Дракон в хозяйстве пригодится!

Глава 1

— Зачем ты притащила с ярмарки мужчину? Где леденцы? Где специи? Где соль? — матушка растерянно вытерла ладони об темный передник.

Она обшарила цепким взглядом лошадь и единственную поклажу — мужское неподвижное тело. Я виновато понурила голову, отчего ее лицо, перепачканное мукой, скривилось от досады:

— Ты профукала закупку!

Ее эмоции были хорошо понятны. Несмотря на то, что нам принадлежал огромный кус земли, жили мы скромно, балансируя между бедностью и средним достатком.

Я бросила тоскливый взгляд на наш домик. Усталость окутывала тело густым, тяжелым коконом. Хотелось есть и спать. Или спать и есть — было уже без разницы. После долгой дороги строение с залатанной крышей и облупившимися голубыми стенами казалось мне образцом уюта. До ноздрей доносился божественный запах выпечки.

Я прислонилась к Ленточке, которая покосилась на меня умным глазом. Лошадь давно нужно было избавить от тяжелой поклажи, отвести в стойло, напоить, но для этого требовалось одобрение матушки.

Всю дорогу я ломала голову, как преподнести события двухдневной давности, чтобы она увидела в происходящем волю Трехликого, а не пустую прихоть дочери.

Я набрала побольше воздуха в легкие и на выдохе начала:

— Когда я возвращалась с ярмарки, у заставы на нас напали виеды...

— Ты цела? — матушка окинула меня взволнованным взглядом.

— Да.

— Тебя не тронули?

Я мотнула головой.

— Но, — тонким пальцем она ткнула в мужскую фигуру, — при чем тут этот человек?

— Он был послан нам небом.

— С чего ты взяла?

Я моргнула.

Перед глазами пронеслись события предпоследней ночи.

Огромный мужчина, который сейчас крепился ремнями к кобыле, и правда свалился на меня с неба в самый разгар схватки. В тот ужасный момент я пряталась за повозками, едва живая от страха. Здравый смысл нашептывал схватить лошадь под уздцы и бежать со всех ног к воротам. Страх приказывал прятаться под телегой.

Когда я в сотый раз призвала на помощь Трехликого и напружинила мышцы, готовясь дать деру, совсем рядом на землю рухнуло нечто огромное, в чем я не сразу признала мужчину. Грязный, без сознания и почему-то раздетый. Но при этом грудь его тихонько вздымалась, а на шее прощупывался слабый пульс.

Возиться с умирающим я не собиралась — самой бы спастись!

Однако у незнакомца под затылком, в очень неудобном месте, торчала арбалетная стрела с металлическим стержнем. Меня затопило сочувствием. Умирать со стрелой под затылком наверняка было неудобно. Даже голову не пристроишь нормально в последние минуты жизни.

Однажды мне довелось вытаскивать такую же арбалетную стрелу из окоченевшей туши кабана. Устала, как лесоруб в сезон рубки леса. Если сейчас не вытащить стрелу из умирающего, то беднягу, скорее всего, так и похоронят. Кто захочет потом возиться с телом, когда столько людей полегло и нуждается в погребении?

Неужели воин, доблестно погибший в бою, так и будет бродить по Просторам Вечности со стрелой в голове?

Я закинула косы за спину, чтоб не замазать в крови, и с немалыми усилиями вытащила стрелу. Затем, привыкшая все доводить до конца, достала из кармана листок белолиста, которым было удобно останавливать кровь, растерла пальцами и приложила к ране. Сделала это без всякой надежды на какой-либо эффект, но, к моему удивлению, кровь перестала течь.

После этого стало ясно: на воине лежала защита Трехликого. Только этим можно было объяснить его живучесть. Разве я могла бросить на произвол судьбы человека, отмеченного любовью Бога?

У меня имелись специальные приспособления, чтобы затаскивать на лошадь мешки с зерном. С превеликим трудом удалось перекинуть через кобылу тяжелое тело.

Потом был быстрый, беспорядочный забег до ворот. Видно, Трехликий сжалился над нами, раз позволил без помех добраться до тропинки, ведущей к дому знакомого лесника. Передохнув у доброго старика, мы побрели домой. Словом, незнакомец пережил смертельное ранение, падение с высоты и долгую, тряскую дорогу.

Вот только как передать матушке историю его чудесного спасения, когда от усталости едва ворочаешь языком, и мысли спотыкаются одна об другую, как пьяные матросы?

Я вздохнула, и принялась объяснять обстоятельства нашей встречи. Рассказ получился несвязным, из-за чего я начала сильнее запинаться и злиться на себя. К несчастью, закончить историю мне так и не дали.

— О, Трехликий! — матушка схватилась за седую голову. — Я думала, может, пьяный… А он раненый! И что ты хочешь? Кормить его, лечить, одевать? Нам бы себя прокормить, а тут… Не знаешь ты, сколько едят мужчины! Ох, моя голова…

Массируя виски, матушка прикрыла голубые глаза, так и не закончив фразу.

В наступившей тишине мне пришла в голову мысль о том, как удачно все-таки, что лесник одолжил мужскую одежду!

Конечно, штаны незнакомцу были явно малы, открывая мускулистые икры, и рубаха в плечах треснула по швам. Но, если бы я привезла его домой голым, каким нашла в разгар сражения, то матушку с ее строгими принципами и вовсе хватил бы удар...

— Думаю, — я несмело прервала тишину, — его послал нам Трехликий. Ты же давно просила мужские руки в хозяйство! Так вот они, руки, видишь?

Я легонько похлопала по горячим, мускулистым ручищам.

— Дело за малым. Надо его выходить. Уж в травах я разбираюсь, ты же знаешь!

Матушка выдержала паузу. Заправила волосы в темно-серый платок, обернутый вокруг головы. Поджала губы, покачала головой и буркнула:

— В амбар.

Ее ответ означал, что помощи от нее можно не ждать, но и препятствовать она тоже не станет. Именно на это я надеялась.

Милара Добрая — так ее звали за глаза. Она ворчала, иронизировала, ершилась, но при этом подкармливала чужих детей, укрывала женщин в подполе от пьяных мужей, а как-то раз с топором пошла на местного буяна, когда тот перепил в таверне, а кузнец был в отлучке.

Пока животинка медленно тащила свою поклажу к амбару, до меня долетал громкий голос:

Глава 1.1

Дорогие читатели!

Я приготовила для вас несколько визуалов. Этих персонажей вы встретите в книге!

Итак, прошу любить и жаловать!)

Глава 2

Резко обернувшись, я увидела кузнеца. Здоровый детина с угольно черными волосами и коротко подстриженной бородой навис надо мной, словно стена. Нахмурился. Зло сузил темные глаза.

— Рагнар… — пробормотала я растерянно, сползая с раненого на сено.

Надо же ему было появиться в самый неподходящий момент! Страшно даже представить, что он мог подумать, увидев меня лежащей на беспомощном воине!

До сих пор я не присматривалась к спасенному мной незнакомцу, но сейчас, взглянув на чумазое лицо глазами ревнивого Рагнара, вдруг поняла, что тот невероятно красив. И его мускулистая фигура, которую до сих пор воспринимала только, как тяжелую и раздражающе беспомощную, вдруг показалась мне по-мужски привлекательной.

Судя по неприязни, с которой кузнец пялился на паданца, он действительно понял все неправильно. Как бы матушке не наябедничал! Или того хуже, — кому-то другому. Рагнар был молчуном, но, выпив, мог сболтнуть лишнего.

— Что ты здесь делаешь? — воскликнула я, натягивая пониже подол юбки.

— Тебя ищу, — он произнес с упреком и кивнул на воина. — Что за тело?

Вопрос резануло по ушам.

Я ласково называла раненого «найденышем», насмешливо — «паданцем», формально — «незнакомцем», а вот это бездушное «тело» меня покоробило.

В тяжелом взгляде кузнеца сквозила настороженность, которая и помогла мне подобрать правильный ответ.

Я встала, потирая надорванную спину. Отряхнула темно-синюю дорожную юбку от сена и небрежно пожала плечами:

— Так... Найденыш.

Рагнар кивнул — мой ответ явно пришелся ему по душе. А я задумалась, как избавиться от кузнеца и одновременно прикидывала, как бы перетащить огромное тело с сетки на сено, чтобы при этом окончательно не сломаться.

— Отойди-ка! — кузнец мягким жестом отодвинул меня в сторону и склонился над раненым.

Не успела я испугаться, что Рагнар повредит воображаемому сопернику, как тот аккуратно подхватил раненого воина и переволок в сено. Затем выпрямился, подбоченился и замер, чего-то ожидая.

Я спохватилась:

— Спасибо, что помог! Матушка рассказала про замок. Тебе не стоило отказываться от вознаграждения.

— Ты знаешь, какое вознаграждение мне от тебя надо, — в темном взгляде, скользнувшем по моей фигуре, мелькнул жадный огонек.

— Я не плачу поцелуями за железки, — я пожала плечами.

— Зачем он тебе? — снова короткий кивок на лежачего беднягу.

Мне стало досадно. Сколько раз еще придется оправдываться за спасение чьей-то жизни?

Коротко выдохнула. Я совершенно не обязана отвечать, но кузнец много сделал для моей семьи. Хочет знать - пускай! Рассказав историю воина в очередной раз, подытожила:

— Уверена, есть причина, по которой Трехликий сохранил ему жизнь.

— Как скажешь, — буркнул кузнец и замолчал на пару минут. — Я за другим пришел. Пока тебя не было, мэр объявил о повышении налогов и наказании за долги. Теперь за невыплату налогов он любого вправе заставит работать там, где захочет. Слуги болтали, будто тебя он собирается сделать своей горничной. Таира, — он заглянул в мои глаза. — Если согласишься выйти за меня, я смогу тебя защитить. Он не посмеет тронуть чужую жену. Его осудят.

Грудь сдавило от ужасной новости. О мэре ходили разные слухи. Говорили, что он не давал прохода красивым служанкам. И что у него немало бастардов. Я в молчании прислонилась к лошадиной шее. Щекой почувствовала бархатистую шерстку. Провела ладонью около ноздрей, дыхнувшими на меня теплым воздухом. Влажными губами она ткнулась в мои пальцы, стараясь утешить.

Кузнец тоже, чуть поколебавшись, неловко шагнул в мою сторону, но я отшатнулась. Мужских объятий в качестве моральной поддержки мне точно не хотелось. Зато не отказалась бы от информации.

— Ты знаешь, сколько мы должны?

— Слухи ходят о двухстах золотых.

Я в ужасе зажала ладошкой рот.

Сумма была неподъемная.

Откуда у нас такой огромный долг? Да, мы с матушкой были не способны обрабатывать все поле. Наших сил хватало лишь на небольшую часть. Но урожай зерна каждый год был хорошим. Часть мы продавали на ярмарке, чтобы купить необходимые вещи, а часть оставляли себе для еды. За зерно мельник молол нам муку, чтобы у нас всегда был хлеб. Еще у нас была корова и даже коза и курицы. Яйца, молоко, сыр — мы жили неплохо по меркам многих.

В этом году я по настоянию матушки должна была на часть денег от продажи зерна купить специи, леденцы и соль для продажи горожанам.

Вот только в момент битвы на мешочки пролилась чужая кровь. Покупки были безнадежно испорчены, так что пришлось их выкинуть.

Я думала, это не критично.

А оказалось, мы были на грани разорения.

Даже если продать всю землю, у нас не наберется столько денег. Да и не хотелось ничего продавать! Ведь земля — наша кормилица, она издавна не давала нам с матушкой стать нищими. Нет, ее нельзя продавать — так твердил мне внутренний голос.

Но и замуж не хотелось абсолютно.

Я окинула придирчивым взглядом кузнеца.

Темные, горящие глаза под черными бровями, окладистая борода, широченные плечи, молчаливый и спокойный нрав свели с ума немало местных девиц.

А я всегда смотрела на Рагнара только с признательностью. Он частенько помогал нам в долг.

Но я же не котенок, который будет ластиться за миску молока!

Смогу ли я возлечь с ним в постели из чувства благодарности?

Смогу ли обнимать, целовать, отзываться на его ласки?

На секунду я закрыла глаза, представляя себе его крупные, мозолистые ладони на моей спине, на плечах, груди. Его бороду на моем лице...

И вздрогнула.

Нет. Не смогу.

Он, конечно, красив и молод, особенно по сравнению с мэром, но… Нет.

— Это щедрое предложение, Таира, — произнес Рагнар, возвращая меня в реальность густым, низким голосом. — У тебя нет приданного. У тебя ничего нет, кроме твоей красоты. Но мне ты мила и без приданного.

