Другая Су анасы

Глава 1

Она сидит на берегу озера, у самой кромки воды, расчесывает длинные белые волосы. Подол широкой рубахи окунулся в темную воду, но незнакомке все равно. Что-то напевает негромко… Слов не разобрать, протяжная мелодия отдается эхом от озерной глади, растворяется в воздухе, теряется в ветвях деревьев.

Прозрачная зелень глаз, кожа будто фарфоровая... Да и вся девушка словно светится изнутри, мерцает светлым силуэтом на фоне лесной чащобы, которая подобралась совсем близко к озеру. Тонкие пальцы откладывают гребень в сторону и принимаются плести косу. Справиться с густыми волосами, которые наверняка доходят до пят, совсем не просто, однако терпения незнакомке не занимать. Коса заплетена уже наполовину. На каждой прядке под кончиками пальцев выступают алые капли, медленно стекают вниз, сливаются с другими каплями, пропитывают волосы насквозь. Незнакомка наклоняется к воде, полощет в ней косу. А кровь течет и течет, расплывается кругами на поверхности, постепенно смешиваясь с водой…

— Тимур, спишь, что ли? — раздается недовольный голос отца.

Тимур открывает глаза. По обе стороны мелькают ровные стволы сосен. Отец гонит машину по практически свободной трассе, обгоняет серебристую «тойоту»… Теперь впереди больше нечего не маячит. Только на встречной полосе показывается тяжело груженый КамАЗ и быстро скрывается из виду.

Картинка со странной девушкой у озера еще долю секунды стоит перед глазами, перекрывая реальность, но тут же рассыпается.

Мелодия забывается сразу. Ее уже и не вспомнить.

— Чего ты куксишься, как девчонка? Можно подумать, я тебя на каторгу везу, а не к родной бабушке.

На самом деле Зубаржат доводится бабушкой самому Ренату. А для Тимура она — прабабушка.

Тимур украдкой наблюдает за отцом, который нахмурил брови и мрачно смотрит на дорогу. Отец совсем еще молодой, их с Тимуром часто принимают за братьев. Слишком рано Ренат обзавелся семьей. Повесил камень на шею, как сказала бабушка Найля. Тимур однажды случайно подслушал ее телефонный разговор. Ох, не надо было жениться на этой пустышке Татьяне… Да и что хорошего может выйти из брака по залету?

Тимуру было лет шесть. Он не понял тогда, что значит «брак по залету». Теперь, конечно, понимает.

— Семнадцать лет тебе, а все в облаках витаешь. Я в твоем возрасте уже знал, чего хочу. И деньги уже зарабатывал.

Ну да, седьмого июня у Тимура был день рождения.

— Я же тоже иногда зарабатываю. Недавно сайт на заказ делал…

— Да я не об этом.

В принципе, понятно, что имеет в виду отец. Тимуру не передались его энергия, напор и предприимчивость, которые помогли пробиться в жизни, с нуля построить успешную фирму. Да, Тимур другой по характеру. Это отца всегда слегка раздражало. А сейчас его просто раздражает все. Он вспыльчивый, хоть и отходчивый. Когда-то давно Тимуру даже прилетела пара подзатыльников, сейчас уже позабылось, по какому поводу. Но почему-то было совсем не больно и не обидно. А вот сейчас чувствуется, что отца лучше не злить. Поэтому Тимур помалкивает и не вступает в дискуссию.

У бабушки Зубаржат он уже как-то прожил почти месяц. Девять лет назад. Когда мать узнала о любовнице отца, дома гремели сплошные затяжные скандалы. Обе казанские бабушки вовсю участвовали в семейных разборках. Отец сгреб Тимура в охапку и отвез в глухую деревню, где сам прежде проводил каникулы. Когда забрал обратно, в семье уже наступил относительный мир.

Что стряслось на этот раз, Тимур не в курсе. Громких скандалов не было, лишь иногда родители срывались на взаимные обвинения. Однако обвинения смутные и неясные, понять ничего было невозможно. В любом случае, Тимур остается с отцом. Это решено, хотя мнением самого Тимура никто не интересовался. Мать, которая в последнее время жила отстраненно, ко всему равнодушная, смотрела вокруг пустым прозрачным взглядом, недавно просто исчезла из дома.

