Два чуда для майора Северова

Глава 1

Эля

– Собирай вещи, Эля, – заявил муж, стоя передо мной в проходе кухни в растянутых трениках и футболке.

Вот что за человек? Собирались же в магазин пойти за продуктами на новогодний стол, а потом на рынок бы зашли – за елочкой. Малыши еще совсем маленькие, им всего полгода, но я хотела создать праздничный уют.

– Подожди, Вадим, какие вещи? Мы куда-то уезжаем?

Втиснула коляску с ребятишками в тесную прихожую, включила свет, крохи еще спали. Я два часа гуляла с ними на свежем воздухе. Это очень важно для здоровья новорожденных. С таким трудом рожденные дети должны получать всё самое лучшее. Как-никак, только со второго ЭКО удалось забеременеть, и то не без сложностей.

– Все вещи собирай, Эля, – муж продолжал бурчать, а я споро раздевалась, и глаза мои лезли на лоб.

Не поняла.

– Вадь, да ты можешь нормально сказать? Мы переезжаем? Ты ремонт, что ли, доделал в квартире?

Сердце подпрыгнуло от радости. Три года назад мы с мужем вложились в долевое строительство и выкупили квартиру на фазе стройки. Я вложила однушку, которая досталась от родителей, а мужу родители дали пятьсот тысяч. Мы потихоньку платили ипотеку, хотя свекровь, Антонина Михайловна, всё ворчала, что много денег уходит на ЭКО. Квартиру-то мы получили, а вот ремонт затянулся. То денег не было, то времени. Муж работал вахтовым методом – один месяц дома, другой – на работе.

Когда бы успел сделать ремонт? Может, свекор помог? У него золотые руки, в отличие от моего мужа…

– Да какой ремонт? Когда мне ремонт делать? Я же на вахте, а дома – ты и эти кричащие комки! Не могу я так, Эль! Не могу я, что дети мне неродные!

Я так и села. Сидела в сапогах с заевшей змейкой, а сердце кровью обливалось.

Думала, никогда этот час не настанет. Хотя в глубине души понимала, да и чувствовала, что муж не справится с ситуацией. Да еще и мама его на эту тему зудела…

– Ты же обещал, – сердце в груди билось с болью, а рукой я бессознательно качала коляску, надо же достать малышей, раздеть, они сопреют…

Или уже не надо? Нам сейчас уходить? Муж выгоняет нас из дома?!

Наши дети – для него лишь кричащие комки?

– Обещал, – насупился муж, его голубые глаза, которые я когда-то так любила, наполнились болью, а потом в них появилась злость: – А не смог! Хоть режь меня, хоть бей, не могу я чужих детей воспитывать! Они даже на меня не похожи! И на тебя тоже! Мы с тобой блондины, а дети – темненькие. В отца, видимо!

– Вадим, ты меня в чем обвиняешь? – вдруг вытерла я слезы и вскочила, начиная заводиться. – Это ты не мог стать отцом, не я! Ты настоял на анонимном доноре! Откуда я могла знать, что папа детей – брюнет?!

– Папа! А-а-а-а, – пошел на меня муж, сощурив глаза и тыкая в меня пальцем. – Вот ты и проговорилась, Элечка. Папа детей! Папа! А я кто, по-твоему? Не папа?

– Да что ты такое говоришь? Ты с ума сошел? Дай мне детей раздеть!

Материнский инстинкт победил во мне шок, и я стала доставать детей из двойной коляски. Бедненькие мои, сладкие пупсики, за что вам всё это? Ваш папа сошел с ума.

А может…

– Ты что, пьян? – принюхалась я и поняла. – Вадим, ты же закодирован! Зачем ты выпил?

– Снял я кодировку, не могу я! У меня стресс! Дети орут, ты ноешь, а мать выносит мозг! Зарплату задержали, на ипотеку не хватает, я не могу расслабиться и посидеть с друзьями, да еще и проболтался Володьке, как детей мы с тобой сделали, они меня теперь дразнят.

– Дразнят? Вы что, в пятом классе? – выплюнула я. Муж стал мне мерзок, выглядел он жалко, оправдания себе искал будто бы. – Кого-то касается, как мы сделали детей? Вообще-то, радоваться надо, что развитие медицины позволило нам сделать их! – с негодованием осадила я его и всё же вытащила деток из коляски. – Подержишь?

Глянула на мужа, а он… Он просто покачал головой, скрылся в кухне и стал кому-то звонить.

Пожала плечами и стала сама заниматься детками, да только я с виду была такая спокойная, а по факту во мне бурлил и клокотал котел гнева и обиды.
Как же так? Вадим сбрендил? Ерунду какую-то несет. Несусветную чушь.

Дети мои – и ничьи больше. Уж я-то точно их мать. А то, что меня оплодотворили чужим семенем, так это крайняя мера. Нам пришлось к ней прибегнуть, потому что муж не мог оплодотворить меня обычным, традиционным способом.

И я теперь виновата?

Не буду я собирать никакие вещи!

– Сладкие мои, – проворковала Настюше и Дениске, глядя на маленькие сморщенные личики, – если папа вас не любит, мама будет любить вдвойне!

Вадим и так не особенно помогал. И с детишками мне пришлось справляться самой. Да, они плакали, а как иначе? Это же младенцы. Если он не готов был к детям, не нужно было соглашаться. Как больно, как грустно, что мечты рушатся одна за одной.

Я думала, что выхожу замуж за любимого, а всё разрушил быт и совместное проживание. В мечтах мы с Вадькой, с которым встречались еще с университета, улетали в небесные выси, а оказались на твердой земле, где есть работа вахтовым методом, ипотека, кредиты, бедность и выживание. Дорогие лекарства. Толпы родственников со своими советами. Усталость. Отсутствие свободного времени.

Конец мечтам. Финита ля комедия.

Но я же думала, что мы вместе, мы семья, мы любим друг друга.

А есть ли любовь? Когда она кончается? Когда столкнется с реалиями совместной жизни? Кто из нас виноват? Кто не выдержал?

Грусть-тоска совсем затянула меня в свои сети, и только сладкие комочки давали надежду на то, что всё будет хорошо. Подошла к окну, глядя на яркие окна в домах напротив. Везде гирлянды, окна украшены, у всех елки…

А у нас? Почему только у нас нет ощущения праздника?

К черту! Позвоню маме. Они с папой будут рады меня видеть. Уеду к ним на новогодние праздники, а там посмотрим. Либо Вадим успокоится, либо нам придется разводиться.

Ох, даже думать не хочется о такой перспективе, но что поделать, если ему шлея под хвост попала и он решил от детей отказаться?

Глава 2

Эля

Да только я не осознавала всего масштаба катастрофы и не ожидала, что мой тюфяк-муж настолько решительно примется устранять нас из своей жизни.

Едва я управилась с малышами и оставила их в кроватках дрыгать ножками и играться с подвесными погремушками, как раздался звонок в дверь.

Кто это к нам пожаловал? А пожаловала тяжелая артиллерия в виде дорогой свекровушки, уже выпившей у меня тонны крови!

– Вот что, Эля, – заявила она на манер своего сыночка, вызвав меня в гостиную, – квартира наша, ты здесь не прописана, так что и права качать не стоит. Предлагаю решить всё полюбовно. Уезжаешь с детьми по месту прописки, к родителям в пригород, а на большее не рассчитывай.

Я так и сползла по стеночке, глядя в холодные змеиные глаза. Вот и показала свекровь истинное лицо. Но сдаваться рано. Эля, очнись, не давай себя в обиду!

Выпрямилась и, стараясь быть твердой, вступилась за себя и малышей:

– Мои родители живут в тесной однушке, они не стали претендовать на квартиру бабушки, отдали ее мне, а я вложила деньги от продажи в новую квартиру.

– Ты метры собралась делить, Эля? Вперед, обращайся в суд. Получишь причитающееся, когда мы продадим квартиру. Только сперва надо ипотеку выплатить. А это моя квартира, я вам тут жить позволила, а теперь сдавать буду.

– Сдавать? Вадим, ты что молчишь? – с упреком посмотрела я на него.

Какие еще новости меня ждут? Предчувствие недоброго забило внутри набатом.

– Эль… Да я… Короче… Черт! – Вадим мялся, и мать взяла бразды правления в свои руки.

– Эля, давай только без истерик, надо признать, что ваша жизнь с Ваденькой не задалась. Пошла ты по кривой дорожке. Делать детей от чужого мужика, ну, это, знаете ли, – ее аж всю передернуло, и она скривилась, будто проглотила лимон, – эта затея мне сразу не понравилась, так что я хоть и дала деньги, но знала, что мой сын не будет воспитывать чужого ребенка. Ему свой нужен.

