Долго будет Карелия сниться. Книга 2

ГЛАВА 32,  в которой я бегу на Хангапогу и получаю первые разгадки

Никольский, тихо насвистывая, подошел к единственной лодке, покрытой сверху куском брезента, сдернул чехол, под которым обнаружились весла и большой прорезиненный мешок, из которого он достал два дождевика, а взамен положил мои вещи и крепко затянул веревку на горловине.

– Лера, прыгай в лодку! – позвал он меня, отвязывая посудину от колышка на пирсе. – Справишься сама?

– Конечно! – Лодка закачалась под моим весом. Осторожно переступая ногами, я пробралась на нос и села на треугольной скамье.

Лодка казалась очень крепкой, новой, надежной, от дождя и волн ее спас брезент, но я догадывалась, что очень скоро тут не останется ни одной сухой досочки, а на мне – ни одной сухой нитки. Поверх куртки я набросила на себя дождевик, натянула на голову капюшон пониже и застегнула все пуговицы. Сразу стало жарко, и я взмолилась, чтобы в этой одежде меня не вышвырнуло за борт – иначе я камнем уйду на дно. Спасательных жилетов, увы, для нас не предусмотрели – такие только туристам, видимо, выдают, а местные без них плавают. Нахохлившись на носу, я наблюдала с волнением, как Андрей спрыгивает в лодку, подбирает весла и вставляет в уключины. Одним веслом, прежде чем вдеть его в разомкнутое наверху железное кольцо, он с силой оттолкнулся от сваи, поддерживающей деревянный помост.

– Нехорошо села, – сказал он мне и, поплевав на ладони, взялся за греблю. – Иди ко мне ближе. Там тебя сейчас первой же волной смоет.

Угроза напугала меня, и я поспешно перебралась в середину.

Стоило нам отчалить, как хмурые низкие тучи устали крепиться и бурно разрыдались. Дождь ливанул как из ведра.

– Плыть в шторм это для нас неплохой выход, – сообщил Андрей, не иначе из желания приободрить. – Это собьет погоню с толку.

– Думаешь, они не поверят, что мы в непогоду вышли в озеро?

– Не поверят, конечно! Таких дураков, как мы, в Койвуяги больше нет!

– Это настолько опасно?!

– С Варозером шутки плохи. Это хоть и не море, однако шторма тут бушуют порой знатные. Но ты не бойся, с нами абсолютно ничего не случится, – и Андрей, задорно посверкивая глазами, продолжил беззаботно насвистывать. Он накинул на себя дождевик, но даже не застегнулся толком, его волосы слиплись от воды, рубашка спереди промокла, но он не унывал.

– Как твоя рука?

– Я уже и забыл про нее, – улыбнулся он, возобновляя свой художественный свист. Я лишь покачала головой: вот же мальчишка! И кому нужна его бравада?

Поднялся ветер. Он дул в корму и, соответственно, мне в лицо. И я отвернула голову в сторону, чтобы дыхание не перехватывало.

 Ветер взбаламутил все вокруг. Небольшая рябь сменилась  крупными волнами, они становились все круче. Лодка скакала по ним, взлетая и проваливаясь, вся в брызгах и пене.

Андрей, не прекращая насвистывать замысловатую мелодию, в которой все четче проступал ритм, греб, упираясь ногами в днище. Я сидела, крепко ухватившись за борта. Всякий раз, когда мы падали в провал между двумя крутыми гребнями, мое сердце ухало прямиком в пятки. Руки мои очень быстро заледенели, а еще меня сильно беспокоило, что на дне лодки начала скапливаться вода.

– У нас течь? – крикнула я, нагибаясь вперед в желании перекрыть шум ветра.

– Нет, все в порядке, – заверил меня Никольский. – Это небольшое неудобство, связанное с путешествием в бурю.

– Куда ты меня везешь? На один из островов архипелага Контукиви?

– Точно. На Хангапогу.

– Так просто? На самый большой остров. И сколько нам плыть?

– При таком волнении минут сорок.

– А это правда, что на Хангапоге осталось всего несколько жителей?

– Правда. Но зато там живут очень хорошие люди. Они нам помогут.

– Ты в них уверен?

– Моя бабушка оттуда родом. Ее там отлично помнят.

