Две части одной силы. Я и Он

Глава 1. Крайние меры (1)

* * *

Вот уже час я не могла выдавить из себя ни слова. И я была уверена, что это издержки стабильной и счастливой семейной жизни. Хотя похвастаться отсутствием внутреннего кризиса я все же не могла. Я поняла, что размеренность и предсказуемость совместного сосуществования мужа и жены рано или поздно переходит в нехватку эмоций. И теперь за острыми ощущениями я могла отправиться разве что только в супермаркет в поисках акционных товаров.

Наше мещанское существование с мужем обострял и тот факт, что я была писателем, который не пишет, а он менеджером по продажам, который не продаёт. Все, что происходило сейчас в жизни, было крайне непривычно: раньше в моем списке амбициозных целей значилась презентация книги, раздача автографов, посещение премьеры фильма, снятого по мотивам моего романа. Сейчас же мои хотелки ограничивались желанием урвать на сезонной распродаже ботинки на следующую осень или купить горящую путевку куда-нибудь в Геленджик. Как я могла до такого скатиться?.. Стоит признаться, но примерно то же самое произошло и с моими сексуальными фантазиями.

Да и собственно сейчас я писала даже не книгу, а дневник. И единственными его читателями, возможно, в далеком будущем стали бы мои дети после знакомства их матери с Господином Альцгеймером. Пожалуй, я даже была бы не против забыть все к черту.

Единственное, что меня вдохновляло в сегодняшнем дне – это предстоящая встреча с подругами. Я надеялась, им будет что рассказать, потому что мне абсолютно нечем было делиться. Все, что происходило в моей жизни последнее время, сводилось к тому, чтобы подобрать пару каждому из тридцати пяти черных мужских носков и найти один недостающий. Конечно, я преувеличиваю, мои будни были не столь однообразны. Ежедневно я жарила по два десятка котлет и готовила шесть литров борща или какой-нибудь другой жижи, а еще выгребала кошачий лоток. И иногда мне казалось, что мы завели не кошек, а собак, причем породы алабай.

Но признаюсь, бывал в этой бытовухе и просвет. И время от времени случались поистине яркие и будоражащие события, например, когда я наступала на лего, который разбросали дети. Ну а по вечерам я впадала в экстаз, когда муж приносил чипсы с паприкой и лимонад типа «Буратино» или «Крем-сода». А если в пакете были еще и эклеры, тогда я осознавала, что живу не зря. Однако я не понимала одного: почему я ела эклеры, а изо дня в день становилась все больше похожа на ромовую бабу. Моих дедуктивных способностей не хватало, чтобы найти прямую связь, или я просто не хотела смотреть правде в глаза.

Подбирая на вечер наряд, я заметила, что мои пышные формы было уже не втиснуть в старые платья. Зато я обнаружила еще одно любопытное сходство. У меня все так и норовило выпрыгнуть из сарафана примерно так же, как вылезает верхушка у капкейка из формочки во время выпекания. Я успокоила себя тем, что я такая же аппетитная, но все решила прикрыться бесформенным, как и я сама, свитером.

– Мы дома! – послышалось из коридора. А это значило, что пришло время снова жарить котлеты.

* * *

За ужином Егор почти не разговаривал. А я, то и дело подтирая сопли у детей и подбирая еду с пола, все время забывала спросить, что произошло. Лишь вечером, когда оба сына озадачились новыми игрушками, я снова заметила, что Егор был поглощен своими мыслями. Он безынтересно перещелкивал каналы на телевизоре и даже не заметил, что остановил на Карусели, когда начал пялиться в телефон.

– Что с настроением? – на самом деле я очень не любила говорить о проблемах по вечерам, субботам и воскресениям, но только в это время мы и виделись с мужем, поэтому откладывать разговор не было смысла.

– У нас грядут сокращения штата, – ответил сухо Егор. Я выдохнула и, решив, что, скорее всего, это напрасные беспокойства, собиралась его приободрить, но не успела.

– На сайте увеличились онлайн-продажи. Теперь руководство делает упор на продвижение интернет-коммерции, и нет нужды в большом количестве офлайн-магазинов и менеджеров соответственно. Они будут сокращать сетку, а вместе с ней и продажников, – Егор вывалил на меня новость как есть.

Услышав это, я эгоистично подумала о том, что лучше б у него болела почка или была любовница, настолько мне не понравилась эта новость.

