Драконово семя. Обррручена..? Обречена!

Глава 1. Сквозь боль

- Я вижу, как вам тяжело, - сказал врач. - Но давайте говорить честно. Есть моменты, когда лекарства помогают не так, как хотелось бы. Это не ваша вина и не чей-то промах. Это предел тех инструментов, что у нас есть.

Я сидела напротив него и держалась за край стола так, чтобы пальцы не дрожали.

Он смотрел на меня на удивление внимательно, по-человечески, без этой выученной нейтральности, которой врачи в больницах обычно прикрывают беспомощность. Его слова легли на меня ровно, как чистая простыня на боль, и я лишь отрешенно кивнула. У меня не осталось сил спорить ни с кем, тем более с реальностью.

- Что мне делать? - спросила его тихо, удивляясь, что голос не сорвался.

Вздохнув, он повернулся к монитору своего компьютера. Пальцы быстро пробежались по клавиатуре, будто по фортепиано, где каждая клавиша - шанс на облегчение. Затем рядом заурчал принтер и выдал листок, пахнущий теплом пластика и тонера. Где-то внутри знакомо кольнуло, предвещая вечерний приступ надвигающихся страданий.

Врач аккуратно пригладил листок ладонью, приписал что-то фиолетовым маркером и подвинул ко мне.

- Вот, - сказал он. - Я собрал для вас список техник, которые помогают некоторым людям легче переносить боль. Всё, что безопасно и помогает вам настраиваться... можно попробовать после консультации со специалистом. Это не лечение, а способ помочь телу и голове договориться.

Буквы на листе чуть дрожали от моего дыхания.

Самогипноз, аутогенная тренировка, гипноанальгезия, визуализация, прогрессивная мышечная релаксация, йога-нидра, дыхание 4-7-8, сканирование тела, майндфулнесс, работа с образами регуляторов, якорение спокойствия... Ниже было приписано от руки: «Если у вас есть свой язык смысла - медитации, трансерфинг, молитва, дневник намерения, - используйте его как опору. Это повысит шансы.»

Я задержала взгляд на последней строчке со знакомым словом «трансерфинг». Не потому что я верила в чудеса... а лишь потому, что он единственный не заставлял бороться. Там было не про спасение, а про выбор. Не просить, а разрешать. Не тянуть, а доверять...

А когда сил нет ни на молитву, ни на надежду, это ощущение особенно ценно.

То, что мир всё ещё можно настроить, как радио, и поймать волну, где жить чуть легче.

- А если… - спросила я, стараясь не сорвать голос, - если попробовать через трансерфинг? Я верю, что можно хотя бы на уровне восприятия уменьшить боль. Если правильно настроить слайд реальности.

Он посмотрел на окно, где отражалась лампа, и сказал устало:

- Попробуйте. Трансерфинг, мантры, гипноз... если это даёт вам опору, значит, работает. Наука всё равно ещё не догнала душу, - он развёл руками. - Иногда помогает не метод, а то, что человек наконец разрешает себе верить, будто перемена - не чудо, а вполне бытовая вещь.

Я вышла в коридор, где больничные лампы горели ровно, как чьи-то чужие и сильные линии жизни. Листок сложился вчетверо и лег в карман, будто талисман.

И мне остро захотелось, чтобы внутри тоже появилась такая же бумажка с гарантийной инструкцией: «Дыши. Верь. Просто сделай свой выбор.»

***

Вечер был по обыкновению выцветший, как старая фотография. Тихий, без запахов и цвета. Только часы тикают и лампа на тумбочке дышит янтарём, будто чьё-то тёплое сердце в темноте.

Я устало опустилась на край кровати и сидела так, просто глядя на свои тапочки.

Спустя минуту боль пришла снова. Без приглашения, наглая, как кошка, которая вломилась в чужой дом и требует внимание. Сначала появилось знакомое покалывание, потом давящий жар, будто кто-то ввинчивает в тело тугую спираль. Раньше я пыталась бороться: зажимала кулаки, стискивала зубы... тянулась за таблеткой, за надеждой, за чем угодно...

Но не сегодня.

Сегодня я просто прошептала ей:

- Ну привет, старая знакомая. Делай, что хочешь.

1.2

Я сказала это, и боль будто бы растерялась. Замерла, словно не ожидала, что с ней можно говорить спокойно. Обычно после ее появления я кидалась к аптечке или пряталась под одеяло, а теперь даже не пошевелилась. Просто сидела, чувствуя, как она ходит по телу кругами в ожидании испуга, и потихоньку теряет кураж.

Но я ничего не делала. Только сидела, смотрела на свои ладони и дышала.

Глубоко и размеренно....

Из прочитанного я помнила, что зацикленность на значимости чего-либо создает избыточный потенциал непонятных сил. В том числе и на боли. Поднимаешь значимость, и тебя выбрасывает на качелях обратно. Чем сильнее гонишь боль, тем громче она скребет дверь и лезет обратно.

Я вздохнула и расстелила коврик. Потом укуталась теплым пледом так, чтобы краешек закрывал стопы, и поставила стакан воды в кружок света на полу от лампы. На прозрачном дне дрожало маленькое солнце в игре отражений. Я прошептала в него, как в ухо миру:

- Я выбираю лёгкость, дыхание, ясность, - и сделала глоток воды.

Намерение сформулировала не как просьбу или приказ, а как утверждение, и проговорила его по-детски тихим шёпотом вживую:

- Я... выбираю коридор вариантов... где тело живёт здоровее и легче...

Потом легла, чувствуя, как плед и тишина окружают меня со всех сторон приятной тяжестью, и включила себе плейлист с самогипнозом.

В наушниках шёл приятный успокаивающий голос из ассорти-практик, где я сама себе проводник: «Отпускаю контроль… оставляю маятники снаружи… я всего лишь наблюдатель... Мысли приходят и уходят, как облака. Дыхание как волна. Телу можно делать вид, что спит. Сознанию - делать вид, что оно отдыхает...».

И, конечно, они тут же явились, эти вечные мои спутники, маятники эмоций. Страх глянул из-под кровати: «А если не сработает?» Другой засеменил по полу: «Это всё глупости». Третий был самым липким: «Вдруг станет хуже?»

Я слабо улыбнулась им, чувствуя, как по щекам катятся непрошеные слёзы, и прошептала:

- Можете остаться, но ведите себя тихо. Страх, ты можешь сидеть в углу. У меня сегодня другая игра... Сомнение, ты можешь жужжать, пока я дышу... Контроль, ты можешь стоять в коридоре и притворяться важным... - Формулы, как гладкие камешки, ложились под язык: - Позволяю себе быть спокойной...

Они удивленно притихли. И тогда пришла тишина. Накрыла меня, словно мягкое одеяло, под которым не страшно. И свет от лампы постепенно стал теплее, а дыхание - глубже.

Воздух казался густым, чуть горьковатым.

Я вдруг заметила, как он входит в меня - длинно, почти с шелестом. А выходит медленно, как прилив, унося изнутри что-то тяжёлое. С каждым вдохом боль теряла очертания, расползалась, как дым по воде. Я не гнала её. Наоборот, мысленно давала место: вот тебе, живи, моя неугомонная, только тихо.

Минуты растянулись. Серый вечер растворялся, границы комнаты плыли. Все звуки исчезли, остался только ровный ритм: вдох... пауза... и выдох, длиннее в два раза.

Коврик был прохладный, плед тёплый, всё просто. Тело ещё не знало, как отпустить боль полностью, но я его не торопила. Просто дышала и наблюдала. И вскоре оно начало расслабляться и мягчеть, как мокрая глина под дождём.

Боль шевелилась изредка, провоцируя меня в надежде на хоть какую-нибудь вкусную реакцию, но я лишь смотрела на неё внутренним взглядом... и позволяла ей быть. И странно, но от этого она будто таяла, как пар над чашкой чая.

Когда суета эмоций немного стихла, я мысленно нарисовала себе образ. Медленно, как ребёнок, который впервые держит кисточку.

Утро. Полутёмно, тёплый воздух. Я открываю глаза и первым делом тянусь к стакану воды. Капли холодной воды стекают по запястьям, и это приятно освежает. Я встаю и накидываю мягкий халат, пахнущий чистотой. Ощущается приближение рассвета. Я улыбаюсь и потягиваюсь, чувствуя себя совершенно здоровой и полной сил. Никакого шума, просто нормальное утро. Нормальный фон, в котором можно жить здоровой, прекрасной и удивительной жизнью, наполненной интересными яркими событиями до самых краев...

Обычно, когда я фантазировала, то всегда ограничивалась этим образом. Но сегодня подсознание решило пошалить и добавило вдруг к этой картинке кое-что новое.

...Мужчина, которого не существует, но который кажется таким настоящим, что воздух между нами дрожит от полноты глубокой, невероятно сильной связи.

Он высокий, мужественный, с загадочно-светящимися глазами цвета старого золота. Стоит у окна, в белой рубашке, чуть приспущенной на вороте, волосы темные, взъерошенные. От него идёт ощутимое тепло... и я бы, пожалуй, назвала ее драконьей аурой, если бы верила в существование драконов.

Мужчина поворачивается, подходит близко-близко и прикасается ко мне, чтобы заглянуть в глаза. Без слов, без драмы... Просто тёплая рука на щеке и взгляд, в котором нет ни жалости, ни брезгливости. Только полное, абсолютное принятие. Словно я для него - не измученная болью женщина, а...

...его сокровище. Драгоценное в любом виде.

Вдох... выдох...

Снова вдох и ещё выдох - длинный, ровный, как нитка света.

Внезапно меня накрыло широким, непреодолимо сильным зевком с тихим «а-а-а». По пальцам пробежали микровибрации, как тёплые мурашки изнутри, и волна тепла медленно прокатилась вниз по телу, как сонный кот, растянувшийся до самых ступней.

Перед глазами почему-то всплыл четкий ясный образ коридора - длинного, светлого, уходящего вдаль до бесконечности.

