Душа не на продажу

- 1 -

Откуда взялся стереотип, что шлюхи курят? И обязательно тонкие сигареты, манерно держа их между указательным и средним пальцами. Что они выдыхают дым тонкой струйкой, чуть приподняв голову и прикрыв, словно в экстазе, глаза?

У Алины к табаку была жгучая неприязнь. Она терпеть не могла запах курева изо ртов клиентов, от одежды и в одном с ним помещении. Это было сродни психозу.

Каждую неделю хозяин борделя — Сергей Бородин — давал своим подопечным анкету, где они указывали, какие пристрастия клиентов для них нежелательны, какие невыносимы. Каждое воскресенье Алина заполняла анкету, где кроме побоев и жестокого физического обращения писала слово «курящие», трижды подчеркивая его. Но клиенты курили через человека. Бородин, визгливо смеясь, поведал Алине, что большая часть посетителей притонов курит, и с этим ничего не поделать — только смириться. Алина мирилась почти со всем, но обниматься с унитазом после языка курильщика в своем рту ей надоело. Завтраки утекали в канализационные трубы вместе с обедами, а Алина продолжал подчеркивать «курящие» в графе невыносимого.

***

- Да, детка, да, прими его глубже.

Какой-то мужик навалился на Алину сзади и со всего маху вбивался в нее. Руки мужчины с силой сжимали бока и вздергивали девушку вверх, отчего она постоянно ударялась животом о край стола. Было больновато. Ладони вспотели и не могли удержать на весу, скользя по столешнице. Алина уложила руки поудобней и постаралась расслабиться, чтобы обеспечить клиенту более глубокое проникновение, которого тот так страстно желал. Она привыкла выполнять пожелания людей, которые забредали в их бордель, с наименьшим дискомфортом для себя. Сопротивляться было бесполезно, ведь за нее платили, а не потакать прихотям — обрекать себя на мучительный секс и жалобу Бородину. Просят глубже — нужно расслабиться, сосчитать до десяти, думая о чем-нибудь хорошем, чтобы легкая саднящая боль прошла. Дальше пойдет как по маслу. Такое правило действовало и когда брали двое сразу. Алина захватывала с собой побольше смазки и старалась растянуть и расслабить себя самостоятельно, потому как клиенты до такого обычно не опускались, считая, что проститутка всегда готова принять роту солдат. Идиоты.

Девиз их борделя был — «Думай о клиенте». Алина и думала. На нее не жаловались, от нее не уходили неудовлетворенными. Большая похотливая, жаждущая масса трахающих ее людей не воспринималась Алиной по отдельным составляющим. Она являла собой единый организм. Алина даже имен не запоминала. Она выполняла работу, стонала, как того требовал протокол, позволяла мужчинам брать ее так, как им было удобно, и уходила. Безликая масса являлась за оргазмами, и она их получала. Все остальное, включая того мужика интеллигентной наружности – депутата или предпринимателя, – натягивающего Алину сейчас на себя, не представляло интереса. Чтобы интересоваться, была нужна душа, а Алина не продавала ее — только тело.

- Да-а, - мужчина толкнулся еще пару раз и замер. - Хорошая дырка, молодец. - Алину наградили звучным шлепком по заднице. - А теперь обслужи меня ртом, шлюха. И не зыркай, я оплатил тебя по полной.

«Ну и мразь ты, Бородин», - подумала Алина с тоской. Ненависть к минету шла вторым пунктом после курева. Мужчины спускали в рот, и Алину это бесило. Да и запах пота, волосы там, где нормальные люди бреют, не вызывали ничего, кроме омерзения. Бородин знал об этом. Алчный говнюк.

