Двойное приключение

Глава 1. Полина

— Повторим наш коронный номер? — Соня, лёжа на диване в их общей гостиной, произнесла это так, будто предложила пойти за мороженым, а не провернуть аферу.

Полина, уткнувшись в монитор ноутбука с очередной научной статьей по когнитивно-поведенческой терапии, медленно подняла на сестру взгляд. Тот самый, который она оттачивала на парах по психологии — спокойный, аналитический, безоценочный.

— Какой именно? — уточнила Полина, хотя прекрасно знала ответ. — Тот, с подменой на контрольной по алгебре в восьмом классе? Или с зачетом по физкультуре, когда ты сбежала на кастинг, а я за тебя сдавала нормативы?

— О, это было эпично! — засмеялась Соня, вскидывая ноги на спинку дивана. Ее энергия, как всегда, заполняла все пространство. — Но нет. Я предлагаю нечто большее. Не один экзамен. Целое свидание!

Полина закрыла ноутбук. Разговор явно требовал ее полного внимания.

— Объясняй. Только помни, что нам давно не пятнадцать!

Дело оказалось, как и все у Сони, запутанным, но с благими намерениями. Впрочем, Полина давно поняла: благие намерения сестры были похожи на фейерверк — ослепительные, непредсказуемые и часто ведущие к небольшим пожарам.

Они всего пару недель как получили дипломы. Полина — психолога, Соня — режиссера театрализованных представлений и праздников. И пока Полина обдумывала, в какой кабинет устроиться, Соня успела ещё на четвёртом курсе открыть с подругой агентство праздников. Дела у них шли хорошо.

Они даже приняли на работу пару сотрудников и наконец появилось время для небольшого отдыха. Подруга Арина, тоже режиссёр, звала Соню на неделю в загородный дом — обсудить концепцию нового шоу для агенства, погулять по лесу и, что немаловажно, отметить Аринин день рождения. Для Сони это был долгожданный отдых.

Но был нюанс. Имя ему — Павел.

— Мы встречаемся всего месяц! — развела руками Соня, как будто это объясняло все. — Он милый, забавный, но... я еще не поняла, мне кажется он не для меня. А он так хочет познакомить меня со своим старшим братом! Он во всём стремится быть похожим на него. Пётр, прилетает из Санкт-Петербурга всего на неделю. И, судя по всему, хочет оценить выбор Паши. Вдруг его окрутила какая-то охотница за приданным.

— И что... ты хочешь, чтобы я... изобразила тебя на встрече с ними? — Полина почувствовала, как у нее начинает пошатываться внутренний стержень, выстроенный за годы учебы. — Соня, мы не дети. Они сразу все поймут.

— Ни за что! Нет...даже не предлагай! — Соня подпрыгнула с дивана и уселась напротив сестры, глядя на нее с мольбой в огромных, одинаковых с Полиной, но всегда бездонных глазах. — Мы же идеально справлялись в школе! Всегда получалось! Я прошу только об одном вечере. Одном ужине. Ты просто сходишь с Пашей, поужинаешь с ним и его братом, поболтаешь. И поедешь спокойно домой. А я в это время буду уже за городом, и все будут счастливы!

— А что насчет... — Полина покраснела и откашлялась. — Ну... физического контакта? Вдруг он захочет... тебя поцеловать и не только? Ведь он будет думать, что я это ты.

— Да ничего такого! — отмахнулась Соня. — Мы пару раз чмокнулись у подъезда, и все. Никаких серьезных шагов. Я тебя уверяю, он не из таких. Он скромный. Просто очень хочет произвести хорошее впечатление на брата. Сделай это для меня, ну пожа-а-алуйста! А я потом всю жизнь буду мыть за тобой посуду!

Полина вздохнула. Она смотрела на сестру — свою зеркальную, но такую инопланетную копию. Соне весь мир был сценой, а люди — актерами. Для Полины мир был кабинетом, а люди — клиентами со сложной, но поддающейся анализу психикой. Подмена на ужине была для Сони веселой игрой. Для Полины — стрессовым кейсом с миллионом переменных.

Но где-то глубоко внутри, под толстым слоем рациональности, шевельнулось что-то... авантюрное. Тот самый остаток детства, когда они вдвоем были единым целым, способным на любые трюки.