По обе его стороны этого коридора проступили прозрачные двери, словно из стекла или воды. Причем за каждой светился кусочек другой жизни, как в кино. В одной я смеялась в чьей-то кухне, в другой - увлеченно читала что-то, а за окном лил дождь... в третьей я торопливо шла по набережной, прижимая к груди папку с документами...

Там было десятки... нет, сотни таких дверей! И от каждой веяло своей атмосферой: где-то лёгкостью, где-то тревогой, где-то тихим счастьем.

Глава 2. Моя дверь

Сначала я решила, что всё ещё сплю.

Просто очень удачный приятный сон - без боли, без звона в ушах, без этого глухого давления в висках, которое обычно тянуло вниз, как камень на верёвке.

Я лежала на твёрдой, прохладной плитке и боялась пошевелиться - вдруг дурное самочувствие и тошнота вернутся. Но они не возвращались. Наоборот, откуда-то изнутри шло ровное, пульсирующее тепло. Живое, сильное, ласковое. Оно не жгло и не кололо - просто было. Как будто кто-то тихо включил в груди лампу, и она разливает свет во все стороны.

Я сделала глубокий вдох - кажется, первый и настоящий за целую вечность. Без обрыва, без усилий.
Воздух шёл сам, свободно, будто лёгкие наконец вспомнили, зачем они нужны.

Запах в этом месте был какой-то странный.

Не больничный или стерильный, а какой-то… деревенский, что ли. Немного золы, хлебной корки, чуть влажного дерева, будто где-то неподалёку тлела печь. И было довольно прохладно из-за сильного сквозняка.

Где-то вдалеке вдруг заорал петух, да так громко, что я вздрогнула. Потом послышалось «кап… кап… кап…», и я поняла, что где-то течёт вода. Не из крана, а именно из кувшина или деревянного ведра.

Я медленно приподнялась на локтях. Глаза не открывались сразу: слишком много было света. Когда удалось прищуриться, я чуть не рассмеялась: никаких больничных стен или намека на мою старенькую однокомнатную квартирку в хрущевке. Я была на каком-то чердаке!

Потолок низкий, деревянный, с чёрными балками, на которых висели пучки сухих трав. С одной балки свисал здоровенный паук - пузатый, с длинными лапами, и смотрел так нагло, будто был тут главным хозяином. В углу стоял сундук, покрытый пылью, рядом - узкая кровать, застеленная грубой холстиной.
Из трещин в полу тянуло холодом, но воздух был живой и пах не пластиком, а землёй, сеном и хлебом.

Я моргнула, пытаясь сообразить, как я тут оказалась.

Нет, это точно не моя хрущёвка, где обои отходят на кухне, и не коврик, на котором я легла медитировать. И точно не больничная палата.

Я села и ахнула.

Тело было лёгкое, гибкое и послушное. Никаких болей. Никакого скрипа в спине. Ноги откликались, как будто только что вернулись с пробежки, а не из больницы. Я не просто дышала - я жила. И каждая клеточка в моем теле, кажется, пела от переизбытка чистой жизненной энергии.

Боже… неужели сработало?

Я глянула на руки - тонкие, аккуратные, без следов усталости. Кожа на них была ровная, молодая, гладкая. Ногти, правда, обкусаны, но это уже милые бытовые детали. Подняла ладони к свету, который пробивался сквозь щели в крыше, и они засветились янтарным сиянием. Свет был золотистый и тёплый.

Только теперь я заметила, что на мне надета странная одежда: простая серая юбка, выцветшая кофточка, грубая тканевая лента на запястье. А рядом стоит деревянное ведро и метла, аккуратно прислонённая к стене. И вообще лежу я на каменном полу, а подо мной - тонюсенький соломенный тюфяк.

- Ну класс, - пробормотала я. - Переродиться Золушкой - это прям уровень продвинутой иронии.

Мой голос прозвучал звонко и молодо, словно мне снова вдруг стало восемнадцать лет вместо прежних сорока с хвостиком.

Я встала и огляделась. Чердак был просторный, но обжитой. В углу лежала кучка яблок, видимо, прошлогодних, с морщинистой кожурой. На полке стояли банки с вареньем, и над ними вились ленивые мухи.

По балкам шуршали мыши, и одна особенно наглая выбежала прямо ко мне, села на задние лапки и уставилась так пристально, будто ждала, что я поздороваюсь.

- Привет, - сказала я ей шутливо и хмыкнула, всё еще не принимая происходящее всерьез. - У нас тут что, реально сценарий по Золушке, да?

Мышь пискнула и юркнула обратно в свою щель.

Пол под ногами был прохладный и немного шероховатый. Кусочек выпавшей из тюфяка соломинки уколол пятку, напоминая о том. что это реальность, но на всякий случай я еще вдобавок ущипнула себя и за руку. Было больно. Не очень похоже на сон. Хотя где-то в глубине сознания ещё шевелилась мысль: может, гипнопрактика сработала слишком хорошо?

Я нахмурилась и вспомнила коридор. Тот, в котором я остановилась у двери с прозрачными стенками. И лицо за ними - чёткое, живое, нереально близкое.

Мужчина с глазами цвета янтаря...

Помню, что они были теплые, глубокие, будто внутри них горел тихий огонь. Не такой, что обжигает, а тот, от которого становится светло, как от домашнего очага. Он просто стоял там, за той дверью, не говоря ни слова, и смотрел - спокойно, уверенно, как будто уже знает меня всю. Не нужно было слов, обещаний, даже улыбки. В этом взгляде была абсолютная уверенность, что я принадлежу ему...

Но он смотрел на меня не как на вещь, а как на сокровище.

Как на смысл его жизни.

Вот тогда-то я и шагнула за дверь, поддавшись этому соблазну, перед которым не устоит ни одна одинокая женщина. А в итоге - привет, реальность: каменный пол, метла, паук и мышиные делегации. Судя по крестьянской одежде, претендовать на большой выбор женихов тут не стоит. Так что если это новый мир, то, кажется, я выбрала не ту дверь из тысячи.

Хотя… кто знает. Может, и ту.

Может, этот янтарноглазый где-то здесь. Просто не обязательно в доспехах и на троне. Может, он - какой-нибудь хороший парень с тележкой сена, который по утрам гоняет кур. Пастух, кузнец, мельник - какая разница. Главное, чтобы найти тот взгляд снова.

Я усмехнулась своим мыслям. Вот ведь чудеса самовнушения: женщина в новом теле, с метлой в руке, а всё туда же - про любовь.

Но всё равно внутри разлилось лёгкое тепло. Просто потому что впервые за много лет я не чувствовала себя сломанной. И если за этой дверью действительно есть тот, кто сумел меня туда позвать - пусть будет кем угодно.

Главное, чтобы не оказался женат и не жил с мамой.

2.2

Я подошла к окну.

Оно было крошечное, мутное, но сквозь стекло виднелось небо. Настоящее. Голубое, с редкими белыми облаками и парящими в вышине птицами. За окном виднелся двор, крыши домов, покосившийся колодец, лужайка с петухом - тем самым, что проорал сразу после моего пробуждения. На заборе сушились тряпки, из сарая тянуло сеном и дымом, где-то лениво жевала корова.

Всё выглядело так живо, так по-настоящему, что мне вдруг захотелось смеяться и плакать одновременно.

Створка жалобно заскрипела, стоило приподнять её. В лицо ударил запах свежего хлеба и дыма - густой, тёплый, домашний. Воздух был насыщенный, не городской, и я вдруг ощутила, как каждая клеточка вдыхает этот мир, будто впервые видит его. Где-то гремели кастрюли, доносились голоса - женский визгливый и мужской ворчливый. Слышался лай собаки и мелодичный стук колокольчика.

То ли ферма, то ли усадьба, но точно не больница. И слава Богу.

Мне было всё равно, где я и что это за место. Я просто стояла, облокотившись на подоконник, и впитывала это утро всей кожей. После месяцев боли любое дыхание казалось праздником. Даже лёгкий сквозняк, пробежавший по шее, был приятен, потому что он был живой. Не ветер от кондиционера, а настоящий - с пылью, дымом и теплом.

Я снова глянула на себя.

Юбка грубая, вся в заплатках, кофточка простая, сероватая, но на теле ощущалась мягче, чем выглядела. Распущенные по плечам волосы казались слишком длинными и странно тяжелыми. Они щекотали шею, и я машинально провела по ним рукой. Прядь блеснула в свете, и я вздрогнула: волосы были почти белые, с лёгким лунным отливом, как у сказочных принцесс или эльфийских невест.

На руках - царапины и мозоли. Настоящие, не бутафорские. Кожа чуть шершавит, ногти короткие, но аккуратные. Я нахмурилась: интересно, какое у меня лицо? Тоже измученное, судя по состоянию рук? Или…

Моё внимание зацепилось за пятнышко меди на стене. Там висело крошечное зеркальце, тусклое, но вполне пригодное для разведки. Я шагнула ближе и замерла в восхищении.

На меня смотрела девушка лет восемнадцати - нежная, удивлённая, со светлой кожей, будто фарфоровой, и ясными глазами цвета весеннего неба. Волосы действительно сияли серебром, и мягко ложились на плечи. Черты лица тонкие, гармоничные, без следов усталости, как будто вся жизнь у неё ещё впереди.

Я провела пальцами по щеке и губам. Настоящие. Тёплые. Живые.

Это я, но не совсем. Не та, которая легла на коврик, уставшая от боли. Эта версия была совсем другая, молодая и здоровая, не говоря уже о невероятно красивом оттенке волос. Мои-то волосы в той, "больной" версии были мышино-серыми и поредевшими после болезни.

Так вот как выглядит тело, которое умеет дышать без боли...

Сердце забилось быстрее. Пульс отдавался где-то в висках, в ладонях, в кончиках пальцев. Я смотрела на своё отражение и вдруг поймала себя на улыбке. Сначала растерянной, а потом искренней, почти детской. Где-то внутри вспыхнула мысль, будто радостный сигнал.

Это и есть мой слайд! Мой вариант жизни, где я здорова, где могу смеяться и дышать…

Вот только почему тут чердак, метла и пауки с мышами?