Мужик тем временем развалился в кресле и плотоядно усмехнулся. Алина, рассудив, что быть изнасилованной ей не хочется, изящно подползла к клиенту и огладила ладонями его живот и бедра. Висящий живот и белые дряблые бедра. Мужик застонал. Алина включила в голове попсу с самым приставучим текстом и принялась выполнять работу. Облизать головку, поцеловать ствол, вылизать мошонку. Мужик стонет — отлично. Вобрать в себя член, коснуться головкой неба, лизнуть языком, еще раз, еще — и пустить налитый кровью и провонявший спермой агрегат в горло. Насаживаться головой, пока в глазах не потемнеет. Сосать, сжимая губами, постанывать, не забывать останавливаться и дуть на головку, сочащуюся смазкой. Снова насаживаться до упора, глотать, держа член в горле, — и мужик с блаженным лицом кончает, схватив Алину за волосы. Чистая механика.

- Молодец, дырка, - мужик снова шлепнул Алину по заднице, видимо, выражая восхищение. - На днях забегу с другом. Ты не против групповухи?

Алина помотала головой. Слушать этого человека надоело, но пока он не отпустил, уходить нельзя. А то Бородин знал, как испортить жизнь.

- Наклонись-ка, шлюшка, - потребовал мужик.

Алина нагнулась, чувствуя руки на заднице. Мужик раздвинул ягодицы в стороны, вонзился пальцем во влагалище. Ничего особенного не происходило, и Алина не беспокоилась. Конченые извращенцы, бывало, пихали в нее бутылки из-под коньяка.

- Хороша-а, - протянул мужик, размазывая собственную сперму по бедрам Алины.

Еще один, получающий эстетическое удовольствие от вида своего семени на коже другого человека. Что ж тогда не на лицо кончал с такими-то пристрастиями?

- Вы довольны? – спросила Алина, включая блядский голос и надеясь этим вопросом поторопить свое освобождение.

- Еще как, детка! Можешь идти.

Алина постаралась не вздыхать от облегчения. Она быстро надела шорты, рваную футболку в облипку и, наконец, вырвалась из душной комнаты, пропахшей сексом.

***

Все проститутки жили при борделе. Подвальные и нижние комнаты служили для развлечения клиентов, верхние были жилыми. Алина попала в бордель в возрасте тринадцати лет. Ее отдали родные братья за долги умерших родителей. Алина не хотела помнить ни их, ни собственную фамилию. Она даже имя сменила, взяв то, которое всегда нравилось. От прошлого у нее не осталось ничего, в памяти была только эта жизнь, и Алина порой сомневалась, что до тринадцати лет она вообще существовала. Она словно родилась здесь, в этом борделе уже без фамилии и родных.

- 2 -

- Эй, девчонки, ну-ка в ряд! - Бородин хлопнул в ладоши, когда большая часть девушек спустилась вниз, где в узком коридоре хозяин устраивал ежеутренний смотр. - Так, Леночка, что за рубашка? Ты на танцы для пенсионеров собралась? Лара, ты помнишь про сегодняшний вип-заказ? Вот и умница. Зоечка... О, Зоечка, ты как всегда божественна. Твои ноги должны быть запрещены законом, моя радость. Алина, пташка моя молчаливая, обработаешь первого клиента — и марш ко мне. Побежали работать, мои славные кошечки!

Чем приторней голос, тем горче характер. Сергей Бородин не был опереточным злодеем, но его скользкое равнодушие и чудовищный эгоизм были противней явной жестокости. Он носил маску доброго сутенера, мог пожурить или подарить игрушку на день рождения, но Алина знала этого человека как облупленного. Пока у Бородина все стабильно, он — само очарование, но стоит привычному укладу нарушиться, как его ледяные глаза замораживали провинившегося. Да и по всем законам матушки-природы не мог быть добряком ублюдок, торгующий телами людей, и глупец тот, кто не видел червивого гнилья хозяина борделя.

- Эй, Алин, как дела? - Зоя нарисовалась справа, когда шла к первому клиенту в сорок пятую комнату. - Чего от тебя хочет наша жаба?

- Не знаю, секса, - попыталась пошутить Алина. - От шутки пересохло во рту, и она мысленно попросила небеса убрать из длинного списка ее грехов эту явную глупость. - Он, кстати, намекал уже несколько раз, но, надеюсь, пронесет. Вип хочет дать, наверно.

Зоя обеспокоенно посмотрела на подругу, услышав только первую часть фразы Алины.

