Двойной секрет. Медовая ловушка

Глава 1

«Медовая ловушка» (англ. Honey trap) — практика спецслужб, связанная с использованием романтических или сексуальных отношений в политических или военных целях, включая шпионаж и диверсии.

Суть этого способа заключается в том, чтобы вовлечь жертву, будь то мужчина или женщина, в близкие отношения с представителями противоположного пола с целью возможной вербовки.

***

Улыбайся, Ева. Просто улыбайся и смотри прямо в глаза этим напыщенным павлинам. В конце концов, ничего сложного – всего лишь нужно втереться в доверие к двум потенциальным преступникам.

Один из которых страдает комплексом великого поэта, а второй, наверное, коллекционирует черепа своих врагов на полке рядом с томиками Достоевского.

Одернула пиджак и постучала в дверь с золотой табличкой «Пушкин и Островский». Три коротких удара – вежливо, но уверенно. Как меня учили. Как подобает женщине, которая претендует на должность помощницы двух самых влиятельных бизнесменов в городе.

– Войдите, – раздался глубокий мужской голос.

Ну вот, сейчас войду, а они сидят там в креслах и поглаживают белых персидских кошек, как злодеи из шпионских фильмов.

Толкнула тяжелую дверь, вошла в просторный кабинет. Высокие окна от пола до потолка, безупречно белые стены, украшенные современными картинами в минималистичных рамах. По центру комнаты – массивный стол черного дерева. За ним – двое мужчин.

Впрочем, нет. Только один – высокий, с военной выправкой и шрамом над правой бровью. Александр Пушкин, тридцати восьми лет, бывший спецназовец, имеет лицензию на ношение оружия, коллекционирует антикварные пистолеты.

Конечно, коллекционирует пистолеты. Что еще может коллекционировать человек с фамилией Пушкин? Стихи Лермонтова?

– Ева Вольская? – уточнил мужчина, и его серые глаза просканировали меня с головы до ног.

– Да, это я, – голос прозвучал тверже, чем я ожидала.

– Присаживайтесь, – указал на кресло напротив стола. – Меня зовут Александр Сергеевич Пушкин. И нет, я не пишу стихи.

А у него наверняка заготовлена коллекция подобных фраз на все случаи жизни. Интересно, он на дуэль тоже приглашает при первой встрече или это бонус для избранных?

– Очень приятно, – пожала его крепкую руку и села в предложенное кресло. – А второй...

– Мой партнер задерживается, – перебил Пушкин. – Начнем без него. Ваше резюме впечатляет. Три языка, опыт работы в международных компаниях... – он взглянул на лежащую перед ним папку. – Почему вы хотите работать именно у нас?

Потому что я должна найти доказательства ваших темных делишек, чтобы спасти своего отца. Но об этом в резюме, конечно, не напишешь.

– Ваша компания известна своими инновационными подходами и стабильным ростом даже в кризисные времена, – выдала заученную фразу. – Я хочу быть частью успешной команды.

– Стандартный ответ. А правду? – Пушкин усмехнулся.

Я почувствовала, как к щекам приливает кровь. Этот человек умел читать людей.

Спокойно, Ева. Ты готовилась к этому. Смесь правды и лжи – лучший коктейль.

– Если честно, мне нужна эта работа. Очень, – я позволила голосу дрогнуть. – У меня личные обстоятельства, требующие стабильного дохода.

– Личные обстоятельства? – мужчина наклонил голову. – Болезнь? Долги?

А ты не слишком ли любопытный для первого собеседования? Может, еще размер лифчика спросишь?

– Семейные проблемы, – уклончиво ответила я. – Ничто не помешает моей работе, уверяю вас.

Дверь кабинета распахнулась, и вошел второй мужчина.

Феликс Островский, тридцати пяти лет, выпускник МГИМО, владеет тремя языками, бывший шахматист, ходят слухи о связях с политической элитой. Недавно остриг свои длинные волосы, судя по движению, которым он машинально попытался их зачесать назад.

А вот и наш интеллектуал пожаловал. Готова поспорить, что у него есть какая-нибудь претенциозная цитата для каждой ситуации.

– Прошу прощения за опоздание, – улыбнулся Островский, демонстрируя ямочки на щеках. – Непредвиденная встреча с... непредвиденными обстоятельствами.

– Как поэтично, Феликс, – с легкой иронией отозвался Пушкин. – Знакомься, наша потенциальная помощница – Ева Вольская.

Островский пристально посмотрел на меня своими карими глазами с золотистыми крапинками. Этот взгляд был не таким холодным, как у Пушкина, но более... изучающим. Словно я была загадкой, которую ему не терпелось разгадать.

Только не говори что-нибудь про вольный дух или волчью натуру, обыгрывая мою фамилию. Пожалуйста.

– Вольская... Интересная фамилия. От слова «воля», полагаю? – он пожал мне руку, задержав ее в своей чуть дольше необходимого. – Свободолюбивая натура?

И как я догадалась? Еще бы спросил, не родственница ли я графу Вольскому из какой-нибудь дворянской линии.

– Просто фамилия, – я пожала плечами, стараясь выглядеть невозмутимой под его пристальным взглядом.

– Не бывает «просто фамилий», – он легко присел на край стола. – Как не бывает случайных встреч.

– Феликс, мы проводим собеседование, а не философский вечер, – вмешался Пушкин. – Давай к делу.

Прямо как в досье: один педантичный интеллектуал, второй – военная прямота. Идеальный тандем для манипуляций и обмана. И оба смотрят на меня так, будто видят насквозь.

Несмотря на свою подготовку, я чувствовала, как потеют ладони. Эти двое были не такими, как я ожидала. Более... настоящими.

– Расскажите, как вы справляетесь с конфиденциальной информацией? – Пушкин барабанил пальцами по столу, не сводя с меня глаз.

– Абсолютная конфиденциальность – это основа доверия, – старалась говорить уверенно. – Я понимаю, что в вашем бизнесе это особенно важно.

Конечно, особенно когда речь идет о промышленном шпионаже и отмывании денег. Я сама бы на вашем месте проверяла каждого сотрудника под микроскопом. Но моя репутация сейчас идеальна, кто надо и где надо ее почистили.

Глава 2

Дуэль – дело тонкое. Особенно когда один из дуэлянтов – твой потенциальный босс с фамилией Пушкин. У моего мозга совсем нет фантазии для ночных кошмаров.

Резкий звук выстрела заставил меня подскочить на кровати. Сердце бешено колотилось, а на лбу выступила испарина. Провела рукой по волосам, пытаясь успокоиться. За окном было еще темно, электронные часы на прикроватной тумбочке показывали 3:44.

Сон был таким реальным. Холодный зимний день, двое мужчин стоят друг напротив друга с пистолетами. Один из них – мой будущий босс Александр Пушкин, с той же военной выправкой и пронзительным взглядом. Второй... Дантес? Почему-то его лицо постоянно менялось, было размытым. И в какой-то момент, за мгновение до выстрела, я увидела в нем черты... отца.

Мое подсознание, ты слишком буквально воспринимаешь происходящее. Не все Пушкины должны стреляться на дуэлях. И почему там был отец? Это уже чересчур – даже для тебя.

Накинула халат, подошла к окну. Город спал, лишь редкие огни такси проносились по улицам. Дождь мелкими каплями стучал по стеклу, словно кто-то нетерпеливо барабанил пальцами. Как папа, когда о чем-то глубоко задумывался.

Тишина ночной квартиры давила на виски. В такие моменты одиночество ощущалось особенно остро. Раньше я могла позвонить отцу в любое время – он всегда брал трубку, даже на задании. «Для тебя я на связи 24/7, малышка», – говорил он.

Теперь между нами были тюремные стены и обвинение в государственной измене.

Достала из тумбочки фотографию – единственную, которую позволила себе оставить. На ней мы с отцом в горах, за год до его ареста. Последний наш совместный отпуск. Его лицо счастливое, открытое. Ветер треплет светлые волосы – такие же, как у меня. Мы похожи, все всегда это говорили.

Таким я его помню. Не тем осунувшимся человеком за тюремной решеткой, каким видела его в последний раз месяц назад.

Держись, папа, я тебя вытащу. Обещаю.

Воспоминания накатили волной. Вот он учит меня стрелять на полигоне – я ведь и правда хорошо стреляю, хотя моим боссам знать об этом не обязательно. Вот мы вместе готовим свой фирменный ужин на Новый год – запеченную утку с яблоками. Вот он шутливо грозит пальцем моему первому парню... Боже, как давно это было.

«Ты самая сильная девочка на свете, Евушка. Но никогда не лезь в игры спецслужб», – его слова звучали в голове отчетливо, будто он был рядом. Как иронично. Именно этим я сейчас и занималась – влезала в самый центр шпионской игры.

Горло сдавил спазм, и я с удивлением поняла, что плачу. Слезы, которые я так старательно сдерживала последние полгода, наконец прорвались. Села прямо на пол у окна, обхватив колени руками, и позволила себе эту минутную слабость. Только минутную – больше нельзя. Завтра важный день.

Когда дыхание выровнялось, я вытерла глаза и встала. В памяти всплыл холодный кабинет полковника Сердюкова и наш разговор, изменивший все.

