Двойное затмение

Пролог.

- Ты уверен, что это она?

- А ты нет? – усмехается Фил.

Смотрю на девушку за дальним столиком. Мне виден только её тонкий профиль, но и этого достаточно, чтобы узнать в ней Яну. Хотя за эти пять лет она, конечно, изменилась. Отрастила волосы и держится уверенно, совсем не походит на скромную серую мышку, которая когда-то работала у меня помощницей.

На ней красивое, открытое платье, в котором видны её хрупкие плечи и ключицы. Она подносит изящную ладошку с зажатой в ней салфеткой ко рту и вытирает губы. Внимательно слушает собеседника и не сводит с него глаз.

- Да, сомнений нет, это она, - киваю другу.

- Ага, и не одна, - морщится Филипп.

- Ну вот кто мог подумать, что так выйдет, - усмехаюсь я.

- Я, точно нет, - отвечает мне тем же друг, поправляет галстук.

- Ну что, Лёх, пойдём, поздороваемся с будущим партнёром и его спутницей, - оскаливается Филипп.

- Это будет занятное сотрудничество, - замечаю я, поправляя манжеты на рубашке, предвкушая, какую смуту мы сейчас внесём в тихий вечер этих двоих. По крайней мере, для Яны, которая сбежала, оставив нас Алексом ни с чем, а ведь мы были уверены, что смогли надавить на нужные кнопки.

- Ага, - кривит Фил губы в усмешке, - главное, что плодотворное.

И мы немедля больше, идём к дальнему столику, за которым сидит наш будущий партнёр – Ильин Герман. Очень ценный, надо сказать, партнёр, мы с Филом два года положили, чтобы выйти на его уровень. Но самое интересное не в нём. Рядом с ним сидит та, что бортанула нас пять лет назад. Сбежала в один день, мы даже понять ничего не успели.

Яна.

Наша звёздочка, до которой мы однажды добрались вместе с другом, теряя разум, делили на двоих.

Наш сумасшедший Хэллоуин.

Не знаю, как у друга, а у меня, даже по прошествии стольких лет, это воспоминание, разгоняет кровь.

А она сбежала, хотя мы с Филом готовы были целый мир к её ногам бросить взамен на её расположение.

Что ж судьба подарила нам ещё один шанс, теперь мы точно своего не упустим, потому что я вижу, как у Филиппа хищно горят глаза. Он тогда весь город перерыл в поисках неё, а потом, так же как и я, пытался забыть её, и всё тщетно.

- Герман, какая встреча! – вступает первым Фил и плотоядно улыбается, пожимая руку Ильину, при этом глядя на вспыхнувшую Яну.

Она пытается держать лицо, но у неё не очень получается. Она смотрит сперва на Фила, потом на меня. Краснеет, бледнеет, вздрагивает, когда я легонько, касаюсь её открытой спины.

- О, кого я вижу! - расплывается в улыбке, ничего не подозревающий Ильин.

- Мы здесь только поздороваться, - говорю я, пожимая его крепкую ладонь. – Надолго не задержим.

- Ну что вы, - отмахивается Герман. – Яночка, познакомься, мои будущие партнёры, Соколов Алексей и Никольский Филипп.

Яна делает над собой усилие и натягивает улыбку, хотя вид у неё растерянный.

- Приятно познакомится, - поднимает глаза, и я читаю там испуг.

Да ладно, чего уж так-то пугаться.

Не насиловали же мы её, всё было по обоюдному желанию и надеюсь, будет ещё.

Всё это пытаюсь вложить в свой взгляд, когда пожимаю её узкую ладошку.

- А это Яночка, – продолжает довольный Ильин, - моя невеста.

Что?

Переглядываемся с Филом.

Он в таком же ахере, как и я.

Невеста?!

1.

За окном машины мелькают огни ночного города.

Невидяще смотрю на блики витрин, всё воскрешая в памяти события вечера.

Мои ожившие порочные сны. Те, кого я тщетно пыталась забыть, убеждая себя в том, что произошедшее между нами, помешательство, минутное затмение. Запрещала сама себе вспоминать о них, и всё равно вспоминала, тот сумасшедший вечер, когда все чувства были обнажены, и страсть хлестала через край. Я позволила всё, чего они тогда захотели от меня. Сама купалась в своих непонятных, но таких ярких эмоциях, и сама же потом их испугалась, настолько, что предпочла сбежать.

А сейчас, что? Опять побег?

- Яночка?

Густой баритон Германа разбивает затянувшуюся тишину.

- Ты какая-то грустная? Что случилось?

На моё колено ложится его горячая ладонь, слегка сжимает.

Он такой чуткий, всегда чувствует моё настроение. Заботливый, добрый и щедрый. Я считала и считаю, что лучшей партии не найти. И как же так вышло, что те перспективные партнёры, о которых постоянно твердил Герман, Соколов и Никольский.

Столько времени прошло. Я думала, что сбежала навсегда. Закрыла дверь в прошлое. Сожгла все мосты за собой. А судьба распорядилась иначе.

- Устала немного, - вру, не моргнув глазом, хотя переволновалась я изрядно, пока они стояли и жгли меня взглядами, а у меня перед мысленным взором, вечер пятилетней давности проносится, и так явственно и чётко, словно не пять лет прошло, а всё было вчера.

Точно только вчера, Никольский жадно целовал меня, жарко дыша от нетерпения, и срывал одежду. А Соколов вторил его движениям, нашёптывая пошлости, и его руки были везде. И они двигали синхронно и слаженно, разжигая меня настолько, что я теряла рассудок и, позволяя делать с собой всё, что им заблагорассудится.

С досадой ощущаю непрошеное возбуждение. Тело так истосковалось по ласкам, по тяжёлым мужским рукам, по твёрдым мужским губам. Тело хотело определённые руки и губы, и как бы я ни пыталась убедить себя в обратном, и не прятала свои чувства, они волновали меня оба.

Сколько ночей я лежала и представляла себе другую реальность. Чтобы было, если бы я не сбежала. Если бы осталась и позволила произойти всему тому, что они предлагали. Наш безумный роман, помноженный на троих. Стремительный взлёт по карьерной лестнице. Успех. Возможно счастье и любовь. Возможно ревность и разочарование. Ведь кем я могла бы быть для них. Для того же Никольского, который тогда был отъявленным ловеласом и холостяком. Или Соколова, у которого вообще на тот момент была невеста.

И я вдруг задумалась, что не заметила обручального кольца у Алексея. Конечно, я была очень взволнована встречей, и мне было не до этого, но руки его были совсем рядом. Он так и не утратил свою привычку потирать ладони, когда предчувствовал выгоду. Машинально обратила на это внимание. Так же как и Никольский почёсывать кончик подбородка, когда волновался.

И все их трепыхания были связаны с нашей встречей, я уверена. Недаром же они обоюдно давили меня взглядом, и также враз выказали удивление, когда Герман меня представил, даже не пытались скрыть своего потрясения.

- Обещай, что отдохнёшь, как следует, - Герман, кидает на меня внимательный взгляд, на секунду оторвавшись от дороги. - Ты нужна мне завтра, бодрая и энергичная. Помнишь, что обещала помочь.

Да уж. Отрезал мне все пути к отступлению.

Да если бы я знала тогда, что презентация, которую я вызвалась помочь подготовить, будет предназначена для Никольского и Соколова, я бы…

Чёрт, да, конечно, я бы спасовала, как и пять лет назад.

И неважно, что я порой жалею об этом поступке, та не случившаяся реальность, пугает меня не меньше, чем эта, в которой вновь появились они.

- Я помню, - улыбаюсь, надеюсь, получается у меня это искренне.

Возле моего дома опять забита парковка, и Герман тормозит немного поодаль.

- Не провожай. Не надо, - стараюсь говорить мягче.

- Ну вот, - вздыхает он. – Я надеялся напроситься на кофе.