-Чем его новенькие не устраивают? Он же дерет каждую девственницу, которая решила в эскорте подзаработать. Типа это же так весело — быть эскортницей.

- Правда не знаю, Зой. Я и сама каждый день утешаю себя мыслью, что он не любит использованный товар.

Бородин, как истинный псих на всю голову, с презрением отзывался о сексе с девушками, уже познавшими мужчину. Однако, это презрение не мешало ему кидать на Алину масляные взгляды и вызывать к себе бывалых шлюх. Та же Ольга раздвигала перед ним ноги несколько раз.

- Ладно, забудь о жабе, Зоя, - Алине хватало грязи, чтобы занимать мысли еще и Бородиным. - Лучше расскажи, как там твой принц.

У Зои появился ухажер, постоянный клиент, который отваливал Бородину немалые деньги, чтобы тот не отдавал Зою другим. Нечасто девушкам из борделя так везло. Но Алина считала, что Зоя заслужила лучшей жизни. Она была начитанной, виртуозно играла в шахматы, оптимистично взирала на мир, в отличие от той же Алины. Алина особенно привязалась к Зое, когда узнала, что та попала в бордель таким же образом: продали родные. Как такого светлого человечка можно было продать? И если Алина превратилась в борделе в молчуна, чья комната и крохи личного пространства были тождественны персональному храму, то в Зое не угасали жизнерадостность и надежда. Она была душой компании и заводилой, ее любили все, и новенькие часто приходили за советом. Алина молилась, чтобы принц Зои забрал ее из этого места. Зоя была розой, а ее место на клумбе: цвести и благоухать.

- Я сейчас как раз к нему. Божечки, он такой хороший! Вчера принес мне цветы, и мы весь вечер лежали, пили шампанское и разговаривали.

- Здорово! - Алина обняла подругу. - Я счастлива за тебя. Удачи!

- Пока-пока, - Зоя помахала Алине и унеслась к нужной комнате, подпрыгивая на ходу.

Алина взглянула на номер, перед которым остановилась. Да, ее. Алина скрестила пальцы на удачу, в которую давно не верила, и зашла.

Клиент оказался тем еще придурком. Сколько он жил без секса? Год, не иначе. Он измывался над Алиной около трех часов. Чудилось, что он принял лошадиную дозу афродизиака. Он заставил Алину свесить голову с кровати и трахал в рот, сжимая горло руками и хлопая по щекам. Взял, как только Алина переступила порог, едва ли не насухую, отвернув к стене и поплевав на пальцы. Алина старалась держать глаза закрытыми, чтобы не видеть. Еще бы оглохнуть и потерять чувствительность — жизнь бы удалась. Ее вертели туда-сюда, как игрушку, толкали, до синяков сжимали плечи.

Под конец клиент почти всем весом навалился на нее сверху, прижав к постели.

Алина устала. Она хотел есть, пить и спать. Хотела к себе. Никогда, ни разу в этой жизни она не получал разрядки во время секса, о которой любили говорить и говорили. Она вообще не понимал секса, хотя технику знала на шесть из пяти.

Секс, по ее представлению, был нужен мужчинам, чтобы получить облегчение и кайф. А женщинам зачем? Даже в периоды, когда сама природа благоволила заниматься сексом, Алине это мало помогало. Порой мужчины считали, что девушка всегда и ко всему готова, и удивлялись, когда Алина тыкала пальцем в смазку. Да, вот он жестокий мир: оказывается, девушка тоже должна быть возбуждена или хотя бы смазана изнутри, чтобы было не больно.

Клиент утомлял, и Алина тайком зевнула в кулак, пока сзади пыхтел чертов дилетант с большим членом.

- Хочешь помогу? - Алина обернулась и, имитируя возбуждение, облизала губы. Труженик, взмокший от натуги, кивнул.

- Давай, сладкая, покажи, что ты можешь, - милостиво разрешил он.

Алина поднялась с колен и села на него, откинув голову тому на плечо. Член наконец-то скользнул глубже. Мужчина прорычал что-то и начал неистово толкаться, раскидывая ноги Алины в стороны и оттягивая голову за хвост так, что стало тяжело дышать.

