Доверься мне

1 патрон. Медленно наведи прицел

Вероника.

2012

Поздняя майская ночь. Он стоит, держит меня за плечи и улыбается, увлеченно рассказывая что-то о звёздах. А я смотрю в телескоп, но не вижу ничего вокруг кроме него одного, а точнее его присутствия рядом.

— Вер, видишь? Это созвездие Кассиопеи - царицы, заявившей, что она красивее всех нимф. Около 90 ярких звёзд образуют W-астеризм, словно она расчесывает волосы.

Я знаю эту легенду, но молчу и улыбаюсь, давно поняв, что он красивее Кассиопеи и всех нимф вместе взятых.

Он не замечает этого, не хочет замечать и никогда не замечал. Мне всего-то 17, нет-нет, не так... мне уже 17! Но он всё равно совершенно не замечает меня.

9 мая 2020

Кто же знал, что ехать в Москву на майские праздники – чудовищно дурная идея!? Я вот не подумала, соглашаясь быть водителем для наших девчонок с работы, что вся трасса будет так загружена! Что из города, что обратно в город. И если до 8-ого числа тут ещё можно было передвигаться на машине, то сейчас – девятого — словно все с ума посходили! А у меня ещё 6 часов дороги впереди без остановок. Ох, снова вздыхаю.

— Ник, чего ты раскисла? – Смеются девчонки у меня за спиной.

— Да, Никусь, ты не выспалась? – Спрашивает Аленка рядом.

Подавила зевок, ответив:

— О, даа, вы всю ночь гудели так, будто Настю замуж выпроваживаете снова! – Кошусь в зеркало заднего вида на беременную подругу, развалившуюся на заднем сиденье.

— Ой, девчонки, сейчас чихну! – Кричит Настя, безуспешно борясь с аллергией на цветущую сирень.

Алёна судорожно хватается за бардачок, ищет платочки, не находит, косится жалобно на меня, пока Настя продолжает чихать, Зоя со своим букетом уже вся прилипла к двери, матерясь как последний сапожник, но цветочки им всё равно жаль выкидывать... Чееерт.

Смотрю на дорогу – ладно, все равно держу дистанцию. Вздыхаю, наклоняюсь к бардачку, копаюсь правой рукой в нем. Боже, вот же я захламила

Посмотрела на дорогу – все в порядке. Так, диски, палочки, крекеры, о, тех.паспорт! А почему он здесь? Так... ищу дальше. О, вот и салфетки.

Радостно выдыхаю, достав пачку, как вдруг все громко вскрикивают...

Резкий удар пригвоздил меня грудью к торпеде. Поднимаю голову, зачем-то выжимая тормоз, будто машина ещё куда-то поедет... черт! Впереди стоит какая-то дорогущая иномарка... что это? Гелик!? Мать моя - женщина, отец мой - мужчина, я же ещё ипотеку не закрыла...

Смотрю на девчонок, те ошалело смотрят в ответ... Вздыхаю. Ладно, меня подрезали! Может, смогу договориться и не продавать почку? Ну мало ли, вдруг и на моей улице будет праздник?

Отстегиваю ремень, выхожу из авто. Впереди уже стоит парень в черном дорогущем костюме, держится за голову, ошалело смотря на место соприкосновения двух миров. Подошла к нему, посмотрела на удар и тут же зажмурилась.

У моей ласточки вдребезги бампер, аж сердце защемило, ох, моя маленькая крошечка... а на черной махине только немного краска осыпалась справа. Мда, вот это праздник, конечно. Вздыхаю, оборачиваюсь к тому парню.

— Вы в шашечки зачем играете? Вас не было поблизости... – уже улыбаюсь во все свои 32.

— Это Вы дистанцию не держите. — Парирует он, переходя в оборону. Не, не люблю таких.

— Какую еще дистанцию? – Всё равно улыбаюсь я. – Вы перестраивались без поворотника на мою полосу. Это даже по удару видно!

Кошусь на свой видеорегистратор:

— И у меня всё записано!

Парень отрывает от лица руку, вздохнув.

— Сейчас я поговорю с боссом... – смотрит куда-то за мою спину. Видимо, в машине он?

— Может, я сама тогда поговорю? Раз Вы здесь ничего не решаете.

Уже хотела развернуться, как вдруг этот олух достал из-за спины ствол и направил на меня. Стоп! Че-го? Что это ещё такое? Приподнимаю руки.

— Стой на месте!

— Да я стою, стою. – Улыбаюсь, нервно сглатывая и на периферии замечая поток безучастных машин. – Вы... уберите пистолет, пожалуйста. Что вы там... сколько у вас краска стоит? Я оплачу, если так уж прижало.

Уже решив согласиться с неминуемым, решила даже руки поднять, но позади вдруг хлопнули дверцей, заставляя своего водителя побелеть.

— Опусти пистолет, Макар. - Обрывает рык за спиной.

Мамочки... мне хотелось бы ошибиться, только этот голос явно схож с моим прошлым. И это пугает.

Улыбка исчезает с лица, ком застревает в горле. Сильный и раскатистый – один на миллиард. Это же не может быть он? Нет, это же просто невозможно! Вероятность почти равна нулю!

Но мою мольбу кто-то свыше опять не расслышал...

— Да, Алекс Георгиевич. – Подчиняется его водитель, убирая пистолет за спину.

Нет-нет-нет... Алекс Георгиевич!? Как в этом чертовом 10-имиллионном городе я разбила именно его машину!? Боже... сглатываю, медленно оборачиваясь и пытаясь перестать так глупо робеть. Упираюсь взглядом в его (именно его!) грудь. Господи, ну нет!

2 патрон. Сними с предохранителя

Вероника

Июль 2012.

Зачеркиваю ручкой самую глупую надпись в своем блокноте, стирая с лица слезы. Всхлипываю, смотря, как капли падают на страницу. Как можно было быть такой глупой, Ника? Как он мог!? Почему… Почему я не нужна ему? Не нужна ему совсем.

Чиркаю синей ручкой запись, сделанную за три года до этого.

Первая страница моего потрепанного дневника. Наивной четырнадцатилетней глупышки.