Лодка неожиданно зарылась носом в воду, обдавая нас холодными каплями. Я пискнула, еще сильнее сжимая борта, а Андрей вдруг сложил весла вместе и, придерживая их одной рукой, вторую поднес ко рту и издал такой сильный свист, что даже Соловей-Разбойник, окажись он тут поблизости, обзавидовался бы.

– Что ты делаешь? – спросила я, потому что до меня начало доходить, что все это он творит неспроста.

– Ветер высвистываю. Он нам сейчас нужен.

Лодка опять нырнула, и внутри у меня все оборвалось. Сильный порыв ветра едва не опрокинул меня на спину. Я согнулась в три погибели, пряча лицо в коленях.

– Зачем тебе дополнительный ветер? – пробормотала я, не уверенная, что он меня расслышит. – Тебе того, что есть, мало?

– Нужен правильный ветер, – пояснил Андрей, – ты же не хочешь, чтобы боковая волна нас перевернула? А ветер в корму безопаснее и грести помогает.

– Опять магия? – Только сейчас я прозрела, до какой степени безумна наша поездка. Конечно, ни одному нормальному человеку не придет в голову искать нас на острове, это же настоящее самоубийство – плыть куда-то в такой шторм!

– В Карелии на озерах без высвиста ветра не прожить, – сказал Андрей. – Погода здесь очень переменчивая. Хотя, конечно, при такой крутой волне все предпочитают дома сидеть.

Я больше не рискнула его отвлекать.

Горизонт скрылся за пеленой дождя, исчез берег и очертания домов. Куда ни брось взгляд, всюду царила одна вода – темная, жестокая, пугающая. Даже на дне лодки ее все прибывало. Хорошо хоть вещи надежно упакованы, иначе бы все давно тут плавало, испорченное. Кажется, и в кроссовках у меня хлюпало.

Мне было страшно. Нет, я полностью доверилась искусству Андрея и его находчивости, но естественное чувство опасности никуда не исчезло. Я благоразумно старалась отвлечься, перебирая воспоминания сегодняшнего вечера. Там было много такого, о чем обязательно следовало спросить у Никольского. Например, что это за фраза, оброненная Степаном, про «девушку из пророчества»? И что именно Андрей выяснил про наши с Максом «магические эксперименты»? А еще был армейский нож, которым я перерезала скотч и который узнала. Поклялся ли Андрей на крови или не успел? И что будет, если я его предупрежу – сбудется ли видение, как предыдущие?

ГЛАВА 33, в которой я продолжаю узнавать чужие тайны и борюсь сама с собой

Мы вернулись к столу, бросив посуду недомытой. У меня еще после предыдущего откровения Никольского голова шла кругом, но тут, я предчувствовала, все будет гораздо круче.

Надо сказать, что к странному рассказу о призрачной девушке я в целом отнеслась благосклонно, и это при том, что Макс организовал мне неплохую прививку от излишней доверчивости. Учитывая, какой он необычный человек, Андрей вполне мог предвосхитить события и найти достойный повод не умирать от бандитской пули вопреки жгучему стыду и ненависти к себе, которую в тот момент испытывал. Да и (мелькнула дурацкая мысль) сама Юмала могла принять мой облик, чтобы вернуть к жизни нужного ей человека. Вдруг Андрей, как истинный наследник волхвов, нужен ей не меньше, чем новая жрица? У богини могут быть на нас с Никольским свои планы… Да, звучало дико, но я уже не столь скептически относилась к аномальным вещам. К тому же оставался интересный (и пока непонятный) вопрос про «пророчество». Если я «девушка из пророчества» и моя роль в происходящем известна заинтересованным лицам, то мне тоже следовало срочно выяснить, в чем она заключалась. Возможно, рассказ Никольского наконец-то прольет свет на все темные пятна.

Андрей сел на стул в торце стола: так он видел мое лицо и мог при желании до меня дотянуться. Я чувствовала его внутреннее напряжение. Он не спрашивал, насколько я ему доверяю, но, разумеется, ждал моей реакции. А я не торопилась. Не потому, что хотела его помучить, а потому, что не знала, что и как сказать. Я решила сначала выслушать его до конца, а уж потом высказаться, что я про все это думаю.

– Лера, я вынужден тебя предупредить, что не имею права быть с тобой полностью откровенным, – признался Андрей с некоторым огорчением в голосе. – Это не моя тайна. Относительно политического заговора я могу коснуться только самых общих вопросов. Да и не знаю я всего, сам восстанавливал картину по кускам.

– Расскажи то, что сможешь, – покорно откликнулась я. – Это больше, чем ничего.