«Ну, слава Богу, конец близок», - подумала Алина.

Клиент подхватил ее под ногу, приподнял. Член стал причинять легкое неудобство, от позы затекала вторая нога. Но старания были вознаграждены: меньше чем через минуту клиент отпустил Алину.

***

Сергей Бородин трапезничал. Алина постояла на пороге, глядя на поглощавшего рыбу и канапе с икрой хозяина. На шее у того болталась салфетка, а сам Бородин аж прикрывал глаза от удовольствия.

- Сергей Витальевич, вы меня звали? - негромко напомнила о себе Алина.

- 3 -

Синяки и разбитая губа заживали плохо. Алина мазала порез на брови несколько дней, но судя по всему, грозился остаться маленький шрамик. На лице, кроме пары царапин, видимых повреждений не наблюдалось, хотя Алина вряд ли стал жалеть испорченную внешность. Стать некрасивой, чтобы к ней хоть на мгновение потеряли интерес липкие ублюдки? Алине порой приходили такие мысли в голову, но она быстро заканчивала истерику, понимая, что Бородин не отпустит ее, даже если она будет при смерти.

С ног и бедер не сходили отметины от пальцев: у Бородина капитально сорвало тормоза. Он вызывал Алину к себе чуть ли ни каждый день. Вошел во вкус, что называется. С улыбкой садиста он смотрел, как Алина безропотно раздевалась, спасаясь от очередных побоев. Только это мало помогало. Единственное — Бородин пользовался смазкой, чтобы не порвать, как в первый раз, а остальное шло по прежнему сценарию.

Удары, руки на шее, перекрывающие доступ к кислороду, грубые толчки, укусы...

Алина не могла спать на кровати. Она запирала дверь на ключ, стягивала покрывало и забиралась в угол. Глупо, но так ей чудилась призрачная безопасность. Георгий шелестел листьями, словно утешая.

Зоя приносила подруге завтраки, обеды и ужины прямо в комнату, когда та перестала спускаться на кухню. Бородин никогда не реагировал на Алину так, как теперь, и девушка скорей отрубила бы себе ноги, чем самостоятельно направилась туда, где бы ее мог увидеть хозяин. Так она выкраивала себе дни относительного спокойствия.

***

- Зачем ты так дико малюешься? - Зоя протянула Алине тени, когда та собиралась к клиенту. - Нет, тебя не портит, но ты же и так красивая. Синие глазки, тонкий нос. Ты в курсе, что у тебя потрясающий нос? Я всегда хотела такой.

Алина передернула плечами:

- Мне все равно. Я бы лучше жила с морщинами, бородавками и в нищете, только не здесь, Зой. Каждый день на коленях... - Алина покачала головой. - Давай не будем обо мне, ладно? Как у тебя дела?

Зоя молчала, пиная пальцами микробов на покрывале и хмуря брови. Алина слишком долго знал подругу, чтобы не понять ее молчания. От этого стало и радостно, и страшно.

- Ты... ты уезжаешь, да? – спросила Алина.

- Прости, - выдавила Зоя. - Олег заплатил за меня выкупную. Я не могла тебе сказать... Вот, попрощаться пришла. Сегодня вечером уезжаю. И... Я не говорила Олегу, зачем нужен выкупной. Он считает, что так покрывает затраты на меня перед Бородиным. Оказывается, с точки зрения нормальных людей за оградой, мы пришли сюда добровольно. Бородин лебезит и утверждает, что мы можем уйти в любой момент. Говорит, что забирает только двадцать процентов от нашего дохода, и я понятия не имею, как сказать Олегу, что мы здесь — рабы, потому что Бородин, козел, убьет меня или испортит жизнь всем вам.

Тени все-таки вывалились из рук, и Алина спешно их подняла, часто моргая. Зоя уезжала на свободу, туда, за ограду, где можно спать до обеда и отдаваться одному-единственному без обязательств и принуждения. Алина уже с трудом представляла, что это такое, но явно нечто чудесное и волшебное. Наверно, это и был рай, о котором писали в книгах.