— Спасибо, Рагнар, — также официально ответила я. — Надеюсь, ты не против дать мне время на размышление?

Глава 3

— Ты о чем?! — я попятилась.

Мне не нравилось выражение его лица.

Он смотрел на меня голодным взглядом, как на лакомый кусок пирога — того и гляди проглотит!

— Таира! Где ты бродишь?! Обед стынет!

Голос матушки где-то за стенами амбара вибрировал от раздражения, но для моих ушей он прозвучал небесной музыкой. Ведь это прекрасный повод уйти прямо сейчас, оборвав скользкие разговоры о каком-то авансе! Я крикнула, повернувшись в сторону двери:

— Иду-у!

— Мы не договорили, — перегородил дорогу кузнец.

В его темных глазах вспыхнул холодный блеск. Была бы его воля, будь мы одни, он бы меня не отпустил. В теплом амбаре вдруг стало зябко, и я поежилась, обхватив себя руками.

— Меня матушка ждет. Надо идти.

— Как бы не пожалела, — нахмурился упрямец, не отрывая от меня сердитого взгляда.

Я ничего не ответила, хотя очень хотелось сказать какую-нибудь колкость. Взяла Ленточку под уздцы и повела ее к дверному проему.

На выходе обернулась. К счастью, Рагнар следовал за мной. Почему-то ни капли не хотелось оставлять ревнивца с моим подопечным.

Под строгим взглядом матушки мы скомканно распрощались, и скоро высокая, крепкая фигура кузнеца скрылась за холмом. Я испытывала странную смесь облегчения и тревоги. С момента возвращения домой постоянно это чувствовала. То облегчение, то тревогу.

Я отвела лошадь в конюшню, поудобнее устроила в стойле. Налила свежей воды в поилку, подкинула корма и направилась в дом, то и дело сдувая с лица непослушные светлые пряди.

Когда зашла на небольшую кухню, затопленную солнечным светом, я замерла на пороге, наслаждаясь охватившим меня чувством уюта. Стулья, стол, шкаф и полки — простая, добротная мебель, сколоченная еще отцом, напоминала о беззаботных временах. В ароматах жареной картошки с грибами притихли тревоги, и на сердце стало чуть спокойнее.

Дырчатый, желтый сыр на чистом, льняном полотенце, пористый хлеб только что с печи, вареные яйца, свежая зелень доделали свое дело. Рот мгновенно заполнился слюной, а в животе заурчало.

Торопливо стянула с натертых ступней тонкие сапоги из оленьей кожи, которые не снимала два дня подряд, и босыми ступнями прошлепала по прохладному, дощатому полу к металлическому умывальнику. Наспех помыла руки, села за стол и наконец приступила к картошке с грибами, пока та не остыла! М-м! Вкусно!

Матушка устроилась на стуле напротив меня и, лениво ковыряясь в своей тарелке, принялась ворчать. Ее хрипловатый голос дрожал от эмоций:

— Я понимаю, почему ты не хочешь мэра. Богатый, солидный, но старый. Молодой девчонке куда с таким стариком! А Рагнар? Что с ним не так? Красивый, сильный, зажиточный. При деле. Всегда у тебя будет крыша над головой, еда. Будешь с ним сытой. В тепле.

— В тепле! — фыркнула я. — А если останусь с тобой, то придется голодать? И мерзнуть, завернувшись в долги?

Матушка не умела врать. И даже, когда пыталась, ее всегда выдавали глаза. Вот и сейчас она отвернулась и недовольно скривилась:

— Рагнар слишком болтлив, как по мне.

Я прекрасно понимала, почему она скрывала наше бедственное положение. Ей не хотелось давить нищетой на мое решение о замужестве, как давил сегодня кузнец, угрожая постыдными отношениями с мэром. Матушка пыталась оставить для меня иллюзию выбора.

Только вот мне была нужна не иллюзия, а настоящий выбор... который был бы возможен, имей мы больше денег.

Сейчас меня поедом грызла мысль: почему, имея самый большой кусок земли в городе, мы разорились?!

— Расскажи мне про долги. Все при все.

— Что тут рассказывать? — худенькие плечи матушки устало поникли. — Налог на землю. Налог на дом. Налог на лес. Не знаю, может, в этом году введут налог на воздух. Тут крыша прохудилась. Там инструмент поломался. На все нужны деньги.

Я нахмурилась и кивнула:

— С расходами понятно. А доходы?

— Мы сдаем в аренду пару полей за холмом, да толку-то! Много ли возьмешь с крестьян, которым надо кормить ораву спиногрызов? Несколько серебряных монет в год да соленья.

— Это и правда не доход, — согласилась легко. — Тогда какие у нас доходы? — в груди начинало закипать возмущение.

Никому не понравится, когда в восемнадцать лет его считают ребенком! Или того хуже, дурочкой! Я в третий раз справлялась о доходах, и в третий раз слушала о том, как тяжело и дорого жить.

— Никаких, — нехотя признала матушка, опустив глаза и тонкими пальцами с идеальными овалами ногтей соскабливая со стола невидимую грязь. — Ты не переживай. Главное, тебя пристроить. А о долгах не думай. Я разберусь. Как-нибудь.

— Не надо меня пристраивать! — всплеснула руками. — Это наш дом. Мы одна семья. И долги у нас общие. Давай что-нибудь придумаем! Ты же видишь, пора что-то менять!

— И что? — прищурилась.

— Нельзя только отдавать. Мы должны заработать деньги, а для этого надо уметь их брать!

Матушка нахмурилась. Глаза недобро сверкнули.

— Тогда начни со своего проглота! Вытряси из него золотых или выбрасывай его к Бездне с нашей земли!

— Он даже ложки каши не съел! Даже часа не полежал в амбаре! А арендаторы... Я встречала недавно Верну в магазине шелкового белья. В ее руках были упаковки. Одета в дорогущее платье. Почему у них нет денег заплатить за аренду, зато есть — для красивой одежды?

— Мала ты еще, Таира, чтоб меня учить, — матушка поджала губы. — Ешь давай! А я пойду делами заниматься. Взрослыми.

Тонкий силуэт, закутанный в темную простую ткань, быстро скрылся за дверью.

Я без аппетита доела остатки еды и отправилась мыть посуду. Пока носила воду из колодца и мыла щербатые тарелки в медном тазу, думала над услышанным.

Долги. Долги. Долги.

Завтра же обойду весь кусок земли, который нам принадлежит, и поищу, как выжать из него золотые и серебряные монеты.

В наших лесах охотились, речной рыбалкой кормился весь городок, наши поля обрабатывали крестьяне, но при этом мы, владельцы этой прекрасной земли, уверенным шагом подобрались к нищете.

Глава 4

— Это воин, — пролепетала я. — Раненый воин. Который защищал от виедов простых людей, как ты и я!

— Я осмотрела его рану, — качнула головой матушка. — Простой воин не выживет после такого ранения. И не станет в беспамятстве жрать кур.

— Это не мог сделать он! — я задохнулась от возмущения. — Он даже не в силах шевельнуться! Думаешь, он сходил в курятник, устроил там резню, а потом вернулся в амбар, потому что здесь удобнее спится?

— Это не довод, — матушка дернула плечом.

— Очень даже довод! В поступках должна быть хоть какая-то логика!

— Скажи это жене сапожника, что на той неделе напился и поджег их дом! Кто тогда, по твоей логике, убил кур? И почему на губах у этого человека следы крови и перья?

— Я не знаю, — беспомощно развела руками.

На эти вопросы и сама хотела узнать ответы. Сейчас я жалела, что не оставила здесь лошадь. Будь Ленточка рядом, она бы ответила на вопросы.

Мне не давали покоя слова кузнеца: «Как бы не пожалела...»

А вдруг он решил таким образом избавиться от потенциального соперника? Или решил выбить опору из-под моих ног? Чем более уязвимой я стану, тем больше у него шансов — ведь он вполне мог так думать.

— Увези этого мужчину, — твердо произнесла матушка. — Не желаю видеть его на своей земле.

— Но, матушка… — возразила я, — Он же умрет один, без ухода. У него здесь никого нет, кроме нас… меня.

Она неторопливо поднялась. Невысокая, худенькая, но исполненная достоинства. Заправила прядь седых волос под намотанный на голову платок и указала на мертвую птицу.

— Раз он способен добыть себе пропитание, то не умрет. Ты сама говорила, что нельзя бесконечно отдавать. Так что увози его, куда хочешь!

— Но куда?

— Куда, куда… — в резком взмахе рук сквозило раздражение. — Хоть в город! Хоть в пещеру! Хоть в Бездну!

Повернувшись ко мне спиной, словно поставила точку в разговоре. Выпрямилась медленно двинулась к выходу. Я автоматически пошла следом, растерянно поддевая сено носками темных сапогов.

Оказавшись вне стен амбара, остановилась и сощурила глаза, спасаясь от яркого солнца. Приложила козырьком ладошку к глазам, осмотрелась.

Наш дом окружала кайма темного леса, сочно-зеленая скартерть полей и невысокие, изумрудные холмы.

Куда мне везти незнакомца?

За пределами нашей семейной территории я не смогу о нем заботиться. Он окажется уязвимым перед чужими людьми, погодой, жаждой — да перед чем угодно, даже голодом. В то, что он зарезал кур, я ни капли не верила.

Сорвала длинную травинку и задумчиво ее прикусила.

Может, спрятать его от матушки в нашем лесу? До ближайшей опушки всего пять минут. Я могла бы ходить к нему по ночам и отпаивать травами.

Сама себе покачала головой.

Нет. Нельзя. Там нет толковой крыши. Конечно, можно построить крошечную хижину из еловых веток, но при сильном дожде она все равно протечет.

Или все-таки стоит оттащить его в пещеру? Если положить на пороге пещеры амулет, защищающий меня от диких зверей, он будет отпугивать обитателей леса.

Я невольно поежилась, вспоминая жуткое место.

Вроде ничего такого. Никто в той пещере не пропадал, на полу не лежали обглоданные людские скелеты, не звучали стоны, но все равно было неуютно. Сырость, казалось, пробирала до самых костей. А жгуче-черное место, скорее, напоминало гроб, изнутри покрытый блестящей пылью, чем далекое, звездное небо. Казалось, там происходило нечто за гранью моего понимания.

Я забрела туда единственный раз на свое восемнадцатилетние. Вышла с ног до головы измазюканная черной, блестящей пылью. И начала слышать Ленточку.

Иногда казалось, голос в голове — это плод моего воображения. А потом я решила, что случилось чудо.Чудеса ведь не объяснишь. Их просто надо принять такими, какие есть. Я вспомнила еще одно чудо — спасенного воина, и со вздохом ускорила шаг.

Если Трехликий не дал ему умереть после падения со стены и ранения в голову, то непременно защитит его и теперь!

Пещера находилось в десяти минутах ходьбы от дома в нашем лесу. Однако матушка почему-то относилась к этому месту с неприязнью и не считала ее частью наших владений. Вот и предложила отправиться туда.

Ладно. Решено.

Я выплюнула изжеванную травинку, сдула с лица упавшие прядки волос и, подобрав подол синей юбки, быстрым шагом направилась в конюшню.

Оказавшись внутри, со вздохом потрепала лошадь по холке и принялась ее запрягать.

— Прости, Ленточка. Не довелось тебе нормально отдохнуть. Матушка злится. Надо перевезти нашего найденыша.

— Я тебе говорила, — всхрапнула лошадь, будто подначивая, и ткнулась теплой мордой в плечо, — что матушка будет против.

— Это ничего не меняет, — фыркнула я. — Перевезем пациента в новую палату и будем выхаживать столько, сколько потребуется.

— Далеко едем?

— В пещеру, — мой голос дрогнул.

— В ту самую пещеру? — с благоговейным ужасом прошептала коняга, на что я лишь махнула рукой.

— Не нагнетай! Другой палаты все равно не предвидится.

Когда упряжь была готова, я подвела Ленточку к незнакомцу и кое-как затащила его на лошадиную спину. Закрепила ремнями и... на миг задержала руки на его мышцах. Даже сейчас, в расслабленном состоянии, и прикрытые ветхой тканью рубашки, они впечатляли своей крепостью и размерами. Неудивительно, что кузнец приревновал. К таким-то ручищам попробуй не приревнуй!

— Правильно! — прошелестела Ленточка в моей голове. — Целебный массаж — прекрасная идея!

Я резко отдернула пальцы от мощных бицепсов и смущенно скомандовала:

— Все. В путь!

