Дом, где тысячи дверей

Пролог

– Что значит – могут оказаться кем угодно?! – завопил Матвей.

Нет, до чего все же мерзкий тип!

– То и значит, – мрачно буркнула я. – Твоя бабушка запросто могла стать какой-нибудь прекрасной принцессой, а братишка – взрослым гоблином. Или хакером. Или чем он там у тебя увлекается? И прошлой жизни они не помнят. И тебя тоже.

– И как мы их опознаем?!

– Откуда мне знать? Это же твоя семья! У нас есть три мира и пятеро пропавших. Могло быть хуже.

– Куда еще хуже?! – теперь он уже рычал, глядя на меня так, как будто это я лично спровадила их всех в дальнее путешествие. Похоже, он и сам бы с удовольствием отправил меня… куда-нибудь. Скорее всего, пешим эротическим маршрутом. Да вот беда – без меня он тоже пропадет в неизвестном направлении.

Нет, наверное, я могла бы его понять, войти в положение, у человека родные пропали, у него стресс, беда… но, чтоб его, у меня тоже стресс! И давно!

– Знаешь, что?! – теперь я тоже почти кричала, наступая на него с каждым словом. – У меня под раковиной Черная дыра, в которую я выбрасываю мусор! Недавно меня чуть не сожрал дракон! А до этого я чуть не утонула в собственной кладовке! А из шкафа мне помахал скелет! И поздоровался! Вежливый попался! А когда я иду в туалет, очень важно не думать о чертовых кустиках! Так что, поверь, хуже могло быть – гораздо хуже!

Глава первая. Какое еще наследство?!

– Добрый день, – сказал усталый голос в трубке. – Могу я поговорить с Ларисой Михайловной Мерухановой?

– Да, я слушаю, – настороженно отозвалась я. Говорить с загадочно-официальным голосом хотелось сейчас меньше всего. Хотелось визжать и подпрыгивать: только что я вышла из аудитории, сдав последний экзамен в летней сессии. На четверку! И никаких хвостов! Впереди – ка-ни-ку-лы!!!

Завтра с утра – на автовокзал, час в дороге, и на целых два месяца можно забыть про продуваемый всеми ветрами душ, соседок по комнате и прочие прелести общежитского бытия. Правда, вместо них будут мамины нотации и неизбывная тоска жизни в маленьком городке, но, в конце концов, по маме я соскучилась. А за два месяца обязательно заскучаю и по Светке с Катькой, и по ежедневным лекциям и семинарам, и по сумасшедшему ритму жизни работающего студента.

– Здравствуйте, Лариса Михайловна, – еще раз поздоровался неизвестный, – я представляю нотариальную контору “Вернивоблов и Ко”, звоню вам по вопросу завещания Мерухановой Ана…

Я нажала на кнопку сброса. Да ну сколько можно! Ладно еще, когда все эти удивительные люди с сообщениями о “наследстве от дядюшки из США” пишут на электронную почту. Даже если все это прорывается через фильтрацию спама, по крайней мере, все ясно уже с первых строк – даже еще с заголовка сообщения. Но этот Вернивоблов мне в последнее время и в соцсетях писал – запомнился из-за дурацкой фамилии. Просто поразительная настойчивость и наглость. А уж звонить на личный телефон – это совсем перебор! И откуда они только берут номера?

Мне наследства ждать неоткуда. Единственный родной человек во всем мире – мама. И получать наследство от нее совсем бы не хотелось. Пусть лучше живет подольше! Как можно дольше! Да и, вообще говоря, маме оставлять мне особенно нечего. Ее двушки в райцентре все равно не хватит даже на покупку коммуналки в областном городе.

Что до отца – его я едва помню: он умер, когда я была совсем маленькой. Впрочем, с мамой они развелись еще раньше. Была ли у него какая-то родня? Ну да, наверное. Может быть. Вот только эти люди и при жизни Михаила Меруханова не интересовались его дочерью от скоротечного брака. Вряд ли кто-то из них вдруг вспомнил бы обо мне много лет спустя, чтобы включить в какое-то там завещание.

В общем, я всегда предпочитала трезво смотреть на вещи. Мне никогда не повезет в лотерею, наследства ждать неоткуда, и ближайшие несколько лет предстоит провести в общежитии, а потом неизвестно сколько – по съемным углам. Это в лучшем случае, если удастся сразу найти хорошую работу с достаточной зарплатой, чтобы потянуть аренду жилья в большом городе. Может быть, однажды смогу даже накопить на первый взнос за ипотеку…

Мама иногда вздыхает с тоской: “Может, ты удачно выйдешь замуж… ты ведь у меня красавица! А вдруг – встретишь… миллионера!”, – но я в это никогда не верила. Конечно, не в саму возможность удачного замужества, а в то, что такое возможно в неравном браке. Истории “золушек” меня всегда настораживали. А халява… она только в мышеловке бывает.