«Самые красивые парни:

7. Лёша Герра. (Совсем не в моем вкусе, но все в школе по нему сохли. Правда он то ли не понимает меня, то ли не хочет понимать.)

6. Двоюродный брат. (Олег очень смешной, но Алена говорит, что он красавчик, хоть и староват.)

5. Мой папа в молодости – на фотографиях. Мне все девчонки завидуют.

4. Том Круз.

3. Киану Ривз. (Ну это же Киану!)

2. Зак Эфрон в «Папе снова 17» (Красавчик!)

1. Саша Славич.

Зачеркиваю первую строчку, так, чтобы и видно не было. Чиркаю, сдирая ручкой страницу, захлопываю дневник и отбрасываю от себя. Тот падает на пол, ударяется корешком и раскрывается, остановившись на той же страничке.

Поджимаю ноги к себе, обнимаю руками колени и плачу… ну как он мог!? Почему? Почему снова не я?

Осень 2020.

Уже начало сентября. Даже не верится, что так быстро лето пролетело. Смотрю в окно, пытаюсь запомнить эти чистые эмоции.

Березы пожелтели – слишком рано в этом году. Дворник подметает листья возле нашего кафе, а они не хотят исчезать – кружатся в танце неподчинения. Прохожие уже укутываются от холодного ветра, пряча лицо от порывов. Вдохнула эту первую свежесть наступившей осени после нелюбимой жары. Красиво и до дрожи зябко.

Полина Гагарина в наушниках поет, откликаясь в моей душе:

«Ты не бойся, ты просто следуй за мной»

(прим. здесь и далее «Небо в глазах»*)

Девчонки все говорят, что у нас голоса чем-то похожи. Но это едва ли. Задумалась на мгновение, слушая красивый мотив, от которого тянет улыбаться.

Стою в приемной, ожидая, когда меня вызовут. Сквозь приглушенную мелодию слышу, как ко мне сзади подходит Алиса, которую наняли недавно на место ушедшей в декрет Насти. Неплохая девушка, но мы как-то не прониклись к друг другу симпатией, а тем более доверием.

Убираю наушники в карман черного дизайнерского платья-рубашки, поправляю конский хвост, разворачиваюсь к ней на небольшой танкетке. Улыбаюсь.

— Вероника, проходи, они освободились.

Я уже 7-ой год здесь. Начинала простой официанткой, бежала сюда после пар в университете, поднялась через пару лет до администратора, выстроила свою веселую команду, а недавно получила повышение – стала управляющей нашей кафешки.

У нас было очаровательное начальство в лице веселенькой женщины, но в прошлый раз она оповестила меня, что продает нас, точнее уже продала кому-то, кому сейчас меня и представят.

Потом уже будет знакомство с коллективом, мне опять нужно будет доказывать, что мы не зря несём такую прибыль и правда хорошо работаем.

Даже немного страшно, словно с чистого листа всё начинаю. Моя жизнь последние лет восемь катится по выверенному сценарию, без резких изменений. И это меня полностью устраивает. Я люблю контролировать всё, точно зная, что из чего исходит. Не считая майских праздников в этом году – все так, как и хотелось бы.

Иду следом в кабинет нового генерального, монтажник меняет табличку на двери, снимает старую, как бы подтверждая сейчас, что один виток жизни этого места закончен. Надеюсь, мы сработаемся с новым боссом. Мне очень нравится это место, его атмосфера, постоянные клиенты, здесь уютно, я столько сил сюда вложила и точно не готова всё это терять.

«Так быстро

Огонь зажигают искры.

И ты уже в зоне риска,

Но тянешься ко мне»

Передо мной открывается дверь, Алиса остается в коридоре. Захожу внутрь, приветливо улыбаясь.

Возле большого рабочего стола стоит Нина Андреевна – бывшая владелица – поворачивает голову ко мне, приветливо улыбнувшись. Отвечаю ей тем же и молча прохожу внутрь.

— Вот и Вероника – та самая девушка, про которую я Вам говорила. – Дружелюбно обращается она к кому-то, отвернувшемуся к окну, подзывая меня ладошкой.

Встаю посередине кабинета, следя за тем, как кресло начало разворачиваться…

— Да-да, это та самая хорошая девочка, что приносила Вам прибыль? – Словно внезапный раскат грома над моей головой, заставившей нервно сжать кулаки.

Нашел, значит... сглотнув, медленно выдыхаю, пытаясь не выдать своего испуга. Он уже развернулся полностью, довольно улыбнувшись.

— Нина, Вы не могли бы выйти? Я хотел бы с этим золотом пообщаться. – Скорее приказывает, чем просит, не оставляя выбора.

Сжимаю костяшки ещё сильнее, пока Нина Андреевна быстро покидает будущее поле боя. Опускаю взгляд вниз, выдыхаю, поднимаю глаза на него, сохраняя приветливую улыбку.

3 патрон. Направь ствол в сторону цели

Вероника.

Как я вообще здесь оказалась!?

Оглянулась: комната в темных тонах, преобладает коричневый. Точнее — оттенок темного шоколада. Вроде цвет стабильности, что помогает найти равновесие...

Высоченный коричневый потолок, деревянные балки под ним, на одну из которых зацеплен серый шифон, стекающий балдахином.

На стене за моей спиной серые обои с очертаниями огромных гор, а паркет из Венге? Дорогое удовольствие.

Кровать просто огромная, сам каркас занижен и словно лежит на полу... да, вкус у Саши нисколько не изменился.

Вжалась в спинку кровати. Как я тут оказалась? Вспомнила, что он затащил меня в машину и что-то сделал со мной, отчего я... заснула!?

Перевожу на него растерянный взгляд. Он так и лежит на животе, подперев голову рукой, ехидно улыбаясь. О, что это за зверь такой бесстыдный!?

Его холодный блонд наконец-то растрепан, и будь моя воля, я бы эту копну сейчас изрядно истязала! Серые глаза смеются, как бы подтверждая, что так просто от него теперь не избавиться.

Заглянула под одеяло, чем ещё сильнее рассмешила его, он аж перевернулся на спину, откинувшись на подушку.

— Все на месте?

— Пальто ты снял!?

Кивнул.

— Твои милые туфельки тоже, тебе было бы некомфортно...

— А так я просто нежилась все это время?