— Скоро приедем уже, — нарушает молчание отец. Говорит совершенно спокойным тоном. — Узнаешь дорогу?

— Да.

И правда, за девять лет на пути мало что изменилось. Разве только появились новые рекламные щиты. Ну, это ближе к городам. И заправка выглядит немного по-другому. А вот сейчас… машина словно ныряет вниз, потом зависает в невесомости, сердце на мгновение замирает. Будто на скоростном лифте, только круче. Тимур хорошо запомнил это место, где по асфальту идет глубокая вмятина. Жаль, участок короткий, и это ощущение лишь на один миг. В прошлый раз, когда отец вез его обратно в Казань, Тимур во время «полета» загадал, что получит на новый год игровую приставку. Так и получилось, хотя не просил об этом подарке и даже не намекал. И приставка была именно та, о которой мечтал. Наверно, совпадение. Или?..

— Это недели на три, максимум на месяц, — примирительно говорит отец минут через двадцать. — Связь тут до сих пор паршивая, буду стараться дозваниваться хоть иногда. Я бы мог отправить тебя куда-нибудь по путевке. Но ты ведь сам в прошлом году был не в восторге. И вообще свинство бабушку забывать. Поможешь ей по хозяйству. Да и самому свежий воздух на пользу пойдет. А то ты уже зеленый весь из-за своего компьютера.

Отец сбавляет скорость, машина сворачивает с трассы. Еще примерно полчаса, и они въезжают в деревню. Дома по обеим сторонам улицы не похожи друг на друга — крепкие, подновленные, с резными наличниками чередуются с совсем заброшенными, у которых окна заколочены или чернеют пустыми прямоугольниками без стекол… Приходится притормозить, чуть ли не из-под колес с возмущенным гоготом разлетаются гуси. Их вожак до последнего момента не желал уступить дорогу.

Машина останавливается у забора, на лужайке, поросшей повиликой. Дом бабушки Зубаржат стоит на самом краю деревни. Из-за высокого, выше человеческого роста глухого забора слышится басовитый собачий лай. Отец еще не успевает постучать, как хозяйка открывает калитку.

И вот они уже оказываются на покрытом асфальтом дворе.

Отец шикает на огромного пса, который скачет на цепи.

Глава 2

Дэу эни не грузит Тимура работой. Хотя забот действительно хватает, ведь хозяйство немалое. Плодовый сад, за которым тянется участок с картошкой, огород, куры, коза, кролики… Но Тимуру и самому даже интересны все эти хозяйственные дела, которые для него пока настоящая экзотика. К тому же, приятно когда от тебя есть реальная польза. Знакомиться с деревенской действительностью за пределами участка пока не тянет. Вчера прошелся до магазина в центре деревни, однако ничего особо интересного не увидел и никого не встретил. Местные жители предпочитают заниматься собственными домашними делами и лишний раз на улицу не выглядывать.  

Тимур думал, что с ума сойдет без интернета. Оказалось — ничего ужасного. Всемирная паутина затягивает, только если доступна, а если нет — то вроде и без нее нормально. И никакой ломки и скуки. По крайней мере, в первые два дня после приезда.

В ленивое послеобеденное время на улице царит полуденная жара, но за толстыми бревенчатыми стенами она почти не чувствуется. Дом просторный, на очень высоком фундаменте, с пристройками. Покойный прадед строил на века, в расчете на большую семью. Однако незаметно пролетели годы, и дом опустел. Старший сын, дед Тимура, давно ушел из жизни, дочь еще в институте вышла замуж за однокурсника, сибирского татарина, и вскоре уехала. Младший бывает здесь лишь наездами, по выходным и праздникам. Время как будто застыло, в обстановке ничего не меняется десятилетиями. Все остается так, как привычно хозяйке. Полированная мебель блестит, вокруг ни пылинки, ни соринки.

На одной из стен самой большой, «парадной» комнаты — семейная реликвия, трофейный гобелен, привезенный отцом Зубаржат из Берлина. Столько лет миновало, а гобелен не стареет. Да и все вещи в этом доме почти не стареют. На диване лежат подушки, которые вышивали две незамужние сестры Зубаржат, у них хватало времени для рукоделия. Искусных рукодельниц давно нет на свете, а вышитые розы цветут яркими красками, на сочных зеленых листьях переливается роса из крупного бисера.

