Дюймовка, попаданка-вредина

Глава 1. Плата за добро

Этим вечером Вика поняла, что добро наказуемо. В подворотне было безлюдно, лишь темный сгорбленный силуэт выделялся на фоне золотистого квадрата выхода.

— Бабушка, вы чего? — Вика решила обойти старушку по стеночке, однако та маневр пресекла и, взяв клюку наперевес, ринулась в атаку.

А начиналось все так чудесно. Помочь пожилой женщине донести сумку — этот благородный поступок поднял Вику в собственных глазах на небывалую высоту.

День был свободный, выйдя из дома, она никуда не торопилась, хотела прогуляться до кондитерской, пирожных купить с фисташковым кремом, в честь выходных. А тут бабуля по дороге попалась, сумку попросила донести. Такая милая, такая беззащитная, что и в голову не пришло отказать. Шли себе, разговаривали, дышали свежим весенним воздухом…

И пришли. В подворотню, где старушенцию как будто подменили. Словно бес в нее вселился: сумка полетела на землю, трость превратилась в боевую палку.

«Мама дорогая! — перепугалась Вика. — Она что, убить меня хочет?»

Сознание отказывалось принимать такой поворот событий. Старушки-жертвы маньяков в него укладывались, а вот старушки-маньяки не хотели никак. При этом как раз один такой экземпляр, вполне зримый и осязаемый, надвигался сейчас на Вику с самыми зловещими намерениями.

«Бежать!» — пронеслась мысль, и Вика развернулась, чтобы воплотить ее в действие, но тут на голову обрушился удар.

Вика пришла в себя в незнакомой комнате. На окнах тяжелые бордовые портьеры, у стены шкаф с пыльными флаконами, полка с книгами ломится от толстых томов.

Диван, на котором Вика себя обнаружила, оказался ужасно неудобным, а покрывало колючим. Пахло в комнате как в сундуке, в который давно никто не заглядывал.

— Очнулась, — послышался знакомый голос. Вика повернула голову и уперлась взглядом в старушку-маньячку, стоящую у двери. Благообразность из облика бабули исчезла напрочь, сейчас на Вику смотрела настоящая суровая ведьма, которая уже успела сменить страшненький городской наряд на лиловую хламиду с вышивкой, а панамку «здравствуй, дача» — на платок с бахромой, завязанный на пиратский манер. Трости не было и в помине — прямой спине могла бы позавидовать даже балерина. И только голос остался прежним, если не считать легкой стальной ноты, от которой Вика сразу же напряглась.

— Вы куда меня притащили? — возмутилась она.

— Куда надо, — ответила старушенция, а затем развернулась и ушла.

Вика попыталась встать, да не тут-то было — комната закружилась, перед глазами поплыло.

— Сейчас полегчает, — ведьма вернулась, поставила на столик поднос с чайником и чашкой. Зажурчал льющийся напиток, и по комнате разнесся травяной запах. — На-ка, выпей.

Вика помедлила, но затем все же взяла протянутую посудину. Стараясь не пролить, осторожно пригубила и, сделав глоток, почувствовала, как головокружение стихает. Вкус у напитка оказался противный, горьковато-соленый, однако велено было пить до дна, и Вика выпила.

— Вот и молодец, — миролюбиво произнесла хозяйка, забирая пустую чашку. — Полегчало?

Вика кивнула. Испугалась, что голова опять пойдет кругом, но обошлось.

— Вот и хорошо. А теперь, девонька, слушай меня внимательно. Слушай и запоминай. Скоро я отведу тебя к женщине, которая примет тебя в свой дом. Будешь ей названной дочерью. Придешься по сердцу — наследницей тебя сделает. Будешь как сыр в масле кататься, а потом и замуж тебя выдадим, жениха приличного найдем. Все, что от тебя потребуется — это уважение и кротость.

— Вы с ума сошли? — возмутилась Вика. — Какая женщина, какой замуж? У меня уже есть муж! И дети!

Старуха нахмурилась.

— Не болтай ерунды, — сердито сказала она. — Нет у тебя ни мужа, ни детей, я проверяла.

— А вот и есть! Муж Егор и дети — Витя и этот, как его... Коля!

Зыркнув на нее сердито, ведьма вытащила из шкафа хрустальный шар и вгляделась в туманное нутро.

— Врешь! Говорю же, врешь! — сердито сказала она. — Не муж он тебе, а сожитель. И дети не твои, а его. Ты и в глаза их не видела!

— А может я как раз собиралась посмотреть, да вы помешали!

— Да, конечно, — усмехнулась старуха, снова вглядевшись в шар. — Бросил тебя твой хахаль еще зимой. Вон, на даче с новой подружкой развлекается. И дети с ними, — добавила она мстительно. — Так что не нужна ты, девонька, в своем мире никому.

— А родителям? — тут же нашлась Вика. Родители давно умерли, Вика росла с теткой, да и та несколько лет назад отошла в мир иной, но бабке-то откуда знать?

Однако та знала, смерила Вику суровым взглядом, еще раз заглянула в шар и сказала:

— Хватит откорячиваться, в том мире тебя ничего не держит. А здесь тебе и счастье будет, и муж, если слушаться меня станешь.

— А если я не хочу?

— Глупости. Кто в здравом уме от счастья отказывается?

Вика хотела сказать «я», но передумала. Вместо этого спросила:

— А чего это вы так о счастье моем заботитесь? Какая вам с этого выгода? Мне что, надо будет мужа убить и все его денежки вам отдать?