– Но ты ведь давно работаешь? – я была уверена, что никто не будет убирать человека с опытом.

– Да, но последние три месяца я не выполнял план продаж, – Егор вздохнул.

– Но ведь это не твоя вина. Точка не проходная. Тем более, тебя переводили…

– Переводили, – согласился Егор, – чтобы поднимать целину. А я не поднял.

Я поняла, к чему ведет муж, но, похоже, не готова была перейти со стадии отрицания на этап принятия. Мысль о том, что мне придется возвращаться на работу хотя бы временно, меня настолько не вдохновляла, что я готова была завести еще одного ребенка и настоящего алабая, жарить четыре десятка котлет и готовить в три раза больше борща.

– Так пусть тебя переведут обратно!

– Там и без меня неплохо выполняются планы, – я чувствовала, что Егор не решается сказать что-то еще.

– И когда вам сообщат, кто попадает под сокращение?

– Уже сообщили, – Егор показал экран телефона, и я увидела , что он просматривает вакансии.

Я не сомневалась, что он найдет работу, но сколько на это потребуется времени. Платеж по ипотеке, автокредиту и кредитной карте не станет ждать. А я только неделю назад решила откладывать на черный день, но даже не подозревала, что он настанет так скоро.

Глава 1. Крайние меры (2)

* * *

Эффект лечебной пиявки в этот раз продлился недолго. Вечером мне хотелось все отменить, но Егор уговорил меня развеяться. Поэтому я все-таки раскачалась и пришла в ресторан. На входе я встретила Софию и Регину. Вид у них был такой, будто они тоже нехотя пинали друг друга всю дорогу. Словом, все смахивало на то, что мы выбрали неподходящее время для встречи.

Администратор проводила нас до столика, где нас уже поджидала Жанна. Обычно она не отличалась пунктуальностью, но в этот раз пришла намного раньше остальных. Об этом я догадалась по заветренному салату, съеденному лишь наполовину. Сама Жанна задумчиво смотрела на открытую кухню, а в руках держала толстую тетрадь на пружине и ручку. На белом листе был напечатан какой-то вопрос, а под ним красовались три перечекнутые записи, которые я не успела прочитать.

– Привет, еще не заскучала? – спросила я. От моих слов подруга вздрогнула: мысленно она явно была не здесь.

– Привет, девочки, – Жанна привстала и, распахнув широкие объятия, разом обняла всю охапку подруг. По ее внешнему виду я поняла, что сегодня она не настроена на охоту. Вместо привычного кричаще-красного, на ней был сдержанный и, я бы даже сказала, несколько унылый бежевый. И кажется, я впервые увидела ее в брюках-бермудах и джемпере. Так много одежды одновременно на Жанне не бывало даже в лютую зиму. Да и хвостик вместо начеса или кудрей тоже наводили на определенные подозрения. Словом, все как бы намекало на депрессию. И чем она была вызвана, нам предстояло узнать сегодня.

– Чем это ты занята? – Регина забыла поздороваться и сразу приступила к допросу. Она не привыкла церемониться, и в этом себе не изменяла ни в плохом, ни в хорошем настроении.

– А это, – Жанна вздохнула и обреченно показала обложку тетради.

– Терапевтический дневник. Марафон «Женские практики», – прочитала Регина и закатила глаза.

Мы уселись на диванчики в ожидании подробного рассказа. Сегодня пасть первой жертвой порицающей Регины предстояло Жанне. Мне было ее жаль, но я надеялась, что Регина выдохнется на Жанне или Софии и до меня очередь не дойдет. Сегодня у меня не было сил отражать чужой натиск, а, надо сказать, Регина умела наступать.

– В общем, дела у меня неважно, – Жанна начала нервно закидывать остатки салата в рот. – И я решила привести себя в ресурсное состояние…

– Для этого нужно везде носить с собой эту тетрадь? – снова спросила Регина. Она напоминала мне представителя государственного обвинения во время судебного заседания при рассмотрении особо тяжкого преступления. Вероятно, Жанне с ее отчаянными попытками обрести женское счастье сегодня было не избежать самого сурового суда. Пожалуй, даже защитники в лице меня и Софии не способны были уберечь ее от ударов, которые планировала нанести Регина. Уже от одного ее презрительного взгляда хотелось уклониться как от апперкота боксера.

