Двойняшки для майора

Пролог.

- Прости, Дуняша, - говорит Кеша совсем близко, и на щеке загорается поцелуй.

Странно, но я не чувствовала сейчас ничего.

Ни обиды.

Ни досады.

Ни разочарования.

Принимая сей факт как данность.

Возможно, у меня уже атрофировалась та часть сознания, которая должна отвечать и как-то реагировать на предательство людей.

Ну как такой мужчина может быть одинок?

Вон, семья у него.

Где-то в глубине души, я это подозревала, просто обдумать сей факт, было некогда. А сейчас реальность с разбегу врезается в меня, и я не готова. В моей голове не укладывается пока всё это, и я инфантильно хочу остаться в том моменте, когда ещё ничего этого не произошло. Мне так легче…

Кеша стоит, сопит рядом, но не делает никаких попыток разбудить и объяснится.

Ему, видимо, тоже не хватает сил на всё это. А может, смелости.

И пусть он даже и понял, что я не сплю, всё равно не открою глаз, даже когда хлопнет дверь, и пройдёт достаточно времени. Не открою.

Потом…

Завтра…

1.

За окном так серо, и где-то в вентиляцию задувает ветер, и становится жутко, от мерзкого завывания. Такое ощущение, что на улице апокалипсис. Хотя там всего-навсего среднестатистическая сибирская метель.

В комнате стремительно темнеет, и зажигать свет нет никакого желания.

Так и хочется продолжать лежать на кровати, плавая в этой хмари, лениво гоняя мысли, и пропитываться жалостью к себе…

Скрипит дверь, и тень комнаты разрезает полоска света из гостиной.

- Дунь, а где тот чай, который ты привозила, с барбарисом? - на пороге стоит Танька, с большой кружкой, вроде как, подтверждая свои намерения выпить чаю.

Сбила мне настрой. Я только начала чувствовать весь вкус отчаяния.

- На месте,- отвечаю коротко и отворачиваюсь.

- Блин, Дунь, ну на каком месте? Всё перерыла. Мы с бабушкой Катей хотим чаю выпить, - заканючила сестра.

- Да ё-моё! - я откинула мягкую шаль, которой укрывала ноги, встала, с остервенением ища тапки на полу. – Нет мне покоя! На месте, Таня, значит, на месте!

- Да, харе киснуть, систер, - тут же разулыбалась Танька, и я поняла, что специально меня подняла, даже злиться перестала.

- Да с вами скиснешь, как же, - всё же заворчала я, кутаясь в шаль.

Дом ещё не прогрелся окончательно, и мне всё время казалось, что завывающий ветер где-то да подувает. Хотя глядя на племяшек, Варьку с Димкой, так и не скажешь. Лазают по полу, не выказывая беспокойства.

Танюха их раздела до колготок и футболок. А мне кажется, что прохладно, особенно в гостиной. Вон и бабушка Катя, придвинулась к камину ближе, неизменно строча спицами, очередной шарф или носок.

- О, внуча, - улыбается она, замечает меня и аккуратно оттесняет ногой любопытного Димку, который близко подполз к камину. - Ну как ты?

- Да, нормально, - вздыхаю, маня племянника цветной погремушкой, потому что он упрямо прёт к огню.

Танюха, беспечно свалила на кухню, оставив своих детей на наше попечение. И теперь я утверждаюсь ещё больше, что пришла просто выманить меня.

Подхожу к Варечке. Она старше на два года, и не всегда благосклонна, играть с только что научившемся ползать братом. Вот и сейчас, сидит, увлечённо раскрашивая в большом альбоме мультяшных фей.

- Ба, чай-то, надо? – решила уточнить, мало ли.

- Зачем? – удивляется она. – Лена сейчас уже на ужин позовёт.

- Понятно, - киваю и иду на кухню.

В коридоре сталкиваюсь с папой.

- О, доча, подай плоскогубцы, - он стоит на стремянке, у развороченного отверстия вентиляции.

Так вот откуда так слышно!

- Что? Опять? – спрашиваю, передав инструмент отцу.

- Прочистил в этот раз на славу, - хвастается он.

- Поверь мне, это слышно, - кисло улыбаюсь и прохожу мимо.

На кухне мама с Танькой кашеварят.

Вернее, мама порхает, аки пчёлка, а Танюха сидит, задрав ноги на стул, жуёт морковку, поддакивает что-то рассказывающей маме и при этом ещё и в телефон залипает.

- Ну, кому тут чаю с барбарисом захотелось? – упираю руки в бока.

Танюха даже не реагирует. Мама отрывается от нарезки салата.

- О, Дусенька, - обнимает меня, заглядывая при этом в глаза. – Ну как ты?

Приятно, конечно, но как надоели все эти сочувственные взгляды.

- Да, всё хорошо, мам, - целую родительницу в щеку. – Я же не умираю.

- Дуня! - тут же восклицает мама.

- Вот именно, - не реагирую на повышенный тон, обхожу её и продолжаю за неё резать салат.

- Вот ты систер, конечно… - начинаю фырчать на Таньку.

- Не начинай, Авдотька, - отмахивается Танька.

- В смысле не начинай, - злюсь и строчу ножом по доске, кромсая несчастный огурец. – Я тебе по секрету, а ты всем растрепала.

- Не всем. Только маме рассказала.

- Ага, а мама, папе. Папа бабушке Кате, и пошло-поехало. Вся семья в курсе, блин.

- Дусь, не выражайся, - вставляет мама, теперь порхая, преимущественно, возле плиты.

- Да мам! – возмущаюсь я. - Вон папа так порой загнёт, что «блин», по сравнению с его ругательствами просто Священное Писание.

- Дуня, - опять укоризненно. – Я всю жизнь слушаю его выражения, поэтому не хочу, чтобы ещё и дочери мои ругались.

- Ладно, - смахиваю порцию огуречной нарезки в большой салатник. – Но Танька всё равно не права, что рассказала вам всё.

- Это ты Авдотька не права, что решила утаивать всё это, - Танюха, тоже присоединяется к нарезанию салата. - И, в конце концов, всё бы всплыло, месяцев так через четыре, хотя в твоём случае в пять.

- На что намёк? – завожусь с пол-оборота. – Что я толстая?

- Оу, буйство гормонов в полную силу, - ржёт систер.

2.

- Дусенька, мы неспроста здесь все собрались, - начинает мама, когда с ужином покончено.

- Ой, не говори только, что из-за меня этот семейный сбор, в родовом гнезде, – откидываюсь на стуле, чувствуя, как от сытости наваливается лень.

Обвела присутствующих взглядом и по их преданному виду поняла – из-за меня.

- Дунь, перестань ёрничать, - укорила мама, и немного пожевала губы, убрав за ухо светлый локон.

- Перестала, - подпёрла кулаком подбородок, покорно ожидая приговора своей семьи.

- В общем, так, Дунь, - мама явно долго готовила эту речь, но судя по тому, что никак не может начать, не преуспела в этом.

- Авдотька, - вмешалась Танька, покачивая на руках Димасика, который не выдержал длительность нашей трапезы, уснул. – Уже ни для кого не секрет, что ты систер, залетела.

Думала, мама поправит её, но она, по ходу благодарная за то, что Танюха взяла слово, пропустила это мимо ушей.

- И? – подставила второй кулак под подбородок.

- И-и-и,- растянула она, нагнетая важности, - мы хотим знать кто отец!

Мама кивнула.

Папа крякнул, что-то короткое, но забористое.

Бабушка Катя загадочно улыбнулась.

И даже племяшка Варя впилась в меня заинтересованным взглядом.

- Боре позвонить не хочешь? – из меня полез сарказм. – Пусть он тоже поучаствует. А то жена в курсе, а муж побоку.

- Ты за моего мужа не переживай, я ему потом всё расскажу, - Таньке-то палец в рот не клади, она ещё та заноза.

И ведь младшая, а ведёт себя…

- И с темы не слезай!

- Правда, Евдокия, - оживилась бабушка Катя, - кто сей стервец, что обесчестил тебя. И только не говори, что это Виталик.

И все как один скривились, даже я.

И вот реально, моё нынешнее положение не назовёшь завидным, но если бы это был Виталик, то совсем край.

- Сей стервец, не Виталик, - ответила в том же духе.

- Ну, это уже полбеды, - изрёк папа, видимо, выражая общее мнение.

- А кто? – не унималась Танюха.

- Зачем вам? – а мне тоже упёртости не занимать, одни ж родители-то у нас.

- Мы хотим призвать его к ответственности, - подала голос мама, и одновременно с ней треснуло полено в камине.

Драматично, ничего не скажешь. Прям хоррор.

- Меня спросить не хотите? - встала из-за стола, потому что сил нет от всеобщего внимания.

- Не хотим, - без обиняков честно ответила сестра.

