Дом на сваях

Поселок

Волны поднимались, застывали на мгновение и с яростью обрушивались на берег, цепляясь щупальцами гребней друг за друга.

Море штормило. Горьковато соленые брызги, миновав зону прибоя, оседали на камнях, траве, кипарисах. Ветер гнал их дальше вглубь сада, к дому. Мандариновый сад, несколько апельсиновых деревьев, колючий гранат, экзотическая фейхоа и еще с десяток фруктовых деревьев были надежно защищены от влажного дыхания моря густой оградой из лавра.

Старый двухэтажный дом, окруженный со всех сторон садом, был виден уже с берега, первый этаж скрывали заросли ежевики и бузины, а второй и крыша из серого шифера, отчетливо виднелись на фоне коричнево-серых гор.

Дверь дома открылась, из него вышла женщина с казанком в руках. Она была в коричневой драповой юбке, шерстяном свитере и клетчатом платке, туго завязанным под подбородком. Две довольно крупные собаки, увидев хозяйку, кинулись ей под ноги. Они становились на задние лапы, вытягивали морды с черными склизкими носами, пытаясь отчетливей уловить аппетитный запах, который источал казанок. Пройдя несколько шагов вдоль дома, женщина подошла к наружной каменной лестнице, под которой было оборудовано место для собак, бетонные плиты надежно защищали от дождя и ветра, для тепла на деревянный настил были брошены два стареньких детских пальтишка, рядом стояли вместительные эмалированные миски с кое-где отбитыми краями.

Собаки, предвкушая сытный ужин, повизгивая, закружились на задних лапах, смешно вскидывая передние, резко остановились, виляя хвостами и оттирая друг - друга от хозяйки с вожделенным ужином. «Фу!» - прокричала женщина, боясь, что собаки собьют ее с ног. Услышав командный голос, псы взвизгнули еще раз, громко и смачно сглотнули слюну, затихли, наблюдая, как хозяйка выливает содержимое посудины в их плошки, поделив его пополам.

Над мисками стал подниматься плотный, густой пар. Еда оказалась слишком горячей. Одна собака, пойнтер полукровка, с прямой спиной, широкой и глубокой грудью, терпеливо села около своей порции, ожидая пока она остынет, изредка перебирала лапами и облизывала свой и без того влажный нос.

Второй пес, крупный черный кобель, не отличался благоразумием и выдержкой. Он ухватился передними зубами за край своей плошки и поволок ее по цементной площадке, периодически останавливаясь и чихая от горячего пара. Прошло немного времени и собаки дружно зачавкали невдалеке друг от друга. Наевшись, они несколько раз сбегали к воротам, отлаяв положенное, по пути незлобно задирая и покусывая друг – друга. Вскоре свет в доме погас, псы улеглись калачиками под лестницей, изредка вздрагивая во сне, рыча, навострив уши.

Ночь уходила, на востоке, у горизонта, облака окрасились в светло- сиреневый цвет. В саду было еще темно и тихо, деревья стояли не шевелясь, только верхушки кипарисов покачивались на фоне светлеющего неба и акации, слегка поскрипывая, бились когтистыми ветвями о забор.

Приморский поселок понемногу просыпался. Местные жители, из-за мягкого климата, не топили дровяных печей зимой, их даже не строили в домах. В так называемых летних кухнях, а это был обычно добротное строение метров на тридцать, с большим навесом, кухней и комнатой, ставили металлическую круглую буржуйку, топливом для нее служила солярка, которая самотеком, поступала внутрь.

Такие печи были экономичны, поскольку солярка отличается от того же керосина повышенной плотностью и ее хватает надолго. Изготовляли их местные умельцы из стальных листов, топливо продавали механизаторы, которые не очень рачительно относились к народному добру тем более, что дизельное топливо в 70х годах прошлого века населению, официально, не продавалось.

Достоинством буржуек также являлась их удобная конструкция и эксплуатация. Верхнюю часть использовали для приготовления пищи, помещение нагревалось за несколько минут, остывало, правда, так же моментально, ну, а запах солярки, сопровождающий весь процесс и не только, был бонусом.

Инга, худенькая, голенастая девочка пятнадцати лет, шла по песчаной дороге в школу. Она торопилась, путь был неблизкий – три километра вдоль берега моря. На соседней улице ее ждала одноклассница Марина, девочки дружили с первого класса.

В поселке была еще одна школа, национальная, обучение в ней велось на армянском языке, так как почти все его население состояло из представителей этой народности, которая по величине была третьей этнической группой во всей Абхазии после самих абхазов и грузин. Хотя армяне жили в здесь еще со средневековья, значительная иммиграция началась в конце 19 века, после погромов в Турции. Именно благодаря труду абхазских армян, они выращивали и перерабатывали табак, Россия смогла заместить импорт табачных изделий из Османской империи.