– Каждый день на протяжении трех недель мне нужно выполнять задания, – Жанна держалась молодцом. То ли она не понимала, что за допросом последует разнос, то ли у нее уже выработался иммунитет на нападки подруги.

– Любопытно, – Регина сделала паузу. – Что за задание? Дышать маткой? Призывать Дух Вселенной?

Мы с Софией уставились в винную карту. Без крепкого алкоголя сегодня было не обойтись. Судя по настрою, только коньяк мог обезвредить Регину, и только виски могло обезболить ссадины после ее ударов.

– Ну, например, сегодня мне нужно найти свою суперсилу…

– Это как? – София отвлеклась от меню.

– Ну… Как говорит наставник, каждый из нас умеет делать что-то лучше остальных, – Жанна действительно старалась объяснить. – Есть что-то, что сильно отличает нас от других людей. Это и есть наша суперсила.

– И какая у тебя? – я подключилась к дознанию. Задание показалось мне интересным, но не до конца понятным.

– Собственно я и пытаюсь ее найти весь день, – Жанна вздохнула. – Сначала я хотела написать кратко: красивая, умная, веселая. Но практика показывает обратное…

– А я знаю, какая у меня суперсила, – Регина недолго изучала меню и очень быстро определилась с выбором. Я не представляла, что она скажет в следующие несколько секунд, но, на мой взгляд, ее суперсила была в исключительной уверенности в себе. Мы замерли в ожидании ответа, а она не заставила нас долго ждать.

– Моя сильная сторона – чувство юмора. С ним можно работать в медицине. Вылечил – порадовался, не вылечил – поржал. В общем, с моим чувством юмора и мозгами даже симпатичной быть не обязательно. Собственно внешность – это так – дополнительный бонус, – кажется, Регина была предельно честна. – Признаюсь, иногда от собственной крутости у меня аж скулы сводит.

– Здорово, – кажется, Жанна слегка приуныла. – Такая гимнастика для лица, сэкономишь на филлерах.

Если способность устраивать людям разнос можно было счесть за отменное чувство юмора, то, пожалуй, да – здесь Регине не было равных. Она была полна сарказма и считала, что все люди такие же, поэтому прикалывалась, не задумываясь о том, что ее слова могут обидеть. Видимо, по этой причине у нее было не так много близких друзей, а муж сбежал.

– Я не боюсь перемен и с легкостью принимаю все новое, – Софи слишком быстро определилась со своей суперспособностью, передав эстафетную палочку. А мне ничего не приходило на ум кроме собирания носочного пазла и уборки кошачьих экскрементов, но вряд ли эту суперсилу можно было назвать выдающейся.

Глава 1. Крайние меры (3)

* * *

Я нашла работу быстрее, чем предполагала, и не могла определиться, радоваться этому или нет. В душе я надеялась, что поиски растянутся на недели, и за это время Егор сможет подыскать себе новое место. А на деле получилось наоборот: он еще не успел отработать месяц, а я уже оформлялась в университет. Решив, что от преподавания бухучета меня будет тошнить значительно меньше, чем от его ведения в какой-нибудь замшелой конторке, я откликнулась на вакансию, даже не ожидая, что мне перезвонят. Но работодателя не смутило, что у меня почти не было опыта преподавания, а оконченной магистратуры оказалось вполне достаточно, чтобы за полчаса провести формальное собеседование и назначить мне восемь академических часов лекций и столько же часов семинаров и практических занятий. В целом меня вполне устраивала такая нагрузка, но ее обещали увеличить после периода адаптации – так они называли испытательный срок.

«Вы нам идеально подходите. Нам нужен практик с опытом, а теоретиков нам и так хватает», – с этими словами меня отправили в отдел кадров подписывать документы. Всего через пару дней мне позвонили и сообщили, что мой первый рабочий день – ближайшая пятница, но начнется он не с занятий, а с какой-то стратегической сессии, которая будет проходить почти восемь часов. Я не знала, что это такое, и не понимала, как к этому относиться. Но мне казалось, что я определенно попала в какое-то очень передовое учебное заведение. Во времена моего студенчества таких понятий не было в принципе.

