за которыми двигались смутные тени, но ничего конкретного разглядеть не удавалось. На занавешивающем вход пологе золотом была вышита кокетливая паучиха. Журавль клювом ухватился за край полога и попытался пройти внутрь вперед девчонок.

– Куда собрался? – поинтересовалась Ирка.

– Объявить: ее высокопревосходительство… ее яркосиятельство… – журавль опять начал отвешивать поклоны.

– Не надо! Мы так высоко превосходим и так ярко сияем, что это каждому видно, – отрезала Ирка. – И вообще, у нас не принято, чтоб мужчины вместе с девушками в один магазин ходили!

Танька сделала индифферентное лицо и уставилась поверх хохлатой журавлиной макушки. Хорошо, что Богдана нет, а то бы точно, простая душа, начал орать, как мы его своими магазинами достали! Или еще хуже – молча бы запомнил на будущее.

– Но… я же не могу тут торчать! – прощелкал журавль, опасливо косясь на снующий вокруг народ.

– Что, вас не научили дожидаться девушек у торгового центра? Ди-ка-ри! – презрительно отчеканила Ирка. – Сходи… заправься пока, я не знаю… Не бензином, так червячками.

– Господин управляющий запретил оставлять вас одних.

– Твои проблемы. Увижу, что ты сунул свой клюв внутрь, – перья по одному выщиплю, даже там, где их нет! – Ирка пропустила Таньку внутрь и сама нырнула за шитый полог.

Если снаружи шатер босоркань-паучих был бело-кружевной, то внутри его словно весь заткали темным кружевом – пробивающиеся сквозь ажур паутины солнечные лучи украшали шатер замысловатым теневым узором, меняющимся с движением солнца по небосводу. В художественном беспорядке стояли деревянные портновские манекены, судя по количеству конечностей, гребням на спине и съемным хвостам на шарнирах, рассчитанные не только, и не столько на людей. Танька прямо от входа метнулась к вешалке с сумочками и шитыми торбочками – на удивление, самый большой ее интерес вызвали простенькие тканые мешки с лямками.

Глава 12 Жеребец на крыше

– Держи их! – пронзительный крик человека-журавля догнал их уже на выходе из переулка. Яростно наращивая скорость, муравьи мчались следом. Развевающиеся на бегу усики поравнялись с Танькой. Она запустила руку в сумку, вытащила шарик разрыв-травы и швырнула муравью под лапы.

– Прыгай! – стискивая бока коня ногами, заорала она.

Сзади бабахнуло! Мимо Таньки пролетел оторванный муравьиный ус. Она оглянулась – муравья снесло, опрокинувшись на спину, он отчаянно дергал лапками, пытаясь перевернуться… когда в него врезался приотставший напарник. Муравьи покатились по брусчатке.

– Шикарно, только можно в следующий раз без ног – я совсем не уверен, что хочу таких близких отношений! – проржал конь. Мягким, удивительно бесшумным галопом он несся между рядами лавок.

– Простите! Извините! Приятного аппетита, сударыня, рекомендую заказать морского петуха, здесь его готовят превосходно! Привет, парни! – с невероятной ловкостью конь лавировал между дубовыми столами, выставленными у корчмы. Прошелся вплотную – так, что зазвенели вычурные флакончики, – мимо лоточка с благовониями, на бегу бросил молоденькой продавщице: – Удачного дня, красавица! – и помчался дальше.

За спиной послышался грохот – опомнившиеся муравьи всей массой врезались в столы, разнося те вдребезги. Жалобно зазвенели разбитые флакончики, остро и противно запахло смесью жаркого и пролитых духов, заорал корчмарь и жалобно запричитала продавщица, а потом все покрыл яростный рев:

– Ннна! – оглянувшаяся Танька увидела, как вслед муравьям летит деревянная скамья, а из-под разгромленного стола выбираются похожие на управляющего люди с рогами и конскими хвостами…

– Они выполняют приказ управляющего! – пронзительно завопил подоспевший следом человек-журавль.

– И за этого предателя огребешь! – взревели в ответ, и другая скамья опустилась ему на затылок.

– Парни задержат, но муравьи – ребята упорные! – почти ложась на бок, как мотоцикл, конь свернул в переулок, проскочил его насквозь – Ирка снова подивилась бесшумному ходу, – вылетел в другой…

Пара красных муравьев раскатывала поперек переулка ленты из острых, как шилья, колючек. Конь метнулся вправо, влево, заплясал на месте.

– Чего встал?! – взвизгнула Танька, оглядываясь, – из-за поворота бежали еще муравьи. – У тебя ж копыта – проскочишь!

– Где ты видишь копыта? – оскорбленно взвизгнул конь, загибая ногу… Стопа, пять пальцев… Вместо копыта лошадиная нога заканчивалась человеческой ступней.

– Педикюр делать не пробовал? – брезгливо рассматривая темную от въевшейся грязи пятку, поинтересовалась Танька.

Выставив копья, красные муравьи набегали сзади…

– Туда! – Ирка ткнула в точеную винтовую лестницу, ведущую на уставленную столиками крышу. Конь развернулся на… задних пятках, широким галопом подлетел к лестнице и… банг-банг-банг – деревянные ступеньки застучали под его босыми ступнями.

– У нас лошадей не обслуживают! – швыряя поднос коню под ноги, завопила подавальщица.

– А это уже дискриминация! Ассоциации прав потребителя на вас нет! – заорала в ответ Танька, повернулась – сноп ведьминого огня прокатился по лестнице. Преследующие их муравьи отпрянули – сапфировое пламя отразилось в фасеточных глазах. Серый пепел осыпался им на спины – лестницы больше не было. Подавальщица снова заорала… Муравьи встряхнулись и полезли по стене.

– Запрыгивай! – Ирка рванула коня за гриву.

– Куда – на крышу?! – возмущенно заржал конь, задирая голову к возвышающейся над кафешкой скатной черепичной крыше соседнего здания. – Я конь, а не кот!

– Ты конь с человечьими ногами, а люди могут бегать по крышам! – подкрепляя слова ударом пятки, гаркнула Танька. Говорить, что сама б по крыше не пошла, девчонка не стала.

– Я же просил: без ног! – конь взвился в прыжке. Его босые пятки ударились о черепицу, задние ноги заскребли по краю карниза, конь вскарабкался на крышу – и засеменил по гребню походкой манекенщика «ножка перед ножкой». Над перильцами кафешки показались шарящие усики. Муравей выбрался на крышу целиком, запрокинул голову… и упорно полез в погоню за беглецами.

Конь помчался быстрее, добежал до резного конька в виде лошадиной головы, на мгновение замер, примериваясь…

– Мама, смотри, на крыше лошадка! – маленький человечек с заросшим шерстью личиком тыкал пальцем вверх.

– Да, милый, она там давно… – рассеянно ответила такая же шерстяная мамаша и продолжила спорить с торговкой за отрез ситца.

– Давно? – озадачился малыш. – А что она там кушает?

Красный муравей ловко мчался по крыше. Черный конь изящным прыжком перемахнул на соседний дом… Хрясь! Нога коня провалилась в старую дранку, он судорожно задергался, пытаясь освободить ступню. Взбежавший по стене муравей ринулся к нему, впился жвалами в круп – конь пронзительно взвизгнул, одним прыжком перемахнув почти всю деревянную крышу, и сиганул на следующую.

– Мама, злой муравей укусил лошадку на крыше! – малыш испуганно ткнулся личиком матери в ногу.

– У-у, термиты поганые, торговлю поломали, теперь за дома наши принялись! – зло процедила торговка. – При старой-то власти такого не было!