- Вот и я не хочу вам ничего рассказывать, - отвернулась, глядя в окно, особо, правда ничего в нём не видя, но хотя бы не пять пар глаз, которые выжидательно смотрят на меня.

- Почему, Дунь? – мама подошла совсем тихо, и я вздрогнула, когда совсем рядом услышала её голос.

- Да потому, - передёрнула плечами. – Потому что я уже пыталась призвать его к ответственности, - показала пальцами кавычки и скривилась, вспоминая тот день.

Сделала третий тест, который, как и два предыдущих, был положительный, явно демонстрируя мне, что ошибка исключена. Моё новогоднее приключение оказалось с продолжением и подарками.

Передо мной совсем не стоял вопрос, говорить об этом Кеше, или нет.

Конечно, сказать.

Не претендую совершенно на него, помню, что он женат. И доказывать что-то тоже не стану, если усомнится. Пусть знает и решает сам, будет участвовать в жизни ребёнка.

Найти человека в эру интернета легко.

Стоит лишь прошерстить несколько полицейских управлений, тем более что его имя и фамилию я знала.

Нашла быстро, да только толку…

- Он перевёлся, - наконец продолжила я, не оборачиваясь, выныривая из своих мыслей. – Куда, естественно, никто не скажет. Да и женат он.

Позади была тишина, только поленья трещали, да ветер опять выл в вентиляции.

- Ну, ты систер, даёшь, - первой была Таня.

Я обернулась.

- Да, идиотка, - кивнула, - даю кому попало.

- Дуся, - укоризненно протянула мама.

- Да и хрен с ним, - решительно отрезал папа, - пусть идёт лесом, - и показал куда.

- Спасибо вам, - проговорила дрожащим голосом, чувствуя новую порцию «потопа», как выражался папа.

- Дусенька, ну не плачь, - тут же подхватилась мама, притягивая меня в тёплые объятия.

- Правда, Евдокия, - поддакнула бабушка Катя, - чего реветь-то? Радость у нас. Ребёночек будет. А отчество, в честь деда Саши дадим. Федя, давай-ка по пятьдесят наливочки за новое поколение Красновых.

Папа тут же засуетился, вворачивая забористые слова.

Мама усадила меня за стол, подложила салата, и кусок пирога, с нежным и заботливым «За двоих кушай».

3.

- Вот это он у тебя продуктивный, блин! – восклицает Танька, сидя рядом со мной, в кабинете УЗИ, и глядя на экран, на котором видны два маленьких размытых кружочка.

Я пока вообще не могу выдавать никаких эмоций, находясь, мягко говоря, в шоке.

Ну, Иннокентий, Кеша, Кеха, Кеня! Чтоб тебя!

Просто пипец!

- Как правило, беременность двумя и более плодами повышена в тех парах, где один или оба родителя родились в двойне, тройне. Это акушерское состояние чаще всего передаётся по женской линии. Отец может передавать этот ген своим дочерям, только так мужчина ответствен за это, - говорит врач, поправляя мою сестру.

- О, Авдотька, это значит, тебе в принципе повезло! – веселится зараза. - Слушай, а ведь точно, у деда нашего был брат-близнец, - осеняет её напоследок.

- Тань, помолчи, а! – стараюсь собрать мысли в кучу.

Я уже морально готова к появлению ребёнка.

Но теперь их будет двое! Сразу!

- Да, ладно тебе, систер! – отмахивается Танька. - Родишь за раз двоих, и считай, выполнила план. Мне вот так не повезло.

- Я не думаю, Тань, что родить двойню, это не то же самое, как родить одного, пусть и два раза, - злюсь на эту козу беспечную.

- Я верю в тебя, - жмёт она мою руку.

- Как хорошо, что хоть кто-то в меня верит, - вздыхаю.

- Дунь, можно я новость в чатик наш семейный закину? – спрашивает Танька, когда мы выходим из кабинета, и телефон уже на изготовку держит.

И зачем я только её с собой взяла? Надо было маму брать.

- Нет, Тань, - отрезаю, и стали в голос добавляю, чтобы не думала, что шучу. – Сама скажу. Мои дети. Мне и говорить.

- Ой, душнила ты систер, - фыркает она, явно расстроенная, что не получилось хайпа из моей новости.

- Тань, ты можешь быть серьёзнее. Для тебя это шутки, а мне вот вообще не до смеха!

Отворачиваюсь от неё, пока едем вниз на лифте.

- Ну, ладно, Авдотька, прости, - ластится хитрюга, обниматься лезет. – Я же любя.

Разворачиваюсь.

- Ага, любя, - ворчу, но, тем не менее тоже обнимаю. – Тебе лишь бы поржать.

- Это же я так, чтобы разрядить обстановку. Вижу же, что ты грузишься, - начала оправдываться Танюха.

- А ты бы не грузилась? Я помню, как тебя несло, когда Варькой забеременела. Ревела, что ещё рано, и тебе ещё погулять охота. И что фигуре хана.

- Ну и что, - пожимает плечами сестра, и по бёдрам точёным, руками проводит. Ни единой складочки на животе не осталось. Хоть бы какая завалялась. Нет.

Папкина порода, это у них все сухие и худощавые. А я в мамочку пошла…

- Как видишь, не померла и втянулась, сразу Димку заделали, а ты, считай, за раз отмучилась - выходит и придерживает передо мной дверь.

- Таня, как ты не поймёшь? Страшно мне! И ты в браке была… - кутаюсь в шарф, от стылого, морозного воздуха.

- Ага, - перебивает она, тоже выдавая столб пара изо рта, - а ни чё, что мне девятнадцать тогда только стукнуло, и мой Борюсик, оба раза, в командировке был?

- Ну, это да, - соглашаюсь я. – И всё же мне хреновее, - настаиваю на своём.

- Не драматизируй, Дунь! Ты уже девочка большая! Всё будет отлично! Примем мы твоих ребятишек и вырастим. Потом ещё и мужичка найдём, любящего булочки! – снова переходит в шутливый режим сестра.

Злиться на неё не хватает сил, да и отвлекает она меня пока от дум тяжёлых, и я за это ей благодарна.

Нет, хорошо, что Танька со мной пошла. Мама бы мою волну подхватила, и ныли бы сейчас вдвоём.

А вот если бы пошёл папа, то, возможно, появилось бы новое матерное слово.

- Давай поведу, а то ты в стрессе, - заявляет сестра, когда мы подходим к моей ласточке.

- Хрен тебе, - показываю кукиш. - Ты гоняешь, как ненормальная, и крыло мне помяла.

- Ой, сколько ещё ты мне будешь про эту царапину припоминать? – ворчит Танька насупившись.

Ни фига, себе царапина.

Замяла у моей Маздочки переднее крыло, и это она только из гаража выезжала.

А про стиль вождения вообще молчу.

Шумахерша, хренова!

- Я сказала, больше не будет тебя за рулём моей машины. Я её кровью и потом заработала, ещё кредит до сих пор плачу, так что полезай на пассажирское, и не забудь пристегнуться.

- Ой, можно подумать. Ты же водишь, как бабуля, пять км в час, - фырчит сестра.

- Сейчас пешком пойдёшь, - сажусь рядом и давлю взглядом, чтобы пристегнулась.

- Вот так помогай людям, - продолжает она, тем не менее, натягивает ремень безопасности.

- Всё, закончила? – задираю бровь. – А то, знаешь ли, не очень хочется ехать под твой бубнёж.

Сестра демонстративно выкручивает на полную громкость радио. Салон заполняет так ей любимый транс. Поехали.

4.

На работе запара!

День Святого, мать его, Валентина!

Самый высокий сезон. И самые большие выручки.

Даже Восьмое марта рядом не стояло.

А про первое сентября я вообще молчу.

Когда-то наш народ решил, что этот праздник тоже ничего хоть и иностранный, но праздновать можно, и понеслась.

Сплошь и рядом разномастные сердца, открыточки, и, конечно же, цветы.

В этот день работали все флористы, включая меня. И до самого вечера, ни присесть, ни остановиться.

Розы, гипсофилы, пионы, фрезии и гортензии.

Нежные, яркие, пышные и бархатистые.

И букеты, букеты, букеты.

Только заканчиваешь собирать один букет, как на подходе новый клиент.

К вечеру выматываюсь так, что звон дверного колокольчика, звучит как приговор.

Уже не хочется никого, несмотря даже на то, что в этот день большая выручка, которая сулит хорошую премию.

Устала и не ела почти ничего сегодня. Помимо того, что меня постоянно тошнит, просто элементарно было некогда.

И поэтому я бочком, стараюсь слинять в подсобку, заглушая голос совести. Я знаю, что другие девчонки, тоже устали. Но кто первый придумал смыться, тот и выиграл пятиминутный тайм-аут.

Только присаживаюсь в подсобке на стул, как заходит Вера.

- Эй, директор, там к тебе, - хитро улыбается, видимо, про себя злорадствуя, что накрылся мой отдых.