Дорога до пещеры пролегала через поляну и захватывала кусочек леса, темного, со сплетенным в единое целое кронами деревьев. Казалось, мы шли под прохудившейся крышей, сквозь которую на пожухлый ковер листвы пробивались лучи солнца. Как-то очень плавно деревья поредели, и мы оказались на голом пятачке пространства, упирающемся в невысокую скалу, где зияло черное отверстие в форме разрезанного овала. Будто некий сказочный великан обтесал арочный вход, сделав его красивым, гладким и симметричным.

Глава 5

Неужели это не сон?

Незнакомец сидел!

Подтянув ногу к широкой груди, согнул другую и теперь рассматривал пещеру, себя и… меня. Карие глаза, под черными, как смоль, ресницами, щурились в полумраке, словно от яркого света. Он хмурился — ему явно не нравилось то, что он видел. Красиво очерченный рот с опущенными уголками придавал лицу суровое выражение.

Я вдруг остро ощутила, что с этой точки наши отношения изменятся. До сих пор я его опекала, но с этой минуты все будет по-другому.

Закончив разглядывать пещеру, его глаза остановились на мне и неторопливо ощупали с ног до головы. Меня и раньше рассматривали бесстыдно, откровенно задерживаясь на груди. Но от его взгляда я вдруг разволновалась и почувствовала, как к щекам приливает кровь. Как назло перед глазами мелькнул образ его мощного, обнаженного тела. Я смутилась еще больше и потупила глаза.

— Кто ты? — низкий голос был приятен для слуха.

Эти два слова вызвали целое озеро чувств. Я совсем не так представляла наш первый разговор. Хотелось засыпать его вопросами, чтобы побольше узнать про человека, которого спас Трехликий. Вот только от мужчины исходила такая сила, что я задвинула свои вопросы подальше, приложила руку к груди и представилась:

— Я Таира, дочь хозяйки Кривых Холмов.

— Что за имя! — незнакомец блеснул рядом ровных, крепких зубов.

Усмешка придала его лицу живости и немного снизила градус суровости, но ответ меня неприятно царапнул. Не на такую благодарность я рассчитывала! Мог бы, как минимум, проявить уважение к своей спасительнице!

Я натянула на лицо дежурную улыбку:

— Над моим именем мы посмеялись. Давайте теперь посмеемся над вашим!

— В твоем имени ничего смешного. Я представил себе Кривые Холмы. Что до моего имени… — он сморщился, помолчал и резко перевел тему: — Где мы?

— В Черной Пещере, что находится на Кривых Холмах.

Он опять усмехнулся, чуть дернулся, и, поморщившись, схватился за нижнюю часть затылка — как раз в том месте, откуда я вытащила арбалетную стрелу. Замер, будто прислушиваясь к собственным ощущениям.

— Что за... — пробормотал с досадой.

— Вы были ранены. Вы даже этого не помните?

Вместо ответа на мой вопрос он бросил на меня неприязненный взгляд и приказал:

— Принеси еды, Таира! Я голоден.

— Что? — от подобной наглости я на миг онемела.

Он возомнил себя королем?!

Нет, конечно, после ранения в голову любой мог стать неадекватным, но это переходило все границы! Я и так собиралась его покормить — у нас же куриного мяса теперь вдоволь, жуй хоть до посинения! Вот только требовательный тон тут же отрезал всякое желание о нем заботиться.

— Я не обязана вас кормить. Уверена, вы сможете сами о себе позаботиться.

— Дерзишь.

— При чем тут дерзость?! Я помогала вам до сих пор, хотя не обязана. Вижу, вам теперь лучше. Отныне вы сами по себе.

Повернувшись, шагнула в сторону выхода, когда меня нагнал его голос:

— Погоди! Где ты меня нашла?

Ладно. Он имел право это знать. Я снова повернулась к нему:

— В южной столице. У ворот. В вашей голове торчала арбалетная стрела.

— Как мне добраться до столицы? — мужчина потихоньку вставал.

Его рост впечатлял — на голову выше меня, а ведь все считали меня высокой. Пошатнувшись, он чуть не упал. Прислонился к стене. Вымазался об черную, блестящую пыль. Поднес ладонь к глазам, растопырив пальцы, и с подозрением уставился на чумазую широкую пятерню. О, Трехликий, бедняга точно не в себе!

Меня охватило сочувствие вперемешку с раскаянием. Он же голоден, покалечен, а я начала придираться, прицепилась к интонациям…

— Я доведу вас до дороги, ведущей в город. Оттуда каждый месяц ездят обозы на южную ярмарку. Вы можете договориться с одним из торговцев и поехать в его телеге.

Незнакомец посмотрел на свои босые ноги. Потрогал ветхую одежду и скривился. Его явно не устраивали лохмотья, кое-как прикрывавшие его тело. По-прежнему держась за стену, поинтересовался:

— Когда следующий обоз поедет на ярмарку?

— Через месяц. Прежний вернулся буквально на днях.

— То есть на месяц я застрял в вашей дыре, — он опять задумчиво прикоснулся к ране на затылке.

— Вы не в дыре, — оскорбилась я. — Наш городок, хоть и маленький, но здесь есть рынок, лазарет, целители, Есть торговые лавки, таверны и даже театр кукол!

Незнакомец окинул меня насмешливым взглядом, будто мои слова его позабавили. Снова царапнул по живому. Как у него получалось задевать меня снова и снова? Это же уметь надо — уязвить одним взглядом!

— Мне нужна лошадь, сапоги и новая одежда, — заявил он и уставился на Ленточку, точнее на ее копыта.

Моя старая лошадка, как следует их стоптала. Он, видимо, тут же прочитал по копытам возраст и — слава Трехликому! — потерял к ней всякий интерес. Я развела руками:

— Наймитесь к кому-нибудь на работу. У нас в округе нехватка рабочих рук. Если вы пойдете со мной, я покажу вам дорогу в город, — и, чуть поколебавшись, добавила: — И кстати. Голодным я вас не отпущу.

Мужчина коротко кивнул и направился в мою сторону, а точнее к выходу. Вот только шел он очень медленно и при этом покачивался. Такими темпами мы и к ночи до дома не дойдём. А мне ещё курицу ему готовить, и наши семейные владения объезжать!

Что делать?

Я привезла его в специальном креплении, седла с собой не взяла. Думала, пешком вернусь, прогуляюсь...

— Вы умеете ездить без седла? — поинтересовалась без всякой надежды.

— Шутишь? — карие глаза прищурились.

— Если умеете, моя лошадь довезет вас до дома.

И опять вместо ответа он подошел и ловко вскарабкался на Ленточку.

Держался он с ровной спиной, играючи, будто без всяких усилий. Судя по всему, не свалится! Успокоившись, я нагнулась, чтобы подобрать с пола ненужную сейчас упряжь, как вдруг услышала его голос:

— Классная задница. Талия тонкая, гибкая. И грудь идеальная. Как раз поместится в ладонь.

Глава 6

Я в ужасе замерла.

Зажала рот ладошкой, не веря глазам.

Хотелось кричать, смеяться и плакать одновременно.

Ведь последние слова он произнес, не открывая рта!

Наездник слегка шлепнул пятками по округлым бокам Ленточки, и та бойко зацокала на выход. Мне пришлось ускориться, подстраиваясь под ее шаг.

В голове прозвучал голос:

— Мы идем домой, хозяйка?

— Домой, куда же еще! — буркнула в ответ, но тут же прикусила губу, опасливо покосившись на незнакомца.

Тот уже считал меня странной и замороченной. А если услышит разговоры с лошадью, то наверняка запишет в сумасшедшие. Наши дорожки вот-вот разойдутся, но мне почему-то очень хотелось остаться в его памяти адекватной.

Воин поймал мой взгляд и равнодушно отвел глаза.

Я шла чуть левее Ленточки и срывала бутоны, что пригодятся для общеукрепляющего сбора. Лошадиные копыта мягко топали по траве. Звонко, словно желая наговориться на ночь, щебетали птицы в хрустальном полумраке предзакатного леса. Весело журчала речка. Где-то невдалеке с громким хрустом ломались под животными ветки.

В голове лавиной множились вопросы.

Почему незнакомца не слышно? Мне доступны его мысли? Если да, то только в пещере? Или он просто не думает? Или я не слышу его за мелодией природы? В пещере ведь было тихо.

Украдкой посмотрела на его лицо.

Воин поймал мой взгляд и равнодушно отвел глаза. Я тоже уставилась себе под ноги.

— Чего паникуешь? Тебя я не съем, — прозвучало негромко, и я сразу навострила ушки — мне не показалось? — У тебя есть муж?

Я вздрогнула от неожиданного вопроса. Повернулась к нему. Он смотрел на меня в упор. Вот только не понятно было, услышала я мысли или слова. На всякий случай осторожно уточнила:

— Вы что-то сказали?

— Ты глуховата, как вижу, — усмешка его тут же погасла и он повысил голос: — Твоя глухота исцелима?

— Все исцелимо, если ты не мертв и тебе доступен хороший целитель.

Я прибавила шагу, не желая поддерживать наш странный разговор. Врать не хотелось. Но и правду говорить о подслушанных мыслях я не собиралась. Про мое общение с Ленточкой знала только матушка, и она взяла с меня слово молчать про мою необычную способность. Кому захочется общаться с человеком, способным читать мысли, пусть даже лошадиные? А вдруг у меня случится сбой, и я начну слышать своего собеседника? Был бы у меня полезный дар исцелять или разводить огонь, матушка мигом раструбила бы о нем по всему городу.

В нашей округе работал всего один маг и два целителя, чьи услуги стоили немалых денег. Поэтому их нанимали лишь мэр да еще несколько богачей.

Троица держала свою магию в секрете. Меня терзало любопытство — как Трехликий творил через них свои чудеса. Как исцелял, создавал, казалось бы, из ничего кусочки стихии или оружие? Однажды, столкнувшись на улице города с сутулым магом, я набралась смелости и поинтересовалась, не берет ли он учениц.

— Учениц не беру, — прошамкал он. — Зато не против хорошенькой служанки.

Вот так, двумя предложениями он разбил во мне надежду стать причастной к созданию чудес. Настоящих чудес. Способных менять ход битвы или...

— У тебя нет денег на лечение, — прервал мои мысли мужчина, снова взглянув на мое невеселое лицо.

Он теперь говорил громче обычного и старательно выговаривал слова. Старался для меня, наверно. Помолчав немного, добавил:

— Сколько стоит помощь хорошего целителя?

— Вы останетесь в нашем городе всего на несколько недель. Боюсь, за это время заработать такую сумму невозможно.

— Назови цену!

— Десять золотых. По крайней мере, так говорят.

— Всего десять золотых подарят тебе хороший слух? — удивился он.

— Нет, — улыбнулась я, только сейчас сообразив, к чему шел раговор. — Они подарят вам ясность ума и помогут тверже держаться на ногах.

— Сколько тебе лет, Таира? — он окинул меня суровым взглядом из-под нахмуренных бровей.

— Восемнадцать.

— Кто научил тебя перечить старшим?

— Меня воспитывали отец и матушка. К слову сказать, они научили меня многим полезным вещам. К примеру, благодарить за спасенную жизнь.

Вместо того, чтобы принять шпильку на свой счет, он уточнил:

— Как часто тебе спасали жизнь?

— Не знаю, — вздохнула я. — Не помню.

— Значит, считать было нечего! — прищелкнул он языком. — Невозможно забыть преддверие смерти.

Я собиралась возразить, что он-то свое преддверие позабыл, но вместо этого ойкнула, споткнувшись об выросший из земли камень, и потеряла равновесие. Незнакомец, сидя на лошади, качнулся в мою сторону, поймал за ладонь и удержал в вертикальном положении.

Под впечатлением от скорости его реакции я не сразу отобрала руку. Меня успело пронзить странное чувство, будто мы давно знакомы, и прикосновение это сродни дыханию или глотку воды. Странно...

Скопилось слишком много неотвеченных, а потому пугающих меня вопросов. Общение с этим мужчиной становилось все сложнее, обрастая новыми проблемами, как снежный ком, летящий с горы.

Усталость вдруг накатила с новой силой, и я неистово захотела оказаться дома в кровати, где меня ждала мягкая подушка, начиненная гусиным пухом, обернутая приятной льняной наволочкой. Казалось, от желанной подушки меня отделяли лишь готовка курицы и ужин. Как же я ошибалась!

