Дорогами ложных солнц

Пролог

Посмотрев на тёмное окно, я решительно закрыла ноутбук и вышла из кабинета. Спускаясь по лестнице, услышала голос Бетти — она что-то говорила о голубом периоде Пикассо, а мужской голос отвечал ей. Запоздавший клиент? Нацепив на лицо улыбку, я спустилась вниз, но, когда обогнула колонну, скрывавшую Бетти и её собеседника, улыбка испарилась. Беседовавший с моей помощницей тип совершенно не походил на клиентов, обычно заглядывавших в нашу галерею. Он скорее смахивал на одного из персонажей фильмов Гая Ричи. Чёрная кожаная куртка, такого же цвета майка и джинсы, на лице — лёгкая небритость, и во всём облике что-то неуловимое, настораживающее, от чего хочется держаться подальше.

— Добрый вечер, — приветствовала его я. — Рада, что вас заинтересовали работы, выставленные в нашей галерее, но, к сожалению, мы уже закрываемся. Можете зайти завтра. Любоваться картинами лучше при дневном освещении.

— Да, я об этом слышал, — согласился незнакомец. — Но пришёл в галерею не ради картин, а ради вас... мисс Шейх, верно?

Сердце ухнуло куда-то вниз. Мой муж... нашёл меня. Этот тип наверняка послан им. Первой мыслью было — шарахнуть его сумочкой и бежать. Но я быстро взяла себя в руки. Даярам не стал бы посылать за мной какого-то наёмника. Узнав о моём местонахождении, супруг явился бы сам. Этот персонаж здесь по другой причине. И что-то подсказывало, день, который начался так удачно, только что перестал быть таковым.

— Бетти, — обратилась я к помощнице. — Можешь идти домой. Увидимся завтра.

Девушка бросила тревожный взгляд на незнакомца, неуверенно направилась к выходу, но у порога остановилась.

— Я позвоню вам через десять минут, мисс Шейх. Если вы не ответите, я вызову полицию, — и юркнула за дверь.

Незнакомец проводил её насмешливым взглядом и повернулся ко мне.

— Преданная помощница, готовая спасти босса в беде. Но мне хватит и пяти минут. Миссис Варма.

Как ни старалась владеть собой, всё же едва заметно вздрогнула, услышав фамилию супруга. От незнакомца это наверняка не укрылось.

— Смена климата, смена причёски, смена имени, — снова заговорил он. — Вы знаете, что муж вас ищет? И ищет очень усердно.

Из внутреннего кармана он достал и протянул мне конверт. Я молча открыла его и усмехнулась. Фотографии Даярама, сидящего в машине с каким-то субъектом. Вот он передаёт субъекту деньги и конверт вроде того, что держала в руках я.

— Это частный детектив и неплохой, надо сказать, — пояснил мой «гость» и вытащил из заднего кармана джинсов мобильник. — А это запись телефонного разговора вашего супруга с детективом...

— Я знаю, что он меня ищет, — оборвала его я. — Дальше?

Тип спрятал мобильный и спокойно заявил:

— Услуга за услугу. Мне нужна ваша помощь, вернее, ваша связь с одним джентльменом. Поможете мне — я исчезну, и больше вы никогда обо мне не услышите. А ваш муж — о вас.

Двумя месяцами ранее...

Глава 1

Двумя месяцами ранее...

Шутки, смех, весёлые голоса. В Индии любят праздники и отмечают их с размахом. Особенно, если речь идёт о таком важном событии, как годовщина свадьбы. Чуть повернув голову, я посмотрела на моего красавца-мужа. Гордый профиль, густая шевелюра, пронзительный взгляд тёмно-карих глаз — истинный раджпут. А, кроме того, наследник одной из самых богатых и уважаемых семей в Дели, успешный бизнесмен и вообще мечта любой женщины. Поймав мой взгляд, «мечта» просияла нежнейшей улыбкой. Смуглая рука, сверкнув обручальным кольцом, потянулась к моей, и я в последний момент удержалась, чтобы не отдёрнуться.

— Ты счастлива, джан[1]? — его пальцы переплелись с моими. — Этот праздник — в твою честь.

