Двуликий

Пролог.

Я сижу на коленях, уставившись на маленькие лужи перед собой. В них отражается тусклый свет фонарных столбов, расположенных по всему периметру огромного двора. Капли дождя стекают по моему лицу и телу, достигая запястий, на которых имеются свежие раны от тугих веревок. С разбитого виска капает кровь, попадая в заплывший правый глаз.

До моих ушей доносятся болезненные стоны и звуки ударов. Если я подниму взгляд, то увижу, как охрана отца беспощадно избивает моих младших братьев. Мне нельзя давать реакцию, иначе им сильнее достанется. Они и так еле дышат.

На протяжении многих лет мне приходится прятать слабость к братьям, чтобы отец не мог использовать ее против нас. Это стоит мне огромных усилий. Я держу их на расстоянии и стараюсь быть грубым с ними. Я не щажу их и порой жестоко наказываю своими руками. Но это единственный способ спасти их. Мне пришлось стать их надзирателем и врагом, чтобы незаметно выполнять обязанности брата.

Я медленно поднимаю взгляд, готовый к тому, что увижу. Все четверо моих братьев связаны, как и я. Их бьют резиновыми дубинками и хлыстами, словно они животные, а не люди. Рагнар сопротивляется и хрипло рычит на охрану отца, во главе которой стоит Кода — первый подручный и правая рука. Моему брату сложно издавать звуки, так как его голосовые связки повреждены. Он всегда разговаривает шепотом и не может громко кричать от боли. Отец лишил его этой возможности, постоянно царапая ему горло гвоздем.

Рагнар самый вспыльчивый из моих братьев. Он получает больше остальных, принимая на себя основной удар. И сейчас он пытается спрятать за собой Валериана, не имеющего возможность увернуться от ударов.

Мой средний брат слепой. Его лишили возможности видеть, потому что он имел слабость к чтению. Но даже будучи слепым, он находит возможность изучать что-то новое. Он тренировал слух, чтобы у него была возможность защищать себя. Но когда вокруг слишком шумно, он теряется.

Двое младших братьев-близнецов — Исаак и Алан, стараются быть тихими, прижимаясь друг к другу спиной и пряча свои лица. У каждого из них шрам на лице, который идет от самого лба до подбородка. У Исаака справа, а у Алана — слева. Отец оставил им эти шрамы, чтобы ему было легче определить, кто из них кто. Ублюдок не мог различить своих сыновей.

Я равнодушно смотрю на братьев, пока мою грудную клетку разрывает от желания побежать к ним и помочь, спрятать их. Полностью покрытые кровью, они страдают, не имея возможности защитить себя. Если бы не веревки на их руках и ногах, то каждый из них уложил бы как минимум двоих в таком состоянии. Но куда легче измываться над ними, когда у них нет возможности сопротивляться.

— Долго еще этот спектакль будет продолжаться?— холодно спрашиваю я.— Я не в настроении смотреть боевик.

Справа от меня слышится смешок, сопровождаемый шагами моего отца, которые я знаю наизусть. Они словно травма из моего детства. После них всегда больно.

Отец хватает меня за волосы и, запрокидывая голову назад, прижимает дуло пистолета ко лбу. На его морщинистом лице застывает свирепость. В серо-зеленых глазах мелькает гнев. Широкая улыбка походит на оскал.

— Не притворяйся, что тебе наплевать на них,— цедит он, дергая меня за волосы.— Ты предал меня, ублюдок. Я всегда чувствовал, что твоя преданность была напускной. Но откуда столько смелости, Демон? Неужели ты не боялся, что я могу наказать твоих братьев за твою ошибку?

— Мне нет до них дела,— равнодушно отвечаю я.— Эти выродки — твои дети. Хочешь наказать их — наказывай. Мое предательство не было связанно с ними. Я просто хотел получить твое место. Ты засиделся на месте Префекта. Пора на покой.

— Сукин сын!— Он размахивается и бьет меня пистолетом по скуле. Я стискиваю зубы и опускаю голову. Мельком смотря на братьев исподлобья, я замечаю, что их перестали бить. Все внимание переключается на меня. Камень напряжения, давящий на грудную клетку, исчезает.— Это я решаю, когда мне уходить на покой.

Отец прячет пистолет за пояс и, забирая дубинку у одного из охранников, стоявших позади меня, начинает беспорядочно наносить удары по моей спине. Это будет продолжаться до тех пор, пока он не выдохнется. Поэтому мне не остается ничего, как терпеть.

За восемнадцать лет мое тело привыкло к боли и побоям. Я могу продержаться некоторое время, не издавая стонов и справляясь с пытками. Это раздражает отца, поэтому он не сдерживает силу, когда бьет меня. А я слишком горд и принципиален, чтобы сразу сдаться. Моя выносливость и упрямство не всегда играют мне на руку. Но, по крайне мере, они сохраняют мое самолюбие.

Я ловлю на себе взгляд серых глаз Рагнара. Он умоляюще смотрит на меня, прося сдаться. Ему не хочется, чтобы я все это терпел. Но мы оба понимаем, что моей смерти уже не избежать. Если умирать, то достойно. Я не буду просить пощады у отца. Ему доставит удовольствие моя мольба, и в конечном счете он все равно лишит меня жизни.

— Кто ты такой, чтобы метить на место Префекта?— Отец рычит и пыхтит от гнева и усталости. В этот момент я понимаю, что удары станут еще более ожесточенными.

Он бьет меня дубинкой по груди. Вместе с резким выдохом из моего рта брызгает кровь. Следующий удар приходится по голове. Оглушенный им, я падаю на бок. Перед глазами все расплывается. Каждый вздох вызывает дрожь во всем теле. Темнота пытается затянуть меня в себя, но я все еще держусь.

Удары прекращаются. К моему виску вновь прижимают дуло пистолета. Я не закрываю глаза. Я желаю, чтобы мое зрение прояснилось. Я хочу как следует рассмотреть своих братьев и запомнить их.

Что их ждет после моей смерти за предательство? Кто позаботится о них?

— Ты должен был оставаться послушным псом.— Отец садится на корточки рядом со мной.— Но, видимо, я слишком сильно расслабил твой поводок, раз ты намеревался убить меня.

Из моего горла вырывается болезненный смешок. Мое тело слегка подрагивает. Я смотрю на отца, и он не выглядит довольным. Ему мало моей боли. Он желает большего. Он хочет уничтожить мою душу. Разрушить ее полностью и наблюдать за тем, как я страдаю.

Часть 1. Глава 1.

"Я ОТРЕКАЮСЬ ОТ СВОЕГО СЕРДЦА..."

Демьян

Легкая судорога проходит по моему позвоночнику и бьет в затылок, вытягивая меня из темноты сна. Я медленно открываю глаза и вижу перед собой белочку. Она с интересом разглядывает меня своими большими глазами и держит в руках орех. Виляя своим черно-коричневым хвостом, она настороженно принюхивается. Я шевелю рукой и спугиваю маленького грызуна. Белка бежит к сосне и, молниеносно взбираясь по ней вверх, скрывается в своем дупле.

Я поднимаюсь с земли, на которую меня наверняка бросил Кода. Все мое тело ноет, противясь каждому движению. Боль в области грудной клетки относительно терпима, что не скажешь о моей спине. По ней пришлось не мало ударов. Первое время будет сложно передвигаться из-за этого.

Я касаюсь своего лица и нахожу на виске засохшую рану, которая явно покрыта землей. Мне придется найти ручей, чтобы промыть ее и другие раны на теле. Сейчас нельзя рисковать и заносить инфекцию. Ближайший месяц я буду находиться в лесу без медикаментов и какой-либо медицинской помощи.

Я скольжу взглядом по деревьям, окружающим меня со всех сторон. Сосны и дубы, растущие не так далеко друг от друга, настолько высокие и густые, что загораживают собой небо. Солнечный свет с трудом пробирается сквозь них. Именно поэтому этот лес называют Черным: здесь темно в любое время суток.

Расстегнув свою спортивную ветровку, я пересиливаю боль и стягиваю ее с себя. Я обматываю ее вокруг бедер и остаюсь в одной белой майке. Разглядывая синяки на плечах, руках и открытом участке груди, я облегченно вздыхаю, не обнаруживая открытых ран. Остается надеяться, что и на спине их нет.

Я знал Черный лес как свои пять пальцев, так как здесь проводили Лудус. Каждую весну ублюдки вроде моего отца, которые называли себя "бизнесменами", начинали игру. Из разных уголков Умбры и за ее пределами похищали тридцать человек. В этот список входили мужчины и женщины, не достигшие сорока лет. Их бросали в лес, где невозможно выжить, и наблюдали за ними с помощью дронов. Если в течение месяца никто не выбирался из леса, то их добивали Кода и его ребята. Выжить могли только те, кому удалось добраться до трассы, ведущей в город. Но сколько себя помню, еще никто не выбирался из Черного леса живым. Лудус — проигрышная игра.

Я входил в число тех, кто наблюдал за игроками. Каждую неделю я запускал в лес волков и лис, которых держали в клетках на территории замка. Хищников не кормили, чтобы из-за чувства голода они разрывали людей. Я незаметно подкармливал животных перед игрой, давая игрокам шанс выжить. Это все, что я мог для них сделать. Но сейчас меня нет в замке, и поэтому хищников пустят в лес очень голодными.

Я смотрю на свои наручные часы, которые всегда находятся при мне. Я все делаю по времени, поэтому они стали неотъемлемой частью моей жизни. Мне повезло, что они показывают не только время, но и дату.

14 апреля. 16:55.

Я провалялся в лесу почти сутки. Один день потрачен впустую. У меня есть месяц, чтобы добраться до трассы. Я могу успеть, если постараюсь. Черный лес слишком тяжело проходим. Здесь нет прямой плоской тропы. Это просто тайга, где легко заблудиться и умереть.

Я пробегаю взглядом по земле в поисках какой-нибудь палки, на которую смогу опереться. Ходить свободно у меня пока не выходит. Все тело ноет. А мне необходимо сегодня же добраться до ближайшего ручья. Не обнаружив ничего подходящего, я прислоняюсь плечом к дереву и достаю из носка раскладной нож. Мне повезло, что Кода не знал о нем. Иначе я бы остался без оружия.

Я с трудом тянусь к ближайшей ветке и, втыкая в нее нож, ломаю ее. Очистив ее от сучков, я проверяю, насколько она крепкая. Ветка походит на достаточно крепкий посох. Позже я смогу заострить ее конец и использовать как оружие. А сейчас достаточно того, что она у меня есть.

Мне остается понять, где север, чтобы найти путь к трассе. Я смотрю на ближние деревья и замечаю на одном из них смолу. Ее обильные выделения приходятся в мою сторону, значит, я стою на юге, лицом к северу.

Сделав глубокий вздох, я крепко обхватываю свой посох и иду вперед. Каждый шаг болезненно отзывается в моем теле, но мысли о братьях пробуждают силы. Я не могу оставить их. Они наверняка верят в меня и ждут, прикованные цепями в подвалах замка. Отец не позволил бы им оставаться на свободе. Я хочу верить, что над ними не будут глумиться и морить их голодом. Но жестокая правда происходившего с нами все эти годы, не позволяет пустить корни надежды в моем сердце.

Мои братья страдают. Возможно больше, чем я сейчас. Я не могу этого изменить в данный момент. Но я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы у них было другое будущее. Это моя обязанность как их старшего брата.

Я прислушиваюсь к каждому звуку в лесу. Помимо меня здесь точно находится еще тридцать человек. Обычно всех бросают в разных местах, чтобы игроки не могли сразу найти друг друга и объединиться. Этот раз не становится исключением, помимо того, что в Лудусе появился дополнительный игрок — я.

Я иду по лесу ровно час, прежде чем остановиться. Белка, которую я видел, когда только проснулся, преследует меня. Она прыгает с дерева на дерево, издавая цокающий звук. Но мое внимание привлекает не она. За мной следит кто-то еще. И этот кто-то не умеет хорошо прятаться.

Я прислушиваюсь к звукам вокруг себя. До ушей доносится журчание ручья. Я нахожусь очень близко к воде. Стиснув зубы, я иду на шум и ловлю периферийным зрением тонкую человеческую фигуру. За мной следит девушка.

Я добираюсь до ручья. Даже темный лес не скрывает прозрачность воды, протекающей по камням между деревьями. Я опускаюсь на колени и ставлю посох рядом. Наклонившись вперед, я мою руки и лицо, аккуратно промывая висок. Вода в ручье холодная. Но это уже что-то.

Набрав в ладони воды, я задерживаю взгляд на своей правой руке, на которой отсутствует указательный палец. Отец отрубил мне его в двадцать лет, потому что я метко стрелял. Ему не понравилась эта моя способность. Или же он увидел в ней угрозу. Я лишился возможности держать в руке пистолет. Но я не терял надежды пустить ему пулю в лоб.

Глава 2.

«...Я НЕ ХОЧУ НИ ЧУВСТВОВАТЬ, ЛЮБИТЬ...»

Демьян

15 апреля. 7:29.