Стоило нашей троице пересечь поляну и оказаться рядом с домом, я увидела пару лошадей, привязанных к раскидистому дубу. Услышала из кухонного окна характерное звяканье самого красивого чайного сервиза, белого в синюю крапинку. Вскоре до моих нозрей долетел и запах мясного пирога. Наверно, матушка разливала чай. Сейчас отнесет чашки в гостиную и предложит дорогим гостям.

Я вздохнула. Неужели мэр снова прислал сватов?

Грудь, будто сдавило тугим обручем.

Почему нельзя их прогнать, сказав твердое и категоричное "нет"? Что там говорила матушка? Что меня понимает? Что не нужен молодой девчонке старик в мужья?

Глава 7

Дощатый стол был накрыт для торжественного чаепития. Над бело-синими чашками поднимался пар — тонкий аромат чая чувствовался даже сквозь запах выпечки. Широкое блюдо в центре стола было доверху заполнено кусками пирога, предлагая иллюзию достатка. Еще одно блюдо с пирогами стояло на печи, справа от входа.

Мэр, явно уставший меня дожидаться, барабанил по деревянной поверхности пальцами и пристальным взглядом из-под нахмуренных бровей буравил мое лицо. Казалось, он вот-вот потеряет терпение и гаркнет: "А ну-ка садись за стол!"

Не знаю, откуда я набралась смелости. Поприветствовала гостей, схватила с печи кусок румяного пирога и попятилась к двери, пробормотав:

— Надеюсь вы меня простите. Мне надо ненадолго отлучиться во двор, чтобы распрячь лошадь.

Только зря оправдывалась! Пока я говорила, господин Лэвир двумя быстрыми шагами оказался за моей спиной, отрезав массивной фигурой единственный выход наружу, и жестом велел мне проследовать к столу.

Я ощутила себя пойманной в ловушку. Ведь, благодаря разговору с кузнецом, прекрасно понимала, о чем сейчас пойдет речь.

Да, у нас имелись долги перед казной. Но нельзя вот так брать людей за горло и требовать денег!

Должны же нам дать время на их выплату! Я узнала о нашем бедственном положении лишь сегодня. У меня просто не было возможности найти выход. Дыхание внезапно сбилось. Паника скрутила живот в тугой узел.

Мэр Боуманд процедил, глядя мне в глаза:

— Ваши манеры не делают вам чести. Когда к вам пожаловали представители короля, вы обязаны отнестись к ним, как к самому королю. А именно, отставить в сторону свои дела и сфокусироваться на приеме.

На этих словах он бросил укоризненный взгляд на матушку, будто по ее вине я плохо воспитана. И снова обратился ко мне, теперь уже чуть помягче:

— Присаживайтесь!

— Разве что на минуточку, — я натянуто улыбнулась и направилась к стулу, с тревогой посматривая в квадратное окно.

На улице начинало смеркаться. Заходящее солнце окрашивало небо в розовеющий цвет.

А я с тоской думала, как там незнакомец? Когда мне удастся поговорить с матушкой о его ночевке? Разрешит ли она ему остаться в амбаре? И что делать, если откажет?

Мэру я сказала про «минуточку», но всем было понятно: я буду здесь, пока меня не отпустят.

Эти двое — высшие представители власти в нашей округе. Наверняка, у них имелись легальные основания на нас давить. Скорее всего, они уже испробовали свои козыри на матушке. Поэтому она и стояла у окна такая бледная.

Я ободряюще ей улыбнулась и села на предложенный стул. Хотелось закрыться в себе, заползти в свою ракушку, но это был путь в никуда. Может, стоило воспользоваться тем, что я нравилась мэру? Побыть очаровательной милашкой, чтобы убедить его дать отсрочку?

Я начала издалека. Прощебетала:

— Вы упомянули про «короля». Должно быть, оговорились? Ведь правит у нас на Юге королева Вианда!

Мэр растянул тонкие губы в снисходительной улыбке и приподнял темно-русые брови:

— Неужели вы не слышали? Теперь в Южном Королевстве правит король Йемрен Рэдгрейв.

— Не Кейрон? — я налила в пузатую, белую чашку дымящийся, бронзовый напиток. — Надо же! Интересно, как изгнанник с Северных Земель сумел взойти на...

— Таира! — оборвала меня матушка.

Поджав губы, она едва заметно качнула головой, умоляя сменить тему.

Я растерялась. Буквально на прошлой неделе мэр прилюдно упоминал предателя Йемрена, а сейчас так говорить нельзя?

— Вам необходимо более тщательно выбирать выражения по поводу короля, — подтвердил мои выводы господин Лэвир, выпятив свой небритый подбородок. — В противном случае я буду вынужден признать вас изменщицей и арестовать.

По-рыбьи холодными глазами, почти без ресниц, он уставился на меня в упор, продолжая стоять у двери в роли караульного. Жаль, что он далеко! Мне ужасно захотелось уронить на его безукоризненно чистую форму куриный пирог.

Пока отламывала вилкой воздушный кусочек пирога в приготовленном для меня блюдце, я продолжила "очаровывать" мэра:

— Благодарю за интересные новости. Как видите, мы живем с матушкой в глуши. Редко бываем в городе и газет совсем не читаем. Поэтому плохо представляем, что происходит в коро…

Договорить не удалось. Мэр поднял правую руку на уровень своего лица, блеснув золотым перстнем. Подобные перстни имелись у каждого королевского наместника. Когда украшение поднималось на уровень рта, слова наместника становились формальным выражением королевской воли.

— Ваша семья задолжала королевству налоговую выплату в размере двухсот золотых. В связи с чем вы обязаны продать ваше имущество, дабы в срочном порядке уплатить долг. Если вы не сделаете этого добровольно, за вас это сделает судебный представитель.

Удавка на моей шее с каждым словом затягивалась все туже. Вдохнула всей грудью теплый, сыроватый воздух, но его все равно не хватило. Горло персохло, несмотря на выпитый чай.

— Вам вернут остаточную стоимость земель. Разумеется, за вычетом всех издержек, связанных с продажей. Таким образом вы избежите тюремного срока, — он опустил руку и добавил чуть мягче: — Я не обязан был объяснять вам весь процесс. Мог дождаться сроков и прислать судебного представителя. Однако исключительно из доброго к вам отношения, Таира, я решил лично вас предупредить.

Я отхлебнула обжигающий, терпкий чай, пряча за чашкой растерянное выражение лица. Взглянула внимательно на мэра, солидного, богато одетого мужчину лет пятидесяти.

Все еще крепкий для своих лет, он коротко стриг седеющую бородку и часто носил синюю одежду, подходившую серо-голубым глазам. Сегодня поверх золотисто-красного камзола был накинут плащ насыщенного сапфирового оттенка. Высокий лоб с рядом ровных морщин, по-ястребиному опущенный кончик носа, тонкие губы — в целом приятные черты лица. Человеку с такой респектабельной внешностью хотелось верить.

Но продать наши земли?

Мысленно я усмехнулась.

Глава 8

— Мой муж умер два года назад, — начала матушка, взволнованно теребя кончики тонких пальцев. — Перед его смертью я поклялась, глядя ему в глаза, что никогда не выдам насильно нашу девочку замуж. Не заставлю ее идти против собственного сердца, — она развела руками. — Так вот, господин мэр. Я выполню свое обещание покойному мужу, чего бы мне это ни стоило!

Мэр Боуманд помолчал, прожигая мою заступницу тяжелым взглядом. Затем кивнул, молча поднялся со стула и пошел на выход. За ним последовал и господин Лэвир.

Я боролась с желанием обнять матушку и необходимостью проводить гостей. Секунду поколебавшись, все-таки направилась на улицу. Не из вежливости, нет. Скорее, чтобы убедиться, что эти двое уедут с нашей территории без загвоздок. Точно так же я бы отследила уход опасных вредителей.

Оба мужчины казались невозмутимыми, но я нутром чуяла, что несостоявшийся жених до крайности уязвлен. Я была наслышана о мелочной, мстительной природе мэра, поэтому, хотя была благодарна матушке за ее бережное ко мне отношение, не питала никаких иллюзий по поводу грядущих последствий.

И не ошиблась.

Последствия не замедлили себя ждать.

Перед тем, как завернуть за угол дома к дубу, к которому были привязаны лошади, мэр резко остановился. Повернулся ко мне на каблуках угольно-черных, блестящих сапогов, и зло отчеканил:

— Скоро вы лишитесь дома и земли. Приползете ко мне с мольбами о помощи, жалкие и голодные. Если будете как следует просить, я приму вас в поломойки. Лэвир, — мэр повернулся к главе полиции. — Хорошенько следите за этими двумя. Если вдруг узнаете, что они нелестно отзываются о короле, арестуйте их без малейшего промедления.

Глава полиции равнодушно кивнул. Мэр развернулся и, энергично размахивая руками, продолжил свой путь к старому дубу. На хорошей скорости свернул за угол, как вдруг… Какая-то сила толкнула его назад, опрокинув на спину.

Я ахнула. В полумраке даже не поняла, что произошло. Вот он шел, а вот — лежит на спине. Красивый, сапфирово-синий плащ слетел с плеч и валялся рядом, в пыли. Измазались также и темные штаны, и нарядный золотисто-красный камзол.

Для такого франта, как мэр, это была трагедия. Тем более, рухнул он на виду у нас с матушкой, что наверняка было вдвойне унизительно.

Гордец поднялся, отряхнулся и раздраженно бросил начальнику полиции:

— Нападение на представителя короля, Лэвир. Фиксируйте. Берите под арест.

— Господин мэр, при всем уважении... — несмело проблеял прихвостень. — Вы сами в него врезались.

В кого «в него»?

И почему господин Лэвир посмел ослушаться градоначальника? Неужели начальник полиции, всегда вооруженный до зубов, испугался стоявшего за углом больше, чем мэра?

Ускорив шаг, я направилась к мэру, и в следующую секунду из-за угла появился мой безымянный воин.

Он держал под уздцы Ленточку. Одет был по-прежнему абы как, но вел себя, будто король. Гордая осанка, спокойствие и уверенность вместо униженных извинений. Теперь понятно, почему так взбесился мэр.

— Только трус, — прозвучал знакомый голос, — прячется за спинами других.

Я коротко выдохнула.

Самая что ни на есть Бездна!

Если можно было добавить накала в ситуацию, то воин только что это сделал.

Мэр замер. Затем неожиданно выхватил из кожаного чехла, прикрепленного к поясу, дубинку. Я всего лишь раз видела такую в его руках, когда он на городской площади ударил нищего, посмевшего вцепиться в край его плаща. Дубинка была охвачена голубым мерцанием. Она не просто била, а парализовывала от малейшего прикосновения.

У меня внутри все сжалось от ужаса, когда старик замахнулся. А дальше... Не успела даже заметить, как запястье нападавшего оказалось в тисках незнакомца, а узловатые пальцы выронили оружие на землю.

— Еще раз посмеешь поднять на меня руку, старик, и я ее отломаю, — пообещал воин ровным тоном, после чего обезоруженный мужчина оказался на свободе.

Тот сразу повернулся ко мне, потирая запястье. Коротко кивнул в сторону своего противника:

— Этот бродяга без спроса вторгся на вашу землю. Его попросили покинуть территорию — он не ушел. За нарушение чужих границ полагается месяц исправительных работ. Так, Лэвир?

— Он мой гость и никуда не вторгался, — возмутилась я, и тоже повернулась к полицейскому. — Он здесь по моему личному приглашению.

— Вы хозяйка Кривых Холмов, госпожа Логнгвиль, — обратился к матушке мэр. — Вы подтверждаете слова дочери? Или признаете факт вторжения?

В этот напряженный момент, когда мэр, поджав тонкие губы, зло буравил присутствующих взглядом, а глава полиции растерянно моргал, я глазами умоляла матушку со мной не спорить. Поддержать. И она, будто меня услышала.

— Подтверждаю слова дочери, — заявила она, побледнев.

Мэр наоборот, не найдя сторонников, побагровел еще сильнее под густым загаром!

Резким движением подхватил свой плащ с земли и выплюнул в сторону матушки:

— У вас две недели, чтобы закрыть долг. Не успеете — будете ютиться на улице. Под стать друзьям бродягам.

Матушка лишь сильнее выпрямила спину.

В тот момент я по-настоящему ею гордилась. За глаза многие называли ее Милара Добрая. Но она была куда больше, чем просто добрая. Я бы назвала ее Милара Великолепная!

— Спасибо! — подойдя поближе, шепнула ей.

— Не благодари, — тихо ответила она. — Когда останемся одни, ты услышишь все, что я на самом деле думаю о тебе и твоем госте.

