Другая жизнь

Информация до аннотации (от автора)

Информация до аннотации

Первое, о чём хочу сказать: данным творением никого не хотела обидеть. Нестыковок с самим произведением много, возможно, вообще всё. Прошу прощения! Этот мир взят из фильмов данной франшизы и создан чисто моим скудным, но больным воображением. Поэтому, не судите строго, умоляю!
Данный опус придуман для бессвязного лёгкого чтива, поэтому, есть мат.
Второе - от первого лица творила впервые. По мне – это тяжелый вид искусства, ей Богу! Но я старалась, честное слово!
Третье - имя героини уже было в моем первом фанфике на эту тему «Значит, любовь…». Ну, что сказать, привязалась я к ней))) Поэтому, она снова здесь. Но только имя! Ну, и внешность, и некоторые черты характера…, только чуток старше. Эта девушка более дерзкая и решительная, что ли. И Эрик тут, куда ж без него-то!?
Про постельные сцены. Эм… Всё по-старинке, без особых извращений, поэтому, возможно, для кого-то покажется всё пресным и не живым. А для кого-то, возможно, наоборот. Что делать?! Всем не угодишь. Это жизнь! Писала, как чувствовалось именно мне)))
Сюжетные линии ни у кого конкретного не плагиатила, о чем говорила не единожды, хотя они все избиты этим фэндомом уже давным-давно.
И ещё, нигде не встречала настоящей фамилии Макса, поэтому придумала свою. Лидер искренности – Джек. Фамилия его Kang, и во многих источниках она переводится как Кан, но мне больше нравится Кэнг, поэтому здесь будет второй вариант перевода).
Никакого нападения на «Отречение» не было.
Джанин Мэттьюс не пыталась захватить власть. И, вообще, здесь она милая и пушистая. Ну, почти! Все герои уже взрослые, но не такие старые, как я. В общем, приятного чтения))
P.S. И само чтиво 18+, так как много нецензурной лексики и секаса.

Глава 1

— Говори, сука! Говори немедленно! — слышу я, но ничего не понимаю. Я сижу, распластавшись на каком-то ужасно неудобном кресле, полулёжа. Шея страшно затекла и ноет от боли в затылке. Ноги вытянуты немного вперёд и согнуты в коленях. Я что, была без сознания? Вырубилась прямо на стуле? Ничего не понимаю, кроме того, что сижу в трусах. Красивых таких, тёмно-синих, кружевных, блин. Вижу, что коленки и ляжки все в ужасных ссадинах и кровоподтёках, будто волокли меня пару кварталов, совсем не заботясь о моём здоровье. Понимаю, что красный с синим совсем не сочетаются. Голова моя опущена, а кровь капает с моего, когда-то симпатичного лица, прямо на майку в тон трусикам. Тяжёлые густые капельки расползаются на ней, оставляя тёмные дорожки на одежде, образуя непонятные расплывчатые фигуры. «Ну, вот. Теперь хрен отстираешь! — почему-то пролетает мысль в моём измученном болью мозгу. — Кто эти люди? Где я?» Ничего не понимаю. Во рту пересохло, и горло жжёт от ужасной жажды. Еле-еле поднимаю голову, а она — словно стопудовая гиря, которую снова тянет вниз. На время прикрыв глаза от яркого света, бьющего мне прямо в лицо, пытаюсь привыкнуть к нему и разглядеть нескольких существ, стоящих рядом со мной. Назвать их мужиками — язык не поворачивается. Грязные одежды, сальные длинные патлы, ухмыляющиеся небритые рожи, довольные моей беспомощностью… Изгои. Осознаю, что руки мои связаны за спиной на спинке стула, на котором сижу, да так крепко, что я не могу ими пошевелить. Отекло всё. Стону громко и истошно, всё тело болит. «Интересно, сколько времени я здесь?» — снова вопрос в больной голове, на который нет ответа.
Кто-то рыкает за спиной, будто зверь.
— Не горячись, Тони! Я сам! — приказывает этот кто-то грубым голосом. Шаги совсем рядом. — Рано или поздно ты сделаешь это! Поняла? — слышу я позади себя непонятную просьбу.
«Звучит устрашающе!» — думаю я, кривя своё лицо.
— Чего? — непонимающе спрашиваю, пытаясь привнести хоть немного презрения в свой охрипший голос, который я почти не узнаю. Израненные, потрескавшиеся губы нещадно саднят. Каждое движение ими отдаётся болью в мозгу. «Как же хочется пить! И как можно отключить все эмоции и чувства в такой момент? — удивляюсь навыкам выживания и возможностям бесстрашных выдерживать любые пытки. — Вот, была бы я в «Бесстрашии», знала б, как вести себя, будучи в плену», — снова какие-то бессмысленные рассуждения в самый ненужный момент. Нет чтоб подумать, как выбраться отсюда, я восхищаюсь теми, кто должен был меня спасти. Что спасут — я не сомневалась. Джанин, небось, уже давно забила панику и подняла всех на уши, но я боялась, что будет слишком поздно.
— Не «ЧЕГО», а «ЧТО»! — снова этот противный, скрипящий голос с хрипотцой, будто сорванный. «Больной, что ли? Или орал весь день на кого-то. Ах, да… На меня, пытаясь узнать всё, что ему нужно», — вспоминаю я.
— Я же сказал, Тони, что сам займусь ею! Отойди! — злобно рявкает мужчина, что до сих пор угрожающе стоит за спиной. Мужчина ли это? Нет! Он даже не человек! Человекоподобное существо! Нечто, неизвестное науке. Мутировавший векАми из-за радиации, что сгубила всю землю и почти всех людей, изгой. Разве может человек допустить подобное? Смотреть, как избивают и пытают беспомощную девушку? Нет, не мужчина это… И не человек… Этот Некто взял меня своей ладонью за плечо. Рука большая, мужественная, накачанная, кожа смуглая, загорелая, с небольшими тёмными волосками повсюду, даже на пальцах. «Тестостерон прёт!» — снова какой-то бред пролетает в моей башке. «Знакомая, вроде, ручища-то…» — а вот эта мысль уже по теме. Хмурюсь, пытаясь вспомнить, кому она может принадлежать. А он уже начинает медленно обходить меня, становясь напротив, а его вздыбленная ширинка смотрит прямо мне в лицо.
— Слушай, принцесса, тебе придётся всё рассказать мне! Иначе все, кто тебе так дорог, будут мучительно… Убиты, — договаривает он, сдавливая огромными пальцами моё раненое плечо. Боль пронзает всё моё тело, и я кричу. Кричу так громко, что закладывает уши.

