Двор Ледяных Сердец

глава 1

Я должна была послушать старуху Эйлу.

Утром, когда мы покупали провизию в единственном магазинчике деревни, она схватила меня за запястье костлявыми пальцами. Её хватка была удивительно сильной для женщины за семьдесят.

— Не ходите в Старый Лес, девочка, — прошипела она, глядя мне прямо в глаза. — Особенно если туман идёт.

— Почему? — захихикала Хлоя, перебирая упаковки печенья. — Там призраки живут?

Старуха не сводила с меня взгляда.

— Хуже, — мрачно ответила она. — Там те, кто был до призраков. До людей. До всего.

Хлоя закатила глаза, а я вежливо улыбнулась и освободила руку. Конечно же, местные легенды. В каждой деревушке есть свой "проклятый лес" или "дом с привидениями" для привлечения туристов.

Как же я ошибалась.

Теперь, стоя на краю этого самого леса с фотоаппаратом в руках, я могла бы дать старухе медаль за точность предсказания. Туман действительно шёл — густой, неестественно белый, ползущий между деревьями, как живое существо.

— Элиза, ты идёшь или будешь весь день пялиться на этот туман? — крикнула Хлоя с вершины холма. Её ярко-розовая куртка выделялась на фоне серо-зелёного пейзажа, как неоновая вывеска.

— Иду! — ответила я, поправляя ремень фотосумки.

Мы приехали в эту глухомань вчера вечером. Хлоя — отдохнуть от лондонского безумия и "найти себя" после очередного болезненного разрыва, я — за кадрами для выпускного проекта. "Дикая Шотландия" должна была стать моим билетом в мир серьёзной фотографии.

Если, конечно, я доживу до выпуска.

Первые тревожные звоночки начались ещё на подходе к лесу. Птицы, которые до этого весело щебетали в кустах, внезапно замолчали. Полная, мёртвая тишина. Даже ветер стих, словно природа задержала дыхание.

— Странно, — пробормотала я, поднимая фотоаппарат.

Через объектив лес выглядел ещё более зловеще. А когда я посмотрела на только что сделанный снимок на дисплее, то чуть не выронила камеру.

На фото, между деревьев, виднелись смутные силуэты. Высокие, слишком тонкие для людей фигуры.

Но когда я подняла голову, там никого не было.

— Глючит техника, — сказала я себе, но голос дрожал.

Хлоя уже скрылась за поворотом тропы, а я остановилась у самой кромки леса. Воздух здесь был другим — более плотным, насыщенным запахами мха и чего-то сладко-приторного. Под красотой осенних красок скрывался едва уловимый аромат гнили.

Температура упала градусов на десять. Я поёжилась, натягивая куртку поплотнее, и посмотрела на часы.

Половина третьего.

Туман сгущался с каждым шагом вглубь леса. Сначала это были лёгкие клочья, игриво обвивающие лодыжки, но вскоре он поднялся до пояса, превращая мир в призрачную копию самого себя. Деревья выглядывали из молочной пелены, как великаны из кошмарных сказок.

— Хлоя? — позвала я, но ответа не было.

Розовая куртка исчезла в белесой мгле.

Я остановилась, прислушиваясь. Обычные лесные звуки растворились в тишине. Мой фотоаппарат перестал тихо жужжать — автофокус истерично метался, не находя точки для наведения в этом молочном море.

— Хлоя! — крикнула я громче.

В ответ донеслось эхо моего голоса, но странно искажённое — словно мои слова отражались от невидимых стен. А потом... другой голос.

— Элиза... — слабо, издалека. — Элиза, где ты?

Хлоя! Она звала меня справа. Я бросилась в том направлении, продираясь сквозь густеющий туман.

— Элиза! — теперь голос доносился слева.

Я остановилась, чувствуя, как по спине пробегают мурашки. Хлоя не могла оказаться в двух местах одновременно.

— Элизочка... — теперь голос звучал прямо за спиной, нежно и вкрадчиво.

Но это был не голос Хлои. Похожий, но... другой. Более мелодичный. Слишком совершенный.