– Вадим, что происходит? – потребовала я у мужа объяснений. – Ты стоишь и смотришь, как твоя мать поливает меня грязью? Антонина Михайловна, я это слушать не буду. Я вашего сына не под гипнозом держала, когда мы решали сделать ЭКО.

– Кто тебя знает, под чем ты его держала? Может, нытьем взяла. А ребенка чужого он не хотел!

– Вадим! – подошла я к нему. – Сколько это будет продолжаться? Я не собираюсь стоять здесь и слушать…

– И не слушай, Эля, не слушай, – сжал он крепко челюсти и обозлился, – я тебе вещи соберу, отвезу вас…

– Да какие вещи? Прекратите! Зима на дворе, вечер, послезавтра Новый год. Детей пожалейте!

Мне уже дурно становилось, и выстоять под гнетом родни было непросто.

– Пусть их родной отец жалеет, – свекровь достала из сумки папку и бросила на стол кухни, – вот, Эля, ознакомься. Это досье на отца ребенка.

Мои глаза так и впились в белую картонную папку.

Да, я мечтала когда-то узнать, как выглядит анонимный донор, но старалась отталкивать эти мысли. Зачем узнавать это? К чему? У моих детей один отец, и это Вадим. Но он отказывается от них. И тут мне в голову пришла мысль.

– Подождите. Откуда вы взяли эти данные? Доноры анонимны. Это незаконно.

– Всё незаконно, милочка, а если есть нужные знакомства, можно и узнать то, что нельзя вроде бы выяснить. Ты лучше посмотри, мужчина в самом соку. Холостой. Майор. Дети не будут нуждаться.

– Вы что? – оторопела я. – Не буду я никуда смотреть. Это безумие! Человек, может, и сдал материал, спасибо ему, но вряд ли он мечтал, чтобы у него появился ребенок от анонимной матери, да еще и двое!

– Эль, – вступил муж, и выглядел он сурово, – я не смогу воспитывать детей от чужого мужика. Сначала думал, смогу, а как мать нашла данные этого донора, постоянно думаю, что дети будут на него похожи. Сейчас, пока они мелкие и ничего не соображают, самое время мне с ними прервать любые связи. Документы я оформлю и тебе по месту жительства пришлю. Давай покончим с этим раз и навсегда. Будь этот донор из другого города, я бы еще, может, примирился, а он на соседней улице работает. Я вообще начинаю думать, а такие совпадения бывают? Было ли донорство или, может, это любовник твой? И вы провернули эту авантюру за моей спиной?

– Вадим, ты в своем уме? Я его знать не знаю! – перешла я на крик, а сама даже и думать не хотела о том, чтобы взять эту папку в руки.

Да как же так? Анонимный донор стал не анонимным и работает в нескольких шагах от нас? Да какая разница? Меня это никак не касается. Мы не имеем отношения к этому мужчине, он просто дал свой материал. И я не понимаю, зачем свекровь так упорно подсовывает мне папку, а муж настаивает на измене.

– Вот истерик не надо, Эля, я пойду вещи твои соберу, а вы с Вадиком попрощайтесь, – холодно процедила свекровь и выплыла из кухни.

На меня напал ступор. В ушах загудело. Я просто ничего не понимала.

А муж даже не подошел, чтобы поддержать меня, когда я обессиленно осела на пол. Моя жизнь превратилась в кошмар, а родной и близкий человек стоял истуканом и был холоден, как айсберг, позабыв о прожитых вместе годах.

– Вставай, Эль, – тихо пробормотал, подавая руку.

И я воспользовалась его поддержкой, встала, да только сразу оттолкнула от себя этого маменькиного сыночка.

– Останови это, – потребовала жестко, – будь мужчиной! Ты позволишь маме командовать в нашем доме? Вышвырнуть меня на улицу с малышами? Неужели ты к ним совсем не привязался? Мы же так их хотели!

– Ты хотела, ты! – оскалился он и озверевшим взглядом впился в меня. – Не смей называть меня не мужчиной! Я мужик! И я решаю, как всё будет! Поняла?

И сказал он это так громко, повысив голос, что тот сорвался, и муж мой перешел на петушиный крик, и я бы рассмеялась от того, насколько он жалок и смешон в этом своем желании показать себя самцом и хозяином жизни, да только мне выть и рыдать хотелось.

Рвать на себе волосы, истерить и биться на полу в крике.

Но я не стала. Не дам ему увидеть себя жалкой. Букашкой.

Глава 3

Гордей

Подкатывали ко мне на корпорате две красотки, а выбрать надо было одну. Ведь однозначно празднование корпоратива плавно перетечет в мою холостяцкую берлогу, а там не за горами уже Новый год. Оторвусь по полной.

Либо с зажигалкой Ингой, либо со скромняжкой Инной.

Не перепутать бы, а то бабы страсть как не любят, когда их путают.

В любом случае вечер удался.

И в целом не жизнь у меня – а малина!

Ну просто баловень ты судьбы, Северов.

Майорские звезды на погонах сияют, заслуженные, надо сказать, раскрываемость отдела почти сто процентов. Начальство хвалит. Квартиру служебную дали недавно, трешку, с намеком, правда, что это задел на будущее.

На семью.

Но к семье я пока не готов. Меня и так всё устраивает.

В голове, конечно, сидит образ семьи из детства. Шумные три брата – я, Платон и Тарас. Все родились с разницей в два года, я – самый старший.

Все остались сиротами, когда родители погибли в автокатастрофе. Нам троим повезло, мы как раз гостили у деда нашего. Он, хоть и старый морской волк, в прошлом служивший на подлодке и имеющий звания и регалии, не сдался, не отдал нас в детдом, отвоевал.

Хорошо бы навестить его в родовом гнезде, где он засел, как старый сыч. Но собрать всех сложно. Птенцы разлетелись кто куда. Я весь в работе. Платон открыл компанию по производству медицинского оборудования, а Тарас машет кулаками на ринге.

Где ж нам собраться в одну кучу, как в старые добрые?

Эх, запил грустинку бокалом игристого и обнял Инну. Или Ингу.

Жаль, обеих нельзя взять, я еще до подобного не дожился, да и работать мне потом с ними, всё управление стебаться будет, а слухи мне не нужны.

Но ничего! До конца корпората еще есть время, решу потом, с кем мне ночевать и зимний праздник отмечать.

– А пойдемте смотреть салют! – закричали все вокруг, и сотрудники нашего управления гурьбой потекли на улицу.

Вывалились на заснеженную дорожку возле ресторана. Организаторы корпоратива уже подготавливали салюты. Скоро небо расцветится яркими вспышками. Кто-то достал телефон. Смешные. Как будто станут пересматривать эти видео. Все самые лучшие моменты жизни нужно проживать вживую.

Посмотрел на Инну. Хорошенькая блондиночка. Стройная, глазастая, феечка.

Глаза так и говорили:

– К тебе или ко мне?

Бросил взгляд на Ингу. Грудастая брюнетка-роковуха. Ведьма с зелеными глазищами. Ух, горячая. Такая вцепится и не отпустит.

Лучше выбрать вариант побезопасней, тем более блондиночек я всегда любил.

В мои волшебные мечты ворвался визг тормозов. Прямо возле нашей честной компании притормозила желтая машина такси. Сперва открылась задняя дверь, оттуда вылез какой-то щуплый мужичок в распахнутой куртке. Бросился к багажнику и вытащил оттуда две сумки.

Зачем это он с сумками в ресторан приехал? Или адреса перепутали? Здесь рядом даже нет жилых зданий.

Следом, с другой стороны пассажирского сиденья, выскочила девчушка в голубом пуховичке. Симпатичная. Это я отметил сразу. Только заполошная какая-то. Глаза бешеные. Дикие. Кричит на своего спутника.

– Ты куда нас привез, Вадим? Это не вокзал!

Нас? Кого это нас?

Но вместо того, чтобы ответить своей женщине, мужичонка подошел ко мне.

– Ты Северов? – спросил с опаской.

Нервничал жутко, это было видно.

Да и я напрягся. А его спутница ахнула и стала дергать его за куртку.

– Вадик, не надо! Что ты делаешь? Уедем отсюда. Нам же на вокзал надо!

– Эля, так надо, – гнул он свою линию, на девушку так и не смотрел, – так ты Северов?

Так вот как ее зовут.

Эля. Красивая. В своем голубом пуховичке с белой меховой опушкой на воротнике и в белой шапке похожа на Снегурочку.

– Ну, Северов, а ты кто?

– Отлично! – крякнул мужик и снова пошел к пассажирской двери. Выволок оттуда две переноски. Детские!

Да что, мать твою за ногу, здесь творится? Цирк какой-то с конями!

– Короче, баба моя теперь твоя. А это твои дети, майор Северов. Воспитывай! А я умываю руки!

