Двое на острове

Часть I. Глава 1

За 3 года до основных событий…

На меня напали в темной арке июньской ночью, когда я возвращалась с дискотеки домой.

Родители улетели в командировку, и я решила не упускать великолепную возможность сбежать из дома вместе со своей лучшей подругой, чтобы попасть в местный клуб. Противный брат грозился, что расскажет маме, когда она вернется, и мы в очередной раз с ним поругались. Брат был старше меня на год, но такой слабый, тощий (и до кучи прыщавый), что победителем в наших частых драках выходил крайне редко. И его крысиной натуры я не боялась, уверенная, что к приезду родителей что-нибудь придумаю. Серьезное алиби.

Документы мы подделали весьма топорно, но на входе в клуб никто особо и не проверял, а выглядели мы тогда старше своих лет. Я рано расцвела как девушка, к тому же была обладательницей весьма пышных для подростка форм, что втайне меня угнетало. Хоть я об этом никогда никому не признавалась. Впрочем, тогда это сыграло на руку. Высокие шпильки и суперкороткое серебристое платье дополняли образ. Подруга битый час колдовала над прической и макияжем, и, честно говоря, я бы и сама себе четырнадцать не дала. Созданные образы беззаботных студенток придавали уверенности.

Мы не так уж долго танцевали; взрослые парни, что сначала привлекали мое внимание своим опытом и зрелостью, при ближайшем рассмотрении оказались наглыми переростками, у которых в головах было печально пусто.

Никакие напитки мы не употребляли, слышали слишком много плохих историй про всякие гадости, что добавляют неискушенным девчонкам, которые, как все думают, приходят искать приключения в таких местах. Это не про нас. Но зато мы просто до умопомрачения отжигали на танцполе. Я стерла ноги в кровь, но танцевала как безумная, зная, что как только родители вернутся, я еще не скоро попаду в такое место. Чувствовала музыку, двигалась в такт. Я просто обожала танцевать. А в таком запретном для меня месте, с легким адреналином в ушах, я улыбалась сама себе, подруге, окружающему миру и скакала в беснующейся толпе, наслаждаясь моментом. Как самому обыкновенному подростку мне было любопытно попробовать взрослой, как мне казалось, жизни.

Как назло, по незнанию и юной наивности, мы оставили свои сумочки у столика, а когда вернулись, поняли, что нас обчистили. Как глупо. Ни кошельков, ни телефонов. Спасибо, хоть ключи оставили. Впрочем, если подруга чуть не убивалась, то я спокойно отнеслась к пропаже. Просто знала, что мне купят другой. Новая модель телефона мне покупалась просто так, без повода. Как и положено дочери весьма богатых родителей, я даже никак не отреагировала на это происшествие. Только почувствовала легкую досаду из-за неудобства.

Однако, с чужих телефонов никого вызванивать ночью не стали, решили прогуляться пешком до нашего квартала, благо было не так уж и далеко. Жили мы практически в соседних домах, поэтому никакого страха и чувства опасности не возникло даже в мыслях. Ведь нас было двое. Весомая сила.

В давно опустившейся на город ночи мы довольно быстро добрались до первого пункта. До дома, в котором жила подруга. Тепло попрощались. Она еле доковыляла на каблуках до подъезда, и вскоре скрылась за дверью.

Мне же предстояло пройти всего пару домов, завернуть через арку к высоким металлическим воротам, где были скрыты элитные новостройки, и в первой же я окажусь дома.

Хоть было и лето, плечи мои озябли, серебристое платье на тонких бретелях теперь казалось совсем непрактичной тряпкой. А никакой курточки или пиджака я и не думала брать, чтобы не торчать в очереди в гардероб. Кожа покрылась мурашками от ночной прохлады. Я ускорила шаг и, наконец, вошла в арку. От каблуков ноги уже изрядно поднывали.

Три здоровые фигуры появились практически сразу передо мной, едва я оказалась внутри арки. Кажется, как будто меня уже ждали. Я прижала пустую сумочку к груди по инерции, когда один из них глухо бросил:

- Не кричи, цыпа. А то порежем. – В его руке блеснуло лезвие, и я в ужасе застыла, не смея пошевелиться.

Какое там кричать. Меня будто парализовало. Ноги приросли к месту, но колени судорожно тряслись. Из меня словно дух вышибли, такой я стала безвольной. Перед глазами все поплыло от страха, я не могла выдавить ни звука. Самая удобная жертва. Безропотная, напуганная, застывшая на месте. Не способная ни на одно малейшее движение.

Только оголенные, как нерв, мои ощущения. Слишком болезненные.

Как же остро ощущается холодная сталь сквозь тонкую ткань платья.

Другой мужик с силой дернул на себя сумку, тут же зашарил внутри. Разочарованно выдохнул, нехорошо щурясь. Я их плохо видела в такой кромешной тьме, но глаза обидчика блеснули, выдавая его паршивое настроение.

- Вот овца, обмануть решила.

- Чего там? – спросил тот, что прижимал к моей спине нож. Я его не видела, но явственно почувствовала противный запах дешевого пива. К горлу приблизился комок.

- Увидела нас, походу, сбросила все. Ни телефончика, ни денег. Вообще ничего. Пусто, - зло выплюнул подельник и вдруг резко схватил меня за волосы, потянув вверх.

Я охнула от боли, на глаза навернулись горячие слезы. Он так высоко поднял меня, что я уже стояла на цыпочках, шпильками ширкая по асфальту. Пыталась удержаться на месте.

Как же остро ощущается холодная сталь сквозь тонкую ткань платья.

Моя серебряная кольчуга не спасет от режущего острия.

- Ты че, коза драная, самая умная что ли? – взревел он мне прямо в лицо, обдавая неприятным дыханием.

