Дюна. В коллекции. Первая Книга

Глава 1.

“Дю́на - положительная форма рельефа; песчаный холм, образовавшийся под воздействием ветра. Особенностью дюны является её способность к движению за счёт переноса ветром песка через гребень; при постоянных сильных ветрах и происходит движение. Чтобы остановить дюну, используется закрепление песков, насаждение древесной растительности”.
 

Я стояла у парадной своего дома и, прикрыв глаза, обнимала маму. 

Рядом поддерживал маму за локоть дядя Саша, а позади слышался мотор машины, готовой увести меня из Питера.

- Давай я с тобой поеду в аэропорт… - мама говорила спокойно, но я чувствовала, она переживает. 

- Мамуль, не надо. Рейс в два ночи. Тебе завтра на работу в универ к первой паре. Не выспишься. - Я отстранилась и, рассматривая ее лицо, улыбнулась. - Всё будет в порядке. 

- Ребенок, ты как прилетишь, сразу позвони, - голос дяди Саши звучал ободряюще, но он тоже переживал. 

- Обязательно, дядя Саша, - обняла я отчима. 

- Не понимаю твоего поступка, - покачала головой мама, поправляя очки. - Закончить бакалавриат в числе лучших. Пройти колоссальный конкурс на магистратуру. С твоими способностями тебя ждет аспирантура, ученая степень, кафедра. И всё одним махом перечеркнуть. 

- Мам, я всего лишь взяла академку, а не бросила учебу, - вздохнула я. - Была бы заочная форма, было бы удобнее.

- И двух месяцев не проучилась, - недовольно кивнула она. - Я и правда не понимаю. Если тебе так хочется работать за границей, то, с твоими знаниями и способностями, ты могла бы поехать по обмену опытом в Сорбонну. Да, не сразу. Но перспектива же есть! Но нет. Ты бросаешь все на полпути и уезжаешь в какой-то Гонконг! Это вообще не по твоему профилю и никак не связано с французской литературой, историей и культурой. 

- Все равно что забивать микроскопом гвозди, - поддержал маму дядя Саша. Он тоже считал мой отъезд плохой затеей.

- Мам, мы уже говорили на эту тему. Это будет хорошим опытом, и английский попрактикую, - тихо, но уверенно произнесла я, пытаясь остановить далеко не первое обсуждение моего отъезда и устройства на работу.

- Ну да. Мы не ищем легкий путей. Лучше сорваться на другой конец света, к черту на рога. Неизвестно к кому и непонятно с какими перспективами. Авантюра чистой воды, - резко бросила мама, но я на нее не сердилась. Я понимала, что она переживает. - Упрямая. И ведь если что-то решила, не переубедить.

- Мы все такие Дюнины, - попыталась я сгладить напряжение.

- Если вдруг что-то не срастется с работой, сразу звони. Мы тебе деньги переведем на обратный билет, - сжал мое плечо дядя Саша.

Я бросила взгляд на тонкую кофточку мамы, на ежившегося от порыва ветра отчима и, чувствуя горечь разлуки, вновь обняла их.

- Погода портится, замерзнете, - тихо произнесла я.

- Ну да… Долгие проводы, лишние слезы, - в очередной раз смиряясь с моим отъездом, вздохнула она и поцеловала меня в щеку.

- Буду на связи, - поцеловала я ее и отчима и быстро, чтобы они не почувствовали моего волнения, направилась к форд-фокусу двоюродной сестры. 

- Галя, осторожнее на дороге, не гони, - бросила мама вдогонку, и та кивнула:

- Все будет в порядке. 

Сев в машину, я захлопнула дверь и была рада, что ночь и длинные пряди волос скрывали волнение на моем лице. 

- Que será, será*, - тихо проговорила я и, пока машина отъезжала от нашего дома, помахала маме и дяде Саше рукой, бодро улыбнувшись.

Решение улететь в чужую страну, “к черту на рога”, как сказала мама, было принято спонтанно, быстро, но осмысленно. 

История эта началась несколько месяцев назад, когда я случайно столкнулась с Маринкой Рудовой - подругой детства или, как я ее называла, летней подружкой. Она жила в Выборге, а я туда приезжала на летние каникулы к маминой сестре тете Вале, которая уехала из Питера в Выборг работать и осталась там жить.

Маринка жила по соседству, была на несколько лет старше меня, но нам это не мешало сдружиться. Когда мне было двенадцать, мама Марины вышла замуж за военного моряка, переехала в Калининград, а через полгода отчима Марины перевели на Дальний Восток и с тех пор наши с подругой пути разошлись окончательно. 

До этого июля. Когда я нечаянно столкнулась с ней в холле Мариинки, куда нам с Галкой доставал контрамарки дядя Саша. Как оказалось, Марина уже несколько лет жила и работала в Гонконге. В Питер она приехала на три дня в командировку со своим руководством, и завтра они уезжали обратно. Ее начальница, топ-менеджер отеля - англичанка Регина Лант, с которой Марина меня и познакомила в фойе во время антракта, прибыла на классический русский балет, где давали Жизель. 

Мы обменялись контактами, но я понимала, что вряд ли еще увижусь с подругой детства. С этой мыслью я забыла о встрече. До этого августа. Когда после зачисления в магистратуру я планировала съехаться со своим парнем Ильей. Я познакомилась с ним на втором курсе, он учился в политехе на маркетинге, стал моей первой любовью и моим первым мужчиной. Однако, вместо переезда меня поставили перед фактом - как оказалось, он начал встречаться с девушкой из своего офиса, куда он устроился рекламщиком полгода назад, у них все серьезно, а не говорил он мне только потому, что не хотел расстраивать меня перед защитой диплома и поступлением в магистратуру. На прощание, прежде чем он ушел, я, сдерживая боль, слезы и обиду, все же спросила: 

- Скажи мне честно, почему не я? Она умнее? Красивее? 

Мне нужно было разобраться - я искренне не понимала, что происходит.

- Ты красивая, Дюнка. Умная, с тобой интересно. Но ты слишком правильная. Слишком совершенная. С тобой я постоянно боялся сделать ошибку. Постоянно в напряге, - был его ответ. 

Я ревела в подушку, бродила, как сомнамбула, от нашего дома на Лахтинской до Крестовского острова, и каждая улица и аллея напоминали об Илье. Я не понимала, почему стремиться к совершенству было плохо, почему все так произошло, пока как-то раз не увидела Илью на Малой Невке с его девушкой. Моим первым желанием было умчаться домой, но, усмирив эмоции, вспомнила его последние слова и заставила себя остановиться - мне нужно было найти ответы на мучавшие меня вопросы. Оставаясь незамеченной, я рассматривала Илью и его новую девушку, наблюдала, как они вместе курят вейп, который я на дух не переносила, как они садятся на одолженный у друга Ильи байк, к которому я тоже относилась отрицательно, и внезапно в моей голове будто щелкнул тумблер. 

Глава 2.

Гонконг меня встретил дружелюбно, но суетливо. Азиатская реальность ворвалась в мою жизнь сразу по прилету. Такого количества народа я никогда еще не видела. Пройдя таможенный контроль и получив свой багаж, я влилась в стройные ряды приехавших и,  стараясь ни в кого не врезаться, то смотрела по сторонам, то бросала взгляд вверх. Масштабы аэропорта впечатляли - терминал, который представлял из себя огромное помещение высотой не меньше четырех этажей, с пестрыми неоновыми иероглифами на табло разной величины, движущимися дорожками и массивной металлической крышей, напоминал футуристический разноцветный муравейник. Немного свыкнувшись с этим бесконечным потоком, я быстро сориентировалась и направилась на выход, где меня должна была ждать Маринка. Однако, очутившись в зале прилета, я не обнаружила ни знакомого лица подруги, ни таблички со своим именем.  

Достав смарт, я набрала Рудову, но ее скайп не отвечал, телефон был отключен и в вотсапе она отсутствовала. 

Найдя рабочий номер подруги, я позвонила в отель, но и здесь меня ждала неудача - любезная девушка сообщила, что мисс Рудова уже закончила работу, а о мисс Дюниной она ничего не знает. 

Часы показывали начало одиннадцатого, и я, немного растерявшись, аккуратно выдохнула, подавляя панику. 

“Как говорил Карлсон, "спокойствие, только спокойствие". Может быть, Марина опаздывает, а ее телефон сел... У тебя есть адрес Марины и адрес отеля. В крайнем случае, если Рудова не приехала по каким-то причинам, поменяешь деньги, возьмешь такси и доедешь до какого-либо пункта назначения. Утром разберемся”. 

У нас была договоренность, что жить я буду вместе с Мариной - ее соседка съехала, а аренда жилья в Гонконге была не просто дорогой, а чудовищно дорогой. 

“Еще полчаса подожду Маринку в зале ожидания, а потом будем решать, куда ехать...” - решила я. 

Чтобы не мешать сплошному потоку приезжих, я направилась к стеклянной стене недалеко от выхода, когда мой смарт оповестил о приходе сообщения в скайп. 

“Ты уже долетела? Мы переживаем!” - писала мама.

Я начала ей отвечать, чтобы она не волновалась, и, все еще толкая тележку, нечаянно наехала на какого-то европейца, идущего впереди без багажа и говорившего по телефону. 

“Sorry”, - пробормотала я обернувшемуся туристу, а рядом шедший азиат в деловом костюме и с такой же тележкой что-то недовольно произнес. 

Я извинилась перед ним тоже и уже более внимательно следила за дорогой, опасаясь еще кого-нибудь задеть.

Обосновавшись у стеклянной стены, я вновь ответила маме, что всё в порядке, выйду на связь позже, и, усмиряя тревогу, бросила взгляд за окно. 

В ярком электрическом свете я увидела припаркованное черное авто, а рядом все того же азиата, который оказался вовсе не бизнесменом. Только теперь я отметила, что у него на тележке помимо аккуратного черного чемодана лежала еще и табличка, на которой мелькнуло имя “Андерсон”.

Наблюдая, как китаец в костюме, уложив багаж, направился на водительское место, а голубоглазый европеец в растянутой футболке, шортах и кроссах на босу ногу усаживался на заднее сиденье дорогого авто, я улыбнулась Гонконгскому колориту - водитель выглядел гораздо презентабельней клиента.

Проводив машину взглядом, я вновь усмехнулась этому контрасту и была благодарна и азиату, который строжился, когда я нечаянно наехала на его VIP-клиента, и самому  VIP-клиенту с его спокойным уверенным взглядом, за то, что они меня немного отвлекли от тревоги. 

- Дюнина, ну слава Ктулху, ты на месте! - послышался голос Маринки, и я резко обернулась.

- Ты меня немного напугала, - улыбнулась я, и пошла навстречу подруге. 

- Не подрасчитала время, а свой powerbank забыла дома, прикинь? - махнула она копной рыжих волос.

- Главное, все в порядке, - обняла я Марину, и мы направились к стоянке такси. 

- Надеюсь, с багажом все нормально? А то у меня здесь как-то кошелек подрезали.

- Слава Богу, без приключений, - ответила я и, вспомнив сдержанно ругающегося азиата и равнодушного высокого европейца, улыбнулась, представив их помогающих мне в беде. 

Я всегда считала Питер очень людным, все-таки Северная столица России, я бывала в густонаселенных Москве и Париже, но, попав в Гонконг, поняла, что такое настоящий мегаполис. Людей было так много, что, казалось, они превратились в одну сплошную живую реку, со своими притоками и ответвлениями. 

Я бросала взгляд вверх, и у меня кружилась голова, как у мышонка Джерри, попавшего первый раз в Нью-Йорк. 

Создавалось космическое ощущение нереальности картины, пронизанной мириадами огней башен, домов и торговых центров. Невероятные ажурные высотки насчитывали сотни и сотни метров, устремляясь в небеса. Открыв окно, я вдыхала влажный теплый воздух и улыбалась - мне нравился мой план попробовать что-то новое.

- Какие же огромные небоскрёбы… - тихо прошептала я, бросая взгляд вверх.

- По законодательству высота постройки не должна превышать высоту гор. Иначе были бы ещё выше, - кивнула Марина. 

- Куда еще выше… - покачала я головой. 