- Ты же сам напутствовал отдохнуть как следует, - снова улыбаюсь и тянусь губами к его щеке, но он поворачивается, и я попадаю в губы.

Мне нравится, как целуется Герман. Он, наверное, один из лучших в этом деле, среди моих немногочисленных мужчин, но сейчас не могу оценить по достоинству его тёплые губы и нежный напор. Голова, как не пытаюсь, не отключается, и я против воли сравниваю, и мне это не нравится. Потому что кто-кто, а Герман, не заслужил такого, и я отстраняюсь.

- Прости, и вправду голова болит, - моей лжи он тоже не заслужил, но моя правда может ранить его, а я этого не хочу.

Он грустно усмехается.

- Что ж поделать, - вздыхает он, – значит, надо тебя отпускать.

- Прости. Не обижайся, - вина тяжестью давит на плечи.

Я знаю, что по-другому стоит отмечать помолвку, но появление этих двоих меня выбило из колеи.

Он ловит мою правую ладонь, гладит кольцо, что подарил сегодня, сделав предложение.

- У нас вся жизнь впереди, что мне один вечер, - наконец, говорит он.

2.

Не знаю как Алекс, а я хреново спал ночью.

Всё представлял, как много хотел бы сказать Яне и понимал, как тщетны все фразы, спустя столько времени.

Я же тогда весь город перерыл, так сильно было моё желание заполучить её. Самое поганое, что, вкусив тогда этот запретный плод, выпустив на волю всех своих демонов, я стал зависим от этой девчонки. Не было потом ни дня, чтобы я не думал, не представлял, что сделаю с ней, когда найду, и наконец, посмотрю в её глаза.

Яна. Яночка. Богиня.

Такая скромная серая мышка. Захотел её с первого взгляда, как только увидел за стойкой у кабинета Лёхи. И как он ни уговаривал меня не трогать её, всё равно сорвался, в этот чёртов Хэллоуин, когда увидел её, такую манкую и красивую. Нельзя было устоять тогда, нельзя. А уж после того, как она отвечать начала, остановиться было смерти подобно.

Прав был Лёха, напугали мы её. Но с его осторожностью у нас бы не было и этого, зато, возможно, она все эти года была бы рядом. А теперь вон, невеста Ильина. И что прикажете делать? Теперь она и вовсе под запретом. Потому что если мы её тронем, то похерим всё, над чем работали последние годы. Он навряд ли оценит, если узнает о нашем с Алексом интересе к его невесте, и то немногое, что нас с ней связывает. Да и сама Яна не так благосклонна ко всему произошедшему между нами, раз предпочла сбежать и прятаться пять лет.

Утром к плохому настроению добавляется головная боль от недосыпа.

Судя по кислой мине, у Лёхи такая же фигня.

- Готов? – спрашивает меня, когда мы встречаемся в лобби.

- Готов, - киваю, бросая взгляд на зеркальные двери. Поправляю галстук, и тут же смотрю на Лёху. Одет с иголочки. Итальянский костюм, начищенные туфли. Хмурая физиономия. Прямо моё отражение.

Смотрит мимо, весь в своих мыслях.

- Ты думаешь о ней? – спрашиваю напрямую.

Лёха всегда был более собранный, всегда подходил ко всему с холодной головой. Прагматичный и расчётливый. И даже он терял свою рассудительность, когда дело касалось Яны.

Он кивает в ответ.

- Я хочу её, Фил, - признаётся вдруг. – Никого так не хотел, а её хочу, даже спустя столько времени.

Согласен с ним полностью. Я и сам не ожидал, что Яна так взбодрит меня. И все эти прошедшие годы не охладят мой пыл.

Она стала ещё краше, не прячась за маску серой мышки.

Вчера в этом ресторане, она была роскошна. В моей памяти её образ был соткан из рабочих будней и нашей последней встречи. А вчера, это была совершенно другая женщина. Уверенная, улыбчивая, счастливая. И только испуг в глазах, при виде нас с Лёхой, выдавал, что она всё ещё та скромная серая мышка.

- Ты же понимаешь, какие будут последствия, - так странно, что мы с другом поменялись ролями, теперь я голос разума, - Ильин не оценит посягательств на свою невесту. Ты готов к тому, что нам придётся начать всё сначала.

- Да если бы дело было только в этом, Фил, - покачал головой Алекс. – Мы же не можем заставить её, если она не захочет. Не зря же она сбежала, тогда.

Слова друга бьют по больному.

Я и сам думал об этом, пытаясь примириться с её решением.

- Значит, надо сосредоточиться на делах, - хлопаю друга по крепкому плечу.

Алекс, только кисло улыбается, прекрасно осознаёт, что сделать нам это будет нелегко.

И насколько этот план невыполним, мы понимаем, когда приезжаем в офис к Ильину.

В ожидании встречи, сидим в приёмной, стараясь занять головы делами.

Алекс переписывается с юристами, на сотый раз, перепроверяя условия контракта. Я вчитываюсь в договор, как дверь открывается и входит Герман, а за ним, Яна.

Смотрит прямо, спокойно здоровается.

От вчерашнего трепета и следа не осталось.

Строгое элегантное платье, собранные волосы. Сдержанный макияж. Нет, не серая мышка. Деловая леди. Уверенная, холодная.

И даже такая мне нравится. Новая и неизведанная. И мне становится интересно, надолго хватит её уверенности, когда мы останемся наедине, если это произойдёт.

Алекс рядом напрягается. Слышу это по его голосу, когда он здоровается в ответ. Мы вроде договорились думать о делах, а, сейчас, не сговариваясь, обоюдно сменили курс.

И весь следующий час, пока мы обсуждаем условия нашего партнёрства с Ильиным, я стараюсь не косить взглядом на Яну, которая скромно села в стороне. И вроде бы я даже смог обуздать свой характер, но самая подстава была впереди, когда она встала у интерактивной доски, чтобы наглядно представить презентацию.

Я ни хрена не слышал, что она говорила, лишь только фон из её высокого голоска, остальные чувства были отданы визуалу, и слова Лёхи, что он сказал с утра, что хочет её, набатом в голове.

Я тоже хочу её. Ещё ни к одной женщине я не испытывал подобное. Ни одна не заставляла страдать от разлуки. И ни одна не могла пошатнуть мою уверенность в себе.

- Спасибо, Яночка, - Ильин доброжелательно улыбается ей и даже позволяет небольшую вольность, притянув Яну к себе, и целует в щёку. А она при этом бросает взгляд на нас с другом.

3.

Какой же он красивый!

Со своей фирменной кривой улыбкой и тёмной щетиной вокруг чувственных губ. А голубые глаза его, почти синие сейчас, смотрят так, точно в душу ко мне заглядывают.

Даже спустя столько времени, моё сердце ускоряет ход, когда он рядом. И я спешу отодвинуться от него, чтобы не чувствовать всего этого, что сейчас сбивает меня с толку, туманит разум. Тем более что взгляд второго не менее, легче перенести.

Алексей со своим спокойным и даже холодным выражением на лице, задумчиво смотрит на меня. Всё такой же, как и пять лет назад, собранный и аккуратный. Но только я знала теперь, что скрывалось за этой холодной маской невозмутимого бога.

Огонь и страсть, неутомимый темперамент.

Мой взгляд снова машинально падает на его руки. Нет кольца. Глупо, конечно, но приятно.

- Что вам нужно? – наконец обретаю голос, смело развернувшись к ним лицом.

Никольский отступил, присел на стол, скрестив руки на груди, Соколов так и замер у входа, в своём безупречном костюме с кипенно белой рубашкой, что так контрастировала с его загорелой кожей.

- Почему ты сбежала?- строго спросил Соколов, точно он снова отчитывает меня за небрежность в работе. – Почему просто не отказалась?

- А я могла отказаться? – отступила ещё на шаг, слишком уж они наседали оба.