Глава 2. Воспитание

Вредную старуху звали госпожа Георгина, и наставница из нее была так себе. Зато дрессировщица оказалась отменная — к вечеру Вика выучила правила поведения за столом и десять видов реверансов. Георгине почти не пришлось махать палкой, достаточно было взять ее в руки — и знания мгновенно влетали в голову, раскладываясь по полочкам, а руки и ноги сами принимались делать то, что нужно.

— Молодец, — подытожила мучительница, перекладывая палку из одной руки в другую, — можешь, когда захочешь.

— А когда вы меня домой отпустите? — спросила Вика.

— Никогда.

— Несправедливо! Я — разумное существо, и удерживать меня против воли незаконно!

— В моем мире закон — это я, — отрезала старуха. — Со временем ты поймешь и оценишь то добро, что я для тебя сделала.

— А если не оценю? — Не сдавалась Вика. — Если из-за вас я навсегда останусь несчастной? Если умру от горя, смерть моя будет на вашей совести!

— Переживу.

А если нет? Я буду являться к вам призраком и мучить!

— Вначале явись, тогда и поговорим.

— А если я в вашем мире все испорчу? Вы трудились, старались, а я раз и… — Вика сделала решительный жест рукой.

— А потом и я тоже — раз и… — бабка изобразила похожий жест, только палкой, и выглядел он куда более устрашающим.

— Да что ж вы такая вредная! Должно же быть условие, при котором вы меня отпустите!

Георгина смерила Вику задумчивым взглядом.

— Условие, говоришь? Ладно. Я отпущу тебя, если кто-нибудь еще в этом мире захочет твоего ухода также сильно, как ты. А теперь давай займемся вокалом. Думаю, трех песен будет достаточно.

Вика воспрянула духом, уверенная, что очень скоро желающих выпроводить ее из мира окажется с избытком. Все бывшие начальники считали, что по части конфликтов ей нет равных. О чем и сообщали перед увольнением. В общем, за ужином Вика почувствовала, что свобода близка, и умяла всё, что было предложено, одним махом.

И тут же получила чувствительный удар палкой.

— Неправильно! — воскликнула Георгина. — Чему я тебя учила? Салат из одуванчиков капустой не заедают!

Вика взяла себя в руки и решила, что настраивать мир против себя начнет позже, когда Георгина со своим воспитательным орудием уберется подальше.

— Завтра пойдем тебя пристраивать. И не вздумай там чего учудить! — добавила бабка угрожающе.

Спрашивать, что будет в обратном случае, Вика не рискнула, утешив себя тем, что терпеть осталось недолго. Хозяйке нового дома обязательно нужно понравиться. А уж затем, когда ведьма уйдет, можно и развернуться.

В крайнем случае, сбежать.

Занятие вокалом не прошло даром — благодаря настойчивости Георгины (и волшебной палке), репертуар Вики обогатился сразу тремя произведениями: озорными куплетами про пастушку, заунывным романсом о любви к весенним березкам и жалостливой песнью о тяжкой доле юной сиротки, брошенной на произвол судьбы вероломным ухажером. С последней песней можно было смело идти побираться, от желающих подать отбою не будет.

Не то чтобы Вике хотелось идти с протянутой рукой, но, если прижмет, решила она, будет чем заработать на чужбине. Она хоть и верила, что найдет, кого попросить о возвращении, но больно уж подозрительно выглядела Георгина, соглашаясь на это условие, наверняка, без подвоха не обошлось.

«А, ладно, — подумала Вика, ложась спать, — о трудностях буду думать, когда придут. А пока нечего».

И с чистой совестью уснула.

То ли причиной был воздух нового мира, то ли травяной чай, поданный на ужин, но отключилась она практически мгновенно, едва голова коснулась подушки, поэтому тихий скрип открываемой двери не привлек ее внимания.

* * *

Приоткрыв дверь, Георгина заглянула в комнату, убедилась, что подопечная спит, и подошла ближе. Остановилась возле кровати, задумчиво посмотрела на Вику. Подойдет ли она для отведенной роли? Сегодняшние занятия говорили, что подойдет — характер у нее оказался твердый, она хоть и запомнила, чему ее учили, но все-равно осталась при своем — от Георгины не укрылся сердитый блеск ее глаз. И желание сбежать тоже не укрылось.

Сейчас Вика выглядела спокойной, посапывала во сне, положив ладонь под щеку, и Георгина удовлетворенно кивнула, соглашаясь со своими мыслями — да, решение забрать ее в этот мир оказалось верным.

А сколько их было таких, которые на первый взгляд подходили, но потом (как правило, очень быстро) все шло наперекосяк. Всякий раз, избавляясь от очередной неудачной кандидатки, Георгина испытывала чувство досады — ну сколько можно ошибаться? Почему опять? А потом начинала заново, веря, что в этот раз всё обязательно получится.

Все, что могла сейчас сделать Георгина — это набраться терпения и подождать естественной развязки событий, как делала все предыдущие разы. Так ее когда-то учили: события должны происходить сами по себе. Так она всегда и поступала — просто ждала, наблюдая за тем, как развивается история… и разочаровывалась в результатах.

Поэтому сегодня она решила изменить правилам. Пусть те, кто их придумал, следуют им сами, а она, Георгина, постарается сделать так, чтобы в этот раз осечки не случилось.

Глава 3. В путь

Проснулась Вика бодрая, полная сил и готовая к воплощению задуманного. Вчерашние знания отлично уложились в голове, и за столом она удостоилась лишь одного критического взгляда, а устных замечаний не получила вовсе.