До начала занятий оставалось минут десять, почти все ребята уже сидели за партами, только около отличницы Светы, по прозвищу Справочник, стоял наклонившись, смешно вытянув шею, Артур. На парте лежала ее тетрадь с домашним заданием, лежала она немного наискось, не полностью повернутая в сторону Артура, из-за чего ему и приходилось вытягивать шею и косить глаза.

Света не любила давать скатывать домашку, обычно ребята к ней и не обращались. Безотказно списывать давала Инга, но сегодня они с Мариной пришли немного позже обычного, а Артуру математик Мелик Амбарцумович на прошлом уроке вкатил пару. Двойку нужно было срочно исправлять и Света уступила, домашняя задачка была не очень сложная и ей не жалко было сегодня делиться своей интеллектуальной собственностью. Артур дописал работу и не закрывая тетрадь, с осторожностью понес ее впереди себя.

«Вот, сдул у Светки», - сказал он, кладя раскрытую тетрадь перед Ингой. Все в классе знали о негласном соперничестве двух отличниц, поэтому Артур решил сразу узнать ее реакцию, понимая, что будет обращаться, как и прежде к Инге и лишаться ее благосклонности не стоит.

Девочка взглянула равнодушно на тетрадь, машинально пробежала глазами по условию задачи, решению, не без удовольствия отметив, что ее вариант короче на одно действие и на мгновение дольше нужного задержала свой взгляд на ответе. Запятая в десятичной дроби у Светы стояла на один знак правее чем у нее.

Подготовка к вечеру

Посреди февраля, после многодневных ливней и штормов, ночных леденящих ветров пришли долгожданные февральские окна. Стало солнечно и тихо. Волны, не торопясь, перебирали гальку, непуганые, упитанные чайки носились по суше, оставляя на влажном песке трехпалые следы.

Во дворах цвела мимоза – акация серебристая, высокое и раскидистое дерево, покрытое ярко-желтым воздушным покрывалом, состоящее из многочисленных, ароматных шариков. Буйная красота, нежный и дурманящий аромат, неприхотливость в уходе плюс неискоренимая коммерческая жилка местных сыграли с этим экзотическим растением злую шутку. В конце февраля ветки деревьев безжалостно спиливались и обрезались реже самими хозяевами, чаще дельцами, покупающими желтые, трепетные соцветья прямо на корню, цена назначалась за дерево на вскидку. Обрезанные ветки мимозы укладывали в чемоданы и везли во все города Советского Союза, чаще всего на север, торопясь успеть к празднику 8 марта.

Дедушка Адам рыхлил землю на своем участке под чеснок. Поделенные на дольки головки лежали в старом алюминиевом дуршлаге с отломанной ручкой. Старик присел на корточки, зачерпнул узловатыми пальцами с крупными, выпуклыми ногтями горсть и принялся высаживать зубки в землю. Работа спорилась, вскоре вся грядка была утыкана рядками аккуратно торчащих белых долек. Дедушка выпрямился, снял кепку, провел шершавыми пальцами по лысеющей голове, расстегнул стеганную жилетку, надетую поверх клетчатой фланелевой рубашки и прихватив дуршлаг пошел к дому. На пороге летней кухни он разулся, снял большие, черные калоши и прошел в комнату.

-Луснтаг! - зычно крикнул он, дверь отворилась и в комнату вошла пожилая армянка в длинной, черной юбке, темно-синей кофте с длинными, закатанными рукавами и серым пуховом платке, повязанном на пояснице. Увидев жену, старик улыбнулся и заговорил с ней на армянском.

Адам и Луснтаг жили вместе уже около шестидесяти лет, еще в детстве их дома в Турции, тогда Османской империи, стояли рядом. В 1915 году им пришлось покинуть отчий дом, их родителям не удалось выбраться, а пятнадцатилетние Адам и Луснтаг, вместе с другими уцелевшими беженцами, на небольших суденышках переплыли Черное море и высадились на побережье Российской империи. Беженцы были поселены на безлюдной тогда прибрежной территории, им выделили наделы земли, помогли материально. Получили участок у моря и Адам с Луснтаг, уже будучи венчанными, построили сначала времянку, заложили сад, стали выращивать и перерабатывать табак.

Сейчас на их обширном участке уже стояли два дома, в первом добротном, кирпичном доме жила вдова их младшего сына, умершего от болезни почек, мать Марины и Карена, учившегося в Ленинграде в торговом институте. Сами старики жили в отдельном, просторном, двухэтажном доме и души не чаяли в своих внуках.

