Дорогая первая жена

Глава 1

Надия

Меня затягивают в корсет.

Петля, еще петля — затягиваются узлы один за одним.

Я не ела больше двенадцати часов, но даже с учетом этого факта дышать становится все сложнее и сложнее.

Меня наряжают в свадебное платье как ростовую куклу, и, наверно, мне просто надо смириться, но…

Я росла в другой атмосфере. Я даже ни разу не была на кавказских свадьбах и все, что знаю о них, почерпнуто из разрозненных кадров кинофильмов, статей да роликов в интернете.

Мы с братом жили в городе, перемешанные в большом муравейнике с другими семьями. Мусульманские традиции, обычаи — все это очень далеко от меня.

Далеко позади, во временах, когда мама и отец еще были живы.

После их смерти я жила в мире, где у женщины есть право слова и она сама может управлять своей жизнью. Дядя помог мне поступить в медицинский, но дальше я боролась за себя сама; пока Тамерлан воевал с конкурентами, мы с моим братом, Назаром, были предоставлены сами себе.

И к несчастью для меня, я думала, что так и будет продолжаться и дальше.

Но увы, на меня накинули петлю этого брака и затягивают ее потуже, вместе с петлями на корсете моего свадебного платья.

Меня наряжают незнакомые женщины. Тетки моего жениха, его сестры.

С ними меня никто не знакомил, а они, по всей видимости, не собираются выводить меня на разговор. Для них я чужачка. Без связей и денег.

Фамилия…

Что толку от отцовской фамилии, если даже с ней я оказалась загнана в кандалы нежеланного брака.

Если для этих женщин я бездушная оболочка, то какого мнения о браке мой муж, которого я так ни разу не видела?

В четыре руки на меня надевают кафтан.

Остальные женщины сидят на диванах и креслах. Они разговаривают на чужом для меня языке, но я знаю, что они обсуждают.

То, что я никто.

Навязанная жена.

Сирота, с которой ничего не взять.

Я даже не паршивая овца, с которой хоть шерсти клок, потому что с и меня брать-то нечего.

И один Аллах знает, чего стоило Тамерлану получить согласие на этот брак.

На меня надевают шапочку, закрепляют ее, а сверху набрасывают фату.

Я перевожу взгляд от зеркала к окну. Там, за стеклом, как за порталом в другое измерение, раскинулись горы.

Вчера Тамерлан привез меня сюда, почти за две тысячи километров от дома.

На этом настояла семья Юнусовых, сославшись на то, что такова традиция, которая сохраняется много лет в их роду: где бы ни находились члены семьи, неважно, в каком городе или стране, все свадьбы справлялись тут.

Для меня же это место тоже имеет особое значение.

Только совсем иное.

Именно здесь разбились мои родители. На одном из перевалов у отца отказали тормоза. Экспертиза показала: неисправность. Но я не верю. Это было покушение, которое привело к нужному результату.

Где-то там, вон за той горой, все и случилось.

Легкая вуаль фаты ложится мне на плечи, и я перевожу взгляд обратно к зеркалу.

Красивое платье, атмосферное. Наверное, именно такое я бы и хотела для своей свадьбы.

Если были бы живы родители. Если бы мы жили тут, по традициям и устоям нашего народа.

Но моя жизнь иная, и это платье — фарс.

Позади меня громко смеются женщины. Я становлюсь полубоком, смотрю на них.

Они разве что пальцем в меня не тычут, до того их что-то веселит во мне.

Девушки, одевавшие меня, отходят на несколько шагов назад, также поддаваясь общему веселью и заодно оставляя меня в одиночестве, — как на арене перед зрителями.

Они ждут, что я начну возмущаться?

А может, этого и добиваются, пытаясь вывести меня из себя? Ведь знают же, что я не понимаю ничего.

К моему счастью, это длится недолго, потому что в комнату заходит мужчина с камерой, чтобы снять меня.

— Давайте станем вот здесь. Руки сложите так. И глаза опустите.

Меня крутят и вертят. Снова я как марионетка.

— Вы просто невероятно смотритесь в кадре, — говорит фотограф.

— Хороша у нас невеста, — выдает кто-то из этой змеиной толпы, и я резко оборачиваюсь, смотрю на женщину, которая говорила только что.

— Хороша-то хороша, — принимается ядовито хохотать другая, — только вот наш мальчик красивее.

Я чувствую, как изнутри поднимается неконтролируемая волна ядовитой злости. Я готова вынести этот брак и незнакомого мужчину, которого должна называть мужем, но это — нет.

Выпрямляю спину и стягиваю с головы шапочку с фатой, со стуком опускаю ее на стеклянный столик.

— Вот и обхаживайте своего мальчика сами.

Круто разворачиваюсь и иду к приоткрытой двери, понимая, что собственными руками только что совершила армагеддон.

Едва за мной с грохотом закрывается дверь, как я влетаю в мужские руки, которые крепко сжимают мои предплечья.

Медленно поднимаю взгляд на молодого мужчину в костюме. Верхние пара пуговиц расстегнуты, как и пуговица на пиджаке. Взгляд темный, но насмешливый. Твердый подбородок, острые скулы. По шее куда-то вниз уходит татуировка, которую я не могу разобрать.

Весь его вид какой-то чересчур высокомерный, слишком дерзкий.

Мне кажется, этот мужчина из тех самых, которые ни во что не ставят женщину, вместо этого вознося на первое место лишь собственные потребности.

Интересно, это друг жениха?

— Вот ты какая, невеста, — хмыкает.

Не друг…

И это мой будущих муж? Мужчина, у которого на лице написано, какой он наглый и заносчивый козел?

— И да, Надия, обхаживать меня все-таки придется тебе, — его улыбка исчезает, голос твердеет, отдавая команду: — А теперь возвращайся в комнату и надень фату.

Глава 2

Надия

Я жена.

И никаких радостных чувств при этом я не испытываю.

Мулла провел над нами обряд никах. Мне вручили браслет в качестве махра.

Это слишком пафосное, кричащее украшение, которое вызывает у меня единственное желание — узнать его стоимость, продать и помочь брату с операцией.

Авария усадила Назара в инвалидное кресло, и теперь мы зависим от Тамерлана еще больше, чем в то время, когда мне было пятнадцать и мы находились под его опекой.

Брату необходима операция. Нужно лететь в Израиль. Здесь не взялись. А Израиль это дорого. У меня столько нет. Тамерлан обещал помочь, но… так и не помог. За два года только лишь обещания. Теперь же он сказал, что Назару окажет поддержку семья моего мужа.

— Пару дней ты пробудешь тут. У Идара есть дом рядом с родительским.

За окном автомобиля мелькают острые пики гор, голос дяди обволакивает пеленой — я будто воспринимаю его иначе, отдаваясь влиянию этих мест.

— Затем вы вернетесь в город, и тогда ты сможешь обсудить с Идаром свою просьбу.

Я резко поворачиваюсь к дяде.

— Только не говори, что ты не договорился на этот счет с семьей Юнусовых.

— Я как-то обмолвился…

— Обмолвился?! — выкрикиваю. Водитель бросает на меня встревоженный взгляд. — Ты должен был заручиться их полной поддержкой в этом вопросе!

— В любом случае данный вопрос тебе нужно решить с Идаром, — чеканит строго.

Я закрываю лицо ладонями.

Мне хочет ударить своего дядю. Обвинить его в том, что если бы не он, у нас с Назаром были бы деньги и мы бы уже давно сделали ему операцию.

И я бы простила и отпустила Тамерлану наш заложенный дом и потерянные активы, платила бы ипотеку, работала, жила тихо и спокойно, но… Авария изменила все.

И вот теперь этот брак — обещание помощи. Но и тут, как выяснилось, я снова одна.

Снова дядя повел себя со мной словно скользкая змея.

В молчании мы доезжаем до банкетного зала. Тамерлана я не хочу ни видеть, ни говорить с ним.

В банкетном зале подготовлен отдельный стол для молодых. Ведущий уже начал вечер, и я сажусь за стол. Идара нет. Ко мне никто не подходит, но смотрят не без интереса.

Опускаю взгляд на стол.

Как бы я ни хотела есть, к этим блюдам не прикоснусь. Пусть это паранойя, но я лучше потеряю сознание от голода.

Свадьба продолжается. Танцы, пляски. Кто-то говорит тосты. Большинство собравшихся женщины. Видимо, мужчины вместе с Идаром в другом зале.

Во время очередной музыкальной паузы я выхожу в туалет, останавливаюсь напротив зеркала.

Вид у меня, конечно… словно я не на свадьбу, а на похороны пришла.

И чем дольше я смотрю на себя, тем сильнее мне хочется разреветься.

— Ну хватит себя жалеть, Надия, — говорю строго своему отражению и разворачиваюсь, чтобы вернуться в зал или убраться отсюда к черту, но пышной юбкой задеваю бокал с соком, который стоит на краю раковины.

Желтый напиток растекается по моему платью.

У меня ничего нет с собой. Ни сумки, ни салфетки, ни телефона.

Да и что телефон? Мне некому позвонить и попросить о помощи.

Так и продолжаю стоять, словно оставленный всеми ребенок, который не понимает, что ему делать дальше.

Две женщины заходят в туалет, смеясь. Легко, непринужденно. И счастливо.

Увидев меня, гостьи останавливаются.

Они русские. Это видно и по светлым лицам и волосам, и по речи без акцента.

— Беда, — говорит одна, глядя на мое ЧП, и переводит взгляд на подругу. — Ир, надо помогать.

— Надо, — кивает вторая.

Женщины подходят ко мне и достают из сумки влажные салфетки, принимаются оттирать платье.

— Ты ведь Надия, да? — спрашивает вторая блондинка.

— Да.

— Я Ира. А это Саша.

Я завидую им. Их легкости, беззаботности.

— Ты чего такая печальная? — спрашивает Саша. — Мы всю свадьбу смотрим на тебя. Я понимаю, что традиции и все такое, но… У тебя все хорошо, Надия?

Они поднимают на меня взгляд.

— Я сегодня впервые увидела своего мужа, — мой голос срывается. — Как у меня может быть все хорошо?

Ира и Саша переглядываются. Им не понять. Никогда не понять смысла этих договорных браков.

И мне, если честно, тоже…

Ира берет меня за руку, сжимает пальцы.

— Мой муж, Эльдар, говорил, что Идар хороший человек. Семья у него непростая, а он сам… он молод, но не плохой. Так что, может, у тебя все будет хорошо?

— Может, — отвечаю безэмоционально. — Только в этой ли жизни?

Ира и Саша остаются рядом со мной. Мы немного общаемся, окончательно приводим в порядок мое платье и возвращаемся в зал.

У входа я замираю.

Потому что на месте жениха сидит Идар.

Медленно иду к столу, подсознательно чувствуя его недовольство мужа. Самое мерзкое во всем этом то, что я должна терпеть ради Назара.

— Где ты была? — голос Идара холоден.

— В туалете.

— Мы пропустили наш танец.

— Только не рассказывай мне, как ты расстроился по этому поводу, — говорю и прикусываю язык.

Надия, держи себя в руках. Ты должна…

Идар поворачивается ко мне, и мы сталкиваемся взглядами.

— Мне сказали, что ты покорная, — что-то меняется в его взгляде. — Но так даже веселее.

Ведущий приглашает нас на танец, и мы выходим в центр зала.

Идар касается меня целомудренно. Я невесомо кладу руки ему на плечи. Мы танцуем минуту, не больше. Молчим — о чем нам говорить?

— За тобой придет машина, — говорит неожиданно и уходит от меня.

Я смотрю на его напряженную спину и руки, которые сейчас сжаты в кулаки. Настолько неприятно касаться меня?

Меня отправляют прочь с праздника? Я только за — свалить бы отсюда побыстрее, но почему я чувствую себя униженной?

Не попрощавшись ни с кем, выхожу на улицу.

Мы едем по серпантину обратно в город. Водитель высаживает меня около большого дома.

— Мне сказали, ваши вещи уже там.

У меня из вещей всего лишь один рюкзак.

Захожу на территорию дома, пытаюсь осмотреться, но уже совсем темно и ничего не видно.

Визуал

Визуал!

Надия
Умница, красавица.
Вай, какой персик, вы только посмотрите!
Врач, любящая сестра, честная и чистая девочка, которой не очень везет в жизни.
Ведь прямо в день свадьбы она узнает, что у ее мужа есть другая женщина о которой тот (упс) позабыл на время свадьбы.

Вот такой вот шикарный свадебный подарок.

Идар
Високо-високо в горах живет ̶д̶ж̶и̶г̶и̶т̶ обыкновенный козел, который решил вытоптать две полянки сразу.
За это мы его будем порицать и всячески осуждать.

Это “наш” свадебный подарочек

Делитесь впечатлениями)
Буду благодарна за вашу любую активность (лайк, комм), все это очень ценно для автора ❤️

Глава 3

Надия

И я бы подумала, что это чья-то мерзкая шутка, сыгранная чтобы поставить меня на место, но девушка слишком зла, заведена.

Мне кажется, если бы Эльвиры не было рядом, она бы набросилась на меня.

— Ой, и не смотри на меня так, — говорит девица раздраженно. — Только не делай вид, что ты не была в курсе насчет меня.

Мрак накрывает меня с головой, и, наверное, на моем лице отражается что-то, потому что девушка начинает хмуриться.

Не то чтобы я очень хотела замуж за человека, которого не знаю, мечтала спать с ним в одной постели, разделить быт, родить детей, но… Неужели я не заслужила знать, что у моего мужа есть жена?

Стоп. Как тогда нам провели никах и государственную регистрацию?

Голова кружится. Я чувствую, как волной поднимается мерзкое ощущение. И уверена, что, если бы я в течение этого дня съела бы хоть что-то, все это оказалось бы под ногами этой светловолосой феи.

Эльвира становится между нами, будто боится, что сейчас начнется драка, и поворачивается лицом к девушке:

— Олеся, тебе лучше прямо сейчас покинуть этот дом.

— Черта с два! Пусть знает! — тычет в меня пальцем.

Я отступаю назад и обнимаю себя за плечи. Мне очень холодно, тело подрагивает.

— Эльвира, объясните мне, что происходит, — прошу дрожащим голосом. — Как Идар мог на мне жениться, если он уже женат?

— Как? — вместо Эльвиры выкрикивает Олеся. — Я сейчас расскажу тебе как! Мы пять лет вместе! Пять, черт возьми! Мы живем вместе! Этот дом мой! Я всю его семью знаю, меня принимали как невесту! Как его жену! Его мать мне как родная! Вся семья, считай, родная, а ты кто?

Голос девушки переходит на ультразвук.

— Так, довольно! — гаркает Эльвира на Олесю, грубо хватает ее за плечо и волочит к выходу.

На улице слышна перепалка, а я медленно стекаю в кресло.

Сидеть больно, потому что дышать в таком положении практически нереально. В висках пульсирует от боли.

Когда во дворе все стихает, позвращается Эльвира и останавливается в противоположной стороне гостиной.

Я поднимаю на нее взгляд и произношу тихо:

— Прошу, скажите мне, что я все неверно поняла.

Эльвира поджимает губы и качает головой, а потом подходит ближе и останавливается возле меня.

— Он никогда бы не женился на Олесе.

Трясу головой.

— Но она сказала…

— Олеся гражданская жена. И да, они вместе давно.

По моим щекам текут горячие слезы.

— Но зачем тогда это все?

— Что все? У нас договорные браки — обычное дело. Я так замуж вышла, мать Идара тоже. Что тебя удивляет?

— У вашего мужа была другая женщина на момент бракосочетания?

Молчит, лишь взгляд немного теплеет в сострадании.