- Проблема жилья, - пожала она плечами. - В Гонконге ты можешь забыть о личном пространстве. Спрос на жилье высокий, а места мало, квартирный вопрос - больная тема. В среднем аренда квартиры в сорок квадратов в районах, где живут экспаты*, начинается от двадцати пяти тысяч в месяц. Можно, конечно, подыскать и дешевле, но там ужас ужасный…

- Да, я помню, ты мне называла стоимость аренды, - кивнула я. 

- Покупка жилья тут тоже требует баснословных денег. Простая квартира в те же сорок квадратов в нормальном районе будет стоить больше семи лямов. 

- Это сколько в рублях? - попыталась я прокалькулировать.

- Не помню, какой у вас сейчас курс, но если брать зеленые, то около лимона.

- Сильно… - покачала я головой, а, приехав в квартиру, которую снимала Маринка, убедилась, что такое дефицит пространства, собственными глазами. 

Глава 3.

Проснулась я от того, что рядом кто-то разговаривал. Спросонок ничего не понимая, я открыла глаза и, не увидев обычную обстановку своей комнаты, вспомнила, что нахожусь на другом конце света. 

Маринка тем временем продолжала разговор, а я улыбнулась - с личным пространством здесь и правда была беда. 

Мотнув головой, я почувствовала боль в висках - вчера за ужином в небольшом круглосуточном ресторанчике неподалёку от нашего дома Маринка решила отметить мой приезд какой-то шипучкой, напоминавшей наше полусладкое шампанское. Но несмотря на похмелье, настроение у меня было замечательное - вчера мы много смеялись, вспоминая наше детство и совместные походы в кино.

Посмотрев на часы, я села на кровати - время было уже начало двенадцатого дня, но, судя по спокойному голосу Марины, мы никуда не опаздывали. 

- Хорошо, миссис Лант, все сделаю, - между тем продолжала Рудова. - Нашим пиарщикам я уже позвонила. Он вышлют все исправления в течение часа. Я держу на контроле. Через час проверю. Да. Хорошо, миссис Лант. До встречи, - попрощалась она со своей начальницей и зашла в спальню.

- О, хорошо, что ты уже встала. Сейчас поедим и немного пробежимся по магазам.

- Нужно еще зарегистрироваться в офисе эмиграции, - добавила я.

Мне услужливый улыбающийся таможенник напомнил, что в течение месяца я должна появиться в офисе и получить ID, если планирую оставаться в Гонконге дольше ста восьмидесяти дней. 

- Да, нужно распечатать и заполнить форму и записаться, - подтвердила она. - Завтра с этим разберемся. 

- Долго делается карточка?

- Максимум две недели. Это уже формальность. Тебе выдадут бумагу на эти дни.

- Это хорошо, - улыбнулась я, успокоенная тем, что всё под контролем, и, бросив взгляд на свой телефон, добавила:

- Еще бы местный сотовый купить…

- И телефон покупать, и счет открывать будем, когда отметишься в эмиграционке. В банке с этим строго. Без ID тебя развернут. Пока будешь пользоваться моим смартом и картой. Потом вернешь. 

- Ну у меня есть немного налички в долларах… нужно только разменять... - возразила я, не желая тратить чужие деньги, и, вспомнив о предстоящих тратах добавила: - И давай выберем не самые дорогие бутики. 

- Будет всё, как надо, - улыбнулась она и, бросив полотенце мне на кровать, добавила: - Собирайся. 

Теперь, когда я могла рассмотреть Гонконг в дневном свете, было понятно, что людей здесь еще больше, чем я могла себе представить. Пока мы пробирались сначала до метро, а затем и под землей, я чувствовала себя крохотной букашкой в этом огромном муравейнике со своими правилами, указателями и потоком спешащих людей. 

Как оказалось, мы проживали на острове, который тоже назывался Гонконг, в районе с забавным названием “Ван чай”, располагавшийся недалеко от бизнес-центра, где собственно и находился отель, куда я приехала работать. Однако, сейчас, выйдя из метро, Маринка потянула меня к высоченному небоскребу, к которому примыкал огромный торговый центр, больше французской “Галереи Лафайет” на Елисейских Полях.

- Я так понимаю, машину здесь бесполезно покупать, везде пробки, - чувствуя крепкую руку подруги, на бегу спросила я.

- Разоришься на парковочном месте! - махнула рукой она, и мы из влажного теплого воздуха нырнули в отполированное до зеркального блеска здание со своим прохладным микроклиматом.

Когда Марина сказала «приодеть», я была уверена, что она имела в виду какой-нибудь строгий бизнес костюм, которых у меня было не так уж много, вернее сказать, они совсем не соответствовали уровню мероприятия. Однако, Рудова отобрала для меня несколько элегантных вечерних нарядов, а я посмотрев на цены, засомневалась, что смогу себе позволить здесь что либо купить без ущерба для кошелька. 

- Не волнуйся, я же сказала, что оплачу, - пояснила Марина и, увидев сомнение на моем лице, добавила: - Мы должны выглядеть на высоте. Будет все начальство отеля и VIP гости. 

Мне была понятна логика подруги, и наряды были и правда на высоте - элегантные, закрытые, не вульгарные, но, рассматривая ценник, я нахмурилась.

- Давай пойдем в другой торговый центр, подешевле.

- Я выбрала и так не самый дорогой магазин, - парировала подруга.

- Может, еще поищем?

- Ну да, оденем тебя с “Ванчайского” рынка и произведем фурор, - зарычала Маринка. 

- Одолжи мне свое платье, - предложила я более экономный вариант, бросая взгляд на ее высокий силуэт.

- Ты мелкая и худей меня. Будет видно, что с чужого плеча. 

Я хотела возразить, но Марина, чувствуя мой настрой, грозно добавила:

- Ты хочешь меня подставить перед начальством?

- Нет, не хочу, - вздохнула я, но, бросив взгляд на длинные ряды с одеждой, добавила: - Я сама выберу. 

Все еще мысленно возмущаясь ценами, я отобрала несколько нарядов подешевле и зашла в примерочную кабинку. 

Надев один из нарядов - длинное в пол закрытое платье из светло-бежевого шелка без рукавов, я прошлась по шелку, облегающему фигуру, рукой и вышла к подруге.

- Тебе идет, подчеркивает тонкие руки и натуральный платиновый оттенок волос, - склонив голову на бок, довольным голосом произнесла она и, передавая девушке из бутика свою кредитку, добавила. - А теперь в салон красоты.

Глава 4.

Ровно в восемь сорок пять мы с Мариной стояли у отеля “Golden Plaza and Tower”, и я, подняв голову, в очередной раз удивлялась масштабности Гонконга. Два здания, необычно прилегавших друг к другу, впечатляли не только внешним обликом, состоящим из позолоченных и черных зеркальных поверхностей, но и габаритами, уносясь высоко вверх, словно острые черно-золотые иглы. 

“Еще один муравейник, только лакшери класса”, - тихо прошептала я, а Марина, в элегантном платье оттенка изумруда, взяла меня за руку и повела внутрь.

Портье, вежливо поздоровавшись, открыл перед нами врата в это золотое царство, и мне в очередной раз захотелось прикрыть глаза от блеска всей этой роскоши. 

Пока мы шли к лифтам, с Мариной то и дело здоровались девушки с ресепшена, и бросали на меня улыбчивый взгляд,  я же улыбалась будущим коллегам в ответ и, жутко волнуясь, словно на экзамене, сжимала пальцами небольшой клатч. 

- Отель строился несколько лет, открылся неделю назад, - между тем говорила Марина, заходя в лифт. - Он входит в офисно-гостиничный комплекс “Коул Пропертис & Лэндc”. 

- Что это за комплекс? - поинтересовалась я, потому что этой информации я не нашла, когда читала о моем будущем месте работы.

- Девелоперская компания и оператор недвижимости в Гонконге. Им также принадлежат дочерние компании, которые занимаются не только гостиничным делом, но и строительством, торговлей, финансами и прочее и прочее…

- А второе здание это уже не отель, - отметила я все из той же информации, которую нашла.

- Ну да. В соседней башне внизу офисы, а дальше - жилые квартиры, которые сдаются на длительное время и обслуживаются по принципу пятизвездочного отеля, - ответила она, и я лишь кивнула, заправляя за ухо длинную ровную прядь.

Фуршет, или, как Марина его назвала, междусобойчик для ТОПов, проходил на последнем - восемьдесят восьмом этаже, где располагался один из бассейнов, прилегавший прямо к прозрачной стене.

Когда мы вышли на огромное застекленное пространство, у меня в очередной раз перехватило дыхание от потрясающего вида гавани и ночного города, мирно лежавшего под нашими ногами. 

Мы приехали чуть раньше, однако гости уже начали собираться, и теперь я понимала негодование Марины по поводу моего желания купить наряд “подешевле”. Мужчины были в костюмах, дамы в красивых платьях и драгоценностях, отливавших в вечерних огнях и придававших еще больше блеска этому мероприятию. На их фоне я и даже Марина смотрелись скромно.

Здесь, как я поняла, собрался если не весь, то точно часть цвета Гонконгской элиты - от директоров предприятий до владельцев банков. В основном превалировали азиаты с непроизносимыми именами, и тогда я про себя их называла одним простым, но емким выражением из детского стихотворения, которое любила цитировать моя сестрица “Владельцы заводов, газет, пароходов”.

Марина, которая работала в отделе по связям с общественностью, знала многих. Она, без труда переходя то на английский, то на кантонский, могла поддержать беседу на любую тему и чувствовала себя как рыба в воде. В отличие от меня. Я никогда ранее не была на мероприятиях подобного уровня, и теперь держалась в тени, говорила, лишь когда у меня что-то спрашивали, и впитывала, как губка, каждое слово и жест Рудовой. 

Ее начальница, Регина Лант, тоже была здесь. Увидев нас, она официально поздоровалась, и было понятно, что она узнала меня. Бросив на меня строгий оценивающий взгляд, она кивнула и, отдав распоряжение Марине, чтобы та не забывала контролировать приезд гостей, отошла к группе азиатов со снифтерами в руках.

Несмотря на то, что подъем ноги у меня был хорошо разработан, я не любила каблуки, и улыбалась Маринке, носившейся на шпильках среди гостей от бассейна до бара и небольшой эстрадной площадки, где играл блюз.

- Ну, сейчас еще последние гости подтянутся и, можно сказать, сабантуй удался, - усмехнулась Маринка, отпивая шампанское, а я, рассматривая ее разгоряченные щеки, тихо спросила: - Где ты так по-китайски научилась разговаривать? Вчера ты мне так толком и не рассказала ничего о себе. 

- Много где, - уклончиво ответила она. 

- И все же? - не уступала я.

- Ну, как ты уже знаешь, я проучилась три года на востфаке во Владике, ну а потом жизнь сама меня научила, - махнула она рукой, а в следующую минуту на входе в лаундж зону появилась группа мужчин и женщин - по большей части китайцев. Но среди них были и европейцы.

Как мне показалось, нескольких азиатов и двух европейцев я узнала - один был среднего роста седовласый господин, а второй - высокий брюнет крепкого телосложения. Они тоже были в Мариинке. Правда, тогда я не сильно присматривалась в ложу бенуара - лишь раз бросила туда взгляд, когда Марина помахала мне рукой. Помню лишь, что в первом ряду сидела она с миссис Лант и китайцами, а позади наши питерцы, среди которых были и эти два европейца. Тогда рядом с высоким мужчиной сидела молодая девушка-блондинка, определенно, русская, и поэтому я приняла их за своих. Сейчас высокий мужчина говорил что-то китайцу и был один, без хрупкой блондинки. 

- Ну вот и главные подъехали… - прошептала Марина, а Регина Лант, увидев вновь прибывших гостей, тут же пошла навстречу, шире всего улыбаясь высокому мужчине-европейцу. 

- Кто это? - тихо спросила я.

- Мистер Коул, а рядом азиат - мистер Ханг, его зам, - улыбнулась Марина, внимательно наблюдая за ними.

- Они тоже был в театре, - констатировала я.

- Да, - кивнула Рудова, не отводя взгляда от высокого начальства и будто чего-то выжидая.

Между тем, к ним подходили гости, здоровались, о чем-то говорили, а Регина Лант, заняв позицию рядом с Коулом, держалась настолько прямо и напряженно, будто боялась проколоться. 

