Друг отца. Порочная связь

Глава 1

– Ты великолепно выглядишь, дочка. И ты самая красивая, замечательная, моя любимая девочка.

– Спасибо, папочка.

Стою напротив огромного зеркала, поправляю легкое, струящееся, цвета пепельной розы платье и распущенные волосы. Все кажется безупречным и идеальным, кроме волнения, нарастающего с каждой минутой внутри.

Ночью спала плохо, снились какие-то кошмары, темнота, крики. Но сегодня ничто не должно омрачить мое настроение. Девятнадцатый день рождения должен быть великолепным и радостным.

– Ты на самом деле настоящая красавица, мама бы очень тобой гордилась и ты так на нее похожа, дорогая.

– Спасибо, папочка. А ты самый замечательный, самый лучший и добрый на свете отец. Я люблю тебя.

Папа обнимает меня, нежно целует в висок, гладит по плечам. Мой отец на самом деле самый лучший. Он еще в прекрасной форме, высокий, статный, в свои пятьдесят лет подтянутый, следит за собой и занимается спортом. Лишь сеточка морщин у глаз и седина в висках выдают возраст, но и придают ему солидности.

– Ты готова?

– Да, конечно.

Но отец не отпускает меня, все еще обнимает.

– Папа, все нормально? Ты как-то странно себя ведешь и бледный. Что-то с сердцем? Тебе плохо?

Отец за последние годы, мягко говоря, сдал. Появились проблемы со здоровьем, часто шалит сердце, и к нашему дому приезжает карета скорой помощи. Но он крепится, отшучивается, говорит, что ему всего пятьдесят, и умирать в этом возрасте он не собирается. Ему еще надо обязательно дождаться и увидеть внуков, а еще как минимум повести их в первый класс.

– Нет, все хорошо со здоровьем, но как-то последнее время волнительно. Ты такая уже взрослая, того и гляди выпорхнешь из гнездышка. Твои сестры сделали именно так, решили жить самостоятельно.

Мои сёстры Аня и Алла – это две отдельных истории. Они двойняшки, им по двадцать пять лет, и они давно живут самостоятельно, Аня вышла замуж, у Аллы есть парень, и летом будет шикарная свадьба.

Они кардинально отличаются от меня или я от них. Обе тусовщицы, любят поездки, путешествия, вечеринки, шумные компании. Я совершенно другая, спокойная и домашняя. Люблю почитать книжку, у меня даже нет парня, и в девятнадцать лет я толком и не целовалась ни с кем, и еще девственница.

Сестры всегда смеются надо мной, упоминая этот факт, но мне все равно. Я не хочу быть, как все, пусть я буду странной, но я не тороплюсь расстаться с невинностью, у меня в приоритете учеба. Мой первый раз должен быть особенным, с особенным и любимым мужчиной.

– Вы идете? Уже все собрались. Сколько можно наряжаться? – в комнату заглянула Алла в ярко-розовом коротком платье, с распущенными светлыми волосами, на каблуках.

– Да, дочь, мы уже идем.

– Пойдем, нашей имениннице уже пора получить свою порцию поздравлений и целую кучу подарков. Николь, там реально их гора. Почему у меня не такие дни рождения? Я тоже так хочу.

– Ты в том году справила его вместе со своей сестрой и парнем на Мальдивах, забыла уже?

– Точно, были Мальдивы, вылетело из головы. Ждем три минуты, шевелитесь.

Сестра убежала, как всегда, наделав много шума, а отец взял меня за плечи, развернул, заставляя посмотреть в глаза.

– Папа, что-то на самом деле случилось? Что-то на работе? Или из-за того, что я через неделю уезжаю? Так это ерунда, я обязательно вернусь.

– Нет, дочка. Нет, все хорошо. Не могу наглядеться на тебя, ты такая красивая, мой самый нежный, маленький, трепетный цветочек. Да, конечно, я буду скучать и ждать. Знай, ты моя самая любимая девочка, не говори это своим сестрам.

Отец улыбается, целует в лоб, его голос дрожит, я от этого волнуюсь еще больше.

– Ну, все, пойдем, гости действительно ждут.

На первом этаже нашего большого загородного особняка действительно собралось много приглашенных. Мои университетские подруги, тетушки, дядюшки, двоюродные братья и сестры, бегают дети, смеются.

Всегда любила свой день рождения, на нем собиралась вся родня, друзья, соседи, жаль, что не было только моей мамы. Она умерла через несколько дней после моего рождения.

Теплый июньский день, за окном молодая листва, первые цветы, но мои любимые пионы уже стоят в каждой вазе, обожаю их аромат.

Спускаюсь с лестницы, гости дружно кричат «Поздравляем!» несколько раз, взрываются хлопушки, конфетти и серпантин осыпается на плечи и головы. Звучат поздравления, объятия, поцелуи, мое сердце переполняется счастьем. Если бы я тогда знала, что это последний день моего счастья, я бы остановила время.

Все выходят на задний двор, там под белым шатром накрыты столы, играет живая музыка, а я чувствую спиной и затылком чей-то взгляд. Он скользит по обнаженным плечам, путается в волосах, заставляет обернуться.

Я знаю этот взгляд. Он пришел.

Он снова пришел. Пришел, как делал это четыре года подряд.

Каждый раз в этот день этот мужчина приходил на мой день рождения. Был немногословным, просто дарил подарки. Большой букет бордовых пионов и черную бархатную коробочку с драгоценностями.

Глава 2

Дрожащими пальцами развязала ленту, открываю шкатулку и не дышу.

За спиной вздыхают сестры, а я не могу оторвать свой взгляд от подарка. Это кольцо с круглым камнем красного цвета, вокруг него мелкие камешки, и вся эта роскошь в белом золоте.

– Ты настоящий бриллиант, Ники, знай об этом. А тебе, Максим, сутки. Я жду ровно сутки.

Мужчина уходит, какой-то человек приносит букет бордовых пионов, ставит у моих ног. Отец расстегивает верхние пуговицы рубашки, ему плохо, а мне самой нечем дышать.

К чему кольцо?

Зачем оно?

Да еще такое дорогое.

Чего ждет друг от моего отца?

Что за тайны?

– Дай посмотреть.

– Нет, еще смотрю я. Боже мой, какое оно красивое, а камень просто огромный!

– Николь, дашь мне его поносить?

– Нет, мне, отдай!

Сестры спорят, отбирают друг у друга украшение, примеряют, но оно едва налезает им на безымянные пальцы. Я не спорю, кольцо и правда красивое, но зачем мне такие подарки?

Пять лет он дарит дорогие подарки, приходит на мой день рождения. Я сама и отец позволяем это делать. Я и раньше задавала себе вопрос, почему он это делает, спрашивала у отца, но он толком ничего не отвечал. Со временем все забывалось, но через год Дамир Муратович приходил снова.

– Хватит, устроили балаган. Анна, иди за мужем, а ты, Алла, за своим женихом.

– Но, папа…

– Никто никогда его не будет носить.

Отец прячет шкатулку в карман брюк.

– А ты завтра же улетаешь на Дальний Восток к дяде Сереже и сидишь там до тех пор, пока я не скажу.

– Что? Папа, куда я уезжаю? Я не собираюсь никуда уезжать. У меня дела, у меня стажировка, я должна пойти на работу!

– Никакой работы. Я сегодня вечером куплю тебе билет, а утром ты вылетаешь первым рейсом. Сергей тебя защитит в случае необходимости, он подполковник полиции, к тому же там будут твои двоюродные братья.

– Я не хочу лететь к дяде, я не собираюсь этого делать, – в полном недоумении, отец никогда так себя раньше не вел. – Не понимаю, от кого меня надо защищать?

– Не спорь, так надо.

Отец нервничает, смотрит по сторонам, лоб мокрый от пота.

– Папа, ты, может быть, мне расскажешь, что происходит?

Я повышаю голос, гости оборачиваются на нас, не понимая, так же как и я, что происходит, улыбаюсь, пытаюсь смягчить обстановку. Отец отводит меня в сторону, за угол дома, и там снова пристально смотрит в глаза, сжимая плечи.

– Папа, может быть, ты мне расскажешь, что действительно происходит? Я взрослая, я все пойму, мне девятнадцать лет, я не маленькая девочка.

– Лучше бы тебе было принять предложение о замужестве Андрея Разумовского. Он хороший парень, из приличной и состоятельной семьи.

– Что ты говоришь? Я не люблю Андрея и не собираюсь вообще никогда за него замуж. Из какой бы приличной семьи он ни был. Разумовский мне не нравится, он старше на семь лет, я к нему ничего не испытываю.