— Ты правда не знала?

— Откуда?

Эльвира вздыхает и тяжело опускается в кресло.

— Тебя не должно это заботить. Если Олеська дура, она останется и будет терпеть, если нет, то… просто забудь про нее.

— Они собирался на ней жениться?

— Нет, — фыркает. — Олеську семья знает, потому что она поваром в их доме работала. Идар не забывает правила. Понимает, что, только женившись на своей, получит долю в бизнесе. А Олеська не своя.

У меня вырывается смешок и я стираю со щек слезы.

— Можно подумать, для вас я своя.

Эльвира отводит взгляд. Мне не нужно подтверждение, я прекрасно знаю, что это так. Я тоже чужая.

Куда я попала?

Если эта девушка так долго с ним, если живет в его доме, знакома с его семьей, то какая роль будет отведена мне?

Возможно, поэтому надо мной смеялись эти женщины? Знали, что я просто подтанцовка для настоящей любимой Идара?

Поэтому их веселило то, что я, по сути, не нужна ему? Поэтому шептались за моей спиной? Наверняка обсуждали, что я идиотка, которую используют в качестве ширмы и никогда не буду счастлива с их Идаром. Всегда, абсолютно всегда мне будет отведена вторая роль.

Зачем меня привезли в этот дом? Зачем привели в семью, которой я ненавистна?

Думали, стану им прислугой?

А что я буду делать, когда Олеся родит?

Аллах, почему… ну почему я повелась на этот брак?

Назарка…

Вот только в свете последних новостей возникает вопрос: помогут ли моему брату, если я ненужная жена-ширма?

Эльвира поднимается на ноги.

— Мне пора. Думаю, Идар сам все тебе объяснит.

И уходит, а я провожаю ее взглядом. На выходе из комнаты она оборачивается, вздыхает, но все же разворачивается и оставляет меня в одиночестве.

Хорошо, что мне не надо собирать вещи.

Я нахожу свой рюкзак, вызываю такси до гостиницы в центре города и ухожу из дома, который принадлежит другой женщине.

Глава 4

Надия

Ночной администратор провинциальной гостиницы наверняка надолго запомнит сегодняшнюю ночь. Когда я вошла — в традиционном платье невесты, с размазанной по лицу тушью, он был готов нажать тревожную кнопку.

— Добрый вечер. Мне нужен номер. Любой.

Мужчина несколько раз поморгал, будто я могла быть привидением, а после напряженно улыбнулся.

— А вы… невеста Юнусовых?

— Как вы узнали?

— Так у него одного сегодня свадьба. Город гудел.

— Ясно. Номер, пожалуйста, — я решила, что отвечать не нужно.

Мужчина долго листал мой паспорт. Там стоит отметка о заключении брака.

Я понимаю, что город небольшой и, скорее всего, едва я отойду от стойки, мужчина позвонит кому-нибудь и сообщит, что я тут.

Утром уже весь город будет знать, что вместо первой брачной ночи я уехала в гостиницу, а новоиспеченный муж остался без своей молодой жены.

Жаль, что никто не будет обсуждать то, что этот самый жених не особо страдал по сему поводу.

Думаю, сегодня ночью он поедет к своей Олесе. Будет долго ее успокаивать, объясняя, что так надо и это договорной брак. Она станет плакать и обвинять его во всех грехах. А потом они примутся горячо мириться в постели.

Обо мне он вспомнит утром, когда до него дойдут сплетни.

Проходя по коридору, я замечаю автоматы с едой и напитками и покупаю сэндвич, кофе и воду.

В номере съедаю свой ужин прямо на кровати, роняя крошки на белое платье, которое должно было привести меня в счастливую семейную жизнь, а привело в дешевый номер придорожной гостиницы.

К горькому кофе и свежему сэндвичу с курицей.

Самостоятельно снять с себя платье, из-за сложных петель довольно трудно. Смысл его в том, что по тому, как оно снято с невесты, определяют, насколько пылок жених. Если шнуровка разрезана, значит, жених горячий.

Кроме меня самой платье снять некому, даже разрезать я его не могу — ничего колюще-режущего у меня нет.

Так что я сажусь на кровать и немеющими пальцами развязываю узелки.

Трачу на это порядка получаса, а потом иду в душ. Горячие капли расслабляют тело, и я позволяю себе вдоволь нареветься.

Ноги уже не держат, уставшие глаза слипаются. Переодеваюсь в пижаму и ложусь на кровать.

На экране телефона сообщения от Назарки, отвечаю ему, что у меня все хорошо.

— Только не ври мне! — получаю в ответ и улыбаюсь сквозь слезы.

У меня нет в жизни ничего более дорогого, чем мой брат.

Ради него стоит перетерпеть. По крайней мере, до тех пор пока он не встанет на ноги, а потом… потом я отдам этот долг, но уже не в браке.

Я засыпаю слишком быстро, а поутру даже вспомнить не могу, как засыпало, видимо от усталости я заснула мгновенно.

На часах восемь утра. Голова туманная, в горле пересохло.

Я поднимаюсь, умываюсь ледяной водой, надеваю черное платье в пол, завязываю черный платок, рассматриваю себя в зеркале.

Поистине удивительное перевоплощение.

Вчера счастливая невеста.

Сегодня скорбящая женщина.

На телефоне сообщения и пропущенные звонки от дяди. Надо же, как быстро.

Но с ним я вообще говорить не хочу. Почему-то я думаю, что он знал о наличии другой женщине в моем будущем браке.

Мое такси подъезжает прямо ко входу гостиницы. Мужчина на меня не смотрит, особо не разглядывает.

В точке назначения высаживает.

— Давайте я вас подожду?

— Не нужно.

— Возможно, обратно за вами никто не поедет.

— Значит, пойду пешком.

— Вдоль кладбища? — водитель аж вжимает голову в плечи.

— Да.

— И вам не страшно?

— Живые страшнее.

Выхожу из такси и иду по знакомой дорожке, мимо плит над могилами давно умерших людей.

У мамы и папы один памятник на двоих, как и одна смерть.

Я подхожу к могиле и сжимаю кулаки от злости.

Тамерлан говорил, что за могилой присматривают, но я вижу, что это далеко не так. Могила заросла травой, а плита в пыли.

Поднимаю подол длинного платья, подпоясываюсь, закатываю рукава и голыми руками убираю траву, не щадя себя. От платка отрываю кусок, мочу его под колонкой и протираю могилу.

Опускаюсь на лавочку и сижу около родителей в тишине.

Я говорю с ними мысленно каждый день, так что это просто дань уважения.

Когда я собираюсь ехать назад, мне везет — такси привозит другого человека, а меня соглашаются взять в город.

Шагая по коридору гостиницы, осматриваю себя.

Руки грязные, платье тоже.

Ничего, зато могила теперь чистая.

Я вставляю ключ в замочную скважину и пытаюсь провернуть, но замок не поддается. Выдохнув, опускаю ручку, уже зная, кто меня ждет внутри.

На моей кровати лежит Идар.

Увидев меня, он и бровью не ведет.

— Что ты тут делаешь? — спрашиваю сухо и сажусь на стул у стены.

Мой муж медленно поднимается на ноги и подходит ко мне, берет меня за подбородок, рассматривает, будто я лошадь, которую он собирается купить.

Идар красивый. Традиционной кавказской, суровой мужской красотой. Жесткие черты лица, прожигающий взгляд. Сильное тело, обещающее лживую заботу, и губы, которые наверняка шепчут о любви до гроба.

Сегодня он одет в черный свитер и черные джинсы. Наряд мне под стать. Будто мы на второй день семейной жизни поминанием наше прошлое и скорбим о будущем.

— Это я должен спрашивать, что ты делаешь тут, — произносит Идар спокойно, но я понимаю, что спокойствие это мнимое.

— Предпочитаю не занимать чужую жилплощадь, — веду подбородком, разрывая контакт, и поднимаюсь на ноги, чтобы отойти от него.

Идар берет меня за предплечье и крепко сжимает пальцы на руке. Не вырваться.

— В каком смысле? — прищуривается.

— Твоя женщина вчера кричала о том, что тот дом ее. О том, что ты ее муж. Что она твоя жена. Мне ясно дали понять, что я никто.

Юнусов выпускает меня.

— Забудь об Олесе. А я поговорю с ней, и вы больше не пересечетесь.

Глава 5

Идар

— Какой позор, Аллах! — причитает мама и роняет лицо в ладони.

— Успокойся, мам, — говорю ей равнодушно.

Мама резко убирает руки от лица.

— Успокойся? — ее голос срывается. — Успокойся? Мы столетиями берегли свою репутацию. И посмотри, что происходит! Не прошло и суток со свадьбы, а город уже обсуждает, что невеста Идара Юнусова брачную ночь провела в мотеле!

— Это обычная гостиница для туристов.

— Какая, к черту, разница! — у мамы на глаза наворачиваются слезы.

Я сползаю по креслу и тру виски. Боль сильная. Вчера весь день на ногах. Надо было наладить контакт с одним, с другим. Продуктивный день вышел, я ведь оброс связями, и руки у меня практически развязаны.

А потом Олеська устроила мне скандал с битьем посуды и проклятиями. Еле успокоил. Не стоило ее вообще сюда привозить. Надо было оставить в городе.

Так нет же, повелся на уверения, что она будет тише воды, ниже травы.

Олеся знает правила. И насильно ее никто не держит около меня. Этот выбор — лишь ее. Так какого черта было полночи выносить мне мозг?

А наутро я узнал шикарную новость — о том, что моя молодая жена вовсе не там, где я приказал ей быть. Она уехала в убогую гостиницу и осталась там.

Отец смотрит на меня исподлобья. Ему не надо говорить ничего, я и без того знаю, что он недоволен мной.

Еще ни разу в своей жизни я не сделал ничего, за что бы он похвалил меня. А ведь я упорно старался, но ничто не зацепило моего отца.

— Аслан, ну скажи ты хоть что-нибудь? — просит мама с отчаянием.

Отец поднимается, подходит к матери, кладет руки ей на плечи, растирает их.

— Римма, в чем Идар прав, так это в том, что надо успокоиться.

Моя бровь сама ползет вверх. Это он так при матери?..

— Мам, ты же мне сама сказала, что умываешь руки и не будешь присутствовать на нашей свадьбе. Так почему тебя сейчас так заботит, что скажут люди?

— Ты издеваешься?

— Нет. Но тебя не было вчера. Вообще нигде. Думаешь, люди не будут это обсуждать? Лицемерно получается.

— Думай, кому это говоришь, — резко отрезает отец, а я сжимаю зубы, чтобы не высказать ему все, что накипело.

— Идар, сынок, — мама подходит ко мне, — ты знаешь, почему меня не было на свадьбе. В этих празднованиях мне не нравится ровным счетом ничего!

— Я уже слышал это неоднократно, — отвечаю сухо.

— Город гудит! Все обсуждают твою жену. Еще вчера ее даже не знал никто. Ни одна семья не была с ней знакома, а сегодня нам перемывают кости, гадая, что же заставило Надию покинуть дом мужа.

— Мам, давай начистоту? Городу только палку кинь, они обглодают ее, как кость, и придумают даже то, чего нет. Все это пересуды и сплетни — и ничего более. Сегодня обсудят нас, завтра мы вернемся в город, и обсуждать примутся кого-то другого.

Мама сжимает кулаки и краснеет от злости.

— Ты вообще знаешь, что мне рассказала Эльвира? Твоя Олеся приезжала к Надие и выболтала ей все! Как выяснилось, твоя жена не в курсе того, что у тебя есть другая женщина.

Я перевожу взгляд на отца.

— Почему ее не предупредили?

— Откуда мне знать? Я с Надией даже не разговаривал.

— Сынок, надо это прекратить, — мама подается ко мне, потом, передумав, идет на отца: — Аслан, молю, пойдите к мулле, пусть разведет их, и будем жить, как жили до этого!

— Нет, — отрезает отец слишком сурово, отчего мама дергается, отступает от него. — Идар, тебе сегодня же нужно вернуть Надию. И лучше сразу уезжайте отсюда.

— Какой позор, Аллах! Какой позор! — мама плачет и, не выдержав напряжения, уходит из кабинета.

Я же поднимаюсь и тоже иду на выход.

— Идар.

Останавливаюсь и медленно оборачиваюсь

— Олесю надо убрать.

— Нет, — это просто, блять, дело принципа.

Меня никто не спрашивал, хочу ли я жениться на девушке, которую ни разу в своей жизни не видел. Но я принял решение отца так, как полагает покорному старшему сыну, и не задал ни одного вопроса.

Я знать не знал, кто она. Как выглядит.

Хотя… я и сейчас не знаю. Хочу ли узнать?

Нет.

— Теперь ты женат. Довольно позора для семьи. А Олеся с этого дня любовница. Причем официальная.

— Значит, я сделаю так, чтобы про нее никто не знал, — отвечаю легко.

На самом деле мне хочется послать нахер своего отца и просто уехать отсюда. И пусть они сами разбираются с навязанной мне женой.

— Ты не утаишь шила в мешке, даже не пытайся. А дед теперь ждет от тебя наследника.

Усмехаюсь.

— Все от меня чего-то ждут. Но ни одна живая душа ни разу не спросила, чего на самом деле хочу я.

— А то мы без вопросов не знаем, — отец подходит к своему столу, забирает телефон и идет к выходу. — Сегодня же чтобы уехал с Надией. Олесю мы отправим на поезде.

Олеська меня потом сожрет с потрохами.

Но вместе их везти нельзя.

— Будь благоразумен, Идар, — говорит напоследок отец, и я выхожу следом за ним.

До гостиницы доезжаю за десять минут, прошу у администратора запасной ключ, и мне дают его без проблем.

В унылой комнате, которая не видела ремонта лет двадцать, все до ужаса примитивно. Я и не знал, что такие гостиницы до сих пор существуют.

Надии нет.

У стены стоит рюкзак. Я сажусь на корточки и тяну его на себя, заглядываю внутрь. Там шмотки, косметичка. Ничего интересного.

На кровати лежит розовая пижама, сложенная аккуратной стопочкой. Ложусь на скрипучий матрас и осматриваюсь.

Я ничего о ней не знаю и, наверное, нам стоит поговорить, чтобы понять хоть что-то про нее. Или же забить нахер на это. Какая разница? Она будет жить своей жизнью, я своей.

Когда открывается дверь и в номер заходит Надия, я окидываю ее взглядом с ног до головы.

Вчера она была другая. Смирная кукла, которая взбрыкнула лишь однажды, чем, надо сказать, скрасила мой день.

Сейчас Надия не такая. В глазах появилась искра, на щеках румянец. Она одета странно, как на похороны. Но что еще удивительнее — грязь на ее платье и руках.

Глава 6

Надия

— Может, городу стоило бы узнать, что ты привел на наше брачное ложе другую женщину?

— Фактически никакого ложа нет, Надия, — спокойно отзывается Идар.

И снова опускает взгляд на грязный подол моего платья.

— Где ты была? — он по-прежнему спокоен, и вообще у меня ощущение, что он интересуется этим, потому что кто-то ему приказал.

На самом же деле ему глубоко плевать на меня.

В душе у меня шевелится мерзкое, болезненное чувство, как ноющий старый шрам.

В моей жизни все стабильно. Всем плевать на меня.

Любовь родителей я плохо помню, воспоминания стерлись, оставив после себя лишь обрывки.

У меня в жизни появилась целая семья: муж, его братья и сестры, их родители. Но, как и прежде, до меня нет никому никакого дела.

Может быть, меня кто-то сглазил? Или это злой рок, и я должна нести его груз до конца своих дней?

