Эдем. Клиент без лица

Глава 1.

(НЕ ИНЦЕСТ, - прим. автора)

— Давай, сучка, шевели своими сладкими булками, — грубо прилетает мне в затылок, после чего следует сильный толчок в спину.»

Я чуть не падаю, но удерживаю равновесие на ватных ногах в кедах и ускоряюсь. Прохожу в тёмное помещение, где пахнет тяжёлыми восточными благовониями. Затравленно оглядываюсь, морщась от боли в запястьях. Мои руки туго связаны верёвкой, она врезается в мою кожу, и наверняка уже растёрла запястья до крови.

Позади раздаётся грубый бас, и в комнате вспыхивает жёлтое освещение, но всё равно остаётся полумрак. В двух шагах от меня стоит деревянный, явно повидавший стол, грязный, массивный, с зарубинами на столешнице. А с потолка над ним свисают два каната, на концах которых металлические, ржавые кольца. Приторно сладкий запах помещения никак не вяжется с обстановкой. Я в таком шоке, ступоре, что не успеваю как-то отреагировать на тяжёлые шаги за спиной, меня резко хватают за локоть и разворачивают на сто восемьдесят.

— Пожалуйста, не надо! — всхлипываю я, вскинув голову и посмотрев на парня-громилу, что приволок меня сюда.

Темноволосый смазливый парень на вид двадцати семи лет в обтянувшей сталь мышц чёрной футболке, на его лице татуировки, двухдневная щетина, в правой брови кольцо пирсинга. Страшный, опасный, дикий…

Он скалится и, рывком склонившись, цедит в моё испуганное лицо:

— Тебе разве не говорили, что лучше не шарить ночами по улицам. Знаешь сказку про девчонку в красной шапке и большого серого волка? Так вот, ты до бабушки не дойдёшь, девочка.

Вздох в моём горле застревает острым лезвием, когда парень хватает меня за длинную косу на затылке и дёргает с силой за неё, заставляя откинуть голову назад.

— Нет… нет… не трогайте меня… вы знаете, кто мой папа?.. — пытаюсь справиться с ужасом и кричать, но всё, что из меня вырывается, это еле слышные сипы.

— А я буду трогать, ещё как… — хрипит он, откуда-то достав блестящий нож и приставив его к моему горлу. Я замираю, широко распахнув глаза. — Папочка, говоришь? А с чего ты взяла, что он будет против, если его непослушную дочь отымеют во все дырки?

О чём он говорит!

Мужчина медленно ведёт холодной, острой сталью по моей скуле. Приставляет остриё ножа к моим губам и хрипло шепчет:

— Будь послушной, а иначе… — давит ножом на обе губы, языка касается солоноватый вкус крови, меня – щиплющая боль. — Придётся задействовать его.

Сдерживая всеми силами рвущиеся всхлипы, я быстро моргаю, давая понять, что всё поняла.

Да… я всё поняла. И наверняка лучше бы было умереть здесь и сейчас, дабы не узнать, что он хочет со мной сделать.

Дёргаюсь, когда парень резко опускает нож к моему животу и подцепляет острым кончиком ткань худи.

— Хорошая девочка… — с довольным оскалом он делает вертикальное движение рукой, и кофта под действием наточенного лезвия на мне распарывается.

Он откидывает нож на пол, тот с громким лязгом ударяется о плитку, и мне приходится сжать зубы, чтобы не закричать, потому что этот парень тут же начинает сдёргивать с меня кофту. Но только та не падает на пол, а повисает на моих связанных за спиной руках. Теперь я перед ним в одной майке, под которой даже нет лифчика. Очень хорошо вижу, как лицо напротив за мгновение приобретает совершенно по-звериному хищное выражение. Дёргаю плечами в попытке хоть как-то отбиться, я не могу просто стоять, нужно сопротивляться, но…

— Привёл, Сет? — раздаётся второй мужской голос где-то в стороне. До боли знакомый. И я шокировано поворачиваю голову в ту сторону.

Мои глаза расширяются ещё больше при виде высокого мужчины лет сорока в классическом чёрном костюме, который источает превосходство и власть.