Тимур подходит к фотографиям на другой стене. По давней деревенской традиции они находятся на видном месте, под стеклом. Их не так много, остальные хранятся в альбомах. Еще совсем юные, недавно поженившиеся Зубаржат и Касим, родня с обеих сторон… Большинство изображенных на выцветших снимках нет в живых. С годами список умерших все пополняется, это неизбежно. Но Миннур — особый случай, слишком рано он покинул этот мир.

Вот единственная сохранившаяся фотография Миннура, на ней он после девятого класса. Снимок неудачный, изображение размыто. И все равно бросается в глаза, что Тимур с Миннуром очень похожи. Это и раньше все замечали. Братишка Зубаржат, самый младший и самый красивый ребенок в многочисленной семье, последыш, которого наперебой баловали немолодые родители и уже взрослые братья и сестры... Он погиб от удара молнии в шестнадцать лет.

Тимур переходит к застекленному шкафчику в углу. На полках стоят какие-то допотопные учебники, справочники, кулинарная книга, общие тетради, исписанные от и до… ничего интересного. Потом на глаза попадается толстый том с настолько потрепанной обложкой, что даже название не разобрать. Тимур раскрывает том… «Два капитана»… название знакомое, где-то его слышал.

Он садится с книгой в кресло и неожиданно увлекается, перелистывая ветхие страницы. И все-таки Тимуру довольно быстро надоедает торчать на одном и том же месте без движения. Подхватывает книгу и выходит в коридор, направляется к сеням. Зубаржат с чайным полотенцем в руке выглядывает из кухни.

— Я в березовую рощу ненадолго, — говорит Тимур. — Там сейчас хорошо, наверное.

— Иди-иди, улым, отдыхай. Вниз только не спускайся.

— Да, конечно.

******

Тимур проходит мимо клеток с кроликами, которые шуршат сеном и деловито хрумкают листьями ранней капусты. В детстве мог стоять здесь часами. Крупные черные и серые самцы почти не обращали на него внимания, хотя морковку и сочные травинки все-таки брали из рук через прутья решетки. Самочки постепенно выбирались из закрытых домиков. Робкие крольчата высовывались в последнюю очередь, но вскоре тоже привыкали к присутствию человека.

За высоким забором из рабицы виднеется березовая роща. Тимур отодвигает засов и выходит наружу. Эта полоса земли официально не относится к участку Зубаржат, но больше никто на территорию не претендует, и посторонние сюда не заглядывают.

Тимур устраивается на еще довольно крепкой скамейке и погружается в чтение. Читать обычную книжку, а не просто текст на экране даже интересней. Едва заметный ветерок время от времени пытается перелистывать страницы.

Раньше Тимуру было строго настрого запрещено не только спускаться вниз, но и вообще выбираться в березовую рощу. И все-таки он однажды улизнул и успел вернуться до того, как дэу эни его хватилась. А сейчас-то он взрослый, и отпрашиваться совершенно ни к чему.

Там, где полоса ровной почвы обрывается, вниз идет почти вертикальный склон. Почву сплошь закрывают искривленные стволы деревьев, сумевших вырасти на таком неудобном пространстве, боярышник, лещина и калина. Спуститься прямо тут и не сломить себе шею практически нереально. Но если пройти чуть дальше, можно обнаружить нечто вроде песчаного желоба, который пересекает густые заросли. Возможно, в незапамятные времена здесь протекала речушка или просто широкий ручей стекал в долину. Так или иначе, вполне доступный путь остался до сих пор. Растения его не поглотили, корни лишь местами проглядывают сквозь песок.

Тимур спускается по природному желобу, время от времени хватаясь за ветки лещины. Путь оказывается довольно долгим. Наконец  ноги ступают на зеленый луг, который начинается у самого подножия склона.

Яркое солнце светит в безоблачном небе… Зелень травы сочная и свежая, летняя жара не успела подсушить стебли и листья. Много лет назад на этом лугу нашли тело Миннура. Но это было так давно… После тенистой рощи и мрачного склона луговое многоцветье радует взгляд. Из васильков, клевера, ромашек и еще каких-то безымянных цветов складывается узор бесконечного ковра, над которым порхают бабочки. А вдалеке темнеет лес...