Глава 9

— Постели мне в гостевой комнате, — небрежно приказал воин, поглаживая Ленточку по морде. — Я буду жить здесь до следующего обоза.

В закатном полумраке черты его лица казались вытесанными из розовато-алого мрамора. В карих глазах — решительный блеск. В темных волосах запутались травинки, напоминая, что еще несколько часов назад он валялся без сознания. А сейчас… Сейчас он перешел все границы!

Хотя в нашем небольшом доме действительно имелась гостевая комната, матушка отказалась признавать в моем найденыше гостя и велела выставить его вон с нашей земли.

Послушная ее воле, я подошла к мужчине, но не знала, как объяснить, что ему нужно уйти прямо сейчас. В ночи. Протянула щедрый кусок пирога с курицей, чтобы подсластить горькую пилюлю. Подыскивала наименее обидные слова... как вдруг этот наглец огорошил меня новостью.

Он, видите ли, остается!

Ему, оказывается, надо постелить в гостевой комнате!

— Что?! — ахнула я, ошарашенная.

— Бездна, она совсем не слышит! — пронеслось в моей голове, и он рявкнул погромче: — Постели мне в гостевой комнате, говорю!

Нахмурился, и у меня сперло дыхание. Высокий, широкий, как шкаф из моей спальни. Он мог бы одной рукой сломать меня, как тростинку. Матушку тем более.

Пустим его в дом — а дальше что?

Это пару часов назад он был слабым и едва держался на ногах, а сейчас полон сил. Крепко стоит, уверенно двигается. Я видела и скорость его реакции, и как он расправился с неслабым, в общем-то, мэром.

В голове хаос. Неужели я допустила ошибку?

Неужели надо было подыграть желанию мэра упечь незнакомца в тюрьму?

Если бы знала наперед о его наглом заявлении про «постелить в гостевой», может, так и сделала бы… Хотя кому я вру! Подлой я никогда не умела быть!

Матушка выглянула в окно и сердито всплеснула руками. Без слов поняла, что выгнать нежеланного гостя у меня не получилось. Она поймала мой взгляд и сделала грозное лицо.

Я снова заглянула в лицо воина и пискнула:

— Вам надо уйти. Сейчас.

— Как раз собирался тебе сказать, — удивленно подхватил он, — что мне надо уйти. Поохочусь и вернусь.

— Сейчас? Вы пойдете на охоту сейчас? — я подумала, что меня разыгрывают.

Ну, не ходят люди по ночам на охоту... Нормальные люди. Темнота — это время диких зверей. Время виедов и их монстров. Говорят, виеды видят в кромешном мраке также хорошо, как и днем. А люди в темном лесу — что беспомощные котята.

Когда воин передал в мои руки уздечку Ленточки, то посмотрел на меня с жалостью.

— Совсем глухая, — мелькнул в голове его голос. — Вот почему до сих пор без мужчины!

— Принеси мне охотничий нож! — попросил он громко и отчетливо.

За моей спиной с шумом захлопнулись створки окна — это матушка выразила так свое возмущение. Она ведь не могла не услышать последние слова незнакомца!

Я вдруг разозлилась. На себя, на воина и мэра. Сжала вспотевшие пальчики в кулаки и буркнула:

— Вам придется уйти. Насовсем. Сейчас.

Он лишь нахмурился и…

Отправился в сарай.

Я пошла следом, шепотом отослав Ленточку в конюшню, а в голове проносились обрывки его мыслей:

«Глухая девчонка, что с нее возьмешь...» «И без нее нож найду!» «Поле засеяно пшеницей. В крайнем случае обойдусь серпом. Уж серп-то у них точно есть!»

Я прижала ладони к бешено пульсирующим вискам.

О, Трехликий!

Зачем ты уронил его на мою голову!

Он же не уйдет, пока не перевернет нам весь сарай в поисках ножа… или серпа. Мне же потом два часа придётся там убираться после его вмешательства!

Совсем отчаявшись, я метнулась к дому и, пока матушка возмущенно звякала посудой за печкой, на цыпочках прокралась к шкафу, где хранились вещи отца. Достала его охотничий нож, сапоги, старые, но все еще крепкие, и все так же, на цыпочках помчалась к незнакомцу.

Прибежала в сарай как раз вовремя. Тот уже, напрягая мускулистую спину, передвигал по земляному полу деревянные ящики со старыми, ржавыми инструментами. Еще чуть-чуть и начал бы там ковыряться! А я терпеть не могу бардак, как и матушка!

— Вот! — запыхавшись, крикнула я. — Держите!

Он повернулся, принял нож. Вытащил его из кожаных ножен и со знанием дела повертел в руках. Затем указательным пальцем провел по острию.

«Притупился. Поточить — и порядок», — подумал он.

Убрал нож в ножны. Затем подхватил отцовские сапоги. Отец был высоким и размер ноги имел не маленький. Но налезет ли обувь на незнакомца?

Тот приложил сапог к подошве правой ноги, уже почерневшей от хождения по земле. Сапог заметно проигрывал в размере.

— Босиком, — вернул мне обувь, — будет удобнее.

Затем задвинул ящики на прежнее место и, не говоря ни слова, отправился на выход. Я смотрела, как его широкая фигура исчезает в полумраке поляны, но выдохнуть не получалось. Наоборот сердце стучало все сильнее. Меня грызла тревога.

Как он там справится один, в незнакомом лесу? Среди диких зверей и, быть может, виедов?

Он же был ранен в голову. Наверняка не смог адекватно оценить свои силы. А я, эгоистка, думала лишь о том, чтобы угодить матушке и поскорее выпроводить его из дома. Даже не попыталась остановить!

Теперь, когда воин ушел, нахлынули муки совести. Хоть беги за ним и возвращай!

— Таира, иди домой! — прервала мои размышления матушка. — Немедленно.

— Сейчас, только Ленточку распрягу! — бросила я и помчалась сначала в огород, а потом — в конюшню.

Лошадь послушно стояла перед своим стойлом. При виде меня проворчала:

— Наконец-то! Твой мужчина ушел, и ты вспомнила обо мне.

— Он не мой, но в целом, ты права. Прости, моя хорошая, что не позаботилась о тебе раньше! — я прижалась щекой к теплой морде, но она вырвалась и щекотно ткнулась влажными, мягкими губами мне в ухо.

— Мир? — протянула ей морковку, только что выдранную из грядки и помытую.

— Мир, — Ленточка хапнула морковку и, аппетитно ею хрустнув, добавила: — Не забудь постелить ему в гостевой комнате! И матушку предупреди, что ночью твой мужчина вернется к тебе.

Глава 10

Ника

— Мой король, — я подошла со спины, обхватила руками торс, каменные мышцы которого прощупывались даже под камзолом, и с нежностью потерлась щекой об бархат камзола. — Все думаешь о нем?

Правитель Объединенного Королевства стоял на крепостной стене и задумчиво смотрел вдаль. Отсюда открывался великолепный вид. Яркий закат освещал зеленые верхушки деревьев, сочную зелень холмов и темные змейки дорог. Вот только жизнерадостные краски за стеной плохо сочетались с мрачным лицом короля.

Вместо ответа, он сгреб меня в охапку, зарылся лицом в волосы на макушке и с шумом втянул в себя воздух. Я уже привыкла, что мой запах действовал на него успокаивающе… Точнее, служил утешением, к которому король прибегал теперь довольно часто на правах жениха.

— Ты все еще чувствуешь в нем биение жизни? — спросила я, заглянув в охровые глаза.

— Да. И оно все крепче.

— Но где он, ты так и не понял?

— Рядом. На Юге. Но кхаровый Юг огромен, так что… Да. Я не знаю, где брат, — прорычал король.

— А что маги?

— Говорят, что поисковая магия им неподвластна... Я вот о чем думал. Если Кейрон выжил и окреп, то почему не возвращается? — дракон с минуту помолчал и добавил: — Может, не хочет видеть нас с тобой вместе? Он ведь восемь лет считал тебя своей невестой. *

— Если он не захочет жить рядом с нами, мы уважим его решение, мой король. Но сначала нам надо увидеться с Кейроном, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Тогда твое сердце успокоится, а с твоим и мое.

— В порядке… — он с сомнением качнул головой. — Ты думаешь, он может быть не в порядке?

— Ну... Да, если он в плену у виедов.

— Виеды не удержат в плену дракона, родная! — улыбнулся Йемрен.

— А если виеды получат доступ к магии таранита? Ты говорил, что у них есть сильные колдуны.

— В одном ты права, моя любовь. Пока я не найду его, не успокоюсь.

Он снова покрепче прижал меня к груди. Я вслушивалась в ровное биение его сердца и думала о Кейроне.

Во время недавнего сражения с виедами оба дракона крыло к крылу бились рядом. Кейрон спас старшего брата, но вскоре сам был ранен в голову и рухнул на землю. А затем... он просто исчез с поля сражения.

Мы обыскали в ту ночь все поле. Йемрен лично осмотрел каждого раненого, но брата так и не нашел.

Загадка его исчезновения болезненной занозой сидела в сердце короля и отвлекала от насущных проблем. Во время встреч с лордами или послами в его глазах часто появлялось отстраненное выражение. В такие моменты я знала, он думал о брате. Ужасно хотелось помочь любимому, но как?

Неожиданно в голове зародилась мысль. А что, если попробовать отыскать Кейрона с помощью моего волкодава? Для начала, конечно, Серенький должен разыскать меня, свою хозяйку. Но, если он сможет…

Вещи Кейрона, сохранившие его запах, у меня имелись. Лежали, упакованные, в моей спальне. Мне казалось, в ткани осталась частичка его энергетики, и однажды она сможет пригодиться.

Я решила промолчать о своей идее, чтобы не давать необоснованных надежд королю. Пусть сначала Серенький найдет меня, а уж дальше... Дальше мы разберемся!

****

Таира

Запечатать наш дом.

Человек вернется с охоты, уставший, голодный, и окажется перед закрытыми дверьми. Разве это по-человечески?

Я всплеснула руками:

— Так нельзя! Он не восстановился до конца. Нельзя его выкидывать на улицу в таком состоянии.

— Не восстановился, говоришь? — вскипела упрямица. — А курицы? А мэр? Ты видела, как лихо твой бедняга выкрутил ему руку? А нож, который он себе попросил? Ты понимаешь, что он с каждым часом становится все опаснее?

— Понимаю. Но, матушка, мы не давали ему повода на себя злиться! А мэр…

— Таира. Не мешай. Просто не мешай. Ты не знаешь жизни, в отличие от меня. Иди-ка лучше уберись.

Я расстроенно замолчала.

Как переубедить мою собеседницу, если она никогда не меняет своих решение?

Внезапно вещи, лежащие на столе, отвлекли мои мысли от воина. Я задумчиво провела кончиками пальцев по краям старого, засаленного переплета. Казалось, он старее, чем мир.

— Что это за книга?

— Твоей прабабки.

— Да, но что в ней содержится?

— Заклинания.

— Какие заклинания? — оторопела я.

— Магические, — проворчала матушка. — Не мешай, пожалуйста.

— Та-ак, — произнесла я, медленно закипая. — У нас есть книга магических заклинаний. Я всю жизнь мечтала научиться магии. И при этом ничего не знаю о семейной книге заклинаний?

— В ней нет смысла, Таира. В заклинаниях нет магии. Сначала нужна магия, а потом уже заклинания позволят этой магией вертеть так, как тебе вздумается. Вот, смотри! — она подцепила тонкими пальцами ржавый замок. — В этом старом замке все еще осталось немного магии. Достался он мне от матушки. Я планировала схорониться в доме, прочитать заклинание и сделать дом неприступным, если вдруг нагрянут виеды или кто-нибудь еще.

— Откуда у моей прабабушки книга заклинаний?

— Досталась от ее прабабки. Таира, не отвлекай!

— Нет, матушка. Это слишком важная тема, чтобы от меня отмахнуться.

Под ее монотонное бурчание я схватила книгу со стола, уже открытую на какой-то странице, перелистнула и прочитала:

— Заклинание, чтобы развести огонь в печи.

Я кинулась к печи, в которой как раз погас огонь.

— Хватит баловаться! Верни книгу! — полетело мне в спину. — Только время теряешь! Говорю же, без магии заклинания пусты!

Вместо того, чтобы слушать, я уселась перед очагом на колени, открыла затворку печи и продолжила читать.

Буквы сплетались в слова, слова — в причудливые предложения. Но самое главное, я чувствовала в этих звуках смысл. Будто из моего рта струилась некая сила и устремлялась в очаг.

