Единственная для Хана

1

— Что с девчонкой? — спрашиваю.

Я не получал отчеты по ней. Ничего вообще. Последние недели две. Как раз накануне выхода из тюряги поток информации резко оборвался.

Теперь, едва оказавшись на воле, сразу хочу разобраться.

Конечно, за решеткой у меня была связь. Но там все работает иначе. Не без косяков. Долго. Вечный напряг.

Делом толком не заняться. Большую часть времени проводил в качалке. Надо было как-то ярость выплескивать. А ярости было много.

Так меня еще не кидали.

Эх Василиса.

Зараза ты мелкая. Аферистка.

Доберусь до тебя. Совсем скоро все обсудим.

А пока достаю пачку сигарет из кармана, закуриваю. Выдыхаю дым, смотрю на небо.

Да. На свободе даже небо другое.

Хотя до ограды отсюда всего несколько метров. За оградой зона, где я как последний дебил почти год проторчал.

Столько времени потерял.

Ладно. Не о том речь. К делу.

Смотрю на своего помощника. Тот мнется чего-то, сопли жует. Отвечать на вопрос не торопится.

— Ну чего? — повторяю. — Как Василиса?

— Босс, не уверен, что сейчас хороший момент, — наконец выдавливает тот. — Вы же без огласки отсюда выходите. И лучше бы первое время про ваш выход никому не знать.

Это верно.

Подставили меня. Посадили по ложным обвинениям, которые уже практически сняты. Формально освобождают меня по условно-досрочному. И выйти я без лишнего шума решил. Чем меньше людей в курсе, тем лучше.

Мне надо гниду прижать. Того урода, который все это мне устроил, чтобы мои владения отжать.

— Давай, — подгоняю. — Выкладывай.

Тот медлит, потом кивает, и как выдаст:

— Замуж она выходит, босс. За Имранова.

— Что?

— За Шамиля.

Помню, как в первые дни заключения схлестнулся с одним типом. Снаряд в качалке не поделили. Круто он меня приложил. Ну я его тоже неплохо.

А потом нас обоих охрана отходила. Чтобы не бузили. Вырубили нас, по «одиночкам» раскидали.

Короче, меня тогда и близко так не прикладывало, как сейчас. Да меня никогда ТАК не прикладывало, как от этой блядской новости.

Я тут, значит, на зоне чалюсь, а Василиса замуж намылилась. И за кого?! За ту самую гниду.

Шамиль Имранов.

Это он меня подставил. Организовал фальшивые доказательства, ложные показания.

Точно.

Как я сразу не понял?

Вот тогда они спелись. Я-то думал, брат ее на все продавил. Заставил, приболтал. Да хрен знает.

А оно вон как выходит.

Моя Василиса теперь невеста Шамиля.

Перед глазами стоит сцена из суда.

Бледная и дрожащая девчонка дает показания, на меня даже глаза поднять боится, перед собой смотрит.

— Он меня похитил, — говорит. — Силой удерживал. Угрожал. Запугивал. И… собирался надругаться.

Молчу.

А что тут отвечать?

Бред несет.

Где это я ее удерживал?

Она и дня в моей доме не пробыла. Сразу удрала. Только пятки сверкали. Всю мою охрану обставила.

Угрожал?

Ну мы общались просто. Нормально общались. Я ей по понятиям раскидал, как и чего.

Запугивал?

Ничем я не запугивал. Максимум факты озвучил. Такую вертихвостку попробуй еще запугай. Ты ей слово. Она в ответ — десять.

Про «надругался» уже совсем смех.

Она меня сперва книгами присыпала. Чуть не похоронила. Потом ногу из-за этой обманщицы рассек.

Интересно даже, когда это я над ней «надругаться» собирался? Когда дрова колол или крышу в доме ее бабки латал? Или может, когда от бандитов ее защитил?

Дебил.

Какой же я дебил.

С ней таким становлюсь. Башка отрубается. Только что слюни изо рта не капают. Смотрю на эту сучку и залипаю.

Лгунья. Предательница.

Ну ничего. Она у меня за все расплатиться. За каждое свое вранье!

— Босс, вам на эту свадьбу нельзя, — замечает помощник. — Не тот момент. Спугнем Шамиля раньше времени. Весь план прахом пойдет. Вы же сами понимаете. Не нужно рубить сгоряча.

— Когда свадьба?

— Босс…

— Когда? — рявкаю.

— В пятницу.

Хорошо. Как раз несколько дней есть. На подготовку хватит.

Нет, ну что за бесовская девка?

Видел, Имранов к ней яйца подкатывает. Отчеты просматривал. Там каждая их встреча фиксировалась.

Но чтобы свадьба…

Она еще так от Шамиля шарахалась. По фото заметно было. Ну вот. Это тактика такая у Василисы. Раскусил ее.

Сперва морозит, шарахается, на расстоянии держит.

А потом — окольцовывает.

Вон, даже такой блядун как Имранов решил жениться. И сам я повелся. Она и меня окольцевала.

Иначе что это за херня творится?

Змея…

Прямо душит. Да, блять. Будто удавку на шею накинула.

Ну ничего маленькая стерва, подожди, доберусь до тебя. Поговорим. По душам. Объясню тебе, что значит — надругаться. Покажу наглядно!

— Босс, это очень рискованно. Если Имранов поймет, что вы на свободе, то все усилия, которые мы эти месяцы прикладывали, окажутся напрасны.

— Тихо, — говорю. — Завязывай.

Когда Имранов хоть что-то поймет, будет поздно.

— Лучше свежие фото мне покажи, — требую.

Подает папку.

А я усаживаюсь в тачку.

— Едем, — распоряжаюсь.

Новые снимки Василисы проглядываю.

Красивая она. Хотя и пакостная. Красивая, да. Этого не отнять.

Морщусь, потому что на одном из снимков девчонка тискает шавку. Мелкую, белую. Имранов ей эту псину подарил.

Хотя… «это» даже собакой назвать нельзя. Оно не факт, что тявкать умеет.

Но смотрю, Василиса прямо кайфует.

Закрываю папку. Отбрасываю.

Все. Нахер фото. Скоро она будет у меня здесь.

Сжимаю пальцы в кулак.

Под рукой будет. Настоящая.

И пускай Имранов не удивляется. Есть у нас такая традиция. Невест со свадьбы похищать.

+++

Дорогие читатели, огромная просьба поддержать книгу лайком ("звездочка" в приложении или кнопочка "мне нравится") и добавить в библиотеку, чтобы не потерять! Будем очень рады вашим комментариям!

2

— Все готово? — спрашиваю.

— Да, босс.

— Тогда начинаем.

Времени, чтобы разработать план, хоть отбавляй. Удачное место Имранов для свадьбы выбрал. Центр города. Дворец бракосочетания. Если бы в одну из своих резиденций поехал, было бы больше проблем.

А так — идеально.

Организуем похищение у всех на виду. В таких условиях внимание отвлечь проще. Куча людей вокруг. Не только гости, но и случайные прохожие.

В общем, заготовил я несколько сюрпризов для Шамиля. Не таких как он для меня, конечно. Пока без тюряги обойдемся.

Ну так это еще начало. Всерьез за него не брался.

Сперва надо разобраться с Василисой. Главную проблему закрыть. А то если на самотек пустить, слишком сильно потом отвлекать будет.

Нет, если разумно посудить, то мне бы стоило про нее забыть.

Мстить бабе — последнее дело. Какой бы аферисткой она не была, как бы нутро мне своими выходками не выматывала.

Девка она и есть девка. Что с нее взять? Норовистая. Ветреная. Было время передо мной задом крутила. Теперь вот перед Имрановым.

Подставила. Предала.

Но блять, что теперь? Не опускаться же до разборок с девчонкой.

Короче, тут только забыть. Вычеркнуть. Шамилем заняться.

Однако как представлю, что этот урод мою Василису трогает, так планка и падает. Перед глазами красная пелена. Прямо штормит всего.

Моя она. Да. Сам так решил.

Имранову точно нихуя не обломится. Пускай слюни подберет. Нехер на чужое пасть разевать.