Ну вот, столько размышлений из-за одного идиотского звонка спамера! И это – после удачно сданного последнего экзамена. Нет, надо обязательно сегодня с девчонками отметить окончание сессии…

Погруженная в свои мысли, я собиралась пройти мимо вахтерши в общежитии, едва кивнув ей – здоровались сегодня уже, – но та неожиданно окликнула.

– Меруханова? Тут к тебе посетитель.

Щуплый мужичок вскочил с одного из откидных кресел, стоявших у стен в холле общаги, и подхватил с соседнего сиденья портфель для бумаг.

– Лариса Михайловна! Наконец-то!

От этого официального обращения заныли зубы. Голос щуплого мужичка неприятно напомнил о звонке спамера.

“Трындец, – мелькнуло в голове. – Меня настиг Вернивоблов”.

*

Пару часов спустя я сидела в приемной нотариальной конторы “Вернивоблов и Ко”, бессмысленно глядя на стопку бумаг у себя в руках, и пыталась осознать происходящее.

Какое еще наследство?!

Какая еще двоюродная бабка по отцу?!

До сих пор казалось, что сейчас откуда-нибудь выскочат люди с криками: “Шутка!”

Да нет, глупость какая… кому бы понадобилось так сложно меня разыгрывать? Простая разводка – куда вероятнее.

– Я должна что-нибудь заплатить? – с подозрением переспросила я. Не в первый раз.

– Согласно российскому законодательству, наследуемое имущество не облагается налогом, – терпеливо повторил нотариус. – Наши услуги как душеприказчиков, в свою очередь, были оплачены Мерухановой Анастасией Витальевной. Учитывая, что вы являетесь одновременно и наследницей по завещанию, и единственной ныне здравствующей кровной родственницей, оспаривать наследство некому. Тем не менее, я бы вам не рекомендовал в ближайшее время пытаться продать…

Я слушала вполуха, перебирая бумаги. Завещание, какие-то выписки, опись имущества, документы на дом…

Дом!

Целый настоящий дом в черте города. Да, похоже, где-то на окраине (Тригорская улица – где это вообще?), но… дом! Свой, собственный. И не крохотная развалюха какая-нибудь. Судя по плану – аж в три этажа, да еще и с мансардой, несколькими балконами и даже небольшим участком вокруг. Ничего себе!

– ...Анастасия Витальевна настоятельно рекомендовала вам прежде всего ознакомиться с ее записями – вы найдете их в библиотеке…

Три этажа!

Ну да, наверное, мне было бы куда удобнее получить квартирку где-нибудь поближе к своему вузу. Зачем мне одной такие хоромы? Но, в конце концов, дом можно будет и продать. Купить себе однушку, а “на сдачу” – сделать ремонт, купить мебель, и еще на жизнь останется, может, не придется так много работать, а вдруг и маме помочь хватит? Не рекомендует он, тоже мне… кого бы его вернивобловское мнение интересовало.

Надо ехать смотреть свое имущество!

*

Имущество выглядело… слегка пугающе. Эдакий классический дом с привидениями: старый, каменный, серый и мрачный. Немного сглаживали впечатление пышно разросшиеся вокруг деревья и кусты – впрочем, и они казались довольно запущенными.
– Чепуха, – вслух сказала я самой себе. – Это мой собственный огромный дом в черте города.

Глава вторая. Змей Горыныч и прочие неприятности

На этот раз я первым делом разложила на кухонном столе бумаги с поэтажным планом дома. Три этажа, подвал и чердак. Почему-то большинство комнат, в отличие от той же кухни или кладовки, никак специально не обозначены и не подписаны, просто обведены контурами. Но на каждом этаже есть одно-два помещения, обведенных красным, подписанных и помеченных буквами “н-и”. Что значит “н-и”, нигде не пояснялось, и я решила не ломать над этим голову – тут и так достаточно головоломных задачек.

Кстати, на первом этаже таким помещением с пометкой была здоровенная, судя по плану, библиотека. Серьезно, у меня в доме даже есть собственная библиотека! Обалдеть! Впрочем, подробный осмотр именно этой комнаты лучше все-таки оставить на закуску, а то с меня станется там и залипнуть насовсем.

Наверное, это может показаться странным, но я всегда относилась с каким-то особенным трепетом именно к бумажным книгам. Да, куда удобнее и проще найти любой из миллиона томов в Сети и читать со смартфона, который всегда под рукой. Но в любимой бумажной книге ты запоминаешь каждую картинку и заломленную страничку. В библиотеках для меня всегда была своя особая магия. В общем, туда лучше идти в последнюю очередь, чтобы посмотреть хоть что-то, кроме нее.

Да, кстати, а вот что будет нелишним – это сразу выяснить, где находится на первом этаже заветная комнатка задумчивости. Пока неактуально, но рано или поздно понадобится, и лучше знать, в каком направлении двигаться. А то на таких площадях наощупь можно долго искать.

Пробежав по плану глазами, я обнаружила санузел – о, оказывается, я его просто не заметила. Дверь туда располагалась практически прямо под лестницей в прихожей, вот и не видно ее от входа. Пока просто запомним.

