Два снегопада

Глава 1

Дворники не справлялись от слова совсем. Снежный буран застил все вокруг, и машина ползла черепашьим шагом. Тоне казалось, что если она выйдет, позволив автомобилю самому катиться дальше, то ей запросто удастся обогнать несчастный транспорт.

А ведь в обед, когда она выехала, ничто не предвещало такого снегопада. И поди ж ты! Стоило только городу остаться позади, как небо затянуло набухшими тучами, которые молниеносно разразились снегом. И если сначала начавшийся снегопад казался красивой предновогодней забавой, то теперь, спустя четыре часа и преодоленные всего лишь сто километров, буран уже не выглядел напоминанием о приближающемся празднике. Впереди ещё почти четыреста километров пути. И как, скажите на милость, ей добраться до столицы?

Тоня взглянула на приборную доску и с досадой отметила, что не мешало бы найти заправку. Только что тут найдёшь по такой погоде? Если верить навигатору, то до ближайшей автозаправочной станции...

— Да чтоб тебя! — вслух выругалась Тоня, заметив, что навигатор завис на тех отметках, которые он показывал полчаса назад.

Она ткнула пальцем в стоящий на подставке мобильник. Так и есть — связь показывала всего одно деление. Тоня покрутила радио и поймала-таки местную волну:

— Синоптики обещают, что снегопад продлится как минимум сутки, поэтому если вы планировали дальние поездки, то стоит отложить их до следующего года! Слава богу, он наступит совсем скоро. — Радиоведущая разразилась задорным смехом.

— Ха! Смешно ей! — возмутилась Тоня. — А мне хоть вой.

Вдоль дороги тянулись бесконечные ели. Ещё не хватало застрять посреди снежного бурана в лесу. Вот будет весело!

За окном уже сгущались сумерки. Ночь не за горами. А проклятый снегопад и не думает заканчиваться.

Вдруг сквозь снежную пелену на обочине дороги проглянули очертания чего-то темного. Стоит там, что ли, кто-то?

Машина подползла к непонятной фигуре, и Тоня поняла, что это не человек, а невысокая деревянная табличка, прикреплённая к толстому столбу. Притормозив, Тоня вчиталась в полузанесенную снегом надпись: «Семейный отель». Поворот через триста метров».

Наверное, стоит свернуть в этот отель, решила Тоня. Во-первых, снег теперь валил огромными хлопьями, прилипая к лобовому стеклу, и Тоня понимала, что если так продлится ещё хоть полчаса, то ей придётся каждые десять минут выбегать и вручную сгребать сугробы, налипшие на дворники. Во-вторых, так недолго и в аварию попасть. В-третьих, бензина осталось совсем чуть-чуть.

Доехав до поворота, Тоня попыталась всмотреться в дорогу перед ней. Без толку — снежная пелена застила все. Хорошо, что на повороте череда деревьев, будто по линейке, под прямым углом резко уходила влево, и точно такая же темнеющая полоска виднелась чуть поодаль, а между ними — белая лента дороги, по которой вряд ли кто-то ездил в последние сутки. «А что, если застряну?» — запоздало испугалась Тоня, свернув на эту неезженую колею.

Не застряла. Это она поняла, когда дорога вынырнула из леса и уперлась в белое полотно, видимо, какого-то озера.

— И куда теперь? — возмущённо ахнула Тоня.

Ей ответил ещё один знак, на котором были нарисованы две стрелки и написано все то же название: «Семейный отель».

— Ага, значит, в объезд озера, — поняла Тоня.

Вскоре она, обогнув неровный полукруг озерного полотна, заметила свет неярких фонарей, освещавших крыльцо двухэтажного здания. Добралась-таки — и то слава богу.

Не доезжая до крыльца, Тоня разглядела темный навес, под которым вплотную стояло несколько автомобилей. Видимо, это местная стоянка.

— Каменный век какой-то, — проворчала Тоня.

Тем не менее она приютила свой «Форд» с самого края, прихватила сумку с вещами и, накинув капюшон шубы, побежала к входу в отель. Вернее, не побежала, а поползла, потому что то и дело проваливалась в сугробы. Чертыхаясь и падая, Тоня с трудом добралась до крыльца. Кое-как стряхнув успевший насыпать сугробом снег с капюшона, она толкнула дверь. Та, слава богу, оказалась не заперта.

Внутри на Тоню пахнуло теплом натопленного помещения, запахом затхлости и чего-то прогорклого. Видимо, на кухне отеля что-то не заладилось.

Тоня подошла к стойке администратора, за которой никого не оказалось. Оглядевшись по сторонам, она поняла, что место это лишь с натяжкой можно было назвать отелем. Все здесь дышало старостью и безысходностью. Обои вон от стен отходят, а на лестницу вообще смотреть страшно. Дом, построенный, видимо, ещё во второй половине девятнадцатого века, нуждался в капитальном ремонте. «Ладно, мне только буран переждать, — утешила себя Тоня. — Главное, чтобы клопов не было. Б-р-р-р-р».