Смотрю, как тачка к загсу подъезжает. Открывается дверца. Показывается Василиса.

Красивая, пиздец.

И снова мысль в мозгу бьется.

А что если это ее брат заставил?

Н-да. Братец у нее та еще падаль. Мне Василису продал. И заодно еще нескольким главарям. Может и с Имрановым брак устроил?

Нахер. Не важно уже.

Веду себя будто болван. Как эта девка на горизонте появляется, так башка и начинает сбоить. Вовсю.

Так-то разницы нет. Сама она меня подставила или по наставлениям своего гребаного братца. Результат один.

Сучка она.

Телефон вибрирует. Отвлекает. Самого бесит то, с какой неохотой я от Василисы глаза отдираю, на экран смотрю.

Демон пишет.

Он еще на зоне задержался. Имранов его гораздо круче подставил, чем меня. До сих пор дерьмо разгребает. Выберется, конечно. Однако напряга много.

Читаю сообщение. Все по делу.

Вообще, мы на воле считай, не общались. Разные сферы у нас. Разная территория. Но тут все один к одному сошлось. Общий враг.

Демон оказался не таким отбитым отморозком. Несколько раз мы, конечно, друг друга хорошенько отходили. Накопившуюся злобу выпускать надо. Однако потом слово за слово, решили объединится против Имранова.

Не пацаны давно. Ярость выплеснули. Пора бы и работой заняться. А работа, пока мы за решеткой торчали, могла быть только одна: как разделаться с Имрановым. Так, чтобы этот гад больше не вылез.

Его гасить нужно сразу. Тюряги мало будет. И пока загонять эту паскуду будем, нехер Василисе рядом с ним ошиваться. Еще и в роли его жены.

Сам правда не совсем представляю, чем с ней делать буду.

Нет, идей много. Здесь достаточно на нее раз глянуть. На губы эти. Пухлые, сочные. На грудь…

Все, блядь.

Тормозить надо.

Одна мысль про эту маленькую лгунью — и хер колом. Будто никаких шалав на зоне не трахал. Будто вообще ни с кем за этот год не ебался.

Нормально. Доставляли мне все.

Только сука.

Это все не то. Теперь понимаю особенно четко. И если бы правда не трахался, пока срок мотал, сейчас бы сперма из ушей полилась.

Поправляю стояк. Морщусь. На часы смотрю.

Еще минута. Вот. Пора.

Отдаю распоряжение начинать.

Один. Два. Поехали.

Первый взрыв и для меня сигнал. Выхожу из тачки. Направляюсь в загс через пожарный выход.

Даже внутри здания слышно, как запускается один фейерверк за другим. Пиротехники для Имранова не пожалели.

Его люди отвлекаются. Случайные прохожие создают дополнительную суету. Гости же наоборот решают, будто это все часть церемонии.

Пока разыгрывается весь этот шум и гам, захожу в комнату невесты, где Василиса одна.

Мои люди уже позаботились о том, чтобы ее подружек отвлечь. Пока они спохватятся и разберутся, что к чему, будет уже поздно.

Возьму свое.

Шагаю через порог и застываю.

Василиса задумчивая. Замершая вся. Руками себя обняла, стоит перед зеркалом, куда-то в пустоту смотрит.

Как будто и не слышит ничего, не реагирует на суету снаружи. На возгласы, на грохот.

Ладно, блять. Мне что с того?

Сейчас она у меня быстро очнется. В чувство приведу.

— Меня в тюряге закрыла, а сама замуж собралась, — бросаю жестко.

Вздрагивает. Резко поворачивается ко мне. Глаза распахивает.

— Думала, до конца дней на нарах останусь? — оскаливаюсь.

Надвигаюсь на нее.

— Нет, — головой мотает, пятится назад. — Я так не думала. Я вообще ничего не…

Охренительная она.

Охуенная.

Даже это блядское свадебное платье картину не портит. Ну просто содрать его хочется. Поскорее. Бесит это тряпье на ней.

А так…

Василиса Прекрасная. Ни дать, ни взять. Четко.

— Ай, ты что делаешь?! — как заверещит.

Подхватываю ее, перебрасываю через плечо. И на выход.

Что за свадьба без похищения невесты?

— Будешь теперь послушной, — говорю. — Шелковой станешь.

— Нет, нет, — дергается. — Силой не заставишь!

— Насилие — не мой метод. Посидишь под замком. Подумаешь над своим поведением. И сделаешь правильный выбор.

Она дала ложные показания против меня, отправила за решетку и собралась замуж за моего врага.

Теперь будет расплачиваться. Долго. Жарко. Со вкусом.

+++

друзья, поздравляем вас с 8 марта! Желаем любви, красоты и здоровья!:)

3

Смотрю на себя в зеркало. Не верю, что выхожу замуж. На сердце тяжесть. Но выхода у меня нет. Нужно брата спасать. Опять.

Один раз я ему уже помогла. Солгала в суде. Дала показания против Хана.

Ну конечно, там и правда была. Про то, как он на меня давил, преследовал, чтобы поскорее его желаниям уступила.

Внутри до сих пор все сжимается, когда вспоминаю, каким тяжелым взглядом Хан прошивал меня насквозь.

Глаза темные. Горящие. Безумные.

И как он скалился, как прутья сжимал.

Если когда-нибудь выйдет на свободу, то…

— Никогда он не выйдет, Василиса, — уверенно заявил мне брат. — Никогда. Слышишь? Так что нечего тебе переживать.

— А ты уверен, что это правда?

— Ты о чем?

— О показаниях.

— Ну конечно, доказательства же есть. Все четко. Короче, не парься ты так. Лучше бы сходила, развеялась. Например, с Имрановым.

Брат меня сразу подталкивал к своему новому боссу. Но тот меня пугал. Нет, он не приставал, не давил. Ничего такого как Хан и близко не делал. Просто за мной наблюдал. Внимательно. Почти без слов.

Мы за все время едва ли парой фраз перебросились.

А с другой стороны — о чем нам говорить?

Тогда, в начале нашего знакомства, я и представить не могла, что пройдет почти год и я выйду замуж за Имранова.

— Вася, ну не волнуйся ты так, — говорил брат. — Хорошее дело ты сделала. Иначе Хана было не прижать. Одних доказательств мало. Свидетель нужен. И ты отлично подходишь.

Ну да. Наверное.

Доказательств и правда было много.

Брат мне все показал. Фото. Видео. На все те кадры жутко смотреть. Там были должники Хана. Те, кого он поставил «на счетчик», как выражался Костик.

— Вась, ты чего опять пригорюнилась? — спрашивал он меня. — Неужели втрескалась в этого мерзавца?

— Что? — вспыхнула. — Нет, конечно.

— И правильно. Он женщин ни во что не ставит. Поверь. Куча дур за ним бегает. Прямо с ума сходят. Мечтают попасть в его постель, но там…

Брат покачал головой.

— Хорошо, что ты его к себе не подпустила. Умница моя. Хан жестокий человек. И когда доходит до того, о чем эти влюбленные дурочки мечтают, уже слишком поздно. Не сбежать. Ты бы видела, какими они из-под него выползают. Глянуть больно.

— Все, Костя, прекрати, — поморщилась. — Тебе-то откуда знать?

— Так слухи ходят. Нет дыма без огня. Характер у Хана взрывной. Что на ринге, что в постели. Дикий он. А вот про Имранова, например, такого не говорят.

Своего босса Костик старался ввернуть в разговор при любом удобном случае. Раздражать начинало.

Но про Имранова я не думала.

Зато про Хана…

Хан, увы, из моих мыслей не выходил. Не казался он мне жестоким человеком. Был бы таковым, иначе бы со мной поступил.

А так он даже на балет собирался.

Что-то внутри кололо всякий раз, когда мысли утекали в прошлое.

Вот и сейчас так. На себя в свадебном платье смотрю. А перед глазами Хан. Высокий. Мрачный. И… как-то слишком настоящий как для призрачного воспоминания.

— Меня за решеткой закрыла, а сама замуж собралась?