Улыбнулся.

— Конечно. Ты наконец-то выспалась.

Вскочила с кровати, поправив платье, хотела начать пытать его, как вдруг на изящной тумбе рядом зазвонил мой телефон! Саша присел, скрестив руки в полной уверенности своей победы.

— Я с тобой ещё разберусь, старая гадина! – Прошипела я, на что он снова лишь кивнул.

Схватила смартфон, выдохнув. Ответила на звонок Андрея:

— Ника, наконец-то! Где ты!?

— Я... я... – Пытаюсь собрать мысли. Может, сказать, что дома?

— Я стою под дверью уже 20 минут, где ты!?

— Прости, Андрюш. – Заметила краем глаза, как Саша поморщился. – Я в гостях...

— В такую рань!? Ника, я всю ночь не мог до тебя дозвониться.

— Прости, я заснула... не слышала, крепко спала. – Отвернулась к огромному окну.

— Так где ты!?

— Я у... подруги. Ты её не знаешь...

Как назло, позади раздался раздраженный голос:

— Врать нехорошо, Вер.

Резко поворачиваюсь, пока Андрей кричит в трубку «Кто это, Ника!? Что это за мужик! Ты, что, мать твою, с ним спала!?»

— Заткнись. – Тихо шепчу я, закрыв телефон рукой, этим серым смеющимся глазам. Отвечаю Андрею. – Андрюш, это... муж подруги... Веры. Честно.

Андрей замолчал, видимо, думая, поверить или нет.

Выдохнула, борясь с желанием уничтожить досрочно Сашу, что сейчас смеётся, смотря на меня. Подошла к кровати, швырнула в этого самодура одеяло, отвернулась.

— Андрюш, я скоро... – посмотрела на лес за окном, – скоро буду дома. Ты что-то хотел?

— Я соскучился, думал наконец отпраздновать нашу годовщину перед работой.

— Извини.

— Давай я тебя встречу? Где живёт эта твоя Вера?

— Она... за городом. Извини, я перезвоню. – Скидываю звонок, пока окончательно не завралась.

Посмотрела на время – 3 часа до работы. О, как мне отсюда выбраться теперь!?

Обернулась. Саша лежит, закрыв глаза, скинул одеяло рядом.

И что не думай, всё равно он очень хорош для почти сорокалетнего, держит себя в форме, ни одного лишнего сантиметра. Всё такой же статный стройный мужчина с прорисованными мышцами.

— Ну как там твоя жена? – Начинаю свою месть я.

— Хорошо. – Приоткрыл глаза, повернувшись ко мне ленивенько так, вальяжно. Похлопал по кровати рукой. Размечтался! – Ложись рядом, ещё рано.

— Хорошо живёт? Не сожрёт тебя твоя... – судорожно вспоминаю её имя, – Василиса, когда узнает, что ты творишь?

— Она не узнает. Ей не за чем это знать.

Прикусила губу от его наглости.

— Не думала, что ты... изменщик!

Саша рассмеялся, сев на кровать.

— Слова-то какие интересные, маленькая моя.

Посмотрел на меня, улыбнувшись.

— Я... не… твоя. Иди к жене своей, понял?

Не успела договорить, он встал – пошел к выходу, и от неожиданности я немного растерялась. Обернулся у дубовых дверей того же шоколадного оттенка.

— Одежда в гардеробной. — Махнул рукой на вторую дверь, которую я только заметила. — За ней ещё ванная. Пока не переоденешься – не откроют. Позавтракаем, отвезу на работу. И, да, Вер, не ревнуй, я давно разведен.

Запустила подушкой в закрывающиеся двери. Ну какого лешего я стояла и хлопала глазами? Надо было убежать давно.

4 патрон. Дыши ровно, сохраняй поверхностное дыхание

Вероника.

Нюра встала у въезда в сад. Посмотрела на мои туфли.

— Сапоги резиновые сейчас дам...

— А Вы?

— А я и в ботинках дойду, а ты вот ноги переломаешь. Далеко идти.

Переобулась.

— По ноге?

Кивнула.

— Вот и славно, одёжку в домике дам, а то пальто свое красивое извозишь сразу.

— Спасибо Вам.

— Да что ты заладила. Вот ты мне яблоки поможешь собрать, а то одной... с тобой сподручнее, Вероника.

Кивнула. Достали коробки из машины. Через полчаса по размешенной глине подошли к участку.

— У Вас красиво.

На участке 5 яблонь, 2 груши и слива. Домик с отдельно стоящей баней, цветы. Присмотрелась, нынче только 3 рослые яблони плодоносят.

— Да, жалко бросать такую красоту. – Довольно выдохнула хозяйка, открывая дверь в домик. – Да что не говори, а без мужика рукастого тяжко.

Замок наконец-то поддался. Зашли внутрь. Небольшая комната с 2 железными кроватями, шкафчиком, стол и 2 табуретки, плюс печка посредине комнаты. Вот, собственно, и все. Нюра достала из шкафа спортивные штаны и мужскую рубашку. Протянула мне.

— Извини, что уж есть.

— Спасибо Вам.

— Ой, хватит уже. Так, смотри, куколка. Сегодня мы с тобой топим печку, готовим коробки, очищаем территорию у дома, до темна успеем. А завтра – истопим баньку, да и займемся яблоньками, надо ещё крону им обработать на зиму.

Кивнула.

— У Вас земля такая хорошая, а рядом глина...

— Ты бы знала, сколько я сюда плодородной землицы-то заказывала.

— Понятно.

Улыбнулась. Женщина занялась печкой, я переоделась, заправила рубашку в штаны. Заплела волосы в косичку, подошла к ней. Нюра посмотрела на меня, улыбнулась.

— Красу ничем не испортишь. Но красоваться тут не перед кем, даже петухов никто не держит. — Давно сад заброшен?

— Да лет 15, как люди начали уезжать. Как автобусы сюда отменили, так все сады и забросили, Вероник.

— Понятно.

Заснули поздно ночью, все говорили с ней о жизни. Она много интересного рассказала о себе. И как одна на юг в советское время ездила несколько раз, и как дочь поднимала без мужа. Только дочь уехала к отцу в Питер, там и освоилась, а Нюра не смогла простить – осталась здесь. Всю ночь дождь лил, дорогу рядом окончательно размесив.