- Мне кажется, или твоя начальница боится этого мистера Коула?

Марина промолчала, продолжая чего-то выжидать, а я присмотрелась к нему повнимательней. 

Глава 5.

Марина встала рядом с миссис Лант и уважительно поздоровалась с начальством. Я, как обычно, заняв позицию в тени Марины, тоже негромко поздоровалась с присутствующими, уверенная, что на меня никто не обратит внимание. 

Высокий европеец, небрежно засунув руки в карманы, в это время что-то говорил низенькому китайцу Ли Хангу, а Марина что-то шептала миссис Лант. Скорее всего, отчитывалась по работе.

Та тихо ей ответила, мужчины тем временем переключили внимание на сцену, и Рудова обратилась ко мне, переходя на русский.

- Ну как тебе здесь?

- Для меня это всё другой мир, - тихо проговорила я, и внезапно высокий европеец, которого звали мистер Коул, повернул голову в нашу сторону. 

Он посмотрел на нас с Мариной, и я почувствовала пробежавший по позвоночнику холод. Словно на меня навели объектив. Мистер Ханг тоже обратил внимание на нас и с интересом смотрел на меня - его взгляд что-то определенно значил, но мне было сложно сориентироваться в этой новой культуре и обычаях, и я лишь почтительно улыбнулась.

“Надо потом у Марины спросить, почему этот мистер Ханг так на меня посмотрел”, - взяла я на заметку и бросила взгляд на Марину, которая стала для меня гидом по этому новому миру.

- Добрый вечер, мистер Коул, мистер Ханг, - уважительно склонила Рудова голову, и не успела я поздороваться вслед за ней, как она отошла в сторону, перестав меня “прикрывать”. - Позвольте представить вам мисс Злату Дюнину, - произнесла она, и я растерялась. 

Не знаю почему - ведь она уже знакомила меня с некоторыми из гостей, и моя реакция была совершенно другой. 

- Здравствуйте, приятно познакомиться, - вежливо ответила я, чувствуя на себе взгляд окружающих. 

 - Мисс Дюнина только вчера приехала из России. С отличием закончила Санкт-Петербургский государственный университет, специализируется на французской филологии. В совершенстве владеет французским и английским, - продолжала Рудова, а Мистер Коул тем временем бросил взгляд на мое платье, вероятно, оценивая, насколько я, как сотрудник, подхожу по статусу этому мероприятию.

Я понимала, что подруга расписывает перед высоким начальством мои достоинства, как работника, которому сделали рабочую визу, но мне почему-то хотелось спрятаться за ее спиной - я побаивалась и этого мистера Ханга, и мистера Коула, а от последнего вдобавок ко всему исходило что-то неправильное.

На секунду повисла пауза, все молчали, будто чего-то ждали, и внезапно мистер Коул спросил:

- Почему именно французский?

Обычно мой ответ был стандартным - меня увлекала богатая многовековая культура, литература, напевность языка и это отчасти было правдой. Подобный ответ подходил для того, чтобы показать мои профессиональные качества перед высоким руководством. Но сейчас, сама не знаю почему, я выпалила правду. 

- В детстве мечтала стать балериной. Некоторое время училась в балетной академии. Влюбилась в хореографию Петипа. Считаю его непревзойденным гением в искусстве танца. Но с балетом не сложилось, - не вдаваясь в подробности, продолжила я, - и я переключила внимание на другие направления.

Мистер Коул промолчал, а я, сжав клатч, ругала себя на чем свет стоит за свой совершенно неуместный ответ перед начальством. И что на меня нашло, черт возьми?! Я никогда не тушевалась.

- Почему ты выбрала Гонконг, а не Францию? - внезапно продолжил он, и я вновь почувствовала, будто сдаю гос.экзамен. Но теперь я собралась и старалась больше не тушеваться перед руководством.

- Захотела попробовать новое направление, и не пожалела. Гонконг стал для меня большим открытием. Самобытность этого города, его неординарность, его стремительный ритм завораживают, - искренне ответила я.

Мистер Коул вновь навел на мое лицо объектив темных глаз, и его взгляд был странным.

- Добро пожаловать в Гонконг.

Казалось бы, его слова прозвучали спокойно, без пафоса, но у меня по спине вновь пробежал холод, будто только что решилась моя дальнейшая судьба. Марина улыбнулась, мистер Ханг едва заметно кивнул, вероятно, соглашаясь со словами мистера Коула, а я мысленно мотнула головой и отбросила эти странные ощущение - главное, я прошла экзамен, что было первой ступенью на пути успешной работы в отеле. 

Вечер между тем продолжился, однако не для нас с Мариной. Как только азиат сошел со сцены, и вновь заиграл приятный блюз, миссис Лант отправила нас в “Тауэр”, как она назвала соседнее здание. 

- Какая-то проблема? - тихо спросила я, пока мы в сопровождении какого-то жилистого китайца шли по длинному туннелю, соединяющему два здания. 

- Не волнуйся. Это быстро, - улыбнулась Марина.

Однако, чем дальше я уходила от скопления людей, тем сильнее чувствовала какое-то странное беспокойство. 

- Почему они на меня так странно смотрели - и мистер Коул, и мистер Ханг, и другие гости, стоявшие рядом? - спросила я Марину. 

- Правда? Я не заметила, - пожала плечами Рудова, и мы ускорили шаг.

Я следовала за ней по богато обставленному холлу Башни, поднималась в зеркальном лифте, в котором почему-то не было обычных кнопок - лишь какие-то непонятные сенсоры, а моя тревога нарастала всё больше - мне не нравился и жилистый китаец с равнодушным жестоким лицом, и доброжелательная улыбка Рудовой, и странная ватная тишина. 

“Ты просто в новом месте. Культура, обычаи, азиаты со своими традициями - все это для тебя необычно и непонятно. Ты выбита из зоны комфорта”, - успокаивала я себя, но сердце было не на месте. 

Наконец, двери лифта открылись, и мы очутились прямо с порога в роскошной гостиной, больше напоминавшей черно-золотой дворец с высокими сводами и стеклянным затемненным потолком в виде купола, через который можно было рассмотреть ночное небо.

Китаец молча встал у входа, скрестив руки на груди, а я, осмотревшись по сторонам, убедилась, что это были чьи-то жилые апартаменты. 

Я повернулась к Марине и вопросительно посмотрела на нее - моя тревога начала перерастать в панику.

Глава 6.

Я смотрела на Рудову и не верила услышанному. 

- Что за бред? - мотнула я головой. 

- Это не бред, - спокойно произнесла она и, подойдя к стеклянной стене, через которую виднелся ночной город, повернулась ко мне.

Я внимательно изучала ее лицо, ждала, что она вот-вот улыбнется и скажет “да пошутила я, расслабься”, но она молчала.

- Марина, просто скажи, что ты пошутила, - заговорила я первая.

- Нет, - коротко ответила она, и я поняла, что она все это говорит на полном серьезе.

В голове роились масса вопросов, образов, событий - всё это казалось дурным сном, от которого хотелось проснуться. Однако я бросала взгляд на серьезное лицо Рудовой и понимала - это не сон, а моя новая реальность 

- Сядь и успокойся, - между тем сказала Марина, и я подняла голову. До меня начало доходить, что она непосредственно участвовала в этой грязной афере.

- Ты знала! Ты все знала и молчала! - зло выпалила я, не желая садиться.

- Ну, я мелкая сошка, чтобы передо мной отчитываться, - ответила она. - Скажем так, догадывалась. По визе. Мне даже сегодня дали выходной, типа привести себя в порядок. А на вечеринке, когда Регина распорядилась познакомить тебя с высоким начальством, мои догадки подтвердились, - спокойным голосом ответила она. 

- Но ты могла хотя бы меня предупредить!

- Понимаю твое негодование, - вздохнула она, не возражая и не пытаясь себя выгородить. 

Я вспомнила, как сама рекламировала себя перед этой компанией и зажмурилась, то ли от негодования, то ли от стыда. “Господи, это же надо быть такой наивной дурой!”

- Я обращусь в полицию! В посольство! И расскажу всё моим родным! Пусть они в интерпол заявят! - громко выпалила я.

Марина бросила на меня снисходительный взгляд, как на маленького ребенка, которому объясняют элементарные вещи, и покачала головой. 

- Лучше этого не делай. Если ты не хочешь исчезнуть, если не хочешь, чтобы твой пустой гроб оплакивали твои родственники, то лучше не рыпайся. Это очень опасные люди. Под ними практически весь Гонконг. И поговаривают, у них тесные связи с Триадой. Они "оттуда родом”.

Я повернулась к китайцу с отмороженным лицом, затем перевела взгляд на Рудову и поняла, что она не шутит, не пугает, не пускает пыль в глаза. Я помнила свои ощущения от Коула и помнила, какой напряженной стояла рядом с ним Регина Лант. 

Нет, ввязывать сюда своих родных я не хотела и не имела никакого права. Мама этого не перенесет. Я сама нашла приключения на пятую точку и должна была сама выпутаться из этой страшной истории. 

Закрыв глаза, я попыталась успокоиться. Обвинять Рудову в данный момент не было смысла - что сделано, то сделано, потом с этим разберусь. В данной ситуации эмоции и злость были плохими союзниками. Сейчас мне нужно было понять, как выкарабкиваться из той ямы, куда я, по большому счету, сама себя и загнала.

- Кто меня подарил? - начала я с главного вопроса.

- Ханг. Он очень заботится о своем друге, - улыбнулась Марина.

- Почему я?

- Думаю, ты понравилась Хангу. Он видел тебя в театре, когда ты мне в ответ помахала рукой. Ханг, конечно, целенаправленно за тобой не охотился, но ты позвонила сама. Я спросила у Регины, можешь ли ты приехать, и дело пошло. Пости меньше фоток в "Инсте". Думаешь, почему тебе без проблем сделали визу, учитывая, что ты молодая красивая девчонка без опыта работы? Таких обычно заворачивают в визовом отделе, - между тем продолжала бить реальностью Марина. 

- Но зачем я этому Коулу?! - искренне не понимала я.

Пусть мне и не была понятна вся эта новая азиатская реальность, но я обратила внимание, что на него с интересом смотрели женщины, а значит, у него с этим проблем не было.

- У него свои предпочтения, - улыбнулась Марина. - Как и у большинства азиатов.

- Какие? - от страха я даже перестала дышать.

- Ему нравится трахать молодых блондинок. Натуральных. Предпочитает славянок.

Я вспомнила девушку, сопровождавшую Коула в театре, а Марина тем временем продолжала: 

- Он их меняет периодически на другую масть. Но, скажем так, блондинок он коллекционирует. 

- Коллекционирует... - эхом повторила я, непонимающе уставившись на Рудову. 

- Ага. Как часы.

- Как часы?

- Да, - кивнула Рудова. - Он знатный коллекционер всяких-разных часов. О стоимости его коллекции ходят легенды.

- А что он делает с девушками потом? - в ужасе спросила я.

- Да ничего, - пожала она плечами. 

В голове шумело, и я закрыла глаза. Мне по-прежнему не хотелось верить в эту реальность, наполненную таким цинизмом и грязью.

- В этот раз Ханг решил подарить другу по случаю открытия отеля не часы, а блондинку в его коллекцию. На вечеринке Коул тебя одобрил, и вот ты здесь.

- Одобрил? - непонимающе посмотрела я на нее.

- Ну да. Коул сразу понял, что Ханг ему презент подарил, и протестировал тебя. Ему не каждая блондинка нравится. Проституток он не трахает. Шлюх и глупых недалеких телок тоже. 

Я опустила веки и, вспомнив объектив его темных глаз, теперь понимала вопросы Коула. По большому счету, ему было наплевать на то, почему я выбрала именно французский и почему я приехала в Азию. Он лишь хотел посмотреть, как я держусь в обществе. Не глупа ли я. И теперь я могла объяснить то молчание, когда меня представили Коулу - все ждали, когда он первый заговорит. Также становился понятен взгляд и кивок Ханга - как только Коул произнес “Добро пожаловать в Гонконг”, китаец понял, что подарок принят, и моя судьба была решена. 

От страха сердце подступило к горлу, но я сжала кулаки и приказала себе думать, а не истерить. Информация пришла - у меня еще оставалась надежда. Я прошла лишь первый тур. Я бы могла сделать все возможное, чтобы не пройти второй - устроить истерику, покраситься в черный цвет, повести себя неправильно и тогда меня отпустят.