Я тоже выдавила улыбку, а супруг, поцеловав мою ладонь, поднял стоявший перед ним бокал. Сейчас будет речь, которыми так славится мой сладкоречивый свами[2]. Гости прервали разговоры, свёкор и свекровь благоговейно замерли, ожидая от единственного обожаемого сына чуть ли не божественного откровения. И он заговорил:

— Около двух лет назад на одной скучной вечеринке я увидел восхитительный и очень редкий цветок, — нежный взгляд на меня, тихие вздохи гостей, растроганные улыбки. — Околдованный удивительной красотой этого чуда, я долго добивался его внимания, и наконец цветок распустил передо мной свои лепестки, а год назад пришёл в мой дом и стал моей горячо любимой...

Тихий дребезжащий звук — смартфон супруга, лежавший на столе между нашими тарелками, «ожил», но я не успела рассмотреть, кто звонит. Выпустив мою руку, Даярам молниеносно подхватил смартфон, сбросил звонок и переложил по другую сторону тарелки экраном вниз.

— ...моей горячо любимой женой, — как ни в чём не бывало прозвучал его обволакивающий голос. — Я благодарен Судьбе и Небесам за то, что послали мне...

Снова вибрация смартфона и мерцание перевёрнутого экрана, практически незаметное в свете свечей, щедро расставленных на роскошном праздничном столе. Я скользнула взглядом по мгновенно напрягшимся лицам свёкров, недоумевающе-неловким — наших друзей.

— За то, что послали мне тебя, любимая! — патетично объявил супруг. — Ты — моё самое дорогое сокровище.

Не отрывая глаз от смолкшего и тут же снова завибрировавшего смартфона, я чувствовала, как Даярам наклоняется ко мне, но даже не повернулась и, вместо губ, он поцеловал меня в висок, горячо шепнув:

— Люблю тебя, джан.

А в следующее мгновение осторожно, словно карту на партии в покер, приподнял смартфон. Звонок от «Офис доб. номер».

— Помню вашу свадьбу, будто она была вчера! — мечтательно протянула Рати. — Столько свечей и...

Но мой благоверный уже подскочил со своего места и обворожительно улыбнулся:

— Прошу прощения, это не займёт много времени, — и ходко затрусил в соседнюю комнату.

— Ещё вина? — любезно предложил мой свёкор растерявшейся Рати.

Та с готовностью закивала.

— Попробуйте креветки, — потчевала кого-то свекровь. — Они великолепны! Наш повар...

Я слышала конец фразы, но смысл прошёл мимо сознания. Мысли устремились в соседнюю комнату, в которой мой муж отвечал на звонок, настолько важный, что ради него стоило бросить наших гостей и меня, «самое дорогое сокровище», за столом, накрытым в честь первой годовщины нашей свадьбы. Обида, едкая, как кислота, медленно заполняла меня, причиняя физическую боль. Для себя я уже всё решила, почти всё подготовила и собиралась сделать это тихо — без драмы и хлопанья дверью. Но эта выходка моего дорогого супруга, став последней горькой каплей, перевесила все доводы рассудка. Он не смог удержаться даже сегодня, в нашу годовщину, и позволить мне почувствовать себя единственной хотя бы эти несколько часов... Тихий звук шагов. Если бы не прислушивалась, не различила бы их среди болтовни и смеха наших друзей. Даярам вернулся за стол и, приобняв, чмокнул меня в висок. Было время, когда я считала подобные жесты проявлением нежности, а не вины, и тут же расцветала от счастья. Но не сейчас. Я демонстративно поставила на стол бокал с вином, который держала в руке, и ледяным тоном поинтересовалась:

— Кто звонил?

Разговоры тут же смолкли. Свёкор напрягся, в глазах свекрови мелькнула тревога, на лицах гостей — неловкость. Но супруг беззаботно махнул рукой.

— С работы. Никак не могут...

— Вот как? Значит, Ситара работает теперь у тебя?

Беззаботность Даярама мгновенно улетучилась, взгляд стал острым.

— Звонили с работы, джан, — понизив голос, проговорил он, попытался взять меня за руку, но я её отдёрнула.

— Правда? Что ж, тогда передай «работе», что твой отпуск с женой только что закончился. Теперь можешь проводить в офисе на «добавочном номере» все дни и ночи.

Резко поднявшись, я швырнула салфетку, которой прикрывала колени, ему в лицо и, цокая каблуками по мраморному полу, удалилась. Волшебно красивое алое сари, заказанное специально для этого вечера, развевалось за спиной, словно шлейф... Наверное, нужно было сдержаться. Наверное, нужно было подождать, пока всё будет готово. Но единственное, о чём я могла думать сейчас: как можно скорее уйти из-за стола и от этого мужчины, так больно и так незаслуженно меня ранившего.