В пятницу, как и было положено, я пришла в конференц-зал в главном корпусе университета. Я не знала, что меня ждет, но все происходящее смахивало на пресс-конференцию. На входе я прошла какую-то регистрацию, мне вручили бейджик, программу мероприятия и фирменный мерч с символикой университета – блокнот и ручку, прямо как у Жанны на ее марафонах. В зале было много людей, в том числе фотографы и видеооператоры. Все вокруг производило сугубо приятное впечатление. Чувствовался масштаб, особенно после домашних котлет, детских памперсов и носочного дождя. В последнее время именно котлеты, носки и какашки становились мерилом происходящего в моей жизни треша.

«Кажется, жизнь налаживается», – с этими мыслями я заняла место где-то в середине зала и стала ждать сбора остальных участников. Регистрация завершалась только через полчаса, поэтому у меня было достаточно времени, чтобы изучить брошюры, а заодно и людей.

Я еще толком никого не знала, поэтому искала глазами лишь заведующую кафедрой, которая проводила собеседование. Я была уверена, что коллектив у меня преимущественно женский, поэтому присматривалась в первую очередь именно к женщинам. Наверняка великовозрастные тетки с короткими стрижками и химией на голове – доценты и профессора, еще помнившие те времена, когда учет велся в журналах от руки, и были моими непосредственными коллегами. И, вероятно, именно с ними в будущем мне пришлось бы отмечать ужасно скучные корпоративы.

За этими мыслями я бы провела все оставшееся время, если бы мое внимание не привлек молодой мужчина в темно-синем твидовом костюме и белоснежной рубашке без галстука. Он протискивался между рядами, чтобы занять место в центре возле своих знакомых. Я не успела рассмотреть его лицо, но оценила весьма привлекательный и фактурный мужской профиль. Судя по тому, как уверенно он двигался и разговаривал, он явно был не из новичков и совершенно точно не с кафедры финансов и бухучета. Наверняка он преподавал какую-нибудь цифровую экономику или информационные технологии, но точно не нудный бухучет.

– Итак, я думаю, можно уже начинать, – зашипел микрофон. Пока ответственные отлаживали технику, все остальные поспешили рассесться.

Ведущий стратегической сессии – кто-то из рядовых преподавателей, взял приветственное слово, анонсировал программу мероприятия, обозначил организационные моменты, выделив время для кофе-брейков, а затем передал слово ректору университета, который должен был рассказать об утвержденной стратегии, предстоящих целях и задачах. И тут началось самое интересное…

* * *

Так получилось, что мой первый рабочий день совпал с последним рабочим днем Егора. Если бы не этот факт, то я сбежала бы из университета уже сегодня. Стратегическая сессия была проведена с целью вдохновить сотрудников, а, вернее, удержать их на рабочих местах до конца учебного года. Конечно, все, о чем говорил ректор, звучало очень вдохновляюще. И будь у меня больше амбиций, тяги к приключениям и желания принимать вызовы судьбы, я бы непременно почувствовала кураж от предстоящего испытания, но я всего лишь хотела решить собственные проблемы, а не участвовать в образовательной реформации умирающего университета.

Речь ректора смахивала на объявление челленджа. Молодым и амбициозным сотрудникам выпадал уникальный шанс проявить себя. Но я была то ли недостаточно молода, то ли недостаточно амбициозна: мне совершенно не подходило то, на что я подписалась. Все мои амбиции сводились к тому, чтобы наскребать на обязательные платежи. Ради этого я была готова выполнять непыльную работу в виде чтения чрезвычайно скучных лекций и проведения таких же неинтересных семинаров по бухучету. И я была настолько разочарована всем, что услышала, что по окончании мероприятия поспешила удалиться, стараясь остаться незамеченной для заведующей кафедры. Меньше всего мне хотелось знакомиться с коллективом, ведь я еще до конца не решила, выйду ли на работу в понедельник. А если быть точнее, я была почти уверена, что мой первый рабочий день станет последним.

Но когда домой вернулся уставший Егор, я поняла, что не могу нанести ему очередной удар. Я пообещала себе, что постараюсь продержаться хотя бы месяц, в конце концов от меня многого и не ждали: я всего лишь должна была стать заплаткой и закрыть образовавшуюся дырку в кадрах.