Судя по всему, жилые комнаты располагались в верхних этажах – большинство из них были все-таки человеческого размера, метров по 20-30 каждая. А вот на плане первого этажа были указаны помещения каких-то диких масштабов – 40, 50 и даже 80 метров площадью! Это же больше всей маминой квартиры. Бальные залы там, что ли? Ну… сейчас посмотрим.

Прихватив план дома и свою сумку, я снова вышла в прихожую, а оттуда – в широкий коридор. Хм… коридор казался куда длиннее, чем можно было бы предположить, глядя на дом снаружи. Упирался он в широкие двустворчатые двери, ведущие, как я уже знала, в библиотеку. А по обе его стороны было множество обычных дверей. И, по-моему, их было куда больше, чем указано на плане первого этажа. Сделав несколько шагов, я потянула на себя первую попавшуюся дверь.

За дверью оказался бальный зал. Действительно бальный зал, с колоннами, высоченным потолком, массивными люстрами на цепях, мраморным полом и огромными стрельчатыми окнами. И на вид его площадь была никаких не 80, а как минимум все 200 метров. Собственно, на вид он был по площади не меньше, чем весь этот дом… тоже на вид. Если смотреть снаружи.

У стен выстроились вычурные диванчики и стулья, моментально напомнившие о приключениях Остапа Бендера, уютные ниши со скамеечками были будто созданы для того, чтобы позволять влюбленным парочкам уединиться, а на возвышении в дальнем конце зала наверняка поместился бы небольшой музыкальный коллектив. Но всерьез заинтересовало меня здесь не это – а несколько кадок с высокими цветущими растениями, украшавшими зал. Я подошла к одной из них – надо же, на этом полу даже в кроссовках шаги гулко звучат. А на каблуках наверняка и поскользнуться можно запросто.

Потрогала листик. Настоящее растение, не искусственное. И ничуть не выглядит засыхающим. Потрогала землю под ним. Сухая. И кто же тебя поливал полгода, интересно? Все страньше и страньше, как говаривала Алиса…

Больше в бальном зале ничего интересного не нашлось, и я решила двигаться дальше.

Следующие несколько комнат оказались пустыми – даже без обоев. Что интересно, в некоторых из них обнаружились еще двери, которые я пока не стала проверять. Видимо, в соседние комнаты. Но мне сейчас только заблудиться тут не хватало.

Ну что за ерунда! В таком огромном доме с такими огромными комнатами можно столько всего придумать! Спортзал, например, оборудовать в одной из них. Свой личный!

Я дернула очередную дверь – и уставилась на ровные ряды спортивных тренажеров.

Тааак. А перед этим я думала о бальном зале – и нашла его. Похоже, я нахожу комнаты, которые сама себе загадываю. Интересненько.

А что же тогда с кладовкой? Ой! Я же думала о кладе… который вполне может быть на затонувшем корабле. Вот черт.

Ну хорошо, а если…

Я хихикнула от своей наглости, и все-таки вообразила свою шикарную недостижимую мечту во всех подробностях.

И да! Да! За следующей дверью обнаружился самый настоящий зимний сад. Практически тропические джунгли под стеклянным потолком. И как его могло быть не видно снаружи? Он же должен сильно выступать, раз над ним нет второго этажа. Впрочем, о странностях этого дома лучше вовсе пока не думать. Просто наслаждаться.

Хотя бы потому что я уже точно знала, что скрывается в глубине этого сада: мой личный! Подогреваемый! Бассейн!

И да, он там обнаружился. С парой шезлонгов у бортика – на них можно будет загорать даже зимой.

Продать этот дом?! Да ни за что в жизни!

Уииии! Я крутанулась на одной ноге, немножко попрыгала и вдруг осознала, что та самая проблема стала наконец насущной. И хорошо, что я заранее отыскала дверь в санузел, а то вот прямо сейчас проблема стала вдруг до того актуальной, что если бы я не знала, куда бежать, помчалась бы на поиски ближайших кустиков у себя во дворе, или вообще, кажется, где угодно…

С этими мыслями я стремительно дошагала до прихожей, рванул дверь в туалет… и уставилась на кустики. Густые, хорошие. Самое то для моих целей. За кустиками просматривалось небо и, кажется, какая-то трасса. Хотя с той стороны должен открываться вид на забор и немного на соседский дом.

– Твою мать, – обреченно прошептала я и тут же завопила, сама не зная, к кому обращаюсь, – эй! Я так не заказывала!

Глава третья. О полиции и томных вечерах

Дверь я распахнула с широкой гостеприимной улыбкой на лице.

На пороге стоял довольно молодой, но с уже наметившимися брюшком и лысинкой, мужчина в полицейской форме.

– День добрый, гражданочка! Участковый уполномоченный Сидоровичев Александр! – бодро оттарабанил он и помахал перед моим носом какой-то официального вида корочкой с фотографией.

– Здравствуйте! Вас-то мне и надо! – радостно объявила я.

От моего радушия он определенно опешил, но о цели визита все-таки не забыл.