"Слезами за окном

Забарабанил дождь."

Все ворочалась, постоянно открывая глаза. Казалось, что он придет, найдет меня. Нет, это невозможно даже для него. Камер поблизости не было...

Собрали урожай, обработали крону, перебрали яблоки. Нюра уже два часа, как затопила баню.

Стали переносить коробки в дом – хороший осенний сорт. Вдруг Нюра окрикнула меня, я оглянулась. Та показала куда-то в сторону дороги и крикнула.

— Ты посмотри, какой самоуверенный на своем джипе! Да, танки грязи не боятся... Стой, а куда это машина-то едет? К нам что ли? Вероник, к тебе!?

Посмотрела... Сердце замерло. Нашел.

Алекс.

Разобрался с Андрюшкой, заплатил Лике.

17:30 Я: «У тебя неделя, чтобы забыть все. Потом возвращайся.»

Просматриваю записи с камер этого хостела. Выбежала из дверей, побежала к дороге. Жаль, конечно, что камер нет поблизости. Запомнил время. Рядом два бутика по разную сторону. Пара звонков, скинули видео.

17:47 Я: «Вер, ты вообще в отпуск не ходила за эти года!?»

Села в машину, только номер не видно. Отмотал запись с ближайших перекрестков. На первом – номер размыт, дальше – потерялись... Отмотал назад, до того, как она села в машину. Предыдущий светофор со считывающей номера камерой.

А571АР... Быстро пробил номер. «Володина Анна Никитична», значит.

17:59 Я: «Перевел отпускные за неделю. Отдохни и прими всё».

Дочь в Питере, внуки, бывший муж умер год назад. Не уезжала никуда. Так... куда могли деться? Прописка в другом районе. Просмотрел камеры с домофонов соседних домов. Верно, нашел этот беленький Опель.

Скрыться хочешь? Ненавидишь? Меня... не его. Это радует. Улыбнулся.

Проследил путь до последней камеры в городе. И куда? Сады, деревни. Проверил недвижимость женщины... Ничего. Дочь – о, вот она платит взносы за сад в том районе.

21:00 Я: Извини, неделя отменяется. Завтра вечером приеду. Можешь опять сбежать.

Всё равно же найду.

Вероника.

Быстро занесла коробку в дом. Вытерла руки, вышла на улицу. Оглянулась – Саша уже вышел из машины, идёт ко мне.

Знал, куда ехал – одет в спортивный костюм. Нюра замерла у дома.

— Это кто? Тот? Изменивший?

— Нет, этот... хуже.

Женщина ахнула.

Я не оборачиваясь пошла через глину в противоположную от него сторону. К черту, лучше потеряться, чем попасть к нему в лапы опять.

— Вер. – Окрикнул меня. Ускорилась, переходя на бег. – Стой, малыш.

Сердце сжалось. Опять слезы подступили. Как мне исчезнуть?

— Вер, не убежишь. – Совсем близко голос.

— Не подходи!

Обернулась. Он нагнал, я продолжаю перебирать ногами по этой грязи, вдруг неудачно встаю на какую-то кочку, подворачиваю ногу и падаю в это месиво следом. Господи... Пытаюсь встать, ногу пробила резкая боль.

— Оставь меня. Убирайся.

Он, недолго думая, подошёл и сел сверху, прижав к земле. Вырываюсь, бью его кулаками. Ни в какую. Только наклонился, схватив руки, завел их над моей головой.

Глина повсюду... я изворачиваюсь от его шёпота.

— Успокойся, малыш. Успокойся.

— Ненавижу тебя. Отпусти. Исчезни. Ненавижу.

Наклонился ещё ближе, прижимая сильнее. Пытаюсь извиваться, нога чудовищно ноет от каждого движения.

— Отпусти... – Слезы катятся. – За что ты так со мной!? Что я тебе сделала!? Отпусти, Саша. Отпусти. Хватит. Хватит уже! Что я тебе сделала!? Ненавижу тебя.

Шепчет.

— Я знаю, успокойся.

Мне хочется выть от безысходности. Прикусила губу.

5 патрон. Выбери свободный ход

Алекс.

Поиграл в доброго дядечку, пора и честь знать.

— Ой, а как же вещи!? – Волнуется Анна Никитична.

— Можете выбросить. – Через силу улыбаюсь я, ожидая, когда Вера изволит уже одеться и выйти на улицу. Время 9, ещё нужно отвезти её домой и добраться самому.

Не вижу смысла, зачем ей здесь «приходить в себя», да и место не безопасное. А лезть в тайны Анны Никитичны не хочется абсолютно. Я не доверяю чужим людям. Никому. Никогда.

Моё доверие уже обернулось однажды пулей, задевшей бедренную артерию. Благодарю, теперь таким недугом я не страдаю.

Улыбаться? Строить из себя порядочного человека? Без проблем. Но если кто-то встанет на моем пути, пожалеет, что на свет вылупился.

Вера наконец-то вышла, прекрасно осознавая, что либо я её отвожу сейчас, либо мы спим с ней здесь. Вдвоём. Потому что незнакомым миленьким бабушкам-старушкам я не доверяю и доверять не собираюсь.

Часто за красивой картинкой, которая вроде бы казалась понятной, прячется такое, что лучше бы сам в огне сгорел, чем это дерьмо перетрясал. Поморщился, вспомнив пару особо херовых примеров.. Да что там "пару", любое моё дело тому подтверждение. Везде можно найти нехилые камни.

Попрощалась с женщиной, сердечно её заверяя, что будет приезжать, помогать ещё. Нет, не будет. Мне это неинтересно.

Предложу ей переехать в Питер, оплачу все первостепенные расходы. Пожалуй, выкуплю этот участок и 5 пустующих соседних. Можно будет землю перевести в ИЖС и выстроить тут дом. Да, сделать отдельный заезд, огородить всё, раз Вере так понравилось... да, надо бы заняться этим.

Котенок обернулся ко мне, окатив меня смесью гнева, страха и ненависти по шкале десять из десяти. Усмехнулся, помнит моё нутро? Это прекрасно.

Анна Никитична всунула в руки пакет яблок и слив. Поблагодарил, улыбнувшись.