— Есть кто-нибудь? — крикнула она.

— Чего разорались? — откуда-то сбоку тут же прилетел нелюбезный ответ.

Тоня вздрогнула и посмотрела в сторону говорящего. Из-за двери, за которой слышались голоса, очевидно, других посетителей сего отеля, показалась толстая женщина лет семидесяти.

Будь Тоня в другой ситуации, она обязательно выговорила бы нерадивой даме, что с клиентами, пусть и потенциальными, разговаривать в таком тоне не стоит, но сейчас ей хотелось только одного: оказаться в номере этого пусть и захолустного отеля, принять горячий душ и свалиться в кровать. Четыре с лишним часа за рулем по такой-то дороге — это вам не шутки! Да и неделя выдалась нервозная. Одни сплошные форс-мажоры перед Новым годом.

Глава 2

День не задался с самого утра. На производстве случилась поломка оборудования, и Григорию в срочном порядке пришлось нестись в Воронеж, чтобы на месте разобраться со всеми проблемами. Поездку в Испанию, где жила его бывшая жена с дочерьми, пришлось отложить на длительный срок, потому что первого января Татьяна и её новый испанский муж собирались увезти девочек на Гавайи. Он предлагал им прилететь в Москву, все-таки Новый год, зима, снег — в этом есть своя, ни с чем не сравнимая русская романтика. Но пятнадцатилетние Саша с Кирой идею отца не оценили. Какая русская романтика, когда им светит путешествие в райский уголок!

— Вот тебе и романтика, мать её! — чертыхнулся Григорий, долбанув кулаком по рулю.

Он уже битых четыре часа пытается выехать из заметаемого всеми снегами региона, а не продвинулся и на сто километров. В общем-то, спешить ему было некуда. Новый год ему все равно теперь предстояло провести в одиночестве, ну или в компании любовницы. Лучше первое, потому что женщину с чудным именем Ариадна в последнее время ему хотелось видеть все меньше и меньше. На самом деле, никакая она была не Ариадна, а просто Ирина, но в их кругу так было принято: чем богаче ты хочешь любовника, тем чуднее придумывай имя. Были среди знакомых Григория Ренаты, Мариэллы, Эммы и даже Бриоли. Простые русские Маши, Тани, Даши и Ани куда-то подевались.

Григорий всматривался в белую муть за окном автомобиля. Снег падал часто, слипшимися огромными хлопьями. Он был мокрым, а потому густо налипал на лобовое стекло, приставал к стеклоочистителям, не давая тем работать нормально. Уже почти совсем стемнело, когда фары выхватили указатель с надписью: «Семейный отель». Поворот через 300 метров».

— Что ж, придётся в отель, — решив Григорий, понимая, что по такому бурану и темноте далеко он все равно не уедет.

И черт его дернул поехать этой дорогой. Понадеялся, что тут пробок не будет. На федеральной трассе, если верить навигатору, машины стояли в многокилометровой пробке, которой конца и края видно не было.

На этой, проселочной, действительно автомобилей не было. И теперь Григорий знал почему: дорогу замело так, что если бы он не был на внедорожнике, то встрял бы намертво.

Через обещанные триста метров показался поворот, и совсем скоро Григорий выехал к казавшемуся серым в ночных сумерках гладкому полотну, видимо, озера.

Кое-как разглядев указатель к отелю, Григорий свернул налево и вскоре подъехал к странного вида навесу, под которым стояли автомобили. Сбоку приютился полузанесенный снегом «Форд». Григорий с досадой понял, что ему придётся припарковать свой внедорожник так же, как неудачливый владелец «Форда» поставил свою машину: под навес ни тот, ни другой автомобиль уже не влезали полностью, а значит, и автомобиль Григория вскоре тоже наполовину занесёт снегом.

Унылые фонари тускло мерцали возле входа в отель. Их свет с трудом пробивался сквозь все усиливающийся снегопад. «Хотя какой это, к чертовой матери, отель? — ругался про себя Григорий. — Хорошо, если клопов нет».

Кое-как открыв входную дверь — крыльцо уже изрядно замело снегом, — Григорий оказался внутри тёплого помещения. На душе сразу полегчало. Лучше уж вот такой неказистый недоотель, чем замерзнуть в собственном автомобиле посреди безлюдной занесённой снегом трассы.

Он подошёл к стойке регистрации, которую и стойкой можно было назвать с натяжкой. Так, высокий то ли стол, то ли кафедра, как в университетских аудиториях, только длинная. Он увидел звонок и нажал кнопку. Никто на его зов не вышел. Он нажал ещё. И ещё. И ещё.

— Чего трезвоните? — раздался ворчливый голос. — Иду я.

Откуда-то сбоку показалась массивная фигура пожилой женщины. «Снегурочка престарелая, — мелькнула в голове Григория мысль. — Только шубка-то как у старухи-бомжихи с Курского вокзала, и коса поистрепалась».

Женщина недовольным взглядом осмотрела Григория, перевела глаза на его дорожную сумку.