Глава 2

— Ваш чай, Мисс Шейх.

От ноутбука я подняла глаза на девушку, поставившую на столик рядом со мной фарфоровый чайничек и чашечку.

— Сасибо, Бетти.

Она улыбнулась и засеменила к двери. А я плеснула в чашечку приятно пахнущую жидкость, вдохнула аромат и, довольно щурясь, посмотрела в окно. Лучи осеннего солнца пробивались сквозь тюлевые занавеси. Солнечные зайчики гонялись друг за другом по полу. Погожий день в это время года — явление в Лондоне довольно редкое, и само по себе способно поднять настроение. Но у меня были и более ощутимые причины для радости. Я неплохо обжилась в Лондоне, поселившись в пентхаусе на Итон-Сквер и открыв небольшую художественную галерею неподалёку. Денег, вырученных от продажи украшений, вероятно, хватило бы на всё, но Изабелла настояла на том, чтобы просто дать мне необходимую сумму.

— Как ты собираешься продавать их, gabacha? — она взяла в руки одно из ожерелий. — Они сразу приведут Даярама к тебе.

— Поэтому я надеялась, ты поможешь мне, muñequita[1], — сделав глаза, как у Бэмби, я взмахнула ресницами. — По твоим каналам.

— Сохрани их пока, mija[2]. Я сказала, что помогу тебе. Считай это частью пакета с надписью «помощь».

— Ценю её, очень ценю, — попыталась возразить я. — Но это то, что могу сделать я сама. Точнее, тоже с твоей помощью, но хотя бы «сырьё» — моё.

Изабелла рассмеялась, шлёпнула меня по колену... и продолжила настаивать на своём. Под конец мы сошлись на том, что украшения я отдаю ей, а она уже делает с ними, что хочет. Себе я оставила только ожерелье — подарок свёкров на годовщину, подходящие к нему кольцо с крупным изумрудом и серьги.

— Может, возьмёшь и это? — Изабелла протянула мне волшебно красивое ожерелье из бирюзы и маленьких бриллиантиков, соединённых в сложную вязь. — Удивительно подходит к твоим глазам.

Но я только покачала головой. Это было ожерелье, подаренное Даярамом, когда он впервые признался мне в любви. Изабелла не стала настаивать, просто улыбнулась и проронила:

— Òrale. Будет дожидаться тебя здесь — пока не передумаешь.

— Не передумаю, — заверила я, тут же пообещав себе, что деньги в обмен на драгоценности — последняя услуга, которую приняла от подруги.

Когда были готовы паспорта — Изабелла убедила меня в необходимости нескольких — я вылетела в Лондон под именем Сурэйи Шейх, наследницы успешного бизнесмена из Эмиратов. Отец работал в Дубае несколько лет, прежде чем его перевели в Дели, и я неплохо говорила по-арабски. Подкреплённая соответствующей историей, личность Сурэйи была вполне жизнеспособной, несмотря на мою совсем не арабскую внешность. В Лондоне всё сложилось удачно — просто чудо, сколько дверей открывает фраза «Цена не имеет значения!». И вот я, Сурэйя Шейх — владелица пока что маленькой, но уже довольно успешной художественной галереи, специализирущейся на выставке и продаже работ талантливых молодых художников. «Бесполезная», с точки зрения моего отца, учёба в Бостоне всё же принесла свои плоды. Омрачало моё скромное вновь приобретённое счастье лишь одно. Я продолжала оставаться женой Даярама. Более того, женой-беглянкой, которую он вознамерился найти во что бы то ни стало. До сих пор становилось не по себе, когда вспоминала наш последний разговор. Это было сразу после моего бегства, я ещё была в Масатлане у Изабеллы и, посчитав, что должна поговорить с ним хотя бы по телефону, набрала его номер. Разговор превзошёл самые худшие опасения, и я впервые ощутила что-то очень похожее на страх перед моим беснующимся свами. Сначала само спокойствие, почти холодность, он спросил, когда я собираюсь вернуться домой, но, услышав мой ответ, обезумел. Мольбы вперемешку с угрозами обрушились на меня, как тропический ливень — я не могла вставить ни слова. Уже собиралась отключиться, когда он, наверное, выдохшись, жалобно всхлипнул в трубку:

— Вернись ко мне, джан... прошу тебя. Давай всё забудем и начём сначала. Я люблю тебя, моя патни[3]. Люблю с момента, как увидел, и буду любить всегда. Вернись ко мне...