Первая ночь в Черном лесу оказывается очень сложной для меня. Из-за боли в теле я не могу подготовить для себя удобное место для сна. Приходится спать, сидя у дуба, прислонившись к его стволу спиной. Но это меньшая из проблем.

Я думаю о том, как бы на меня не напали хищники. Если такое произойдет, то я не смогу защитить себя. В данный момент я слаб и не способен убежать или же взобраться на дерево. Но ждать спокойно, пока меня разорвут, я тоже не собираюсь. Именно поэтому ночью я заточил свой посох и привязал нож к его концу. В качестве веревки мне пришлось использовать немного ткани с майки. Материал крепко держит рукоять ножа.

Я могу использовать посох как копье, чтобы ловить рыбу. Но что касается огня...с этим могли возникнуть проблемы. Однако, если понадобится, я готов есть сырую рыбу и мясо, лишь бы не свалиться где-нибудь от голода. Я должен добраться до братьев, чего бы мне это не стоило.

Проснувшись утром, я снова вижу перед собой белку. Она вновь наблюдает за мной, сжимая в лапах орех. Кажется, я обзавелся белкой-сталкером. Судя по ее внимательному взгляду, я явно ее заинтересовал.

Как и в прошлый раз, она сбегает, улавливая слабое шевеление. Никто не отменяет того факта, что я могу съесть ее. Это первая причина для нее держаться от меня подальше. А вторая — она слишком дорожит своим орехом. Его я тоже не прочь съесть.

Я поднимаюсь на ноги и немного разминаю тело. Кости болят не так сильно, как вчера. Но не стоит обманываться этим. Лучше не перенапрягаться сегодня и завтра. Мне надо восстановиться полностью, пока в лес не запустили зверей, способных разорвать меня.

Я умываюсь, пью воды и продолжаю свой путь, держась близ реки. Мой взгляд постоянно прикован к небу. Я пытаюсь заметить дроны, которые наверняка летают где-то над головой, но не обнаруживаю ни одного. Это не удивляет меня.

В некоторые дни слежка велась с вечера, когда бизнесмены собирались, чтобы обсудить игроков. В основном они смеялись над ними и делали ставки на тех, кто продержится дольше всех. Были даже те, кто умудрялся твердо верить в то, что кто-то доберется до трассы и выживет. Раньше для меня это было глупо. Но сейчас мне и самому хочется верить, что я смогу победить в Лудусе.

Я не так далеко ухожу от места своего ночлега, когда за спиной снова раздается звук, выдающий мою преследовательницу. Эта девушка продолжает идти за мной по пятам. Как и белка с орехом. Это, конечно, мне не мешает. Но порой хочется обернуться и дать ей понять, что я её заметил.

Я прохожу не так много пути, когда замечаю в реке рыбу. Пока у меня есть возможность, я решаю изловить нескольких. Собрав штаны до колен, я вхожу в воду и начинаю приглядываться. Опыта в этом у меня нет, но я уверен, что все получится.

Первые двадцать минут у меня ничего не выходит. Я просто рассекаю острием воду. Поймать рыбу оказывается сложнее, чем я думал. Это раздражает и вызывает желание прекратить все. Мне уже хочется выйти из реки и пожевать листьев. Но чувство голода и мое упрямство не позволяют сдаться. Возможно, природа это чувствует, потому что в следующую секунду я ловлю свою первую рыбу. Она барахтается на кончике ножа, пытаясь выскользнуть. Но я удерживаю ее в ладони. Закинув ее в майку, из которой я сделал что-то похожее на маленький мешок, я продолжаю свою охоту.

Поймав достаточное количество рыбы, я выхожу из воды и вешаю самодельный мешок на ветку. Остается разжечь огонь. Для этого я собираю пару сухих веток, которых полно кругом.

Обнаружив толстую палку, я вырезаю в ней маленькую ямочку и помещаю в нее конец другой. Надавливая на нее, я начинаю медленно крутить ее между ладоней. Потихоньку увеличивая скорость, я продолжаю попытку развести огонь. На это тоже требуется не мало времени и усилий. Кости и так болят, но я терплю. И не с таким сталкивался в своей жизни.

Когда из ямочки идет дым, я облегченно вздыхаю. У меня все-таки получилось, чему я безмерно рад. Спустя время я уже жарю рыбу на небольшом огоньке.

Закончив готовить себе завтрак, я подхожу к реке, чтобы вымыть руки и попить воды. Позади слышится треск, которому я не придаю значения. А стоило бы, потому что по возвращению я обнаруживаю, что рыбок стало на одну меньше. Моя преследовательница украла у меня еду.

Я не злюсь из-за этого. Каждый выживает как может. Кто-то пол часа ловит рыбу в реке, а кто-то просто ворует ее. По крайней мере, она не своровала все. Взяла так мало, что мне стало интересно, наестся ли она. Впрочем, я не должен об этом думать.

Я не ем всю рыбу сразу и оставляю немного на потом. У меня нет сил еще раз лезть в реку. Тем более это тратит мое время. А у меня его не так много. В течение дня я должен пройти достаточное расстояние до трассы.

Я собираю свой мешок и, потушив огонь, продолжаю идти. По пути я оставляю знаки на деревьях, чтобы не заблудиться и не ходить по кругу. Чем дальше я иду, тем темнее становится лес. Погода не благоволит мне. Кажется, что скоро хлынет дождь, и я должен найти место, где могу переждать его. Было бы неплохо наткнуться на пещеру или возвышенность.

Я продолжаю идти, а белка-сталкер все так же преследует меня. Однако в какой-то момент я осознаю, что вторая моя преследовательница давно не издает никаких звуков. Она могла остаться где-то позади или заблудиться. Или же сама решила не идти за мной.

Я прислушиваюсь ко всем звукам вокруг и пытаюсь уловить хоть что-то. Кроме цоканья белки до моих ушей ничего не доносится. Только тишина леса, которая вызывает напряжение в теле и чувство, что я остался один во всем мире.

Я помню, порой мне хотелось тишины и покоя. Я представлял себя в лесу, где никого нет. Или же в пустыне. А иногда и вовсе на луне, подальше от земли и людей. Подальше от проблем. Но, оказавшись один, я только волнуюсь и беспокоюсь о братьях.

Глава 3.

"...ЗАПОЛНИВ ДУШУ ТЕМНОТОЙ, Я ЗАПЕР ДВЕРЦУ..."

Демьян

— Получается, что мы участвуем в Лудусе.

Спустя час после знакомства Аурелия уже знала о Лудусе почти все. Я многое ей рассказал и объяснил, опустив подробности, которые касались именно меня. Ей незачем было этом знать. И я не привык доверять первым встречным. Даже если уверен, что человек не проживет и недели.

— Да,— в очередной раз выдыхаю я. Ее вопросы изрядно утомляли.

— Ты сказал, что игроков бросают в разных местах.— Аурелия пристально на меня смотрит.— Почему я проснулась рядом с тобой?

Я резко останавливаюсь, немного удивленный этим вопросом. До сих пор мне казалось, что она сама нашла меня, пока бродила по лесу. Игроки могли наткнуться друг на друга. Но я не помню, чтобы в одном месте бросали двоих. Это грубое нарушение правил, за которое отец наказывает.

Возможно, Коде не хотелось искать дополнительно место перед игрой, и он решил не заморачиваться из-за меня. Но странно то, что у девчонки остались антибиотики. Обычно у игроков забирали все. Допустим, он не нашел мой нож. В это я мог поверить. Но насчет упаковки таблеток у меня возникли некоторые сомнения.

— Не знаю,— коротко бросаю я, продолжая идти вперед.

— У меня еще вопрос.— Аурелия натягивает на голову свою желтую шапку, так как начало холодать. Но нам повезло, что дождь все-таки не пошел.— Я знала о Лудусе. Все в Умбре знают об этой игре. Но люди думают, что это просто страшилка, которую рассказывают детям. А ты рассказал мне столько подробностей. Откуда ты все это знаешь?

— Тебе не обязательно знать ответ на этот вопрос. Он никак не связан с игрой,— сержусь я.

— Хорошо. Я задам вопрос, который связан с игрой.— Я улавливаю неожиданно возникшее волнение в ее голосе.— Что это?

Я торможу и смотрю на Аурелию. Она стоит в двух шагах от меня и смотрит на небо, которое невозможно разглядеть из-за деревьев. Зато я прекрасно вижу красный дрон, летающий над нами словно стервятник.

У дронов была одна особенность: они все имели определенный цвет. Белые дроны предназначались для слежки. Красные пускали газ, способный отравить. Зеленые бросали бомбы. Если первые дроны часто пролетали над лесом, то остальные появлялись только в последние дни игры. Но, видимо, отец решил изменить это правило, чтобы убить меня. Ему не терпится получить мой труп, который он мог бы бросить перед моими братьями.

— Вот же... Аурелия, нам надо бежать.

— Что?— Она непонимающе смотрит на меня.

— Бежать!— приказываю я, повысив на нее голос, чтобы она перестала стоять на месте.

Она судорожно кивает и срывается с места. Я быстрым шагом иду следом за ней, одновременно борясь с болью. Таблетка, которую Аурелия мне дала, немного ослабила боль. Но не настолько, чтобы я мог игнорировать ее полностью.

— Быстрее.— Она мечется между деревьями и постоянно оглядывается.

— Смотри вперед,— рычу я.

Дрон следует за нами. Его скорость превышает нашу. Особенно мою. Я в любом случае не смогу убежать. Но у Аурелии есть шанс. Однако эта девушка сама себя подвергает опасности. Она не перестает проверять, иду ли я за ней.

Я посильнее сжимаю посох в руке и, пересилив боль, бегу. Поначалу эта слишком сложно и почти невозможно. Внутренности сдавливает со всех сторон ребрами, а боль вызывает пожар в теле. Ноги моментами подкашиваются, но я не позволяю себе упасть, опираясь на посох. Адреналин бьет в кровь, открывая второе дыхание и придавая сил.

Периферийным зрением я ловлю движение слева от себя. Белка-сталкер бежит за нами, учуяв опасность. Я ставлю сотню баксов на то, что и орех у нее при себе.

— Нам надо спрятаться,— кричу я Аурелии, которая начала бежать быстрее и увереннее, поняв, что я не отстаю от нее.

— Где?— Ее дыхание сбилось.

— Сюда!

Мне повезло, что я постоянно следил за игроками во время Лудуса. Некоторые участники пытались выжить, придумывая все более изощренные идеи спастись. Я многому у них научился. Я храню в памяти их удачные попытки спрятаться и не только. Многие из них оставили после себя что-то полезное для других. Как, например, широкий проем в дубе, который выковырял камнем один из игроков. Мужчина постоянно прятался там. К сожалению, это не спасло ему жизнь, и его разорвал волк. Но он имел возможность избежать слежки дронов.

Я бегу между деревьями и изучаю каждое взглядом. Если память не подводит меня, то дуб должен находиться поблизости. Я не хочу упустить его. Это единственный шанс спастись от красного дрона, от которого мы немного оторвались.

Заметив знакомый дуб, я останавливаюсь и отодвигаю в сторону лианы, закрывающие проем. Отверстие в дереве оказывается достаточно широким, но низким для меня. Однако у меня получится сесть и уместиться внутри.

Я прячу посох между лианами и смотрю на Аурелию. Она встает рядом со мной и тяжело дышит.

— Придется спрятаться тут,— выдыхаю я, на что она просто кивает.

Опустившись на корточки, я сажусь внутри, прижав колени к груди. Аурелия помещается между моих ног, сев боком ко мне. Лианы закрывают нас от дрона, и мы оказываемся в безопасности.

— Что это было?— спрашивает Аурелия спустя минуту тревожного молчания. Она вытирает ладонью лицо и облегченно вздыхает.

— Дрон. Такие запускают, чтобы следить за участниками или доставлять им неприятности,— отвечаю я, чувствуя, как боль в теле усиливается.

— Какие неприятности?— Она поворачивается лицом в мою сторону и задевает кончиком носа мой подбородок. Я замечаю, как в ее глазах проскальзывает волнение вперемешку с замешательством.— Прости,— прочистив горло, говорит она.

— Красные дроны выпускают ядовитый газ. Зеленые — бомбы. А вот белые просто следят за игроками.— Мой взгляд замирает на её глазах. У них достаточно необычный цвет. Они голубые с синим отливом. Словно спокойное небо и бушующий океан встретились на горизонте. Каким-то образом я связываю это с характером Аурелии. Возможно, в ней живет спокойствие и сила, милосердие и гнев.

Глава 4.

"...ЧТОБЫ ЗА КРОВЬ, ЗА БОЛЬ, ЗА ДЕТСВО ОТОМСТИТЬ..."

Аурелия

16 апреля. 8:14.

Я медленно открываю глаза, надеясь, что не окажусь дома и все произошедшее — не сон. Так и есть. Я не просыпаюсь в своем доме и в своей спальне. Я сижу внутри ствола дерева, прижавшись боком к груди Власова. Его колени согнуты, а икры скрещены вокруг меня. Мускулистые грубые руки обвивают мои плечи. Я нахожусь в неком коконе, который он образовал.