Глава 1. Крайние меры (4)

* * *

Нельзя сказать, что выходные прошли хорошо. Но на контрасте с рабочим понедельником мне начинало казаться, что испорченная суббота и воскресенье были не так уже и плохи. Я вспомнила то скверное чувство, когда тебя ломает по утрам от мысли о восьмичасовом рабочем дне. И хотя я еще не знала, станет ли преподавание в университете нелюбимой или того хуже ненавистной работой, утро мое уже было омрачено самим фактом наличия работы. Егор меня избавил от дополнительной боли: сам собрал детей и отвел их в сад. Поэтому обошлось без лишнего стресса.

На то, чтобы добраться до университета, у меня ушло не больше двадцати минут. И это меня несколько разочаровало, еще полчаса я провела в машине в медитации на «успешное будущее» – так я называла жалкую попытку хоть как-то настроить себя на работу. Внутри было легкое волнение. Я знала, что впереди сложный месяц, потому что нужно будет влиться в коллектив, познакомиться со всеми процессами, а еще фактически впервые попробовать себя в новой роли – роли преподавателя. Куда легче мне было представить себя няней в детском саду, подтирающей задницы маленьким деткам в ясельной группе, нежели серьезным лектором в университете. И первое, что мне хотелось сделать на вводной лекции, это избавить своих многочисленных студентов от иллюзий о светлом будущем, чтобы они прямо сейчас принялись осваивать все что угодно, кроме бухучета. Но я решила, что подобную речь мне стоит отложить до заключительной лекции и экзамена.

Моя кафедра располагалась на пятом этаже, поэтому утро началось с зарядки. Поднимаясь наверх, я четко осознала, что с первой зарплаты мне придется еще прикупить абонемент в спортзал, а если не потяну, то хотя бы беговую дорожку домой. Студенты-второкурсники озорно бегали по лестнице. Очевидно, их еще не придавливал жизненный опыт и обязательства. Я же с напускной важностью медленно чеканила походкой, чтобы скрыть одышку. Мне казалось, что я дышу как носорог, и мысленно радовалась, что вокруг было шумно.

Оказавшись в просторных коридорах, я подошла к интерактивной карте, чтобы изучить схему. Моя кафедра располагалась в противоположном крыле. А надо сказать, что кампус университета был внушительных размеров, поэтому моя утренняя зарядка продолжилась. Пока я проходила по коридорам, на меня нахлынули воспоминания о студенчестве. Стоит признаться, что в свои тридцать три года, любое время до этого возраста – детский сад, школу, университет я считала определенно более счастливым. Мое счастье имело удивительное свойство – догоняющий эффект. Я все время бежала в будущее в надежде, что там стану счастливее, но каждый раз осознавала, что лучшее, напротив, оставалось позади.

В компании блуждающих мыслей я незаметно оказалась перед высокой дверью с табличкой «Кафедра финансов и бухгалтерского учета». Натянув улыбку, я дернула ручку вниз и открыла дверь. В кабинете оказалась лишь заведующая кафедрой, она проводила с кем-то консультацию то ли по курсовой, то ли по дипломной работе. Она указала на свободный стол, который, очевидно, теперь должен был стать моим рабочим местом. Стоял он в центре – не самое уютное расположение. Я бы предпочла забиться в уголок куда-нибудь со стеллажами, чтобы без свидетелей поедать протеиновые батончики во время перерыва между лекциями. Но стало очевидно, что теперь к ежедневной утренней зарядке прибавится еще и диета.

Когда Рима Александровна, так звали заведующую кафедрой, закончила свой диалог со студентом, она пригласила меня к себе. Я удивилась, что у нее нет личного кабинета, но она будто прочитала мои мысли и пояснила.

– Не удивляйтесь, в моем кабинете идет ремонт, поэтому временно я здесь, – она положила передо мной папочку с документами из отдела кадров. – Итак, Ева, вы уже успели с кем-то познакомиться?

– Пока нет…

– Тогда я представлю вас официально коллективу на перерыве: сейчас у всех занятия. По всем организационным и техническим вопросам вас проконсультирует ваш куратор. Он поможет вам быстро освоиться. Поэтому адаптация пройдет безболезненно, – пообещала Рима Александровна. Хотя я была не согласна с фразой «безболезненно», потому что мне уже было больно. И болеть начало с того самого момента, как я осознала, что мне неизбежно придется устраиваться на работу.