Да, точно, домик выкуплю. Пусть уезжает к своей дочери поскорее.

Помог Вере дойти до машины, посадил, закинув на колени подаренный пакет. Если доверяет, пусть ест. Себя я не пересилю.

Сел на водительское, сдал назад. Не зря на гелик вчера грязевую резину поставили, завтра, правда, снова переобуваться...

Посмотрел на Веру, вжалась в сиденье. Молчит, смотрит в окно, вдруг резко обернулась ко мне, прищурившись.

— Зачем ты строишь из себя того, кем не являешься?

Усмехнулся.

— Уверена, что я притворяюсь?

— Ты никогда ничего просто так не делаешь, я наслышана от Олега и Лёши. Да и так помню, что было 8 лет назад, лучше ты точно не стал.

Права, стал только опаснее.

— И что сейчас было не так?

— Ты улыбался Алисе.

Задумался... Алиса? Алиса... а, да.

— Это твоя секретарша!

— Я понял.

— Сейчас ты улыбался этой милой женщине, даже взял этот пакет, до которого бы ни за что никогда не дотронулся, что ты задумал?

— Заполучить тебя, я говорил. А фрукты съешь сама, ты же наивная.

— Останови машину.

Заблокировал двери.

— Останови машину, Саша! Или я позвоню Олегу!

Рассмеялся, чем её только больше напугал.

— Серьезно? Ты думаешь, что я боюсь или когда-либо боялся Бахтерева? Не разочаровывай меня, Вер. Ты вроде бы умная девушка.

Молчит, отвернулась к окну. Вот и молодец.

— Я довезу тебя до твоего дома. Успокойся.

Вера всерьёз задумалась, через минуту выдав осмысленный монолог:

— С Алисой понятно, лучше держать при себе её, так для тебя безопаснее. Пустил пыль в глаза, она и рада, ещё и коллег за твою кандидатуру настроила непроизвольно. Таким образом, убил сразу двух зайцев.

— Верно.

— Но она же надеется, может, влюбилась уже даже.

Рассмеялся.

— Это её проблемы. Я всего-то был с ней галантным, если в вашем городе это считается чем-то неординарным, поверь, это уже ваши проблемы.

— Это и твой город. – Смотрит на деревья, будто они интереснее.

— Верно.

Выехал на трассу. Вспомнил её "послание"

— Кстати, у тебя всё тот же корявый почерк.

— О чем ты? – Напряглась.

— Моя домработница вчера еле разобрала, что ты там написала на зеркале.

Смутилась, улыбнулся.

— Я всё разборчиво написала.

— Да? И что же?

Молчит.

— Тогда скажу я, а то вдруг, не так перевел...

Обернулась ко мне.

— Не надо — Выпалила Вера, начав заливаться багровым румянцем.

Глаза пожелтели, немного успокоилась. Улыбнулся ей, на что она стремительно отвела взгляд.

6 патрон. Медленно надави на курок

Вероника.

Ночью оставила резюме на популярных сайтах по поиску работы. Отправила на рассмотрение свою кандидатуру в несколько кафе и ресторанов на должности:

— заместителя директора (совсем утопия, уверена, что откажут, опыт работы у меня для этой должности никудышный. Хотела отменить и не позориться, но в последний момент решила оставить, пусть смеются),

— администратора (более вероятно, 4 года на должности),

— официантки (тут проблем точно не должно быть).

Уходить жалко. Очень жалко! Хочется Сашу пристрелить и сказать на похоронах «Ты был хоро... нет. Ты был добры... нет. Ты был редкостным говнюком, постоянно портящим мне жизнь, но о покойниках так нельзя. Помолчим». И весь город бы молчал. Молчал долго, радостно…

Терпеть его не могу, старого идиота. Но сама же виновата, сама пропустила работу, сама заикнулась про увольнение. Какая правильная девочка! Тьфу, плюнуть бы и размазать. А эта реакция в бане – что!? Что это вообще, Ника!?

И откуда у него вообще деловой костюм в машине? Он же выбросил спортивный... На случай, если основную одежду кровью измарает? Чужой кровью... Да, на него похоже.

Прихрамывая вышла из дома, дошла до Гелендвагена, зло посмотрела на его водителя, что оборвал мне уже весь телефон.

— Доброе утро, Вера.

— Кому как, Макар.

Вот же водитель – под стать ему, взгляд надменный, словно золото возит, а не этого идиота.

— Как Ваши дела? – Любезно интересуется он, не захотев понять интонацию. – Извините, что я направил на Вас пистолет тогда в Москве, я ошибся.

Вздрогнула. Не самое приятное воспоминание. Как-то я больше привыкла находиться по ту сторону баррикад…

— Не стоит извиняться. – Участливо цежу я, наигранно улыбаясь.

Действительно, когда бы я ещё вживую увидела "Smith & Wesson M&P9", который почти невозможно встретить на гражданском рынке, особенно в России? Да, о чем я!? Это же Саша, прихватывающий всегда все самое лучшее. Чего ещё от него ожидать?

Рама из термопластика, удобная рукоять и минимальное задирание ствола, увеличивающее скорость прицельного огня. Несколько сменных насадок на рукоять, позволяющих подогнать её под ладонь. Почти 20 сантиметров изящных линий с весом не более 700 грамм. Это будоражит...

Да, я чеканутая… Как он там любил повторять, поправляя мою руку, присматриваясь к мишени...

«Пуля всегда быстрее тебя, Вер. Либо ты научишься ею управлять, либо научатся управлять другие.»

Самое нужное знание для 10-летней девочки, да? Но чему он ещё мог научить меня? Рассказывал про то, что знал лучше всего сам, заполняя дыру в моем сердце.

За стрельбу, кстати, он потом получил нагоняй от моего отца, когда тот обнаружил, что я взяла папин рабочий Макаров тайком и пошла с ним одна на задний двор отделения милиции стрелять по банкам. О, сколько тогда шуму было... как мне потом влетело! И от Саши, и от отца, и от доброй тетеньки, что следила за оружием на складе милиции.

