Дьявол носит галстук

Глава 1.

— Как это не прижилась? — снова один и тот же вердикт за последние годы. — Вы уверены? Мы же кучу анализов сдали, прошли миллиард тестов. И вы сказали, что все хорошо!

— Сказал, — врач складывает руки в замок, подпирая им свой второй подбородок. — Но! — поднимает мохнатые брови. — Как будет вести себя организм дальше, я не говорил. Если хотите продолжить бороться за жизнь вашей матери, надо начинать всё сначала.

— Так начните, — еле сдерживаюсь, чтобы не перейти на крик отчаяния.

— Нужно платить…

— Я же только заплатила... — чувствую, как холод ползет по спине при воспоминании о пройденном тяжелом пути.

— Ну а что делать? Другая нужна.

— Возьмите мою, доктор.

— Ваша не подходит, я же говорил, — откидывается в кресле.

— Но у меня сейчас нет денег. А можно в долг? — вскакиваю со стула и с призрачной надеждой смотрю в глаза доктора, в ожидании, что мне помогут прямо сейчас.

Молчок в ответ. Присаживаюсь обратно на стул.

Что я несу?! Мы же не на рынке.

— Я бы дал, мне что, жалко? Для меня важна жизнь человека. Вы же не думаете, что мы донорские почки в банках храним?

— Неужели ничего нельзя сделать? — закусываю губу, чтобы не разреветься прямо тут. Но мои слезы не помогут мне исправить ситуацию, только размажут тушь, купленную на распродаже в парфюмерном магазине. — Еще выиграть время? — трясущимися руками перебираю анализы матери, и ком подкатывает к горлу.

— Алина, я же вам сказал ещё в прошлый раз, мы делаем все возможное, что бесплатно и доступно в нашей больнице, но, как бы печально это ни звучало, лечение не даёт нужного результата. Вы поймите, мы просто врачи, а не волшебники. Мы попробовали пересадку, но, сами видите, динамика не очень. Нужна квалифицированная операция по пересадке почки, и ее могут провести явно не в нашей больнице, и, думаю, не в нашем городе.

— Прошу, напомните еще раз...

— Для еще одной попытки надо найти подходящего донора, и его начнут искать, только когда вы внесете часть суммы, — доктор берет в руки шариковую ручку, выводит цифры, протягивает мне клочок бумаги.

— Сильно много нулей, — говорю, а сама думаю, где мне найти такую сумму в короткий срок.

— Это только часть суммы, и нужно оплатить в течение двух недель, или становитесь на квоту. Имейте в виду, времени у вас очень мало.

— Я могу увидеть маму?

— Да, но она сейчас отдыхает.

— Подавайте заявление на поиск донора. Я найду деньги.

Встаю со стула и иду в палату, где находится моя мама. Тихо прохожу, чтобы не разбудить ее. Присаживаюсь рядом на стул, тяжело выдыхаю. Беру ее исхудавшую, с желтым оттенком руку, к которой подключены капельницы. Прикладываю к губам ладонь и целую. Не представляю, что будет со мной, если её не станет. В последние годы она сильно сдала. Наше банкротство, без вести пропавший отец, нежданная болезнь... Кредиторы и бесконечные суды нас разорвали на части.

А когда-то наша семья купалась в роскоши и не думала ни о чем.

— Алина, — тихо говорит мама, вырывая меня из воспоминаний. — Доченька, ты что, плачешь?

— Нет, мам, — улыбаюсь. — Зашла тебя повидать, а на улице этот проклятый пух... Сама знаешь, как я на него реагирую, — вытираю скатывающиеся капли со щек.

— А Мариша не с тобой?

— Нет, мама, она готовится к сессии. — Скотина безответственная! Прибью ее точно рефератом. — Я не выпущу ее из дома, пока не сдаст все предметы.

— Моя взрослая девочка. Упали мы на твои хрупкие плечи... Маришка и я…

— Не говори так, мам... Словно прощаешься. Все будет хорошо. Меня должны повысить на работе, и мы поедем в другой город лечиться.

