Двуликая

Пролог.

Камберленд, Англия. 1298 год

В то утро все шло наперекосяк, все, за что ни возьмись. В имении семьи де Форс стояла крайне напряженная атмосфера. Казалось, что даже сама мать-природа ощущает это и вторит происходящему проливным дождем да мерзким холодным ветром. И это в середине лета!

Снующие по своим делам слуги были невольными свидетелями конфликта. Старая горничная вздрагивала и промахивалась тряпкой мимо нужной поверхности всякий раз, как хозяйка повышала тон. Голос у графини де Форс был сильный, хорошо поставленный и звонкий, но в момент гнева по-настоящему пробирал до костей.

– Джеймс, неужели так трудно понять? Чем дольше мы остаемся в этом проклятом месте, тем выше шанс, что скоро нас вовсе не станет! Неужели это имение тебе дороже семьи? Дороже сына? – женщина сжимала в руках письмо с жалобой из близлежащей деревни и смотрела на мужа с искренним страхом.

– Дорогая, ты преувеличиваешь. Набеги шотландцев не столь опасны, как ты полагаешь,– граф устало потер переносицу. Этот спор его сильно вымотал, и длился он далеко не первый день. Особенно теперь, когда нападения на местных жителей участились.

– Не столь опасны… Ты слишком полагаешься на мои силы, муж мой,– графиня сложила руки на груди,– либо же ты правда не понимаешь суть. Они смелеют, Джек. Скоро им будет мало деревень, и тогда они дойдут до нас. Этот дом слишком близок к границе, ты не можешь быть уверен, что они этого не сделают. А я не смогу…– она сделала шаг навстречу супругу и заговорила тише, – не смогу применить свои способности под страхом разоблачения. Ибо в ином случае нас ждут гонения и смерть. Прошу тебя, уедем в столицу! Там сейчас будет куда безопаснее.

– Матильда,– мужчина глубоко вздохнул и подошел к жене. Его руки легли на хрупкие плечи женщины, а заботливые светло-серые глаза встретились с обеспокоенными карими,– пойми, тебе нечего бояться. Я обещал тебе у алтаря, что смогу защитить тебя и твои тайны. Наш сын получит это имение после меня, и мой долг защитить его права и жизнь, а не обрекать его на бегство от мнимой опасности. Я верю в твои силы, да, но не собираюсь ими злоупотреблять…

Графиня ответила мужу так тихо, что никто из слуг не смог разобрать ее слов. Даже снующая под боком горничная. Однако Дэвид, юный сын четы де Форс, услышал все. Каждое слово. В такие моменты он радовался тому, что родился в семье колдуньи. Так легко и непринужденно можно узнать любой секрет, любую тайну! Юноша давно устал от родительских ссор, но скучные уроки были еще хуже. Так что Дэйв вооружился нужным заклинанием и услышал, как его мать сказала:

– Дэвиду меньше всего нужен клочок земли и титул. С этой силой нашего мальчика ждет иное будущее, и ты знал это, когда женился на мне. Джек, заклинаю тебя. Мы должны уехать.

“Интересно, какое будущее она мне пророчит? Развела панику на ровном месте. Если применить пару простых заклинаний, никакие нападки нам страшны не будут. Женщины… Правильно отец говорит, страхов в них больше, чем ума.” – подумал Дэвид, лениво поглядывая в окно. Дождь лил пуще прежнего,– “И кому придет в голову нападать в такую погоду? Только полнейшим кретинам”.

В свои пятнадцать лет Дэвид считал себя вполне взрослым, чтобы прекратить обучение человеческим наукам и окунуться в познание магии. Его учитель, Родерик, всего месяц назад покинул их имение, а юноша уже заскучал. Попытки матери убедить его в том, что жить среди людей безопаснее, оказались тщетны. Дэйв хотел приключений! Сложных заклятий, дуэлей, сражений! Хотел развить свои способности так, чтобы однажды весь мир узнал о нем. Но как это сделать, когда родная мать – тоже весьма сильная колдунья – прячет его среди обычных людей?

– Матильда, да послушай же ты! – не выдержал граф,– это мое наследие! Ты даешь нашему сыну все, что есть у тебя, так позволь и мне оставить ему хоть что–то от себя! Это мой дом! И мы были счастливы здесь больше пятнадцати лет! Я не собираюсь отдавать его из страха перед кучкой сброда!