- Не говори глупостей, Яна, - хмыкнул Филипп, и явно чувствуя мою нервозность, решил давить на неё, встал, подходя ближе. – Конечно, ты могла отказаться.

- Не знала, что у меня был выбор, - вскидываю подбородок.

- Ты серьёзно сейчас? – усмехнулся Алексей. – Запоздало решила обвинить нас в домогательстве?

- Послушайте, давайте не будем про прошлое…

- Отчего же, - перебил Никольский, подходя вразвалочку ближе, прекрасно понимая, что мне никуда не деться отсюда, если только орать и звать на помощь, но надеюсь, до этого, не дойдёт. – Давай вспомним, как охотно ты отвечала и отзывалась на всё, что мы с Алексом делали с тобой.

- Не возражала. Не вырывалась. Целовала в ответ, - продолжил Соколов, тоже решивший сократить расстояние между нами.

И они с двух сторон методично стали загонять меня в угол.

- Не подходите, - я разволновалась настолько, что потеряла голос, сжала воротник платья, растирая грудь, пытаясь вернуть себе хотя бы толику смелости, но глядя на надвигающиеся мужские фигуры этого никак не получалось сделать.

- Но почему же не подходить, - забавлялся Никольский. - Ты обвиняешь нас в принуждении. А я помню, как ты сама охотно отдавалась мне, прося добавки, и совсем не сопротивлялась.

- И не была такой трусихой, как сейчас, чтоб признать, что тебе понравилось принадлежать нам обоим, - дополнил Соколов, почти вплотную подходя ко мне, так что в его зелёных глазах я смогла рассмотреть, знакомые искры желания.

Этого не может быть!

Столько лет прошло, неужели они не остыли за всё это время?

Ответом мне служит вероломное нападение на мои губы.

Никольский, не сдерживая напора, проник сразу, глубоко, оглаживая языком всё нёбо, нетерпеливо тёрся об мой язык.

Я дёрнулась, попыталась оттолкнуть его, и тогда он сжал крепко мои запястья и притиснул к себе, продолжая терзать мой рот. Я выдохнула прямо в его губы и протестующе застонала, хотя чувствовала, что уже сдаюсь.

Забытый вкус.

То, о чём я грезила в своих порочных фантазиях, вдруг вторглось в мою реальность.

Он своим напором словно примирил с неизбежным, и я, повинуясь трепету, охватившему моё тело, подалась вперёд, и Никольский тут же усилил натиск и рыкнул, чувствуя мой отклик, притянул к себе ещё ближе и целовал так неистово, что голова пошла кругом. И когда он внезапно отстранился, я протестующе всхлипнула и открыла глаза, с размаху выпадая в реальность. Но ничего не успела осознать, как Соколов также страстно продолжил поцелуй Никольского.

Его вкус, это сладость карамели, его запах, теплота замши, тут же будоражат меня ещё больше, запуская в теле все триггеры, и не осталось у меня и толики шанса выплыть из этого бурного потока, и начать думать, соображать.

Всё моё сопротивление, все доводы, весь мой план, с выстроенной стратегией провалился, снесён за секунды яростным нападением этих двоих.

Столько лет убеждать себя, что всё ошибка и бред, и понять, что бредом было та установка, что я вбила себе в голову. Ведь не может же быть так сладко и хорошо, если это всё ошибка, мимолётная связь. Не может же так кипеть кровь, если всё только ради секса, и ярких эмоций.

Сквозь бой крови в ушах я слышу громкий голос Германа, который доносится из коридора. И он-то меня отрезвляет.

Что я творю? Зачем поддаюсь?

Ведь я сбежала от этого, а сейчас снова на те же грабли.

Я отталкиваю Алексея.

Мне везёт, потому что он не ожидает сопротивления, и Филипп, не успевает меня схватить, когда я, окрылённая успехом, несусь к выходу.

- Вы уже закончили? – ловит меня в коридоре Герман.

4.

Меня сносит в неконтролируемую ревность.

Смотрю на Ильина, и так охота ему всечь. Так, чтобы стереть с лица это самодовольное выражение. Чтобы не смел он трогать, Яну.

Фак! Фак! Фак!

Сжимаю кулаки.

Из нас двоих, Фил, более вспыльчивый. Это ему присущи поспешные выводы и действия. Я всегда умел контролировать себя, ещё и его мог придержать, когда он нёсся на очередную амбразуру. Но сейчас, когда перед глазами у меня стоит, то как Яна целует Ильина, пусть даже в херову щёку, и то как она смотрит на меня при этом, точно вызов бросая, и это, после того, как млела в наших объятиях, все мои стопоры летят к чёрту.

Мне хочется размазать новоиспечённого партнёра по стенке, и запретить ему касаться Яны, даже в мыслях.

Она наша. Даже если он не в курсе.

А её…

Заставить отвечать за каждый день нашей разлуки.

И пофиг мне, что, по сути, я прав на эти действия, не имею никаких, как и Фил. И нам обоим, возможно уже и ловить здесь нечего. Держит лишь отклик её, ведь если бы всё равно ей было и противно, не стонала бы так сладко и не впивалась пальцами в одежду, притягивая ближе.

Вот только полетит к херам вся наша работа, проведённая без отдыха, за последние годы.

Насмешка судьбы состоит в том, что мы работали как проклятые, чтобы забыть Яну. И сейчас из-за неё же, я готов спустить всё к чёрту.

Не предполагал, что меня так накроет. Сам от себя не ожидал такой реакции.

Я, в отличие от Фила, держал свои фантазии при себе, всё это время. Это друг любил порой предаться мечтаниям, вперемежку с воспоминаниями, совершенно не парясь, откровенно рассказывал о них мне.

Я был скромнее, да девочка зацепила, да, хороша. Мне хотелось понять, почему не прельстилась всеми перспективами, которые открывались перед ней, предпочла сбежать даже.

Да, я представлял нашу встречу, не без этого, и её более жаркое развитие. В моей памяти хранился образ, милой скромной девушки, которую в один прекрасный вечер мы с Филом раскрепостили настолько, что она разделила с нами, наши самые жаркие фантазии.

Но ошибка была в том, что мы думали, что знаем её, но на самом деле, Яна оказалась не так проста.

Она тянется к нам, это неоспоримо, потому как отвечает на наши поцелуи жадно, и стонет тоже вкусно, и в её тяге к нам нет сомнений. Я даже отключился на мгновение, теряясь в её сладком вкусе, забыл обо всём, готов был разложить её прямо в этом кабинете, настолько сильно было моё влечение, и также резко оно видоизменилось в жгучую ревность, когда Яна решила поиграть.

Ведь видела, что я смотрю на них с Ильиным, и я уверен, что специально это сделала.

Зачем? Чего хотела добиться? Вызвать ревность? Или доказать ещё что-то этим выпадом?

Она не так проста. Не сопротивляется, охотно отвечает, но потом словно вспоминает о чём-то и тогда тормозит. Морозится.

И мне хочется понять, что её сдерживает. Неужто обещания, данные Ильину? Может, любовь?

Да, Ильин мужик видный.

Слегка за сорок, холост, при капитале. Не урод. Бывший военный, косая сажень в плечах, уверенный взгляд карих глаз, крепкое рукопожатие. По мне, так он старомоден и слишком прямолинеен. Наслушался его речей на переговорах. Но, может, такой ей и нужен.

Но тогда, зачем так стонать и гореть от наших с Филом поцелуев. Почему не оттолкнула? Не позвать на помощь? Сдала бы нас своему Герману?

И в глазах её омут зелёный. Какая-то странная смесь затаённой радости и страха. Словно сама себя боится в момент, когда мы рядом. Ещё в ресторане заметил, когда увидел её впервые за столько лет, этот странный испуг.

Неужели мы перегнули палку тогда? И её подчинение нам и та бешеная отдача, по факту было принуждением с нашей стороны?