После завтрака Георгина заявила, что первое испытание Вика прошла. А значит пора приступать ко второму этапу — выбору гардероба, с которым она отправится в новую жизнь. Вика содрогнулась, вспомнив «ночное одеяние благовоспитанной девушки», которое вручила ей Георгина перед сном. Длинная белая рубашка хоть и оказалась удобной, выглядела как наряд на Хэллоуин. Но эту хламиду хотя бы никто не видел, кроме Георгины и самой Вики. В новом же гардеробе предполагалось выйти в люди, и это настораживало.

Впрочем, кое-что и радовало.

— Мы едем по магазинам? — спросила Вика. Шоппинг был ее любимым занятием.

— Не едем, а идем.

Вика удивилась. Вчера, выйдя на крыльцо, она не заметила поблизости никаких построек — вокруг буйствовала зелень, наглухо скрывая всяческие намеки на цивилизацию. Разве что дирижабль пролетал. «А вдруг это летающий магазин?» — подумала Вика, и интерес вспыхнул с новой силой.

— Я готова, — воскликнула она. — Идемте.

Георгина бросила на нее насмешливый взгляд.

— Тогда следуй за мной.

И она отправилась на второй этаж.

«Может, у нее там метла со ступой или ковер-самолет, и мы сейчас сядем и полетим?» — идя следом, Вика попыталась удержать стремительно убывающий оптимизм.

Метлы со ступой наверху не оказалось. Ковра тоже. Зато обнаружилась гардеробная, полная всевозможной одежды. Вот только выглядела одежда странно — платья на плечиках больше походили на кукольные, столь маленькими они были.

— Та-а-ак, — произнесла Георгина, оглядываясь, — думаю, тебе подойдет вот это, — она сняла с вешалки крошечное платьице с кружевными рюшами. — На-ка, примерь.

Вика растерялась — такая одежка и на кошку бы не налезла, не то что на взрослого человека. Она посмотрела на Георгину и обнаружила, что та не шутит.

— Оно же маленькое!

— Бери, кому говорят! Это платье не только на тебя, но и на бегемота налезет, если понадобится.

«Вот же упрямая старуха!» — подумала Вика, беря протянутую одежду и, чтобы продемонстрировать всю глупость такого утверждения, решила попробовать ее «надеть», но Георгина остановила.

— Что, прямо так будешь натягивать? Давай-ка, разоблачайся.

«Вот зараза», — подумала Вика и, увидев в руках старухи «волшебную» палку, положила платье на стул и принялась раздеваться. Едва она рассталась с любимым топиком и юбкой, как Георгина возмущенно воскликнула:

— Это что за безобразие?!

— Это не безобразие! Это стринги и лифчик! Я на них, между прочим, ползарплаты отдала!

— В моем мире такой срамоте не место!

Открыв ящик комода, Георгина вытащила оттуда нечто белое и кружевное. И протянула Вике.

— Переодевайся!

Вика нехотя взяла, развернула… и с ужасом воззрилась на панталоны с рюшами и нечто, напоминающее длинную майку, украшенную оборками. И уже было открыла рот, чтобы возмутиться, но палка, которую старуха переложила из одной руки в другую, заставила ее промолчать.

Зайдя за ширму, Вика напялила на себя все это кошмарище, мысленно костеря вредную старуху.

— Нижняя сорочка, — на ширме повисла еще одна бело-кружевная тряпица.

Чувствуя, что еще немного — и зубы сотрутся в порошок, Вика нехотя повиновалась. Глянула в зеркало — и удивилась, обнаружив, что выглядит не так уж плохо. Интересно так выглядит. Загадочно.

Пораженная этим открытием, Вика слегка растеряла боевой пыл и, подчинившись велению старухи надеть платье, покорно взяла со стула кукольную одежку. Сунула руки внутрь — и охнула, ощутив, как ткань раздалась, делая наряд больше и шире, и вот уже платье налезло целиком, осталось одернуть и расправить подол.

— Что?.. Как это? — ахнула Вика, разглядывая себя в зеркале. И поражаясь, как замечательно смотрится. — Оно же было маленькое!

— Было да сплыло, — довольная произведенным эффектом, произнесла Георгина. — Если вся одежда будет тут в натуральном виде висеть, никакого места не хватит. В следующий раз слушай меня и не упрямься, я знаю, что говорю.

И она отправилась выбирать новые наряды.

— И что, все они на меня подойдут? — спросила Вика, принимая у нее из рук ворох крошечных одежек.

— Они на любого подойдут. Универсальный размер.

В результате Вика стала обладательницей пяти платьев, уютной меховой горжетки, двух шляпок, четырех пар обуви и нескольких комплектов нижнего белья. Баул, выданный Георгиной, набился до отказа, и Вика, подхватив его, спустилась вслед за хозяйкой на кухню, выпить чаю перед дорогой.

* * *

Чай оказался с ромашкой и еще какой-то неведомой травой, отдающей медом. После двух чашек и кренделька на душе воцарилось умиротворение — Вика была готова ехать куда угодно и делать что угодно. Жизнь казалась замечательной, старушка Георгина — чудесной, а будущее — полным восхитительных событий, в которые Вика была готова окунуться с огромнейшим удовольствием.

Глава 4. Как сыр в масле

Хозяйка дома — хрупкая миловидная женщина со взглядом щеночка, возрастом годящаяся Вике в бабушки — встретила гостей как родных. В прихожей обнаружились тапочки с помпонами, в гостиной — накрытый стол, ломящийся от еды, и над всем этим витал дух радостного ожидания.

— Госпожа Мирина, это Вика, — Георгина приступила к знакомству. — Вика, это госпожа Мирина.