— Ой, доча, а может, ну его? Я так устала. Сколько Бог отвёл, столько и проживем, — слабо улыбается. — Я бы хотела в этом году увидеть твою свадьбу, а не то, как ты проживаешь жизнь около моей койки. Хочу благословить тебя и одеть фату.

— Мам, ну прекрати. Или я сейчас расплачусь.

— Дочь, я чувствую: силы покидают меня, и я…

— Все, хватит это разговор вести. Я тебе там покушать принесла, — смотрю на часы, мой обеденный перерыв подходит к концу. — Чтобы ела! — целую в лоб мать. — А я побежала.

— Да ты сама покушай, дочь. Худая как щепка.

— Я кушаю, мам. Ты же знаешь, метаболизм такой.

***

Выхожу из палаты перевожу дыхание. Прочь в сторону слабость. На телефон приходит СМС от шефа. Сегодня срочное собрание, и явка всем обязательна. У него для нас новости. Настрой ползет вверх. Думаю, этот толстозадый начальник наконец-то сообщит о моем обещанном повышении. Ведь не зря я пятый год пашу как загнанная лошадь на него. Без выходных, больничных и отпусков. Я достойна стать начальником отдела продаж. Надеваю строгие очки, подтягиваю юбку выше, закручиваю тугую гулю и, отстукивая каблуками, иду на выход. Если это не та новость, мне придется совершить убийство или устроиться ещё на одну работу, куда-нибудь, где деньги буду капать каждый день наличкой. Хоть грузчиком.

Глава 2.

— Какого черта, еще одно нудное собрание за неделю? В честь чего это может быть? — кидает на стол папки подруга. — Задолбал, я только все уложила по хронологии, а он заставляет снова все пересмотреть. Алин, а ты чего такая веселая и чем в пакете гремишь? Отмечать что-то решила или неужели Василий сделал предложение тебе?

— Нет, он сейчас практику в Питере проходит, — прячу бутылку шампанского под стол.

Интуиция меня не подведет, все изменится. Я вижу свет в конце клоаки.

— Скоро должен приехать, а там все может быть. Хотя я не готова. Мама и сестра нуждаются во мне.

— Ой, Аля, ты как мать Тереза. Ладно мать, а вот сестра пусть сама уже зарабатывает. Не такая уж и маленькая. И тебе не кажется, что Васино «скоро» что-то растянулось? — скептически выгибает бровь.

— Ир, ну че ты подозрительная такая? Надо доверять второй половине, — обнимаю подругу. — А в пакете… Это я так купила, — отмахиваюсь, — на случай своего повышения, — улыбаюсь.

— А что, тебя повысили уже?

— Ну, я с надеждой, — мы вместе с ней смеемся. И потом грусть накатывает волной. — Это мой шанс, или я не знаю, что мне делать дальше, — утыкаюсь головой в плечо подруги. — Продать свои органы или суррогатной матерью стать для получения нужной суммы.

— Не переживай, ты заслуживаешь этого, — Ира гладит меня по голове, — больше всех тут пашешь. Он должен тебе не только повышение, но и часть акций этого холдинга.

Дверь распахивается, заходят наши кадровики.

— Девчонки, ну вы идете? Бородач наш уже в панике.

— Идем, — хором отвечаем.

***

Я стою в первых рядах, поближе к стойке, чтобы долго не пробираться через толпу и принять торжественно свои новые полномочия.

— Хорошо, что вы все собрались. У меня важная новость для всех. Для кого-то это будет неожиданностью, а для кого-то — неизбежностью, — начальник облизывает сосискообразные пальцы, переворачивает лист с заранее приготовленной речью. — А для кого-то — новой ступенью в должности.

Почему-то уже слышу, как он произносит мое имя, говорит, что именно я становлюсь главой отдела. Сердце радостно стучит, и ладошки потеют, а в голове работает огромный калькулятор. Я трачу новую зарплату, которую еще не получила.

