Допрыгалась, или Муж в наследство

Глава 1

У меня есть уши. Большие, блестящие, латексные и с завитком на кончиках. Я всегда говорю, что если уж судьба нацепила на тебя кроличьи уши, то не стоит их прятать – надо сделать из них бизнес. Что я, собственно, и сделала.

Зовут меня Яся. Двадцать лет, метр шестьдесят, дважды крашеная брюнетка, хозяйка Тузика – самого наглого пекинеса в мире, старшая сестра Вари – самого странного существа в нашем городе и дочь мамы Гали – самой наивной женщины на планете Земля. Нет, правда. Она до сих пор думает, что я работаю ночной няней.

Ну, это почти правда. Только вместо детей у меня – взрослые мужики, которые платят за то, чтобы я им подмигнула и присела перед ними на каблуках с фразой: «Хозяин, хотите морковку?»

Добро пожаловать в «Морковный рай». Это не овощной ларек, как вы могли подумать. Это ночной клуб. Там все с намеком. Даже салфетки. Даже лед в коктейлях в форме кроликов.

Я – «аниматор». Не тот, что в Турции детей развлекает, а тот, что в латексном костюме с хвостиком и ушами танцует между столиками, позирует для фото и умеет делать глазки так, что у бухгалтера Василия из пятого офиса случается инсульт первой степени. Мне за это платят. Иногда я получаю хорошие чаевые. Иногда – только номера телефонов с припиской «звони, если захочешь серьезных отношений, только не вечером, у меня жена дома».

Работа как работа. Главное – выжить до утра и не забыть снять накладные ресницы, потому что они потом присыхают к подушке.

Сейчас я уже еду домой. Вернее, сражаюсь за жизнь в переполненном маршрутном такси, где водитель слушает шансон, а бабка с авоськой вцепилась мне в бедро, потому что решила, что это поручень. Кто я такая, чтобы ее разубеждать.

У меня полчаса, чтобы доехать, сварить макароны, переодеться из латекса в футболку с надписью «Где мой кофе, человечество?», и отвезти Варю в садик. Потому что мама идет на свои массажи. Если вы подумали про SPA, то вы не знаете Галину Петровну, она ходит в поликлинику, где получает лечебное «прокалывание спины пиявками».

– Яся, у тебя хвост! – радостно визжит Варя, когда я врываюсь в квартиру.

– Я в курсе, зайка. Он был со мной всю ночь. У тебя есть чистые носки?

– Конечно! – выдает Варя.

– А где они? – спрашиваю.

– Кажется, в холодильнике, – отвечает сестренка и пожимает плечами.

Я уже ничему не удивляюсь.

А вот Тузик сдержать эмоций не может. Не потому что носки в холодильнике. Сегодня он просто ненавидит меня с ушей до пят, потому что вчера я случайно села на его любимую подушку. Эта скотина злопамятная.

– Доброе утро, доча, – говорит мама, выходя на кухню. – Ты чего опять такая взъерошенная? Дети плохо спали?

– Ага, особенно один малыш, – говорю я. А мысленно добавляю: Сорока трех лет, в пиджаке и с Rolex».

Мама понимающе кивает, а я уже засовываю в рот ложку макарон прямо из кастрюли. Блин. Горячие.

– Ну, бывает, – успокаивает мама. – Хорошо, что у тебя все получается. Ты у нас, Ясенька, уравновешенная, детей хорошо успокаиваешь, прямо воспитатель от Бога.

Я бы, может, и сказала маме правду. Но тогда мама вызовет батюшку и начнет окроплять квартиру святой водой. А мне еще полку крепить перед выходом. Не до батюшки.

Глава 2

– А ты не боишься, что когда-то допрыгаешься? – говорит Маринка, моя подруга, когда мы встречаемся после всех моих дел и делим один кофе на двоих. – Ну, в смысле – работа странная, мужики липнут, в клуб будешь идти – кто-нибудь возьмет, да и утащит кролика.

– Заюшь, я же не кролик. Я дикий заяц. А у дикого зайца в сумочке газовый баллончик, ключи, которые можно зажать между пальцев и твоя фотография с адским фильтром, чтобы отвлекать врагов.

Мы смеемся. Смех у меня немного хриплый – я вчера кричала в микрофон «добро пожаловать в нору удовольствий!» и сорвала голос.