— К сожалению, номеров больше нет, — без какого-либо искреннего сожаления произнесла женщина. — За два часа до вас сдала последний.

— Придется вам найти мне номер, — возразил Григорий. — На улице сами видите, что творится. Деваться мне некуда.

— А мне разместить вас некуда, — поджала губы женщина. — У меня отель всего-то на пять номеров, все и так битком.

Григорий хмыкнул и улыбнулся.

— Как вас зовут, хозяйка? Вы ведь хозяйка?

— Конечно, — зарделась женщина то ли оттого, что в ней сразу признали хозяйку гостиницы, то ли от обаятельной улыбки настырного посетителя. — Ирина Петровна я.

— Ирина Петровна, — Григорий сунул руку под куртку и вытащил из внутреннего кармана кожаный кошелёк, — я уверен, номерок найдётся, если хорошо поискать. — Он отсчитал несколько купюр самого высокого номинала и положил перед женщиной. — Найдётся ведь?

— Ремонт у нас давно не делался... — как бы оправдывая появившийся в глазах блеск, сказала Ирина Петровна и быстро схватила хрустящие купюры.

— Вот-вот, — усмехнулся Григорий. — Так что с номером?

— Есть один... Но он в мансарде.

— Обожаю мансардные окна.

— Он двухместный, и там довольно холодно, — продолжала объяснять Ирина Петровна, уже успевшая, однако, тщательно припрятать денежки куда-то за ворот выцветшего синего пальто.

Глава 3

Проглотив нехитрый ужин в кафе отеля, Тоня то ли на радостях, что нашла-таки приют на ночь, то ли с горя, что не попала сегодня домой, приправила его парой бокалов вина, которое на удивление оказалось весьма приятным. Да и ужин был неплох. «Дед», про которого говорила Ирина Петровна, действительно оказался старичком, пухленьким, под стать самой хозяйке, краснощеким, со взъерошенной седой до белизны бородой. Несмотря на свой возраст, по ресторану, который назвать так можно было лишь с огромной натяжкой, бегал он резво, разнося блюда собственного приготовления.

Постояльцев в отеле было немного. Оно и понятно. Кому захочется проводить время в этом захолустье, когда завтра тридцать первое декабря. Все нормальные люди лома сидят, к Новому году готовятся. И только Тоню да такие же горемыки, попавшие в буран, коротали свой вечер здесь, в захолустном, грязноватом, неприглядном отеле.

И дернул ее черт поехать на текстильную выставку-ярмарку! Но не поехать она не могла. Во-первых, ей, как текстильному дизайнеру нужно быть в курсе всего, что придумывают конкуренты, во-вторых, где ещё она смогла бы заказать такие качественные и дешевые ткани, из которых потом её мастерицы пошьют кучу наишикарнейших вещей для интерьера.

Тоня увлекалась шитьем с детства. Сначала резала и сшивала старые лоскуты ненужной ткани, которые нашла в оставшейся от бабушки зингеровской машинке. Машинка эта долго пылилась в забитой всяким барахлом кладовой, пока до неё не добралась Тоня. Откинув деревянную крышку с машинки, маленькая Тоня открыла для себя сказочный мир, в котором из маленьких, казалось бы, никуда не годных кусков ткани, получались одежки для кукол. Потом лоскуты кончились, и в ход пошли «ненужные» мамины платья, лежавшие на верхней полке шкафа ещё со времён её молодости. Правда, когда однажды мама полезла зачем-то на ту полку и обнаружила порезанные одежки, Тоне досталось так, что её пятая точка ещё неделю огнём горела. Однако, успокоившись, мать рассмотрела платья, которые Тоня пошила для кукол, и отдала дочь в кружок кройки и шитья. Позже были курсы и профучилище. Все Тонины подружки выбирали профессии экономистов, адвокатов, переводчиков или, на худой конец, инженеров, и крутили у виска, когда Тоня говорила, что станет швеей. Жизнь, однако, расставила все по своим местам. Проработав пару лет в ателье, Тоня вскоре переключилась на пошив текстиля для дома: шторы, подушечки-думки, покрывала, пледы, обивка для мебели и многое другое. Из правильно подобранных тканей получались такие шедевры, что позавидовали бы и в Букингемском дворце. Вскоре Тоня стала продвигать своё творчество в соцсетях, а сегодня у неё было собственное ателье, где трудилось четыре швеи, и заказчики среди самых богатых людей страны. А где те подружки, что когда-то посчитали её выбор глупым? Правильно, перебиваются от зарплаты до зарплаты. А у неё, Тони, работа и для денег, и для души.

Взглянув в почти опустевший бокал, Тоня грустно вздохнула, вспомнив мужа. К Славиным он, видите ли, без неё отправится, если она не приедет до обеда. Да и пусть отправляется. Не очень и хотелось отмечать Новый год с Лидой и Сережкой. Если Сережку Тоня уважала, то Лиду лишь терпела, потому что она была женой друга детства. Та еще заноза, которая всю жизнь пилила мужа, а потом жаловалась ей, Тоне, на его недостатки. А как по Тоне, так у Сережки недостатков не было, ну или почти не было. Хотя нет! Был один большущий — он терпел все выходки Лиды и все спускал ей с рук.