— Наша фирма терпит изменения, — протирает вспотевший лоб салфеткой шеф. — Она сливается с другой, не менее знаменитой, империей по производству тракторов и комбайнов. Это позволит нам выйти на мировой рынок и увеличить производство.

Одна часть толпы начинает хлопать в стороне.

— Спасибо, спасибо, — принимает благодарственные аплодисменты. — И еще не очень хорошая сторона этого собрания... Так как при перерождении фирмы у руля не могут стоять два директора, я принял решение дать дорогу молодому руководству с огромным чемоданом опыта. С чистой совестью оставляю свой пост и передаю полномочия вашему новому генеральному.

— Что? — не верю своим ушам. Что сейчас несет этот толстозадый Карлсон в подтяжках?

— К моему глубокому сожалению, все должности и обещанные повышения аннулируются. И будьте готовы к тому, что кого-то сократят. Халявы больше не будет.

Среди отчаянного гула я слышу, как разбиваются вдребезги мои мечты и надежды.

— Ир, что он только что сказал? — прикладываю руку к груди. Голова кружится, и мне становится жарко.

— Вот же пи… Решил революцию устроить. Так, ты чего такая бледная? — дует на меня. — Держись.

— С завтрашнего дня, считайте, у вас новый директор. Филатов Ма…

Не могу слышать его лицемерный скулеж о том, как ему, уроду, жаль, и оправдания нашего начальника.

— Как вы можете так просто нам это сообщать? — выкрикиваю и делаю шаг вперед. — Что вы все хлопаете, дебилы! Этой браваде толстомордого лжеца? Нас половины завтра здесь не будет.

— Алина, успокойся, — подруга пытается меня унять и оттащить назад.

Отдергиваю руку.

— Я работала не покладая рук и ног, крутилась как белка в колесе, а вы меня кормили обещаниями. А сейчас сообщаете, что это аннулируется? Толстомордый потный гад!

— Аля, успокойся, — шипит, пытаясь меня удержать, подруга. — На нас все смотрят.

— Пусти, я задушу его жирную жопу его же подтяжками от штанов.

— Извините. Але с утра нездоровится.

Вся толпа смотрит на меня, а меня уже несет без тормозов.

— Я требую, чтобы вы рекомендовали меня новому начальству. Вы мне обещали, и вы знаете о моей проблеме.

— Виноградова, я ценю твою работу и службу, но, увы, уже ничего не решаю, — пытается меня обойти.

— Решаете! Еще как решаете. Либо я расскажу вашей жене, что вы не были ни в какой командировке, а с Людочкой летали на Мальдивы, — выкрикиваю, так что в висках начинает стучать.

Видимо, я вошла в состояние аффекта. Изо рта стало литься то, что вроде должно быть корпоративной тайной. Ярость затуманила разум, и буря рассеялась, лишь когда меня под руки вывели из конференц-зала два охранника.

Глава 3.

По дороге домой мои бессвязные мысли водили хоровод в голове, намереваясь ее разорвать. Ира что-то увлеченно рассказывала, стараясь меня отвлечь. У нее иногда получалось утягивать меня в поток своего разговора. Но ненадолго. Картинка этого дня словно стояла на повторе.

Я смотрела на нее как-то по-другому. Неужели она добровольно становится чьей-то куклой? Игрушкой за деньги? А что, если мне...

Внимательнее присматриваюсь к подруге.

Она не кажется рабыней, и синяков от насилия нет.

Запихиваю кончик пальца в рот и грызу ноготь.

Нет-нет, о таком соглашении не может идти и речи, я не шлюха и продавать себя не буду.

— Давай, Аля. Скажи это вслух. Легче станет.

— Что? — морщусь. — Что сказать?

— Проститутка, — кривит голос, делая его похожим на старушечий.

— Ира, — это заставляет меня улыбнуться, — я такого не говорила про тебя.

— Молчи, падшая женщина, — продолжает комедию. — Куртизанка!

— Можешь остановить вот тут, указываю на остановку.