— Папа… — произношу онемевшими губами.

— Здравствуй, дочка. Не скажу, что встреча неожиданная. Я тебя очень ждал, — ухмыляется он, осматривая меня с ног до головы. Меня прошибает током от всего происходящего. — Мы не виделись с тобой почти год. Какая ты выросла… ладная. Вся в маму.

— Всё в лучшем виде, Хозяин, — ухмыляется первый, задирая на мне майку. Но, видимо, терпение его быстро заканчивается, потому что он остервенело разрывает её, оголяя грудь. Я взвизгиваю. — Она у вас такая хорошенькая. Какие упругие, миниатюрные сиськи… охуенная дочка босса, — грубо сминает двумя руками мои полушария и сильно щипает за соски.

— Нет… пожалуйста, не надо, умоляю!.. Папа, как ты можешь? Отпустите меня!

Снова начинаю выворачиваться и брыкаться. Этот Сет меня разворачивает к себе спиной, пушинкой поднимает и с рыком укладывает животом на столешницу, а вернее, больно врезает в неё грудью. Так, что весь воздух из лёгких выбивается.

— А-а!

— Молчать, сука! — рычит мне на ухо, схватив за косу и прижавшись к моей спине. — Молчи, и конечно тебя отпустят. Только прежде мы с твоим папочкой немного поиграем.

— Ну зачем же так грубо, Сет? — слышу насмешливое сверху и открываю зажмуренные до этого глаза.

Взгляд упирается в пол у края столешницы. И в блестящие чёрные туфли. Ноги в брюках. Мои скулы обхватывают пальцами и, с силой надавив на них, приподнимают мою голову за подбородок. Мой родной папа… с жадным вожделением рассматривает моё лицо, наклонившись ко мне и гладя щёку большим пальцем. Его голос бархатный, грудной, почти ласковый. Голос из детства. Только вот взгляд вселяет ужаса больше, чем у того парня.

— Не бойся, дочка. Тебе понравится, обещаю. Я об этом мечтаю уже последние три года, как только увидел, что моя кровинка подросла и у неё проявилась такая сногсшибательная фигура. Тебе понравится, как я оттрахаю твою сладкую попку и твой грязный ротик. А потом отпущу тебя, но только если ты пообещаешь молчать обо всём, что здесь произойдёт. А иначе мне придётся запереть тебя в каком-нибудь тёмном подвале с крысами. Но не волнуйся, даже тогда я буду тебя навещать, чтобы трахнуть.

Это сон. Какой-то страшный сон…

Мне приходится быстро закивать, подчиняясь инстинкту самосохранения. Судя по всему, ему ничего не стоит меня избить или приказать это сделать своему псу. Или убить после всего. Теперь я не знаю, на что способен папа. Он уже перешёл грань. Выбил из-под моих ног реальность. Отец не может вытворять такое и говорить такое своей дочери.

Глава 2.

— Какая розовая, нежная киска, — низко раздаётся голос того с пирсингом, и меня в такой ситуации, помимо шока и страха, окатывает волной смущения.

Мычу, сжав зубы и зажмурившись. Стараюсь не дёргаться, лежать смирно. Только хочу, чтобы всё это закончилось.

— Правильно, малышка… я знаю, что тебе нравится, — довольно произносит тот, кто гладит поверхностно мои половые губы. А через мгновение его пальцы проникают между них. Сет касается чувствительного бугорка, и я прикусываю губу, ощутив токовый импульс в том месте. — Хозяин, я думаю, вам стоит посмотреть поближе на свою дочь.

Вскрикиваю, когда меня хватают за лодыжки и резко разворачивают на спину. Широко раздвигают ноги, и в поле моего размытого взгляда появляется папа. В ужасе наблюдаю за его сосредоточенным лицом. Как он осматривает то, что ему открылось. Будто проверяет товар на пригодность. Это правда происходит со мной?! Мне только два дня назад исполнилось восемнадцать. Ещё вчера я готовилась к экзаменам, считала свою жизнь и своих родителей почти идеальными, а сегодня в какой-то комнате пыток с отцом-извращенцем и его больным на голову головорезом…

— Мамочка… пожалуйста, забери меня отсюда… я не хочу… — не сдерживаю я всхлипов. Глаза застилают слёзы.