В этот момент раздался свист, а следом за ним шумно бахнули салюты, но никто не смотрел в небо, всё управление алчно наблюдало за спектаклем, в котором мне с какого-то фига прочили главную роль.

Рот-то я открыл, чтобы решительно протестовать против заявления мужичка, которое звучало бредовей некуда, да меня никто не услышал.

Толпа гудела, обсуждала происходящее, Эля дубасила Вадима по плечу, оттаскивая в сторону машины, салюты бахали, и вишенкой на торте стал оглушительный ор малышни, которым не очень-то понравилось, что их поставили в переносках прямо на снег. Или салютов испугались.

Спали, наверное, бедняги.

Посмотрел в переноски – там дети. Двое. Видны только моськи, и непонятно – девочки ли, мальчики ли. Да какая, к ядреной фене, разница? Они не мои. Я эту девушку впервые вижу и не участвовал никак в рождении этих младенцев.

– Эй, уважаемый, – применил я весь свой служебный опыт, чтобы разрешить это недоразумение, от моего властного голоса мужичонка весь аж сжался, – потрудитесь объяснить, что всё это значит?

– Не слушайте его, пожалуйста, – кинулась ко мне наперерез девица, маленькая такая, на голову ниже меня, тростинка. А она точно мать? – Мы сейчас уедем, извините за беспокойство!

– Вы детей-то уймите, мамаша, – образумил ее, стараясь не быть грубым, все-таки какое-никакое уважение любая мать заслуживает, если она, конечно, не пропойца и свои обязанности выполняет, – а то вон красные все, верещат.

Но ей мой тон, видимо, не понравился, симпатичная мордашка исказилась гневом, и девчонка стала даже красивее, чем была. Только на кой черт я вообще ею любуюсь?

Пока она успокаивала малышню, Вадим подошел ко мне с какой-то папкой.

Народ, к счастью, в это время стал растекаться, все возвращались в ресторан, и даже Инна с Ингой решили убраться подобру-поздорову, поняв, что я пока сильно занят.

Глава 4

Гордей

Взяли и испортили новогоднее настроение. Планы на Инну и Ингу. Мне теперь что прикажете делать?

Вот как-то совсем не улыбалось мне мотаться по всему городу в поисках какой-то незнакомой девицы, которая в теории могла родить от меня.

Почему в теории?

Да потому что не верю я в то, что являюсь отцом ее детей. Бред какой-то.

Ну да, сдавал я семя, но ведь чисто для себя, не для дальнейшего донорства. Не для того, чтоб ко мне потом подходили на улице всякие там Вадики в “адике” и трясли перед моей мордой документами, за которые можно так огрести, что мало не покажется.

Этот Вадик еще пожалеет, что решил таким образом избавиться от головной боли. Избавившись от нее, он нажил себе куда большие проблемы. В моем лице. Это я могу гарантировать. Так просто я всё это не оставлю. Доберусь до правды и накажу виновных по всей строгости закона, а пока…

– Гордей, а кто это был? – раздалось позади заинтересованно.

Обернулся. Инга стояла и стреляла в меня своими зелеными глазищами.

– Да понятия не имею. Чудики какие-то, впервые их вижу, – отмахнулся я, надеясь, что она ничего лишнего не услышала. Не хватало еще слухов. А Инга та еще сплетница. – Ты иди в ресторан. Холодно же.

– А ты? Без тебя мне будет еще холодней, – проворковала она, растянув сочные губы в улыбке.

Эх, так бы и впился в них. Так бы и смял ее фигуристое тельце в своих руках, да разложил бы на своем новом столе.

Да вот только настроение у меня было ни к черту.

– Слушай, тут дельце одно нарисовалось. Срочное. Я смотаюсь быстро и вернусь.

Обычно эта фраза действовала безотказно и служила мне любимой отмазкой, когда надо было избавиться от особенно прилипчивой особи женского пола.

– Прямо сейчас? – расстроенно заканючила она. – А как же я?

– А я мигом вернусь, – соврал на голубом глазу, чтобы побыстрее от нее отвязаться.

Не до шашней мне сейчас было, хотелось подумать наедине с собой. В шумном ресторане не дали бы этого сделать.

– Ты уж постарайся, – она прильнула ко мне и прошептала на ухо таинственно: – Иначе твой сюрприз достанется кому-то другому.

– Вот умеешь же ты заинтриговать, – подмигнул ей, проводил до ресторана, где праздник был в самом разгаре, обменялся парой фраз с Инной, чтоб тоже меня не забывала, а потом вызвал такси.

И поскольку в версию про отцовство я всё же не поверил и вообще счел ее абсурдной, со спокойной душой сел в машину и отправился домой. А там, глядишь, и настроение вернется. Кто знает, может, и не один эту ночь проведу.

Да что я, в самом деле, расклеился-то, как баба какая-то!

Вынул из кармана куртки телефон, провалился в телефонную книгу и прокрутил до буквы “И”. Номера Инны и Инги соседствовали друг с другом. Оставалось только решить, кто из них двоих выносливей да пораскованней. Велик риск, что сегодня я буду ненасытен во всех чертовых смыслах. А на сюсюканье терять время совсем не хотелось. Лучше потратить его на вещи куда более приятные.

Выбор был сложнее, чем я себе представлял, поэтому решил действовать по старинке:

– Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана. Было за окном темно, следствие возбуждено, – счет закончился на Инне, и я даже чутка подрасстроился. Не вывезет же меня скромняжка.

Но против судьбы не попрешь, как говорится, а против считалки и подавно. И только я решился нажать на вызов, как телефон разразился звонком.

– Платох, ну ты вот вообще не вовремя, – ответил я брательнику резко, и, как назло, в памяти всплыл образ этой Эли и ее двух орущих комков. – Слушай, а ты, случайно, не знаешь, могли ли мое семя, ну чисто теоретически, дать какой-нибудь левой бабе?

– О как, – протянул Платон. – Чисто теоретически могли. Если ты не поставил галочку.

– Какую, к черту, галочку? – начал я закипать.

– Простую такую галочку, птичку. Напротив пункта, где говорится, что ты не желаешь становиться анонимным донором.

– Ты ставил?

– Ну конечно же, ставил, – возмутился братишка.

И тут я подзавис, пытаясь вспомнить, как выглядел договор, который я подписывал в медицинском центре перед сдачей материала. Да я в глаза даже не видел эти гребаные галочки. Сдал по приколу семя и подписал договор, так же как брательник, не глядя.

– А ты чего не предупредил-то меня о подводных камнях! – наезжал я на Платоху, злился непонятно на кого.

– Ну глаза же есть. Ты мент или кто, в конце-то концов? Должен был сам убедиться в наличии или отсутствии подводных камней, – тыкал меня носом, словно котенка.

– Черт! – прорычал я, саданув кулаком по колену.

Похоже, версия с отцовством постепенно становится очень даже реальной. И всё из-за моей безалаберности! Ну как так-то?

– Я чёт не пойму, а ты чего так кипишуешь-то? – вырвал меня из мыслей ленивый тон брательника.

– Чего-чего, а ничего, – брякнул я, насупившись, но посвящать в суть проблемы Платона не стал. Рановато еще панику было наводить. Доказательства нужны.

И тут во мне проснулась ментовская жилка. Режим следака включился.

Раскрыл улику в виде папки с документами, где фигурировало мое имя.

Нужно бы понять, каким образом мои данные рассекретились и попали в руки третьих лиц. Отсюда и плясать уже…

– Ну вот и забей тогда. Тебе ли не всё равно, что кто-то воспользуется твоим материалом? – отозвался он с беспечностью. Только было бы всё так просто. Не готов я быть отцом. Вот не мое это. – И вообще, ты должен думать сейчас о другом совсем. Потому что у нас проблемы куда серьезней появились!

– Какие еще проблемы? Что может быть серьезней, чем мои возможные дети?

– Тут Соломон собрался в очередной раз помирать. На днях он хочет собрать нас в родовом гнезде. Ты представляешь, что будет?

Представить было несложно.

Помирать наш дед собирается, как бы не соврать, раз так в пятый. И если поначалу мы с братьями относились к такой вести со всей серьезностью, по полной погружаясь в траур, то сейчас всё это чем-то напоминало дурдом по вызову.

Глава 5

Эля

Ох уж эти баулы. Тяжелые, зараза. Хорошо хоть водитель такси оказался настоящим мужиком, не то что некоторые индивидуумы, помог дотащить всё до камеры хранения. Не знаю, как бы я одна справилась. Рук-то у меня не десять.

Я сверилась с расписанием электричек на информационном табло. Времени было в обрез, а еще надо было и купить билет, и накормить малышню, и созвониться с родителями, предупредить их, чтобы не приезжать как снег на голову.