Я замираю с бутербродом в руках.

- Ко мне?

- Твой любимый клиент, - кивает она в зал.

- Скажи, что меня уже нет, - даже не шевелюсь.

- Дунь, он тебя видел, вообще-то, - не оставляет она мне выбора.

Блин, ну я же только села!

- Здравствуйте, Игорь Леонидович! – выхожу, делать-то нечего.

Не хочу создавать прецеденты по разложению трудовой дисциплины и наплевательского отношения к покупателям.

Игорь Леонидович, наш постоянный клиент. Преимущественно цветы покупает для своей мамы. Очень благодарен ей, за то, что она положила на его воспитание свою молодость и жизнь.

Неужели и мне предстоит так же. Как нт эгоистично, это бы не звучало, но я не хочу.

- Здравствуйте, Евдокия, - здоровается мужчина, и по неизменной традиции целует мне руку. По магазину тут же плывёт древесный аромат его парфюма.

Потом по той же традиции, он поправляет тонкую оправу очков на носу, потому что они немного сползают.

Я вообще заметила, что Игорь Леонидович консервативен и любит, когда всё у него по размеренному плану идёт.

Он и к нам-то ходит уже почти год, и только ко мне.

Как составила для его матушки первый букет, так и попала в его вечное расположение.

Вот кто душнила, как выражается моя сестра.

Король душнил!

- Вам как обычно? – уточняю я, пока он разглядывает витрины. – Привезли чудесные жёлтые каллы из Голландии и можно добавить роз, и веточку орхидеи…

- Нет, сегодняшний букет не для мамы, - перебивает он меня, повернувшись, почему-то многозначительно посмотрев из-под своих очков.

- Оу! – удивительно восклицаю и незаметно переглядываюсь с Верой и другими девочками-флористами.

Вот так, Валентин!

Даже такой зануда, как Игорь Леонидович, не остался равнодушным. Интересно посмотреть на его пассию.

- Да вы угадали, это для девушки, - победно улыбнулся мужчина, заправив большие пальцы за лацканы пальто и качнувшись на пятках.

И снова непонятно так на меня глянул.

- Это прекрасно, - не стала акцентировать внимание на его странном поведении. Да и вымоталась очень, скорее бы его выпроводить. Но улыбки не притушила.

Профессионализм, куда без него.

- Тогда что-нибудь в пастельных тонах, хризантемы, хлопок… - рассуждала я, представляя, какой может быть женщина, покорившая такого сухаря.

- А вам, Евдокия, какие цветы нравятся? – вдруг спрашивает он.

- Мне?

Почему-то этот вопрос выбивает меня из колеи, и я чувствую какой-то подвох, особенно под его хитрым взглядом.

- Ромашки, - ляпаю наугад.

- Ромашки? - удивлённо переспрашивает он.

- Ага, такие мелкие, луговые. А ещё колокольчики и незабудки, - продолжаю сочинять.

- Однако!

Видно, что произвожу впечатление.

- Ага, - закрепляю образ простодушной дурочки.

- Ну ладно, - Игорь Леонидович, поправляет кашне на шее, и обводит руками магазин. - Спрошу по-другому. Чтобы вы выбрали из данного ассортимента.

- А вам зачем? – настороженно уточняю, опять переглядываясь с девчонками, которые от нечего делать, сбились в стайку и наблюдают за нами издалека.

5.

- Авдотька, привет! – первой, как всегда, была Танюха.

- Привет, - я оторвалась от вновь прибывших к замершему Игорю Валентиновичу.

Сейчас походу, ещё и смотрины устроим.

- Вы чего припёрлись? – не стесняясь в выражениях, снова обратила на семейство внимания.

- Дусенька, а мы за тобой, - улыбнулась мама, стряхивая с воротника отца снег.

- За мной?

- Да, сюрприз тебе решили устроить, - дополнила Танюха, передовая Димасика Боре, который уже вставил наушник в ухо, и вёл какой-то очень важный разговор, вообще, по-моему, не отслеживая, где он. Благо ребёнка принял.

- Что за сюрприз? – насторожилась я.

Хватит с меня сегодня.

- Ну, ты заканчивай, и всё расскажу, - кивнула она на стоящего рядом Игоря Леонидовича.

Я перевела на него взгляд.

- Да мне уже приготовили сюрприз, - проговорила, видя, что мужчина начинает краснеть.

- В смысле? - Танюха подошла ближе.

- Да, вот, познакомьтесь, это Игорь Леонидовича, наш постоянный клиент.

Игорь Леонидович кивнул, но почему-то не сделал и попытки подойти, поздороваться и представиться самому.

- Он приглашает меня на ужин, в кругу семьи. Не нашей, - продолжила я, видя, что мужчина краснеет пуще прежнего.

- Во как! - выдал папа и подошёл ближе, пристально, глядя на него.

- А он в курсе, что ты с довеском? – никого не стесняясь, громко проговорила Танюха.

- Таня! - мама выразительно посмотрела на неё.

- С довеском? – наконец подал он голос.

Гляди-ка, ожил.

А Танька-зараза подошла ближе, и, прикрыв ладонью рот, при этом, нисколько не притушив голос, продолжила:

- Прости, систер, что рассказала твой секрет.

Я только глаза закатила.

Какой талант пропадает. Жаль, Тарантино мимо не проходил, а то у моей сестры есть все шансы стать мировой звездой кино.

- Евдокия, о чём говорит эта девушка? – поморщился Игорь Леонидовича.

- Эта девушка, моя сестра, - поправила я его, покоробившись его пренебрежительным отношением.

Таньку обижать могу только я.

- Не обращайте внимание, Игорь Леонидович. И к сожалению, на ужин я пойти с вами не смогу. Видите, у меня с семьёй запланировано мероприятие.

- Но они же только пришли, - вытянулось его лицо.

Серьёзно?

- Ой, да короче, - опять Танюха. – Ты ещё, Авдотька переживала, что никому не нужна будешь с двумя детьми, - выдала эта коза.

Повисло молчание.

Даже Боря, в этот момент, завершивший разговор, замер.

- У вас есть дети, Евдокия? – дрогнувшим голосом спросил Игорь Валентинович.

- Будут, - ответила за меня Танька. – Двойня. У вас как с жилплощадью?

- Я… живу с мамой. И послушайте, я ничего такого не имел в виду… Просто хотел отблагодарить Евдокию. Она профессионал…

Ну вот дал заднюю.

Я облегчённо выдохнула.

- Я прошу прощения, Евдокия, если был не так понят…

- Да всё нормально, Игорь Леонидович, - поспешила я его успокоить, а то пятнами пошёл, не дай бог, ещё сердце прихватит. – Букет маме возьмёте?

- Нет… Я сегодня… Нет, - стал он ещё больше заикаться, и пятится.

Вот тебе и ухажёр.

- Это что за нахер? – изрёк папа, когда Игорь Леонидович вышел.

- Сама в шоке, - пожала плечами. – Вы вовремя подоспели. Только вот обязательно было упоминать о моей беременности, Таня?

- Прости, систер, экспромт, - беспечно отозвалась Танюха. – Но если он тебе зашёл, я сбегаю, верну.

- Нет, спасибо, - передёрнула плечами.

- Вот и я думаю, - довольно улыбнулась сестра.

- Взяли, обидели человека, - мама, как всегда, в своём сердобольном репертуаре.

- Да он же старый, мам. Он вон для бабушки Кати в самый раз, - завопила Танька.

- Спасибо, но он не в моём вкусе, - отрезала бабушка.

- Вот, видишь, даже бабушке он не понравился, - довольная собой, кивнула Танька.

- Так чего вы всем составам прибыли? – снова спросила я, когда утихли Танюхины смешки, мамино негодование, и папино ворчание.

- Евдокия, мы решили, что в этот праздник ты не должна быть одинока, - пояснила бабушка Катя, так как умела, только она.

Стало ещё интереснее и непонятнее.

- Ко мне все пойдём? – спросила, прикидывая, сильно ли шокирует моих родных тот бардак, что царит в квартире.

Нет сил на уборку.

Постоянная тошнота изматывает меня. Есть одно желание забыться во сне, хоть там обрести покой.

6.

Уже час смотрю на сообщение в приложении доставки «Курьер спешит к вам», и исхожу слюной с голоду.

Ну как с голоду.

Приспичило мне и моим гормонам вечером полакомиться грибной пиццей. Именно фирменной, из местной пиццерии, со сливочно-грибным соусом, моцареллой, трюфельным маслом…

Живот заурчал.

Курьер спешить не перестал, но по факту, доставка задерживалась, приумножая раздражение и слюноотделение.

Виной всему густой снегопад, накрывший город.

Так и представляю, как курьер, спешивший ко мне, застрял, засыпанный снегом по самые брови, но отважно держащий свою огромную сумку над головой, чтобы моя пицца осталась горячей. Да.

