Дотянуться до си

Главы 1-7

Глава 1

- Ба! Мне очень нужна твоя помощь!

Надежда Иосифовна вздрогнула от неожиданности и повернулась от плиты в сторону влетевшей ярким ураганом в кухню внучки.

- В чём же? – заботливо спросила она, вновь поворачиваясь к румянящимся на двух сковородах блинчикам.

Марина нервно дёргала себя за пальцы, стоя на пороге.

- Я не знаю, куда поступать. У меня четыре месяца до выпускного – и я уже спать толком не могу, потому что ничего не приходит в голову. Мама говорит, что из меня вышел бы отличный юрист или финансист. Папа хочет, чтоб я продолжила род врачей, а я сижу, листаю сайты вузов, смотрю кафедры – и ни от чего не ёкает. Вот просто ни от чего! Может, я глупая – и мне не дано получить высшее образование? Или плюнуть на свои желания и пойти туда, куда советуют родители?

В глазах девушки читалось отчаяние.

Надежда Иосифовна, закончив с блинами, неспешно налила внучке огромную кружку ароматного чая с мелиссой и лимоном, передвинула на центр стола розетки с малиновым и абрикосовым вареньями – и поставила большую тарелку с ажурными блинчиками, источающими потрясающий аромат и тепло.

- Присядь и позавтракай для начала, а после поговорим, - она с нежностью глянула на девушку, обдумывая её вопрос и тщательно перебирая идеи рекомендаций и советов, которые может дать, чтоб не переломать ребёнку всю жизнь: всё-таки выбор профессии - дело серьёзное, почти как выбор партнёра. А, может, и ещё серьёзнее.

Надежда Иосифовна была бабушкой Марины по маме. Она жила в паре кварталов от них, и у них с внучкой уже много лет была традиция: каждое воскресенье проводить вместе. Марина обожала спокойствие, которым неизменно веяло от бабушки, и её бесконечную, как ей казалось с позиции её семнадцати лет, мудрость, и с нетерпением ждала выходных, чтоб уже спозаранку прибежать в небольшой уютный домик. Но как бы рано она ни появлялась на пороге, бабушка всегда ждала её с открытой дверью, готовым завтраком и бесконечной, необъятной порцией любви, внимания и заботы. Она всегда находила время выслушать, поиграть, утешить, подбодрить, сходить в кино, дать совет, обнять и почитать книгу.

Марина помыла руки, села за стол и с удовольствием сделала глоток волшебного чая из её любимой почти пол-литровой кружки с изображением радуги и единорога. Эту кружечку бабушка купила ей лет пять назад, когда они гуляли по ярмарке мастеров.

Марина помнила, как бабушка тогда сказала, что обязательно надо радовать себя и окружающих людей, а для участников ярмарки большая радость, когда у них что-то покупают и восхищаются их работами. И предложила Марине выбрать вещь, которая ей очень-очень понравится. Тогда девочка начала ходить между столами, внимательно разглядывая диковины, которые люди создают своими руками, и делая комплименты продавцам. Там были расшитые салфетки и вязаные палантины, ёлочные игрушки и зайчики из войлока, деревянные шкатулки и кожаные сумочки… Глаза разбегались, но ни одна вещь не вызывала внутреннего трепета. И вдруг её взгляд упал на эту кружечку. Автором оказалась юная девушка с волосами, выглядевшими почти так же, как радуга на кружке. И всё на её столе было таким же ярким и броским, как и автор работ. Девушка искренне улыбалась с удовольствием показывая людям свои творения, шутила и говорила добрые слова прохожим. Вокруг её стола собралось куда больше народу, чем у столов других участников ярмарки, и Марина тоже невольно подошла, не спуская взгляда с потрясающей кружечки.

- Бабуль, смотри, какая красота! – она не скрывала искреннего восхищения.

Надежда Иосифовна глянула на выбор внучки.

- Нравится?

- Безумно! – с этим словом девушка с цветными волосами взяла кружечку и протянула девочке:.

- Привет! Не стесняйся, можешь взять её в руки и рассмотреть. Есть ещё кружечки, поменьше и с другими рисунками. – хозяйка стола кивнула на свои творения.