— Очень приятно, деточка, — разулыбалась хозяйка. — Не нужно никакой «госпожи», давайте по-простому. — Присаживайтесь к столу, угощайтесь. Пирог сегодня получился отменный.

Хозяйка Вике понравилась, и это было плохо — как такую доводить, лишая радости жизни? Особенно, когда она печет такие вкусные пироги. Съев второй кусок, Вика украдкой вздохнула и посмотрела на третий. Взять не решилась, поскольку правило этикета, выученное накануне, строжайше запрещало подобную вольность. И тут Мирина, одарив ее теплой улыбкой, сама положила ей заветный кусочек.

Вика совсем приуныла, даже аппетит пропал. А потом она подумала — а что, если не вынуждать, а просто попросить добрую женщину о помощи? Наверняка согласится. Вика воспряла духом, аппетит тут же вернулся, и остаток чаепития прошёл просто чудесно.

После, когда Георгина отбыла восвояси, Вика помогла хозяйке убрать со стола, и они устроились на веранде насладиться свежим воздухом.

— Что мне нужно будет делать? — спросила Вика, решив сразу же прояснить свою роль.

— Ах, деточка, не беспокойся ни о чем, — Мирина махнула рукой, — для работы по хозяйству у меня есть помощники.

Вика удивилась — слуг в доме она не заметила.

Видя её озадаченность, Мирина хитро улыбнулась и хлопнула в ладоши. В доме что-то упало, послышался топот, и на крыльцо выскочило странное создание — мелкое, мохнатое, похожее на швабру без ручки. Остановилось у ног хозяйки и оглушительно тявкнуло.

— Это Сумса, она помогает мне с уборкой пола. Вон какая мохнатая, — хозяйка погладила собачку по голове, и та заскакала от радости, подняв кучу пыли. — Фу, Сумса, иди-ка ты мыться, — чихнув, произнесла хозяйка. Собаченция радостно взвизгнула и вприпрыжку унеслась за дом, откуда вскоре послышался мощный плюх. — Там у нас ручеек протекает, для помывки нашей умницы.

Судя по плесканию и радостным взвизгиваниям, купаться Сумса любила. — А теперь я познакомлю тебя с Гроной, — Мирина достала из кармана свисток, дунула и, не успела затихнуть трель, как дверь, ведущая в дом, приоткрылась, и на веранду выбралось странное существо. На первый взгляд оно было похоже на обезьяну, на второй — на спрута, а на третий — и вовсе на инопланетную тварь, причем, недружелюбную. Глаз у нее было пять, рук — четыре, а ног — три. Присмотревшись, Вика поняла, что третья нога — это хвост. — Моя лапочка, — заворковала Мирина, потрепав помощницу по мохнатому загривку, — знакомься, это Вика, она будет с нами жить, запомни ее.

Грона посмотрела так, что Вика поняла — ее не только запомнили, но и поместили в черный список. «Интересно, — подумала Вика, — что случилось с моими предшественницами?»

— Славная девочка, — с умилением произнесла Мирина, еще раз потрепав страшилище по голове, после чего отпустила заниматься делами. — Она отлично готовит. Особенно ей удаются вечерние каши. Да ты и сама сегодня в этом убедишься, — она улыбнулась теплой ласковой улыбкой. — Уверена, вы с Гроночкой быстро найдете общий язык.

Вика такой уверенностью не обладала, поэтому решила промолчать.

— А кто занимается остальными делами? — осторожно спросила она. — Стиркой, например.

— Стиркой? Ах, это такая ерунда, — рассмеялась Мирина. — Для стирки у нас есть Бочка.

— Бочка? — переспросила Вика с содроганием. Существо с таким именем представилось ей поистине чудовищным. — И сколько у нее ног?

Мирина рассмеялась.

— Нисколько. Идем, я тебе покажу, — и она, покинув кресло, спустилась по ступенькам, держа путь за дом.

Вика двинулась следом.

За домом никого не оказалось, даже мохнатая собачка, завершив купание, куда-то исчезла. Ручей мирно журчал по камням, ныряя в заросли. Шумела листвой стайка берез. Рядом с ними высилось круглое сооружение с дверцей.

— Смотри, — Мирина сняла чепец, открыла дверцу и сунула его внутрь. Стоило дверце закрыться, как машина запыхтела, задрожала, а затем сверху выскочила веревка, зацепилась за ствол ближайшей березы, и на нее, вылетев из механических недр, плюхнулся еще влажный, исходящий паром чепец. — Вот так, — рассмеялась Мирина, — просто и быстро. Спасибо дорогой Георгине за это чудесное устройство.

— Это что, она его сделала? — поразилась Вика, не ожидавшая от бабули столь выдающегося инженерного таланта.

— Она, кто ж еще, — кивнула Мирина. — Здесь всё — её работа. И дом, и помощники мои, и весь мир, и даже я.

— Она что, и вас сделала?!

— Нет, что ты. Меня она не сделала. Меня она спасла. В своем-то мире я должна была умереть — болезнь неизлечимая приключилась, лекари руками махнули. Я уже и с жизнью попрощалась, и тут появилась она, перенесла меня сюда — и вот я здорова, счастлива, и все у меня есть. Даже дочка-наследница, — она ласково погладила Вику по голове. — Не жизнь, а сказка.

Глядя на ее улыбку и лучащиеся счастьем глаза, Вика поняла, что сегодня не будет ее ни о чем просить. День-другой погоды не сделают, зачем расстраивать старушку.

Глава 5. Идеальный мир

Утро началось с умопомрачительного запаха свежих плюшек. Пахло как дома. Викина тетя очень любила стряпать, особенно булочки с изюмом и корицей, политые сахарной глазурью. А еще она любила заваривать чай на травах. Это все и увидела Вика на столе в гостиной.