– Тогда разреши сначала вопрос: что ты знаешь о так называемом «Бильдербергском клубе»?

– Это неофициальная ежегодная конференция, состоящая примерно из 130 участников, – сказала я с некоторой толикой изумления. – Вход только по личным пригласительным. И только для сильных мира сего. Еще этот клуб называют «мировым правительством» за то, что они вмешиваются в дела государств, контролируют основные денежные потоки и политику. Вокруг Бильдербергского клуба много конспирологических теорий.

– А тебе что-нибудь известно об альтернативах этому клубу?

– Нет, я не интересовалась подобными вопросами.

– Но ты можешь представить, что если есть власть, пусть и тайная, то существует и оппозиция к этой власти?

– Это звучит логично.

– Так вот, оказывается есть люди, которые за последние десятилетия достигли положения и обзавелись нешуточным состоянием, но по тем или иным причинам в члены элитарного Бильдербергского клуба не допущены. Однако у этих обойденных вниманием политиков, банкиров и олигархов есть амбиции, средства и желание подвинуть предшественников с вершины Олимпа. Они тоже хотят порулить, но для этого требуется свергнуть уже существующий мировой порядок и на его месте построить свой собственный.

– Заговор против заговорщиков? – я хмыкнула. – И как же те проворонили появление конкурентов?

– Расслабились, не иначе, – Андрей тоже хмыкнул. – Но факт остается фактом: с десяток лет назад родилось «Братство Полярной Звезды» или, как они еще изредка себя называют, «Общество Заполярья». Возникло оно в России, но постепенно проникло и в Европу, и в Азию: обиженных везде хватает. Нынешние заправилы долгое время считали «полярников» несерьезными мальчиками, так как те в основном подбирали крошки с барского стола, не вмешиваясь в большую политику. Но мальчики росли, мужали, а после того, как в их рядах появился Мессия, заявили о себе уже в полный голос. Всем стало не до шуток, когда к циничным мечтам о том, как заработать кучу бабла с помощью неограниченной власти, примешалась еще и сильная религиозная составляющая. Не то, чтобы мы все тут горели жгучим желанием оставить незыблемым старый порядок, вот только новый грозит обернуться еще большими проблемами и неприятностями, потому что целиком и полностью строится на лжи и жестокости.

– Кто этот Мессия? – спросила я.

– Доподлинно не известно. Но есть подозрения, и я их разделяю, что под этой кличкой скрывается Иван Стародубцев, он же – родной отец и дед Максима Чудинова. Как понимаешь, за всем семейством Чудиновых-Судопольских и их сподвижниками давно ведется наблюдение. Правда, особо наглеть со слежкой наши не могли, поскольку Судопольские люди ушлые, да и личная служба безопасности у них не дремлет. Я знаю, что несколько раз в их ближайшее окружение органы пытались внедрить своих агентов, но все они были раскрыты и устранены. Поэтому ничего конкретного ни о Мессии, ни о его планах наверху никто толком не знает.

– Но политики люди трезвомыслящие, – заметила я, – если они поверили Мессии, значит, он сумел их чем-то поразить. Самозванцы в таких кругах долго не протянут.

– Верно, Лера. У Мессии есть по крайней мере два козыря: это химик Олег Туманцев со своей «Магдалиной» и расшифрованные старинные документы оккультного толка, в которых говорится о наступлении новой эры человечества.

– Эпоха Рыб сменяется эпохой Водолея? – вспомнила я где-то слышанный астрологический прогноз.

– По словам Мессии, у смены эпох вдруг обнаружилась конкретная дата: 28 июня сего года, на которую приходится Особая Купала.

– И все в это поверили?

– Как ни смешно, новая религия, основанная на культе темных человеческих качеств, получила колоссальное распространение в среде пресыщенных жизнью бизнесменов и их отпрысков. Не все «полярники», конечно, готовы поклоняться Юмале, однако всем им безусловно льстит, что об их грядущей победе убедительно писали мудрецы-кудесники задолго до Христа. И даже упертым атеистам очевидны преимущества сотрудничества с Мессией, число сторонников которого с каждым днем только растет. «Братство Полярной Звезды»это настоящая армия со строгой иерархией, принадлежность к элите которой открывает немыслимые горизонты. Как мне сказал Миша, только за минувшие четыре месяца на счета Мессии – из тех, о которых ему известно – поступило порядка восьмидесяти миллионов долларов. Но это только самая верхушка айсберга.