– Мы знаем, что он невиновен, – сказал он тогда, постукивая ручкой по папке с личным делом моего отца. – Но доказать это можем только с вашей помощью. Пушкин и Островский причастны к фальсификации дела вашего отца. Найдите доказательства их преступной деятельности – и ваш отец будет свободен.

Я помнила, как сжались мои кулаки под столом. Как внутри разливалась холодная решимость.

– Почему именно я?

– Потому что вы его дочь. Потому что у вас идеальное резюме для этой работы. И потому что у вас нет выбора, если хотите снова увидеть отца на свободе, – ответил мужчина с улыбкой, не затрагивающей глаза.

А если они невиновны? Если это очередная игра спецслужб, и я просто пешка? Что, если я разрушаю жизни невиновных людей ради той же системы, которая сломала жизнь отцу?

Эти мысли преследовали меня с момента согласия на операцию. Но выбора действительно не было. Отец сидел в тюрьме, его здоровье ухудшалось, а доказать его невиновность стандартными способами не получалось. Система работала против него. И если единственный способ спасти его – пойти против системы ее же методами, я была готова.

Заснуть снова я не смогла. Сварила себе крепкий черный кофе без сахара – единственное, что помогало мне думать яснее. Горький вкус разлился по языку, принося странное успокоение. Отец всегда морщился, глядя на мою любовь к черному кофе: «Как ты это пьешь? Это же гудрон!»

В нашей семье кофеманом была мама. До ее смерти от рака, когда мне было шестнадцать, наш дом всегда пах свежезаваренным кофе. Может, поэтому я и пристрастилась к нему – чтобы сохранить эту невидимую связь.

До звонка будильника оставалось еще три часа, но день уже начался. Я открыла шкаф, рассматривая свой небогатый гардероб. Первый рабочий день – это всегда важно. Особенно когда ты играешь роль.

Что надеть шпионке, которая притворяется обычной помощницей? Что бы выбрала Мата Хари, если бы устраивалась на работу в инвестиционную компанию?

В конце концов я остановилась на строгом костюме серого цвета с узкой юбкой чуть ниже колен. Волосы решила собрать в аккуратный пучок – никаких легкомысленных локонов. Минимум косметики, скромные серьги, туфли на низком каблуке.

Идеальный образ серьезной бизнес-леди. Никто не догадается, что под этой маской – дочь предположительно опороченного разведчика, ищущая доказательства для его спасения.

Еще раз просмотрела досье на обоих боссов. Александр Пушкин – бывший военный, хороший стрелок, коллекционер антикварного оружия. Человек с жесткими принципами и прямым характером. Феликс Островский – интеллектуал, ценитель искусства, известен своим острым умом и не менее острым языком.

Задержалась на одной из фотографий в досье – Пушкин и Островский на благотворительном вечере. На заднем плане, почти у самого края снимка, виднелась размытая фигура отца. Это было за два месяца до его ареста. Знали ли они уже тогда, что планируют его подставить? Или, может быть, все было иначе, не так, как мне представил полковник Сердюков?

Глава 3

Говорят, первый день на новой работе всегда запоминается. Интересно, как долго мне будут сниться кошмары об этом?

Офис компании «Пушкин и Островский» занимал два верхних этажа стеклянного бизнес-центра в центре города. Поднялась на лифте и на мгновение замерла перед стеклянными дверями с золотым логотипом.

Глубокий вдох. Профессиональная улыбка. Расправленные плечи. Вперед, Ева.

Внутри меня встретила эффектная брюнетка за стойкой ресепшен. Ее безупречный макияж и идеальная осанка заставили меня почувствовать себя школьницей на первом дне занятий.

– Ева Вольская? Вас уже ждут, – она окинула меня оценивающим взглядом, который сказал больше, чем тысяча слов.

«Новенькая. Интересно, насколько долго продержится».

О, я тебя тоже оценила, дорогуша. Столько ботокса, что если чихнешь – лицо треснет.

Она проводила меня до большого кабинета в конце коридора. Пушкин уже был там, погруженный в изучение каких-то документов. На его столе стояла большая кружка с надписью «Не шути со мной, или вызову на дуэль».

Серьезно? Он еще и сувениры с этой шуткой заказывает? Или это подарок для «любимого» босса от сотрудников?

– Доброе утро, Александр Сергеевич, – произнесла, останавливаясь у входа.

Он поднял взгляд и кивнул.

– Восемь пятьдесят семь. Похвально. Пунктуальность – признак профессионализма.

А зануда с секундомером – признак невыносимого босса.

– Ваш стол там, – он указал на небольшой стол у окна. – Мой предыдущий помощник был несколько... неорганизованным. Все бумаги придется разобрать заново.

Подошла к указанному месту и с трудом сдержала вздох. «Неорганизованный» было мягким преуменьшением. Стол буквально тонул в хаосе документов, скрепок и стикеров.

– Я разберусь, – заверила, опуская сумку на свободный уголок стола. – С чего лучше начать?

Пушкин уже снова уткнулся в свои бумаги.

– С кофе. Черный. Без сахара.

Хотя бы в этом мы похожи.

– Конечно, – я развернулась к двери, и тут в кабинет вошел Островский.

Феликс выглядел так, словно сошел с обложки модного глянца. Идеально сидящий костюм цвета графита, дорогие часы, запах тонкого одеколона. Он машинально провел рукой по коротко стриженным волосам – тот самый жест, о котором я читала в досье.

– Доброе утро, новая звезда нашего офиса, – он улыбнулся, демонстрируя свои знаменитые ямочки на щеках. – Как проходит первое знакомство с нашим уютным гнездышком?

Уютное гнездышко? Больше похоже на место преступления, где убили организованность.

– Пока только осваиваюсь, – кивнула на заваленный бумагами стол.

Островский хмыкнул.

– Да, Петрович был гением хаоса. Вы не представляете, сколько важных контрактов мы нашли у него в коробке из-под пиццы.

Пушкин поднял взгляд от документов.

– Ева собиралась сделать кофе, – он многозначительно посмотрел на меня.

– О, и мне тоже, пожалуйста, – тут же отреагировал Феликс. – Но с молоком и одной ложкой сахара. А еще лучше – латте на миндальным молоке, если у нас есть.

Конечно, как я могла забыть про стереотипное «принеси кофе» в первый рабочий день? Может, еще и туфли почистить?

– Кофемашина на кухне в конце коридора, – пояснил Пушкин, заметив мой невысказанный вопрос. – Дарья с ресепшен покажет.

Через полчаса я вернулась с двумя чашками кофе, умудрившись не только найти кухню, но и раздобыть миндальное молоко для капризного Островского. Надо признать, на кухне было больше порядка, чем на моем новом рабочем месте.

Остаток утра я провела, разбирая хаос. К обеду мне удалось рассортировать документы по папкам и создать подобие системы. Пушкин периодически просил принести ту или иную бумагу, а затем придирчиво рассматривал мою работу, будто искал недостатки. Островский же постоянно отпускал шуточки, как только Пушкин выходил из кабинета.

– Не обращайте внимания на его суровость, – сказал он, наклонившись к моему столу так, что я почувствовала запах его парфюма. – Наш Саша просто проверяет вас на прочность. Вы же понимаете, что не каждый может работать с человеком, которого в школе дразнили Пушкиным-Чижиком.

Серьезно? Он сейчас сплетничает о своем партнере со мной – человеком, которого знает меньше суток?

Натянуто улыбнулась и вернулась к своим бумагам. Мне нужно было завоевать их доверие, а не вникать в их междоусобицы.

После обеда ситуация стала еще интереснее. Пушкин вызвал меня к своему столу.

– У меня для вас задание, – он протянул мне визитку. – Нужно съездить в оружейный салон «Арсенал» и забрать мой заказ. Они уже предупреждены.

Я взяла визитку, стараясь не выдать своего удивления.

– Заказ? Какой именно?

– Пистолеты, – он произнес это так буднично, словно речь шла о канцелярских скрепках. – Два антикварных дуэльных пистолета восемнадцатого века. Коллекционные. Не беспокойтесь, они не заряжены, – он улыбнулся своей редкой улыбкой. – Хотя для дуэли вполне подойдут.

Ну конечно, дуэльные пистолеты. Никто и не сомневался. Интересно, у него есть хоть одно хобби, не связанное с навязчивой идеей кого-то пристрелить?

– Я... – начала было, но в разговор вмешался Островский, до этого момента с ухмылкой наблюдавший за нами.

– Саша, нельзя так сразу пугать новых сотрудников, – он покачал головой. – Ева, не слушайте его. У меня для вас задание поинтереснее.

Мужчина достал из ящика стола конверт и передал мне.

– Нужно заехать в антикварный магазин «Хронос» и забрать оттуда коня.

Я моргнула.

– Коня?

– Шахматного, – уточнил он с усмешкой. – Из редкого набора слоновой кости восемнадцатого века. Единственную отсутствующую фигуру наконец нашли и отреставрировали.

Пистолеты и шахматный конь. Я попала в какую-то странную версию «Служебного романа». Только вместо статистических отчетов мне поручают перевозить антиквариат. Что дальше – забрать из химчистки камзол Петра Первого?

