Друг отца. Сломанные принципы

Пролог

Марк

Если бы я знал, чем всё это закончится, я бы всё равно открыл дверь.

Не потому что хотел. Не потому что должен был. А потому что в тот момент, когда она стояла передо мной – с чемоданом, с прямой спиной и упрямым взглядом – я понял: выбора у меня нет.

В ее глазах не было ни благодарности, ни страха. Только вызов. Только внутренняя готовность пройти сквозь меня, если я не отступлю.

Уже тогда в голове щелкнула мысль, что всё закончится плохо.

С той секунды, как ее волосы задели мою щеку, когда она прошла мимо. С того момента, как она разулась и поставила обувь не туда. Как в прихожей запахло ее духами – легкими, цветочными, чужими.

Я всё понял. И всё равно пустил ее внутрь.

Меня об этом попросил друг. А я не умею отказывать тем, кто когда-то вытащил меня из персонального ада. Всем остальным было плевать, а он помог.

Петя позвонил и сказал: «Прими Алину на месяц. Помоги. Она взрослая, не создаст проблем».

Но она – не проблема. Она – тектонический сдвиг.

Да, я согласился принять дочь друга на месяц.

Потому что, чёрт возьми, я думал, что смогу удержать себя в руках. У меня были принципы. Жесткие. Чёткие границы, за которые никто не заходил.

Я не пускал в дом женщин. Никогда. Даже на ночь. Потому что секс – это разрядка тела, а дом – это тишина души. А в жизни «после» тишину я не делил. Никогда.

Но она – не была просто женщиной. И не была просто дочерью друга. С первого дня – это стало ясно. В ее взгляде не было наигранной наивности. В ее голосе не было мольбы. Она не искала одобрения. Она жила по-своему. В моем доме.

В пространстве, которое я годами выстраивал, чтобы ничто не могло пробить мою крепость изнутри.

Тишина. Порядок. Контроль.

Всё это рассыпалось, едва она переступила порог.

Она ничего не делала специально. Не играла. Не соблазняла.

Она была настоящей.

Как морозный утренний воздух, от которого хочется вдохнуть глубже, даже если знаешь, что заболеешь.

Это была жизнь. Ее жизнь. Которую она проживала рядом со мной – просто, свободно, без страха.

И именно это было самым опасным.

Для нас.

Я смотрел на нее и вспоминал, как она выглядела в десять лет. Маленькая девочка, сжимающая руку отца на похоронах матери. Молчаливая. Не рыдающая. Алина просто смотрела в одну точку, и я тогда подумал: бедная девочка. Она прямо сейчас проходит через ад, на глазах становится старше, не по годам осознаннее. Будто в свои десять поняла то, чего другим понять не хватит целой жизни.

С тех пор я больше ее не видел, только по телефону слышал от друга о ее успехах.

У меня была своя жизнь.

У меня были свои принципы. Я жил по ним. Держал дистанцию. Не подпускал никого. Не позволял себе ни шагу в сторону. Я выжил после того, что сделала со мной бывшая жена. Я построил заново всё, что развалилось, – и поклялся себе: никогда больше.

Но эта молодая женщина – уже не та девочка с похорон. И она не просила ничего. Просто жила в моем доме. Просто дышала.

А я…

Я начал забывать, как дышал до нее.

Я не знаю, в какой момент всё изменилось. Я даже не успел понять, как пересек черту. Сначала в мыслях, а потом… Потом случилось то, что я не смог остановить.

Теперь мое нутро кричит об опасности, потому что я понял, что теряю себя. Ради нее.

Ради той, которую не имею права хотеть.

Не имею права, но хочу. Безумно. До помутнения рассудка.

Принципы – это красиво и благородно. Пока не появляется кто-то, ради кого их захочется сломать.

И дело не в предстоящем сложном выборе, который я вынужден сделать.

А в том, что я уже его сделал.

Но я не уверен, что выбрал правильно.

Глава 1

За полтора месяца до событий в прологе

Алина

Монумент отечественной юриспруденции лежал у меня на животе, как бетонная плита. Толстый, как весь чёртов первый курс юрфака. Холодный, как моё к нему отношение. Тяжёлый – как папина гордость.