Смотрю на Идара и понимаю, что, возможно, будь все иначе, будь он свободен и хоть чуть более настроен на теплые отношения со мной, у нас бы что-то вышло.

Но я снова как лишняя шестеренка в механизме.

— Ты же понимаешь, что я могу выяснить это без труда. Достаточно позвонить в такси, которое тебя туда отвезло, — Идар наклоняет голову и пристально смотрит на меня.

— Я была у родителей.

Он сводит брови.

— Почему они не появились на свадьбе?

Грудь до боли спирает. Я прикрываю глаза и стараюсь втянуть побольше воздуха, чтобы выровнять сбившееся дыхание.

Затем распахиваю глаза и встречаюсь взглядом с Идаром.

— Они не появились на свадьбе, потому что они погибли много лет назад.

На его лице не дергается ни один мускул. Выражение лица как было безразличным, как и остается.

— Ты была на могиле?

Идиот.

— Да.

— Что ж. Тогда, думаю, тебя ничто тут не держит. Мы можем ехать в город.

Я хмурюсь. Он серьезно сейчас?

— Что не так? — спрашивает немного раздраженно, видя мое лицо.

— Твоя девушка вчера приходила ко мне с разборками. Из чего я сделала вывод, что у тебя есть полноценные отношения. Зачем тебе этот брак?

— А тебе зачем? — склоняет голову, глядя на меня, как хищная птица.

Я нервно облизываю губы, и Идар опускает на них взгляд; задерживается на моих губах лишь на секунду, но что-то меняется в его взгляде, он становится более напряженным.

— Как видишь, у нас обоих есть свои мотивы и причины вступить в этот брак.

— Я не буду второй, Идар, — отвечаю серьезно.

— Этого и не потребуется. Для всех ты будешь первая и единственная. Но за дверьми нашего дома у каждого из нас будет своя жизнь.

Супер.

Интересно, что он скажет, если я заведу себе другого мужчину, как он завел себе Олесю.

— Если тебе позволено иметь другую, то, мне тоже будет позволено иметь мужчину на стороне? — спрашиваю с вызовом.

Он перестает дышать, взгляд затягивает темной пеленой.

— Ты можешь попытаться, — выдавливает из себя. — Это будет последнее, что ты сделаешь, перед тем как я придушу тебя.

Сжимаю кулаки.

Это было ожидаемо. Лицемерием пропитано все. Им — можно заводить вторых жен, любовниц, а нам позволено одно — терпеть.

— Насчет Олеси, — Идар отходит от меня, видно, что он пытается сдерживаться, мой вопрос его задел. — Ты должна забыть про нее.

— Забыть о том, что у моего мужа есть любовница? — мои брови ползут вверх. — Как ты себе это представляешь?

— Только не говори, что ревнуешь меня, — усмехается криво.

И вот тут я понимаю, что это мой шанс. Хорошая вероятность выдвинуть свои условия.

Идару или его семье этот брак зачем-то нужен. Я нужна зачем-то.

Пока что я не понимаю зачем. Ни с меня, ни с Тамерлана ничего не взять. И если я веду тихую жизнь, то мой дядя играет по-крупному и часто проигрывает, что может создать проблемы уважаемой семье Юнусовых.

Значит, тут кроется что-то другое.

— Я хочу жить в своей квартире. С братом.

— Брат?

— Ты вообще хоть что-то знаешь обо мне? — вспыхиваю.

— Нет, — он криво усмехается. — У меня тот же вопрос к тебе.

Он уже догадался, что я ни черта не знаю.

— Жить у себя ты не будешь.

— Моему брату пятнадцать. Я его опекун, и мы должны жить вместе.

Идар проводит рукой по подбородку.

— Он не может сам о себе позаботиться? Ему пятнадцать!

— Он… — сглатываю, — не может.

Юнусов смотрит на меня нечитаемым взглядом.

— Ты будешь жить в моем доме, — отрезает. — Это не обсуждается. Неважно, что между нами ничего нет, для остальных вопросов остаться не должно.

— Но мой брат!

— Я все решу, — отвечает тут же.

— У меня осталось последнее условие.

— Ты не будешь ставить мне условия, детка, — усмехается нагло.

— Да? — складываю руки на груди. — Тогда давай прямо сейчас отправимся к мулле и попросим его развести нас.

Глава 7

Надия

— Нет.

— Так я и думала.

Буравим взглядами друг друга, словно ведя совершенно непонятную войну.

Как бы мне выяснить, почему именно я?

А может, нужна была просто девушка с улицы? Никому неизвестная мусульманская невеста?

Идар с силой сжимает зубы, но не отводит взгляд, прищуривается.

— Какое условие? — спрашивает невозмутимо.

— Мой брат. Ему нужна помощь.

Идар не спрашивает подробностей, а я ничего больше не говорю, словно боясь спугнуть его.

— Ты только поэтому согласилась выйти за меня? — его голос не выражает никаких эмоций.

— Только поэтому.

Если он откажется, я уйду от него с легким сердцем. Мне плевать на собственную репутацию, на запятнанное имя. Мне не нужен этот брак, если не будут соблюдены мои условия.

Это то, о чем должен был позаботиться Тамерлан. Но позаботился он лишь о себе.

— Хорошо, — произносит Идар. — Но ты больше не создаешь мне проблем.

Живу тихо, не привлекаю внимания, и… не завожу себе мужчину.

— Я согласна. — киваю.

— Тогда у тебя десять минут на то, чтобы привести себя в порядок. Я не пущу тебя в машину… такую.

Невольно обнимаю себя руками. У меня одежда грязная, да. Но несильно. И тем не менее мне неприятно такое обращение.

— Я не поеду с Олесей.

Идар вздыхает и закатывает глаза.

— Я же сказал: ты не должна создавать мне проблем.

Качаю головой:

— Если мы поедем вместе с Олесей, то проблемы создам не я. Ты сам должен понимать, ведь это не меня ты задвинул и женился на первой встречной.

У Юнусова дергается глаз, и он говорит медленно:

— Знаешь… Меня начинает напрягать твой острый язычок.

— Это не острый язычок, а голос разума. Вряд ли ты сможешь спокойно проехать две тысячи километров с двумя дерущимися за твоей спиной женщинами. Или же я могу поехать на поезде.

— Нет. Ты поедешь со мной.

Он разворачивается и идет к двери:

— У тебя осталось девять минут, Надия.

Идар уходит, а я выставляю средний палец закрывающейся двери.

Секунда, и дверь распахивается.

— И еще… — Брови Идара ползут вверх при виде моего среднего пальца, предназначенного ему.

Резко отдергиваю руку и завожу ее за спину. К щекам приливает краска смущения.

Юнусов возвращается в номер, становится напротив меня, смотрит сверху вниз.

— Ты только что показала мне фак?

— Кто? Я? Нет, конечно, — фыркаю.

Идар напряженно втягивает носом воздух.

— Руку, — требует, вытягивая перед моим носом свою.

— Нет, — испуганно отступаю.

Он же не хочет причинить мне боль — ну например, вывернуть средний палец?

Идар делает рывок, больно хватает мою руку и дергает на себя.

Я ударяюсь своей грудью о его, и мы сталкиваемся взглядами. Мне кажется, он отчетливо читает в моем взгляде, как я ненавижу его сейчас.

— Только посмей, — шиплю.

Муж достает что-то из кармана темных джинсов и снова дергает мою руку на себя. Внутри все закипает. Я же, черт возьми, не кукла, чтобы так со мной!

Накатывает обида от безысходности — я, сама того не ведая, оказалась заложницей ситуации.

Идар с силой разжимает мой кулак и надевая мне на безымянный палец кольцо, выпускает меня.

— Чтобы носила не снимая! — рычит на меня. — Ясно тебе?

Послать его?

Как далеко? В пешее эротическое? Удивить знанием мужской анатомии? Или лучше женской?

— Где твое кольцо в таком случае? — мой голос клокочет обидой.

— А мне не нужно подтверждать свою принадлежность тебе, Надия.

Он не принадлежит мне, но я принадлежу ему. Потому что в его руках власть и бабки.

— Пять минут, Надия, — мое имя из его уст звучит как плевок.

Он уходит, а я смотрю на закрытую дверь и стираю со щек накатившиеся слезы.

Слишком много их стало в моей жизни.

Переодеваюсь в джинсы и свитер, убираю пижаму и грязную одежду в рюкзак, иду в ванную, тщательно промываю руки, чувствуя себя при этом какой-то нищенкой, хотя не сделала ничего плохого.

Я не грязная.

Злясь, ненавидя, презирая и Тамерлана, и Идара, и весь мужской род, спускаюсь на улицу.

Идар курит у машины, переписываясь с кем-то по телефону.

— Я готова.

Он поднимает голову и окидывает меня взглядом сверху вниз. Недоволен.

— Что не так?

— Ты всегда носишь такую одежду?

На мне простые джинсы и свободный свитер.

— Сказал тот, у кого девушка носит мини и шпильки.

— Вот именно, Нади. Девушка. Не жена.

— Лицемер, — выплевываю, глядя ему прямо в глаза. — У меня простая, невызывающая одежда. И менять ее я не буду.

— Платок?

— Нет. — Принципиально.

Он хочет… как же много он хочет мне сказать. Но сдерживается, будто понимая, что дальше будет только хуже.

— Садись.

Я обхожу машину и сажусь на заднее сиденье.

— Тебе не надо попрощаться с семьей?

— Нет. Я увижусь с ними уже завтра.

А я?

Увижусь ли я с ними? Познакомлюсь ли с твоей матерью, с отцом?

Хоть с кем-то?

Я не задаю этих вопросов, потому что знаю ответы.

Если бы родители мужа хотели со мной познакомиться, они бы пришли на нашу свадьбу.

Глава 8

Надия

Что я узнала за больше чем сутки дороги: Идар — робот.

За все это время он ни разу не остановился, чтобы поспать.

Конечно, мы делали остановки на заправках — выпить кофе или сходить в туалет, но не остановились нигде на ночлег.

Может быть, он просто не хотел оставаться вдвоем со мной в номере? А может, просто спешил в город по каким-то делам.

И вот после более чем двадцать часов дороги мы въехали в город.

Я выглянула в окно, и, когда увидела знакомые высотки и проспекты, в моей душе воцарился покой.

Я дома.

Дорога — идеальное время для того, чтобы поговорить, познакомиться поближе и узнать друг о друге что-то важное.

Например, то, что я врач-гинеколог. Говорят, даже неплохой. По крайней мере, я к этому стремлюсь.

А также что у меня аллергия на морепродукты и я очень люблю водить машину. Что у меня есть младший брат-инвалид.

Это идеальное время для того, чтобы Идар рассказал мне, чем занимается, увлекается ли спортом. Где любит бывать и много ли у него друзей.

Но все, что я узнала за последние двадцать часов, — Идар ненавидит разговаривать.

Поправочка: разговаривать со мной.

Потому что всю дорогу он созванивался то с друзьями, то со своей Олесей, которая ныла в трубку, что не хочет ехать в плацкарте.

Идар спрашивал у меня какие-то бытовые вещи. Типа хочу ли я в туалет.

Так я поняла, что с моим мужем мне будет сложно.

А может, наоборот, это даже к лучшему?

Чем меньше я знаю о нем, тем меньше его отношения с Олесей трогают меня.

Кто знает, вдруг тесная связь с Идаром сыграет со мной злую шутку и я привяжусь к нему?

Смотрю на профиль Идара, снова оценивая его.

Могла бы я влюбиться в него?

Вероятно — если бы он был добрее, нежнее со мной, более заботливым.

Но забота и нежность предназначены Олесе. Мне же достанутся лишь указания Идара. Что делать, что говорить, что надевать.

В общем, это даже к лучшему. Не будет от него тепла — не будет от меня никакой влюбленности. Возможно, мы сойдемся на чувстве благодарности друг другу? И это все.

Благодарность тоже хорошее чувство, на нем вполне может базироваться наша «семья».

О том, что я буду делать, когда Олеся родит Идару ребенка, я стараюсь не думать, откладывая этот вопрос в долгий ящик.

Ведь, по сути, это изменит все.

А ты, Надия… не влюбись в него. Не влюбись, девочка…

— Это твой дом?

— Да, — выглядываю в окно и смотрю на нашу блочную многоэтажку.

Идар оборачивается ко мне. Он устал. Глаза красные, лицо бледное. Ему бы поспать. И глюкозки.

Даю мысленный подзатыльник своему внутреннему врачу и закидываю рюкзак на плечо.

— Уверена, что тебе нужны твои вещи? — кивает подбородком на мой наряд. — Если все такое же, как на тебе, то…

— То что? — спрашиваю с вызовом. — Оскверню твою богатую семью своими дешевыми шмотками?

Юнусов тихо выдыхает:

— Детка, хватит кусаться. У тебя не выйдет ничего, зубы не отросли.

Я сжимаю лямку рюкзака, а заодно и зубы, чтобы не ляпнуть лишнего.

— Я хотел предложить дать тебе денег на новый гардероб.

— Нет.

Идар закатывает глаза:

— Кто бы сомневался.

— Я соберу вещи и приеду к тебе. Скинь мне адрес на телефон.

— Я подожду.

— Нет. Мне надо поговорить с братом. Это не быстро.

— На чем ты доберешься?

— На машине, — указываю пальцем на свой старенький «Мерседес», оставшийся от родителей. — Со мной будет все в порядке, а ты поезжай домой. Ляг спать, что-ли.

— Не твоя забота.

— Да пожалуйста. — хмыкаю. — Въедешь в стену, уснув за рулем, — так даже лучше, наследство мне перейдет.

Вылетаю из машины и бегу к подъезду. Пусть бесится наедине с собой.

Я спешу в квартиру к брату, перепрыгивая через ступени. Останавливаюсь у двери и спешно кручу ключом в замке.

— Назарка! — кричу с порога.

Брат научился делать сам практически все, так что я могу оставить его на пару дней дома.

— Надя!

Назар выезжает в коридор. Я бросаю рюкзак и бегу, падаю на колени перед братом и обнимаю его.

До аварии он занимался боксом. Был накачанный, плотно сбитый. Сидел на белковой диете, наращивал мышцы.

Прошло два года, и он стал худющим. Мышц практически нет.

Около полугода я вытягивала брата из депрессии, потом была сложная операция, следом еще одна. Дальше снова депрессия. Он плохо ел, не спал.

Плакал.

Стыдился этого.

— Ты приехала!

— Конечно, — чмокаю его в макушку. — Как ты тут?

— Скучно, — вздыхает. — Один раз на улицу выезжал.

— Хорошо, что дома не сидел.

— Как свадьба, Надя?

Назар умный мальчик, и мне кажется, он понимает, почему я согласилась на этот брак.

— Свадьба как свадьба.

Вру брату о том, что все прошло хорошо. Рассказываю, что мне надо уехать к мужу, но… не сегодня.

Сегодня я должна быть тут.

Вечер мы проводим вдвоем с Назаром. Я готовлю ему еду на пару дней. Все-таки я обещала Идару, что буду жить с ним в его доме.

Но и Назара я не могу оставить тут одного. Просто потому, что ему нужен человек рядом. Один он сойдет с ума.

Вечер получается спокойным. Смотрим шоу по телевизору, смеемся.

Будто и не было этой свадьбы. Лишь кольцо на пальце напоминает мне о том, что два дня назад я стала невестой.

Я сплю спокойно. Так сладко, как не спала уже давно. Видимо, усталость дает о себе знать.

А поутру в дверь моей квартиры настойчиво звонят.

Глава 9

Идар

После того как мы приехали в город, я отправился по делам.

Надо было заехать в автосервис, который принадлежит мне, потом на фирму к отцу — там меня ждали документы на подпись.