– Сейчас, сладкие мои булочки, потерпите немного, скоро мамочка вас покормит.

Сердце кровью обливалось от того, как Настюша с Дениской надрывались плачем. Они словно тоже чувствовали, что их предали.

Я бы и сама разрыдалась, опустошилась бы, больно было и обида душила, но позволить себе такую слабость я не могла. Я должна оставаться сильной. Ради своих сладких крохотулечек. Я всё сделаю, чтобы они были счастливы. А если они будут счастливы, то и я буду.

А Вадим… Он еще пожалеет обо всем. Локти будет свои кусать. Чуйка так подсказывала. Ни за что не прощу его. Пусть только попробует приблизиться ко мне и моим… МОИМ детям, я ему тогда такое устрою, что потом он сам отстегнет свои кокушки драгоценные и повесит их в кладовку на гвоздик за ненадобностью. Ну просто зачем они недомужику?

На всякий случай огляделась по сторонам, проверяя, не пошел ли Вадька за мной или, еще чего хуже, Гордей Северов, ведомый отцовским инстинктом, примчался.

Да где бы. Наверняка они до сих пор спорят. Один пытается втемяшить второму, что тот имеет прямое отношение к моим детям. А второму, мягко выражаясь, не до бабы с двумя прицепами. Я видела, как он переглядывался с двумя расфуфыренными девицами, а те, в свою очередь, готовы были передраться друг с другом за него.

Похоже, биологический отец моих детей отъявленный бабник. Что с него взять… Но до чего же красивый мужик, богатырь прямо, харизмой так и прет. Мимо такого точно не пройдешь.

В любом случае я теперь ни к одному мужчине близко не подойду. Дети – мой главный приоритет на ближайшие годы.

– Извините, а не подскажете, где здесь комната матери и ребенка? – суматошно подлетела я к сотруднику вокзала, держа переноски чуть ли не в зубах.

– Мамаша, ну указатели для кого тут сделали? Сложно головой покрутить или как? – грубовато ответил молодой парнишка, махнув рукой вверх, на табличку с навигацией.

С удовольствием бы осадила этого грубияна и преподала урок, как нужно вести себя с незнакомыми женщинами, но времени на нравоучения у меня совсем не было, да и нервы нелишние.

– Или как, – брякнула я и побежала трусцой прямо по указателям.

Свернула в коридор, добежала до нужной двери и локтем подцепила ручку. Ногой придержав тугую дверь, с горем пополам протиснулась в светлое помещение, в котором не было ни одной живой души.

Ну всё, половина дела сделана.

Следом я бросила сумку на диванчик, скинула с себя куртку и дала себе пару секунд на то, чтобы перевести дух.

– Так, Настюшка, иди ко мне, родная, – подхватила доченьку, чмокнула в носопырку и положила на пеленальный столик. Быстро раздела ее, потом потянулась за сыночком. – Дениска, а ты чего разлеживаешься, от сестренки отстаешь? А ну, давай скорее снимем с тебя комбез, а то, небось, упрел уже весь, – на автомате вытянула его из теплых вещей, взъерошила темный пушок на вспотевшей головке и положила рядом с Настенькой. – Ну что, малышня, кто первый на кормежку в молочную ферму? – смотрела я на них, пытаясь вычислить самого голодного, а они глазками хлопают, ножками подрыгивают, улыбаются, хомячки мои.

Обычно кормила я их поочередно, времени и сил на это, конечно, уходило порядочно. Пока одна ест, другой обкакается, пока меняю подгуз, другая срыгнет и заплачет. Так и вертишься как белка в колесе.

Знаю, что другие мамочки умудрялись кормить детишек одновременно, но мои пострелята почему-то не хотели есть сообща.

А тут сама ситуация обязывала ускоряться. Важна каждая минута, ведь на электричку мы можем и не успеть, а ошиваться на вокзале до утра, да еще с грудничками – дело сомнительное.

Нет, в таких условиях надо бы как-то приспосабливаться. В конце концов, на что мне целых две молочных фермы?

– Давайте, лапочки мои, не подведите маму.

Взяв по одному карапузу в каждую руку, я уселась на диван с ними и досыта накормила голодающих, а потом еще и подгузы поменяла.

Ничего сверхъестественного я вроде бы не сделала, но, боже, как же я гордилась собой и своими детками. Я почувствовала в себе небывалый прилив сил, такой, что казалось, могу и горы свернуть.

– Ну вот и всё. Осталось дело за малым. Билет сейчас купим и отправимся в путешествие. Это будет ваша первая поездка на электричке. Вот бабуля с дедулей обрадуются-то, они же так долго вас не видели, – говорила я агукающим комочкам, пока одевала их. Залюбовалась ими, отмечая черты маленьких лиц.

Нет, ну вы посмотрите только. Порода однозначно майорская у них. Оба ребенка в Северова пошли. Теперь я это отчетливо видела.

Может, поэтому Вадим не смог принять детей?

От меня только носики достались и чуть заостренная форма ушей, из-за которых в школе меня дразнили эльфом. Даже как-то обидно стало, что мои гены оказались не такими мощными, как у отца. Уж лучше бы я не видела этого Гордея никогда. Жилось бы куда спокойней.

Управившись с одеванием и при этом вся вспотев, я накинула на себя куртку, уложила детей в переноски и, включив турборежим, понеслась в сторону касс, где было не протолкнуться. В каждое окно минимум по двадцать человек в очереди стояло.

– Эй, мамаша, проходите сюда, я вам свое место уступлю, – какой-то мужчина в солидном пальто и деловом костюме подзывал меня к себе.

Да почему мамаша-то? Что, слов других нет? С другой стороны – а кто я?

Но препираться не стала, скромно поблагодарив мужчину, встала в очередь на его место, совсем близкое к окошку. Дело все-таки благородное, не каждый мужчина нынче рыцарь. Некоторым и до рыцарских коней всё равно что до Луны.

Глава 6

Эля

Что же делать?

Что-что, искать сумку, что же еще!

Включила наконец голову и что было мочи рванула в сторону комнаты матери и ребенка. Кажется, там я в последний раз видела свою сумку. Ворвавшись в пустующее помещение, я обшарила все углы, заглянула под диван, под кроватки и столики, но ничего… Утащили! Увели! И, как назло, камер в комнате не было. Так хоть можно было бы отыскать по горячим следам.

– Постойте! Мужчина, подождите, бога ради, – свесив язык на плечо, я бежала следом за мужчиной в форме полицейского, радуясь, что их тут по залу ходит несколько.

Тот обернулся, оглядел меня и моих малюток, которые, как и их мама, жутко разнервничались. Попискивали в своих переносках. Растрясла я их, наверное.

– Что у вас стряслось, гражданочка?

Быстро он смекнул, что кое у кого проблемы. А у меня не проблемы даже. Тут целая катастрофа намечалась.

– Сумку свистнули у меня, – проскулила я, часто дыша, как загнанная кобыла.

– Где и когда?

– Из комнаты матери и ребенка, думаю, минут пять назад. Я ее случайно оставила там, а когда вернулась за ней, ее уже не было. Понимаете, в ней всё, а у меня дети маленькие совсем, и нам как-то уехать отсюда надо, – распиналась я перед ним, но ни сочувствия, ни сопереживания не разглядела в ответ.

– Так, ясно. Опишите приметы вашей сумки.

– Черная, из дермантина, с кармашком сзади и с брелоком в виде пчелки, а еще потертость есть небольшая на ремешке, – перечислила я впопыхах, искренне надеясь, что под мое описание попадает не так много сумок, но смешок полицейского как раз говорил об обратном.

– Обычно хапуги присваивают себе только деньги, а всё остальное выбрасывают в первую попавшуюся мусорку. Так что мы поищем вашу сумку, но, если в течение получаса не найдется, придется писать заявление, – важным тоном пояснил полицейский.

Я сверилась со временем. Полчаса? У меня как раз полчаса и оставалось в запасе до прихода электрички. Надеюсь, сумка найдется раньше… Пусть бы вор забрал деньги, но, надеюсь, он сжалится и оставит документы на детей и мой потрепанный старенький телефон.

Да уж, негусто у него сегодня будет с добычей. И сам опростоволосился с моей сумкой, и меня лишил имущества и последних нервных клеток.

– Хорошо, я тогда тут посижу, – движением подбородка указала на рядок металлических сидений, после чего мужчина ушел.

Обставив себя переносками с обеих сторон, я уселась и окунулась с головой в беспросветную безысходность.

Без денег, хоть и небольших, мне всё равно не уехать далеко.

И тут я вспомнила, что вчера заходила за батоном в магазинчик, расположенный в нашем доме. А там сроду терминалов не было. Оплату принимали только наличными. У меня должна была оставаться сдача со ста рублей. Я пошарила по карманам куртки и, расслышав звон монет, с облегчением выдохнула. В раскрытой ладони отсчитала жалкие копейки, и снова уныние напало на меня. Совсем немного не хватало на билет.