В полуобморочном состоянии я висела как мешок в его руке и думала, что это конец. Сделала попытку открыть рот, чтобы крикнуть «отпустите» или «помогите», но забыла даже сделать глоток воздуха, задыхаясь в приступе паники. Начало казаться, что я так и умру в чужих руках от нехватки воздуха.

Молодые все парни, судя по голосам. Лет по двадцать с чем-то. Но, исходя из их лексикона, вряд ли прилежные студенты. Ведь не спроста трутся именно в этой арке. Знают, что через нее пойдут жители элитных домов. Надеялись на хорошую добычу. Лучше бы они забрали мой телефон и кошелек, честное слово, а не карманники с клуба. Тогда был бы шанс, что меня оставят в покое. А сейчас мои пустые карманы их только раззадорили и разозлили.

Глава 2

 Когда в наш класс пришли новые ученики, уже стояло начало весны. Это больше, чем половина учебного года. Еще тогда в моей голове мелькнула недоуменная мысль: кто вообще переводится почти в конце года?

 Их было двое. Сначала я даже подумала, что они друзья не разлей вода, даже перевелись вместе. Но парни стояли у доски, пока классный руководитель информировала нас о их переводе, и было видно, что их ничего не связывает. Они даже не смотрели друг на друга, совсем не вязались вместе. Просто никак. Настолько разные они были. Совпадение, что они перевелись в один день? Судя по всему – да.

 Я с любопытством оглядывала их со своего места, на секунду встретившись с глазами одного из них. Голубые, почти как у меня. Но если мои были бледно-голубые (хорошо оттеняли мои волосы цвета воронова крыла), то у парня они оказались насыщенно васильковыми. Словно два ярких пятнышка на загорелом лице. Мы с ним даже были немного похожи. Цвет волос и глаз. На этом все. Моя кожа бела, как снег, он же явно вернулся откуда-то из теплых краев. Настолько загорелой была его кожа. Заметив мой оценивающий взгляд, он ни капли не смутился, даже слегка улыбнулся уголками губ. Я усмехнулась и глаз тоже не опустила.

 Он неспешно, даже лениво оглядывал класс, и его бесцеремонность и расслабеная уверенность мне понравились. Другим девчонкам, судя во всему, тоже. Тася Калинина вся выпрямилась ровной стрункой, грудь вперед. Волосы на палец накручивает. Машка Кошкина улыбается во все тридцать два, нарощенными ресницами невинно хлопает. Парень улыбнулся и ей. Хоть бы укроп у нее между зубов торчал, зараза.

- Теперь представьтесь. – Наша класснуха повернулась к ним, доброжелательно сияя. – И расскажите коротко о себе.

- Что именно? – парень вопросительно поднял брови.

- Причину перевода, если не секрет, конечно. Мы не настаиваем. Было бы неплохо сказать пару предложений о себе. Чем занимаетесь, увлечения, хобби. Так, кто начнет?

 Мы все уставились на них с любопытством. Темноволосый покосился на второго, и, не дождавшись от того инициативы, вздохнул и вышел вперед.

- Меня зовут Никита Крестовский. Причина перевода проста – хочу сдавать ЕГЭ в лучшей школе нашего города. – На этих словах Тамара Петровна отчего-то порозовела, как будто это лично ей был отвешан комплимент. – Занимаюсь футболом. В свободное время тем же самым, чем и обычные подростки – хожу в кино, тусуюсь с друзьями, плюю в потолок.

 Он невинно улыбнулся, и мы все тут же растаяли. Голос глубокий, приятный. Он явно чувствует себя в своей тарелке. Довольно уверен в себе, и этим сильно меня притягивает. Я уже с неподдельным интересом разглядывала его с головы до ног. Модный современный образ: черные джоггеры, такой же свитшот, белая футболка, торчащая из-под свитшота. Все продумано до мелочей. Он хорошо впишется в наш класс, даже станет лидером. Я уверена в этом.

- Спасибо, Никита. Ты можешь выбрать место. Любое. – Тамара оглядела весь класс. – Давайте уступим им любое место, какое они пожелают, чтобы они чувствовали себя как дома.

 Я нахмурилась, взглянув на своего соседа. Рядом сидел Володька Птицын. Он же Птица или Птаха. С досадой пихнула его локтем в бок, но он не проснулся. Обычно мой сосед меня устраивал. Мой личный крепостной. Птаха неплохо учился, часто и за меня успевал контрольные писать. Но сейчас мне хотелось, чтобы его рядом не было. Тогда Никита бы точно сел со мной. Я самая красивая девочка класса. В его выборе можно было бы не сомневаться.

 Рядом послышался неприятный смешок, точно адресованный мне, и я с неприязнью повернулась к Сашке Виноградову.

- Серебрякова, тебе, что, Птаха все планы обломал? – он осклабился.

 Снисходительно взглянув на него, выжидаю паузу, чтобы не показать, что меня задело его замечание.

- Шурик, ты все никак простить не можешь, что я тебя отшила? – Я растянула губы в приторной улыбке и пожала плечами. Мол, ничего не поделаешь. Он прямо весь позеленел от злости. И “Шурика” терпеть не может, уж я-то знаю.

 Шурик тоже за мной увивался долгое время. Таскал мой невесомый рюкзачок, всюду меня провожал, как истинный верный пес. Меня все устраивало, пока он не решил в женихи набиться. В прошлом году на день Святого Валентина в класс постучался младшеклассник с корзинкой валентинок. Кудрявый розовощекий амур. Большая половина валентинок предназначалась мне. Еще, под завистливые взгляды девчонок, он протянул мне красную розу с открыткой. Развернув открытку, я прочитала про себя:

 “Аришка Серебрякова, я тебя люблю. Давай встречаться? С.В.”