***

— Ш-ш-ш, милая, всё хорошо! Ты дома! — слышу я сквозь непонятный шум в ушах, пытаясь осознать, что происходит и где я нахожусь. — Хватит меня бить! Это я! Я! Твоя сестра — Джанин! Помнишь? Энни, ну, давай же, просыпайся, мать твою! — кричат на меня, трясут и держат за руки.
Пытаюсь проморгаться. Сознание медленно возвращается в моё бренное тельце. Сижу на кровати в синих трусах и майке, почти, как во сне. Дышу часто и тяжело, лёгкие готова выплюнуть, будто пробежала несколько километров. Спортсмен из меня всегда был никудышный. Тёмная пелена жуткого видения медленно сходит с глаз, и я начинаю осознавать, что действительно нахожусь дома, в безопасности. Смотрю на испуганное и тревожное лицо сестры, которая вглядывается в мои серо-голубые глаза, ища там хоть толику здравого ума. А руки мои уже держат её плечи, цепляясь за синюю пижаму, как за спасательный круг.
— Я здесь, Джани! — быстро отвечаю, немного разжимая пальцы.- И я Энн, если ты не забыла, конечно! Знаешь, надо говорить «Твою мать», если хочешь ругнуться, — произношу тихо, пытаясь пошутить. Вижу облегчение и одновременно непонимание в удивительно ярких голубых глазах. Улыбаюсь во весь рот и обнимаю такую родную старшую сестрёнку. Разница в возрасте у нас аж в целых десять лет. Оказывается, ей уже тридцать семь. Значит, и мне давно уже не двадцать шесть. А я совсем не помню ни её, ни свой день рождения.
— Я Джанин! — поправляет она меня.
— Скажи «Спасибо», что не Джо! — говорю я, не переставая её обнимать. Смешок с её стороны. — Не поранила тебя? — переживаю и отстраняюсь от сестры, начиная её ощупывать, щекоча. Наконец слышу гортанный смех. Она так редко смеётся, что я забыла, каково это. Со своей работой она совсем очерствела и стала похожа на робота. Сейчас ей нелегко. Я опять создала ей проблемы. Я всегда лезла на рожон, что вечно выходило ей боком. Вот и теперь она снова переживает за меня. Ей на время пришлось переехать ко мне до тех пор, пока не убедится, что со мной всё в порядке, и я никого не покалечу в неконтролируемом приступе паники. Она хорошая сестра и лидер. Но чрезмерная опека начинает подбешивать. Джанин Мэттьюс любит всё контролировать и указывать каждому, что ему делать и как поступить. Ей бы в «госпожи» в какой-нибудь элитный бордель. Несомненно, там найдутся те, кто любит подобное подчинение. Но не я…
— Хватит, Энни! — выделила Джанин моё имя, стоя на своём. Она всегда меня так называла, сколько бы я не поправляла её.- Тебе не стоит сегодня выходить на работу. Прошло слишком мало времени с тех пор, как тебя выписали. Я поговорю с Аланом, он продлит тебе больничный. Кстати, Мэтью звонил, предлагал заехать за тобой в девять, — сказала она. А я недовольно поморщилась. Последняя фраза вообще выбила из колеи.
Мэтью Донаван. Опять этот Мэтью. Хоть убей, не помню, как стала встречаться с этим парнем с именем, почти, как моя фамилия. Он был милый и приходил несколько раз ко мне в палату, говоря, что именно я — его судьба. Что даже некое сходство моей фамилии и его имени это доказывают. Но, видя моё отчуждение, что его совсем не узнаю, уходил расстроенным, напоследок пытаясь поцеловать меня хотя бы в щёку. А я… А что я?! Я ничего не чувствую к нему. Абсолютно! Не могу поверить, что, по его словам, жила с ним аж целых три месяца, и мы готовились к свадьбе. «К чьей?» — спросила я тогда недоуменно, услышав эту «прекрасную» новость. А он удивился, снова обиделся и вышел из палаты. Странный такой. И как я могла повестись на него? Да, симпатичный, даже очень. Высокий, хорошо сложен и слишком накачан для ботаника. Говорят, бывший бесстрашный. И привычка следить за собой, точнее за своим телом, осталась неизменной с тех времён. Тёмные волосы, карие глаза, смуглая кожа, длинный аристократичный нос, голос с приятной поволокой, широкий подбородок с ямочкой — само совершенство! Даже очки с тонкой синей оправой совсем не портят его мужественное лицо. И правда, чего я повелась на него? Радоваться надо, что такая красота рядом, а я всё нос ворочу. Но ненормально же, когда мужик так обижается на бабу, находящуюся в беспамятстве. Тем более, он теперь эрудит, а не бесстрашный дебил. Должен же хоть немного войти в моё положение и хоть чуток подождать и не быть таким непонимающим эгоистичным человеком. Что же я могу поделать, если я не помню? Не помню ничего, что связано с ним. Я не ощущаю никаких эмоций, когда вижу его красивое лицо и накачанное тело. Никаких, кроме раздражения. Меня раздражает, что мой мозг, впервые в жизни, отказывается функционировать. Бесит, что этот Мэтью — и есть причина моего дискомфорта. Когда приходил ко мне в палату, постоянно показывал наши совместные фото на своей консоли, говорил о любви, а я только сжимала зубы сильнее от его настойчивого требования, чтобы я вспомнила хоть что-нибудь из нашего совместного прошлого и боялась его обидеть в очередной раз. Его разговор каждый день начинался и заканчивался одинаково: «Помнишь то…» или «Помнишь это…»? А я не помню ничерта! Ничегошеньки, что случилось со мной за последний год. Док говорит, что это вполне нормально в моей ситуации. Что меня несколько дней пичкали какими-то препаратами, схожими по составу на сыворотку правды и галлюциногенную инъекцию, которую колют при выборе фракции, чтобы определить принадлежность к тому или иному обществу. Что шок, пытки и этот чудо-состав сделали своё дело, и мой мозг чуть не вскипел, отказываясь соображать вообще. Защищаясь, нейронные связи моего желе воздвигли стену. Алан — прекрасный врач. И я склонна верить ему больше, чем Мэтью, поэтому стараюсь пропускать мимо ушей все обидки «своего» парня. «Пусть скажет «Спасибо», что не валяешься на кровати и слюни не пускаешь!» — сказал однажды док, заходя ко мне в палату после очередного посещения Мэтью, увидев мою кислую мину. Милый дядечка, этот Алан. «И похоже, неровно дышит к моей сестричке!» — в тот момент подумала я, улыбнувшись ему.

Глава 2

Сквозь шум в ушах и ужасную боль в плече слышу смех. Они все смеются. Эти нелюди. Так противно, что самой становится тошно.
- Заткнитесь! - рявкает Некто. Громко и злобно, прерывая мой дикий вопль отчаянья. Я замолкаю, будто этот приказ был дан мне. Снова открываю глаза и поднимаю голову. Пытаюсь понять, кто это. Ощущение того, что этот Некто мне знаком, не покидает мой разум. Мощные ноги этого существа, облаченные в чёрные штаны, расставлены на ширине плеч. Сильная рука с огромными пальцами больше не сжимает раненое плечо, но всё также покоится на нём, начиная нежно поглаживать мою ключицу. Чёрная майка, словно вторая кожа, обтягивает широкую грудь и не скрывает кубики на его спортивном торсе. Поверх одета чёрная куртка со стойкой, скрывающая его бицепсы. Где-то в его груди клокочет воздух. Так сильно, будто дикий зверь совсем рядом, который собирается зарычать во всю мощь и напасть на меня, разорвав на кусочки. Он пугает. Это неземное огромное существо на грани. Оно злится. Мне страшно. Очень. Но в обморок, почему-то, не падается. «Блядство!» - злюсь на себя, стиснув зубы до боли. А сама не свожу завораживающего взгляда с этого Некто. Просто не могу! Как под гипнозом сижу и наблюдаю за ним. Грудь его медленно вздымается, показывая окружающим свою силу и говоря мне, что настал пиздец! Но ведь вижу, что он дышит! Дышит, твою мать! Радуюсь, что всё же, это человек, а не бездушный робот или любое другое инопланетное кто-то, о которых я так много читала в старых фантастических романах. «Значит, этого козла можно будет уничтожить!» - пробегает очередная бестолковая мысль в моей голове. Но что-то не сходится в моём измученном, воспалённом мозгу. Пытаюсь построить логическую цепочку происходящего. Тяжело как-то даётся подобное. Мысли разбегаются по сторонам, словно букашки. Не могу сосредоточиться и найти точку опоры. Нужно думать об одном, а не обо всём сразу! Пытаюсь сфокусироваться на стоящем передо мной мужчине. Не изгой это. Точно нет. Понимаю, что тело его слишком накачанное для подобных личностей. И одежда его не такая сальная и грязная. Наоборот, этот человек выглядит опрятным и ухоженным. Поднимаю голову чуть выше. Не могу разглядеть его лицо, расплывается всё перед глазами. Словно пиксели на испорченной консоли рассыпались, и изображение вокруг поплыло. Часто моргаю, но картинка не проясняется. Что-то снова капает на мою майку, оставляя на ней тёмные следы. «Кровь?» - думаю я, не понимая, что происходит. Он наклоняется ко мне. Слишком близко. Его лицо прямо напротив моего. Рука мужчины тянется ко мне и проводит большим пальцем по щеке.
- Даже слёзы твои слишком сладкие. Впрочем, как и ты сама, - говорит он, облизывая палец со слезинкой, дерзко улыбаясь. Понимаю, что узнаю эту улыбку. Только она помнится мне какой-то другой, добрее что ли… От этого ещё горше на душе. Знаю этого человека, но не узнаю. Как такое может быть? Может, если одурманенный сыворотками мозг отказывается соображать и складывать пазлы воедино. А он хватает меня за волосы на затылке и тянет мою голову вниз. Она запрокидывается, а мужчина склоняется над моим лицом, медленно проводя шершавым кончиком языка по моей щеке, слизывая очередную слезу, скатывающуюся по ней. Я рыдаю в голос, не веря в происходящее. Чувствую резкую боль в шее от укола и моё сознание вновь покидает меня. - Нахера ты это сделал, Тони? - слышу очередное рычание этого зверя через темноту, обволакивающую меня.