Я достала телефон дрожащими пальцами. Никакой связи, как и ожидалось. Но хуже было другое — время на экране показывало всё ту же половину третьего. Секунды не двигались.

Часы остановились.

Паника начала подкрадываться, но я заставила себя дышать ровно. Просто туман. Просто заблудилась. Хлоя где-то рядом, нужно её найти и вернуться к машине.

Я двинулась наугад, пытаясь держать прямое направление. Каждый шаг отдавался глухо в мягкой земле, усыпанной опавшими листьями. Ветки цеплялись за одежду с почти осознанной настойчивостью.

А потом земля под ногами изменилась. Вместо мха и листвы — голая, чёрная земля. И следы.

Отпечатки ступней в грязи. Но не человеческих — слишком длинные, узкие, с отметинами от когтей на концах пальцев.

Ощущение чужого взгляда стало настолько сильным, что кожа покрылась мурашками. Я медленно подняла голову.

И увидела дерево.

Оно возвышалось передо мной, как древний страж — огромный дуб с кроной, которая терялась в тумане. Ствол был настолько широким, что его не обхватили бы и шестеро взрослых мужчин. А кора...

Кора была покрыта шрамами. Глубокими бороздами, которые определённо не были естественными. Они образовывали узоры — спирали, переплетающиеся линии, символы, которые болезненно резали глаз, хотя смысла их я понять не могла.

— Ты не должна быть здесь.

Я подпрыгнула, резко обернувшись. Из тумана выступила фигура — подросток лет четырнадцати с тёмными волосами и глазами цвета осеннего неба. На нём была простая коричневая одежда, которая выглядела так, словно сшита несколько веков назад.

— Кто ты? — выдохнула я. — Откуда взялся?

— Это не важно. — Его голос звучал приглушённо, словно доносился из-под воды. — Важно то, что ты стоишь у Древа Призыва в час между мирами. Уходи. Сейчас же.

— Древа Призыва? — Я оглянулась на дуб. — Это просто дерево...

— Ничто здесь не является "просто", — мальчик покачал головой, и в его глазах мелькнула жалость. — Особенно в Старом Лесу. Особенно когда просыпаются голодные вещи.

— Послушай, я просто заблудилась...

Но он уже растворялся в тумане, словно был сделан из того же молочного пара.

Глава 2

Миссис МакГилл замерла на полпути к гостиной, держа в руках поднос с чашками.

Я скинула дорожный плед и встала с кресла, потягиваясь после долгой поездки, когда её лицо исказилось выражением неподдельного ужаса. Поднос выскользнул из рук и с грохотом упал на каменный пол. Фарфор разлетелся осколками, а горячий чай растёкся тёмными пятнами.

— Боже милостивый, — прошептала она, отступая к стене. — Что... что это?

Хлоя подскочила с дивана:

— Миссис МакГилл! Что случилось?

Но старушка не сводила с меня глаз. Её лицо побледнело до мертвенной белизны, а губы дрожали.

— Вы... на вас... — Она протянула трясущуюся руку в мою сторону, но не решалась приблизиться.

— На мне что? — Я растерянно посмотрела на себя. Обычная одежда, немного измятая после дороги, ничего особенного.

— Тень, — выдохнула миссис МакГилл. — На вас лежит их тень. Как... как это возможно?

Хлоя нахмурилась:

— Какая тень? О чём вы говорите? — Она обошла меня кругом, внимательно разглядывая. — Я ничего не вижу.

— Потому что у вас нет Зрения, — старушка прижала руку к сердцу. — А у меня есть. И я вижу... Господи, что вы натворили, девочка?

Холод пополз по спине.

— Я не понимаю, о чём вы.

— Вы были у Них, — её голос стал тише, но от этого звучал ещё страшнее. — Соприкасались с миром Старших. Их метка на вас, как клеймо.

— Миссис МакГилл, — Хлоя подошла к старушке и осторожно взяла её за плечи, — вам нужно успокоиться. Элиза ни с кем не встречалась, мы весь день были вместе.