Фантазии не помогали. Навязчивая идея о грибном богатом вкусе, и сливочном сыре, не давали покоя, хотя я уже понимала, что сегодня не выгорит чревоугодие на ночь.

Прошлась к холодильнику. Открыла.

Танька вчера вызвалась помочь с продуктами. Вот зачем я ей разрешила?

Мой взгляд тоскливо бродил по полкам, уставленными греческими йогуртами, ряженкой, творогом. Ниже лежали нарезанные кусочки ветчины из индейки, о чём говорила изображённая птица на пачке. Яйца, сыр.

Ну, сыр, пожалуй, сгодится.

За стеной опять завыл пёс, видимо, подпевая певице, что выводила рулады, тонким голосом, там же. Певица стала громче. Пёс не сдавался.

Новые соседи, просто какой-то кошмар.

Жила же бабушка божий одуванчик.

Тишина, покой.

Нет, приехали. Только и слышно этого пса, и музыка орёт.

Голодная беременная женщина похуже любой сварливой тётки.

Отрезав внушительный кусок Маасдама, пошла, проверить телефон, накаливаясь от звуков за стеной.

Курьер был на месте. Спешил.

Сыр не удовлетворил.

Соседи бесили.

Накинув на ноги кроксы и прихватив свой телефон, преисполненная праведным гневом, решила учинить порядок, и призвать шумных соседей к тишине.

Глянула мимоходом в зеркало.

Всё прилично.

Я же курьера ждала. С работы пришла, ещё не снимала макияж, и в растянутые треники не переодевалась, а то может, будет, как в одном романе, что я сейчас читаю, про горячего соседа.

Может, мой тоже горячий.

На мгновение становится тоскливо, и я даже теряю запал, но очередной вой пса выводит меня из мимолётной меланхолии.

Хана ему, пусть там хоть самый сексуальный мачо.

Хоть сам Серкан Болат. Не спасёт его от меня, ни чётко прорисованные мышцы, ни пресс железный, ни взгляд с поволокой.

Звоню в дверь напротив.

Звонок противным дребезжанием вклинивается в общий шум квартиры.

Стою, в нетерпении притопывая.

Щас, вы у меня попляшете!

Скрипят замки. Дверь открывается.

На пороге с трубкой у уха стоит молодая женщина.

В трениках, без макияжа, с гулькой светлых волос на голове.

- Ни хрена подобного! – резко говорит в трубку и машет мне, чтобы проходила.

Я, сбитая с толку и своего воинственного настроя, захожу.

А она, не оглядываясь, шлёпает голыми пятками по линолеуму, на кухню.

- Давай, давай, - приговаривает, и хватает со стола пачку сигарет и зажигалку. Ловко выуживает одну и подкуривает, шумно затягиваясь.

- Да, представляешь, я курю! – зло усмехается в трубку, глядя на меня рассеянным взглядом.

Я решаю осмотреться, да и подслушивать неловко.

Пустая, двухкомнатная квартира.

Вот почти ничего здесь нет. Поэтому и слышимость такая.

В гостиной на полу матрас со скомканным постельным бельём. Тумбочка, заваленная косметикой и почему-то таблетками, и циновка, на которой лежит тот самый громкий, светло-серый хаски, который сейчас не обращает на меня никакого внимания, и грустно подвывает колонке, которая орёт на всё квартиру.

Свет даёт тусклый торшер и включённый на беззвучку телевизор.

Рядом валяется развороченный чемодан.

Взгляд выхватывает скомканные платья, юбки, брюки, словно его хозяйка очень торопилась, собираясь.

Опять с тоской вспоминаю бабулечку-соседку.

- А ты у своей секретарши между ног посмотри, может, там! – входит нынешняя соседка, придерживая плечом трубку, а в руках у неё бутылка шампанского, уже открытая, и два пластиковых стакана.

Ставит на широкий подоконник, и разливает на двоих.

Протягивает мне мою порцию и продолжает разговор.

Беру стакан, уже не скрываясь, слушаю. Интересно стало после ног секретарши.

- Да, у меня вечеринка, - продолжает женщина, чокается со мной, делает глоток и начинает пританцовывать. – Наконец-то свобода за десять лет жизни.

7.

- Плохо тебе без него? - всхлипывает незнакомка, поднимая лицо, и утирает слёзы. - И мне плохо. Только он гад, папка твой…

- Э-э-э, - пытаюсь обозначить своё присутствие.

Женщина переводит взгляд на меня.

- Ты не ушла?

Всё же заметила.

- Нет, - делаю шаг вперёд. – Слушай, я твоя соседка. Краем уха услышала, что ей грозит…

- Представляешь, мы десять лет были женаты, а он со своей секретаршей… - перебивает меня и шмыгает носом.

Хаски Тея добавляет вой.

- Он козёл, конечно, но собака-то ни при чём, - вставляю.

- Ты, как Климов, - тут же злится и подскакивает. – Все ни при чём. Только я одна побоку.

Пролетает мимо меня на кухню, закуривает, встаёт к окну, спиной ко мне.

- Завтра отвезу её ему, - чеканит, слегка обернувшись ко мне. - Всё.

- Всё, - отвечаю в той же манере, и уже разворачиваюсь, чтобы, наконец, уйти, но вижу, как опускаются и вздрагивают её плечи. Слышу жалобные всхлипы.

- Эй, ну ты чего? - подхожу ближе.

Она разворачивается. Всё лицо залито слезами.

Для меня это прямо триггер с моими-то гормонами. Чувствую, что сейчас обе будем реветь.

Видел бы папа… Двойной потоп.

- Я так его люблю, - признаётся она и падает в мои объятия.

Мне ничего не остаётся, как обнять эту незнакомку, и зареветь следом.

- Я тоже, - всхлипываю, прижимая её голову к своему плечу.

- Что? – заикается она, отстранившись и утирая щёки. – Ты тоже любишь Климова?

- Нет, - хлюпаю носом, - Дымова.

- Оу, - она удивлённо раскрывает глаза.- И что с ним?

- Нет его, - отвечаю.

- Соболезную.

- Что? Нет, он жив, - тяжело вздыхаю. – В жизни моей его больше нет.

- Бедняжка, - теперь соседка притягивает меня к своей груди, гладит.

- Какие же они козлы. Меня, кстати, Наташей звать.

- Дуня, - отвечаю и, отлипнув от неё, слабо улыбаюсь.

Нас прерывает очередное завывание собаки.

- Ладно, Дунь, прости. Тяжело мне. Я никого не знаю в этом районе. Решила сюрприз на годовщину ему сделать. Ну, знаешь, в гостинице, пальто на голое тело, и всё такое, - она обрисовала «всё такое» в воздухе.

- Ага, - кивнула, понимаю.

- У него как раз был деловой ужин. Вот я и попёрлась…А он там с секретаршей… Напряжение снимал…И я вот с чемоданом, скиталась по городу, пока не сняла это жильё.

- А домой?

- Ты не знаешь моего мужа, Дуня. Это авторитарный тиран, - выдала она, словно редкий диагноз болезни. – Он не считается ни с кем. Даже сейчас не видит ничего особенного в том, что сделал. Так и сказал, представляешь.

Я такого не представляла.

- Что будешь делать? Разводится?

Наташа кивает, подхватывает из пепельницы тлеющую сигарету.

- С самого института не курила, - затягивается. – Всё, как он хотел, было. Выглядела, как он хотел. Ни в чём отказа не знал…

- Так, может, в этом и дело, - пожала я плечами, переждав очередной приступ уныния у собаки, который выражался в вое.

- Скажи ещё, что это я виновата, что он на секретаршу свою прыгнул? – снова насупилась Наташа.

- Да нет, конечно, - поспешно ответила я, отмахиваясь от дыма.

- Ой, прости, я не подумала, - и Наташа потянулась и открыла окно.

- Но зато теперь ты можешь быть только для самой себя.

Наташа шмыгнула носом, смахивая с лица остатки слёз, и посмотрела на меня с надеждой.

- Думаешь?

- Ну а почему бы нет, - снова пожала я плечами. - Делай что хочешь. Одевайся как хочешь. Ешь что хочешь. Свобода.

- Да, свобода, - совсем нерадостно вторила Наташа.

Завывшая Тея, не разделяла наше мнение.

- Прости за неё. Она и вправду очень скучает по Нику. Он же её совсем малюткой забрал. Я еле её утащила, хотела ему больно сделать.

- Получилось?

- Да, его больше всего это и взбесило. Это и то, что я бумаги его раскидала и порвала. А то, что я застала его… - Наташа опять стала скатываться в слёзы. – Что ушла от него…

- Ну всё, забыли о нём, - скомандовала я, притянув её к себе, и погладила по голове.

Интересно, что она явно старше меня, а я чувствую сейчас, что наоборот. А может, это инстинкт материнский во всей красе. Но мне хочется её утешить, наобещать хорошего, чтобы она успокоилась.