У меня не оставалось другого выхода, кроме как пойти побираться по вокзалу. Никогда бы не подумала, что доживу до такого. Стыд, позор какой.

– Женщина, миленькая, а вам часики не нужны? Они как новые, почти задаром отдам, – переступив через свою гордость, приставала я к прохожим, предлагая им наручные часы, которые подарил мне Вадька на годовщину нашей свадьбы. Китайский ширпотреб, но тогда я и им была безумно рада.

– Какие часики, дамочка, вы с ума сошли? – отшатнулась от меня женщина, как от прокаженной.

Со следующими тремя барышнями было всё ровно то же самое. И тогда я подумала, что нужно менять тактику и вылавливать мужчин, вроде Вадима, женатого скупердяя.

– Мужчина, часики своей женушке ненаглядной не хотите прикупить? – рванула я за чуть подпитым мужиком, у которого на безымянном пальце сверкало обручальное кольцо.

Тот остановился, в глазах сверкнула заинтересованность.

– А почем вещица? – разглядывал он циферблат с ремешком под разными углами.

– Да сколько не жалко, – пожала я плечами и вздохнула.

А мужик, нисколько не думая, достал из внутреннего кармана дубленки мятую сотню, сунул мне в капюшон и, забрав часики, пошел дальше по своим делам.

– Ну и как это понимать, гражданочка? – прогремело басом прямо над ухом, отчего я вжала голову в плечи и медленно развернулась.

А там полицейский стоял, только другой совсем, и сверлил меня недобрым взглядом.

– Жалобы на вас поступили. Говорят, порядок нарушаете, незаконной торговлей занимаетесь, – произнес он осуждающим тоном и вытянул из моего капюшона купюру, насупился, а потом подхватил меня под локоть и повел куда-то. – Пройдемте со мной.

– Куда? Зачем? – запаниковала я, буксуя ногами и стараясь не размахивать переносками, в которых только-только уснули дети.

– Обсудим ваше поведение в соответствующей обстановке, – отчеканил сурово страж порядка и настырно повел меня вдоль узкого коридора, и мое сердечко сжалось, поджилки завибрировали.

Этого еще не хватало. Вселенная, мне твои планы на меня совсем не нравятся!

– Послушайте, я же сказала, что меня обокрали, у меня украли сумку с документами, а еще там деньги на билет на электричку, – в сотый раз повторяла я, но мне однозначно не верили.

Я видела это по суровым лицам двух полицейских, которые заперли меня и детей в закутке и опрашивали.

– К чему такая срочность? Почему так надо уехать? Вы от кого-то скрываетесь?

– Да ни от кого я не скрываюсь, – я так и ахнула, – к родителям собралась в пригород. На Новый год, – пыталась достучаться до непробиваемых стражей порядка.

Вроде обыденная вещь. Все тут на вокзале для того, чтобы куда-то уехать, а прицепились ко мне.

И как-то тоскливо стало, обидно, жалкой себя почувствовала из-за того, что доверия не вызываю. Я потерпевшая, а меня допрашивают, словно обвиняемую. Прессуют.

И так мне стало тошно, что я чуть не согнулась пополам. Ни с того ни с сего напало чувство голода, ведь я покормила детей, а до этого гуляла с ними, потом Вадим со своим заявлением и поездка к ресторану…

Глава 7

Эля

“Ты не думаешь, что нам пора поговорить, Эля?”

Обычно такие фразы ожидаешь услышать от второй половинки в момент кризиса в отношениях, но никак не от совершенно незнакомого мужчины во время черной полосы. А эта полоса и не думает заканчиваться. Так мало того, она еще и с уклоном оказалась. Вот я и мчусь по ней вниз, разгоняясь до бешеной скорости.

– Нам не о чем говорить, мужчина, я вас знать не знаю, – произнесла я как можно уверенней и расправила плечи.

Северов воззрился на меня недовольно, будто я посмела ему всю жизнь испортить.

– А я вот думаю, нам многое нужно обсудить, заодно и познакомимся, – сказал он мне, а затем обратился к своим коллегам: – Ну все, парни, вы никого не видели, ничего не слышали.

– А как же жалобы на гражданочку? Паковать надо, – вмешался в разговор тот страж порядка, что был поупитанней, и кивнул на меня.

А Северов в момент взбесился и кулаки свои мощные сжал.

– Я тебя щас так запакую, Рузанов! Забудь лучше, пока тебя самого не разжаловали! А то я могу и устроить! – гаркнул он так, что полицейский вытянул физиономию, прихлопнул рот и так и осел в кресло.

Да что за фрукт этот Северов? Даже коллеги его побаиваются. Может, и мне стоит?

И я поняла, что бояться мне всё же есть чего, когда он без спроса подхватил переноски с детьми, да так легко и умело, словно всю свою жизнь с ними управлялся, а потом размашистым шагом последовал на выход. И злость во мне всколыхнулась с новой силой.

– Куда? – рванула я переполошенно за ворюгой следом, только и успевая перебирать ногами. – Стойте! Да остановитесь же вы!

– Ну чего вот ты вопишь как потерпевшая? – обернулся он, чуть сбавляя шаг. Ноздри у него раздулись и скулы заиграли желваками. – Детей же разбудишь!

Ахнув в возмущении, я бросилась на него, как разъяренная медведица, защищающая своих медвежат от чужаков.

– Это мои дети, на минуточку, – вцепилась я в ручки переносок, пытаясь вырвать их, а у майора хватка бульдожья и взгляд до того тяжелый, что я на себе ощутила эту неподъемную ношу.

– Так я и не претендую на твоих детей, – пресек меня Северов грубовато, а увидев, как я раздулась от злости, выдохнул и сбавил тон: – Эль, прекращай хорохориться. Я же хочу тебе помочь. Набегалась ты и без того за сегодня. Хватит с тебя. А я заманался тебя по всем вокзалам искать. Пойдем, – взмахом массивного подбородка с жесткой щетиной указал он на выход. – Сядем в кафе, поговорим. В спокойной обстановке обсудим, что мы будем дальше делать.

– Мы? – разинула я рот. – Да что вы говорите такое? Нет никаких нас.

Вот нет чтоб согласиться, а я снова взбрыкнула в защитной реакции, но потом всё же захлопнула варежку и взяла все свои эмоции под контроль.

Как бы то ни было, но, похоже, этот Северов – единственный человек в округе, который хоть что-то делает для меня и моих деток. Глупо с моей стороны отказываться от его помощи. Может, он не такой уж и плохой. Искал вот меня по вокзалам, а законному мужу хоть бы хны, где мы, как мы, хоть сгинем, ему наплевать.

– Хорошо, ваша взяла. Давайте обсудим ситуацию, коль уж не шутите, – сдалась я, ну просто выдохлась уже, устала, да и детишки пока сладко спали. Сейчас самое время расставить все точки над “i” и разойтись с миром по разным сторонам.

– Отлично, – довольно ощерился майор. – Покладистой ты мне нравишься больше.

Нравлюсь больше? Ах, ему нравятся покладистые? А норовистых стороной обходит?

Он же не флиртует со мной? Да нет, вряд ли…

И мы двинулись к выходу. Северов уверенным шагом шел впереди, а я плелась за ним следом, ничего не видя перед собой, кроме него самого. Ну и стена, конечно. Такую ничем не возьмешь, не снесешь. Настолько у него впечатляющее телосложение, что переноски в его ручищах казались игрушечными. И тут в моей голове пронеслась мысль, что ему очень идет этот образ заботливого папаши, но я сразу же отмахнулась от нее. Еще чего…

– А ну-ка, подержи, – Гордей сунул мне переноски в руки, когда мы оказались на торце вокзала.

– А вы куда? – перепугалась я чего-то, сама не поняла чего. Наверное, подумала, что Северов всё же решил меня бросить. А это добило бы меня окончательно.

И когда он начал от меня отдаляться, шагая к темному закутку, откуда жутко воняло помоями, я чуть было не выкрикнула: “Мужики, да все вы одинаковые! Сначала давай вместе, а потом разбирайся-ка ты сама”, но вовремя прикусила язык.

– Стой, где стоишь, я сейчас! – бросил Гордей, а после слился с темнотой, и я ничего больше не видела, как бы ни пыталась напрячь зрение.

А вот слух меня не подводил. Я слышала столько отборного мата, что у меня уши в трубочку сворачивались. Некоторых слов я даже не знала, но звучали они уж очень неприлично и колоритно. А потом маты разбавил противный писк и на меня побежало из темноты что-то…

Как только поняла, что это десятки жирных крыс бросились от Северова врассыпную, я как раскрыла рот, намереваясь завизжать, да вот только материнский инстинкт научил меня одному важному правилу: если надо поорать, ори в себя. Так и проглотила свой испуганный визг и вжалась спиной к стеночке здания.