 Я тогда даже застыла от неожиданности. Повернулась к классу и к Шурику. Оглядела с недоумением его пухлые щеки, нос картошкой. Встала и-за парты, держа в руках подаренную розу. Шурик затаил дыхание. Да что там, весь класс затаил дыхание. А я подошла к мусорной корзине, медленно и церемонно бросила розу бутоном вниз, прямиком в эту корзину, к грязным бумажкам и яблочным огрызкам.

 За спиной кто-то выдохнул. Я же обернулась и ослепительно улыбнулась.

- Шурик, у меня аллергия на такие “букеты”. Одна роза - это жуткий моветон. Извини, я не буду с тобой встречаться.

 Он сидел красный, как вареный рак, пока ученики тихо посмеивались. Рядом по плечу его хлопал Тема Алексеев.

- Ну ты удивил. Это же Ледышка. На что ты надеялся, простофиля?

 Ледышка. Снежная Королева. Ну или просто - стерва. Все это мои прозвища, так меня называли за моей спиной, и я тщательно выдерживала свой образ. Мне он весьма нравился поначалу. Я им гордилась. А потом я просто привыкла, и по другому уже себя вести не могла.

 Сейчас Виноградов злорадно смотрел на меня, как будто имел хоть малейшее представление о том, что творилось в моей душе.

 Но новенький поступил весьма мудро, не стал лезть на рожон. Он молча прошел к одной из пустых парт на галерке, и сел у окна. Все правильно. Какой дурак будет сгонять старенького ученика с насиженного места? Мы, между прочим, места выбрали еще в начале сентября, а в этом триместре просто сели точно так же, как и раньше. Потому что всем так удобно.

Глава 3

Все в классе только диву давались, когда узнали, что мы с Никитой встречаемся. Вот так, начали встречаться в первый же день знакомства. Я и сама знала, что это безумие, весь мой образ Снежной Королевы вообще теперь вызвал сомнения. Потому что мы с Никитой целовались по всем школьным закоулкам, постоянно держались за руки. И вообще не очень прилично вели себя для школьников.

В тот день, когда мы сбежали, мы провели весь день и вечер вместе. Петляли на всякий случай по малознакомым подворотням, избегая слежки. Шоферу не было дано никаких указаний по поводу моего возможного побега. Потому что для отца он казался невозможным. Даже в голову не приходило.

Пока мы бежали, я успела оглянуться и увидеть покрытое гневными пятнами лицо своего брата, который держал телефон у уха и быстро что-то говорил. Уже звонил папочке, крыса проклятая. Шофер стоял истуканом и не знал, что делать. Отправляться в погоню или ехать дальше, как ни в чем не бывало. Что он решил, я уже не увидела, потому что сильная рука дернула меня влево и мы скрылись за поворотом каких-то гаражей.

- Ты как дочь президента, которую я украл, - смеялся Никита, пытаясь отдышаться. Мою руку он так и не отпустил.

- Поверь, опека точно как у нее, - я улыбалась в ответ, теперь уже смущенно оглядывая его.

Какая глупость. Убежать с малознакомым парнем в какие-то гаражи.

Он протянул руку, и я дернулась. Крестовский же лишь заправил выбившуюся прядь мне за ухо. Легонько погладил щеку после удара Кораблева.

- У тебя кожа такая белая. Как фарфор, - пробормотал он отчего-то рассеянно. Думал о чем-то своем. А я тут же зарделась. Да уж, теперь по фарфору красные всполохи.

- В маму, - буркнула я и отвернулась от него, доставая заливающийся звонком телефон. Раздосадовано отклонила вызов.

Мы оба отключили телефоны и просто бродили по набережной, ели в каких-то захолустных кафешках из уродливой пластиковой посуды. Но я так устала от слепящего блеска сервизов и душных царских обедов дома или в изысканных ресторанах, что наслаждалась каждым непривычным мгновением. Мне нравилось, что у нас появился общий секрет.

- А чего ты за мной пошел? – спросила я Никиту, пока лопала мороженное прямо из обертки. Мороженное в начале весны такое же вкусное, как и летом. Я мороженное и зимой люблю тоннами есть. – Пожалел?

- Познакомиться хотел получше. Ты красивая, - вот так просто ответил он.

Я подняла брови и не смогла скрыть насмешки.

- А ты такой прямой.

- Я просто врать не люблю. И чего мне, кривым что ли быть? - снова ослепительная улыбка.

Я прыснула от смеха.

- Ты тоже ничего, - вскоре кокетливый флирт оборачивается бесконечными разговорами. Сначала обо всякой ерунде. Потом на серьезные темы. И вот мы уже словно знаем друг друга вечность, за какие-то пару часов.

Чуть позже пошел дождь. Холодный, весенний, пробирающий до самых костей. Наши куртки промокли, мы были как две мокрые мыши, ей-богу. Но такой веселой и счастливой я себя давно не ощущала. Словно глотка воздуха вдохнула. Мы прячемся под каким-то грязным навесом древней постройки. Пережидаем дождь.

- У тебя мороженное вот здесь, - хриплый голос одноклассника выбивает почву из-под ног.

Смотрю на его во все глаза. С ресниц уже тоже капает. Эх, точно простыну. Я же неженка ужасная.

- Где? – тихо шепчу, не отрывая взора.

Никита протягивает руку и пальцем вытирает остатки мороженного с уголков губ. Хочу отстраниться, но стою застывшим изваянием. В груди нежные пионы распускаются, радуга ввысь рвется. Странные чувства, как будто больно в груди и сладко одновременно.