Вздохнув, я осмотрелась внимательнее. Под кроватью спала кошка - худая, с рыжим ухом и выражением лица, будто она видела в жизни слишком многое, чтобы удивляться очередной хозяйке. На стене сушились пучки трав: лаванда, зверобой, розмарин. Запах от них стоял густой, терпкий, с горьковато-сладкими нотами. Откуда-то из угла доносился размеренный кап-кап воды, словно в такт моему сердцу.

На тумбочке стоял кувшин с водой - толстостенный, глиняный. Я подняла его, сделала осторожный глоток. Вода оказалась прохладной, свежей, со вкусом железа и земли, как из родника. Горло приятно защекотало, и я выдохнула с удовольствием.

- Так, - пробормотала я, вытирая губы. - Если это гипнопрактика, то сценарий явно переработали под реализм. Даже слишком.

Тишина вокруг была тёплой, уютной, почти обволакивающей. Только пыль танцевала в лучах солнца. Казалось, что время остановилось, давая мне передышку после долгой войны с телом.

И вдруг внизу послышался хлопок двери. Резкий, сердитый. Раздался звук шагов - быстрых, тяжёлых, женских. Они поднимались всё ближе, и с каждым ударом каблуков по лестнице у меня внутри росла настороженность.

- Лилианна! - донеслось снизу. - Ты где там застряла?!

Я вздрогнула.

Лилианна?.. Очень похоже на имя, которое могло быть моим. Лиля. Почти совпадение.

Или совсем не почти?

Паутина над головой качнулась от сквозняка, кошка распахнула глаза и презрительно фыркнула. Мышь шуркнула обратно в щель. А я стояла посреди чужого чердака, в чужом теле, с ведром и метлой под рукой и почему-то чувствовала не ужас, а азарт. Как будто всё, что было раньше - подготовка, а вот теперь начнётся жизнь.

- Пошевеливайся и вставай, а не то из-за тебя того ребёнка высекут! - крикнула женщина. Голос резкий, властный, но с какой-то знакомой, почти бытовой раздражённостью. - Я не шучу!

И прежде чем я успела сделать хоть шаг, дверь чердака с грохотом распахнулась.

Визуализация героев

Листаем дальше - там продолжение и промики >>>

ПОПАДАНКА ЛИЛЯ - ОНА ЖЕ ЛИЛИАННА В ЭТОЙ ВЕРСИИ СВОЕЙ ЖИЗНИ

Приятно познакомиться, дорогие читатели! Я расскажу вам удивительную историю...

***

КАЙРЕН ГОР`РАРХ

старший сын Короля Пламенных, глава северного крыла драконьего рода Гор’Рарх

Листаем дальше - там продолжение и промики >>>

Глава 3. Воспоминания новой жизни

Дверь распахнулась с таким грохотом, что паук на балке рухнул вниз прямо в ведро, а я едва не взвизгнула.

- Лилианна! - прорезал воздух женский голос. - Да чтоб тебя громом! Сколько можно тебя звать?!

На пороге стояла девушка, чем-то похожая на меня, только с апгрейдом - высокая, ухоженная, с идеальной осанкой и лицом, на котором раздражение уже давно стало мимикой по умолчанию. Волосы, как белый шёлк, блестящие и гладкие, собраны в сложную причёску. На ней было светло-голубое платье, расшитое серебром, явно дорогое.

И только одно вносило диссонанс: выражение глаз. В них не было ни уверенности, ни благородства. Только злость и раздражение, приклеенные к лицу маской надменности.

Откуда-то безо всяких подсказок я мгновенно осознала, что мне известно её имя и статус в этом доме: Осианна, сводная единокровная сестра местной версии меня. Память моей новой жизни включилась сама собой, стоило рядом появиться первому встречному. И этот бонус несказанно радовал.

Позади неё маячили две женщины - одна помоложе, в чепце и переднике, явно служанка, другая постарше, сутулая, с недовольным лицом экономки, которая привыкла знать всё и всех в доме. Они остановились чуть поодаль, но глаза у обеих были одинаковые: оценивающие и холодные.

- Ты опять прохлаждаешься, Лилианна? - Осианна резко шагнула вперёд, и от неё пахнуло лавандой, благовониями и чем-то металлическим, как от новой монеты. - Думаешь, мне приятно за тебя отдуваться и искать, где завалялись мои шпильки?!

Я моргнула, пытаясь не улыбнуться. Итак, похоже, по сюжету этой жизни я и правда местная Золушка. Отлично. Осталось понять, кто режиссёр.

- Я только проснулась, - спокойно сказала я. Голос у меня был удивительно мягкий, с лёгкой хрипотцой. - И не понимаю, что такого срочного случилось, что надо прибегать ко мне и скандалить..

- Что случилось?! - Осианна захлопала ресницами, будто я её оскорбила личным фактом моего существования. - Случилось то, что ты опять дрыхнешь, когда тебя пять минут назад позвали вниз! Из-за твоего безделья весь дом стоит на ушах!

Старшая из женщин - экономка, - угодливо хмыкнула, словно подтверждая.

- Госпожа уже встала, барышня, - произнесла она вкрадчиво. - Ей подавай всё вовремя.

Я покосилась на неё, а потом снова на сестру. Ну да, картина ясная: одна командует, другая контролирует, третья - поддакивает. А я - нижнее звено пищевой цепочки, с метлой и совестью в придачу.

- И не смей делать вид, будто тебе всё безразлично! - добавила Осианна, заметив моё спокойствие. - Иначе из-за тебя опять пострадает Мари!

Я нахмурилась.

- Кто?

- Мари! - взвилась она. - Эта мелкая служанка из деревни, которую мать взяла из жалости! Или ты забыла, что из-за твоей лени на прошлой неделе её уже высекли? А ей всего восемь лет, между прочим! Что, перестала ее жалеть?

Сердце неприятно кольнуло, когда память снова подкинула внезапные воспоминания. Маленькая худенькая девочка, лет восьми, с большими серыми глазами. Тонкие плечи, дрожащие руки, испуганный взгляд... Воспоминание всплыло так ярко, что я чуть не качнулась.

Мари.

Она тоже была единокровной сестрой Лилианны, хотя вслух этого не говорили. Потому что она была незаконнорожденной дочкой отца от служанки, деревенской, с "грязной" кровью. После смерти отца её мать выгнали, а девочку оставили “для порядка” - помогать по дому, чтобы глаза не мозолила.

И теперь эту девочку, мою сестру по крови, били за чужие ошибки.

В горле встал ком, но я заставила себя улыбнуться.

- Не волнуйся, Осианна. Я уже встаю.

Она прищурилась, подозревая подвох.

- Быстрее. И не вздумай снова совать нос, куда не просят. Мама ждёт завтрака, и если я из-за тебя опоздаю на отбор для драконьих принцев во Дворец Пламенных, мне достанется не меньше!

Я смотрела, как она нервно дёргает ткань платья, и невольно подумала, что под всей этой напускной надменностью в ней полно непонятной паники.

- Ты вся какая-то странная сегодня, - сказала она, хмурясь. - Обычно ты сразу начинаешь оправдываться.

- Наверное, выспалась, - пожала я плечами.

- Что?! - её глаза расширились. - Осмелилась шутить?

3.2

Экономка кашлянула, спасая момент.

- Госпожа, пожалуйста, пойдёмте, нам ещё готовить. Девица и без нас управится.

- Ладно, - раздражённо бросила Осианна и резко повернулась к двери.- Через десять минут чтоб была внизу!

Её шаги стихли, и чердак снова стал моим.

Я выдохнула, медленно, как будто выпускала остатки старой судьбы. А потом собралась с мыслями и сосредоточилась на своей новой памяти, выуживая из нее малейшие крохи своей нынешней жизни, которые мне следовало знать, чтобы не попасть впросак.

Осианна... Мари.... Мачеха с драконьей кровью в седьмом поколении.... Покойный отец, оставивший за собой целый клубок чужих грехов и двух невинных девочек, за одну из которую теперь бьют другую...

Картина складывалась в удивительно цельный пазл.

Похоже, я действительно в теле своей собственной версии по имени Лилианна - законной, но бесправной дочери покойного лорда. Без приданого, без покровителей, при мачехе, которая терпит только ради приличий. Фактически - служанка, живущая на чердаке.

А единственная барышня, осыпанная благами и уважением в этом доме, - это Осианна, гордость семьи. Кандидатка на отбор невест для дворца драконов, куда каждая молодая женщина мечтает попасть, чтобы заключить союз с теми, у кого течёт кровь древних существ.

Интересно.

Драконы. Дворец. Отбор... Похоже на фэнтзи-телесериал с элементами мыльной оперы! Ну что ж, зато тут точно не заскучаешь.

Я подошла к зеркальцу, снова глянула на своё отражение.

Серое платье, простое, но в нём было что-то правильное. Кожа розовая от свежего воздуха, глаза ясные, волосы отражают солнечный свет. На фоне этого утреннего беспредела я выглядела… живой. И странным образом счастливой.

Внизу кто-то крикнул, грохнули кастрюли, послышался визг петуха и звон бочки, покатившейся по камням. Жизнь текла как ни в чём не бывало, а внутри меня зрела тихая решимость разобраться во всем и начать жить полной жизнью.

После долгих лет немощи любые проблемы по сравнению со здоровьем казались мне теперь вполне решаемыми. Главное - не унывать и делать, что нужно. А там уж поживём да увидим.

А пока - вниз. В новый день своей новой жизни.

И, возможно, к ответу на главный вопрос: где же тот янтарноглазый, из-за которого я шагнула сюда, прямо в этот сказочный хаос.

Глава 4. Служанка-ребёнок

Я спустилась вниз, держась за перила, которые были отполированы до блеска - видимо, не тряпкой, а годами прикосновений. Доски лестницы поскрипывали, пахло хлебом, золой и чем-то сладковато-травяным, вроде сушёной мяты. Снизу тянуло теплом печи и звоном посуды. Где-то грохнули крышкой, женский голос взвизгнул:

- Да кто ж так тесто месит, безрукая!