Глава 4

Июньский вечер был на удивление приятным. Солнце еще не зашло, но уже не палило так безжалостно, как днем. Городской парк «Нагорный» наполнился людьми – мамы с колясками, подростки на скейтбордах, офисные работники, спешащие домой. Я выбрала скамейку подальше от основных дорожек, возле старого фонтана, который в этом году, похоже, так и не запустили.

Встреча в парке на закате. Не хватает только плаща, темных очков и кодовой фразы «голуби сегодня беспокойны». Полный набор клише из шпионских фильмов.

Нервно посмотрела на часы. 19:03. Связной должен был появиться в 19:00 ровно. Пунктуальность, видимо, не его сильная сторона. Впрочем, после дня с Пушкиным и его маниакальной точностью это было даже освежающе.

Первый рабочий день оказался выматывающим. Помимо странных поручений с антиквариатом, мне пришлось разбирать хаос документов, заполнять какие-то бесконечные формы и выслушивать противоречивые указания от обоих боссов. К вечеру моя голова раскалывалась, а энтузиазм по поводу шпионской миссии заметно поубавился.

Хорошо хоть они не заставили меня делать им массаж ног. Хотя кто знает, что будет завтра.

Заметила его издалека – мужчина средних лет, в сером костюме и с кейсом, слишком официальный для вечернего парка. Он целенаправленно шел в мою сторону, и я почти физически ощутила, как включается режим конспирации. Связной из спецслужб. Наверняка с инструкциями и, возможно, с новостями об отце.

Мужчина неторопливо подошел и сел на тот же край скамейки, оставив между нами достаточное расстояние для приличия. Не глядя на меня, он достал из внутреннего кармана пиджака сложенную газету и развернул ее.

Серьезно? Газета? В 2025 году?

– Голуби сегодня особенно активны, не правда ли? – произнес он негромко, делая вид, что увлечен чтением.

Я чуть не поперхнулась. Кодовая фраза была именно такой, какой я ее представляла. Видимо, в спецслужбах работают большие поклонники ретрошпионских боевиков.

– Перед дождем всегда так, – ответила заученной фразой, чувствуя себя полной идиоткой.

Мужчина едва заметно кивнул, перевернул страницу и продолжил, не меняя положения:

– Как прошел первый день, Вольская?

– Судя по тому, что я здесь, а не в наручниках – относительно успешно, – я старалась говорить тихо, не поворачивая головы в его сторону. – Хотя все это смахивает на дешевый спектакль.

– Не забывайте, где вы и зачем, – его голос внезапно стал жестче. – Это не игра.

Нет, это именно игра. Просто ставки в ней слишком высоки.

– У вас есть месяц, – продолжил он. – Четыре недели, чтобы найти доказательства их причастности к делу вашего отца и их нелегальной деятельности.

– Месяц? – я не смогла скрыть удивления. – Изначально речь шла о более длительном внедрении.

– Планы изменились, – он снова перевернул страницу. – Ситуация с вашим отцом... осложнилась.

Мое сердце пропустило удар.

– Что значит «осложнилась»?

– Его перевели в блок строгого режима. Якобы за нарушение правил содержания. У него случился сердечный приступ два дня назад.

Я почувствовала, как холод пробежал по спине.

– Почему мне не сообщили?

– Я сейчас это делаю, – тон был безразличным, деловым. – Его состояние стабилизировали, но в тех условиях... Вы понимаете.

– Мне нужно его увидеть.

– Исключено. Вы на задании. Любой контакт может вас скомпрометировать.

– Но...

– Никаких «но», Вольская, – он прервал меня, все еще смотря в газету. – Чем быстрее вы добудете доказательства, тем быстрее сможете увидеть отца. И, возможно, спасти его жизнь.

Стиснула зубы, чувствуя, как во мне закипает гнев.

– Вы мне угрожаете?

– Я просто констатирую факты, – он пожал плечами. – У вас месяц. Если за это время не будет результатов, мы не можем гарантировать... благополучный исход для вашего отца.

Ублюдки. Используют отца как рычаг давления.

– Что именно вы ищете? – спросила, стараясь сохранять спокойствие. – Какие доказательства?

– Документы о транзакциях, записи переговоров, фотографии встреч с определенными людьми. Все, что может подтвердить их связь с отмыванием денег и торговлей оружием.

Торговля оружием? Это новость. В досье об этом не было ни слова.

– У Пушкина есть коллекция антикварного оружия, – заметила я. – Сегодня я забирала для него дуэльные пистолеты.

– Антиквариат нас не интересует, – отмахнулся связной. – Нам нужны доказательства поставок современного оружия. Предположительно, они используют свою инвестиционную компанию как прикрытие.

Я вспомнила строгие, но открытые глаза Пушкина, его прямолинейность. Он не походил на торговца оружием.

Хотя кто знает, как должны выглядеть торговцы оружием? С татуировкой «я продаю пушки» на лбу?

– Вам передадут электронное устройство для сбора информации, – продолжил связной. – Оно замаскировано под обычную флешку. Сможете подключить к их компьютерам?

– Попробую, – неуверенно ответила я. – Но их система безопасности...

– Это ваша проблема, Вольская, – он резко сложил газету. – У вас четыре недели. Иначе... – он не закончил фразу, но намек был более чем прозрачен.

Сукин сын.

Он встал, бросив на скамейку газету.

– Не забудьте, – сказал он, не оборачиваясь. – Месяц.

Я смотрела, как он удаляется по аллее парка, и чувствовала, как внутри нарастает паника. Месяц – это слишком мало для такого задания. А если учесть новую информацию о торговле оружием...

Мои размышления прервал звонок телефона. Я достала смартфон из сумки, ожидая увидеть какой-нибудь незнакомый номер со специнструкциями. Но на экране высветилось «Вася». Моя младшая сестра.

– Привет, Василиса, – постаралась, чтобы голос звучал беззаботно.

– Ева! Наконец-то! – радостный голос сестры контрастировал с мрачными мыслями, бурлившими в моей голове. – Я звонила тебе весь день!

Глава 5

Кажется, мой мозг решил специализироваться на дуэльных кошмарах. Только теперь я сама в главной роли. Интересно, это клиническая паранойя или просто профессиональная деформация начинающей шпионки?

Снова проснулась в холодном поту, судорожно хватая ртом воздух. Электронные часы показывали 4:47. Сердце колотилось так, будто пыталось выпрыгнуть из груди. Сон был слишком реальным.

Дуэль.

Но на этот раз я сама стояла с пистолетом в руке, чувствуя тяжесть холодного металла. Пальцы помнили фактуру деревянной рукояти, а ноздри – запах пороха. Я была одета в мужской костюм начала девятнадцатого века, словно героиня исторического фильма, решившая переодеться мужчиной.

Даже во сне я вынуждена притворяться кем-то другим. Символично.

Напротив меня стоял противник, но я никак не могла разглядеть его лицо – оно постоянно оставалось в тени. Мы подняли пистолеты, и в тот момент, когда должен был прозвучать выстрел, из тумана вдруг вылетела огромная вороная лошадь.

Черная, как безлунная ночь, с горящими глазами и развевающейся гривой. Она неслась прямо на меня, и я физически ощущала дрожь земли под ее копытами. Ее ржание было похоже на отчаянный крик человека.

Вороной конь. Шахматный конь Островского, превратившийся в настоящего. Точно, это был он, без сомнения, но с поправкой на цвет. Отличная работа, подсознание. Очень тонко.

Встала с постели, побрела на кухню. Снова бессонная ночь. Снова кофе в предрассветной тишине. Завтра – точнее, уже сегодня – прилетает Василиса. А я понятия не имею, что с ней делать и как объяснить свое странное поведение.

Василиса. Еще одна забота. Как будто мне мало спецслужб, боссов-коллекционеров и больного отца.

Мысли о папе сжимали сердце. Его перевели в изолятор, у него случился сердечный приступ. А я даже не могу навестить его, не могу узнать, как он на самом деле.

Месяц. У меня всего месяц.

***

Офис встретил меня привычным гулом голосов и запахом кофе. Я уже знала, что моим боссам нравится, когда их помощница приходит раньше них, чтобы подготовить документы, включить кофемашину и создать иллюзию, что компания работает круглосуточно.

Только сегодня я была не одна. На кухне уже толпилось несколько женщин, и их разговор резко оборвался, когда я вошла. Три пары глаз уставились на меня с плохо скрываемым любопытством.

– Доброе утро, – кивнула, направляясь к кофемашине.

– Доброе, – отозвалась высокая блондинка, которую я видела вчера в отделе маркетинга. – Ты ведь новая помощница наших драгоценных? Ева, верно?

Драгоценных? Серьезно? Как в дешевой мелодраме.

– Да, Ева Вольская, – выдавила профессиональную улыбку, заметив, как они оценивающе осматривают мой наряд.

– Марина, – представилась блондинка. – А это Кира и Алла, – кивнула она на двух других женщин – рыжую с короткой стрижкой и брюнетку с накрашенными алыми губами.

Интересно, есть ли у них группа поддержки для тех, кто влюблен в боссов? Встречаются по четвергам, обсуждают их привычки и шансы подкатить? Или этот клуб работает круглосуточно?

– Как тебе работается с нашими мальчиками? – Марина сделала глоток кофе, не сводя с меня глаз.

– Нормально, – пожала я плечами, включая кофемашину. – Работа как работа.