Следом из темноты выплыла могучая фигура Северова.

– Танцуй, Элечка, – протянул он самодовольным тоном, держа руки у себя за спиной. Неужели сумку нашел?

– Танцевать? Вы сейчас серьезно? – изумилась я, хлопая ресницами.

– Серьезней не бывает, – кивнул он и выжидающе посмотрел на меня.

– А вас ничего не смущает? У меня же дети, – нашла я в своей пустой голове, как мне показалось, весьма уважительный предлог, а ему хоть ты тресни.

– А ты попробуй, – настаивал.

Для вида я таки сделала пару неумелых па, поняв, что Северов так просто не отвяжется. Правда, тем самым я только рассмешила майора. От его грудного смеха морозный воздух завибрировал.

– Забавная ты, Эля. Ну ты чего? Я же пошутил, – он подошел ко мне, вынул из кармана какой-то прозрачный пакет с защитным клапаном, расправил его и вложил внутрь мою сумку, словно вещдок.

Глава 8

Эля

Надо же. Не свидание. А будто я не знаю? И зачем это уточнять? Решил прояснить момент с самого начала, чтобы я ни на что не претендовала?

Так я и не думала даже.

Ах да! Я же отвлекла Северова от романтического рандеву с легкодоступными девицами, и вместо этого он со мной возится, а на уме первые свидания и бог весть что еще…

И хоть был порыв высказаться по этому поводу, свои возмущения я попридержала.

Не желаю касаться этой темы.

Майор как раз обернулся и позвал меня:

– Ты идешь?

Я потопала за ним и уселась на хлипкий скрипучий стул, с опаской глядя на то, как он размещает моих деток на широком подоконнике этого убогого заведения.

Бедняжечки мои, натерпелись за сегодня.

И едва Северов умостился на стул, при этом чуть не раздавив его своим немаленьким весом, как к нам подбежала официантка.

Вернее, первым к нам прыгнул ее внушительный бюст, который она не постеснялась сунуть майору под нос.

Вот это сервис. Что называется, я к вашим услугам, где главное слово – я.

– Что вам принести? Может быть, чайку горячего? – запела девица, складывая алые губы бантиком.

– Нам бы что-то посущественнее. Да, Эль?

Майор глядел на меня, грудастая дамочка плотоядно смотрела на него, я изучала ложбинку груди наглой девицы. Что-то я не помню, чтобы на вокзалах такие расторопные официантки работали. Видимо, это олл-инклюзив для Северова.

– Кхм, – я задумалась и бросила взгляд на почти пустую витрину, где доживали свой век два несчастных чебурека. Но даже они сейчас казались манной небесной. – Да, я бы перекусила.

– Подогреть не могу, микроволновка сгорела, – буднично сообщила официантка, постучала ручкой по блокноту. Бюст колыхнулся. Северов и бровью не повел.

– Всё равно несите, – принял за нас решение он, – и чая горячего, пожалуйста, два.

К чести Северова, выдающаяся часть тела официантки оставила его равнодушным. По крайней мере, он даже не смотрел вслед девушке, когда она уплыла в сторону витрины и завозилась с нашим заказом.

Мы разделись, но тепло здесь не было, и это хорошо, иначе дети сопрели бы окончательно, а так им слегка дуло из окна, поэтому я спокойно оставила их там досматривать свои младенческие сны.

Вернулась официантка с подносом, на котором дымились два стаканчика с висящими из них ярлычками самого дешевого чая. Обжигающе горячего.

Пить и есть хотелось ужасно, но я сидела и ждала, пока чай остынет.

Северов, как и многие мужчины, такой проблемой не страдал и спокойно пил себе этот цветной кипяток, и кажется, отвратительный вкус ледяного чебурека его тоже не особенно волновал.

– Дети долго будут спать? – покосился он в их сторону.

Я насторожилась.

– А что?

– Не шарю я в детях, Эль, вот и спрашиваю. Ты же на электричке ехать собралась. Далеко?

– Где-то минут сорок, – пожала плечами.

– Тебя встретить должны были?

– Встретили бы родители, но я им позвонить не успела, – выдала, покраснев от смущения, – всё собиралась с мыслями, как сообщить им о своем приезде, а потом сумку украли.

– Ясно, ну тогда и не звони пока, тем более ночь, – важно велел Северов, на что я приподняла бровь.

Он теперь за меня всё решает? Интересно.

– Так мы обсудим… Ммм…

Я стрельнула глазами на детей, не в силах подобрать слова.

К счастью, майор пришел на помощь.

– Эль, уже поздно. Спать всем пора. Ты мне потом расскажешь, в нормальной обстановке, как так вышло, что меня как отца детей вычислили, а сначала нужно с вашим ночлегом разобраться.

Он говорил деловито, как о свершившемся факте, и я понимала, что не время и не место защищаться, но захотела прояснить:

– Произошло какое-то недоразу…

– Произошло преступление, – мягко перебил он, и меня пробрал испуг.

Ведь всё же он был представителем власти.

– Вы меня в чем-то обвиняете?

– При чем тут ты? С чего ты это взяла? Муж твой получит по всей строгости закона, как и клиника, слившая данные. А ты непричастна к этим махинациям.

Он так уверенно это заявил, что я опешила.

– Откуда вы знаете?

– Ты же в курсе, где я работаю, я людей насквозь вижу. Да и не надо быть ментом, чтобы понимать, что ты не своей воле приехала тогда к ресторану. Эль, и кстати, не пора ли перейти на “ты”? Мы ж вроде как родители.

Родители. Это слово хоть и было фактически верным, но мой мозг его с нами никак не соотносил.

– Хорошо, давай на “ты”. Но еще не поздно отказаться от роли родителя. Тебе необязательно им быть. Я не прошу принимать участие в судьбе моих малышей. Понимаю же прекрасно, как это всё странно и неожиданно. Я была уверена, что донор останется анонимным.

– Донор, – Северов потер щетинистый подбородок и взглянул на ангельские личики Насти и Дениса, его же лицо просветлело. – Я не хочу быть просто донором.

– А кем ты хочешь стать?

Мне стало любопытно, а майор словно размышлял вслух. Интересный он такой, отец моих детей. Неужели правда хочет воспитывать малышей?

– Раз не донором, получается, отцом. Буду заботиться о них, навещать. Ты же не будешь против? – закинул он удочку.

Растерялась. Плохо себе представляла будущее в принципе, а уж такое, в котором Северов приезжает в тесную квартирку родителей, мое воображение вообще не рисовало. Слишком уж невероятная картина.

– А если буду?

– Эль, ты можешь быть и против, но закон обязывает отца заботиться о детях до восемнадцати лет и финансово их обеспечивать, – включился в нем строгий работник органов, но говорил он при этом мягко. Ненавязчиво.

А меня триггернуло. Ведь законным отцом был Вадим, но это его никак не волновало.

– Закон? А нам какое дело до закона? – изогнула бровь и наклонилась, отчего пластмассовый стол жалобно заскрипел. – Если ты не установишь отцовство, сделав тест ДНК, то можешь жить, как жил. Я тебя не буду беспокоить. Если надо, подпишу нужную бумажку.

Глава 9

Эля

Вещи из камеры хранения мы забрали достаточно быстро. Всё же хорошо, что грабители оказались в какой-то мере джентльменами и выкинули сумку в мусорку, туда, где ее обычно и находят владельцы вместе с документами и другими вещами, которые ворам не нужны.

Мне и так проблем хватает, а переоформление всех документов – дополнительная головная боль. Еще непонятно, где я буду жить с малышами, что делать с пропиской и установлением отцовства. Северов сказал, что Вадим совершил преступление, значит, я пойду по этому делу по крайней мере свидетелем.

Потом вообще нужно думать о работе, жилье, не буду же я сидеть на шее у родителей.

Впрочем, сейчас забивать себе этим голову не хотелось. Единственное, что меня беспокоило в данную минуту, так это удастся ли нам найти сговорчивого таксиста, который довезет нашу честную компанию до поселка.

Всё же ночь на дворе и предновогодние дни – заказов у таксистов под завязку.

Но Северов и здесь не подвел – довольно-таки быстро нашел нам машину и оперативно договорился с усатым мужчиной в кепке с характерным кавказским акцентом о поездке, и мы с детьми погрузились в теплый салон, а майор сгонял за моими сумками и уложил их в багажник.

Таксист оказался не просто сговорчивым.

Он оказался очень, чрезмерно разговорчивым!

Всем таксистам таксист. Живое воплощение баек про представителей этой профессии.