Секретарша отца настойчиво пытались убедить меня в том, что все чисто, прикопаться не к чему, но я все равно решил просмотреть бумаги, которые подписываю.

Голова варила плохо.

Вообще жизнь меня научила выносливости, но иногда и мой ресурс практически заканчивается.

Вот так и тут — батарейка практически полностью оказалась разряжена.

К себе домой я приехал почти в четыре часа вечера и уже собирался лечь спать, потому что едва стоял на ногах, но мне позвонила Олеся.

— Я не понимаю, чем заслужила это, Идар.

Она шмыгнула носом. И судя по голосу, ревела уже давно.

— Олесь, ну что ты хочешь от меня?

Едва добрел до дивана. Сначала сел, а потом и вовсе лег на большую подушку, прикрыл глаза.

— Разведись с этой клушей! Ты вообще видел ее? И откуда только твой отец ее откопал?

Это очень хороший вопрос.

И самое главное: почему именно она?

Нет, я прекрасно понимал, что женюсь только на той, на которую мне укажут пальцем. Иначе лишусь бизнеса, места в этой семье, и, скорее всего, связь с ними будет разорвана.

Насколько бы дебильные у меня ни были отношения с отцом, всех остальных членов моей семьи я люблю.

Устои и обычаи, казалось бы, давно стали пережитками прошлого. Уже давно никто не смотрит на чистоту крови и благородство рода.

Но только не мой отец. У него пунктик на этот счет.

Брат, однажды пошедший против него, сильно поплатился за ошибки и неверные решения.

Так что у меня всегда было четкое понимание насчет того, какой будет моя жена.

Вот только Надия не классическая кавказская невеста, пусть ее лицо и фамилия говорят обратное.

Она дерзка, и эта дерзость порой переходит в наглость.

Она слишком своенравна, будто ей вообще нахер не нужен ни я, ни этот брак.

Она одевается не так, как в моем понимании должна одеваться кавказская жена. Платка на ней нет. Но я не сноб.

Не нравится ей носить наглухо закрытые наряды — что ж, пусть так.

— Идар! Ты вообще меня слышишь?

— Что, Олесь?

— Я говорю, разведись с ней. Пусть она катится вон из нашего дома! А я вернусь к тебе.

По факту дом мой, просто последние полгода Олеся жила тут со мной.

— Да, кстати, я снял тебе квартиру. Недалеко от центра.

— Идар! — она верещит вовсю.

— Не разведусь. И не проси!

— Ну почему-у-у ты так со мной?

Башка гудит.

Эта истерика — последнее, что мне сейчас хочется слушать.

— Олесь, — тру переносицу, которая тоже пульсирует, — я тебе врал хоть раз? Обещал жениться?

Олеська молчит.

— Я тебе сразу сказал: не женюсь. Родня не позволит, а я не пойду против них. Я тебя держал насильно? Нет. И сейчас четко говорю: Надия будет моей женой, будет жить в моем доме. Ты — на съемной. И я стану к тебе приезжать так часто, как только смогу. Для тебя практически ничего не поменяется. Тебя не устраивает такой расклад? Я пойму. Так что подумай сегодня и завтра скажи мне, чего ты там порешала. Все, пока, заяц.

Олеся не успевает ничего сказать, как я кладу трубку.

Глаза сами собой закрываются, и я стекаю по подушкам еще ниже.

Последняя мысль моя почему-то о Надие. О ее взгляде с вызовом. О том, как отправила меня спать, заботясь будто из-под палки, потому что надо. Но тем не менее ее слова возымели действие.

И видимо, своими мыслями я притягиваю ее в свой сон.

Я вспоминаю, как мы танцевали. Как моя рука лежала у нее на тонкой талии. Слишком тонкой, как по мне. Она будто нездорово худа.

Мы столкнулись взглядами лишь раз.

Но зато какой это был раз!

В ее взгляде было столько жизни, столько злобы, даже ненависти. Кажется, будь ее воля, она бы все высказала мне.

Почему-то я еще долго ощущал на своих руках легкий аромат ее парфюма, который должен был испариться вместе с моей невестой. Однако он преследовал меня даже когда Олеся выносила мне мозг в ту ночь, которая должна была стать брачной.

Мне снились глаза Надии.

Они не карие, как у большинства женщин из моей семьи, а зеленые — больше, с необычными желтыми крапинками.

Ну кошка же!

Свободолюбивая. Дерзкая. С острыми коготками. Все сходится.

Просыпаюсь резко и рывком сажусь на диване, осматриваюсь.

Надия должна была привезти вещи, но в доме явно нет никого, кроме меня.

За окном светло, часы на телефоне показывают восемь утра.

Вот же коза!

Умываюсь, переодеваюсь и срываюсь к ней, по дороге думая только лишь об одном — какого черта меня так занесло?

Глава 10

Надия

— Да хватит! — стону. — Иду я, иду!

У меня соседи, скажем так, своеобразные люди. Чуть что — полицию вызывают. И на этот грохот от кулаков, обрушившихся на мою дверь, тоже могут вызвать наряд.

Дергаю дверь на себя и поднимаю подбородок.

— Пожар?

Идар смотрит на меня сурово, сжимает губы в тонкую линию.

— Ты мне что вчера обещала?

Вздыхаю. Вообще-то, претензия имеет место быть. Ведь по факту своего слова я не сдержала. Хотя обещала приехать.

— Я… я допоздна засиделась и уснула.

Это практически правда.

Практически…

Странно, что Идар вчера весь дом на уши не поднял. Хотя, судя по внешнему виду моего мужа, он проснулся совсем недавно.

Сонный, с полоской не лице, но тем не менее заведенный и готовый к скандалу.

— Мне плевать на причины, Надия, — произносит неожиданно сурово.

— Слушай, ну что тут такого? Я осталась со своей семьей. Не ходила по клубам и ресторанам, а просто была у себя дома. Не делай, пожалуйста, из мухи слона. Ни за что не поверю, что для тебя действительно важно видеть меня рядом.

Идар делает шаг вперед, пытаясь зайти в квартиру, но я становлюсь в дверном проходе, готовая обороняться и не впустить в наш с братом дом Юнусова.

— Нади, — Идар прищуривается, — мне плевать на причины, понимаешь? Ты. Обещала.

— А ты обещал мне помочь с братом. Я не могу оставить его одного.

Юнусов заглядывает мне за спину, но Назарка у себя, поэтому позади меня никого нет.

— Я тебе сказал — решу. От тебя требуется совсем немного. Просто жить в моем доме и не отсвечивать. — Чем дольше говорит Идар, тем сильнее звенит его голос. И вроде не кричит, но напряжение начинает душить. — Что такого сложного в том, о чем я попросил, Надия? Или ты не в состоянии выполнить такую малость? Почему я должен бегать по городу в поисках тебя?

— Не утрируй. Ты знал, где я. Да й мне пятнадцать минут, и я спущусь

— Нет уж, буду ждать тут, — снова делает попытку войти, но я преграждаю путь.

— Хочешь сидеть под дверью? Да пожалуйста.

Толкаю Идара. Видимо, он не ожидал этого, потому что отшатывается, а я захлопываю перед его носом дверь.

— Это был твой муж? — Назар выезжает в коридор.

— Да, Это был Идар.

— Какой-то он неуравновешенный, — прищуривается брат.

— Как и все джигиты, — усмехаюсь.

— Надь, он точно тебя не обидит?

— Не обидит. А если попробует, перережу ему сухожилие, — веером прокручиваю пальцы, демонстрируя работу этих самых сухожилий.

— У тебя иногда такие ужасные шутки, — а сам улыбается.

— Это профессиональное. Тем более ты знаешь, я безобидна, — подхожу к брату, чмокаю его в затылок. — Я сварю тебе кашу, а потом уеду. Но вечером вернусь. И я очень надеюсь, что ты переедешь со мной в ближайшие дни.

Он не хочет этого.

Назар лишний раз на улицу не выходит, лишь бы не глазели на него, а тут переехать в дом к чужим людям.

Я кормлю брата, беру вещи и, попрощавшись, выхожу на улицу.

Идар сидит в машине, курит, выдыхая дым в открытое окно.

— Аллах! — сажусь рядом с ним. — Ты скуриться хочешь? Хоть бы на улицу вышел.

Он бросает на меня недовольный взгляд, но от сигареты избавляется.

— Это все твои вещи? Очередной рюкзак?

— У меня немного вещей, — пожимаю плечами.

Деньги я экономлю, покупаю себе только самое нужное.

Идар молча выезжает из моего двора. Снова дорога в тишине.

Когда мы подъезжаем к дому, я даже теряюсь.

Наверное, я ожидала увидеть новый дом, построенный в современном стиле.

Но этот выглядит вполне себе обычно. Среднестатистический дом, с виду довольно уютный. Вокруг сад с уже поникшими цветами и деревья с желтеющими листьями.

— Что не так? — спрашивает сухо.

— Все в порядке. Просто ожидала увидеть что-то более мрачное.

Как твоя душа.

— Пойдем в дом.

Шагаю за Идаром, осматриваясь. Тут все достаточно просто, но в обстановке чувствуется вкус без какой-либо вычурности.

— У меня работа. Я и так потерял с тобой кучу времени.

— Очень любезно с твоей стороны.

Идар резко поворачивается, делает широкий шаг по мне, а я машинально отступаю назад и упираюсь спиной в стену.

— Тебя кто-нибудь учил держать язык за зубами? — нависает надо мной, но не прикасается.

— Нет. Только кусаться учили.

— Послал Аллах женушку.

Сдерживаюсь, чтобы не вжать ему в лицо свой средний палец.

— Твоя спальня наверху. На задний двор не ходи.

— А что там?

— Просто, блин, не ходи.

Идар отходит от меня и направляется к выходу.

— Я вернусь вечером.

А лучше вообще не возвращайся, а поезжай прямиком к Олесе.

Мой муж уходит, а я иду по комнатам. Их не то чтобы много, да и разглядывать там особо нечего. Нет ни книг, ни любопытных деталей интерьера.

На задний двор я не хожу, но вижу, что там огромный вольер, в котором носится массивный стаффордширский терьер.

Теперь понятно, поч ему не стоит туда ходить. От вида этого пса мороз по коже.

Когда входная дверь хлопает, я иду на звук.

— Забыл что-то? — спрашиваю и останавливаюсь.

Потому что на меня, по всей вероятности ненавидя всем сердцем, смотрит Олеся.

Просто великолепно.

И все-таки в нашем браке нас будет трое.

Глава 11

Надия

Олеся настроена зло и воинственно.

Она пришла явно не на светскую беседу с чашечкой английского чая.

— Что ты тут делаешь? — складываю руки на груди.

— А ты как думаешь? — спрашивает ехидно.

Я ненавижу бабские разборки — всегда истории про грязь, про грызню.

И в том, что сейчас Олеся стоит передо мной, виноват только Идар.

Он должен был разобраться со своей девушкой еще до того, как женился на мне, — чтобы не было потом подобных встреч.

— Олеся, Идара тут нет.

— Я в курсе, — идет по коридору ко мне. — Я дождалась, пока он уедет.

Вздыхаю.

— Значит, надо попросить Идара поменять замки.

— Он забрал у меня ключи. Но я перелезла через забор.

Шокированно открываю рот и задумываюсь, что бы такое схватить в руки — в случае чего обороняться от этой дамочки.

— Полагаю, ты хочешь мне что-то сказать, — говорю медленно.

Олеся становится напротив меня, и я окидываю ее взглядом с ног до головы.

Она определенно красивая девушка, которая ко всему прочему следит за собой. Это видно невооруженным взглядом.

Укладка, макияж, красивый наряд, и притом она не выглядит пошло.

— Идар любит меня, — заявляет твердо.

Я молчу. Ей явно надо высказаться, и чем раньше она это сделает, тем быстрее мы покончим с ситуацией, где каждая тянет одеяло на себя.

— Знаешь, как мы начали встречаться?

Ага. Конечно. Ведь Идар мне рассказал все о себе.

— Меня украл местный джигит.

Мой рот невольно открывается.

— А разве ты не русская? — спрашиваю аккуратно.

— Русская. Но тому идиоту было плевать, — блаженная улыбка трогает ее губы. — Идар нашел меня и вызволил из плена. И уже не отпустил.

В груди начинает жечь. Это же не зависть, да, Надия?

Если только немного.

Ради меня никогда никто ничего подобного не делал. Будто любить меня это слишком просто и доказывать свои чувства вовсе не нужно. А тут такая романтика.

— Идар не обещал на мне жениться, но обещал быть рядом. И я не отпущу его, даже не думай, Надя. Я сделаю все для того, чтобы мы были вместе, а в этом доме он проводил как можно меньше времени.

Я развожу руками.

— Валяй.

Олеся хмурится.

— Тебе вообще плевать?

— Возможно.

— Я ни за что не поверю в это, — упорно стоит на своем.

— Почему?

— Потому что Идар красивый. Сильный. У него мощная мужская аура. И я не верю, что ты не потекла по нему.

Все-таки ее слова попадают в цель, потому что доля правды в них есть.

Идар действительно привлекателен, и даже то, что он говнюк, который задвинул меня на край своей жизни, не умаляет его чисто мужского обаяния.

— Олеся, я не в курсе, знаешь ли ты историю нашей свадьбы, но я Идара в первый раз увидела за час до прихода муллы. У этого брака есть причина. Вернее, несколько. — Как минимум одна у меня и одна у Идара. — И эта причина никак не связана с любовным настроем.

— И ты не будешь его соблазнять?

— Э-э, не планировала.

— Я не верю тебе! — выпаливает.

Я устала от этих разборок. У меня последний день отпуска, и я просто хочу провести его в тишине и покое.

— Не верь, Олеся. Я не собираюсь перед тобой оправдываться и отчитываться. Я вообще надеюсь, что это последняя наша встреча.

— Вот и хорошо, — говорит, остывая. — И кстати, я хочу, чтобы ты знала и чтобы для тебя это не было шоком. Мы с Идаром планируем ребенка.

Я леденею изнутри.

В свете последних событий ее слова не должны меня удивлять.

Идар ясно дал мне понять, что традиционной семьей мы не станем. А вот от Олеси он избавляться не будет. Так что их ребенок — будто бы логичное продолжение их отношений.

Но почему я чувствую себя грязной? Так, будто об меня вытерли ноги?

— Олеся, — нахожу в себе силы заговорить, — если у тебя все, то уходи.

— Я надеюсь, ты запомнишь, Надя. Это, — обводит пальцем гостиную, — не твоя территория. И мужчина тоже не твой.

Интересно, есть где-то мой мужчина? Которого не надо завоевывать и отбивать у других баб?

Видимо, нет. И мой удел — прожить жизнь, так и не узнав мужской любви.

Девочки, уехала в отпуск и работаю с планшета (это какой-то отдельный вид извращения, потому что я всегда работаю только с ноутбука), так что сорри за вчерашнюю путаницу.

Глава 12

Надия

После ухода Олеси у меня все валилось из рук.

Я поняла, что я заложница этого брака и чужих отношений, в которых невольно стала третьей. Осознание меня злит.

И как вишенка на торте очередной звонок от дяди.

— Наконец-то! — его голос звучит недовольно. — Я тебе звоню несколько дней. Почему ты трубку не берешь?

— А зачем, дядя? — спрашиваю со злостью. — Что ты хочешь мне сказать, чего я не знаю? Может быть, желаешь открыть мне глаза на то, что у моего мужа есть официальная любовница, с которой он живет? Или что мой брак будет фикцией? Настолько, что со мной даже родня мужа познакомиться не захочет! Заодно попытаешься предупредить меня, что я стану ковриком у входа, о который будут вытирать ноги?