Больше мне не разрешали притрагиваться к оружию, но я выросла, Саша исчез из поля зрения, отец выслужился и ушел на пенсию, перестав пытаться меня контролировать… Никто не в курсе, никто не знает, что я прошла курсы обучения стрельбе. И если Саша, действительно, не изучал прошлое, что странно, то и он не узнает. И лучше ему плыть в нежном неведении, считая себя таким умным.

Тем временем, мы заехали во двор какой-то дико дорогой прорекламированной клиники, на обследование в которой мне пару лет копить пришлось бы.

Боюсь представить, что сейчас со мной будут делать, и как скоро о результатах узнает его светлость. А то, что он будет в курсе – так это и ежу понятно! Черт. Мерзко.

Медленно иду к дверям, пытаясь оттянуть неизбежное. За моей спиной остался Макар, пообещавший потом отвезти на работу.

Вдруг из дверей вышел какой-то дядечка в белом халате лет 40-ка и прокуренным голосом произнес:

— Вера, добрый день. – Поцеловал мне руку, которую я даже не думала протянуть. – Я так рад, что Вы заглянули к нам. Уверен, Вам все понравится. Если что-то будет не так, обращайтесь прямо ко мне, только не говорите, пожалуйста, Александру Георгиевичу…

Не выдержала, рассмеявшись, чем смутила этого, судя по бейджу, главврача и хозяина клиники – Вячеслава.

— А Вы можете не отправлять отчёт Саше? – Наивно хлопаю зеленеющими глазами я.

Доктор начал стремительно бледнеть и даже сглотнул... да, умеет Славич народ пугать.

— Нет, Вера, извините... Но не могу.

— Тогда, не будем лишать Вас Вашего насиженного места, пройдёмте на осмотр. А, кстати! Как именно этот старый идиот захотел разделать свою лягушку?

— Вера, п-п-простите, я не совсем Вас понимаю... но если Вы об обследовании, то сегодня у Вас будет полный осмотр и спа-процедуры по завершении. Вы, с Вашей свежей красотой – Начал откровенно лебезить врач. – наверное, слышали о наших процедурах? Мы лучшие в этом деле.

Говорит он, сам заполняя мою анкету и уже провожая меня к какой-то двери с одной лишь надписью «Специалист по женскому здоровью». Вздрогнула, прочитав табличку. Ненавижу... терпеть этого старикашку не могу.

7 патрон. Почувствуй ударную волну

Алекс.

За окном кружится листопад, кто-то наслаждается им и ловит солнечные лучи в лужах, а кто-то, содрогаясь от холода, наблюдает сейчас за моими окнами. Давно пора бронированное стекло поставить, почему до сих пор не готово? Надо будет напомнить.

Осень — пора подведения итогов.

Что у меня есть в почти тридцать девять? Войско врагов, мечтающих, когда я исчезну и сгину в пучине смерти. Список побед. Недвижимость, техника, золото, деньги, толку от них? Я не заберу ни грамма с собой в могилу, куда меня могут отправить в любую минуту, стоит только расслабиться. Смысл во всем этом, если её рядом нет? Пока нет.

Нужно наконец-то получать удовольствие, наслаждаться жизнью, быть счастливым? А я перед каждым выездом проверяю, не заминирована ли машина. В прочем, не один такой, всё это войско рьяных ненавистников поступает также, боясь меня.

Отвернулся от окна. Что-то я сегодня совсем не в состоянии трезво мыслить.

Пришло аудио от Вячеслава. Старый идиот, значит? Лягушка? Забавная Вероника.

Через минуту зайдет отец. Попросил Алису подать кофе (капучино у неё так себе), обычный, без сахара. Лишь бы только не из пакетиков, а то старик не поймет.

Я вовремя включил камеру. Отец медленно подъехал на своем Бугатти. Слава, как обычно, вышел сам, осмотрелся, потом уже отвёл хозяина внутрь.

Дверь моего кабинета начала открываться. Папа вошёл, оставив телохранителя в приёмной.

Похоже тяжёлый разговор впереди, не для чужих ушей. Следом засеменила секретарь на едва гнущихся ногах. Страшно? Да, отцу 65, а впечатление от него всё тоже.

Хотя вроде, как и все, простой мужик, понятный как 2 рубля. Просто... перечить таким не надо, вот и всё. Я такой же.

Старик сел напротив, сощурившись, поджав губы. Не доволен, сильно мной не доволен, раз решил вчера заскочить ко мне после получения скана из Росреестра на это здание.

Предаёт меня кто-то, старательно сливая новую информацию ему.

Тут только один вариант: его же юрист, что взялся оформлять здесь пару сделок с моим участием. Но не эту, а значит, подкупили какую-нибудь девочку из бюджета... пусть Толя разбирается дальше, совсем уже расслабились. Журналист у окон, теперь ещё и данные сливают отцу.

— Саша, зачем ты купил это место!? – Сразу сдает все карты, что совершенно не похоже на него.

— Пап, я же не лезу в твои дела.

— Да ты и так всё знаешь! Отвечай. – Раздается строго, словно он только что узнал, что я курю. – Я всё лето понять не мог, что тебя на общепит потянуло. Это из-за неё? Из-за дочки дяди Бори?

Кивнул. Отец всплеснул руками, и начал давить, наклонив голову.

— О, как я ему это объясню, дуралей?! Он же тебе не простит. Да и вся семейка Бахтеревых, что Олег, что Марат, если узнает в своем Рио.

Я откинулся на спинку кресла, сцепив руки на животе.

— Пап, мне всё равно.

— Да за что ты мне такой?! – Возмущается отец, думая, что меня это заденет. — Я сколько раз говорил её не трогать, ну? Не любит тебя Борис, да и она едва ли полюбит. Ты, серьезно, надеешься, что сможешь её заполучить?

— Конечно. – Без тени сомнения говорю я.

— Зачем ты усложняешь? В нашем кругу столько девушек нормальных, любую выбирай. Зачем тебе она?

— Ты повторяешься, пап. Ответ тот же, что и 8 лет назад.

— Но тогда ты меня послушал! А сейчас...

— А сейчас я просто хочу только её. Я уже всего добился, пап. Ты просил жениться на Васе, я женился. Что из этого вышло?

— Благодаря отцу Василисы ты оказался в Москве. Так что не надо строить из себя жертву.