Тепло, исходящее от его тела, окутывает меня, словно одеяло и согревает. В груди моментально появляется незнакомое чувство безопасности. Так ведь не должно быть. Его семья враждует с моей. Он может убить меня. К тому же я толком и не знаю этого человека. Но сейчас я чувствую себя защищенной. Это странно.

Я не много слышала о Демьяне Власове. Но хватило и пары историй, чтобы нарисовать его портрет в своей голове. О нём никогда не отзывались хорошо. Если его имя произносили в моём доме, то только с отвращением или явной неприязнью. Папа всегда называл его псом Игната или бескровным ублюдком. У него были на это свои причины.

Папа говорил, что Демьян беспрекословно выполняет приказы своего отца. Он может нанести вред не только врагам, но и родным братьям, если того требует Игнат. Мой отец считает его слабаком. Но я бы так не сказала.

Пока я следила за ним, я поняла, что он какой угодно, но не слабый. Я видела его спину, на которой прописными буквами вырезано: "Демон". Я заметила, что у него отсутствует указательный палец на правой руке. Я разглядела на его теле множество шрамов и синяков. Даже на лице имелись следы от побоев и ссадины. Не знаю, через что прошел этот мужчина. Однако я уверена, что человек, перенесший столько боли, на много сильнее, чем кажется.

Я аккуратно отстраняюсь от Демьяна, желая лучше разглядеть его лицо. Но он моментально открывает глаза и сильнее сжимает меня в своих руках. Его холодный взгляд цепляется за меня, словно ловит в тиски. Власов хмурит густые темные брови и поджимает губы. Я замечаю сердитое выражение его лица. Кажется, он не рад видеть меня с утра.

Он отпускает меня и переводит взгляд на свои наручные часы. Тяжело вздыхая, мой враг-спаситель выдает очень подходящую ему фразу:

— Нам пора. Вставай.

— Злобное утро,— фыркаю я, отодвигая лианы и выползая из ствола.

Я поднимаюсь на ноги, и мое ноющее тело благодарит меня за это. Еще бы. Столько времени спать в неудобной позе... Но, по крайней мере, я находилась в тепле.

Я запрокидываю голову назад и убеждаюсь, что над нами нет дронов. В этом мрачном лесу не видно даже кусочка неба. Хочется срубить пару деревьев, чтобы они не мешали солнечному свету просачиваться сквозь свои густые ветки.

Я оборачиваюсь и бросаю взгляд на Демьяна. Он смотрит по сторонам и сжимает в руке посох с привязанным к концу ножом. Таким оружием легко можно проткнуть грудную клетку. Оно напоминает самодельное копье. Хочется верить, что он не использует его на мне, но из-за отношений между нашими семьями моя надежда угасает.

— Демьян,— зову я его, привлекая к себе внимание.

Он раздраженно вздыхает и останавливает на мне взгляд. Равнодушное выражение лица не выдает его эмоций. Черные глаза с серым отливом напоминают пустоту, вызывающую волнение и страх.

Мои внутренние органы сжимаются, но я не подаю виду. В груди вновь зарождается странное ощущение, что Демьян не навредит мне. Но, скорее всего, оно ложное. Я желаю прислушаться к своему разуму, нежели к мягкому женскому сердцу. А мой разум говорит, чтобы я была очень осторожна с этим человеком.

В принципе, Демьян напугал бы даже мужчину. Его высокий рост под два метра и мускулатура, которую не скрывает одежда, вызывают чувство собственной незначительности. Я ощущаю себя очень маленькой и слабой по сравнению с ним. Хотя так и есть.

— У меня есть вопросы,— приглушенно говорю я и выдерживаю его взгляд.— Я хочу задать их сейчас, потому что от твоих ответов будет зависеть, пойду ли я с тобой дальше.

— Задавай.— Он будто отдает мне приказ, но я пропускаю это мимо ушей.

— Почему я здесь?

— Я не знаю,— спокойно отвечает он.

— Это действительно Лудус?

— Да.

— Почему ты здесь?

— Это тебя не касается. Но ты никак не связана с тем, что я здесь нахожусь,— беспристрастно говорит он.

Я скрещиваю руки на груди, решая, стоит ли ему верить. Он что-то не договаривает, но это действительно может не касаться меня. Вытягивать из него каждое слово я не хочу. Но я могу узнать все, если продолжу путь с ним. К тому же у меня нет выбора. Одна идти я боюсь.

— Все, что ты мне говорил до этого момента — правда?— решаю уточнить я.

— Да.

— Ты не собираешься навредить мне или использовать меня?— Я задаю этот вопрос, чтобы увидеть его реакцию. Если верить его словам, то нам еще долго идти до трассы. Я не хочу всю дорогу ждать от него подвоха.

— Нет,— раздраженно отвечает он.— Достаточно вопросов. У нас нет времени. Иди к реке и умойся. Нам надо быстро поесть и уходить.

— У меня есть еще вопросы,— возмущаюсь я.

— У меня нет времени на них отвечать.— Он бьет посохом по земле.

— Еще пара вопросов,— невинно шепчу я.

— Ты один огромный и жирный вопросительный знак, Аурелия,— огрызается он, посильнее сжимая посох.— Я даже сутки с тобой не знаком, но уже уверен, что умру от количества вопросов, которые ты мне задаешь. Даже Лудус не убьет меня так быстро.

— Не кипятись.— Я выпускаю смешок и сразу обрываю его.— Нервные клетки не восстанавливаются.

— Просто...иди уже вперед и не задавай мне вопросов хотя бы пять минут,— цедит он.

— Иду,— фыркаю я и направляюсь к реке.— А у тебя есть расческа?

— Блять!

Я улыбаюсь уголком губ. Конечно, у Демьяна нет расчески. Но попытаться стоило. Мне очень сильно хочется расчесать свои густые длинные волосы. У меня нет даже резинки, чтобы собрать хвост, и это бесит. Хорошо, что есть шапка.

Глава 5.

"...ПУСТЬ КАЖДЫЙ МИГ МОЙ - БОЛЬ И СЛЁЗЫ..."

Аурелия

— Демьян, почему мы до сих пор не встретили никого из игроков?

— Черный лес слишком большой. Игрокам редко удается встретиться. К тому же никому не объясняют, куда идти и зачем. Порой они просто расходятся в разные стороны.

Я задумываюсь над ответом. Демьян говорит так, будто видел все своими глазами. Я предполагаю, что он следил за игроками или уже участвовал в Лудусе. Первый вариант кажется мне более подходящим.

— Это ведь несправедливо,— возмущаюсь я.— У игроков нет шанса выжить. Они просто бродят по лесу и не знают, что им делать.

— Справедливость несвойственна тем, кто наблюдает за участниками. Они упиваются страданиями игроков и получают от этого уйму эмоций. Лудус придуман именно для этого.— На его лице мелькает гнев. Он думает о чем-то, бегая взглядом по лесу, но при этом не замедляя шаг.

Я замечаю его рвение быстрее добраться до трассы. Но оно сопровождается не только желанием выжить. Власова тревожит что-то еще. Я пока не понимаю, что именно. А его скрытность не позволяет получить ответы на многие вопросы.

— И в правду.— Я тяжело вздыхаю.— Кстати, а как тебя похитили?— Я не уверена, что он ответит, но все равно решаю спросить. Мало ли...вдруг повезет.

— Неважно.

Чего и следовало ожидать. Половина моих вопросов оставались без ответа. Я должна радоваться тому, что он хотя бы имя свое назвал.

Часть пути мы с Демьяном проходим в тишине леса, которую нарушает цокающая белка. Она бежит за нами, перепрыгивая с дерева на дерево. Я часто оглядываюсь по сторонам, надеясь увидеть еще белочек. Но я не встретила ни одну. Мне в голову пришла мысль, что во время прошлого Лудуса игроки отловили всех белок, чтобы поесть.

Подумав о еде, я касаюсь своего живота. Появляется желание съесть чего-нибудь сладкого. Я, конечно, не хочу возвращаться домой, но не отказалась бы от кусочка вишневого пирога, который готовит моя мама. Он у нее получается просто бесподобным. Вообще, она все блюда готовит вкусно, пусть и делает это редко.

— Аурелия, шустрее,— грозно произносит Демьян, оглядываясь назад. Его взгляд полон недовольства и злости.

— Иду.— Из-за мыслей о еде я не замечаю, как отстала от него. А он идет быстрее, чем может человек в его состоянии.— К чему такая спешка? Так сильно боишься смерти?— Я догоняю его и иду рядом с ним

— А ты не боишься ее?

— Нет.

— Почему?— Он с интересом смотрит на меня.

— Меня здесь ничего не держит.— Я пожимаю плечами.— Но я боюсь остаться одна в таком темном лесу. Лучше умереть рядом с кем-то, чем бродить здесь одной.

— Тебя здесь ничего не держит из-за ваших строгих правил,— догадывается он.— Клан Дьяковых запирает женщин в клетке, где им разрешается дышать только с позволения мужчин.

У нас действительно очень строгие правила. Женщинам разрешалось выходить из дома только со своей семьей, во главе которой обязательно присутствовал один мужчина. В моем случае — отец. Нам запрещалось как-либо контактировать с другими мужчинами. Никаких разговоров и долгих взглядом. А одно безобидное прикосновение могло стать причиной кровопролития.

— По-твоему, это неправильно?— Мне становится очень интересно услышать мнение Демьяна по этому поводу.

— Нельзя найти что-то правильное в этих строгих правилах. Неважно, мужчина ты или женщина. Каждый волен быть свободным.

Меня удивляет его ответ. Я думала, что Демьян из тех мужчин, которым по нраву такая строгость. Возможно, из-за его грозного внешнего вида я сделала немного неправильные выводы о нем.

— К сожалению, наши мужчины так не считают.— Я грустно улыбаюсь.— Мы даже не в праве выбрать себе спутника жизни. Если я выживу, то мне придется выйти замуж.

— Придется?— Демьян хмурится.— У тебя уже есть жених?

— Да. И он мне не нравится,— с отвращением бросаю я.

Папа выбрал мне жениха из семьи Огневых, которая подходила нам по статусу. Радион Огнев занимал должность министра и мог помочь ему стать Префектом. А я являлась средством достижения цели. Именно поэтому папа выдавал меня замуж за Влада, сына Родиона.

— А есть тот, кто тебе нравится?— Власов пристально на меня смотрит, буравя своим пустым взглядом.

— Нет,— шепчу я и прерываю зрительный контакт.— Разве у меня был шанс познакомиться с кем-то и узнать человека, чтобы он мне понравился? Я могла оценивать мужчин только по внешности. Пару раз я даже нарушила правила и заговорила с двоими. Но они оказались слишком трусливыми или заядлыми приверженцами строгих правил Дьяковых. А такие вызывают только неприязнь.

— А тебе нужен тот, кто пойдет против правил и,— Демьян задумывается,— против твоей семьи?

— Именно такой мне и нужен,— твердо отвечаю я, на что он никак не реагирует.— Считаешь меня предательницей семьи?

— Я тебе никто, чтобы осуждать.

— Но ты можешь высказать свое мнение.

— Могу.— Он вновь пристально смотрит на меня.— Лучше верши свою судьбу до того, как у тебя появятся дети. Настоящее предательство — это позволить им расти так, как росла ты.

Его слова вызывают у меня мурашки. До сих пор я об этом не думала. Если смотреть далеко в будущее, то моих детей ждет такая же жизнь. Это настоящее наказание. Но что я могу изменить? В данный момент я даже не знаю, смогу ли выжить. Однако мне стоит многое переосмыслить.

— Спасибо за совет, Демьян.

Он коротко кивает мне в ответ. Этот человек намного глубже, чем кажется...или хочет казаться.

Мы идем по лесу до тех пор, пока вокруг не темнеет. Я перестаю видеть перед собой стволы деревьев и пару раз сталкиваюсь с ними. Это, кстати, очень больно. На моем плече и бедре обязательно появятся синяки.

— Надо поесть и сделать место для сна.— Демьян останавливается у дуба, ветки которого низко свисают. Он рубит их своим посохом и бросает на землю. Я внимательно наблюдаю за ним и запоминаю все что он делает. Это может пригодиться мне в будущем.

Глава 6.

"...ПУСТЬ КАЖДЫЙ ДЕНЬ — ЭТО ВОЙНА..."

Аурелия

17 апреля. 9:13

Я открываю глаза и первое, что я вижу, это пустующие ветки рядом. Испугавшись, я резко встаю и проверяю на месте ли упаковка с таблетками. Обнаружив, что она все еще находится в моем кармане, я оглядываюсь по сторонам.

— Демьян,— громко зову я его, но он не отозвывается. Мое сердце учащенно бьется в груди. Страх окутывает со всех сторон. В голову закрадывается мысль, что он бросил меня. В этом не было бы ничего удивительного. Но я не могу контролировать чувство разочарования, подступающее к горлу огромным комом. Как он мог оставить меня?