***
- Твою мать! - горестно вздыхаю, закрыв лицо руками. Пытаясь отдышаться, сажусь на кровати, облокачиваясь на подушку спиной. Смотрю на руки – мокрые. Откуда? Трогаю пальчиками лицо и медленно соображаю, что по щекам бегут слёзы. Что происходит? Не могу дышать. Пытаюсь восстановить своё тяжёлое и хриплое дыхание. Опять долбаный приступ! Тот человек не даёт покоя. Кто он? Почему так неприятно где-то внутри, будто кувалдой шандарахнули, пробив грудную клетку? Я точно его знаю. Знаю! Но не могу вспомнить, хоть убей! Возможно, если б увидела – признала б наверняка. Наверное… А так, всё бесполезно! Словно тупым ножом резать камень: усилий много, а толку никакого.
Смотрю на часы, ещё три часа ночи. Направляюсь на кухню попить воды. Залпом высушив стакан, собираюсь обратно в тёплую постель. Слышу какое-то шуршание и непонятную возню в гостиной. Страх сковывает всё тело.
- Свет! - громко произношу я. Куча ярких лампочек загораются на потолке, ослепляя меня. Моргаю часто, чтобы привыкнуть к яркому освещению и убрать вновь надвигающиеся слёзы. Уже жалею, что Джани нет рядом. Зубы начинают стучать, а руки трястись от ужаса. Хватаю самый огромный нож с подставки на кухне и иду прямиком в комнату. Обхожу несколько раз журнальный столик, за которым мог бы спрятаться разве что гном, и прохожу вдоль дивана, резко заглядывая за шторы с воплями «Ага!». Типа, гоп-стоп, мы подошли из-за угла… Никого.
- Вот же дура! - произношу я, хватаясь за пульсирующие виски. В квартире надёжные замки, кодовый ключ, датчики движения и куча всякой хрени! И муха не проберётся без моего ведома и истошной звуковой охранной сигнализации! Джанин постаралась на славу, обеспечив меня всеми видами безопасности, разве что охрану не приставила к моим дверям. В случае чего, сюда явится целый батальон бесстрашных и бригада Алана, которая направит меня прямиком в дурку, если расскажу им о своих страхах. - Просто глюки после сна! - успокаиваю себя вслух, но нож из рук не выпускаю. Так и пошла с ним в спальню, бережно уложив его под подушку.
Сидя на кровати оглядываю комнату: слева от меня светлая тумбочка, комод, всё в тон моей бежевой кровати; большое окно с красивыми шторами цвета тёмного дерева, распахнутая входная дверь, ещё одна дверь, только теперь в ванную, шкаф и снова тумбочка, но уже с другой стороны кровати. Всё моё убранство скромно и без излишеств. Помню, как переехала сюда. Как ругалась с сестрой из-за цвета мебели. Как встречались с подружками в гостиной таких же приятных светлых тонов. А, вот, Мэтью совсем не помню. Даже представить себе не могу, что он бывал в этой квартире. В этой комнате. В этой кровати…
- Фу-у-у! - поморщилась я, представив, чем мы могли здесь заниматься. ЧуднО так, ведь не девочка давно, двадцать семь, как-никак. А вот его рядом с собой не представляю. Да и у себя в консоли не нашла наших общих фотографий. Там совсем не было никаких фото. И мессенджеры все пустые. Будто почистили всё досконально. Всё так странно. Ситуация сама по себе. Похищение… И кому я понадобилась? Рассуждая до пяти утра и не услышав больше никакого шороха, немного успокаиваюсь и снова пытаюсь уснуть. В голову лезут какие-то беспорядочные мысли, которые не могу собрать в одну кучку. Так и спала урывками до семи, сидя на кровати, держа нож под боком, боясь чего-то или кого-то.
Снова не выспавшись, бреду в ванную.
- Мешки, чтоб их! - бормочу себе под нос, разглядывая своё отражение в зеркале.- Ну, ничего, сейчас я вас…
Опять пришлось замазывать синие опухшие шары под глазами и приводить себя в порядок. Накрасилась как обычно: подвела стрелки карандашом и реснички тушью. Волосы оставила распущенными, расчесав и перекинув длинные пряди на правое плечо. Одела джинсы в облипку, которые красиво подчеркивали упругий зад, синий пиджак с рукавом три четверти, который прикрывал хрупкие плечи и красивую грудь в белом топе. Жаловаться было не на что. Сама красота! Настоящая принцесса! Принцесса? От этого сравнения и дивного слова прошиб холодный пот. Так называл меня тот мужик из сна. Или это было на самом деле? Наверное, стоит сходить в гости к Алану. Он-то уж точно разберётся что к чему.
- Нет, королевна! - произношу твердо и громко, направляясь к выходу. У парковки меня уже ждёт прихвостень моей Джанин по имени Калеб. Прекрасный паренёк с тёмной шевелюрой густых и немного волнистых волос, добрый и исполнительный, только вот за две недели он изрядно намозолил мне глаза.
- Привет, Энни! Прекрасно выглядишь, - поздоровался Прайор, открывая мне дверь машины.
- Я - Энн! - поправила я его, закатив глаза, усаживаясь на переднее сиденье. Калеб мило улыбнулся и сел за руль. - И спасибо. За комплимент, - договорила я, чтобы не показаться слишком грубой.
- Всегда, пожалуйста, - хмыкнул он. - Чем будем заниматься сегодня? - спросил он, выворачивая руль и выезжая с улицы.
- С тобой? Ничем! - парирую я. - У тебя есть свои проекты, ими и занимайся.
- Есть, - спокойно ответил Калеб, - но я обещал Джанин помогать тебе. Тебе нужно всё вспомнить, а это займёт время.
- На сегодня твоя помощь мне не нужна. Можешь идти в свой кабинет и заниматься своими делами, - разрешаю я, хмуря брови.
Поджав губы, недовольная еду всю дорогу до работы. Злость просто прёт из меня со всех сторон. На всех. На Джанин, что приставила охранника ко мне в виде этого странного тихони. Если меня снова похитят, то церемониться с этим Калебом никто не станет. Вышибут из его тупой башки последние мозги, и все дела. Злюсь на самогО бедного мальчишку, который ходит за мной по пятам. Жалко его. Он-то ни в чём не будет виноват, если с ним что-нибудь случится из-за меня. А вот я буду. И как мне жить потом с таким грузом на плечах? Интересно. Что же всё же мне было известно, раз меня схватили и с большим усердием допрашивали? Хотя, док сказал, что мне очень повезло. Пальцы мне не выкручивали, ноги, руки не ломали, не насиловали. Будто жалели меня. Губа была разбита, бровь рассечена, пару фингалов под глазами, даже нос не переломан, только искривление небольшое. По харе, правда, получила пару раз, да несерьёзное ранение в плечо. И то, пулевое было приобретено при похищении. Видать, догоняли меня долго. Ну, а по лицу получала уже при допросе. Так, по крайней мере, предположил Алан. И сам Джек Кэнг был абсолютно солидарен с ним. Что наводило искреннего на теорию о том, что всё было сделано для виду и чуть ли не подстроено, чтобы только меня не заподозрили. Но, ведь, и его можно понять. Обычно, в таких ситуациях в живых никого не находили уже на вторые сутки. А меня, в принципе, столько и искали. А я жива и практически невредима оказалась. Ну, а то, что чуть не померла – так это уже от самодельных сывороток изгоев. Они, словно яд от самой ядовитой змеи, распространялись по всей кровеносной системе, отчего моё тело совсем отказывалось работать, блокируя все рецепторы и функции организма. Возможно, они сами не ожидали такой реакции. Надеюсь, что ничего важного я не выдала, и речь моя была бессвязной и бессмысленной при допросе. И эти упыри ничерта не поняли и оставили меня в покое.
Приехали. «И слава Богу!» - думаю я. Хоть за работой не смогу думать о всякой ерунде, что снилась ночью. Сегодня запланировала поход в архив, откуда я должна была взять материалы для своих старых наработок и проектов. Нужно вспомнить, с чего я начинала. Странно, но записи, что я вела были удалены. Калеб обещал посмотреть что к чему. Он вроде неплохо соображает в этом. Заодно подумала, что можно отдать ему свою консоль на починку. Ну, чтобы он посмотрел удалённые файлы, если их, конечно, возможно было бы восстановить.