Я спустилась ещё на пару ступенек и остановилась.

Интересно, куда я вообще попала? Вроде бы дом богатый - потолки высокие, балки резные, а всё равно в воздухе стоял этот неуловимый запах деревни: мука, дым и немного пота.

Тело двигалось само, как будто точно знало, куда идти. Ноги привычно обошли скрипучую ступеньку, рука потянулась к стене, чтобы не задеть низкую балку. Всё выглядело так естественно, будто я жила здесь всю жизнь. Только вот внутри я чувствовала себя чужой гостьей, которая надела чьё-то платье и теперь боится сделать неверный шаг.

На последней ступеньке я едва не споткнулась о крохотную фигурку, которая выскочила из-за поворота с ведром в руках. Вода плеснула через край, залила пол, а девочка, вздрогнув, замерла, стиснув ручку ведра обеими руками.

- Осторожно, - сказала я, инстинктивно схватив её за локоть. - Ещё чуть-чуть, и вместе полетели бы.

Девочка подняла на меня глаза - серые, глубокие, как утренний туман над рекой. На лице блестели капельки воды и тоненькая полоска старого шрама, будто её когда-то стеганули ремнём. Волосы светло-русые, в беспорядке выбивались из-под косынки. Маленькая, худая, но с привычными движениями того, кто всё делает сам.

Так вот она какая, еще одна моя единокровная сестра.

- Простите, барышня, - выдохнула она поспешно.

- Всё нормально, Мари, - сказала я спокойно. - Смотри, пол мокрый, подскользнёшься.

Она моргнула. В её взгляде мелькнуло недоумение, будто я сказала нечто странное. Прежняя Лилианна, похоже, не разговаривала с ней так открыто. Та только краем глаза следила, как девочку гоняют по дому, и украдкой прятала ей куски хлеба. Воспоминание об этом, чужое, но живое, ударило куда-то под рёбра.

- Ну что, - тихо спросила я, - опять воду таскаешь вместо взрослых?

- Госпожа велела, - сказала она, чуть опуская голову. - Надо подлить в умывальник.

Я кивнула и забрала у неё ведро.

- Понесу сама.

Мы вместе прошли пару шагов по коридору, и я поставила ведро на пол рядом с дверью кухни. В этот момент в дверях показалась сухощёкая экономка в чепце - та, чьим голосом в этом доме, кажется, орали даже стены.

- Мари! - визгнула она. - Что ты там копаешься, безрукая?! Быстро воду неси, госпожа ждать не будет! - И тут же, переводя взгляд на меня, добавила с ядовитой улыбкой: - А вы, барышня Лилианна, чего стоите, как копна соломы? Работа сама себя не сделает.

В её голосе было всё: и презрение, и привычка командовать. Я спокойно подняла ведро.

- Так я вот и не стою, - ответила я ровно. - Помогаю, как велено.

Экономка нахмурилась, но сдержалась. Ругать за то, что я помогаю, она не могла.

- Быстрее тогда, - буркнула мне сердито. - И чтоб всё блестело, ясно?

- Как зеркало, - кивнула я.

Когда она ушла, Мари облегчённо выдохнула.

Мы дошли до умывальника в конце коридора. Там уже пахло лавандовым мылом и прогретым железом. Я налила воду сама, взяла тряпку и стала вытирать пол, где расплескалось. Сестрёнка металась рядом, пытаясь отнять у меня тряпку, но я только качала головой:

- Сиди тихо, пока никто не видит.

Она осторожно села на низкую скамью и принялась растерянно наблюдать, как я работаю. Когда я закончила, то подала ей тряпку и сказала:

- Вот так. Теперь иди, проверь, чтобы внизу всё было готово.

- Спасибо, барышня, - впервые за всё время её губы чуть дрогнули в подобии улыбки.

Она убежала - лёгкая, как воробышек, шлёпая босыми грязными пятками по каменному полу. Бедный ребёнок, до чего же несладко ей живется в доме родного отца...

Я оглядела кухню.

Шум, жара, пар, запах супа и жареного лука. Служанки сновали туда-сюда, не обращая на меня внимания. У каждого было своё дело, и никто не сомневался, что я тоже часть этого бесконечного колеса. Тело само знало, что делать: взять поднос, подать воду, проверить хлеб.

Я механически подхватила миску, поставила её на край стола, поправила салфетку. Руки двигались уверенно, будто делали это тысячу раз. Только теперь я уже не чувствовала той безвольной покорности, что жила в прежней Лилианне.

Впрочем, и чужой порядок я не собиралась ломать с наскока. Всё это была система: не злая, просто привычная. И чтобы выжить в ней, нужно не бить лбом в стену, а найти дверь. Сначала - понять, кто здесь кто. Запомнить, кто кричит громче всех, а кто молчит, но решает. А уж потом действовать.

- Лилианна! - окликнула экономка с другого конца кухни. - К госпоже живо!

- Сейчас, - ответила я.

Я помогла Мари донести корзину с хлебом, потом погладила её по голове. Девочка вздрогнула, но не отстранилась.

- Не бойся. Всё будет хорошо.

- Вы такая добрая, барышня, - прошептала она. - Только не говорите, что за меня вступались. Если госпожа узнает - будет хуже.

Мы переглянулись, и я пошла дальше.

Проход к покоям мачехи был длинный, выложенный камнем, и шаги отдавались гулко. По пути попадались ниши с вазами и статуэтками драконов - из бронзы, из камня, с крыльями, сложенными вдоль тела. У одного даже глаза были из янтаря. И я поймала себя на мысли, что неосознанно ищу в этом янтаре тот взгляд - тот, за прозрачной дверью в моём “коридоре вариантов”. Странно, но где-то глубоко внутри я ощущала, что он ближе, чем кажется.

Перед дверью в парадную гостиную я быстро пригладила волосы и вздохнула. Воспоминания тела подсказывали: входи молча, не смотри в глаза, говори “да, госпожа” и “сейчас, госпожа”. Но моя душа на это фыркала: ага, щас, разбежалась.

Я постучала и, не дожидаясь ответа, толкнула дверь.

Глава 5. Проблема драконьих отборов

- Мы уж думали, ты там срослась со своей подушкой, - хмыкнула Осианна, не отрывая взгляда от зеркала. - Тебе, наверное, слишком трудно понять, что время других дороже, чем твое.

Я стояла у порога и смотрела на них обеих с некоторым любопытством.

Слишком много в них было лоска и слишком мало смысла. Когда ты на своем опыте знаешь, как настоящая жизнь ломает людей - страшно и тихо, безо всяких криков, - то все эти жемчужины, платья и обидчивые интонации кажутся бумажными.

Так что я не чувствовала даже злости. Только лёгкое недоумение: они правда думают, что их слова могут меня унизить?

Да ну, глупости какие. После капельниц, больничного потолка и вечного «держись, эта боль пройдет» подобное поведение меня не задевало. Вся людская надменная суета выглядела как фарс на фоне того, что имеет реальную ценность.

Мачеха повернулась к туалетному столику, села и раскрыла бархатную коробку с украшениями.

- Смотри, ничего мне тут не роняй, - приказала она мне. - Протри всё и разложи по отделениям. И не трогай ожерелье с рубинами - оно не для таких рук, как у тебя.

Я мысленно хмыкнула и подошла выполнить распоряжение, не чувствуя ни малейшего стеснения.

Всё в этой высокомерной женщине - движения, голос, даже то, как она касалась камней, - было напоминанием, что я здесь чужая. Но именно это и давало чувство свободы, потому что я и не собиралась как-то специально угождать, чтобы поменять ее мнение. И полностью признавала факт своей чуждости.

Вскоре обе мои "добрые" родственницы перестали обращать на меня внимание.

Осианна в это время крутилась перед зеркалом, поправляя лямку на тонком плече. Платье на ней было чудесное: голубовато-серебряная ткань струилась по фигуре, словно жидкий лунный свет, плечи и хрупкие ключицы открыты. Только вот вся эта красота не спасала от мелких судорожных движений - она явно волновалась.

- Ну что ты дрожишь? - лениво спросила мачеха, поднимая взгляд. Голос у неё был такой, что сразу хотелось выпрямиться. - Это же всего лишь отбор, а не война.

- Мама, - простонала Осианна, - ты не понимаешь! Это не просто обычный отбор невест для королевской семьи Гор’Рарх! Это отбор принца Кайрена!

- И что с того? - Мачеха приколола себе брошь с синим камнем и усмехнулась. - Король отправил нам приказ - значит, нужно выполнить его. Пройти проверку совместимости через инициацию. Драконья кровь не должна прерываться.

- Да, но… - Осианна судорожно втянула воздух. - Почему именно он?! Почему не второй принц или хотя бы третий, как у других? У него же… у него же на отборе будет всё… иначе! Мне страшно!

Мачеха вздохнула, поправила кольцо и посмотрела на дочь, как на ребёнка, который не выучил урок.

- Хватит истерики. Старший принц - наследник престола. Это честь, даже если тебе достанется не самый удобный вариант.

- Ты не представляешь, мама, - Осианна заговорила почти шёпотом. - Никто не хочет идти к нему! Говорят, он... он холодный, как камень, и при этом... - она запнулась, - ...даже драконицы боятся его прикосновений. Как увидят издали, сразу обходят стороной, чтобы вдруг не привлечь его случайного внимания!

Я протирала украшения в шкатулке, и с интересом подслушивала их беседу.

Итак, тут есть какой-то страшный старший принц. Может, урод? Горб, бородавка... или жестокий характер? Хотя, судя по дрожи Осианны, не урод, а скорее… пугающий. А может, как вариант, он просто-напросто жирный отвратительный извращенец, вот никто и не хочет быть его невестой?..

- Хватит слушать глупые слухи, - отрезала мачеха. - Он наследник. У него кровь Пламенных, сильнейшая из всех. Король приказал отправиться на отбор тебе и еще нескольким претенденткам, так что ты поедешь. Остальные принцы пусть играются со своими гаремами, а наш дом войдёт в историю.

Осианна побледнела.