— С добрым утром, деточка, — обласкав ее улыбкой, произнесла Мирина. — Присаживайся, отведай. Надеюсь, ты любишь булочки?

— Обожаю! — призналась Вика.

— Очень, очень хорошо, — обрадовалась хозяйка, придвигая к ней блюдо с выпечкой. — Как замечательно, что ты не подвержена всем этим новомодным диетам.

Вика поперхнулась. «Так-так, — подумала она, — а вот предшественницы мои, похоже, были подвержены».

Розовые кусты за приоткрытым окном многозначительно зашумели.

— Да, — ответила Вика, тщательно прожевав и запив булочку чаем. — Вы правы, диеты — зло. Я вообще очень люблю сладкое».

Тут она вспомнила о пирожных, которые отправилась покупать перед встречей с Гергиной, и почувствовала, что, кажется, переоценила свою любовь к вкусняшкам. Но потом, подумала, что пирожные и булки — это все-таки не одно и тоже, и третью булочку, любезно предложенную Мириной, съела с превеликим удовольствием.

После завтрака они отправились прогуляться.

— У нас тут чудесные места, — вещала хозяйка, — такая красота, глаз не оторвать. Тут даже невдалеке есть река. Ах, как там чудесно, у воды, в час рассвета.

Рассвет они, конечно, пропустили, но и около полудня там тоже оказалось ничего, Вике понравилось. Река была широченной, берега заросли зеленью, назвать которую травой язык не поворачивался — самый тонкий стебель был толщиной с Викину руку. А листья кувшинок, лежащие на воде, были такими огромными, что подошли бы для игры в футбол.

Правда, обитателям водоема это в голову не приходило — они предпочитали плескаться на глубине. А уж в том, что обитателей в реке много, Вика не сомневалась. То и дело из воды показывались здоровенные чешуйчатые хвосты, шлепали по воде, взметая брызги, и снова исчезали. То ли смущались незваных гостей, то ли хотели прогнать.

Мирина, не обращая на эти плюхи никакого внимания, наслаждалась видами.

— Ах, как же здесь хорошо, — прижав ладони к груди, произнесла она. — Спокойно, как в твоей песенке про березки.

И Вика, оценив тонкий намек, тихонько запела.

Голос летел над водой, и то ли место это обладало какой-то скрытой магией, то ли просто настроение было хорошее — она и сама невольно заслушалась, так красиво получалось.

Жители водоема тоже пение оценили. Хвостатые ныряльщики попритихли, засверкали из зарослей любопытные глаза.

— Прекрасно! Как прекрасно! — расчувствовалась Мирина, когда песня закончилась. — Просто сказочно! Твой будущий супруг будет настоящим счастливцем. Так петь — это же невероятный талант!

Вика засмущалась, никогда прежде никто ее так не нахваливал.

«Вот и чудесно, — проклюнулся внутренний голос. — На пути собирания милостыни у тебя отличные перспективы».

И тут Вика поняла, что не очень-то и хочет покидать гостеприимную старушку. Торопиться-то вроде некуда. А вот если что-то пойдет не так, тогда конечно…

Еще немного полюбовавшись видами, они с Мириной неспешно отправились домой.

Там их уже поджидали: Грона — с обедом, Сумса — с радостным обожанием, которое теперь распространилось и на Вику. Глядя на скачущую зверюшку, Вика вспомнила, как сильно хотела в детстве собаку, да только родители не позволили. И почувствовала, как на губах появляется улыбка.

Страшная повариха тоже прониклась расположением. После вчерашнего концерта она уже не смотрела так сурово, а запеканка, поданная к чаю, оказалась той самой, как в детсаде, творожной, политой сметанкой. И как только сумела.

— Наша Гронушка — настоящее сокровище, — сказала Мирина. — Она может приготовить все, что захочешь.

«Кажется, я попала в рай!» — подумала Вика.

После обеда они предавались не менее приятному времяпровождению — Мирина выспрашивала Вику, какие наряды ей нравятся, и что бы она хотела приобрести. Затем перешли к обуви, потом к украшениям. Вика чувствовала себя на седьмом небе от счастья — Мирина пообещала, что завтра утром они отправятся за покупками.

Вечером, укладываясь спать в уютную, мягчайшую кровать, Вика приоткрыла окно. На небе сверкали звезды. Шумела трава, невдалеке резвилась невидимая цикада…

«Как же хорошо», — подумала Вика, засыпая. — Даже не верится. Наверное, мне не надо отсюда уходить. А что, буду петь песни милейшей старушке, жить припеваючи. Природа шикарная, опять же».

Счастливая и умиротворенная, она уже почти заснула, когда под окном послышался шорох. Цикада смолкла. Вика хотела открыть глаза, но в этот момент на лицо ей шмякнулось что-то мокрое и вонючее… и сознание отключилось.

* * *

Вечерний чай у открытого окна был давней традицией Георгины. Вот и сейчас она устроилась за столиком на кухне с чашкой в руке, глядя в ночную тьму. Там, во тьме, перекликались ночные птицы, шуршали в траве ночные обитатели, вышедшие на охоту. Словом, жизнь в мире шла своим чередом. А значит, все работало как надо.

Глава 6. Воблин

Очнулась Вика от холода. Открыла глаза и увидела перед собой зеленую бугристую физиономию с маленькими, глубоко посаженными глазами.

— Ой мамочки! Гоблин! — завопила Вика. Попыталась отползти... и чуть не свалилась в воду, в последний момент подхваченная длинной зеленой рукой.