Хриплый голос добивает меня окончательно.

Резко оборачиваюсь.

Нет, это точно никакое не воспоминание. Ничего мне не чудится и не кажется. Хан надвигается на меня.

Глазами хлопаю. Ничего не понимаю.

Он… здесь?!

А дальше становится слишком поздно что-то понимать.

Огромные руки обвиваются вокруг моего тела, подхватывают меня будто пушинку, легко отрывая от пола.

Опомниться не успеваю, как Хан уже перебрасывает меня через плечо, выносит в коридор из комнаты невесты.

Кричать бесполезно. Лупить его кулаками по спине — тоже. Но я все равно делаю это. Как могу стараюсь вырваться из его стальной хватки.

— Насилие — не мой метод, — заявляет Хан.

Да ну? А это что тогда?

Он забрасывает меня на заднее сиденье. Заталкивает вглубь салона. Сам усаживается рядом и отдает приказ водителю:

— Едем.

Оборачивается. Опять пропаливает меня взглядом насквозь.

— Уже придумала, как расплачиваться будешь, Василиса? — интересуется он обманчиво мягким тоном.

Вжимаюсь спиной в дверцу.

— За что расплачиваться? — выдаю.

— За все хорошее, — хмыкает Хан, слегка прищуривается. — Счет за тобой и раньше внушительный был. А теперь… дохера ты мне должна. Чем отдавать будешь? Какие у тебя варианты?

Молчу. На него смотрю. Похоже, что у него самого вариантов полно. Вагон с прицепом. И уже чувствую, ни один из этих вариантов мне самой по вкусу не придется.

4

— Ты помнишь, что в суде наговорила? — мрачно интересуется Хан, продолжая буравить меня тяжелым взглядом.

— Помню, — отвечаю тихо.

— Да уж, — кривится. — Давно я столько вранья не слышал, как в тот раз. Умело ты меня подставила.

— Я правду сказала, — выдаю.

Может не лучший момент, конечно. Однако эти неосторожные слова сами собой вылетают. Ничего не могу поделать.

Назад не вернуть.

— Правду? — цедит Хан.

— Правду, — киваю. — Похитил. Принуждал…

— Так я и человека при тебе грохнул? — рявкает.

Обнимаю себя руками.

Ну тут пришлось приврать. Костик сказал иначе не получится. Одного похищения и удержания меня взаперти мало.

Да и если уж совсем честно, то похищение тоже с натяжкой вышло. И не так чтобы Хан меня удерживал где-то. Скорее уж сам удерживался. В деревне. Еще и трудовую повинность отбывал.

Но это детали.

Не важно.

Память невольно подбрасывает старый разговор с Костиком. Накануне суда над Ханом.

— Ты понимаешь, Вась, вот если бы он тебя изнасиловал, — в голове отбиваются слова моего брата.

— Что? — в шоке выдала тогда.

— Ну этого было бы мало для серьезных обвинений. Особенно учитывая связи Хана. Его деньги, адвокаты. Он бы улизнул. Тут нужны четкие доказательства. И обычного насилия мало.

— Кость, как ты мог со мной так поступить? Продать бандитам? — помню, как спрашивала у брата.

В голове не укладывалось. Не верилось.

Сперва так со мной поступил, а потом еще и рассуждал с таким видом, будто проблемы вовсе не видел.

— Василиса, ну прекращай. Ты что, родному брату не веришь? Я тебя только Хану обещал. Остальным нет. А обещал… ну пришлось. Не было выхода. И сейчас нет. Единственный путь — закрыть его в тюрьме. Вот дальше ты все нужные показания — и готово.

— Это ведь ложь, — вздохнула. — Никого Хан при мне не убивал.

— Вась, ты чего как ребенок? По кругу ходим. Ну хорошо. При тебе этот гад никого не грохнул. А без тебя сколько раз было? Или ты думаешь, он такой безгрешный? Да ему человека убить как муху прихлопнуть!

Молчала.

— Ты же фото видела?

— Да.

— И видео?

— Угу.

— Ну и что ты сомневаешься? Никто тебя не осудит. Менты бы сами рады против него показания дать. Подтасовать чего. Но там всех пасут. Нельзя так. А у тебя, Васенька, есть шанс восстановить справедливость.

Костик умел убеждать. Говорил очень уверенно.

И я уступила.

Хан виновен. Он бандит. И то, что меня обидеть не успел. По-настоящему не успел — это просто повезло. Но в другой раз удача не улыбнется.

Было ясно, что если Хан останется на воле, то от своей идеи заполучить меня в постель не откажется.

В общем, пришлось мне… приврать. Но это… это же все просто…

— Как это называется, Василиса? — хрипло интересуется Хан, пронизывая меня своими темными глазами. — Ложные показания. Наговор. Что это? А ну-ка скажи мне!

— Самозащита, — буркаю.

— Чего? — оскаливается.

— Самозащита, — повторяю громче, поджимаю губы. — Если бы я не сказала все то в суде, то ты бы и дальше меня преследовал. Домагался. А так… у меня выхода не было.

Вздыхаю.

— Вижу, вину ты свою вообще нихуя не признаешь, — заключает Хан с мрачной ухмылкой. — И намека на раскаяние нет.

— Ну вот так, — выпаливаю нервно. — Защищалась я. Ты мне выбора другого не оставил.

— Охренеть.

Головой качает. Переносицу пальцами растирает.

— Охренела ты, Василиса. От рук отбилась. Вот так и бывает, когда чуть слабину дашь. Не ценят бабы хорошее отношение.

— Это где же хорошее отношение было?

Тут сдержаться не получается. Нельзя, конечно, провоцировать своего похитителя. Но оно опять само по себе так вылетает. Не получается у меня сдержаться. Никак.

— Скоро поймешь где, — замечает Хан, угрожающе прищуриваясь. — Скоро сравнишь.

— Угрожаете девушке. Запугиваете.

— Все, как ты и заказывала, — заявляет он и выразительно взмахивает рукой. — А еще — похищение. Принуждение. Пойдем по твоим же показаниям. Ну чтобы не просто так на меня жаловалась. За дело. И я уже, кстати, за это отсидел.

Ох…

— А как ты хотела? — спрашивает отрывисто. — Думала просто так тебе спущу, что под Имранова легла?

— Что? — судорожно выдыхаю. — Не ложилась я ни под кого.

— Зная Имранова, — морщится. — В твои слова только полный идиот поверит. Он баб только так нагибает. Как орехи щелкает.

— Да Шамиль самый порядочный человек, которого я знаю!

— Чего?

— Ну один из самых порядочных. Спокойный. Вежливый. Выдержанный. Он вообще и близко как ты себя не ведет.

— Ничего себе, — присвистывает. — Втрескалась?

Приподнимаю бровь.

— Прямо течешь по своему женишку.

Его циничная грубость заставляет поморщиться.

— Ну давай, расскажи мне, какой Имранов охуенный.

Вот еще. После таких слов…

— Что замолчала? — рычит. — Язык проглотила?

Отворачиваюсь. В окно смотрю. Под сердцем холодеет, когда замечаю пейзаж по ту сторону.

Куда-то за город едем.

Жуть…

Боюсь подумать, что меня там ждет.

Имранов и правда не пугал. Вел себя спокойно, вежливо. Никогда не напирал. Невозможно сравнить его и Хана.

— Ночью тебя разговорю, — хриплый голос заставляет невольно поежиться. — Ночью ты у меня запоешь так, что мало не покажется.

Ну вот. Опять угрозы пошли.

Имранов таких выражений не позволял. Хотя конечно, на его счет я тоже не обманывалась. Больше не была той наивной дурочкой, что раньше.

Шамиль опасный человек. И мое замужество вынужденное. Просто другого выбора не было. Теперь же и вовсе не понимаю, что делать. Запутываюсь окончательно.

+++

друзья, большая просьба поставить на книгу лайк (звездочку) - для нас это очень приятно и очень сильно нас вдохновляет!

4

После суда над Ханом я уехала в деревню к бабушке.