— Хорошо, — сдалась Полина, сама себе удивившись. — Один ужин. Но если что-то пойдет не так...

— Не пойдет! — обрадовалась Соня, уже ликуя. — Ты же психолог! Ты со всеми найдешь общий язык. Тем более с таким простым парнем, как Паша.

Полина не была в этом так уверена. Простые парни, как правило, оказывались самыми сложными клиентами. Но она кивнула. Всего один ужин. Что могло пойти не так?

Она еще не знала, что судьба, как талантливый режиссер, только что утвердила ее на главную роль в спектакле, сценарий к которому еще не был написан.

Глава 2

Энтузиазм Сони, как всегда, был взрывным и не оставляющим времени на раздумья. Едва Полина кивнула, согласившись на авантюру, как сестра уже вскочила с дивана и помчалась в их смежные комнаты, словно ураган.

Про себя она ликовала, наконец Полина куда-то сходит! И сразу с двумя парнями! Может из этого что-нибудь получится. В последнее время она волновалась за сестру, которая стала слишком серьёзной, ушла в учёбу с головой, за годы в универе даже ни с кем не встречалась.

— Отлично! Решено! — кричала она на ходу. — Но теперь главное — твой гардероб!

Полина, следовавшая за ней с ощущением обреченности, нахмурилась.

—Мой гардероб? А что с ним не так?

Соня, уже стоявшая в дверях комнаты Полины, с драматическим жестом обвела взглядом содержимое шкафа. Там царил образцовый порядок и практичность: аккуратно развешанные платья-футляры, строгие юбки и блузки, несколько джинсов и футболок нейтральных тонов.

— Что с ним не так? — с притворным ужасом повторила Соня. — Поль, милая, ты выглядишь так, будто собираешься не на романтический ужин, а на деловые переговоры с пенсионерами! В такую жару! Паша, может, и скромный, но он не слепой. Он привык видеть меня вот в этом!

Она открыла дверь своего шкафа. Там буйствовал хаос красок, фактур и соблазнительных фасонов: шелковые платья с замысловатым кроем, яркие сарафаны, соблазнительные боди и стопка нарядов для клубов и вечеринок.

— Соня, я в этом... я не буду собой, — слабо запротестовала Полина, с ужасом глядя на черное боди с глубоким вырезом.

— В том-то и суть, ты забыла?! — воскликнула Соня, начиная с азартом охотника выуживать вещи и швырять их на кровать Полины. — Ты должна быть мной! А я не хожу в рестораны уровня «Модис» в хлопковых платьях, похожих на нижнее белье нашей бабушки!

Начался сеанс примерки, который превратился в настоящее испытание для Полины. Первое предложенное платье из струящегося изумрудного шелка оказалось с таким разрезом по бедру, что Полина покраснела до корней волос. Второе, малиновое, держалось на одних лишь тонких бретелях и обещало упасть при первом же неловком движении.

— Нет, Соня, я не могу! — взмолилась Полина, чувствуя, как жарко становится от одной мысли появиться в таком на людях. — Это слишком... откровенно.

— Хорошо, хо-ро-шо — Соня сдалась, закатив глаза. — Ты права, с Пашей это может не прокатить. Он, кажется, немного старомоден. Тогда... вот это! Идеальный компромисс между стилем и элегантностью.

Она протянула Полине платье. Оно было бирюзового цвета, из мягкого, струящегося шифона, облегающим, но не вульгарным, с асимметричным подолом. И... с совершенно нескромным вырезом на спине, доходящим до самой талии.

Полина, задержав дыхание, надела его. Ткань была приятно прохладной и невесомой. Она подошла к зеркалу и ахнула. Спереди платье выглядело вполне сдержанно, подчеркивая ее фигуру, но не крича о ней. Но когда она повернулась боком...

— Спина! — выдохнула она. — Она... вся открыта!

— Это же спина! — парировала Соня, сияя от восторга. — Это самая элегантная и соблазнительная часть женского тела! В этом платье ты выглядишь не как пустышка с открытым декольте, а как богиня. Дорого. Стильно. Неприступно. Паша будет в восторге, а его брат — тем более.