Выхожу из машины, у входа в здание замечаю несколько машин бесстрашных. Они тут практически ежедневно бывают. Особенно после того, как я пришла в себя. Сикают, небось, что предательница среди них расхаживает с гранатой в руке. Это я про себя. Пару человек в чёрной амуниции ходят по аллее, шныряя туда-сюда с оружием в руках, видимо, проверяя периметр. Перевожу взгляд за машину и вижу миловидную светловолосую девушку, сидящую на лавочке. Она замечает нас, улыбается и подбегает к Калебу, обнимая и целуя его в щёку. Он же, довольный, как слон, обнимает её в ответ. Видно, что у них нежные чувства друг к другу. Нехотя вытаращиваю на них свои глазюки. Нет, не из-за того, что Прайор не достоин встречаться с девушкой. Он милый и всё такое, просто, эта девушка – бесстрашная! В этом нет никаких сомнений. Чёрная майка и характерного цвета штаны говорят об этом. Она что-то шепчет ему, а он с серьезным видом кивает в ответ. Оба подходят ко мне, широко улыбаясь.
- Энн, познакомься, это Трис. Беатрис Прайор, если быть точным. Моя, - небольшая пауза для драматического эффекта, - сестра, - наконец, договаривает Калеб, хохоча в голос, замечая моё замешательство.
- Привет! - отвечает Трис, хлопнув братца кулачком в плечо, и протягивает мне руку.
- Привет, - машинально отзываюсь я и протягиваю свою ладошку в ответ.
- Слушай, а Кристина не приехала? - спрашивает Калеб у сестры, немного засмущавшись.
- Приехала. Она скоро подойдёт, - отвечает ему Беатрис. - Рада, что ты цела, Энн! - говорит она, уже обращаясь ко мне.
- Привет! И как поживает наша принцесса? - спрашивает невесть откуда взявшаяся очень симпатичная темнокожая девушка, которая стала обнимать Калеба, целуя его в губы.
- Кристина! - рявкает на неё Трис, одергивая за руку.
- Что, прости? - не понимаю я. А паренёк, увидев моё вытянутое побледневшее лицо, поспешил на помощь.
- Ты в порядке? - взволнованно спрашивает он, хватая меня под локоть.
- Ч-что? Ч-что она сейчас сказала? - спрашиваю я, пытаясь переварить услышанное. А меня уже прошиб холодный пот и подкосились колени. И почему меня так трясёт от этого слова? И какого хрена меня так назвала эта барышня?
- А? Ты про своё прозвище? - уточнил бедный Калеб, покрываясь красными пятнами. Было видно, что он нервничает или всё ещё смущен.
- Какое, нахрен, прозвище? - повышаю голос на паренька и сжимаю кулаки.
- А что такого? Нормальное прозвище, не Страшила ведь. Джанин – Королева, ты – Принцесса. Всё логично, - оправдывается он, будто сам и придумал его мне.
И правда, что такого!?
- Не логично! Я не её дочь, а всего лишь сестра, - парирую в ответ.
- Так, без разницы же, вроде! Разве, нет? - встревает та самая Кристина, не понимающе разглядывая нас, чуть скривив губы в ухмылке.
- Не важно! Просто, не называйте меня так больше никогда! - тяжело вздыхаю. Голова трещит. Потираю виски двумя пальцами, пытаясь сосредоточиться.
- Замётано, - отвечает Беатрис за них за всех, тревожно разглядывая меня.
- И давно меня так обзывают? - уточняю информацию у своего «телохранителя».
- Ну, да! Всегда так называли, - говорит Калеб. - По крайней мере, с тех пор, как Джанин стала лидером фракции. А ты что, не знала что ли? - удивляется он.
- Нет, - выдавливаю из себя. - До свидания, Трис. Кристина. Рада была знакомству.
- Вообще-то, я Крис, - поправляет она меня. «А мне, вот, абсолютно похер!» - хотела я ей ответить.
- Ладно, вы тут разговаривайте, а мне пора, - говорю я вслух, игнорируя замечание темнокожей девушки. Одергивая свой пиджак, быстро удаляюсь подальше от них и поднимаюсь по лестнице ко входу в здание.
Пытаюсь понять, что же происходит вокруг меня. Это всё - глупая игра моего воображения с этими сновидениями, или, всё же они являются моими воспоминаниями? Но, почему же тогда я прекрасно помню лица тех изгоев, что смеялись надо мной, а лицо того Некто вспомнить не могу? Пытаюсь представить его снова. Ничего не выходит. Ускользает, остаётся только образ. Так бывает со снами, когда пытаешься вспомнить его, а он, как назло, удаляется дальше, всё глубже под корку сознания и растворяется вовсе, превращаясь в невидимую дымку.
Бредя по коридорам исследовательского центра, натыкаюсь на Мэтью Донавана, который стоит за углом с какой-то белобрысой девушкой со стрижкой под каре. Та, пряча свои слёзы, убегает, завидев меня, и даже не здоровается. Ну и хрен с ней! Но я знаю её. Знаю! Вижу не в первый раз. Она была под моим началом лет десять назад, младше меня всего на пару лет. Миа, кажется, если мне память не изменяет. А изменяет она мне в последнее время довольно часто. Поэтому, доверяй, но проверяй. После таких ночей, как сегодняшняя, тяжело отсортировывать в мозгу: где фантазии, где настоящее положение вещей, а где откровенная ложь. У Мэтью нездоровый вид. Бледный какой-то и волосы растрёпаны. Странный, одним словом. Замечает меня и широко улыбается. Прям, бежит бегом ко мне, растопырив свои грабли в стороны, пытаясь меня в них загрести.
- Здравствуй, моя милая! Ты сегодня - просто Богиня! - делает комплимент и крепко прижимает к себе, смачно целуя в губы. Смущаюсь немного от его настойчивых па и отстраняюсь подальше. Слышу чей-то плач на лестничной площадке, что за углом. Неудобно как-то стало, порываюсь туда, может помощь кому нужна?!
- Ты куда это? - спрашивает женишок, хватая меня за плечи, пытаясь удержать. Недоумённо поднимаю брови вверх. Он замешкался немного, но всё же неуверенно отпускает меня. Смотрю в его глаза через прозрачные очки, что сидят на его тонкой переносице, карие такие, почти чёрные, красивые, сил нет. И он красивый. Не могу сдержаться. Улыбаюсь ему. И он мне в ответ. Такой добродушный, милый и… Чужой. Какая-то абсолютная пустота внутри. Ну, совсем ничегошеньки не чувствую по отношению к нему! Его приятная широкая улыбка мне кого-то напомнила… Мужика из сна? Не пойму. Вроде нет… Да и не до этого сейчас. Понимаю, что врёт мне, но в другом.
- Пошёл ты, Мэтью! - спокойно произношу я, чуть отпихивая его от себя. И так хорошо сразу стало. Вздыхаю полной грудью и молча удаляюсь.
Злюсь на него до одури! За его враньё и попытки контроля надо мной. Я, конечно, полная дура, но пока не совсем слабоумная. Не первый раз замечаю этих двоих вместе. То мило разговаривали они, любезничая на крыльце у входа в здание, а заметив меня, быстро расходились по сторонам. То из кабинета его выходила, эта Миа, нагло улыбаясь мне во весь рот и поправляя свою синюю юбку миди. Вот, и сейчас, увидев их, решилась, наконец, послать его на хер со спокойной душой и лёгким сердцем. Вот и конец нашим невнятным отношениям. И слава Богу!
- Энни, Энни! - слышу я. Не реагирую и иду дальше.
- Энн, подожди!- кричит он на весь коридор, догоняет меня и хватает за руку, разворачивая к себе лицом. - Ты что это? А? С ума сошла что ли? Ты что удумала? Ты что, бросаешь меня, что ли?
Сколько вопросов! Аж башка снова разболелась!
- Послушай, Мэтью, я и не встречалась с тобой! Понимаешь? Я не помню тебя, от слова совсем! И если быть совсем откровенной, не понимаю, каким образом мы с тобой сошлись, - начинаю я пояснять очевидное.
- К-как каким? Я же рассказывал тебе всё! И фотки показывал, - оправдывается тот, заикаясь.
- Я не закончила! - перебиваю его. - Это всё не правильно! Мы не пара с тобой! Мы слишком разные. Понимаешь? Я не люблю тебя, впрочем, как и ты меня! А, вот, Миа любит тебя. Иди к ней и успокой бедную девочку, - машу рукой в сторону лестничного пролёта. Видимо это она стояла там и наблюдала за нами. А заметив, что Мэтью, словно пиявка, присосался к моим сладким устам, разревелась в голос. Смотрю на него в упор.
- Ты не права! Я люблю! Просто... - пытается он оправдаться.
Тяжело вздыхаю, перебивая его, ожидая хоть какого-то его решения. А он резко замолчал. Не знает, что сказать. Достало всё! Донаван опустил голову вниз, словно нашкодивший мальчишка. Вижу, что дошло, наконец.
- Вот, теперь я закончила. До свидания, Мэтти! - выделяю я последнее слово. Бесит просто, когда люди называют меня уменьшительно-ласкательным именем. Энни. Мне что, три года, что ли, позволять им подобное? Только Джанин можно меня так называть. И то, иногда!
Разворачиваюсь и иду в свой кабинет.
Как же всё надоело! Пойду в архив, поработаю немного.