Но старушка продолжала смотреть на меня с ужасом.

— Тень серебристая, холодная. Она окутывает вас, как саван. — Её голос дрожал. — Это метка Зимнего Двора.

— Что это значит? — прошептала я.

Миссис МакГилл молча подошла к шкафу, достала бутылку виски и сделала большой глоток прямо из горлышка.

— Это значит, что вы им интересны, — сказала она наконец. — И они за вами придут.

***

Остаток вечера прошёл в напряжённой тишине. Миссис МакГилл убрала осколки, приготовила ужин, но за столом почти не разговаривала. Только время от времени бросала на меня испуганные взгляды.

Хлоя пыталась разрядить обстановку шутками, но даже её обычный оптимизм дал трещину.

— Может, сходим в паб? — предложила она, когда мы поднялись в комнату. — Познакомимся с местными?

— Нет, — ответила я, доставая из сумки фотоаппарат. — Устала.

Но это была не единственная причина. Что-то тянуло меня посмотреть на те снимки ещё раз. Понять, что же я действительно видела в лесу.

Хлоя ушла принимать ванну, а я села на кровать и включила камеру.

Первые кадры были обычными — пейзажи, холмы, осенние краски. Потом начался лес. Туман между деревьев, игра света и тени. Всё нормально, всё объяснимо.

А потом...

***

Холод.

Это было первое, что я почувствовала. Не обычный холод, а что-то живое, проникающее в кости. Каменный пол под босыми ногами был покрыт тонким слоем инея, который хрустел при каждом шаге.

Я стояла в длинном коридоре, освещённом факелами с синим пламенем. Стены из чёрного мрамора поднимались к сводчатому потолку, исчезая в темноте. Воздух пах зимой — снегом, хвоей и чем-то ещё, чего я не могла определить.

Опустила взгляд на себя и ахнула.

Белое шёлковое платье едва прикрывало колени. Ткань была тонкой, почти прозрачной, и абсолютно не защищала от холода. Ноги были босыми, а по плечам рассыпались распущенные волосы.

Но хуже всего был венок на голове.

Я подняла дрожащие руки и осторожно коснулась украшения. Цветы... но не обычные. Белые розы с лепестками, холодными как лёд. Серебристые веточки с ягодами цвета крови. И шипы. Множество острых шипов, которые кололи кожу.

— Что за чёрт? — прошептала я, пытаясь снять венок.

Но едва мои пальцы коснулись шипов, как по ним пробежали искры боли. Венок словно врос в кожу. Каждая попытка его снять причиняла нестерпимую агонию.

Слёзы выступили на глазах. Что со мной происходит? Где я? Как попала в это место?

Попыталась вспомнить. Гостиница. Хлоя. Фотографии. Я смотрела на снимки и... провалилась в сон?

— Это сон, — сказала я вслух, и голос эхом отразился от мраморных стен. — Просто очень яркий сон.

Но холод казался слишком реальным. Боль от шипов — слишком острой. А запах зимы и опасности заставлял каждый инстинкт кричать о бегстве.

Коридор тянулся в обе стороны, теряясь во мраке. Я выбрала направление наугад и пошла по ледяному полу, поёжившись от холода.

Шаги отдавались гулким эхом. Факелы с синим пламенем следовали один за другим, но между ними зияли провалы абсолютной тьмы. Временами мне казалось, что в этой тьме что-то движется, но каждый раз, когда я оборачивалась, там не было ничего.

Коридор раздваивался, утраивался, превращался в лабиринт. Я шла наугад, повинуясь какому-то внутреннему компасу. Ноги уже онемели от холода, а шипы венка впивались в кожу при каждом движении.

Когда я попыталась наклонить голову, острые концы царапнули лоб, и тонкая струйка крови потекла к брови. Я замерла, вытерла кровь дрожащими пальцами. Венок словно предупреждал — попытки от него избавиться закончатся болью.

И вдруг до меня донёсся звук.

Музыка. Смех. Голоса.