– Поступил сигнал о противоправных действиях по данному адресу!

Я посмотрела ему в глаза самым честным взглядом, на какой была способна. Правда, некстати вспомнилось о моем не самом добропорядочном виде… а вы попробуйте выглядеть добропорядочно после душа из морской воды и лазания по стенкам второго этажа! Ну да, руки ободраны в кровь, босая, на одну ногу хромаю, футболка спереди вся в пылище вперемешку с разводами морской соли, а на что похожи джинсы, я лучше умолчу. На щеках наверняка тоже вековая пыль со стены дома. А что делать? Будем работать с тем, что есть.

– Ну какие противоправные действия! Так… небольшое недоразумение. Я, видите ли, новая хозяйка этого дома…

– А документики у вас, гражданочка, имеются?

– Конечно! – просияла я. – Только с ними, понимаете, как раз недоразумение и случилось. Вот поэтому вы очень вовремя. Вы нужны мне как мужчина!

Глаза участкового Сидоровичева слегка расширились, он сглотнул и даже отступил на полшага.

– Я женат! – боязливо сообщил он.

– Это прекрасно! Поздравляю! Но вы же можете оказать бескорыстную помощь страждущему женскому населению? Да вы проходите же, не стесняйтесь! Неудобно же через порог разговаривать!

Участковый Сидоровичев пару раз моргнул и отступил еще на полшага.

– Мне, видите ли, очень нужно взломать дверь, – с энтузиазмом продолжала я.

– Тааааак, – тут полицейский резко посерьезнел и уже по собственной инициативе решительно шагнул через порог. Хм, а про что это он, интересно, подумал?

Я чуть попятилась. По полу подуло, и я, очень вовремя вспомнив про тапки, сунула ноги в резиновые шлепанцы, стоявшие возле обувной полки.

Войдя, участковый сразу заозирался, и на какое-то мгновение его взгляд остановился на двери кладовки.

Может, он и не собирался обращать на нее особого внимания, но у меня нервы тоже, знаете, не железные. Я тут же заполошно подскочила и перегородила дверь собой. Вот не надо этого. Аквариум у меня там. Аквариум!

– Таааак, – еще раз повторил участковый, сдвигая брови. – А за этой дверью у вас что?

– Ааааа… кладовка! У меня там кладовка. Ничего интересно. Старые лыжи, знаете, марки там всякие…

– Посторонитесь! – участковый Сидоровичев решительно шагнул ко мне, определенно подозревая худшее. Труп, допустим, спрятанный, ну или склад награбленного. Хотя если там награбленное, то как его так сразу от кладовки с хламом отличишь? Разве что если чемоданы с деньгами, но мало ли кто что хранит в кладовке! Видимо, все-таки труп. Может быть, даже расчлененный.

– Нет! – я в позе морской звезды встала в проходе, растопырив руки и ноги и уже осознавая страшное. Если я думала о кладе и нашла за дверью затонувший корабль – видимо, с кладом, – то что будет, если дверь откроет полицейский, ожидающий увидеть там труп? Ага-ага.

Однако Сидоровичев, не мудрствуя лукаво, аккуратно подхватил меня под мышки и попросту… переставил. Как стул! Нет, ну это уже вообще наглость!

Плохо быть такой мелкой и тощей. Все кому не лень тебя с места на место переставляют.

А полицейский тем временем уверенно распахнул дверь...

Чтобы тут же получить по лбу лыжами, посыпавшимися на него из кладовки!

Я боязливо заглянула в нее – похоже, лыжами она была заставлена вся, целиком. Впрочем, после того, как очередная лыжина поехала, она зацепила стоявший на антресолях ящик, тот перевернулся в полете – и нас осыпало марками.

– Й-я же говорила, – икнула я. – Лыжи вот… марки.

– Ага, – мрачно ответил участковый, выбираясь из-под завала. – Марки.

Интересно, это он на самом деле в глубине души поверил мне, еще не открыв дверь, или… или это я так отчаянно хотела, чтобы там оказалась кладовка?

Ладно. С этим будем разбираться потом. Пока что у меня есть проблемы понасущнее.

– А вы проходите-проходите, – тараторила я, уже радушно показывая дорогу в кухню. Ну а куда еще? Нормальной гостиной я так пока и не нашла. Может, потому что и не искала? – Вот, присаживайтесь. Так вот, зачем, я говорю, вы мне нужны…

– Гражданочка, – прервал меня участковый, не спеша присаживаться. Вместо этого он встал в дверном проеме, сложив руки на груди. – Вы бы хоть представились уже наконец, что ли.

– Лариса Меруханова, – с готовностью сообщила я.

– А по батюшке?

И этот туда же!

– Михайловна, – я вздохнула. – Может, вы знаете, тут раньше Меруханова Анастасия жила. Моя родственница. Она умерла, а я теперь наследница.

– А соседи вот говорят, что они вас тут сроду не видели.

– Так я тут и не бывала!

– Что же это вы – совсем пожилую родственницу не навещали?