“Кажется, сегодня это наконец закончится. Надоело. Скука, куда ни глянь…” – парень снял свое заклинание и встал, буквально прервав на полуслове грамотея, что пытался научить его арифметике.

– Довольно на сегодня,– твердо, не терпящим возражений тоном, заявил Дэйв.

– Но ваш отец…

– Я сказал, урок окончен, – холодно отрезал юноша и его глаза сверкнули желтым огнем, – и без тебя тошно. Иди домой, а родителям скажи, что я был умницей.

Легкое гипнотическое заклинание давалось Дэвиду столь хорошо, что даже не нужно было произносить его вслух. Невербальная магия была его коньком, Родерик часто говорил, что в будущем это умение может сыграть ему добрую службу. Дэйв невольно подумал – а не повлиять ли на родителей, чтобы они перестали орать на весь дом? Конечно, мама легко распознает его влияние, так что этот вариант отпал сам собой. Но мысль была заманчивой.

– Юный господин, ваша матушка велела вам спуститься, – оторвал парня от размышлений голос слуги.

“Наверняка будет ворчать, что я применил магию к надоедливому арифметику.” – Дэйв коротко усмехнулся.

– Передай ей, что я загляну после короткой прогулки, – юноша прошел мимо ошеломленного слуги и спустился к выходу из имения. Плащ оказался в его руках быстрее, чем нерасторопный лакей успел сообразить суть слов юного де Форса.

– Но позвольте… – он попытался было образумить Дэвида, но тот лишь махнул рукой, отправляя слугу восвояси.

– И где это ты собрался гулять, позволь спросить? – Матильда все же успела перехватить сына у самого порога.

– Подальше отсюда, маменька. Надоело слушать ваши перепалки и терпеть назойливого человеческого наставника. Дай проветрю голову.

– В такую погоду ты ее скорее застудишь. И следи за словами! Твое упрямство может нам дорого обойтись, ты еще не настолько силен и опытен, чтобы самостоятельно защитить себя, – женщина осторожно коснулась плеча Дэвида, на что тот отшатнулся и покачал головой.

– Я сильнее, чем ты думаешь. Хватит меня недооценивать, и послушай уже отца. Если мир столь опасен для таких, как мы, то в столице нам тоже не будет покоя. Так что будь добра – остынь, – его голос звучал издевательски-холодно, а в глазах было столько бессильной злости, что Матильда невольно вздрогнула и опустила взгляд. Выглядела его мать при этом весьма жалко. Такая сильная и мудрая колдунья, Матильда де Форс, боялась кучку жалких шотландцев! И еще смела недооценивать своего родного сына. Женщины…

Глава 1. Светила жизни.

Санкт-Петербург. 2014 год

Резкий звук будильника пронзил тишину в квартире на Невском проспекте. Солнце и без того уже непрозрачно намекало, что пора вставать, щекоча лучами плотно закрытые глаза хозяйки этого раздражающего устройства, но сон был столь крепким и ярким, что девушка не сразу смогла сообразить, где реальность, а где нет. Звон повторился спустя пять минут, и все же заставил ее окончательно проснуться. Образы из сна быстро покинули ее, а на смену им пришли мысли иного толка.

“Надеюсь, сегодня я не облажаюсь. Совсем не хочется выслушивать нотации от Матильды”, – девушка сладко потянулась и взглянула на часы. Стрелки показывали восемь пятнадцать. – “Отлично, время еще есть.”

– Элли! Ты уже проснулась? – послышался из-за двери комнаты знакомый мягкий голос ее тети.

– Да, – нехотя ответила девушка. Ей совсем не хотелось вылезать из теплой кроватки, хотя дел на сегодня было предостаточно.

– Тогда иди завтракать, я уже все приготовила, – легкие шаги женщины потихоньку стихли, Элли поняла, что тетя Эрика ушла на кухню.

Они жили вместе вот уже восемь лет, но Элеонора никак не могла по-настоящему прикипеть к родной сестре своей матери. Вся их жизнь вместе здесь, в этой большой, но суровой стране, казалась девушке огромной ошибкой, несправедливостью судьбы. Элли с тоской вспоминала то время, когда рядом с ней была мама. У них был милый домик во Франции, недалеко от Прованса. С садом, где всегда буйно цвели розы, и уютным камином в гостиной, подле которого Аньела часто читала дочери сказки. Они были друг у друга. Мама занималась ее обучением, показывала ей прелести сельской жизни, возила в Париж, чтобы познакомить с чудесами театра. Элли обожала свою мамочку, а потому разлука с ней стала для девочки трагедией.

