Драконьи сказки

Глава 1

Сухая трава неприятно царапала волочащееся по земле крыло. А уж каждый сучок или камешек отдавался стучащей тупой болью прямо в мозг. Рваные раны на спине уже запеклись, слава Великому, но Шнурр чувствовал неприятное пульсирующее тепло под корками. Поди может начаться лихоманка. Так-то бы содрать корки, да вылизать всё, но сам не дотянется со сломанным крылом. А лекаря или боевого товарища на ближайшие часы полета не предвидится.

Но ничего. Скоро черные возьмут след, откусят ему башку и можно будет отдохнуть. Он передернул шкурой на спине, вновь ощутив резкую спазмирующую боль в переломанном крыле. И шумно выдохнул. Завыл бы, да силы надо беречь. Великий говорил, что сдохнуть всегда можно. Но нужно перед этим откусить башку врагу. Тогда он откроет свои крылья и пустит в Чертог Света. А там куча баб и мяса.

Облизнул пересохшим языком губы. Ему бы хоть тухлой воды. И падаль. Но бабу тоже можно. Желательно, живую.

Он резко фыркнул. Бабу… В нем еле Свет горит, а мысли! Ладно бы о золоте… Ну это он молодой еще, вот всякая муть в башку лезет. Старые говорят, проходит… Правда ему это уже не грозит…

Шнурр буквально заставлял перебирать себя лапами, оскаливаясь от каждого шага. Хоть бы лужу найти и напиться, перед тем как сдохнуть…

С надеждой уставился в темнеющее ясное небо, проглядывающее среди ёлок. А вдруг пронесется та патрульная боевая тройка, что загнала его в небе? И тот ублюдочный Черный, что прокусил ему крыло и подрал спину в воздухе. И две его сучки по бокам, которые не дали ему увернуться, поймать поток и уйти. Одна еще явно примеривалась подойти снизу и вцепиться в мягкое брюхо, но зассала. И правильно сделала. Уж он бы её не упустил! Сжал бы лапами покрепче, выпустил когти, да пошел бы к земле! Сдохли бы оба, и он сразу бы попал в Чертог! И еще бы пощупал хоть раз в жизни бабу с крыльями!

Вот бы они все-таки нашли и добили. Неохота валятся падалью под кустом. Так в Чертог не попадешь… Зря он все-таки отошел от отряда. Поползня заметил на поляне и хотел завалить в одиночку и не делиться. А потому зашел на круг и отстал. И нарвался на патруль… Жадность до добра не доводит, правильно Великий говорил…

Чуткие ноздри вздрогнули, уловил сладковатый запах. А вскоре и глаза заметили яркие шляпки грибов в лесной подстилке. Такие красные, как кровь, с белыми капельками, словно птички нагадили. О, это славная находка!

Он стал торопливо перебирать лапами, стараясь не обращать внимания на боль в спине. Дошел до грибов и зачавкал сладковатой влажной мякотью. Почти сразу стало легче… Боль они хорошо снимают. И смелость дают. Хотя на кой ему сейчас смелость? Еще бы воды найти…

Тут он ощутил легкий болотистый запах и пошел на него. Вышел на овражек, покрытый пожелтевшей травой. Осень выдалась сухая. Но на дне была вода. Сполз, цепляясь когтями, и напился. Вода слегка отдавала тиной, но он все равно жадно лакал, пока не набил брюхо. Устало лег на влажные листья. В черной глади лужи отразилась белая острая морда, перемазанная кровью. Еще и подрался об эти проклятые ёлки, пока падал. Но они же и замедлили падение. А то точно бы весь бы переломался.

Но с чего они атаковали? Только вчера капитан зачитывал сообщение из Чернограда. Мол, Император и Верховный черных заключили мир. Мол, пора и по домам… Вот он тогда обрадовался! Аж шерсть дыбом встала! Это ж ему жалованье за полгода дадут сверху по контракту. Куча золота! Можно будет прийти в родную деревню и построить свою башню. И выбрать бабу… Маришку из Щитоглавых. Хороший род! Поди перестала бы фыркать, когда бы он пришел с кучей золота!

Но, похоже, эта тройка газет не читала. Или капитан у них был тупой и не донес про мир.

Ладно, надо дальше ползти. Все же Приграничье. Авось доползет до своих. Или до Черных, но которые газеты читать умеют.

Грибы и вода чуть наполнили силами и помирать как-то уже расхотелось. Даже в бою. Шнурр выпустил изогнутые когти из мягких подушечек лап и начал карабкаться вверх по склону оврага. Все бы ничего, да спина уже просто пульсировала паршивой горячей болью. И тело стал бить пока легкий ознобец, хоть особого холода не было. Паршиво.