Совсем Тоне не хотелось и этот Новый год встречать у Славиных. Надоело слушать Лидины истерики и видеть такую амебность Сережки по отношению к жене. И Новые годы у Славиных надоели: все время куча каких-то людей, половину из которых Тоня и знать не знала, а вторую — видеть не хотела. Тоня вообще предлагала мужу дома вдвоём отметить этот Новый год, посидеть спокойненько с шампанским, шоколадными конфетами и красной икрой. Так нет! Коля взвился так, будто Тоня ему предложила на Луне встретить праздник. «А вот возьму и не приеду завтра до обеда, — подумала она. — Пускай сам едет в такую даль накануне Нового года». В общем-то, Тоне даже стараться не придётся. Снегопад если и закончится к утру, то дороги-то никто быстро не почистит. Тем более, здесь. Так что можно и не спешить. «Во сколько приеду, во столько и приеду», — вздохнула Тоня. Однако в глубине души она надеялась, что Коля её никуда без неё не уедет, а Новый год они отметят вдвоём... Как когда-то в молодости. Да, давно это было. Тоня уже и не помнила, когда они с мужем смеялись вместе, а уж про праздники в романтичной обстановке и говорить не приходилось.

Допив последние капли вина, Тоня поднялась и отправилась к себе в номер. То ли от усталости, то ли от алкоголя голова у неё была легкая-легкая и чуть-чуть кружилась.

— Спать, срочно спать, — зевнула Тоня.

В темном холле она чуть не врезалась в откуда-то взявшуюся здесь кривенькую елку, которую поставили сбоку от лестницы.

Тоня на ощупь стала подниматься по ступенькам. Темно — хоть глаза коли! Лишь на площадке второго этажа, внутри коридора, еле горела тусклая лампочка. Осторожно ступая и держась за перила, Тоня наконец-то добралась до мансардного этажа.

Теперь, когда она уже свыклась с теплом ресторана, здесь, наверху, и правда казалось холодно. Не так, конечно, как на улице, где завывал ветер, и мёл снег, но даже в теплом спортивном костюме Тоня чувствовала себя зябко. Видимо, спать придётся в одежде. Тоне всегда казалось, что на верхних этажах должно быть теплее, чем внизу, а в этом отеле все было не так.

Кое-как попав ключом в замочную скважину, Тоня открыла дверь. В номере было темно. Ей показалось, что одеяла на постели навалены как-то чудно, будто прикрывая гору. Видимо, Ирина Петровна, помимо обещанного тёплого одеяла, ещё и лишнюю подушку ей принесла. «Завтра утром поблагодарю», — совсем сонно подумала Тоня.

Глава 4

Однако крик Тони оборвался на полуноте, потому что огромная ручища легла ей на рот, крепко зажав его.

— Не ори, — пригрозил голос незнакомца.

Тоня пропищала что-то нечленораздельное.

— Успокоилась? — спросил мужчина.

Перепуганная Тоня кивнула, и он убрал руку с ее рта.

— Насиловать будете? — пропищала она.

— Это вопрос или предложение? — усмехнулся мужчина, все еще нависавший над Тоней, видимо, для того чтобы снова заткнуть ей рот, если она посмеет поднять шум.

— А ну, убирайся сейчас же отсюда! — прошипела Тоня. — Маньяк!

— Нет, вы посмотрите на нее, — возмутился мужчина. — Полночи прижималась ко мне, а теперь маньяком называет. Новый год еще не наступил, а вы уже так наотмечались, что в чужой номер приперлись, еще и обзываетесь.

— Что вы несете? — взвилась Тоня и, изловчившись, скатилась с кровати, избавившись наконец-то от чужих мужских рук, что норовили ей снова рот заткнуть. — Я-то в своем номере, а что вы тут делаете?

Тоня подскочила к выключателю и щелкнула. Комнату залил желтоватый неяркий свет.

С кровати на нее смотрел бородатый мужчина. Тоня даже бы посчитала его симпатичным, если бы не знала, что он маньяк. Вон как за грудь ее щупал! Извращенец.

— Это мой номер, видите? — Она победоносно обвела рукой окружающее пространство. — Так что пьяны тут вы, а не я. Убедились? Теперь убирайтесь!

— Да нет, дорогуша, — возразил мужчина, выбираясь-таки из постели, — этот номер вчера вечером сдали мне. Так что попрошу на выход!

«Еще и до трусов успел раздеться! — ахнула Тоня и попятилась к двери. — Ну точно маньяк».

Мужчина двинулся к ней, и Тоня, уже преодолевшая первый шок, распахнула теперь дверь и закричала во все легкие:

— Помогите! Убивают!

Она кричала и кричала, кубарем скатываясь с лестницы. Мужчина за ней, слава богу, не бежал. Видно, постеснялся в трусах на люди выходить.