А о Бородине Алина не хотела думать. Она и так знала, что рабство давно отменено, и творимое хозяином — уголовное преступление в чистом виде. Но пойди скажи об этом! Кто поверит? Кто услышит? У нее даже документов нормальных не было. А руки у Бородина длинные. Поэтому вторая новость новостью и не являлась.

- Здорово, Зоя, я так рада за тебя! - Алина говорила искренне, но горечь в голос проскользнула.

- Прости меня, - пробубнила Зоя. - Клянусь, я буду писать! И буду откладывать деньги, чтобы вытащить тебя отсюда! Я на работу устроюсь, буду пахать день и ночь!

- Все нормально, Зой, ты чего? - Алина дотронулась до волос подруги. - Я не пропаду, не переживай. Удачи тебе с Олегом. Пиши обо всем подряд, ладно?

Зоя закивала. Алина старалась не показывать, что у нее исчез пол под ногами.

Бредя по коридорам к очередному клиенту, Алина держалась за стену, пальцами ощущая ее прохладу, не давая себе сойти с ума от мыслей. Она врезалась в Бородина, который, сопровождая свои действия ласковыми словами, лапал смазливую девчонку лет четырнадцати. Девчонка жалобно посмотрела на Алину, но та ничем не могла помочь. Алина знала о нездоровой тяге Сергея Витальевича к несовершеннолетним. Если эта девчонка ускользнет от хозяина сейчас, она попадет ему в лапы завтра или послезавтра, или через неделю. Так бывало с каждой симпатичной новенькой, и с Алиной тоже было. Но дать девчонке хотя бы день отсрочки было нужно. Алина не простила бы себя, пройдя мимо и бросив несчастного ребенка на растерзание.

- Сергей Витальевич, вам меня в последние дни мало, что вы на детей кидаетесь?

У хозяина хищно раздулись ноздри. Он заулыбался, и его руки выскользнули из штанов девчонки. Девчонка убежала, сверкая пятками, а все внимание Бородина заняла Алина. Та сжала руки в кулаки, успокаивая себя мыслью, что однажды все это обязательно кончится. Может, когда-нибудь наверху над ней сжалятся и предпримут шаги для ее спасения. Ну а пока... Пока приходилось терпеть дыхание склонившегося над ней Бородина.

- Пташка, ты даже пахнешь в последнее время прелестно. Никто не заводил меня так, как ты. - Алина зажмурилась, когда Бородин пальцем приподнял ее подбородок. - Куда ты сейчас?

- В пятьдесят пятую. Там... трое клиентов.

За благородство нужно платить. Алина надеялась, что ей спишут спасение невинности девчонки в счет одного из многочисленных грехов.

- О, так тебя сегодня будут драть сразу трое, моя сладкая? - Бородин прошептал эти слова Алине на ухо, отчего девушке захотел рвануть в свою комнату и сжаться в комок. Хотелось уничтожить страх, а после плюнуть Бородину в лицо — и будь, что будет. - Тогда, как нарезвишься, я жду тебя. Даже подготавливаться не придется. Не забудь сходить в душ, дорогуша.

- 4 -

Зоя уехала. Зашла попрощаться, и Алина вымученно улыбалась, не желая расстраивать подругу. Они говорили, обнимались, а в конце Зоя всхлипнула и ушла навстречу лучшей жизни. Алина от всей души желала ему счастья.

Пришла ночь. После нее должен был наступить день, когда очередной извращенец будет кряхтеть над ней, а она будет делать вид, что ей это хоть сколько-нибудь интересно. Ночью было хорошо. Отличное время, когда можно принадлежать самой себе, лежать так, как удобно, и ни о чем не думать или же думать обо всем и сразу.

Алина потрогала ранку на губе, оставшуюся от зубов перестаравшегося и сегодня Бородина, поправила одеяло и уставилась на звезды в окне. Сон так и не пришел.