В конце семидесятых 23 февраля считался рабочим днем. В школе уроков, обычно, в этот день, не было. Проводился праздничный концерт, тематические встречи, поздравляли учителей-мужчин, мальчиков. Вечером, в ближайшую к празднику субботу, старшеклассники собирались у кого-нибудь дома и отмечали праздник. Такое мероприятие называлось «вечер». Впервые вне школы большим коллективом решили собраться и восьмиклассники.

Проблемы с помещением не возникало, у всех были большие дома, где всегда традиционно были рады гостям. Собрали небольшую сумму на угощения и договорились, что каждый принесет из дома уже готовое блюдо и стали жить ожиданием «вечера»

Мальчишки показывали напускное равнодушие, будто они были завсегдатаями вечеринок, а девочки, помимо душевных смятений еще мучились вечным женским вопросом «Что надеть?» Купить в магазинах что-нибудь стоящее удавалось не всегда, за обновками ездили в столицу, или покупали втридорога у спекулянтов.

Инга, как и многие, давно мечтала о джинсах. Настоящие, американские, везли побывавшие за границей артисты, моряки, спортсмены и продавали с рук по цене равной двум средним зарплатам. Всепоглощающая страсть к джинсам внесла коррективы в существующие правила, и на рынок Советского союза была допущена индийская марка Avis, так как партнерские отношения нашей страны и Индии в те годы были особенно теплые. Индийские джинсы были недурны, надо отдать должное, что все товары импортного производства, в те годы, были отличного качества и служили очень долго. Купить эти брюки можно было в обычном магазине-исключительно из-под полы, но в разы дешевле чем стоили у спекулянтов топовые бренды вроде Lewis или Wrangler.

Инге повезло, ей удалось по знакомству приобрести, с небольшой переплатой, отличные брюки насыщенного синего цвета, заклепками, молнией на заднем кармане и со стильным неброским лейблом.

Джинсы! Престиж индийских был, конечно, ниже, но в любом случае их обладатели выделялись из толпы и входили в негласный круг «избранных».

Около черного входа Универсама она отдала оговоренную сумму, заглянула внутрь и увидела краешек синего денима с контрастной отстрочкой желтыми нитями. Брюки оказались большего размера чем требовалось, но это не уменьшало радость от покупки, в местном ателье их ушили и теперь они отлично сидели на девичьей, стройной фигуре. «Может теперь Руслан увидит во мне девушку?»- думала Инга, пристально разглядывая свое отражение в зеркале.

Руслан тоже учился в восьмом классе и в него были влюблены все девочки, ну может быть не все, но нравился он абсолютному большинству! Высокий, с атлетической фигурой, правильными чертами лица, волнистыми каштановыми волосами, белокожий с румянцем на щеках и россыпью небольших родинок на шее, выглядывающими из-за ворота всегда идеально отутюженной рубашки.

Про некоторых интересных женщин говорят, что они манкие и Руслан тоже обладал некой манкостью, только мужской. Учился он с удовольствием, был хорошо начитан, воспитан, и учителя общались с ним почти на равных.

Марго говорила про него: «Красивый и умный, застрелиться можно». Такой идеальный парень «ходил» с Ленкой Квакшей, которая не обладала ни одним из вышеперечисленных достоинств. Училась весьма посредственно, книг почти не читала и воспитание ее оставляло желать лучшего, но при этом была она патологически жизнерадостна и смешлива.

На улице Приморской

Инга с Мариной подошли к дому по улице Приморской к назначенному сроку. Уже почти все собрались, внизу, в просторной летней кухне, были сервированы столы, вдоль стен стояли деревянные лавки, накрытые цветными покрывалами.

Генка-Челентано и Артур включили на бобинном магнитофоне режим быстрой перемотки, пытаясь найти определенную музыкальную композицию, помещение то и дело наполнялось обрывками различных мелодий и звуков, около, на стуле, двумя неровными стопками, лежали штук десять магнитофонных пленок в картонных коробках, несколько обрывков магнитной ленты, валяющихся рядом с ними, свисали концами почти до пола.

Приложив немало усилий, мальчишки наконец определили начало нужной мелодии с четким ритмическим рисунком, это была песня популярной группы Boney M, которой разрешили не только приехать, но и выступить зимой 1978 года в Москве.

На втором этаже, в комнате Жанны было шумно, там собрались девочки. На диване сидела Светка- Справочник в окружении одноклассниц, в руках она держала тушь для ресниц производства фирмы Lancom. Девчонки щебетали наперебой, расхваливая французскую косметику, Светкино круглое, полное личико лоснилась от удовольствия и гордости, она театрально закатывала светло-серые небольшие глазки в обрамлении густо накрашенных черных ресниц.