Я ускорила шаг, почти бежала по ледяному полу к источнику звуков. Коридор закончился огромными двустворчатыми дверями из чёрного дерева, украшенными серебряной резьбой. Они были приоткрыты, и оттуда лился тёплый золотистый свет.

А ещё — звуки веселья.

Я подкралась к щели между створками и заглянула внутрь.

И забыла, как дышать.

Тронный зал простирался до бесконечности. Колонны из чёрного льда поднимались к куполу, где мерцали незнакомые созвездия. Между колонн горели тысячи свечей, но пламя их было холодным, синим.

А в центре зала творилось безумие.

Фейри танцевали под музыку, которая звучала как смесь арфы и воя ветра. Их движения были слишком быстрыми, слишком плавными для человеческого глаза. Платья и плащи развевались, словно сотканные из тумана и лунного света.

Глава 3

Я не спала всю ночь.

Лежала в темноте с широко открытыми глазами, чувствуя, как узоры на щеке пульсируют в такт сердцебиению. Холод не отпускал — он сидел глубоко в костях, заставляя дрожать даже под двумя одеялами. А когда я закрывала глаза, то видела его лицо. Ледяные глаза, хищную улыбку, слышала голос, обещающий охоту.

Хлоя спала на соседней кровати, посапывая в подушку. Я завидовала ей — её сну, её нормальной, обычной жизни без фейри, без проклятых деревьев, без игр на выживание.

К утру я приняла решение.

Как только за окном забрезжил рассвет, я соскочила с кровати и начала лихорадочно собирать вещи. Запихивала одежду в рюкзак, не глядя, не разбирая. Схватила фотоаппарат, зарядку для телефона, косметичку.

— Что... что происходит? — пробормотала Хлоя, приподнимаясь на локте.

Я метнулась к её кровати, схватила за плечи.

— Собирайся. Немедленно. Мы уезжаем.

— Элиза, сейчас шесть утра...

— Плевать! — Голос прозвучал истерично, но мне было всё равно. — Собирай вещи. Прямо сейчас. У нас нет времени.

Что-то в моём тоне отрезвило Хлою. Она увидела панику в моих глазах и кивнула.

— Хорошо. Хорошо, собираюсь.

Мы металась по комнате, как безумные, запихивая вещи в сумки. Я даже не переодевалась — так и осталась в пижамных штанах и толстовке. Натянула кроссовки на босу ногу, схватила куртку.

— Элиза, может, позавтракаем хотя бы? — попыталась Хлоя.

— В машине! Нужно ехать!

Я выбежала из комнаты, Хлоя поспешила за мной. Мы спустились по лестнице, стараясь не шуметь. Не хотелось объяснять миссис МакГилл, почему мы сбегаем, как воры.

Но старушка уже ждала внизу.

Она стояла у входной двери в старом халате, с седыми волосами, заплетёнными в косу. В руках она держала что-то, прижимая к груди.

— Девочки, — тихо сказала она.

— Миссис МакГилл, мы... нам нужно срочно ехать, — начала я, но она подняла руку.

Старушка молчала несколько секунд, глядя мне в глаза. Потом медленно спустилась к двери и открыла её.

— Поезжайте.

Мы выскочили на крыльцо. Утренний воздух был холодным и влажным, пах торфом и туманом. Хлоя побежала к машине, открыла багажник, начала запихивать сумки.

Я села в машину и уже закрыла дверь, когда услышала стук костяшек по стеклу.

Миссис МакГилл стояла у окна со стороны пассажира. В руках она держала книгу.

Я опустила стекло.

— Возьмите, — старушка протянула мне книгу через окно. — Это может помочь.

Я взяла книгу обеими руками. Она была тяжёлой, в потрёпанном кожаном переплёте, пахнущем старой бумагой и пылью. Золотое тиснение на обложке почти стёрлось, но я смогла разобрать:

"Сказки и легенды о Народе Холмов"

— Что это? — прошептала я.

— Всё, что нужно знать о Них, — ответила миссис МакГилл. — Их слабости. Их правила. Способы выжить в их мире.

Её рука легла на мою, сжала.

— Читайте внимательно, девочка. Каждое слово может спасти тебе жизнь.