- И еще вот здесь. – Парень наклоняется и целует меня в то же самое место, которое только что трогали его пальцы. Его губы пахнут мороженным. Шоколадным. Его любимым. За пару часов я узнала о нем больше, чем знаю о любом из своих одноклассников.

В голове дурацкая мысль: какое любимое мороженное у Птахи? А у Кошкиной? А у Таси?

Не знаю.

А учусь я с ними с первого класса.

Поцелуй уносит на запретные вершины, но Никита целомудренно отстраняется. И я ему за это благодарна. Мне нравится какой он. Относится ко мне с уважением, серьезно. Никаких намеков на что-то большее вот так сразу, или наоборот полудетских тонов, типа «Серебрякова, дай рюкзак понесу», как от Виноградова.

Поцелуй для меня далеко не первый, но так здорово я еще ни с кем не целовалась. Да и целовалась я всего с двумя. В первый раз с сыном папиных друзей, когда мне было еще тринадцать. На одном из скучнейших приемов мы спрятались под скатертью круглого стола и учились целоваться. А второй раз со студентом-музыкантом, которого приставили ко мне учить играть на пианино. Вот он и учил. Изменил, так сказать, слегка программу.

Но во всех случаях я сама первая начинала. Ко мне никто никогда не подходил. Лишь вздыхали поодаль. Все боятся моего скверного характера. Унижу, пошлю куда подальше, рассмеюсь в лицо. А Никита меня еще толком не знает, или просто не боится. И поэтому я ответила ему.

Когда Крестовский проводил меня до дома, мы еще постояли немного прямо под решетчатыми воротами, целовались на камеру. Я знала, что папа будет непременно зол, и именно поэтому мне хотелось этого еще сильнее.

- Беги, Ариш, - шепнул парень мне в ухо, отчего по телу в рассыпную бросились мурашки. В животе пузырьки газировки лопаются. Хотя я ее не пила. Опьяненная проведенным вместе временем, я кое-как отцепилась от одноклассника.

- Пока.

Тася Калинина и Маша Кошкина смотрели на меня с неудовольствием, когда на следующий день Никита подошел к моей парте и заговорил со мной о всякой ерунде.

- Ну и стерва ты, Серебрякова, - гневно прошипела мне Калинина в спину.

На урок алгебры, на глазах изумленного класса, мы шли с ним, держась за руки.

Так началась наша любовь.

**

Сначала я крепко поругалась с отцом, когда он начал распекать меня за мою выходку с шофером. Исподлобья смотрела на злорадно скалящегося Виталика. Обещая себе, что обязательно угощу его новым фингалом. А потом папочка услышал фамилию Никиты и вдруг резко замолк.

Глава 4

 После того случая с мячом, Кораблева я невзлюбила пуще прежнего. Если сначала он лишь вызывал раздражение, всем своим видом напоминая тщедушного братца, то теперь у меня появились с ним личные счеты.

 Синяк сходил еще целую неделю! Такую тонну тонального крема я в жизни не наносила. Я вообще основу не наносила, боясь испортить свою кожу. А тут…

 Но однажды довелась нам с ним нелепая совместная история, после которой странный ботан меня заинтересовал. Не в каком-то романтическом смысле, упаси меня Боже. Нет. Но своими действиями и бесячим характером. Мягким, словно студень. Просто не понимаю, как можно быть таким бесхребетным мямлей?

 А началось все с того, что однажды, по стечению обстоятельств, в школе я оказалась раньше всех. Ненавижу появляться вот так, ни свет ни заря. Ждать еще почти целый час, прежде чем начнется урок. Но в этот раз я показалась пораньше, просто чтобы успеть списать домашнюю работу по химии. Терпеть не могу дурацкие лабораторные работы. И особенно в виде домашнего задания. Почти всегда за меня их делал Птаха, но, как назло, мой личный крепостной заболел. И сколько я на него не сердилась, а слег он неслабо, потому что даже не отвечал на мои гневные сообщения с угрозами в WhatsApp. Домашняя работа осталась несделанной.

 Теперь оставалось припереть к стенке одного из отличников класса и попросить помочь с лабораторной. И так уж оказалось, что в такую рань, как я, мог прийти только один человек – Мирон Кораблев.

 Напролом двинулась к его парте, не теряя ни секунды времени. Поправила короткую юбочку и черные волосы.

- Шлюпкин! Мое лицо безнадежно испорчено! – рявкнула вот так с ходу, как будто тот случай был не полмесяца назад, а буквально вчера.

 Он вздрогнул, совсем не ожидая, что я вообще с ним заговорю. Удивленно повернулся, почесывая шею. И правильно, пусть не воображает. Если бы не домашка…

 Никак не отреагировав на «Шлюпкина», парень поправил очки на носу, словно спрятавшись за прозрачными стеклами.

- Я же извинился. Не знаю, что я могу сделать. Твое лицо…

- Что с моим лицом? – Снисходительно смотрю на него. Ботан слегка розовеет.

- С ним все в порядке.

 Вот же зануда.

- Красивое?

 Молчит, глаза вылупив. Посмеиваюсь про себя. Какой он жалкий.

- Есть один способ вернуть должок.  – Я скрестила руки на груди, так и не дождавшись ответа про мое лицо. Он же вопросительно поднял брови в немом вопросе. – Дай списать лабораторную по химии.

- И это все? – ровно спросил он. Я кивнула, не успев придумать ничего другого.

- Ну да, что мне от тебя еще может быть нужно? - хмыкнула я.

 Издевка прошла мимо, а вот Кораблев достал свою тетрадь и протянул мне.

- Держи.

 И все? Так просто? Обычно наши отличники не дают списывать. Люба такую жесткую охрану своих тетрадей держит, как будто золотые слитки в рюкзаке, а не стопка бесполезной макулатуры.