Глава 3

— Какого хрена, Джанин?! — ору я, влетая в кабинет к сестре.
Она тут же напряглась. И правильно сделала! Если я называю её полным именем — пиши пропало! Значит, я вне себя от злости! И она это знает! Но всё же молчит, потупив свой взор на бумаги, сидя за стеклянным столом синего цвета, расположенным почти во всю стену. Два огромных кожаных кресла нечеловеческих размеров, синие спинки которых глядят на меня, стоят не шелохнувшись, перекрывая весь обзор на сестру. Вся мебель в духе максимализма, как и любит моя Джани. А вот на стенах ничего нет. Они голые и пустые. Хоть бы картину какую повесила. Такая обстановка создаёт впечатление необжитости и ужасного дискомфорта. Будто палата нашего лазарета, а не кабинет старшего лидера фракции.
— Выйди отсюда! Немедленно! — выдаёт она, гневно озирая меня с ног до головы, начиная подниматься с места. Опаньки! Тоже злая! Отличненько! Разговор будет очень интересным. «Ага! Сейчас выйду! Только причёску поправлю и штаны подтяну!» — думаю я, в упор глядя на неё. Цокая своими шпильками, медленно подхожу ближе к краю стола, огибая огромные кресла слева, которые теперь оказываются позади меня. Махнув головой, убираю волосы с лица, перекинув густые пряди через плечо. «Зря их оставила распущенными сегодня!» — думаю я, дуя на челку из-подо лба. Я пробегала сегодня полдня по центру, словно в одно место ужаленная, и волосы уже изрядно повзлохматились. Причесаться бы. Но это все потом. Сейчас — разборки!
— Это ты закрыла мне доступ в архив? — спокойно спрашиваю я, а у самой глаз уже начинает нервно дёргаться.
— Выйди! — громко повторяет она, напрочь игнорируя мой вопрос. А у меня чуть ли не дым из ушей уже валит.
— Незамедлительно! — отвечаю ей. — Сразу же, как только восстановишь мне доступ, — подхожу ещё ближе, почти перекидываясь через прозрачный синий стол сестры.
— Выйди вон! — уже орёт Джанин прямо мне в лицо.
— Да пошла ты! — ору в ответ, облокачиваясь руками на её стол, оттопырив свой зад.- Это ты всё сделала? Признайся уже! Тебе выгодно держать меня в стороне и контролировать всё и вся?! Мой проект был опасным для тебя? Разоблачающим какие-то секретные разработки? Не удивлюсь, если это ты всё затеяла с моим похищением и удалила все мои файлы, досконально почистив мой сервер! — кричу я. — Зачем тебе скрывать мои работы? Что там было, а? — не успокаиваюсь я.
Это я, конечно, перегнула. Даже сильно. Но надоело всё носить в себе, и что от меня все всё скрывают. Особенно моя сестрица! Ещё и доступ в архив перекрыла. Гадина! Я просто была в шоке, заметив, что моя пропускная карта в это секретное помещение теперь заблокирована. Потыкав ею в дверь несколько раз и поругавшись с охранником, точнее, с двумя, побежала к сестре, заподозрив её в содеянном. Такое мог совершить только тот, в чьей прерогативе и в чьих полномочиях и возможностях было подобное деяние. Это могла быть только она! Точно она! Чтоб её!
— Джанин, прости, не успел! Я был в архиве. Пытался остановить её, — влетает взлохмаченный и разъярённый Калеб к ней в кабинет, кряхтя и охая, держась руками за свои причиндалы. — За что и получил! — жалуется он.
— Я же просила тебя… — начинает моя милая Джани, нервно глядя на бледное лицо своего прихвостня.
А я даже не повернулась, когда открылась дверь. Так и стою, облокотившись о стол, сверля наглую сестру глазами, следя за её реакцией. Она недовольна и отчего-то чувствует себя неловко. Что немного настораживает.
— Так ты признаёшь, что просила его следить за мной? — злобно спрашиваю я, замечая очевидное. В принципе, я и так это знала. Уже давно. Чего удивляюсь? Просто злая, как падла, весь день, и захотелось сорваться.
— Н-нет! — неуверенно парирует она. — Не совсем так! И уж точно совсем не так, как ты думаешь!
— Ну, конечно же, нет! — спокойно говорю я, хмыкая, глядя в лживые глазки своей сестры, всё ещё вися на её столе, оттопырив свой зад в джинсах в облипку. — Он просто так везде следует за мной, словно тень, и чуть ли не срать ходит вместе со мной в соседнюю кабинку туалета, помогая мне смывать дерьмо! — возмущаюсь я, повышая голос.
— Да не было такого! — вякает Прайор, обижаясь на меня.
Слышу смешок. Потом ещё один. И затем откровенный ржач, заполнивший глубоким басом весь кабинет. Это был не просто смех Калеба. А настоящий мужской смех, и не один, издававшийся прямо из кресел, что стояли позади меня. «О-о-й! — запоздало соображаю я. Вот откуда взялась неловкость Джанин. Ей было стыдно за меня! И я опять поднасрала ей! И как же так получилось, что я не заметила двух мужиков, сидевших в этих огромных кожаных тронах? Ведь они всегда повернуты лицом к выходу, если там никого нет! «Блин!» — неимоверно злюсь пуще прежнего, но уже на саму себя. Я боялась повернуться и посмотреть, кто же там восседает и смеётся надо мной.
— И где моя охрана? Я просила их, чтобы меня не беспокоили! — смотрит Джанин на меня и Калеба. А я уже выпрямилась, словно струнка, и жду дальнейшего развития событий, чтобы знать, как себя вести.
— Они там, — машет Прайор головой в сторону двери. — Немного заняты, ищут лёд. Как и я, — добавляет он, с сожалением глядя на свою разбитую яичницу, всё ещё держась за своё добро. — У тебя случайно не найдётся его?
— Она что, уложила двоих? — слышу я клокочущий голос из кресла, что находится дальше всех и справа от меня, ближе к стене. Я медленно разворачиваюсь и вижу усмехающегося темнокожего громоздкого мужчину, что еле помещается в нём. Но не потому, что он жирный и обрюзгший, как свинья, а потому, что накачанный и огромный, словно горилла! Только практически лысый. И весь в татуировках. Да это же великий Макс Трейд, старший лидер бесстрашных! Вот же я влипла! Позорище!