Там спокойно. Как-то легче дышится, быстрее восстанавливаешься. В городе все давило, нервировало. А тут я как раз сессию закрыла, начались каникулы. Поэтому решила поехать за город. Думала приведу мысли в порядок.

Природа мне всегда помогала.

Но… как бы не так.

Все вокруг напоминало про Хана. Еще сильнее, чем в городе. Слишком много всего между нами тут произошло.

Пусть я старалась сосредоточиться на чем-то плохом, это не получалось. Или получалось, но как-то не до конца.

Начинаю думать про речку, как он меня врасплох застал, как поплыл за мной. Ну или вспоминаю, как в погребе зажимал, требовал от меня большего.

Вот. Вроде бы и правильно поступила, что солгала. Дурные намерения у Хана были. Ничего хорошего меня бы не ждало.

Однако дальше неминуемо всплывают другие кадры. Как он меня от Психа спас, как с его людьми разобрался.

Не только плохое между нами было. Отрицать нельзя.

А с другой стороны — Хан же меня не просто так выручал. Делиться не хотел. Считал лишь своей добычей. Личной собственностью. Да, именно так он ко мне относился. Будто я его вещь, и все уже решено.

Что-то не было ни ухаживаний, ни разговоров.

Стоп. Да о чем я? Ухаживания это когда отношения есть. Нормальные. А Хан мне четко дал понять, что именно его интересует. И это уж точно никак не связывается с отношениями.

Глупости в голову лезут.

Как будто бы мне самой отношений с ним хотелось. Нет. Ни капельки. Вот что опять за ерунда в мыслях?

В общем, как приехала я к бабушке, так и уехала. Намного раньше, чем собиралась. Потому что про Хана перестать думать никак не могла.

Здесь же куда не глянь — все про него.

Новая крыша. Забор. Огород. Дрова. И еще как назло он распорядился всякой техники для бабули купить. Ей сказал, что это все помощь для пенсионеров. Но я-то понимала, где правда.

Некрасиво выходило, конечно. Хоть Хан и бандит. Однако бабушке моей сильно помог.

А я вот так — подставила его.

Просто выхода другого не было.

Старалась напомнить себе, что и бабушке моей он помогал не без причины. У Хана на все причина имелась. Порочная. Темная. И меня бы он не пожалел.

Вот как сейчас.

Смотрю на него — сердце от страха сжимается.

Этот тяжелый взгляд. Этот мрачный оскал. И вообще, то, как Хан выглядит сейчас. Будто хищный зверь готовится к прыжку.

Под его пристальным вниманием с трудом дыхание перевожу.

Нет, с Имрановым и правда спокойнее. Хотя если бы не вынужденная необходимость, замуж бы за него не пошла.

От таких людей лучше держаться подальше.

От людей вроде Хана.

Но какой выбор у меня был?

Бабушке стало плохо. Поехала к ней. В больницу. Потом, когда домой выписали, решила задержаться.

Договорилась и в универе, и в магазине. Неделя прошла спокойно. Бабуле стало легче. А дальше…

К нам приехал Костик. Побитый до такой степени, что буквально живого места нет. Еще и с порезами. Больно смотреть. Бабушку от такой картины чуть удар не хватил. Дурно ей стало. Сердце закололо.

Брат мой непутевый. В очередной переплет влез.

— Обманули меня, — сказал. — Подставили. Перевернули все так, будто я деньги украл. А я ни копейки не трогал. Ну что я, совсем дебил? Красть у самого Имранова. Я же не псих. Не самоубийца.

— Что?!

До сих пор помню, как похолодела тогда.

— Ты Имранова обокрал? — выпалила.

— Нет, Вась, ну ты чего. Говорю же, не брал я ничего. Чем хочешь поклянусь! Только скажи. Да вот хотя бы бабушкиным здоровьем. Веришь? Я…

— Вот этим точно клясться не надо!

— Вась, да я…

— Что ты наделал, Костя?

— Ничего. Честное слово. Ничего я не делал, Васька. Ну то есть делал много. Хорошо выполнял свою работу. Имранов мне доверять стал, поручал более серьезные дела. И в итоге — знаешь, как бывает? Зависть. Позавидовали мне другие. Решили подставить. А я когда понял, что к чему, стало слишком поздно. Имранов им поверил. Четко обставили все. Да я бы и сам поверил.

Вот так, значит.

Брату не верила. Но это я.

А бабуля…

— Ох, Костик, что же теперь делать? — запричитала.

Бледная. Перепуганная.

— Нормально все будет, — сказал брат и на меня взгляд перевел. — Надо, чтобы ты замолвила пару словечек. Перед Имрановым.

— И все? — спросила. — Просто сказать ему, что ты не виноват.

— Да.

— И он ничего взамен не попросит?

— А что он может попросить? — заволновалась бабушка еще сильнее. — Что с нас взять? Ничего нет. Хотя… дом. Вот! Пусть дом забирает, а Костика больше не трогает.

— Да зачем ему наш дом, — покачала головой я.

— Ну как же? — вздохнула бабуля. — Крыша новая. Забор добротный поставили. Ну и столько техники здесь сейчас. Вот пусть все забирает.

— Вась, да ты просто поедь к нему, — добавил Костик. — Поговори. Он к тебе хорошо относится. Уважает. Подарки присылал. Чего ты? Не тушуйся. Ты ему объясни, что я честный человек. Ничего у него не брал. Никогда.

Имранов действительно присылал мне несколько подарков. Цветы. Потом украшения, которые я отправила обратно.

И еще…

— Белочка! — вырывается у меня возглас.

Хан хмурится.

— Белочка одна, — говорю нервно. — Забрать нужно. Как же она там одна? Без меня. Перепуганная.

— Какая еще, блять, белочка? — хрипло спрашивает Хан.

— Моя белочка, — отвечаю и сердце сжимается. — Маленькая. Забрать надо. Срочно. Она без меня пропадет!

5

Сдурела девка.

Видно, от страха. Передавил. Надо было мне обороты сбавить. Не так сильно на нее напирать. Потому что это…

Ну это уже совсем.

— Белочка, — повторяет она.

Взволнованная вся. Побледневшая. Дрожащая. Заметно, что штырит. По ходу паническая атака.

Или как еще назвать?

Стремно становится. За нее. И за себя, что довел.

Но тут она вдруг добавляет:

— Собачка моя.

Тьфу, блядь.

Только теперь доходит, что Василиса сейчас про ту гребаную болонку толкует. Подарок от ее долбанного женишка. От Шамиля.

Белочка, сука.

У меня самого скоро «белочка» будет. От этой несносной девки. Башку задурит так, что уже сам ни черта не соображаю.

— Будут тебе собаки, — бросаю. — Новые. Там, куда мы едем, целая псарня есть.

— Зачем мне псарня? — лопочет, глазами хлопает. — Зачем мне какие-то чужие, посторонние собаки?

— Ну вон, — кривлюсь. — Скулишь же. Собаку просишь.

— Ничего я не скулю, — головой мотает. — Мне моя собачка нужна. Белочка. Она без меня не сможет.

— Чего?

— Кто ее кормить будет? Выгуливать?

Имранов покормит. Или братец ее звезданутый.

А вообще, похер кто той псиной займется. Меня это какого хрена должно колыхать?

— Нет, — выдает Василиса. — Без моей Белочки никуда не поеду.

Что-то я не понял. Это кто мне здесь условиях диктовать будет? Кто здесь вообще кого похищает?

Надо ей объяснить. Донести суть, так скажем.

Но… глаза эти ее блядские. И весь вид такой. Губы дрожат. Вообще, кажется, еще секунда — разрыдается. А я бабские слезы не выношу.

— Будет тебе твоя болонка, — бросаю. — Доставят. Даже не думай мне сейчас мокроту разводить. Ясно тебе?

— Не болонка, — хмурится и что-то дальше бурчит.

Глазами зыркает. Недовольно так еще — пиздец.

— Да похуй, — говорю.

Морщится.

Ну надо же. Не нравится ей? Грубо? Или в чем проблема? Ну так мне тоже нихуя не понравилось, как она меня за решетку на год отправила.