- А если я не понравлюсь? Что тогда? - с надеждой посмотрела я на Рудову.

Глава 7.

Я стояла у окна и перебирала разные варианты того, как мне выпутаться из ситуации. То мне казалось, что лучше все же сопротивляться, давить на то, что я на все это не подписывалась, и мы живем не в девятнадцатом веке, когда у женщины не было прав, то, напротив, считала правильным умолять этого Коула меня отпустить. 

Но что бы я не придумывала, какие бы ходы для освобождения не рассматривала, перед глазами все еще стояла Марина и говорила “Мой тебе совет, лучше не рыпайся. Перетерпи, пока ты ему не надоешь”.

Я вновь обернулась к лифту - моему единственному пути к отступлению - и удивилась. Сейчас китаец занял другую позицию - у стены, и я, обрадованная, что дорога открыта, направилась на выход.

Нажав на кнопку лифта, я бросила взгляд на китайца. Он никак не отреагировал, и, спустя секунду, я поняла почему - лифт, как и азиат, никак на мои действия не отвечал. 

“Может быть, здесь есть еще какой-нибудь выход? Черный, например”.

Я бросила взгляд направо - там виднелась витиеватая лестница, ведущая на второй этаж, где, вероятно, располагались спальни. 

“Вряд ли там есть выход из этого аквариума”, - предположила я, но понимала, что сейчас я действовала на инстинктах, логики в моих поступках не было.

Я сделала шаг в сторону лестницы, однако азиат отрицательно покачал головой, и стало понятно, что дальше этого уровня он меня не пустит. О сопротивлении этому, очень сильному на вид, человеку не могло быть и речи. 

- Я хочу в туалет, - отбросив стыд, уверенно произнесла я, в ожидании, что он предпримет теперь. 

На этот раз он молча оторвался от стены и пошел вглубь этого черного-золотого дворца, видимо, показывая мне путь в ванную комнату. 

Мы завернули за массивную черную колонну из мрамора и очутились еще в одном зале отдыха, поменьше, где виднелось несколько черный дверей. Сейчас я не обращала внимания ни на роскошь, ни на черные с золотом ковры, ни на богатство убранства в европейско-азиатском стиле. Китаец указал на крайнюю дверь и остался стоять у колонны, а, я попав в небольшую ванную комнату, заперлась на ключ и, пройдя к умывальнику, открыла воду.

Бросив взгляд на свое отражение, я плеснула на зеркало водой. Меня злила и моя беспомощность, и моя наивность, и безвыходность всей этой ситуации. 

А если все-таки бежать? Паспорт, вещи и деньги остались у Марины в квартире. Единственным выходом было добраться до русского консульства, переждать где-то до утра, когда оно откроется, и попросить их о помощи. Но я опять скривилась. В этом плане было одно большое НО.

Даже если представить, что я каким-то чудом вырвусь на свободу, минуя азиата с отмороженным лицом и охрану с консьержем на выходе из Башни, то консульство мне не поможет. Еще на вечеринке Марина мне сказала, что у Коула с Хангом тесные связи и свои люди как в Российском консульстве в Гонконге, так и в Посольством РФ в Китае. Рисковать жизнью из-за мизерной перспективы скрыться было глупо. 

“Закрыться здесь до утра?” - посмотрела я на дверь, но тут же покачала головой. Это опять же не решит проблемы. Китаец вынесет дверь одним ударом плеча, а я не добьюсь ничего, кроме недовольства Коула. 

От чувства безысходности я оперлась спиной о холодный черный кафель стены и съехала вниз. 

Закрыв глаза ладонями, я вспоминала тот злополучный день в театре и попыталась понять, как я могла пропустить главное. Почему у меня даже не возникло мысли, что мной кто-то мог заинтересоваться? Помню, как после антракта, пока не погасили свет, Марина помахала мне рукой из ложи бенуара, и я ей ответила тем же жестом с моего места в партере. В тот момент этот Коул даже не смотрел на меня, разговаривая с каким-то из наших чиновников. Собственно, он и сейчас не сразу меня заметил. 

Марина сказала, что я понравилась Хангу, и моя память вновь вернула меня в театр. Китаец сидел рядом с Региной, но посмотрел на меня, пока та ему что-то говорила. Его недолгий взгляд был изучающим, но не более. Не было там ни теплоты, ни мужской заинтересованности. Как, например, у моего Ильи или других парней, которым я нравилась, ведь такой взгляд не спутать ни с чем.

“Святая наивность, кто тебе сказал, что такие, как Коул или Ханг будут проявлять интерес к женщине? Всё, что им нужно, они берут и имеют”, - теперь уже наученная жизнью парировала я сама же себе.

Можно было бы заподозрить что-то неладное, если бы Марина сама позвонила с предложением приехать в Гонконг, но и здесь я все сделала собственными руками. Видимо, Рудова передала мою просьбу Регине, а та, зная Ханга и Коула гораздо лучше меня и Гали, могла смекнуть, что я выгодно впишусь в интерьер гостиной одного из ее боссов, и, желая выслужиться, напомнила Хангу о русской блондинке из театра. 

Посмотрев на умывальник, где по прежнему текла вода, я, грешным делом, подумала устроить потоп или размазать косметику по лицу, чтобы выглядеть как можно ужаснее, но вновь вспоминала слова Марины и покачала головой - такими действиями я лишь усугублю свое положение. 

Горько усмехнувшись, я вновь отметила, что жизнь жестко приложила меня реальностью, но паниковать не планировала. Здесь нужно было действовать спокойно - закатывать истерику или устраивать демарш не стоило. 

Встав с пола, я поправила платье и, закрыв воду, вышла из ванной комнаты. Китаец с невозмутимым видом стоял у колонны, а я, стараясь не обращать на него внимание, вновь направилась в гостиную.

От волнения и напряжения у меня разболелась голова, уже не говоря о желании сбросить каблуки и сесть отдохнуть на одном из многочисленных диванов. 

Однако, каждый раз, когда я бросала взгляд на кожаную поверхность мягкой мебели, я кривилась и отворачивалась - мне казалось, что, обустроившись в гостиной на удобных подушках, я тут же стану одним из предметов этого богатого интерьера. 

Все же, учитывая, что в театре ни Ханг, ни Коул не проявили ко мне интереса, как к женщине, настолько не проявили, что даже моя Галя не увидела ничего криминального, у меня была единственная надежда - по-человечески попросить этого мистера Коула отпустить меня. Мне нужно было построить разговор так, чтобы он меня понял, чтобы внял моим словам, и я начала выстраивать в голове стройную систему всех «против» для него. 

Глава 8.

Я бросила взгляд на лифт, на китайца, по-прежнему стоявшего у стены, и, отходя от более близкого знакомства с Коулом, аккуратно выдохнула. Но вовсе не от облегчения. Ко всей этой безперспективной и чудовищной ситуации вдобавок примешивалось неопределённость.

Уход мистера Коула лишь отодвинул мою экзекуцию на неопределенное время, и я чувствовала себя смертником, которому продлили  жизнь на пару часов. 

Все ещё чувствуя его жёсткие пальцы на своём лице, я потёрла ладонями щеки, желая избавиться от ощущения себя вещью в чужих руках, и опять посмотрела на китайца. Он так и стоял каменным изваянием у стены, а я, вспомнив слова Марины “отдаст тебя одному из своих псов” нервно передернула плечами и отвернулась к окну.

Откровенно говоря, у меня от всего этого порядком разболелась голова, и я, находясь в постоянном напряжении, чувствовала усталость, изнеможение и страх, от которого пересохло во рту. 

Я бросила взгляд на массивный бар с бутылками и хрустальными графинами, наполненными крепким алкоголем, но отказалась от идеи выпить. Бокал вина мне, конечно, помог бы немного успокоиться, но ситуация требовала ясной головы и самоконтроля.

Я повернула голову в левую сторону, где находилась еще одна такая же черная колонна из мрамора. Скорее всего, там тоже располагалось какое-то помещение, возможно, кухня, где можно было попить воды. 

Сейчас, отчетливо понимая, что мне отсюда без последствий не выбраться, я уже не хотела бродить по лабиринтам чужого дома. 

- Мне хочется пить, - тихо но уверенно произнесла я, однако китаец никак не отреагировал. - Я хочу воды, - повторила свою просьбу громче, и вновь никакой реакции.

“Черт, ну не терпеть же мне жажду”, - нахмурилась я, уже собираясь самостоятельно направиться в противоположное крыло черно-золотого аквариума, как на лестнице мелькнула чья-то фигура, и я от неожиданности чуть не отскочила в сторону прямо на диван.

Усмирив сердце, я бросила взгляд на ступеньки, и увидела невысокую азиатку средних лет в строгой униформе горничной. 

Она поклонилась в знак приветствия и проследовала за колонну, а через минуту вышла с подносом, на котором стоял бокал воды с долькой лимона.

- Спасибо, - вымученно растянула я пересохшие губы в подобие улыбки и залпом выпила содержимое, очень надеясь, что туда ничего не подмешали. Чувствуя, как по венам разливается прохлада, я вновь улыбнулась и тихо поблагодарила женщину.

Азиатка забрала пустой стакан и вновь скрылась за колонной, однако тут же появилась вновь - встав у лестницы, она жестом пригласила меня наверх, а я бросила взгляд на китайца, который никак не отреагировал.

“Видимо Коуловское “хороший подарок” было пропуском для меня на второй этаж”, - предположила я, но теперь, понимая, что наверху никакого черного выхода из этой Башни нет, наотрез отказалась туда идти.

Представив, что меня сейчас заведут в спальню этого Коула и закроют там, чтобы ему поудобнее можно было воспользоваться подарком, я с долей истерики замотала головой. 

- Нет, я останусь здесь, - уверенно произнесла я, а горничная, не став ни на чем настаивать, так же бесшумно исчезла, как и появилась. 

- Господи, здесь кто-нибудь говорит вообще, или им всем языки поотрезали, как прислуге в “Голодных играх”, - скривилась я, провожая ее взглядом. Чувствуя слабость, навалившуюся на меня после этого бесконечно долгого дня, я все-таки осмотрелась по сторонам и решила уйти в малую гостиную, как я ее назвала, подальше от глаз Коула и от его спальни. 

Я направилась к колонне, а китаец так и остался стоять у стены, что говорило - путь открыт. 

Присев на край одного из дальних диванов, я закрыла глаза, однако спать не собиралась - напротив, мне нужно было контролировать ситуацию. 

Теперь, придя в себя и немного познакомившись с Коулом наедине, я вновь подумала о том, что мне необходимо с ним поговорить, чего бы мне это не стоило. “Даже если этот разговор ни к чему не приведет, принимать свою участь я буду, смотря страху в глаза”, - сглотнула я, сжав кулаки еще сильнее. 

Я сидела выпрямившись,  как натянутая струна, и чем больше проходило времени, тем отчетливее оно напоминало длинный резиновый канат тарзанки, который с каждой минутой все сильнее сжимал мои щиколотки. Казалось еще немного, и я полечу вниз с высоты этой черно-золотой Башни в восемьдесят восемь этажей. 

Не знаю, сколько прошло времени, однако моя из без того болевшая голова стала невыносимо тяжелой, я начала терять связь с действительностью и в какой-то момент, перестав контролировать ситуацию, отключилась.

Проснулась я оттого что кто-то прикоснулся к моему плечу. Резко открыв глаза, я тут же зажмурилась от утреннего света и сморщилась от дикой головной боли. 

- Просыпайся, - послышался строгий мужской голос, и я, сразу вспомнив где нахожусь, машинально дернулась в сторону, прикрывая рукой грудь.

Еще плохо ориентируясь в реальности, я выпрямилась, как натянутая стрела, на диване и увидела перед собой Коула, который, судя по всему, только что вернулся - он был без пиджака и галстука, ворот его рубашки был расстегнут на несколько пуговиц и от него веяло сигарами и виски.

- Приведи себя в порядок, - бросил он, видимо, недовольный моим внешним видом, и вышел из гостиной, продолжая расстегивать рубашку, а я сжала кулаки, понимая, что наступил момент “распаковки подарка”. 

Глава 9.