– Так я же ее и не знала! Просто, нотариус говорит, у нее других родственников вообще не осталось, вот она и завещала все мне.

– Ну хорошо… допустим. Так вы мне все-таки предъявите документы? И на дом, и свои личные. А потом и объясните, зачем через окна лазали, соседей смущали.

– Обязательно! Так вот. Приехала я, значит, дом смотреть, и пошла в туалет.

– Очень занимательно!
– Да подождите! Так вот, заперла я там дверь…

– От кого, простите?

– Ну… по привычке. Так-то я в общаге живу, там, знаете, еще не те привычки заведешь. Так вот. Дверь, значит, заперла, а тут она взяла и заклинила! То есть замок заклинил. И никак! Вообще никак, понимаете. Такое дурацкое положение, заперта в собственном туалете. Ну и вот… пришлось выбираться, как получилось.

Глава четвертая. Привет от бабули

Спалось в эту ночь как-то на удивление крепко и сладко – видимо, прошедший странный день действительно меня вымотал. А проснувшись, я почему-то совершенно не удивилась и сразу вспомнила, где я. Как будто просыпаться именно здесь для меня привычно и вполне естественно.

Сунув ноги в тапки, я, все еще плохо соображая со сна, сделала несколько шагов к двери в ванную, подошла к раковине, протянула руку за зубной щеткой и только тогда наконец подняла глаза на зеркало, в котором отражалась не только моя помятая утренняя физиономия, но и спальня за открытой настежь дверью.

И только тогда до меня дошло, что это не та ванная комната, из которой я вчера выбиралась по стенке и в которой купалась перед сном. Эту дверь, ведущую прямо из моей комнаты, я вчера не открывала вовсе.

Еще один совмещенный санузел, только с ванной побольше.

Хм… пожалуй, если бы я специально загадывала, куда бы я хотела двери прямо из своей спальни, это были бы как раз ванная и… гардеробная? Да! Именно – гардеробная. Главное – никаких кладовок и кладов.

Быстро умывшись, я решительно прошла ко второй двери из своей комнаты и рванула ее.

Гардеробная впечатляла. Не только размерами, но и разнообразием. Ближе ко входу располагались стойки с развешанными платьями и полки с брюками и бельем вполне современного вида. А вот чуть дальше начиналось такое смешение стилей и эпох, как будто я забрела в театральную костюмерную. Здесь были кринолины на деревянных манекенах и мужские камзолы с панталонами, сюртуки и жилеты, крестьянского вида сарафаны, невесомые платья в стиле ампир, платья на фижмах и с турнюрами, а в одном из углов пристроились даже рыцарские доспехи. На болванках в целую стену красовались бесчисленные головные уборы – шляпки-таблетки, цилиндры, котелки, шляпы с перьями и шляпы в форме каких-то башен, конические шляпы и даже несколько париков довольно пыльного вида.

Ну… я могу устраивать фотосессии, косплеить каких-нибудь киногероев или податься в ролевики. Других применений всему этому богатству я пока не видела. Хотя…

Покопавшись немного на полках у входа, я добыла себе джинсы – почти в точности такие же, как мои, и простую белую майку. На изнанке у нее обнаружилась бирка с размером – 42. Прижав майку к груди, я радостно улыбнулась и погладила стену.

– Спасибо, домик, – вслух сказала я.

Что ж, раз я снова чистая и даже в чистой одежде, вполне можно продолжить исследования!

Вот интересно, а если нарочно загадать что-нибудь совсем сказочное, получится открыть туда дверь? Только, чур, безопасное! Чтобы никаких огнедышащих змеев! И драконов! И вообще никаких пресмыкающихся! А также прочих мифических чудовищ!

Я задумалась. Что может быть такое сказочное и вполне безопасное?

Эльфы? Вроде бы они высокомерные и часто вооруженные. Хоббиты? А эти верзил недолюбливают. Единороги?

О! Единороги – это идея. Что может быть безобиднее милых и очаровательных белых лошадок? К тому же они должны быть красивыми.

Я решительно вышла в коридор второго этажа, осмотрелась и наконец нажала на ручку первой попавшейся двери.

Чтобы буквально задохнуться от восторга. За дверью был цветущий всеми возможными красками луг, а вдалеке – горы с заснеженными острыми пиками. Справа в отдалении начинался густой лес, а слева сверкала на солнце гладь озера, в которое, как в зеркало, смотрелись плакучие ивы и какие-то незнакомые цветущие деревья.

А небо… небо не было просто синим. Оно было ярко-ультрамариновым, и его безмятежную гладь перечеркивало бесчисленное множество радуг – ярких, бледных, едва заметных, изогнувшихся правильными дугами-коромыслами и почти вертикально-прямых. Разных. Многоцветье этого мира почти до боли слепило глаза.

А на лугу паслись единороги. Их было много – целый табун, и на их кипенной снежной белизне отдыхал взгляд. Фантастической красоты кони, и во лбу у каждого красуется витой золотой рог.

Ближе всех ко мне оказалась безмятежно щиплющая травку кобыла с жеребенком, до того очаровательным, что не было никаких сил просто продолжать смотреть.