– Я лишь немного введу вас в курс дела, – заведующая положила передо мной какой-то талмуд под названием «План развития». – Как вы уже поняли из стратегической сессии, университет сейчас переживает сложные времена. Больше всего достается экономическому факультету. А тяжелее всего на нем приходится нашей кафедре. В общем, если вы читали про наш вуз, то знаете, что в недавнем прошлом было несколько неприятных прецедентов, которые сильно ударили по репутации университета. И сейчас мы вынуждены разгребать последствия безответственности и жадности прежнего руководства. Если говорить вкратце, внутри учебного заведения в целом и отдельно взятого факультета происходит серьезная реорганизация по всем фронтам: пересматриваются учебные планы, перестраиваются образовательные процессы, проводятся кадровые перестановки. В общем, вы попали в период перестройки…

Последняя фраза мне понравилась больше всего. Родилась в период перестройки и теперь, куда бы я ни приходила, то всегда заставала либо начало, либо конец перестройки, но в самом ее разгаре я еще никогда не была. И, конечно, я не читала ничего об университете. Не могу сказать, что совсем не искала никакой информации о своем работодателе. Но я ограничилась картинками в Яндексе: мне понравилось благозвучное название учебного заведения, красивое футуристическое здание кампуса, а еще фотография симпатичного, хотя и в годах ректора университета. И как истинная женщина я сочла все это достаточным аргументом, чтобы сказать «да».

Глава 1. Крайние меры (5)

* * *

Поездка на лыжную базу с девочками пришлась как нельзя кстати. Я была уверена, что лучшего способа сбросить напряжение, накопившееся за первую рабочую неделю, просто не придумаешь. Мне казалось, что на горных лыжах я не буду выглядеть так жалко, как на коньках. Но именно на горке я осознала, насколько мне не хватает в жизни равновесия. Когда за час аренды лыжного снаряжения я съехала всего половину трассы и то на заднице, я поняла, что ошиблась с выбором, и мне стоило перебраться на соседнюю горку, где пятилетние дети катались на ватрушке паровозиком.

Зато Регина, как всегда, блистала. У нее был и специальный костюм и свой сноуборд. Притом она использовала его по назначению в отличие от Жанны, которая на фоне доски только делала селфи.

Наблюдая за тем, как Регина грациозно огибает трассу, я чувствовала себя пельмешком, который зачем-то выбросили из кастрюли прямо на горку, и теперь он обреченно катился вниз. София недалеко ушла от Регины, и хотя по ее словам она второй раз встала на лыжи, она бесстрашно скатывалась с горки, правда, не особо соблюдая технику. Поэтому собственно ей даже удалось сбить пару лыжников и обменяться с ними телефонными номерами, что очень вдохновило Жанну, которая наконец перестала кривляться перед камерой смартфона и тут же бросилась на горку. Правда, подбить лыжников у нее не получилось, а вот впороться в ель почти удалось. Обошлось без травм, но оставшийся вечер Жанна заикалась.

Мы катались всего один час, а я выдохлась так, будто провела на трассе полдня. А учитывая, что мне так и не удалось доехать до конца горки, чтобы воспользоваться подъемником, полчаса я съезжала, а потом столько же поднималась. С шапкой набекрень, обветренными губами и лиловыми щеками мне хотелось рухнуть звездой в ближайший сугроб, но все же хватило сил, чтобы добраться до кафе, которое располагалось на территории лыжной базы. Местное меню было непримечательным: бургеры, сэндвичи, картофель фри – и все это в вакуумной упаковке, поэтому мы ограничились чаем и маффинами.

– Прекрасный денек. Надо бы его где-нибудь продолжить, – кажется, Регина была единственной, кто не выдохся.

– Только не на трассе, – сказала я.

– Только не в таком виде, – добавила Жанна.

– Я бы покаталась еще, – София вошла во вкус.

Регина озадачилась. У нее в крови было администрирование и планирование, поэтому она немедленно взялась за поиск вариантов.

– Спа, сауна, баня, домик? – перечисляла она.

– Вряд ли удастся сейчас что-то забронировать, – я предположила, что этим стоило заняться раньше.

– Ты права, – Регина понимала, что если не отказаться от этой идеи, то придется потратить несколько часов на обзвоны.

– А давайте ко мне? – предложила София. – Мне не нужно никуда сплавлять мужика и детей. Не нужно ничего бронировать. Даже переодеваться необязательно.