Я не боюсь. Вернее, я на самом деле боюсь, но делаю вид, что нет. Даже почти себя убедила. Потому что кто-то должен приносить деньги домой. Кто-то должен покупать кроссовки для Вари и антиблошиное средство для Тузика. Кто-то должен быть сильным, хотя бы снаружи.

После макарон, пяти ложек варенья из неизвестного года выпуска, панической сушки волос феном и поисков Вариного рюкзака, в котором почему-то были две сосиски, мы все-таки выбрались из квартиры.

Теперь я быстро сдавала Варю воспитательнице, как в боевом фильме перед важной миссией.

– Она позавтракала, выспалась, и, если что, куклу по имени Сережа не отдавайте другим детям. Вчера из-за этого был мордобой, – шепчу воспитательнице и целую Варю в лоб. – Вечером приду, зайка. Веди себя хорошо, не ешь клеенку, как в прошлый раз.

– Обещаю! Но только если она будет без рисунков! С рисунками слишком вкусные.

Вот честное слово, иногда я думаю, что Варя – не ребенок, а гремлин какой-то.

В маршрутке я пытаюсь читать книгу. Не роман, не детектив, не сборник анекдотов, а серьезную, научную, с заголовком: "Основы клинической психологии. Пособие для поступающих в вуз." Да, именно так. Я, кролик из «Морковного рая», поступаю в университет. На психолога.

Во-первых, себе смогу помочь. После года работы среди взрослых, переодетых в младенцев, среди кроликов, которым платят за то, чтобы облизывать мужские уши, и мужчин, которые при виде хвостика забывают жену, детей и принципы, я себе точно понадоблюсь. Во-вторых, другим помогу. Миру не хватает вменяемых людей. А у меня, кажется, нюх на больные души. Кто, как не я, умеет распознать истеричного, еще на подходе к барной стойке?

Например, вчера. Сидит такой важный клиент – Борис Борисович, топ-менеджер какого-то завода, улыбается немного нервно, но подмигивает все же строго по таймеру. И вдруг – бац! – просит включить сопливую песню, хватает меня за руку и рыдает. Такого я от Борисовича не ожидала. Но и уйти я не могу. Чаевые нужны. Очень.

– Ну-ну. Чего это вы?.. Что у вас случилось? – участливо спрашиваю.

– От меня жена ушла … к гинекологу… из Новосибирска, – рыдает он

А я сижу с ушами, хвостиком и на каблуках, глажу его по голове и думаю: «Так, если сейчас он скажет, что хочет в моих объятьях забыть о своей жене, я увольняюсь…»

Сказал. Не уволилась. Потому что кто ж тогда Варе секцию по рисованию оплатит?..

В общем, моя жизнь – это череда «почти сломалась, но собрала себя обратно». Я не жалуюсь. Мне даже немножко нравится. Эта дикая гонка, это ощущение, что я одна, но тяну, и у меня получается.

❤️Буду очень рада вашим комментариям.❤️

Глава 3

– Ты как, доча? – спрашивает мама, когда я возвращаюсь домой под утро. Она сидит в кресле, в халате, с кружкой цикория. – Ты же сегодня вечером опять к детям?

– Ага. Но до девяти вечера свободна. Хочу лекцию послушать. Онлайн. Про тревожные расстройства и их компенсацию через юмор. Мне как раз подходит, – улыбаюсь.

Мама смотрит на меня с такой нежностью, что у меня в горле встает ком. Она хорошая. Просто уставшая. Второй муж ушел год назад. Сбежал с нашей соседкой, которая сначала ходила к маме за солью, а потом – за мужем. С тех пор мама совсем приуныла. Она больше не плачет, не жалуется, но у нее взгляд такой… будто из нее вычерпали все до дна.

– Ты же понимаешь, что он дурак, да? – говорю. Я присаживаюсь рядом и накрываю ее руку своей. – А ты у нас – суперженщина… Ты двоих детей поднимаешь. Ты готовишь макароны с грибами так, что я слюнки на пол роняю.

Мама улыбается. Значит, ей лучше.

– Яся, я вот думаю… ты бы могла другую работу найти… Ну правда... Ты умная, добрая. Неужели обязательно прыгать перед чужими детьми?