– М-м-м, – протянула рыжая Кира. – Просто работа? С двумя самыми завидными холостяками города?

А вот и фан-клуб подтянулся. Сейчас начнут расспрашивать, какой размер обуви у Пушкина и правда ли, что Островский спит голышом?

– Я здесь ради зарплаты, а не ради... других возможностей, – сказала твердо, глядя ей прямо в глаза.

Алла хмыкнула.

– Все так говорят поначалу. А потом начинают носить юбки покороче.

Боже, неужели они действительно считают, что каждая женщина здесь мечтает затащить боссов в постель? Как унизительно.

– Я предпочитаю профессиональные отношения, – мой голос стал холоднее. – И юбки средней длины.

– Ты продержалась уже два дня, – заметила Марина с легкой улыбкой. – Это уже достижение. Предыдущий помощник сбежал после первого странного поручения. Что они заставили тебя делать?

Смотрите, какие мы любопытные. Прямо информационные пылесосы.

– Ничего особенного. Обычная офисная работа.

– Да ладно, – закатила глаза Кира. – Мы все знаем об их специфических поручениях. Однажды Феликс Аркадьевич заставил меня ехать на другой конец города за каким-то редким изданием Достоевского. В снежную бурю!

– А я возила кошку Александра Сергеевича к ветеринару, – добавила Алла. – Это чудовище расцарапало мне все руки. Но я терпела. Ради него.

Господи, они реально соревнуются, кто больше унижений вытерпит ради боссов. Это какой-то корпоративный стокгольмский синдром.

– Мне просто поручили разобрать документы, – соврала, решив не рассказывать про антикварное оружие и шахматные фигуры. – Ничего особенного.

Они обменялись недоверчивыми взглядами.

– Ну-ну, – Марина улыбнулась еще шире. – А мы-то думали, что ты особенная. Ты ведь знаешь, что они никогда не берут помощниц надолго? Максимум на месяц-два.

Отлично. Месяц – это как раз то, что мне нужно.

– Меня это устраивает, – сказала, забирая свой кофе. – Извините, мне нужно подготовиться к их приходу.

Вышла из кухни, чувствуя, как взгляды девушек сверлят мою спину. Но едва я успела сесть за стол, как в кабинет вошел Пушкин. Его обычная военная выправка и идеально выглаженная рубашка контрастировали с легкими тенями под глазами.

– Доброе утро, Ева, – он кивнул, направляясь к своему столу. – Кофе уже готов?

– Нет, я думала принести вам свежий. Я сейчас..

– Не стоит, я сам. Как продвигается работа с документами?

Он сам? Что это? Очередная проверка? Или сегодня национальный день доброты к помощницам?

– Я разложила все по папкам – по датам и темам, как вы просили, – ответила, указывая на аккуратные стопки на столе. – Осталось только внести все в электронную базу.

Глава 6

Как совместить шпионаж, встречу сестры и работу помощницы двух сумасшедших? Никак. Это как пытаться одновременно есть суп, танцевать и разгадывать кроссворд. Возможно только в параллельной вселенной, где у меня есть суперспособности и дополнительная пара рук.

Телефон показывал 15:43. До прилета Василисы оставалось меньше часа. Я нервно постукивала пальцами по столу, пытаясь понять, как выкроить время, чтобы съездить в аэропорт. И тут, словно в плохой комедии, в кабинет вошел Пушкин с очередным «срочным» поручением.

– Ева, – его тон не предвещал ничего хорошего, – мне нужно, чтобы вы прямо сейчас отвезли эти документы в налоговую инспекцию на другом конце города. Лично в руки инспектору Соколову. И дождались его подписи.

Он протянул мне папку с бумагами и выжидающе посмотрел.

Конечно! Именно сейчас, когда моя сестра-подросток вот-вот приземлится в аэропорту! Почему бы не послать меня на Северный полюс покормить пингвинов? Или на Луну собрать образцы грунта?

– Александр Сергеевич, – начала я осторожно, – дело в том, что я должна встретить сестру в аэропорту к 16:20...

– Сестру? – он приподнял бровь. – Вы не упоминали о семейных планах.

– Это было... спонтанное решение, – я постаралась, чтобы голос звучал виновато. – Она прилетает на каникулы.

– Понимаю, – он задумчиво постучал пальцами по столу. – Но эти документы критически важны для нас. Инспекция закрывается в 18:00, и, если они не получат бумаги сегодня, нас ждут крупные неприятности.

Разумеется, весь бизнес рухнет, если я не отвезу эти бумажки именно сегодня. Апокалипсис, армагеддон и финансовый кризис в одном флаконе.

В этот момент в кабинет заглянул Островский.

– О чем спор? – поинтересовался он, слыша наш разговор.

– У Евы семейные обстоятельства, а нам нужно срочно доставить документы в налоговую, – объяснил Пушкин.

Островский оценивающе посмотрел на меня.

– Сестра прилетает, я правильно понял? В какой аэропорт?

– В Домодедово, – ответила, чувствуя, как внутри нарастает паника. На часах уже 15:47.

– Такси – вот решение, – Островский улыбнулся. – Она может сама добраться до вашего дома, если вы не освободитесь вовремя.

Гений мысли. Я бы ни за что до этого не додумалась. Такси – какая революционная идея! Вот только моя сестра никогда не была в этом городе и с таким же успехом может оказаться на Камчатке.

– Хорошая идея, – нервно улыбнулась я. – Сейчас напишу ей, чтобы она взяла такси до офиса. Здесь я могу передать ей ключи, и она доберется до квартиры.

– Тогда решено, – Пушкин кивнул. – Ева едет в налоговую. Постарайтесь уложиться по времени и встретить сестру здесь.

А вот если бы вы отправили кого-то другого, мне бы не пришлось разрываться между работой и семьей. Но кому какое дело до проблем помощницы, верно?

– Я могу вызвать ей такси заранее? – спросила я, пытаясь сохранить спокойствие.

– Конечно, – великодушно разрешил Пушкин. – Только быстрее, вам пора выезжать.

Я схватила телефон и быстро начала печатать сообщение Василисе:

«Не смогу встретить тебя. Возьми такси от аэропорта до бизнес-центра «Империал», Ленинский проспект, 157. Я буду ждать тебя внизу у входа, чтобы передать ключи. СРАЗУ ЖЕ ПОЕЗЖАЙ ДОМОЙ!»

Ответ пришел через несколько секунд: «Не парься, сестренка! Я уже взрослая, справлюсь :) Увидимся у твоего офиса!»

Взрослая? Ей семнадцать, и она каждый день меняет цвет волос. Боже, пожалуйста, только бы она не влипла в историю.

– Все улажено, – сказала я, поднимаясь и беря папку с документами. – Еду в налоговую.

– Удачи с документами и сестрой, – Островский подмигнул мне. – Если что, мы всегда готовы познакомиться с вашими родственниками.

Только через мой труп. Василисе запрещено находиться в радиусе километра от этих двоих. Особенно от Островского с его ямочками и манерами джентльмена.

Выскочила из офиса, практически бегом спустилась к приехавшему такси и помчалась в сторону налоговой. Часы показывали 16:05, а телефон уже разрывался от сообщений сестры:

«Приземлились!»

«Аэропорт ОГРОМНЫЙ! Как тут ориентироваться?»

«Нашла выход! Ищу такси!»

«Водители какие-то странные. Один просил 5000 за поездку!»

«Нашла нормального! Еду к тебе!»

Господи, только бы не села к какому-нибудь маньяку или аферисту. Василиса, включи мозги хоть на пять минут.

Я была уже на полпути в налоговую, когда телефон зазвонил. На экране высветилось имя Островского.

– Ева, – его голос звучал слишком небрежно, – мне нужно, чтобы вы проследили за партнером, с которым у меня сорвались переговоры. Встреча должна была быть в 16:30 в нашем офисе, но он внезапно отменил ее. А мне нужно знать, не встречается ли он с нашими конкурентами.

Что? Он серьезно? Мало мне налоговой и сестры, теперь еще и шпионить за каким-то партнером?

– Феликс Аркадьевич, я сейчас еду в налоговую...

– Это не займет много времени, – перебил он. – Ресторан «Белуга» на Тверской. Просто проедете мимо, загляните в окно и проверите, там ли он. Это недалеко от налоговой.

– А как он выглядит? – спросила я, чувствуя, как начинает болеть голова.

– Высокий блондин, около пятидесяти, в синем костюме. Вы его не пропустите. Просто убедитесь, что он там и один ли.

Высокий блондин в синем костюме. Ну конечно, это сразу все проясняет. Таких в Москве всего человек пять, не больше.

– Хорошо, – сдалась я. – Но сначала налоговая, потом ресторан.

– Ева, вы чудо, – в его голосе послышалась странная нотка, которую я не смогла распознать. – Жду результатов.

К моменту, когда я добралась до налоговой, было уже половина пятого. Инспектор оказался невероятно медлительным стариком, который рассматривал каждый документ под лупой, словно искал фальшивки. На все ушло почти сорок минут, и, когда я вышла из здания, уже начинало темнеть.

Глава 7

Что может быть лучше, чем вернуться домой после сумасшедшего дня? Очевидно – вернуться домой, где тебя ждет сумасшедшая младшая сестра, готовая на самоубийственные подвиги. Только этого мне не хватало для полного счастья.