Я начинаю судорожно искать следы Демьяна или что-то указывающее направление, в котором он ушел. Возможно, я смогу догнать его. Мой взгляд цепляется за наручные часы, лежащие возле веток, где я спала. Их кожаные ремешки сложены в один и указывают в сторону реки.

Я хватаю часы и бегу к реке сломя голову. Мой страх не исчезает до тех пор, пока взгляд не цепляется за высокую фигуру Власова. Облегченно вздохнув, я останавливаюсь и накрываю ладонью грудную клетку. Глаза слезятся, но я не позволяю себе плакать и давать слабину.

Он не бросил меня.

Я сглатываю ком в горле и скольжу взглядом по Демьяну. Его одежда сложена у дерева, а сам он находится по пояс в воде. Он внимательно смотрит на поверхность реки и крепко держит в руке посох. Видимо, ловит рыбу нам на завтрак. Вчера мы съели все что осталось.

Я ненароком задерживаю на нем взгляд, разглядывая мускулистое тело. Прячусь за деревом и смотрю, как по твердым мышцам стекает вода. Широкие плечи и сильные руки напряжены из-за позы, в которой он стоит. Вены на бицепсах сильно выделяются. Смугловатая кожа покрыта множеством шрамов, которые хочется рассмотреть поближе. Демьян сложен как мужчина, уделяющий огромное время спорту. Его накаченное тело говорит о немыслимых нагрузках. Иначе я не знаю, как ему удается выглядеть словно он сам Зевс, спустившийся с Олимпа.

Я перестаю подглядывать за ним и выхожу из-за дерева. Мне стоит сделать пару шагов к реке, и Демьян тут же оборачивается. Заметив меня, он хмурится и, ничего не сказав, продолжает ловить рыбу. Я подхожу ближе и кладу его часы на одежду.

— Спасибо, что оставил часы,— шепчу я, чтобы не спугнуть рыбу.

Он не отвечает, но бросает на меня мимолетный взгляд. Кажется, что он зол из-за чего-то. Это немного напрягает, вызывая чувство неловкости. Я не желаю мешать ему и иду вдоль реки. Мне тоже не помешает разок окунуться в воду. Хотя она очень холодная. Голову лучше не мочить. Пусть у меня и есть шапка, но рисковать не стоит.

Я не успеваю пройти и трех метров, как вдруг Демьян подает голос:

— Куда?— спрашивает он грозным тоном.

Я оборачиваюсь и встречаюсь с его пристальным взглядом. Он будто смотрит мне в душу и кромсает ее в пустоте своих глаз.

— Хочу помыться,— прочистив горло, отвечаю я.

— Мойся здесь и быстрее. Дроны могут появиться в любой момент.

— Но здесь...— Я скольжу по нему взволнованным взглядом.

— Я не буду смотреть на тебя, Аурелия,— раздраженно говорит он, словно хочет придушить меня за такие мысли.— Пройди к тому дереву. Там мелководье и нет рыбы.

Демьян указывает мне направлении, и я киваю ему. Я прячусь за дерево, ветки которого свисают над рекой и закрывают вид сверху. Быстро раздеваюсь до нижнего белья и подхожу к краю, обнимая себя за плечи.

— Будет холодно,— бубню я под нос, прежде чем зажмурить глаза и решиться прыгнуть в реку.

Я начинаю дрожать, как только ощущаю на себе низкую температуру воды. Зубы стучат друг о друга, а холод иглами впивается в кожу. Я опускаюсь на колени, чтобы вода дошла мне до груди, и начинаю быстро мыть лицо. Провожу мокрыми руками по волосам, кончики которых оказались в воде. Хорошо, что мы не попали в лес зимой. Не представляю, как бы я помылась.

Я быстро моюсь и выхожу из реки. Нужно подсохнуть, прежде чем одеться. Я стою на прохладном воздухе минут пять, пока с меня капает вода. Сняв нижнее белье, я выжимаю его и надеваю обратно. Я натягиваю на себя одежду, по которой скольжу взглядом. Она, конечно, не так чиста, как хочется. Но выбора у меня нет.

Я возвращаюсь к Демьяну, успевшего выйти из реки и одеться. Он внимательно смотрит на меня и проходит мимо, держа в руке мешочек с рыбой.

— Я разожгу огонь,— сухо бросает он.— Согреешься и поешь.

Я готова похлопать ему от радости. Меня все еще пробирает до костей от холода, и я с удовольствием погреюсь у костра.

Демьяну требуется время, чтобы разжечь огонь. Я хожу из стороны в сторону и буравлю его взглядом, пока он старательно и терпеливо ждет появления дыма.

— Аурелия,— низким голосом зовет он, посмотрев на меня исподлобья. Его взгляд кажется темным и глубоким.

— Что?

— Сядь уже. Не мельтеши перед глазами.

— Я пытаюсь согреться,— равнодушно бросаю я, обняв себя за плечи.

— Сядь,— цедит он.

— Не сяду.— Я хмурюсь.— Если ты зол на что-то, то срывайся свой гнев на неодушевленных предметах, а не на мне.

Демьян делает глубокий вздох и, прервавшись, снимает с себя ветровку. Он протягивает ее мне.

— А тебе...разве не холодно?— Я чувствую себя неловко из-за этого.

— Надень, Аурелия.

Я молча забираю её и надеваю. Мне становится намного теплее. От тела Демьяна идет такое тепло, что даже его вещи пропитаны им. Правда я тону в его ветровке, которая достаточно велика, и достает до самых колен. Но так даже лучше.

— А в этом лесу нет ничего вроде домика лесника?— Я сажусь у дерева, чтобы не мешать Демьяну.

— Есть. Но он находится ближе к трассе.

— Далековато,— разочарованно произношу я.

— А что, ты уже соскучилась по дому?

— Скорее по кровати, расческе, зубной щетке, свежему белью и сладостям.

Демьян думает о чем-то, наконец-то сумев разжечь огонь. Он ломает несколько веток и натягивает на каждую из них рыбу. Свесив ветки над костром, он ждет, пока наш завтрак будет готов.

Глава 7.

"...Я НЕ НАМЕРЕН ВЕРИТЬ В ГРЕЗЫ..."

Демьян

— Релли!— вырывается из моего горла.

— Умирать так вместе,— напугано заявляет Аурелия.

Она стоит рядом со мной, бегая взволнованным взглядом от меня к волку и обратно. Я не до конца понимаю, зачем она спрыгнула с дерева. Но её поступок приводит меня в бешенство. Если бы не рычание хищника, я наверняка придушил бы эту девчонку.

— Ты не умрешь,— цежу я.

Я хватаю её за локоть и прячу за спину. Ее руки в ту же секунду оказываются на моей пояснице, а пальцы впиваются в ветровку. Я ощущаю ее страх и крепче сжимаю в ладони посох, собираясь проткнуть им волка. Это единственный способ спастись. Бежать — не вариант. Надо бороться.

— И ты тоже?— шепотом спрашивает Аурелия, прижимаясь всем телом к моей спине.

Я ничего не отвечаю, сфокусировав внимание на изголодавшемся звере. Он медленно приближается к нам и принюхивается, раскрыв свою пасть. Одно его ухо оторвано на половину. Это наталкивает меня на мысль, что я знаю его.

Перед Лудусом в лесу всегда вылавливали разных хищников. Но порой в клетки попадали одни и те же. В особенности волк с оторванным ухом, которому я даже дал имя.

— Амарок.— Я вытягиваю руку вперед, показывая жестом, что не наврежу ему. Он должен узнать меня. Я надеюсь на это.

Волк останавливается и опускается на задние лапы. Он точно голоден, но нападать не решается. Он мог узнать меня раньше, чем я его. Скорее всего, это послужило причиной того, что он так медлит.

— Ты знаешь его?— Аурелия все так же встревоженно прижимается ко мне.

— Кажется, да.— Я осторожно открываю мешок, пока волк пристально следит за каждым моим действием. Я бросаю ему рыбу, и он тут же набрасывается на нее, утоляя свой голод.

Я спокойно выдыхаю, осознав, что все обошлось. Напряжение в теле немного спадает, но ненадолго. Если животных выпустили раньше срока, то отец меняет правила игры. Причиной этого мог послужить только я. Он хочет избавиться от меня и сделает для этого все.

— Откуда ты его знаешь?— спрашивает Аурелия, далеко отгоняя мои мысли.

Я сжимаю челюсть и, убирая ее руки со своей ветровки, оборачиваюсь. Желание придушить эту девчонку возвращается. Ее глупый поступок не укладывается в моей голове. Она могла умереть, но ее это не беспокоит от слова совсем.

— Зачем надо было спрыгивать с дерева?— раздраженно спрашиваю я, вглядываясь в ее голубые глаза.

Она скрещивает руки на груди и хмурится. Ее поза явно не говорит о том, что она сожалеет о своем поступке. Скорее гордится и готова повторить эту глупость.

— Я должна была смотреть, как тебя рвут на кусочки?

— Ты должна была сидеть на дереве, Релли!— бросаю я холодным тоном.

Аурелия отводит взгляд и прочищает горло. Она будто ощущает себя неловко. Меня немного озадачивает резкая смена её настроения.

— Благодарю за заботу, Демьян, но я лучше умру с тобой, чем буду прятаться на дереве. Для меня это не так страшно, как остаться одной в незнакомом лесу.— Она поджимает губы и смотрит на меня снизу вверх.— И, тебя ведь не должно беспокоить, жива ли я или нет. Мы просто идем рядом. Я не твоя ответственность.

Ее слова заставляют меня задуматься. В них присутствует доля правды. Я не должен о ней беспокоиться. Но почему меня переполняет гнев из-за ее поступка? Я с самого начала знаю, что она не продержится и недели. Я вообще не обязан печься о ее жизни.

Я отрываю от неё взгляд и запрокидываю голову, услышав тихое жужжание. Над нами летает белый дрон. Это вызывает у меня усмешку. Отец точно огорчится, увидев меня живым. Он наверняка надеется обнаружить мое бездыханное тело. Но ему не повезло. Я не собираюсь умирать. Не сегодня.

— Нам не следует бежать?— интересуется Аурелия, тревожно поглядывая на дрон.

— Бежать — нет. Но стоять на одном месте тоже не вариант. Пора идти,— отвечаю я ровным тоном.

Она кивает мне и идет вперед, перешагивая через корни деревьев, которые торчат из земли и переплетаются между собой, создавая препятствия на пути. Подобных преград в Черном лесу предостаточно. Нам еще предстоит многое пройти. Если, конечно, Аурелия сможет дойти до конца.

Я смотрю на Амарока, который заканчивает есть. Он делает несколько шагов в мою сторону и запрыгивает на булыжник. Что-то мне подсказывает, что у меня появился еще один попутчик. На самом деле это не так плохо. Он может отпугивать других хищников. А таких в этом лесу не мало.

Я шагаю вперед, помогая себе посохом. Мое тело еще не восстановилось, поэтому некоторые движения причиняют жгучую боль. Это замедляет мой темп, но я намереваюсь ускориться, как только приду в себя полностью. А на это требуются дни.

— Послушай,— Аурелия перелезает через очередной корень и, сдувая с лица прядь волос, пристально смотрит на меня,— откуда ты знаешь этого волка?— Она настороженно смотрит на Амарока.

— Неважно.— Я прохожу мимо неё.

— У тебя в лексиконе есть еще слова?— Я улавливаю нотки недовольства в ее голосе.— Неважно,— бубнит она себе под нос.

— Иди молча.— Я смотрю на белку-сталкера, которая прыгает с ветки на ветку. Ночью я заметил, что она прячет орехи в моем кармане. Кажется, она видит во мне свой тайник.

— Знаешь, мне в голову приходят разные мысли.

— И ты хочешь поделиться ими со мной?

— Если ты не заметил, то у меня больше нет вариантов.— Аурелия смотрит на Амарока и белку.— Не думаю, что эти двое поймут о чем идет речь.

— А ты попробуй. Может, поймут.

— Как скажешь.— Она закатывает глаза.— Дорогие животные, мне в голову пришла мысль, что Демьян знает все о Лудусе, потому что следил раньше за игроками.

Я останавливаюсь и смотрю на неё. Она одаривает меня холодным взглядом.

— Скажешь, что это неважно?— выдохнула она.

— Так и есть,— равнодушно бросаю я.

— Хм. Если ты следил за игроками, полагаю, что твой отец и братья тоже в этом замешаны. Это они сейчас следят за нами?— Она кивает в сторону дрона.

Глава 8.

"...ЧТО ПРЕПОДНОСИТ МНЕ СУДЬБА..."

Аурелия

20 апреля. 12:40.

Черный лес — теперь я знаю, почему его так назвали. Дело не только в высоких деревьях, которые не пропускают солнечных лучей. Дело в самом лесу. Как бы много живности здесь не росло, все вокруг кричит о том, что лес мертв. Он напоминает кладбище деревьев, пропитанных криками о помощи, слезами и болью. Даже животные здесь ведут себя тихо и осторожно. Мрачность леса угнетает и давит на любого, кто в нем находится. Черный лес навивает страх — тот, что может убить раньше голода, холода или хищников. А дроны, постоянно пролетающие над головой, усиливают его.