Хорошо, что я сразу прихватила табуретку!

Табуретка, ставшая у меня самым востребованным предметом мебели в доме, была средством профилактики. Ну а что? Если вдруг дверь захлопнется, кто его знает, не останусь ли я в том неизвестном мире, куда попаду. Каким бы замечательным и безопасным он ни был, я не согласна оставаться там насовсем, бросать универ, маму, друзей, будущую профессию и всю свою жизнь.

В общем, открыв дверь, я первым делом подперла ее табуреткой. А потому теперь вполне смело шагнула на цветущий луг под сотнями радуг.

Вдохнула благоухающий ароматами цветов воздух и сделала несколько шагов к пасущимся единорогам.

– Привет! – широко улыбаясь, негромко сказала я, чтобы привлечь к себе внимание. В идеале – жеребенка. В крайнем случае – кобылы. Она тоже красавица.

Но почему-то красавица-кобыла продолжила невозмутимо пощипывать травку, не обращая на меня ровным счетом никакого внимания, будто меня здесь не было. Жеребенок любопытно поднял голову и посмотрела на меня сначала одним глазом, а потом другим, но с места тоже не сдвинулся.

Зато из-за их крупов неторопливо и величественно выплыл, неотрывно глядя на меня, здоровенный жеребец. То, что он именно жеребец, стало ясно как-то сразу, как минимум потому что он был раза в полтора крупнее красавицы-кобылы. И мускулистее. И… кажется, злее.

Жеребец копнул передним копытом землю и заржал так, что я оцепенела, а все остальные единороги, приподняв головы, покосились на меня. А потом он встал на дыбы, молотя копытами воздух, резко опустился, пригнул шею и, нацелив свой сверкнувший острием на солнце рог прямо на меня, помчался в мою сторону.

Взвизгнув, я резко развернулась и опрометью кинулась назад – в дверной проем. А хорошо, что я сделала всего пару шагов! Правда, бегаю я все-таки гораздо медленнее лошади. Зато у меня была изрядная фора! Так что я почти успела.

Глава пятая. К черту этот дом!

Весь день я бродила по дому, заглядывая в разные миры, но больше не отходила от дверей дальше трех шагов и предусмотрительно старалась не привлекать к себе внимания иномирян. Полюбовалась на шествие эльфов, парочку резвящихся фавнов (нашлись они за дверцами очередного платяного шкафа, так что, скорее всего, фавны были нарнийские), пышный дворцовый прием, рытье хоббитской норы (судя по количеству припасенного пива, стройка затянется), феечек – мелких, но почему-то зубастых (одна из них укусила меня за палец!), таинственный лес со светящимися деревьями под огромной оранжевой луной. Не забывала все фотографировать, а иногда и снимать видео. В крайнем случае стану звездой соцсетей.

К вечеру вымоталась не хуже, чем накануне, и буквально рухнула в постель, думая о том, что надо наконец принимать какое-то решение. Или перевозить сюда свои нехитрые пожитки из общаги, или искать агента по недвижимости.

Честно говоря, я даже не знаю, что мне снилось. Помню только, что во сне кто-то преследовал меня – и это было так страшно, что в животе скручивался тугой узел, а дыхание перехватывало. Проснулась я от собственного крика, с гулко бьющимся в ушах сердцем и с горлом, сведенным спазмом.

Распахнула глаза, резко села на кровати, озираясь. Комнату заливал лунный свет – кажется, луна сегодня полная. По венам пробежал холодок. Надо успокоиться. Включить свет, задернуть шторы, сходить попить воды, почитать немного – что-нибудь веселое и жизнеутверждающее.

Я щелкнула по кнопке бра, и мягкий свет разогнал темноту по углам. Стало легче. Ногами нашарила тапочки под кроватью и прошлепала к ванной. Нажала на ручку двери и, как сомнамбула, сначала шагнула внутрь и только потом хлопнула по кнопке включения света. Свет не загорелся.

А вот за ногу, которой успела шагнуть в темноту, кто-то меня схватил. Или что-то – очень холодное и склизкое. И так резко дернувшее меня, что я, потеряв равновесие, упала. И сразу же меня куда-то потащило.

Я заорала, не успев даже схватиться за дверной косяк.

Вокруг было кладбище. Очень старое кладбище с покосившимися надгробиями. В небе низко нависала полная и маслянисто-желтая луна. Но это не главное.

А главное – руки. Мертвые полусгнившие руки, которые тут и там тянулись, выпрастываясь из-под земли. Кое-где из могил уже выбрались целые зомби – гниющие трупы, дергающиеся, как марионетки. И один из них сейчас волок меня за ногу все дальше от спасительной двери.

Зловоние стояло такое, что я старалась не дышать вовсе. А вот отбиваться и брыкаться пыталась весьма активно. В какой-то момент схватилась за одно из надгробий, но, как выяснилось, это было плохой идеей, потому что из-под него начал выбираться еще один зомби. С визгом я отпустила надгробный камень, пока меня не успел схватить и этот мертвец. Не хватало, чтобы они разорвали меня на части, пытаясь решить, кто будет меня жрать. Кричать вскоре тоже перестала – со всех сторон летели комья земли, и меньше всего мне хотелось бы ее наесться.