В зале появилась вчерашняя горничная и встала у колонны, ожидая меня. Меньше всего я хотела сейчас идти вслед за ней, но понимала, медлить не стоило - могу нарваться на неприятности, и тогда Коул даже слушать меня не станет. Именно эта мысль заставила меня покинуть диван и пойти за китаянкой. 

“Главное, веди себя достойно”, - повторяла я, отсчитывая каждую ступеньку и чувствуя, что бессонная ночь, страх и неопределенность, высосали из меня все силы. 

Поднявшись наверх, я попала в очередной лабиринт из дверей, и уже ждала, что меня сейчас затолкнут к спальню к Коулу, где мне и предстоит приводить себя  в порядок, однако женщина в униформе завела меня в пустующую небольшую комнату и, пройдя в ванную, вышла оттуда с полотенцем и махровым халатом. 

Не помню, как долго я стояла под обжигающими тугими струями воды, желая хоть немного успокоиться и избавиться от холода нервного стресса, но, вновь осознавая, что медлить не стоит, вышла из кабинки и, накинув на себя черный халат, отметила, что он был женским, а не мужским. 

Также в глаза бросилось и то, что рядом с умывальником лежал фен, определенно не для укладки мужских волос. Нет, фен казался новым, но создавалось ощущение, что я попала в гостиничный номер класса люкс, где до меня уже жили постояльцы, вернее, постоялицы. 

“Бывший лот из коллекции надоел и его заменили новым”, - вздохнула я и начала приводить свои волосы в порядок, чувствуя, как от напряжения дрожат руки и подгибаются колени.

Посмотрев на себя в запотевшее от пара зеркало, я нахмурилась и решила не пользоваться косметикой, которую накануне положила в клатч. Я понимала, что веду себя нелогично, и что лучше Коула не сердить, но у меня не поднималась рука краситься перед изнасилованием. Так я бы себя чувствовала еще гаже, как девушка из эскорта, которая должна выглядеть поэффектнее перед клиентом. 

“С достоинством я могу выглядеть и без косметики”, - решила я и вышла в спальню, не зная, что меня ждет дальше.

Осмотревшись по сторонам, я не обнаружила своего платья, которое оставила на кровати, и, подойдя к черному шкафу-купе, открыла его. Я медленно вела взглядом по пустым плечикам и полкам, и у меня вновь возникло чувство, что до меня здесь кто-то жил и недавно съехал. 

- Хорошо хоть халат предложили, а не заставили голой к нему идти, - скривилась я и, поплотнее запахнув халат, встала у кровати в ожидании неизбежного.

За ту минуту, пока я ждала Коула, мое сердце то поднималось к горлу, то, казалось, переставало биться и уходило в пятки. Сжав кулаки, я, казалось уже настроилась на свою смертную казнь, но, когда в дверь постучали, я, вздрогнув, отшатнулась назад. 

На пороге вновь появилась все та же горничная, и я поняла, что теперь меня поведут в спальню к Коулу.  

От напряжения я чувствовала тремор в конечностях, от голода сводило желудок и язык прилипал к небу, однако я старалась не удариться в панику, удерживая себя от истерик.

- Дюнина, главное, веди себя с достоинством даже не в достойной ситуации, - тихо шептала я, пока женщина вела меня по очередной лестнице наверх. 

Однако, выйдя на верхний этаж, я обнаружила вовсе не спальню, а стеклянную дверь, через которую виднелась огромных размеров терраса с бассейном.

За массивным столом сидел Коул в халате, судя по влажным волосам - после душа, а рядом суетился официант в униформе, видимо, доставивший завтрак в апартаменты из одного из ресторанов отеля.

От вида этого изобилия у меня еще сильнее свело желудок, но мое стрессовое состояние никак не способствовало прибавлению аппетита.

"Может быть, после бессонной ночи, сигар и виски, Коула сморит в сон", - бросила я на него украдкой взгляд, однако, судя по его бодрому виду, спать он не собирался.

Я остановилась в метре от стола, а Коул, поглощая запеченный на гриле лосось с омлетом, указал подбородком на стул рядом. 

Нет - это не было заботой обо мне и моем состоянии. Не нужно было быть проницательным, чтобы отметить мой изможденный вид и потерю сил от бессонной ночи. Если после завтрака он запланировал секс, то, вероятно, меньше всего он хотел, чтобы его обслуживала падающая от бессилия с ног рабыня. 

Первым моим желанием было отказаться от еды, однако я себя остановила, считая подобное поведение нелогичным. Во-первых, завтрак был хорошим поводом поговорить, а во-вторых, мне нужны были физические силы на этот разговор.

Еще плотнее поправив халат на груди, я прошла к столу и села рядом с Коулом, чувствуя, как у меня начала вырабатываться слюна от ароматных запахов пряных специй. 

Пока официант подавал мне суп с мидиями, я бросала взгляд на невозмутимое лицо Коула и не знала, в какой момент лучше всего начать разговор - сейчас, или позже, когда он станет сытым и более благосклонным. Как любит говорить моя сестра “Сначала накорми мужика, а потом уже все остальное”. Однако, времени у меня было мало, и я решила начать через пять минут, посчитав этот момент золотой серединой. Взяв ложку, я начала есть суп, отмечая, насколько он вкусный и насколько я голодная. Однако видя, как быстро Коул орудует палочками, и как быстро исчезает еда с его тарелки, я отпила воды из хрустального бокала и тихо заговорила.

- Мистер Коул, мне кажется нецелесообразным держать меня здесь, - тихо, но уверенно начала я и уже собиралась разложить по пунктам, почему именно, но мне не дали договорить.

- Ешь молча, - коротко произнес он и, подцепив палочкой очередной кусок рыбы, заглотил его целиком. 

Понимая, что этот человек уже все решил и слушать меня не собирается, я вновь повторила про себя “веди себя с достоинством” и, усмиряя панику, спокойным голосом произнесла:

- Благодарю, но я более не голодна. Могу я уйти?

Он бросил на меня недовольный взгляд и что-то сказал на кантонском официанту. 

Я уже обрадовалась, что у меня сейчас заберут приборы и отпустят, однако вместо этого услужливый мужчина в униформе понес в мою сторону тарелку с рыбой. 

Глава 10.

Я спускалась в лифте и, сжимая небольшую обтянутую шелком сумочку, в очередной раз усмиряла волнение и тревогу. Часы показывали половину девятого, внизу ждала машина, готовая доставить нас в ресторан, а рядом стоял Коул и, небрежно засунув руку в карман, молчал.

Отвернувшись от него, я наткнулась на свое отражение в зеркале и, рассматривая строгое, чуть ниже колен, платье в бежево-персиковых тонах, острые носки дорогих туфель, мысленно скривилась, вспоминая, как Коул три часа тому назад вернулся в апартаменты и, зайдя ко мне в комнату без стука, прошелся взглядом по моему внешнему виду.

Вероятно, оставшись довольным, он молча удалился и, к моей радости, больше не появлялся. Скорее всего, он отдыхал после бессонной ночи накануне, но мне от этого было не легче. 

“Хорошо, хоть наряд мне выбрали достойный”, - вздохнула я, как внезапно раздался звонок и Коул ответил. Пока он слушал собеседника, я иногда бросала взгляд на его дорогие часы и, вспоминая сегодняшнее утро, хотела театрально выпрямиться по стойке “смирно” и, щелкнув каблуками, отрапортовать “к использованию готова”.

От этой безумной мысли меня отвлёк шум открывающегося лифта, и мы, выйдя в холл, направились наружу, где нас ждала машина.  

Очутившись за пределами этой Башни, чувствуя  в волосах влажный ветер, который манил свободой, я так и хотела сбросить каблуки и рвануть куда глаза глядят, только подальше от этого места, но жилистый китаец у открытой двери черного авто и крепкая фигура Коула позади в очередной раз вернули меня на землю.

- Жди в машине, - велел он и направился в отель, видимо, по делам, а я, сев в салон, проводила его взглядом и, поежившись от неуютного ощущения, обняла себя руками.

Чувствуя пальцами необычно шелковистую кожу, я вновь внутренне вся сжалась, и меня накрыли воспоминания о сегодняшнем дне.

Несмотря на мой напряг, весь день пронесся как один час. Когда Коул сказал “тебя приведут в порядок”, я и не ожидала, что этот процесс займет так много времени. Я предполагала, что меня отвезут в очередной салон красоты перед ужином, чтобы сделать мне прическу, но все оказалось гораздо сложнее. Как только Коул уехал в офис, на пороге появилась какая-то женщина и, представившись миссис Тан, поставила меня перед фактом - меня ждут в мед.части при отеле, чтобы проверить меня на венерические заболевания, а дальше по плану намечался СПА-салон, чтобы привести мое тело в порядок. Я попыталась отказаться, но мне жестким тоном дали понять, что этого делать не следует, и отказ не принимается. 

“Видимо, это надзирательница за предметами в коллекции Коула”, - внимательно изучала я холодные глаза строгой китаянки и, понимая, что в моем положении лучше не спорить, сжала губы и направилась за этой Тан. 

Столько унижения, сколько я почувствовала, лежа на кушетке, пока у меня брали анализы, я никогда не испытывала. Стиснув зубы, я сжимала кулаки и моя неприязнь к Коулу за цинизм, желание отомстить Марине за подлость, и злость на себя за наивность росли с каждой минутой. 

До обеда меня не выпускали из СПА-салона, где мое тело подвергали пиллингу, талассотерапии, обертыванию, массажу от макушки до пяток и прочим изыскам. 

Если бы все эти процедуры я заказала сама, будучи на отдыхе где-нибудь на курорте, то сполна могла бы ими насладиться и оценить их по достоинству, но чем дольше я проводила времени в салоне, тем противнее мне становилось. Я чувствовала себя вещью, которую готовят для использования по прямому назначению, а услужливые сотрудницы и массажистки, которые были щедры на улыбки и пели комплименты белизне моего тела, только подливали масла в огонь. 

Однако, несмотря на мысли о предстоящем, бессонная ночь и напряжение дали о себе знать, и я на час отключилась, пока мне делали массаж.

Во второй половине дня, после обеда, меня ждала следующая часть этого Марлезонского балета с китайскими мотивами. Ровно в четыре в гостиной вновь появилась все та же миссис Тан с моим чемоданом, который забрали у Марины. Я быстро убедилась в отсутствий паспорта среди моих вещей, и китаянка повела меня в салон красоты, где я подверглась очередным процедурам, теперь уже по наведению внешнего лоска. И вновь пришло это гадкое ощущение вещи в чужих руках - пока мои волосы укладывали, а на ногти наносили светлый лак, я чувствовала себя предметом из коллекции, который полировали, чтобы тот выглядел как можно презентабельней и радовал хозяйский глаз.

Чтобы избавиться от этих неприятных воспоминаний, я тряхнула головой и, чувствуя боль в спине от бесконечного напряжения, откинулась на удобное сиденье машины. 

Вспомнив слова Марины о том, чтобы я поменьше постила свои фотки в инете, я активировала телефон и зашла в Инсту и ВК. Первым моим желанием было заблокировать аккаунты напрочь, но я понимала - таким образом я могла встревожить сестру и родных, и лишь полностью ограничила доступ для посторонних. 

Посмотрев на иконку скайпа, я вспомнила легенду о новой работе и занятости, которую написала близким, и мое сердце болезненно сжалось - меньше всего на свете я хотела врать, но еще меньше хотела, чтобы родные вышли на связь первыми и вычислили мое состояние по голосу. 

Закрыв глаза, я тихо прошептала “дай мне силы все это выдержать” и не заметила, как вырубилась, словно заводная кукла, из которой вытащили батарейки.

Что происходило потом, мой мозг не контролировал - я проснулась от прикосновения чужих пальцев к своей щеке и терпкого запаха мужского парфюма.

Я резко дернулась в сторону и только сейчас поняла, что спала на бедре Коула. 

- Простите, - прочищая горло, машинально прошептала я по-русски и резко отодвинулась подальше, к своему окну. 

Коул вел себя спокойно, никак не отреагировал на моё внезапное погружение в сон и, лишь бросив внимательный взгляд на мое лицо, ровным тоном произнес:

- Мы на месте. 