Несколько секунд я молчала, глотая слёзы и собираясь с силами, а потом произнесла слово, услышать которое мой некогда горячо любимый муж явно не ожидал: развод. Скорее всего, Даярам думал, я решила его проучить, исчезнув на какое-то время. А потом выплачусь, успокоюсь, услышу от него признания в любви, клятвы в верности и вернусь. Но это слово подвело последнюю черту. Голос, когда супруг заговорил снова, был словно не его:

— Этого не будет. Я совершил ошибку, и ты меня наказала. Но теперь довольно. Ты возвращаешься, и мы больше об этом не говорим. Жду тебя через...

— Я не вернусь, Даярам, — с трудом заставила голос звучать спокойно. — Уже никогда не смогу доверять тебе, а без доверия счастливых супружеств не бывает. Не хочу, чтобы мы расстались врагами, поэтому...

— Мы не расстанемся. Я не позволю. И, пока всё не зашло слишком далеко, прошу: не делай то, о чём можешь потом пожалеть.

— Пока всё не зашло слишком далеко? Ты это серьёзно? Всё уже перешло мыслимые и немыслимые границы!

Усмешка на другом конце и обещание, от которого по спине пробежал холодок:

— Ничего ещё даже не началось, джан. Но начнётся, если ты не вернёшься. Я сделаю всё, чтобы ты снова была со мной, и никакие границы меня не остановят. Не доводи до этого.

— Твой прапрадед Джаотиш, — едва слышно пробормотала я. — Хочешь сказать, и ты способен на подобное?

Глава 3

Конечно, я шутила насчёт чая, но после первых же минут общения со звёздным гостем шутка начала настойчиво перерастать в намерение. Абстракционист явился почти на час позже оговоренного времени. Просто ввалился в галерею, окинул её пренебрежительным взглядом и бросил:

— У меня встреча с мисс Шейк.

— Шейх, — с милой улыбкой поправила я. — Добрый день, мистер Боггарти.

— Утро, — небрежно отмахнулся он.

— Сейчас уже полдень, — медовым голосоком возразила я.

С раздражением покосившись на меня, он посмотрел на свои наручные часы и припечатал:

— Одинадцать.

— Значит, ваши часы всё же показывают правильное время?

Художник смерил меня откровенно недружелюбным взглядом. А я, продолжая улыбаться, смотрела на него. Сильно вытянутое лицо, выдающиеся вперёд зубы, бесцветные глаза — типичный английский gringo, как сказала бы Изабелла. Но держался этот gringo, как Ричард Львиное Сердце.

— Это что должно означать? — грубовато поинтересовался он.

— Что опаздывать на деловую встречу — невежливо. Не предупредить об опоздании — дурной тон. Потенциальные партнёры должны относиться друг к другу с бóльшим уважением.

— Потенциальные партнёры? — он громко фыркнул. — Я пришёл просто из любопытства!

— Разумеется, партнёрами так быстро не становятся. Мы ещё толком не познакомились, и ни один из нас не знает, хочет ли работать с другим.

— Вот как? — хмыкнул он. — Пригласили меня вы. Для чего тогда?

— Мне тоже не чуждо любопытство. И, раз уж вы здесь, хотя и с опозданием, — я приглашающе махнула рукой. — Добро пожаловать в мою галерею.

Мистер Боггарти сузил глаза и сложил на груди руки, видимо, обдумывая свои дальнейшие действия: уйти, хлопнув дверью, или всё же остаться. Но я старательно наводила о нём справки, прежде чем выбрать эту линию поведения: отсутствие очевидного интереса к сотрудничеству, вежливость без раболепства, к которому художник явно привык, и лёгкая насмешливость в ответ на его грубость. Выбор оказался верным. Руки мистера Боггарти переместились с груди в карманы брюк, взгляд, буравивший меня, скользнул по холстам на стенах.

— У вашей галереи странное название. «Swift». Как Джонатан или «Стремительная»?

— Как «Стриж», — качнула я головой. — Мои любимые птицы. Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Нет? Тогда следуйте за мной.