Полина смотрела на свое отражение. Да, это была не она. Но это была и не совсем Соня. Это была какая-то третья, неизвестная ей версия самой себя — утонченная, женственная, с легкой загадкой, которую таила эта открытая спина. Она чувствовала себя уязвимой и... невероятно притягательной одновременно.

— Ну? — подскочила к ней Соня. — Говори спасибо гению стиля!

— Я... не знаю, — честно призналась Полина, ловя себя на мысли, что не может отвести взгляд от зеркала. — Я как будто играю роль очень дорогой женщины.

— Ты и есть дорогая женщина! Или ты забыла, кто наши родители?! — пропела Соня.

В этот момент зазвенел домофон. За Соней приехала подруга. Адреналин и суета достигли пика. Соня, бросившись собирать чемодан, на ходу кричала последние наставления:

— Паша напишет тебе сам! Он знает, куда и во сколько! Ресторан «Модис», столик на двоих... то есть на троих! Через два дня! Не перепутай ничего! Я позвоню, как доберусь!

И вот, с грохотом захлопнулась входная дверь. В квартире воцарилась оглушительная тишина. Полина осталась стоять посреди гостиной, одетая в чужое, струящееся бирюзовое платье, с открытой спиной и с нарастающим ужасом в душе.

Она подошла к окну и увидела, как Арина загружает Сонин чемодан в машину. Соня, уже сидя на пассажирском месте, помахала ей рукой, и автомобиль тронулся.

И тут осознание накрыло Полину ледяной волной.

Она так увлеклась спором о платье с оголенной спиной, что не спросила самого главного.

Какой у Паши рост? Цвет глаз? Как он вообще выглядит... О чем он любит говорить? Чем увлекается? Что он за человек?

Она, будущий психолог, согласилась провести вечер с незнакомым мужчиной, выдав себя за другого человека, и не собрала о нем ни единой зацепки. А теперь ей предстояло сделать это в наряде, который заставлял ее чувствовать себя одновременно прекрасной и совершенно беззащитной.

«Ресторан «Модис». Через два дня», — пронеслось у нее в голове.

У нее было двое суток, чтобы придумать, как не провалить эту безумную миссию. Или чтобы найти способ ее отменить. Но, глядя на уезжающую машину, она понимала — отступать некуда.

Она провела ладонью по прохладной ткани на бедре, потом дотронулась до своих обнаженных рук. Предстоящий ужин грозился стать не просто неловким свиданием, а настоящим экзаменом на профпригодность и ходьбой по канату над пропастью собственных комплексов. И самым сложным клиентом в ее пока еще короткой практике была она сама.

Глава 3

Тишина в квартире после отъезда Сони была гулкой и давящей. Полина медленно сняла бирюзовое платье, с облегчением ощутив на коже привычную прохладу простой хлопковой майки. Она аккуратно повесила наряд в шкаф Сони, словно пряча вещественное доказательство предстоящего преступления, и упала на диван.

Взгляд ее упал на их общую семейную фотографию, сделанную прошлым летом на Бали. Все они: сияющие родители, статный старший брат Макс, они с Соней - вечно обнимающиеся близняшки и младший брат Илюша, сжимающий в руке краба. Идеальная картинка. Идеальная семья.

«Почему мы такие разные?» — мысль, которая преследовала Полину с самого детства, снова накрыла ее с новой силой.

Внешне они с Соней были двумя каплями воды. Те же платиновые волосы, доставшиеся от мамы, тот же разрез серо-голубых глаз, те же черты. Но стоило им заговорить, улыбнуться, сделать шаг — и любое сходство испарялось.

Соня — ураган, порыв ветра, яркая вспышка салюта. Она шла по жизни с уверенностью, доставшейся ей, казалось, по праву рождения. От отца. Полина видела в сестре его отражение — ту же железную волю, то же обаяние, способное растопить лед, ту же стремительность в принятии решений. Артем Марков обожал обеих дочерей, но в Сонином характере он с радостным изумлением узнавал самого себя.

А Полина... Полина была тихой гаванью. Спокойной, глубокой, немного отстраненной. В этом она была копией мамы — той самой, которая когда-то пришла на собеседование к папе в сером платье и очках. Их любили одинаково сильно, это Полина знала точно. Но пока Соня заряжалась от всеобщего внимания, Полине было комфортнее в тени, в роли наблюдателя.