Всему виной было здоровье Аньелы. Ей пришлось вернуться на родину, в Англию, где уходом за ней занялся ее старший брат Роберт. А саму Элли почему-то отправили в Россию с тетушкой, и с тех пор девушка общалась с мамой только по телефону. Почему так произошло? Причин тому было немало, но все они казались Элеоноре глупыми и никчемными. Во-первых, Россия – родина ее отца. Петр Деамон родился и вырос в Санкт-Петербурге, и эта квартира стала единственным наследством, которое он оставил дочери. Элли видела его только на фотографиях – отец умер незадолго до ее рождения в Чечне. Он был военным. Во-вторых, тетя Эрика настояла на том, чтобы взять опеку над Элли, пока Аньела не поправится.

Покинув кровать, девушка еще раз потянулась, вытянув руки над головой и сладко зевнула. Ярко-рыжие волосы непослушной копной упали на ее плечи и растеклись по спине медным водопадом. Элли смахнула остатки сна и повернулась к зеркалу. Окинув себя придирчивым взглядом, девушка щелкнула пальцами, и в тот же момент ночная рубашка обернулась легким повседневным платьем небесно-голубого цвета.

“Погода сегодня хорошая, ни к чему мучиться в джинсах. Хочу побыть девушкой!” - эта мысль отозвалась неприятным покалыванием в области сердца. Мама раньше любила наряжать ее в театр в разные платья. И всегда говорила одно и тоже:

“Моя дочь словно вышла из волшебной сказки! Такую красоту грех не подчеркнуть!”

Еще раз повернувшись перед зеркалом, Элли покачала головой и вновь прибегла к чарам. И вот уже на ней другое платье, более строгое и простое, глубокого темно-зеленого цвета. Этот вариант не подчеркивал синеву ее глаз, однако отлично гармонировал с волосами. Девушка завязала их в высокий хвост и отправилась в ванную, где завершила приготовления к этому дню.

Магия не так давно вошла в ее жизнь. До пятнадцатилетия Элеонора не подозревала, что обладает волшебной силой - мама всячески оберегала ее от этого, хотя знала, что родила колдунью. Скрывать это вечно было невозможно. С годами Элли начала замечать, что в ее жизни происходят странности - то надоедливый одноклассник внезапно онемел после того, как попытался к ней пристать, то дерево в школьном дворе выросло до неимоверных размеров всего за ночь… Апогеем всему стал всплеск энергии после ссоры с Эрикой. В тот день Элли так разозлилась, что едва не убила собственную тетушку вспышкой огня…

Именно тогда в ее жизни появилась Матильда. Эта женщина стала настоящим спасением и вторым близким человеком в жизни Элли. Она не только помогла девушке обуздать эмоции и взять силу под контроль, но и объяснила ей, откуда взялась магия, и почему сама Элли ей обладает.

На кухне ее уже ждал любимый кофе и вкусные сэндвичи с яйцом.

– Ты уже собираешься уходить? – Эрика хлопотала за плитой, по запаху Элли поняла, что она готовит сладкие оладьи, – я надеялась, что мы после завтрака успеем пройтись до магазина. Через неделю должен приехать Уилл, – с этими словами женщина выключила газ и повернулась к племяннице лицом, – я подумала, что мы могли бы вместе выбрать ему подарок.

Уильям – сын Эрики – жил и работал в Лондоне. Они часто созванивались и поддерживали переписку, но лично Элли не была с ним знакома, так что эта встреча должна была стать первой для них.

– Не уверена, что я тебе пригожусь, – несколько прохладно заявила девушка, усевшись за стол, – мы с ним не знакомы, так что помощи от меня, как от сапога апельсинов. К тому же, Мати ждет меня сегодня пораньше.

– И как она? – в голосе Эрики скользнула нотка напряжения. Элли давно поняла, что у тетушки с наставницей не самые простые отношения. Однако выбирать не приходилось.

– Недавно вернулась из Португалии. Сказала, что сегодня меня ждет необычное занятие, так что я наверняка вернусь поздно.

– Вот как… Что ж. Нори, а ты не думала, чем будешь заниматься помимо магии? – Эрика села на свое место и пригубила горячий чай из кружки.

– Ты это к чему? – девушка отправила в рот свой сэндвич, всем видом показывая, что настроение тети ей не по душе. Ей совсем не хотелось снова выслушивать нотации.