– Лучше уж к нему, чем…

– Что? Я не понимаю тебя.

– Не спорь со мной, Николь, я все решил. Сегодня праздник, сегодня твой день. Иди к гостям, отдыхай, развлекайся. Скоро вынесут торт. Ты должна задуть свечи и загадать желание. Все как положено, как ты хотела.

– А может быть, я не этого хотела? Ты вообще не спрашиваешь, что я хочу.

– Я хочу, чтобы мои дочери, мои дети ни в чем не нуждались, чтобы они чувствовали себя принцессами и жили как в сказке. И так и будет. Я надеюсь, так будет всегда, и я их никому не отдам.

Устало закатываю глаза, с ним бесполезно спорить. Папа настаивает на своем, утверждает, что мне грозит некая опасность и необходимо срочно уехать.

– А завтра утром ты улетаешь на Дальний Восток. Дядя Сережа тебя встретит, побудешь там какое-то время, отдохнешь, посмотришь на местную красоту.

– Нет, я никуда не поеду, папа. Я не собираюсь никуда ехать. Ты что, меня не слышишь? Что происходит? Может быть, ты мне объяснишь хоть что-то?

– Все, вопрос закрыт, иди к гостям.

Отец разворачивает меня, легко толкает в сторону шатра, я медленно иду туда, оглядываюсь. Все очень странно. Сплошные загадки и тайны. Они начались не сегодня, они начались давно. Но мы с сестрами, как обычно, не придавали значения ничему, папа решал проблемы, помогал, а на самом деле, может быть, это у него проблемы, и ему нужна помощь?

Хотела уйти в свою комнату, закрыться, подумать, но неудобно будет перед гостями. Они пришли на праздник и не должны быть брошены именинницей.

– А, вот ты где, чего такая грустная, Николь? Пойдем, выпьем шампанского.

– Нет, нет, нет, мальчики, я не пью, вы знаете.

– Ты восемнадцать лет не пила, а сейчас тебе уже девятнадцать, и уже точно можно, ты взрослая, Николь.

Глава 3

– Привет, я уже и не думала, что ты приедешь.

– Я не мог не приехать и не поздравить самую красивую девушку с днем рождения, хоть она мне и отказала стать моей половинкой.

Улыбаюсь, не знаю, что ответить, Андрей меня обнимает, хочет поцеловать в губы, но я позволяю только в щеку.

– Ники, ты, если что, зови нас, а ты, Андрюша, смотри, мы за тобой следим, Андрюша.

– Мне уже страшно.

Братья уходят, отпуская шуточки, мы остаемся наедине, если не считать гостей вокруг. Разумовский Андрей – тот самый молодой человек, за которого отец хотел выдать меня замуж, стоит напротив и держит за руку.

Андрей приятный молодой человек, симпатичный, можно сказать, красивый, блондин с голубыми глазами. Успешный, перспективный, этакий принц, только не хватает белого коня. Но что-то есть в нем такое, что меня отталкивает. Не тянет к нему ни сердцем, ни душой.

Андрей улыбается, протягивает мне небольшую коробку, перевязанную белой ленточкой.

– Извини, задержался, работа и пробки. Но надеюсь, с подарком я не опоздал.

Кусаю губы, значит, он не присутствовал при вручении подарка Дамира Муратовича, это даже к лучшему, не надо будет ничего объяснять, если возникнут вопросы.

– Что это?

– Открой, увидишь.

Надеюсь, что это не помолвочное кольцо, и сейчас на дне моего рождения не случится вторая попытка Андрея сделать предложение руки и сердца. Но, если честно, мне от него совсем ничего не нужно.

– О, как красиво, спасибо, Андрей.

В шкатулке оказался кулон в виде сердца на тонкой золотой цепочке.

– Очень символичный подарок.

– Это мое сердце, которое ты забрала, пусть оно так и останется у тебя. Разреши, я помогу надеть?

– Спасибо, да, конечно.

Андрей аккуратно застегивает цепочку на моей шее, я не смогла ему отказать, пусть уже наденет. Он слишком долго копается с застежкой, чувствую его горячее дыхание, хочу отойти, но жду.

– Вот, теперь все на месте. Тебе идет.

– Еще раз спасибо.

Тянется снова поцеловать, но Алла зовет меня, показывая жестами, что уже скоро вынесут торт, и мне надо быть рядом.

– Извини, мне нужно бежать, но ты угощайся, пей что хочешь, скоро будет торт.

Наконец, отхожу от Андрея, с ним рядом душно.

– О, у тебя новый подарок, сестренка? Разумовский отдал тебе свое сердце? М-м-м… Как мило, я сейчас заплачу. А почему оно не разбито? Ты ведь почти растоптала его под Новый год своим отказом выйти замуж.

– Я никого не топтала, я культурно отказала, он все понял.

– Да ничего он не понял. Ты думаешь, он отстанет от тебя? Да ни в жизнь, ну, только если не найдется какая-нибудь ушлая девица и не залетит от него.

– Я желаю только удачи ей в этом деле.

Мне на самом деле все равно, что там с сердцем Андрея, я, наверное, слишком мягкая, всегда боюсь кого-то обидеть или поставить в неловкое положение. Трогаю кулон, он уже оттягивает шею своей существующей в моем воображении тяжестью. Надо будет снять его перед сном.

– Но пока такая девушка не нашлась, он не оставит надежды заполучить тебя. А ты, кстати, могла бы к нему быть благосклоннее, он парень не из простых. Говорят, его отец имеет большое влияние на некоторых людей у власти.

– Меня это не волнует. М-м-м… какой вкусный салат, слушай, я, оказывается, жутко голодная.

Пока ждали торт и к нашему столу подходили гости, говорили теплые слова и еще раз поздравляли с днем рождения, я с аппетитом съела салат, горячее, даже несколько бутербродов. Но появление торта одновременно с фейерверком, пущенным в небо, вызвало оживление.

Большой, трехъярусный, белый, с нежными, словно живыми пионами из карамели. Папа сказал красивую речь о том, как он и все собравшиеся гости любят меня, как желают только всего самого светлого и красивого.

А я смотрела на зажженные девятнадцать свечей, затаив дыхание. Сердце снова быстро забилось в груди, я зажмурилась, загадывая желание. И, набрав полные легкие воздуха, затушила их под бурные овации.

Сколько я себя помню, всегда загадывала какую-то ерунду, то куклу, то поездку к океану, то удачно и с хорошими оценками завершить школу и поступить в университет.

Сейчас я загадала нечто совершенно другое.

Я загадала полюбить по-настоящему.

Полюбить достойного человека, почувствовать, как это – любить всем сердцем и душой.

Я потом еще не раз вспомню этот момент и даже пожалею.

– Загадала? Умница ты моя! Сегодня твой праздник, а насчет завтра мы с тобой все решили, – отец обнял, сказал все это на ухо, а мое настроение упало.

Ничего не ответила, официанты начали резать торт, разносить его по столам, музыка заиграла громче, группа исполняла популярный трек, все начали танцевать. Откуда-то посыпались надувные шары, сестры завизжали, веселый визг подхватили гости, а я хотела уйти и побыть одной, но мне не дали.

Глава 4

– Извини, Андрей, мне надо отойти.

Быстро направляюсь через лужайку в сторону дома, в груди так нехорошо кольнуло в предчувствии чего-то плохого. Прошла через гостиную, заглянула на кухню, вернулась и заметила в коридоре движение, там был кабинет отца.

– Стой. Ты куда собралась?

– Марина Владимировна, что происходит? Что случилось, папе плохо?

– Все хорошо, не переживай, иди к гостям. Папа немного переволновался, да и жара стоит.

– А врачей зачем вызвали?

Хочу пройти вперед, но наша экономка перекрыла мне дорогу, я увидела, как в кабинет вошел человек в белом халате.

– Немного перестраховались, мы же все-таки не медики, а Льва Семеновича нет, уехал по делам. Иди и отдыхай.

– Нет, я хочу пройти. Отпустите меня. Не трогайте.

– Николь, прекрати так себя вести, как маленькая девочка, и не мешай людям делать свою работу. Я же говорю, все нормально. У него в последнее время так бывает, но ничего страшного. Он еще молодой и крепкий, а после твоего дня рождения уговорим его поехать в санаторий куда-нибудь за границу, там отличные специалисты.

Сколько бы экономка ни уговаривала, я жутко волновалась, но действительно не надо сейчас никому мешать, пусть врачи делают свою работу, я зайду после их ухода.