— Не гоблин, а воблин, — сердито заявил спаситель. — Гоблины — те в горах, а мы — в воде, значится — воблины. — И он посмотрел на Вику осуждающе. — Не маленькая, должна знать.

— Во, блин, — произнесла Вика, оглядываясь.

Вокруг простиралась водная гладь. На поверхности, покрытой легкой рябью, мерцали блики утреннего солнца, вздымались в небесную синь стебли неведомых растений, шурша на ветру. Сама же Вика вместе с воблином находилась на огромном зеленом листе, похожем на поднос. Невдалеке порхало и плюхало, намекая на то, что они здесь не одни.

— Как я здесь оказалась? — спросила Вика.

— Я принес, — ответил тот, гордо задрав узкий скошенный подбородок.

Выглядел новый знакомый не особо презентабельно: тонкие мосластые конечности и туловище, похожее на рюкзак, в который слишком много всего напихали. Одет он был в нечто, напоминающее водолазный костюм — гладкое, бурое и в облипку, что придавало облику еще большую отвратительность.

— И зачем же? — спросила Вика.

— Что «зачем же»?

— Принес меня зачем? — у Вики возникло подозрение, что воблин еще и туповат.

— Как зачем? — тот посмотрел на нее так, что она сама почувствовала себя дурой. — Жениться, зачем еще!

— У тебя что, с головой проблемы? — воскликнула Вика возмущенно.

— У меня — нет. А у тебя? Если да, говори сразу. Мне нужна здоровая жена, чтобы принести здоровое потомство.

Видя его серьезное лицо, Вика поняла, что все еще хуже, чем кажется. Тут же представила себя в окружении кучи страшных зеленокожих детишек, передернулась от отвращения и, скосив глаза к переносице, воскликнула:

— А я — да! Совсем того! Совсем! Окончательно!

Воблин вздохнул.

— Жаль. Такая молодая. Ладно, тогда сиди, жди, я скоро.

— Куда это ты? — Викино воображение мигом нарисовало тысячу вариантов, самым эффектным из которых был поход за топором.

— К маменьке. У нее палочка волшебная есть, мигом тебя излечит.

Воспитательное орудие Георгины тотчас всплыло в памяти, и Вика содрогнулась.

— Не надо палочку, — воскликнула она, но воблин уже нырнул в воду.

— Да что ж такое! — причитала Вика, бегая по листу взад-вперед. — На каждом шагу палки! Я что, ишак, чтобы меня лупили все, кому не лень? А-а-а, кто-нибудь, спасите! Помогите!

Невдалеке плеснуло, из воды показалась симпатичная черноволосая девушка. За ней — еще две — рыженькая и блондинка. Троица подплыла к краю листа и, опершись на край, уставилась на Вику.

— Чего вопишь? — спросила черненькая.

— Помогите, — воскликнула Вика, — мне на берег надо!

— Ну так плыви, — ответила рыжеволосая с каким-то странным, непонятным Вике выражением. И улыбнулась, обнажив мелкие острые зубки.

— Я не умею!

— А как же ты здесь оказалась?

— Воблин принес. Жениться хочет. Вон, за мамашей побежал.

— А ты чего? — подперев голову рукой, спросила рыжеволосая, словно Вика сказку рассказывала.

— А я не хочу! Страшный он, и у мамаши палка!

— Палка — это да, — кивнула блондинка. — Палка у нее ого-го, — и тоже устроилась поудобней.

Видя, что помогать ей никто не собирается, Вика в отчаянье воскликнула:

— Девчонки, без вас пропаду! Выручайте!

— Так ты и с нами пропадешь, — улыбнулась блондинка, облизываясь. — Свежая человеческая плоть — что может быть лучше. А воблину твоему скажем, что ты сама в воду сиганула, по дурости.

— Как вы можете! — возмутилась Вика. — А как же женская солидарность? Он меня силой замуж тащит, счастья лишает!

— Тащит, говоришь, — прошипела брюнетка, разом потеряв привлекательность — на Вику уставились водянистые глаза, затянутые бельмами, кожа побледнела, лицо распухло. Черная ниточка губ растянулась в зловещей усмешке. — А мы вот хотели замуж, да не взяли, пришлось горе свое да слезы горючие в воде топить. Так с чего мы тебе помогать будем?

Белые пальцы впились в край листа, продирая его насквозь, и Вика отпрянула, представив, что сейчас это кошмарное нечто вылезет на поверхность. Но девушка не вылезла, сердито хлопнула по воде огромным рыбьим хвостом и зашипела. К ней присоединилась блондинка.

Рыжеволосая тоже зашипела, но почему-то на своих товарок.

— А меня звали! — рявкнула она. — За мельника рябого сосватали. Урод и мерзавец, зато при деньгах. И слезы свои я давно омыла, когда утопила его, поганца, собственными руками, вместе с бричкой, зерном и собачонкой его паршивой, что за ноги меня кусала. И ей я помогу, — она ткнула пальцем в Вику. — И вам советую. Или вы забыли, как хотели отомстить зеленорожему и мамаше его противной, когда они недавно чуть реку не погубили? Так вот, скажу я вам, время пришло!

Глава 7. Авиатор

Когда Вика пришла в себя, то обнаружила, что лежит на твердой поверхности, а в лицо ей вглядывается какой-то незнакомый тип. Молодой, симпатичный и чрезвычайно усатый.

— О прекрасная дева! — воскликнул он. — Как вы себя чувствуете?

Перестав таращиться на его усы (что оказалось непросто), Вика прислушалась к себе и, почесав кончик носа, ответила:

— Спасибо, хорошо. А вы кто?