На обложке блестело золотом: «Общее право: теория и практика. Учебник для вузов».

Вот только каждый раз, когда я читала это слово – «вузов» – меня передёргивало.
Как будто это чей-то чужой вуз. Не мой. Не по адресу.

А внутри этой гробницы знаний… иероглифы!

Нет, всё, конечно, написано было по-русски, но от этого материал лучше не усваивался.

Я снова открыла учебник на странице, на которой остановилась. Читаю:

«Квазиконтрактные обязательства в гражданском праве»

– Квази–что?!

Открыв в телефоне поисковик, я забила диковинное словцо и прочитала его значение.

– Ага. Это как отношения, которые "мы просто друзья, но как бы не совсем"? Ясно.

Поехали дальше.

«Деликтоспособность несовершеннолетнего»

Еще раз прочитав слово, я хмыкнула.

– Звучит как особый вид проклятия из "Гарри Поттера".

«Фидуциарные отношения сторон»

– М-да… Тот, кто придумал это слово – явно ненавидел студентов. И человечество.

Пролистала несколько страниц и взглядом наткнулась на следующее:

«Инкорпорация нормативных актов»

– Простите, что? Это точно не термин из фантастики? Может, это когда законы сбиваются в стаю и нападают?

Пф-ф-ф… Нет, это какое-то издевательство.

На часах полдвенадцатого. Меня дико клонит в сон, и буквы перед глазами начали расплываться.

«Унификация правовых норм в международном частном праве»

– На этом месте у меня началась унификация мозга с подушкой. Всё. До свидания.

Я захлопнула кирпич, именуемый гранитом знаний.

Этот булыжник явно мне не по зубам. Понятия не имею, как я буду сдавать экзамен.

Я честно пыталась вникнуть в терминологию, но мне совсем ничего не понятно! А сидеть и переводить каждое неизвестное слово… – лучше пристрелите меня прямо сейчас, чтобы не мучалась.

Учебник смотрел на меня с осуждением. Как будто знал, что я не просто не готовлюсь – я всей душой хочу сбежать.

Я подняла глаза к потолку.

– Это и есть взрослая жизнь, да? Заклинания на латыни. Отсутствие смысла. И ноль желания продолжать?

Боже, дай мне сил и терпения…

– Входите, знания, входите, – пробормотала я и стукнула себя книжкой по лбу.
– Давайте, ребят, не стесняйтесь. Кто последний – проходите без очереди. Льготная категория – отчаяние и паника.

Слова в голове прыгали, как блохи на сковородке.

Судебная практика звучала как диагноз, гражданское право – как приговор.
Я приподнялась на локтях. Волосы прилипли к щеке, книжка уныло съехала с живота и глухо шлёпнулась на пол.

И в этот момент, как назло, в комнату вошёл папа.

– Ты всё ещё учишь? – сухо и деловито спросил он.

Как будто отчёт по налогам пришел проверить, а не к дочери заглянул.

– Я… пытаюсь, – натянуто пробормотала я и потянулась за книгой. – Тут... вступает в силу часть первая статьи...

Я осеклась. Даже не знала, о чём говорю. Гениально.

Он прошёл внутрь. Взгляд с прищуром. Бровь – строго вверх.

– До сессии неделя, Алина. Мне бы хотелось видеть результат, а не театр одной актрисы.

– Я не играю, – выдохнула я. – У меня правда не получается вникнуть.

– Потому что не стараешься, – его выговор прилетел сразу в лоб. – Ты ленишься, а юриспруденция требует дисциплины. Ты с детства знала, что будешь продолжать наше дело.

– Наше? – я горько усмехнулась. – Или всё-таки твоё?

Он прищурился.

– Что ты сейчас хочешь сказать?

Вдох. Один. Глубокий. Хватит молчать.

– Я не хочу быть юристом, пап. Я ненавижу это. Я лучше сдохну, чем выучу всю заковыристую терминологию, пункты и статьи.

– Алина, прекрати, – с нотками недовольства протянул он.

– Что прекратить, пап? Каждое утро я просыпаюсь и думаю: когда этот ад закончится? А потом понимаю, что никогда! Я так больше не могу.