“Неужели так трудно смириться с тем, кто я? Мама наверняка поддержала бы меня, будь она здесь. Уверена, она бы не стала навязывать свое “ценное” мнение. Она же сказала, что мой дар – настоящее чудо…” – с тоской подумала Элли, наблюдая, как Эрика напряженно подбирает слова.

Глава 2. Взгляд в пустоту.

Первые дни после аварии казались Элли вечностью – так долго они тянулись. Она словно оказалась в недрах черной дыры, настолько всепоглощающим было ощущение пустоты и одиночества. Девушка не могла отделаться от мысли, что в смерти Эрики есть ее вина. Все те слова, что она говорила тете, будто обвинительный приговор звучали в ее голове, заставляя снова и снова переживать момент утраты.

“Ты не моя мать! Не надо учить меня, тебе никогда с ней не сравниться!” – Нора повторяла эти слова едва ли не каждый день, будучи тринадцатилетней девчонкой. Эрика могла даже не пытаться что-либо советовать племяннице, абсолютно любая ее просьба или попытка поговорить по душам воспринималась в штыки.

“Да что ты можешь понять? Ты знала с самого начала, кто я, а теперь пытаешься делать участливый вид? Обманщица!” – уже в пятнадцать лет девушка потеряла остатки доверия к тете, когда узнала о своих способностях. Эрика неоднократно пыталась извиниться перед ней, объяснить что-то, но Элли не захотела слушать. Она была твердо уверена, что именно в тете причина всех ее несчастий. Что Аньела никогда бы не стала скрывать от нее столь важную тайну без науськивания старшей сестры.

Как ни странно, сплотило их общее горе. Когда мама Элли скончалась от болезни, обе женщины оказались абсолютно беспомощны перед лицом утраты. Нора помнила, как впервые осознала, что тетя – такая же жертва семейной истории, как и она сама. Им обеим не удалось даже побывать на похоронах Аньелы, и все, что осталось на долю двух горюющих дам – сплотиться. Элли не прикипела к тетушке горячей любовью, но все же старалась проявлять уважение и благодарность за ее старания.

Теперь же она была одна.

Элли не помнила бумажной волокиты, последовавшей за смертью Эрики. Похороны помогли организовать родители ее учеников, ведь за восемь лет жизни в России женщина успела завоевать уважение и любовь своих подопечных и их близких. Вокруг Норы кружили знакомые тети, каждый старался проявить сочувствие и заботу, но девушка толком не слышала их. Она молчала, изредка кивая в ответ на многочисленные вопросы организаторов, и никак не могла вынырнуть из омута собственных воспоминаний и странной апатии.

Было то, что определенно пугало ее. Странное ощущение горькой радости и наслаждения от обретенной свободы. Элли впервые осознала, что теперь ничто и никто не держит ее в этой стране. Никто больше не может навязывать ей свое видение жизни. И она никому ничего не должна. Эти чувства тлели где-то в самой глубине сердца юной колдуньи, под толщей скорби и апатии, но они были так же реальны, как свет солнца за окном.

“Может быть одной не так уж и плохо. Я смогу пойти куда угодно. Сделать, что мне самой угодно. И никто не станет переживать обо мне, читать мораль…” – думала Элли во время похорон. Эрику хоронили в закрытом гробу, чтобы не шокировать школьников, пришедших попрощаться. Все было организовано буквально за три-четыре дня, но нельзя было сказать, что наспех. Эрика была католичкой по официальным данным, так что и церемония прошла в соответствии с правилами.

Присутствующих было на удивление много. Нора понятия не имела до этого дня, как много людей любили ее тетушку. После церемонии девушка оказалась окружена сочувствующими лицами, и лишь пару часов спустя ей удалось остаться в одиночестве. Она смотрела на свежую могилу своей родственницы и молчала, поглощенная странными мыслями и жуткими чувствами.

– Ты ведь Элли? Элеонора Деамон? – из размышлений колдунью вытащил незнакомый голос. Элли повернулась на звук и увидела молодого мужчину весьма яркой наружности. Его деловой костюм отлично гармонировал с идеально-белой рубашкой и загорелой кожей, густые темно-каштановые волосы слегка уложены гелем. Глаза мужчины были настолько глубокого коричневого цвета, что издали казались черными, а небольшие морщинки выдавали то, сколь часто он улыбался. Впрочем, сейчас ему было точно не до улыбки.