- Мама… ты ведь сама говорила, что тот отбор, на его совершеннолетие... закончился ужасно.

-Тогда он был неопытен, - холодно произнесла мачеха. - Да и тот стандартный для принцев набор из трёх девиц был слишком мал для настоящей проверки

- Но ведь одна простилась с жизнью! - почти выкрикнула Осианна.

Мачеха резко повернулась, и её глаза сверкнули.

- Хватит, я сказала! Просто та человечка не выдержала испытания. Слабая. А ты - не такая. У тебя кровь драконов по материнской линии. В седьмом поколении, но всё же.

- Но как... - прошептала Осианна, - как мне это вынести? Это же... ужасно и унизительно, если для проверки мне придется своими руками коснуться этого его... его... - она запнулась и выпалила возмущенно: - Ни на одном отборе так не делается у других принцев!

- Думай о том, что надо быть достойной его прикосновения, - отмахнулась мачеха. - Иначе зачем мы столько лет вкладывались в твоё воспитание?

Повисла пауза. Я чувствовала, что воздух в комнате буквально застыл. Даже свечи дрогнули, и тень от зеркала легла на пол, вытянувшись, как коготь.

Осианна молчала, кусая губу. Она была красива, но это была красота натянутая, как струна. В ней не было лёгкости, только напряжение и страх. И мне вдруг стало её немного жаль. Я, конечно, не понимала, что там за отбор и зачем столько драмы, но смотреть на её мучения было неловко.

- Мама, - сказала она наконец, - может, можно как-то… отказаться?

- От приказа короля? - Мачеха усмехнулась. - Хочешь, чтоб наш род лишился земель и титула? Нет, милая. Ты поедешь.

- Но я не хочу к нему!

- Хочешь - не хочешь, - холодно сказала мачеха, вставая, - а сегодня вечером ты выезжаешь во дворец и пройдешь инициацию прикосновением принца Кайрена.

Она подошла к дочери и аккуратно поправила ворот платья. Всё это выглядело почти нежно, если бы не ледяной блеск в её глазах.

Я стояла молча. Ситуация была как из фильма: мать-манипулятор, нервная инфантильная дочка, а я в углу - невольный зритель. В этот момент я в задумчивости начала протирать ожерелье с рубином, а оно вдруг выскользнуло из пальцев и с тихим стуком ударилось о пол.

Глава 6. Подмена

Если бы кто-то сказал мне вчера, что вечером меня будут наряжать в шелка и заставят изображать чужую жизнь, я бы решила, что этот кто-то бредит. Но вот она я, стою посреди комнаты мачехи, пропахшей благовониями, лавандой и нервами, а вокруг - маленький сумасшедший улей из мечущихся вокруг служанок. Они шуршали юбками, поджимали мне корсаж, натягивали чулки и пытались воткнуть в волосы шпильки.

А я стояла посреди этого хаоса и пыталась дышать, не смеясь.

- Не шевелись! - шикнула одна. - Иначе складки пойдут!

- Так она и не шевелится, - откликнулась другая, нервно поднося к моему лицу шёлковую ленту. - Просто дышит!

- Вот именно! Слишком глубоко!

В зеркале отражалась совсем другая я. Платье было небесно-голубое, с серебряными нитями. Тонкая ткань переливается, будто на ней осел свет луны. Талия затянута до невозможности, грудь приподнята, волосы уложены в какую-то архитектурную конструкцию, от которой болела шея.

Если бы не воспоминание о чердаке, с которого я спустилась, можно было бы и правда поверить, что я какая-то леди.

- Потуже затягивай, ей нужно выглядеть достойно.- велела мачеха, нервно меряя шагами комнату и непрестанно раздавая команды. - Когда войдёшь во дворец, не смей поднимать глаза выше ступеней. Кланяйся. Не улыбайся, но и не хмурься. Говори мало. Если кто-то обратится по имени - ты Осианна д’Аррийская. Запомнила?

- Кажется, да, - ответила я спокойно.

- Кажется, - передразнила она. - Ты обязана сыграть безупречно! Одна твоя ошибка, и нас всех постигнет позор!

Слово «нас» звучало особенно лицемерно: в этом «нас» я чувствовала ровно ноль участия.

В углу стояла настоящая Осианна - раздетая, раздражённая, красивая. На ней было простое серое платье, но ткань новая, а кожа под ним - ухоженная, без единого следа домашнего труда. Она разглядывала своё отражение с видом мученицы, примеряя скромную роль.

- Вот так, - пробормотала она, пробуя опустить глаза. - Надо смотреть снизу вверх, с почтением, и говорить тихо.

- Ты не служанку изображаешь, а идиотку, - вырвалось у меня.

Осианна обернулась и смерила меня взглядом, в котором плескалось возмущение, страх и капля ненависти.

- Надеюсь, ты понимаешь, что если ты облажаешься, я не прощу тебе этого никогда?

- А если не облажаюсь?

- Тогда просто радуйся этому, - отрезала она.

Я усмехнулась. Ну конечно, ведь по сценарию я дублёр. Сыграть чужую жизнь, а потом уйти за кулисы - вот что от меня требуется. И никого не волнует, что у меня на эту жизнь есть свои планы. Что ж, тем лучше.

Мачеха тем временем кружила вокруг меня, словно я была товаром на ярмарке.

- Улыбку убери. Слишком наглая.

Я убрала.

- Теперь слишком уныло.

Я вздохнула.

- Вздыхай тише! Ты не старая вдова, ты юная дева!

«Юная дева» во мне внутренне хихикнула. После всех анализов, врачей и блудливого бывшего мужа, который сбежал к молоденькой любовнице, узнав о моей болезни, мне трудно было изображать невинность. Но я молчала. Пока.

- Запомни, - шипела мачеха, придвигаясь ближе, - если кто-нибудь заподозрит подмену, ты скажешь, что потеряла память после ритуала очищения от драконьей лихорадки. Слыхала? Повторяй.

- Потеряла память после ритуала очищения от драконьей лихорадки.

- Вот и умница, - оскалилась она. - Может, не всё в тебе безнадёжно.

Я заметила, как по залу прошёл едва уловимый ветерок от открытого окна. И вдруг от этой мелочи меня прошибло холодом. Эта гнилая семейка ведь и не собиралась возвращать Лилианну из гарема старшего принца. Хотели сбагрить её, использовав напоследок - и дело с концом. Интересно, если я там не выживу, кто вообще узнает, что это была я?

Платье на мне закончили застёгивать, и служанки отступили, как от опасного животного.

- Готово, - сказала одна из них.

- Хорошо. - Мачеха обошла меня кругом и довольно кивнула. - Почти как настоящая.

Я посмотрела на своё отражение и не узнала себя. Ни боли, ни усталости, ни той тени в глазах, что раньше выдавала женщину, которой надоело бороться. Теперь на моем лице было только спокойствие. И немного злого интереса.

- Ну что, барышня Осианна, - сказала я вполголоса, глядя в зеркало, - пойдём посмотрим, кто кого переиграет.

- Что ты сказала? - насторожилась мачеха.

- Ничего, - улыбнулась я. - Просто готовлюсь к роли.

В этот момент в комнату влетела экономка:

- Госпожа! Кони готовы, экипаж подан! Осталось надеть плащ и перчатки!

Мачеха резко обернулась к дочери:

- Осианна, не забудь вести себя скромно! Никаких флиртов! Тебе к другому принцу, который особенно ценит невинное поведение!

Осианна закатила глаза, но промолчала. Тем временем мачеха подошла ближе, и довольно болезненно ухватила меня за подбородок,.

- Слушай внимательно, девчонка. Это твой шанс хоть раз в жизни принести пользу. Отбор - не место для самодеятельности. Твоя задача - молчать, кланяться, улыбаться и выполнять приказы. Если кто спросит, называйся Осианной д’Аррийской. Говори, что ты из рода седьмой драконьей крови. Если начнёшь умничать - нам всем конец.

Я смотрела на неё, пока она сипло шипела, и думала: вот уж кому бы пригодились курсы по управлению стрессом.

- И запомни, - сказала мачеха, поправляя на мне ворот. - Если сделаешь что-то не так, Мари заплатит первой.

Имя сестрёнки прозвучало как щелчок хлыста.

Я хмыкнула и повернулась к ней:

- Кстати об этом... у меня есть одно условие.

Мачеха нахмурилась.

- Условие?

- Угу. Я беру Мари с собой.

- Что? - в унисон пискнули обе заговорщицы.

- Что слышали, - я аккуратно сняла пылинку со своего рукава и сдунула её, подчеркивая абсолютную нормальность своего условия. - Я не собираюсь ехать одна в чужой дом, где меня никто не знает. Мари будет моей горничной. Иначе никакой подмены не будет.

Мачеха замерла с приоткрытым ртом, как будто я предложила ей вдруг ни с того, ни с сего обменять душу на репу.

Глава 7. Спасение Мари

В ответ на распоряжение служанка вытаращила глаза.

- Но, госпожа, - начала она, - вы же сами велели поручить ей на сегодня целый список срочных дел и без нее теперь придется...

- Ох, заткнись! - Закатив глаза, мачеха вылетела в коридор, как взбешённая оса, и заорала так, что даже стены дрогнули: - Где эта девчонка Мари?! Где эта... это... создание вечно оборванное?! Тащите её сюда немедленно, чтоб вас, ленивые недотепы!

В ответ по дому прокатился переполох: захлопали двери, звенели кастрюли, кто-то бегал по лестнице, сбивая пыль с перил. Через пару минут на пороге появилась Мари - босиком, с торчащими в разные стороны волосами, в платьице, которое, кажется, пережило больше бурь, чем я в прошлой жизни. В руках она держала ведро, как щит.

- Госпожа..? - испуганно пискнула девочка с немым вопросом в больших глазах.

- Не госпожакай мне тут! - взвизгнула мачеха. - Смотри на себя, оборванка! Мы, значит, отправляем во дворец невесту для принца, а рядом с ней будет таскаться вот ЭТО?!