Я много думаю над тем, сможем ли мы с Демьяном выбраться. Есть ли шанс выжить, когда нет даже тлеющей надежды на это. Вокруг только мрак, высасывающий энергию. Силам неоткуда взяться. Нет шанса погреться в лучах солнца. Деревья нависают даже над рекой, забирая у неё возможность ярко сверкать.

Я до сих пор слышу в голове резко оборвавшийся крик женщины. Ее наверняка разорвал какой-то хищник. Меня могло постичь тоже самое, но я оказалась рядом с Демьяном. Его присутствие спасало мне жизнь. Но молчание и нежелание отвечать на вопросы очень сильно напрягает. Он держится на расстоянии и соблюдает между нами дистанцию. Мне приходится самой додумывать, чтобы хоть как-то успокоить себя.

За последнее дни Демьян стал лучше себя чувствовать. Его синяки потихоньку приобрели желтоватый оттенок. Ссадины на лице зажили. Шаг стал более твердым, а темп быстрым. Теперь я зачастую пыталась успеть за ним, чтобы не потеряться в лесу. Не представляю, что бы делала без него.

Наш путь стал менее тяжелым. Корни деревьев скрывались под землей, что облегчало нам задачу добраться до трассы. Количество булыжников заметно уменьшилось. Но появилась новая преграда. Деревья вокруг казались совершенно одинаковыми. Я не понимала, как Демьян идет в одном направлении и не путается. Он будто знал этот лес и являлся его хозяином. Я в очередной раз убеждалась, что он следил за игроками.

— Как ты узнаешь, в какую сторону нам идти?— с интересом спрашиваю я, шагая позади него.

Демьян уже не использует посох, чтобы помогать себе идти. Он просто придерживает его в руке, как оружие, которым может воспользоваться в любой момент.

— По смоле на деревьях,— отвечает он.— С той стороны, где она обильно выступает — юг. Следовательно, нам в противоположную сторону.

Я как-то не обращала на это внимание. Меня не учили выживать в лесу. Зачастую я проводила время дома, читая разные книги или играя на виолончели. Даже образование я получала, не выходя из дома. Отец нанимал мне репетиторов. Моя жизнь проходила в тюрьме, построенной Дьяковыми. Дяди, кузены и весь женский пол следовали правилам, как какие-то фанатики. Даже моя мать боялась сделать что-то не так. Только я могла взбунтоваться. Но отец знал, как погасить мое рвение.

Эти правила словно законы, за нарушение которых меня частенько наказывали. Отец запирал меня в комнате. Я могла неделями ни с кем не разговаривать и сидеть в четырех стенах как заключенный. Слуги молча приносили и уносили поднос с едой. Им запрещали со мной говорить и отвечать на вопросы. Это продолжалось до тех пор, пока я не образумлюсь. Отец ждал моих извинений или чего-то в этом роде. Но я никогда этого не делала, потому что чувствовала себя правой. Если они боялись перешагнуть через свои глупые правила, въевшиеся в жизни всех Дьяковых, то я с удовольствием нарушала их. Меня не утраивала такая жизнь. Но у всего есть свои границы. Я всегда знала, что если выкину что-то серьезное, отец найдет более изощренный способ меня наказать.

Я устаю думать о правилах и клане. Мои мысли переключаются на Власова, идущего впереди. Его твердая и торопливая походка выдает желание быстрее добраться до трассы. Он так спешит, словно боится умереть в лесу. Я предполагаю, что у спешки есть и другие причины, но он мне об этом не расскажет. Для него я просто назойливый попутчик и дочь врага отца.

А кто он для тебя, Аурелиия?

Он загадочный мужчина, который не любит отвечать на личные вопросы. У него есть свои проблемы и цели. Он никому не доверяет. Я ему не нравлюсь. Но он почему-то помогает мне. Спасает меня. Кормит и готовит место для ночлега. Хотя я не сплю рядом с ним. Мне просто не нравится навязываться.

Я чувствую, что Демьян не особо рад моей компании. В последние три дня я стараюсь не разговаривать с ним лишний раз, чтобы не доставать. Мне и так не по себе из-за того, что я напросилась к нему в попутчики. Но я слишком сильно боюсь остаться одна в незнакомом месте. Заключение в доме в течении двадцати двух лет дало свои плоды. Я начинаю ощущать страх, когда нахожусь одна за пределами дома. И этот страх сковывает, пробуждая угнетающие мысли и беспочвенную тревогу. Когда я остаюсь одна, в мою голову постоянно приходят устрашающие картины. Я жду опасность со всех сторон. Мне кажется, что мои самые потаенные страхи станут явью. А к такому я совсем не готова.

Мы с Демьяном подходим к ущелью. Если упасть в такое, то можно свернуть себе шею. Хорошо бы обойти его. Я оглядываюсь по сторонам и не вижу конца и края ущелья. Оно будто не заканчивается. Надеюсь, нам не придется спускать и подниматься. Это опасно. Есть риск умереть. Но другого выхода я пока не наблюдаю.

— Придется спускаться и подниматься самим,— озвучивает Демьян мои мысли.

— Уверен?— Я подхожу к краю и смотрю вниз. Булыжники внизу не внушают доверия. Скорее только отпугивают.— А если мы упадем?— До ушей доносится собственное эхо.

Власов ничего не отвечает. Он мрачнеет и оглядывается по сторонам. Возможно, ему удастся найти другой выход.

Я смотрю на Амарока, стоявшего подальше от края и наблюдавшего за Демьяном. Белка на дереве тоже разглядывает его и ждет. Волк может в один прыжок достичь другой стороны ущелья. Но вот нам с белкой придется думать и искать выход.

Демьян подходит к дереву, свисающему с края, и касается лиан на нем. Он дергает каждую, проверяя их на прочность.

Глава 9.

"...Я ОТРЕКАЮСЬ ОТ СВОЕГО СЕРДЦА..."

Аурелия
21 апреля. 12:12.

Я чувствую рядом тепло. Оно пробирается ко мне сквозь сон и манит к себе. Я тянусь к искушающему источнику и обнимаю его. Меня окутывает ощущение уюта, и сон становится намного слаще. В нос бьет приятный аромат мускуса, деревьев и земли, действующий на меня, как колыбельная. Из-за прохладного воздуха, накрывающего мое тело одеялом, мое подсознание постоянно бодрствует. Но сейчас я полностью впадаю в забытье. Кокон тепла сильнее холода.

Наверное, это бред. Но в какой-то момент мне начинает казаться, что тепло гладит меня по лицу. Сначала это едва ощутимое прикосновение, щекочущее кожу. Но оно становится более настойчивым и побуждающим.

— Аурелия,— доносится до меня грубый голос Демьяна.

Я резко открываю глаза и сталкиваюсь с его хмурым взглядом. Он смотрит на меня, не мигая. Его пальцы застывают у моего виска. Я замечаю, как он сжимает их в кулак и отдергивает назад.

— Пора вставать. Уже полдень,— строго говорит он.

Я взволнованно застываю, осознав, что тепло, которое я обнимаю — Демьян. Он лежит на своей стороне веток, и, судя по всему, я сама перекатилась и прижалась к нему ночью. Это объясняет, почему я чувствовала себя уютно.

Я отстраняюсь от него, и он сразу встает. Ему не легко это дается. Но сегодня его ничто не остановит. Мы в любом случае продолжим путь.

Я сажусь на ветках и вижу рядом с собой деревянный гребень. Взволнованно беру его в руки и рассматриваю. На нем нет огромного количества зубчиков: всего лишь шесть. Края грубые и неровные. Прямоугольная форма немного кривая. Но...я не могу оторвать взгляда от гребня.

Преодолев свою озадаченность, я вскакиваю и направляюсь к Демьяну. Встав перед ним, я загораживаю ему путь. Он резко останавливается и бегает по мне суровым взглядом. Заметив, что я сжимаю в руках гребень, суровость в его глазах сменяется спокойствием.

— Ты сделал для меня гребень?— шепотом спрашиваю я.

— Неважно.— Он хочет шагнуть в сторону, но я не позволяю ему.

— Так сложно ответить?

Демьян раздраженно вздыхает и сжимает челюсть. Видимо, ему не хочется признаваться в этом. Но я желаю получить ответ на свой вопрос и упрямо смотрю ему в глаза.

— Да. Я сделал, Аурелия,— недовольно отвечает он.

Я улыбаюсь уголками губ и, шагнув вперед, решаюсь обнять его. Даже если ему это не нравится, я просто хочу искренне поблагодарить его. Для меня важно поделиться этими эмоциями с ним.

— Спасибо,— хриплым голосом говорю я.

Этот маленький жест с его стороны слишком дорог для сердца. Я часто получала подарки, купленные за баснословные деньги. Да, они имели для меня ценность. Но в большинстве случаев я знала, что если сломаю что-то или испорчу, смогу купить лучше и дороже. Однако в данный момент я держу в руках подарок, сделанный своими руками. Он имеет куда большую ценность. Такое не купить ни за какие деньги.

Демьян будто не дышит, пока я прижимаюсь к его груди. Он не попытается обнять меня в ответ. Я не удивлена и не огорчена. Это на него похоже.

Я отпускаю его и отступаю назад. Не хочется мучить его излишним проявлением эмоций. Он слишком скуп на них и наверняка не желает проживать их с другими людьми. Я тоже не люблю показывать свои эмоции, потому что в моей семье обходились без них. Но рядом с Власовым я начинаю давать слабину.

***

Мы поздно выходим в путь, доев остатки рыбы. Нам предстоит найти еду...и воду. Река больше не протекает рядом с нами. Это тревожит меня, но Демьян говорит, что это ненадолго. Скоро мы снова услышим её шум. Мне хочется пить, поэтому я прислушиваюсь к каждому шороху. Но больше всего до моих ушей доносится цоканье белки-сталкера и громкое дыханье Амарока.

Внезапно над нами раздается жужжание. Я сразу узнаю этот звук. Запрокинув голову назад, я вижу белый дрон. За нами снова следят. Я закатываю глаза и бросаю взгляд на Демьяна. Он замечает дрон, но не придает этому значения.

— А они нас слышат?— интересуюсь я.— Или только видят?

— У них низкая слышимость. Если будешь говорить громко и четко, то они тебя услышат.— Демьян ухмыляется.— Хочешь поговорить с ними?

— К сожалению, в моей голове нет приличных слов, которые я могла бы им сказать. А бросаться нецензурными фразами на весь лес у меня нет никакого желания,— фыркаю я.— А может, сбить дрон камнем?

— Не сейчас.

— А что будет, если это сделать сейчас?

— Мы разозлим их, и тогда они попытаются убить нас раньше. Сейчас мы им интересны. Именно поэтому они следят за нами и не предпринимают никаких действий. Но и это не продлится слишком долго.— Власов перепрыгивает через небольшую яму, опираясь посохом о землю.

— Как думаешь, каким будет их следующий шаг?— Я заправляю в шапку пару непослушных прядей, постоянно падающих на лицо. В голову приходит мысль, что я похожа на мальчишку в таком образе.— Разве им не наскучило взрывать и травить игроков?

— Не забывай, что некоторых убивают хищники.

— Помню. Но это тоже может наскучить. Люди, придумавшие Лудус, наверняка не остановятся на чем-то одном.

— Они и не останавливаются. Все эти испытания придумали не сразу. Из года в год они добавляли что-то новенькое. Так появились разные дроны, хищники.

Демьян точно следил за игроками. И делал он это на протяжении долгих лет. Но...кто дал ему такое право? Если это его отец, то зачем он позволил своему сыну участвовать в Лудусе? Может ли быть, что он заставил его? Что, если отец избил его и бросил в лес? Но зачем поступать так с человеком, который беспрекословно выполняет все приказы?

Я долго думаю над этим и предполагаю, что Демьян мог нарушить приказ или что-то в этом роде. Но даже если это так, то посылать его на верную смерть — это жестоко со стороны родного отца.

— Что они добавили в этом году?

— Меня,— не раздумывая, отвечает Демьян.

Он неожиданно останавливается и оборачивается. Я непонимающе разглядываю его. Амарок начинает рычать и смотрит куда-то за деревья. Демьян резко хватает меня за руку и прячет за собой.

Глава 10.

"...Я НЕ ЖЕЛАЮ СОСТРАДАТЬ, ЖАЛЕТЬ..."

Демьян

25 апреля. 8:08.

Я смотрю на свои наручные часы, выглядевшие слишком потрепанными. За десять дней, проведенных в лесу, черная кожа на ремешках разорвалась в нескольких местах. На стекле появилась трещина. Чего еще ждать от подделки? У меня никогда не было денег купить хорошие часы или одежду. Те копейки, которые я получал, мне приходилось откладывать. Я собирал деньги, чтобы моим братьям было на что жить, когда я их освобожу. Без денег они не смогли бы далеко убежать или спрятаться. Никто не стал бы им помогать.