- Спасибо, Дунечка, - вздыхает моя соседка, отлипает от меня.

- А кто у тебя будет?

- Не знаю пока их пола.

8.

- Я хочу выпить за Дуню, - Леночка торжественно подняла бокал, призывая остальных тоже присоединиться к тосту.

- Давайте, - поддержала Света, подливая мне сок.

И мы с ней вместе потянулись, чтобы чокнуться с Леной и Яной, что сидела за противоположной стороной стола.

- Дорогая, наша подружка, - продолжила Лена, - ты такая молодец!

- Ещё какая, - поддакнула я, чувствуя, что меня начинает мутить, и, попыталась понять от чего.

Может, принесённый недавно шашлык, источающий поначалу умопомрачительный аромат.

А может это парфюм, мужчины, что сидит за столиком рядом.

Сладкий, восточный, очень яркий.

А возможно, это смесь этих запахов, не нравиться мне.

Быстро делаю глоток яблочного сока.

- Дунь, ну подожди, я же ещё не договорила, - обижается Лена.

- Оу, прости, - натягиваю улыбку, стараясь, сосредоточится на подруге, - я слушаю.

- В общем… Ты такая молодец! Не каждая бы решилась… Я бы точно…

- Лена, - укоризненно тянет Яна, понимая, что та не туда зашла.

- Да, блин! – морщится. – Дуня меня сбила!

- Ну, прости, - не сильно-то и винюсь. - Обещаю, больше ни-ни, - закрываю рот на воображаемый замок, и выкидываю ключик.

- Я и так волнуюсь, - сетует она.

- Ой, давай я, - машет на неё Светка.

- В общем, Дунь, мы тебя поздравляем с двойной радостью, - она забирает у Лены конвертик и протягивает мне. – Это подарочек для деток.

Вручает мне его.

- А тебе мы приготовили нечто особенное.

- Спасибо, - принимаю конверт и оглядываю их заговорщически-хитрые физиономии.

- Так, - тяну, предчувствуя, какой-то подвох.

- Мы долго думали, что бы такого особенного тебе подарить, - вступает Яна.

- Ну, чтобы вот запомнилось. Осталась на память, не как вещь, а как эмоции, - подхватывает Лена и почему-то краснеет.

Мне становится ещё тревожнее и интереснее.

- Думали, мы думали, - продолжает Света.

- Вот и сказочки конец, а кто слушал молодец, - нетерпеливо договариваю я. – Может, скажете уже.

Девочки переглянулись.

Лена, к тому, что вся полностью зарделась, ещё и глаза опустила.

Янка хитро заулыбалась.

Света замолкла в предвкушении.

- Ну что вы там придумали? Выдумщицы вы мои. Вибратор, что ли, мне купили? – не выдержала я.

Подруги снова переглянулись.

- Лучше, - кивнула Яна.

- Лучше? – удивлённо протянула она.

- Дунь, мы в курсе, что ты сейчас одинока, ну, в плане второй половины… - опять издалека начала заходить Светка, нервно постукивая красивым маникюром по столу.

- Да уж! – крякнула я от досады. - Спасибо, что напомнила!

- Ну, подожди, Дунь, - тут же встряла Яна, - мы это в хорошем смысле…

- Что хорошего может быть, что я одна с двумя детьми, - голос мой зазвенел, внутри пошла волна возмущения.

- Ой, да короче, - не выдержала Лена. - Мы наняли для тебя профессионала.

- Что?! – цунами негодования разбивается о волнорез непонимания.

Правда, вышло громко.

Немногочисленные гости ресторана резонно заинтересовались нашей компанией.

- Что? – повторила я шёпотом, чтобы избежать повышенного внимания.

Девочки с секунду молчали, а потом наперебой начали объяснять суть их оригинального подарка, и все его прелести.

Суть звали Станислав.

Профессиональный жиголо, нанятый моими подругами, чтобы скрасить одну из моих нелёгких, одиноких ночей и подарить мне незабываемое удовольствие, пока мне ещё не противопоказано заниматься сексом.

- Как… Как… Как вы вообще до такого додумались?!

Мне было и интересно, и смешно, и просто вопиюще досадно, что мне дарят такие подарки.

- Я что, настолько безнадёжна, что со мной можно только так?

- Дунь, да не говори глупостей! - тут же возразила Светка, поглядывая на примолкших Яну и Лену, видимо, безмолвно прося о помощи.

- Мы же понимаем, что у женщин есть потребности, - вставила Яна.

И я возмущённо и негодующе посмотрела на неё.

- И тебе сейчас совершенно не до знакомств, - подержала свой фан-клуб по оригинальным подаркам, Лена.

- И значит, должна пуститься во все тяжкие, и позволить непонятно кому… Как вы вообще его нашли? – не укладывалось у меня в голове, то как они сидели-сидели, думали-думали, чтобы подарить своей беременной подруге Дуне, и решились на такое.

- Да что там искать, - фыркнула Светка.

9.

Я опаздывала.

Задержалась в магазине, потом в пробку попала, и, в общем, всё до кучи.

Поэтому, когда двери лифта открылись на моём пятом, я уже никого не ожидала увидеть.

У порога стоял высокий мужчина, весь в чёрной коже, а рядом, кокетливо улыбаясь, соседка Наташа.

- О, Дуня, привет! - увидела она меня первой.

Следом за ней развернулся мужчина.

- Э-э! Станислав? - спросила я, озадаченно глядя, по моему неискушённому мнению, на довольно молодого человека.

Почему-то мне казалось, что жиголо, должен быть прожжённый жизнью плейбой, с густой щетиной, с поволокой в глазах, такой, что одним взглядом сражать женщин наповал.

Этот же был каким-то, ну уж очень молодым, моим ровесником, это точно, хотя роста ему было не занимать, и разворот плеч хороший, как у…

Поморщилась, не пуская лишние мысли.

Парень улыбнулся при виде меня, на щеках заиграли ямочки. Невозможно было удержаться от ответной улыбки.

- Да, добрый вечер, - ответил он.

Ой, и голос такой низкий, чистый.

- Добрый, добрый, - подошла ближе, всё ещё озадаченно его рассматривая. Причём не только я. Профессионал Станислав, тоже с нескрываемым интересом смотрел на меня.

- Дунь, ты не против, мы поболтали немного, - вставила Наташа. - Я домой вернулась, смотрю возле твоей двери молодой человек. Вот слово за слово…

Ух ты, он ещё и слово за слово умеет!

И действительно, соседка стояла в расстёгнутом пуховике, в ботинках, шапку в руках мяла.

Зарумянилась вся.

Вижу, мальчик ей понравился.

Ох, опьянила Наташу свобода.

Уж для неё он точно мальчик.

- Не против, конечно, - улыбнулась учтиво, и, открыв дверь в квартиру, приглашаю, махнула Станиславу. – Прошу!

И когда он прошёл в тёмную прихожую, подмигнула соседке.

- Дунь, - заговорщически зашептала она. – А кто это? Я спрашивала, но так и не поняла.

- Слесарь, - нашла я обозначение для Станислава. – Трубы будет прочищать.

- О! – неподдельно обрадовалась Наташа. – Мне тоже надо. Пусть потом ко мне зайдёт. Я заплачу.

- Ну, не знаю. Он дорого берёт, - пожала плечами, потянет ли Станислав двойную смену.

- Ну, сколько? – нахмурилась Наташа.

- Потом у него спросишь. Индивидуально для тебя рассчитает,- нашла я выход, потому что так и не уточнила у подруг, сколько они ему заплатили.

- А, ну ладно, буду ждать, - кивнула соседка.

Мы коротко попрощались, и наконец, зашла к себе, закрыв дверь.

Станислав, не дожидаясь меня, прошёл в гостиную, включив там свет, и уселся на диван.

- Прошу прощения за опоздание, - сказала, скидывая пуховик, потом сапожки.

- Всё окей, - ответил он, опять с интересом разглядывая меня.

Это что, у них так принято?

Смотрит, можно сказать, с неподдельным любопытством, и так губу полную закусил, что мне тоже становиться интересно, чем я так его привлекаю.

И я, откинув распущенные волосы за спину, стараюсь незаметно, оценить себя в отражении зеркала.

Да вроде всё на месте.

Кофта не задрана, джинсы без пятен. По моему животу не сказать, что я в положении, поэтому догадаться он при всём желании не сможет. Девочки, навряд ли дали ему такие данные обо мне. Так что, понять не могу его странных взглядов.

А может, это приёмчики у этих профессионалов такие, чтобы клиенток расположить.

Я лично поддаваться на них не собиралась. Хочет, пусть смотрит. Иного ему всё равно не перепадёт.

- Итак, Станислав, давайте кое-что обсудим, - начала по-деловому.

- Конечно, - кивнул он и подскочил с дивана.

Ой, какой прыткий.

Я даже шаг назад делала.