— Я и не строил никогда. Только место я свое занял благодаря самому себе, не забывай. И мог бы, в конечном итоге, обойтись без этой свадьбы.

Отец улыбнулся.

— Да, ты у меня толковый. – Надолго задумался, пока я пил медленно свой остывающий кофе.

Нееет, надо научить Алису нормально готовить капучино.

Отец продолжил, начав наконец-то с основ, что остановили меня в прошлом:

– Я говорил это тогда и скажу сейчас, она слишком юна для тебя. Ты погубишь ей жизнь, с твоими друзьями и недоброжелателями... Хочешь потерять её, как я потерял тридцать лет назад твою мать? Или как Борис Эдуардович её маму? Хочешь, мальчик мой?

Нахмурился.

— Поэтому я слежу за всем, что…

Он перебил, многозначительно сдвинув седеющие брови.

— Я тоже следил, а в результате...

— Сейчас всё иначе, мир не стоит на месте, я могу узнать всё, что захочу, любая информация становится доступна за полчаса, пап.

Отец отпил из своей чашки, поморщился.

— Глупец. У тебя никогда не будет спокойной жизни, и что? Ты готов вовлечь её во все это? Может, лучше выбирать ту, которую... не любишь?

— Я выбирал. Видишь, не вышло. Внуков тебе не подарил.

8 патрон. Заметь скорость выстрела

Июнь 2012

Алекс.

— Вот от тебя меньше всего ожидал! Ты, конечно, не в обиду Гоше, всегда был на голову поехавшим. Но хотя бы к Нике нормально относился. А теперь что!? Ты свихнулся! Да по тебе статья плачет... — Надрывом кричит её отец, активно жестикулируя и разбивая статуэтки одну за другой в моем кабинете в моей же квартире.

— Я и пальцем её не тронул. — Спокойно парирую я, рассматривая осколок разбитого кувшина имперского сервиза 19 века. Сам виноват, нашел место для разговора...

— Да это я ещё проверю. И, не дай Бог, что врач скажет, я тебя посажу надолго, сгниешь в камере с такими же, как ты, выблюдками-убийцами!

— У Вас не хватит власти. — С той же мирной интонацией отвечаю, чем злю его ещё больше.

— Да ты... Твой отец тебе не поможет! — Орет на меня генерал-майор , видимо спутав со своими подчинёнными. — Кто ты без него? Да ты бы ничего не добился.

Ухмыльнулся. Да, знает, что этим зацепит мою самоуверенность.

— Так. — Спрыгиваю на ноги с подоконника, становясь на голову выше него. Шаг вперед, он сжимается, но всё также смотрит в упор. Да, многолетняя выдержка. — Я Вас правильно понял, Вашего благословения мне не видать?

Бросаю улыбку, заставляющую его отшатнуться. Упираюсь большими пальцами в кожу своего ремня.

— Саша... — Меняет тактику он. — Сашенька, ты же знаешь, она у меня одна.

Киваю.

— Саш, ты же знаешь, я все здоровье себе убил, чтобы вырастить её без Лидочки.

Киваю.

— Пойми, я хочу спокойно уйти на пенсию. Хочу, чтобы она была пристроена за самым обычным парнем. Пусть не богатым, но совершенно не имеющим отношения ни к милиции, ни к... таким, как ты. Понимаешь? Я не хочу, чтобы она повторила судьбу Лиды... я же тоже просил её руки в 17. Но, Саша, я был глуп и слишком самоуверен. Саш, — молчит он, пытаясь произвести нужное впечатление. — Саш, тебе 30, сколько человек уже погибло по твоей вине?

Усмехнулся.

— Именно. И если я этого никогда не докажу, то их матери, отцы, братья прекрасно знают, кому они обязаны. Но... я, конечно, тоже не без греха, за столько лет службы, одни девяностые чего стоили... Но, Саш, не губи ты ей жизнь, не губи. Не надо ей это знать. Не убивай ты хотя бы её.

Он сел в кресло, обтянутое черной змеиной кожей, наконец-то осушив налитый два часа назад коньяк прошлого столетия.

— Я не отдам тебе её. Никогда не отдам.

— Вы же знаете, что если я захочу, меня это не остановит.

Он вздохнул.

— Я знаю лишь то, что тебя уже это остановило. Иначе этого разговора бы не состоялось. Ты любишь её? Честно?

Кивнул. Тот схватился за седеющие волосы.

— О, это неправильно, Саш. Ты же её с пелёнок... ладно, предположим. Допустим, что после смерти Лиды я переложил на тебя ответственность за нее. Я сам виноват, старый дурак. Но...

— Я никогда не испытывал к ней родительских чувств, если Вы об этом. Сестрой тоже не считал, просто соседкой.

— Да какая сестра... Ох, натворил же я дел... Саш, ты же понимаешь, если любишь, не трогай её, прошу. Не трогай, не надо, не отдам я тебе. Слышишь? Слышишь!? Не отдам.

Сентябрь 2020.

Вероника.

Все оставшиеся дни провела дома. И даже не просто валялась на диване, а сделала генеральную уборку, вымыв наконец-то окна, перебрала все вещи, отвезла огромный пакет в центр приема для нуждающихся.

Вещи чистые, почти как новые. Давно уже ввела привычку: если не надела за два сезона ни разу, отдаю куда-нибудь, кому нужнее. Не только с одеждой, со всеми предметами так.

Из дома выходила потом только пару раз, старательно пытаясь нигде особо не задерживаться.

Долго думала, что теперь делать и как вообще работать с ним, решила, что надо просто поговорить и расставить все точки над «Е». В конце концов, пока я не пойму, зачем надо было возвращаться спустя столько лет, бессмысленно ломая мое устоявшееся спокойствие, пока не пойму это, не смогу находиться с ним рядом. Вот только, если ответит на все вопросы, смогу тогда? Не знаю, не уверена. Не уверена в этом.

В последний день отпуска к себе пригласили Аня с Олегом. Правда братец сразу уехал "ненадолго" на работу. Так что в его кирпичном коттедже за городом мы остались втроём. Я, Аня и Тоня – их помощница по дому. Антонина, правда, уехала к какому-то дедушке-соседу после обеда, оставив нас совсем одних... С появлением Ани, мне кажется, у Тони стало много свободного времени. И как Аньке не трудно убирать эту громадину на столько квадратов? Не спорю, дом Олег выстроил красивый, слоновый кирпич, черепица... но... Мне и своей квартиры с её квадратами много. Но это же я...

