Дом Змеи: Восхождение королевы

Глава 1

Отражение в зеркале оставалось неизменным уже несколько веков. Неизменным оставались ковры на стенах, деревянная кровать в углу комнаты, угрюма служанка, которая каждое утро приходила в комнату своей госпожи, чтобы помочь ей собраться. Порой Корнелии казалось, что её мир замер. Что всё это лишь дурной сон. Что вот-вот она должна проснуться, вырваться из этой придуманной каким-то шутником вселенной. Ещё немного, совсем немного надо потерпеть… Но годы шли. За первым десятком жизни с ненавистным супругом шёл второй, а потом и третий. Они были похожи друг на друга, они заставляли женщину чувствовать себя зверем, которого на охоте поймали в ловушку.

Он прекрасно знает, что умрёт. Мечется по клетке. Только сделать ничего не может. А охотники с копьями и кинжалами подбираются вплотную. Секунды до удара какого-то смелого “рыцаря” проходят сквозь тело и становится почти физически ощутимыми. Так и миссис Линтон попала в ловушку. Загонщиком был её собственный отец, десница короля, а ловушкой - брак с мужчиной, который величайшей радостью в своей жизни видел обучение и воспитание своей неразумной супруги. Ну и попытку пробраться поближе к власти, конечно же, как можно забыть о таком? За столько лет брака Корнелия так и не поняла кем она была для супруга: статусом, развлечением или попыткой достичь собственных целей более лёгким путём? Наверное, всё и сразу.

Стук в дверь заставляет вздрогнуть. Кажется, даже служанка, которая расчесывала мягкие волосы цвета горького шоколада, на пару секунд потеряла самообладание и опасливо оглянулась. Миссис Линтон даже спрашивать было не нужно, чтобы понять: за дверью стоит её супруг. Она из тысячи узнала бы эти отрывистые жёсткие стуки в дверь. Только он всегда и неизменно делал три удара. Всегда с одинаковыми паузами. Всегда… Он вообще редко что-то менял. И в этом была слабость мужчины, но сила его жены. Корнелия умела наблюдать. И запоминать. Она была дочерью десницы короля. Сам король раньше, ещё до замужества, интересовался порой мнением юной девушки, чем подтверждал её ум. Отбросив воспоминания о былом вместе с пустыми сожалениями баронесса в зеркало принлась наблюдать за суетливой служанкой, открывающей двери для своего господина. Тот факт, что Корнели так и не дала разрешения войти, а сама сидела полностью обнажённой перед зеркалом никого не смущал. Никто не пойдёт против кормящей руки. Особенно, когда рука эта принадлежит тирану.

Барон Линтон был недоволен. Впрочем, в этом абсолютно точно не было ничего необычного. Корнелия ещё ни разу не видела своего мужа в добром расположении духа. Она уже и не надеялась на то, что однажды увидит улыбку. Или хотя бы намёк на неё. Хотя, на самом деле, это было не совсем верно. Корнелия не надеялась получить это тепло в свой адрес. Собакам и лошадям мужчина дарил теплоту сполна. Даже кубок и вино получали гораздо больше доброты в свой адрес, чем баронесса или слуги. Возможно, барон просто не любил людей? Если это так, то всё становилось куда проще.

Корнелия смотрела в зеркало на то, как муж приближается к ней. Впрочем, при этом она даже не пыталась встать со своего места, прикрыться или высказать какой-либо другой знак уважения в адрес супруга. Костяной гребень разбирал горький шоколад волос на части, позволяя ему переливаться в свете свечей. Баронесса прекрасно знала, что будет дальше. Когда мужчина приближается достаточно близко, взгляд Корнелии в отражении перемещается с волос на его лицо:

— Мой дорогой супруг, чем же я обязана Вашему визиту в столь ранний час? — миссис Линтон едва сдерживалась, чтобы ни одна капелька язвительности не пролилась в её голос. Как бы стара и опытна она ни была, всё равно жить ещё хотелось. Пусть порой Корнелия и не могла ответить себе на самый простой вопрос: зачем?