- Если есть какие-то пожелания, пожалуйста, не стесняйтесь. Давайте всё обсудим. Может, есть любимая поза, или особенная фантазия. А может, игрушки, плётки, кляпы, зажимы, я, правда, не очень по БДСМ, и там доплата, предупреждаю сразу. Также можно по классике, можно обойтись только минетом и, или кунилингусом. Анал? Если по лайту хотите…

Лучше бы он молчал. Молчал и продолжал смотреть.

Не знаю таких людей, кого не смутил бы такой длинный перечень умений Станислава. Меня смутил. Я даже забыла, что хотела сказать.

А он всё перечислял и перечислял, всё, что я могу сделать с ним, или он со мной.

Вот, видно, профессионал с большой буквы «П».

- Так остановитесь, - прервала я поток, и его самого притормозила, уперев ладонь в твёрдую грудь. Потому что, перечисляя, он всё наступал и наступал на меня.

Руку тут же одёрнула, ощутив жар его тела под футболкой.

10.

- Дежурный, что дети делают в камере?

- Это не дети, товарищ майор, - отвечает дежурный Горин, подставляя журнал для подписи. – Это вредители и преступники.

- Да? – удивлённо тянет Кеша, поставив закорючку в графе, окончивших дежурство. – Что натворили-то?

- Да, жиру бесятся с этим интернетом, - Горин возмущённо затряс пухлой нижней губой и вторым подбородком, из чего следовало заключить, что он резко против прогресса и современных технологий. – Совсем уже с ума посходили. Пошли окна бить в школе. Одни бьют, другие снимают и в прямой эфир.

- Вот эти сепилявки? – удивился Кеша, вспоминая, трёх худеньких девчонок, что испуганно озирались по сторонам, сидели в камере временного содержания.

- Хотите, верьте, хотите, нет, - Горин захлопнул журнал и протянул свежие распечатки ориентировок. – Взяли по горячим следам, в одном из подъездов прятались. И свидетель есть. Мужик живёт в доме напротив, вышел покурить и всё видел, и полицию вызвал, когда они в его подъезд шмыгнули.

- Да, какой-то прошлый век, - протянул Кеша, рассматривая чёрно-белые фото подозреваемых, пропавших, разыскиваемых, и думая о том, что окна в школах дети били, ну, где-то в девяностых.

Он только что вернулся с вызова и не планировал, заходить в отдел, но начальство потребовало предстать пред ясны его очи, для раздачи пиздюлей. Пришлось тащиться.

- Да не говорите, товарищ майор, - Горин прямо радовался.

Любил мужик поболтать, а тут на посту особо не с кем не поговоришь. Встретил, отметил, и дальше. А Кеша вдруг задержался дольше обычного.

- Насмотрятся этих интернетов, да сериалов, - вздыхал он. – И творят что попало.

- И что решили с ними? - также безучастно спросил Кеша, откладывая ориентировки обратно на стол Горина.

- Да, что с ними решать. Им по двенадцать, тринадцать. Родителей вызвали, на учёт поставят, - отмахнулся дежурный, явно сетуя на такое, по его мнению, мягкое наказание.

- Ну не казнить же их за это, - Кеша как раз не разделял мнение Горина.

- Так ведь не поймут же ничего, а вот если посидели бы, хотя бы двое суток…

Его перебивает входящий звонок, и он спешит к телефону. А Кеша пользуется этим, чтобы смыться, наконец, машет ему на прощание и выходит на улицу.

Утро встречало приятной прохладой. Почти как в песне. Кеша улыбнулся своим мыслям.

И ведь поди, скажи, что конец февраля.

Снега почти нет. Солнце яркое. Птички поют.

Юг. Понятное дело.

Наверное, за одно это, стоило переезжать. Хотя нет-нет, сердце сожмёт, требуя привычные сугробы да морозы.

Не! Нах.

Кеша прогнал наваждение.

Здесь было классно.

И коллектив нормальный, он почти влился. И Женька успокоилась.

У него вибрирует телефон в кармане джинсов.

Мама.

Как по расписанию

Родительница никак не может простить ему такой скоропостижный переезд, и сейчас начнётся новая порция причитаний, но никуда не деться, как говорится, родителей не выбирают.

- Да, мам, привет, - Кеша ловко зажал телефон плечом, открыл машину.

- Привет, сыночек. Как дела?

- Да, нормально. Вот с дежурства еду, - ответил, хотя мотор пока не завёл, прекрасно зная, что мама не ограничится короткой беседой.

- Я тебя отвлекаю?

- Конечно, нет, - поспешил ответить Кеша, и выдал матери полный карт-бланш, на привычный разговор.

Всё, как всегда, началось со здоровья, и жалобы на пьянчуг-соседей, которых и приструнить-то некому, после того, как Кеша переехал. Словно в городе менты закончились. Плавно двинулось в политику, и Кеша был даже удивлён сегодняшним нововведением, но когда мама начала по привычке сетовать на него за отсутствие внуков, и критиковать Женьку, он понял, что нет, ему показалось, всё, как и прежде.

- Мало того, что не сподобиться мне родить внуков, так и тебя утащила подальше, - пыхтела мама в телефон.

Кеша по обыкновению, слушал, уже не стараясь вставлять какие-то свои замечания, потому что эта тема была избита-перебита, говорена-переговорена.

Женька не хотела детей, вернее, у неё был план, о котором она честно предупредила Кешу, когда они решили пожениться. Она строила карьеру и не планировала пополнения ещё лет пять, точно.

Маму же никто не предупреждал, и когда она, после свадьбы через полгода, не дождалась радостных новостей, прямо спросила, где внуки, Женька ей выложила всю правду-матку.

Был скандал, по меркам небольшой семьи, и ряды ненавистных невесток пополнились.

Кеша же, поначалу, спокойно относился к этому.

Ему и самому тогда не хотелось детей. Тогда ему казалось, что эта блажь Женьки легко преодолима, и как только он немного надавит, она сдастся.

Надавил.

Не сдалась.

11.

- Это что, я вас спрашиваю?! Это что, отдел полиции? Или хера-бора какая! – орал полкан, так что его слышно было на весь этот самый отдел, а может, и за его пределами.

- Это же просто ни в какие ворота. Полицейский участок на всю страну на посмешище выставили, - бушевал он.

- Как думаешь, долго ещё? - тихо спросил Глеб.

- Да хрен его знает, уже полчаса распекает, - ответил Кеша, стоя, как и все по стойке смирно, в актовом зале, куда всех сотрудников срочно пригласили, в связи с ЧП, произошедшем в отделе.

- На всю страну! - орал полкан.

И это, видимо, огорчало его больше всего.

- Ладно ещё Дымов… где он, кстати? – полковник Комков, в отделе прозванным просто Комок, стал вглядываться в толпу, ища Кешу глазами.

Долго ему это делать не пришлось, верные товарищи вытолкали Кешу вперёд.

- А вот он ты, - совсем нерадостно выдал Комок, багровея ещё больше.

- Так точно, товарищ полковник, - отрапортовал Кеша, чуя своим поджарым задом, что не для похвалы его вызвали.

- Молодец, - вопреки его мыслям сказал полковник и попытался улыбнуться, но, видимо, мышцы, отвечающие на его лице за радость, совсем атрофировались, поэтому получился оскал.

У Кеши взмокла спина.

- Задержал, не дал уйти преступным элементам! Только толку никакого! - тут же заорал он, переходя молниеносно в режим берсерка.

- Я вас всех под взыскание… Я вам устрою…

Кеша потихоньку отступал, желая обратно слиться с толпой. Потому как огребать всем вместе, это не то же самое, что в одного. И не посмотрят, что он эти преступные элементы задержал.

Возможность огрести по полной нисколько этим фактом не умалялась.

Ну и дети нынче пошли!

Они сегодня всем отделом поучаствовали в челлендже «Без лоха и жизнь плоха», это дословно.

Лохи, это все сотрудники полиции их отдела.

И толку, что Кеша вовремя, ну почти среагировал и задержал юных звёзд интернета.

У одной девицы, оказывается, был спрятан телефон, и они прямо из камеры вели прямой эфир. И в этом же прямом эфире, обманули Горина, разжалобив дежурного, и заманили того в камеру, закрыли его там, а сами чуть не смылись, помешал Кеша.

Жаль, что он телефон у одной из «сепилявок», вовремя не обнаружил.

Видео уже завирусилось.

Особенно красного, как помидор Горина, проклинающего ушлых девчонок.

Кеша бы тоже посмеялся, но, увы, было не до смеха, причём всем.

Отдел стоял на рогах.

ЧП городского масштаба.

Начальство гудело.

Подчинённые прикидывали, какие кары падут на их головы.

У Кеши вибрирует телефон, и он машинально, не глядя, от кого, пришло сообщение, открывает фото в мессенджере.