ГЛАВА 34,  в которой я учусь жить в новых обстоятельствах

23 июня, вторник

Меня окатили холодной водой, и я села, отфыркиваясь и содрогаясь. К своему ужасу я обнаружила, что руки вновь обмотаны скотчем, а лежу я на кровати в гостиничном номере. Все выглядело так реалистично, что я на мгновение усомнилась: а был ли наш побег на Хангапогу? «Это сон! Я сплю!» – мысленно вскричала я, но, встретившись глазами с Иваном Стародубцевым, замершим надо мной, испугалась, что сном было все предыдущее.

В руках Иван держал слегка изогнутый нож. Он торжествующе улыбнулся и, не отрывая от меня взгляда, медленно полоснул острым лезвием по своему запястью. Выступила кровь – она показалась мне неправдоподобно темной, почти черной. Иван положил нож на письменный стол, подхватил вместо него ожерелье Юмалы и плотно прижал к запястью. От соприкосновения с кровью, камни вспыхнули: рубины горели огненными языками пламени, а бриллианты – синими, холодными. И хотя волшебный огонь охватил руку Стародубцева до локтя, боль от ожога почему-то почувствовала я.

– Скажи мне, где ты! – потребовал Иван, невозмутимо наблюдая, как я со стоном корчусь, сгорая заживо. – Отвечай мне: где ты прячешься?!

Я заорала, не в силах уже терпеть пытку – и тотчас столб белого пламени вырос между нами. Он мгновенно пережег невидимую нить, связавшую меня и пылающее ожерелье. Боль исчезла, но облегчение было таким острым, что мое сознание поплыло, стремительно ввергая меня в темноту.

– Ну, это уже просто наглость, – послышался голос Андрея. – Вторгаться на мою территорию! Пошел прочь отсюда!

...Я проснулась и, задыхаясь, резко села. Сердце колотилось как бешеное. Я провела ладонями по лицу, по волосам, но все было сухо. А на коже рук не было никаких ожогов. Я по-прежнему находилась в отведенной мне комнате в большом доме Липкиниеми на Хангапоге. Иван, ожерелье, боль от пламени – все это лишь очередной кошмар.

Прижимая руку к груди, чтобы сердце ненароком не выскочило, я спустила ноги на пол и отдышалась. Вне всяких сомнений, сон был пророческий: старички-братья ищут меня, в том числе и с помощью оккультных психотехник. Справится ли с ними мой единственный защитник? Прогонит ли, как в кошмаре, со «своей территории»? Не важно – с помощью белой магии, военного мастерства или дипломатической хитрости – лишь бы прогнал!

Теплый солнечный свет заливал мою спальню, падая на бревенчатую стену косыми ярко-желтыми ромбами. А за окном кто-то рубил дрова. Звуки были ритмичными и легко узнаваемыми, хотя при рубке дров мне прежде присутствовать вроде бы не доводилось. И все же я прекрасно распознала туканье топора, вонзающегося в дерево, потом чуть более глухой стук чурбака о колоду, за которым слышался треск расколотой древесины, и звонкое бряканье поленьев, падающих в груду им подобных. Эти звуки, благодаря их мирному характеру, надежным якорем крепили меня к суровой реальности.

Я внимательнее оглядела комнату. Здесь не произошло никаких изменений: мои вещи так и стояли в углу, джинсы и футболка висели на спинке стула у старой конторки, а возле кровати на полу валялись носки из овечьей шерсти. Сейчас мне совершенно не хотелось их носить, солнце за окошком обещало погожий денек, и я, сменив пижаму на вчерашнюю одежду, отправилась вниз босиком.

Пока я умывалась и причесывалась, убирая грязные волосы в пучок, чтобы их неприглядный вид не так бросался в глаза, мой страх окончательно улегся. Я заглянула в кухню, которая оказалась пуста (вчерашний таз с мыльной водой Андрей вылил и убрал в сушилку чистую посуду, но завтраком никто не занимался), и, не обуваясь, отправилась на улицу. Толкнув входную дверь, я ступила голыми подошвами на нагретые солнцем ступени.