– Мам, это временно. Вот поступлю – и все изменится.

Я не вру. Я правда верю, что все изменится. Когда я стану психологом, открою свой кабинет, или хотя бы буду работать в центре, помогать таким, как я. Ну и детям из неблагополучных семей. И взрослым, которым никто не сказал, что о проблеме нужно говорить, а не утаивать.

Но пока я кролик. А кролики не сдаются.

Клуб оживает к десяти. К одиннадцати – начинает дышать похотью и глупыми идеями. Я стою в гримерке, натягиваю колготки с блестками и поправляю ушки.

– Яся, у тебя грудь не по центру! – орет Лиля, наш арт-директор, из-за ширмы. – Ты что, хочешь, чтобы она влево смотрела весь вечер?

– Пусть смотрит, может, кого-то адекватного заметит, – бурчу я, поправляя корсет.

Вчера вон пришел клиент с женой – это отдельный подвид. Он весь такой деловой, жмет мне руку, будто мы собрались подписывать контракт, и говорит: «Милая, глянь, у нее хвост!» А жена сидит с таким лицом, как будто ее забыли в машине на парковке. Ну и что вы думаете? Через полчаса она уже танцевала с нами на сцене, в ушах, смеялась и кричала: «Я свободна!»

– Яся, давай на сцену! – командует Лиля. – Время номера!

И выхожу. Свет в глаза. Музыка громкая. В голове все гудит, но я улыбаюсь. Я должна быть уверенной в себе. Для них. Для себя. Для своей будущей практики по психологии, где я буду объяснять девочкам: «Да, ты можешь быть в кроличьих ушах и при этом оставаться собой».

А дома меня ждет Тузик, который, скорее всего, нашел мои запасные колготки и поотрывал все стразики, Варя, которая заснула, уткнувшись в энциклопедию про динозавров, ну и моя мамуля, которая притворяется, что смотрит сериал, но на самом деле ждет, когда я тихонько зайду и прошепчу: «Я дома».

Я включаю чайник, достаю блокнот и записываю:

Сегодня один клиент плакал из-за кота. Другой просил включить гимн. Третий сказал, что я похожа на его бывшую жену, но лучше. Психологическая картина: коллективная усталость от реальности. Всем нужен кролик. И чай с медом.

Да. Всем нужен кролик. Особенно такой, как я.

Эта книга участвует в литмобе "Завещание с подвохом".

Остальные истории вы можете найти здесь:

https://litnet.com/shrt/9tcz

Глава 4

Утро начинается с того, что я просыпаюсь раньше будильника. Мне не холодно, не жарко, даже в комнате пахнет чем-то хорошим – наверное, это мама готовит завтрак. Я открываю глаза и улыбаюсь. А потом поворачиваю голову и вижу, как на подушке распластался Тузик. Спит без задних лап, пузо кверху, храпит, как трактор.

– Ты че такой счастливый? – смеюсь я и чешу его за ухом. – А знаешь, я тоже счастливая, если хочешь знать.

Тузик открывает глаза, зевает и лениво ползет ко мне под одеяло. Я его обнимаю, он теплый, такой себе плюшевый обогреватель, и на душе становится еще уютнее.

Сестра влетает в комнату, как буря. В руках у нее щетка для волос и бутерброд. Она делает по комнате круг, бросает щетку на комод, бутерброд на мою подушку (спасибо, конечно), и командует:

– Яся, ты мне сегодня поможешь с историей! Я опять забыла, в каком веке был Петр. Его же точно сейчас нет? – выпаливает сестренка. Я даже не спрашиваю, зачем Варе все это нужно.

– Сейчас он был бы тиктокером, а не царем, – фыркаю я. – Иди сюда, объясню. Но сначала убери свой завтрак с моей подушки.

Смеемся. Смеется даже Тузик. Ну, мне кажется, что это хрюканье у него тоже от смеха. Мы с Варей валяемся на кровати, листаем учебники, я рисую сестренке карту России на животе. Варя снова громко хохочет, ей щекотно, но слушает она меня внимательно. Это наш ритуал – обучение через хаос.