— Прекрати, — отрезает он резко. — Не выдумывай и не ищи проблемы там, где их нет. С родней мужа познакомиться хочешь? Вероятно, оно и к лучшему, что ты никого не знаешь, меньше обязанностей на себя навешаешь. Живи, работай как раньше, и, может быть, когда-нибудь все изменится.

— О чем ты?

— Об этой русской. Ты же понимаешь, что для Идара она просто любовница? Надоест ему не сегодня, так завтра, и он придет к тебе.

— Класс, — усмехаюсь. — Мне просто интересно, в твоем понимании, я должна просто сидеть в стороне и ждать, когда мой муж остынет к другой?

— Женщина так и должна себя вести, — повышает голос. — Сними розовые очки и посмотри на реальную жизнь.

Я горько усмехаюсь.

— То есть ты считаешь, что все это время я ходила в очках с розовыми стеклами?

Учеба, подработка, ординатура, воспитание брата, авария. Больницы, больницы, и снова больницы.

Я сняла розовые очки в пятнадцать лет, когда машина моих родителей скатилась с обрыва и они сгорели в ней заживо.

Я достаточно осознаю реальность.

Но я тоже человек. Девушка.

И я, черт возьми, тоже хочу, чтобы обо мне хоть кто-то заботился и уважал меня, возможно даже любил.

— Зачем ты мне звонишь, Тамерлан?

— Я лишь хотел убедиться, что у тебя все нормально.

У меня вырывается истерический смех.

— И еще, чтобы я не наделала глупостей, да?

Тамерлан молчит. Да мне и не нужен его ответ. Я прекрасно знаю, что он заботится только о себе.

Его обязанностью, как единственного мужчины-родственника, который представлял меня перед семьей Юнусовых и муллой, было обсудить с родителями Идара и им самим помощь моему брату.

Здоровье брата для меня — единственно важное и единственная причина, почему я согласилась на этот брак.

В итоге бороться за себя я должна сама.

— Я не наделаю глупостей, Тамерлан. Ведь мне предстоит вылечить брата. В отличие от тебя, мне не плевать на него.

— Надя…

— Всего хорошего, дядя.

Я отключаюсь и убираю телефон подальше, мысленно послав подальше все мужиков, окружающих меня.

Остаток дня хожу по дому, выбираю себе, как мне кажется, гостевую комнату. В ней пустой шкаф и тумбы, так что я убираю туда свои немногочисленные вещи.

Ближе к вечеру берусь за ужин.

Хочется из вредности приготовить еду только на себя. Все-таки, раз я не полноценная жена, пусть мой муж сам о себе позаботится. Но в итоге решаю не быть мелочной, тем более что я надумала сделать плов, и одна порция тут никак не получится.

После накладываю плов в контейнер, вызываю такси и отправляюсь к брату.

Мы проводим вместе вечер. Я стараюсь улыбаться и не показывать своей грусти, а потом еду обратно на своей машине.

Когда я подъезжаю к дому, то вижу машину Идара во дворе и паркуюсь рядом.

В доме пахнет ароматным кофе, и я заглядываю на кухню.

Юнусов сидит за столом, пьет кофе и копается в телефоне.

— Привет, — поднимает взгляд, увидев меня.

— Привет.

— У брата была?

— Как ты узнал? — хмурюсь.

Не следит ли он за мной?

— Предполагаю, ты хотела отвезти ему плова. Кстати, было очень вкусно. Спасибо.

Кажется, сейчас идеальный момент, для того чтобы поднять вопрос о Назаре.

Идар в нормальном расположении духа, сытый.

Я сажусь на стул напротив него и говорю на выдохе:

— Моему брату нужна помощь.

— С места в карьер? — Идар выгибает бровь.

— У него осталось не так много времени, так что у меня его тоже нет, чтобы ходить вокруг да около.

Юнусов кивает, принимая мой ответ.

— В чем состоит помощь?

— Деньги.

Он даже бровью не ведет; думаю, понимал, о чем я попрошу.

Опускаю взгляд в стол.

— Я полагала, что Тамерлан обсудил с твоей семьей этот вопрос, потому что фактически мне была обещана помощь с вашей стороны.

— Твой дядя мудак, Надия.

— Я знаю, — сжимаю зубы. — Поэтому хочу поговорить с тобой напрямую.

— Я слушаю.

— Моему брату нужна дорогостоящая операция. Он ехал после соревнований в машине тренера и попал в аварию… у него паралич ног. — Мой голос невольно дрожит, когда я говорю это. — Я не могу оставить его одного в квартире, так что мне надо забрать его сюда. Но и это еще не все. Ему необходимо эндопротезирование тазобедренного сустава. Причем операция, которая проводится роботом. В Израиле. Перелет, проживание, подготовка, сам протез, реабилитация. Это стоит очень дорого.

Я облизываю пересохшие губы.

— У меня нет таких денег.

Поднимаю глаза на Идара и перестаю дышать.

Он смотрит на меня так… не разочарованно, нет, но с тяжестью во взгляде, которая неожиданно сильно давит на мои плечи.

— Ты поэтому вышла за меня замуж? — его голос безэмоционален, и это пугает.

— Да, — отвечаю, глядя на него.

Меня окутывает колючее чужеродное чувство, будто я предательница.

Идар поднимается на ноги, убирает пустую тарелку в посудомойку и идет к выходу.

Я зажмуриваюсь. Внутри расплывается отчаяние.

— Я помогу твоему брату, — слышу эти слова и открываю глаза, но лишь для того, чтобы увидеть спину уходящего из кухни Идара.

Глава 13

Идар

Странно, ведь я понимал, что Надия согласилась на этот брак не просто так.

Она сама ранее мне признавалась, что мотив у нее есть. И судя по тому, что она озвучила, мотив достаточно весомый.

Почему тогда я чувствую себя морально раздавленным?

Какие слова я ожидал услышать? Что она хочет дорогую тачку? Или свой бизнес?

Этот брак для нее — единственный выход. И я понимаю, что едва она получит от меня помощь, скорее всего, уйдет.

В моей голове какая-то каша из мыслей.

Идар, но ведь и ты сам пришел в этот брак вовсе не потому, что пришло время создавать семью. И у тебя тоже корыстные цели.

Вечер я провожу в своем кабинете, разгребаю документы, которых накопилось немало за неделю моего отсутствия.

Однако мысли то и дело обращаются к Надие.

Я не могу ее постичь. И да, мотивы этого брака понятны, но она сама как девушка, как женщина для меня — закрытая книга.

Что я знаю о ней?

Нет, неправильный вопрос. Хотел ли я вообще что-либо знать о ней?

Надию я не вижу и не слышу. Кажется, она ушла к себе и с тех пор не покидала свою спальню.

Откладываю документы и вбиваю в поиск «эндопротезирование тазобедренного сустава», читаю. Нихрена не понимаю. Но полагаю, это потому, что каждая ситуация, как и организм, уникальна.

Поздно вечером у меня звонит телефон.

— Привет, мам.

— Идар, — мама тяжело вздыхает, — ну как ты?

— Я в порядке. Мама, думаю, пора бы вам пообщаться с Надией. Понимаю твое нежелание, но… нам надо как-то жить всем вместе.

— Я не знаю, как преодолеть это.

Откидываюсь в кресле и прикрываю глаза.

— Не понимаю, почему ты так невзлюбила Надию. Что в ней такого? Ее семья когда-то жила в нашем городе, мусульмане. Что не так, мам?

— Просто понимаешь, я хотела, чтобы по-другому сложилась твоя жизнь. Ты должен был познакомиться с невестой заранее, присмотреться. Мы даже не видели ее! А вдруг эта Надия оказалась бы ужасно некрасивой, глупой?

— Она не такая, мама. Так что надо со всем этим что-то делать.

— Я постараюсь, Идар. Ради тебя постараюсь.

Почему-то мне хочется защитить Надию. Доказать матери, что она… нормальная, пусть и навязанная жена.

— Идар, мне надо вернуться в республику, а Лейлу оставить не с кем.

— Я заберу ее завтра.

Лейла — дочь моего старшего брата, который ушел служить по контракту. Матери у Лейлы… нет

— Думаешь, твоя Надия не будет против того, чтобы с вами в доме жила Лейла?

— Мама, у тебя предвзятое мнение о ней, — получается сказать это довольно резко, и мама теряется. — Вам надо познакомиться.

— Я не смогу ее… принять.

— Не надо ее принимать. Просто будь с ней вежлива, вот и все.

— Идар, мне кажется или что-то изменилось между вами? — спрашивает она настороженно.

Между нами ничего не изменилось, но появилось предчувствие чего-то нового. Это ощущается на кончиках пальцев, как электричество.

— Не вздумай в нее влюбиться, Идар.

Я не влюблюсь, но сам запрет вызывает вопросы.

— Все, мама, мне пора. За Лейлой приеду завтра.

Когда я прохожу мимо комнаты Надии, вижу полоску света под дверью. Значит, она не спит.

Замираю около ее двери.

И зачем, Идар? Хочешь зайти, пожелать ей спокойной ночи?

Не обманывайся, никакие чувства между вами невозможны, мать зря переживает.

Как корабль назовешь, так он и поплывет.

Наш корабль изначально имел одно-единственное название — «Расчет». Так и поплывем дальше.

Девочки, сегодня скидки на мою новинку

После развода.Отпусти меня.

https://litnet.com/shrt/vNl9

— Я целовался с другой женщиной.

Сердце мое не остановилось, лишь дернулось будто сделало последний шаг в пропасть.

— Пошло, Мусаев, — произношу потерянно. — Что странно, ведь ты никогда не был пошлым.

— Зато честно. Мы просто целовались, она для меня ничего не значит!

— А от меня ты что хочешь?

— Прощения. Ведь я люблю тебя.

Я тоже его люблю. Поэтому простила и ушла, подав на развод.

Вот только он не смог отпустить меня.

Глава 14

Надия

Я просыпаюсь рано утром, тихо спускаюсь на кухню и жарю себе яичницу. Спешно завтракаю и возвращаюсь в спальню, чтобы собраться.

Сегодня у меня первый рабочий день после недельного отпуска.

Я никому не сказала, что собираюсь выходить замуж, и будь моя воля, я бы не доводила эту информацию до коллег, но, увы, я обязана уведомить отдел кадров об изменении социального статуса и смене фамилии.

Надеваю брюки, свободную рубашку и спускаюсь.

По дороге захожу на кухню, чтобы сделать себе кофе в термокружку, и там встречаюсь с Идаром, который уже занял кофемашину.

К слову, он выглядит собранным. В костюме и белой рубашке, из-за ворота которой выглядывает татуировка.

Происходит заминка. Я Идара таким видела лишь раз, и то на нашей свадьбе.

Потом на нем была простая и практичная одежда.

И сейчас я теряюсь оттого, как выглядит Идар.

Черт, Надя, ты что, мужиков в костюмах не видела?

Таких — нет.

— Уже встала? — Идар бросает на меня взгляд.

Я трясу головой, приказываю себе собраться.

— Да. Мне пора на работу.

Юнусов снова поворачивается ко мне, хмурится.

— Ты работаешь?

Класс.

— Да. Я работаю.

Идар забирает чашку с кофе, отходит от кофемашины и приглашающим жестом предлагает мне подойти к ней, что я и делаю.

— Кем ты работаешь? — он отпивает кофе, пристально наблюдая за мной.

— Ты совсем обо мне ничего не знаешь? — у меня вырывается нервный смешок.

— Ты не рассказывала.

— А ты не спрашивал.

Произношу это обидчиво, даже немного по-детски.

— Про брата же ты рассказала, — парирует Идар.

— Брата мне спасти надо.

— Так что, как мне из тебя вытянуть ответ на вопрос?

Пока варится мой кофе, я поворачиваюсь к Идару. Его взгляд колючий, цепляющий, будто он хочет знать больше обо мне.

Но все это может быть обычным любопытством, не более.

— Я гинеколог.

Бровь Идара ползет вверх. Он удивлен моим ответом больше, чем когда я вчера рассказала ему о брате.

— В частной клинике?

— Да. В Медицинском центре «Алексия».

— Я считал, что ты не работаешь.

— Тогда откуда бы я брала деньги на еду и одежду? — усмехаюсь. — У меня нет семьи, которая бы поддерживала нас с Назаром.

— А как же Тамерлан?

— Тамерлан заботится только о себе, — закрываю крышку и прячу кружку в сумку. — Разве ты еще не понял этого?

Идар смотрит на меня задумчиво, наверняка размышляя о том, что я только что сказала.

— Все, я поехала. Пока.

— Я подвезу тебя, — он ставит чашку на стол и идет за мной.

— Не надо.

Юнусов останавливается около меня, сводит брови.

— Я не хочу ехать обратно на такси. Поэтому я поеду на своей машине.

А ты лучше подвези свою любовницу, так и хочется сказать мне, но я прикусываю язык.

— Кстати насчет Назара…

— Пришли мне все имеющиеся документы и выписки по нему. Насчет его переезда сюда — надо оборудовать пандус, чтобы он сам мог выезжать из дома. И скинь мне список, что нужно купить дополнительно. Возможно, потребуется установить какие-то держатели в ванной?

У меня на глаза наворачиваются слезы.

— Ты чего?

Я срываюсь с места и подхожу к Идару, на эмоциях обнимаю его.

— Спасибо тебе, — шепчу.

Я думала, что он просто даст добро, дальше переездом буду заниматься я сама, как всегда. А он развернул бурную деятельность.

Обнимаю Идара пару секунд, ловя разряды тока от тепла его тела, запаха и сильных мышц, но быстро прихожу в себя и делаю шаг назад.

— Прости, — смахиваю слезы со щек. — Я побегу.

И не дожидаясь ответа своего мужа, сбегаю.

По дороге к клинике ругаю себя на чем свет стоит. Нет, ну что за идиотка!

Но… просто мне никто никогда не помогал. Вот так, масштабно, тем более. И пусть еще ничего не сделано, но я уверена: Идар сдержит слово.

Что-то мне подсказывает, что он не той масти, что Тамерлан.

На работу я приезжаю заведенная, здороваюсь с администраторами и коллегами, а после иду в отдел кадров.

— Лиза, привет.

— Привет, — улыбается девушка. — Что-то случилось?

— Да, — кладу перед ней копию нового паспорта, — Я поменяла фамилию. Я же уведомить кадры должна, так?

— Да, — кривая улыбка застывает на ее лице. — В смысле фамилию поменяла?

Берет распечатки.

— Ты замуж вышла? — выкрикивает.

— Тише, прошу.

— Когда успела, боже? У тебя ведь даже жениха не было!

— У нас все по-другому, Лиз, — улыбаюсь девушке.

Она смотрит на меня непонимающе. Да я и не прошу ее понять.

— Я пойду работать, хорошо? Если еще что-то надо будет, скажи.

Лиза заторможенно кивает, а я сбегаю, лишь бы не отвечать на неудобные вопросы.

У меня сегодня плотное расписание, так что я, можно сказать, головы не поднимаю.

Отработав день, устало выхожу на улицу и плетусь к своей машине, ждущей в дальнем углу парковки.

— Надя! — окликают меня позади.

Я узнаю голос и шумно выдыхаю, оборачиваюсь.

Миша подбегает ко мне прямо в белом халате и берет меня за руку.

— Скажи, что это шутка? Скажи, что ты все это придумала, чтобы заставить меня ревновать?

Глава 15

Надия

Миша поднимает руки и опускает их на мои плечи.

Взгляд раненый, болезненный, будто я предала его. Оскорбила тем, что вышла замуж за другого мужчину. Только это вовсе не так.