За подобный вопрос, заданный незнакомому мужчине, Гергина задала бы ей изрядную трепку, но, к счастью, старухи поблизости не было. Вика проверила это, быстренько оглядевшись. И обнаружила, что находится в странном замкнутом помещении со стенами, излучающими теплый оранжевый свет. «Ах, да, — вспомнила она, — это же дирижабль». Легкая вибрация и покачивание подтвердили догадки.

— Бернгольд Вздух, воздухоплаватель, — представился усач. — Позвольте узнать ваше имя, о несравненная.

— Виктория, — представилась Вика. И добавила: — Путешественница.

— О-о-о, — восхищенно воскликнул собеседник. — Как приятно встретить человека, близкого по духу! Откуда вы прибыли? У вас такой восхитительный наряд, очень необычный для наших мест.

Вика глянула на себя, и тут до нее дошло, что именно вызывало восторг у ее нового знакомого — паршивец-воблин утащил ее прямо в ночной рубашке. Тот кошмарный мешок, который выдала Георгина, Вика решила не надевать, а вот нижняя сорочка для сна подошла идеально. Тонкая нежная ткань, винтажное кружево и длина чуть выше колен — в ней было очень удобно. Еще такая «ночнушка» подчеркивала стройные ноги, а в нынешнем, слегка намокшем виде, и еще много чего такого, что не стыдно показать.

— Спасибо, — сказала Вика. — Я прибыла издалека. И очень благодарна вам за спасение.

— Ах, пустяки, дорогая! Могу ли я угостить вас глоточком сока в честь знакомства?

— Можете, — ответила Вика, принимая протянутую руку.

Вскоре она уже сидела в кресле возле иллюминатора с бокалом чего-то зеленого и густого. В голове слегка шумело — сок был тому причиной или это шумел дирижабль, Вика не разобрала. Снаружи, куда ни глянь, простирался густой зеленый ковер, намекая на то, что с цивилизацией в этом мире не очень.

— Прекрасный вид, не правда ли? — произнес Бернгольд. Вика согласилась, одаряя его улыбкой. — Но небо — оно намного прекрасней. Любите ли вы небо, дорогая Виктория?

Вспомнив лицо воблина, когда тот пытался допрыгнуть до лестницы, Вика воскликнула:

— Обожаю!

— Невероятно! Я так и знал! — Бернгольд внезапно бухнулся на одно колено и воскликнул: — О прекраснейшая Виктория! Будьте моей женой!

Вика задумалась. «Ну а что, — наконец решила она, — красавчик с дирижаблем, пусть и усатый — не такой уж плохой вариант. Герой, опять же, от похитителя спас. Почему бы и нет?»

И ответила:

— Я согласна.

— О, дорогая Виктория, я так счастлив! — воскликнул Бернгольд. — Летим же скорее! Я познакомлю вас с друзьями, и мы объявим о свадьбе!

«Интересно, — подумала Вика, — а друзья у него симпатичные?»

Вскоре дирижабль завис над строением с плоской крышей. Спуск по веревочной лестнице понравился Вике еще меньше, чем подъем. С крыши внутрь здания, к счастью, вела уже нормальная лестница — основательная и широкая, с крепкими перилами. Из недр дома доносилась разухабистая музыка вперемешку с топотом. «Послеобеденный бал! Как удачно! — воскликнул Бернгольд, пытаясь перекричать шум. — Сейчас я представлю вас всем, о прекрасная Виктория!»

Вика вошла вслед за ним в танцевальный зал и восхищенно замерла. Помещение оказалось богато украшено цветами, под потолком порхали бабочки. По залу кружились пары в ярких блестящих нарядах, притопывая и лихо взвизгивая, когда музыканты выдавали особо эффектный пассаж. Те, кому партнера не нашлось, танцевали поодиночке, но тоже весело, с огоньком. Масса колыхалась, взметались руки, а кое-где и ноги.

В центре зала пучеглазая особа в переливчатом платье выделывала такие невероятные пируэты, что у Вики закружилась голова. Внезапно, замерев на половине движения, плясунья остановилась. «Бернгольд, дорогой! — воскликнула она, подскочила к Викиному жениху и ухватила его под руку. — Где же ты пропадал?! Я так по тебе скучала!»

Музыка смолкла, все присутствующие уставились на Вику. Все, кроме плясуньи, которая внаглую ее игнорировала, и горе-женишка, который, растаяв от навязчивого воркования, на глазах превращался в желе. Такое отношение в себе Вика терпеть не собиралась.

— Всем добрый день, — воскликнула она и ухватила Бернгольда за вторую руку. — Ах, дорогой, здесь так душно, — завязка ночной рубашки легко поддалась ее пальцам, и одеяние мигом потеряло викторианскую чопорность, явив усачу упругую грудь. Не всю, но достаточно эффектную часть, — Давай выйдем на воздух, под открытое небо, на ветерок…

— Да-да-давай, — ответил Бернгольд Викиной груди. Та ободряюще качнулась.

— Зачем же на воздух? — прожигая Вику взглядом, ответила соперница. — Я лучше окно открою, — и, не выпуская усача из цепких лап, она устремилась к окну. Вика отцепляться не стала, и ее потянуло туда же. По-прежнему не ослабляя захвата, плясунья изящно изогнулась, продемонстрировав Бернгольду обтянутый блестящим платьем тыл, и, потянувшись к шпингалету, открыла створку. — Вот, — проворковала она, крутанув обтянутой частью, — так будет лучше. Правда, дорогой?