Тоня кричала, но на крики ее никто не отзывался. Отель стоял тихий и темный, будто заброшенный. Очутившись в холле, Тоня затренькала звонком на стойке администратора. Где-то раздались глухие шаги, и Тоня уже даже успела обрадоваться, когда вдруг поняла, что шаги эти разносятся с лестницы и принадлежат не кому-нибудь, а ее маньяку.

«Сейчас он меня тут укокошит», — испугалась Тоня.

Мужчина уже был одет. В руках он нес мобильный телефон, на котором ярко горел фонарик. «И правда, кругом темень-то какая», — оглянулась Тоня. Только на неказистой елочке горело несколько разноцветных огоньков от новогодней гирлянды.

Тоня еще раз нажала на звонок и опасливо сделала шаг назад.

Увидев, что она чуть ли не трясется от страха, мужчина сказал:

— Да успокойтесь вы, ненормальная. Никакой я не маньяк.

— Успокоили, — фыркнула Тоня. — А в номер мой зачем залезли в одних трусах?

— Да не залезал я в ваш номер, — нетерпеливо перебил ее мужчина. — Я его снял. Хозяйка отеля сказала, что только он и остался, номер в мансарде.

— И мне она сказала то же самое… — растерянно протянула Тоня. — Это что же, получается, нам с вами один номер сдали?

— Выходит, что так, — вздохнул мужчина и представился: — Меня Григорием зовут.

— Зачем это? Я с вами знакомства водить не собираюсь, — дернула плечом Тоня. — Вот сейчас дождемся Ирину Петровну, и пусть она вас выселяет, куда хочет.

— Или вас, — парировал Григорий.

Тоня лишь хмыкнула — это мы еще посмотрим, кто кого! — и снова надавила на звонок. Григорий присоединился к ее попыткам разбудить хозяйку отеля или хотя бы какого-нибудь администратора.

— Неужто она так спит, что не слышит? — негодовала Тоня.

— Черт знает что такое, — поддержал ее возмущение Григорий.

Тоня все звонила, а Григорий, видимо, отчаявшись, отошел к окну.

— Я так орала, пока сюда бежала, что должна была всех перебудить, — задумчиво и почему-то шепотом говорила она.

— А никто на ваш зов не проснулся, — протянул от окна Григорий.

— А если б вы и правда маньяком оказались? — в ужасе выдохнула Тоня.

— Считайте, что вам повезло. Я вообще весьма приличный человек, так что на насилие не рассчитываете. — В его голосе слышался сарказм, и Тоня уже собиралась сказать в ответ какую-нибудь резкость, когда Григорий удивленно воскликнул: — Обалдеть!

— Что? — вздрогнула Тоня.

— Смотрите. — Он уставился в окно.

Тоня забыла, что еще пять минут назад вырывалась с боем из рук этого «маньяка», и тоже подошла к окну.

А там творилось что-то невероятное. Буран мел такой, что ничего не было видно. Однако время от времени порывы ветра будто отгоняли в сторону снежную завесу, и тогда вдалеке проглядывал огонек. Этот огонек мигал, подпрыгивал и… выхватывал из темноты фигуру.

— Это ж Ирина Петровна! — ахнула Тоня. — Чего это она делает?

Глава 5

Тоня проснулась одна. Она даже подумала, что ей все приснилось. Для верности пощупав место на кровати рядом и убедившись, что там никого нет, она выдохнула. Только выдох этот был не то облегчённым, не то разочарованным. Потом она заметила на стуле у входа мужскую куртку. На столике поодаль лежали мужские же часы. Не приснилось, значит. И на душе сразу потеплело.

Взглянув на окно, Тоня увидела, что верхняя его часть испещрена замысловатыми морозными узорами, а нижняя засыпана снегом. Что там на улице сегодня? Все ещё снегопад? Или перестал и можно отправляться в путь?

Тоня села на край кровати, выбравшись из тёплого плена толстого одеяла. А холодно! Под одеялом лучше.

В дверь стукнули и тут же вошли.

— Доброе утро, — кивнул ей Григорий.

— Доброе ли? — с сомнением ответила Тоня.

— А черт его знает, — развёл руками Григорий. — На улице все та же круговерть. Входную дверь замело — не выйти.

«Значит, и не уехать», — почему-то с радостью подумала Тоня.

— Вы приводите себя в порядок, а я пойду завтрак закажу, — предложил Григорий.

— А что с нашим номером, не выяснили? — поинтересовалась Тоня.

— Пытался, но хозяйки нет, как сквозь землю провалилась.

— Может, спит ещё, — предположила Тоня, вспомнив, как вчера ночью они с Григорием наблюдали весьма и весьма странную сцену.

— Может, и спит, только все тут как-то не так, — многозначительно поднял он бровь.

Тоня встала с кровати.

— Я пойду умоюсь и сразу к вам присоединюсь, — сказала она.