Я единственный человек, который пекся о них. Но отец постарался сделать все, чтобы у меня не было возможности нормально общаться с ними. Живя в большом замке, мы редко пересекались. Но даже когда такое происходило, нам с трудом выпадал шанс сказать друг другу пару слов. Однако мы много времени проводили вместе, когда я наказывал их. В основном это происходило в подвалах замка, по которым эхом разносились их крики боли.

Я отрываю взгляд от часов и перевожу его на Аурелию. Она спит рядом со мной, свернувшись калачиком от холода. Наконец-то сдалась и не пытается лечь подальше от меня. Ее светлая фарфоровая кожа выглядит слегка бледной. Выглядывающие из-под шапки черные волосы слишком сухие. На губах трещины, кровоточащие в нескольких местах. На руках есть несколько ссадин. Под глазами образовались темные круги. Но она крепко держалась и находила в себе силы идти. Выносливости ей не занимать. Как и упрямства.

Я снимаю свою ветровку и накидываю на нее. С утра в лесу в разы прохладнее, чем ночью. Я не так чувствителен к холоду, но Аурелия постоянно мерзнет.

Я поднимаюсь с веток и разминаюсь. Кости болят не так сильно, как в первый день. Мое самочувствие улучшается. Конечно, я еще не рискую быстро бегать или прыгать. Но двигаться уже легче. Мне не приходится опираться на посох, чтобы сделать шаг. Я могу попробовать немного ускориться.

Я прикрываю глаза и вспоминаю путь к трассе. Моя память воспроизводит видео с дронов, которые снимали игроков. Если я правильно помню, то впереди нас ждет еще одно ущелье. Оно не такое узкое как прошлое. Нам придется спустить вниз по лианам и подняться тем же путем. Перепрыгнуть не получится. В этот раз слишком рискованно проворачивать тот же трюк.

Позади меня раздается чихание. Я оборачиваюсь и смотрю на Аурелию. Она сидит на ветках, укутавшись в мою ветровку. Шмыгнув носом, она хмурится, что мне сразу не нравится.

— Ты простыла?— Я присел на колено напротив нее и немного напрягся. Если она заболела, то это задержит нас. Не самая лучшая новость, когда я собираюсь ускориться. И в лесу нечем лечить простуду.

— Нет. Со мной все в порядке,— неуверенно отвечает она.

Я накрываю ладонью ее лоб, чтобы удостовериться в том, что у нее нет жара. Аурелия бросает на меня настороженный взгляд. У нее нет высокой температуры, но она плохо себя чувствует. Однако признаваться в этом не собирается.

— Жара нет,— спокойно говорю я, не прерывая зрительного контакта.

— Я же сказала, что все в порядке.— Она отводит взгляд и собирается встать. Я ловлю ее за локоть и сажаю обратно.

— Куда?

— К реке. Хочу умыться,— прочистив горло, отвечает она.— Ты против?— На её губах появляется едва заметная улыбка.

— Нет.— Я отпускаю её и поднимаюсь на ноги. Мой взгляд все еще прикован к ней.

Аурелия медленно встает и плетется к реке. Странное зудящее чувство в груди не позволяет мне стоять на месте. Оно неожиданно вспыхивает как восковая свеча и дергает меня пойти за ней. Я не придаю этому значения и не считаю это чем-то важным. Но я все равно иду к реке. Встав рядом с Аурелией, я жду, пока она умоется. Заметив меня, она постоянно косится в мою сторону.

— Ты...хочешь забрать ветровку?— настороженно спрашивает она. По её лицу скатываются капельки воды, которые она вытирает тыльной стороной ладони.

— Я хочу понять, что ты здорова, и мы сможем спокойно продолжить свой путь.

— Я здорова, Демьян.

Аурелия ломает сучок ветки дерева и, обтерев конец о ствол, мочит в реке. Засунув его в рот мягкой стороной, она начинает чистить им зубы. Эта девушка нашла способ почистить зубы в Черном лесу.

— Я понимаю, что ты не хочешь задерживаться.— Она бегает взглядом по своей зубнойщетке.— Я не собираюсь тебя задерживать. Но если со мной что-то случится, то я не стану просить тебя не бросать меня. Ты можешь спокойно идти дальше один.

— Уже не боишься остаться в лесу одна?— Я вопросительно вскидываю бровь и, скрестив руки на груди, прислоняюсь спиной к дереву. Твердая кора впивается в кожу, но я игнорирую неприятное покалывание.

— Боюсь,— равнодушно бросает она.— Пауков я тоже боюсь, но на ветках спать все равно приходится.

Я хмурюсь и сжимаю челюсть. Не знаю, как я поступлю, если окажусь в ситуации, где мне придется делать выбор. Я должен идти дальше, чтобы спасти братьев. Но мысль о том, что мне придется бросить Аурелию, плохо отзывается в груди. Видимо, на мгновение во мне просыпается совесть.

— На ветках ты спишь рядом со мной, Релли,— напоминаю я ей.— Подсознательно ты знаешь, что тебе не угрожает опасность.

Аурелия смотрит мне в глаза и задерживает свой взгляд. Несколько секунд мы просто молчим, будто передаем друг другу свои мысли. А они достаточно тяжелые.

— Наверное, ты прав.— Она опускает взгляд и выбрасывает использованный сучок.— Если я буду плохо себя чувствовать...

— Я тебя не брошу,— прерываю её я.

Я отталкиваюсь от дерева и, умывшись, возвращаюсь к месту нашего ночлега. Мой взгляд падает на Амарока, который крутится у мешочка с едой.

Пару дней назад мне удалось обнаружить двух кроликов благодаря ему. Он выследил их нору по запаху, а я поймал обоих и освежевал. Я так же выловил рыбу и ближайшую неделю могу не думать о еде. По крайней мере, с этим пока не возникало проблем.

Глава 11.

"...И НЕ ПОЗВОЛЮ Я ДУШЕ СОГРЕТЬСЯ..."

Аурелия

26 апреля. 8:42.

Меня бросало то в жар, то в холод. Тело лишилось сил и не подчинялось мне. Глаза постоянно слезились, а открывать их было невыносимо больно. Я засыпала и просыпалась, плохо осознавая, что происходит вокруг. Моментами мне казалось, что я вернулась домой и передо мной стоит отец. От этого становилось только хуже. Из этого состояния меня вытаскивал голос Демьяна. Я осознавала, что он рядом, и становилось легче.

Боль в висках отступает, и я медленно открываю глаза. Удивительно, но мне ужасно жарко. Я не сразу понимаю, что этому служит Демьян. Но, заметив, что лежу на обнаженной мужской груди, догадываюсь, в чем причина такого пекла.

Я осторожно отстраняюсь от него и вижу на его груди множество свежих царапин. Хочется верить, что это сделала не я. Возможно, это Амарок. Но я ведь не могу быть такой удачливой.

Я поднимаю глаза и встречаюсь с пристальным взглядом Демьяна. Не похоже, что он только проснулся. Он выглядит так, словно совсем не спал. Неужели это действительно так?

Как бы он уснул, если ты всю ночь его царапала?

Я начинаю тревожно ерзать на месте, стараясь не смотреть ему в глаза. Мой взгляд бегает вокруг и останавливается на деревянной миске. Она выглядит немного кривой и обгоревшей. Я задаюсь вопросом откуда она взялась.

Пусть окажется, что не он её сделал. Пусть окажется, что он не поил меня бульоном. Пусть окажется, что он не убаюкивал меня. Иначе...Как мне в него не влюбиться?

— Как ты себя чувствуешь?— И снова этот ровный тон, лишенный каких-либо чувств и эмоций.

— Лучше.— Я снимаю ветровку и протягиваю ему. Он молча забирает ее и не отводит своего взгляда. Не верит мне.— Мне действительно лучше,— убедительно добавляю я.— Спасибо тебе за всё.

Я поднимаюсь и чувствую, что что-то не так. Чего-то не хватает. Оглядываюсь вокруг и ничего не обнаруживаю. Я провожу ладонями по лицу и случайно касаюсь своих распущенных волос: вот что изменилось. На мне нет шапки.

— Не носи шапку постоянно.— Демьян поднимается вслед за мной и протягивает мне ее.— Это больше вредит, чем приносит пользы.

Я забираю свою вещь и слегка киваю ему. Мои волосы сильно высохли, но меня больше беспокоит другое. Они выглядят сальными и не ухоженными. А корни вовсе болят.

— Я долго спала?— спрашиваю я.

— Сутки.— Власов надевает ветровку и подходит к потухающему костру. Кажется, он горел всю ночь. Тоже для меня. А еще мы отстали от маршрута на целые сутки.

***

Демьян не выдвигается в путь сразу, так как не уверен, что я смогу идти. Мы завтракаем, и он кипятит для меня еще одну миску бульона. Дождавшись, пока я все допью, он убеждается в том, что у меня нет температуры. Я чувствую его напряжение все утро. Оно скрывается в холодном взгляде и молчании. Или я просто себя накручиваю. Демьян ведь постоянно такой с момента нашего знакомства.

— Как твоя спина?— интересуюсь я, когда мы всё-таки выходим в путь.

— Боль почти исчезла.— Демьян держит посох в руке, но не опирается на него. Его походка стала свободнее, а прыжки легче. Возможно, пока я болела, он смог немного отдохнуть.

— Тебе не кажется странным, что ничего не происходит?— Я надеваю шапку, спрятав под ней свои волосы. Они падают мне на лицо и мешают. Бесит.— Мы спокойно идем и не натыкаемся на препятствия. Если, конечно, не считать самого леса. За все это время нас пытались убить с помощью хищников и красного дрона. Разве не слишком милосердно с их стороны?

— Не обманывайся тишиной, Аурелия.— Демьян хмурится, бегая взглядом по деревьям.— Некоторые умеют делать шаг назад, чтобы потом сделать сразу несколько ходов вперед. Неинтересно убивать врага, когда он слаб. Куда изощреннее заставить его думать, что все хорошо, и ударить в самый неожиданный момент.

— Они ждут, пока мы расслабимся.— Я перешагиваю через небольшой булыжник.— Разве это не ошибка? Они не боятся, что мы окрепнем и добреемся до трассы?

— Даже если мы доберемся до трассы, нас ждет то же самое — смерть.

— Тогда зачем мы туда идем?

— Чтобы попытать удачу и не позволить смерти забрать нас. Если мы хотим жить, то должны бороться.

В Демьяне есть сила, чтобы бороться. Даже сейчас, когда он не полностью окреп, я не сомневаюсь в нем. Он тот самый игрок, который доберется до трассы. В этот раз у Лудуса будет победитель.

— Скоро мы придем к ущелью.

— Еще одно ущелье?— Я недовольно хныкаю.

— Да. Только в этот раз мы не сможем перепрыгнуть его. Придется спуститься вниз.— Демьян бросает на меня тяжелый взгляд.— Справишься?

— Думаю, что справлюсь,— взволнованно отвечаю я.— А как же Амарок?

— Ему тоже придется спуститься.

Я смотрю на волка с белкой и грустно вздыхаю. Интересно, что с ними будет, когда мы дойдем до трассы? Я привыкла к обоим, словно они мои домашние питомцы, о которых я долго мечтала.

— Хм.— Я перевожу взгляд на Демьяна, идущего впереди меня. Из-за того, что он очень высокий, его шаги на много шире моих, и я почти бегу за ним.— Демьян, ты вернешься за Амароком и белкой после того, как все закончится?

— Если сумею, то вернусь,— сухо бросает он и продолжает свой путь.

Мы долго идем, пока впереди не показывается ущелье. Темная полоса в земле становится все шире и шире. Мне даже не хочется думать какая у него глубина. Не представляю, сколько времени нам придется спускаться.

— Ты как себя чувствуешь?— спрашивает Демьян, когда мы доходим до ущелья.

— Голова немного болит,— признаюсь я.— Может, спустимся завтра?

— Хорошо,— без раздумий отвечает он.— Тогда я разожгу огонь и поужи...— Демьян прерывается. Амарок рядом с нами рычит и оглядывается по сторонам.— Что-то не так.

— Что происходит?— Я замечаю несколько огоньков в темноте, которые направляются к нам.

Внезапно кто-то с деревьев набрасывает на Амарока что-то, напоминающее сеть сотканную из лиан. Волк попадает в ловушку, из которой судорожно пытается выбраться. Две мужские фигуры спрыгивают с веток. Они становятся рядом с ним и держат сеть.

Глава 12.

"...ЧТОБЫ О СЛАБОСТИ ПОТОМ НЕ СОЖАЛЕТЬ..."

Демьян

Демьян

Я должен был жить, чтобы спасти своих братьев, но, увидев Аурелию на краю ущелья, не знал, как поступить. Мне не стоило труда справиться с теми, кто схватил меня. Однако одно мое лишнее движение могло привести к смерти невинной девушки. Но...почему я так пекся о ее жизни?

Я искал выход из ситуации, чтобы не умереть самому и спасти её. В голову ничего не приходило. Единственным вариантом было предложить Филату спасение. Но этот псих был непреклонен.Пока я думал, что мне делать, Аурелия приняла решение за меня. Я увидел это в её глазах, напоминающих бушующий океан. И этот океан превратился в цунами.