— Троих! — слышу громкое опровержение предыдущего оппонента бархатистым басом из соседнего кресла. И вот я медленно поворачиваю голову правее, развернувшись спиной к столу, и мой взор упирается в другого мужлана. И кого же я вижу теперь? А вижу, мать его, прекрасного принца с русыми зачесанными назад волосами и бритыми висками, с металлическими шайбами в ушах и пробитой штангой правой бровью, блеснувшей в солнечном свете от окна. Он кажется ещё больше того мужика, что сидит рядом! Просто огромная гора, восседавшая на удивление узком кресле, еле уместившая свою накачанную задницу в него. Он облачён в чёрную футболку, открывающую его руки и шею, которые исчерчены замысловатыми тёмными тату, так сочетающиеся с его загорелой кожей. Его физическая форма великолепна! Один его бицепс на руке шире всей моей жопы! Серые глаза смотрят на меня, излучают ехидство и ещё какую-то непонятную эмоцию. Я помню его прекрасно! Он мне всегда нравился, но одновременно отталкивал своей заносчивостью, высокомерием и тщеславием. Я и не заметила, как рот мой открылся в немом восхищении, а глаза готовы были выскочить из орбит.
— Калеб, кажется, тоже немного пострадал, — договаривает он, кивнув в сторону темноволосого паренька, вырывая меня из омута девичьих фантазий. А он снова уже смеётся. Смех его, как тёплая речушка в знойный день: такой приятный и завораживающий, что невозможно оторваться от подобного зрелища. Да, этот Аполлон — ещё одна жертва анаболиков, которыми кормят своих солдат бесстрашные, ну, и по совместительству, ещё один их лидер — Эрик Коултер. Местный герой и мачо! Похититель девичьих сердец и спаситель заблудших душ, таких, как моя. Говорили, что спас меня из ужасного плена именно он. Бережно нёс меня на руках до машины, всю израненную и беззащитную, аж целый километр, и даже не бросил моё бренное израненное тельце по пути! Вот какой он молодец! Надо будет сказать ему «спасибо»! Но это как-нибудь в следующий раз, при других обстоятельствах. А я и не помню его там. Наверное… Но ощущение, что знакома с ним несколько ближе, чем думаю, не покидает меня. Сильный такой, мужественный и по рассказам — очень смелый, всегда первым бросается на амбразуру. Не раз был ранен в бою. И неудивительно! В такого грех промахнуться! Прекрасная мишень! Если встанет в дверном проеме, как раз весь и займет, пустого местечка не останется. Разглядываю его, словно невиданное доселе существо. А он смотрит на меня в ответ, не сводя с меня своего серого леденящего душу взгляда. Лицо его немного меняется, кажется, промелькнуло что-то в его глазах. А я все думаю про существо из сна… Какая-то мысль проскальзывает в голове, не могу ухватиться за неё. Прищуриваю глаза, пытаясь что-то вспомнить. Знать бы, что именно. Голова в такие моменты начинает закипать: в висках стучит, шум в ушах, боль в затылке. Вроде мысли, точнее воспоминания, собираются воедино, но всё время что-то мешает…
— Похоже, ты прав, друг! — произносит Макс, хохоча, перебивая мои хаотичные вспышки сознания. Ну, вот и всё! Усё пропало, шеф! Что могла бы сейчас вспомнить — бесследно испарилось в моей тупоголовой луковице.
— Я всегда прав, — договаривает тот, оценивающе разглядывая меня с ног до головы, кривя губы в ухмылке.
— Энни, я не одна, как ты уже могла заметить! У меня совещание! Зайди попозже, и мы всё уладим! — говорит мне Джани, гневно глядя на меня своими ясными голубыми глазами.
— Несомненно, уладим! — отвечаю сестре. — Я — Энн! — злобно напоминаю я, усаживаясь на стул, стоящий у стены. Там их был с десяток, выстроенных в шеренгу до самых дверей.
— Калеб! — гневно рычит Джанин, топая ножкой, призывая к себе паренька. Тот делает шаг в мою сторону.
— Калеб! — так же гневно рычу я, злобно глядя на бедного эрудита. Взгляд мой не предвещает ничего хорошего. Прайор мечется, как говно в проруби. Не знает, куда прибиться: к умным или красивым, как говорится. Тот стал ровно посередине, не зная, как же ему поступить.
— Энни, я решаю важный вопрос, — выдает мне сестра, глядя мне в глаза.
— И я тоже его решаю, Джани! — быстро парирую я, занося ногу на ногу. — Неужели думаешь, что я стала бы беспокоить тебя из-за какой-то ерунды? — театрально возмущаюсь, глядя на неё.
— Мне попросить лидеров Бесстрашия вывести тебя? — спрашивает она.
— Попроси, — спокойно отвечаю я, поднимаясь с места.
— Ма-а-акс, — зовёт она, словно давая команду собачонке.
— Я сама знаю, где выход, — негромко произношу, признавая поражение и направляясь к выходу, видя, как встаёт с кресла Макс Трейд. Конечно, всё это было сделано для виду. Я никогда не пасовала, и Джани это прекрасно знала. Но нужно торопиться, пока никто не заметил пропажи.
— Я провожу, — слышу приятный бас позади себя, принадлежащий тому, что с бритыми висками.
«Чтоб его!» — чертыхаюсь я и ускоряю шаг, чаще цокая своими каблучками, чуть ли не выбегая из кабинета Джанин и пряча её пропускную карточку себе в сиськи. Не успеваю сделать и пары шагов по направлению к лифту, как меня хватают за руку, разворачивают и пригвождают к стене.
— Отдай, — тихо говорит Эрик, прижав меня своим телом, блокируя предплечьем у горла, исчерченным чёрным рисунком в виде лабиринта.
— Не понимаю, о чём ты! — произношу дрожащим голосом в ответ, пытаясь вырваться из захвата, отпихивая ладошками его огромную руку от себя.
— Хочешь, чтобы я поискал? — спрашивает он, дыша мне прямо в лицо. Изо рта пахнет ментолом. Приятно так пахнет. Даже глаза хочется прикрыть от ожидания нежного поцелуя. И с чего это вдруг у меня такие ассоциации?! Бред какой-то!