— Нет, не шутка, Миша, — смотрю ему в глаза.

— Я не верю.

Я не спрашиваю, откуда он узнал. Лиза не очень-то умеет держать язык за зубами. А тут такая новость!

Уверена, прошлись языками и по мне, и по Мише.

— Можешь не верить, — пожимаю плечами. — Ничего не изменится, понимаешь? Я теперь замужем.

Миша сжимает мои плечи, скорее всего, теряя связь с реальностью.

— У тебя не было никого. Ты даже не общалась ни с кем! Откуда взялся этот… муж?

— Да какая уж теперь разница, Миш?

Кладу руку на его пальцы и разжимаю, освобождая себя.

— Ты сделала это специально, да?

Я хмурюсь.

— Специально?

— Чтобы я ревновал тебя как сумасшедший! Каждый день думал о том, что ты возвращаешься к нему! Хотя могла возвращаться ко мне!

— К тебе я не могла бы возвращаться. И мы оба знаем почему.

— Нет, Надя, это только твои заморочки! — Миша срывается на крик.

— Хватит, — отрезаю я. — Не устраивай представление, прошу тебя!

Я разворачиваюсь, чтобы уйти. Разговор бессмысленный, теперь так точно. Мы с Мишей остались в прошлом.

Он настигает меня у машины, хватает за талию и разворачивает к себе, при этом рук не убирает.

— Я требую объяснений, Надя. Я заслужил их, ты так не считаешь?

— А я не заслужила правды, Миш? — поднимаю лицо к мужчине, глядя ему прямо в глаза. — Вот теперь ты узнаешь, каково это — жить в мыльном пузыре незнания, который может лопнуть в любой момент. Когда живешь не свою жизнь, а какую-то ее имитацию.

Руки Миши падают вдоль тела.

— Выходит, этот брак был лишь мне назло.

— Ты слишком высокого мнения о себе, — хмыкаю, разозлившись.

Я не простила его.

И вряд ли когда-нибудь прощу.

— Кто он, твой муж? — выпаливает Миша мне в лицо.

— Я не собираюсь перед тобой отчитываться. Прими это, мы больше не вместе! — я срываюсь. — У тебя своя жизнь, семья. У меня теперь тоже семья.

Пусть и не настоящая, искусственная.

— Нет у меня жизни! Без тебя нет ничего, как ты не понимаешь?!

— Я понимаю лишь то, что была дурой, когда верила тебе. Больше я на твою ложь не поведусь.

— Разведись, Надя! — выпаливает Миша отчаянно. — Я люблю тебя.

Я кладу руку на шею и сжимаю ее. Становится нечем дышать, легкие горят.

Я бы многое отдала за то, чтобы услышать эти слова полгода назад. Сейчас же они не имеют никакого веса.

— Поздно, Миша. Все это пустое.

Пытаюсь пройти к водительской двери, но Миша резко опускает руку на крышу машины.

— Я понял! — восклицает. — Надя, ты вышла замуж из-за Назара, да?

Не отвечаю, молча буравлю его взглядом.

— Ну зачем? Я же сказал тебе, что помогу! Я бы нашел способ.

— Какой? — спрашиваю устало. Я хочу как можно скорее убраться отсюда и не выяснять отношения.

— Я бы нашел фонды, возможно, какого-то мецената, который бы согласился тебе помочь.

— Что ж ты не сделал этого за полгода?

Мишин порыв стихает так же резко, как и начался. Он качает головой и опускает взгляд себе под ноги.

— Дело не только в Назаре. Я хочу семью. Нормальную, полноценную семью, слышишь?

Я прекрасно понимаю, что с Идаром не будет никакой полноценной семьи, но Мише это знать необязательно. Пусть думает, что моя цель не только помощь брату.

— Я не поверю в это! Я убежден, ты даже не знаешь толком своего мужа. Кто он? Скажи. Твой дядька тебе его подсунул? Что он тебе пообещал? Я сделаю все то же самое для тебя. Даже больше.

— Ты не веришь, что я хочу полноценную семью?

— Почему же, верю. Но я не верю в то, что ты хоть какие-то чувства испытываешь к своему мужу. Я уверен: ты до сих пор любишь меня. Ты сейчас смотришь на меня с ненавистью, и это говорит именно о том, что твои чувства не прошли.

— Чувства, говоришь? Что хорошего они мне принесли? Одна боль и грязь. Вот и все.

— Я хочу быть твоей семьей, Надя. Хочу быть рядом с тобой каждый день. Видеть твою улыбку, касаться тебя. Вместе ехать на работу, обсуждая планы на день.

— У тебя уже есть семья, Миша, — печально улыбаюсь. — Ты снова об этом забыл.

— Я развожусь!

Поднимаю лицо к хмурому небу и смеюсь.

— Полгода прошло, а я до сих пор слушаю твои обещания. — Поворачиваюсь к Мише. — Ты не разведешься со своей женой. Просто признайся в этом самому себе. Ты врал мне с самого начала, говоря, что ты свободен и у тебя никого нет.

Он действительно врал мне.

Смотрел в глаза так честно, так искренне. А я верила.

Одна случайность — и правда раскрылась.

Наши отношения закончились в ту же минуту. Для меня да. Для него нет.

— Поезжай домой, Миш. Тебя ждут жена и дочь. А я поеду к своему мужу.

Глава 16

Надия

По дороге домой я не сдерживаюсь и реву.

Мне больно и обидно. Жалко себя.

Потому что не любили меня, не заботились обо мне никогда. После смерти родителей я ни разу не чувствовала, что важна кому-то.

Назар, конечно, не в счет.

Первый человек, который заставил меня поверить в то, что меня действительно могут любить, это Миша.

С первых дней моей работы в клинике он оказывал мне знаки внимания.

Как я могла устоять перед умным, красивым, начитанным, интеллигентным детским кардиологом?

Я с первого взгляда была обречена на то, чтобы отдать ему свое сердце.

На меня поглядывали косо, но я думала это потому, что Миша лакомый кусочек для других женщин.

О том, что у него есть жена, я узнала через три месяца. Причем узнала самым отвратительным образом — мы с Мишей были в ресторане, и она пришла туда.

Она не закатывала скандала, не кричала.

Скорее всего, привыкшая к тому, что Миша — похотливый козел, просто сказала ему:

— Дочь плачет, говорит, не может уснуть без тебя.

Я бежала прочь на высоких шпильках, ревя белугой и в глубине души успокаивая себя тем, что не поддалась на уговоры и не переспала с ним.

Если бы я отдалась ему, если бы Миша стал моим первым, я бы возненавидела себя.

Потом была лапша мне на уши и рассказы о том, что они и не живут вместе, и на грани развода давно. Миша обещал подать заявление на развод. Но непременно завтра.

Завтра наступило, и настало время новой лапши, длиннее и толще прежней.

Но я больше не верила Мише. Ни единому слову. Встречи сократила лишь до рабочих планерок.

Старалась свой график составить так, чтобы мои рабочие дни попадали на время практики Миши в государственной больнице. На обеды уходила в кафе или даже ела в машине.

На меня больше не смотрели косо. Теперь в глазах коллег была жалость.

Я же злилась на себя за собственную доверчивость. За то, что слишком быстро приняла Мишу, не поставила под сомнение ни одного его слова.

Не знаю, любила ли я его или же просто была влюблена.

А может, у меня были к нему чувства просто потому, что он стал первым мужчиной, который создал для меня иллюзию заботы, любви, который был ко мне внимателен.

И хорошо, что правда раскрылась. Жаль, что я не узнала ее раньше.

Вероятно, поэтому я легко согласилась на брак с Идаром, даже не зная его?

Договорные отношения для меня проще и понятнее. Особенно когда нет камня за пазухой, когда карты открыты и не осталось ни одного вопроса.

В какой-то степени я даже благодарна Идару за то, что он не стал врать мне и честно сказал, что у него есть другая женщина. Это честно, пусть мне и больно, — но я хотя бы смогу сохранить себя и свою душу.

Я созваниваюсь с Назаром, говорю ему, что у меня сильно болит голова и я не смогу приехать. У брата все есть, и он заверяет меня, что я могу не переживать на его счет.

Когда я заезжаю во двор и не нахожу там машину Идара, выдыхаю. И хорошо, значит, буду дома одна, приведу себя в порядок и закроюсь в комнате. Даже ужинать не буду.

Настроение отвратительное, разговаривать сейчас с Идаром я не готова.

Еще утром я скинула ему всю инфу по брату, он просмотрел ее и ничего не ответил.

Но я прекрасно понимаю, что на обустройство дома потребуется время, да и на помощь Назару тоже.

Выхожу из машины и иду в дом, запоздало осознавая, что там горит свет.

Кажется, Идара нет, но я помню, что в этом доме совсем недавно жила Олеся. Если это она, клянусь, я не ручаюсь за себя. Пошлю ее на три буквы, и даже язык у меня не отсохнет.

Вхожу в дом, готовая сражаться, но в коридоре замираю.

Из кухни слышится звук работающего телевизора, и я иду туда.

— Привет, — мне машет рукой девочка лет десяти.

Я не видела ее раньше.

А что, если… это дочь Идара?

Кладу руку на грудь, потому что сердце заходится в испуге.

— Ты Надия, да? — спрашивает она вполне миролюбиво.

— Привет. Да, а ты кто?

— Я Лейла.

— Понятно. А… что ты тут делаешь?

— Как что? — смотрит на меня удивленно и показывает рукой на тарелку перед собой. — Ужинаю.

— А-а-а, — и не поспоришь.

Прохожу на кухню, осматриваюсь. Может, Идар где-то тут и все объяснит мне.

— Ты здесь живешь? — спрашиваю девочку.

— Я живу с бабушкой, но она уехала. Так что я пока поживу у дяди Идара.

Узел у меня в груди развязывается.

— Идар твой дядя?

Она кивает и кладет в рот макароны.

— Брат моего папы. Идар уехал по делам, но сказал, что скоро вернется. И предупредил, что ты придешь. — Лейла показывает подбородком на холодильник. — Он просил сказать тебе, что в холодильнике еда. Мы заезжали в ресторан.

Вымученно улыбаюсь девчушке.

— Спасибо, но я не голодна.

— Ладно, — пожимает плечами.

— Тебе нужна какая-то помощь? Может быть, чай заварить?

— Нет, у меня все есть, — отвечает легко.

— Тогда я пойду в свою комнату, прилягу. Я себя неважно чувствую. А ты, если что-то понадобится, приходи, хорошо?

Разворачиваюсь, чтобы уйти, но Лейла спрашивает:

— Тебе плохо потому, что ты плакала из-за Идара?

Глава 17

Идар

— Ну и зачем ты это сделала? — устало опускаюсь на пуф при входе.

— А кому мне еще было звонить? — Олеся садится у меня в ногах, смотрит с вожделением, облизывает губы.

Все эти ее уловки я знаю. Чего уж говорить — когда-то повелся на них, а Олеська умело пользуется ими по сей день.

— Нахрена соврала, Олесь? Зачем чушь несла про то, что к тебе ломится кто-то?

Она ведет плечом и коварно улыбается.

— А как еще мне тебя заманить к себе? — Олеся шагает пальцами по моей ноге, двигаясь выше к паху. — Совсем забыл обо мне. Не приезжаешь.

— Я был у тебя позавчера, — усмехаюсь и перехватываю ее руку.

— Приехал на пять минут и уехал. Вечность с тех пор прошла, — надувает обиженно пухлые сделанные губки. — А я, между прочим, скучаю по тебе. Сильно-сильно.

— Даже так? — выгибаю бровь.

— Конечно. Я не привыкла к такому, Идарчик, — крадется пальцами другой руки по моей ноге. — Мы же постоянно были вместе. Каждый вечер ты возвращался ко мне и я встречала тебя, помнишь?

О да. Зачастую Олеся встречала меня в одном белье. Порой даже без него.

— А сейчас что? Я будто в тюрьме — сижу и жду у окошка, когда же ты придешь, — снова надутые губки. — Мне скучно.

Перехватываю ее вторую руку, поднимаюсь на ноги и дергаю вверх, на себя.

Она призывно смеется и оплетает меня руками за шею, ведет языком по уху.

— Не хочешь устроиться на работу? — спрашиваю без задней мысли.

Олеся в моих руках цепенеет.

— В смысле? — сексуальный флер сходит, будто его и не было никогда.

— Ну раз скучно. Чтобы ты не страдала в четырех стенах, я предлагаю тебе устроиться на работу.

Олеся резко убирает руки и складывает их под грудью.

— То есть вот как ты со мной? Все, Идар? Прошла любовь — завяли помидоры? А ведь раньше ты и словом не попрекал меня, что я не работаю и тебе приходится меня содержать.

Поток беспочвенных обвинений доводит до грани, и я едва сдерживаю себя, чтобы не сделать рука-лицо. Стараюсь не дать Олесе скатиться в истерику, которую я точно не вывезу.

— Раньше ты мне не говорила, что скучаешь. Я просто пытаюсь найти решение, — из последних сил держу себя в руках.

— Раньше ты не задвигал меня так. Что, нашел себе другую бабу для утех? Уверен, эта Надия спит и видит, чтобы ты консуммировал ваш брак.

— Эту тему мы с тобой не обсуждаем.

— А какую, блять, тему я могу с тобой обсудить?! — Олеся орет как сирена. — Ты не спал со мной больше недели! Больше недели, Идар!

— Я могу заебаться, Олеся? — видит Аллах, еще одно ее слово, и это закончится плохо. — Просто устать могу? Свадьба, переезд, работа, еще и ты истерики устраиваешь.

Разворачиваюсь, чтобы уйти.

— Все, мне пора.

— Не уходи! — Олеся цепляется за меня. — Прости меня, я вышла из себя! Просто я ревную.

И надо признаться, эта ревность сильно напрягает меня.

— Тебе надо остыть, а мне пора домой. Там Лейла одна, а я обещал скоро вернуться.

—Твоя Лейла взрослая девчонка, — отмахивается. — Она и сама справится. А нет, так попроси эту Надию последить за ней.

Я сжимаю руку Олеси и убираю ее от себя, произношу резко и холодно:

— Моя Лейла не твоя забота. А Надия не обязана с ней сидеть. Все, я уехал.

Ухожу, не прощаясь с ней.

По дороге заезжаю в кондитерскую, покупаю небольшой торт — нам на троих в самый раз.

Когда подъезжаю к дому, вижу, что машина Надии уже тут. Надо бы расспросить у нее, по какому графику она работает, чтобы понимать на будущее.

Дома меня встречает Лейла.

Она стоит в коридоре и смотрит так, будто я в чем-то виноват.

— Привет, Лялька.

— Я на тебя сердита! — угрожающе выставляет передо мной палец.

— Ну прости, что уехал. У меня возникли неотложные дела.

— Знаю я твои неотложные дела, — бурчит совсем как взрослая. — К Олесе своей ездил, да?

Развожу руками. Ну вот как объяснить все ребенку?

Я себе-то толком объяснить не могу, что за хрень творится в моей жизни.

— Я торт привез, — протягиваю ей коробку. — Наполеон. Твой любимый. А еще моти. С малиной и клубникой.

Лейла прищуривается. Что, даже торт и пирожные ее не проняли?

— Я все равно на тебя сердита, — повторяет сквозь зубы.

— За что? Перед тобой-то я в чем виноват?

— Ты обижаешь Надию.

— Не было такого, — заявляю решительно.

— Тогда почему она плакала?

Я теряюсь от этого вопроса.

Для меня Надия как далекая галактика, о которой я не знаю ничего. Чем она живет, что ей нравится?