– Не можешь – или не хочешь? – его голос повысился. – Ты даже не дала себе шанс! Полгода, Алина! Смешно!

– Восемь месяцев, если быть точнее. Мне хватило первого курса, чтобы понять, что это не моё, – спокойно сказала я. – Я хочу уйти с юрфака и поступить в медицинский.

Он застыл. Как будто я сказала, что уезжаю в Африку разводить змей.

– В... куда?

– В медицинский. Я давно хотела. Просто... боялась сказать. Я хочу быть врачом… или каким-нибудь хирургом. Я пока не определилась с направлением.

Молчание. Тяжёлое, как пыль после взрыва.

Он побледнел. Потом – покраснел. Его голос стал сиплым, будто прорывался сквозь зубы.

– Ты хоть понимаешь, о чем говоришь, Алина?

Пауза.

Он смотрел на меня, как на незнакомку.

– У нас в роду нет врачей! У тебя… генетически нет к этому предрасположенности.

Он начал ходить по комнате. Голос становился всё громче, резче, будто загонял меня в угол.

– Быть хирургом – это не мечта, это... приговор. Огромная ответственность за жизнь другого человека. Каждый день! Ты готова?

Он остановился. Взгляд – прямой, злой, немного растерянный.

– Или ты хочешь… чтобы у тебя появилось своё личное кладбище?! Как у любого врача?!

Он сделал шаг ко мне.

– Ты хочешь носить в себе всех, кого не спасла?! Смотреть в глаза родителям, когда не можешь помочь их ребёнку?! Выслушивать мольбы, которых не выполнишь?!

Его голос дрожал от злости, но в каждом слове слышалась боль.

– Или подбирать слова для людей, чтобы сказать, что их муж, жена, брат, сват, больше никогда не встанет с твоего операционного стола?

Он замер. Дышал тяжело. Как будто только что выбросил из себя не гнев, а страх, который копился годами.

Глава 2

Алина

Кажется ему, видите ли!

Нет, ну такой подставы от собственного отца я не ожидала!

Папа уже полчаса назад вышел из моей спальни, а я всё ещё кипела, как чайник, забытый на плите.

Сон? Какой сон. Мне теперь разве что валерьянку в вену.

Я металась по комнате, как львица в клетке.

Туда-сюда. Туда-сюда.

Потом остановилась у зеркала, посмотрела на себя – лицо вспыхнувшее, волосы растрёпаны, глаза сверкают.

– Спрячь колючки, – передразнила я, состроив гримасу в отражение. – Делай, как я говорю.

Сказал, блин, тоже. Решил мне парня подогнать с приложением «Жених №1 по версии папы».

Я снова скорчила рожицу в отражение и дунула на выпавшую прядь.

Бесит! Как же меня всё бесит!

– Он в твоём вкусе… – фыркнула я. – Да ты даже не знаешь, какой у меня вкус, папа.

Я сама-то не уверена, что знаю. У меня не было времени это проверить, а теперь и не будет. Быстро же он нашел кандидата! Мол, вот он жених хороший, люби его, он же такой идеальный! Из хорошей семьи.

Только вот не папа будет проводить с ним время, вымученно улыбаться ему, слушая всякую чушь, ну и… всё остальное тоже.

Боже, а вдруг он мне не понравится? Что тогда?

Я должна терпеть женишка, как дама из средневековья?

Вот еще! Не хочу и не буду. Не заставите!

Я села на край кровати. Потом резко встала. Потом снова села.

В голове – каша.

В груди – гнев.

Если этот Илья такой хороший, пусть с ним сам и… находит общий язык!

Да и вообще! Кто сказал, что я прямо сейчас должна устраивать свою личную жизнь? Боится, что в девках останусь? Или найду себе какого-нибудь недостойного парня?

Ну что за бред?

А может, я не хочу, чтобы за меня всё решали.

Я хочу ошибаться сама! Выбирать сама. Даже если неудачно. Даже если не туда, но сама! А не потому что так папа сказал!

Так, спокойнее, Алина. Нужно срочно что-то придумать! Только что?