Со своей будущей женой Олежка познакомил ещё в том месяце, Аня оказалась очень милой девушкой, так что этому увальню наконец-то по-настоящему повезло.

Просидели с ней до вечера в беседке у костра, говорили о планах на будущее. Аня хочет доделать их сад, сделать сюрприз Олегу – укромный уголок только для них двоих. Я только сегодня узнала, что она по профессии дизайнер-интерьера.

9 патрон. Убери оружие в кобуру

Алекс.

2000, январь.

За окном воет метель, заставляя ребенка вздрагивать при каждом порыве. Снег слетает с черепицы, кружась в лучах не выключенного фонаря. Я должен был сегодня уехать в универ на первую сессию в этом году, а вместо этого вожусь с ней.

Отец весь день орал, что я впустую трачу ресурсы, что в 19 пора бы уже быть ответственным, а я отшучивался о том, что это мой выбор, вновь уходя к соседям. Он все грозится забрать мерен, подаренный на день рождения, и перевести на платное в Москве, а мне всё равно.

Потому что сейчас мне важнее потратить время здесь, а сессию я все равно закрою досрочно. Да и идти всего-ничего, рядом граничащий участок. Только поводов у меня здесь появляться особо нет. Как говорит отец, это же не моя трагедия.

Всего-то погибла жена его лучшего друга, по совместительству соседа.

Всего-то остался ребенок один, когда горем убитый папаша глушит боль в коньяке в доме моего отца. Ну, да, не одна она там, конечно, с няней, которую, на сколько я помню, терпеть не может.

Что забыл в их доме 19-летний парень, умеющий выбивать из винтовки 10 из 10, сдающий нормативы один за другим? В действительности — ничего. Мне-то какая разница, что у них там произошло.

Просто я всего-лишь в курсе, какого это – потерять маму... Мне тогда было 12.

Я перелистываю страницу, погружая нас в невидимый мир волшебства, Луны и снежного ветра. К нам выбегает главный герой этой сказки – белый медвежонок, приветливо машет лапкой, зовя за собой к Дядюшке Северному Сиянию.

"— Дядюшка Северное Сияние, куда ты уходишь каждое утро? – Кричит медвежонок, смотря на небо.

— Я ухожу туда же, где и Луна.

— Тётенька Луна, куда ты уходишь каждое утро?

Тётенька Луна улыбнулась и перевернулась к нам другой стороной.

— Я иду к другим деткам.

— Они лучше, чем я? – Спрашивает медвежонок.

— Нет, но они тоже по мне скучают. Я приношу им сон в своем лукошке вместе со счастливыми сновидениями. Все закрывают глазки, и ты, северный мишка, и панда, и коала, и твой брат бурый медвежонок и даже Гризли за океаном..."

— Я не хочу, чтобы она приходила. – Шепчет Вера в своей кроватке, сжимая плюшевого белого мишку.

Она боится спать, боится заснуть и не проснуться, впервые осознав привкус смерти две недели назад темным январским вечером в паре километров от дома. Боится...

Я закрываю книгу в очередной раз, откладываю её на подлокотник кресла, в котором сижу сам. Беру её за руку и размеренно повторяю, как когда-то повторяла мне её мама, находясь на последнем месяце беременности этой крошкой.

— Ты не виновата, Вер. Поспи, твоя мама всегда рядом с тобой, даже если ты её не видишь, она всегда наблюдает за тобой с неба, улыбаясь тебе во сне ночью самой яркой путеводной звездой. Хочешь, я завтра принесу телескоп и покажу тебе?

Девочка кивает, вытирая слезы со своего красивого личика, черные локоны давно растрепались, под глазами следы усталости. Взгляд уже слабеет, но всё ещё старается держаться за эту реальность.

— Хорошо. Вер, пожалуйста, закрой глазки.

— Саш. – Тихо шепчет малышка, наконец-то слушаясь. – Почему ты зовешь меня также, как мама?

— Потому что когда-то ты стала для неё светом, одновременно становясь моей верой в лучшее.

Я мог бы продолжить, но понимаю, что она меня уже не слышит.

– Когда-то, когда мою мать убили, а твоя поняла, что её муж совсем не тот, за кого себя выдает, появилась ты. – Дополняю уже для себя, медленно вставая и уходя, слегка закрывая дверь.

Вычитал в какой-то книге в отцовской библиотеке фразу, застрявшую осколком, но изменившую меня тогда: «Родители, чьё сердце гниёт от яда, не станут давать часть своей любви ребенку, требующему тепла, оставляя его голодным, но живым.»

Поэтому в мире столько несчастных взрослых, не получивших в детстве часть родительской заботы. Они стремятся заполнить брешь лёгкими деньгами, доступными желаниями, тяжёлыми наркотиками, вином и всем, что могут быстро достать.

Они уязвимы, как и я. Но у меня есть цель стать тем, кого будут бояться такие, как они. Такие же когда-то несчастные дети, как убийцы моей матери. И если отец не может дать мне часть своей души, он прекрасно учит меня... подчинять, вселяя в душу уверенность, подкрепленную малой толикой власти. Что хочу я? Я хочу больше.

Но пока что я ухожу от кроватки маленького ребенка, которому просто нужно тепло. Такое же, что умела дарить её мама подростку, сбежавшему от отца.

2020, сентябрь.

Я позволяю ей уйти и осмыслить чувства, что могу вызвать одним лишь взглядом. Давно не невинный мальчик и прекрасно знаю, что сейчас она могла бы мне подчиниться.

Расплачиваюсь, прошу организовать доставку еды в «Сити» к ней в кабинет, медленно выхожу из здания, отмечая на подсознании номер припаркованной возле моей машины.

Останавливаюсь, словно забыл что-то. Прокручиваю запись с ближайшей камеры, где замечен мою машину. Запись вдруг прерывается, когда Финик встаёт рядом. Пробиваю московский номер, отмечая боковым зрением, что уже понял, кому она принадлежит.