Я перестаю дышать, когда она падает в ущелье, утащив за собой Филата. В её последнем взгляде, брошенном на меня, отсутствует страх. Но я испытываю его сполна. Аурелия исчезает из виду, и внезапно наступает полная тишина. Пустота заполняет мою грудную клетку и в ту же секунду исчезает. Я выпадаю из реальности, потерявшись в эмоциях, которые не могу проявить. Тело сковывают невидимые цепи, и я просто смотрю в одну точку. Меня буквально рвет изнутри. Кожу покалывает от резкого холода.

Аурелия совсем не любит холод.

Мысли в голове путаются. Я забываю о ноже, приставленном к моей шее. Лезвие впивается в кожу, но боли нет. Мое тело отторгает ее из-за внезапного скачка адреналина.

Я слышу громкий рык Амарока. Он напоминает мне о реальности. Наружу вырывается то, что давно прячется внутри. Демон, порожденный моим отцом, требует крови.

Я ловлю за запястье мужчину, собирающегося перерезать мне сонную артерию. Он вздрагивает от неожиданности и попытается освободиться от моей хватки. Ему не удается, потому что я тяну его вперед. Нож в его руке входит в грудную клетку мужчины слева от меня. Раздается сдавленный стон, но мне этого мало. Я еще несколько раз вытаскиваю и вонзаю нож в одно и то же место.

Если бы игроки были умнее, Аурелия не пожертвовала бы собой ради меня. Я сдержал бы свое слово и спас её. Мое обещание ей не стало бы ложью, с которой мне придется доживать свои дни. Я достаточно видел в своей жизни. Мне хватало причин презирать себя и ненавидеть. А теперь к ним прибавилась еще одна.

Я втыкаю лезвие в последний раз, и обмякшее тело падает на землю. Мужчина, в чьей руке он находится, кричит от ужаса. Кровь забрызгала ему лицо и одежду. Он не похож на того, кто видел, как кого-то убивают. Но сейчас я специально убиваю его рукой. Будь он немного решительнее, то перерезал бы мне горло раньше, чем невинная девушка спрыгнула с обрыва.

"Демьян! Сделай что-нибудь! Убей их всех! Ты же можешь!"

"Умирать так вместе."

Слова Аурелии не перестают звучать в моей голове. Гнев прыскает в кровь, распространяясь по венам, словно яд. Я поднимаюсь с колен, отпустив окровавленное запястье мужчины. Он с ужасом смотрит на меня и отступает назад.

— Не убивай меня,— умоляет он, бросив нож в сторону. Но сейчас ему не поможет ни Бог, ни Дьявол, потому что я уже принял решение, что он умрет.— Я не хотел всего этого. План был Филата. Не мой!

Я медленно наступаю на него, равнодушно слушая оправдания. Они ему все равно не помогут. Я жду момента, когда он поймет это.

— Я прошу тебя.— Он плачет, столкнувшись со стволом дерева.

Я поднимаю с земли свой посох, ставший лучшим оружием для меня. Увидев это, мужчина пытается сбежать, но не успевает сделать и двух шагов. Я протыкаю его череп насквозь. Он падает замертво, а я оборачиваюсь на крик. Мой взгляд цепляется за Амарока, разрывающего других игроков. Части рук и ног разбросаны вокруг волка. Он беспощаден, как и я. Понимает, что произошло.

Я хватаю свой посох и вытаскиваю его из мертвого тела. Запрокинув голову назад, я ловлю взглядом белый дрон, летающий надо мной. Они все видят и слышат. Уверен, мой отец сейчас смеется. Его порадует любой исход этой ситуации.

— Ты ведь видишь меня сейчас.— Я улыбаюсь, как это любит делать Валериан, словно чертов маньяк.— Каким бы ничтожным отцом ты не был, уверен, тебе известно, когда я становлюсь исчадием ада, в которое ты меня превратил. Ты перешел черту, Игнат Власов! Я даю тебе слово, что ты сдохнешь от моей руки. Я приду за тобой, заберу у тебя жизнь и место Префекта, а твое тело скормлю псам! Даю слово, что у тебя не будет могилы, сукин сын!— Я заношу посох и бросаю его в дрон. Он падает на землю, а его сломанные части разлетаются в разные стороны.

Я не получаю ни капли удовлетворения, сделав это. Я просто ощущаю упадок сил и падаю на колени. Сжав челюсть, я прикрываю глаза и прерывисто дышу. В руках слишком много силы, и её нужно куда-то деть.

Амарок подходит ко мне и толкает мордочкой в плечо. Я бросаю на него взгляд и замечаю сидящую на нем белку-сталкера. Морда волка покрыта человеческой кровью. Его тоже пытались убить из-за меня.

— Мы должны спуститься в ущелье, Амарок,— хриплым голосом говорю я.

Поднявшись на ноги, я сжимаю посох и подхожу к самому краю ущелья. Над ним не нависают деревья. Наконец-то можно увидеть небо, по которому рассыпаны звезды. Полная луна ярко светит, что очень кстати для сегодняшней ночи. Потому что я собираюсь спускаться в ущелье. Я опускаю взгляд и смотрю в беспросветную темноту, в которой скоро исчезну сам. Перед глазами вспыхивает момент падения Аурелии.

— Что же ты наделала, Релли?— Вся физическая боль, которую я ощущаю, копится в грудной клетке. Она заполняет её и выводит меня на эмоции. Обычно я контролирую их, но сейчас они берут надо мной вверх.— Какого черта?! Зачем?!— отчаянно рычу я.

Почему она пожертвовала собой ради меня? Она даже не знала меня толком, чтобы делать такое. Я никто для неё, но она дала мне шанс спасти своих братьев. Она никто для меня. Никто...Тогда почему мне так плохо? Откуда эта дыра в моей груди? Как она там образовалась?

Я ни о чем не могу думать. Знаю только, что должен спуститься за ней прямо сейчас. Я отделяю нож от посоха и забираю второй, наверняка принадлежавший Филату. Взглянув на трупы мужчин, я подхожу к тому, которого убил первым. Разорвав его футболку, я использую её для того, чтобы привязать ножи к ладоням. Спуск в ущелье не крутой, но это не значит, что он не скользкий. Я могу держаться за лианы, но лучше перестраховаться.

Глава 13.

"...ДА, Я НЕ СПОРЮ! ОЧЕНЬ БОЛЬНО..."

Аурелия

Я открываю глаза и думаю, что проснусь рядом с Демьяном. Мне показалось, что я видела во сне, как упала в темноту. У меня такое частенько происходит, что приводит к резкому пробуждению. Но в этот раз все произошедшее оказывается явью. Я действительно упала в темноту, прихватив с собой Филата. По моим расчетам, мы оба должны были погибнуть, но мне, видимо, очень повезло.

Я запуталась в лианах и вишу вниз головой. Из-за темноты я не могу разглядеть, на каком расстоянии от земли нахожусь. Но у меня есть шанс выжить. Я не хочу упустить его, потому что ничего толком не вижу.

Я дотягиваюсь до ближайшей лианы и тяну ее к себе. Крепко ухватившись за нее обеими руками, я раскачиваюсь всем телом, чтобы высвободить ноги. Мне сразу удается это сделать, что становится для меня неожиданностью. Я буквально обнимаю лиану, чтобы не упасть в пропасть.

— Офигеть!— Мое дыхание учащается.— По крайней мере, теперь я не вишу вниз головой,— бубню я себе под нос.

Я нахожу твердую опору под ногами, напоминающую каменный выступ, и вновь смотрю вниз. Глаза привыкают к темноте, и я замечаю тело Филата. Он пластом лежит на земле. Его голова неестественно наклонена к плечу. И самое главное, он находится в двух-трех метрах от меня.

Я облегчено выдыхаю, поняв, что очень близка к земле, и потихоньку спускаюсь. Рядом с Филатом лежит моя шапка, которую я тут же надеваю и прячу под ней волосы. Мне не верится, что я жива. Это невероятная удача — упасть с такой высоты и не сломать себе ничего. Повезло так повезло.

Я смотрю по сторонам и разглядываю ущелье. Что с одно, что с другой стороны мой взгляд натыкается на бесконечную темноту. Если идти по ущелью, то оно может вывести меня куда угодно. Мне нужно подняться наверх.

Я запрокидываю голову назад и вижу над собой проблески неба. В голову приходит мысль, что я увижу больше, если начну подниматься. Хотя мне стоит дождаться Демьяна. Я уверена, что он жив и скоро спустится сюда. Однако я не могу все это время находиться здесь.

В ущелье негде спрятаться и некуда бежать. Если прилетят дроны или нападут хищники, я стану легкой добычей для них. Мне стоит сразу начать подниматься по противоположной стороне и дождаться Демьяна наверху. К тому же, кто знает, каким злым он сюда спустится. Мой поступок его явно взбесил, и меня точно ждет очень тяжелый разговор с ним. Но если он устанет спускаться и подниматься, то у него не останется сил на гнев.

Размечталась, Аурелия.

Я смотрю на тело Филата и сажусь рядом с ним на корточки. Мне совершенно не жаль его. Будь у меня возможность еще раз убить его, я бы сделала это более жестоким способом.

Я вспоминаю о том, что некоторое время назад хотела помочь ему. Демьян был прав, что не дал мне этого делать. Кто знает, что тогда замышлял Филат. Он мог убить Власова во сне. Тем более, у него действительно был нож.

Вспомнив о ноже, я шарю в карманах Филата, но ножа там не нахожу. Скорее всего, он отдал его тому игроку, который пытался убить Демьяна. Зато я нахожу в кармане фото. Рассматривая изображение, я узнаю на нем Демьяна. Он держит в руке нож и внимательно разглядывает его. На нем надета потрепанная спортивная форма. А еще он побрит, и я могу хорошо разглядеть лицо.

— Красивый,— шепчу я, даже не заметив, что улыбаюсь. Я провожу указательным пальцем по линии его скулы, которой с удовольствием коснулась бы в живую. Но...я не позволила бы себе этого.

Демьяна будто сфотографировали со стороны, пока он был занят своим делом. На его лице отсутствуют какие-либо эмоции, все тот же холод. Я разворачиваю фото и замечаю на нем надпись:

"Лудус никого не щадит. Хочешь выжить? Убей Демьяна Власова. Свобода взамен на его смерть".

Кому так нужна смерть Демьяна? Неужели Игнат решил убить собственного сына? Но зачем? Мог ли Демьян предать его? А если и так, то ради чего? Или кого?

Мой отец часто говорил, что Демьян даже собственных братьев мучает по приказу Игната. Что, если все не так? Разве человек, который так заботится обо мне, может быть равнодушен или жесток к своим братьям? Не думаю.

— Вот почему ты так спешишь,— догадываюсь я.

Демьян хочет спасти своих братьев. Он думает о них. Он никогда не был плохим братом. Может быть, он выполнял приказы своего отца, чтобы создать видимость преданности. Возможно, Игнат узнал об этом, поэтому и решил помучить его таким образом и убить.

Мне больно за Демьяна. Я могу что-то неправильно понять, и дела обстоят иначе, но почему-то это не успокаивает меня. Он в любом случае в тяжелом положении.

Я убираю фото себе в карман, решив сохранить его. Больше ничего не обнаружив в карманах Филата, я стягиваю с него водолазку. Конечно, я не любитель носить чужие вещи, но сейчас мне холодно. Лишняя одежда не помешает.

— Ты все равно уже мертв и тебе не пригодится,— бесцеремонно бросаю я.

Прежде чем начать подниматься, я решаю оставить для Демьяна какой-нибудь знак. Почему-то мне кажется, что он начнет бродить по ущелью в поисках моего тела. Это отнимет у него много времени и сил. Лучше избежать этого.

Я собираю с земли маленькие камни и раскладываю их в виде стрелы на теле Филата. Она указывает направление в ту сторону, по которой я собираюсь подняться. Закончив с этим, я подхожу к противоположной стороне ущелья.

Я неважно себя чувствую, потому что не до конца выздоровела. Голова немного болит, поэтому я закидываю в рот обезболивающее. Жаль, что у Демьяна его нет. Возможно, ему тоже оно нужно.

Я задумываюсь о том, что он может быть ранен или убит. Моя уверенность может подвести меня. Но ведь такое невозможно. Он не похож на человека, с которым легко справиться. Я считаю его очень сильным мужчиной, поэтому отгоняю глупые мысли. Власов жив, и он обязательно спустится в ущелье и поднимется ко мне. А я дождусь его наверху.

Я обхватываю ладонью один из выступающих камней и делаю первый шаг. Спина начинает слегка зудеть. Кажется, я о что-то обтерлась, пока летела вниз. Наверняка получила несколько царапин, которые поздно дали о себе знать. Однако это меня не останавливает. Я поднимаюсь на три метра выше и наступаю на выступающую тропинку. Рядом с ней висят лианы. Я хватаюсь за одну и на всякий случай обматываю её вокруг талии. Если я не смогу удержать и соскользну вниз, то не разобьюсь насмерть как Филат.