Но Марина, не отрывая взгляда, рассматривала именно эту:

- Здравствуйте, - запоздало ответила она, - нет, мне именно эта понравилась! Ба, вот такую хочу! Смотри, какая классная!

Не спрашивая цену, Надежда Иосифовна попросила упаковать кружечку, а Марина всю дорогу не выпускала пакетик из рук, то и дело доставая покупку, любуясь ей и бесконечно повторяя: «Бабуль, ты только посмотри, какая она красивая! И такое ощущение, что от неё тепло, как будто в ней уже есть чай, хотя она пустая… и ты видела ту девушку? Такая классная, правда? Хотела бы я быть такой…»

Голос бабушки вырвал Марину из воспоминаний:

- Помнишь, как мы купили эту кружечку? – Надежда Иосифовна уже закончила с блинами и сидела напротив внучки.

Девушка удивлённо подняла брови: бабушка регулярно озвучивала то, что было в её голове, словно умела читать мысли.

- Как раз об этом и думаю, - усмехнулась она.

- А теперь вспомни ту ярмарку: как ты ходила, разглядывая работы мастеров, и искала то, что захочется именно тебе. Ты помнишь свои эмоции?

Марина призадумалась. Она действительно не меньше получаса искала то, что ей по-настоящему захотелось бы. В какой-то момент она почти отчаялась выбрать вещь, от которой возникает внутренний трепет, и даже хотела взять хоть что-нибудь, раз бабушка предложила: расшитую сумочку или вязаного зайца с длинными ушами, но каждый раз бабушка спрашивала:

- Твоя душа поёт?

И Марина понимала, что нет. И новая вещь будет просто очередной бессмысленной покупкой. И лишь при виде кружки она почувствовала, что хочет её прямо сейчас. И сразу бежать домой, чтоб попить из неё бабушкин чай.

Марина молча кивнула, всё ещё не понимая, к чему бабушка углубляется в ту историю.

- Как думаешь, - продолжила Надежда Иосифовна допрос, - а была бы ты счастлива, если бы рядом был папа, и по его совету ты бы выбрала, допустим, коричневую кожаную барсетку, потому что это рационально?

Марина удивлённо глянула на бабушку и расхохоталась, представляя нелепость ситуации. Ба рассмеялась вместе с ней и сквозь смех выдавила:

Глава 8

Глава 8
Зайдя после провального экзамена домой, Марина скинула обувь и молча направилась в свою комнату. Мама, с нетерпением ждавшая её, выглянула с кухни.
- О, Мариш! Как дела?
- Никак, - У девушки не было моральных сил что-либо объяснять. Ирина Георгиевна молча проследила, как дочь поднялась по лестнице и скрылась за дверью своей комнаты.
- Ох, плохи дела! - с досадой почти беззвучно шепнула она и отправилась вслед за ней.
- Мариш? - мама просунула голову в дверь, - расскажи, что произошло? Мы весь день на иголках, переживали.
Марина, не раздевшись, лежала на кровати и смотрела в потолок пустым взглядом:
- Да ничего не произошло, - бесцветно проговорила она, - просто я не поступила. И всё. - через это “всё” вырвалась в мир вся боль, бушевавшая в девушке. Она отвернулась к стенке и горько разрыдалась.
- О, милая! - Ирина Георгиевна попыталась утешить дочь, - ну, ничего. Не сошёлся клином свет на этой консерватории. Ты же не зря продумала запасные варианты.
В ответ Марина разрыдалась ещё горше - и женщина поняла, что сейчас не время приводить какие-то логические доводы. Она нежно погладила дочери спину, поцеловала в макушку - и тихо вышла из комнаты.
Анатолий Андреевич, ожидавший внизу, пристально глянул на супругу:
- Не поступила, - вздохнула она.
- Ну и ладно! - ответил мужчина, - всё к лучшему. Может, в лингвистике она тоже найдёт себя, - на этом он снова развернул прикрытую газету и занялся чтением.
Ирина Георгиевна покачала головой: она чувствовала, что ни в лингвистике, ни в музыкальных колледжах их дочь себя не найдёт. И, похоже, искать даже не будет: слишком много времени, энергии и сил она потратила на поступление туда… Вот только почему её не приняли? Абсолютно каждому человеку, слышавшему, как она поёт, было совершенно очевидно, что у неё есть дар. Неужто профессиональные музыканты оказались иного мнения? Да нет, бред какой-то, не может быть…
Её размышления прервал звонок матери.
- Да, мам. Да, вернулась. Нет, не поступила.
Трубка взорвалась ахами и причитаниями.
- Нет, мам, пока не стоит - она у себя. И она явно не в настроении общаться. Я думаю, не сегодня. Хорошо, пока!
Ирина Георгиевна понимала, что даже её мама, лучшая подруга её дочери, ничем сейчас не сможет помочь. Девочке надо отгоревать самостоятельно.
*
Марина так и лежала, не осознавая ни пространства, ни времени. Рыдания сменились гулкой внутренней пустотой и непониманием: почему её не приняли? Неужто она не услышала ни одного интервала правильно? Или ошиблась в годах жизни Мусоргского? Может, она так увлеклась пением, что не слышала себя и пела мимо нот? Но нет, не может быть: сколько она себя помнила, она была способна идеально повторить любую мелодию с первого раза. Наверное, просто все места куплены. И Полина Дмитриевна… Мысли о ней отозвались очередной порцией моральной боли: она прикипела душой к своей преподавательнице, и тем больнее было думать, что та была необъективна на экзамене и не допустила собственную ученицу к поступлению…
*
Полина Дмитриевна терпеливо ждала ученицу, хотя та опаздывала уже на четверть часа, чего никогда не бывало прежде. Отставив фарфоровую чашечку с ароматным чаем, она подошла к окну и посмотрела вниз. Уже смеркалось, но во дворе гуляли только мамочки с колясками и ребятня играла в футбол. Марины не было.
Преподавательница взяла телефон, чтоб позвонить девушке, и с ужасом обнаружила, что за четыре месяца они даже не обменялись номерами: Марина ни разу не пропустила занятий и не опоздала: в номерах не было даже нужды, настолько ответственно она посещала занятия.
Вспомнив, что перед первым уроком с ней созванивался отец девушки, Полина Дмитриевна начала судорожно листать телефонную книгу: номера-номера-номера. Десятки или сотни не записанных номеров от учеников, их родителей, студентов. Она силилась вспомнить, в какой из дней начались занятия с девушкой - и готова была обзвонить всех, с кем беседовала накануне, но никаких ассоциаций с датой не возникло - кроме того, что была ранняя весна. И Полина Дмитриевна с негодованием бросила телефон:
- Ну надо же было так оплошать! Потерять самую талантливую ученицу, которую я видела на своём веку…