– Да. А ты Уильям, – тихо ответила Элли отводя взгляд от своего кузена, – рада, что ты все же успел на похороны.

– Признаться, я успел на них только опоздать. Жаль, что мы знакомимся при таких условиях…

– Мне тоже жаль. Она очень хотела тебя увидеть, – голос девушки дрогнул. Элли ощутила странный комочек в горле, и ей было сложно понять, отчего стало вдруг так нестерпимо горько.

Около пяти минут ребята молчали, пряча взгляд на надгробии. Уильям Мёрдок, едва оказавшись в России, столкнулся с невосполнимой утратой, и теперь его мучили вопросы, на которые едва ли кто-то мог дать ответ. Элли прекрасно понимала его чувства, но не знала, что сказать. Откровенно говоря, ей не хотелось говорить в принципе. Оттого в воздухе ощущалась неловкость.

– Что ж… – первым прервал молчание именно Уилл, – позволишь остановиться у тебя на пару дней? Мама хотела бы, чтобы мы поддержали друг друга в этот момент, но если я слишком навязываюсь, то…

– Нет, все в норме. Эри… Тетя готовила комнату для тебя, так что никаких проблем. Заодно заберешь часть ее вещей, – Нора посмотрела на часы, затем перевела взгляд на кузена, – не возражаешь против телепорта? Я не очень хочу гулять, да и платить за такси тоже не горю желанием.

– Ч… чего? – по выражению лица Уилла девушка быстро смекнула, что Эрика не посвятила сына в тайны их семьи.

“Действительно, зачем? Он не обладает способностями, а рассказывать по телефону такие вещи чревато психушкой. Вот же…” – Элли закатила глаза и протянула ему ладонь.

– Возьми меня за руку и закрой глаза. Доверься мне, и тебе же будет легче понять происходящее. А дома обсудим все детально.

Уилл посмотрел на нее так, будто засомневался в ее адекватности, но за руку все же взялся. Как только он закрыл глаза, Элли применила нужное заклинание. Мужчина вскрикнул от неожиданного ощущения, будто его резко оторвали от земли и бросили в пропасть, но все прошло так быстро, что он засомневался уже в своей адекватности.

– Открывай, – голос кузины прозвучал тихо и уверенно. Элли отпустила руку брата и отошла, позволяя ему осознать произошедшее.

Глава 3. Кровная связь.

Для Уильяма Мердока идея поездки в Россию изначально была не очень заманчивой. Несомненно, он скучал по матери в редкие минуты отдыха между делами, но в его графике работы общение по телефону было самым оптимальным решением. Даже будь Эрика в Англии, они бы едва ли виделись чаще. Большое расстояние только подкрепляло желание поддерживать хотя бы такую связь.

Когда Уиллу стукнуло двадцать два года, мать ошарашила его своим решением. Мало того, что она брала на воспитание дочь младшей сестры, так еще и собиралась уехать с ней в страну, языка которой толком не знала. Он беспокоился за маму. Это же столько сложностей, и сам Уилл даже не сможет сразу примчаться к ней на помощь, если вдруг что-то произойдет! Мёрдок толком не знал свою тетю Аньелу, и искренне не понимал, почему его мать шла на такие жертвы ради нее.

Эрика не стала объяснять ему всех деталей. С каждым годом, прожитым вдали от матери, Уильям все больше понимал, что у нее всегда были от него секреты. Жизнь Эрики Мёрдок оборвалась раньше, чем он успел разгадать хотя бы половину загадок, связанных с ней. Работа в агентстве в какой-то момент вытеснила из его головы большую часть семейных вопросов, Уильям плотно занялся своей карьерой, и это принесло хорошие плоды. Он обрел верных друзей, крепкую опору для жизни, стал одним из лучших детективов в агентстве. В его работе было место и драйву, и чужим семейным дрязгам, и веселью. Были и короткие интрижки. За всем этим некогда было долго думать о том, что скрывает родная мать, проживая в чужой стране.

А теперь ее не стало.

Уилл узнал о смерти матери по прилету в Санкт-Петербург. Ему позвонил директор музыкальной школы, где работала Эрика, и сообщил обо всем, пока Элли пребывала в шоке и отмалчивалась. Мужчина плакал даже когда пытался быть собранным, отчего у Уильяма сложилось впечатление, что он любил покойную не только как выдающегося педагога. Он и сообщил место и время похорон. Уилл до конца не мог поверить в происходящее, и всю дорогу до кладбища в глубине души надеялся, что это все ошибка, глупая шутка. Что там его встретит вполне живая и здоровая Эрика, а рядом с ней веселая кузина, как на фотографиях, которые он получал в годы разлуки по мейлу. Но к его приходу церемония уже закончилась, а у могилы была лишь одинокая хрупкая рыжая девчушка с поникшей головой.