Вообще, у Марины Владимировны в нашем доме слишком много власти, я думаю, что у них с отцом тайный роман. Это вполне может быть, Марина Владимировна молодая и энергичная женщина, она появилась у нас в доме два года назад и сразу все взяла в свои руки. Отец даже как-то похорошел с ее появлением.

Прошла в гостиную, села на диван, начала разглядывать свои пальцы, понимая, что мое волнение только нарастает. Зашла на кухню, выпила стакан воды, выглянула в окно, гости уже начали расходиться, Анна с мужем провожали их до ворот, праздник постепенно начал стихать, а я даже торт не попробовала, хотя сама выбирала, какого вкуса будет каждый ярус.

Но это неважно, главное, чтобы с отцом все было хорошо. Через двадцать минут скорая помощь уехала, я заглянула в кабинет, отец сидел в кресле, откинувшись на спинку, прикрыв глаза. Заметила на его рабочем столе шкатулку с подарком Дамира Муратовича.

– Папа, все хорошо?

– А, Николь, это ты? Да, все просто отлично. Не переживай, твой старик не собирается умирать, по крайней мере, точно не в твой день рождения. Я ведь не совсем зверь, чтобы делать своему ребенку такой гадкий подарок.

– Прекрати, ты говоришь ерунду. Я очень за тебя волнуюсь.

– И я за тебя волнуюсь, поэтому утром ты улетаешь к дяде Сереже. Это не обсуждается, да? Ты же не хочешь, чтобы твоему старику снова вызывали скорую?

– А вот это уже шантаж.

– Только шантажом можно добиться от тебя желаемого. Ты ведь упрямая, хоть с виду чистый ангелочек, маленькая невинная девочка, но характер у тебя стальной, как у твоей матери.

Подошла ближе, села на край кресла, поцеловала отца в висок, он мне часто об этом говорит, что у меня слишком невинный вид, но вредный характер, я так не считаю. Даже не знаю, как теперь поступить? Согласиться и полететь к дяде или все-таки настоять на своем и остаться на стажировку?

Она, конечно, может и подождать, ничего страшного не случится за пару недель, я сама на нее напросилась. А вот здоровье и спокойствие отца и наши с ним дружеские отношения важнее. К тому же я давно не была в гостях у дяди.

Только вот остается вопрос, который меня мучает. Что сказал Дамир Муратович отцу, когда уходил? Как раз после этих слов он побледнел и решил отправить меня на край Земли.

– Папа.

– Да, милая, извини еще раз, что испортил тебе праздник. Я надеюсь, там осталась пара кусочков торта? Мне сладкое не рекомендовали, но все-таки я хочу его попробовать с чаем, с мятой, как мы с тобой любим.

– Я думаю, все осталось, но я хотела задать один вопрос.

Отец смотрит на меня, глаза такие грустные, уставшие, между бровей залегла глубокая морщина. Я кусаю губы и не знаю, как спросить, вздыхаю.

– Я бы хотела… хотела, чтобы ты мне сказал правду.

– Конечно, правду, ничего, кроме правды, – отец улыбается.

– Дамир Муратович, твой друг, кто он?

Ему не понравился вопрос. Морщина стала еще глубже, брови нахмурились, он крепко сжал челюсти.

– Дамир мой друг, давний друг. Можно сказать, партнер по бизнесу, инвестор некоторых проектов.

– Тогда почему партнер по бизнесу дарит твоей младшей дочери такие дорогие подарки в течение пяти лет? Это какой-то намек или прелюдия к чему-то, я не могу понять?

– Не бери в голову, очень богатые люди дарят очень дорогие подарки, чтобы показать, насколько они богаты, другим людям, так принято в этом кругу. Он человек восточный, а там принято дарить женщинам украшения.

Не поверила. Ни одному слову не поверила. Скорее нет, отец, может быть, и говорил правду, но он многое недоговаривал.

– Милая, я очень устал. Давай все вопросы обсудим потом, а ты иди, пожалуйста, скажи Марине Владимировне, чтобы она проследила за порядком, пусть рассчитает музыкантов и официантов. И пусть попросит накрыть стол в гостиной, попьем с семьей чаю перед сном, хорошо?

Глава 5

Долго не могла заснуть, ворочалась, вздыхала, сон не шел совсем, в голове путались мысли одна страшнее другой. Я все никак не могла разгадать сама для себя загадку о таинственном друге отца, его появлении на моих днях рождения и дорогих подарках.

Что-то это должно значить, но что, понять не могла. Папа ничего не сказал. Он не станет говорить, бесполезно спрашивать. Он зациклен на чем-то своем, думает, что мне грозит опасность или что-то еще. Нет, все равно не понимаю ничего.

Я так и не решила, лететь к дяде или нет, серьезно папа говорил об этом или просто пугал? Вещи не собраны, отец вечером ничего об этом не сказал. Мы собрались за большим обеденным столом уже в гостиной. Сестры, их мужчины, двоюродные братья. Я с папой и Марина Владимировна, которая уже стала практически членом нашей семьи.

Она хорошая женщина, симпатичная, миниатюрная блондинка с железной хваткой. Быстро привела дом в порядок, занялась ремонтом, сменила стиль и мебель. За эти два года, что она с нами, я даже подумывала, что отец женится на ней, но пока он этого делать не торопится и даже не предлагает руку и сердце. Пока ему удобно скрывать от нас их роман, но все и так все знают.

Вспомнив о подарке Дамира Муратовича, захотела его рассмотреть ближе, а для этого нужно пойти в кабинет отца. Накинула халат, вышла в коридор, около лестницы прислушалась, вроде все было тихо. Конечно, получается некрасиво, что я крадусь, чтобы забрать свой же подарок.

Но мне очень хочется разглядеть кольцо и камень, чисто женское любопытство. Спустилась, прошла по коридору, кабинет был открыт. Внутри темно, лишь свет от уличного фонаря освещал комнату. Подошла к столу, шкатулки на нем не было, отодвинула ящик.

С облегчением вздохнула, обрадовавшись, что папа не успел убрать ее в сейф, спрятала в карман халата, снова вышла. Но, услышав голоса из гостиной, вместо того чтобы дать людям знать, что я здесь, притихла. Прижалась к стене, начала вслушиваться. Разговаривали отец и Марина Владимировна, они были на кухне.

– Чего ты боишься, Максим? Джумаев не такой дурак, чтобы похищать девочку. Это, между прочим, уголовно наказуемо, а ты правильно перестраховался. Можно ее отправить на пару недель к твоему брату, хотя есть более верный вариант и действенный.

– Я не хочу о нем слушать. Марина, не говори даже ни слова. Я не хочу его даже рассматривать.

– Ну почему нет? Она уже взрослая. Она должна понять, к тому же с кем-то ей все равно придется связать свою жизнь и сделать выбор. Или ты позволишь своей младшей дочери, как и двум другим, беззаботно порхать по жизни и прожигать деньги? Они хоть спросили, откуда эти деньги взялись? Они вообще спросили, на что живут, ездят по курортам, ходят по дорогим магазинам? Они хоть знают, что ты должен заплатить за их благополучие, и пришло время отдавать долги?

– Я заплачу, заплачу всем, чем надо. Я пожертвую собой, но не своими детьми.

Тихо подошла ближе, чтобы расслышать лучше, но так и не могла понять, о чем они говорят. Я неглупая девушка, но иногда очевидные вещи могут доходить туго.

Но я понимала, что у отца какие-то проблемы и что все мы живем красиво за его счет, ни в чем себе не отказывая. А вот ему придется за это заплатить. И они говорят о Дамире Муратовиче и обо мне.

Как водой ледяной обдало, застыла на месте, а Марина Владимировна продолжала объяснять очевидные вещи.

– Максим, в любом случае твоей младшей дочери придется делать выбор, я повторяю это снова и пусть она его сделает в пользу семьи, в пользу своего отца, которого любит.

– Марина, не говори чушь. Я не буду толкать девочку на это, я не стану ее продавать, – отец повышает голос, я вздрагиваю.

– Кто говорит о продаже? Джумаев сегодня открыто дал понять, что она будет принадлежать ему. Ты не вернешь ему долг, даже если продашь бизнес и все свое имущество. Ты все равно с ним не расплатишься. Никогда. До конца своих дней.

Я была в шоке. В самом натуральном шоке.

Оказывается, отец должен Дамиру Муратовичу, и пришло время платить по счетам?

– Нет, Марина, не уговаривай меня. Я не потеряю Николь. Надо было выдать ее замуж за Андрея еще зимой, была бы сейчас как за каменной стеной, Дамир ничего бы не смог сделать.

– Тогда он вытащил бы из тебя кишки и намотал на свой кулак.