Надо идти…

Через час грибы его отпустили, и боль вновь постепенно сжала в огненных объятьях, заставляя путаться мысли. Шнурр шел только на одном упрямстве. Сдохнуть под кустом — позор драконьего рода. И в Чертог не пустят.

Внезапно он резко остановился, словно об елку ударился. Резко и глубоко втянул воздух, не обращая внимания на занывшие ребра. Где-то явно был костер. А то и печь… Да, печь! К дыму примешивался легкий запах навоза и коз. Коза! Да он бы всё свое жалованье отдал за молодую нежную козочку. Да и за старого вонючего козла тоже!

Запах дыма придал сил не хуже грибов, и он ускорился, то и дело поднимая морду, стараясь не потерять след. Вскоре чуткие уши уловили блеяние и кудахтанье… Курочки…

Язык сам облизал губы, и Шнурр сглотнул. А потом втянул голову в плечи. К козам и курочками обычно прилагаются злобные хозяева с вилами. С людьми он справится. Если их будет не больше пяти мужиков. А если перевертыши? Почувствовал, как губа забралась вверх, обнажая зубы. Его сейчас любая псина порвет. Тьма забери этих черных ублюдков!

Но и терять ему нечего. Надо хоть посмотреть.

Он распластался по земле и тихо-тихо стал подкрадываться к видневшемуся забору из серых досок. Прошелся вдоль забора и нашел дырку. Нерадивые хозяева, ну им же хуже. Перелез через дырку, задев крыло и зашипел от боли, но тут же прикусил язык. Собак во дворе не было. Значит точно, перевертыши! Но кто? Втянул воздух, но ничего не понял. Ладно, потом…

Пополз к сараю, откуда раздавалась меканье коз и сладкий запах сена. Мордой отворил задвижку и вошел вовнутрь. Козы тревожно замекали, но он пустил импульс покоя, и они замолчали. Самодовольно усмехнулся, ну козу-то он заморочить может.

И быстрым движением перекусил горло ближайшей, серой, с небольшими рожками. Теплая сладкая кровь потекла в горло. Он заурчал от восторга. Почти, как поползень! Выпил кровь, и чувствуя прилив сил, потащил тушу на сенник. Зарылся в душистую траву и стал терзать теплое мясо. Нажрался донельзя и так и уснул, уткнувшись носом в слегка обглоданные кости.

Глава 2

— А ну покажись, сучий потрох, а то вилами проткну! — услышал он гневный, но дрожащий голос и встрепенулся.

И тут же сжал пасть, чтобы позорно не заскулить от боли. Спина просто горела огнем! Крыло бессильной тряпкой висело сбоку. Вчера он хоть его чувствовал — сегодня уже нет! Все тело трясло от озноба. Да еще начало вонять тухлятиной. Явно не от дохлой козы, а от его ран! Отчаяние накатило тяжелой волной! А что, если потеряет крыло?! Это уж точно — только с обрыва! Что за дракон без крыльев? Лекаря бы найти или ведьму!

— Выходи, а то тыкну! — вновь послышался неуверенный голос.

Шнурр оскалился, несмотря на боль. Что за тупая баба! Тыкать надо, а не болтать! Был бы он в форме, давно бы снял с нее голову!

Выбрался из душистого сена и прищурился. Перед ним действительно стояла баба. Молодая, насколько он разбирался в них. Но не слишком. Взрослая. С сиськами. И в огромных растоптанных сапогах. Рыжая толстая коса змеей падала на грудь под синей кофтой грубой вязки. Красная юбка не доставала до земли. В руках у бабы действительно были вилы, направленные на его морду. Ну дура же! Не пробьет она кость. В бок надо целить. Дура, хоть и ведьма. Ведьма?!

Он резко поднял голову, зашуршав сеном. Баба перекинула вилы в руках, но видно было, как она отчаянно трусит. Ну еще бы! Он втянул воздух. Лиса! Презрительно оскалился. Драная лиса. Из таких половички в его деревне делают. Но ведьма…

— Доброе утро, — прошипел он, вспоминая правила вежества.

Все же не зря он в школу ходил. Не такой уж дикий. С бабами, если не собираешься их сразу нагибать и откусывать голову, надо вежливо. Это он хорошо помнил.

— Добрым было, пока тебя не нашла! А ну, пшел отсюда, белая падаль! — крикнула баба, и Шнурр почувствовал, как затрещала голова.

Проклятая ведьма! Болевыми жахает!