Картины в галерею я выбирала очень тщательно. Не все бы повесила у себя в гостиной, но каждая из выбранных задевала какую-то струнку, и, судя по растущим доходам от продаж, не только во мне. Водя гостя от одного холста к другому, я рассказывала, почему выбрала именно эту картину, говорила об уже проданных полотнах и о том, что привлекло в них покупателей. И с удовлетворением отметила, что Боггарти, поначалу, перебивавший меня после первых же фраз и нетерпеливо переходивший к следующей картине, постепенно втягивался в «экскурсию» и уже задерживался у некоторых работ. Особенно привлекла его одна — с изображением девушки, танцующей с соломенной куклой, одетой, как джентльмен времён Джейн Остин. Сюжет сам по себе довольно странный, но по-настоящему неуютно становилось при взгляде на безвольно висящие руки, подгибающиеся ноги соломенного джентльмена и его неживое лицо — белую маску с чётко прорисованными бровями и яркими пятнами щёк и губ. Рядом с ним абсолютно счастливое раскрасневшееся лицо девушки смотрелось гротескно и немного жутко. Об этой картине я не сказала ни слова — просто молча стояла рядом с Боггарти, наблюдая за его реакцией.

— Дэниэл Клоуз? — наконец повернулся он ко мне. — Как вам удалось договориться с этим депрессивным психопатом?

— Очень просто — он сам позвонил мне. До мистера Клоуза дошёл слух, что я не боюсь экспериментировать, и готова выставлять у себя работы, которые более классически настроенные галереи сочли бы неуместными.

— Тогда вы сразу подписали приговор и себе, и вашей галерее, — Боггарти снова посмотрел на картину. — Я видел некоторые «неклассические» работы этого так называемого «гения». Выставив их здесь, вы прослывёте потакающей безумию.

— Это вряд ли. Условием сотрудничества с моей стороны было, что каждая из выставленных здесь работ Клоуза должна нравиться лично мне. А я не причисляю себя к безумцам.

По узким губам Боггарти пробежала усмешка.

— Ни один из психопатов не причисляет себя к таковым, верно? И теперь вы ожидаете, что я тут же ухвачусь за возможность стать в один ряд... со всем этим? — он пренебрежительно махнул рукой.

— Я ничего не ожидаю, мистер Боггарти. Но мне кажется, «всё это» произвело на вас большее впечатление, чем вы пытаетесь показать, и в душе вы уже немного жалеете, что начали наше знакомство не с той ноги. Моя галерея пока не зарекомендовала себя на рынке изобразительного искусства, но я считаю, у нас с ней очень неплохие шансы. Вопрос лишь, хотите вы участвовать в этом или нет.

— И что, если я скажу нет?

— Ничего, — я пожала плечами. — Я лишь сравню вас с Брайаном Коксом, отказавшимся «ухватиться за возможность» сняться в тогда ещё неизвестном сериале и впоследствии горько об этом пожалевшем.

— Брайан Кокс? — малопривекательное лицо художника недоумённо сморщилось. — В каком сериале?

Глава 4

Будильник зазвонил в 7:30. Тут же его выключив, я поднялась с постели. Ночью заснуть так и не удалось, и чувствовала я себя не слишком бодро. Сделав музыку погромче — привычка осталась со студенческих времён, послонялась по гостиной, заскочила в душ, оделась. Вроде бы продумала всё, что можно, включая мой сегодняшний наряд, и решила, что вполне готова к предстоящему дню и к встрече с Джеймсом. Но сейчас поняла, что на самом деле совершенно ни к чему не готова. Меня вынуждают помочь в совершении преступления... разве можно к этому подготовиться?! А если — и как раньше об этом не подумала?! — от меня просто избавятся, когда стану не нужна?.. Я ведь — свидетель, видевший лицо преступника, а такие такие долго не живут! Мысли лихорадочно заметались в невыспавшемся, измотанном мозгу. Но, уже в который раз за прошедшие сутки, я постаралась взять себя в руки и, сделав несколько вдохов-выдохов, выплыла за дверь. Завернув по дороге в «Drury», мою любимую кофейню, появилась в галерее немного позже обычного. Бетти была на месте и торопливо двинулась мне навстречу. Верная своему обещанию, девушка действительно звонила вчера, когда Джеймс уже ушёл. И, хотя я очень естественно заверила, что всё хорошо, по голосу помощницы поняла: заверение её не убедило.

— Доброе утро, Бетти! — просияла я бодрой улыбкой и легко качнула капхолдером[1] с двумя стаканчиками кофе. — Латте, экстра крепкий, с молоком из макадамии, верно?