— Ты очень громко думаешь, мой нежный цветочек, и рта открывать не надо. Просто бегущая лента, строчка с твоими мыслями на лице крутится. Аль, не принимай близко то, что я сказала. Это один из вариантов, самых черных вариантов, если не сможешь найти деньги.

Машина паркуется около небольшого сквера.

— Тебе точно сюда? Место стремное какое-то. Давай до дома лучше

— Я хочу пройтись и попробовать что-нибудь придумать… — тяну за язычок двери и выхожу на улицу.

Так хочется вдохнуть прохладный воздух после мощного летнего ливня, но вместо этого изнуряющая духота еще больше давит, заставляя офисную одежду неприятно прилипать к телу.

На прощание машу подруге и стою у перехода, пока горит красный. Видимо, я настолько погружаюсь в себя, что шагаю на проезжую часть, когда светофор еще не переключился. В чувство меня приводит громкий сигнал приближающегося черного танка с номером «666», когда я уже стою посередине дороги. Хочу побежать назад, но проклятый каблук, как назло, проваливается в сливную решетку и просто приковывает меня к ней, не давая отойти назад или в сторону. Остаются считаные миллиметры до объятий с железным капотом, я даже успеваю сгруппироваться, приготовившись к удару, но внедорожник берет вправо, окатывая меня грязной водой с ног до головы.

Не мой день. Ох, не мой.

***

Шлепаю по ступенькам нашей высотки: лифт, как всегда, не работает. Не обращаю внимания на то, что с волос капает грязная вода и от меня воняет дохлой крысой.

Что же делать? Дайте мне, высшие силы, хоть один знак, как решить проблему.

У двери квартиры меня ожидает ещё сюрприз. Я не знаю, может, Первое апреля перенесли на сегодня и это все розыгрыш?

Воткнутые платёжки от коммунальных. И хочется снова реветь не переставая. Только наскребла за прошлый месяц, а тут еще плати. Да я даже ещё месяц не прожила этот, чтоб оплатить.

Стучу, но никто не открывает. Неужели младшая зараза сбежала? Достаю ключи и открываю дверь.

— Я дома! — зло кричу.

На пороге валяются штаны, майка, трусы-боксеры, явно не мои и не Мариши. Отпихиваю их ногой в сторону. Ладно, к черту все, хочу пройти в свою комнату и притвориться мертвой на сутки. Но для начала приму душ.

Немедля сворачиваю к двери с писающим в горшок мальчиком, а за ней меня ждет… надеюсь, не знак судьбы в виде голой мужской задницы, которая активно двигается, вколачиваясь в мою сестру.

Попытка смыть с себя ужас сегодняшнего дня проваливается, и я захлопываю дверь и прохожу на кухню, обтираясь влажными салфетками.

На столе лежит письмо из университета, в котором учится сестра. Ничем хорошим от него не веет. Вскрываю конверт, пробегаю глазами по строчкам и решаю выпить что-то покрепче, чем кофе или чай. Отодвинув их в сторону, с нижней полки вытаскиваю бутылочку с темной жидкостью и недокуренную пачку сигарет.

***

— Эй, Аля, ты дома? — испуганным голосом зовет меня сестра.

Молча, не отзываясь, я выпускаю дым из носа и заливаю свое горе, закусывая соленым огурцом.

— Аля, ты давно тут… — топчется в проеме, — пьешь? То есть сидишь? — смотрит на меня и на своего ухажера. — Я это... сегодня сдала хвосты. А это Егор.

Киваю. Поворачиваюсь в их сторону.

— Ваши трусы, молодой человек, на пороге. Снимите мой халат и уёбэн зи битте.

— Ну че ты такая грубая? Ты не рада, что я закрыла хвосты?

— А тебе это уже не поможет, — гигикаю. — Тебя лишили стипендии. Хотя это неудивительно, твой институт привязан к моему заводу, а у нас сменился начальник.

— Как лишили? Два дня учила, честно. На тусовку к Катюхе не ходила.

— Какие потери! Жизнь прожита зря, — опрокидываю в себя еще стопочку.

— И что делать? Алечка, сестричка, не говори, что я не поеду на море с девчонками.