Ключ дважды провернулся в замке. Я вошла в квартиру, чувствуя себя выжатым лимоном. Голова болела, в глазах двоилось, а ноги гудели после целого дня беготни. По квартире разносились звуки какой-то попсовой музыки и запах... гари?

– Василиса? – позвала, скидывая туфли. – Ты решила устроить пожар в мое отсутствие?

– Ева! – сестра выскочила из кухни с широченной улыбкой. На ней была моя футболка, завязанная узлом на талии, и шорты, которых я у себя в гардеробе точно не помнила. – Наконец-то! Я пыталась приготовить тосты с авокадо, как в том видео на TikTok, но что-то пошло не так.

Наверное, тот факт, что готовить нужно руками, а не телефоном.

– Я вижу, – вздохнула, проходя на кухню. Тостер был покрыт каким-то зеленым месивом, а на сковородке дымились почерневшие куски хлеба.

– Оно выглядело проще, когда девушка это делала в видео, – пожала плечами Василиса, ничуть не расстроенная своей кулинарной катастрофой. – Но я заказала пиццу! Должны привезти через пятнадцать минут.

Слава богу. Значит, есть шанс, что я не умру сегодня от голода или пищевого отравления.

– Спасибо, – пробормотала, открывая холодильник и доставая бутылку воды. – Как устроилась? Нашла все, что нужно?

– Да! У тебя такая классная квартира! Маленькая, конечно, но уютная. И вид из окна крутой – прямо на парк! – Василиса плюхнулась на стул, подтянув под себя ногу. – А твоя работа – это что-то! Такой офис! А охранник такой серьезный, прям как в кино!

Если бы ты знала, насколько «как в кино» вся моя нынешняя жизнь... Шпионские страсти, загадочные боссы, тайные встречи. Только вот я в этом фильме явно не Джеймс Бонд, а какой-нибудь несчастный статист, которого убивают в первые пять минут.

Телефон в кармане завибрировал. Я устало посмотрела на экран. Сообщение от Пушкина:

«Завтра нужно забрать посылку из курьерской службы на Профсоюзной. Строго до 10 утра. Документы готовы?»

Конечно, босс. Может, еще ваши рубашки погладить и обувь почистить? Или сразу переквалифицироваться в личного раба?

– Кто это? – Василиса с любопытством вытянула шею, пытаясь заглянуть в мой телефон.

– Работа, – коротко ответила , отправляя такое же короткое «Да».

– У-у-у, как серьезно, – протянула сестра, закатывая глаза. – Я думала, ты после работы отключаешь телефон и отдыхаешь.

– В моей жизни нет такой опции, – начала доставать из шкафа тарелки для пиццы. – Особенно с такими боссами.

– А какие они? – оживилась Василиса. – Симпатичные? Женатые? Тиранят сотрудников?

Симпатичные – да. Женатые – нет. Тиранят ли сотрудников? Ну, не считая того, что один из них, возможно, причастен к аресту нашего отца, а второй отправляет меня шпионить за собой же, пока сам развлекается с красотками в дорогих ресторанах... В целом нормальные ребята.

– Обычные, – пожала плечами. – Просто очень требовательные.

– Скучно, – вздохнула Вася. – А я думала, у тебя там служебный роман или что-то в этом роде. Ну, ты ведь больше не льешь слезы о своем бывшем?

– У меня нет времени на романы, – бывшего вспоминать не хотелось, начала протирать столешницу от остатков авокадо. – И вообще, я на работе работаю, представляешь?

– Ску-учно, – повторила сестра, а потом вдруг подпрыгнула, словно вспомнив что-то важное. – А у меня зато будет свидание завтра!

Я замерла с тряпкой в руке.

– Что значит «свидание»?

– Ну, свидание! Встреча с парнем! Ты же знаешь, что это такое? Или уже забыла? – сестренка хихикнула.

Да, Вася, я забыла, что такое свидания. Между шпионскими миссиями, умирающим в тюрьме отцом и боссами-коллекционерами антиквариата как-то не до романтики.

– С каким парнем? – старалась говорить спокойно, но внутри уже поднималась волна паники.

– Я познакомилась с ним в интернете! Его зовут Кирилл, ему девятнадцать, он студент, изучает программирование, – она мечтательно вздохнула. – Такой умный и забавный. Мы переписывались уже месяц, и вот, наконец, решили встретиться!

Конечно. Девятнадцатилетний «студент-программист», который месяц обхаживает несовершеннолетнюю девочку в интернете. Звучит абсолютно безопасно и не подозрительно.

– Василиса, – я медленно положила тряпку и повернулась к сестре. – Ты понимаешь, что он может быть кем угодно? Сорокалетним маньяком, насильником, торговцем органами?

– Ой, ну началось! – Вася театрально закатила глаза. – Мы видели друг друга по видеосвязи! Он нормальный парень!

– А ты знаешь, что сейчас можно подделать видео с помощью нейросетей? – я скрестила руки на груди. – Ты не пойдешь ни на какое свидание с незнакомцем из интернета.

Телефон снова завибрировал. Теперь Островский:

«Доброго вечера, Ева. Как прошла слежка за нашим партнером? Вы так и не отчитались. Он был в ресторане? И еще: завтра мне понадобится ваша помощь с организацией встречи с японскими инвесторами. Нужно купить особые сладости в кондитерской «Мишель» на Патриарших».

Конечно, я не отчиталась, потому что не знала, что сказать. «Да, босс, я видела вас с красоткой в обтягивающем платье. Хорошо проводите время за моей спиной, пока я бегаю по вашим поручениям?»

– Ева! Ты меня вообще слушаешь? – голос Василисы вырвал меня из размышлений.

– Слушаю. И повторяю: никаких свиданий с интернет-знакомыми, – твердо сказала, набирая ответ Островскому: «В ресторане никого, соответствующего описанию, не было. Завтра все организую».

– Мне семнадцать, а не семь! – возмутилась сестра. – Я могу сама решать, с кем мне встречаться!

– Точно, тебе семнадцать – несовершеннолетняя, – я положила телефон на стол. – И пока ты под моей ответственностью, никаких свиданий с незнакомцами.

Глава 8

Феликс

Четверг. Середина рабочей недели уже позади, если ты не страдаешь похмельем и тебя не преследуют призраки прошлого. К счастью, первое я давно перерос, а от второго научился бегать достаточно быстро.

Зеркало около лифта безжалостно отражало мою усталость. Вчерашний вечер с Вероникой затянулся до глубокой ночи, и дело было не только в ее очаровательном красном платье. Информация, которую она мне передала, стоила недосыпа и легкой головной боли.

Я отхлебнул кофе из стаканчика, надеясь, что кофеин прояснит мысли. Сегодня предстоял сложный день – встреча с японскими инвесторами, а я чувствовал себя так, будто мой мозг завернули в вату.

Когда лифт остановился на первом этаже, ко мне подошел Александр – мой деловой партнер и совладелец фирмы. Как всегда, он выглядел безупречно: костюм с иголочки, выражение лица, словно он готов расстрелять любого, кто косо на него посмотрит. Военная выправка даже после стольких лет в бизнесе.

– Доброе утро, Саша, – кивнул, делая очередной глоток кофе. – Ты сегодня сияешь, как начищенный пистолет.

– А ты выглядишь так, будто тебя всю ночь пытали классической литературой, – хмыкнул он, становясь рядом. – Или дело в той рыжей красотке с вечеринки Смирновых?

Пыткой это не было, но ночь действительно выдалась напряженной. Только не в том смысле, о котором он подумал.

– Скажем так, мой разум был занят более приземленными материями, – уклончиво ответил я. – А ты? Вызывал кого-нибудь на дуэль?

– Только продавца в супермаркете. Он посмел предложить мне пакет с рекламой конкурентов.

Двери закрылись, и лифт плавно тронулся вверх.

– Как тебе наша новая помощница? – неожиданно спросил он, переходя к делу. – Уже три дня, а она все еще не сбежала.

А вот и главная тема дня. Ева Вольская. Наша «синеглазка». Слишком красивая, слишком умная и слишком подозрительная. И чертовски сексуальная, что я стараюсь не замечать, но выходит из рук вон плохо.

– Не доверяю я ей, – честно ответил, глядя на цифры, меняющиеся на табло лифта, хотя мысли то и дело возвращались к изгибам ее фигуры под тонкой тканью блузки. – Что-то здесь не так.

– Да брось, – Александр усмехнулся. – Просто она слишком красивая для твоего хрупкого эго. Боишься, что впервые встретил женщину, которая не падает в обморок от твоих цитат Гёте?

– Она слишком красивая, чтобы быть такой умной, – покачал головой. – Это статистически маловероятно. Природа обычно компенсирует: либо мозги, либо внешность.

И те губы... Боже, эти губы, которые она так соблазнительно покусывает, когда сосредоточена. А эти глаза... Глубокие, как океан, и такие же синие – то светлые и прозрачные, как летнее небо, то темные, как штормовое море.

– И потом, ты видел ее резюме? – продолжил я, отгоняя непрошеные фантазии. – Безупречно. Слишком безупречно.