С досадой вспоминаю события пятилетней давности. Не надо было переть так грубо. Просил Фила, отстать от Яны. Он же, как впервые её увидел, только о ней и говорил. Я же старался держать дистанцию. Не обращая внимания на все свои навязчивые мысли и горячие фантазии о ней, и Филиппа предупредил, чтобы не лез к ней. Тем более что меня тогда держали и другие обязательства. А вот Фила ничего не держало, и он сорвался. И я вместе с ним.

Да и как было не сорваться?

У меня тогда дух захватило от её красоты, от того перевоплощения, что с ней произошло. Глаз не мог оторвать от неё целый вечер, потихоньку набираясь решимости перевести наши отношения из деловых в личные. А Фил, в это время уже действовал.

Пять лет прошло, а этот вечер до сих пор один из самых горячих в моей разгульной жизни.

Все женщины, которые были до Яны и после, меркнут.

Тем более сейчас, когда она рядом, такая близкая, и мы можем получить всё то, что было, и больше, я не готов сдаться без боя. И если её не прельщают те блага, что мы готовы дать ей с Филом, значит, надо разобраться, чем её взял Ильин.

За своими раздумьями с трудом вникаю в разговор, что уже минут десять ведут Ильин и Фил.

Что-то о том, чтобы закрепить сделку, обязательно отпраздновать.

5.

Караулю на кухне, закипающий чайник, чтобы, как только он начинал свистеть, сразу же загасить конфорку.

Время раннее, выходной, а у Кольки чуткий сон, тут же проснётся и пришлёпает на кухню, и будет хмурым гномиком, нахохлившимся, сидеть и печеньку одну, час грызть. Как говорится, поднять, подняли, а разбудить забыли. А потом ещё и ворчать начинает, словно в четырёхлетке, старичок просыпается. Всё ему ни так, да ни этак будет. Так что пусть нормально досыпает. Мне его ворчания на неделе хватает, как начинает спросонья, так до садика самого и пыхтит, иногда даже поцеловать не даёт себя на прощание. Весь нахохлится, нахмурится, такой милый злюка. Явно эта отцовская черта. Не помню, чтобы родители что-то подобное про меня рассказывали.

Благо к вечеру отходит. Но вот то, что сон для него необходимый ресурс, это я поняла с самого рождения сына, когда ещё в роддоме его будили для разных процедур, и потом я не могла его успокоить по два часа. Он заходился таким плачем. Не спасала ни грудь, ни колыбельная, ни модная нынче, и по уверению педиатров, очень полезная, поза Будды. Колька орал, показывая свой характер с самого рождения. И поэтому, когда нас выписали, я, наученная горьким опытом, не лезла к сыну, когда он спал, ни с кормлением, ни с раздеванием, если он засыпал на улице. А однажды отрубился в стульчике для кормления, с перемазанной кашей мордочкой, и ничего, проспал почти два часа и мир не рухнул.

А вот я плохо сплю, вторую ночь, взбудораженная встречей с бывшими боссами. И не только встречей.

Боже!

Почему я их не оттолкнула?

Вот дурочка. Стояла там и таяла от наглости их, совсем как тогда, пять лет назад.

Непроизвольно дотрагиваюсь до своих губ, воскрешая в памяти вчерашние поцелуи. Настойчивые, горячие, вкусные.

Ну вот как оттолкнуть? Как оставаться спокойной? Когда одно их присутствие меня выбивает из колеи. Когда так и тянет сдаться и упасть в их объятия.

Вчера я держалась, как могла. Пока презентацию вела, думала, одежда на мне воспламенится, от их взглядов. Просто физически чувствовала их на себе. Зудело то между лопаток, то в район поясницы.

Рот выдавал про перспективы проекта, а в голове набатом собственный стон, вперемежку с их хрипом. И картинки, картинки. Тёмный закуток. Сильные руки, жадные губы. И моё желание принадлежать им обоим.

Я думала, что избавилась от этой зависимости, обрубив её на корню, но как же я ошибалась. Извелась ночью, то и дело, представляя их рядом. Как они вновь зажимают меня с двух сторон крепкими телами, и Алексей обжигает меня своим горячим взглядом, а Филипп шепчет порочные признания, и как мне невыносимо хорошо в их руках.

Как это отключить? Как запретить себе чувствовать всё это?

И что со мной не так? Почему мне нравятся они оба?

Они ведь теперь не отстанут. Надо было не пускать и толики эмоций. Быть холодной, а не тянутся за новой порцией.

Кручу на пальце обручальное кольцо Германа, задумчиво глядя на сверкающий бриллиант. Вот с кем, получается, включать голову, так это с ним. Ни грамма притяжения. Так, лёгкая симпатия, которая испарилась, как только появились Филипп с Алексеем.

Прячу лицо в ладонях, пытаясь призвать разбушевавшиеся мысли в порядок. И загнать чувство стыда перед Германом куда подальше. Он нужен мне, чтобы забыть их. И пусть это сто раз эгоистично. Я же не могла знать, что встречу их снова, когда появился он, красивый и настойчивый. И ведь это какая-то издёвка мироздания, получить предложение от него в тот день, когда они вновь нагрянули в мою жизнь. Я думала, что вот он мой шанс стать счастливой. А теперь?

Ну как так получилось, что моя жизнь опять сплошной бардак?

Пропускаю свист чайника, и тот натужно и громко, набирая обороты, выдаёт высокую трель.

- Чёрт! – спохватываюсь, вырубаю конфорку, прислушиваюсь.

Вроде тихо.

На столе оживает телефон.

Герман.

Он всегда звонит.

Не любит писать.

Герман немного старомоден. И мне нравится эта его привычка. Приятно слышать голос, понимать эмоции. Но сейчас…

Сейчас я впервые хочу сбросить от него вызов, и соврать, что заболела, потому что, он звонит для того, чтобы уточнить, когда за мной заехать. Он позвал Филиппа и Алексея в свой загородный дом, чтобы закрепить их сделку, и моё присутствие обязательно, но как я смогу всё это выдержать, я не представляю.

- Да, привет, - наконец принимаю вызов, опасливо поглядывая в коридор, всё ещё переживаю, что могла разбудить Кольку.

- Привет, Яночка, - тут же одаривает порцией ласки.

Низкий баритон его звучит так нежно, немного хрипло, и понятно, что он только со сна.

И эта его «Яночка». Он так произносит моё имя, точно я богиня какая, и от этого я чувствую себя ещё хуже.

- Ты рановато, - пытаюсь перевести разговор с его привычных комплиментов, которые неминуемо сейчас посыпятся на меня.

- Потому что, первым делом, когда я просыпаюсь, я думаю о тебе, красавица моя, - Герман не сбивается, и твёрдо держит курс по моему улещиванию.

6.

- А не хреновый домик! – выходит из меня, когда мы подъезжаем к загородному особняку Ильина.

На время пребывания в городе взяли тачку напрокат, чтобы быть мобильными, не зависеть от такси. Но сегодня, естественно, без машины. Не знаю как Алекс, он не очень то любит алкоголь, и пьёт крайне редко, а вот я не такой ЗОЖник, могу и пригубить, особенно в хорошей компании, а сегодня как раз такая компания, поэтому подозреваю, что и Лёха пригубит, наряд ли сможет спокойно смотреть на то, как Ильин будет лапать Яну, а она делать вид, что ей приятно.

Кстати, от города довольно приличное расстояние, дорога заняла полчаса. Явно наш новоиспечённый партнёр, любил сбежать от суеты подальше. Да и посёлок, в котором стоял его дом, был не из простых, сплошь сосновый лес, в котором, тут и там стояли дома, в модном нынче стиле хай-тек и минимализм.

Вот и у Ильина такой же, сплошь бетон и стекло, даже странно, с его-то тягой к консерватизму, почему здесь не особняк из девяностых.

- Если ей нужен дом, то без проблем, - бурчит в ответ Алекс, перехватывая увесистый букет роз, что приготовил для Яны, и жмёт на кнопку звонка на калитке.