Я стояла рядом и, если честно, наслаждалась сценой. Разъярённая мачеха выглядела почти комично - рот подрагивает, глаза бегают, лицо краснеет пятнами, а руки мечутся, как у дирижёра с нервным тиком.

- Мари, - спокойно сказала я, - иди сюда.

Она замерла и напряженно посмотрела на меня, неуверенная, что я говорю это без подвоха.

- Подойди, - повторила я мягче.

Девочка неуклюже сделала один неуверенный шаг. Потом ещё один. И мачеха сокрушенно воздела руки к потолку:

- Слушайте, слушайте, весь дом! Нашей благородной барышне понадобилась горничная! И кто же, вы думаете, удостоился чести ехать с ней во дворец?! Мари! Та, что и умываться-то толком не умеет!

- Она справится, - сказала я. - Её просто никто не учил.

- Да она позорит саму идею приличия! - вскинулась мачеха. - Смотри на неё - руки, колени, волосы! Это что за солома на голове?!

Я с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться.

- Так приведите её в порядок, - предложила я. - Вы же сами сказали - во дворец едем. Надо соответствовать.

Мачеха зарычала тихо, как кошка, у которой забрали добычу.

- Ладно, - процедила она и крикнула в коридор: - Эй! Быстро отмойте это дитя и наденьте на неё что-нибудь приличное! Не хочу, чтоб нас приняли за деревенских побирушек!

Служанки сновали туда-сюда, взяли Мари под руки и потащили в умывальню. Девочка оглянулась на меня испуганно, и я подмигнула:

- Не бойся. Тебя просто немного отполируют.

Когда они скрылись за дверью, мачеха повернулась ко мне и смерила долгим взглядом от головы до ног.

- Ты уж радуйся, что я уступила, - сказала она ядовито. - Если бы не спешка, ни за что бы не позволила.

- А я и радуюсь, - ответила я с самой невинной улыбкой. - Когда вы злитесь, у вас даже щёки румянятся, вам идёт.

Мачеха замерла, приоткрыв рот, не понимая, с чего вдруг я ляпнула подобное. А я просто шла ва-банк. Пусть думает, что ее падчерица совсем дурочка, и недооценивает.

- Молчала бы уж, - буркнула она, отворачиваясь. - Сиди тихо и не шевелись! Скоро прибудет сопровождающий из дворца. Хочу, чтобы к тому времени всё было безупречно.

- Конечно, - кивнула я. - А можно, я хотя бы дышать буду без разрешения?

Она резко обернулась:

- Что?!

- Шутка, - отмахнулась я.

Мачеха вышла, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась пыль.

Оставшись одна, я позволила себе немного расслабиться. Села на край кровати и вытянула ноги. В туфлях, которые мне выдали, было довольно тесно. Очевидно, настоящая Осианна была на размер меньше. Но я не жаловалась.

Интересно, как вообще выглядит этот их дворец Пламенных? Может, там все такие же вспыльчивые, как наша благородная семейка?

Сквозь тонкие стены доносились приглушённые разговоры, плеск воды, визгливые окрики и шорох ткани. В доме стояла такая суета, будто готовили не одну, а целую чертову дюжину невест.

Минут через двадцать в комнату заглянула Мари, и, честно говоря, я чуть не ахнула.

Из-под слоя грязи и пыли вынырнула совсем другая девочка. Волосы у нее были мягкие, чуть вьющиеся, цвета ржаного мёда. Глаза огромные и ясные, как родниковая вода. На ней было простое, но чистое платьице, откуда-то выкопанное из сундуков. Только взгляд тот же - настороженный, как у зверька, которого всю жизнь пинали.

Мари попыталась присесть передо мной в реверансе.

- Не вздумай, - предупредила я. - У нас с тобой спектакль без пафоса.

Она всё еще робела, но улыбнулась так, что на щеке появилась ямочка.

- Ну вот, - сказала я. - Теперь точно похоже, что ты человек, а не чумазая свинка из амбара.

- Простите, барышня, - она виновато потупилась, - я... я постараюсь не мешаться под ногами.

- Ты не мешаешься. Просто держись рядом. Если что-то не знаешь, просто смотри на меня и повторяй.

Она подняла глаза.

- А если меня опять высекут... за вас?..

- Не будет больше никаких “опять” в этом доме, - сказала я спокойно. - Это я тебе обещаю.

Мы обе знали, что такие обещания мало чего стоят, но мне хотелось, чтобы она хотя бы на минуту поверила.

- Ну, - я протянула руку, - теперь мы вроде как команда.

Она нерешительно вложила в мою ладонь свою - тёплую и детски хрупкую.

- Мари, - сказала я, - ты хоть знаешь, куда мы едем?

- Во дворец, - прошептала она.

- Ага, и что там будем делать?

- Не знаю. - Она покачала головой. - Только слышала, что там живут настоящие драконы.

Я улыбнулась краешком губ.

- Вот и посмотрим, какие они. Может, не такие уж страшные.

На самом деле, внутри всё дрожало от любопытства. Драконы, отбор, инициация, гаремы... Всё звучало как сюжет плохого романа, но у меня наконец-то была возможность прожить его изнутри.

Мари села рядом на стул, стараясь не шуршать. Я оглядела её: аккуратно приглаженные волосы, чистые руки. Из неё выйдет неплохая горничная, если не дадут повода трястись от страха.

Глава 8. Дворец Пламенных

Дворец Пламенных был не просто зданием.

Он дышал, жил и, кажется, внимательно прислушивался к каждому шагу. Его стены будто состояли не из камня, а из застеклённого жара. Полупрозрачные пласты красного обсидиана преломляли свет так, что везде играли отблески, и казалось, что идешь по нутру древнего дракона.Откуда-то изнутри доносился ровный низкий гул, похожий на сердцебиение. Иногда мне даже чудилось, что пол под ногами немного шевелится.

Высокие своды украшали узоры из золота и чернёного металла. Они изображали сцены древних сражений между драконами и людьми, но издалека казались просто языками пламени. Люстры здесь заменяли огненные шары, висящие прямо в воздухе: не светильники, а чистый огонь, который, впрочем, не обжигал. От него шёл мягкий жар.

Слуги в алых ливреях двигались слаженно и деловито, как красные муравьи. У каждого - медная серьга в форме когтя и чёрная перевязь на рукаве: знак служения роду Гор’Рарх. Они не говорили лишнего и общались с нами только короткими, рублеными фразами. Слуги здесь явно не были обычными людьми: их кожа чуть мерцала,а глаза были золотистые, с вертикальными зрачками. И если всмотреться, казалось, внутри у них тлеют угли.

Стражники выглядели ещё страннее: у некоторых из-под воротников тянулись чешуйчатые полосы - то ли ожоги, то ли следы пробуждённой драконьей крови. Их копья не имели наконечников - только вытянутый, стабильно горящий язык огня. В обычном мире это выглядело бы устрашающе, но здесь - естественно, как если бы солнце решило обзавестись охраной.

Женщины-служанки тоже были как отражения друг друга. Высокие, стройные, с собранными в тугие косы волосами цвета меди или золота. Они скользили, а не шли, и платья на них переливались от бордового к янтарному, будто ткань ткали прямо из света. Некоторые имели лёгкий дымчатый ореол вокруг тела.

Внутренние дворы тянулись один за другим: жаркие сады с деревьями, листья которых были бронзовыми и звенели при малейшем ветре; фонтаны, изливавшие не воду, а огненную ртуть, которая текла по каменным желобам и испарялась, источая сладковатый аромат. Даже воздух здесь был особенный - густой, насыщенный, чуть пряный, как будто его можно было пить. Он пах металлом, дымом, специями и чем-то ещё… чем-то живым.

Мари прижалась ко мне, сжимая подол юбки. Её глаза бегали, как у испуганного воробья.

- Я рядом, - шепнула я ей, хотя сама не была в этом уверена.

Через минуту нас уже растаскивали. Слуга в алом, глянцево-блестящем мундире холодно бросил:

- Слугам - налево, на задний двор.

И Мари исчезла в потоке таких же девчонок с ведрами и подносами. Успела только растерянно глянуть на меня через плечо, и я успокаивающе ей кивнула с посылом: жди.

Вместе с десятками других девиц меня повели в сторону центрального зала. С каждым шагом я всё сильнее ощущала этот дворец не как дом... а скорее как живое существо. Стены были тёплые, будто внутри течёт магма. На потолке вместо люстр горели огненные сферы, медленно вращающиеся в воздухе. От них шёл ровный, гипнотический свет - глаза невозможно отвести.

Мы вышли в главный тронный зал.

Пол сиял, как лава, застылая в хрустале, а по нему бродили отражения сотен девичьих фигур. В центре зала возвышался помост с тремя тронами. Два пустовали. На среднем сидел король - Ардхарон Гор’Рарх, как называла его мачеха еще в дороге.

Я не ожидала, что драконий монарх окажется таким… человеком. Без крыльев, без рогов, просто пожилой мужчина с темным от загара лицом, на котором застыли века власти. Волосы цвета тёмной меди, глаза - почти чёрные, как уголь. Но когда он посмотрел в зал, мне показалось, что он видит сразу всех и каждую. От этого взгляда хотелось стать чуть меньше, чем ты есть, и не дышать лишний раз.

- Приветствую своих подданных во Дворце Пламенных! Каждая из вас призвана служить роду Гор’Рарх, - медленно произнёс он. Голос звучал гулко и рокочуще, будто говорил не человек, а сам дворец. - Пламя выберет само, чью кровь оно примет.

По толпе словно пробежала рябь. Я заметила, как одна девушка чуть не упала в обморок, а другая зажала рот ладонью, чтобы не выдохнуть слишком громко. Надо признать, меня и саму потряхивало от непривычности обстановки и вообще от всего происходящего. Всё-таки не каждый день вдруг попадаешь в другую версию своей жизни, где вполне себе нормально существуют фантастические человекообразные драконы, короли и отборы невест для принцев.

Король продолжал:

- Отбор проводится лично каждым принцем. Через три дня результаты станут известны. После брачных ночей оставшиеся получат звание наложниц сроком на пять лет или статус жён, если смогут зачать. Готовьтесь, после оглашения распределения вас пригласят в отдельные залы.