Вообще, бесит, что Василиса так прикипела к этой псине. Далась она ей? Ну там по ходу весь секрет в том, что подарочек-то от Имранова. Вот, кто этой сучке нравится. Иначе стала бы она так за какую-то собачонку трястись?

+++

Тревожно мне. Знаю же, что и правда некому о ней позаботиться. Брат не станет. Не сложилось у них общение.

Костик почему-то Белочку на дух не переносит. Ну куснула она его немного. Подумаешь. Разве это проблема?

За себя мне, конечно, тоже тревожно. Вид у Хана совсем недобрый. Взгляд жуткий. И сам он такой. Вернулся за мной. Мстить решил. Меня виноватой делает. А я же и правда, просто защищалась. Выбора другого он не оставил. Даже слушать меня не хотел.

Не понимаю, от чего Хан так кривится, лишь стоит мне мою собачку вспомнить. Аж передергивает его всего.

Не нравятся собаки? Да как они могут не нравиться?

Помню, как она у меня появилась. Благодаря Имранову.

Шамиль меня возле подъезда ожидал. Цветы привез. А тут соседка своих трех померанских шпицев выгуливала.

Узнали они меня. Потянулись ближе. Ластиться начали.

Ну вот я и увлеклась. Засмотрелась. Гладила их, улыбалась. На один момент даже про Имранова забыла и про свои опасения насчет его ухаживаний. Полностью на этих песиков переключилась. Хоть и на пару минут всего.

Потом постаралась с ним попрощаться. Аккуратно. Свернуть разговор. Цветы вернуть. Но этого он не позволил.

А на следующие утро меня еще один сюрприз ждал.

Померанский шпиц. Маленький совсем.

Имранов отказался возврат обсуждать. Опять.

— Ей будет лучше у тебя, — сказал как отрезал.

Пришлось принять.

Каким бы опасным человеком Шамиль не был, разве Белочка должна страдать? Немного боязно стало от его прохладного ответа. Так собачка у меня осталась.

Хотя уже тогда было заметно, Имранов на этом не остановится.

+++

Друзья, у нас открылась подписка https://litnet.com/shrt/uxlY

скидка будет только после повышения цены. Так что сейчас самый классный момент для покупки)

6

— Чего в углу жмешься? — спрашивает Хан мрачным тоном, хлопает ладонью по сиденью.

А я ресницами хлопаю. Смотрю на него.

— Давай, ближе подсаживайся, — чеканит он. — Привыкай. Потом проще будет.

Хан оскаливается. Только что не облизывается, пристально глядя на меня.

Молчу. Нервно поджимаю губы.

— Или как ты расплачиваться думаешь? Вот так? На расстоянии? Не пойдет. Давай, Василиса, мозги врубай. Ты девка умная. Понятливая. Даже очень. Так что нехер мне тут под блаженную косить. Глаза таращить.

— Ничего я не… — запинаюсь и, помедлив, выпаливаю. — Да ты меня и правда пугаешь.

— Нихуя ты не боишься, — жестко обрубает Хан. — Иначе бы херни в суде не наболтала.

Нервно выдыхаю.

Ну одно дело в суде. Когда он за решеткой был. В клетке. Но и тогда, если честно признаться, у меня холодная дрожь по телу пробегала. От взгляда его тяжелого, беспросветного. От мрачной ухмылки, в которые его полные губы складывались. От того, как играли резко проступающие под кожей желваки.

Хан тогда бороду сбрил. И казалось бы, должен стать не таким пугающим внешне. Должен выглядеть как-то спокойнее, цивилизованнее. Однако нет. Ничего такого и близко не наблюдалось. Даже скорее наоборот. С короткой щетиной, покрывающий его острые скулы и мощный подбородок Хан выглядел еще более устрашающе.

Можно поймать зверя. Даже самого дикого. Швырнуть в клетку. Но его кровожадный нрав никуда не денется. Клыки и когти тоже останутся на месте.

Мне еще долго по ночам снился его голодный взгляд, хищный оскал и хлесткие фразы, которые он мне на прощание в суде бросил.

— Доберусь я до тебя, Василиса, — процедил Хан, пожирая меня горящими глазами. — Будет тебе и опера, и балет. Откатаем программу по полной. Так, что задымишься. Заискришь. По-хорошему не захотела. Будет даже лучше. По-моему. Как сам хочу.

Конечно, судья одернул Хана. И прокурор что-то ему сказал. И адвокат засуетился.

Но я буквально к полу примерзла. Не могла шевельнуться.

Брат на выход подтолкнул.

— Идем, Васька, — бросил Костик. — Чего ты боишься? Не пойму. Этот мерзавец не выйдет из-за решетки. Там на него столько всего, что…

Брат выразительно присвистнул.

— Даже внимания не обращай на его угрозы. Ничего ему не светит. Поняла?

Да уж. Поняла. Особенно сейчас я все поняла, когда Хан меня прямо из-под носа Имранова похитил и затолкал в свою машину. Теперь везет неизвестно куда.

Стоп.

Замечаю, что мы уже за город выехали. Ну да. Кстати, что-то такое он и говорил. А еще сказал про псарню.

Хм… видимо, там довольно большой дом, раз еще и псарня есть.

А если дом большой, то комплектом скорее всего идет высокий забор. Охрана. Сразу на ум приходит первая встреча с Ханом. Когда я к нему с письмом от брата пришла. С дарственной на саму себя.

Спасибо Костику. Что тогда, что сейчас.

Ладно. Надо думать, как выбраться.

Вот только я чуть не плачу, когда мои худшие предположения оправдываются и впереди показывается высоченный забор.

Охранников полно. Наверное, и камеры есть. Отсюда просто так не улизнешь.

Машина проезжает во двор. Теперь понимаю, что территория здесь внушительная. Несколько крупных построек и по одной стороне, и по другой. Деревья. Беседки. Прямо по центру виднеется особняк, в котором насчитываю пять этажей.

Внутри пульсирует паника.

Как же из такой западни выбираться?

Пока что у меня получается лишь выскочить из машины, едва она останавливается неподалеку от крыльца.

Ступаю на землю. Успеваю глотнуть воздух. А потом…

Застываю от шока. Леденею. Кажется, сильно поторопилась с выходом.

Мамочки.

Да что же это за жуть?

7

Несколько больших черных собак мчатся прямо на меня. Одна вырывается вперед. Вообще, огромная.

Кажется, никогда таких страшных псов не видела. И кажется, будто тут собралась целая стая. С перепугу даже не понимаю, сколько их.

Много. Очень много. Вот и все. Такие крупные, массивные. Словно из кадров какого-то фильма ужасов вырвались. А может и прямо из преисподней.

И ладно бы они еще просто неслись в мою сторону. Тихо. Так нет же. Лай стоит настолько громкий, что хочется зажать уши ладонями, однако мое собственное тело отказывается подчиняться. Меня будто парализует. И от чудовищной картины стремительно приближающихся собак. И от звука их агрессивного лая. Слышится рычание, лязг зубов. Их кровожадно распахнутые пасти заставляют мою кровь заледенеть в жилах.

Расстояние между мной и ожившим ночным кошмаром все сильнее сокращается.

Остается совсем немного.

Визжу. Истерический крик вырывается из горла. Верещу и не могу остановиться. Даже не пытаюсь. Хоть так выплескиваю захлестнувшие меня эмоции.

И наконец, получается отмереть, сбросить предательское оцепенение и рвануть обратно к машине.

Далеко уйти не успела. Только вышла. Вот и хорошо. Удачно, что так. Теперь я практически сразу упираюсь в дверцу. Дергаю нервно — не поддается. Еще дергаю — ничего не происходит. Вцепляюсь пальцами крепче, изо всех сил тяну на себя, но ситуация никак не меняется. Дверца совсем не поддается. Напрасно дергаю снова и снова. Мои старания бесполезны.

А топот лап все ближе. Леденящий душу лай все громче.

Поджилки трясутся от ужаса. Зуб на зуб не попадает, до такой степени меня сейчас колотит.

Мрачная тень рядом заставляет вскинуться, повернуться.