 Никольский, в одних шортах, колол дрова недалеко от входа. Я залюбовалась его точными равномерными движениями, игрой мышц на спине и руках. По тому, как свободно он держался, можно было подумать, что вчерашняя рана его совсем не беспокоила. Андрей изучал первобытную энергию, он буквально лучился ею, и внутри у меня все обмерло. Стоило ли удивляться, что мое эстетическое удовольствие от созерцания хорошо сложенной мужской фигуры очень быстро перешло в совсем не эстетическое желание прикоснуться к ней. Желание настолько острое и необоримое, что мои щеки и шея потеплели от прилившей крови.

Андрей не обращал на меня внимания, продолжая махать топором, и я уселась на ступени, не в силах ни уйти, ни подойти к нему ближе. Пахло щепками, травами, влажной землей. Проворный ветерок путался в моих волосах, игриво бросая пряди на лицо. Я прикрыла глаза в надежде погасить разгорающееся внутри черное пламя. Но среди дикого простора, не ограниченного заборами – только дымной линией горизонта да полоской блестящего на солнце озера – возвращение к цивилизованности и строгим нравам не представлялось возможным.

Опираясь спиной о дверной косяк, я задумалась о невидимой связи, которая продолжала соединять меня с Никольским. Все-таки это было ненормальным… ну, мне так казалось. Или сексуальное влечение всегда проявляет себя подобным образом? В присутствии Андрея я теряла способность мыслить четко и здраво, все помыслы концентрировалось на нем и только на нем. А ведь его планы на мой счет по-прежнему оставались загадкой. Тогда, на капище, он произнес загадочную фразу: «Я помогу тебе, а ты мне». Что он имел в виду? Какой именно помощи ждал от меня? После Макса с его перманентной склонностью к предательству и шантажу, я опасалась вновь попасть впросак. Я подсознательно верила Андрею, тянулась к нему, но, как пуганая ворона, боялась даже тени от куста.

Андрей воткнул топор в один из чурбаков и обернулся.

– Доброе утро! – крикнул он мне. – Как спалось?

– По-разному, – ответила я. Несмотря на прохладный ветер, жар внутри разогревал меня все сильнее, на лбу даже выступила испарина. Сначала из равновесия меня вывел страх за свою жизнь, потом влечение к Никольскому. Не иначе, камни Юмалы вновь давали о себе знать. Действительно ли можно с их помощью установить мое местонахождение?

ГЛАВА 35,  в которой я получаю новую порцию ответов и провожу по-домашнему мирный вечер

Последующие часы я провела в глубокой задумчивости. Пока Андрей на заднем дворе колол поленья и вел мужские разговоры с хозяином, я помогала бабе Нате чистить и запекать в углях рыбу. Я отвечала на вопросы и изредка даже улыбалась, однако внутри у меня все тоскливо сжималось. Увы, передышка закончилась, мне пришлось-таки вернуться мыслями к тому, от чего бежала.

Я не могла не думать о том, что из-за меня опять пострадали люди. Пусть «рыбаки» работают на сомнительных личностей, пусть даже они соблазнились деньгами, властью или безнравственны и глупы от природы, но я сочувствовала их незавидной участи. Братья Судопольские подозревали, что на Хангапоге им будут не рады, и сами не полетели – подставили других.

Я не знала точно, причастен ли Андрей лично к катастрофе или это было следствием автоматической защиты острова, но, кажется, начинала серьезно относиться к словам о том, что зло и Хангапога вещи несовместимые. С одной стороны, это принесло мне облегчение, но с другой...

То, как Андрей обмолвился про Хранителей-Судей, исполняющих роль палачей судьбы, навело на пугающую мысль: миром в Койвуяги ничего не закончится! И хотя Андрей совсем не горел желанием переводить конфликт в горячую фазу, все еще пытался уладить вопрос бескровно и даже никого не покарал за смерть Антипа, рано или поздно война начнется. Страшная битва не на жизнь, а на смерть, потому что иного выбора у нас нет.

Судопольские (во всяком случае – Степан) воспринимали Андрея весомой фигурой и готовились отражать его атаки. Однако пассажиры вертолета выжили, и это смотрелось скорей предупреждением, чем ответным ударом. Не воспримут ли старики-заговорщики стремление к миру как слабость и признание Хранителем поражения? Может, Андрею все же стоило действовать решительнее?

« А как – решительнее?» – спрашивала я себя. Это извечная проблема: зло не стесняется и не раздумывает, а добро вечно колеблется, договариваясь с совестью, и потому проигрывает первые раунды подчистую.