Возможно, он просто боялся уснуть в ночное время, поэтому болтал без умолку. Сразу же принял нас за влюбленную пару и молодых родителей, делал мне комплименты, расспрашивал про детей и желал нам всем счастья, поздравляя с наступающим Новым годом.

Сон у меня как рукой сняло, где ж тут уснешь, когда голова пухнет от вопросов.

А когда мы подъехали к железнодорожному переезду и застряли там, поскольку в это время как раз туда-сюда катались грузовые вагоны, в своих переносках начали возиться малыши. Пора было менять им подгузники, кормить, да и вообще они замлели лежать неподвижно.

– Гордей, – постучала я костяшками пальцев по его подголовнику, привлекая внимание, – мы здесь надолго? Я думала, мы быстро доедем, мне бы детьми заняться.

Северов кивнул важно и, посовещавшись с таксистом, повернул ко мне голову.

– Заедем тогда на заправку, там точно должно быть то, что тебе нужно.

На том и порешили. К моменту, как мы завернули на автозаправочную станцию, мои крохи совсем потеряли терпение, ерзали в переносках, как маленькие гусеницы. Попискивали и требовали маму взять их на ручки.

– Сейчас-сейчас, сладкие мои, мамочка вас сейчас вытащит и покормит.

Дети реагировали на мой голос и активничали еще больше. Таксист припарковался возле заправки, я с облегчением выдохнула и приготовилась выбраться наружу, но Северов опередил меня. Со стороны могло показаться, что он опытный папаша и делал так сотни раз, настолько ловко он управлялся с переносками, вытащил их из машины и стал ждать меня снаружи.

В здании заправки было безлюдно, и только одинокая работница за прилавком проводила нас безучастным взглядом.

– Ты давай, Эль, сделай быстро свои женские дела, – скомандовал Северов возле белой двери туалета, и я, хоть и покраснела, но спорить не стала.

Справилась быстро, гораздо больше времени потратила на то, чтобы тщательно протереть антисептическими салфетками обнаруженный в туалете пеленальный столик. Торопилась, ведь дети за дверью уже похныкивали.

А когда открыла дверь, чтобы взять детей, Гордей решительно шагнул внутрь.

– Ты куда? Я сама, – я просто оторопела, не ожидая, что он примется мне помогать в таком деликатном деле.

Неужели будет переодевать детям памперсы? Но это еще ладно. Как я их буду кормить в его присутствии?

– Сама, сама, – проворчал майор, ставя переноски на пол, а потом наклоняясь к одной из них и осторожно вытаскивая Дениску из нее, – детей двое, а ты одна, как собралась справляться? Хватит упрямиться, Эль, я тебе на что? Вдвоем-то точно побыстрее будет. Смотри, и Денька не против. Да, бутуз?

Дениска захлопал своими маленькими глазками, недовольно кривясь. Весь изворачивался в сильных мужских руках, то ли с непривычки, то ли из страха перед незнакомцем. А на лице Северова проглядывала такая несвойственная ему неуверенность. Он даже стал переминаться на месте, глядя то на малыша, то на пеленальный столик. Видно было, что боится ошибиться и сделать что-то не то.

– Давай я сначала с Настёной разберусь, – я предложила это, чтобы разрушить неловкость, а еще для того, чтобы показать неопытному отцу пример. – Я сама справлюсь с обоими, – настаивала, – ты просто подержи ребенка пока…

Напрягать Гордея сверх меры мне совсем не улыбалось. Пусть он отец детям, но во мне никак не могла угнездиться мысль, что кто-то мне помогает. Вадим не проявлял к детям любви и заботы, он считал, что это не мужское дело. Я смирилась и не требовала у него того, чего он дать не может или не хочет, хоть внутри и сидела обида и разочарование.

Теперь-то я знала, что так он прикрывал свою к ним нелюбовь, он так и не принял моих детей.

– Эль, они же оба влезут, – разместился рядом со мной майор и уложил Дениску возле сестры, – показывай давай, что делать. Я только руки помою.

И отошел к раковине, на стене у которой, к счастью, имелся дозатор с мылом. И даже бумажные полотенца. С заправкой нам повезло. Тут было чисто и даже приятно пахло.

– Ну давай попробуем, – вскинула я на него глаза, а потом стала шустро раздевать сопревшую Настёну. – Снимаем комбинезон и…

Гордей повернулся ко мне с вопросом, да так и застыл. Его лицо оказалось ко мне слишком близко, а я вдруг поняла, что еще чуть-чуть, и мы коснемся друг друга носами. Меня как током прошибло. Совершенно неуместные, давно позабытые ощущения всколыхнулись внутри. Тяга к мужчине, который волнует. Затрагивает женскую сущность.

Я ведь, что бы ни случилось, женщина. Та, что нуждается в мужской ласке, прикосновениях, нежных словах и заботе. В твердом мужском плече.

Глава 10

Эля

– Итак, Эль, что дальше делать? – Гордей постепенно наполнялся энтузиазмом, что несомненно вызывало как умиление, так и восторг. – Ты меня веди, я ж в таких делах вообще полный ноль.

Я выдернула из упаковки горстку влажных салфеток, парочку из них передала Северову.

– А дальше тщательно протираем и не забываем про складочки, – показала пример на Настюшке, а майор внимательно следил за каждым моим движением.

– Пу-пу-пу, – настроившись, Гордей стал медленно водить салфеткой между ножек Дениски, настолько аккуратно, словно не ребенку подгузник собирался поменять, а работал над обезвреживанием бомбы. – Я, конечно, всякое за свою жизнь повидал, но таких крошечных пипирок мне еще не доводилось видеть.

Сперва не поняла, о чем говорил Гордей, но когда отвлеклась от дочери и глянула на него, то зависла на мгновение, а в груди у меня поселилось необычайное тепло. Сын с новоиспеченным отцом смотрели друг на друга неотрывно, как будто устанавливали связь, понятную только им двоим. И меня пробрало до мурашек, а потом я увидела, как губы Северова расползлись в улыбке, а следом за ним разулыбался и Дениска.

Так и продолжила бы глазеть на них обоих, если бы Гордей не поймал меня за любованием. В неловкости я моргнула, встрепенулась и почему-то мне захотелось прокомментировать его замечание:

– Я может быть, тебя сейчас удивлю, но, скорее всего, у тебя была такая же крошечная пипирка.

Он бросил на меня взгляд с очевидной претензией, не переставая при этом улыбаться. И я увидела, как майор покраснел.

– И ничего не такая, – ожидаемо возмутился Северов, раскрасневшись пуще прежнего.

– Такая, такая, – закивала я, подавляя улыбку.

Пробурчав что-то себе под нос, Гордей последовал моему примеру и достал из сумки подгузник. Вытянул перед собой, повертел так и сяк, расправил, понюхал зачем-то. В общем, вливался в родительские ряды по полной.

– Ну ничего, Денька, дорастешь еще до бати, – обратился он у агукающему Дениске, который, кажется, смирился с тем, что с ним возится какой-то незнакомый дядька.

– А может, еще и перерастет, – заключила я, не отвлекаясь от дела.

Боковым зрением заметила, как Северов резко вскинул голову на меня.

– Сильно сомневаюсь в этом, – расслышала я хвастливые нотки в его ответе, но на сей раз заставила себя промолчать.

Ох, мужчины, мужчины…Ну что еще можно было от них ожидать. При любом удобном случае им обязательно нужно похвалиться своим достоинством.

Далее мы молча поменяли подгузники. Под моим строгим руководством Гордей справился со своей задачей на твердую тройку. И для первого опыта это очень даже неплохо. Да, в некоторой степени всё это выглядело комично и нелепо, но за ним было приятно наблюдать. Радует, что он не так безнадежен, как показалось изначально. Задатки у него определенно имеются.

– Не представляю, как ты собиралась справляться с двумя младенцами в одиночку. Я с одним-то еле управился. Вспотел аж весь, – майор вытер тыльной стороной ладони свой взмокший лоб. И говорил он так, словно наши судьбы предрешены, и дальше мы идем вместе по одной дороге, рука об руку.

Развить эту мысль в голове мне не дали. Внезапно кто-то постучался в дверь. Гордей стоял ближе к выходу, но никакой реакции от него не последовало. Он был на кураже, так увлекся процессом одевания, что не остановить. Но когда нетерпеливый стук повторился, он раздраженно цыкнул и гаркнул:

– Занято!

– Вы там уже минут десять торчите, – по ту сторону двери послышались недовольные мужские ворчания, – имейте совесть, туалет на всю округу всего один, а тут уже очередь собралась!

Вот только веские доводы не пронимали жестокосердного майора Северова.

– Ничего не знаю! Я бессовестный, и у нас тут важная спецоперация по кормежке двух голожопых бандитов!