— Мама не придёт, дочка. Очень красивая дочка… Ты хорошо поработал, Сет. И поэтому, — доносится до меня приглушённый моим бешенным сердцебиением сиплый от возбуждения голос отца, — я разрешу тебе попробовать свою малышку первым. А я пока посмотрю.

— Спасибо, Хозяин. Уверен, она у вас очень вкусная…

— Нет! Нет… — не внимая голосу разума, снова предпринимаю попытки высвободиться, выкрутиться. Не хочу принимать происходящее!

— Какая упрямая, но мы это быстро исправим.

Мои ноги грубо хватают. Первую лодыжку оборачивают несколько раз свисающим канатом, после чего нога задирается кверху. С ужасом смотрю на то, как этот зверь цепляет кольцо на конце каната за крюк на потолке. Приходит очередь второй ноги. Теперь обе мои ноги широко разведены и зафиксированы сверху. Таз приподнят над столешницей. Ни единого шанса освободиться. Попытки приносят лишь боль в коже и суставах.

Мой отец отходит немного в сторону, а парень с татушками и пирсингом одним коротким движением снимает с себя футболку, открывая взору натренированное, смуглое тело и ещё больше татуировок, расстёгивает джинсы и подходит к моей открытой промежности вплотную.

— Папа, останови это! — кричу отчаянно, хлопая глазами. На что получаю лишь одобрительный кивок отца в сторону этого бугая.

— Ну что ты, девочка, обещаю аккуратно. Наверняка ты таких больших дядь ещё не принимала в себя, — до боли стискивает парень мои бёдра пальцами и касается чем-то влажным и горячим моих половых губ.

Водит по ним медленно, размазывая что-то склизкое и тёплое. Не руками… своим твёрдым, огромным членом. И с этим осознанием ко мне приходит почти истерика. Я начинаю визжать, дёргаться, из-за чего мою шею грубо сжимают рукой, перекрывая кислород, а влагалище взрывается острой болью от жёсткого проникновения.

— О, да-а, какая узкая сучка, — рычит надо мной Пёс и сильнее жмёт на шею. Хриплю, от давления начинают болеть глаза и виски. — Мы отымеем тебя во все щели. Твой любимый папочка и я, — хриплое, безумное, и снова резкий толчок до темноты в глазах.

Внизу живота от этого закручивается что-то страшное и странное. Больное и… приятное. Но мой разум продолжает гореть от несогласия и ужаса.

— Очень сладкая, — новый толчок, и с шеи пропадает давление, но мой вырвавшийся вскрик тут же заглушает грубый поцелуй. Его горячий язык так стремительно проникает в мой рот, что я чуть не давлюсь. Пытаюсь выталкивать его своим языком, кусать, но тщетно…

Сет вбивается в меня ритмично, быстро, глубоко. В такт толкаясь языком и кусая меня за раненые губы, из которых продолжает вытекать кровь, добавляя железного привкуса и боли. В такт льющейся ритмичной музыки. Болью отзывается тело, влагалище. Я слышу шлепки, своё отстранённое мычание и скрип стола под собой. Между ног всё больше появляется влаги. Горячей, стыдной. Это ненормально, так не может быть!

И парень это тоже замечает. Он отстраняется, победно ухмыльнувшись, выпрямляется, вновь сжав руками мои бёдра, в его глазах ещё больше безумия.

Продолжая неистово врезаться, он громко рычит, перекрывая мои хриплые стоны:

— Я же говорил, малышка… давай! — толчок до самого предела и мой вскрик. — Кричи!.. Давай, шлюха!.. — ещё и ещё…

Не знаю, сколько это продолжается. Он вбивается в меня, сжимает кожу на моих ногах, грудь. Ягодицы болят от ударов его бёдер.

На какие-то секунды всё замирает. А потом я чувству. давление на тугое кольцо ануса. Округляю глаза, дёргаюсь испуганно. Парень сплёвывает вниз, раздвигает мои ягодицы до щиплющей боли в проходе, а через мгновение проталкивается головкой внутрь. Совсем немного наверняка, но я кричу так громко, что закладывает уши.