- Кхм, ладно. – Я забрала тетрадь и, усевшись на своем месте, принялась переписывать. Даже не озаботившись тем, чтобы хоть немного переделать. Это и стало роковой ошибкой.

 Через пару дней химичка раздала всем тетради, игнорируя только мою парту и парту Кораблева. Уже тогда я чувствовала нехорошее.

- Серебрякова и Кораблев, после уроков ко мне приходите. Будем писать лабораторную заново, - она улыбнулась, хотя лицо ее в этот момент совсем не светилось радостью. Змеиная вышла улыбочка.

 Обычно мне плевать на оценки, но по химии за четверть маячила двойка. А значит могут быть проблемы и с экзаменами. Да и тут-то можно было махнуть рукой, если бы не одно «но».

 После учебного года мы всем классом собирались лететь заграницу. Ну не прямо всем, конечно, но человек десять-двенадцать (у нас всего пятнадцать учеников) будет. В честь тяжелого учебного года наши активисты придумали поездку в серф-лагерь на Бали. Всего на две недели, а после неделя морского круиза, но разве это не шикарно? Уже даже подключили учителей, с нами будет небольшое сопровождение (не совершеннолетние все же), но поездка наметилась знатная. Океан, лето, одноклассники… и Никита.

 Я уже для себя решила, что расстанусь в этой поездке со своей девственностью. Это же идеальное место и время. И с Никитой у нас все просто замечательно. Чем не отличный момент?

 А теперь, из-за двойки по химии, мой отец разозлится и может никуда меня не отпустить. Наш уговор был с ним: сколько угодно троек, но ни единой двойки.

 Поэтому, в тот момент когда учитель по химии приказала остаться после уроков, я сильно напряглась.

 Моему отцу плевать, что деньги на поездку уже внесены. Ему ничего не стоит просто махнуть на них рукой. Но если он разозлится на меня, то тут никакой красотой его не смягчишь, ни слезами тем более. А потому я смиренно сидела за партой и ожидала, что она скажет, после того, как все ушли домой.

 Кораблев тоже сидел на своем месте и мы нетерпеливо ждали ее решения. Хотя, судя по спокойствию одноклассника ему абсолютно наплевать и на решение химички, и на поездку.  Вообще на все. Полное безразличие во взгляде. Направо толкнуть – направо пойдет. Налево толкнуть – налево пойдет. Пинка под зад дать – вперед двинется. Ну как таким можно быть?

 Злобно сверлю его затылок, как будто это не я у него списала, подставив, а совсем наоборот.

- Сплошное разочарование, глядя на эти работы, - наконец изрекла она, отбросив тетради в стороны. - Впрочем содержание на пять, ничего другого я от тебя, Мирон, и не ожидала. А вот все остальное… Словно плевок в лицо учителю. Или думали, не увижу? Серебрякова, хоть бы немного изменила, допустила ошибку. За пару дней в отличницу по химии решила превратиться? Ну-ну.

 Кораблев молчал, а я боялась еще больше все испортить. И тоже молчала, понурив голову. Для вида, конечно, сдалась мне эта химия…

 Но в душе неприязнь волной поднялась. Он значит «Мирон», а я – «Серебрякова». Вот так, да?

- Я, конечно, знаю, что ты о своих оценках не особо переживаешь. И все в твоей жизни будет устроено расчудесным образом, - продолжала бить по больному учитель, глядя на меня. Я сжала зубы, но промолчала. В горле горько запершило от ее слов. – Жаль, что в твоей голове так и останется пусто.

Глава 5

Так и добавились эти глупые бессмысленные уроки по химии к основным занятиям, после которых я пребывала в полной прострации. Ничего не понимала, а Кораблев, если честно, и не особо старался мне что-то втолковать. Только и делал, что на время поглядывал. Для него это тоже все было пыткой.

Иногда Никита сидел с нами в классе, уставившись в экран своего телефона на последней парте, нам не мешая. Но тогда химия мне давалась еще тяжелее, потому что я чувствовала, как взгляд моего парня то и дело скользил по нам, по нашим склоненным к учебнику головам.

И хоть ни одно наше движение или слово в диалоге с Кораблевым не давало повода для ревности, мне все равно был приятно. Потому что подождать меня он мог и снаружи, но нет же. Сидел и только делал вид, что ему безразлично.

После занятия Кораблев всегда коротко прощался со мной и быстро исчезал за дверью, пока мы с Никитой неспешно собирались на привычную прогулку.

Но однажды, когда его не было, Маргарита Ивановна распахнула дверь и обрадовалась:

- Как хорошо, что вы еще здесь! Помощь ваша нужна, поможете?

- Конечно. – Кораблев тут же закрыл учебник и встал, будто ждал, как можно избежать нашего занятия. Я же вопросительно взглянула на нее.

- Завтра утренник у младшеклассников, на десятый «А» повесили украсить актовый зал, но почти все ушли домой. Антонина Петровна, их классный руководитель болеет, и им даже не сказал никто, что украшать должны. Теперь вот собираю по школе тех, кто остался и может помочь.

Тратить свое драгоценное время на украшение зала для младших классов мне не хотелось. От слова совсем. А еще я была по-прежнему обижена на химичку за ее слова в мою сторону. Но почему-то сейчас не хотелось игнорировать ее просьбу, чтобы не подтвердить ее доводы. И я решительно пошла вслед за Кораблевым.

В актовом зале оказалась еще пара таких же несчастных из десятого «В», недовольный Спартак и школьный психолог. Ну и компашка.