Наблюдая, как он, уже выйдя из машины, здоровается с мужчинами, которые ждали его неподалеку, я ругала себя, что все же не удосужилась хоть немного поспать, а вырубилась прямо при постороннем мужчине, да ещё и улеглась к нему на ноги. Не решаясь отойти от машины, я ловила на себе взгляды мужчин и никак не могла избавиться и от запаха парфюма Коула, и от ощущения его ладони на моем лице. 

Глава 11.

Вероятно, я бы так и осталась стоять у машины, в надежде, что обо мне забыли, если бы не послышался голос Коула.

- Ну что, поднимемся, - уверенно произнес он и повернул голову ко мне. Не нужно было быть прорицательницей, чтобы понять, что от меня требовалось.

Приближаясь к компании, я отметила трех знакомых китайцев, среди которых был Ханг, а также женщин, присутствие которых меня немного успокаивало. 

Две китаянки, державшиеся рядом с азиатами, давали мне возможность не очень сильно выделяться в своем светлом шелковом платье на фоне мужских костюмов.

Меня коротко представили Златой, но ко мне не тянули руки, чтобы назвать свои имена. Всех присутствующих просто проинформировали, а не желали нас познакомить. 

Пока мы всей группой поднимались в лифте, шли по просторному ресторану в сопровождении услужливого господина, а затем рассаживались за массивным круглым столом в уютном кабинете с видом на бухту, мужчины продолжали разговаривать, перебрасывались шутками и громко смеялись. Иногда я ловила на себе серьезный оценивающий взгляд Ханга и других, и мне хотелось исчезнуть или выкинуть что-то такое, за что меня отправили бы вновь в апартаменты. Однако я понимала, что этот выход в ресторан тоже мог быть очередной проверкой, и, временами посматривая на Ханга с его непростым, прищуренным взглядом, вздрагивала и инстинктивно держалась ближе к Коулу. 

“Если тебе предстоит находиться в этом обществе и при этом человеке какое-то время, попытайся изучить его и его окружение”, - решила я и, таким образом наметив цель и зная, куда поворачивать направление своего ветра, немного успокоилась. 

Как оказалось, мы приехали на ужин в бизнес центр, где на одном из последних этажей располагался стейк-хаус с видом на "Плазу", которая просматривалась через бухту на острове. 

Первое, что меня удивило - заказ блюд. Собственно, мне даже не предложили меню. Коул, ни о чем меня не спрашивая, заказал два стейка и продолжил разговор с громоздким упитанным мужчиной со странным акцентом, которого звали Боб Харис. 

Правда, спустя некоторое время стал понятен его акцент - судя по разговорам, он являлся одним из ведущих туроператоров Австралии, который вел бизнес с отелями Коула и тоже владел массой недвижимости не только в Мельбурне и Сиднее, но и в Гонконге и Таиланде. 

Я держалась в тени, поглощала свой стейк со странным вкусом, внимательно вслушивалась в разговоры и иногда посматривала на китаянок, которые вели себя так же, как и я - молча ели свое блюдо и запивали его красным французским вином.

За то время, пока я, попробовав холодные закуски, приступила к стейку, я отметила, что Коул знал массу информации, очень хорошо ориентировался не только в вопросах недвижимости и финансах, но мог поддержать беседу на совершенно постороннюю тему, как, например, фермерский бизнес в Австралии и лесная промышленность Швеции. Безусловно, я не могла оценить степень его осведомленности в таких вопросах, но, судя по ответам австралийского Боба, она была достаточно высокой. 

Затем мужчины плавно перешли к теме шанхайской фондовой биржи, здесь к разговору подключились азиаты, и вновь я отметила, что Ханг и Боб внимательно слушали Коула, который, оперируя непонятными мне терминами, давал прогнозы. 

Насколько они были верными - мне тоже не дано было знать, но Боб, казалось, не пропускал ни слова. Я не могла не отметить эрудированность Коула и, иногда забывая, кем он является, отдавала дань его знаниям. В нем чувствовался мощный интеллект, живой ум, и каким-то образом эта интеллектуальная харизма выделяла его из толпы даже далеко неглупых людей. 

- Спасибо, Горр, услуга за услугу. Буду тебе должен, - ответил австралиец и широко улыбнулся.

“Ну, теперь я хотя бы знаю, как зовут Коула”, - отметила я, как внезапно меня отвлек голос Боба. 

- Злата, откуда вы?

В первую секунду я так растерялась, что даже сжала пальцы под столом, но на меня смотрели все присутствующие, и я поняла, что с обсуждением бизнеса было покончено, и настал час рассмотреть очередную новинку из коллекции. Меньше всего мне хотелось говорить сейчас о себе, но, чувствуя взгляд Коула, я взяла себя в руки и коротко ответила:

- Из России.

- Из какого города? - не отставал австралиец, рассматривая меня все пристальней, и мне совсем не нравился оценивающий взгляд, не только Австралийца, но и Ханга. 

- Из Санкт-Петербурга. 

- Красивый город, - улыбнулся он. 

- Да, - любезно кивнула я, но не торопилась раскрывать тему любимого Питера.

- Чем вы занимаетесь? - продолжал он. 

- Французская филология и культура. 

- Очень интересный выбор. Расскажите, почему?

В другое время и при других обстоятельствах мне бы было приятно поддержать и эту тему, но не сейчас. Как и в случае с Питером, казалось, будто я выворачиваю душу наизнанку перед посторонними людьми, которым не было дела ни до моих увлечений, ни до моего французского. Однако, я почувствовала на себе взгляд Коула и мысленно поежилась. Откинувшись на стуле, он внимательно смотрел на меня, и я понимала, что от меня ждут вразумительного ответа, а не короткого “да” или “нет”. Перспектива быть отданной Хангу или одному из псов Коула меня совсем не привлекала. 

“Как бы на тебя не смотрели, веди себя достойно. Может быть, наоборот, Коул сжалится над тобой и отпустит домой”, - в очередной раз тихо проговорила я и посмотрела на австралийца. 

- Культура любой страны имеет важное значение в любой сфере - от бытовой до политической. Любые процессы, происходящие в культуре, влияют на состояние общества и в какой-то степени формируют его. Франция многолика и многогранна в этом разрезе. Не зря сами французы называют её Гексагоном, - произнесла я и, чтобы не выпячиваться и не превозносить Францию перед другими странами, аккуратно сменила тему: - Я, например, к своему стыду мало знаю об Австралии, хотя уверена, история этой страны и ее культура не менее увлекательна, пусть и отличается от европейской. 

Глава 12.

Я хотела спросить у Джу, почему Коула так называют, но девушку позвал ее спутник, а меня уже ждала машина в комплекте со все тем же жилистым китайцем, который каменным изваянием стоял у задней двери. 

Коул, что-то бросив азиату на кантонском, тоже сел в автомобиль, и через минуту мы уже ехали в плотном потоке машин. Я пыталась отвлечься на противоположное от Европы левостороннее движение, на яркие неоновые вывески, на скопление людей, несмотря на поздний час, но у меня плохо получалось. В ушах стоял голос Джу “его так и называют Смерть”, и я, представляя дальнейшие события сегодняшней ночи, сжимала клатч и краем глаза иногда посматривала на Коула.

Сидя неподвижно, он закрыл глаза и, казалось, отключился. Но то ли по его большой расслабленной ладони лежавшей на бедре, то ли по его спокойному профилю, то ли по какому-то необъяснимому ощущению, мне было ясно - он не спал. 

Внезапно телефон завибрировал в кармане пиджака Коула, и он ответил на звонок. 

Некоторое время слушая собеседника, он молчал, а я, затаив дыхание, ждала, что его сейчас отвлекут дела, и он вновь исчезнет на всю ночь. 

- Ладно, мы тут рядом, сейчас буду, - коротко ответил он и, окончив разговор, бросил что-то водителю. 

“Господи, пусть он меня отправит домой. Может за эту ночь я что-нибудь придумаю”, - молила я, пока мы продолжали петлять по улицам Гонконга.

Между тем наша машина начала замедлять ход, и мы припарковались у очередного небоскреба, над широким входом в который ярко сияли неоновые иероглифы. 

- Пойдешь со мной, - дал Коул указание, а к нашему автомобилю уже бежал китаец в униформе, чтобы открыть дверь. 

“Интересно, куда мы приехали”, - рассматривала я здание, пока швейцар, поклонившись Коулу, повел нас внутрь. 

И если ранее мы поднимались в лифте ввысь, то теперь, напротив, мы спускались по лестнице, устланной богатым черно-золотым ковролином, все ниже и ниже. 

“Похоже на ночной клуб...” - рассматривала я богатую обстановку и не знала, радоваться мне или, напротив, впадать в очередной приступ паники. 

С одной стороны - куда бы мы не приехали, это было лучше, чем апартаменты Коула, но с другой - неизвестно, какой профиль носил этот клуб, и какие извращения там могли приветствоваться. 

Наконец, пройдя несколько уровней, мы двинулись вглубь по коридору, подсвеченному богатыми светильниками, и паника перевесила. Настораживало то, что через эти прочные, выложенные черным кирпичом стены и толстые мягкие ковры на полу не слышались звуки музыки, в коридоре мы не встретили ни единого человека, что укрепляло меня в мысли о каких-то страшных извращениях по типу красных комнат с плетками и прочей атрибутикой.

Где-то в полумраке замаячила черная дверь, и я машинально замедлила шаг, не желая идти вперед. Краем глаза я отметила лифт по левую сторону, а обернувшись, увидела все того же жилистого китайца, замыкавшего нашу процессию.

Тем временем, услужливый китаец в униформе открыл дверь, и Коул обернулся. 

- Заходи, - вновь коротко бросил он, и понимая, что, вероятно я уже отсюда не выйду, сжала кулаки и шагнула вперед, повторяя про себя только одну мысль - “главное, веди себя достойно”.

Переступая порог комнаты, я зажмурилась, как будто шагнула в пропасть, однако, почувствовав какой-то необычный запах и, услышав негромкую музыку, открыла глаза.

Первой моей реакцией был вздох облегчения - никаких больших кроватей, плеток, хлыстов и прочего я не обнаружила. Передо мной развернулась просторная комната в современном стиле, с огромным телевизором, бильярдом, баром, темной стеклянной стеной впереди и уютным мягкой мебелью вокруг массивного стола. Я бы назвала ее комнатой отдыха. Что тоже напрягало, но сам факт того, что здесь не было кровати, подсознательно успокаивал. Коул, сняв галстук, бросил его на соседнее кресло и, подойдя к бару плеснул минералки в хрустальный стакан. Он вообще вел себя здесь, как хозяин, и, собственно, я бы не удивилась узнав, что этот клуб был очередной его собственностью. 

- Садись, - указал он подбородком на кожаный диван с подушками и вышел за дверь, на мгновение заслонив силуэт жилистого китайца, которого я назвала азиатским цербером.

Коул отсутствовал уже минут двадцать, видимо, решая вопрос, с которым ему позвонили, и я даже не знала, относится к этому позитивно или негативно. То мне казалось, что он про меня забудет и вообще до утра не вернется, то, напротив, меня страшила неизвестность - непонятно, с кем он мог заявиться в эту приватную лаунж-зону. 

Чтобы хорошо ориентироваться в комнате, я на всякий случай начала ее изучать и направилась сначала к бару, а затем к небольшой двери сбоку, за которой, как оказалось пряталась ванная комната. 

Не обнаружив там ничего сверхестественного, я аккуратно присела на край кресла, как вдруг дверь отворилась и на пороге появился очередной азиат в униформе. 

Я нервно ему улыбнулась, а он, пройдя к бару, достал из шкафа два кальяна.

- Я не буду курить, - громко, стараясь чтобы мой голос звучал уверенно и жестко, произнесла я, но азиат, будто и не слыша меня, уже подготавливал устройства для курения. 

“Все равно я не прикоснусь!” - про себя произнесла я, вспоминая, как наотрез отказалась курить с Ильей. Тогда, как мне помнится, я не пошла в общагу к его университетским друзьям, и мы поссорились. 

Китаец, тем временем, встав на колени перед низким столом, устроил целый ритуал, на который я засмотрелась, отвлекаясь от мыслей о неизвестности. Он наливал в прозрачную пузатую колбу воду, разжигал кубики углей, бережно распушал пропитанную  чем-то липким травяную смесь, аккуратно выкладывал ее в чашу, накрывал металлическим цилиндром и, как последний штрих, филигранно укладывал сверху чаши раскаленные уголья. 