— А поищи, — отвечаю я, задирая голову вверх, с вызовом глядя в серые глаза лидера. Он слишком высокий. Метра два, может, немного ниже. Я — просто мелкая коротышка по сравнению с ним. Ещё рыпаюсь и вякаю на него, как Моська на слона. «Вот же дура! Полная дура!» — слишком поздно осознаю я.
— Ну хорошо! — угрожающе шепчет Коултер, даже не поведя бровью. — Сама напросилась!
Тут же ощущаю на себе его левую руку, которая расстёгивает мой пиджак. Затем и вторая его ручища лезет ко мне, трогая тонкую ткань моего топа со спины, не пропуская ни сантиметра моего тела, немного задержавшись пальцами на замке моего бюстгальтера. А я не смею шевельнуться. Прощупав меня до самой задницы, просунул свои руки мне под мышки, делая обход спереди. Большими пальцами он провёл по ключицам, медленно спустился ниже, обводя их полукругом по боковой вдоль моих холмиков, почти задевая затвердевшие соски. Всё это время он настойчиво смотрит мне в глаза, ухмыляясь. Чего-то ждёт. Чего это? Пощёчины? Поцелуя? Хрен его знает! А я стою, словно истукан, и даже не рыпаюсь. И вот он уже нежно касается грубыми пальцами моей оголённой кожи живота, которая показалась на талии от задравшегося топа. А меня будто током прошибает каждый раз от его прикосновений. Не понимаю, что со мной! Так остро чувствую его! И вот губы его уже совсем не ухмыляются, они немного приоткрыты, а лицо сосредоточено. Серые глаза с поволокой просто сверлят меня насквозь. Он немного наклоняется к моему лицу, будто действительно желает поцеловать. Я прикрываю глаза, а его дыхание обжигает мне шею. И он, спустившись руками ещё ниже, начинает рыскать по всем карманам моих джинсов, переводя ладони снова на мой зад. Черт бы его побрал! Вместо отвращения и возмущения я испытываю… Что же это такое? Дыхание спёрло, приятная дрожь во всём теле, даже испарина пробила. Не хочу, чтобы это безобразие прекращалось… Это что? Возбуждение, что ли? Ну, конечно! Какое приятное чувство! Испытывала ли я его раньше? С ним? На моей памяти нет. Но что-то знакомое течёт по венам от его грубых ласк. Что-то, что грядёт неимоверным наслаждением в итоге.
— Нашёл, что искал? — нагло спрашиваю я пересохшими губами. Обвожу их языком, немного приходя в себя от своего охрипшего голоса, который сразу не признала. В ответ он поднял свою пирсингованую бровь в удивлении, не отводя своего мутного взгляда от моих губ. Не ожидал от меня подобной смелости? На, гад такой, лови! Я ещё и не такое умею! Мило расплываюсь в улыбке от его искреннего замешательства. Длилось оно недолго…
Он схватил мои руки и поднял их над головой, удерживая запястья одной своей огромной ладонью. Зачем? Я и так не шевелилась, позволяя ему лапать себя, где заблагорассудится.
— Давно нашёл, — отвечает Эрик как-то двусмысленно, всё ещё разглядывая мои губы. — Сама отдашь или залезть туда, где лежит пропуск твоей сестры?
— Какой пропуск? — снова удивляюсь я, дёргая плечами в недоумении.
А он, не церемонясь со мной, одной коленкой упирается мне прямо между бёдер и нежно проводит фалангами двух пальцев своей левой руки по моей скуле, которая тут же загорелась огнём от его прикосновения. Я открываю свой рот, собираясь что-то сказать. Но не могу! Ничего не приходит в голову! Она пуста, как кастрюля в моём холодильнике. А Эрик наклоняет голову ниже и дышит мне в ухо, трётся носом о щеку, где только что были его пальцы. Спускается ими к подбородку, затем к шее. Мой глубокий выдох. А он снова гладит меня вдоль ключицы, отчего мои глаза закрываются сами собой. Я уже, по-моему, совсем перестала дышать, затаив последний вдох где-то глубоко в груди, куда и движется его рука. Его мозолистые пальцы уже обвели ободок материи топа сначала правой груди, затем перешли на левую… И… Коултер медленно запускает их за белый ворот прямиком к моему лифчику. Матерь Божья! Мурашки бегают по всему телу, как ошалелые! Клянусь, я вся промокла между ног после этих незатейливых действий с его стороны. А он будто почувствовал всё это! Ещё крепче прижал свою ногу к моей пещерке и начал немного надавливать на неё, потирая ТАМ своим накачанным бедром. Твою ж мать! Я готова была кончить прямо здесь и сейчас! И полностью одетая! Вот это номер!
— А, вот и она, — шепчет он мне прямо в ухо, хватаясь губами за золотые серёжки на мочке, отходя от меня, махнув картой Джанин у моего носа. Молчу, как дура! Срочно нужно что-то сказать, а то подумает чего.
— Э-э-э, руки! — запоздало говорю я. И кому сказала, спрашивается?! В отчаянье закрываю глаза, понимая, что эта фраза должна была быть сказана ещё тогда, когда он начал меня обыскивать. Но ведь сама же спровоцировала его на все эти действия.
— Не бойся, принцесса! Ты не в моём вкусе, — хмыкает он, шепча мне эти слова прямо в лицо.
Резко открываю глаза. Что? Чего? О чём он говорит? Ничего не понимаю. Только тяжело дышу, опуская свои руки, которые больше никто не держит. «Что это было, нахрен?» — думаю я, глядя на удаляющуюся широченную спину Эрика Коултера. Опять это слово: «Принцесса»! К чему оно вообще?! Раздражение приходит на место возбуждения. От его последней фразы снова прошиб холодный пот, но уже не приятный, вызванный вожделением, а отвратительный такой, липкий, который прошибает до самых костей, вызванный ужасом!
— Кретин! — шиплю ему вслед и, быстро развернувшись на пятках, плетусь к лифту. Люди снуют туда-сюда, нервно поглядывая в мою сторону. Видели, что ли, это дивное представление? Ну, и на здоровье! Ничего такого там не было, наверное. Опускаю голову, так, на всякий случай, скрывая свои бесстыжие глаза, и, ускорив шаг, практически бегу до своего кабинета.