– Может, она просто хорошо постаралась перед собеседованием? – Александр пожал плечами. – Или ты считаешь, что красивая женщина с мозгами – это какой-то заговор против тебя лично?

Он не понимает. Или делает вид, что не понимает. Хотя, глядя на то, как эта «синеглазка» вчера наклонилась за упавшей ручкой, трудно думать о конспирологических теориях. Интересно, она специально носит такие обтягивающие юбки или просто не знает, какой эффект они производят?

– Саша, ты же сам проверял ее резюме. Не кажется тебе странным, что такая красотка с якобы безупречным опытом работы вдруг устраивается к нам обычной помощницей?

– Слишком распространенная история для выводов, – отмахнулся он. – К тому же я слишком занят, разглядывая, как ткань обтягивает ее формы, чтобы думать о конспирологии.

Конечно. Пока я просчитываю риски, он думает нижней частью тела. Хотя... сложно его винить. Ева действительно невероятно привлекательна. Эта грация в каждом движении, эта шея, которую так и хочется покрыть поцелуями, спускаясь ниже, к ключицам, и еще ниже...

– Она может быть кем угодно, – настаивал, возвращаясь к реальности. – Журналисткой под прикрытием, агентом конкурентов, подставой от налоговой.

– А может, она просто горячая цыпочка, которая хочет карьерного роста? – Александр подмигнул. – И других «ростов» тоже.

– Твои шутки становятся все более плоскими. Скоро они будут плоскими, как Земля в представлении средневековых крестьян.

– Зато смотреть на нее – одно удовольствие, – не унимался Александр. – Особенно когда она наклоняется, чтобы подобрать упавшую ручку. А давай раскидаем скрепки, а она будет их собирать и сортировать по цветам?

Я закатил глаза. Иногда Саша вел себя как подросток, несмотря на свои тридцать восемь лет и внушительную карьеру.

– Давай поспорим, – внезапно предложил он, понизив голос, хотя в лифте были только мы, – кто первый затащит ее в постель.

Боже, дай мне терпения. И новых друзей.

– Мы не в старшей школе, Саша. И она наша сотрудница. Это называется «служебный роман» и обычно заканчивается исками о сексуальных домогательствах.

Хотя, признаюсь, фантазии о том, как я расстегиваю пуговицы на ее блузке одну за другой, не дают мне покоя. Мои пальцы, скользящие по ее коже, ее дыхание учащается от каждого прикосновения…Черт возьми, Феликс, возьми себя в руки.

– То есть ты признаешь, что у меня больше шансов? – он ухмыльнулся.

– Я признаю, что твоя логика иногда делает такие кульбиты, что даже олимпийские гимнасты аплодируют стоя.

Лифт остановился на нашем этаже. Двери разъехались, и мы вышли в коридор, ведущий к офису.

– Подумай о моем предложении, – Александр подмигнул. – Победителю – бутылка того японского виски, который ты прячешь за томиками Достоевского.

– То, что я держу алкоголь рядом с Достоевским, говорит лишь о том, что я знаю, как правильно читать русскую классику.

Мы подошли к двери нашего кабинета. Она была приоткрыта, что уже казалось странным – обычно Ева запирала офис, когда уходила.

Глава 9

Четыре букета в жизни женщины имеют особое значение: первый – от школьной любви, второй – от мужа, третий – от любовника, и четвертый – от подозреваемого в промышленном шпионаже босса. По крайней мере, так говорила моя мама. Ладно, последнее я придумала сама.

День подходил к концу, и офис постепенно пустел. Часы показывали шесть вечера, а я все еще сидела за своим столом, пытаясь разобраться с документами для завтрашней встречи. Голова раскалывалась, а телефон не переставал вибрировать от сообщений Василисы.

«Кирилл такой классный! Он угостил меня мороженым!»

«Мы идем в кино! Не жди меня рано!»

«Он меня ДЕРЖИТ ЗА РУКУ!!!»

Боже, она как пятилетка на первом свидании. Надеюсь, этот Кирилл действительно милый программист, а не серийный убийца с хобби расчленять наивных девочек.

Отложила телефон и потерла виски. Мысли о сестре, о боссах и об отце смешались в голове в невообразимый клубок. Месяц на то, чтобы найти доказательства. А я до сих пор ничего не нарыла, кроме странного поведения Островского в ресторане и коллекции антикварного оружия Пушкина.

– Ева, вы еще здесь? – голос Александра Сергеевича вырвал меня из раздумий.

Подняла взгляд и увидела, что он стоит в дверях кабинета. В руках у него был... букет. Огромный, пышный, с белыми розами и какими-то голубыми цветами, названия которых я не знала.

– Да, заканчиваю с документами для завтрашней встречи, – ответила, стараясь скрыть удивление.

Он подошел к моему столу и положил букет прямо на папки с документами.

– Это вам, – сказал, и на его обычно строгом лице мелькнула легкая улыбка. – За отличную работу и терпение. Не каждый выдерживает наши... нестандартные поручения.

Букет? От Пушкина? Может, у меня начались галлюцинации от переутомления? Или это очередная проверка?

– Спасибо, – произнесла я, чувствуя, как к щекам приливает кровь. – Не стоило...

– Стоило, – он кивнул. – Цветы подобраны под цвет ваших глаз. Продавщица в цветочном салоне клялась, что это точное совпадение.

Под цвет моих глаз? Это что, комплимент? От человека, который коллекционирует дуэльные пистолеты и носит кружку с угрозами?

– Очень... неожиданно, – осторожно коснулась лепестков. Цветы действительно были прекрасны.

– Иногда я могу быть непредсказуемым, – Пушкин усмехнулся. – Не засиживайтесь допоздна, Ева. Даже самым преданным сотрудникам нужен отдых.

С этими словами он развернулся и направился к выходу. У двери он остановился и, не оборачиваясь, добавил:

– И не забудьте завтра забрать документы из нотариальной конторы. До девяти утра.

Конечно. Букеты букетами, а работа работой. Интересно, он и жене своей, если она у него есть, дарит цветы с напоминанием о домашних обязанностях?

Не успела дверь за Пушкиным закрыться, как в кабинет вошел Островский. Его взгляд сразу же упал на букет.

– О, я вижу, наш Саша решил впечатлить вас своими познаниями в ботанике, – он подошел ближе и скептически осмотрел цветы. – Белые розы и дельфиниумы. Как банально. Словно открытка из цветочного магазина эконом-класса.

И вот оно. Я уже начала беспокоиться, что Островский потерял свое чувство интеллектуального превосходства.

– Мне кажется, букет очень красивый, – ответила, сама удивляясь, почему защищаю выбор Пушкина.

– Если вам нравится очевидное, – Островский пожал плечами. – Лично я предпочитаю орхидеи. Они как загадочные женщины – сложные, экзотические и требующие особого подхода.

Он присел на край стола, слишком близко, нарушая личное пространство. От него пахло дорогим парфюмом с нотками сандала и цитруса.

– Александр Сергеевич сказал, что цветы подобраны под цвет моих глаз, – зачем-то сказала я, чувствуя себя глупо.

– Разумеется, – Островский улыбнулся, демонстрируя свои знаменитые ямочки и идеальные зубы. – Очевидное решение для очевидной красоты. А вот для того, чтобы по-настоящему передать всю глубину ваших глаз, Ева, потребовалось бы что-то более... изысканное.

Изысканное? Серьезно?

Интересно, они устроили соревнование «кто лучше подкатит к помощнице»? Или это какая-то хитрая тактика, чтобы проверить, насколько я податлива на комплименты?

– Вы хотели обсудить что-то... личное? – спросила, вспомнив его утреннюю просьбу.

– Ах да, – его глаза блеснули. – Не хотите ли поужинать со мной? Я знаю отличный ресторан неподалеку.

Ужин? С Островским? Которого я видела в ресторане с таинственной брюнеткой? Это становится все интереснее.

Когда я последний раз была в ресторане с красивым мужчиной?

НИКОГДА.

– Боюсь, сегодня не получится, – пытаясь, чтобы голос звучал искренне. – У меня планы.

Кто сказал, что я должна бежать сломя голову на свидание к самому видному жениху столицы? А может быть, должна?

– Какая жалость, – он не выглядел особо расстроенным. – Тогда, может быть, вы могли бы помочь мне с другим вопросом? Мне нужна женская точка зрения.

О, только не это. Сейчас начнется классическое «какой галстук мне надеть на свидание с другой» или «что подарить этой самой другой на день рождения».

– Конечно, – ответила, стараясь сохранять профессиональный тон, но где-то внутри кольнула предательская, неизвестно откуда взявшаяся ревность.

Он достал из внутреннего кармана пиджака маленькую бархатную коробочку. Мое сердце на мгновение замерло.

Началось.

– Как вы думаете, понравится ли женщине такой подарок? – он открыл коробочку, и я увидела изящное серебряное колье с кулоном в виде... шахматного коня.

Шахматный конь. Конечно. Что еще это могло быть?

– Это... своеобразно, – ответила честно.

– Именно! – он просиял. – Оригинальность – вот что ценят интеллектуально развитые женщины. Не банальные цветы, которые завянут через пару дней, а символ, имеющий глубокий смысл.