Женщина вновь подошла к окну, но на сей раз она посмотрела не во двор, а на тускнеющее небо:
- Господи, ты знаешь, я редко тебя о чём-то прошу, но сейчас, если Ты меня слышишь, донеси до девочки, что мы её ждём!
Осознав, что она делает, Полина Дмитриевна горько рассмеялась, хлопнув себя по лбу.
- Господи, что я делаю?! - И она села в глубокое кресло, включив старый жёлтый торшер. Взяв в руки книгу, женщина попыталась читать, но и чтение не шло: она так и сидела, вперившись взглядом в одну страницу, пока не задремала.
*
Егор не находил себе места. Ну как можно было не взять даже номер телефона? Телефона!
Он открыл поисковик в интернете: “Телефонный справочник”. Когда открылся нужный сайт, ввёл фамилию “Берговская” и стал ждать загрузки. Минуту спустя поиск показал двенадцать номеров с этой фамилией. Первые пять звонков ни к чему не привели - ну, конечно: кто сейчас пользуется стационарными телефонами? На шестой ответил скрипучий старческий голос: “Хто?! Марина? Не знаю я никакой Марины!” - И бросил трубку. Из оставшихся четырёх номеров два тоже не ответили, по одному номеру сказали, что тоже не знакомы с Мариной, а последняя женщина, судя по всему, тоже в возрасте, начала в деталях рассказывать, что Марина уже лет сорок, как переехала и теперь и приезжает нечасто. Егор терпеливо послушал историю тоскующей дамы, извинился и со вздохом отключился.
Оставалось только надеяться, что встретятся они первого сентября. Но надеяться очень не хотелось - хотелось знать, что девушка точно в курсе своего заслуженного поступления.
На следующий день Егор отправился в консерваторию на поиски Полины Дмитриевны. С огромным трудом договорившись с охранником, он прорвался к кабинету, где вчера встретил педагогов. Оказалось, что Полины Дмитриевны сегодня не было - но зато встретилась дама с высокой прической, которую, как выяснилось, звали Любовью Семёновной. Егор долго и упрямо просил её позвонить преподавательнице Марины. Она же отмахивалась, не желая понапрасну беспокоить даму, но, наконец, сдалась:
- Полина Дмитриевна, здравствуйте! Тут юноша вчерашний пришёл, очень настойчиво интересуется, была ли у Вас вчера Марина Берговская. Не приходила? Да уж, жаль, жаль…
Лицо Егора вытянулось.
Что же делать теперь? Мелькнула мысль проехать по школам в поисках выпускницы с такой фамилией - но он тут же её откинул: во-первых, школ слишком много. Во-вторых, все уже вышли на каникулы - и вряд ли там кто-то сидит и ждёт его со списками выпускников.
Понурившись, Егор побрёл домой. Больше разумных мыслей не возникало, поэтому он поднял глаза к небу и беззвучно шепнул: “Помоги мне!” - и неожиданно для себя самого почувствовал, как немного полегчало на сердце.
Моментально он остановился и с мысленным криком “Эврика!” вытащил из кармана телефон и набрал номер.
- Пап, мне нужно поговорить с тобой. Мне нужны деньги. Пока не знаю, но полагаю, что немало. Хорошо, я сейчас приеду! - с этими словами он вызвал такси и отправился на работу к отцу.
*
Надежда Иосифовна уже третий день не находила себе места. На каждый звонок дочери она получала один и тот же ответ: “Мам, она пока не готова ни с кем разговаривать”. Вдвойне горько было ещё и оттого, что она чувствовала свою вину: как тот попугай, что крикнул “Жираф большой - ему видней!”
У неё были и слова, и доводы, и утешение, и ласка для внучки - но были ли у девочки ресурсы принять всё это, она не была уверена.
Женщина чувствовала, что как бы ни бравировала Марина тем, что у неё всё схвачено, и есть запасные варианты - сердцем она была уже в этой консерватории. И так сильно и страстно стремилась именно туда, что отказ стал серьёзным ударом для неё.
Надежда Иосифовна по своему большому опыту знала, что случайностей не бывает - и эта ситуация тоже для чего-то нужна. И всё же возвела взор к потолку.
“Помоги ей, пожалуйста! Как никогда прошу! Эта девочка заслуживает самого лучшего в жизни, Ты же знаешь!”
- Что ж, покуда помочь я пока ничем не могу, схожу на рынок, хоть сама проветрюсь и мысли проветрю, - под нос себе пробормотала Надежда Иосифовна и отправилась одеваться.
*