И потому причин ее слез я не знаю.

Подхожу к Лейле, становлюсь перед ней на колено.

— Где Надия?

— Она ушла к себе. Наверное, снова плачет.

Что ж сегодня за день женских слез.

— Давай так: ты забираешь торт, а я схожу к Надие, хорошо?

— Иди, — кивает и забирает у меня коробку.

Поднимаюсь на второй этаж, но у комнаты Нади замираю. За дверью темно, тишина. Возможно, она уже легла спать?

Нажимаю на ручку, и дверь поддается. Захожу внутрь.

Надия лежит ко мне спиной, темные волосы разметались по подушке.

Обхожу кровать, присаживаюсь около девушки.

В спальне темно, но я вижу, что да, она правда плакала. Это заметно по опухшим губам и глазам.

Дыхание размеренное, значит, точно спит.

Поддавшись порыву, цепляю прядь, упавшую на глаза, и отвожу ее от лица.

Красивая она. Только красота какая-то непривычная. Возможно, у нее намешано разных кровей, например, мать была русская?

Надо уходить, Идар. Прямо сейчас.

Насилу заставляю себя подняться и свалить из комнаты. Потому что если Надия проснется, чем объяснить мое присутствие у ее кровати, когда я и себе не в силах объяснить, зачем я здесь.

Глава 18

Надия

Сегодня рабочий день у меня начинается в полдень. Так что, проснувшись, я остаюсь в кровати.

Покидать спальню не хочется, но я голодна, ведь вчера пропустила ужин. Так что хочешь-не хочешь, а выходить из своего убежища надо.

Надеваю теплый халат длиной до колена и подхожу к зеркалу.

— Какой кошмар, — шепчу своему отражению, а потом иду в ванную комнату при спальне и умываюсь холодной водой, немного приходя в себя.

Можно было бы сразу сделать макияж, но я думаю, что Идар уже уехал на работу, так что я не пересекусь с ним, а Лейла… думаю, ей безразличен мой внешний вид. Также, как я безразлична ее матери, теткам, бабушке.

Качнув головой и сбросив тревожные воспоминания о свадьбе и одновременно самом одиноком дне моей жизни, выхожу из спальни.

Уже на лестнице слышу тихий смех девочки и голоса, доносящиеся из-за закрытой двери.

С кем она разговаривает? Неужели Идар еще не уехал?

Я осторожно открываю дверь и заглядываю на кухню.

Идар и Лейла стоят у плиты, а в нос мне ударяет запах гари.

— Доброе утро, — подхожу к ним.

Идар поворачивается ко мне, и я запоздало вспоминаю, что выгляжу непрезентабельно, поэтому прячу лицо в волосах.

— Привет, — его голос почему-то звучит мягче, чем обычно.

— Надя, помоги нам! — Лейла смеется. — У нас тут все горит.

Наклоняюсь и заглядываю в сковороду.

— Кто эти потерпевшие? — улыбаюсь, глядя на обугленные черные лепешки.

— Это сырники, — вздыхает Идар.

Я резко поднимаю на него взгляд:

— Ты готовишь сырники?

Он слегка прищуривается, сканируя мое лицо.

— Пытаюсь, как видишь. Но что-то идет не так. Ты спасешь нас? — спрашивает вкрадчиво.

Я обхожу Лейлу и подхожу к Идару с другой стороны. Около него стоит глубокая миска с замешанным творогом.

— Это надо выкинуть, — указываю пальцем на сковороду и закатываю рукава на халате. — А сюда надо добавить больше муки. И, Идар, дай мне стакан, я покажу, как сделать ровные кружочки для сырников.

Лейла выключает плиту, я добавляю муку, а Идар ставит передо мной стакан.

— Вот, смотрите. — Кручу внутри стакана комок творога, закручивая его в ровный круг.

— Это волшебство! — шепчет Лейла, а я улыбаюсь.

— Это ловкость рук. И никакого мошенничества…

— Ты фея-спасительница, Надя! — Лейла хлопает в ладоши.

Укладываю сырники в сковороду и поднимаю взгляд на стоящего слишком близко Идара. Мне нужно его одобрение, я осознаю это.

— Спасибо, что спасла нас.

Киваю в ответ и возвращаюсь к готовке.

Невольно меня посещает мысль о том, где был вчера Идар, когда я вернулась домой. Поздновато для работы в офисе.

«Надия, ну что тебя удивляет? Он не скрывает от тебя другую женщину», — назидательно говорит противный внутренний голос.

Дожариваю сырники я уже без особого веселья. Хорошо, что между нами нет неловкого молчания, — Лейла болтает без остановки.

Мы садимся завтракать. Идар напротив меня, Лейла рядом.

— Это мои первые сырники! Надя, а ты дашь мне рецепт? — спрашивает девочка.

— Конечно. Там ничего сложного.

Снова сталкивается взглядами с Идаром. Я хмурюсь и наклоняю голову к тарелке, лишь бы больше не смотреть на него.

После завтрака Лейла убегает в свою комнату, чтобы собраться в школу, а мы с Юнусовым остаемся наедине. И теперь молчание просто режет слух.

Принимаюсь убирать со стола, лишь бы не сидеть как на допросе.

— Я вчера распорядился насчет пандуса. Его сегодня должны установить.

— Спасибо тебе большое. — поворачиваюсь к Идару. — Когда я смогу забрать брата?

— Думаю, на следующей неделе. Надо привести в порядок единственную спальню на первом этаже. Этим как раз займутся на выходных.

— Спасибо.

Идар поворачивается ко мне, и мы снова пересекаемся взглядами.

Мне кажется или он слишком близко ко мне? Между нами нет и метра, и я чувствую запах его геля для душа, смешанного с другим ароматом.

И вообще, от этой близости мурашки по коже.

— Прекрати меня благодарить, — бросает холодно. — Это сделка.

Возвращаюсь к посуде, становясь боком к нему.

— Да. Сделка, — говорю горько.

На-ди-я. Сделка у вас, запомни. Он поможет Назару, а после ты обсудишь с ним, когда можно будет развестись. Через год? Или через два?

У него любовь с другой, а ты спустись с небес на землю.

— Тебе сегодня к скольки на работу?

— К двенадцати.

Я заканчиваю уборку и иду на выход.

— Надия.

Он окликает меня, и я оборачиваюсь.

— Почему ты плакала вчера? — спрашивает Идар.

— Не переживай. Не ты был тому причиной.

Ухожу. Может, все не то, чем кажется, и моя обида глубже? Может, слезы вовсе не из-за Миши, а потому, что внутри тлеет нечто иное, связанное совсем с другим мужчиной?

Глава 19

Надия

— Мне так страшно, Надия Муратовна. А вдруг с ребенком что-то случится?

У Елены уже было три выкидыша. На десятой, пятнадцатой и двадцатой неделе.

Сейчас у нее двадцать четвертая, и я знаю, что она не перестанет переживать до последнего. Но это не значит, что я не должна делать свою работу.

— Елена, все показатели в норме. Самое главное для вас — правильно питаться, вести активный образ жизни.

— А я даже ходить боюсь, — ее голос дорожит. — Если снова выкидыш, я не переживу.

— Вам надо постараться не думать о плохом. А насчет активности — обязательно надо двигаться. Спокойная ходьба, йога, плавание — все это вам разрешено и будет полезно. Главное, без фанатизма. Например, тягать железо совершенно точно не следует, — я мягко смеюсь, и Елена расслабляется.

— Я бы хотела, чтобы на скрининг со мной пришел муж. Это возможно?

— Конечно.

Но ее муж не придет.

Все три беременности вела я, но мужа Елены ни разу не видела.

Прощаемся с пациенткой, и я иду переодеваться, чтобы поскорее убраться отсюда, ведь вот-вот наступит смена Миши, а пересекаться с ним не хочется.

Из клиники я сбегаю. Но все зря.

Потому что около моей машины стоит Миша.

— Здравствуй.

— Привет, Миш.

Я демонстративно поднимаю руку и смотрю на часы.

— Прости, мне пора.

Обхожу его и открываю водительскую дверь.

— Он даже не купил тебе нормальную тачку, — усмехаясь, затягивается сигаретой.

— А ты мне много подарков сделал?

Мне хочется заступиться за Идара. У нас договорной брак, он не обязан покупать мне машину. Мне другая помощь от него нужна.

— Ты же никогда не была меркантильной, Надь.

— Так это не я завела разговор про дорогие подарки, — качаю головой, разочарованно глядя на Мишу. — И если бы ты подарил мне что-то, я бы приняла подарок. Но все, чего ты меня удостоил, это фирменная, качественная лапша на уши.

У Миши напрягаются желваки на скулах, а я без препятствий уезжаю — ему нечем крыть, мы оба знаем, что я права.

Еду прямиком к Назару, который уже должен был начать сборы.

По дороге мне звонит Идар.

— Надя.

Сильнее сжимаю руль. Его голос слишком… такой, как надо. По-другому я и не могу определить это свойство.

— У меня не получится приехать, чтобы помочь вам с переездом.

— Я и не думала, что ты планировал нам помогать, — теряюсь от его слов.

— Хотел помочь, но у меня форс-мажор.

— Ничего, все в порядке. Мы и сами справимся.

— Через полчаса приедет «Газель», с вещами помогут грузчики.

— Что? Зачем? Мы сами…

— Все, Надия, мне пора.

Отключается, а я смотрю на трубку, не веря своим ушам.

К помощи я не привыкла. А ведь это она и есть. Самая настоящая помощь и решение одной из моих проблем.

Дома Назарка уже ждет меня. Он собрал часть своих вещей. Я собираю свои вещи, переношу к двери, и к назначенному времени за нашими баулами приезжают.

Мужчины за пару ходок переносят наши пожитки в «Газель», а мы с Назаром едем на моей машине.

Брат расспрашивает меня о том, как все устроено в доме.

Ехать к чужим людям он не хочет. А у меня не осталось аргументов для уговоров и объяснений, что нет ничего постыдного в том, что человек сидит в инвалидной коляске.

Дома грузчики так же быстро заносят вещи в дом, и я иду расплачиваться с ними.

— Сколько я вам должна?

— С нами уже расплатились. Всего хорошего.

Возвращаюсь иду к дому. У порога стоит коляска Назара.

— Нормальный пандус? Сможешь подняться?

— Смогу. — Кивает на сад: — Тут красиво.

— Красиво, — соглашаюсь, — только я еще не успела обследовать территорию.

— Ты тут почти две недели.

Я пожимаю плечами.

— Все времени не хватает, Назарка. Пойдем, покажу тебе твою комнату?

Мы заходим в дом, Назар едет за мной.

Комната у него обычная. Кровать, шкаф, стол, стул.

Надо бы убрать его по-тихому, пока Назар не видит.

— Тут… вроде неплохо, — брат крутит коляску, чтобы смотреть мне в глаза.

— Скоро из школы должны привезли Лейлу. Она племянница Идара.

— Я тогда пока побуду тут.

— Ванная в коридоре. Там тоже все готово.

— Спасибо. Я вещи разберу.

Оставляю брата одного, ему надо привыкнуть к новому месту. Сама решаю заняться готовкой. Надо бы отблагодарить Идара хотя бы вкусным обедом.

Когда хлопает входная дверь, я откладываю лопатку. Лейла залетает на кухню и бросает портфель на пол.

— Он приехал? — ее глаза горят от ожидания.

— Идем, познакомлю вас, — улыбаюсь девочке.

Назар разбирает одежду, когда мы заходим к нему.

— Ты Назар? — начинает возбужденно тараторить Лейла. — А я Лейла.

Она подходит к нему, протягивает руку.

— Привет, Лейла, — Назар улыбается ей и пожимает руку.

— А ты покатаешь меня на коляске? — заговорщически спрашивает Лейла.

Назар косится на меня, а потом неожиданно начинает смеяться. Чистым, искренним, давно забытым смехом.

— Конечно, прокачу. Не вопрос.

Возвращаюсь на кухню, ставлю мясо в духовку. Лейла болтает с Назаром, а я решаюсь на вылазку из дома, раз уж у меня появилось свободное время.

Хожу по участку, не заходя на территорию собаки.

Тут красиво, умиротворенно.

Я иду обратно, но не дойдя каких-то пары метров до дома, замираю. Холод бежит по спине, волосы шевелятся.

Пес, страшный, как приспешник дьявола, стоит от меня в пяти шагах. Из его пасти текут слюни, он припадает на передние лапы.

Мысленно прощаюсь с жизнью, потому что, кажется, наказ Идара не ходить за дом имеет особый смысл и этот пес явно настроен перекусить мной.

— Надя, у тебя там сработал таймер! — из дома выбегает Лейла и мчится ко мне.

Пес срывается и летит за девочкой.

Мгновение — и я хватаю Лейлу и закрываю ее собой.

Девочки, мой отпуск благополучно закончен и все на что меня хватало последние дни — это выкладка прод (и косяк с продой из другой книги, да-да :))) ) постараюсь в ближайшее время ответить на ваши комментарии.
Пока меня мотало по самолетам навыдумывала я вам новых мудаков, девачки 💅 Прям не знаю, за кого из них хвататься 😁
А пока ловите скидку 20% на Дорогая, теперь ты вторая жена https://litnet.com/shrt/M5SG — Ты должна понять, — он говорит это так спокойно, что хочется ему врезать. — Мне пора жениться.
— Я, судя по всему, к этому браку отношения иметь не буду? — усмехаюсь надрывно, чувствуя, что задыхаюсь от собственной боли.
— Смирись. Ты не мусульманка, и жениться на тебе я не могу, — добивает меня.
___
Неподходящая — так он окрестил меня, когда сообщал о браке с другой.
Слишком громкая, слишком открытая, яркая, не подходящая для уважаемого мусульманина жена.
Но идеальная для любовницы.
Он отправился заключать брак, а я — в свою новую одинокую жизнь.

Глава 20

Идар

— Давай сегодня сходим в ресторан, — обиженно просит Олеся.

— Олесь, я устал как собака. В нашем строящемся филиале встали все работы — материалы застряли на таможне. В автосервисе мастер два пальца себе отрезал.

— Перестань мне эти ужасы рассказывать.

— Хорошо. Не буду, — неконтролируемо злюсь.

Хотя, по сути, не на что. Олеся всегда такой была. Даже когда спрашивала, как у меня дела, слушала вполуха, а про проблемы, ЧП или неудачи ничего знать не хотела.

И раньше меня это не трогало. Но сейчас почему-то цепляет.

— Так что, тебя ко скольки ждать?

— Не жди, — отрезаю. — Я не приеду.

Олеса ахает обиженно:

— Знаешь, а ведь я могу и без тебя пойти!

— Иди, Олесь.

Нажимаю на красную кнопку и бросаю телефон в подстаканник в автомобиле.

У меня на самом деле сил не осталось ни на что. После брака отец накинул мне новых обязанностей, требующих моего ресурса. Плюс я попросил разузнать насчет Назара, как ему можно помочь. Ну и обустройство дома под нового жителя тоже отняло немало сил.

Какой, к чертям, ресторан?

Когда я подъезжаю к забору и слышу, что со двора доносится женский крик, не задумываясь ни на секунду вылетаю из машины и, даже не закрыв дверь, бегу на звук, который наполнен ужасом.

В голове моментально рисуются картины расчлененки. Испуганной Лейлы и раненой Нади.

Первое, что я вижу, когда прибегаю на крик, это Надя, которая лежит на земле, под ней видны ноги Лейлы.

А сверху по Наде топчется пес, цепляясь когтями за одежду.

— Зевс, фу! — кричу и бегу к ним. — Зевс, ко мне!

Но это чудовище класть хотело на мои команды, поэтому продолжает облизывать лежащую на земле Надю.