– Пусть, пусть будет так, я согласен. Я готов отдать свою жизнь за своих девочек, за их благополучие. Если он этого хочет, пусть ее забирает.

Закрыла рот ладонью, чтобы не закричать. Эмоции вырвались наружу, на глаза навернулись слезы. Нет, этого не может быть, так не бывает. Я словно попала в какой-то дурной турецкий сериал. Это жизнь. Никто не убивает никого за долги.

Убежала к себе в комнату, закрыла дверь, буквально сползла на пол и там уже дала волю слезам. Мне всегда Дамир Муратович казался страшным зверем, который приходит из своего мрачного замка, чтобы посмотреть на то, как живут нормальные люди.

Но я не смеялась над ним, мне даже было его в какой-то мере жалко. Казалось, что он очень одинок, но тем не менее очень опасен. Я не должна позволить, чтобы с отцом что-то случилось. Я должна что-то предпринять и как-то спасти его. Но как – я пока еще не знаю.

Немного успокоилась, включила торшер, вытерла слезы, открыла шкатулку и начала рассматривать кольцо. Камень действительно был великолепен. Красный, красивый, сверкающий, в обрамлении маленьких бриллиантов, но примерить его не решилась.

Глава 6

Думаю, написать сообщение на этот номер или нет.

Любопытство разрывало изнутри, я интуитивно понимала, чей это номер, и боялась еще сильнее. Но если жизнь нашей семьи зависит от этого человека, с ним нужно поговорить. Можно договориться, может быть, он послушает меня?

Но я даже не знаю, о чем говорить, и о чем я буду просить Дамира Муратовича, он для меня подобен дикому зверю, к которому страшно подойти, даже если он сидит в клетке и на цепи.

Но я рискнула.

«Кто вы?»

Всего два слова и вопросительный знак. Отправила, до острой боли прикусила нижнюю губу и начала ждать ответа.

Прошло долгих и мучительных три минуты. Я уже передумала обо всем, но мне ответили.

«Доброй ночи, Николь».

Задержала дыхание, сердце подскочило к горлу, а потом ухнуло вниз, и меня обдало жаром. Это он, это точно был Джумаев. Только откуда он узнал, что пишу я?

«Доброй ночи. Я бы хотела с вами поговорить».

И откуда у меня уверенность, что это Дамир Муратович?

Опять слишком долго жду, это ожидание меня изводит. Прошло уже больше трех минут, а он так и молчит.

«Хорошо. Скажи, когда и где, мой водитель приедет и заберет тебя».

«Спасибо».

Все, что смогла ответить, убрала телефон на прикроватную тумбочку, легла и, прижав ноги к груди, попыталась успокоиться. Никогда так не волновалась, даже когда Андрею писала сообщения. А сейчас меня словно разрывает изнутри, и в то же время накрывает жар.

Теперь главное, завтра сообщить место, откуда меня может забрать шофер Джумаева, но еще важнее скрыть это от отца, куда и к кому я поехала.

Не заметила, как заснула, просто провалилась в какую-то черную пустоту и услышала музыку. Это был вальс, красивый, нежный. Я танцевала, кружась, но не видела, где я и с кем. Меня переполняли ощущения легкости, счастья, но и тревоги.

Проснулась от сигнала будильника. Восемь часов утра, я обычно всегда так встаю. Было неизвестно, что этот день принесет и как сложится мой разговор с другом отца. Но я надеюсь, что все получится. Все пройдет хорошо.

– Николь, ты уже проснулась? Доброе утро. Спускайся завтракать, тебя зовет отец.

В комнату постучали, потом заглянула Марина Владимировна.

– Да, да, хорошо. Я только умоюсь.

Быстро привела себя в порядок, переоделась в джинсы и футболку, спустилась на первый этаж. Отец сидел на своем месте, во главе большого стола, около него дымилась чашка с горячим кофе, его аромат распространился на весь дом, смешиваясь с ароматом цветов, подаренных вчера.

Самый большой и самый красивый букет из темно-бордовых пионов стоял в середине гостиной. Он был от друга отца, очень красивый, но в то же время немного отталкивающий. Цветы были словно неживые, не хватало только черной ленты. Похоронной черной ленты.

Прогнала прочь дурные мысли, подошла к отцу, поцеловала его в щеку.

– Доброе утро.

– Присядь, Николь. Завтракай и собирайся, через три часа самолет, ты улетаешь к дяде Сереже, как мы и решили вчера.

– Но, папа…

– Никаких «но», я не хочу слышать возражений. Ты улетаешь, побудешь у Сергея пару недель, пока я все не улажу, а когда вернешься, там уже поговорим о стажировке, или пойдешь в отпуск.

Папа погладил меня по щеке, убирая волосы, ничего не оставалось, как с ним согласиться, но в голове был совсем другой план.

– Может быть, я полечу с мальчиками через пару дней? Они хотят немного побыть в городе.

– Нет, твои двоюродные братья живут своей жизнью, а у тебя своя. Завтракай и собирай чемодан. Павел тебя отвезет до аэропорта, номер рейса вышлю сообщением, он проводит тебя, я не смогу этого сделать, срочно надо в офис. И я надеюсь, ты не огорчишь отца и не совершишь глупости?

– Нет, что ты, папа. Я никогда тебя не огорчу.

– Спасибо, Николь. Я знал, что ты меня поймешь.

Можно было возразить, устроить истерику, скандал, разбить пару тарелок, сказать, что никуда не полечу, что я уже взрослая, что у меня своя жизнь, и плевать я хотела на все ваши проблемы.

Но то, что я услышала ночью, меня поразило, я не желаю отцу смерти и не хочу, как выразилась Марина Владимировна, чтобы его кишки были намотаны на чей-то кулак. Я желаю ему долгой и счастливой жизни.

– Николь, все в порядке? – Марина Владимировна трогает меня за локоть, улыбаюсь, киваю в знак того, что все хорошо. – Тогда кушай, твой любимый омлет с сыром и какао.

Наша экономка слишком услужлива. Не знаю, как раньше я не замечала этого? Слишком она ненастоящая, что ли, улыбается, хочет показать себя с хорошей стороны. Или я себе все накрутила из-за услышанного вчера разговора?

– Папа, как ты себя чувствуешь?

– Отлично. Сегодня все у меня отлично, врачей, обещаю, вызывать не будем. А ты, как сядешь на борт, позвони, как прилетишь, сообщи мне, несмотря на разницу во времени, я буду ждать твоего звонка. Дядя Сережа уже предупрежден, он встретит тебя, и, пожалуйста, не злись на своего отца. Я желаю тебе только добра, чтобы моя девочка была в безопасности и ей ничего не угрожало.

Глава 7

Пальцы холодные, их бьет дрожь. Я искусала губы до крови. Я не знаю, чем всё это закончится, но я должна что-то предпринять.

Павел везёт меня в аэропорт. Я стараюсь не подавать виду, что нервничаю: смотрю в окно на город, на его свежую зелёную листву. Но на душе неспокойно.

Я не знаю, куда еду и что меня ждет, но я не могу просто сидеть сложа руки и смотреть, как с каждым днём отцу становится всё хуже. Скорее всего, его здоровье ухудшилось из-за долгов перед Джумаевым.

После завтрака сама не помню, какие вещи покидала в чемодан, но надо было создать видимость того, что я действительно улетаю. А еще надо будет как-то обмануть Павла, хотя в большом аэропорту затеряться несложно.

Долго думала, что надеть, странно, но для меня это было важно, чтобы не выглядеть глупо и несерьезно в платье с рюшами. Решила остаться в простых джинсах, лишь переодела цветную футболку на черную. Кроссовки, пиджак, сумочка с телефоном, паспортом и банковскими картами.

Дорога до аэропорта была долгой, несколько раз стояли в пробке, а я все больше нервничала и сжимала в руках телефон.

– У тебя все в порядке, Николь? – Павел обращает на меня внимание, а я улыбаюсь.

– Да, спасибо. Все хорошо.

– День рождения вчера был прекрасным. Не поздравил тебя лично, так что делаю это сейчас и поздравляю тебя с днем рождения.

– Спасибо. Павел?

– Да?

– Можно задать один вопрос?

– Конечно, задавай.

– Папе грозит какая-то опасность?

Павел нахмурился, обернулся, посмотрел на меня, пока мы стояли на светофоре.

– С чего такие вопросы, Николь?

– Ну, я так, просто, если у него есть начальник службы безопасности и люди в твоем подчинении, значит, они от чего-то или кого-то его защищают.

– Все верно, но служба безопасности не только охраняет своего работодателя, она занимается и другими вещами.

– Значит, папе ничего не угрожает? Я имею в виду физически?