Глава 4

POV Эрик

Никогда не думал, что встречу её снова! Чёрт бы побрал эту мелкую сучку! Помню, как сейчас, нашу первую встречу. Хмыкаю себе под нос. «Когда же это было?» — произношу вслух фразу, пытаясь воспроизвести в памяти тот день. «Да, месяцев семь назад!» — проскакивает у меня в голове, и предаюсь воспоминаниям, уходя в них с головой.
Приехали мы, значит, всем руководящим и вышестоящим составом на ежегодное мероприятие, посвящённое победе в Великой войне. Только какой вот победе, ёбаный в рот?! Земля вся выжжена дотла, радиация бушует кругом. Фонит так, что за стену страшно выходить без снаряжения. Океаны высыхают, реки почти все заражены, озера исчезли, превратив когда-то зелёные луга в пустыни. Не осталось никого и ничего, кроме кучки испуганных людишек и единственного уцелевшего городка на целом континенте. Ну, как уцелевшего… В руинах всё. Почва настолько потеряла свое плодородие, что если бы не изобретения эрудитами новых сортов семян — сдохли бы все уже давным-давно, и тогда, за парочку тысячелетий, природа снова восстановила бы баланс ресурсов и живых организмов на планете. Наверное…
Вздыхаю, стоя у себя в квартире, смотрю в огромное окно во всю стену и крепко сжимаю бутылку виски в руке. Делаю глоток, обводя суровым взглядом разрушенные кварталы Чикаго. Отстроили его, конечно, но не полностью. Благоустроили только некоторые районы, такие как «Эрудицию» и «Искренность» — там прямо Боги нашей последней цивилизации проживают; в «Отречении» и «Дружелюбии» — так себе, отребье одно, и вместо лощеных улиц и престижных домов сараи одни стоят. Тут обитают второсортные трудяги. В «Бесстрашии» оставили всё, как было после войны. Только несколько жилых высоток, десяток малоэтажных построек под казармы и склады, да административный корпус совсем новенькие, остальное всё — одна разруха, и всё для того, чтобы люди не забывали, к чему может привести власть и беспечность необдуманных решений правительства стран. Из всех обитаемых участков на планете Земля остался только один-единственный город. Мой город. Где я и живу. Мы бесстрашные — солдаты, защитники отчизны и её жителей. Защищать теперь нужно не от внешней угрозы. Угроза внутри общества, которая разрывает его изнутри — изгои, сраные афракционеры, презирающие систему. Повстанцы, мать их. Борются за справедливость и хер знает что ещё. Только всё это настолько мнимое и напускное, что аж тошнит от их фанатизма. Единственные не контролируемые никем людишки, которые шныряют повсюду. Они как чума, которая неимоверно быстро распространяется и мутирует, готовая поглотить любого на своем пути.
Закат освещает Чикаго последними лучиками ярко-оранжевого света и уходит далеко за горизонт. «Красиво как!» — думаю я. Полотенце неожиданно падает с бёдер. «Ну и хуй с ним!» — пролетает в голове. Снова делаю глоток огненного напитка, обдирающего горло, и сажусь нагой на свою огромную кровать, устеленную постельным бельём чёрного цвета. Опять погружаюсь в воспоминания того дня…
Бал проходил нынче у искренних. Терпеть не могу этот район. Всё чистое, белое, словно в больничку попал. Ненавязчиво играла какая-то поебень, которую и музыкой-то назвать нельзя. Настроения не было никакого. В тот день Сара устроила мне скандал, увидев, что я обжимался с какой-то молоденькой неофиткой. Обозвала меня старым пердуном. Охуеть, конечно! Вот это наглости в ней! И с чего это я должен перед какой-то бабой отчитываться? Не пойму! Ведь, я — лидер, а она даже девушкой моей не была! Какой же я пердун, когда мне тридцать всего?! Тогда было. Сейчас уже тридцать один, бля. «В натуре, старый пердун!» — думаю я, делая глоток из бутылки. Правда, я ещё ого-го! Да и фору любому молодому неофиту дам на любовном фронте. Пока работает всё без сбоев и осечек. «Тьфу-тьфу-тьфу!» — сплевываю через левое плечо и стучу скрученными в кулак костяшками пальцев по своей башке, а стук отдаётся непонятным звоном в мозгах.
Стоял тогда, в общем, в огромном чистом зале, пиздел с Максом ни о чём. Что-то притихли все, смотрю. И Макс тоже резко замолчал. Поворачиваю голову, куда и все. Вижу причину гробовой тишины — Джанин Мэттьюс. Синяя бестия замечает нас и направляется в нашу сторону. Знаю, что Трейд слюни по ней пускает, а замутить с ней не решается. Боятся её все. Прям, не баба, а монстр какой-то, можно подумать. Улыбаюсь ему, чокаемся стаканами с водкой и залпом осушаем их.
— Добрый вечер, господа! — слышу строгий голос Джанин рядом с нами. Она протягивает свою руку, выворачивая её тыльной стороной, Королева ëбаная, сначала Максу, здороваясь с ним, потом мне. Всё по старшинству, по этикету. Правильная, твою мать. Хмыкаю. Пожимаю её ладошку и киваю в ответ. — Хотела поблагодарить вас за людей, что предоставили нам для охраны периметра нашего исследовательского центра.
— Рад, что смог помочь, — отзывается Макс. — Зря вы сами отказались от собственной охраны, — добавляет он заботливым голосом.
— В этом не было необходимости, благодарю! — отвечает Мэттьюс. — Личные угрозы нам не поступали, так что беспокоиться не стоит.
— Кэнг уже занимается этим сам. Мы предоставляем ему всю информацию, но пока никаких нарушений охрана по периметру не обнаружила, — отчитывается старший лидер бесстрашных. Закатываю глаза. «Во, блин, как стелется перед ледяной Королевой, лишь бы дала!» — думаю я.
— Да, он держит меня в курсе, спасибо. Позвольте представить вам мою сестру, — говорит Джанин и машет куда-то в сторону кучки светских дам, подзывая к себе одну из них. А я чуть стакан из рук не роняю, видя девушку лет двадцати пяти, что идёт к нам, а за ней плетется какой-то хер, постоянно хватая её за руку. Она хмурит красиво очерченные бровки каждый раз, одёргивая эту кривую граблю от себя. Светлые глазища девчонки светятся от яркой люстры, что висит над потолком зала, освещая огромное помещение. Её длинное тёмно-синее платье подчеркивает хрупкую точеную фигурку: красивую грудь держат тонкие лямки лифа, которые немедленно захотелось обрезать и прикоснуться к её оголившейся фарфоровой коже, светлые волосы уложены в затейливую прическу, открывающую её шею, в которую хочется впиться зубами, оставляя следы, помечая её, как свою, а затем, провести там языком, успокаивая нежную кожу после укуса. Твою мать! Всё это так живо представил, как наяву! Даже мой дружбан напрягся, напоминая о себе. Она — словно ангелок, спустившийся на эту грешную землю с небес. Нет, вовсе не красавица, есть краше девки, но милая до безумия.
— Всем привет, я Энн, — произносит она, отходя от своего парня, и подходит ко мне вплотную. Девчонка протягивает мне руку, здороваясь по-мужски, и улыбается, плотно затаскивая в свои сети. Не могу отвести от неё взгляда. Словно в болоте погряз по самые яйца. Нет, по уши.
— Я-я-я… — как дебил, только это и смог выдавить из себя.
Снова делаю глоток, вспоминая тот вечер.
— Не утруждайтесь, — говорит она. — Я знаю, кто вы, Эрик Коултер, — произносит моё имя так сладко, что хочется впиться в её розовые губки. Да что со мной такое?!
В тот день я впервые увидел её. И безумно захотел. А она отшила меня в тот же вечер. Никогда прежде мне не отказывала девка. Неприятный был опыт, конечно. Ну, на «нет» и суда нет. Что уж теперь поделать? Занятая оказалась барышня, правильная, мать её. Но это тогда…
А сегодня вот чуть не трахнул у лифта эту «правильную». Да ещё и при всех. Улыбаюсь, вспоминая её огромные глаза и приоткрытый ротик. Так хотел впиться в него губами, что еле сдержался! Не понимаю только, каким вот чудом не налетел, как коршун, на неё? Её тело такое податливое и так реагирует на мои прикосновения, что я был приятно удивлён её реакцией на себя. А говорили, склероз у неё. Ну, не склероз, амнезия. Соски её затвердели сразу же, как только я дотронулся до её спины. «Моя! Моя, Энни!» — произношу вслух, прикрывая глаза. Конечно, напиздел ей, что она якобы не в моём вкусе. Оказалось, что ещё как в моём! Мне, правда, всегда нравились легкодоступные барышни. Никогда не было ни желания, ни времени, ни сил добиваться таких, как эта принцесса. А тут крышу снесло не по-детски! А эта — просто настолько запала в душу, что уже который месяц выскрести её не могу оттуда. Её запах до сих пор кружит мне голову и тревожит мой воспалённый мозг. А дружбан мой уже опять начинает дёргаться, как вспомнил эту Мэттьюс. Надо отвлечься немного, а то придется передёргивать затвор. «Она же вроде замуж собиралась? — думаю я. — Только не за этого сраного мачо!» — вспоминаю морду того криворукого хера, что уже полгода не отходит от неё. С тех пор, как она пришла в себя, слухи о её замужестве стали набирать новые обороты. Падла! Снова делаю глоток из бутылки. Поджимаю губы от злости и залезаю своей пятернёй в волосы от непонятного чувства жжения внутри: то ли от виски, то ли хер знает от чего! Не могу понять, что со мной происходит?! Ревность? Нет! Неужели? Опять? В голову снова лезет образ Энн. Не могу забыть, как трогал её сегодня. Руки до сих пор горят от тех ощущений, что тогда испытывал, обыскивая её и лапая заодно. Всегда любил совмещать приятное с полезным. И не хочу представлять, как этот дебил также к ней прикасается… Целует… А она вся горит в ответ на его ласки… «Бля-я-я! — стону я, чуть ли не крича, — что она сделала со мной? С-с-сука!». Давненько мне не было так паршиво! А она… Неужели и правда не помнит ничего? «Может, так даже лучше?!» — думаю я, допивая бутылку залпом.