Я отошла от всех подальше и неторопливо принялась за дело. Воздушные шары, буквы «До новых встреч!». Вырезанные и раскрашенные своими руками. Элитная школа, а денег на нормальное оформление не могут выделить. Или во всем этом есть тайный смысл? Зачем тратить время на эту ерунду, когда можно заплатить деньги специальным оформителям?

Кажется, я сказала это вслух, потому что Спартак подал голос.

- Не все измеряется деньгами, Серебрякова. Есть вещи, которые приятно делать своими руками.

- Я вижу, как вам «приятно», - пробурчала я, вызвав смешки учеников из десятого «В».

- Когда вы будете выпускаться, вам тоже все нарисуют, украсят, - не унимался физрук. – Неужели тебе не понравится то, что все сделано своими руками для вас, а не просто куплено?

- Мне пофигу, - честно призналась я.

- Ясно. Другого я, в принципе, от тебя и не ожидал. – Он бросил на меня косой взгляд и продолжил ковыряться в коробке с реквизитом.

На улице уже стемнело, а мы все украшали и украшали. Когда закончили, руки ломило из-за того, что почти три часа я вешала эти бестолковые шары и буквы в скрюченной позе на стремянке.

- Ну вот и все, - наконец, подытожила Маргарита Ивановна, и мы все облегченно выдохнули. Устали все.

Я направилась было к выходу, как услышала голос физрука позади.

- Серебрякова, ты как домой добираться будешь?

- Пешком, - удивилась я его вопросу. – Тут пару кварталов всего.

Мне действительно хотелось прогуляться, развеяться, послушать музыку.

- Кораблев, проводи Серебрякову до дома. Поздно уже, - опять вставил Спартак. Я резко остановилась, чтобы отказаться, но не успела, потому что за спиной раздался безразличный голос ботана.

- Хорошо.

Во мне опять поднималось раздражение. Сам бы он, конечно, ни за чтобы не пошел по своему желанию. Но раз учитель попросил, то конечно этот дохлый рыцарь проявил благородство. В своих беснующихся мыслях я так и не успела ничего им сказать, поэтому махнула рукой и через минут пять шла целенаправленно со двора, ощущая, как за мной следуют по пятам.

Он даже не стал делать попытки идти рядом. Догадался, что пошлю его куда подальше?

Так и шел немного поодаль, и со стороны вообще могло показаться что не вместе шли. Что за дурацкий вечер.

Когда раздался звонок от Никиты, я уже пребывала в прескверном настроении, и разговаривать мне с ним не хотелось. Но, конечно, трубку взяла. Пространно объяснила где я, решив не упоминать с кем иду. Тем более, я и правда иду одна. То, что он плетется за моей спиной в двадцати метрах никак не назовешь совместной прогулкой.

- Не расстраивайся малыш, увидимся завтра в школе, - успокаивал Никита, пока я жаловалась на причину своей задержки. – И вообще, осталось всего полмесяца, и мы полетим к океану. Здорово же?

- Да, - впервые вяло отреагировала я на слово "океан". – И с нами целый кортеж в виде учителей и родителей-волонтеров…

- Да слиняем от них запросто. Думаешь, будем на мелком бережку сидеть в их окружении в нарукавниках?

- Ты серьезно? Это же чужая страна… А если с нами что-то случится? - опешила я.

- Что с нами может случится? Мы уже все продумали.

- Мы? – я шла и ежилась от вечерней прохлады. Середина мая – никакой кофты я с собой не захватила, конечно. Днем тепло ведь, даже жарко. Кто же знал, что я в школе задержусь. Вообще теперь времени в ней больше провожу, чем дома.

- Ну да. Я, Птицын, Алексеев, Меньшиков. – Фу, Меньшикова терпеть не могу. Обезьяна огромная, с культурой воспитания соответствующей этому прозвищу. – Ну и ты, конечно. Из девчонок кого хочешь зови.

- И что вы продумали? – скептически спросила я.

- Удерем из серф-школы, арендуем мопеды и вперед к приключениям! – воодушевлено начал рассказывать Никита. Стало ясно, что мысль эту вынашивает не первый день. – Там столько всего посмотреть можно! Зачем нам на одном месте сидеть, охраняемые церберами?

- И как вы на глазах учителей решили удрать? – Я не особо прониклась идеей побега, попросту не веря, что от наших цепких преподавателей получится сбежать.

Глава 6

Всю субботу я просидела как на иголках, переживая за этого растяпу. На что они его уговорили? Что он будет делать? В глазах так и стояла чудовищная картина, как парни пинали его вчетвером. Тихий ужас. И он согласился к ним прийти? Что эта банда заставит его сотворить?

«Я сделаю, как ты хочешь».

В голову лезло всякое нехорошее. Только не уголовное дело… Не ломай себе жизнь, дурак!

Сделав шаг в их сторону со своим рюкзаком руках, нет, сделав шаг в ЕГО сторону, я уже чувствовала себя повязшей в его молчаливой капитуляции, но не могла принять ее так же легко, как и он. Почему ты согласился, Кораблев? Почему ты не сделал ни одной попытки защитить себя?

Я уже не могла просто взять и забыть этот эпизод и самого Кораблева, выбросить из своей головы, как ненужный мусор вроде альдегидов по химии. Безразличный ко всему ботаник прочно засел во мне, въедаясь под кожу. Заставляет думать о нем, переживать. Взбунтоваться против своей же настроенной системы. Хотя он мне никто. И мне наплевать на него, как на объект допустимой влюбленности (нет, все-таки, недопустимой). Но что-то в его взгляде, необъяснимом характере вызывает острый интерес и желание узнать его.