— Ну тише, тише… — с насмешкой в голосе произносит громила, пока я задыхаюсь и дёргаюсь от невыносимой боли. — Расслабься, и тогда будет не так больно, малышка… Твоя попка такая маленькая и аппетитная! — с рычанием он вгоняет член в меня до предела, до соприкосновения моих горящих половых губ с его яйцами.

Из моих зажмуренных глаз вытекают слёзы, я буквально скулю. Боль на секунду отходит, а потом врывается ураганом с новым толчком.

— Да, давай… еби мою девочку… — из вакуума слышится до безумия возбуждённый родной голос. — Чтобы поняла, как папу злит, что она таскается с этим прыщавым малолеткой… дочка считает себя слишком взрослой, так давай покажем ей, что такой быть по-настоящему взрослой…

Голос сорван, и крики из меня вырываются уже не такие громкие. Боль тоже почти отступила. Парень снова сплюнул вниз, слюна смешалась с влагой из моего лона, и благодаря скольжению член входит легче. Зато руки и ноги затекли ещё больше. Я почти не чувствую конечностей.

Интенсивно врезаясь в меня, Пёс снова сжимает моё горло, заставляя хрипеть. Впитываю в себя его звериный взгляд, в котором буйствует желание и… восхищение. Когда я закатываю глаза от нехватки кислорода, он отпускает меня и ускоряет темп. Уже почти ничего не понимаю. Мне и плохо, и хорошо.

Глава 3.

Со злостью толкаю чёрную дверь своей гримёрки и прохожу в небольшую комнату, где стоит туалетный столик, забитая напольная вешалка для одежды, диванчик у стены и несколько пуфиков.

По пути до зеркала вытаскиваю из волос несколько шпилек, а потом стягиваю с себя белокурый парик с косой. Откидываю его и, уперевшись руками в туалетный столик, смотрю на своё отражение. Провожу по израненным губам языком и морщусь от боли. Обе губы рассечены прямо посередине, на них запёкшаяся кровь. Они и так у меня пухлые от природы, а теперь стали ещё больше. Выгляжу так, будто меня искусали пчёлы.

Усаживаюсь в мягкое кресло и снимаю голубые линзы, сетку с волос. Из голубоглазой блондинки я перевоплощаюсь в знойную брюнетку с зелёными глазами. Называющий себя моим папочкой мужик известная шишка в нефтяной промышленности и, насколько я знаю, у него подрастают две прекрасные дочери. И, наверное, хорошо, что есть мы – те, кто утоляют его грязные фантазии. А то, кто знает, как бы повёл себя заточённый «зверь» в реальности.

Иду в душевые при комнате. Они у нас общие, их здесь четыре, разделённые мутным стеклом без дверей. Снимаю с себя шёлковый халат и подставляю ноющее тело под прохладные струи воды. Мне нужно восстановиться. Двойное всё ещё даётся мне не слишком легко и безболезненно…

А этот козлина с яйцами вместо мозгов мне ещё и губы порезал!

Ну ничего. Ещё одна ночь прожита. Ещё одна смена. И ещё одна кругленькая сумма у меня на счету…

«Эдем» – закрытый клуб для воплощения фантазий. От самых невинных до самых аморальных, грязных. Наши услуги поражают своей масштабностью. Иной раз я чувствую себя аниматором или актрисой на съёмочной площадке.

Клуб находится под крылом неприлично богатых и влиятельных людей. Его клиенты тоже отнюдь не так просты. И попасть сюда может далеко не каждый, кто имеет на счету много нулей. Ключевыми моментами являются наличие нужных связей, доверие и степень испорченности клиента. Вряд ли дядя с толстым кошельком, женой и детьми, ползающий на корячках с поводком перед госпожой, решится взболтнуть лишнего вне стен клуба. Молчание о существовании этого места – главное правило. А клуб в свою очередь обещает своё молчание.

Об «Эдеме» никто не знает, и одновременно о нём знают все. К нам приезжают даже из-за рубежа, чтобы подивиться столь популярным местом в определённых кругах.