Григорий кивнул и вышел. Тоня бросила взгляд на мобильник — не писал ли муж? Не писал и не звонил. Она сама набрала, но Коля не ответил. Тогда Тоня отправила сообщение: «Отель замело снегом, не выехать. Не знаю, когда смогу добраться до дома. Постараюсь, как только нас расчистят».

Она ушла в ванную, а, вернувшись, снова проверила телефон. Муж молчал, но сообщение в мессенджере было отмечено как прочитанное. Обиделся, наверное. Ну и пусть! На метле ей, что ли, лететь до Москвы? Или на ледяных санях, запряженных снежными конями?

Надев под спортивный костюм тёплую водолазку, Тоня спустилась в столовую отеля. Григория она заметила сразу: он сидел за столиком у окна. В помещении, кроме него, была только престарелая пара, приютившаяся в противоположном углу. Старички умилительно держались за руки и о чем-то тихо переговаривались.

Тоня подсела к Григорию. «Все-таки какой красивый мужчина», — снова подумала Тоня. Волосы чуть забраны сединой, но в бороде — ни одной серебряной нитки. Статный, плотный, но не толстый совсем. Видно, что Григорий следил за собой. «Бизнесмен, — сделала вывод Тоня. — Наверняка очень успешный бизнесмен. Взгляд вон какой цепкий, но приятный».

— Заказали завтрак?

— И себе, и вам. У них тут выбор небогатый. Всего одно блюдо.

— И что же это за блюдо? — Тоня отчего-то улыбнулась, и вообще, на душе у неё было как-то непривычно хорошо.

— Называется «что дадут, то и ешьте», — хмыкнул Григорий.

— Серьезно? — рассмеялась Тоня.

— Абсолютно.

Дверь в столовую распахнулась, и в неё вкатился тот самый дед, который, как вчера поняла Тоня, был в отеле и за повара, и за официанта, и за весь обслуживающий персонал в целом. Дед этот грохнул с подноса две тарелки с яичницей, чёрной по краям, и поставил перед Тоней и Григорием две чашки бледного чая.

— И все? — поинтересовалась Тоня.

— А что вам ещё? Стандартный набор. Новый год на носу — надо живот поберечь, — проворчал он.

— Может, хоть хлеба дадите? — попросила Тоня.

— С хлебом у нас дефицит. Вчерашний съели, сегодняшний ещё не подоспел.

Григорий достал бумажник и вытащил из него пару купюр.

— Может, все-таки подоспел?

Дед проворно сунул деньги в глубокий карман пиджачка, который не сходился на его объемном животе, и хмыкнул:

— Пойду гляну.

— И кофейку нам, со сливочками, — попросил Григорий.

И Тоня поняла, что не наверняка, а точно он преуспевающий бизнесмен. Таким тоном не просят, а отдают распоряжения, не выполнить которые нельзя.

Минут через пять перед ними на столе стояло блюдо с румяными, только из печи, булочками, масленка, дымились две кружки кофе со сливочной пенкой. Тоня бросила взгляд в сторону и заметила, как держащиеся за руки старички смотрят на их стол, исходя слюной. У Тони сердце защемило.

— И им того же подайте, — сказал Григорий деду, перехвативший Тонин взгляд, в котором тут же разлилась благодарность.

Тот лишь крякнул и собирался было возразить, но Григорий быстро повторил давешний трюк: достал — отсчитал — вручил.

— Сию минуту, — довольно пообещал дед.

Он так резво выскочил за дверь, что Тоне показалось, будто он, словно колобок, выкатился из нее. Однако не прошло и пяти минут, как дед вкатился обратно. Грохнув корзинкой с пирожками об стол и плюхнув на него две чашки кофе перед старичками, дед что-то проворчал себе под нос и собирался было убежать на кухню, как его остановила Тоня.

Глава 6

Григорий смотрел на сидевшую напротив него Тоню, а она смотрела в окно, за которым ничего не было видно, кроме снегопада. Ветер вроде бы поутих, но снег мел частый, будто отделяя их отель от всего окружающего мира.

«Какая все-таки необыкновенная женщина», — думал Григорий. Он даже имени ее еще не знал, а ему казалось, будто они с Тоней всю жизнь вот так завтракали вместе. Вот сейчас она поднимет чашку с кофе, обхватив ее обеими ладонями, улыбнется краешками губ, чуть подует на сливочную взбитую пенку, сделает глоток и зажмурится от удовольствия, а потом откроет глаза, и улыбка от глаз перейдет к губам и озарит ее красивое лицо.

Когда Тоня сделала все то, что так отчетливо представил Григорий, он даже не удивился и улыбнулся.

— Чему вы улыбаетесь? — поинтересовалась Тоня.

— Вот думаю, собираетесь ли вы нарушить вчерашнее ваше заявление.

— Какое заявление? — чуть нахмурилась Тоня.

— Что знакомства водить со мной не желаете. Я ведь до сих пор не знаю, как вас зовут.

Она рассмеялась.

— А и правда, Григорий, я ведь так и не представилась.

Он приподнял бровь, как бы озвучивая ею вопрос.