— Спасибо.

Старушка печально улыбнулась и отступила от машины.

— Езжайте. И помните — в их мире ничто не является тем, чем кажется. Доверяйте инстинктам, а не глазам.

Хлоя завела мотор, и машина рванула с места. Я обернулась — миссис МакГилл стояла на пороге своего коттеджа, маленькая и хрупкая фигурка на фоне каменных стен. Она подняла руку в прощальном жесте.

И почему-то мне показалось, что я вижу её в последний раз.

***

Первые полчаса мы ехали в тишине. Хлоя сжимала руль побелевшими пальцами, бросая на меня короткие взгляды. Я смотрела в окно на проносящийся мимо пейзаж, прижимая к груди книгу.

Наконец Хлоя не выдержала:

— Элиза, что, блин, происходит? Почему мы сбежали как воры? И что это за книга?

— Потом объясню.

— Нет, не потом! Сейчас! — Хлоя ударила по рулю. — Ты вытащила меня из постели в шесть утра, заставила паковать вещи за пять минут, и мы несёмся куда-то, я даже не знаю куда!

Я молчала.

— Элиза!

— Хорошо, — я вздохнула. — Только не кричи.

— Обещаю.

Я взяла книгу, которую дала миссис МакГилл, и открыла на первой попавшейся странице, показала Хлое иллюстрацию — гравюру с изображением высоких, изящных существ с заострёнными чертами лиц.

— Фейри, — сказала я тихо. — Они реальны. И один из них... охотится на меня.

Хлоя молчала несколько секунд. Потом рассмеялась — нервно, истерично.

— Ты шутишь, правда?

— Нет.

— Элиза, это бред! Фейри? Серьёзно?

— Я знаю, как это звучит...

— Как бред сумасшедшего! — Хлоя покачала головой. — Слушай, я понимаю, вчера ты перенервничала, эта странная старуха с её байками, туман в лесу...

— Это не байки.

— Это легенды для туристов! — Хлоя притормозила на обочине и повернулась ко мне. — Элиза, посмотри на себя. Ты не спала всю ночь, у тебя синяки под глазами, ты дрожишь. Может, ты правда простудилась и у тебя жар? Бред?

Я провела рукой по щеке — там, где утром видела узоры из инея. Сейчас их не было видно, но кожа оставалась холодной, словно я действительно прикоснулась ко льду.

— Это не простуда, Хлоя. И не бред.

Подруга смотрела на меня долгим взглядом.

— Допустим, — медленно произнесла она, — допустим, что-то странное с тобой происходит. Но фейри? Элиза, ты атеистка! Ты не веришь даже в Бога, а тут вдруг мифические существа!

— Да, не верила, — призналась я. — До вчерашнего дня.

— Хорошо. От чего конкретно ты бежишь?! От твоего сна?!

— Это был не сон!

— ТОГДА ЧТО?! — крикнула Хлоя, и в её голосе прорвалось отчаяние. — Элиза, я не понимаю! Объясни мне, ПОЖАЛУЙСТА!

Мы смотрели друг на друга. В её глазах читалось беспокойство, страх за меня, растерянность. Она думала, что я схожу с ума.

Может, так оно и было.

— Хлоя, — сказала я тише, — я понимаю, как это звучит. Понимаю, что ты мне не веришь. Но прошу... просто доверься мне. Давай уедем отсюда. Как можно дальше. Хорошо?

Глава 4

Падение закончилось внезапно.

Я рухнула на колени, и удар выбил весь воздух из лёгких. На секунду мир превратился в белую пелену боли — рюкзак врезался в позвоночник, фотоаппарат ударил по рёбрам, ладони ободрались о что-то острое и скользкое.

Я задыхалась, пытаясь вдохнуть, но воздух не шёл. Лёгкие горели. Сердце колотилось так бешено, что казалось, вот-вот выскочит из груди.

Дыши. Просто дыши.

Наконец судорожный вдох — и воздух ворвался в лёгкие.

Но это был не тот воздух.