***

Утром Алина долго стояла перед зеркалом. Голова чуть кружилась, вероятно, упало давление или это было от голода последних дней, когда она запихивала в себя еду едва ли не силком. Алина пыталась замазать тональником синяки от хватки Бородина на шее и след от его же пальца на подбородке. После вчерашних клиентов ныла спина и поясница, но Алина перестала обращать на нее внимание еще несколько лет назад. Больше ее беспокоили следы на бедрах, оставшиеся от пальцев и ладоней. Они приносили неудобство, и Алина надеялась, что сегодняшний клиент не будет обладать замашками садиста-извращенца, иначе девушка попросту не выдержит и скатится в бурную истерику.

Замазывать синяки оказалось бесполезным делом: то тут, то там Алина натыкалась на новую отметину.

Спустившись вниз, она увидела Бородина в дальнем конце коридора. Тот препротивно ухмыльнулся и помахал ей ручкой. Алина, не удержавшись, сложила символ из одного пальца в ответ, и Бородина перекосило. Алина пошла в комнаты. Бородин хамство припомнит, но ничего хуже, чем он делал, сделать не сможет: не хватит фантазии.

Нужная комната оказалась в подвальном помещении. Специально для вип-клиентов. Алина боялась подвалов с тех пор, как ее держали здесь впроголодь. Она укусила себя за щеку и быстро пошла к комнате.

- Доброе утро.

Алина встала столбом на пороге. Посреди комнаты обнаружился небольшой столик с едой и напитками. В животе тут же заурчало, а в горле пересохло.

«Это не тебе, хватит смотреть голодными глазами! - приказала себе Алина. - Это заказал клиент, и, пока не угостит, трогать запрещено. Потом попадет».

Мужчина, поприветствовавший ее, поднялся из-за стола, скользя по Алине изучающим взглядом. Он был выше головы на полторы, по выправке напоминал военного. Темные волосы, цепкий прямой взгляд, ожог на правой стороне лица, ничуть его не портивший. Ему было лет тридцать, хотя точно Алина не решилась бы сказать. Около правого глаза Алина различила шрам, как и около уха. Точно военный.

Обычно рассматривание не смущало, но Алина как никогда остро ощутила себя вещью. Она опустила глаза в пол. Пялиться на клиентов она считал некрасивым: это не ими торговали.

- Руководитель этого дома, видимо, не блещет особым умом, да? - заговорил мужчина, приближаясь. Он остановился в паре шагов от Алины и принялся внимательно оглядывать ее. Алина пыталась держать себя в руках. Если клиент был недоволен, то ничем хорошим это не кончится. Злость обычно срывали на шлюхах: они же тупые игрушки, раз умеют только ноги раздвигать. Алина бы с радостью вспахивала поля, если бы позволили. Но кто ей поверит? Оставалось молчать, ждать вердикта и просить про себя, чтобы ее не ударили в порыве злости. - Я просил у него самую чистую девушку, порядочную и вежливую. А это что? - мужчина разговаривал сам с собой. - Ты же исполосованная клиентами обыкновенная бывалая проститутка. Болеешь чем-нибудь?

Алина словно онемела. Она помотала головой, отпустив ее, чтобы не видеть лицо мужчины. Слова били по самому больному. Ее часто называли шлюхой, но с таким отвращением в голосе — еще никто. Было больно, сердце обиженно стучало о ребра, но Алина не смела сказать ни слова. В том, что говорил клиент, не было ни капли лжи.

- И что мне с тобой делать? - продолжал рассуждать мужчина. Он потрогал высокий хвост Алины, и та вздрогнула. - Ты знаешь, зачем ты здесь?

Алина задумалась на секунду, а потом кивнула. А зачем она здесь? Затем же, зачем и всегда: дать собой попользоваться, осуществить особенные извращенные фантазии и уйти.

- Ты немая?

- Нет, - прошептала Алина.

- Сколько через тебя уже прошло? Не помнишь? Даже примерно? Ты здесь давно, что ли, работаешь?

Алине стало стыдно. Грязная и использованная. Лежи здесь нож или лезвие, Алина, не задумываясь, всадила бы его в себя, лишь бы прекратить чувствовать всю эту омерзительную правду.