По ту сторону двери поднялась возмущенная волна, целое восстание началось, а мне стало так неудобно перед людьми. Туалет ведь общий, а мы тут вчетвером оккупировали его.

– Гордей, а может, в машину вернемся? – предложила я, дотронувшись до его напряженного плеча.

– А еще чего удумала? – взбрыкнул он, загораживая своей здоровенной фигурой дверь. – У нас дети голодные, а как ты будешь их кормить? Там же таксист. Мужик посторонний, алло!

Странно, об этом я сразу и не подумала, а вот Гордей очень даже озаботился. Но не до морали мне сейчас совсем. Как-то же надо нам выпутываться из ситуации.

– Ты тоже отчасти посторонний, и ничего же, – парировала я, шустро одевая Настеньку, а затем переключилась и на Дениску.

– Вот тут ты не права, Элечка. Я свой, – решил он урезонить меня, еще и грудь колесом выпятил.

– И когда ты стал своим-то? Полчаса назад? – по привычке посмотрела на запястье, да только забыла, что с часиками своими я распрощалась еще на вокзале. Отмахнулась рукой и уложила деток в переноски, пока папаша их качал права. – Так, давай-ка освобождать уже туалет. Мне в машине и поудобней будет, а то тут не присесть нигде, не расположиться в этой тесноте нормально.

– Ох, и строптивая ты баба, конечно, – качнул головой Северов, выражая недовольство.

– Уж какая есть, – буркнула.

– Обиделась, что ли? – проницательно заглянул он в мое лицо, вставая чуть ли не впритирку. – Ну ты чего, я же не со зла.

– И не думала даже обижаться, – я увернулась от него, давая себе установку, что если еще раз назовет меня бабой, то в глаз получит.

Гордей пожал плечами, а затем наклонился над переноской, где Дениска посасывал свой кулачок.

– Ну что, бутузик, ты там мамку свою упрямую прикрывай от любопытных глазенок таксиста, если что. Договорились?

Собравшись, мы вышли из туалета и прошли мимо очереди из негодующих посетителей заправки. И надо было видеть, каким тяжелым взглядом наградил их Северов. Персонально каждого из присутствующих. То-то никто из них ни слова больше нам не сказал.

Мы вернулись в машину, где было хорошенько натоплено. К счастью, к этому моменту переезд уже был открытым, мы быстро пересекли железнодорожные пути и поехали дальше.

Глава 11

Эля

– Эль, подскажи точный адрес, – разбудил меня спокойный голос Северова, который осторожно теребил меня за плечо.

Пришлось быстро прийти в себя и сориентироваться. Выглянула в окно. Машина медленно ехала вдоль знакомых деревянных домов на подъезде к поселку. Таксист специально притормозил, чтобы не проехать нужный поворот.

– Вот сюда заверните, следующий поворот и до упора, – показала я ему направление и посмотрела на своих крошек. Спят, губками шевелят. Сладкие мои. Дорога их уморила, и они снова задремали. Вот и славно.

Если с детишками всё в порядке, то они и спят хорошо.

Накормленные, с сухими попками – чего бы им не спать?

Это мы с Гордеем полночи бодрствуем и, сколько бы времени ни ехали, к родителям приедем под утро. Вот они удивятся. Я всё еще не знала, как им сообщить о своем бедственном положении. Как им представить майора. В качестве кого?

За всей этой суматохой так ничего и не придумала. Вообще, я многое держала под контролем и не привыкла пускать свою жизнь на самотек, но порой этот самый контроль ускользает от тебя, и ты не можешь удержать в своих руках бразды правления…

Панельная пятиэтажка моих родителей была всё ближе, и я задумалась о том, что Северову придется расплачиваться с таксистом. Карточка у меня с собой была, да денег на ней с гулькин нос, а таксисты предпочитают оплату наличными. Но я ему всё отдам. Как устроюсь вместе с малышней, так и начну разбираться со всеми своими проблемами.

– У вас тут чистый Манхэттен, – бросил загадочную фразу таксист, зачем-то заезжая в соседний двор, а увидев мое удивленное лицо, пояснил: – На парковке возле нужного дома всё битком забито. Я здесь припаркуюсь, лады? – это он уже сказал Северову, который достал портмоне и зашуршал купюрами.

Я не знала, сколько зарабатывают майоры, но одежда и обувь на отце моих детей выглядела добротной, дорогой, и вообще он не производил впечатления бедного и прижимистого человека. Так что я не волновалась, хватит ли ему денег заплатить за эту поездку.

– Пойдет, – Северов кивнул и протянул водиле деньги, – сдачи не надо. Вы меня тут подождите. Я обратно поеду.

Если водитель и удивился, что отец семейства под самый Новый год оставляет жену и детей, он это никак не прокомментировал. Однако засуетился.

– За каждые пять минут ожидания – десять рублей, – не преминул сообщить и сразу же предупредил, наверное для того, чтобы не упустить “жирного” клиента: – Другую машину вы сюда в это время не вызовете. Никто не поедет. Я это точно знаю.

Северов лишь поморщился, словно от комариного писка.

– Не больше получаса.

Полчаса. Я вдруг расстроилась и сама не поняла, почему на душе стало муторно. Конечно же, Северов уедет. А чего я ждала? Обманулась тем, как спокойно он принял отцовство и как здорово справлялся с новыми для себя обязанностями отца?

Да что я о нем вообще знаю? Нельзя ориентироваться только на внешнее поведение. А уж на свои грезы и надежды и вовсе полагаться не стоит. Уж точно не мне, кого выгнал из дома муж, надеяться на то, что Северов войдет в нашу жизнь.

Счастье, если в принципе примет маломальское участие в жизни внезапно обретенных детей…

И настроив себя так, я приняла официальный тон, когда мы вышли из машины и собрались направиться в сторону дома через узкую тропинку, пролегающую через детскую площадку. Так было короче.

– Я деньги за дорогу отдам, как смогу. Ты… Ты меня до квартиры проводи, а там я сама… – как-то сразу в одну кучу смешала всё, от нервов закусывая губу.

Брови Гордея сошлись на переносице, и мои слова ему будто не понравились. По крайней мере, тон был жестким, когда он отвечал на две мои совсем не связанные друг с другом фразы. Видно было, что совсем не рад обсуждать денежный вопрос.

– Не о том ты думаешь. Какие деньги, Эль? Ты не переживай, если уж я захочу, деньги я с твоего благоверного стребую, когда обращусь в суд. Он мне отдаст всё, что причитается. И вам тоже. А если не хочешь, чтобы я заходил в квартиру, пусть так и будет. Я ж в гости не напрашиваюсь.

– Не то чтобы я не хочу, – выдохнула я, силясь объясниться в этой неловкой ситуации, – просто я из-за всей этой суматохи так и не придумала, что сказать родителям.

– А разве есть варианты? Или они у тебя сердечники?

– Сердечники? – подняла я брови. Это он про что?

– Так кто у нас сердечным приступом реагирует на скверные новости? Сердечники. А если у них нет проблем со здоровьем, то говори всё как есть. Ты же справилась, вот и они справятся. Тебе уж точно было куда хуже, чем им.

От напоминания о моей незавидной судьбе мне стало будто еще гаже, но Северову я была благодарна за то, что незамысловато, но действенно меня поддержал. Он прав. Родителям нужно правду сказать. Смягчить ее не получится. Скрывать от них Северова я не буду. И выгораживать Вадима – тем более.

И вроде мы всё порешали, взяли детей и мои сумки, намереваясь пойти к дому родителей, как со стороны подъезда рядом стоящей ветхой двухэтажки послышался шум. Я бросила туда мимолетный взгляд – и оторопела.

Из первого подъезда вывалилось двое мужчин. В распахнутых куртках, шапках набекрень и явно навеселе. И оба они уставились на меня.

– О-о-о-о! – заорал Лёнька Свиблов, мой давний ухажер и бывший одноклассник, раскидывая руки в стороны. – Кого я вижу! Элька! Самойлова! – назвал по девичьей фамилии, не обращая внимания ни на бабульку с собакой, ни на мамочку, которая везла в это время ребенка в детский сад, ни на рядом стоящего Гордея.

И даже переноски в моих руках никак ему не подсказали, что проявлять ко мне знаки внимания во всеуслышание не стоит.

– Игорян, я тебе про Эльку рассказывал, – пихнул он своего друга в плечо, на что тот отреагировал весьма вяло, будучи в сильном подпитии. – Элька – моя зазноба, красавица моя, бросила меня, замуж вышла, из армейки не дождалась…

Да какой не дождалась? Не было ничего подобного. Стыд накрыл меня с головой, и я кинула вороватый взгляд на Гордея, который мог бог весть что обо мне подумать, а вот Лёньке было всё нипочем, и он подлетел ко мне на пьяных крыльях любви.