Когда я все прочитала, то… Огня в печи не появилось.

Приуныв, я опустила книгу на колени.

Глупышка. Почему мне казалось, что заклинание сработает?

Глава 11

Я вздохнула.

Может, слова в заклинании перепутала? В конце концов, книга была старинная. Кое-где буквы стерлись. Если ошибиться хоть на один звук, заклинание не сработает.

Я уставилась на нужную страничку, выискивая, где могла ошибиться. Сфокусировалась на строчках, поэтому не сразу услышала в печи тихое потрескивание. Слабенькое, еле слышное, как далекое стрекотание кузнечика. А, когда подняла взгляд, в очаге уже танцевали языки пламени.

— Посмотри! — ахнула я, восхищенно указывая на маленькое чудо.

По-другому это не назовешь. Вопреки правилам, пламя загорелось на одном заклинании. Я бросала короткие взгляды на матушку, приглашая разделить с собой восторг, но та хмурилась и, сложив руки на груди, смотрела на огонек с подозрением.

Будто он сейчас зажегся в долг, а потом, когда мы окажемся в беде, придет с нас требовать уплату.

— Что-то здесь не так, — матушка напряженно покачала головой и смяла пальцами передник. — Ты случайно не общалась с магами, пока была в столице? Не покупала у них амулеты?

— Нет, — я аккуратно прикрыла заслонку и пошла к столу. — Не общалась.

В груди расцветала весна. Хотелось кружиться по скрипящим половицам и, напевая, прижимать к груди семейную реликвию. Мне казалось, я нашла настоящий клад. Оставалось лишь грамотно им распорядиться.

Матушка притихла, заправила волосы в платок и уселась в кресло-качалку за вязание. Клацала спицами и при этом косилась то на меня, то на замок. К счастью, теперь она хотя бы не настаивала, чтобы запечатать дом.

Я осторожно разложила книгу на столе. Открыла на первой странице и начала читать.

— Заклинание, чтобы создать над грядками дождь во время засухи… — хмыкнула со знанием дела. — Филишеры из соседней деревни отдали бы что угодно за магию полива. У них постоянно гибнет часть урожая. Так. Заклинание, чтобы создать забор, неприступный для хищников… Это пригодилось бы Грегстонам. У них уже второй раз за сезон в курятник пробралась... — я оборвала себя на половине фразы, вспомнив, что у нас теперь тоже нет кур, и матушка винит в этом воина.

— Заклинание, чтобы вывести из дома паразитов… — тут же добавила со смешком: — Интересно, если бы я его прочитала, пока мэр сидел на нашей кухне, оно бы сработало?

— В правильную сторону мыслишь, Таира! — поддакнула матушка. — Только не мэра надо было вывести из нашего дома, а твоего бродягу!

— Он не бродяга, — рассеянно произнесла я, продолжая увлеченно рассматривать книгу.

— Откуда ты знаешь?

— У бродяги не может быть таких шрамов. После подобных ран не выжить без должного ухода.

— Шрамов!— насторожилась вдруг матушка, замедлив процесс вязания. — Это каких, интересно, шрамов не может быть у бродяги?

— В области легких, кишечника и шеи, например, — я снова перелистнула страницу и разочарованно вздохнула. — Заклинание для создания магического светильника...

Заклинания, которые я нашла, не имели ничего общего с заработком. Да, умение развести огонь в печи с помощью магии пригодится, если вдруг потеряется огниво. Так же, как пригодится способность запечатывать периметр дома в неспокойные времена. Но при этом я не смогла найти ни одного заклинания, которое помогло бы нам заработать деньги!

— Таира, — матушка, побледневшая и серьезная, вдруг присела на ближайший стул. — Откуда ты знаешь, где у того мужчины шрамы? Ты что... его видела без одежды?

— Когда человек тяжело ранен, он не совсем мужчина, — пробормотала я, рассеянно взглянув во внимательные голубые глаза. — То есть мужчина, но, в первую очередь, беспомощный бедолага. Так что я помогала не мужчине, а человеку. И совсем не важно, голый он был при этом или в одежде.

Матушка покачнулась, как от удара и тонкими пальцами схватилась за край стола.

— Голый! — тихо повторила. — Так он был голый?

Я закусила губу, но было поздно.

Вот Бездна! Проболталась!

Увлекшись книгой, забыла про матушкину пугающую способность вычленять из сказанного совсем не то, что собирался сказать собеседник.

Я опустила глаза и затихла, хотя с таким же успехом могла бы признаться в правде. Ведь мое молчание и смущенный вид наверняка ответили громче слов.

— Разве я не учила тебя скромности? — всплеснула она руками. — Как мне теперь смотреть в глаза соседям, зная, что моя дочь видела, — нет, даже трогала! — голого мужчину? — она прищурила глаза и в сердцах захлопнула книгу перед моим носом.

— Ты учила меня делать добро, — тихо напомнила. — А теперь говоришь, что мнение соседей важнее, чем спасенная жизнь.

— Ты ничего не поняла, Таира. Мне важно не мнение соседей, а чистая совесть. Я хочу гордиться тобой. Но, если моя незамужняя дочь прикасается к голому мужчине… — она устало махнула рукой. — Вот почему ты хочешь пустить его в дом! Он тебе нравится, да?

— Лучше было бросить его умирать? — всхлипнула я.

От несправедливого обвинения меня душили слезы.

Да, он был мне интересен. Я никогда не могла спокойно пройти мимо тайны. Бесчисленные шрамы незнакомца, каждый со своей историей, вызывали чувство зудящего под ребрами любопытства. Хотелось разгадать их, а заодно разобраться в причине его чудесного спасения.

До разговора с матушкой я не видела ничего крамольного в своем интересе к незнакомцу, а теперь в душе зародилось сомнение.

Может, когда из умирающего он превратился для меня в опасного, таинственного мужчину, я и правда пересекла запретную черту?

Нет. Ну ерунда же!

Качнув головой, твердо произнесла:

— С моей стороны не было ничего дурного. По крайней мере, ничего, за что ты могла бы перестать мной гордиться.

Матушка покачала головой и вернулась на кресло-качалку. А я снова открыла книгу. Провела подушечками пальцев по пожелтевшему шелку бумаги и уставилась на строчки, не способные спасти нашу землю.

Хотя...

Почему не способные?

В голове вспыхнула дерзкая идея.

Возможно, очень даже способные!

Глава 12

— О чем ты говоришь? — напряглась матушка, перестав клацать спицами.

Я выдержала торжественную паузу для большего эффекта и выпалила:

— Услуги магов стоят так дорого, что их мало кто может позволить. А мы… то есть я смогу оказывать магические услуги соседям гораздо дешевле.

— У тебя получилось разок разжечь огонь, признаю, — матушка качнула головой не то с сомнением, не то с сожалением. — Но это не делает тебя магом. Скорее всего, очаг сохранил старую магию от нашей прабабки.

— Ты права! Надо опробовать еще парочку заклинаний! — я продолжила листать книгу. — Нам пригодятся магические светильники?

— Ну уж нет! — чересчур быстро воскликнула матушка. — Не хочу, чтобы ты спалила дом.

— Так… Тогда можно сделать… — взгляд зацепился за странное название. — Заклинание, чтобы приснился суженый или суженая. Хм. Будет забавно увидеть своего суженого, — соскользнув вниз по строчкам, тут же себя поправила. — Вообще-то себе его не сделать. Для этого нужно впервые ночевать под крышей дома. Хотя… Я могу прочитать заклинание в гостевой комнате. А потом проверю, приснилась ли нашему гостю суженая.

Матушка ужаснулась:

— Не может быть и речи! Если ты не смогла выгнать мужчину, это не значит, что я позволю ему здесь жить. Выгоню его сама!

— Но он был серьезно ранен! Еще рано…

— Мы ничего ему не должны, Таира! — упрямо повторила матушка. — Он обуза. Причем, опасная обуза.

В ее голосе звучала непреклонность. Обычно после подобных интонаций я отступала. Но сейчас промолчать — это, словно предать незнакомца.

Я подошла к матушке, уселась на волчью шкуру в ее ногах. Заглянула в лицо, такое уставшее и хмурое, и спросила:

— Знаешь, почему он попросил нож?

— Очень надеюсь, не для того, чтобы отправить нас на тот свет!

— Он пошел на охоту. Обуза не ходит на охоту.

— Не ходит, — задумчиво повторила матушка, клацая спицами. — Пожалуй, я оценила его недостаточно точно. Он не обуза. Он хищник. Хищнику не место в доме, где живут две слабые женщины.

Я всплеснула руками.

— Он не хищник, а человек совести, раз решил охотиться, чтобы нам помочь.

— Я не хочу проблем, Таира. Ты отвергла двух уважаемых людей. Если они узнают, что теперь в нашем доме живет привлекательный мужчина, они вряд ли обрадуются.

— Это их не касается. И потом… Мы одни, матушка. Нельзя разбрасываться людьми, готовыми нам помочь. Причем помочь совершенно искренне, не ставя никаких нелепых условий.

— Ладно, — матушка вздохнула. — Если твой бродяга принесет с охоты кого-нибудь крупнее белки и будет вести себя уважительно, я позволю ему остаться. В нашем нынешнем положении и правда любая помощь будет нелишней.

— Спасибо! — я вскочила и прижалась к ее груди, обняла за худенькие плечи, но матушка отстранилась и поймала мой взгляд.

Ее лицо было предельно серьезным.

— Таира, я хочу, чтобы ты пообещала мне очень важную вещь!

— Да?

— Ты красивая. И наивная. Не понимаешь, что у мужчин при виде тебя только одно на уме. Я надеюсь, ты не дашь мне повод в тебе разочароваться. Обещай, что будешь вести себя достойно!

— Обещаю, — легко бросила я и вернулась за стол, к книге. — Значит, сегодня я опробую на нашем квартиранте заклинание на суженую.

— Интересно, как ты узнаешь, что ему снилось? В мысли к нему залезешь?

— Он все расскажет, увидишь! — я небрежно пожала плечами.

Про то, что расскажет он мысленно, а не вслух, уточнять не стала.

— Еще тут есть заклинание для заполнения деревянного чана питьевой водой.

— Заполняй! Если ты затопишь чан, что стоит у нас в сарае, ничего ужасного не случится.

Чан с водой быстро заполнить не получилось. Я разгоняла чернильную темноту сарая пламенем свечи и смотрела, как в чане потихоньку поднимается уровень воды. Убедившись, что вода перестала прибывать, дойдя до верха, со спокойным сердцем вернулась в дом.

Чан мы купили пару лет назад на ярмарке. Он не мог быть наполнен магией во времена прабабки. Значит, магия каким-то образом была во мне, а не в предметах нашего дома.

Мне хотелось побыстрее сообщить матушке эту радостную новость, но еще на улице заметила, что в её спальне темно. Все свечи были потушены. Видимо, слишком устала за сегодняшний день и легла спать, меня не дождавшись.

День у неё и правда получился насыщенный. Сначала возвращение дочери без долгожданных специй и соли. Потом мертвая курица, обнаруженная рядом с незнакомцем. Затем мэр по сути объявил нам войну.

То, что матушка посмела противостоять богатейшему мужчине в округе, чтобы отстоять мое право на счастье, до сих пор грело мне сердце. Горло сжималось от благодарности и какой-то щемящей нежности к этой хрупкой, но невероятно стойкой женщине.

Я зашла в гостевую комнату. В последний раз я была здесь несколько месяцев назад, когда матушка укрывала сбежавшую крестьянку от пьяного мужа. Повыше подняла подсвечник, огляделась.

Светлые стены добавляли простора небольшому помещению, а вышитые занавески придавали яркости и уюта. Из мебели здесь стояло лишь самое необходимое: стол из вишневого дерева, стул с резной спинкой, платяной шкаф да широкая, крепкая кровать.

Подергав ее за изголовье, я убедилась, что она не шатается. По идее, она должна была выдержать даже вес огромного незнакомца.

Протерла стол чистой тряпкой. На всякий случай подмела пол. Застелила новое белье, приятно пахнувшее мятой и мелиссой — я специально держала в шкафу с постельным бельём пучки сухих трав. Когда приготовила кровать, принесла из кухни глиняный кувшин с водой и чашу.

Немного подумав, притащила сюда таз с водой и полотенце, которое я повесила на спинку стула.

Пожалуй, еще один штрих — и комната будет готова для принятия гостя.

Я сбегала в гостиную, нашла в драгоценной книге нужное заклинание и, вернувшись в гостевую, прочитала его, тщательно выговаривая каждый звук. Затем устроилась в кресло-качалке и принялась ждать воина.