Дружище сегодня ещё мрачнее, чем вчера, хотя именно вчера я опасался, что его хвалёная выдержка даст трещину, так он сверкал глазами, после нашего общего поцелуя в переговорной, и побега Яны. Реально опасался, что только что заключённый контракт с Ильиным, по бороде пойдёт, так Лёха тужился, чтобы не дать ему по морде. Как тот не заметил, не понимаю.

Я же, наоборот, приободрился. Реакция Яны, и то, как она решила поиграть с нами, вызвать ревность, для меня очень показательна. Ещё до поцелуя всё понял, по её беспокойному взгляду, и по попытке нападать. Не всё равно ей. Помнит она всё очень хорошо, потому и дрожит в наших руках, и стонет от поцелуев.

Так что дело за малым. Отбить её у Ильина.

Что будет с нашим контрактом, думать не хочу. Трудно включать голову, когда мысли то и дело мечутся в сторону одной маленькой соблазнительной брюнетки. Трудно сказать, какой она возбуждает меня больше, покорной мышкой, которую я помнил, или вот такой, как сейчас, милой стервочкой. Пожалуй, она мне нравится любой, главное, что горит в наших руках, выдаёт вкусные эмоции, хоть и сопротивляется сама. Но тем слаще будет её капитуляция.

- Думаешь, потянем? - усмехаюсь я, тоже сжимая свой букет.

У меня это пышные пионы, пахнут так, думал, задохнёмся в такси, пока ехали.

Оттягиваю ворот джемпера, немного помахав им. Чего-то жарковато для конца сентября. Солнце припекает так, точно погожий летний день, а не осенний вечер.

- После того как Ильин нас по миру пустит, - продолжил я. – Ведь мы не отступим.

Лёха в ответ криво улыбнулся, предпочитая не отвечать, пряча глаза за авиаторами.

Нет, в решительности друга я не сомневался, видел, как бесился вчера, порываясь найти адрес Яны и всё выяснить тут же. Честно впервые вижу, чтобы Лёху так повело, ну вернее, во второй раз, и всё от одной и той же женщины.

Пришлось придержать его, и напомнить, что моя грубая тактика, пять лет назад, привела к побегу Яны. Нет, я, конечно, не готов, рассусоливать и ждать, пока Ильин, не дай бог, женится на ней, но всё же стоит действовать немного мягче, хотя, конечно, очень хочется взять эту крепость нахрапом, закинуть Яну на плечо, и утащить подальше ото всех, и поговорить с пристрастием. Жаль, что до этого ещё далеко, прямо руки чешутся, приложиться парочкой воспитательных шлепков по её крепкой попке.

- Фил, заканчивай мечтать, - Лёха кивает на открывающуюся калитку, и стягивает пиджак, видимо, тоже разжарило, остаётся в одной чёрной футболке и джинсах, светя своими татуировками на предплечьях. Позёр!

Проходим во внутренний двор, и навстречу нам, по каменной дорожке, вдоль кустов можжевельника, идёт Ильин. Тоже в расслабленном стиле, сменил свой строгий костюм, на свободные джинсы и футболку поло, но стати своей не утратил.

Бывает такое, человек, точно другим становится, сменив образ, но это не про Германа. Тот же цепкий взгляд, улыбка скорее вежливая, густые брови чуть нахмурены. Но вопреки всем моим наблюдениям, он приветливо раскидывает руки, при виде нас.

- Добро пожаловать! – рокочет на всю улицу, и первому мне пожимает руку, и я улавливаю от него запах дыма.

- Приветствую, - отвечаю, сжав его широкую ладонь.

Рукопожатие у него крепкое, это я ещё в ресторане заметил, когда мы увидели их с Яной.

- Рад, что нашли время приехать, - продолжает вежливо Герман, протягивая ладонь Лёхе.

- Ты пригласил, мы приехали, - не очень учтиво отзывается Алекс.

- Цветы, надеюсь, не мне, - неуклюже шутит, не замечая плохого настроения друга.

- Для Яны, - вставляю, пока Лёха не ляпнул ещё чего-нибудь.

- Она будет рада, вечно сетует на то, что я не дарю ей цветов. А я, знаете, не понимаю этой пустой траты денег. Я больше по конкретике, лучше дарить то, что действительно пригодится, - рассуждает он, жестом приглашая следовать за ним.

Мы переглядываемся с Лёхой, без слов, сходясь во мнении, что Ильин ещё тот душнила. Как можно женщине не дарить цветы. Любимой тем более. А с другой стороны, нам же лучше, пусть и дальше нудит, может, и не понадобится отбивать Яну, сама сбежит.

7.

- Не будем сегодня о делах, - морщится Герман, притягивая Яну ближе, хотя куда уже ближе, она и так почти на коленях у него сидит.

Такая послушная, всем его движением, хоть бы оттолкнула немного, ведь видит, что у нас с Филом, сейчас пар из ушей пойдёт.

Это я завёл разговор о делах, чтобы хоть немного отвлечь его, потому что у меня кусок в горло не лезет, и вино не берёт, глядя на эту парочку.

Как только уселись за накрытый стол, так он и секунды продержаться не может, чтобы не лапать её, не смотреть влюблёнными глазами.

Какая это была херовая идея, я понимал и до этого, но вот прочувствовать в реале, выпало только сейчас.

Вчера я просто хотел набить Ильину морду, сегодня хочу вцепиться зубами в глотку.

Ох, надо было ехать в клуб, и чтобы без неё, хоть немного дух перевести.

Вижу, как Филипп, сидящий рядом, сжимает вилку, до побелевших костяшек.

- Вы вот, парни, например, чем занимаетесь в свободное время? – продолжает Герман, довольный, и раздобревший.

Вот кого от вина торкнуло, а мне бы хоть чуть-чуть расслабится.

Яна бросает на нас короткий взгляд и опять глаза в пол.

Молчит, предоставляя говорить только Ильину. Больше и тени той улыбки нет, с какой нас встретила, смотрит почти равнодушно.

Почти.

Игра.

Понять несложно, слишком напряжена, все губы искусала и не ест ничего, даже Герман заметил, хотя по мне, он кроме собственного эго, не видит ни хрена.

- Да когда оно было-то свободное время, - хмыкает Филипп, - я даже и не помню.

- Не, парни, так нельзя, - с каких-то херов Герман вообразил себя умудрённым опытом коучем, решил советы раздавать. – Нужно находить время и для отдыха, и для расслабления. И сами загонитесь, и людей вокруг замордуете. Я периодически в компании тимбилдинги устраиваю, корпоративы.

- Корпоративы, - усмехаюсь я, не таясь, смотрю на Яну, - корпоративы, это хорошо.

- Да, давно мы Лёх, с тобой не устраивали корпоративы, - подхватывает Фил.

- Лет пять как, - поддакиваю я.

Яна смущается окончательно.

Не то чтобы это была наша цель, но видеть её румянец, и понимать, что мысли у нас троих, сейчас работают в одну сторону, чертовски приятно.

- Ну вот, - Ильин, даже довольно крякает, оттого, что оказался прав.

И невдомёк ему, что он не в теме ни хрена.

- Надо, надо, братцы, - царапает слух своим панибратским обращением. – Нужно уметь расслаблять. Мы вот с Яночкой, на регулярной основе в бассейн ходим.

Блядь, да он издевается?

И наряду с мыслью, что он свободно может видеть её в купальнике, вкрадывается вдруг понимание, что они знакомы год, и наверняка между ними всё уже было, ведь не стали бы люди жениться, не узнав друг друга хорошо и в постели, в том числе.

Меня обжигает видением их секса. Того, как Герман, в своей медвежьей манере, сжимает её хрупкое тело, тянет на себя, стискивает, и меня коротит по всем нервным окончаниям. Стакан в руке трещит, и я отставляю его от греха подальше.