- Извините, пожалуйста… Мне жаль… Я не думала, что…

Алина поскорей пошла к двери. Бегом к себе, закрыть дверь, открыть окно и выпрыгнуть с четвертого этажа на асфальт под окнами. Или всадить Бородину напоследок что-то острое в горло, а уже после покончить с собой.

- Ты куда? - Алину остановила рука, схватившая ее за плечо. Девушка дернулась, продолжая по инерции двигаться вперед, и опрокинулась назад. Мужчина внезапно усмехнулся ее неуклюжести, придержав за талию. - Я, конечно, не ожидал такой подлости, но ты, вроде бы, не такая уж... Не знаю, как сказать. Да и возраст у тебя подходящий. Сколько тебе? Восемнадцать есть, я надеюсь?

- Около двадцати.

- Хорошо. Как тебя зовут?

- Алина.

- И все? А фамилия?

- Нет, ничего больше.

Мужчина глубоко вдохнул воздух, наполнив легкие цветочным парфюмом Алины. А Алина поняла, что ее не отпустили из-за банальной жажды обладания. Однако, этот клиент отличался уже тем, что до сих пор не раздел ее. Видимо, отвращение к Алине было сильней, чем желание получить свое.

- Простите, - еще раз пробормотала Алина. - Если хотите, я могу отвернуться. Или можете лечь, я все буду делать сама.

- Прямо-таки все? - изогнул бровь незнакомец.

- Да, все, что хотите.

- Мне попалась многофункциональная шлюха? Интересно, - мужчина спустил футболку с плеча Алины. - А это что? Любишь пожестче? Следы совсем свежие. Я ведь просил вашего руководителя со дня заказа никому не отдавать тебя. Просил или не просил?

- 5 -

Алина сидела на траве, вытянув ноги на солнце. В руках была книга, под ними — надкусанное яблоко, а в графике — выходной. Прошел месяц, и Бородин перестал ее трогать. Ссадины, оставленные хозяином, сошли с тела, и если появлялись новые, то не от его руки. Для Алины это было важно, поэтому она открыто наслаждалась погожим днем.

В книге, которую она читала, девушка жила в похожих условиях, но однажды встретила человека, который заглянул дальше, чем остальные, гораздо дальше, и исцелил любовью. Алина мало верила в подобный исход своей жизни, если не сказать, что совсем не верила. В мире мало что держалось на душе, прерогативой была внешность, и пусть Алине с ней повезло — из-за нее же никто и никогда не пытался увидеть, что творилось внутри нее. Красивая обертка, которая всем нравилась. Алина привыкла, но читать сказки, которыми она считала все без исключения любовные романы, не могла перестать. Отпуск в мир доброты и счастья — книги для Алины были смыслом жизни, благодаря им она ограждала себя от реальности и сбегала в мир сладостных иллюзий.

На страницу, которую Алина собиралась перевернуть, упала тень, и она подняла глаза на подошедшего. Этим человеком оказалась девчушка, которую Алина видела зажимаемой в коридоре Бородиным. Судя по мешкам под глазами и заживающим на губах укусам, хозяин до добычи уже добрался и порезвился. Алине повторно стало жаль девочку: та была еще совсем юной.

- Привет. Ты ведь Алина, да? - пробормотала девочка. Она дождалась кивка и сбивчиво продолжила: - Меня зовут Таня. Ты... Ты помогла мне однажды, помнишь? - еще один кивок. - А... А не поможешь снова? Я хочу сбежать. Мне сказали, что ты пыталась. Скажи, как?

- Если они найдут тебя, то будет еще хуже. Не стоит, Тань, тебя покалечат. - Алина покачала головой и хотела снова погрузиться в книгу, но ребенок не отставал.

- А тебя они покалечили? - спросила девочка с суеверным ужасом в голосе.

- Тоже хочешь, чтобы тебя насиловал десяток пьяных мужиков? Или чтобы в тебя запихивали что-то, что априори в тебя поместиться не может? Тань, иди к себе.