В понедельник, я уперлась в него пристальным взглядом, зная, что это может вызвать вопросы и неоднозначную реакцию со стороны одноклассников. Но мое внимание к нему было непостижимо. Если бы я любила учиться, я бы сравнила Кораблева с нерешенным уравнением. Ненайденный икс. Эта искаженная интрига сводила с ума. Разглядывала его бледное лицо с нездоровым любопытством, но кроме ссадины на брови и губе ничего не обнаружила. Ровный прямой нос не сломан, никаких синяков и прочего. Ничего сверх того, что я видела тогда вечером.

Нам предстоял последний дополнительный урок по химии, и я впервые ожидала его с нетерпением, чтобы задать Кораблеву пару мучающих меня вопросов.

Никиту я предварительно сплавила домой, честно (ладно, наполовину) признавшись, что хочу прогуляться одна, освежить после не нужной мне химии забитую голову. Он согласился, к тому же, у него, как выяснилось, все равно стояла тренировка по футболу.

Кораблев, как всегда, выглядел безразличным до всего, даже тот факт, что у нас последнее занятие не принес ему радости. Ну а печали тем более. Вообще плевал он на занятия и на меня. Даже с этим я смирилась вполне спокойно, внимания мне хватало со стороны. Что мне за дело, думает этот ботан обо мне или нет?

И, все-таки, что-то в нем не давало покоя.

- Что было в субботу? – с места в карьер спросила я, едва он сел ко мне за парту.

Кораблев никак не отреагировал, продолжая методично и нудно раскладывать учебники и материалы. Достал ручку, достал карандаш, достал абсолютно не нужный ластик.

- Мы рисовать собрались? – с сарказмом спрашиваю. Он, как всегда молчит. - Ну?

- Нет, не рисовать, - соизволил ответить.

- Я не об этом, - нетерпеливо топнула ногой. Издевается что ли? – Что было в субботу?

- Тебе что за дело? – даже не посмотрев на меня, отозвался несносный ботан.

- Что они тебя заставили сделать? – Мой голос еле слышен. Хочется развернуть его лицо, заставить посмотреть на меня, сказать правду.

- Ничего.

- Тебя как будто больше не били. Или это не так?

- Послушай, Серебрякова. – Он, наконец, поднял на меня глаза, но тут же разорвал контакт. И все же я успела заметить недовольство и досаду в его серых зрачках. Снял новые очки, увлеченно протер линзы бумажной салфеткой. – Оставь свое участие для Крестовского. Мне оно ни к чему.

- При чем тут Никита? – В ответ очередная тишина.

Разозлившись, сжимаю кулаки под партой, еле сдерживаясь, чтобы не пнуть его хорошенько каблуком. И действительно? Что он меня так беспокоит? Унылый ботаник. Он с Никитой и рядом не стоял. Почему он вызывает странный интерес. Жалость? Желание помочь? Или желание встряхнуть хорошенько? В любом случае, это не мое дело. Пора остановиться.

Я решительно распахнула учебник, чуть не разорвав его, при этом, надвое. Больше ни слова о произошедшем. Одноклассник с облегчением выдохнул.

Занятие прошло, и Кораблев, по привычке, коротко попрощался со мной и вышел за дверь, оставив в растрепанных чувствах. Невидяще уставилась на лежащий передо мной план от Маргариты Ивановны. Напротив каждой темы стояла галочка, поставленная моим временным учителем. Пройдено.

Я не знаю, почему я это сделала, но… в итоге вышло все так, как вышло.

Я схватила свои вещи и побежала за ним. Перепрыгивала крутые лестничные пролеты, пробежала коридор. На каблуках было жутко неудобно, но я боялась сбавить шаг и потерять его из виду. Увидела, как он выходит на крыльцо и чуть притормозила, спрятавшись за колонной. Нужно остаться незамеченной.

Дождавшись, когда он прилично оторвется от меня, я следовала за ним, выглядывая впереди пятно его белой рубашки. Что я хотела выяснить? Что мне дает эта слежка? Я сама не знала. Но продолжала идти за ним по пятам.

Кораблев, не замечая ничего вокруг, время от времени смотрел на часы и прибавлял ходу. Наш городок был маленьким, и я очень надеялась, что он не прыгнет в такси или не поедет общественным транспортом. Но он стремительно шел пешком, даже не глядя по сторонам.

Около какого-то киоска он притормозил и купил огромную булку. Шел и жевал прямо на ходу, не сбавляя шага. Запил это дело целой бутылкой воды и, выбросив мусор в стоящую рядом урну, отправился дальше.

Глядя на его здоровый аппетит, и мне захотелось поесть. После обеда прошло уже несколько часов, а ем я всегда как птичка, заботясь о фигуре. Но останавливаться, чтобы купить что-то в киоске для себя, я не решилась.

Так я и дошла с ним до главной городской больницы. Когда он скрылся внутри больницы, я растерянно остановилась, разглядывая старую вывеску.Что делать и куда идти дальше - я не знала. Ясно следующее: Кораблев кого-то навещает или болен сам. Вспомнив его безразличие ко всему, я поежилась. Нужно успокоиться. Моя фантазия разыгралась и творит со мной злые каверзы. Провоцирует на непредсказуемые действия.

Глава 7

Экзамен по химии я сдала, и, в общем, поразительно неплохо. С удивлением поняла, что ботана я, все-таки, слушала.

- Неплохо, Серебрякова, - довольно произнесла Маргарита Ивановна. – Четверку, к сожалению, не могу поставить. С двойки такой прыжок невозможен. Но знай, что ставлю три, а четыре в уме. Может, в одиннадцатом классе закрепишь ее официально в дневнике?

- Ммм, попробую, - апатично ответила я, нетерпеливо поглядывая на дверь. Проследив за моим взглядом, учитель вздохнула.

- Ты свободна.