Фил бросает на меня опасливый взгляд, Герман продолжает разглагольствовать, ни хрена не замечая вокруг, кроме своей важности, а Яна впивается в меня взглядом.

И мне хочется встать, и перегнуться через весь этот стол, заставленный всяческой снедью, обхватить её за плечи, встряхнуть и потребовать ответы на все свои вопросы, а потом послать к херам Ильина, и, может, даже её, потому что я не уверен, что готов мириться с такой реальностью.

- Герман, ты мне обещал показать, как ты мясо так круто жаришь, - встревает Фил, вставая из-за стола.

Филипп всегда хорошо меня чувствовал.

Мы вместе, как-никак с универа, и не один пуд соли с другом схавали. Всякое было и у нас, и между нами. Я свой характер знаю, не все вынесут, а ему, как верному другу, порой достаётся больше всех, и я ему благодарен, что вот он может отвести удар, видя надвигающуюся грозу. И естественно, что Фил, не только за меня переживает, всё-таки Ильин, очень ценен как партнёр для нас, и мы много ресурсов вложили, и если сейчас разорвать новоиспечённое сотрудничество, то неустойка задушит нас, мы буквально без штанов останемся. Ни он, ни я этого не хотим, но как, сука, всё это вытерпеть, когда вот она вожделенная женщина на другой чаше весов, да ещё и непонятно нужно ли ей всё это. Мне честно, и самому пока не ясно, что, кроме желания вновь обладать ей, руководит мной.

Что со мной вообще происходит, когда я вижу её?

Где моё хвалёное хладнокровие, на которое жаловались все мои бабы. И которое, честно говоря, помогало мне по жизни всегда, потому что когда ты можешь выключить чувства, оставив только голову, мыслить спокойно и практично, это решает многие проблемы, а скольких можно избежать.

А здесь не выходит.

Пылает в грудине при виде неё, такой свежей, красивой, и… чужой.

Как представлю, что Ильин творит с ней, а самое поганое, что ей может нравиться, всё, что он делает, и он сам, и мы с Филом вообще не в кассу.

8.

- Яна, загляни к Ильину, искал тебя, — без особых церемоний, только пару раз стукнув, в кабинет ко мне заглянула Ирина Павловна.

Понятно, Ксении, моей помощницы, опять нет на месте. А Прусова и при ней-то не особо деликатничала, всем видом показывая своё пренебрежение ко мне. Могла зайти без стука, могла игнорировать мои поручения, а порой и меня, и вообще делала всё, чтобы я прочувствовала всю вину, за то, что эту должность, которая должна была быть её, получила я, да ещё и незаслуженно, через постель.

Так думали, почти все в офисе, и я их в какой-то степени понимала. Я появилась нежданно-негаданно, и, в первый же день заняла престижную должность, когда вот та же Прусова, пахала ради неё два года и имела теперь все причины меня ненавидеть. Это мне уже постфактум, рассказала Ксения, которая вместо работы, занимается тем, что собирает сплетни по офису.

Чего я не понимала, так это тихий бойкот, который объявили мне старожилы, боясь выступить в открытую против Ильина.

Мелкие недочёты в работе, срывы сроков, игнор, и всё это с приветливыми лицами, и заверениями, что больше такого не повторится.

Честно, я даже пару раз пыталась поговорить с Германом, чтобы он снял меня с этой должности, но ему непременно нужны были веские причины, и когда я затруднялась ответить, не сдав при этом все пакости подчинённых, начинал, наоборот, накидывать приятные бонусы. И капризничать я перестала, потому что ещё пару раз, и мне точно устроят тёмную, ведь все так и ждут моего провала. Кто я , по их мнению, тупая кукла генерального, а я пахала, да ещё как пахала, благодаря их гадостям. А Ильин, после моих неуклюжих попыток отказаться, повышал мне премию, прилюдно признавал все мои достижения, и пропасть между мной и остальным офисом только росла.

Сперва было сложно, потом стало некогда, из-за пакостей коллег, работы был непочатый край, помимо того, что всё приходилось делать само́й, так ещё нужно было контролировать работу остальных, на всех этапах. И можно было, конечно, отказаться, найти причины для Германа, и продолжать развивать карьеру ландшафтного дизайнера. Вот только навряд ли я найду такого благодарного клиента, как он, при моём-то отсутствии опыта.

Да и после того, как я получила первую зарплату, и смогла оплатить съёмную квартиру на полгода вперёд, позволить Кольке все его хотелки, и на себя ещё осталось, да нормально так, меня это притормозило. Я решила, что смогу справиться с хейтом коллег.

Не скажу, что я бедствовала, но затяжной декрет, да ещё и в чужом городе, это испытание не из лёгких.

Родители далеко, друзья остались в столице.

Это сейчас я понимаю, что надо было ехать к родным, но на тот момент, сбитая с толку, я не представляла, как объясню причину, почему бросила перспективную работу, ради которой рвала жилы.

Я тогда и сама себя не понимала, почему-то сработал какой-то инстинкт – сбежать немедленно. Помню, этот невыносимый стыд, за то, что позволила, поддалась, наслаждалась, сама себя ненавидела за это, а этим двоим, точно в глаза не смогла бы смотреть, не то, что продолжать работать с ними.

Уйти от всего этого, обрезать махом, это казалось верным решением. И я сбежала.

Еле опомнилась, как оказалось, что Колькой беременна. Опять депрессия и непринятие. Хотелось выть от несправедливости, вроде как сбежала, но не до конца.

Помню, на аборт долго собиралась, каждый день уговаривала себя, и каждый день откладывала. А потом собрала все силы, отключила чувства, и даже в клинику одну частную записалась.

Вышла на улицу, к такси вызванному, а навстречу мне девушка с коляской, попросила дверь придержать, и помочь по лестнице подняться.

Тянем с ней коляску, а в ней, розовый свёрток сопит.

Навсегда этот момент запомнила, потому что осознала вдруг чётко, что тоже хочу такой же свёрток и плевать на всё.

Села в такси, чтобы расплатиться за простой и вызов ложный, и расплакалась, впервые, наверное, с того дня, как сбежала сюда, и даже не обратила внимания, что за рулём девушка сидит.

Так, мы с Юляшей познакомились, с которой ещё и соседками оказались. И я выложила ей всё тогда, а она не осудила, а наоборот поддержала и помогла и до сих пор помогает мне. Я ей всю жизнь благодарна буду, за её доброту и отзывчивость.

Встреча с Германом и его предложение тогда мне показались огромной удачей, перспективой на нормальную жизнь, для меня и для Кольки. Видела все его чувства ко мне, понимала, что небескорыстен он, но считала, со временем и сама смогу его полюбить.

Кто же мог предположить, что судьба снова сведёт меня с Алексеем и Филиппом.

Прусова давно вышла, а я всё сижу, поглаживаю безымянный палец, на котором заклеен пластырем порез, и вспоминаю поцелуи Лёши.

Как же было хорошо.

Как же было сладко.

С ним мог сравниться только Филипп. А лучше если бы и он был рядом.

Фантазия подкидывает уже более горячие картинки, того, что могло бы произойти.

Жаркие поцелуи, тяжёлые прикосновения, нетерпеливые, жадные. И не было бы разницы, кто целует, кто трогает, потому что было бы одинаково хорошо, одинаково прекрасно.

Я бы горела меж двух тел, отдаваясь им с дикой радостью, с восторгом делая всё, чего бы они ни захотели.

9.

Лёха рвал и метал.

Грозился разорвать сотрудничество и послать Ильина к чёрту. Я еле угомонил его, пока мы ехали до отеля.

Потом выпытал, что там произошло у них с Яной наедине, и от зависти и ревности я чуть не пошёл на поводу его чувств.

- Нет, Лёх, так нельзя! – всё же включил мозги, вместо всего того, что так легко отзывалось на Яну.

- А как можно? – рявкнул Алекс, давая бармену за стойкой знак, и тот наполнил для него очередной бокал, тёмно-коричневым виски.