Марина толкнула Ингу в бок: «Взяла тушь у своей старшей сестры и хвастается» - шептала она, переобуваясь в босоножки. Инга, ничего не ответив, сняла легкую курточку, повесила ее и сумку с изображением шведской группы ABBА на стул. Эти модные сумки, с образами звезд зарубежной и советской эстрады, а также другой востребованный ширпотреб, производили так называемые цеховики, которые в южной республике чувствовали себя совершенно вольготно, а реализовывал, вполне официально, горторг.

«Ух, Инга, какие джинсы, а кофточка…, очень тебе идет!»- сыпались комплименты со всех сторон. Джинсы в облипку и оранжевый, трикотажный батник на кнопках выгодно подчеркивали стройную фигуру девочки.

Одноклассницы тотчас переключились на Ингу и ворковали теперь вокруг нее и Светка, недолго думая, предложила: «Давай, я тебе ресницы накрашу». Инга согласилась, она редко пользовалась косметикой, да и туши хорошей у нее не было, тем более Lancom.

Светка обеими руками откинула назад копну своих упругих волос цвета спелой пшеницы, сдунула со лба оставшиеся волоски, наклонилась над Ингой и, на удивление, начала очень ловко орудовать щеточкой. «Надо же, какая у нее сноровка, не только задачки решать умеет» - подумала Инга. Закончив, Света критично, закинув голову и прищурив глаза, осмотрев свое творение, задумалась на мгновение, полезла в карман, вытащила оттуда губную помаду коричневого цвета, уверенным движением провела по губам девочки, убрав излишки кончиками указательных пальцев, взъерошила ей волосы двумя руками и подвела обескураженную Ингу к зеркалу. Она взглянула на свое отражение, результат превзошел все ожидания, на нее смотрела эффектная, незнакомая девушка из передачи «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады».

Внизу уже садились за стол, Инга, Марго, Света и еще несколько девочек заняли свободные места. Все были немного взволнованы и возбуждены. На столе помимо разнообразных закусок стояли несколько кувшинов с виноградным напитком, Генка, ловко манипулируя низенькими, граненными стаканчиками, наливал всем присутствующим.

На Кавказе, традиционно, виноградный сок, который уже начинал бродить, но еще не является вином называли Маджари, пили его с удовольствием, но никто не злоупотреблял, качество продукта и определенная культура пития делали свое дело.

Вошла опоздавшая Ленка Квакша, мальчишки привычно вскочили со своих мест, приглашая ее к столу, а она стояла, выжидая паузу, давая всем рассмотреть себя и наслаждалась произведенным впечатлением. А эффект был как всегда сногсшибательный, даже какой-то магнетический. Ничего нового или необыкновенного в ней сегодня, как, впрочем, и всегда, не было, та же прическа, ничем не примечательное коротенькое платье из ацетатного щелка светло-зеленого цвета, очень шедшее ее янтарно-рыжим волосам, прилипшее к колготкам и отчетливо облегавшее аккуратные бедра, бирюзовые бусы в тон и крохотные босоножки на высокой танкетке и шнуровке до половины икры. Широко расставленные глаза были в меру подкрашены, она приветливо улыбалась и немного покачивалась из стороны в сторону в такт музыки.

-Хорошо выглядит, -тихо сказала Инга рядом сидящей Марине. Та дожевала, вытерла рот салфеткой и спокойно ответила:

-Успокойся, тряпки дешевые, бусики стеклянные…. Лучше глянь сюда! - и повернула голову на бок. Перед глазами Инги колыхалась массивная, витиеватая, сережка, хищно сверкая крупным, красным камнем. Марго носила всегда маленькие золотые гвоздики, а это были старинные серьги с драгоценным самоцветом, каким Инга не знала, хотела спросить, но тут послышались восторженные причитания сидящей рядом Светки:

-Какая роскошь! Это же красные яхонты - рубины! Считается, что это сгустки крови, обладающие колдовскими качествами, они оберегают от опасностей и помогают в любви! – Светка манерно закатила глаза, часто заморгала накрашенными ресницами, уставилась на девочек и открыла было рот, желая еще что-то добавить, но Марго окатила ее, полным превосходства, взглядом королевы, Светка моментально осеклась и замолчала, а она продолжила, но уже совсем тихо, чтобы никто не услышал:

-Бабушка дала надеть, они вообще-то мои, но бабуля говорит, что отдаст, когда я замуж выйду.

Инга пристально взглянула на подружку: модное платье, старинные серьги подвески, очень идущие ее восточному лицу, немного косметики и вот уже нет той драчливой пацанки, а сидит перед ней симпатичная, уверенная в себе девушка.

А тем временем вездесущий Генка-Челентано всех усадил за стол и разливал Маджари, Инга не выпила еще ни разу и она, захмелев заранее от новых образов, впечатлений и чувств, на одном дыхании влила в себя сладковато-терпкое содержимое стаканчика.