От изумления он раскрыл пасть, оскаливая зубы. Даже спина стала меньше болеть. А глаза бабы загорелись зелеными огнями. Явно готовится к новой атаке. Похоже, импульсами она лучше умеет тыкать, чем вилами! Он едва успел сделать щиты и почуял, как они затрещали под её натиском. Однако! Пусть он и молод, но и это — всего-то драная лиса!

— Ладно, ведьма, — прошипел он. — Я уйду. Ночью приду и оторву тебе голову. А сейчас ты меня убить не сможешь. Я еще не так плох.

Сказал и замер. Вообще, он был плох. Еще пара атак, и она испечет ему голову, как яйца на завтрак. И повесит её на свой забор. Или лисы так не делают?

Он сморщил морду.

— Дай слово дракона, что не тронешь меня и вали! — резко сказала баба. — Я прощу тебе козу.

Шнурр положил морду на лапы. Слово дракона этой паршивой лисе?! Да она должна быть счастлива, что он с ней вообще разговаривает! Видать, много эти черные воли лисам дают, раз позволяют своим шкурам так вольно себя вести. В Империи она бы уже знала свое место — согревала бы его постель и вылизывала во всех местах, да еще и благодарила за это. Он ей честь оказал, козу её вонючую съел. А она тут!

Но тут боль накатила с новой силой, туманя мозги. А баба уже опустила вилы и оперлась на них, глядя на него без всякого почтения. Как на кусок падали! Уже без всякого страха! Что за мерзость!

— Ладно, баба, — фыркнул он. — Даю тебе слово, что не трону.

Ведьма заметно расслабилась и даже чуть улыбнулась. Дракон сморщился. Поди рано слово дал! Это все из-за ран, плохо соображает. Он вздохнул и продолжил:

— Я тебе еще дам кровь свою и золото, если вылечишь меня. Слово дракона.

— Ты и так через пару дней сдохнешь, — она сама втянула воздух и поморщилась. — И возьму всё просто так. А золото мне не нужно, тем более, от драконов. От вас, если что возьмешь, то не отвяжешься. Это все знают.

— Тогда я не уйду, — заявил Шнурр и прикрыл глаза. — Сдохну в твоем сарае. А это — не к добру. Это все знают.

— Ну и сдыхай. А коз я уведу.

Она повернулась к нему спиной и выгнала на улицу трех оставшихся коз. Потом вернулась и поймала пять куриц. И закрыла дверь, но щеколду накидывать не стала.

Шнурр вздохнул. Слово дракона давило плитой. Эх, надо было рискнуть и оторвать ей голову!

***

Марра подвесила вилы в сенях и вошла в дом. Проклятый дракон! Надо было его всё-таки проткнуть вилами! Или сжечь ему мозги, вытянуть жизнь… Белая тварь. Щенок совсем, гниет заживо, а спеси! Как у них всех.

Она прикусила губу и сморщилась, словно от зубной боли. Как у них всех. Как и у её Валда, который летал к ней пять последних лет и дарил ей свою огненную ласку, и золото, и ласковые слова… А потом нашел себе драконицу и забыл путь сюда. Еще бы! Где она и где драконица?

И этот мелкий ублюдок. Как открыл свои изумрудные глаза, так сердце зашлось от тоски. Такие же были у Валда. Только шкура черная. И волосы, когда он был в двуногом обличье, черной волной спускались до поясницы. У этого, поди белые…

Хотя не все ли равно? Сдохнет через пару дней. Надеюсь, в драконьем виде. Сделаю из него половик в сени. Еще и такую хорошую козу сожрал! Тварь. А Валд сожрал её сердце. Говорил, что любит. Что она важнее, чем его род. Что уйдет к ней, и они станут семьей. Но слова не дал. А верить дракону просто так — удел дур. Таких, как она!

Ведьма вошла на кухню и взяла котелок. Налила воды.

Хорошо, хоть получилось провести водопровод на драконье золото. Хоть живет не как дикая. Золото, которое Валд оставил в последний раз, словно плату за её молчание. Но ничто не могло заглушить боль, кроме её магии, которая становилась всё слабее с каждым днём, без драконьих ласк…А чего этот белый такой подранный? Вроде мир объявили. Или его свои подрали? Дезертир?

Котелок отправился на плиту. Марра пустила легкий импульс, пробуждая огневика. Легкое пламя стало облизывать закопченные стенки. Подумала, и налила еще воду в большое металлическое ведро. Тоже отправила на огонь.

Руки перебирали пучки трав и отрывали небольшие кусочки. Запахло зверобоем, анисом и мятой. И плесенью. Плесень хорошо сушит гной.