Егор зашёл в огромный по классике стеклянный офис отца. Секретарша попросила его подождать пару минут и зашла оповестить шефа о прибытии сына. Тот немедленно отложил дела:
- Привет, малыш! - радушно обнял он своего почти двухметрового “малыша”, - что у тебя произошло?
- Пап, у меня есть одно очень важное дело!
- Никто не беременный? - Антон Маркович в миг посерьёзнел и посмотрел на сына.
- Пап! - Егор с возмущением глянул на отца и рассказал ему историю новой знакомой, которую никак не мог решить.
- Так, я понимаю. Талантливая девочка, понравилась тебе, не поступила в консерваторию. Но причём тут я и как тебе помогут с этим деньги? Хочешь разослать листовки по всем жителям города?
- Папа, дело не в том, понравилась она мне или нет. Дело в том, что она настоящий самородок. И если она узнает о своём поступлении - через пару лет она будет блистать на весь мир, - голос парня дрожал от возбуждения, - я в этом совершенно уверен. И тебе будет приятно осознавать, что приложил к этому руку. А если не узнает… Я очень боюсь, что она закопает свой талант навсегда и сломает судьбу… А насчёт листовок - ты почти прав, - Егор хихикнул и поделился с отцом своей затеей.
Антон Маркович заливисто расхохотался:
- Ну ты горазд на выдумки, сынок! Ну, хорошо, если всё так, как ты говоришь - я согласен оплатить твою затею. Но решаешь и делаешь всё сам: мне некогда, как ты понимаешь.
- Спасибо, пап! - Егор крепко обнял отца и отправился домой, чтоб максимально быстро воплотить идею в жизнь.
*
Надежда Иосифовна вышла из дома и вспомнила, что, помимо банальных огурцов и домашнего молока, которые можно найти в ближайшем небольшом павильоне, она хотела ещё прикупить красной рыбы и брокколи. И лучше ехать на центральный рынок. Вызвав такси, она отправилась туда, задумчиво глядя в окно и перебирая в голове список покупок, чтоб ничего не забыть.
Внезапно взгляд её упал на нечто такое, от чего сердце бешено заколотилось и на глаза навернулись слёзы.
- Боже, молодой человек! - тут же обратилась она к таксисту, - ради Бога, отвезите меня по другому. Мне срочно понадобилось в другое место. Я доплачу!
- Да без проблем, - с готовностью ответил водитель, - куда едем?
Надежда Иосифовна назвала адрес и села на изготовку, готовая немедленно выскочить.
*
Егор с наслаждением смотрел на результаты своего труда и без конца писал отцу слова благодарности.
Идея, хоть и стоила совсем недёшево (парень даже посмеялся, сказав, что ради этого решил сэкономить - и поступил на бюджет), была воплощена в жизнь меньше, чем за сутки, в лучшем виде.
Теперь оставалось только надеяться, что Марине это поможет… И вероятность была высокой: обычно такие вещи передаются с телефона на телефон и публикуются в соцсетях.
Хоть через шесть, хоть через сто рукопожатий - но до неё должно было это дойти.
*
Надежда Иосифовна не по возрасту скоро взлетела вверх по лестнице и без стука распахнула дверь внучкиной комнаты.
Та лежала в мятой пижаме и с таким же мятым лицом, безэмоционально листая ленту соцсетей.
- Ой, ба, только я не хочу ничего обсуждать! - не поздоровавшись пробурчала она, - давай завтра, а?
- Я не собираюсь с тобой ничего обсуждать! - неожиданно эмоционально и жёстко ответила бабушка, - у тебя тридцать секунд, чтоб одеться и пойти со мной.
- А что, землетрясение? - съехидничала Марина.
- Пока нет, но я тебе его устрою, если ты сию секунду не встанешь!
- Ладно-ладно, - лениво протянула девушка и неспешно встала.
- Быстро! Нас машина ждёт!
- Машина? Куда? - вскинула бровь Марина.
- Увидишь. Жду тебя внизу. Тридцать секунд.
Надежда Иосифовна спустилась вниз и столкнулась с дочерью. Та удивилась бесцеремонности обычно тактичной матери:
- Мам, я же говорила, что она не готова пока к разговорам.
- И что? Мне нужно было ждать, пока моя внучка утонет в депрессии?
Тут на лестнице показалась Марина, удивившая мать ещё больше, чем появление Надежды Иосифовны.
- О, Мариш, как дела?
- Пока не знаю, - Невнятно ответила она, - ну, поехали, ба, раз ты говоришь, что надо.
И они вышли из дома, оставив недоумевающую Ирину Георгиевну смотреть вслед.
*
Машина выехала на проспект, и Надежда Иосифовна, нетерпеливо ёрзавшая, как ребёнок, вытянула руку, указывая куда-то через лобовое стекло автомобиля:
- Смотри!
Марина, до этого с тоской глядевшая в своё окно, обернулась на призыв бабушки, и встрепенулась. Затем снова опустила плечи:
- Да нет! Не может этого быть! Это не про меня, точно. Или шутка какая-то.
- Да разве так шутят? Слишком дорого для шутки, - хихикнула Надежда Иосифовна.
Над главным проспектом города висел огромный абсолютно белоснежный билборд с невероятно броской алой надписью: “МАРИНА БЕРГОВСКАЯ! ТЫ ПОСТУПИЛА В КОНСЕРВАТОРИЮ!”
Девушке всё не верилось:
- Бабуль, но я своими глазами видела списки. Раз десять прочла - меня там точно не было.
- Но ты же чувствовала, что должна была поступить?
- Конечно. Я всем нутром знала это.
- Молодой человек! - Обратилась она к водителю, который уже ничему не удивлялся, - отвезите нас, пожалуйста, до консерватории.
- Как скажете! - усмехнулся таксист и перестроил навигатор.
*
Марина забежала в холл консерватории. Шаги отдавались гулким эхом в пустых стенах.
- Вы к кому? - торопливо вышел охранник.
- Ни к кому. Здравствуйте! - И девушка подошла к списку зачисленных абитуриентов.
Список был тот же самый - но снизу ручкой было дописано: “Берговская Марина”.
*
- Ба, я ничего не понимаю. Как такое могло произойти? - Десятый раз спрашивала она по пути домой.
- Я не знаю, милая. Но, думаю, скоро ты всё узнаешь.
- А ведь правда! - всплеснула руками девушка, - представляешь, в приёмной комиссии была моя преподавательница по вокалу! Пойду сегодня… О, Боже! - Вспомнила она и поёжилась, - я три занятия пропустила. И не предупредила. Неудобно-то как!
- Не переживай, милая! - богладила Надежда Иосифовна внучку по плечу, - поверь мне, она всё поймёт и не будет негодовать.
*
Полина Дмитриевна задёргивала занавески и замерла, глядя вниз. Три дня она по часу стояла в ожидании этого - и сегодня, когда надежда почти растаяла, увидела, наконец! Увидела, как Марина бежит по двору, торопясь на занятие.
Полина Дмитриевна быстрым шагом направилась к двери, забыв про всю свою стать и выдержку, и распахнула её еще до того, как девушка поднялась.
- Мариночка, милая Вы моя! - едва не плача встретила она девушку, - если бы Вы знали, как я переживала.
Даже не дав поздороваться, преподавательница провела ученицу внутрь и продолжила:
- Мы всей комиссией были настолько очарованы Вашим исполнением, что просто забыли, что Вас надо включать в списки поступивших - словно Вы уже давно учитесь у нас, и это даже не требует обсуждения... Кстати, хочу сказать, - она почти подмигнула ученице, - Вы совершенно превзошли саму себя! Начиная с припева, просто заворожили меня. Да и не только меня!..
Марина стояла, широко улыбаясь, готовая расплакаться и обнять преподавательницу - и только стеснение и субординация остановили её от этого.
Внезапно одухотворённая женщина осеклась, поняв, что вылила на ученицу весь свой годовой запас похвал:
- В общем, кхм, недурно вышло. Очень недурно! - завершила она уже более чопорно, - готовы ли Вы продолжать занятия? Или встретимся в сентябре?
- Готова! - звенящим голосом ответила Марина, - я больше не могу не петь, Полина Дмитриевна. И ждать сентября не в силах. Я итак три дня ничего не делала. Боюсь, что сегодня мой голос не в лучшем состоянии.
- Ну, ничего, у Вас были причины не петь… Надеюсь, Вы нас извините за то, что принесли Вам лишние переживания. Ну что ж, давайте приступим?
- Всё в порядке, - улыбнулась девушка. Конечно же, не всё было в порядке, и она очень сильно промучилась эти три дня и морально, и даже физически - но что об этом говорить сейчас, когда всё уже позади?
*
Вернувшись домой, Марина застала маму и бабушку, суетящимися на кухне.
- Красную рыбу я сегодня так и не купила, - усмехнулась бабушка в ответ на немой вопрос, - но мы сочли, что отметить это дело нужно! - и она чмокнула внучку в щёку.
В этот момент домой влетел папа.
- Мариш! Мариша! - с порога закричал он, - о, ты здесь? - мужчина удивлённо глянул на сияющую дочь, - смотри, на что я нарвался! - и он показал смазанное фото билборда, - на ходу фотографировал, прости, но там написано…
- Я уже знаю, папуль! - Марина поцеловала отца.