Потом я иду на кухню. Мама стоит у окна, на плите стоит овсянка. Мама тихо поет себе под нос старую песню, которую я помню с детства, и я замираю на секунду… Мне нравится это утро. Оно будто сделано из света, тепла и какого-то внутреннего покоя.

– Мам, у тебя классный голос. Может, нам в караоке сгонять?.. – спрашиваю я и подхожу ближе. – Развеемся немного.

Мама улыбается, но глаза у нее немного грустные.

– Ясь, присядь. Поговорим?

Сажусь. Чувствую, что разговор будет важный. Мама кладет мне руку на ладонь и смотрит прямо в глаза. А у нее глаза – карие, глубокие, в них всегда столько любви, даже когда она сердитая.

– Я хотела сказать тебе спасибо. За все. За то, что держала нас на плаву, когда я сама была на дне. За то, что помогала с Варей, с домом… со мной. Я ведь совсем сломалась… Из-за него...

Я не перебиваю. Только киваю. В горле стоит ком.

– Но теперь все будет по-другому, – продолжает мама. – Мне предложили работу. Хорошую. Стабильную. Мои старые знакомые. Так что тебе больше не нужно тащить на себе семью. Я хочу, чтобы ты сосредоточилась на учебе. Хочу, чтобы ты наконец-то зажила своей жизнью. Ты достойна лучшего.

– Мам…

– Нет, подожди. Я так много лет была взрослой, а потом в один момент – перестала. И ты заняла мое место. Но так не должно быть. Я забыла, что я мама, а не ребенок. И ты не обязана тянуть на себе всех. Прости меня.

Я обнимаю ее. Мы сидим, прижавшись друг к другу, и молчим. Только чайник посвистывает. А я чувствую, как тепло наполняет меня до самых кончиков пальцев. Это то, чего я ждала. Признание. Поддержка. Надежда.

– Я схожу на работу последний раз, – говорю я. – Попрощаюсь со всеми. И я тебе обещаю, больше – ни-ни. Никакой ночной работы.

Мама качает головой, но не спорит.

– Только аккуратно. Хорошо?

– Я всегда аккуратная, – улыбаюсь я. – Как хирург, только в ушках и хвостике.

В клуб я лечу на всех парах. Погода – сказка. Даже водитель маршрутки был вежливым – это точно хороший знак. Короче, я вся в предвкушении. Сегодня я не просто кролик. Сегодня я – кролик боевой.

В гримерке девчонки встречают меня объятиями. Мы смеемся, перекидываемся шутками, одна из них – Лизка – уже знает, что я ухожу. Рассказывает другим. Они делают грустные рожи, но дружно обнимают меня. Типа «ну и молодец ты».

Начинается смена. Музыка, свет, мужчины – все как всегда. Но для меня – будто впервые. Я уже в костюме, в ушках, хвостик задорно подпрыгивает, когда я кручусь. Залипаю в зеркале. Ну хороша же, чего уж.

Гости сегодня щедрые. Один за другим оставляют чаевые, приглашают на танец. Но я выбираю. Сегодня не день для мерзких лап. Сегодня – праздник души.

Под конец смены я уже уставшая, но счастливая. Как после марафона – не чувствуешь ног, но сердце в огне.

И тут ко мне подходит незнакомый мужчина. Лет сорок. Одет с иголочки, пахнет дорогим парфюмом, но в глазах я вижу непонятную тень. Наверное, устала просто – и надумываю...

– Девочка, – говорит он. – У меня есть одна мечта. Если ты ее исполнишь, я дам тебе… – и шепчет мне на ухо такую сумму, от которой у меня чуть челюсть до пола не отвисает.

Я сначала шучу и отнекиваюсь. Говорю, что нет, нет, я уже закончила, я ухожу, меня ждет институт, жизнь, психология… Правда, говорю не слишком уверенно. Сумма действительно щедрая.

Он смотрит на меня какое-то время и говорит, что может удвоить. И я думаю. Очень долго. Потом все же киваю.

– Хорошо. Только это будет последний раз.

Вот мама обрадуется! Скажу, что это благодарность за то, что я была лучшей ночной няней.

Глава 5

Мы уезжаем из клуба на его машине. Все как в кино: темный кожаный салон, тихо играет джаз, в бутылочном отсеке поблескивает что-то дорогое, но он, кажется, сегодня не пил. Я тоже не пью. Я слишком трезво все чувствую. Каждой клеточкой. И ничего не хочу менять.