- Красивая у тебя жена, - слышит позади и понимает, что прелести, которые ему прислала Женька, видит не только он, но и Глеб с Вадимом, стоящие рядом.

- Огонь, - подтверждает Вадим, беззастенчиво лыбясь, когда Кеша, быстро свернув фото, оборачивается, чтобы тихо обматерить глазастых коллег, с их замечаниями.

- Прокопов, смешно тебе?! – замечает улыбку Вадима Комок.

- Так тебе надо, - тихо глумится Кеша.

- Никак нет, товарищ полковник, - начинает Вадим, но полкану уже всё равно, и он спускает на него всех собак.

Вырваться получается только к обеду.

Пока проходит «раздача слонов».

Пока пишутся рапорты и объяснительные.

Плюс работу никто не отменял, и вот уже почти три, а на следующий день снова сюда же, и твой отсыпной идёт по бороде.

- Жень, ты дома? – Кеша заходит в прихожую, и по привычке кидает ключи на полку, направляется на кухню, тут же заныривает в холодильник.

Там почти пусто, не считая йогурта, феты, яиц и колбасы с хлебом.

- Н-да, - тянет Кеша, почёсывая макушку, прикидывая, сварганить ли ему бутерброд или заказать пиццу.

Судя по тому, что Женька не отзывается, дома никого. У неё ненормированный график, могут вызвать в любой момент. Он уже привык к такому, а поначалу было тяжело. У него самого работа не сахар, и график тоже, может быть гибче, некуда, взять, хотя бы сегодняшний день. И именно в такие сумасшедшие дни, хочется прийти домой, и чтобы тебя там кто-то ждал, с горячим обедом и тёплыми объятиями.

Но Женька здесь была категорична, как и с детьми, она ему ни кухарка, и ни мамка. Он большой мальчик, и может сам о себе позаботится. Она в первую очередь женщина, и не нанималась ему в прислугу. И Кеша честно уважал эту позицию.

Но иногда…

Видимо, жил в нём патриархальный атавизм, когда жена немного зависима от мужа, от его настроения, и про путь через желудок, тоже порой приходилось вспоминать. Хотелось щей, борщей, тёплого бока и ласкового слова.

12.

«… и в заключение выпуска. Не сходит с новостных лент, скандал, разгоревшийся в одном из отделов полиции…»

- Бля! Уже неделя прошла, и всё никак не забудут, - заворчал Кеша, переключая канал, потом и вовсе отрубил телевизор и откинул пульт на кровать.

Глянул на лежащую рядом Женьку, вообще не обращающую на него никакого внимания, залипшую в ноутбуке, с очередным проектом.

- Жень, давай куда-нибудь сходим, - решил он растормошить её, - а то заслуженный отгул пропадает даром. – Смотри, на улице погода, какая хорошая.

Как раз на улице багровел закат.

В их спальне окна были большие, с выходом на балкон, и именно сейчас солнце заливало всё тёплым оранжевым светом.

Он сегодня и спортзал отложил, зная, что жена будет дома, а в итоге каждый в своём девайсе сидит, вроде рядом, но на самом деле, порознь.

- М-м, Кеш, мне ещё работу доделать надо, - отозвалась Женька, не отрываясь от ноута, - у меня сроки горят.

И не замечала ровным счётом ничего, ни красивейшего заката, не того, что Кеша, весь умаялся от скуки, вообще не привыкший к такому долгому безделью.

Психологи называют это «неврозом выходного дня». И подвержены ему люди, патологически не умеющие отдыхать, а только работать.

А Кеша, несмотря на все перипетии, свою работу любил, а вот отдыхать в последнее время не очень.

А благодаря тому, что он задержал юных, и теперь знаменитых на всю страну звёзд интернета, начальство поощрило его и пожаловало отгул, правда, забрать он его сумел, только неделю спустя, но всё же.

Глеб с Вадимом аж обзавидовались, у них так-то всё наоборот, дежурство за дежурством, вот походу и сглазили его выходной.

Лучше бы он работал, чем бесконечно лежать на диване, рядом с безучастной Женькой, которую вообще никогда не напрягало, что незапланированный отдых, что авралы.

Она могла отмокать в ванной, получить нагоняй от клиента, и сорваться в офис, через пять минут, и всё это без лишних страданий и нервов.

Женька как раз красиво потянулась, выгнулась кошечкой, выставив напоказ, впалый животик, и торчащие из-под домашней кофты соски.

Кеше много и не надо было, и он решил сменить тактику. Придвинулся ближе, и, стянув с хрупкого плечика рукав кофты, стал целовать и покусывать нежную кожу.

- Хорошо, давай никуда не пойдём, - заурчал, зная, что Женька любит, когда он так низко и хрипло мурлычет, и начал рисовать пальцами восьмёрки на её ключицах и шее, постепенно спускаясь вниз, вполне явно намекая на приятное продолжение досуга вместе.

- Ну, Кеша, - застонала Женька, силясь убрать его руку, которая проникла уже под кофту и нащупала аккуратную выпуклость её груди.

- Да, моя королева, - продолжил он тихо вибрировать голосом, поглаживая упругую плоть, предпочитая не замечать её тона.

- Ну что ты делаешь? – заворчала она, когда он, обхватив её за подбородок, развернул лицом к себе и вжался ртом в губы, но, тем не менее, ответила, и Кеша, чтобы упрочить свои позиции, завёл ладонь ей под голову, фиксируя подбородок.

Он знал, что Женька обожает спонтанный секс, и знал, что любила покочевряжиться, поэтому особо не прислушивался, когда она начал стонать, что сейчас упадёт ноут, что там полетит всё к чертям и тому подобное.

Просто, оторвавшись от неё на мгновение, закрыл и аккуратно спустил технику, на пол.

Потом вернулся к разомлевшей от поцелуя Женьке, и рывком стянул с неё штаны, вместе с бельём, положил тонкие щиколотки на свои плечи, прекрасно зная слабости своей жены, и начал покрывать поцелуями гладкую кожу.

Женя застонала, выгибаясь, и сама стянула с себя кофту, обнажаясь полностью.

Кеша тут же залюбовался ей.

Красивая, тонкая, с ворохом рассыпанных тёмных кудряшек по подушке.

Он медленно скользил губами по стройным ножкам, пока не дошёл до горячей развилки, громко втягивая яркий аромат её возбуждения.

- Кеш, не надо, - запротестовала жена.

Да он особо и не настаивал, зная, что с поцелуями туда Женька его не пустить.

Несколько раз пытался выяснить, чем ей так претит куни, но так и не понял.

Не нравится, и всё.

Поэтому его губы двинулись выше.

Язык обвёл пупочную впадинку, куснул рядом, и он с удовлетворением почувствовал, как она вздрогнула и расслабилась, поняв, что он не претендует залезть языком ей между ног.

Кеша любил вести в сексе, иногда подталкивая и подстраивая, так как ему бы хотелось, но никогда не настаивая, если понимал, что Женька напрягается.

И все её эрогенные зоны, знал наперечёт.

Но всё равно, каждый раз, эти неподдельные эмоции, что выдавала жена, цепляли его, и он шёл проторённой дорогой, чтобы снова хапнуть, наверное, чисто мужского и эгоистического, когда именно ты заставил сладко стонать свою женщину.

Он обхватил обеими ладонями её груди, накрывая их полностью, и потёрся гудящим напряжённым членом, что выпирал из-под шортов.

13.

- Грабитель, походу со стажем. Всё чётко спланировал. Дети открыли-то ему, потому что курьера ждали. А он, угрожая им ножом, связал их и прошёлся по дому, - докладывал Аверченко, местный участковый, пока они с Кешей, поднимаются на третий этаж, в квартиру, где был совершён грабёж, вернее, его попытка.

Дом был не новый, с большими лестничными пролётами. И квартиры здесь были довольно просторные и богатые.

Они, когда переезжали, с Женькой здесь варианты искали. Стоимость была аховая, поэтому выбрали новостройку.

Грабитель, надо полагать, тоже был в курсе, куда лезет.

Кешина смена почти закончилась, а тут поступил вызов о разбойном нападении, с непонятными вводными. Домой в последнее время не хотелось, и Кеша согласился принять вызов, съездить по адресу.

- И что, он всё это время бухал? – спросил Кеша, пропуская участкового вперёд.

- Да, пацаны говорят, почти сразу нашёл коньяк, у матери припрятан был, французский, - почему-то уточнил Аверченко, - и тут же накатил, потом, когда квартиру шерстил, постоянно прикладывался.

- Да уж, серьёзности никакой, дисциплины тоже, - в шутку проворчал Кеша. – Пришёл грабить и так лоханулся на синьке.

- Ну а потом, когда уже всё собрал, - улыбнулся Аверченко, разделяя мнение Кеши, - решил допить остатки. Старший говорит, даже песни им пел, прощение просил, видимо, уже совсем в кондиции был, ну а потом уснул. Ну пацаны распутались и сразу мне позвонили, есть у старшего грешок, поэтому мой номер у него в телефоне, а я вас вызвал.