Бывают страхи иррациональные. Например, когда смотришь в панорамное окно на 20-м этаже, и знаешь, что пробить это стекло ты при всем желании не сможешь – но смотреть вниз все равно страшно.

Мертвеца я вообще до сих пор видела только однажды – когда хоронили мамину соседку, и я, случайно выглянув из окна второго этажа, увидела сверху открытый гроб. Та желтая восковая кукла, что лежала там, показалась мне совсем непохожей на женщину, с которой я была шапочно знакома. Она была… чем-то, что совершенно невозможно соотнести с живым человеком. И это тоже оказалось страшно до головокружения. Хоть вроде и очевидно, что причин для этого нет.

Бывают страхи рациональные. Скажем, если идешь ночью одна через пустынный неосвещенный парк или подворотню и понимаешь, что шанс встретить маньяка, насильника или просто пьяного гопника вполне может быть реален.

Кому-то не хватает острых эмоций, и он ищет адреналина намеренно – одни прыгают с тарзанкой, другие смотрят фильмы ужасов, сладко замирая на диване.

Но такого страха я не испытывала еще никогда в жизни. Никогда еще мне не доводилось быть настолько близко к собственной смерти. Причем она, эта смерть, выглядела до того ирреально и безумно, что поверить в нее было бы невозможно – если бы не удущающий смрад, бесчисленные ушибы и боль в ноге, которая, казалось, вот-вот оторвется. Сама идея оживших мертвецов, чего-то неживого, что когда-то было людьми, вызывала тошноту. Хотелось зажмуриться – но закрывать глаза тоже было страшно.

А хуже всего было это чувство абсолютной беспомощности. Я не могла справиться даже с одним мертвецом, мне нечего было ему противопоставить. Но даже если бы мне удалось вырваться – кругом их были сотни.

В конце концов зомби остановился и замер, не выпуская из руки моей щиколотки и все так же не обращая никакого внимания на мои потуги освободиться.

Я приподнялась на локтях, чтобы оценить обстановку.

Со всех сторон подходили все новые и новые зомби, образуя широкий круг. В его центре было массивное надгробие, окруженное свечами. На земле перед ним чем-то светящимся зеленым светом была начертана пентаграмма, а в нее вписаны незнакомые знаки.

На корточках перед пентаграммой с задумчивым видом сидел хмурый мужчина, одетый в черную рубашку и брюки. Очевидно, некромант. Хотя я всегда считала, что некроманты должны быть мрачными небритыми брюнетами. Этот оказался вполне мрачным и небритым, но блондином с короткой стрижкой.

– Может, попробовать через формулу Таэрсиса и совместить потоки? – задумчиво сказал он. – Как думаешь, Генри?

Тот, к кому он обращался, ничего не ответил – во всяком случае, вслух. Лишь пожал костлявыми плечами.

А вот я, увидев его, едва не прослезилась. Ну да, вон угольки зеленые в глазах мерцают, и вообще, ну сколько может быть на свете таких бодрых зеленоглазых скелетов! Это же мой скелет из шкафа! Да мы же почти родные!

– Зеленоглазик! – завопила я. – Спасииииии!

Глава шестая. Раз-два-три-четыре-пять, где теперь вас всех искать?

К приезду покупателя я была во всеоружии. Ну, как минимум в очередных чистых джинсах и в черной водолазке с длинными рукавами. Может, и странноватый наряд для лета, зато синяки прикрывает. И даже уже хромала не очень заметно. А двери в немногочисленные комнаты, в которых я была уверена, остались распахнутыми. Как и в несколько пустых помещений – покажу их и объясню, что большинство комнат в доме так и выглядят, нет никакого смысла туда заглядывать, все равно все за раз не осмотришь...

Но машина, притормозившая на Тригорской напротив моего дома, так изумила меня, что я замерла и даже не сразу сообразила открыть подъездные ворота: водителю пришлось несколько раз посигналить.

В машинах я сроду не разбиралась, так что как определить это чудо доисторического отечественного автопрома, затруднилась – микроавтобус не микроавтобус, грузовичок не грузовичок, но однозначно – внедорожник. Несуразное лупоглазое нечто цвета хаки. Слышала как-то, дурацкое такое название у них еще – “таблетки”, что ли? А потом машина остановилась, и из нее, как горох из стручка, посыпались пассажиры. Один, два, три…

Павел Петрович оказался высоким крупным мужчиной лет пятидесяти на вид, моложавым, с седыми висками, очень прямой спиной и резкими движениями. Кроме него, в машине оказались: женщина примерно того же возраста, которой он галантно подал руку; мальчик-подросток; маленькая девочка и хмурый темноволосый парень лет 20-25. Кстати, на водительском месте сидел именно он. Последней из дверцы высунулась скрюченная старушка, которую мужчина и парень, подхватив под руки с двух сторон, извлекли совместными усилиями.