Как и ожидалось, вместо ответа подошедший мужчина схватил жену за горло, резко дёргая на себя, чтобы Корнелия повернулась. От резкого движения женщина падает на пол со своего места, пальцами хватаясь за руку мужа. Попытка отцепить от своего горла чужие пальцы была почти отчаянной: баронесса прекрасно знала, что никакого результата не будет. И всё же всё ещё пыталась сделать так, чтобы “нежно любимый” супруг позволил хотя бы маленькому глотку кислорода попасть в лёгкие. Забавно. Ведь люди уверены, что демоны неуязвимы. А на деле оказывается, что они ничуть не менее уязвимы, чем простые смертные. Барон отпустил свою ладонь лишь после того, как в глазах супруги замечает отчаянный страх. Наградой служит судорожный вдох. Корнелия падает мужу в ноги, прижимая ладони к горлу и заходится в судорожном кашле. Лёгкие горят огнём, причиняя дополнительную боль.

— Ты опаздываешь, Корнелия. Тот факт, что твой отец десница короля, не даёт тебе никакого права проявлять неуважение к своему супругу. Если бы мы только не торопились… — продолжать не нужно. На спине всё ещё были видны следы предыдущего воспитания от мужа. Полосы от солёного кнута всегда заживали хуже. Впрочем, муж всегда умудрялся наносить удары так, чтобы ни один из них не оставлял шрамов. Каждый раз за это надо было благодарить. Словно барон Линтон действительно сделал хоть что-то хорошее.

— Простите, барон… — комок гордости встаёт в горле. Так что каждое слово Корнелия буквально выдавливает из себя. В них нет ни капли искренности. Если бы мужчина действительно не торопился, он бы наверняка уже взялся за то, чтобы напомнить супруге её место. Но тот лишь презрительно усмехается, слегка толкает жену в бедро носком своей туфли, а затем устраивается на её кровати. Служанка тут же распахивает окно, несмотря на то, что на улице стояла поздняя осень. Корнелия всегда мёрзла. С самого раннего детства мама кутала дочку в тёплое одеяло и просила слуг поддерживать камин зажженным всю ночь. Потом мама умерла. И камин уже никто не поддерживал, но дома, в своей комнате, было хотя бы тепло.

Глава 2

Дома было спокойно. В отсутствии барона, слуги словно начинали жить по-настоящему: становились слышны смешки и голоса, а кто-то даже осмелился запеть. Корнелия улыбнулась, тихо прикрывая за собой дверь. Они с мужем были очень разные: женщина жаждала чувствовать себя живой, пока супруг ее желал только подчинять всех, кого только мог. Спугнуть этот отголосок настоящей жизни не хотелось. Благодаря разговору слуг, их сплетням, баронесса узнавала много информации. Иногда полезной, а порой - не очень. Вот и сейчас Корнелия подняла свои юбки, чтобы они не шуршали, и подошла поближе к двери в гостиный зал, где парочка служанок чистили огромный камин. Ночи в последнее время стали холоднее, так что золы набралось много. От того, что она в собственном доме подслушивает своих слуг было смешно. Но по-другому болтушки-служанки точно не расскажут. Так что альтернатив особо и не было.

— Ты видела Восточного принца? Он такой красивый!

— Ты про младшего, да? Красивый, ты права. Но держись от принца Дарана подальше, Кетси. Слышала что про него говорят? — этот голос Корнелия давно и хорошо знала. Женщина работала в доме барона дольше, чем сама баронесса в нём жила. И сколько ей реальных лет миссис Линтон даже не подозревала. Баронесса всегда считала, что Изабелла о каждом лишнем шаге в доме доносит хозяину.

— Слухи? — слышно удивление. И Корнелия была бы даже готова представить улыбку, но всё же не была уверена в своих выводах. Незнакомый человек. Непонятные реакции.

— Да. Принц Даран не отличается сдержанностью, Кэтси. Каждая шлюха от столицы и до самого Шамерна знают принца. Как и его жену… — разговор продолжался, но Корнелия им уже не интересовалась. Женщина отстранилась от стены и направилась наверх.