Глава 14.

"...НЕ ЗАИКНУСЬ, ЧТО МНЕ ЛЕГКО..."

Демьян

27 апреля. 08:47.

Я спускаюсь до середины ущелья, куда уже не попадает лунный свет. Выступы надо мной мешают ему просочиться, что сильно замедляет темп. Приходится быть втройне осторожным, чтобы не упасть. Мне повезло, что повсюду висят лианы. Я постоянно хватаюсь за них и перепрыгиваю через труднопроходимые места.

Амарок спускается быстрее меня и выглядит обеспокоенным чем-то. Он часто принюхивается и настороженно смотрит в разные стороны. Волк явно чувствует неладное. Его состояние легко передается и мне.

Мало кто из игроков добрался именно до этого ущелья. Знай они, что их за ним ждет, никто не стал бы и близко подходить. Там водятся крокодилы и змеи, которые появляются из ниоткуда. А насекомые и другие ползучие твари встречаются на каждом шагу.

Я хорошо знал дорогу за ущельем. Хочется поблагодарить самого себя за то, что я запоминал весь лес, прочесывая его с помощью дронов. Тогда я искал пути спасения для игроков, а сейчас они пригодились мне самому.

Пока я спускаюсь, моя ветровка пропитывается влагой. Пот без остановки стекает по телу, а мышцы болят. Я начинаю думать, что сорвусь и погибну здесь. Но на моих плечах лежит слишком тяжелый груз, не позволяющий сдаться.

Я замечаю, как Амарок спрыгивает с высокого выступа и исчезает в темноте ущелья. Достав зажигалку, я чиркаю по ней, и маленький огонек освещает все вокруг. Мой взгляд падает на волка, стоявшего на земле. Я облегчено выдыхаю. Мы наконец-то спустились.

Когда мои ноги касаются твердой почвы, меня одолевает желание упасть здесь же и поспать. Однако желание найти Аурелию пересиливает боль и усталость. Я подвергался и не таких нагрузкам, поэтому не даю слабину.

— Амарок, ищи Аурелию,— приказываю я, взглянув на белку, которая выпрыгнула из кармана моей ветровки.

Я отвязываю ножи от ладоней и, вновь достаю зажигалку, чтобы прочесать ущелье. Волк нюхает землю и идет впереди меня. На мгновение я ощущаю холод, сопровождаемый страхом.

Готов ли ты увидеть мертвое тело Релли?

Я напрягаюсь, осознавая, что не смогу смотреть на неё такую. Мне не хватит смелости. Мысль об этом заставляет меня остановиться. Я провожу ладонью по лицу и вытираю пот. Меня передергивает несколько раз из-за всплывающих картинок в голове.

— Черт! Черт! Черт!— Я бью рукой по свисающим лианам, будто это успокоит меня. Под кожей кипит кровь, и она хочет вырваться наружу словно лава, требующая извержения.

Я знаю, что не успокоюсь, пока не пущу себе кровь. Такое часто происходит, что очень сильно повлияло на мои нервные клетки. Если я противлюсь этому желанию, то могу выпасть из реальности на некоторое время, ощущая невыносимую физическую боль.

Мое дыхание учащается, а колени подкашиваются. Из глаз брызгают неконтролируемые слезы и обжигают лицо, словно огонь. Тело начинает дрожать. Борьба с эмоциями приводит к тому, к чему приводит. Меня ломает изнутри.

Я падаю на колени и судорожно стаскиваю с себя ветровку. Избавившись от неё, я беру нож и провожу лезвием по груди. Я стараюсь не вводить его глубоко: рана должна зажить, а не стать причиной моей смерти. Увидев кровь, я спокойно выдыхаю.

— Ублюдок,— цежу я в темноту, с каждой секундой все больше и больше желая убить своего отца.— Что ты со мной сделал?!

Я рычу от ненависти и безысходности. Даже если Игнат Власов сдохнет, я не избавлюсь от самого себя и своего прошлого. Я останусь все тем же сломанным Демьяном: уже не человек, а что-то наподобие испорченной куклы. Новую жизнь мне не начать, а со старой не попрощаться. Я просто застряну где-то посередине.

Я накрываю ладонью грудную клетку, в которой болезненно бьется сердце. В такие моменты оно дает о себе знать. Что-то там есть. Что-то еще живое. Возможно, это шанс, надежды и мечты. Возможно, я еще не полностью потух.

Я поднимаю свою ветровку и перевязываю её рукава через плечо и подмышку. Она прячет место пореза. Убрав нож в карман, я вновь зажигаю огонек и нахожу в себе силы идти дальше. По моим расчетам, Филат и Аурелия должны были упасть именно в том месте, куда я спустился. Хотя я мог немного уйти не в ту сторону на спуске, плохо ориентируясь в темноте.

Неожиданное рычание Амарока заставляет меня ускорить шаг. Я замечаю мужское тело на земле. Подбежав к нему, я узнаю в нем Филата. На его оголенной груди разложены камушки, которые сразу привлекают мое внимание. Они напоминают стрелу, указывающую на противоположную сторону ущелья.

— Аурелия,— шепчу я, осознавая, что она жива. Тяжелое напряжение в груди моментально сменяется облегчением.— Я должен разыскать её.

Я встаю, понимая, что эта девчонка взобралась на ту сторону ущелья. Это удивляет меня и даже вызывает гордость за неё. Но там она тоже в опасности.

— Надеюсь, ты не ранена, Релли,— бубню я себе под нос.

Я начинаю злиться на неё. Мне хочется надрать ей зад за её выходку. И так, чтобы она запомнила это на всю жизнь. Но все потом. Для начала я должен найти её.

Я бросаю взгляд на Амарока, который тоже выглядит уставшим. Ему необходим отдых. Да и мне тоже. Мы не сумеем сразу взобраться наверх.

Я смотрю на наручные часы и удивленно вкидываю брови.

— Черт. Уже утро.— На дно ущелья не попадают солнечные лучи. Надо подняться выше, чтобы увидеть хоть немного света.

Аурелии могло хватить ночи, чтобы оказаться наверху. Но лучше бы ей не отходить далеко от ущелья. Для своего же блага.

Я решаю отдохнуть час и направиться за ней. Развязав с пояса штанов небольшой мешок с едой, я бросаю немного крольчатины Амароку. Сев на землю, я снова посмотрел на Филата. Ему повезло, что он сдох. Аурелия успела ограбить его, украв водолазку. Наверняка и карманы обшарила в поисках чего-нибудь интересного. Но мне не особо нравится, что она будет ходить передо мной в одежде Филата. Это станет напоминать о нем и действовать мне на нервы.

Глава 15.

"...ПОРОЙ КРИЧУ:"ХВАТИТ! ДОВОЛЬНО!"..."

Аурелия

Я чуть не провалилась в ущелье три раза. Если бы не лианы, которые я периодически меняла, то смерть была бы неизбежна. Чем выше я поднималась, тем тяжелее становилось. Радовало только то, что я наконец-то увидела небо.

Луна освещала собой часть ущелья, и я могла смутно разглядеть противоположную сторону. Я надеялась, что смогу увидеть Демьяна, но не вышло. Спина периодически давала о себе знать. Она все сильнее зудела, что заставляло меня сожалеть о решении подняться. Но сдаваться я не собиралась.

Мои ладони покрылись ссадинами и кровоточили из-за острых углов камней. Каждый раз, когда я на них натыкалась, волна боли пробегала по всему телу.

Я всегда старалась быть сильным человеком. Я считала себя сильной девушкой. Мне казалось, что если я захочу, то смогу все. Смогу пойти против семьи и выбрать себе мужа. Смогу пойти против правил и показать своим примером, что это возможно. Но я ничего из этого не сделала. Всему причиной стал страх. Он сковывал меня и запрещал что-либо желать.

Поднимаясь по этому ущелью, я убедила себя, что если сумею это сделать, то смогу многое. Да, мне будет больно. Я заплачу за это своей кровью. Но я достигну цели. Я освобожусь.

К сожалению, многие мечты и желания вели меня к одиночеству. Там, где я встречалась с ними, прощалась со своей семьей. Там, где я счастлива, меня ждал их гнев.

Через боль и кровь я наконец-то добираюсь до вершины. Мои руки дрожат, когда я вишу на краю ущелья. Именно здесь я ощущаю сильнейшую боль и усталость. С трудом подчинив свое тело, я преодолеваю этот край и падаю на спину. Мое дыхание учащается, а перед глазами все плывет. Луна на небе уже сменило солнце, лучи которого падают мне на лицо. Я сворачиваюсь калачиком, пытаясь справиться с дрожью. Хочется окунуться в теплоту, принадлежащую только одному человеку. Хочется спрятаться в его объятиях.

— Демьян,— шепчу я его имя.

Я понимаю, что ему нужно время, чтобы взобраться сюда. Но мне так хчется, чтобы сейчас он оказался рядом. Я нуждалась в нем сильнее, чем думала. На мгновение мне чудится, что я слышу его голос. Я поворачиваюсь на другой бок и смотрю в ущелье, дно которого превращается в безграничную темноту.

— Демьян!— кричу я, надеясь, что мне не показалось. Ответа не последовало.— Демьян!— Моя вторая попытка тоже не увенчалась успехом.— Где же ты?

Разочарование окутало грудную клетку, наполняя мое тело еще большей слабостью. Я встала на четвереньки и поползла к ближайшему дереву. Прислонившись к нему спиной, я зашипела от боли и взглянула на лес. С этой стороны он казался немного зловещим, будто таил в себе что-то страшное.

Я немного напряглась, решив для себя, что подожду Демьяна здесь. Идти дальше одной совсем не хотелось. Я и так осталась одна, и это пугало.

Дома меня частенько запирали в комнате из-за моего упрямства. Бывало, что я не могла покинуть спальню неделями. Днем мне еще удавалось сохранять спокойствие, но ночью становилось невыносимо страшно. Я постоянно слышала скрип и постукивания, пугающие меня до чертиков. Прячась под одеялом, я дрожала и надеялась, что скоро все закончится. Но ничего не заканчивалось. Это продолжалось на протяжении всей моей жизни.

Я прижала колени к груди и обхватила их руками. Мой живот заурчал от голода. Я не придала этому значение. Идти вглубь леса я не собиралась. У меня не было ножа или чего-то подобного, чтобы ловить рыбу. Конечно, не помешало бы выпить воды. Но что-то мне подсказывало, что не стоит отходить от ущелья.

Мне оставалось только дожидаться Демьяна. Я надеялась, что он здесь появится. Этот мужчина стал для меня неким героем. Я видела в нем своего спасителя. Даже когда следила за ним, я чувствовала себя в безопасности. Пусть Власов и не признался тогда, но я замечала, как он замедлял шаг из-за меня. Он прислушивался к тишине, чтобы убедиться, что я иду следом. Как же странно это выглядело. Не поймешь, кто за кем следил: я за ним или он за мной.

Я вспомнила о его фотографии в заднем кармане и достала ее вместе с гребнем. Удивительно, что я не обронила его, когда падала. Этот подарок стал слишком дорог сердцу, и мне не хотелось бы его потерять. Я собиралась хранить его до конца своих дней.

Взглянув на фото Демьяна, я слегка улыбнулась. Я еще не видела таких высоких мужчин, как он. К тому же таких красивых. Он был наделен мужественной внешностью. Черты лица выдавали твердый характер. А глаза...в них столько мрака, злобы и опасности.

Мне стало интересно, был ли он когда-нибудь другим. Ощущал ли себя беззаботным подростком? Какие на самом деле у него отношения с братьями? Часто ли они проводили время вместе? Была ли в его жизни девушка, которую он любил? И кто та женщина, что разочаровала его?

Я тяжело вздохнула и убрала фото и гребень в карман. Мысль о девушке мне совсем не понравилась. Я выбросила этот вопрос из головы, не желая думать о подобном.

Взглянув на свои руки, я рассматриваю свои раны. Некоторое из них все еще кровоточат. За время пребывания в лесу от маникюра ничего не осталось. Ногти стали грязными и выглядели ужасно. Я оттягиваю ворот водолазки и, опустив голову, принюхиваюсь. От меня несет потом. И не только моим. Это запах Филата, так как я надела его вещь. Взбесившись, я закатываю глаза. Никогда еще не чувствовала себя настолько грязной. Мне так хочется в душ. Но в этом лесу такого не найдешь. Разве что помоюсь в собственной крови. Такой вариант кажется более подходящим ситуации, в которой я нахожусь.

Я ложусь на бок и прикрываю глаза, чувствуя, как на меня накатывает сон. Мне не помешает сейчас отдохнуть. Возможно, когда я встану, Демьян уже будет здесь. Или же меня обнаружит какой-нибудь дрон.

Мне становится интересно, нашел ли он тело Филата. Как отреагировал на то, что я жива? Это могло обременить его. С самого начала Лудуса он приглядывал за мной, будто обязан это делать. Я не задумывалась о том, что ему самому это не нравится.