Этот вариант понравился всем. Нам хотелось расслабиться, предварительно не заморачиваясь. Я предупредила Егора, что вернусь поздно, но насколько – не стала уточнять. Мы допили чай и поехали к Софии

* * *

По дороге мы заехали в магазин и купили пива, сушеных кальмаров и чипсов. Мы решили, что раз уж сегодня не планируем быть леди, зачем пить вино и шампанское, когда можно насладиться пивом и снеками. Не в самом презентабельном виде с красными, обветренными от холода лицами, спутанными волосами под гремящие в пакетах бутылки мы завалились в подъезд и успели задержать лифт до того, как он уехал. В кабине стояла молодая парочка с такими выражениями лиц, будто мы им сорвали секс в экстремальных условиях. Мужчина был явно при деньгах, девушка при параде: в отличие от нас она была разодета в норковую шубу и высокие замшевые ботфорты. Ее гладкие почти глянцевые волосы переливались даже под тусклым светом лифтовых светильников, а губы были настолько большими, что время от времени тряслись от легких вибраций кабинки во время подъема наверх.

Как назло, София снимала квартиру на восемнадцатом этаже, а эта парочка жила еще выше. Ощущение было, будто мы взбираемся на Бурдж-Халифу. И чем выше поднимался лифт, тем больше он дергался и тем сильнее дребезжали наши стеклянные бутылки в пакетах.

– Вы видели эту барышню? – Регина начала смеяться, как только мы оказались у квартиры. – Я думала, что ее губы сейчас от нее сбежат.

– У него все такие, – ответила многозначительно София. – Выглядят одинаково, отличается только цвет волос и дни недели, в которые он водит их к себе домой. По понедельникам – рыжая, в среду и пятницу – брюнетки, во вторник и четверг – блондинки. В субботу под настроение. А в воскресенье – разгрузочный день.

– И откуда ты знаешь об этом?

– Да, я каждый день встречаюсь с ним в лифте, – ответила София, открывая второй замок. – Сначала этот верблюд не здоровался и даже пару раз уезжал у меня перед носом. А теперь, когда я видела всех его девиц, он любезен как никогда, даже дверку мне открывает, когда заходим в подъезд.

София немного замялась и добавила:

– Хотя один разок я с ним заземлялась в лифте.

Мы переглянулись. «Заземлялась в лифте» звучало интригующе, двусмысленно и даже слегка пошловато. Никто из нас троих не подумал ни о чем приличном, а о неприличном хотелось скорее узнать во всех подробностях.

Глава 2. В поисках вдохновения (1)

* * *

Мои утренние воскресные потуги закончились тем, что мне так и не удалось выдавить из себя ни строчки. Вероятно, великие умы создают шедевры во время алкогольного опьянения, а не похмельного синдрома. Настроение было напрочь испорчено на оставшийся день, а это значило, что дома настроения не будет ни у кого. Ситуацию обостряло еще несколько факторов: недосыпание, домашние обязанности и предстоящая рабочая неделя.

Конечно, я хотела быть терпеливой и понимающей мамой, а еще идеальной женой, но я слишком вымоталась. Я не стала бы срываться на детях, поэтому громоотводом выступил Егор, который провел остаток выходных будто сидя задницей на мангале. Я не скрывала своего недовольства и позволяла злу выходить из меня по чуть-чуть – поэтому бубнила понемногу, придираясь к мелочам. Весь день мы звали друг друга по именам, а не привычными «зая», «рыба» и «мой медведь», а это значило, что атмосфера дома была накалена до предела, и любое слово, произнесенное не в той тональности, могло привести к скандалу.

Я отправила Егора в магазин за шоколадом на сахарозаменителе, чтобы хоть как-то выгнать из себя демонов, а еще попросила прихватить приправу «Томат и зелень» для супа. И пока его не было дома, а дети спали, я начала делать уборку, пытаясь в очередной раз понять, как махание тряпкой характеризует женщину как женщину, личность и человека. Я еще могла принять, что способность вкусно готовить дает намеки на какие-то таланты, и то с натяжкой. Ведь нужно быть полной идиоткой, чтобы не суметь повторить рецепт, хотя и такое у меня бывало и не раз. Но остальное никак не укладывалось в голове.

Словом, назревал внутренний саботаж, справиться с которым мне помог бы только один способ, который не раз спасал меня от депрессии, и заключался он в бесконтрольном поглощении углеводов.