Долго гадала, сумеет ли он кого-нибудь поймать. В безоблачном небе ярко светила луна. Если незнакомец разбирался в повадках лесных животных, он вполне мог найти нору ночного кролика и вернуться домой с добычей. Или на худой конец поймать пару кряков, обычно спящих на нижних ветках деревьев.

Глава 13

Он ранен! Истекает кровью!

Не надо было отпускать его в лес одного!

Я вскочила с кресла-качалки и метнулась на кухню — на нижней полке мы с матушкой держали травяную настойку для обработки ран и бинты. На ходу успела передумать, решив, что настойки не хватит. Бросилась в гостиную — там в шкафу стояла большая бутыль со спиртом.

«Зачем ковыряться в шкафу, когда я просил показать телегу?» — услышала я его голос и замерла.

Отошла от шкафа, повернулась к воину. Пригляделась.

Он крепко держался на ногах, взгляд ясный. Кроме бурых пятен на теле и руках, ничто не указывало на его ранение. Я пробормотала:

— Зачем вам телега?

— Я не собираюсь до города тащить на себе дичь!

— А зачем вам в город тащить дичь? — опять удивилась я.

— Мяснику. На продажу.

Я сглотнула. Мужчина выглядел утомленным. Что, интересно, там за дичь, если ему, такому сильному, с трудом удалось дотащить ее до нашего дома? Кивнув, направилась к выходу. Натянула сапоги, вышла наружу и вздрогнула.

Прямо перед крыльцом лежал медведь и пара зайцев.

Недоверчиво взглянула на воина. Моя голова отказывалась связать мужчину за моей спиной и мертвого медведя. Никто не способен завалить медведя в одиночку. Разве что очень меткий стрелок из арбалета. И все же... медведь лежал здесь, прямо перед крыльцом.

— Он на вас напал? — дрогнувшим голосом спросила я и поежилась.

Воображение тут же нарисовало разъяренную махину из мышц, зубов и когтей.

— Даже не знаю, кто на кого, — незнакомец пожал широкими плечами. — Хотя, если подумать, он начал первым.

Я подошла к огромному зверю. Оглянувшись, убедилась, что дверь открыта нараспашку. Осторожно присела рядом, готовая сигануть в дом, если хищник вдруг «оживет». Дотронулась до мохнатой лапы. Ноль реакции. Ткнула его посильнее, и опять осталась безнаказанной.

Я повернулась к воину:

— Его точно убили вы? Или нашли его мертвым недалеко от опушки?

Он зло сузил глаза:

— Ты винишь меня во лжи?

— Нет, просто...— мне стало страшно от его холодного взгляда, продирающего до самых костей. — Если вы убили этого медведя... Как вам это удалось?

Вместо ответа он вынул охотничий нож и многозначительно им повертел. Я словно увидела его в новом свете, и тело отозвалось мурашками. От мысли, что искусный убийца теперь будет жить со мной под одной крышей, стало жутко. Он вернул нож в ножны и напомнил:

— Покажи телегу.

Я поднялась с земли, отряхнула подол темно-бежевой юбки.

Затем направилась в амбар, тщетно пытаясь переварить увиденное.

Страшный тип.

Перед таким крепышом нам с матушкой придется ходить на цыпочках и говорить, тщательно взвешивая каждое слово.

Нет, конечно, мы не собирались его обижать. Просто теперь, когда он продемонстрировал свою силу, страшно даже представить, что он может натворить в гневе!

Когда мы зашли в амбар, я ткнула пальцем в стог сена:

— Вот! Телега под сеном.

«Странные люди», — послышалось в моей голове. «Зачем засыпать сеном телегу?»

— Это наши крестьяне учудили, — торопливо объяснила я. — Матушка наняла их перенести сено в амбар, вот они и перенесли, как сумели. Собиралась ее откопать перед отъездом на ярмарку, да времени не нашлось.

— Обнаглевший народец, — отчеканил незнакомец, — эти ваши крестьяне.

Я вздохнула. Воин, сам того не подозревая, посыпал соль на незаживающую ранку.

Наших крестьян-арендаторов и правда можно было причислить к категории обнаглевших. Когда дело касалось работы на себя, все-то у них ладилось и кипело! А когда их нанимала матушка, почему-то работа шла вкривь и вкось.

Будто они оставляли умелые руки дома, а вместо них цепляли кривые. Потом, когда матушка указывала на ошибку, они так долго с ней спорили, так долго возмущались, что легче было переделать самим.

Откопав телегу, воин вывез ее наружу и направился в сторону конюшни.

Сам сориентировался — нашел упряжь, впряг туда Ленточку, которая спросонья крутила мордой и фыркала:

— Хозяйка, не хочу уезжать с этим кровожадиной. От него несет кровью. Он меня съест. Без тебя я и с места не тронусь.

Я лишь мотнула головой.

Ехать с незнакомцем теперь уж точно никуда не хотелось, поэтому к следующей его фразе оказалась не готова:

— Поедешь со мной. Покажешь прямую дорогу к мяснику.

— Нет, спасибо, — ляпнула, не подумав.

— Это не просьба.

— Тогда что?

Он вздохнул.

Кажется, мое упрямство начинало его злить так же сильно, как меня теперь пугал холодный блеск в его глазах. С минуту помолчав, он процедил:

— Откуда ты знаешь, что я не украду твою повозку, если поеду один?

Теперь я сообразила, что отпускать его одного с лошадью и телегой — и правда плохая идея. Доверие доверием, но вдруг он решит, не дожидаясь обоза, отправиться прямиком в южную столицу с моей Ленточкой? Конечно, задумай он ее украсть, я не смогу остановить такую гору мышц, но... Матушка точно не погладит меня по головке, если отпущу незнакомца в город с нашей повозкой!

Я развела руками:

— Хорошо. Поеду. Только матушке скажу.

Минута — и я в уютной спальне. Взглянув на уставшее лицо, я тут же передумала ее будить. Взяла лист бумаги, нацарапала на нем записку гусиным пером: «Мы поехали продавать медведя мяснику. Таира», и оставила лист на столе в гостиной.

Когда подошла к повозке, медведь уже лежал на телеге, а двух жирненьких зайцев воин оставил на крыльце нашего дома. Вот же матушка обрадуется, когда проснется!

Дорога до города была короткой, а уж под мерную рысцу лошади и вовсе доехали быстро. Воин умело управлялся с вожжами, хотя Ленточка то и дело ныла.

— Совсем тебе не жаль меня, хозяйка! — упрекала она. — Нагрузила, как ишака.

— Тут немного осталось, — отвечала ей вслух. — Зато обратно поедем налегке.

Воин подозрительно на меня косился. То и дело до меня долетали его нелестные мысли. Он явно укреплялся во мнении, что я не только глухая, но еще и болтаю невпопад. Очень хотелось его разубедить. Сказать нечто умное, глубокое, берущее за душу, но, как назло ничего в голову не приходило.

Глава 14

Его признание окатило меня, слово ледяной водой! Всего несколько слов, а каких емких! Оказалось, что мэр гораздо подлее и мелочнее, чем я думала. А дружеские отношения с горожанами продлились до первых наших с матушкой трудностей.

Мясник — первая ласточка, кто будет следующим?

Бакалейщик, что откажется продавать нам крупу? Или швея, которая не захочет подогнать под мою фигуру старое платье?

Таким вот манером можно сразу продавать землю мэру, потому что способа заработать деньги, не контача с другими людьми, еще не придумали.

— Медведь мой, — незнакомец внезапно выступил вперед, обрывая мои невеселые размышления. — И купишь ты его у меня.

— Тогда почему ты вместе с Таирой? — недоверчивый взгляд в мою сторону заставил почувствовать здесь лишней.

Я неловко переминалась с ноги на ногу. Будь моя воля, оказалась бы далеко-далеко!

— Она любезно одолжила повозку, чтоб доставить дичь.

— Ты вообще кто какой? — мясник с подозрением качнул лысой головой и грязные руки в бурых разводах упер в плотные бока. — У нас не любят чужаков.

— Своих, смотрю, тоже не любят, — усмехнулся воин. — Так что мне без разницы.

— Я тебя не знаю, — и снова претензия в голосе.

— От этого медвежатина не станет хуже. Хотя, если не хочешь заработать, не надо. Дело твое, — воин шагнул к телеге и приказал, повернувшись ко мне: — Покажи, где таверна!

Я молча кивнула, с трудом сохраняя отстраненный вид.

А сама при этом довольно наблюдала, как жадно забегали маленькие глазки мясника, как покраснели щеки и лоб.

Все-таки это был гениальный ход!

Если мясник откажется от мяса, мы можем предложить его в таверну. А если и там не захотят платить, то у меня мгновенно появилась еще парочка мест на примете.

Медвежатина — штучный продукт. Ходили слухи, что мужчине, съевшему медвежье сердце, будет способствовать удача в любви. Да и просто расстелить перед камином медвежью шкуру приятно любому аристократу!

— Ладно, — рявкнул Стефан, ощутив, как редкий продукт уплывает у него из-под носа. — Уговорили.

Незнакомец снова повернулся к мяснику. Его прищуренный, насмешливый взгляд, небрежное пожатие плеч, будто показывал: еще не известно, кто кого в итоге уговорит.

— Сколько?

— Даю вам три золотых, — лысина мясника заблестела на солнце от испарины, покрывшей кожу.

Я фыркнула. Цена была смешная.

Одна шкура стоила дороже. А уж мясо… Уверена, за медвежьи отбивные каждый второй богач не постеснялся бы выложить золотой! Мой союзник невозмутимо повернулся в мою сторону:

— Едем в таверну!

— Уверена, госпожа Леклиф оценит тушу медведя по достоинству, — поддакнула я.

После моих слов Стефан выставил вперед грязные ладони и вымученно выдавил:

— Ладно! Не торопитесь с выводами! Не устраивает моя цена — скажи, сколько хочешь!

— Тридцать золотых, — заявил незнакомец.

— Это грабеж! Ты с ума сошел!

— Ты прав, — воин кивнул, легко запрыгнул в телегу и протянул мне руку. — Безумием было думать, что ты дашь справедливую цену.

Мясник вытер крупные кисти о грязно-серый фартук в багровых разводах и пробурчал:

— Заплачу. Хотя цена грабительская! Ждите.

Когда он ушел, я повернулась к своему союзнику, не в силах скрыть восхищение. Прошептала:

— Не знаю, на что вы собирались тратить золото. Но в любом случае... спасибо, что поставили на место Стефана!

— В ваших краях многих пора ставить на место.

Я кивнула и замолчала, перебирая в памяти людей, которым матушка делала добро.

Стефану она позволяла охотиться в наших лесах, а его детям — ловить рыбу в нашей речке. Когда они прибегали к нам в дом, голодные, измазюканные, Милара Добрая всегда находила, чем их угостить.

Однажды Мэт, самый старший, упал в реку, затянутую тонким слоем льда. До отчего дома бежать было далеко. Поэтому он примчался к нам, замерзший, как льдинка. Матушка весь вечер отпаивала его горячим чаем, укутав в шерстяную одежду. В итоге, он даже не заболел.

Сколько людей из тех, что улыбались матушке в ответ на ее добро, сейчас от нас отвернутся?

Качнув головой, я постаралась отвлечься на другое.

В конце концов, мэр сильный противник. Никто не захочет с ним связываться. Воин просто не в курсе, настолько силен наш градоначальник, поэтому не боится.

К тому же, он скоро отсюда уедет. Он мог бы хоть сейчас покинуть наш дом. Просто купить себе лошадь, продовольствие, даже проводника нанять, и отправиться в южную столицу.

Поэтому он позволил себе несговорчивость.

Вскоре мясник вышел из лавки с мешочком монет и протянул его воину:

— Здесь ровно тридцать золотых. Пересчитай.

— Думаю, ты неглуп. Считать незачем, — ответил тот, подкинув кошель.

Затем скинул медведя перед порогом лавки, прямо к ногам мясника. Мы поудобнее устроились в телеге, воин взял вожжи в руки, и мы тронулись в путь.

— Куда теперь? — спросила с невольной грустинкой.

Наверно, он купит себе лошадь, продовольствие и уедет.

По крайней мере, все возможности для этого уже были.

Вот только он в очередной раз меня удивил:

— Едм к целителю.

— Зачем вам целитель? Вы ранены?

— Целитель не мне, а тебе, глупышка, — он усмехнулся и добавил гораздо тише: — Будем лечить твою глухоту и слабоумие.