Было бы проще, если бы я знала, где обычно обитают более-менее подходящие парни, а так…

И в этот момент – как удар током – родилась гениальная идея.

Отца, значит, беспокоит моя личная жизнь?

Окей, раз ты так хочешь, пап, будет тебе личная жизнь. Только не та, которую ты хочешь мне навязать.

Я подскочила, схватила телефон. Разблокировала. Открыла магазин приложений.
В поиске набрала: знакомства.

Приложение выдало десятки вариантов. Синие, розовые, с сердечками, с обещаниями любви, дружбы и вечного счастья. Я выбрала первое попавшееся с нормальным дизайном.

Скачать.

Руки дрожали – от злости, от адреналина, от того, что я впервые делаю что-то намеренно вопреки.

Я выбрала в галерее свое фото. Пропустила его через нейросеть и сделала себя чуть взрослее, чуть увереннее.

Не я. Но почти.

Не хочу, чтобы меня кто-нибудь узнал, а то мало ли… Так, теперь имя. Какое имя написать в анкете? Свое тоже не хочется, слишком рискованно. Может быть… Аделина? Немного видоизменила и оно зазвучало иначе. Старше. Я бы сказала дерзко. Мне нравится.

Буду использовать его как псевдоним.

Возраст поставила двадцать два года, а то мои девятнадцать как-то не лепятся к фото.

Так, теперь приложение просит указать город. Учитывая, что я хочу довести свой план до конца, и в итоге переехать из Калуги в Москву… путь будет Москва.

Я нажала «Готово», и с этим нажатием будто открыла двери.

Не в личную жизнь. Нет.

В жизнь вообще.

В ту, где я – не просто папина дочка.

А человек, который решает за себя.

Стоило моей анкете появиться на сайте, как на мой профиль начали заходить незнакомцы, а потом пиликнуло первое сообщение, от которого мои брови взлетели вверх:

«Привет, кисуля. Какая ты сладкая! Есть фотки в белье?»

Кисуля? Совсем офигел? Ты кто вообще?

Затем пришло следующее, и я вышла из первого чата, но и второе сообщение было какое-то странное:

«Приветик, только зарегистрировался и сразу увидел тебя. Совпадение? Не думаю»

На фото мужчина лет тридцати, который явно любит пригубить спиртного. У таких на помятом лице всё написано. И если это его самое лучшее фото…

– А я думаю, что очень зря совпало, – вслух ответила я, но писать ему ничего не стала. Просто вышла из переписки.

Спустя час, я так и не решилась кому-то ответить, просто читала и приглаживала, вставшие дыбом, волосы на голове.

«Ты точно из Москвы? Или из рая?»

На фото рыжий таракан с мерзкими усиками.

– Из ада. Этот тоже идет мимо.

«Аделина… красивое имя. А на вкус такая же, как звучишь?»

Они издеваются? Или мне так везет?

– Поперхнись своей фантазией, поэт ты недоделанный.

«Занимаешься спортом? Нет? Давай займёмся чем-то другим 😈»

– Да. Например, поиграем в бильярд. Желательно сразу кием в пах.

«Такая милая улыбка… представляю, как она смотрелась бы утром на моей подушке»

– А я представляю, как ты улетаешь в бан одним нажатием.

«Ты, похоже, без комплексов. Правильно я думаю?»

– Почти. Без комплексов. И без терпения к идиотам.

«Готовлю вкусно. Массаж тоже умею. К тебе или ко мне?»

– К психотерапевту. Срочно.

«Если ты не против нестандартных встреч...»

– Уже против. Даже не дочитав.

«Скажи "да", и я уже еду...»

– Нет. А теперь езжай обратно. Следующий.

«Может, начнём с видео без одежды?»

– Может, начнём с блокировки? – прошипела я в экран и ткнула кнопку "пожаловаться".

Чем дольше я сидела в этом приложении, тем меньше мне казалась идея со «Знакомствами» гениальной. Скорее это полнейший провал.

Мужики лезли с открытым текстом.

Требовали, просили, предлагали.

Никто не хотел разговаривать.

Все хотели – распаковать контент. Прямо сейчас. Без лишних слов.