Павел посмотрел на меня – снова как-то странно, но сразу улыбнулся.

– Нет, ему ничего не угрожает. Поверь мне, я бы знал, и тебе не стоит ни о чем переживать.

Что-то они все недоговаривают. Визит Дамира Муратовича наделал шуму, отец запаниковал, решил, что мне грозит опасность. Марина Владимировна ночью убеждала отца в том, что я уже взрослая, и мне пора платить за благополучие семьи. Давая понять, что Джумаев в качестве моего мужа для всех нас лучший вариант.

Он старше меня на целую жизнь, даже больше, и никогда не проявлял ко мне ярко выраженной симпатии, выходящей за рамки дозволенного. Я не видела в его жестах, взглядах и даже в подарках ничего интимного. Отец прав, скорее всего, все эти дорогие безделушки – это всего лишь необходимость лишний раз показать, насколько он богат.

Кольцо, подаренное вчера, лежит в сумочке, хочу его вернуть, слишком дорогой подарок, я посмотрела в интернете, сколько стоит подобное украшение.

– На Дальнем Востоке сейчас хорошо, почти курорт, дядя тебе покажет местные красоты, полетаешь на вертолете над вулканами, завидую.

– Да, там действительно красиво.

Даже не знаю, жаль мне, что я не увижу всю эту красоту, или нет. Но сейчас свою роль надо было сыграть отлично.

За разговором о дальневосточных красотах доехали до аэропорта, припарковались, Павел достал чемодан, покатил к входу. Я хотела все сделать сама, сказать ему, что дальше я разберусь. Но мужчина настоял на том, что должен меня проводить, как приказал отец.

До вылета оставался ещё целый час, но регистрация уже началась. Я быстро попрощалась с Павлом, получила талон на посадку и, растворившись в толпе, направилась к нужному терминалу.

Намеренно шла медленно, оглядываясь по сторонам в поисках знакомой фигуры в чёрном пиджаке. Вдруг Павел настолько ответственный работник, что будет ждать, пока я не поднимусь на борт и самолёт не взлетит?

Пошла в туалет, открыла чемодан и нашла ярко-малиновую рубашку. Накинув её, я собрала волосы в хвост и надела бейсболку. Несколько минут я стояла у кафе, пила лимонад и высматривала Павла, но так и не увидела его.

Чувствовала, как внутри меня нарастает напряжение и волнение. Даже когда я сдавала экзамены или прыгала с пятнадцатиметровой скалы в водопад в Таиланде, я не боялась и не волновалась так сильно.

Сейчас я чувствую, что меня охватывает не просто страх, а ужас. Это неизбежное и необратимое чувство. Я сама, по своей воле, иду навстречу опасности, как в клетку к дикому зверю. Не знаю, выйду ли я оттуда целой и невредимой?

Я отошла в сторону на улице, где был разбит сквер с лавочками. Я села на одну из них и достала телефон. Написала сообщение: «Аэропорт. Сквер».

Ответ пришел через пять минут, когда мои нервы были уже на пределе: «Жди. За тобой приедут».

Глава 8

Каждые две минуты смотрю на часы. Перед тем, как якобы улететь, пишу отцу, обещая, что позвоню ему, как только приземлюсь, и затем отключаю телефон.

У меня есть ровно шесть часов. За это время я должна все уладить, разобраться и понять, что происходит в моей семье. Ведь если обман раскроется и дядя Сережа не встретит свою племянницу, это может привести к грандиозному скандалу и даже объявлению меня в розыск.

Не боюсь, что водитель Дамира Муратовича меня не найдет, и что я зря отключила телефон. Он найдет, я знаю. Проходит еще долгих двадцать минут, начинаю нервничать, когда совершенно внезапно передо мной появляется мужчина во всем черном.

Вздрагиваю от неожиданности.

– Здравствуйте, вы Николь?

– Да, я.

– Прошу следовать за мной, разрешите, я возьму ваш багаж.

Ничего не остается делать, как разрешить мужчине помочь мне. Он легко берет чемодан и несет в сторону парковки. Иду за ним, паника и волнение переросли в отстраненность, словно все это происходит не со мной.

Но, с другой стороны, головой я понимаю, что мне, в принципе, ничего не грозит. Не думаю, что Дамир такой зверь, что убьет меня. Главное – начать разговор, а там уже как пойдет. Сколько я помню, в течение этих лет друг отца никак не проявлял ко мне агрессии, я не чувствовала это.

С моей стороны даже был некий интерес к нему, любопытство. Сестры сплетничали, говорили сказочные вещи, представляя его чудовищем, но я не верила.

Черный автомобиль представительского класса блестел отполированной поверхностью. Мужчина галантно открыл дверь, приглашая меня занять свое место, погрузив чемодан в багажник.

Мы отправляемся в путь. Я не знаю, где живет друг моего отца, какой у него дом, есть ли у него семья и дети. Интересно, какая женщина согласится выйти за него замуж и родить детей?

Мы едем уже долго, и я начинаю дремать — сказалась бессонная ночь. Но когда под колесами начинает хрустеть гравий, я просыпаюсь. Мы въезжаем в лес. Узкая дорога окружена высокими соснами и елями. Мы едем медленно, пробираясь в самую чащу непроходимого леса. Мне жутко и любопытно, что ждет нас впереди.

За всё время нам не встретился ни один автомобиль, ни один гуляющий турист. Солнечные лучи почти не проникают сюда. Водитель молчит в салоне автомобиля тихо, даже не играет радио.

И вот мы наконец останавливаемся у высокого каменного забора с черными коваными воротами. Меня охватывает страх, которого раньше не было. Заглядываю за ворота и вижу дорогу, а за ней — огромный особняк. Я видела такие только в журналах, где рассказывали о жизни лордов, герцогов и членов королевской семьи, или в фэнтезийных фильмах.

Ждем несколько минут. Я пытаюсь найти камеру на заборе, но безуспешно. Ворота медленно открываются, и мы въезжаем на территорию. Ворота очень красивые, с узором из лепестков и цветов, а на каждой створке есть большая буква «Д». Джумаев Дамир. Да, это его инициалы.

Чем ближе мы подъезжали к дому, тем более нереальным он мне казался. Это был не просто дом или особняк, а настоящий замок. Правда, он не был таким высоким, как обычно представляют замки.

На нем были башенки и шпили, а также большие панорамные окна и маленькие окошки. Стены были сложены из камня серого цвета, одна его часть была увита старым плющом, который только начал распускаться, а другая часть выглядела немного обветренной и выцветшей от времени.

Казалось, что за домом и садом давно никто не ухаживал. Всё заросло сорняками, и некогда красивое пространство теперь выглядело заброшенным и никому не нужным.

Водитель помог мне выйти из машины, не стал брать мой чемодан, указал на большое крыльцо. Когда мы поднялись, он открыл массивную и тяжелую дверь.

– Прошу вас, проходите.

– Спасибо. Но мои вещи?

– Вам они не понадобятся.

– Не понимаю.

– Проходите.

Я вошла внутрь и замерла. Полумрак, зашторенные окна, огромное помещение. Мебель была накрыта целлофаном. В центре комнаты — большой камин. В лучах света, пробивающихся сквозь шторы, кружилась пыль.

Я медленно осмотрела пространство и, подняв голову, увидела прозрачный купол потолка, сквозь который было видно небо. Это было невероятно красиво.

С громким стуком захлопнулась дверь. Я вздрогнула и обернулась. Никого. Водитель исчез так же неожиданно, как и появился. Я попыталась открыть дверь, но она не поддавалась. В страхе я принялась стучать в неё кулаками.

– Эй, откройте! Куда вы ушли? Откройте! – звала я, но всё было бесполезно. Мой голос эхом разносился по пустому дому. Я достала телефон, включила его, но связи не было. Ладони вспотели от страха.

Я чувствовала себя глупой и смелой мышкой, попавшей в ловушку, которая захлопнулась за ней.

Глава 9

– Зачем пришла? – раздался в пустом помещении требовательный, властный голос с нотками недовольства.

Испуганно вздрогнула и инстинктивно отступила к двери, прижавшись к ней спиной. Сердце бешено колотилось, пульс зашкаливал, в ушах шумела кровь. У меня было острое ощущение, что я попала в клетку к дикому зверю, который вот-вот набросится на меня, прижмёт своим мощным телом и начнет рвать на части.

Зажмурилась, сжала кулаки, снова открыла глаза и огляделась. Никого не было видно, только слышались шаги. Первый… второй… третий…

Чувствую его едва уловимый аромат. Все мои чувства обострены, и я ощущаю терпкий, пряный, экзотический парфюм с ноткой корицы. Не знаю, как так получается, но я его чувствую.