Родители, Максим, няни — все баловали их обеих. Им покупали одинаковых кукол, водили на одни и те же кружки, хвалили за одни и те же оценки. Но Соня всегда была первая — первая выступала на утреннике, первая завела парня, первая решила, куда поступать. Полина же была «второй близняшкой». Умной, милой, но... не первой.

И у этого, как ей в детстве казалось, было простое, почти мистическое объяснение. День рождения.

Она подошла к книжной полке и достала старенькую пластинку с советскими песнями, подарок бабушки. Она знала ее наизусть. И там была та самая песня. Про «остров невезения», где жили «несчастные люди дикари», и "не шли у них дела", потому что «видно в понедельник их мама родила».

Соня родилась в 23:58 в воскресенье. Удачливая, легкая, воскресная.

А она, Полина, появилась на свет всего через несколько минут. В 00:04. В понедельник. В тяжелый, сложный, рабочий день.

Это была детская, наивная логика, но она намертво засела в ее подсознании. Она была ребенком Понедельника. Неудачницей по расписанию. Все ее небольшие провалы — невыученное вовремя стихотворение, проигранная спортивная эстафета, несложившиеся отношения с одноклассником — она списывала на это нелепое «проклятие».

Она стала психологом, в том числе, чтобы разобраться в самой себе. Чтобы понять, где заканчивается мифическое «проклятие» и начинаются ее собственные, реальные страхи и неуверенность. Она знала, что это иррационально. Но знать и не чувствовать — были две разные вещи.

И теперь эта «неудачница понедельника» должна была выдать себя за свою «удачливую воскресную» сестру-копию. Пойти на свидание с незнакомым мужчиной. В платье с открытой спиной.

Она снова взглянула на фотографию. На маму, которая, будучи «серой мышкой», нашла в себе силы надеть красное платье и изменить свою судьбу.

«Мама справилась, — подумала Полина. — А я? Я ведь не меняю судьбу. Я всего лишь... пытаюсь ее обмануть».

Но где-то очень глубоко, под слоем страхов и глупых суеверий, шевельнулось что-то новое. Не просто желание помочь сестре. А любопытство. А что, если на один вечер примерить не только чужое платье, но и чужую судьбу? Судьбу человека, рожденного под счастливой звездой?

Возможно, этот ужин — не наказание, а шанс. Шанс доказать самой себе, что день недели твоего рождения не имеет никакого значения. Или, наоборот, окончательно в этом убедиться.

Она вздохнула и открыла ноутбук. У нее было два дня, чтобы перестать быть Полиной Марковой, рожденной в понедельник, и превратиться в Соню Маркову, для которой вся жизнь — праздник. Сложная роль требовала тщательной подготовки.

Глава 4

Вечерний воздух Москвы был густым и прогретым, пахнущим асфальтом и дорогими духами прохожих. В панорамном ресторане на одном из высотных этажей, откуда открывался вид на зажигающиеся огни города, за столиком у окна сидели двое мужчин, которые привлекали внимание окружающих.

Павел Волков, младший, нервно поправлял очки в тонкой металлической оправе. Его русые волосы были небрежно откинуты со лба, а пальцы барабанили по столешнице. В свои двадцать три он выглядел на восемнадцать — высокий, худощавый, с открытым, симпатичным лицом, на котором сейчас читалась смесь волнения и гордости.

Напротив него, с невозмутимым видом потягивая минеральную воду, сидел его старший брат, Пётр. В двадцать восемь он был воплощением того, к чему Павел подсознательно стремился: безупречная стрижка, дорогой, но строгий костюм, который сидел на его мускулистой фигуре как влитой, и спокойная, почти отстраненная уверенность во взгляде холодных голубых глаз. Успешный бизнесмен, основатель собственной IT-компании в Санкт-Петербурге, он был человеком, который привык руководить и принимать решения.

— Ну что, брат, — Пётр поставил бокал, его взгляд скользнул по залу. — «Модис». Серьёзно. Начинаешь с высокого старта.

— Соня этого заслуживает, — поспешно сказал Павел, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Она... она не такая, как другие девушки.

Пётр едва заметно улыбнулся уголком губ.

—Я уже слышал. Дочь Артема Маркова. Того самого, чья империя начиналась с «ЛогиТрейд». Ты либо гений, либо безумец.