Звершив с одним кальяном, он приступил к устройству поменьше, видимо, готовя его для меня. 

- Не надо, - вновь повторила я, но он, никак не реагируя, продолжил эту церемонию, больше похожую на заваривание зеленого чая гейшей. 

Глава 13.

Несмотря на то, что меня окутывали, словно сладкий дурман, клубы дыма, и я не контролировала свое поведение, еще никогда я не чувствовала, что опасность подошла ко мне так близко. Она ощущалась также отчетливо, как и дыхание Коула у моего виска. Он еще сильнее сдавил мой затылок, и я посмотрела на него. Мне казалось, что сейчас он сделает со мной что-то ужасное, но ничего не происходило. Он будто чего-то ждал, позволяя мне находиться так близко к нему.

Несмотря на то, что голова кружилась, сознание отключалось от сладкого дыма, ноги дрожали, а интуиция прорывалась через дурман, крича об опасности, я завороженно изучала Коула, затаив дыхание. Его лицо было совсем близко от моего, я могла рассмотреть каждую его черту, каждую тень на его большом лбу, каждый изгиб его челюсти и носа. Его губы были плотно сжаты, а  глаза настолько темными, что я могла увидеть в них собственное отражение, как светлый блик на черной стене. На скуле ближе к виску виднелся небольшой шрам, и внезапно мне захотелось к нему прикоснуться. 

Я глубоко вдохнула сладкий дым, который будто отключал мои инстинкты самосохранения, и аккуратно, словно в замедленной съемке, потянулась рукой к шраму.  

Чувствуя кончиками пальцев гладкий рубец, я затаила дыхание и посмотрела на Коула. Он не отреагировал, а я вдруг поймала себя на мысли, что начала привыкать и к этому неподвижному неживому взгляду без души. Было в этом взгляде что-то неземное, как холодный черный вакуум. Меня не отталкивала близость с этим человеком. Напротив, мне хотелось прикоснуться к тому, кого называли Смертью.

Все еще укутанная воздушным покрывалом сладкого тумана, я положила руку на его бицепс и, чувствуя под пальцами жесткие канаты мышц, аккуратно выдохнула. 

В секунду всё вновь изменилась. Коул прошелся ладонью по моей шее, и меня пронзила раскаленная игла желания. Еще никогда в жизни я так быстро не заводилась от одного только прикосновения. Его уверенные ладони так отличались от неумелых заигрываний моего бывшего парня. От такой неожиданной острой волны я резко вздохнула, но Коул выпустил меня из плотного кольца рук и, как ни в чем не бывало, направился к бару. Ничего не понимая, я старалась привести свои мысли в порядок и успокоить дыхание, а Коул уже с кем то разговаривал по внутренней связи. Не прошло и минуты, как на пороге появился все тот же жилистый китаец и, как обычно, встал каменным изваянием.

- Тебя отвезут ко мне в отель, - отдал Коул короткое распоряжение, и я, по-прежнему ничего не понимая, лишь кивнула и направилась на выход.

Все еще чувствуя дрожь в ногах, я вышла в коридор, как вдруг увидела, что к нам приближается женский силуэт. Красивая элегантная женщина. Молодая блондинка в строгом облегающем наряде, почти таком же, как и у меня. Собственно, она мало чем отличалась от меня. Разве что своим взглядом. Она критически осмотрела мою внешность, но, услышав голос Коула, который разрешил ей войти, посмотрела на него влюбленными глазами и, уже не замечая меня, словно я забракованный Коулом материал, шагнула в комнату. 

Мы с китайцем остановились у дверей лифта и, прежде чем войти в зеркальную кабину, я бросила взгляд через плечо. 

Коул смотрел на девушку и, судя по его улыбке, ему нравилось то, что он видел, а она, между тем, уже закрывала дверь и ласково ему говорила “Я соскучилась по тебе, любимый...”

Мы ехали по ночному Гонконгу, а я, уже не обращая внимания на яркие неоновые огни и скопление людей, все еще пыталась отойти и от сладкого дурмана, и от необъяснимого ощущения близости с Коулом, которые въелись в мою кожу и волосы. 

В голове шумело, и я никак не могла найти точку опоры в мыслях. Казалось, мой ветер, который всегда знал верное направление, сейчас потерял хоть какой-нибудь ориентир и кружил смерчем над головой, мешая мне сосредоточиться. 

С одной стороны, я чувствовала радость, что меня отпустили и не стали мучать. Несмотря на слова Марины “перетерпи”, в жизни Коула были женщины, которые его любили, а значит, уже совсем скоро меня, может быть, отпустят и отправят в Питер, как забракованный подарок, который не подошел Коулу. Надеюсь, что в Питер, а не к Хангу, иначе меня бы отправили не в апартаменты. 

Но, с другой стороны, несмотря на радостное предчувствие свободы и на страх быть отданной азиату, в сердце засела острая заноза досады, что Коул не позволил мне пойти дальше. Словно он на секунду позволил мне дотронуться до двери, за которой скрывалось что-то настоящее, будоражащее кровь, держащее в напряжении, прошибающее сознание до мозга костей. Но затем, посчитав меня недостойной его тайн, тут же запретил. 

- Глупости всё это. Ты просто чего-то надышалась, а Коул с тобой играется. Как хищник с добычей. Радоваться должна, что ты не прошла последний тест, и всё обошлось без насилия. К утру этот дурман пройдет... - встряхивала я головой. 

Однако, сколько я не пыталась избавиться от этого морока, перед глазами стояло влюбленное лицо женщины, слышался ее нежный голос “я соскучилась по тебе, любимый”, и я все еще чувствовала то необъяснимое ощущение от его уверенной ладони и неподвластное логике желание прикоснуться к человеку по имени Смерть.

Глава 14.

Я стояла в своей комнате, наблюдала за яркими ночными огнями Гонконга и куталась в пушистый махровый халат. Часы показывали три часа ночи, но я не спала. 

Прошло больше суток после моего ужина с Коулом, и казалось, обо мне окончательно забыли. Словно о подарке, который примерили, но он не не подошел, и его оставили за ненадобностью. За это время Коул или кто бы то ни было в апартаментах не появился, за исключением немых обитателей этого жилища - все той же молчаливой горничной и жилистого китайца, который ингода маячил в зале. 

Еще днем я попыталась заговорить с женщиной, желая узнать хотя бы ее имя, но она никак не отреагировала на мой вопрос, то ли и правда будучи немой, то ли плохо понимая английский, то ли выполняя распоряжения хозяина. 

В любом случае, я из комнаты почти не выходила, была предоставлена сама себе, и это одиночество вызывало странные, противоречивые чувства. 

Здесь была и неопределенность, и страх быть отданной Хангу, и ощущение радости, что меня отправят в Питер, как подарок, который не подошел, и его вернули не дарителю, а в магазин, поменяв на другой.

“Надеюсь, что в Питер, а не к азиату. Марина говорила, чтобы я вела себя правильно, и я не нарушила ни единого указания Коула, мое поведение было безупречно, а значит, меня не за что наказывать...”

Однако, несмотря на то, что сладкий дурман кальяна полностью выветрился вместе с дикой головной болью, чувство досады осталось. Я была уверена, что уже к утру это наваждение пройдет, но оно прочными нитями сковывало сознание вот уже сутки. И это злило. Выбивало из колеи. Держало в напряжении. 

“Дюнина, он циничный и бездушный сукин сын, который обращается с людьми, как с вещами. Тебя он воспринимает, как предмет из коллекции. Ты в своем уме? Твое любопытство неуместно и до добра не доведет!” - рычала я на себя и, казалось, мне становилось легче. Но едва мои глаза закрывались, я вновь возвращалась то в ресторан, где Коул блистал своей интеллектуальной харизмой, то в комнату, наполненную сладким белым дымом, где видела лицо Коула и касалась пальцами его небольшого шрама. Эти воспоминания заставляли в очередной раз признаться себе - дело было вовсе не в любопытстве или в реакции, вызванной его ладонью на моей шее.

Я не любила врать себе и не любила иллюзий. Нужно было признаться, что, несмотря на его цинизм и хладнокровность, Коул не был простым отморозком. Я чувствовала, что его личность была неординарной, он будоражил мое сознание, отодвигая на второй план и страх, и базовые инстинкты самосохранения, и даже мое незавидное положение Подарка в его руках. Это чувство не поддавалось объяснению и простой логике - ведь я совершенно ничего не знала об этом человеке. Но создавалось ощущение, будто за вечер, проведенный с ним я повзрослела сразу на несколько лет, а в той комнате, наполненной дурманом, я просто отпустила ситуацию и посмотрела на Коула совсем другими глазами, отбрасывая ярлыки, которые сама же на него и повесила, возмущенная его цинизмом. 

Сейчас, когда туман ушел, и я признала правду, ощущения были странные - словно передо мной разверзлась вакуумная бездна, через которую был натянут тонкий канат. Мое сердце то стучало как бешеное от адреналина, то замирало от неизвестности и осознания, что я могу сорваться в эту пропасть от любого неверного движения, но меня будто тянуло магнитом пройтись по этому канату. И это были не эмоции или защита психики от того положения, в котором я очутилась. А осознанное желание, как новая цель моего ветра.

Размышляла бы я сейчас так же, если бы попала в руки тому же Хангу или другому человеку? Нет. Я бы сошла с ума. Это была единичная реакция именно на Коула, словно он был для меня не чужим человеком. И это было странно. Очень странно. Как и тогда, когда я спала на его бедре и не почувствовала этого. 

Оправдывала ли я цинизм Коула? Нет. Он не скрывал своей натуры и был со мной честен, будто сразу желая расставить все точки над “i”, чтобы я лишний раз не питала иллюзий на его счет. Но сейчас, желая узнать этого человека, я перестала реагировать на отталкивающие меня штрихи, также как и перестала реагировать на его вакуумный взгляд. 

С Ильей всё было совсем по-другому. Он был положительной личностью, сразу мне понравился, а Галка называла его “милашом”. Я помню его первые прикосновения, наш первый поцелуй, нашу первую ночь, и все равно, меня так не накрывало. И дело было не в похоти, а именно в ощущении близости. Несмотря на то, что Илья всегда чутко реагировал на мои желания, я словно постоянно настраивалась на него, убеждая себя, что он тот единственный и любимый. 

От мыслей меня отвлеки тихие отзвуки мужского баритона где-то на первом этаже, и я застыла у окна. Определенно, это был голос Коула, и, судя по тому, что больше никто не говорил, он либо разговаривал по телефону, либо отдавал очередные распоряжения молчаливому персоналу. 

Послышались его уверенные шаги на второй этаж, и я машинально сжала кулаки, то ли опасаясь, что он сейчас ко мне зайдет, то ли, напротив, готовая принять вызов судьбы и шагнуть на канат. Однако Коул прошел мимо моей комнаты, и апартаменты вновь погрузились в ночную тишину. 

“Видимо, он нашел мне замену и утром меня отправят в Питер, как не пришедшийся впору подарок”, - аккуратно выдохнула я, но тут же чуть не подпрыгнула от звука сообщения, пришедшего по Скайпу. 

“Как Гонконг? Твоя мама спрашивает, не собираешься ли ты домой? Когда проснешься, жду от тебя весточку...” - прочитала я послание от Гали и вздохнула. Мои родные волновались.

И опять меня накрыли противоречивые чувства. Желая пройти по канату над бездной, я совсем не думала о том, что будет с мамой, если я сорвусь. Да. Возможно это выглядело эгоистично и неблагодарно. Но один раз я уже ей уступила и сейчас хотела жить своей жизнью, а не маминой, это была моя дорога, мои желания, мои ошибки, и я хотела попробовать все то, что сама себе наметила, нащупывая не только свой путь, но и свои пределы. 

Глава 15.

Как я и предполагала, Коул завтракал на террасе с тем же видом на бассейн и утренний Гонконг. 

Он, как и в первый мой визит сюда, был после душа одет в черный халат, и сейчас поглощал все ту же лососину на гриле. В первый момент мне даже показалось, что я вернулась в прошлое на пару дней назад, и по спине прошел озноб от хладнокровности, исходящей от этого человека. 