О репутации принца Дарана она была наслышана. О скандале, который сопутствовал его свадьбе, тоже. И сейчас эта информация точно была абсолютно незначительной. Откровенно говоря, баронесса надеялась услышать слухи о северянах и причинах их приезда. Или о том, как так получилось, что доблестные восточные воины не попытались убить своих заклятых врагов ещё до въезда в столицу, где каждый из послов был защищён волей Повелителя. Но вместо этого служанки решили обсудить с кем, где и когда спал шамеранский принц. Корнелия никогда не недооценивала сплетни, считая их полезным источником информации. Если уметь с этим источником работать. Но почему-то именно тогда, когда баронесса желала получить информацию, болтушки-сплетницы предпочитали обсудить вещи столь незначительные. Вопрос риторический, конечно. Ответ ждать было глупо. Особенно, когда не озвучиваешь вопрос вслух.

Проходя мимо спальни мужа, Корнелия попыталась заглянуть в неё. Но дверь ожидаемо оказалась заперта. Старый параноик хранил там слишком много секретов, которым не стоило распространяться за пределы четырёх стен. Женщина была даже не уверена в том, что у кого-то из слуг от комнаты есть ключи. Разве что у старой служанки, что преданнее дворовой собаки. И всё же эта комната сейчас была единственной, где могли быть ответы. И их Корнелия хотела получить без личных вопросов супругу. Около дверей собственной спальни женщина немного замедлилась, словно раздумывая. Каждый раз, когда баронесса должна была переступить порог своей темницы, невидимая рука сжимала горло. Там было душно. Холодно. И каждая вещь буквально кричала: у неё нет прав. Даже на то, чтобы выбрать большую часть одежды в своём гардеробе. Но стоять около порога, не находя смелости толкнуть тяжёлую дверь, было просто глупо. И баронесса делает решительный шаг. Тут же ёжится, потому что служанки с утра так и не закрыли окон. Сквозняк в этой части дома всегда чувствовался особенно сильно, кусая за мягкую кожу под одеждой. Порой Корнелия могла поклясться: на улице было куда как теплее. Потому что шерстяное платье не спасало. Промозглый холод пробирался под ткань. Не знай Корнелия наверняка, что это не так, она бы решила, что её дорогой муж договорился с хранителем воздуха на эти небольшие шалости. Хорошо, что эти хранители оставались жить лишь в старинных преданиях и легендах.

Служанку Корнелия звать не торопилась. Сначала надо было убедиться в целостности тех вещей, о которых посторонним людям знать не стоило. Конечно, если баронесса хотела сохранить свою голову на плечах. Поэтому, осмотревшись по сторонам, словно воровка, женщина подошла к нужной половице, опустилась рядом с ней на колени подцепила доску кулоном в виде небольшого кинжала, висящим на шее. С небольшим сопротивлением деревянная доска приподнялась, открывая порядком истончившиеся запасы травяной смеси. Её оставалось немного, не хватит даже на одно использование. А собрать и, тем более, купить эти травы сейчас Корнелия не могла: для сбора не наступило время, а покупать слишком опасно. Кто знает, какая знахарка-травница решит выслужиться перед десницей короля или его казначеем, рассказав о том, что баронесса Линтон купила у неё травы, прерывающие беременность? Как только Джеймс об этом узнает, он, наконец, найдёт ответ на свой вопрос, что мучает мужчину уже не первое столетие. После того, как Корнелия подарила ему первого сына, уже давно выросшего и живущего отдельно, баронесса делала всё, чтобы на свет не появился ещё один малыш. Материнство претило женщине, вызывая у неё глухое раздражение и панику. Эта роль не её.

Корнелия выдыхает, пряча свой маленький секрет обратно под деревянную доску, немного отходит от тайника. Осматривает его внимательно, убеждаясь в том, что ничего незаметно. Выпрямляет спину, поправляя корсет и платье, прячет кулон за тканью и дёргает за шнурок колокольчика. Подходит к окну, немного поджимая губы, а затем закрывает ставни. Движение получается излишни дёрганным, почти воинствующим. Барона здесь нет. Так что стоило прекратить претворяться послушной и верной женой даже в его отсутствие. Иначе это будет означать только одно: Джеймс Линтон победил. А этому Корнелия не позволит случиться никогда. Она слишком долго боролась за каждый миллиметр свободы быть собой, отвоёвывала его годами, а порой и веками. Так неужели она действительно позволит мужу победить? Ни за что.