Он был другим. Плотнее, тяжелее, насыщенным до предела. Словно я вдохнула не кислород, а что-то живое, почти вязкое. Он обжигал горло, оседал в лёгких свинцовой тяжестью.

И холодным. Обжигающе холодным.

Я закашлялась, согнувшись пополам. Каждый вдох давался с трудом, морозил изнутри. Дыхание вырывалось густыми облаками пара.

Что со мной? Почему так холодно? Почему я не могу дышать?

Паника начала подниматься волной, но я заставила себя успокоиться. Медленно. Вдох. Выдох. Ещё раз.

Постепенно лёгкие привыкли. Воздух перестал обжигать, но холод остался. Ледяной, пронизывающий, напоминающий с каждым вдохом — ты больше не дома. Ты в другом мире.

Я медленно подняла голову.

И забыла, как дышать снова.

Небо.

Боже мой, небо.

Три луны висели над горизонтом, огромные и невозможные. Серебряная, золотая, кроваво-красная. Они освещали мир мерцающим, холодным светом, отбрасывая тройные тени от каждого предмета.

Между лунами — звёзды. Но не те звёзды, что я видела всю жизнь. Эти были слишком яркими, слишком близкими, словно я могла протянуть руку и коснуться их. Некоторые медленно двигались по небу, вычерчивая светящиеся дуги.

Это невозможно. Это не реально.

Но было реально. Слишком реально.

Я опустила взгляд на землю — и поняла, почему ладони так саднили.

Под руками не мягкая земля, а мох. Толстый, тёмно-зелёный мох, покрытый слоем инея. Скользкий, ледяной, от которого пальцы мгновенно онемели.

Я попыталась встать — ноги поскользнулись на обледенелой поверхности. Упала обратно на колени, больно ударившись.

Всё покрыто льдом.

Огляделась, пытаясь понять, где я.

Лес.

Но не тот лес, где я пролила кровь на дерево. И не зелёный, тёплый лес, который я почему-то ожидала увидеть.

Это был лес поздней осени, умирающий под наступлением зимы.

Деревья были гигантскими — стволы толщиной в три-четыре человеческих обхвата, уходящие ввысь так далеко, что кроны терялись в темноте. Но они были почти голыми. Чёрные ветви тянулись к небу, как скелеты, покрытые инеем и тонкими сосульками, которые позвякивали на ледяном ветру.

Только некоторые деревья ещё цеплялись за последние листья — багровые, золотые, почерневшие от мороза. Они дрожали и осыпались, падая на землю с тихим шорохом.

Кора светилась слабым зеленоватым или серебристым сиянием — единственное напоминание, что это не обычный лес. Что здесь живёт магия.

Корни выступали из-под мха, толстые и узловатые, покрытые слоем льда. Они образовывали арки и туннели, но ступить на них было невозможно — слишком скользко.

Холодно. Так чертовски холодно.

Я встала, осторожно, держась за ствол дерева. Кора была ледяной под ладонью, шершавой от замёрзшего лишайника.

Запах.

Морозный воздух пах остро и режуще. Холодная хвоя где-то вдали. Гниющие листья под слоем инея. Земля, скованная морозом. И едва уловимая сладость — приторная, странная, прячущаяся под всеми остальными запахами.

Всё это смешивалось, создавая аромат умирающего мира, который заставлял внутренности сжиматься от тоски.

Звуки.

Шелест голых ветвей — резкий, как скрежет костей друг о друга. Позвякивание сосулек. Треск льда где-то вдали. Завывание ветра, который пробирал сквозь куртку до самой кожи.

И тишина. Мёртвая, давящая тишина между звуками.

Я попыталась сделать шаг — нога поскользнулась на мху. Еле удержала равновесие, схватившись за дерево.

Это слишком. Слишком много.

Мир вокруг был слишком холодным, слишком чужим, слишком неправильным. Каждое ощущение било по нервам.

Я не справлюсь. Не смогу.

Паника накатывала волнами, заполняя грудь ледяным ужасом.

Хлоя. Мама. Дом.