— Она хорошая, не избалованная, тебе понравится! — вспыхнул Павел. — Да, она из той семьи, но она... настоящая. Яркая. Талантливая. Она режиссер.

— Режиссер театрализованных представлений, — уточнил Пётр, демонстрируя, что он, как всегда, изучил вопрос досконально. — Это звучит... творчески. А ты уверен, что она не играет с тобой?

Павел поморщился. Этот вопрос бил в самое больное место. Ему понравилась Соня с первой минуты знакомства на студенческой вечеринке. Ее энергия, ее смех, ее бесшабашность — все это было таким контрастом его собственному, более спокойному и рациональному миру. Но за месяц отношений он так и не смог избавиться от чувства, что находится на сцене, где он — второстепенный персонаж в ее грандиозном спектакле.

— Она не играет, — сказал он, больше убеждая себя. — Я уверен. Бесшабашная правда немного...

Бесшабашность — это хорошо... В меру, — Пётр откинулся на спинку стула. — Главное, чтобы за этой бесшабашностью было что-то еще. Ум, например. Или цель.

— У нее есть цель! У нее есть ум! — Павел чувствовал, как защищает не столько Соню, сколько свой собственный выбор. Ему так хотелось, чтобы Пётр, его кумир и главный критик в одном лице, наконец-то одобрил что-то в его жизни. Учеба? «Нормально». Работа? «Перспективно, но надо расти». А вот девушка из семьи Марковых... это был бы безусловный триумф. Доказательство того, что он, Павел, чего-то стоит.

— Успокойся, ты не на допросе, — Пётр смягчил тон. — Я просто хочу понять, что ты в ней нашел. Кроме фамилии и внешности.

— Я нашел... солнечный свет, — смущенно пробормотал Павел, отводя взгляд. — С ней не скучно. Она заставляет меня смотреть на мир по-другому.

Пётр внимательно посмотрел на брата. В его глазах мелькнуло что-то похожее на жалость, смешанную с пониманием.

— Ладно, — он вздохнул. — Я познакомлюсь с твоим «солнечным светом». Посмотрим, сможет ли она растопить лед в этом дорогом холодильнике, — он кивнул на интерьер ресторана.

— Она сможет, — с надеждой сказал Павел. — Уверен. Ты только не пугай ее своим... ну, своим видом сурового дяди.

— Мне двадцать восемь, а не пятьдесят, — фыркнул Пётр. — И я буду вести себя прилично. Обещаю. Если, конечно, она окажется той, кем ты ее описываешь.

Официант подошел принять заказ, и разговор на время прервался. Павел с облегчением выдохнул. Первая часть была пройдена. Брат согласился на встречу. Оставалось самое сложное — чтобы Соня не подвела. Чтобы она была той самой — яркой, ослепительной, идеальной. Чтобы она помогла ему наконец-то заслужить уважение человека, чье мнение значило для него больше, чем он был готов признать.

А Пётр, глядя на горящие глаза брата, думал о своем. Он видел его наивность, его желание произвести впечатление. И он мысленно дал себе слово: если эта «Соня» посмеет играть чувствами его брата, она очень пожалеет. Фамилия Марковых ее не спасет. В его мире, мире жестких цифр и конкуренции, он научился быть безжалостным. И ради Павла он был готов применить это умение.

Глава 5

День перед ужином пролетел как один сплошной нервный тик. Полина перечитала все сообщения от Павла, которые были удивительно милыми и немного неуклюжими. «Привет! Жду нашего ужина!», «Не переживай, мой брат не кусается))», «До встречи в «Модисе»!». Она посмотрела на его фотографию — симпатичный парень с русыми волосами и добрыми глазами за очками. Он казался... милым. Таким же, как его сообщения.

И в этом крылась главная загадка. Почему Соня, чьим типажем всегда были яркие, харизматичные, немного взрывные парни, встречается с этим тихим, милым IT-шником? Это было не в ее стиле. Не в ее сценарии.

«Может она хочет остепениться?» — размышляла Полина, стоя перед зеркалом в проклятом бирюзовом платье. Оно сидело на ней идеально, подчеркивая каждую линию, только открытая спина заставляла чувствовать себя голой. Она нанесла легкий макияж, стараясь повторить манеру Сони — чуть больше туши, чуть ярче помада. Получившееся отражение было красивым, но чужим. Как кукла, которую нарядили для важной выставки.