Дамир Муратович останавливается в метре от меня. Я вижу только его силуэт, огромный, возвышающийся, как скала. Я не думала, что он такой большой, даже не представляла. По сравнению с ним я чувствую себя маленькой мышкой.

– Зачем ты пришла, Николь?

Те же интонации, та же требовательность в голосе. Не понимаю, почему он недоволен? Чем я так могла его огорчить? Тем, что захотела встречи?

– Я хотела поговорить с вами.

Мне неловко, я сама себе противна. Я такая нерешительная и трусливая. Вроде бы собралась с силами и все-таки пришла, чтобы поговорить, а теперь стою и говорю что-то невнятное.

– Я не слышу тебя.

Откашлялась, сняла бейсболку, машинально заправила волосы за уши, подняла голову, облизнула губы.

– Я хотела с вами поговорить.

– О чём ты хотела поговорить?

– Об отце, о своей семье и о том, что он вам должен.

Тишина.

Гнетущая, звенящая в ушах, словно пропали все звуки. Мужчина делает шаг, становится ближе, склоняет голову. Темный силуэт с мощной энергетикой обволакивает меня, окутывает и начинает сдавливать, как огромный питон маленького зверька.

Молчит. Мне кажется, слишком долго. Во рту пересохло, хочется пить. А я продолжаю всматриваться в лицо мужчины в этом полумраке, пока у меня не начинают болеть глаза. Я пытаюсь уловить хоть какие-то эмоции на его лице.

Они есть, я это вижу, но они не в мою пользу.

Он хмурит брови, плотно сжимает губы, играет желваками на скулах. Шея напряжена, крупные вены, видна часть татуировки. На нем черная рубашка, закатанные рукава, расстегнуты две верхние пуговицы, на шее блестит золотая цепочка и какой-то кулон. На руках татуировки, их много, но я не могу разглядеть.

А еще этот аромат, исходящий от него, не дает покоя. Я практически задыхаюсь от него. Хочется выйти на улицу, вдохнуть свежего воздуха полной грудью, но теперь неизвестно, выйду ли я вообще отсюда?

Пряная корица, смола, мускус и табак.

Не думала, что так четко смогу определить его ноты, но я чувствую каждую.

– Что ты знаешь?

– Вы о чем?

Он недоволен, медленно поднимает руку и проводит ладонью по своей аккуратной бороде. На его лице появляется кривая ухмылка.

Кажется, я недооценила его. Я не знаю, чего от него ожидать, и Дамир Муратович не такой безобидный, как мне казалось.

Я его совсем не знаю, видела всего пять раз в жизни, а сегодня — шестой.

– Вот, возьмите, мне не нужно это. У меня есть другие подарки, они в сейфе у папы. Я хочу вернуть их вам, чтобы вы не угрожали моему отцу.

Дрожащими руками я достаю из сумочки шкатулку с красным бриллиантом в кольце из белого золота. Мне это кольцо действительно не нужно. Друг моего отца даже не смотрит на свой подарок. Он внимательно разглядывает меня.

— Ты решила откупиться за своего отца этой безделушкой?

Голос громкий, он режет воздух и мои перепонки. Шкатулка едва не падает из рук. Мне страшно, я не хотела его злить и корила себя за то, что пришла сюда и понадеялась, что всё будет просто.

Но нет, просто не будет.

— Нет, точнее, да, это очень дорогая безделушка, как и те, что вы дарили мне раньше, — набралась смелости, сказала, быстро зажмурившись.

– Ваш отец никогда не сможет искупить того, что совершил, этими камушками.

– Но... чего же вы тогда хотите от него?

Вот, это был главный вопрос моего визита – узнать, что Дамир Муратович хочет, что отец должен ему отдать?

Мужчина отворачивается и уходит, словно потеряв ко мне всякий интерес. Я не знаю, что делать, и продолжаю наблюдать за ним. Он снимает целлофан с одного из кресел у камина, поднимая облако пыли. Затем достает из кармана портсигар, выбирает сигарету, а из другого кармана – зажигалку. Усаживается, положив ногу на ногу.

Щелчок, яркое пламя освещает лицо, мышцы напряжены, на висках седина, он прикуривает, делает глубокую затяжку, выпуская струю дыма в потолок.

– Что ты можешь еще мне предложить?

Вслед фразе откуда-то сверху раздался гром, я подняла голову, над стеклянным куполом крыши сгустились черные тучи, стало еще темнее.

Глава 10

– Мое терпение и время не бесконечны. Если ты будешь молчать, то тебе лучше уйти.

Меня трясет так сильно, что я не могу сосредоточиться. Он – чудовище, настоящее чудовище без сердца и души. И как я могла увидеть в Дамире Муратовиче что-то хорошее? Его молчаливость и редкие визиты оставляли ощущение загадки, но не вызывали негативных воспоминаний.

Он курит, и делает это красиво. Обхватывает фитиль сигареты губами, затягивается, его щеки втягиваются, он запрокидывает голову, выпускает дым в потолок, прямо в обрушившийся ливень. Стеклянный купол заливает дождем, а я, как школьница на экзамене, не знаю, что делать, не могу найти правильный ответ.

В нем чувствуется сила и власть, они парализуют. Может быть, это он своим недовольством разгневал природу?

– Я… я не знаю, что вам предложить.

Все я знаю, но не могу.

– Тогда уходи, мне не о чем с тобой разговаривать.

Мужчина стряхивает пепел на пол и продолжает смотреть. Я перекладываю шкатулку в другую руку, чтобы убрать ее обратно в сумку, но она падает на пол. Поднимаю ее, разворачиваюсь и толкаю входную дверь, пытаясь выйти, но не получается.

Я стучу по двери кулаком и ногами, дергаю массивное железное кольцо, кручу его, внутри срабатывает какой-то механизм. Удивительно, но дверь поддается. Мне срочно нужно на воздух, и неважно, что на улице ливень. Я хочу уйти. Никто меня не останавливает, выхожу на крыльцо.

На улице настоящий ураган.

Деревья склоняются под порывами ветра, сильный ливень прибивает траву к земле. Поток воды стекает с крыши на ступеньки и бежит вниз ручьями. Я начинаю спускаться и за несколько секунд промокаю насквозь. Бейсболка теряется, а одежда прилипает к телу.

Возвращаюсь и прижимаюсь к стене дома, которая ещё хранит тепло недавнего солнечного дня. Мне нельзя уходить – я не должна показывать свою слабость. Возможно, Джумаев просто шутит, и это своего рода проверка?

Да, хотелось бы в это верить.

Но если он хочет, чтобы я расплатилась за долги отца, мне придется согласиться. Как бы это ни было неприятно, я должна буду отдать себя в качестве платы за эти долги. Вот о чем говорила Марина Владимировна: мой отец должен пожертвовать мной ради спасения семьи.

Я вытерла лицо ладонями и глубоко вздохнула. Стихия уже утихала, но дождь все еще шел. Я вернулась в дом, оставляя следы на полу, и вышла на середину гостиной.

Дамир Муратович уже не курил, что-то рассматривал в телефоне, но вроде бы связи не было, мой смартфон точно не поймал сеть. Мужчина даже немного удивился, увидев меня.

– Я согласна.

На лице мужчины отразилось удивление, повисла тишина.

– Разве я что-то предлагал тебе, Николь?

– Вы спросили, что я могу вам предложить. Я поняла, о чем вы говорили и на что намекали. Я предлагаю себя, ведь вам это нужно? Вы пять лет приходили в наш дом, чтобы дать отцу понять, что вскоре я стану вашей.

Не знаю, как мне удалось все это сказать, не останавливаясь. Мои щеки пылали, я сжала кулаки. Я ожидала любой реакции, только не смеха после этой долгой и напряженной паузы.

Его слова разрывали пространство, били по нервам. На душе и так было плохо, а сейчас мне хотелось умереть от стыда. Конечно, зачем ему какая-то девственница, когда вокруг него, наверное, толпами ходят топ-модели и светские львицы?

Боже, о чем я только думаю!

– Ты решила, что я падок на таких овец, как ты?

Я ничего не решила. Хочу домой, в свою комнату, чтобы спрятаться от всего мира. Надо было послушаться отца и отправиться на Дальний Восток. Я стою, опустив голову. Внезапно меня охватывает злость, и я швыряю в Джумаева шкатулку. Она не долетает до него, но он перестает смеяться и смотрит в сторону.

– Идите ко мне, мои хорошие, – говорит он вдруг.