Глава 10

Мягкий свет свечей создавал причудливые тени на стенах, обитых шелком. Я стояла посреди просторной комнаты, которая напоминала королевский люкс из исторических фильмов – с массивной кроватью под балдахином, антикварной мебелью и хрустальными люстрами, мерцающими в полумраке.

Я не помнила, как оказалась здесь и почему. Словно время сделало скачок, пропустив несколько страниц сценария моей жизни.

Платье облегало тело, как вторая кожа – светлое, с серебристыми переливами, оно ловило каждый проблеск света и отражало его тысячей крошечных звезд. Волосы были распущены, падая на плечи тяжелыми светлыми волнами. Я не узнавала себя, непривычно женственную, почти неземную в этом сиянии.

– Ты прекрасна, — глубокий голос за спиной заставил вздрогнуть.

Обернулась и увидела Александра Сергеевича в идеально скроенном смокинге, с бокалом шампанского в руке. Его обычно строгий взгляд сейчас был наполнен чем-то, чего я раньше не замечала – темным, глубоким, почти хищным желанием.

– Как и всегда, мой коллега прав, – второй голос, бархатистый и чувственный, принадлежал Феликсу Островскому. Он появился из тени, словно материализовавшись из полумрака. На нем также был безупречный смокинг, а в руке тоже был бокал с шампанским.

Это неправильно. Они мои боссы. Они подозреваемые. Они могут быть причастны к аресту отца. Я не должна быть здесь с ними. Не в такой интимной обстановке, и они не должны на меня так смотреть.

Но вместо того, чтобы произнести это вслух, я услышала свой собственный голос, странно низкий и томный:

– Чего вы хотите?

– Разве это не очевидно, Ева? – Пушкин сделал шаг вперед, оказавшись так близко, что я почувствовала тепло его тела. – Мы хотим тебя. С того самого момента, как ты вошла в наш кабинет.

– И мы всегда получаем то, что хотим, – добавил Островский, приближаясь с другой стороны.

Я оказалась между ними – двумя мужчинами, которых должна была разоблачить, но которые сейчас вызывали во мне совсем другие чувства.

Уйди. Немедленно уйди отсюда. Это ловушка.

Но мое тело не слушалось разума. Вместо этого я почувствовала, как внизу живота разливается жар, как учащается дыхание, как кожа становится чувствительнее, а все вокруг – ярче.

Пушкин первым коснулся меня, его пальцы легко пробежали по шее, убирая волосы в сторону. Его губы, неожиданно мягкие для такого жесткого человека, прикоснулись к обнаженному плечу, вызывая волну мурашек.

– Такая нежная, – прошептал он, и его дыхание обожгло кожу. – Ева-Королева, теперь буду называть тебя именно так.

Островский подошел спереди, его глаза, темные, с золотистыми крапинками, впились в мои.

– Мы знаем, кто ты, Ева, – произнес он, и на мгновение мое сердце остановилось от страха. – Знаем, чего ты на самом деле хочешь.

Его рука скользнула по талии, притягивая ближе, и я ощутила, насколько он возбужден. Эта близость, вместо того чтобы испугать, только усилила мое собственное желание.

Остановись. Подумай об отце. О своей миссии. Ева!

Но мысли путались, растворяясь в ощущениях. Когда Островский наклонился и его губы встретились с моими, я ответила на поцелуй с жадностью, которой сама от себя не ожидала. Его требовательный язык исследовал мой рот, в то время как руки Пушкина скользили по спине, находя молнию платья и медленно опуская ее вниз.

Прохладный воздух коснулся обнаженной кожи, когда платье соскользнуло с плеч, задержавшись на бедрах. Пушкин развернул меня к себе, не давая Островскому углубить поцелуй, в их руках уже не было бокалов с шампанским.

– Моя очередь, – произнес он, и его губы завладели моими – более напористо, почти грубо.

Я растворялась в их прикосновениях. Четыре руки ласкали мое тело, они покрывали поцелуями шею, плечи, спину. Островский опустился на колени, помогая платью соскользнуть к щиколоткам, оставляя меня лишь в кружевном белье. Его губы прошлись по животу, вызывая дрожь предвкушения.

– Вы… не… не должны, – прошептала, но мой голос звучал неубедительно даже для меня самой.

– Но ты хочешь этого, – ответил Пушкин, пальцы мужчины нежно обхватили мой подбородок. – Не отрицай, Ева. Мы видим тебя насквозь.

– Всегда видели, – подтвердил Островский, поднимаясь и снова прижимаясь ко мне сзади, в то время как Пушкин не отрывал своих глаз от моих.

Я ощущала их обоих – жар их тел, твердость их возбужденных членов, силу их желания. И это было неправильно, безумно, опасно и невероятно возбуждающе.

Пушкин подхватил меня на руки и понес к огромной кровати. Кровати с бордовым балдахином.

Балдахин? Откуда в моих фантазиях балдахин?

Он уложил меня на прохладные шелковые простыни, и Островский присоединился к нам, уже без пиджака, с расстегнутой рубашкой, открывающей вид на его грудь с татуировкой, которую я разглядеть не могла.

– Мы знаем твой секрет, Ева, – прошептал Феликс, склоняясь над моей грудью.

– Знаем, зачем ты здесь на самом деле, – добавил Александр, его рука скользнула между моих бедер, накрывая промежность, а я сама чувствовала, насколько белье промокло от моих соков.

Они знают. Они всё знали с самого начала. Это ловушка. Беги, Ева!

Но паника тонула в волнах удовольствия, когда их руки и губы исследовали каждый сантиметр моего тела. Когда Островский целовал мою грудь, ловко избавившись от лифчика. А Пушкин, сняв трусики и раздвинув бедра, ласкал обнаженную плоть. Мои собственные руки цеплялись за них, а из горла вырывались стоны и крики

Все плыло перед глазами, вот уже мужчины были раздеты, мы были переплетением тел, желаний, запретных фантазий. Я готова была отдаться им обоим, по очереди и одновременно, утонуть в удовольствии, которое заставляло меня забыть обо всем: об отце, о миссии, о долге, о страхе.

– Скажи, что хочешь нас, – потребовал Александр, нависая надо мной, его глаза потемнели от желания.

– Скажи, что всегда хотела, – прошептал Феликс, его губы у моего уха, его руки на моей груди.

Глава 11

Когда один мужчина дарит тебе цветы – это романтика. Когда двое – это повод для подозрений. А когда эти двое – твои боссы, которые, возможно, причастны к аресту твоего отца, – это уже диагноз. Только вот кому именно – большой вопрос.

Сон преследовал меня всю дорогу до офиса. Яркие, почти осязаемые образы вспыхивали в сознании каждый раз, когда я закрывала глаза в метро. Их руки на моем теле, их губы на моей коже, их голоса, шепчущие мое имя...

Господи, надо взять себя в руки. Я не влюбленная школьница, а агент на задании. Хотя, если задуматься, разница не так уж велика – в обоих случаях преобладают гормоны и дурацкие решения.

К тому времени, как я добралась до бизнес-центра, мое лицо горело от смущения и недосыпа. В зеркале лифта отражалась бледная девушка с лихорадочно блестящими глазами и нервно закушенной нижней губой. Я попыталась придать своему лицу профессиональное выражение, но получилось что-то среднее между заторможенностью и паникой.

Прекрасно. С таким лицом я точно не вызову подозрений. Ни у кого и никогда.

Глубоко вздохнув, толкнула дверь офиса и замерла на пороге. На моем столе, аккуратно поставленный в хрустальную вазу, красовался новый букет. Не белые розы, как вчера, а композиция из экзотических орхидей глубокого фиолетового цвета.

Осторожно подошла к столу, чувствуя себя так, словно орхидеи в любой момент могли ожить и укусить. Рядом с вазой лежала маленькая карточка. Элегантный почерк, слишком изящный для мужской руки:

«Настоящая красота не кричит о себе, а заставляет замирать в восхищении. Как вы. Ф.О.»

Островский. Конечно. Кто еще мог бы так витиевато выразиться, чтобы сказать простое «ты красивая»?

Не успела я опуститься в кресло, как мой телефон завибрировал. Сообщение от Василисы:

«Доброе утро! Кирилл предложил сегодня сходить на выставку современного искусства. Там выставляется какой-то его друг. Можно? Он такой умный и культурный!»

А вот и сестринские заботы. Начинаю подозревать, что этот Кирилл – либо святой, либо серийный убийца. Нормальные парни не водят семнадцатилетних девочек на выставки современного искусства. Максимум – в кино на супергероев.

«Только в людном месте. И пришли мне его полное имя и фотографию», – ответила сестре.

В этот момент дверь кабинета распахнулась, и вошел Островский. Сегодня на нем был темно-синий костюм, подчеркивающий широкие плечи и узкую талию. Он выглядел свежим и бодрым, словно проспал не меньше десяти часов и проснулся под пение райских птиц.

В отличие от некоторых, кто ворочался в постели всю ночь из-за непристойных снов с участием начальства.

– Доброе утро, Ева, – его голос звучал мягче обычного. – Вижу, вы уже нашли мой скромный подарок.

– Скромный? – я невольно выгнула бровь. – Эти орхидеи выглядят так, будто их вырастили в секретной лаборатории с использованием ДНК инопланетян.

Он рассмеялся, и эти его знаменитые ямочки на щеках стали глубже.