Чтоб их всех! И как я буду водить за ручку всю эту толпу? А если они начнут разбегаться в разные стороны?!

– Решили смотреть сразу всей семьей, – пояснил уже очевидное Павел Петрович.

Наверное, самым благоразумным сейчас было бы сказать, что я передумала продавать дом, вот прямо только что и передумала, так что смотреть там нечего, извините за беспокойство.

Но… я понимала, что следующий покупатель может появиться очень и очень нескоро. А что если это мой единственный шанс избавиться от проклятого дома, да еще и прямо сейчас? Кроме того – кто сказал, что следующий покупатель, если он однажды и случится, приедет один?

– Ну ничего так на вид, – одобрила женщина, оглядывая дом, – мрачновато, конечно. Фасад бы перекрасить…

В душе у меня всколыхнулся протест: что значит – перекрасить! Он не мрачный, он атмосферный!

Ой, что за ерунду я думаю… да пусть хоть по камешку переберут, лишь бы купили.

Вслух я ни того, ни другого говорить, разумеется, не стала.

– Хибара ведьмина, – неприятным голосом проскрежетала старуха. Вот карга! На себя бы посмотрела. Натурально старая ведьма.

Я натянуто улыбнулась.

– Внутри там все современное и добротное, вы не переживайте. Даже мебель и техника есть, хоть и не во всех комнатах. Все, что есть в доме, там остается.

– Сейчас посмотрим, – кивнул Павел Петрович. – А вы знакомьтесь: это Лариса, хозяйка дома. Моя супруга Ирина Васильевна…

Говорил он громко, отрывистыми четкими фразами.

– Можно просто Ирина, – улыбнулась женщина, и я кивнула. Ирина оказалась невысокой и чуть полноватой, но это ничуть ее не портило. Ухоженная, интересная, со светлыми волосами до плеч и аккуратной укладкой, она была какой-то мягкой и уютной, а говорила, в противоположность своему громогласному мужу, тихо, будто вполголоса.

– Моя… дорогая теща, Елизавета Игоревна, – продолжил Павел Петрович. – И детишки – Матвей, Степан и Аглая.

Очевидно, старшим из “детишек” был мрачный парень, который при этих словах только закатил глаза, а я весело хмыкнула. Даа, это мне с мамой повезло, она давно с моей самостоятельностью смирилась. Но если ты в таком возрасте продолжаешь жить с родителями, они будут всегда считать тебя ребенком. На самом деле я давно заметила, даже по своей группе в универе: наши, общежитские, и те из студентов, кто снимает квартиры и живет самостоятельно, уже ко второму-третьему курсу становятся заметно взрослее своих ровесников, остающихся до сих пор под родительским крылышком. Так что может этот парень и старше меня на пару-тройку лет, зато я – взрослая самостоятельная женщина! И еще целая домовладелица, вот! Ну… пока, по крайней мере.

А еще он показался мне смазливым, как девчонка. Терпеть не могу такой типаж. А вот моя Катька бы уже пускала слюни пузырями, она на таких красавчиков западает.

– Давайте пройдем в дом, я вам все…

Все пошло не по плану с самого начала. Потому что Павел Петрович, кивнув мне, тут же решительно зашагал по ступенькам. Но вперед него прошмыгнула девочка – на вид ей было лет семь-восемь. И именно она первой схватилась за ручку двери и распахнула ее еще до того, как я успела что-то предпринять.

В ужасе вскрикнув, я рванула следом, едва не оттолкнув плечом Павла Петровича.

Обошлось. За дверью была всего лишь прихожая. Правда, выглядела она иначе, чем десять минут назад – но все-таки была самой обыкновенной прихожей. Двери и лестница тоже были на месте – изменились только мебель, светильники и обои на стенах, став, кстати, куда более современными.

Я с облегчением прислонилась к дверному косяку и только тут поняла, что все члены семейства, стоя перед входом, озадаченно смотрят на меня. Черт, надо бы как-то объяснить свое поведение…

– Извините. Вы проходите, я… просто испугалась, вдруг на девочку упадет что-нибудь. У меня тут, знаете… – я осмотрелась и не нашла решительно ничего, что могло бы упасть. – Тут… дверца шкафа сломана, вчера на меня чуть не упала, вот я и боюсь теперь…

Боже, что я несу? Как у шкафа-купе вообще может упасть дверца?

Члены семейства Самохваловых тем временем поочередно заходили в дом, озираясь.

– А-а, – Павел Петрович добродушно усмехнулся. – Ну, шкаф – это ерунда, починим. Ну-ка, что тут…

И снова – я не успела его остановить. Собственно, даже если бы я схватила его за руку – вряд ли бы смогла удержать. Мужчина, как раз остановившийся возле шкафа, просто дернул в сторону его дверцу и открыл. Мне казалось, что это происходит в замедленной съемке, и я уже обреченно понимала, что он там увидит – потому что, как всегда, не к месту об этом подумала.