Они зашли в квартиру.

Кеша сразу увидел двух мальчишек, сидящих на кухне.

Одному, на вид лет шестнадцать, спокойно и уверенно посмотрел на Кешу. Второму лет семь, и он был уже более взволнован. Глаза на мокром месте, щёки красные.

Пацан встревоженно вскинул взгляд на Кешу, но старший брат что-то коротко ему сказал, и мальчик отвернулся.

И почти тут же Кеша услышал раскатистый храп, который гремел на всю квартиру.

Горе-грабитель, вольготно расположившись, в мягком кресле, в гостиной, выдавал раскатистые рулады. Храпел так, что уши закладывало.

Уже немолодой мужик. Довольно худощавый, если судить, как висят на нём вещи. Или хотя бы по впалым небритым щекам. На руках чёрные перчатки.

Профессионал, ёпт!

А рядом стояла дорожная сумка.

Кеша аккуратно поддел её ногой. Тяжёлая. Хорошо, видать, поживился.

Он склонился над незадачливым вором-алкашом, поморщился от перегарно духа и потормошил его.

- Эй, гражданин, просыпаемся!

Но тот, послушный его жестам, податливо съехал вниз, и не думая приходить в себя.

- Да, хера-бора, как говорит Комок, - пробормотал Кеша.

- Аверченко! - позвал он участкового, выходя из пропитанной винными парами гостиной. - Вызывай наркологичку, надо его в сознание привести. И с хозяйкой свяжись.

Аверченко, глянул за плечо Кеши, на храпящего вора и кивнул.

Кеша прошёл на кухню, где сидели потерпевшие братья.

Старший как раз заканчивал разговаривать по телефону, судя по тону, с матерью. Кеша жестом показал, чтобы тот отдал ему трубку, и вкратце обрисовал родительнице ситуацию. Женщина взволнованно отвечала на его вопросы, от беспокойства за детей, путалась, и Кеше несколько раз приходилось заверять её, что уже всё под контролем.

- Кофе есть? - спросил он, отдавая телефон старшему брату, понимая, что пока они не оживят мертвецки пьяного подозреваемого, ему отсюда никуда не деться, а он не успел сегодня даже пообедать, и в животе урчало.

Парнишка оказался смышлёным, набулыжил ему полную кружку растворимого кофе и даже сделал бутерброды, параллельно рассказывая те злоключения, что свалились на них с братом.

- Товарищ майор, там к вам, - прервал их участковый, заглянув в кухню.

- Ко мне? – удивился Кеша. – Кто?

- Девушка. Говорит, жена, - пожал плечами Аверченко.

Женька?

Кеша поспешил на выход.

У дверей и вправду стояла Женя, раскрасневшаяся, со сверкающими глазами.

Они не разговаривали три дня.

Вернее, она пыталась, а Кеша, как тогда впал в какую-то глухую апатию, так и продолжал в ней прибывать.

Никак не выходило, у него вынырнуть на поверхность, и глотнуть кислорода, чтобы по обыкновению, посмотреть спокойно на сложившуюся ситуацию в их семье.

Почему-то именно сейчас шёл диссонанс с его внутренним миром, хотя совсем недавно он спокойно всё это хавал, а сейчас ни в какую.

- Ты что здесь делаешь? – спросил он, не здороваясь, прикрывая дверь.

- Ты трубку не берёшь, а у меня командировка, - начала она виновато, вопреки сверкающим обидой глазам.

- Не беру, значит, занят, Жень, - Кеша сложил руки на груди.

Он действительно сегодня пару раз пропустил Женькины звонки.

14.

- Васенька, держи крепче Марусю, а то опять потеряем её, - тяну санки и поглядываю на детей.

Васька смеётся и начинает сталкивать Машу специально, она тут же пищит, и цепляться за него.

А всего-то стоило, один-единственный раз, Машке свалиться с саней, и этот озорник запомнил, и теперь всё время норовил её столкнуть, ещё и я напомнила. И недолгая дорога до садика превращается в квест по усмирению детей, удержанию в руках, новогодних костюмов и ручек от саней, ну и хоть краем глаза на дорогу поглядывать, а то мы таким «Макаром» куда угодно можем зарулить.

К концу, я была вся в мыле, и злая как чёрт.

Васька веселился.

Машка рыдала.

Из последних сил сохраняла самообладание, но когда какая-то мамаша влезла вперёд нас, пока я эквилибрировала, удерживая калитку, и всё остальное, при этом, пытаясь протащить своих чад на санях, я не выдержала и разразилась такими заковыристыми ругательствами, что позавидовал бы даже папа.

Дети притихли.

Они к своим четырём знали, что в таком состоянии маму лучше не трогать.

Мамашка, которая всё это спровоцировала, оставила своего ребёнка подальше и вернулась, помогла мне въехать.

- Женщина, ну я же извинилась, - не стерпела она.

Поначалу хотела указать в грубой форме, куда она может засунуть свои извинения, вместе с её «женщиной», но выдохнула, стиснула зубы и процедила:

- Извините.

- Да, у кого-то нервишки под Новый год сдают, - не осталась она в долгу, впрочем, удаляясь быстрым шагом, понимая, что ответка не заставить себя ждать.

Стало так обидно.

И завидно, чего уж там.

Вот она с утра вся собранная, бодрая, и ребёнок такой же.

Идеальный мир, в котором я со дня рождения своих детей никак не могу попасть.

Мы только-только начали ходить в сад, и вот сегодня проспали, и впопыхах умывались и одевались, и благо, что костюмчики их я приготовила заранее, а то бы я не знаю, кем бы были мои дети на Новогоднем утреннике.

Про себя вообще молчу.

Пуховик надет на растянутый домашний костюм, растоптанные угги на ногах, под шапкой, лохматый пучок. На себя у меня времени не осталось. Был выбор заплести косички дочери или расчесаться самой, и он был очевиден.

Я всё жду, когда у меня появится время на себя, и никак не дождусь, всё, что мне даруют мои щедрые родственники, я трачу на сон, ибо, по заверению всех, он самый важный ресурс. А так хочется выглядеть, ну… Ну хоть как-то выглядеть.

Вчера я расплакалась при просмотре рекламы спа-центра, на минуту представив, что могу провести там, нежась от кайфа всех предлагаемых процедур, одна целый день.

Потом долго пришлось объяснять моим любопытным детям, особенно Васеньке, почему мама плачет. Не скажешь же, что мать вымоталась и устала от них, и у неё затянувшаяся депрессия. Пришлось врать, что реклама очень жалостливая, и теперь, как только сын видит по ТВ этот ролик, то бежит ко мне и жалеет.

При воспоминании о том, как сын старается меня утешить, сердце топит в умилении.

Оборачиваюсь на своих присмиревших детей, в миллионный раз говорю себе сама, что они стоят всех моих бессонных ночей и нервных клеток, и качу дальше.

- Евдокия Фёдоровна, вы помните, что вас выбрали Снегурочкой, для поздравления детей в группах? – спрашивает наш воспитатель Анна Владимировна и смотрит так лучезарно, что вокруг должны запеть птички и сбежаться мелкое зверьё, потому что грянет музыка, и она, как какая-то диснеевская принцесса, запоёт, и всё вокруг расцветёт, и заиграет радугой.

Вообще, педагог она классный. Дети в ней души не чают. Родители молятся на неё. Я тихо ненавижу. Но у меня это сейчас ко всем восторженным людям, потому что сама пока не готова выдавать таких эмоций.

- Да, - мрачно киваю.

Конечно, помню. Только не выбрали, а не смогла вовремя отмазаться. Поздно заглянула в родительский чат, где все остальные мамочки, уже очень аргументы, почему они не могут быть Снегурочками.

Как сказал бы папа «Опупительно, встряла, доча!»

Особенно памятуя непростые эмоции у меня к этому персонажу.

Была уже Снегурочкой. Вон мои два подарочка!

И ведь всем по барабану, что пока моя мелюзга на утреннике веселится, я бы хоть немного дома порядок навела, или просто спать легла, потому что Васька сегодня почти не спал, то животик у него, то ножка болит. Вот Маруся - умничка, спокойна как удав, и то он её будил. А теперь придётся ходить по ясельным группам, детей поздравлять.

Надо, кстати, припомнить слова, что-то там про Снегурочку из сказки, и Страну чудес.

Отправляю свою малышню в группу. Они ходят в одну.

Машенька спокойно прощается и заходит в группу, а вот Вася цепляется за шею, постоянно прощается и целует щёки.

И умиляет, и бесит, но больше бесит.

Но надо держать лицо, хотя бы в саду, особенно под проникновенным взглядом Анны Владимировны, и я уговариваю сына зайти уже в группу, подкупая тем, что после утренника заберу их с Машей домой. Сын соглашается и уходит.