Он говорит, что его зовут Артем. Я в ответ говорю, что меня зовут Яся, хотя можно было бы и не говорить – он обо мне явно спрашивал. Артем вежливый. Он не лезет, не бросает липкие взгляды, просто ведет машину и молчит. Это немного пугает.

Я спрашиваю, что за мечта. Он отвечает, но не сразу, будто собирается с духом:

– Я всегда хотел, чтобы рядом со мной была такая девочка, как ты. Живая. Добрая. Веселая. Чтобы просто побыла рядом. Без всяких там пошлостей. Чтобы обняла, положила голову на плечо и осталась на одну ночь. Осталась со мной.

Какое-то время я сижу молча. Я не знаю, что сказать.

Это звучит даже… мило. Странно, но мило.

– А почему только на одну? – спрашиваю тихо.

Он усмехается.

– Потому что завтра все закончится. Завтра я уеду. Навсегда. И мне не хочется делать кому-то больно. Я просто хочу, чтобы сегодня кто-то был рядом.

Квартира у Артема красивая. Чисто. Но девушки у него точно нет. Это видно сразу. Никаких милых безделушек, в ванной нет ни одного женского флакончика.

Артем предлагает чай. Я соглашаюсь. Мы сидим на кухне, болтаем. Он рассказывает, что когда-то любил одну девушку, но не сложилось. С тех пор – все не те. А сейчас поставил точку. Решил все отпустить – уезжает заграницу, начнет жизнь заново. Смотрит в окно и улыбается грустно.

– А ты? – спрашивает он. – Кто ты, на самом деле?

– Я… – улыбаюсь я. – Я кролик, который хочет стать психологом. Потому что я очень хочу разобраться в себе и в других. Хочу сделать мир хотя бы на одну капельку лучше. Потому что мир болен, Артем. Но у него, как и у психа, бывают проблески. Например, этот вечер.

Артем смеется. Первый раз за всю ночь. Беззаботно.

Он действительно не трогает меня. Мы просто ложимся рядом на диван. Я кладу голову ему на грудь, он гладит меня по волосам. У него теплые руки. Мы слушаем музыку. Артем долго рассказывает о Париже, я – о сестре и Тузике. Он говорит, что я особенная. Я говорю, что это он просто перепил крепкого чая.

Потом мы засыпаем.

Я просыпаюсь от странных отношений. Что-то не так… В голове – туман. Комната странно плывет. Хочу встать – тело ватное. Все как в замедленном кино. Сердце стучит глухо, давит. Я пытаюсь заговорить, но почему-то ничего не выходит.

Я вижу, как Артем стоит у окна. Он уже переодет.

– Артем?.. – с трудом шепчу.

Артем оборачивается, потом медленно подходит. Он смотрит на меня сверху вниз. Его глаза чужие. Холодные. В них нет ничего. Пустота. Как будто он меня не знает… Как будто это не мы недавно говорили обо всем.

– Прости, Яся. Но я не мог позволить тебе уйти.

– Что?..

И тут я наконец-то понимаю, что не чувствую ни рук, ни ног. Паника накрывает волной, но она тут же гасится. Я чувствую, как будто кто-то тянет меня вниз, в глубину, где темно и нет воздуха. Я теряю сознание.

Мое тело находят спустя три дня. В подвале заброшенного здания, недалеко от железнодорожного вокзала. Новости сообщают, что Ярослава К. пропала после смены в ночном клубе, и что найденное тело принадлежит ей. Подозреваемого нет.

Мама сидит на диване, прижимает к груди мою фотографию. У нее запутанные волосы. Она смотрит в пустоту. Варя рядом, вцепилась в ее руку. А Тузик сидит у двери. Ждет. Он ждет меня. Но я больше не приду.

Я хочу, чтобы обо мне помнили, как о той, кто смеялась, даже когда было очень тяжело... Я спасала семью, мечтала улучшить мир и умела любить. Я уходила с работы с достоинством. И я была «лучшим кроликом» лишь потому, что умела быть настоящей среди бесчисленных масок и фальшивых улыбок.

Меня звали Яся. Я жила. И я верила, что впереди меня ждет что-то хорошее.