В нашем клубе существуют уровни.

Красный. Самый жесткач творится там. Кровь, испражнения, их употребление, фистинг с предметами более пяти сантиметров в диаметре и всё в таком духе.

Фиолетовый. Средний уровень, где в основном обитаю я. Жёсткий секс, групповой секс, БДСМ с обозначенными границами. Допускается многое, но без прямой угрозы для жизни и здоровья.

И Жёлтый уровень. Классический секс. Стриптиз. Показательная мастурбация и т.д.

Но даже тут не всё так прозрачно. Мы подписываем договор, где есть пункты, чётко обозначающие наши пределы допустимого. И они могут меняться. По нашему желанию, естественно. Я могу станцевать жёлтый стриптиз и поласкать себя, но никогда не поднимусь на красный уровень. Ещё три месяца назад под запретом у меня стояло двойное проникновение, а сегодня я визжала как хрюшка, принимая в себя два члена. Всё изменчиво. Пока меня ни разу не принуждали к тому, что для меня недопустимо, хотя ходят истории о помешавшихся клиентах, где работниц этого места увозили в личные владения, после чего они уже не возвращались.

Но я стараюсь об этом не думать, на каждой работе есть свои риски. Самое главное, что деньги здесь платят такие, какие пуританским путём я бы никогда не заработала.

А мне они очень нужны. После смерти папы у мамы обнаружили опухоль в мозге. Сестра через два года окончит учёбу в школе, учёба в хорошем университете стоит тоже немалых денег. Мне пришлось уехать из родного города на заработки в столицу. Сейчас две жизни зависят от меня. А ещё… я люблю секс, так почему было не пустить свою сексуальную энергию в прибыльное русло.

Здесь я работаю уже семь месяцев. Как и всех, кто здесь работает, меня называют именем богини. Я – Аврора, богиня утренней зари. Сет – бог ярости, хаоса, войны. Афродита, Локи, Анубис…

«Эдем» – дом божеств и божественного удовольствия, так презентуют это место.

Эдуард, директор сия заведения, называет меня своей фиолетовой жемчужиной. Ни одной жалобы, одни восхищения, большие доплаты к сумме в договоре. Что здесь до меня редко практиковалось. Мне льстит. Но есть одно «но». Я не собираюсь работать здесь до посинения. У меня накоплена уже почти вся нужная сумма. А отпустят ли меня так легко, и отпустят ли вообще?

Когда я вспениваю шампунь на голове, мою талию обвивают мужские руки. Не пугаюсь, потому что сразу догадываюсь, кто же пожаловал.

— Убери от меня свои руки! — шиплю и дёргаю плечами, быстрее смывая с себя шампунь.

— Тише, малышка, я не хотел, так получилось, — добавляется к всплескам воды мужской виноватый и всё равно бесстыжий, хриплый голос, который вибрирует в груди. Сет гладит меня по мыльному животу ладонями, прижимаясь сзади своим голым торсом. И стояком.

Вытираю глаза и резко разворачиваюсь к нему лицом. Толкаю его в плечи, совсем не стесняясь ни своей наготы, ни его. Чего стесняться? Сет только что имел меня на пару с клиентом, так что я без зазрения совести даже могу врезать свой кулак в его… чертовски каменный пресс!

Нахмурившись, он перехватывает мою руку, когда я охаю от боли, но тут же выдираю её из хватки и отхожу на шаг, прижимаясь к стенке.

— Посмотри на мои губы, — кидаю сквозь зубы, стараясь не слишком шевелить ртом. — Мы договаривались, что больше никакой крови. Ты обещал быть осторожнее. Тем более оставлять следы на лице – против правил! Как мне предлагаешь с такими губами завтра на работу идти?

— Я, честно, не хотел. Прости, Кир, — проговаривает тихо, как хищник, делая два маленьких шага навстречу. В клубе не существует наших настоящих имён. Но мы с Сетом и без того нарушили все возможные правила этого места. Аккуратно обхватывает большими пальцами мою талию справа и страстно сжимает, снова прижимаясь ко мне. — Просто с тобой моя крыша улетает к хуям.