Глава 8. Коварное нападение

Сухощавый жилистый парень в коричневом комбинезоне с пояском ничем не напоминал усача. Он был похож на циркового гимнаста. Очень сильного гимнаста — на плече его покоилось здоровенных размеров бревно, которые он держал, даже не согнувшись.

«Может, это бревно — муляж?»— подумала Вика. Однако, когда силач швырнул его на землю, и та содрогнулась, поняла — настоящее.

— Летания! — радостно завопил «гимнаст», бросаясь к Вике, но, не добежав, затормозил. — Простите, — взгляд его сделался разочарованным, — я думал, это моя невеста. Вы, кстати, её не видели?

— Видела, — мстительно произнесла Вика, поражаясь хваткости ушлой девицы, — и этого к рукам прибрала.

— Где же она?

— Пляшет.

— Ясно, — буркнул силач и, подхватил бревнышко, двинул прочь.

— Постойте, — воскликнула Вика. — А нет ли у вас тут какой гостиницы? Для одиноких путников.

Мысль о жизни в лесу ее немного пугала.

Трудяга так резко обернулся, что Вика едва успела присесть. Бревнышко просвистело над головой, чудом не задев.

— А ты, я гляжу, тоже из этих… из плясуний, — произнёс он, окидывая взглядом её ночнушку. — Вот и пляши себе дальше.

После чего также резко развернулся и ушёл.

— Сам пляши, — пробурчала Вика и двинулась в другую сторону.

Она шла и шла, гигантские травы шуршали над головой, в просветах мелькало небо.

«И как же я теперь буду жить? — с грустью думала она. — Где спать? Что есть?»

Она вспомнила, как хотела сбежать, проснувшись внутри гусеничной повозки и поняла, какой глупой и наивной была. Теперь, когда свобода свалилась на голову насильно, это почему-то совсем не радовало.

В таком подавленном настроении она и вышла к ручью. Ручеек был маленький, но бодрый. Весело журча, он с плеском бежал по разноцветным камушкам, исчезая в зарослях неведомой травы. Вода в нем оказалась удивительно вкусной, прохладной и освежающей. Утолив жажду, Вика вдруг вспомнила, что все ручьи впадают в реки. «Ага! — обрадовалась она. — Если я пойду по течению, то приду к тому месту, куда меня водила Мирина, а там и до дома ее недалеко. А дома пироженки, и в магазин мы, помнится, собирались».

И она следом за ручьем нырнула в траву.

Нелегок, ох нелегок был путь сквозь тернистые заросли. Жесткие стебли хлестали по лицу, рукам и всему, до чего могли дотянуться. Впервые Вике захотелось иметь такой же водолазный костюм, что был на воблине.

«Воблин! — вспомнила она и остановилась прямо посреди зарослей. И тут же получила чувствительный удар крепким гибким листом пониже спины. — Да чтоб тебя, зараза!» — ругнулась она и двинулась дальше. Воблин был слабым звеном в ее замечательном плане — вернись она к водоему, встречи не миновать.

Не успела она придумать другой план, как трава внезапно кончилось, и Вика выбралась на поляну, усыпанную крупными алыми ягодами. В воздухе висел густой сладкий аромат. Вика плюхнулась на колени, схватила ближайшую ягоду… и, вскрикнув, разжала пальцы — по коже расплылось алое пятно ожога.

«Да это не ягоды, а какой-то кошмар! — подумала она. — Надо убираться отсюда!»

Она огляделась: ягоды устилали поляну сплошным ковром, пробраться сквозь них, не задев, было нереально. Вика хотела уже крикнуть «Помогите!», но вспомнила предыдущего спасителя и поморщилась. «Нет уж, — сказала она себе, — как-нибудь сама справлюсь».

Она посмотрела назад — трава, из которой она выбралась, угрожающе качнулась, давая понять, что возвращение будет непростым, и Вика решила поискать иную дорогу.

Она еще раз оглядела поляну и заметила лопухи, растущие неподалеку, самые обычные, только покрупнее. Соорудить из них нечто, напоминающее сапоги, оказалось делом несложным. Обмотав ноги до колен, Вика подвязала их разодранными на волокна стеблями и сделала первый неуверенный шаг. «Сапоги» получились удобными, приятно холодили кожу, а главное, отлично защищали ноги. Вскоре она уже вовсю скакала по поляне, давя противные ягоды, которые так жестоко ее обманули. Запах приторной сладости стал почти невыносим, но Вика, не обращая на это внимания, продолжала упиваться триумфом.

Остановилась она только когда услышала нарастающий гул.

«Ага, — злорадно подумала она, — опомнился, морда усатая!»

Гул стал громче. Поляну накрыла тень. Вика подняла голову и, взвизгнув, бросилась под защиту растений.

Плотный рой полосатых чудовищ с острыми жалами устремился за нею.

Надежда на то, что монстры запутаются меж стволов, не оправдалась — они ловко ныряли в просветы и неслись вперед, наступая на пятки. Вика тоже неслась, стараясь не утонуть в отчаянье — что-то подсказывало ей, что победительницей марафона станет не она. О том, что случится после проигрыша, она старалась не думать.

Взгляд метался по сторонам, ища укрытие, но вокруг не было ничего, кроме равнодушных деревьев. Монстры наступали…

Странный дом появился внезапно, словно вырос из-под земли. Тот, кто его построил, имел странное представление об архитектуре — комнаты были приделаны одна к другой в хаотичном порядке, отчего строение было похоже на сваленный в кучу детский конструктор. Поднажав, Вика помчалась туда, где по ее представлениям находился вход — набитые друг на друга доски смутно напоминали крыльцо. Рядом на земле валялось уже знакомое бревнышко.