— Меня зовут Этель, — со смешком ответила Тоня.

— Э…тель? — Улыбка с губ Григория сползла, будто растаявшее мороженое по краю вафельного стаканчика.

— А что не так? — засмеялась Тоня. — Сейчас чудные имена в моде.

Григорий удивился сам себе: неужто ошибся он в своих ощущениях. Тоня, словно прочитав все, что проскочило в его мыслях, совсем развеселилась и залилась звонким смехом.

— Да никакая я не Этель, — сквозь смех проговорила она. — Антонина Леонардовна я. Для друзей просто Тоня. А про Этель я так, сболтнула, хотела посмотреть на ваше изумленное лицо.

А у Григория от сердца отлегло. Тоня же она! Тоня! Простая русская Тоня.

— Не люблю я эту моду на вычурные имена, — признался он. — Аж до тошноты.

— Могу себе представить! — согласилась Тоня, вспомнив, как ее Коля взял привычку представляться Ником.

Мужику сорок восемь, а он в Ники заделался. Тоню это раздражало в супруге, как и многое другое. Она тут же загрустила, что не укрылось от проницательных глаз Григория.

Тоня бросила взгляд на небольшие часики на запястье и сказал:

— Григорий, вы меня извините, мне нужно дочери позвонить. Она, наверное, там волнуется, а я с этой метелью да нашими ночными приключениями совсем забыла.

— Конечно-конечно, — кивнул он Тоне.

Она вышла из столовой, вскоре ушли и старички, благодарно посмотрев на Григория. Были они невысокие, даже слишком низкие, одетые в странного вида яркую одежду, где зеленый причудливо переплетался с красным. «Словно не старички, а эльфы сказочные, — подумал Григорий. — И откуда их сюда занесло в такую-то погоду перед самым праздником?»

Он уставился в окно. Небо хоть и поднялось и уже не выглядело таким хмурым, но солнце не проглядывало, а снегопад и не думал кончаться.

Григорий снова вернулся мыслями к своей случайно соседке по комнате. А может, не случайной? Может, так должно было произойти? Вот вернулся бы он вчера в Москву, и что? К дочерям поехать не получилось, они к нему прилететь отказались. А ведь сегодня Новый год! И где бы Григорий его отмечал? С друзьями-бизнесменами? Одни по семьям, другие — по любовницам. Напрашиваться на праздник к другу Алексею не хотелось, хоть и сам Леха, и жена его Настя были бы рады его видеть. Новый год — праздник семейный. Нехорошо лезть в чужой дом со своим одиночеством. Присоединиться к другому другу Глебу, который какой уже год подряд отмечал Новый год у себя на подмосковной даче? Там тебе и баня, и шашлык, и пьяный дебош, и девочки. Нет, такой отдых не для Григория. С любовницей Ариадной, от одной мысли о которой у него начинало сводить зубы? Нет, нет и нет. С Ариадной-Ириной покончено. Тепла хочется, любви, тишины. Этого у Григория не было. Бизнес был, деньги были, дом был, а любви не было. Так что, может, и к лучшему, что этот Новый год ему придется встречать вот здесь, в этом странном отеле, с женщиной, которую он не знал, но которую, одновременно с тем, кажется, и знал так же хорошо, как самого себя. Нравилось ему в Тоне все: ее открытый взгляд; то, как она поправляла темно-рыжие волосы; ее слегка полная, но такая теплая фигура, честная улыбка, даже то, как она кричала и обзывала его маньяком не далее как накануне вечером. Была Тоня какая-то домашняя. Не в том смысле, что от нее веяло щами да котлетами и что носила она позапрошлогодний местами протертый банный халат, забывая прихорошиться и снять бигуди, а что-то такое, к чему хотелось тянуться, что хотелось охватить, в чьих лучах хотелось согреться. «Да ты, Гриша, совсем по нормальной бабе истосковался, — кисло усмехнулся Григорий. — Тоня ведь наверняка замужем, дочь вон у нее есть». Ну и что, что есть. Одно другому не мешает. Он же не с грязными ногами в светлицу, он только душой к душе прикоснуться мечтает, хотя бы на один краткий миг.

Дверь столовой распахнулась, и в помещение ввалилась сначала елка, а следом за ней и дед.

— Сидите? — почему-то с упреком спросил он у Григория. — Подсобите-ка! Будем елку наряжать! Сегодня у нас праздничный банкет. Все за счет заведения, но благодарственные взносы принимаются! — подмигнул дед Григорию.

Глава 7

Тоня отправила Алисе фотографии с видом из окна в вестибюле отеля. Правда, вестибюля никакого не было: так, небольшая прихожая-гостиная. И вида из окна тоже не было: одна сплошная белая пелена.

Дочка, в отличие от мужа, отреагировала сразу, сообразив и тут же спросив у Тони: «Это где тебя так замело?»

— По дороге из Воронежа в Москву, — сказала Тоня, когда Алиса ответила на ее звонок.

— Плохо слышно, мам, — прокричала она.

В трубке и правда все трещало и шипело.