Глава 15

На время я замерла, придавленная обидной новостью.

М-да. Глухой, слабоумной глупышкой — такой меня видел этот красавец воин. Да я просто мечта! Девушка нарасхват!

— Я здорова, — пробормотала, как только обрела способность связывать буквы в слова. — Нет нужды идти к целителю!

— Мне видней.

В груди закипело, забулькало от возмущения. Просто не верилось, что этот человек, которого я вырвала из лап смерти, так нагло нарушил мои границы! Пришлось напомнить об очевидном:

— Вам стоит потратить золото на покупку лошади и провианта. Вы же собирались вернуться в южную столицу!

— Собирался. И вернусь, — отрезал он таким тоном, что я замолчала.

Зато вступила практичная Ленточка:

— Сходи, подлечись, хозяйка! Чем бес не шутит? Вдруг ты и правда глохнуть начала?

На ее слова я лишь фыркнула и упрямо мотнула головой. Уж если лошадь, предательница, на стороне незнакомца...

Ничего никому доказывать не буду. Просто не пойду к целителю и точка.

Тогда ему ничего больше не останется, кроме как повернуть домой!

Мы тряслись по городской брусчатке в молчании, окруженные лишь звуками проснувшегося города. Люди открывали лавки, кто-то деловито шагал на рынок с корзинами, чтобы сделать закупки. Цветочница несла на продажу два ведра с яркими цветами.

Сдув с лица пряди волос, я вдохнула поглубже аромат цветов, доносимый ветром, и постаралась успокоиться.

Когда добрались до уличной развилки, незнакомец поинтересовался:

— Налево или направо?

— Назад.

Он бросил на меня тяжелый взгляд. Спрыгнул с телеги и остановил мальчишку лет тринадцати, тащившего куда-то на худых плечах массивную цепь. Тот выглядел знакомым, но, где мы встречались, я так и не вспомнила.

Пока чумазый юнец объяснял, как проехать к господину Боррелю, я кусала губы и ерзала в телеге. Целитель отлично зарекомендовал себя в городе, но… я ведь не глухая и не слабоумная! Если его попросят вылечить меня от несуществующей болезни, он может согласиться. Что помешает почтенному взять деньги, а потом рассказать госпоже Боррель о "глухой дурочке" Таире Лонгвиль?

Мне совсем не улыбалось стать героиней местных сплетен.

И без того приходилось несладко!

В конце концов, с помощью юного горожанина незнакомец нашел дорогу к аккуратному домику с черепичной крышей, окруженному коротко стриженным газоном и металлическим забором. Привязав Ленточку к дереву, он протянул мне ладонь, чтобы помочь слезть с телеги, но я лишь мотнула головой.

— Поехали домой! Я не пойду к целителю.

— Пойдешь! — заявил воин, с холодной отрешенностью рассматривая мое лицо.

Под его взглядом я ощутила себя букашкой, что посмела противиться слону. А потом он сделал невообразимое. Наклонился ко мне, сгреб в охапку с телеги и потащил ко входу в дом.

На мгновение я оторопела. А потом начала брыкаться и дергаться, из всех сил пытаясь вырваться из мощных рук. Но, как я ни извивалсь, как ни лупила по каменным мышцам, стальная хватка не расслаблялась. Будто я попала в капкан, из которого нет выхода.

Внезапно поблизости раздался рев:

— Отпусти ее!

Когда я увидела стоящего рядом кузнеца, то поняла, где раньше видела мальчишку! Он работал подмастерьем в кузне. Видно, юнец рассказал хозяину о нашей встрече, и Рагнар прибежал сюда. Вот только зачем? Чего хотел добиться своим приходом, не понимаю!

Оба мужчины высокие, крепко сложенные. Трехликий обоих силушкой не обидел! Страшно представить, что будет, если подерутся!

Хотя, представить я как раз могла. Рагнар потерпит унизительное поражение. Незнакомец справился с медведем. Уж кузнеца он завалит в два счета!

Допустить такое нельзя.

Значит, нужно как можно скорее погасить конфликт.

Я перестала дергаться, обмякнув в мужских руках.

— Отпусти, — пролепетала. — Я пойду к целителю.

Воин сразу поставил меня на землю, но пройти в дом все равно не получилось, потому что Рагнар загородил собой путь. Набычился. Исподлобья смотрел то на меня, то на моего спутника. Затем остановился на мне потемневшими от гнева глазами.

— Что ты делаешь здесь с чужаком? Зачем тебе целитель?

— Тебе стоит успокоиться, Рагнар. Давай, — я покосилась на незнакомца, напряженно застывшего рядом,— поговорим потом?

— Надоели игры. Ты выйдешь за меня или нет?

В который раз за день мне захотелось исчезнуть из этого места.

Я простонала:

— Не выйду.

— Теперь ясно, — кузнец кивнул на незнакомца. — Он не хочет быть отцом твоего приблудка. Поэтому и тащит тебя к господину Боррелю, чтоб вытравить плод. А ты небось уже о белой фате размечталась? Надеялась стать женой оборванца, Таира? Как же низко ты пала!

Как только он упомянул беременность, я онемела от возмущения! Что за чушь он понес, едва задели его самолюбие!

Я невинна, мне нечего стыдиться!

Вот только как я ему это доказать? Я даже перекричать не смогла бы его, этого разъяренного мужлана! А уж доказать что-то...

— Оставь меня в покое! — беспомощно всплеснула руками.

Рагнар зачем-то потянулся к моему запястью, а дальше… сама не поняла, что произошло. В одну секунду вокруг меня все пришло в движение.

Колено незнакомца вдруг вдавило в траву туловище кузнеца. Одной рукой он заломал мускулистые руки огромного мужчины за спину, как мальчишке. Второй — вцепился в темные волосы и задрал искаженное яростью лицо повыше, чтобы кузнец смотрел на меня. Если бы можно было убить глазами, я уже была бы мертва — столько ненависти было в темном взгляде!

И этот человек предлагал мне стать своей женой?!

Воин прорычал:

— Извиняйся.

Вместо извинений кузнец сильнее рванулся из стальных рук. Освободиться не получилось, зато за нашими спинами раздалось возмущенное бурчание господина Борреля:

— Нет, вы на них посмотрите! Только убийства на моем красивом газоне мне не хватало! Таира! Почему эти двое решили друг друга убить? И почему вы заявились ко мне?

Глава 16

— Милочка, я могу вас осмотреть. Могу огласить результат. Мне ни разу не жалко. Вот только кто компенсирует мне потраченное время и измятый газон? — протянул, нахмурившись, хозяин пострадавшего газона.

Он всегда щепетильно относился ко всякой растительности, будь то аккуратно остриженная трава вокруг дома, целебные растения или его драгоценные, рыжеватые бакенбарды. Вот и сейчас с беспокойством осматривал участок помятой травы вокруг мужских тел.

— Думаю, за проверку слуха заплатит тот, кого больше всего волнует моя глухота, — указала на сцепившихся мужчин. — А за проверку невинности — тот, кто обвинил меня в добрачной беременности.

Я по справедливости рассудила, что всю эту суматоху заварили двое, так что и расплачиваться им. Мужчины на наш короткий диалог, похоже, не обратили никакого внимания.

Воин, пришпилив противника к земле, рычал:

— Извинись.

— Ты покойник, бродяга. По городу ходят слухи о наглом выскочке. Значит, это на тебя взъелся мэр!

Воин зло сузил глаза, губы скривила усмешка. Он сделал одно незаметное движение, и кузнец, первый силач нашего города, зашипел от боли.

— Рагнар, просто извинись, — взмолилась я, — и тебя отпустят! Ты погорячился, с кем не бывает? Давай не будем накалять ситуацию!

— Дуреха! Какая же ты дуреха! — хрипел он. — Я хотел защитить тебя, а ты... Ты заслужила все, что к тебе скоро придет!

Казалось, ситуация неразрешима. Что бы я ни сделала, что бы ни сказала, остановить конфликт не получалось. Оба мужчины оказались твердолобыми упрямцами, каждый стоял на своем. По счастью, вмешался целитель.

— Нет, уважаемые, так дело не пойдет, — раздраженно буркнул он, резко одернув камзол. — Если вы желаете получить мою помощь, сейчас же перестаньте друг друга убивать! А если желаете друг друга убивать, то выметайтесь с моего газона, пока я не послал за полицейским!

На сей раз слова целителя достучались до сознания воина, и тот медленно поднялся с распростертого кузнеца. Рагнар встал следом, отряхиваясь от налипшей земли и травы. Он назвал меня дурехой, незнакомец — глупышкой, но это они здесь были глупцами, а не я!

После того, как незнакомец подтвердил свою готовность платить за оказанную мне помощь, что грозило лишить его десяти золотых, а кузнец, к его чести, — за проверку моей девственности, целитель повел меня в дом.

Драчунов он отставил ждать на улице, поэтому я молила Трехликого, чтобы они не поубивали друг друга в наше отсутствие.

Господин Боррель привел меня в светлый, просторный кабинет. Резной шкаф и широкий топчан из молодой вишни придавали пространству изысканность так же, как и пара неплохих пейзажей на стене. Хозяин кабинета уселся за письменный стол у окна и нахмурился. Он указал на топчан:

— Садитесь, Таира. Для начала объясните мне цирк у моего порога, а также причину, по которой вы оказались здесь.

— Причина проста, — начала смущенно. — Кое-кто решил, что я туговата на ухо и не слишком сообразительна, поэтому решил обратиться к вам за помощью.

— Ясно. А при чем тут ваша девственность? — целитель вдруг перешел на едва слышный шепот, будто стесняясь такой интимной темы.

— Другой кое-кто решил, что я пришла к вам с мужчиной, чтобы вытравить плод. Вы сами знаете, у нас маленький городок. Достаточно одного предположения, чтобы опозорить девушку. Если меня признают порченой, мне не отмыться. Люди будут смотреть, как на прокаженную, отгонять от меня детей и закрывать перед носом двери. Поэтому я вынуждена просить вас удостовериться в моей девственности, слухе и адекватности.

— А, может, ну его! — заговорщицки подмигнул хозяин кабинета. — Может, не будем проверять вашу девственность? Скажем всем, что вы девица. Хотите?

Он по-прежнему шептал. Мне казалось, что госпожа Боррель подслушивала за дверью, поэтому он так тихо говорил и так странно себя вел.

— Вы шутите? Мне нужна настоящая проверка.

— Ну, насчет слуха и адекватности — они у вас в полном порядке, — целитель наконец, повысил голос до нормального. — А вот девственность, коль уж вы настаиваете, мы сейчас проверим. Ложитесь, — он встал со стула и направился ко мне, переваливаясь на толстых кривых ногах.

Мышцы невольно напряглись. Как он меня проверять-то собрался? Надеюсь, ничего неприличного не имел в виду? Видимо, он прочитал волнение на моем лице, потому что хохотнул:

— Не переживайте, Таира. Я вас не трону. Лягте и расслабитесь!

Я заставила себя растянуться на жестком топчане. Дерево больно врезалось в затылок и в лопатки. Пальцы судорожно вцепились в деревянные края. Всем сердцем надеялась, что процедура будет недолгой, потому что расслабиться в данных обстоятельствах просто невозможно!

Господин Боррель склонился над моей фигурой, прикрыл глаза и провел пухлой ладонью над низом моего живота. Мышцы лица напряглись, словно он внимательно вслушивался в мое тело.

Потом провел еще разок. И еще. Я почувствовала горячее покалывание и жар от его руки как раз там, где начинаются ноги, и невольно поерзала. Ощущение не из приятных!

Наконец, господин Боррель отпрянул и открыл глаза.

— Вы чисты, милочка. Дева, как есть дева, — нараспев сказал он. — Здоровая, способная рожать. Хоть сейчас под венец.

— Отлично. Рада, что мы это выяснили.

Я кивнула, с облегчением встала с топчана и уже шагнула к двери, как вдруг господин Боррель меня окликнул:

— Таира! Зря вы все-таки отказали мэру. Я вам от всего своего сердца советую решить все мирным путем. Вот прямо сейчас, не медля, езжайте к нему! Повинитесь. Скажите, что бес попутал, что передумали.

— Меня не путал никакой бес! — отрезала сердито. — И я не поеду к мэру извиняться!

— Глупо, — покачал головой целитель. — Очень глупо.

— Господин Боррель, что вы себе позволяете?! — ахнула я, буравя его взглядом.

— Простите меня, — на мужчине не было лица.

— Хорошо.

— Пожалуй, вы не понимаете, за что я извинился. Я не пойду против мэра.