И все же, несмотря на мрачные перспективы, у меня росло убеждение, что мне не следует отсиживаться в стороне, когда Андрей вступит в битву. Конечно, боец из меня никудышный, однако судьба зачем-то свела нас вместе...

– Бабушка Ната, – спросила я, осененная внезапной догадкой: «вот кто мог бы мне немного помочь!», – Андрей признался, что является Хранителем, но не сказал, насколько это опасно. Помню, вы говорили, что он тоже выбирает: за себя и за других, а значит, вам про его обязанности известно. Скажите, есть ли основания волноваться за него? И как бы я могла ему помочь?

Баба Ната приняла у меня только что отмытую кастрюльку, поставила ее на полку и мелко-мелко закивала, подтверждая мои подозрения:

– Тебе, доча, не следует оставлять его без присмотра, – заявила она. – Он делает вид, что такой из себя весь самостоятельный и умный, но любому человеку нужна поддержка, а ему так особенно. Андрюша от природы своей порывистый и резкий, много трудностей у него было из-за того, что не умел вовремя остановиться или победить соперника словом. Все кулаками махал. А сейчас вырос, да в другую крайность впал: вечно во всем сомневается. Думает много да все о не о том. А ты, доча, ему прямая противоположность: устойчивая и выносливая. Если он оторвется далеко от земли, ты его удержишь. Если заблудится – вернешь домой. Ты ему опора и путеводная нить, и ежели сумеешь отпустить его, не отпуская, все у вас получится.

Отпустить, не отпуская… легко сказать!

– Он действительно может остановить двух братьев-колдунов, которые собрались открыть портал в параллельный мир? Ведь он один.

– А ты сделай так, чтобы он не был один, – ответила старушка. – У одного из вас право, у другого сила, у третьего знания.

– У третьего? – воскликнула я. – Но я не желаю с ним встречаться, с этим третьим, и даже иметь что-то общее!

– Но вас трое, да. Втроем всех одолеете. А по одиночке загнетесь.

Звучало логично, но имелись и подводные камни.

– Андрей не желает, чтобы я вмешивалась, – вздохнула я. – Он сказал, чтобы я сидела в Хангапоге, а он сам с Максом поговорит. Вот только я сомневаюсь, что тот станет его слушать. Макс себе на уме, он Андрея использует, а в самый ответственный момент подведет.

– Андрей беспокоится за твою безопасность, потому и с острова не хочет выпускать, – пояснила старушка очевидное. – Но ты не обращай внимания, и глупой его ревности тоже не потакай. Скажи ему, что богиня выбрала тебя и он теперь слушаться тебя должен. И лицом на нее ты похожа, и сердечко твое точно так же полно любви ко всему живому: и к грешникам великим, и к праведникам. Всех ты привечаешь, всем даешь оправдание. Как знать, может потому и нити ваших судеб боги тебе вручили. Как сплетешь узор, так и будет.

– А если криво сплету?

– Да ты уж постарайся! – бабулька подарила мне лукавый взгляд. – Все, что надо, у тебя есть.

– Юмала пугает меня, – тихо сказала я. – Она кровожадна и жестока. Я не хочу быть на нее похожа: ни лицом, ни тем более характером.

– Подобное к подобному тянется. Будешь ты сама зла – возьмешь у нее только злобу, будешь сострадательна – возьмешь сострадание. Великая Мать все отдаст, ни в чем не откажет.

– Или заставит поступить так, как ей выгодно.

– Нет, это люди заставляют, а боги принимают наши решения. У нас, людей, есть свобода воли, и потому не будет Юмала напрямую вмешиваться в человеческие распри. Вам втроем самим придется порядок наводить. Она, вестимо, поможет, если к ней обратиться, но кто ее позвать в состоянии, кого она услышит? Тебя, доча, больше некому переговоры вести, вот ведь в чем закавыка! Твой муж названный это прекрасно понимал, потому и ожерелье тебе подарил, связь с богиней укрепил в явную. Откажешься от мужа совсем, прервешь эту связь – оба погибнете. Андрюша вас двоих вытащить из беды не успеет, у него другая задача, не до вас ему скоро будет.

Очередное напоминание про Макса мне не понравилось. Конечно, я подозревала, что тот дурацкий обряд с ожерельем скрывал за собой гораздо больше, чем Макс изволил сообщить, да и выражение «сакральный брак» отнюдь не пустые слова. Однако была у меня надежда, что, поскольку все прошло скомкано и не завершилось содомией на капище, то оно как бы и не считается...