— Застряла, едва выехала из Воронежа. Хорошо, по пути попался какой-то третьесортный отель, а то бы замело меня прямо в новенькой машине, — посмеялась Тоня.

— Ой, я же слышала прогноз. Этот ваш снегопад обещает закончиться к обеду, но ты сиди там, — посоветовала Алиса. — Не рвись в Москву, пока дороги как следует не расчистят.

— Да какая тут Москва, — вздохнула Тоня. — Хорошо, если завтра смогу отсюда выехать. Папа звонил?

— Нет ещё. Я так понимаю, он на тебя обиделся за то, что ты попала в снежную бурю? — поняла Алиса.

— Видимо, молчит, как немой и беспалый. Ни звонка, ни сообщения. Ладно, приеду разберусь.

— Я бы на твоём месте давно разобралась, — хмыкнула Алиса.

— Ладно, детка, давай, готовься к празднику, не буду отвлекать.

— Люблю тебя, мам, — чмокнула она Тоню в трубку и отключилась.

Алису не проведёшь. Она давно уже взрослая и давно видела, во что превратились отношения родителей. Они либо молчали по несколько дней, либо перебрехивались, как старые дворовые собаки. Алиса как-то Тоню огорошила, ляпнув в лоб:

— Зачем ты его терпишь, мам? Давно бы разошлись, и нашла бы ты себе нормального мужика.

— Он же твой отец, — опешила Тоня.

— Отец не отец, а думаешь, я не вижу, как вы живете? Чем так жить вместе, уж лучше порознь.

Конечно, умом Тоня понимала, что дочка права, а вот сердцем все ещё надеялась, что это период такой: он закончится, и все наладится. Только период этот затянулся уже на пятилетку. И вроде не старые они ещё — Тоне сорок три, Коле сорок восемь, — а жили так, словно никогда между ними никакого тепла не было. Тоня чувствовала, что она Колю раздражает, но и ей было в чем его упрекнуть: он ни к чему не стремился и ничем не интересовался. Единственное его хобби — спорт. Нет, Коля им не занимался больше, а ведь по молодости было дело — увлекался боксом. Теперь он все своё время дома проводил за телевизором, смотрел спортивный канал.

— Не пьёт и ладно, — говорила Тонина мама, когда Тоня начинала жаловаться. — Что тебе ещё надо?

Да хотя бы простого сопереживания и элементарного «как прошёл день», когда Тоня возвращалась домой. А то ведь не поинтересуется, не спросит, устала ли она, нет ли проблем в ее маленькой фирме, что у неё, в конце концов, на душе. Про то, чтобы комплимент сделать или вместе выйти куда-нибудь, Тоня вообще молчала. Только вот к Славиным по праздникам ходили и там делали вид, что все у них по-прежнему.

Тоня набрала-таки номер мужа. Удивительно, но Коля все-таки снял трубку.

— Я так понимаю, ты не приедешь? — с места в карьер начал Коля.

— Застряла, снегопад так и не прекращается. — Тоне собственный голос показался виноватым, за что она тут же разозлилась на саму себя.

— Ну как знаешь, я поехал к Славиным.

— Конечно, не одному же Новый год встречать, — вздохнула Тоня.

— Вот именно. — Коля произнёс это так, будто Тоня укатила на все праздники в Альпы, а его, горемыку, не взяла.

— Я надеюсь, это стихийное бедствие в ближайшие часы закончится, и я сразу же смогу выехать... — начала Тоня.

— Как хочешь, — сухо бросил Коля. — Я, как обычно, отосплюсь у Славиных и первого к вечеру домой.

— Ну да, конечно, — вздохнула Тоня. — Извини, Коль.

— Пока.

Ну что ты будешь делать! Вот всегда так! Что-то произойдёт форс-мажорное, а у Коли Тоня виновата. И она, дурочка, ещё и извинялась перед ним, будто специально проделала дыру в небе, откуда посыпало снегом.

— Да и катись к своим Славиным, — вспылила Тоня. — Задолбал! — бросила она в отключенный телефон.

Может, права дочка и пора кончать с этим браком, который все больше и больше соответствовал второму значению этого слова? Или первому? Какая разница, главное и плохое — их брак и правда стал бракованным. Однако Тоня тут же отогнала от себя дурные мысли. Ей сорок три. Они с Колей вместе уже двадцать пять лет, а если считать те пару лет, когда он просто смотрел на неё влюблённо, не решаясь подойти, потому что Тоня была ещё несовершеннолетняя, то и все двадцать семь. Считай, целая жизнь пролетела. Куда теперь расходиться?

Тоня мотнула головой, запихнула сотовый в глубокий карман спортивных штанов и вернулась в столовую. Открыв дверь, она удивленно ахнула. Григорий, услышав, обернулся.

— А, Тоня. Вернулись? Дозвонились до дочери? — участливо спросил он, и тут же на душе у Тони потеплело.

— Дозвонилась. Она говорит, прогноз в наших краях обещал скорое прекращение метели.