Девочка подозрительно долго молчала. Алина оторвалась от книги и увидела, как у Тани задрожали губы, а сама она кулаками потерла глаза. Алина быстро отложила книгу и обняла девчонку, которая благодарно заревела ей в плечо и обхватила руками в ответ. Рядом с ней Алина вдруг осознала, насколько выросла за годы здесь. Шесть долгих лет — чуть меньше люди учатся в колледжах. Интересно, с чем она будет сравнивать свою жизнь через десять лет, через двадцать?

- Я очень хочу убежать. Он... Он страшный человек. Он меня бил. - Таня отняла голову от груди Алины и доверчиво посмотрела той в лицо. - Пожалуйста, скажи мне, как сбежать! Пожалуйста! Если что-то случится, я ни за что не скажу им о тебе, клянусь.

Алина не хотела говорить. Она знала, что немногие пытались убежать, а она в

борделе из-за своих трех пусть и неудавшихся попыток слыла почти отчаянной сорвиголовой. Неудивительно, что Таню послали именно к ней. Но подставлять девчонку под удар, который будет ждать ее в случае неудачи! Алина не желала брать на себя такую ответственность, пусть это и было эгоистично. В жизни и так мало хорошего, чтобы навешивать на себя дополнительные камни, которые в конце концов утянут на дно.

Но Таня продолжала умолять ее со слезами на глазах. Алина не знала, куда деваться от этого жалобного взгляда больших, доверчивых ореховых глаз. Она вспомнила себя в возрасте Тани: та же безумная жажда свободы, те же амбиции и уверенность, что все получится. Наверно, эта похожесть и сыграла решающую роль. Призрачный шанс должен быть у любого. Алина утешала себя именно этим, когда шепотом говорила Тане, во сколько и куда лучше бежать, а куда не сметь соваться. Девчонка шмыгала носом и ловила каждое слово, а Алина, вернувшись в комнату вечером, взмолилась, чтобы в случае поимки с девочкой не сделали того, что с ней.

***

На следующий день с утра подозрительно кружилась голова. Алина вместо завтрака перекусила парой конфет из тумбочки и какое-то время сидела рядом с пальмой. Может быть, нехватка углеводов? Или реакция на погоду? Алина ночью закрывала окно, так как заметно похолодало.

После конфет стало чуточку лучше, но слабость не проходила. Списав свое состояние на магнитные бури, Алина спустилась вниз, где Бородин уже заканчивал привычную утреннюю речь, полную бодрости и позитива. На опоздавшеую Алину он посмотрел подозрительно, но ничего не сказал.

Клиент был... дедушкой. Алина недоуменно посмотрела на седую бороду, которую поглаживал добродушный с виду старичок, а тот обрадовался ей, как родной, и усадил с собой пить чай с пирогом, который принес. Оказывается, дедушке было не с кем поговорить: дети жили в другой стране, а супруга уже пять лет как скончалась, вот он и скучал. Алина поинтересовалась, не дороговато ли обходится разговор, но дедушка усмехнулся и сказал, что, если оплачиваешь несколько часов, дают скидку, а Алину он увидел еще весной из-за ограды и поразился схожестью с дочерью. Не удержался — и необычайно этому рад.

Понравилась ему Алина. Напоследок дедушка дал ей целый пакет со сладостями, которые Алина после любовно разложила в тумбочке.

***

Слабость то приходила, то уходила. Алина не понимала, в чем дело. Списывать на погоду свое состояние она больше не могла. Можно было списать, в таком случае, на отсутствие нормального питания, но раньше Алине без проблем хватало одного-двух полноценных приемов пищи в день. Сейчас же она отметила, что тянет руки к тумбочке или ходит за бутербродом на кухню чаще.

Однажды, не успело встать солнце, как Алину замутило. Она едва добежала до туалета и упала на колени перед унитазом. Даже дверь не успела запереть, но, благо, все еще спали. Съеденное на ужин яблоко и мармелад отправились покорять глубины канализации, а Алина устало привалилась к стене. Нужно было показаться врачу, но Алина боялась даже представить, что забеременела. Это было из области фантастики, так как Бородин пичкал их контрацептивами, словно праздничных уток — яблоками. Ее затрясло, и она обняла руками колени, положив на них голову и молясь, чтобы ее догадки оставались догадками.