Я подбегаю к нему и оттаскиваю за ошейник. Пес скулит и скребет когтями по тротуарной плитке.

Наклоняюсь и просовываю руки Наде под талию, поднимая ее, следом поднимаю Ляльку.

Пес прыгает мне на спину, но я закрываю собой девочек, не подпускаю его к ним.

Надя бледна, на глазах слезы. Ее всю трясет. Волосы взъерошены от схватки с невоспитанным Зевсом.

Лялька же улыбается во весь рот, счастливая донельзя.

— Надь, он же добрый! И не кусается. Вот, смотри.

Она обходит меня и идет к псу. Зевс, счастливый оттого, что ему уделили внимание, принимается облизывать Ляльку, а я поворачиваюсь к Наде и беру ее ледяную руку в свою.

— Нади, ты как? Сильно испугалась?

Она отрицательно качает головой, при этом продолжая трястись.

Снимаю куртку и накидываю на нее, обнимаю за плечи. А она и правда дрожит, смотрит на Зевса как на чудовище.

Я же успокаиваюсь и понимаю то, что билось все эти минуты на подкорке: она защищала Лейлу. Абсолютно чужую ей девчушку, которую едва ли неделю знает.

Но она закрыла ее своим телом, подставившись на растерзание псу.

Я не сентиментален и, как мне кажется, лишен большого набора человеческих эмоций, но это открытие заставляет сердце сжаться.

Опускаю голову и смотрю на девушку, не в силах отвести взгляда.

Даже в своем испуге, даже растрепанная и грязная после лежания на земле, она остается красивой глубокой, первобытной красотой.

Вздыхаю.

— Идем, я познакомлю вас.

— Я боюсь, — она поднимает на меня испуганный взгляд.

Разворачиваю Надю к себе, беру ее за руки:

— Надя, он не кусается. Зевс практически безобидный пес, который очень любит обнимашки.

— Что ты имеешь в виду под этим самым «практически»?

— Ну… единственный урон, который он может нанести, — это обслюнявить тебя и испортить одежду. Именно поэтому я просил тебя не ходить туда.

— Я так испугалась, — шепчет это как какой-то очень личный секрет.

— Понимаю, — бросаю взгляд на пса. — Зевс выглядит устрашающе. Стоило познакомить вас раньше. Прости, что так вышло.

— Можно тогда я его… поглажу? — спрашивает нерешительно.

— Конечно, — улыбаюсь Наде.

Она подходит к Зевсу, и вдвоем с Лейлой они гладят буквально взбесившегося от такого внимания пса.

Когда девочки уходят в дом, я иду закрывать Зевса.

— Ну и учудил ты, дружище, — треплю его по морде и малыш поскуливает.

Иду в дом. На кухне смех и бурное обсуждение случившегося.

— Я видел из окна, как ты грохнулась, Надь! Хорошо, что у него была только одна цель — зализать тебя до смерти, — слышится ломкий подростковый голос.

— Я Наде даже сказать не успела, что он добряк, — хохочет Лейла.

— А у меня вся жизнь пронеслась перед глазами! — произносит Надия.

Пока я иду по коридору, задумываюсь: слышал ли этот дом хоть когда-нибудь столько смеха? Потому что все годы, что я жил тут, все было достаточно тихо и безэмоционально.

Смех стихает, когда я захожу на кухню.

Назар напрягается при виде меня.

— Привет. Я Идар, — протягиваю ему руку.

— Назар, — парень пожимает мне руку, отводит взгляд, и я понимаю, что он стесняется моего внимания.

А я задумываюсь о том, каково пятнадцатилетнему пацану жить с осознанием того, что ты функционируешь лишь процентов на двадцать?

Перевожу взгляд на Надию и вижу, с какой жалостью она смотрит на брата. А значит, мне надо поскорее выполнить свое обещание и вернуть Назару нормальную жизнь.

Вопрос лишь в том, останется ли Надия после этого в браке или захочет уйти?

Глава 21

Надия

Я ставлю будильник на тридцать минут раньше обычного.

Как ни крути, а у меня тут два ребенка и один муж, которого язык не поворачивается так назвать.

И да, я не нанималась. И не обязана вовсе.

Идар тоже не просил и не приказывал мне кормить всех. У него в холодильнике полно замороженной еды. Она вовсе не магазинная, сразу видно, что приготовили ее заботливые руки матери. К тому же еще остались блюда, которые он заказывал накануне с доставкой.

Но совесть не позволяет мне запустить туда руку, поэтому я закрываю дверь на кухню, тихо включаю музыку на телефоне и принимаюсь готовить омлет в духовке, пританцовывая на месте.

За окном в вольере носится Зевс, и я думаю о том, что с этим парнем надо побольше общаться. Первое впечатление, конечно, оказалось обманчивым — за ужасающей наружностью обнаружился очень контактный пес.

Я вспоминаю вчерашний день. То, как меня касался Идар.

Он беспокоился обо мне, и, увы, как бы мне ни хотелось это делать, игнорировать его внимание я не могу.

Я стараюсь, честно стараюсь убедить себя в том, что это был просто акт человечности, не более того.

Он хозяин собаки, которую я испугалась. Будь на моем месте любая другая, он бы поступил так же.

И тем не менее глупое сердце, которое устало разочаровываться, все равно надеется на что-то большее.

И это моя большая ошибка, я уверена.

Я слышала, как Идар разговаривал перед сном с Олесей. Он был раздражен, они явно ссорились, но это не отменяет того факта, что у моего мужа другая женщина.

Вечером, лежа в кровати, я сжала в кулак руку, которую касался Идар.

Его рука сухая и горячая. Поверхность ладони шершавая, будто он занимается тяжелой физической работой. Он колючий снаружи, но таков ли он внутри?

Я трясу головой, понимая, что мысли меня безбожно несут совершенно не в ту сторону. Мне надо остановиться здесь и сейчас, потому как шансов на то, что я смогу себя собрать после очередного разочарования, практически нет.

— Привет.

Я резко оборачиваюсь.

В дверях стоит Идар. Снова одетый в костюм и белую рубашку. На кухню врывается запах его туалетной воды, который стал уже знакомыми и ассоциируется только с ним.

— Доброе, — киваю.

Идар подходит к духовке, заглядывает внутрь.

— Омлет?

— Угу.

— Я могу рассчитывать на кусочек? — улыбается.

— Конечно. Я приготовила на всех.

Держись, Надия. Не стоит растекаться лужицей перед Идаром.

— Ты разбалуешь меня домашней едой.

Хочется спросить — а что, Олеся не кормит тебя? Ведь она, если мне не изменяет память, была персональным поваром.

— Я должна как-то отблагодарить тебя за то, что помогаешь мне с Назаром, — нахожу весомую причину, которая, конечно, не является единственно верной.

— Давай не будем? Тем более что я пока что ничего не сделал, — отвечает и садится за стол. — Кстати, я показал документы Назара своему приятелю, но пока заключения не получил.

— Какое заключение должно быть? — хмурюсь.

Не собирается ли он соскочить?

— Не исключено, что есть альтернативы и можно провести операцию в России.

Мне не очень нравится такой расклад дел.

— Я узнавала. Такие операции у нас не делают. Консультировалась с врачами из центров реабилитации — никто не взялся за операцию. Сложно и очень высоки риски того, что операция закончится плохо.

Идар не оскорбляется на мой протест, лишь подходит ближе.

— Твой дядя помогал тебе узнать о вариантах операции?

Не сдерживаясь, усмехаюсь.

— Тамерлану безразлична проблема Назара. Я узнавала все сама, через врачей, с которыми работаю.

А точнее через Мишу. В основном он участвовал с тем, чтобы направить меня.

Не доверять словам нескольких врачей, с которыми я общалась, нет никакого смысла. Это специалисты с хорошей репутацией, просто… случай Назара достаточно сложный.

— Послушай, я не соскакиваю, — Идар выставляет руку, успокаивая меня. — Но у меня есть выходы на врачей, и я бы хотела разобраться в ситуации.

Тормози, Надия.

Просто объяснить Идару, что меня так часто обнадеживали, обещая, что все будет хорошо, а потом просто сливались, будет сложно.

— Скажи мне потом вердикт, — пожимаю плечами.

— Не переживай, Надя. Я обещал помочь Назару, значит, сдержу свое слово.

— Спасибо, — улыбаюсь Идару.

Наши взгляды сталкиваются — и внезапно, словно магнитом, приковываются друг к другу. Атмосфера на кухне густеет, пропитывается электричеством, воздух тяжелеет, и каждый вдох дается с трудом, словно легкие сжимает невидимая рука.

Идар смотрит на меня загипнотизированно, не отрываясь, его взгляд темнеет, пугая и завораживая меня. Медленно, неотвратимо он приближается, сокращая расстояние, и я чувствую жар его тела, даже не коснувшись.

Надо отступить, оттолкнуть, остановить, но ноги будто приросли к полу, а тело непослушно замирает, предавая разум.

Голоса в голове взрываются хаосом, перекрикивая друг друга:

— Он не посмеет, не поцелует…

— Пожалуйста, только бы поцеловал...

Дверь на кухню открывается, и забегает Лейла, а следом закатывается Назар.

Я отскакиваю от Идара и делаю вид, что страшно занята приготовлением завтрака.

Мы завтракаем вчетвером, легкая болтовня о планах на день витает в воздухе, но я изо всех сил притворяюсь, что не ощущаю этот взгляд — обжигающий, тяжелый, как свинец, пронизывающий и проникающий через кожу, заставляющий сердце колотиться в бешеном ритме.

А ведь у него другая.

Женщина, с которой он сколько? Пять лет?

Надия, ты ведь не влюбилась в него? Потому что это самое разрушительное, самое безумное, что ты только могла сотворить в этом доме.

Это билет в пропасть.

Глава 22

Надия

В рабочий вливаюсь со скрипом, словно в тесную, неудобную обувь. Мысли мои как разлетевшиеся осколки зеркала: острые, беспорядочные, раскиданные по всем углам сознания. Собрать их в единый узор невозможно, но с пациентками рассеянность — роскошь, которую я не могу себе позволить.

Поэтому заставляю себя отключаться от хаоса внутри, погружаясь в работу, как в спасательный круг. Измерения, записи, советы — все на автомате, чтобы не думать о том, что было дома.

Странные, неожиданные и необъяснимые взгляды.

Идар завел какую-то игру? Или, может, мне вообще все почудилось?

Несобранность берет верх к обеду. Я захожу в кофейню при клинике и, конечно, попадаю прямиком в засаду: за столиком уже расположились коллеги. В том числе Миша, с его вечной легкой улыбкой.

— Мих, ты на выходные хотел семью за город свозить, — подначивает его Саша, наш общий коллега, и делает это именно при мне, словно нарочно тыкая в свежую рану.

Миша откидывается на спинку стула, мышцы плеч напрягаются под белым халатом. Бросает в мою сторону быстрый, скользящий взгляд и отвечает небрежно:

— Снял шикарный дом, Сань. Двухэтажный, с бассейном и прямым выходом в лес. Семья в восторге будет.

— Кру-уто, — тянет Саша, жуя свой обед, и резко поворачивается ко мне, глаза блестят любопытством: — Надя, а ты куда-нибудь на выходные собираешься?

— Не планировала, — отвечаю тихо, не встречаясь взглядом ни с кем. — Но и у нас будут тихие семейные выходные.

Слова слетают с языка сами, как ложь, в которую хочется верить. Сразу же хочется прикусить язык, проглотить обратно эту глупость.

Зачем я это сказала? Перед кем тут выпендриваюсь? Перед Мишей с его “идеальной” семьей?

Не будет у нас никаких семейных выходных. Идар, скорее всего, опять растворится в своей жизни и уедет из дома.

К кому? К своей Олесе? Родителям, которые его ждут с распростертыми объятиями, в отличие от меня?

Эти вопросы жалят, как осиное гнездо под кожей, но спрашивать бессмысленно. Ответы только добьют.

Неважно, куда он уедет. В любом случае, меня там не будет.

— Тоже хорошо, — Александр кивает с наигранным пониманием. — А здорово, что ты вышла замуж. Теперь у тебя есть семья, ты больше не одна. Как раньше.

Кусок сэндвича встает поперек горла, давит, не дает дышать. Саша, не замечая, продолжает сыпать соль на рану:

— Ты девушка видная, яркая. Такой алмаз — и пропадает неограненным. Без мужчины рядом.

Внутри взрывается ярость. Хочет послать этого придурка с его слишком длинным носом, который он сует куда не просят.

— У меня и раньше была семья, Саша. Мой брат был, есть и будет всегда.

— Прости, я не то хотел сказать, — бормочет Саша, краснея.

— То, что ты «не то хотел», не отменяет того, что сказал, — перебиваю его, стараясь говорить ровно, хотя пальцы под столом уже сжаты в кулак. — Семья — это не только штамп в паспорте и не дом с бассейном.

Миша чуть заметно дергается, опуская взгляд в свою кружку с кофе, словно слова жгут и его. Александр неловко усмехается, кривя губы в фальшивой улыбке, но упрямо не замолкает, словно боится утонуть в собственной неловкости:

— Я просто имел в виду. Ну… тебе нужен тот, кто будет рядом. Постоянно.

— Я и до этого не пропадала, — отрезаю резко, чувствуя, как внутри закипает раздражение, готовое вырваться наружу. — И не пропаду. Без чьей-то «защиты».

Повисает тишина. Вязкая, неловкая. Миша буравит меня взглядом, пронизывающим насквозь, будто я только что произнесла ересь.

— Ладно, Надюх, не злись. Просто у меня язык иногда быстрее головы бежит. — Саша растягивает губы в примирительной улыбке.

Киваю ему коротко, сбивая искры гнева внутри, чтобы не раздуть этот дурацкий скандал до пожара, и резко отодвигаю стул.

Ухожу работать. Подальше от этих глаз, от слов, правды, которую они невольно выволокли наружу.

Рабочий день тянется бесконечно, заканчивается поздно, когда солнце уже скрылось за горизонтом. Парковка почти пуста, только редкие фонари отбрасывают желтые лужи света на асфальт.

— Надя, стой!

Оборачиваюсь. Миша бежит ко мне, полы плаща развеваются, лицо напряженное.

— Что тебе? — голос мой звенит холодом.

— Я жестко осадил Сашу. Не стоило ему такое говорить. Извини за него.

— Тебе должно быть все равно, — отрезаю. — Поезжай к своей семье. К бассейну и лесу.

Разворачиваюсь, чтобы уйти, но Миша перехватывает меня за локоть. Грубо, пальцы впиваются в кожу.

— Хватит меня игнорить! Я, вообще-то, прождал тебя тут два часа, как идиот!

— Зря, Миша, — вырываюсь, чувствуя, как пульсирует вена на виске. — Больше не жди.

— Дай же мне объясниться!

Но объясниться у Миши не выходит. Из дальнего угла парковки с визгом шин срывается машина. Фары ослепляют, как прожектора, резко тормозит в паре метров от нас. Водительская дверь распахивается.

Из тени надвигается мужской силуэт — высокий, разъяренный, плечи напряжены, как у зверя перед прыжком. В этом силуэте я узнаю Идара.

Один короткий взгляд на меня, в котором я не вижу ничего, кроме тьмы.

Без слов, без вопросов он врывается в пространство между нами, как бильярдный шар. Толкает Мишу плечом и тот отлетает назад, шлепая пятой точкой на асфальт. Идар не останавливается: хватает его за грудки, поднимает, словно тряпичную куклу, и кулак летит вниз, врезавшись в лицо с глухим хрустом. Кровь брызжет на бетон.