Кто ж мог знать, что “девчушка” окажется волшебницей и огорошит его этим в первые пять минут знакомства?

С того самого момента, как Элли просветила его относительно особенностей рода Мёрдок, началось погружение в совершенно новый для Уилла мир. Горечь и боль потери спрятались за жаждой знаний, парень буквально завалил кузину вопросами, допытываясь до каждой мелочи. Любую другую девушку подобный напор мог бы насторожить или оттолкнуть, но Элли так же стремилась убежать от мыслей об Эрике, так что не скупилась на подробности в ответах. В ту первую ночь после знакомства ребята не сомкнули глаз до самого утра, обсуждая на кухне все накопившиеся вопросы.

Так Уильям решил остаться в чужой для себя стране подольше. Он не мог отпустить мысль, что не видать ему спокойного сна, пока этот новый дивный мир не станет для него понятнее. Его мать знала о магии с раннего детства, но почему же она от него это скрыла? Только ли от страха быть непонятой? Нет, это было нелогично – ведь можно же было показать ему дядю Ихтиандра (Элли так часто называла дядю этой кличкой, что она поневоле прицепилась и к мыслям Уилла). Можно было дать ему несколько книг из семейного архива, в конце концов сказками уболтать! Но она ни разу даже не заикнулась об этом, хотя понимала, что при знакомстве с Элли весь покров тайны падет. Так почему?..

Другой вопрос, что занимал мысли молодого детектива: как и почему в принципе маги прячутся среди людей? Когда он задал этот вопрос Норе, она на добрую минуту впала в ступор – то ли не могла ответить на него честно, то ли подбирала слова. А может и сама не понимала до конца. Но в конце концов она отделалась кратким объяснением:

– Матильда говорила, что маги не особо скрываются от окружающих, если имеют достаточно сил, чтобы потом подправить память человеку в случае неприятностей. Колдуны послабее не афишируют свои силы вовсе. И все из-за природы людей видеть во всем необычном опасность. История показала, что любые громкие проявления магии на людях заканчивались в лучшем случае скандалом и гонениями, в худшем – смертью на костре. Сейчас иные времена, но осторожность так и осталась главным кредо волшебных созданий.

В этом был смысл. Но почему-то Уиллу этого показалось мало. Как будто должна была быть еще причина, и даже не одна, чтобы сильный прятался от слабого. В его глазах даже слабейший маг на порядок сильнее человека.

Один из ответов нашелся спустя неделю его жизни в доме Элли. Девушка дала кузену книгу по теории магии, и из нее Мёрдок узнал, что даже обычный человек при должных знаниях может научиться колдовству. Это совсем не просто, и далеко не все способны контролировать потоки природной энергии без проблем, но даже такой призрачной возможности хватило, чтобы понять: если люди будут знать, что рядом с ними живут столь мощные создания, ими овладеет жажда стать такими же, а то и сильнее. Опираясь на историю, Уилл быстро сложил два и два. Страх плюс возможность получить власть над тем, чего боишься, порождают жестокость к тем, у кого есть запас собственной магии.

Помимо вопросов насущных и магических, Уильям с интересом узнавал все больше о своей кузине.

За магией, что выделяла ее из толпы, скрывалась и человечная сторона Элли Деамон. Она оказалась потрясающе творческой личностью: в ее арсенале был неплохой художественный навык, игра на скрипке и сильный, хорошо поставленный голос. Увы, последним даром девушка не пользовалась, так как панически боится сцены. Зато картины… Да, Уилл был искренне восхищен талантом сестры.

– Удивительно, как мама тебя на хореографию не затащила! – как-то заявил он после того, как девушка показала ему работу, посвященную Эрике. Элли изобразила свою тетушку в годы расцвета – такую юную, изящную и свободную, парящую в легком танце над городом. Это было уже спустя месяц их совместной жизни. Девушка не пользовалась магией, когда дело касалось искусства. Она этого не говорила, но Уилл понимал, что картины – нить, что связывала ее с не магическим, но счастливым прошлым рядом с ее матерью.