Но дома больше не было. Был только этот замерзающий лес, эти три луны, этот ледяной воздух, который резал лёгкие.

Я зажала рот рукой, сдерживая всхлип.

Нет. Нельзя. Нельзя сейчас ломаться.

Руки нащупали рюкзак. Я лихорадочно расстегнула молнию, порылась внутри дрожащими пальцами. Вода. Еда. Соль. Нож.

И пачка сигарет.

Я даже не помнила, когда положила её туда. Месяц назад? Два? Отобрала у отца, который обещал бросить, но тайком курил на балконе. Засунула в карман рюкзака и забыла.

Сигареты. Глупость. Я не курила. Никогда. Ненавидела запах табака.

Но сейчас...

Я достала пачку окоченевшими пальцами. Помятая, но целая. Вытащила одну сигарету, попыталась зажечь спичкой.

Первая спичка погасла от ветра. Вторая тоже.

— Да гори ты! — прошипела я сквозь зубы, прикрывая пламя ладонью.

Третья загорелась. Я поднесла к сигарете, затянулась.

И закашлялась так сильно, что чуть не вырвало.

Дым обжигал горло, лёгкие протестовали, глаза слезились. Но я заставила себя затянуться ещё раз. И ещё.

Горечь табака перебила приторную сладость воздуха. Резкий запах дыма заглушил мёртвый запах замёрзшего леса.

Голова закружилась — но по-другому. Знакомо. По-человечески.

Я выдохнула дым, наблюдая, как он смешивается с паром от дыхания и стелется в неподвижном воздухе.

И впервые с момента падения смогла ясно мыслить.

Ладно. Хорошо. Я в мире фейри. Это факт.

Ещё затяжка. Ещё выдох.

Паниковать бесполезно. Нужно выживать.

Я докурила сигарету до фильтра, затушила о ледяной камень, торчащий из мха. Спрятала пачку обратно в рюкзак — может, ещё пригодится.

Глава 5

Шла, спотыкаясь от усталости. Тело требовало отдыха. Глаза слипались. Но останавливаться было нельзя.

Ещё немного. Ещё чуть-чуть. Найди укрытие, тогда сможешь передохнуть.

Лес на этой стороне реки был другим. Деревья стояли реже, между ними росли кусты с серебристыми листьями. Воздух был чуть теплее, не таким плотным.

Я шла, считая шаги, чтобы не сойти с ума от однообразия.

Сто. Двести. Триста.

Внезапно впереди показались камни — группа огромных валунов, наваленных друг на друга. Между ними зияла щель, достаточно широкая, чтобы протиснуться.

Пещера? Укрытие?

Я подошла ближе, остановилась у входа.

Темнота внутри была абсолютной. Пахло сыростью и землёй, но не чувствовалось ничего живого.

Я достала фонарик, включила и посветила внутрь.

Узкая расселина уходила вглубь метра на три, потом упиралась в сплошную каменную стену. Пол покрыт мелкими камешками. Пусто.

Сойдёт.

Я протиснулась внутрь, втянула за собой рюкзак. Места было мало — сидеть, прислонившись к стене, но не лежать. Зато вход узкий — если кто-то полезет, я увижу.

Я выключила фонарик, экономя батарейку, и прислонилась спиной к холодной стене.

Тишина.

Только далёкий шум реки и мой собственный пульс в ушах.

Я закрыла глаза.

И тут меня накрыло.

Всё сразу.

Страх, который я сдерживала всё это время. Ужас от того, где я оказалась. Отчаяние от осознания, что путь домой закрыт.

Слёзы хлынули потоком, горячие и солёные. Я зажала рот рукой, сдерживая рыдания, но тело тряслось в судорожных всхлипах.

Мама. Хлоя. Папа.

Я никогда их больше не увижу.

Я умру здесь. В этом чужом, страшном мире.

Я плакала, пока слёзы не кончились, пока горло не пересохло, пока не осталось сил даже на всхлипы.

А потом просто сидела, пустая и опустошённая.

И откуда-то из глубины поднялось другое чувство.

Злость.

Тихая, холодная, стальная злость.