Вот тут кто-то громко икнул. Видимо, новость о «пяти годах» и «зачатии» внезапно перевела происходящее в разряд конкретной биологии, а не романтических грёз.

Я перевела дух и украдкой огляделась.

Мачеха где-то сзади выглядела довольной, как кот с куском сметаны, а Осианна, сияющая как полированная монета, стояла рядом и смотрела прямо вперёд. В ней было столько самоуверенности, что мне захотелось попросить у неё немного на вынос.

Пока король о чем-то тихо начал переговариваться со своим советником, девушки зашептались. И вот тут я впервые поняла, что главный источник информации в любом мире - женская болтовня.

- Говорят, третий принц - милейший, - прошептала одна кому-то за моей спиной. - Весёлый, шутит без конца, с ним не страшно.

- Да, но детей от него ни у кого нет, - ответила ее собеседница. - Хотя, может, просто слишком занят флиртом...

И обе захихикали, как девчонки на вечеринке перед выпускным.

- Второй принц лучше, - подала голос брюнетка с косой толщиной с моё запястье. - Говорят, красив как бог, кожа у него сияет.

- И гарем огромный, - вставила ещё одна. - Сто наложниц каждые пять лет. Никто не забеременел, но все мечтают попасть хотя бы на отбор.

8.2

- Его жар убивает, - сказала первая с испугом в голосе. - Он не трогал ни одну женщину с тех пор, как на его совершеннолетие произошел тот скандал с тремя кандидатками в первый гарем.

- Это правда, - кивнула другая. - Но сегодня король впервые снова приказал собрать для него кандидаток, на этот раз, говорят, двенадцать, и все они пойдут на личную инициацию...

- В его покоях, - добавила третья с ужасом. - Представляете? Вот не повезло кому-то...

- А что в этом такого? - не удержалась я от любопытства.

- Ну, ходят слухи, что там нужно будет добровольно прикоснуться к нему... э-э... к неприкасаемой части, - тут же объяснили мне с интригующим смущением. - И если выдержишь, то тогда допустят к первой брачной ночи.

- А если нет?

- Да такого быть не может, - хмыкнули в ответ. - Все кандидатки у него с драконьей кровью, выдержать не проблема. Просто... рядом с принцем им будет не сладко жить, не говоря уже о постели... вот потому я и говорю, что не повезло бедняжкам...

Я внутренне хмыкнула. Какой потрясающе вдохновляющий финал для девушек на выданье! Личная инициация, прикосновение... жар... Всё это звучало почти терапевтически.

Внезапно мне вспомнилось, как когда-то в прошлой жизни врач тихо говорил: «Главное - не сопротивляться боли. Надо принять её, чтобы она потеряла над вами власть». Тогда это казалось издевкой. Теперь вдруг стало советом по выживанию.

Тем временем зал гудел. Слуги с факелами обошли ряды, деля девушек на группы. Глашатаи зачитывали списки, и все вытягивали шеи, надеясь услышать своё имя в нужном месте.

- Первое крыло - Кайрен Гор’Рарх!

В ответ на имя старшего принца последовало напряженно-гробовое молчание.

- Для второго крыла - Аурелайн Гор’Рарх!

Толпа сражу же ожила, ахнула и запела, как на концерте: «Вот он! Вот, красавец!»

- Для третьего крыла - Риэл Гор’Рарх!

Девушки отреагировали не в таком огромном количестве. но зато гораздо эмоциональнее - зашевелились, заулыбались, игриво хихикая и перешучиваясь.

Осианна стояла с горящими глазами, ждала, когда её назовут. И вот после длинного перечня имен писарь прокричал наконец мое имя, под которым она скрывалась:

- Лилианна Ли’Вер!

Она выдохнула с триумфом, будто уже выиграла. Мачеха в глубине зала кивнула ей с гордостью.

- Третье крыло, - чётко сказал писарь. - Риэл Гор’Рарх.

- Что? - выдохнула Осианна, оборачиваясь. - Это ошибка! Я подавала анкету в на отбор к принцу Аурелайну!

Писарь поднял бровь, не поднимая глаз от свитка:

- Все решения утверждены Советом крови. Изменения недопустимы. Следующая!

- Но я... - начала она, но рядом уже появился служитель в алом и вежливо, но настойчиво взял её за локоть.

- Прошу, барышня, в третье крыло. Вас уже ждут.

- Но я не хочу к нему... - шипела она, пытаясь выдернуть руку, но бесполезно. Слуга лишь вежливо кивнал, как человек, слышавший все возможные женские возражения, и продолжал равнодушно тащить её к двери.

Мачеха в глубине зала побледнела, будто с неё смыли всю пудру. Её губы шевелились в угадываемой фразе досады: «Не может быть!» А я, стоявшая рядом, ощущала лёгкое злорадство, хотя виду не подала.

Вот тебе, сестрица, и “прекрасный принц”! Придётся очаровывать весёлого бабника. Удачи тебе с этим.

Толпа продолжала гудеть,а глашатай называл новые и новые имена.

- Лейра из дома Верн...Тейш из дома Грон... Осианна Ли’Вер… Первое крыло! Кайрен Гор’Рарх!

Все головы в радиусе нескольких шагов повернулись ко мне. В зале повисла тишина, такая плотная, что слышно было, как кто-то уронил веер. Вокруг раздались шёпот, вздохи, кто-то отошел подальше, будто я уже начала дымиться.

А я просто выпрямилась и сделала шаг вперёд.

Служитель в красной форме поклонился, не глядя в глаза, и жестом показал направление. Остальные одинадцать кандидаток, кто бледный, кто дрожащий, потянулись следом - медленно, как овцы на заклание. Я, напротив, шла уверенно, даже с какой-то внутренней готовностью, будто вела их за собой.

Пусть думают, что я безумная. У каждого своя стратегия выживания.

"Раз уж судьба решила устроить кастинг в пекле, я хотя бы выйду на сцену с прямой спиной", - рассуждала я, проходя мимо кандидаток в гаремы к другим принцам.

И вот тут за спиной раздалось шипение Осианны:

- Ты всё испортила! Это из-за тебя всё перепутали!

Я удивленно глянула на нее на ходу.

- Из-за меня? Да ладно, я-то тут при чём? Но ты не переживай, сестрёнка. Кто знает, может, тебе там даже понравится. Говорят, у твоего принца чувство юмора отменное.

Она захлебнулась возмущением, а я, не теряя самообладания, шагнула к служителям, которые собирали нашу маленькую, странно молчаливую дюжину.

Когда двери за нами закрылись, зал снова загудел - кто с жалостью, кто с интересом, а кто, кажется, просто поспорил на то, сколько минут я продержусь у «огненного чудовища».

А я шла по раскалённому коридору, чувствуя, как воздух густеет от жара, и думала:

Вот и всё, Лиля. Путь назад отрезан.

Шестая книга нашего литмоба Замуж за дракона без выбора >>> https://litnet.com/shrt/1rmi

Я проснулась в теле злодейки, которую должны казнить. Спастись можно лишь одним способом — стать невестой нелюдимого палача. Его лица не видел никто. Грубый. Безжалостный. Опасный.
Зачем он спас меня? Почему все считают меня злодейкой? И как избавиться от такого клейма? Но чем ближе я к разгадке тайн - тем сильнее нас тянет друг у другу.
Что опаснее: судьба злодейки или любовь палача?

Глава 9. Паническая атака

Зал, куда нас провели, был огромный и холодный, как музей. Каменные стены сверкали от отражённого света, а под потолком лениво плавали чары освещения - золотистые шары, будто замершие солнечные капли. Вдоль одной стены стояли кресла, на которых сгрудились девушки, каждая в своём лучшем платье и с лицом, как у человека, который уже мысленно написал завещание.

Я присела на край длинной резной лавки и с интересом огляделась.

Одиннадцать невест выглядели как одиннадцать оттенков нервного тика. Кто-то тихо шептал молитвы, кто-то вытирал ладонью вспотевший лоб, а одна, особенно изящная блондинка, сидела прямо, будто на экзамене по аристократизму, и делала вид, что ей всё равно. Но рука у неё всё равно дрожала.

Пахло цветочными духами, пудрой и страхом. Настоящим, густым, с примесью паники. Девушки шептались - одни дрожали, другие, наоборот, старались выглядеть надменно.

Я слушала, стараясь не выдать, что у меня под именем «Осианна Ли`Вер» никакой благородной крови нет, только хорошая память и чувство юмора.

Кто-то, пытаясь разрядить обстановку, выдохнул:

- Это же просто прикосновение…

- Угу, - глухо отозвалась другая. - Которое всё равно что ожог.

- Но ведь… не настоящий, да? Ну… следов не будет?

- Зато боль настоящая. Как будто внутрь кожи лезут горячие иглы. Говорят, одна падала в обморок прямо у него в ногах.

- Ну, не насмерть же больно, да? Просто… говорят, он не любит женщин...

- А может, женщины ему не нравятся в принципе? - подала голос рыженькая с веснушками. - Ну, как бы это поприличнее выразиться... его интересы лежат в дргой области..?

- Тсс! - шикнула блондинка. - Не богохульствуй. Это наследник Пламенных!

Я чуть не рассмеялась. Интересно, сколько веков тут прошло с тех пор, как женщины перестали воспринимать мужчин как богов, и почему во дворце Пламенных эта реформа, похоже, не сработала.

Наступила тишина. Кто-то сглотнул. У кого-то задрожали плечи.

- А вы… слышали про первую тройку? - вдруг подалась вперёд девица с каштановыми локонами. - Там одна была человечка, вторая полудраконица и третья чистокровная

- Да-да. Я слышала, одна не могла больше говорить. Неделю.

- Ерунда. Пугают нас. Это же принц, не демон.

- Принц, да, - ответила самая старшая из нас, с ледяным профилем и надменным взглядом. - Тот самый, который в прошлом году взял и расплавил камень, просто чтобы не к нему подошли слишком близко на празднестве летнего солнцестояния.