Мы засели в баре отеля.

Лёха квасил, я поддерживал минералкой, мне вина Ильина хватило.

Смотрел и удивлялся давнему другу.

Вот же его размотало.

И орёт, и бухает, и всё благодаря одной женщине.

А ведь у него их было немало. Сколько их велось на его каменную физиономию и неприступный вид, и сколькие зубы обломали, в надежде, что вот от неё, одной-единственной он растает.

Взять хотя бы Наталью, его последнюю, на которой он даже жениться собирался, такая же невозмутимая и застывшая в своей красоте. Казалось, они нашли друг друга, но после Яны, Лёха разорвал все отношения с невестой, отменив свадьбу. Вот где самообладание Натальи дало трещину. Она рвала и метала, как типичная представительница своего рода, не стесняясь никого, ещё и Алекса потом в своих соцсетях ославила. В общем, у каждого есть предел прочности. У Натальи это задетое эго, у Лёхи почти то же самое.

Сдаётся мне, что Лёха, хоть и хвалился раньше, до этого не знал и толики мук любви, поэтому его так корёжит.

Мне тоже хочется к Яне. Не было и дня, как мы встретились, чтобы я не представлял Яну… да в чём только не представляла. Мои фантазии варьировались от пошлых и горячих, подогретых воспоминаниями, до милых картинок, того, как мы гуляем вместе, или ужинаем все втроём и смеемся над шутками.

А до Алекса, такое ощущение, только дошло всё это, причём обрушилось разом, и он не может с этим справиться.

- Что нам её поить и затаскивать в подсобку, чтобы отключить весь мыслительный процесс? - скривился Лёха, сделав глоток. – Фак! Какая гадость! – отставил бокал, и, взяв мою минералку, отпил прямо из горла бутылки.

- Навряд ли нам так повезёт вновь, - не без сожаления ответил я. – Она вон как сопротивляется, всё время начеку. Забудь, что я там говорил раньше. Надо брать нахрапом, и так, чтобы Ильина не было рядом.

- Что воровать будем?

- Будем, - киваю, пытаясь в уме свести два плюс два.

Алекс смотрит на меня сперва недоумённо, а потом и сам начинает соображать.

- Давай, включай голову, дружище, - подбадриваю его. – Надо развивать сотрудничество с нашим новым партнёром. Он же хвастал, что бодрит свой персонал, так давай замутим что-нибудь, чтобы ни он, ни Яна не поняли подвоха.

- Ты голова, Филька! – восклицает Лёха.

- Э! Без Фильки, терпеть не могу, - морщусь.

- Да знаю, знаю, - отмахивается Лёха и кидает купюру на стойку, - пошли. У нас мозговой штурм намечается.

Остаток вечера мы с Алексом выдумывали движуху, среди наших компаний, типа обмен кадрами, но на нейтральной территории, где-нибудь у моря, неделька передачи опыта, так любимый Ильиным, тимбилдинг.

Всё складывалось как нельзя лучше, и с утра мы помчались в офис к Ильину, предложить ему замутить мероприятие по обмену опытом, предупредив, что как организаторы оплачиваем все расходы. Ему только оставалось назначить трёх сотрудников, попадающих в эту движуху, и, как и ожидалось, в первых рядах он назвал Яну, правда, оговорившись, что у неё есть обстоятельства, которые могут помешать этому, но какие не уточнил.

Мы предусмотрительно оговорились, что отчаливаем с Лёхой в столицу. Отчасти это было правдой, потому что всё нужно было организовать, ну и чтобы у него не возникало никаких подозрений на наш счёт.

Это же лично мы решили сказать Яне, понимая, что Ильин всё сообщит ей сам, но ни я, ни Лёха, не могли себе отказать в удовольствии увидеть её.

В её приёмной нас встретили какие-то девицы, одна из которых оказалась её помощницей, хреновой, надо сказать, потому как не знала, где её начальница. И пока девицы строили нам глазки, Лёха незаметно толкнул меня локтём и показал на край дверного проёма кабинета Яны. И там под закрытой дверью, я, как и Алекс ранее, заметил дрожащую тень. Хрен его знает, чего она пряталась, но мы с другом синхронно приняли решение не переть напролом, ушли. Но за нами бодро выскочили девицы, и я придержал Лёху на повороте, мы ввалились в чей-то пустой кабинет, и, пропустив болтающих девушек, вернулись в приёмную.

Я тихо подошёл к двери, тень за которой, стала больше, и стукнул, тут же нажал на ручку.

- Яна, открывай! Хватит прятаться.

За дверью закопошились, потом что-то стукнуло, и Яна открыла дверь.

- Почему вы опять здесь? – с ходу начала она строго.

Тревожно осмотрела приёмную, невольно притягивая наши взгляды, поправив узкую юбку на бёдрах.

Это было интересное преображение, видеть её вот такую строгую, сердитую, пытающуюся отчитывать нас. Она удивляла меня каждый раз, с того момента, как мы встретились вновь. Удивляла и влекла всё больше. Хотелось и дальше изучать её, открывать для себя всё новые черты её характера.

10.

-Ян, ты слушаешь меня? Или нет? - заворчал Герман, замечая, как я вновь залипаю в окно.

Шёл дождь.

Странно, с утра ещё солнце и ничего не предвещало, а сейчас моросит.

С досадой вспоминаю, что Кольке, в садик, надела белые кроссовки. Не успею после работы за сапожками заскочить, и придётся мне эти кроссовки отмывать, потому что сын наверняка не пропустит ни одной лужи.

Конечно, можно запретить хулиганить, но зачем тогда нам детство дано?

Потом и вовсе будет не до этого. Пусть дурачится сейчас, пока маленький, и ему это позволительно. Простые вещи, которым умеют радоваться дети, — это очень ценный опыт.

С возвратом теряешь восторг от внезапно начавшегося дождя или солнечного зайчика. Нам, взрослым, не понять уже и не вспомнить какого это.

- Да, да, - рассеянно бормочу, поворачиваясь к нему. – Ты что-то говорил про командировку и обмен опытом…

- Слушай, я понимаю, ты переживаешь за сына, - Герман воспринял мою задумчивость за сомнения.

Встал из-за стола и подошёл ко мне, обнял сзади за плечи, с шумом втягивая мой запах.

Я моментально напряглась, и не только потому, что на мне могли остаться ароматы Филиппа и Алексея.

Мне с нестерпимой силой захотелось оттолкнуть его, скинуть его руки. Прикосновения Германа для меня сейчас были мучительны, и я всё же дёрнулась, резко отстранившись, когда поняла, что он тянется к моим губам.

Я не хотела, чтобы он стирал их след, не хотела чувствовать его губы, после жёсткого и вероломного поцелуя Алексея и нежного и тягучего Филиппа. Эта память об их прикосновениях, всё, что мне осталось, ведь я так и не решилась возобновить наши странные отношения. И совсем не почувствовала облегчения, когда узнала, что они уезжают, и больше их не будет в моей жизни. И она снова потечёт размеренно и спокойно, как я того и хотела. И я никогда больше не окунусь в этот водоворот чувств, запретных и горячих, отдаваясь двум мужчинам одновременно.

Разве не этого я хотела?

Нормальности.

Типичности.

Заурядности.

Боялась признаться даже самой себе, что хочу их обоих.

Что сходила с ума, все эти пять лет, каждый раз, представляя, как Алексей женился на своей невесте, а Филипп, тоже нашёл другую, ему совсем не тяжело это сделать.

Боялась и сейчас боюсь, только теперь это действительность. Они дали мне шанс, я им не воспользовалась, всячески открещиваясь от них. Глупо было думать, что они, эти первоклассные самцы, будут меня добиваться.

Им навряд ли нужны серьёзные отношения, и я в этом контексте. Да и как бы это выглядело. Наш тройственный союз изначально предполагал формат короткой интрижки, им он и остался, и нечего обо всём этом жалеть.