Поднимаю взгляд — наталкиваюсь на Хана. Пока я безуспешно сражаюсь с дверцей его машины, он сам обходит авто, вальяжной походкой приближается, останавливается рядом. Приподнимает бровь, как будто бы с недоумением.

Отмечаю эти детали фоном.

Знаю, действовать надо быстро.

Одна из собак уже совсем близко. Время идет на секунды. Счет — на метры. И других вариантов как будто бы и нет.

Хватаюсь за Хана. Накрываю его мощный торс ладонями. Толкаю в сторону. Как могу, как получается. Стараюсь выставить его вперед.

Наверное, в каких-то обычных условиях у меня бы не вышло сдвинуть такого верзилу как Хан с места. Но тут либо зашкаливающий страх придает силы, либо сам Хан от удивления уступает и шагает туда, куда нужно мне. Даже не знаю, что именно срабатывает. Да это и не важно.

Главное — он закрывает меня от собак. Теперь я за ним. Под его защитой. Прикрываюсь Ханом от этих одичалых псов будто щитом. Прижимаюсь к нему, сама не отдавая себе отчета в собственных действиях.

У кого спасения ищу? У него? У того, кто лишь погубить меня хочет?

В тот момент об этом не думаю. Да в тот момент я вообще не думаю. Мне лишь бы закрыться. Хоть как-нибудь. Хоть немного. Отгородиться от этих злющих собак.

Замираю. Плотнее прислоняюсь к Хану.

Лай вдруг обрывается. Сменяется… ласковым скулежом? Даже не верится. Потому помедлив, осторожно выглядываю из-за спины Хана.

Эти жуткие псы ластятся к нему. Поскуливают, заигрывают, довольно вертят хвостами. А тот, самый пугающий, самый здоровенный из всех облизывает Хану руки, трется о его широкую ладонь.

Это кажется невозможным. Но я вижу происходящее четко. Никаких сомнений нет.

Чудовищные псины прямо млеют перед Ханом. Будто признают его главным, вожаком стаи. И кажется, сейчас они соревнуются, кто больше внимания с его стороны выиграет. Меня не замечают. Это хорошо, конечно. Пусть так и остается.

Видно, не в добрый час об этом думаю.

Та самая крупная собака вдруг зыркает на меня. Отрывается от Хана, вскидывает страшную морду, порывается в мою сторону.

Вскрикиваю. Вздрагиваю всем телом. Еще сильнее вцепляюсь в рубашку Хана, пытаюсь снова двинуть его, чтобы обороняться.

Ой. А это что за звук?

Смотрю на Хана. Понимаю, что он хохочет.

Почему? Что смешного?

— Ну вот это я понимаю, — довольным тоном протягивает Хан. — Давно бы так. Сразу бы дело пошло.

И как хлопнет меня пониже поясницы.

Аж подскакиваю.

Но отойти от него не могу. Стоит двинуться, как эта большущая черная собака начинает скалить пасть еще сильнее.

Кошмар наяву продолжается.

Еще секунда. Две. Снова пробую аккуратно отойти от Хана, а этот пес как дернется, как рванет наперерез.

Мигом вжимаюсь обратно. Зажмуриваюсь от страха.

— Лаки! — резко бросает Хан. — Сидеть.

Вот это исчадие ада зовут… Лаки?

Так нежно? Мягко?

Хан издевается. Да, точно издевается так.

Псина продолжает поглядывать на меня. Остальные держаться спокойнее. Да что он так… ой, то есть она.

— Все, Лаки, — говорит Хан. — Отбой.

Повисает напряженная тишина.

Собаки расходятся, но недалеко. И эта самая страшная из всех, Лаки, будто продолжает держать меня под прицелом.

— Ревнует, — замечает Хан.

— А? — протягиваю.

— Ну а как ты хотела. Породистая сука. Норовистая. Характер у нее тяжелый. Видно, не по вкусу ей, что у нас в стае пополнение произошло.

— Чего? — вылетает у меня.

Отхожу от Хана. Отпускаю его.

Однако он не позволяет отстраниться надолго. Считанные мгновения проходят, как его рука опускается на мою талию. Рывком подтягивает ближе, впечатывает в горячее, будто выкованное из железных мускулов тело.

— Куда? — спрашивает. — Не отвлекайся.

Улавливаю шевеление. Поворачиваюсь. Несколько пар горящих глаз направлено на меня.

Не знаю, конечно, все ли здесь породистые. Характерные как Лаки. Но мое присутствие эти собаки не особо одобряют.

Ну хорошо. Значит, мы на одной стороне.

Но паника все равно срабатывает.

Одно движение Лаки заставляет меня снова вжаться в массивное тело Хана. Крепко-крепко за него ухватиться. До дрожи в пальцах.

А этот мерзавец пользуется моментом на полную.

8

Долго мы возле дома торчим. Еще и без дела. Пора бы зайти. Заебало уже здесь топтаться. Нет, так-то оно неплохо. Особенно когда Василиса за меня ухватилась. Вцепилась в рубашку намертво. Только бы от собак моих хоть немного отгородиться.

Правда мыслей много ненужных всколыхнуло. Сам не заметил как. И когда.

Но пока мне одно ясно. Она гораздо глубже вцепилась. Далеко не только в рубашку. Держит крепко. Хорошо, что не доходит до нее. Иначе совсем бы пиздец.

Ладно. Сейчас не о том речь.

Платье с нее содрать надо. Давно, блять, пора. Имрановское тряпье. Почему она до сих пор в нем? Нахер эту дрянь. И поскорее. Бесит даже просто видеть Василису в таком наряде.

— Ну чего? — спрашиваю, в глаза ее смотрю. — Долго мы еще здесь торчать будем? Или хватит?

Ресницами хлопает.

— Идем, — говорю. — В дом пора.

— Ой, — выдает и тихонько выдыхает.

— Что опять? — кривлюсь.

То в одну сторону глянет, то в другую. Мнется дальше.

— Ну чего? — чуть не рычу уже.

— Там же твои собаки, — выдавливает наконец.

— И?

— Нет, — почти всхлипывает. — Я не пойду, пока они тут. Смотрят так. И вообще…

— Да ладно, — хмыкаю. — Ты же сама теперь собачница.

Молчит. Губы поджимает.

А у меня все внимание опять переключается на это ее гребаное платье. Нет, не ее. Имранова. Тянет прямо тут бесящую шмотку разодрать. Потом на помойку отправить. Туда, где этому дерьмовому наряду самое место.

Охуел Шамиль. В край. Давно враждуем. Дохуя всего было. Но это — перебор. Он черту перешел. Не просто меня подставил. Мое забрать решил. И не бизнес, не ресурсы, не сферы влияния. Мое, сука!

Торможу себя.

Разошелся. Пора обороты сбавить.

Плохо на меня эта девка влияет. Мысли дурные в башку лезут. И чем дальше, тем мощнее накрывает.

Херовый от нее эффект.

Смотрю и…

Блядь, мне бы ее отпустить. По уму. И чем скорее, тем лучше. С глаз долой, из мыслей вон. Забыть как и не было. Хорошо бы.

Но стоит представить, как отпускаю. В реальности. Просто беру и отправляю куда подальше. Замуж за Шамиля ей не светит. Не позволю. Но так бы мог вышвырнуть. Пускай просто живет где-то там.

Нет. Нихуя. Меня от такой перспективы аж выкручивает всего.

Рядом она должна быть. Рядом! Пока не надоест… А надоест она скоро. Даже не сомневаюсь.

Напрягает, конечно, что заклинило на ней слишком сильно. Но вообще, если посудить, то выходит логично.

Еще не взял свое. Не получил так, как хотел. Вот и тянет.

Вечно нам что-то мешает. Никак эту сучку не трахну. Потому и накрывает. Но скоро я с этим разберусь. Скоро — да. А после отброшу ее. Как отбрасывал других девок.

Уже сам предвкушаю, как эту тему закрою. Когда же она наконец перестанет мне разум дурманить. Когда уберется прочь из моей головы.