Мне вдруг вновь стало неуютно, то чувство близости, которое я испытывала к Коулу, забилось куда-то в дальний уголок души, но я попыталась успокоиться и не отводить взгляда от этого человека.

Он прошелся объективом темных спокойных глаз по моей одежде и лицу, будто снимал кинокамерой, и указал подбородком на стул рядом. Официант подал мне суп из мидий, и я вновь испытала чувство, будто вернулась на два дня назад. 

Скорее для вида взяв ложку, я молчала, ожидая, что Коул первый заведет разговор о моей дальнейшей судьбе, и, вероятно так бы и произошло, но утреннюю, подернутую дымкой, тишину нарушил телефонный звонок. 

- Всё остается в силе, - ответил Коул и внезапно растянул губы в улыбке, слушая собеседника. - Только не говори, что от ти до грина ты уложишься в 72 удара. Или ты тренировался весь день на рендже? - Пауза. Коул усмехнулся и продолжил: - Готовь свой ламбо. Я уже выделил под него место у себя в автопарке… - опять усмешка, и я, бросая взгляд на Коула, в очередной раз отметила, что он всего лишь играл голосом. Глаза его были неподвижны и холодны. - На месте разберемся с гандикапом...

Судя по всему, звонил Боб, с которым у Коула была договоренность поиграть в гольф, а я досадовала, что этот разговор оттягивал мое освобождение. 

- Да, она будет со мной, - между тем продолжил Коул, отпивая из бокала воду, и я машинально кивнула, уверенная, что он имел в виду ту, другую девушку-блондинку, видимо, тоже из коллекции. 

“Сейчас меня посадят на самолет, и я вернусь домой...” - облегченно выдохнула я и даже немного расслабилась. 

Между тем официант освежил мой бокал с водой, а Коул, завершив разговор, обратился ко мне.

- Приведи себя в порядок. После ланча будь готова. Тебя отвезут в гольф-клуб. 

- Разве вы меня не отпускаете? - от неожиданности выпалила я, внимательно всматриваясь в его вакуумные глаза. Коул, казалось, не удивился моему вопросу, однако и не посчитал нужным отвечать. Молча вытерев льняной салфеткой рот, он встал из-за стола и спокойной походкой направился с террасы на выход, показывая тем самым, что разговор окончен.

И вновь я почувствовала, будто перенеслась на два дня назад. Как и в то утро, я смотрела на удаляющуюся фигуру Коула, но теперь не могла понять другого. Если у него не было цели отпускать меня, то почему он сделал рокировку с той, другой девушкой? 

От неприятного ощущения еще одной грани цинизма Коула я нахмурилась, остатки непонятной близости с этим человеком забились еще глубже, и я мотнула головой, принимая реальность.

Если ночью я думала, что у меня была хоть небольшая вероятность выбора, то теперь я отчетливо понимала - выбора у меня никогда не было, меня уже толкнули на канат, и я делаю на пуантах En avant, балансируя в воздухе над черным вакуумом. 

Отпив воды, я попыталась успокоиться и понять, почему Коул отправил меня тем вечером в отель, а не пошел дальше. Опыта в таких вопросах у меня было очень мало, и мне не хватало сестры, которая всегда могла дать мудрый совет и объяснить логику поступков того же Ильи или своего бывшего мужа. Но я понимала, что, может быть, жизнь выталкивала меня на самостоятельный путь, и наступило время учиться разбираться в людях без подсказок. 

- Пожалел? - предположила я, но тут же покачала головой. - Этот человек вряд ли кого-то будет жалеть. Иначе бы отпустил. - Решил поиграть или возбудить ревность? Нет. Однозначно, нет. - Пусть я его и плохо знала, но подобное было не в его стиле. Скорее, так бы поступил Илья, а не взрослый сорокалетний мужчина. - Думаю, Коулу просто было так удобнее. Он хотел расслабиться и, видимо, ему не хотелось со мной возиться...

От мыслей меня отвлекли шаги, и я, бросив взгляд на стеклянную дверь террасы, нахмурилась - в мою сторону направлялась Тан. 

- Вас ожидает массажистка. Костюм для гольфа будет доставлен после ланча, - спокойным тоном провозгласила она.

- Я бы могла в джинсах поехать, - бросила я взгляд на свой утренний наряд, но Тан отрицательно покачала головой:

- Ваша одежда неприемлема. 

- Нормальная у меня одежда, - нахмурилась я, но китаянка продолжила.

- Так же, как и ваш внешний вид. Мистер Коул не любит неряшливость и неухоженность.

Услышав новые факты, я вспомнила слова Коула “приведи себя в порядок”, безукоризненную обстановку апартаментов и его одежду - от костюмов до халатов с золотой вышивкой - и задумалась. Судя по всему, Коул был эстет и, соответственно, требовал, чтобы все вокруг сверкало чистотой и безупречностью. И теперь понятно, почему в первый же день меня так тщательно приводили в порядок. Все должно было быть подчинено порядкам хозяина Башни.

- Новые джинсы будем покупать? - все-таки не удержавшись от нервной иронии, спросила я.

- Этого не позволяет этикет в гольф-одежде, - терпеливо ответила Тан. - Синие джинсы на поле в частных элитных гольф-клубах строго запрещены.

- Ясно, - кивнула я, и следующие несколько часов вновь ловила себя на ощущении, что перенеслась на два дня назад. Меня приводили в порядок, полировали до блеска, и даже мазали какими-то специальными кремами, чтобы я ни в коем случае не загорела на солнце; а я никак не могла избавиться от ощущения, будто меня, как трибута Китни, готовили к очередным “Голодным Играм”.

Ровно в два часа я, в сопровождении моего азиатского цербера, проходила мимо ресепшена элитного гольф-клуба, а услужливая девушка улыбалась и была так же безукоризненна, как и всё вокруг. Собственно, теперь я тоже вписывалась в антураж этого места. Мои волосы были безупречно уложены, моя кожа стала еще нежнее и шелковистее, а мой наряд - от козырька до обуви от дорогого бренда - строго соответствовали этикету элитного гольф-клуба. 

Глава 16.

Как оказалось, на старте нас уже ждал Ханг с миниатюрной азиаткой, которую звали Лин, и я немного расслабилась, до этого чувствуя себя неуютно в мужской компании. 

Как только мужчины обменялись приветствиями и короткими шутками, нас пригласили на поле, и с этого момента можно было сказать - игра, или, как ее назвали мужчины, “трибол”, началась. 

Мы стояли на ровной травяной площадке, а Коул тем временем устанавливал в зеленое покрывало небольшую пластиковую подставку, куда планировал поставить мяч.

- Как бы дождь не пошел, - констатировал недовольно Ханг, а я перевела все внимание на Коула. “Коул вбивает кол...” - грустно усмехнулась я каламбуру.

- По прогнозу осадки обещали только к ночи, - махнул рукой Боб и, посмотрев на меня, пояснил: - Это называется “ти”.

- Отсюда и ти-бокс? - догадалась я. 

- Верно. Это начало игры. А грин - это место с короткой травой, где устроены лунки, в том числе и финишная, - кивнул он.

- И всего этих лунок восемнадцать, - вспомнив их утренний разговор с Коулом, предположила я. 

- Это драйвер. Ей начинают игру, - продолжил он, вытаскивая огромную, как мне показалось, самую большую клюшку.

- Теперь понятны ваши слова о “драйве”. Видимо, это удар.

- Вы сообразительная, - широко улыбнулся австралиец.

- Нетрудно догадаться, - аккуратно обошла я комплимент, а Боб продолжил: - Гольф - удивительная игра. Чтобы попасть в лунку, нужно успокоить мысли. Это своего рода медитация и познание себя. 

- Как человек держит клюшку, так он держит и жизнь… - внезапно добавил Ханг.

- “Повесть о гольфе” - хорошая штука, философская. Хорошо иметь такого кэдди, как Ванс, - кивнул Боб и, протягивая мне клюшку, добавил: - Хотите попробовать?

Австралиец был предельно услужливым, вежливым, без каких бы то ни было заигрываний. Скорее, он меня развлекал, пока Коул натягивал перчатку и выбирал клюшку. Своей приветливой улыбкой и добрыми глазами Боб источал радушие, определенно понравился бы моей сестрице, а мамуля бы его назвала “истинным джентльменом”. Но что-то мне в его поведении не нравилось, и я, доверившись инстинктам, покачала головой. 

Ханг стоял неподалеку и тихо беседовал с Лин о “счетной карточке” в телефоне, не слыша нас с Бобом, а я посмотрела на Коула. Он был невозмутим - видимо, постигал дзен, и не обращал внимание на наши разговоры.

Боб приставил палец к губам, давая понять, что в данный момент нужно помолчать, а Коул уже стоял в позиции гольфиста и рассчитывал траекторию мяча.

Полностью перенаправив свое внимание на Коула, я задумалась. Было интересно наблюдать за этим мужчиной, державшим клюшку и элегантно, и жестко одновременно. Он напоминал кобру, вставшую в стойку и наметившую цель. Его торс, казалось, был расслаблен, но в позе чувствовалась сосредоточенность. Однако, больше всего притягивал внимание взгляд. Неживой объектив, как оптический прицел, регистрирующий последние секунды жизни цели. От этой картины я замерла и перестала дышать. Мгновение - и резкий удар. Я даже вздрогнула, вновь проводя параллели с коброй, наносящей точный выпад прямо в цель. “Странная ассоциация, учитывая, что я наблюдаю мирную неспешную игру джентльменов в гольф, - выдохнула я и вспомнила недавнюю цитату. - Видимо, так же Коул держит и свою жизнь”.

- Красиво ушел на фервей, - прерывая мои размышления, кивнул Ханг.

- Превосходный драйв! - подтвердил Харрис и пошел устанавливать ти для старта своей игры. 

Как и сказал Боб - гольф это медитация. Время превратилось в тягучий зыбучий песок, который всасывал часы и минуты медленно и незаметно. Трибол продолжался уже три часа, мы перебирались с места на место, иногда пешком, иногда на каре, и я вновь ловила себя на странных двойственных ощущениях. С одной стороны - умиротворение, отсутствие толп людей и неспешность проникали глубоко под кожу, успокаивая нервы. Я постигала дзен от тишины, красоты природы, запаха травы, кристального воздуха и, конечно же, моря, граничещего с гольф полем - яркого, синего, поблескивающего в лучах пробивавшегося солнца. Рудова была права - уединение в Гонконге было привилегией. Но я не расслаблялась и старалась не втягиваться в эти зыбучие пески - фиксировала каждое слово, произнесенное Коулом, Хангом или Бобом, мало говорила, много слушала, и контролировала каждый шаг и взгляд этих странных для меня людей из другого, неизвестного мне мира. 

Боб продолжал меня развлекать - объяснял чем отличается пар от берди и игла в подсчете результатов, рассказывал, что сенд-веджем лучше выбивать мяч из бункера, а пичинг-ведж незаменим на грине, и я прилежно слушала, но старалась держать австралийца на дистанции.

Иногда я посматривала в сторону Ханга и Коула - первый, скорее напоминал молчаливое изваяние медитирующего Будды, а Коул, казалось, полностью ушел в себя, и было непонятно - то ли он расслабляется за игрой в гольф, то ли, напротив, держал каждый шаг компаньонов под незримым контролем темного объектива. 

Спутница Ханга Лин оказалось совсем молчаливой девушкой, в отличие от Джу, и практически не разговаривала. Иногда, чтобы отдохнуть и выпить воды, мы оставались посидеть в гольф-каре, но наши разговоры ограничивались короткими светскими беседами. Однако, любая информация об окружении Коула могла стать полезной для меня, и за время, проведенное с Лин, я отметила, что она превосходно образована, начитана, много где побывала и знает не только английский и китайский, но и итальянский. 

- Мяч ушел в раф, - отвлек меня от очередных рассуждений голос Ханга, и все почему-то направились к зеленой стене, выращенной из каких-то деревьев непонятной породы. 

Пока мы шли по полю, мужчины продолжали беседовать, и я вновь превращалась в слух, стараясь не упустить ни слова. 

- Один мой человек присматривает себе недвижимость в Гонконге, хочет вложиться… - задумчиво произнес Боб, пока мы направлялись к аккуратно подстриженному кустарнику.