- Знаю, что не любишь на работе вольностей, - послушно отступает Герман, понимая моё плохое настроение по-своему. – Но у меня такое ощущение, что ты резко похолодела ко мне, за последние дни. Я что-то сделал не так? Обидел?

Вот же чёрт! Нужно собраться. Отношения с Германом, это сейчас то, что нужно, чтобы забыть свои метания, забыть о них.

- Ну что ты, - беру свои чувства под контроль, натягиваю улыбку.

- Просто и ты был занят эти дни, - говорю, повернувшись к нему, и кладу ладони на его грудь, глажу лацканы его пиджака. Герман тут же накрывает их своими, обжигает сухим теплом, давит.

Он верит мне с ходу. Тает от одних этих прикосновений, и фальшивой улыбки, снова предпринимает попытку притянуть и поцеловать, но я ещё не готова.

- Давай не в офисе, Герман, - ухожу от его губ.

- Давай, Ян, - соглашается он, и в его глазах, разгорается тёмный азарт. – Поехали после работы в ресторан, а потом ко мне.

Что ж, предложение прозрачное и понятное.

- Ты же знаешь, что мне нужно забрать Кольку из садика.

Герман морщится, а я пытаюсь не концентрироваться на этой его эмоции, иначе мне не преодолеть себя.

- А соседка твоя, как её там…

Не получается.

Противоречивые чувства рвут меня на части. Всё, что накопилось, за эти дни, подогретое его пренебрежительным тоном, стремится наружу.

- Её зовут Юля, и она чудесный человек. И сына своего, Герман, - голос мой звенит от напряжения, - я не могу задвинуть по первому твоему щелчку…

Его лицо каменеет, взгляд наливается свинцом. Герман сжимает плотно губы, выдыхает шумно через нос.

- Понятно, - цедит он. – Дала по носу. Опять от ворот поворот.

Он отступает, не собираясь скрывать разочарования.

- Послушай, Герман, - накатывает на меня, - ты многое дал мне, - я подцепляю его кольцо, вдруг преисполнившись решимости порвать с ним, здесь и сейчас.

- Устроил на работу, на прекрасную должность, сделал предложение. Заботишься обо мне. Я понимаю, ты ждёшь от меня ответного шага, но я не уверена… - ещё мгновение и я стяну ободок с пальца.

- Да я просто люблю тебя, Ян, - перебивает он меня, устало и печально, глядя в ответ, и вся моя отвага стекает.

11.

- Могу я вам предложить напитки, господин Соколов, - немного лукаво улыбнулась стюардесса.

Она была хорошенькая.

Приятное личико, униформа, обтягивающая стройную фигуру и озорные огоньки в больших карих глазах. Раньше, минимум, чтобы я сделал, это пофлиртовал с ней и, может, взял бы номер телефона. А максимум, трахал бы уже в туалете самолёта. Она явно была не против.

Но сейчас, кроме того, что чисто по-мужски, я признавал, что девочка была хороша, больше ничего не отзывалась на неё, все мои инстинкты молчали, а мысли были заняты Яной.

Прошла почти неделя, с тех пор, когда мы виделись в последний раз, а вкус её дрожащих губ, её судорожное, горячее дыхание, тихий сладкий стон, всё ещё ощущались на моих губах, словно это было вчера.

Как было приятно осознавать, что её расстроил наш с Филом отъезд. Что она на краткий миг, позволила спасть своей маске чопорности и безразличности, обнажив истинные чувства.

Нет, я не сомневался, что она хочет нас так же сильно, как и мы её. Не дурак, все знаки налицо. Просто, именно в этот миг, когда она осознала, что больше нас не увидит, она перестала прятаться за всеми теми причинами, которые считала важными, чтобы не быть вместе с нами. И эти её настоящие чувства – сожаление, разочарование, досада, вырвались наружу, и я не стерпел, захотел утешить.

Целовал так, что у самого сердце заходилось в бешеном ритме, не видел и не слышал ничего вокруг, лишь её дрожащее тело в руках ощущал и целовал, сжирая всё, что она давала мне в тот момент – горячее дыхание, стоны, дрожь, а в голове набатом, лишь одно слово «моя». А когда Фил вытянул её из моих рук, чуть не зарычал от досады.

Никогда, ничего подобного не чувствовал. Моя жизнь до Яны была проста и понятна. Я всегда получал то, что хотел, и кого хотел.

Всегда.

А её нет, хотя и была вроде моей, недолго, но те события как мираж, а действительность, где мы не вместе, сильнее.

- Ничего не надо, - ответил я стюардессе.

- А вы, господин Никольский? Чего-нибудь желаете? - она перевела свой лукавый взгляд на Фила, сидящего рядом и задумчиво смотрящего в иллюминатор.

Он, по-моему, её даже не расслышал, потому что никак не отреагировал.

- Он тоже ничего не будет. Спасибо, - поблагодарил я её, чтобы уже закончить.

- Если что, я буду рядом, - учтиво улыбнулась стюардесса, не скрывая разочарования во взгляде, наконец, ушла.

- Впервые, меня так напрягает первый класс, и услужливость стюардесс, - проворчал Фил.

Всё же слышал, просто отвечать не захотел.

- Нечего, терпеть недолго, скоро будем на месте, - усмехнулся я.

Филипп не любил летать и мрачнел тут же, как только садился в самолёт.

Очень давно, ещё студентом, он пережил жёсткую посадку. Тогда даже пострадавшие были, и с тех пор у него фобия. А летать приходилось много, и всякий раз для друга это испытание. Нет, он не бухал, как только садился в самолёт, и не молился на протяжении всего полёта. Просто его настроение портилось насколько, что он даже после полёта, мог день, а то и два, быть, мягко говоря, не в настроении.

- Интересно, что за обстоятельства были у Яны, которые ей могли помешать поехать? – задумчиво произнёс он, закрывая иллюминатор шторкой.

- Не знаю. Но чтобы это не было, препятствием они не стали. Мы с Ильиным ещё два дня назад обменились списком сотрудников, участвующих в тимбилдинге, - я показал пальцами кавычки, потому что теперь это слово всегда будет мне напоминать Ильина. – И Яна назначена куратором проекта, так что дело за малым.

Фил слабо улыбнулся.

- Я соскучился, - признался он.

- Я тоже, друг, - хлопнул несильно его по плечу. – Но давай придерживаться плана. Ты же знаешь, я, как никто другой готов сорваться прямо из аэропорта к ней, но ты же помнишь, что нашу девочку очень легко спугнуть.

Фил снова улыбнулся, уже уверено и даже как-то плотоядно.

- Теперь ей не сбежать! Не знаю как ты, а я желаю получить максимум от этой командировки.

В ответ я понимающе кивнул.

Фил по жизни убеждённый холостяк. И если я, в своё время, готов был жениться, просто потому что понимал, что Наталья, моя несостоявшаяся жена, подходила мне идеально, да и статус, примерно семьянина — это всегда плюс в бизнесе. То Филиппу было по хрену на всё. Он менял женщин как перчатки, часто даже не запоминая имён, и желание построить серьёзные отношения у него никогда не возникало. Но сейчас его будто подменили, как впрочем, и меня. И повело нас от одной женщины. И не знаю как друг, но мне точно будет мало того, что мы задумали в ближайшую неделю.

Не хочу загадывать, ещё надо прожить всё, что мы запланировали. Яна теперь далеко не та серая мышка, какой была пять лет назад, и, возможно, никогда таковой и не была, а просто казалась ей. Вполне возможно, что нам с Филом придётся попотеть, чтобы заслужить её расположение, даже здесь, вдали от всего того, что её сдерживало. Но не представлять её, зажатой между нами, охочей и послушной, я себе отказать не могу.

И поэтому остаток пути, развлекаюсь тем, что смакую жаркие фантазии с Яной в главной роли.