Доспех блаженного Исария

Доспех блаженного Исария

1

Темные черты его расползались в стороны тяжелыми густыми волнами. Широкие губы по-рыбьи вяло смыкались и размыкались, точно проговаривая слова хвалы подводным богам. Жидкие кучерявые волосы вились водяными змеями.

Огнехвостой кометой скользнуло раскаленное железо.

– Дорогу, рыбья башка!

Исарий качнулся от огромной бочки с водой, изрыгающей шипящий пар. Емкость бурлила, точно первородный бульон, вскипающий зачатками жизни. Исарий глупо моргал, глядя на серьезное и злобное лицо кузнеца, что казалось, не сталь закалял, а топил кого-то в ведре. Мышцы на руках кузнеца гуляли тугими струнами.

– Исарий, мать твою, не спи! Подавай на мехи!

Исарий бросился к мехам. Поплевал на кончики пальцев – этому он научился у кожевенника, которому помогал до Богдана, – и навалился на мехи.

– Давай, рыбья башка, работы больше, чем дерьма на пастбище!

Исарий вытаращил широкие глаза и по-собачьи улыбнулся, выставив язык.

– Тьфу, юродивый. Господи, прости... – Буркнул под нос Богдан и харкнул в огонь.

Ближе к вечеру, когда Исарий вывалился из кузни весь мокрый и бледный, во двор заехало трое всадников. Безумный подмастерье вытаращился на тёмные против заходящего солнца фигуры, приставил руку козырьком.

– Богдан нужен, – сказал один из всадников.

– Тамо он, – Исарий ткнул пальцем в прикрытую дверь, – работает.

В подтверждение этому гулко бухнул молоток, затем еще несколько раз, зашипела бочка, через дощатые щели потянулись струйки пара. На вечернем холоде они свернулись в клубочки и растаяли неосязаемыми призраками. Исарий глупо шарил по воздуху огромными глазами, затем обернулся на всадников.

– Пропали.

Всадники спешились. Прошли мимо блаженного. Один из них, чуть наклонился к Исарию.

– Держи.

Исарий выставил ладошки лодочкой, но то, что ему дали, скользнуло в щель между ними. Исарий рухнул на четвереньки, пошарил в траве и достал серебряную монету. Поглядел в след дарителю. То был князь. Двое с ним – близнецы из дружины. Все трое вошли в кузню.

Звук ударов затих. Послышались голоса.

Исарий сунул монету в карман и, не поднимаясь, на четвереньках подполз поближе к стене.

– Со всем разом покончим, – говорил князь, – только он и я. Так что подсоби. Меч еще хоть куда, а доспех никудышный. Три дня у тебя будет. Сладишь?

– Три мало.

– У меня больше нет. Коль не успеешь, без доспеха пойду.

Богдан что-то сказал, но Исарий не расслышал.

– С Божьей помощью, – последнее, что сказал князь.

Когда трое вышли из кузни, Исарий сидел неподалёку и смотрел на них с хитрой улыбкой.

– Хорош доспех будет! – Исарий достал монетку и повертел над головой. – Очень хорош.

Князь кивнул.

– Работай честно, будь здоров!

2

Богдан отворил дверь, набрал широкую грудь воздуха. Выдохнул с каким-то звериным рёвом в набирающее тьму небо.

– Рыбья башка!

Исарий уже стоял за забором. Он обернулся, ссутулившись, будто вместе со словами кузнеца в него полетели камни.

– Ты куда собрался?

– Ночь тут. А я туда.

Он указал в сторону оврага за пролеском, подле которого соорудил себе жилище из гнилых досок, старых холщовых мешков и тряпья, что удалось собрать по дворам.

– Обратно шагай. Работа еще есть.

Исарий пригнулся еще сильнее, но не двинулся с места.

– Бегом! – гаркнул Богдан.

Блаженный вернулся в душную, пылающую горьким огнем утробу кузницы. Снова гремел голос Богдана, прерываемый руганью кузнечного молота и шипением воды.

– Мать твою, рыбья башка! Мехи, говорю! Ты спишь что ли?

Богдан оставил инструменты и двинулся глыбой к Исарию.

– Что там у тебя?

– Ничего не было.

– Что в руке?!

– Не было ничего, – пропищал Исарий, – ничего не давали.

– Если ты украл чего, я тебя, сучёнок, тут же прибью...

Кузнец схватил блаженного за запястье и с силой вывернул в сторону. Исарий заверещал, на глазах показались слезы. Меж раскрытых пальцев скользнуло серебро. Задорно покрутилось на дощатом полу и затихло.

– Где взял? – кузнец смотрел на монету, хмуря брови.

– Князь, князь...

– Украл?! – кузнец стиснул руку Исария сильнее.

– Сам дал, са-а-ам!

Кузнец отпустил блаженного. Тот кинулся к монете, вытянул цепкую руку, но взвыл, когда на кисть опустился сапог Богдана. Блаженный закрутился ошпаренной дворнягой. Кузнец же подобрал монету и только потом убрал сапог.

– Нечего за так серебро брать.

– Это моя, – подогнув колени, промямлил Исарий, – моя монета.

– Работу сделаем, отдам.

Кузнец сунул серебро в карман фартука.

– Раздувай, рыбья башка! Хватит жопой пол мести!

Исарий поднялся, но работать, как прежде уже не мог. Как мог Богдан забрать его монету? Эта живая гора вместо того, чтобы серебро дать, забрала драгоценность в свои недра, откуда его теперь не вытащишь.

– Не зевай, рыбья башка! Клещи неси!

Да, серебро где-то там, внутри. Может быть, там не только серебро? Может быть, там спрятано что-то еще? Ведь говорят, что в каменных горах много всего сокрыто. Припрятано в тесной грудине земли. А земля, как и Богдан, жадная, она не любит делиться.

– Молоток!

Богдан протянул руку, не оборачиваясь. Исарий взял орудие. Подумал лишь миг, краткий, как вспышка молнии, затем взялся двумя руками поудобнее и занес молоток над головой.

– Быстрее, рыбья башка! Шевели плавниками, а то я...

Быстрый и звучный удар. Богдан не договорил. Слова захлебнулись в сдавленном выдохе, что выбило из головы ударом железа в затылок. Кузнец осел, оперся руками о наковальню, стараясь удержаться.

– Чего творишь, рыбья...

Еще удар. В то же самое место. Череп хрустнул ореховой скорлупой. Кузнец рухнул на спину, точно к ногам Исария. Богдан вяло шевелил ртом, не издавая ни звука. Глаза его бездумно плавали за прикрытыми веками.