Я не хотела этого. Не просила. Не заслужила.

Я просто хотела сделать красивые фотографии. Просто оказалась не в том месте не в то время.

И теперь я здесь. В этом проклятом мире. Играю в эту проклятую игру.

Но я не сдамся просто так.

Я вытерла лицо рукавом, сглотнула пересохшим горлом.

Семь дней. Мне нужно продержаться семь дней.

А потом... потом я получу своё желание. И вернусь домой.

Я должна. Обязана.

Потому что если я умру здесь, то мама сойдёт с ума, не зная, что со мной случилось. Хлоя будет винить себя. Папа...

Нет. Не умру. Не дам им этого.

Я достала из рюкзака бутылку воды, сделала несколько маленьких глотков. Потом упаковку вяленого мяса, откусила кусочек.

Жевать было трудно, глотать — ещё труднее. Но я заставила себя съесть. И ещё кусочек. И ещё.

Еда из человеческого мира. Моя защита от их чар.

Когда поела, достала нож, положила рядом — на расстоянии вытянутой руки.

Прислонилась к камню и закрыла глаза.

Спать было страшно. Но без сна я долго не продержусь.

Час. Подремлю всего час.

Я закрыла глаза. Дыхание замедлилось. Тело обмякло, расслабляясь.

И провалилось.

***

Очнулась от тепла.

Не холод каменной пещеры, а мягкое, обволакивающее тепло. Под спиной что-то невероятно нежное, пахнущее лавандой и чем-то ещё — дорогим, непонятным.

Что?

Я медленно открыла глаза — и увидела потолок.

Не каменный свод расселины. Высокий потолок из чёрного мрамора с серебряными прожилками, освещённый сотнями свечей в хрустальных люстрах.

И зеркало.

Огромное зеркало, встроенное прямо в потолок над кроватью.

В нём отражалась я.

Но не та я, что заснула в расселине.

Я лежала на огромной кровати. Простыни из белого шёлка окутывали моё тело. А на мне было платье.

Платье из материала, похожего на жидкое серебро, переливающегося от глубокого синего до чёрного. Лиф плотно облегал грудь, юбка струилась волнами. Рукава длинные, прозрачные, расшитые серебром. Декольте глубокое, открывающее ключицы и ложбинку между грудей.

Волосы распущены, рассыпаны по подушкам, как тёмный водопад. Руки сложены на груди.

Я выглядела как... мёртвая принцесса из сказки. Красивая, холодная, неживая.

Что за...

Я резко села, и отражение в зеркале повторило движение.

Огляделась.

Спальня. Огромная, роскошная спальня с чёрными мраморными стенами и высокими окнами, за которыми мерцали три луны. Камин с синим пламенем. Свечи повсюду.

Нет. Это невозможно.

Паника начала подниматься волной.

Где я? Как я здесь оказалась?

Последнее воспоминание — расселина. Холодный камень. Нож рядом, в пределах досягаемости. Я закрыла глаза...

Он поймал меня. Пока я спала, он нашёл меня и забрал.

Ужас ударил в голову.

Игра закончилась. Я проиграла.

— Тебе идёт.

Голос прозвучал из угла комнаты, и я подскочила, запутавшись в простынях, чуть не упала с кровати.

Кейлан стоял у окна, опершись плечом о раму. Без плаща, без короны — только чёрная рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами и тёмные брюки. Волосы распущены, падают на плечи.

Он смотрел на меня с довольной улыбкой.

— Особенно волосы, — продолжал он, окидывая взглядом моё отражение в потолочном зеркале. — Распущенные, они делают тебя похожей на спящую красавицу. Или мёртвую невесту. Что, в общем-то, недалеко от истины.

Что-то во мне взорвалось.

Не страх. Не паника.

Ярость.

Чистая, белая, испепеляющая ярость.

Вся боль первой ночи. Весь ужас погони. Вся усталость от бегства. И он — виновник всего этого — стоит здесь, улыбается и отпускает комментарии о моей внешности.

Я сорвалась с кровати, не чувствуя, как юбка путается в ногах.