Я не понимаю, к кому он обращается, но когда из темноты появляются два добермана и, подойдя к хозяину, лишь смотрят на меня и скалят зубы, я ощущаю свой страх.

– Мои хорошие, да, вы мои хорошие, – говорит хозяин.

Шерсть собак блестит, они с удовольствием принимают ласку хозяина. У них стоячие уши, поджарые, длинноногие тела, и чувствуется, что это породистые животные. На шеях собак строгие ошейники.

Я боюсь собак с детства. Когда мне было пять лет, меня напугал соседский стаффорд. После этого я неделю боялась выходить из дома и плакала.

Дамир Муратович, с одной стороны, очень нежен с собаками, а с другой — дает им понять, что он хозяин. Псы оборачиваются на меня, теперь уже открыто выражают свой интерес, сидят у его ног и скалятся.

– Так что ты говорила, я не расслышал?

Он что, издевается? Мне снова нужно унижаться, а он будет гладить собак и говорить, какие они хорошие?

Я резко разворачиваюсь и иду к выходу. Будь проклят этот дом и его хозяин, и эти странные собаки! К черту все!

– Взять! – командует Дамир.

Я замираю на месте, ноги становятся ватными. Доберманы оказываются рядом со мной в мгновение ока, принимают стойку и громко лают. Мое сердце начинает бешено колотиться, я закрываю уши руками и зажмуриваюсь.

Глава 11

Что означала последняя фраза Джумаева? Неужели он решил, что я останусь в этом доме и буду покорно ждать своей участи? Неужели он этого хочет?

В тот момент мне было очень страшно. Я чувствовала себя униженной и подавленной, а Дамир лишь смеялся надо мной.

Мое сердце ушло в пятки от страха, а ему было весело. И он так благородно обещал подумать, сказал, что я могу остаться и выбрать себе любую комнату на втором этаже.

Но для чего? Чтобы ждать его решения, ждать, когда он придумает, что со мной делать?

Страх сменился злостью, она закипала внутри крутым кипятком. Сжала пальцы в кулак до ломоты в суставах. Пошла на выход, снова начала толкать тяжелую дверь, кое-как справилась со странным механизмом, выскочила на крыльцо.

Ветер утих, но дождь продолжал моросить, тучи рассеивались. Удивительно, но непогода бушевала ровно столько времени, сколько Джумаев общался со мной. А когда он ушел, хорошая погода начала восстанавливаться.

Нет, я не стану думать, что его гнев вызвал эту непогоду, ведь он не может управлять ни мной, ни ею. Потому что я не кукла и не вещь, я пришла нормально поговорить, а не выслушивать этот бред и чего-то ждать.

Спустилась по ступенькам, прошла несколько шагов и обернулась, чтобы посмотреть на дом. Снова остановившись, заметила, что дождь смыл с него пыль и грязь.

Зелень лианы, которая оплетала дом с одной стороны, стала ярче, а ее стебли — темнее. Сам фасад теперь выглядел более насыщенным, а окна блестели, словно их недавно помыли.

Это здание напоминало замок, но все же было похоже на дом. Купол, который так удивил меня, когда я была внутри, теперь был отчетливо виден и сиял на солнце. Это странное сооружение одновременно пугало и притягивало к себе.

Подул прохладный ветер, меня охватила дрожь, а одежда промокла насквозь. Но я решительно пошла к воротам. Однако ни автомобиля, ни водителя, ни моего чемодана — вообще никого не было видно.

Но как только я подошла к воротам с красивыми витыми узорами и огромными буквами «Д», написанными на двух створках, меня охватил новый страх. А что, если Джумаев выпустил своих доберманов, и они нападут на меня?

Не успела я об этом подумать, как обернулась и увидела, что ко мне издалека бегут две черные точки. У меня не было никакого желания быть разорванной и покусанной собаками, поэтому я с громким криком начала карабкаться на ворота.

Я думала, что умру от сердечного приступа прямо на этих огромных створках. Мои ноги в кроссовках не пролезали в отверстия, узор был слишком плотным.

Ладони царапались об острые края кованых лепестков, кепка выпала из рук. В это время собаки уже подбежали и с диким лаем начали прыгать на ворота.

Что будет, если я сорвусь и упаду? Они разорвут меня на части и принесут своему хозяину, бросив под ноги? Какой кошмар!

Уши закладывало от моего крика и лая, голос осип, я думала, что это не кончится никогда. Но вот собаки замолчали, я тоже, до меня донесся тонкий звук. Именно из-за него собаки застыли на месте, повернулись в сторону звука, я сделала то же самое.

К воротам кто-то шел, это был мужчина, но не Дамир Муратович.

Ждать пришлось недолго, через пару минут подошел высокий худощавый мужчина. На голове черная шляпа, заношенный пиджак коричневого цвета, такие же брюки, темная рубашка. Он погрозил собакам пальцем и, указав в сторону дома, снова подул в свисток.

Те, как ни странно, послушно убежали, выполняя его приказ. Это что, какая-то магия, что вообще происходит, куда я попала?

Мужчина задрал голову, посмотрел на меня и покачал головой, потом махнул рукой в знак того, чтобы я слезала, но я не спешила.

– Вы… вы кто… кто такой? – начала заикаться от страха.

Мне ничего не ответил, он снова махнул рукой, указывая на то, что собаки убежали, я могу ничего не бояться.

– Кто вы такой? Они точно не вернуться? Эй, вы слышите меня?

Мужчина поднял голову, сощурился, смотря на меня как на дурочку или обезьяну, которая залезла на забор. Вытянутое лицо, тонкие губы, большие глаза, седая отросшая щетина. С первого взгляда он производил благоприятное впечатление и вроде бы не желал мне зла.

– Мне можно спуститься? Они больше не прибегут? Вы уверены?

Кивнул, подошел ближе, протянул руку, снова кивнул в знак согласия. Не понимала, верить ему или нет?

Сердце все еще часто билось в груди, руки я не подала, спустилась сама, но как только я это сделала, с виду безобидный старикан схватил меня за руку и потащил в сторону дома.

– Я… нет… Я не пойду! Я не хочу! Там эти волкодавы! Они меня точно сожрут. Отпустите! Я боюсь собак!

Отпустил, остановился, я врезалась в него, отошла на шаг. Мужик оказался высоким, пришлось поднять голову вверх.

– Где водитель? У него мой чемодан. И вообще, я промокла, мне холодно. А еще я хочу уйти. Я хочу домой!

Ответом на мои вопросы был лишь отрицательный кивок головы.

– Вы умеете говорить?

Мужчина отрицательно махнул головой.

– Но вы слышите и понимаете меня?

Глава 12

Когда передо мной появилась кружка с горячим чаем, я сразу обхватила её руками. Я так замёрзла, что было слышно, как стучат мои зубы.

Сделала маленький глоток, чувствуя, как тепло разлилось по моему горлу. Зажмурилась от удовольствия, а когда открыла глаза, то огляделась. Мы находились на кухне – маленькой, с низким потолком и большим абажуром над столом.

Мужчина, который не говорил, а только общался жестами и отпугнул собак, увел меня не в центральный дом. Мы свернули с главной дороги, и я заметила маленький неприметный домик, похожий на сторожку, который прятался за зеленью деревьев.

Меня окружала старинная мебель. Здесь был комод с кривыми ножками и бронзовыми ручками, сервант, краска на котором выцвела от времени, а за стеклянными дверцами стояли тарелки с синим орнаментом.

В комнате не было современной бытовой техники. На газовой плите стоял обгоревший пузатый чайник, на окнах висели шторы с вышитым узором, а на подоконнике красовались два горшка с цветущей геранью.

Мужчина что-то делал у плиты, затем повернулся ко мне, с грохотом поставил на стол свою кружку и сел рядом. Теперь я могла рассмотреть его поближе.

Он снял шляпу, и я увидела густые седые волосы, зачесанные назад, черные глаза, грубые черты лица, седую короткую бороду, одежда была поношенная, но чистая. Интересно, кто он? Чем он здесь занимается? И кем приходится Джумаеву?

После третьего глотка чая спросила:

– Как вас зовут? – и вопросительно посмотрела на собеседника.

Мои пальцы всё ещё дрожали, влажная одежда прилипала к телу. Хотелось переодеться, а лучше всего – принять горячую ванну. А потом укутаться в одеяло и лечь спать на неделю.

Немного подумав и понаблюдав за мной, мужчина снова встал, с грохотом отодвинул стул. Куда-то вышел, вернулся с клетчатым одеялом и укрыл им мои плечи. Такой заботы я не ожидала.

Снова шум. На стол ложится небольшая меловая доска. Мужчина достает из кармана пиджака мел и начинает что-то писать на доске, а затем показывает мне результат.