Егор вернулся с огромным пакетом. Он купил абсолютно все, кроме шоколада. Я даже обрадовалась тому, что не уйду в углеводный загул, но когда на вопрос «Где приправа?» он ответил «Там не было томата и зелени, там была только томат и укроп», меня накрыла волна негодования. Брак меня научил многое принимать и со многим мириться. Но до сих пор я никак не могла взять в толк, почему мужчины такие однозадачные и прямолинейные в мышлении. Неужели ни одна логическая цепочка в его голове не построила ассоциативный ряд и не навела на мысль, что «Томат и зелень» – это то же самое, что и «Томат и укроп». Или только у женщин мозг устроен как спутниковое телевидение, и каналы переключаются с бешеной скоростью, а алгоритмы мгновенно находят альтернативное решение.

В тот момент погасить мой приступ гнева могла только плитка шоколада, которую Егор просто забыл купить, а ничего, кроме кетчупа, пельменей, снеков в пакете больше не оказалось. Но ему повезло: в раковине была грязная посуда. Обычно, когда сдерживать зло было уже невозможно, я начинала ее мыть. Я никогда ее не била, но швыряла так, чтобы звук был пронизывающе громким – не знаю, как это работало, но мне действительно становилось легче. Кроме того, так я давала Егору время на отступление, и все, что ему нужно было – катапультироваться из дома или хотя бы из комнаты.

Вместе мы жили уже семь лет, поэтому он знал план эвакуации, когда я выходила из себя, но иногда все же путал последовательность действий, что не лучшим образом сказывалось на его безопасности. Но в этот раз все было иначе: он сделал все максимально приближенно к инструкциям, которые я когда-то ему давала. Сначала он ненавязчиво поинтересовался, что случилось. И когда я гаркнула «ничего», он взял губку и отправил меня отдыхать, а, домыв посуду, исчез из поля зрения, оставив меня наедине с моими бзиками. Такие моменты заставляли меня особенно ценить Егора за его мудрость, терпение и понимание. И они же вынуждали меня чувствовать себя настоящей стервой.

Когда меня отпустило, я как ни в чем не бывало зашла в спальню, которая стала для мужа убежищем, и полезла к нему обниматься. Он не начал читать нотации, отчитывать за вспыльчивость, требовать объяснений, просто поцеловал со словами «маленькая злючка». Теперь мы могли просто побыть вдвоем, поваляться в обнимку или заняться сексом. Но проснулись дети.

* * *

Наступил второй рабочий понедельник, а у меня уже было ощущение, что я работаю не меньше года без отпуска и выходных. Словом, адаптация проходила небыстро и весьма болезненно. Мы с Егором привыкали к новому ритму и временно поменялись ролями, пока он числился безработным. Поэтому я была освобождена от домашней рутины, а обязанности, связанные с детьми, легли на его плечи.

В университет я решила приехать пораньше, мне хотелось поработать в тишине, пока никого нет, но кафедра уже была открыта. Я надеялась, что в кабинете будет кто-нибудь, кого я смогу завалить накопившимися вопросами. Кто-нибудь, кроме Гриши. Но мои ожидания не оправдались.

Я зашла в кабинет и обнаружила, что исчез рабочий стол, который стоял в центре.

– А где все? – я забыла поздороваться с Гришей.

– Ты уволена, – сказал он с серьезным лицом и, увидев растерянность в моих глазах, добавил без улыбки. – Расслабься. Комп сгорел в субботу, подпалил стол, теперь его точно утилизируют.

Я еще не привыкла к чувству юмора Гриши. Шутил он часто без улыбки и даже в рабочей переписке никогда не ставил смайлы. Поэтому разобрать, когда он шутковал, а когда говорил серьезно, иногда было весьма сложно.

– Садись сюда, – он указал на стол рядом с собой. – Здесь пока свободно.

Перспектива сидеть лицом к лицу с Гришей мне не очень нравилась, но я решила последовать его примеру и не выражать никаких эмоций. Я включила компьютер, который работал ничуть не быстрее предыдущего, и ждала, пока он загрузится. Гриша, будучи куратором, который принимал не очень-то активное участие в моей адаптации на прошлой неделе, даже не удосужился спросить, как у меня дела и требуется ли мне помощь.