– Ваша способность к точным метафорам восхищает меня каждый день, – мужчина подошел ближе, изучая мое лицо. – Но вы выглядите уставшей. Плохо спали?

Если бы ты только знал, почему...

– Просто... беспокойная ночь, – ответила, стараясь не смотреть ему в глаза, чтобы не вспоминать, как эти самые глаза в моем сне потемнели от страсти.

– Понимаю, – он кивнул с таким видом, будто действительно понимал. – Кстати, у меня есть для вас кое-что еще.

Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт и положил его на стол рядом с вазой.

– Два билета на концерт симфонического оркестра сегодня вечером. Вивальди, Бах, Моцарт. Я помню, вы упоминали, что любите классическую музыку.

Когда? Когда я это упоминала? Я вообще не говорила с ним о музыке... Или говорила? Черт, я уже ничего не помню.

– Это очень... неожиданно, – произнесла, разглядывая билеты. Они были на хорошие места в партере.

– Спонтанность – сестра гениальности, – Феликс подмигнул. – Заеду за вами в семь.

– Я не соглашалась идти, – возразила, пытаясь вернуть контроль над ситуацией.

– Но и не отказывались, – парировал Островский. – А жизнь слишком коротка, чтобы откладывать удовольствия.

В этот момент в кабинет вошел Пушкин, и температура в комнате словно упала на несколько градусов. Его взгляд мгновенно остановился на новом букете, затем на конверте с билетами и наконец на Островском, который стоял подозрительно близко к моему столу.

– Доброе утро, Ева, – он кивнул, полностью игнорируя коллегу. – Феликс, у тебя есть пять минут? Нужно обсудить договор с японцами.

– Конечно, Саша, – Островский бросил на меня быстрый взгляд. – Подумайте о моем предложении, Ева. Я уверен, что вы примете правильное решение.

Они удалились в кабинет Пушкина, оставив меня наедине с экзотическими орхидеями и непрошеными воспоминаниями о сне. Я потерла виски, пытаясь сосредоточиться на работе, а не на странном поведении боссов и уж точно не на их руках, губах и...

Хватит, Ева. Работа. Сосредоточься на работе.

Через два часа боссы наконец вышли из кабинета Пушкина, их лица были напряженными, как будто они спорили.

– Ева, – Пушкин остановился у моего стола, – мне нужна ваша помощь с презентацией для инвесторов. Вы можете зайти в мой кабинет через пять минут?

– Конечно, – кивнула, доставая блокнот.

Как только он ушел, Островский наклонился над моим столом и произнес вполголоса:

– Не забудьте про наш концерт. Я не приму отказа.

И когда это концерт успел стать «нашим»? Между первой и второй чашкой моего утреннего кофе?

– Должна напомнить, что вы мой начальник, а не парень, – холодно ответила. – И я сама решаю, куда и с кем мне идти вечером.

– Разумеется, – он улыбнулся, ничуть не смутившись. – Именно поэтому я и сказал, что уверен в правильности вашего решения. Вы же разумная девушка, Ева. И знаете, что отказываться от прекрасной музыки, хорошего вина и интересной компании было бы нерационально.

Глава 12

Начала внимательно рассматривать фотографию. Кирилл был светловолосым, с открытым лицом и скромной улыбкой, он выглядел безобидно. Но что-то в его взгляде заставило меня насторожиться. Что-то слишком... расчетливое для девятнадцатилетнего студента.

«Кирилл Андреевич Соколов, 19 лет, второй курс факультета программирования МТИ. Ты довольна? Мы идем на выставку!»

Московский технологический институт? Этот парень учится в одном из самых престижных технических институтов страны и при этом тратит время на мою провинциальную девчонку с амбициями будущей кинозвезды? Что-то здесь не так.

Я увеличила фотографию, вглядываясь в детали. На заднем плане было кафе. В дальнем углу, почти на границе кадра, я заметила мужчину, который показался мне смутно знакомым. Он сидел спиной к камере, но его силуэт...

Нет, этого не может быть. Мне просто кажется из-за паранойи.

– О чем задумались, Ева? – голос Островского вырвал меня из размышлений. Он стоял рядом со столом, держа в руках две чашки кофе.

Еще до того, как я его увидела, я почувствовала присутствие мужчины. Аромат – неуловимый, но мгновенно узнаваемый. Я помню тот флакон на его столе, когда искала документы в его кабинете.

Темное стекло с золотой отделкой, словно из сокровищницы арабского шейха. Поискав информацию в интернете, я чуть не подавилась, узнав цену – больше двух тысяч долларов. Духи, которые стоят как месячная аренда квартиры.

Но запах... Боже, этот запах.

Он раскрывался слоями, как самые сокровенные тайны. Сначала яркая вспышка бергамота, словно первое впечатление от улыбки Феликса. Затем теплая пряная волна кардамона и розового перца, заставляющая что-то дрогнуть внутри. И наконец глубокий, волнующий шлейф из сандалового дерева, серой амбры и мускуса, который оседал на коже и проникал в сознание, не отпуская часами.

Я, конечно, не знаток в ароматах и все это вычитала в интернете, но аромат действительно пугающе интимный, почти греховный в своей роскоши. Как и сам Феликс – многослойный, с тайнами, скрытыми за безупречным фасадом, но неотразимо притягательный.

– Просто семейные дела, – уклончиво ответила, блокируя экран телефона.

– Проблемы? – он протянул мне одну из чашек. – Черный, без сахара. Как вы любите.

– Спасибо, – взяла чашку, стараясь не коснуться его пальцев. – Моя младшая сестра в большом и незнакомом городе. Она... мягко говоря, склонна к авантюрам и сейчас на свидании с малознакомым парнем, я волнуюсь.

– Авантюры закаляют характер, – философски заметил Островский, присаживаясь на край моего стола так непринужденно, словно имел на это полное право. – Если только они не переходят в безрассудство. Сколько ей лет?

– Семнадцать, – ответила, делая глоток кофе. Идеально. Крепкий, горячий, с легкой горчинкой. Именно такой, как я люблю.

– Трудный возраст, – он понимающе кивнул. – Беспокоитесь о ней?

Не поддавайся, Ева. Он играет с тобой. Это все часть плана.

– Немного. Она слишком доверчива.

– В отличие от вас, – мужчина улыбнулся, наклоняясь чуть ближе. – Вы никому не доверяете, верно?

Его лицо оказалось так близко, что я ощутила тепло его дыхания. Аромат «Imperial Majesty» стал интенсивнее, окутывая меня невидимым коконом. Базовые ноты сандала и амбры словно проникали под кожу, пульсировали в висках, оседали на губах.

Что-то первобытное, почти хищное проступило в этом запахе – как будто Феликс снял одну из своих безупречных масок. На мгновение его взгляд опустился на мои губы, и мне показалось, что он сейчас наклонится еще ближе... еще немного... и…

По телу пробежала дрожь, колени внезапно стали ватными, а в животе разлилось предательское тепло. Я непроизвольно облизнула губы и заметила, как расширились его зрачки, когда он проследил за этим движением.

Он что, видит меня насквозь?

– Здоровая доля скептицизма еще никому не вредила, – ответила, отодвигаясь, пытаясь восстановить дыхание и сбросить наваждение.

– Но и не делала никого счастливым, – он сделал паузу, выпрямляясь, но его глаза все еще изучали мое лицо с неприкрытым интересом. – Итак, концерт? В семь часов? Я заеду за вами.

Почему я вообще об этом думаю? У меня есть задание. Я должна искать доказательства их преступлений, а не ходить с ними на концерты. У меня куча дел, отец в беде, сестра непонятно с кем.

– Я еще не решила, – повторила, стараясь говорить твердо, но голос предательски дрогнул.

– Что ж, у вас еще есть время до вечера. Но знаете, Ева... иногда нужно позволять себе маленькие радости. Даже если жизнь кажется сложной и запутанной.

Сложной и запутанной? Если бы он только знал, насколько все сложно и запутанно у меня.

К обеду от связного пришло новое сообщение:

«Операция под угрозой. Держите глаза открытыми. Любая информация критически важна».

Отлично. Просто прекрасно. Операция под угрозой, а я даже не знаю, что это значит. Меня раскрыли? Отец в опасности? Или это просто способ заставить меня действовать быстрее?

Покосилась на кабинет Островского. Сейчас там никого не было, он ушел обедать с клиентом. Если я хочу найти что-то компрометирующее, это мой шанс.

Оглядевшись, быстро подошла к его столу. Осторожно выдвинула верхний ящик. Документы, ручки, записные книжки... ничего особенного. Второй ящик был пуст. Я потянулась к третьему, нижнему, но он оказался заперт.

Заперт. Интересно. Что же там такое, что требует дополнительной защиты?

Мой взгляд упал на флакон духов, стоявший на краю стола, «Imperial Majesty» в элегантной коробке из черного дерева с гравировкой. Тот самый аромат, который преследовал меня во снах.

Не удержавшись, я поднесла флакон к носу, не открывая его, но даже сквозь стекло запах был узнаваемым. На мгновение в голове промелькнуло непрошеное видение – как этот аромат впитывается в кожу Феликса, смешиваясь с его собственным запахом, как он меняется от тепла его тела... Поставила флакон на место, пораженная интимностью собственных мыслей.