Яков.

– Вас зовут Яков? – спрашиваю я. На доске написано именно это. Мужчина кивает. – Я Николь. Вы знаете, кто я?

Снова кивает. Значит, он все знает.

– Вы слуга Дамира Муратовича?

Мужчина показывает жестом, мол, что-то вроде того.

– Или вы смотритель того большого дома?

Большой палец вверх говорит мне о том, что я угадала. Как же приятно, хоть что-то проясняется, хотя, по сути, ничего нового я не узнала. Как можно было получить информацию от него, если он ничего не говорил? Оставалось только догадываться, кто этот Яков такой. Что это за странный дом, и почему он заброшен? Почему я должна была выбрать одну из комнат на втором этаже? Куда делся водитель с моим багажом?

Больше всего мне хотелось принять горячую ванну. Иначе к завтрашнему утру я рискую расклеиться и заболеть. У меня уже было такое, когда я проснулась с сильной болью в горле и высокой температурой, и мне пришлось вызывать скорую помощь. А накануне мы с сестрами дурачились в бассейне.

Я снова начала пить сладкий чай с медом, обдумывая свое незавидное положение. И почему я решила быть такой самонадеянной и уверенной в себе? Почему я подумала, что Дамир будет со мной разговаривать и что-то объяснять? И тем более, что он все поймет и расскажет? Почему я решила, что он хороший человек?

Если он все эти годы никак себя не проявлял, просто приходил, дарил подарки и цветы, наводил на всех священный ужас, то почему я решила, что он поступит как джентльмен и будет вести себя благородно?

Ничего подобного не произошло. На меня спустили собак, а еще задали вопрос и поставили условия. Я совсем запуталась и растерялась. К тому же связь не ловит.

Достала из мокрого кармана джинсов телефон, разблокировала экран — действительно, связи не было.

– Скажите, Яков, здесь есть какая-нибудь связь? Интернет? Может быть, у вас роутер?

Показала ему телефон, потрясла им в воздухе, показывая, что я хочу позвонить. Яков отрицательно покачал головой.

Прекрасно, значит, я непонятно где, непонятно с кем, без связи, с немым стариком и двумя разъяренными доберманами. Яков ушел, видимо, решил оставить меня наедине с моим горем.

Я снова начала пить чай, когда Яков вернулся и поставил передо мной граненый стакан, наполовину заполненный какой-то коричневой жидкостью.

– Что это? – спросила я, глядя на Якова.

Мужчина махнул головой назад, показывая, что мне нужно это выпить.

– Так что это? Что я должна выпить?

Настойка.

Мужчина нацарапал это слово на дощечке.

– Я не пью алкоголь.

Он начал показывать пальцем на стакан, давая понять, что это необходимо сделать. Я взяла стакан в руки, понюхала содержимое — пахло травами. Нет, я не могла это выпить. Но если я не сделаю этого, то действительно могу заболеть. Чай здесь не поможет и ванна тоже.

Больше всего сейчас хотелось оказаться дома, закрыться своей комнате, как поступают маленькие напуганные девочки. Но я решила пойти до конца. Там, сидя на большом заборе, я мысленно дала себе слово не трусить и быть сильной.

Глава 13

Проснулась от того, что что-то теплое и влажное коснулось моей ладони. С трудом открыла глаза, мозг еще не проснулся, и первые секунды я не понимала, где нахожусь. Рука и плечо затекли, лежала на боку.

Передо мной двигалось что-то темное. А когда мои глаза полностью открылись, и я смогла сфокусировать взгляд на этом предмете, испуганно отдернула руку и резко села, прижав ее к себе.

Это была собака, один из доберманов, которые чуть меня не сожрали около забора. Пес сам испуганно дернулся и выбежал из комнаты. Посмотрела на ладошку, она была влажная. Он что, облизывал меня?

Вытерла руку о джинсы и только потом огляделась по сторонам. Я была на кровати – широкой, застеленной темно-бордовым покрывалом. В комнате было светло, большое окно без штор, на стенах нежно-розовые обои в мелкий цветочек.

Старомодная мебель: белый шифоньер с большим зеркалом, комод с ручками в виде вензелей, напольное зеркало в углу, большая картина на стене с каким-то пейзажем, небольшой столик, на нем несколько шкатулок и статуэток. Паркетный пол, массивная дверь была приоткрыта.

Где вообще я нахожусь? И куда этот молчаливый старик Яков меня утащил вчера? Или это было сегодня? Даже понять не могу, какое сейчас время суток.

Оглядела себя. Джинсы, футболка, рубашка лежит рядом, у кровати кроссовки, рядом брошенный клетчатый плед. Им накрывал меня Яков, когда угощал чаем, а потом он принес какую-то настойку и заставил выпить.

Я выпила, меня повело, чуть было не упала, но мужчина подхватил на руки и куда-то понес. Дальше… А дальше я ничего не помню. Я спала.

Посмотрела на дверь, опасаясь, что собака может зайти. Они что, просто ходят по дому? Странное место.

Одежда на мне почти высохла, можно сказать спасибо, что я не голая. Голова не болела, но во рту было гадко и мерзко, хотелось пить. Встала, подошла к окну, выглянула, было раннее утро.

Солнце только вставало из-за деревьев, трава была мокрая от росы. Значит, я здесь спала всю ночь, со вчерашнего дня. Я так перенервничала, поэтому и вырубилась после половины стакана настойки, да я практически замертво упала и уснула.

А как там папа? Он, наверное, потерял меня. Да меня все должны были потерять, даже не представляю, что подумал дядя Сережа, не встретив меня в аэропорту. Начала искать свой телефон, он оказался в дальнем углу кровати. На экране семь утра и никакой связи и интернета.

Что это за чертово заколдованное место, где все непонятно и где нет никакой сотовой связи? Я как будто бы на краю вселенной или попала в прошлое или в параллельный мир.

Обулась, пригладила распущенные и растрепанные волосы, потерла лицо, подошла к двери и выглянула наружу. Вроде бы было тихо.

Больше всего меня, конечно, напрягали собаки, которые просто так разгуливают, где им хочется, и одна из них или даже обе были в этой комнате и лизали мою ладошку.

Что за наглые животные? Такие же наглые, как их хозяин, хотя Яков тот еще наглец. Опоил меня чем-то, потом унес непонятно куда, положил спать, вместо того чтобы все объяснить. А шофер? Тот вообще куда-то пропал с моим чемоданом.

Неуверенно шагнула в коридор и снова остановилась. Все-таки я переоценила свою смелость и решительность. Хотелось пойти, найти этого Дамира Муратовича и высказать ему все, что я о нем думаю.

Как странно и быстро меняется мое отношение к нему. Дома я считала его неплохим человеком, который дарил дорогие подарки, приходил в гости. Был неким загадочным мистером Х.

Вчера оказался настоящим подонком, который смеялся в лицо, а потом еще собак на меня спустил, вел себя отвратительно и нагло.

Прошла по коридору мимо нескольких дверей, не стала их открывать, под ногами скрипел паркет. Повернула направо и увидела широкую винтовую лестницу. Точно, я вчера ее видела на первом этаже, слева от камина, когда была в холле.

Медленно спустилась, с каждым шагом прислушиваясь, ожидая услышать лай собак. Но как только показался холл первого этажа, я нагнулась и замерла от удивления.

Помещение изменилось. Целлофан с мебели был убран. Появилось несколько предметов интерьера: яркий ковер в середине, низкий столик у камина, на нем свечи в высоких серебряных подсвечниках, кресло-качалка, торшер, чуть дальше большой обеденный стол.

Было так чисто, что блестел пол, а окна сверкали, была даже убрана тряпка с огромной хрустальной люстры, которая висела над столом и сверкала на солнце, рассеивая солнечные зайчики по всему холлу.

Мне что, вчера привиделась разруха, заброшенность и пыль? Я ведь не сумасшедшая, я помню, что все было не так, этого всего не было. Может быть, это галлюцинации после настойки Якова?

Медленно продолжила спускаться, рассматривая все вокруг. Волшебство какое-то, или это Яков, как Золушка, прибирался всю ночь, или я еще не проснулась?

Но то, что я вчера предложила другу отца себя в оплату какого-то долга, о котором я не знаю, было точно. Джумаев посмеялся, это тоже мне не привиделось. Но он сказал, что подумает, а значит, знал, что я никуда не уйду.

Стол был сервирован – красивая посуда, салфетки, еда: выпечка, фрукты, две тарелки накрыты клошем, вареные яйца, в графине апельсиновый сок. Это что, завтрак на двоих?