- А! О! Замечательно, - отец вдруг остановился и осел. Он так спешил домой, что незаметно для себя самого запыхался.
- Интересно, кто это сделал?
- А, вот этого не знаю. Есть одно предположение, но я в нём совсем не уверена. Думаю, ясно станет в сентябре.
*
На следующий день новостные ленты и все социальные сети пестрили фотографиями билборда.
Марине не меньше дюжины человек прислали фото с комментариями и вопросами: “Это не ты поступила?” или “Серьёзно, в консерватоорию?”
Мама смеялась за ужином:
- Ещё не запела, а уже прославилась!
- Ну что ж, отличная пиар-компания для начинающей вокалистки, - пошутила в ответ девушка, - лет через пять на том же месте можно будет повесить билборд: “Та самая Марина Берговская, которая поступила, выступает с концертом в ДК”.
*
На следующий день, в воскресенье, Марина вновь сидела у бабушки и попивала чай с воздушными ароматными ватрушками.
- Бабуль, знаешь, о чём думаю? - внезапно спросила девушка, - почему так получилось с поступлением? Я всё понять не могу: ты же всегда говоришь, что каждая ситуация для чего-то нам нужна. Почему произошла эта ситуация?
Бабушка улыбнулась: она ожидала подобного вопроса:
- Я тоже долго думала, внуч. У меня есть два предположения. Помнишь, когда ты готовилась к экзамену, я заглядывала к тебе? Я тогда сказала, чтоб ты сильно не цеплялась за это поступление.
- А, да-да, было, - сморщив брови, Марина силилась вспомнить тот разговор: она была так увлечена подготовкой в тот миг, что всё прочее вытеснилось из памяти.
- Так вот, когда мы слишком-слишком сильно чего-то хотим, вот прям до обморока… Мы никогда этого не получаем. Легко сбываются желания, которые сами по себе лёгкие, воздушные, светлые - и не обременённые тяжестью ожиданий. Мне кажется, твоё желание поступить не было лёгким. Это так?
Марина задумалась.
- Пожалуй… Да не пожалуй! У меня было ощущение, что я тащу на себе бульдозер! И я загружала себя всё больше и больше, чтобы хоть немного отогнать мысли о поступлении.
- Ну, вот. А вторая моя гипотеза - про… гонор, - на миг замявшись, бабушка всё-таки произнесла это ёмкое слово.
- Гонор?! - удивилась Марина.
- Да-да, именно он! Или гордыня. Ты можешь вести себя сколь угодно скромно, но если в мыслях у тебя хоть малейшее чувство высокомерия - жизнь непременно поставит тебя на место. Причём, милая, высокомерие не имеет ничего общего с высокой самооценкой. Первое - это про ощущение, что ты лучше других. Второе - про уверенность в своих силах. Они далеки друг от друга, как океан и рассол от солёных огурцов… Я не знаю, твоё ли это чувство, - поспешила продолжить Надежда Иосифовна, - но мне это состояние не было чуждо. Помню, когда я училась в школе, к нам в класс попала новенькая и села со мной. Мне она не нравилась, и я считала её глупенькой девочкой. Как-то на контрольной она попросила помочь разобраться с задачей. Я не отказала, конечно, но мысленно всё фыркала, какая она глупая: с такой лёгкой задачей разобраться не может… А в итоге она за эту контрольную пятёрку получила, а я - три!
Марина засмеялась.
- Да, я этот урок на всю жизнь запомнила. А потом выяснилось, что у неё не с умом проблемы, а со зрением: она просто плохо видела текст в учебниках. Оказалось, что отличная девчонка, и мы с ней даже подружились. Правда, я так никогда и не призналась ей, что сначала считала её глупой. Но зато сама всю жизнь осекала себя, когда начинала чувствовать, что я лучше других. Где могла - помогала, подсказывала. Где не могла - просила помощи. И оказалось, что горделивость - это та черта характера, без которой прекрасно живётся!
Девушка призадумалась:
- А, знаешь, бабуль, ты права. Мне когда хлопать после исполнения начали, у меня мелькнула мысль, что всё - поступление у меня в кармане, а все, кто ещё стоит за дверью и ждёт своей очереди - неудачники… Как неловко-то то! - понурилась девушка, - я бы не хотела быть высокомерной.
- Не переживай, Мариш! - бабушка протянула руку и погладила девушку по плечу, - главное, что ты это осознала. Со временем ты научишься контролировать свои мысли и не допускать те, которые тебе чужды. Очень здорово, что в таком юном возрасте ты уже умеешь рефлексировать на эту тему.