- Говорят, та, человечка первая пропала, - прошептала ещё одна.

- Не пропала. Испарилась. Осталась только обувь и серебряная заколка.

- И ожоги на стенах... Камень стал чёрным, как уголь. Он не прикасается к людям. Никогда. Даже к матери. Всегда в перчатках, даже во сне. У него вся одежда магическая - ткань из чешуи ночного змея. Говорят, она ограждает его внутреннее пламя. Чтобы не убить никого случайно.

- Тогда зачем проверка? - прошептала кто-то срывающимся голосом. - Зачем вообще трогать его?

- Чтобы узнать, выдержишь ли ты, - отрезала надменная. - Это не просто невеста. Это будущая пара правителя Пламенных. Ты должна быть способна выносить его прикосновение. Хоть немного. Хоть один раз в месяц, чтобы попытаться зачать в течение пяти лет.

- А если нет?..

Никто не ответил.

Некоторые старались держаться. Кто-то шептал молитвы, кто-то глядел в пол, как будто пытался стать незаметной. Я, честно, больше слушала, чем участвовала. В голове вертелось только одно: страшновато - да.

Но боль…

Боль для меня - давно не новость. Я видела, как умирают кости. Как вены запекаются от лекарств. Как тело становится мешком - немощным, холодным, чужим... А тут какой-то обычный ожог. а на здоровье. Я и не с таким справлялась. В том, как справляться с болью, я специалист.

Но девчонки вокруг явно думали иначе. Они смотрели на дверь, будто за ней сидит какое-то чудовище, а не мужчина. Имя принца никто не произносил. Его даже не называли «наследник» - просто он. Как грозовая туча, нависшая над горизонтом. Туча с лицом.

Я успела подслушать ещё один кусок сплетни:

- Его лицо… ты же знаешь?

- Что? Его близко мало кто не видел.

- Видели. Несколько раз. Говорят, кожа у него как гладкий светлый янтарь. Глаза чёрные. Не карие, а чёрные. И он красивый… настолько красивый, что от этого… хочется плакать.

- Почему?

- Потому что рядом с ним чувствуешь, что никогда не будешь достойна. И не сможешь даже обнять его, не дрожа от боли.

Снова наступила благоговейная тишина. Каждая из невест явно пыталась представить, что это за красота такая необыкновенная, что от нее даже слезы наворачиваются у видевших принца.

Мне захотелось закатить глаза, но я сдержалась.

Хотя вообще-то что-то в этом было - в этой магии страха. Даже я чувствовала, как внутри начинает подниматься странное волнение из-за всех шепотков. То ли дрожь, то ли тоска, то ли… что-то очень первобытное. Но не страх...

Притяжение.

Мне очень захотелось лично увидеть старшего принца и понять, что за прекрасное чудовище он из себя представляет.

Дверь громко скрипнула, и в приемный зал вошёл страж в чёрной броне. Он грозно оглядел нас и крикнул:

- Первая! Кризель Ли'Харэ!

Девушки вздрогнули, как стая голубей, в которую бросили камень. Вызванная поднялась. У неё подкашивались ноги, но она шла. Шла, как на костёр. Остальные затаили дыхание.

***

Одна за другой невесты уходили в покои принца. Возвращались бледные, дрожащие, кто-то прижимал руки к груди, кто-то едва шёл. Ни крови, ни ожогов, конечно, не было, но вид у всех, как после пытки. После «проверки» их провожали в соседнюю комнату к лекарю - убедиться, что живы, в сознании и не дымятся.

А потом...

- Боги, я не выдержу… - прошептала вдруг девушка рядом. Маленькая, хрупкая, с густыми тёмными волосами. - Я не смогу туда зайти. У меня сейчас сердце выскочит, я… я... ох!..

Глава 10. Ну очень пикантный кастинг!

Дверь в покои принца была странной.

С виду обычная: тяжёлая, резная, с металлическими заклёпками. Но стоило её открыть, как по позвоночнику пробежал холодок. Как будто я окончательно перешагнула границу между обыденной реальностью и живой легендой. Там пахло огнём. Не дымом, не гарью... а именно огнём. Сухим, почти медным жаром, как воздух в полуденный зной. Или как от раскалённого камня в горах на солнцепёке.

Я шагнула внутрь.

Тут же поймала себя на том, что иду медленно, как будто попала в храм. Или в ловушку. Комната оказалась просторной, но без излишеств. Стены из грубого обожжённого камня, будто здесь прошёлся огнедышащий дракон. Пара высоких факелов по углам пульсировала жёлтым светом, вытягивая тени. Посреди всего пространства располагалась огромная кровать с балдахином, похожая на трон, обитый чёрным шёлком. Ещё здесь были резной стол, кресло... и тишина. Такая плотная, что слышно было, как ткань шуршит по моим бёдрам при каждом шаге.

У окна стоял он.

Первый принц Кайрен. Старший. Пламенный.

Я видела его силуэт со спины - высокий, почти нереально, с волосами цвета ночи с огненными всполохами. Плечи широкие, осанка будто выточена из гранита. Слишком правильный, слишком безжизненный, чтобы быть просто красивым. Он напоминал изваяние, и я почти пожалела, что нарушила его покой.

Он был в чёрном халате. И эта ткань… мать моя женщина! Она не просто струилась. Она мерцала, будто под ней текла огненная лава. Всполохи внутри мерцали, как отблески костра. И я вдруг поняла, почему его так боятся.

Принц Кайрен не пытался казаться страшным, а просто сам по себе был тем, кого надо бояться.

Он стоял спиной ко мне, глядя в темноту за стеклом, будто и не слышал, как отворилась дверь, и даже не обернулся. Просто бросил властно и равнодушно:

- Подойди.

Голос у него был низкий и вибрирующий от скрытой в нем силы. Даже не бас, а гудение глубокой пещеры, в которой спит кто-то большой и очень древний. Ему волей-неволей хотелось подчиниться. Это было какое-то… воздействие. Как пульсирующее давление в висках. Как жара в закрытой комнате. Как вспышка боли, которая почему-то делает тебя живой.

Очень, очень живой.

И в то же время от него хотелось попятиться назад, потому что внутри всё сжалось, как будто я стояла перед хищником, который пока не голоден, но может передумать в любую секунду. Но я сдержалась и пошла вперед, не тратя усилия ни на что иное, вроде поклонов и приветствий. Просто - шаг за шагом, пока не остановилась в центре комнаты.

- Ну? - вежливо спросила его, сцепив руки за спиной. - И что мне надо делать?

Старший принц Кайрен медленно обернулся, и я непроизвольно сглотнула.

Все эти взволнованные шепотки девушек в зале… были правдой. Даже скромными, если уж на то пошло. А я-то думала, они преувеличивают. Все эти ахи-вздохи в коридоре - мол, “говорят, он такой красивый, что плакать хочется”, “глаза как лава”, “если глянет - захочешь сама всё с себя снять”… ну да, конечно, думала я недавно. Принцы всегда на слух просто воплощение мечты. А потом выходит какой-нибудь надутый перец с париком и цепями до колен...

Но нет, слухи не врали. Он действительно такой, что и правда забываешь, как дышать.

А у меня так и вовсе на секунду пересохло в горле.

Первое, что бросалось в глаза - это его рост. Высокий, но не просто “высокий”, а высокий так, как бывают только те, кто всю жизнь на войне или верхом. Мышцы на руках было видно даже сквозь странную ткань мерцающего халата. И двигался он так легко и текуче, будто не человек вовсе, а большая кошка.

Чёрные волосы с огненными всполохами, будто кто-то всерьёз решил поиграть со спецэффектами. Скулы - как лезвия, челюсть чёткая и мужественная, нос прямой, губы крепко сжаты. Всё лицо - будто нарисовано гением золотого сечения без права на поправки. Слишком чёткое, слишком правильное. И при этом ни капли мягкости.

Красота старшего принца Кайрена была как нож. Не мягко завораживающая, а острая и пронзающая сердце одним ударом прямо в цель.

А его глаза...

Я их сразу узнала.

Они были янтарные! Именно такие, красноватые, с золотыми вкраплениями и неожиданно вертикальными зрачками, как у хищника. Я таращилась в них и чувствовала себя... не то чтобы маленькой, но точно не в своей тарелке. А он смотрел так, будто проверял: «Ну, ты-то хотя бы интересная?»

В нём не было ни грамма дружелюбия. Просто холодный интерес. И, кажется, скука.

Это был точно он. Тот самый мужчина, что привиделся мне в странном медитативном видении, когда я шагнула в этот мир. Красноватый свет, тяжелый воздух, и фигура - атлетически мощная, угрожающе спокойная. Правда, там он вел себя совсем иначе, гораздо теплее и со всепоглощающим интересом, а не так отстраненно-лениво, как будто ему в принципе всё скучно, но вот сейчас он решает - интересно ли ему съесть тебя целиком или просто мимо пройти.

Этот мужчина был не просто красивым. Он был… слишком. Чересчур. Из разряда тех, от кого хочется отвести взгляд, но не можешь. Но при этом - чертовски притягательный.

Настолько, что где-то внутри меня включилось какое-то забытое чувство. Сначала просто дрожь, как от холода, а потом - глухая обида, потому что внутри...

...тебе по-прежнему сорок пять, ты поседела от бессонных ночей, полных боли, тебя бросили из-за болезни, и на тебе майка с пятном от супа... а он вдруг тебе встретился - вот такой нереальный, как великолепная скульптура, которую ты видела только на картинках, а теперь вот она - живая, движется, дышит, и точно не для тебя... ни по уровню, ни по жизни, ни по глазам...

Конечно, глупо думать так. Но я ведь давно не чувствовала ничего такого. Слишком давно.

Рассматривая меня, Кайрен не выказывал ни намёка на интерес. Просто будничное равнодушие, как у врача, который осматривает сорокового пациента за день.

Я заставила себя выдохнуть. Один раз. Потом второй. Хватит таращиться, как девочка на балу. Он, конечно, будто сошёл с небес... но и я не вчера из капусты вылезла.