— Сама в дом пойдешь или как? — подгоняю Василису.

Она мнется. Взглядом тычется в собак. Так и держится за мной. С явной опаской.

Ну хорошо. Понял. Помочь надо.

И я помогаю. Подхватываю ее на руки.

Вскрикивает. Но быстро затихает. Напряженная, взвинченная. За юбку хватается. Прижимает ткань к бедрам.

Присвистываю.

А это платье не такое уж хуевое.

Юбка-то пиздец задирается. Когда на руки подхватываешь, так все ноги сразу напоказ.

Неплохо. Если только не думать о том, что Имранов для себя мою Василису готовил. Наряд этот блядский выбирал.

— Я бы и сама, — начинает говорить Василиса.

— Все, — обрываю резко. — Видел я как ты «сама». До сих пор бы перед крыльцом торчали. А время поджимает.

Собакам приказ даю, чтобы прогулялись. Разбегаются. Ну а мы — в дом.

Через холл. К широкой лестнице. Дальше — наверх.

Замечаю, как у Василисы глаза бегают, как осматривается, как старается все внимательно изучить. И прямо слышу, что винтики в ее башке вовсю крутятся, вертятся. Видно, что Василиса прикидывает, какими путями удрать.

Вот же бесовская девка.

Еще несколько секунд назад вся тряслась. Собак боялась. А теперь все вокруг сечет. Ищет лазейку.

Ну давай. Вперед. Так даже лучше.

Смотрю, жизнь ее ничему не учит. Даже мешать «побегу» не стану. Пускай делает, что хочет.

Потом моя очередь придет. Тоже что захочу, то и сделаю с ней. Расплата будет сладкой.

Как представлю, так яйца спермой и наливаются. Хер твердеет. Пока поднимаюсь по лестнице, встает так, что стены пробивать можно.

Аж ноет. Будто свинец внутри копится.

Мне бы стояк поправить в штанах. Но руки заняты Василисой.

Блять, будто и не трахался. Да вот же, накануне, перед выходом на волю. Разрядился по полной. Двух шлюх отымел. Однако теперь такое чувство, словно почти год не ебался. Как за решетку отправили, так на сухом пайке торчал.

Бред, понятное дело. Без разрядки я бы всю ту блядскую тюрягу разнес. Поставляли мне девок. Всяких. Самых разных — как и заказывал.

Только никто не торкал. Не цеплял. По ощущениям казалось тупо дрочу. Ноль эмоций. Не прет.

И тут, стоит почувствовать эту сучку. Кожу ее нежную. Теплоту. Накрывает в момент. За секунду! Штырит на полную мощность. И самое бредовое, даже трахать никого другого не хочется.

Ее хочу. Да. Одну ее. Ну сейчас — так. Понятно, что ненадолго. Временное помутнение. Пока с ней не наебусь, никого другого пробовать не тянет.

Надо бы быстрее решать вопрос. Не нравится мне, как сильно залипаю на этих мыслях. Как закручивает меня, затягивает.

Наконец, захожу в комнату. Опускаю Василису на кровать. Отхожу на пару шагов, продолжая за ней наблюдать.

Она мигом подскакивает на ноги. Платье судорожно поправляет. Юбку проверяет, чтобы ничего лишнего мне не показать.

Наивная такая.

Ну валяй, Василиса. Верь, будто и правда можешь хоть что-то от меня скрыть. Мешать пока не буду.

— Сбрасывай эту вонючую тряпку, — говорю ей.

На платье киваю.

Она то на себя смотрит, то на меня взгляд переводит.

9

— Не надо Белочку во двор, — повторяю тихо.

— Это я понял, — криво усмехается Хан. — Другое не понял. Мне что за это будет?

Не хочет он на другую тему переключаться. На своем стоит. Так, что и не сдвинуть. Не отвлечь. Лихорадочно подыскиваю правильные фразы в голове. Но тут будто назло моя сообразительность мне отказывает.

Наверное, еще мешает тот раздевающий взгляд, которым Хан меня изучает. Прямо прожигает своими черными глазами, пронизывает.

Судя по виду, ему больше нравится его футболка на мне, чем свадебное платье.

А мне вот наоборот. Но выбора нет. Приходится смириться.

— Ясно, — кивает Хан. — Опять на халяву проехаться хочешь. Так и думал.

— Почему? Я же просто…

— Расплачиваться надо, Василиса. За все. Пора бы тебе об этом поразмыслить. Я при любом раскладе свое получу.

Обида прорезает изнутри. Слезы к глазам подступают. Но плакать я не хочу. Стараюсь сдержаться изо всех сил, чтобы не показывать ему слабость. Не выглядеть жалкой.

— Конечно, — говорю. — Если силой захочешь, я ничего не смогу сделать.

— А тебе бы хотелось? — оскаливается он, резко подступая вплотную.

— Что? — роняю оторопело.

— Силой, — хмыкает.

— Нет, — нервно мотаю головой.

— Ну так не нагнетай, — хрипло припечатывает Хан. — Какой бы сучкой ты не была, а я тебе сразу сказал: обойдемся без насилия. Не мой это метод. Если только ты сама не допросишься.

Молчу. Хотя такие его слова про меня звучат очень неприятно.

Это чем я такое обращение от него заслужила?

— Я почти год ждал, — замечает Хан. — Еще пару дней, пока ты ломаешься, подождать не проблема.

Почему пару дней? Он уверен, я сама уступлю так быстро?..

Молчу. Ничего не уточняю. Опасаюсь.

Может он потому и ведет себя… относительно спокойно. Верит, что быстро уступлю. Что давить не придется.

В общем, лучше мне лишнего не болтать сейчас. Не разочаровывать его.

— Идем, — вдруг бросает Хан, хватая меня за руку, тянет за собой. — Жрать охота.

Вскоре мы оказываемся внизу. Там накрыт большой стол.

Хан ногой двигает стул. Усаживает меня. Придвигает стул обратно. Уже руками. Берется за спинку и не упускает возможности пройтись ладонями по моим плечам, по спине. А я лишь нервно дергаюсь.

— Тише, — насмешливо бросает он. — Что это ты переполошилась?

— Ты же сам сказал.

— Что сказал?

— Насильно трогать не будешь.

— Трахать не буду, — отрезает грубо. — А трогать — другой разговор. Что это я свое оценить не могу? И где же тут насильно?

— Ай!

Подскакиваю, когда он сжимает мою грудь через футболку и ткань нижнего белья. Вся эта одежда едва ли защищает от обжигающих касаний.

Хан отпускает меня сам. Когда считает нужным.

— Имранову тоже так мозги выносила? — спрашивает он. — Или с ним язык за зубами держала?

— Шамиль никогда себя так не вел, — отвечаю тихо.

— Да ну?

— Да…

— Пиздец он тебе башку задурил, — резко бросает Хан.

Усаживается рядом.

— Ешь давай, — говорит, и когда я медлю, с раздражениям прибавляет: — Не волнуйся, посуда чистая.

Смотрю на него.

— Еда не отправлена, — добавляет. — Я не ты. Хуйни подмешивать не стану.

— А когда это я…

— Чаечек свой уже забыла? Напомнить? Психа всей бригадой потом отмывали.

— Да я же просто защищалась! — выдаю с негодованием.

— Лихо у тебя все продумано, — кивает. — Защищалась она, значит. Ты всегда защищаешься, Синеглазка. Но со мной это больше не прокатит. Ешь уже. Нехер меня отвлекать.

10

— Хватит меня оскорблять, — говорю, нервно стискиваю приборы. — Ты мне выхода не даешь. Напираешь и напираешь. Вот и остаётся только что защищаться. Ничего я не продумываю. Само так выходит.

— Я смотрю, ты своей вины совсем не чувствуешь, — мрачно оскаливается Хан.

— Да в чем же я виновата? — выпаливаю в сердцах. — Ничего такого не сделала.

— Лицемерка ты, Василиса, — мрачно усмехается он. — Пиздец лицемерка.