Мысль отменить все, послав Паше сообщение о внезапной болезни, приходила ей в голову раз сто. Но она представляла разочарованное лицо Сони и свою собственную трусость. Нет, отступать было поздно.

Такси довезло ее до ресторана «Модис» стремительно и безжалостно. Здание было образцом современной архитектуры — стекло, сталь и свет. Швейцар с безупречным лицом открыл перед ней тяжелую дверь.

И мир Полины замер. Как сделать первый шаг? Что её здесь ждёт?

«Модис» был не просто рестораном. Это был храм роскоши. Высокие потолки, украшенные фресками в современной интерпретации, повсюду — черный мрамор и золото. Гигантская хрустальная люстра, словно застывший водопад, переливалась тысячами огней. В воздухе витал тонкий аромат самых лучших духов, дорогого вина и больших денег. Тихая, элегантная музыка переплеталась с негромким гулом светских бесед. Каждый столик был приватным островком в этом море блеска.

Полина почувствовала, как подкашиваются ноги. Она была тут не к месту. Как актриса, забывшая все реплики, выйдя на сцену Большого театра.

Она сделала шаг, и ее каблуки предательски зацокали по мрамору. Она увидела их. За столиком у панорамного окна. Павел, такой же, как на фото, в строгом костюме, с нервной улыбкой. И... его брат.

Их взгляды встретились. Пётр. Он был... другим. Высокий, мощный, с холодными, оценивающими глазами, которые, казалось, в доли секунды просканировали ее с ног до головы. В его позе была не просто уверенность, а право обладать этим пространством.

Увидев ее, оба брата, как по команде, поднялись со своих стульев. Этот жест вежливости сбил Полину с толку. Она ускорила шаг, чтобы поскорее миновать эту неловкую дистанцию, забыв о своем платье и каблуках на мраморном полу.

Ее нога на мгновение скользнула на идеально отполированной поверхности. Мир опрокинулся. Позорная, нелепая мысль — «я падаю!» — пронеслась в голове. Она зажмурилась, готовясь к болезненному столкновению с холодным мрамором и унижению.

Но столкновения не произошло.

Вместо этого ее резко остановили сильные руки. Они обхватили ее за талию, приняв на себя весь ее вес. Она инстинктивно вцепилась пальцами в чьи-то твердые плечи, чувствуя под тонкой тканью дорогого костюма стальные мышцы.

Она застыла, не в силах пошевелиться, все еще ожидая падения. Потом медленно открыла глаза.

Ее взгляд встретился с горящими голубыми глазами Петра Волкова. Он держал ее так близко, что она чувствовала его тепло и слышала его ровное, спокойное дыхание. Его лицо находилось всего в сантиметрах от ее, и в его взгляде не было ни насмешки, ни удивления. Только спокойная уверенность.

— Осторожнее, — его голос был низким и глухим, с небольшой нотой хрипотцы. — Пол бывает коварным.

Полина не могла вымолвить ни слова. Она была парализована. Парализована стыдом, нелепостью ситуации и... этим внезапным, оглушительным физическим контактом. Все ее тело трепетало от его прикосновения, от силы его рук, от его близости.

Она видела испуганное лицо Павла над плечом брата.

— Соня! Ты в порядке? — воскликнул он.

Это имя, прозвучавшее сейчас, стало как выстрел. Она резко выпрямилась, пытаясь освободиться из объятий Петра. Он без сопротивления разжал руки, но его взгляд не отпускал ее.

— Я... я в порядке, — прошептала она, чувствуя, как пылают ее щеки. — Простите. Я... споткнулась.

— Ничего страшного, — Пётр отступил на шаг, давая ей пространство, но его внимание было все так же приковано к ней. — Главное, что вы не пострадали. Я Пётр, брат Павла.

Он представился так, будто только что не держал ее в своих объятиях, а просто помог перейти дорогу.

Полина стояла, все еще чувствуя на своей обнаженной спине жар от его ладоней. Ее первое появление в роли Сони длилось всего тридцать секунд, и она уже лежала в объятиях не того брата. Проклятие понедельника, казалось, работало без сбоев.