Мне вдруг захотелось извиниться перед ней за мои позорные угрозы, но язык не поворачивался об этом даже напомнить. Было очень стыдно за свои слова. Так и ушла, гордо вскинув подбородок, но внутри ощущая жуткий конфуз и дискомфорт.

Время шло быстро, вот уже и все экзамены позади. До поездки осталось несколько дней. До сих пор не верилось, что мы летим к океану почти всем классом. Поверю только когда с разбегу прыгну в воду.

Образ Снежной Королевы, конечно, будет поддерживаться с трудом. Я уже купила себе целую тонну кремов с защитой от солнца плюс пятьдесят, необходимые средства для волос, чтобы не превратились в солому от соленой воды, несколько красивых широкополых шляп. Боюсь, моя нежная белая кожа может сильно пострадать от непривычного климата и тропического солнца. К этому вопросу нужно подойти со всей тщательностью.

Вместе с Никитой мы лежали в его комнате, фоном шла какая-то комедия. Рядом валялся его небольшой чемодан, который я настояла начать собирать. Никите было лень, и этим занималась какое-то время я, пока и мне не надоело. Успела аккуратно сложить его футболки, шорты, легкие рубашки и брюки. И на этом все. Так и бросив дело незаконченным, мы просто наслаждались летними каникулами, поглощали всякие вкусняшки, целовались. Расслабились, как обычные подростки в начале лета.

Я наслаждалась проведенным с ним временем, мой парень меня сильно баловал. Он постоянно покупал мне какие-то приятные мелочи, в виде брикета мороженного или коробочки любимого сока, а то и вовсе, мог зайти за мной с огромным мотком розовой сахарной ваты. Иногда Никита, наоборот, дарил очень изысканные подарки. Вообще был очень щедр. Я понимала, что деньги, которые он на меня тратит, принадлежат его отцу, но все равно мне было очень приятно его внимание. Мне нравилось, что он хорошо запоминал любую информацию обо мне, мои вкусы, мой любимый цвет и прочее.

Например, мы могли просто вместе шататься по торговом центру в поисках голубой ленты для волос в тон моей новой шляпе от Armani. Проходя мимо бутика с дорогими французскими духами, я просто попробовала нанести аромат на запястье, который мне понравился. А на следующий день Крестовский уже вручал мне коробочку с инкрустированным флаконом. Мимоходом, не делая из этого что-то помпезное, праздничное. Ему просто нравилось меня баловать.

Он замечал мой восхищенный взгляд, обращенный на витрину с красивой подвеской на цепочке, в которой меня привлекла роскошная, идеальной формы нежная жемчужина. Пока я торчала в примерочной, перебирая шелковые платья и сарафаны, он вернулся в ювелирный отдел и купил то, что мне приглянулось. Вечером, не прерывая переписки с парнями в телефоне, он просто бросил спокойно:

- На столе коробка лежит. Это тебе.

Я уже перестала удивляться, но каждый раз с предвкушением разворачивала коробочки, свертки, с трепетом принимала цветы. Я ощущала себя любимой.

Посмеиваясь над смешным моментом в комедии, я гладила чуть жестковатые волосы своего парня, пропуская пряди сквозь пальцы, а он почти урчал от удовольствия. Мы лежали рядом на его кровати. Вдруг рука Никиты, которая изначально была на моей талии и поглаживала обнаженную полоску кожи на животе, медленно поползла под тонкую блузку, и я вздрогнула от неожиданности. Раньше он никогда себе этого не позволял. Замерев, опять подумала о своем решении впервые заняться любовью со своим парнем на Бали, и густо покраснела. Было волнительно и страшно. Но очень хотелось попробовать. Никита поспешно отодвинулся и убрал руку совсем.

- Извини, - прошептал он, уткнувшись в мою шею, отчего до поясницы рванули мурашки. Мне очень нравилось, когда он так делал. Потом поднял на меня свое красивое лицо. Голубые глаза смотрят виновато, но в них еще плещется желание. Я поцеловала его в щеку, проведя пальцем по линии его челюсти, втягивая ставший родным и привычным его аромат. Спряталась от смущения. Мне и самой хотелось большего, но обстановка в доме Никиты с его вечно любопытной мамой и умирающей бабушкой в конце коридора как-то не располагала на подобное.

- Я в туалет. – Решила умыть лицо, чтобы хоть как-то охладить жар на щеках.

Немного освежившись и придя в себя, я пошла было обратно к Никите, но вдруг за дверью, где жила его бабушка, услышала музыку. Знакомая мелодия ворвалась в уши, на миг унося из действительности в мир оглушающей музыки.

- Ничего себе, бабушка… - изумилась я вслух. – «Kings of leon» слушает…

Вокалист как раз пел припев одной из моих любимых песен «Sex on fire», я явственно слышала каждый тон и звук электрогитары, ведь что говорить, я знала эту песню наизусть. Каждая фраза песни заставляет зардеться от смущения. Лучше никогда не заниматься переводом песен, если не хочешь потом сгорать от неловкости, когда слушаешь такие песни в чужом присутствии.

Странное чувство скомкалось в груди, стянулось в узел. Рука сама собой потянулась к ручке, навстречу музыке, как я услышала голос Никиты за спиной.

- Арин, ты чего? – Непривычная настороженность во взгляде, от которой я слегка растерялась.

- Там рок играет, - ляпнула я невпопад.

- Идем отсюда.

Присмотревшись внимательней, вдруг увидела своего парня с другой стороны. Хмурый, угрюмый вид, сжатые губы, в глазах злость и… глубокая грусть. Мне стало его невыносимо жаль.

Я сделала шаг вперед и резко обняла его, сжимая в своих объятиях твердое напряженное тело. Каждая его мышца застыла, окаменела. Погладила его по лопатке, потеревшись щекой о широкую грудь.