— Сп-пасибо, мисс Шейх, — слегка запнулась Бетти. — Не нужно было, но спасибо. Всё... в порядке?

— Абсолютно, — подождав, пока она заберёт кофе, я направилась к лестнице, ведущей к моему кабинету. — Буду у себя. В десять позвонит агент Дэнни Клоуза, хочу подготовиться к разговору.

— Мисс Шейх!

Уже поставив ногу на первую ступеньку, я обернулась.

— Этот... тип, что был здесь вчера... — замявшись, Бетти скользнула глазами по моему наряду. — Он больше не появится?

— Не знаю, — беспечно пожала я плечами. — Почему ты спрашиваешь?

— У него... вид бандита. И то, как он себя вёл... Мне это показалось очень подозрительным.

— Мне тоже. Поначалу. Но речь шла о пустяке. Больше о нём не думай.

Ободряюще улыбнувшись, я возобновила «восхождение» к кабинету, с трудом заставив себя шагать неторопливо. Хотя прыгать через две ступеньки, как мне хотелось, всё равно бы не получилось из-за слишком облегающей юбки. Бетти недаром таращилась на мой наряд — он был более чем вызывающим. Кроме повторяющей каждый изгиб тела юбки-миди, очень лёгкая, мало что скрывающая блузка. Даярам не позволил бы в таком виде принимать гостей, не говоря о том, чтобы выйти на улицу. И вдруг улыбнулась этой мысли. Как всё-таки хорошо ни от кого не зависеть! Ради того, чтобы это сохранить, можно пойти на... многое. Утвердившись в этом решении, я открыла ноутбук, и привычно суматошный рабочий день начался.

Консультация с юристом о нескольких пунктах договора с Дэниэлом Клоузом — гениальным «депрессивным психопатом», как окрестил его Боггарти. Долгая дискуссия с агентом «психопата», пожелавшим организовать в галерее выставку работ своего подопечного. Видео-чат с коллекционером из Брюсселя, собиравшимся в Лондон на следующей неделе, чтобы заглянуть в несколько галерей, включая мою... Напряжённый график, ставший рутиной в последние несколько недель, вытеснил все тревожные мысли. Я даже забыла о приближающемся «свидании» с Джеймсом и чуть не поперхнулась уже остывшим так и не допитым кофе, увидев на часах 11:45. Всего пятнадцать минут... Торопливо подхватив мобильный, набрала номер помощницы.

— Бетти, совсем забыла предупредить: мне нужно будет уйти в час. Когда вернусь, не знаю. Тебе следует сделать перерыв на ланч сейчас.

— Хорошо, мисс Шейх, — с лёгкой заминкой отозвалась девушка. — Я потороплюсь.

— Спасибо, Бетти.

Лучше, если её в галерее не будет, когда заявится Джеймс. А ему скажу, чтобы больше не смел здесь показываться! И тут же невесело усмехнулась: как будто могу на самом деле как-то на него повлиять. В ожидании неприятного визита делового настроя — как не бывало. Бодрости — тоже. Бесцельно покружив по кабинету, я снова села за ноутбук. Но сосредоточиться на работе уже не могла. Просто сидела и таращилась на экран, делая вид, что читаю сообщения. Может, позвонить Изабелле? Не для того, чтобы всё рассказать, а просто... поговорить с кем-то, кому ты не безразлична. Здесь, в Лондоне, я ещё не успела обзавестись друзьями. Те, что были в Дели, для меня потеряны. А родители, которым обычно звонят в трудную минуту, никогда особо не интересовались моей жизнью. Я даже не позвонила им после бегства от Даярама. Но сейчас, наверное, была не в себе больше, чем думала — ни с того, ни с сего начала набирать номер матери. Опомнившись, тут же его сбросила. Но, помедлив секунды две, набрала вновь. Несколько гудков, потом — беззаботный голос матери:

— Да?

— Ма... — я запнулась и, прежде чем успела продолжить, услышала на другом конце театральный вздох.

— Блудная жена отыскалась! Как ты, детка?

— Соответственно обстоятельствам. Ты... знаешь, что я ушла от Даярама?

— Спроси, кто об этом не знает. Твой индийский красавец только что объявления «Пропала жена, вернувшему — большое вознаграждение» на всех столбах не развесил. Даже отцу твоему звонил — умолял сообщить, если узнаем, где ты.

— И что сказал папа?