— Что? Да я не…

— Сдала меня в суде. Такого наболтала, что я считай, год жизни потерял. Защищалась она, блядь. Врала под присягой и не краснела. А теперь еще мне предъявы кидаешь, будто я сам тебя довел. Будто ты вообще здесь не при делах.

— Ну кое в чем мне пришлось… сгустить краски, — признаю, помедлив. — Но ты же бандит. И если я лично чего-то не видела, то это не значит, что ты ничего такого не делал.

Хан на больное давит. Совесть меня и так все это время мучала. Однако других вариантов и правда не было. Он так давил. Преследовал. И пусть силу еще не применил, положение все равно складывалось явно не в мою пользу.

— Я бандит, — кивает. — А ты тогда кто? Знаешь на какой срок тянет дача ложных показаний? Еще и под присягой?

Молчу. Поджимаю губы, глядя в его полыхающие опасным огнём глаза.

— Преступница ты, Василиса. Та еще аферистка. И если я захочу, то быстро на нары отправишься.

— Что? — выдыхаю пораженно.

— А ты думала, можно просто так языком трепать? — угрожающе прищуривается Хан. — Вот разберу срочные дела. И тобой займусь. По-настоящему. Адвокатов подключу. Расследование устроим.

Невольно качаю головой. Не верю ему. Не верю…

Но кажется, он сейчас совсем не шутит. Не запугивает меня. Не издевается. Кажется, он вполне серьезен, когда выдает все это ровным, абсолютно спокойным тоном.

— Ты же из тюрьмы сбежал, — выдаю, стараясь хоть как-то ему противостоять. — Тебе же наверное все сейчас ищут. Поэтому…

— А с чего ты взяла, что я сбежал? — хмыкает. — Что меня кто-то ищет?

— Ну а как, — выдыхаю с трудом. — Столько всего тебе предъявили. Такой срок.

— Да, Василиса, благодаря тебе мог надолго на зоне застрять. Но правда-то всегда выплывет.

Холод сковывает изнутри. Смысл фраз Хана еще не до конца осознаю, однако уже становится тревожно. Очень.

— Меня оправдали, — заявляет он хрипло. — По всем статьям. Теперь никто не подкопается. Не волнуйся.

Совсем не думала про такой вариант. Если честно, вообще, пока не думала толком. Столько всего происходит, что не до размышлений. В голове все перепутывается.

Ох… да как же теперь?

Слезы подступают к глазам. Хочется плакать. Но я быстро смахиваю все пальцами, не хочу показывать ему свою слабость.

— А вот, чем твое вранье под присягой обернется, большой вопрос, — ухмыляется Хан. — Лучше тебе быть послушной. Не злить меня. Поняла?

Растерянно киваю.

— Ну раз поняла, так ешь давай, — бросает он отрывисто. — Раздражаешь уже. Бесишь своей пустой тарелкой. Сейчас поедим. Отдохнем после дороги. А потом можно будет делом заняться.

— Делом? — невольно переспрашиваю.

— Да, — довольно оскаливается. — Дел у нас дохуя накопилось. Даже не знаю, с чего начать.

Выразительно меня оглядывает. Не оставляет иллюзий на тему того, про какие «дела» речь идет.

11

Заставляю себя поесть, только чтобы Хана не злить еще сильнее. Хотя глядя на него кажется, ну куда сильнее уже? Мрачный. Хмурится, взгляда с меня не сводит. И чем больше проходит времени, тем сильнее становится не по себе.

Все выходит по его воле. Чем же он опять недоволен?

Украл меня. Держит в своем доме. Заставляет быть рядом. Еще и угрожает так…

Нос щиплет. Глаза покалывает. Очень стараюсь не заплакать. Только этого мне не хватало. Разрыдаться здесь. При нем. Прямо за стол.

Нет, нельзя. Не хочу показывать ему свою слабость. Рыдать буду потом. Когда останусь одна в комнате.

Если останусь, конечно.

Хан настолько пристально за мной наблюдает, что невольно начинаю сомневаться. Еще и его слова насчет наших… хм, «общих дел». Все это не предвещает ничего хорошего. К сожалению.

Раздаётся пронзительный звонок мобильного телефона. Невольно вздрагиваю.

— Да, — рявкает Хан.

Глаза его темнеют, пока он выслушивает то, что ему говорят. Все лицо темнеет. Такое впечатление у меня складывается, пока наблюдаю за ним.

— Понял, — выдает резко. — Приеду. Через час.

Опять повисает пауза. Не слышу, что именно ему говорят, но похоже, эта информация Хану совсем не по вкусу.

— Да, блядь, — рявкает он, вынуждая меня снова рефлекторно вздрогнуть. — Час. Не раньше.

Убирает телефон.

— Что? — спрашивает хрипло, перехватила мой взгляд.

— Ничего, — отрицательно мотаю головой.

Перевожу все внимание на свою тарелку. Продолжаю вяло ковырять вилкой еду.

Вскоре опять слышится звонок телефона.

— Да, — с раздражением отвечает Хан.

Короткая пауза, а потом он рявкает:

— Через час буду, сказал же.

Снова тишина. Длится это недолго.

— А ты про это, — вдруг хмыкает Хан. — Да, пускай. Только доставка нужна на дом.

Заканчивает разговор.

— Везут твою шавку, Василиса, — заявляет он, уже обращаясь ко мне. — Скоро доставят.

Белочка никакая не шавка. Но я подавляю возмущенный порыв, решая не усугублять наши и без того натянутые отношения. Тихо выдаю:

— Спасибо.

— Мне твое спасибо на хуй не намоталось, — заявляет он жестко. — Иначе меня благодарить будешь.

Нервно поджимаю губы, чтобы он не видел, как они дрожат. Опять расплакаться хочется. Обидно так от всего этого. Нет сил!..

— Завязывай носом хлюпать. Лучше к ночи готовься, — рыкает Хан.

Резко поднимается. Тяжелый стул, на котором он сидел с шумом отъезжает назад.

— Нечего сопли разводить, — резко бросает мой похититель. — Раньше надо было думать. Когда чушь про меня в суде языком трепала.

Хан разворачивается и выходит из комнаты. А я закрываю лицо ладонями.

Нужно успокоиться. Слезами делу не поможешь. Но как мне быть?

Вскоре привозят мою Белочку. Становится немного легче. Обнимаю ее. Целую. Прижимаю к груди. Она ластится ко мне. Звонко тявкает.

Моя маленькая красавица.

Время идет к вечеру, клонит в сон, так что я укладываюсь в кровать вместе с Белочкой. Однако недолго длится наше хрупкое спокойствие…

12

Вообще, спать я не собираюсь, просто прикрываю глаза ненадолго. На пару минут. Не хочу терять бдительность. Не хочу, чтобы Хан вдруг застал меня врасплох.

Вот так сама не замечаю, как в темноту проваливаюсь. Сон тревожный, сумбурный.

А потом будто обжигает.

Звонкий визг. Собачье тявканье. Сначала даже не понимаю, это часть моего забытья, игра уставшего сознания, или реальность.

Наконец, доходит.

Это же моя Белочка!

Встревоженно приподнимаюсь.

В комнате темно. А свет я вроде бы не выключала. Не понимаю, что же такое происходит.

— Белочка, — зову. — Кто здесь?

Глупый вопрос. Но другого на ум не приходит.

Шарю в темноте, пытаясь отыскать светильник.

— А ну двигайся, — раздается хриплый голос, от которого чуть ли не подскакиваю. — Давай живее. Разлеглась здесь, как у себя дома.

Хан.

В мою комнату вломился.

Ну не совсем в мою, конечно. Точнее даже совсем не в мою. Но все-таки…

Думать нет времени. Потому просто стараюсь скорее соскользнуть с постели, оказаться, подальше от него.

Но тут крепкая рука перехватывает меня поперек талии. Грубым рывком возвращает обратно, буквально протаскивая по постели.

— Ты что делаешь? — бормочу возмущенно. — Пусти, я…

— А что не так? — хмыкает. — Это мой дом. Вернулся. Хочу отдохнуть. Вот и прилег.

— Нет, я, — начинаю и замолкаю, отчаянно стараясь собраться с мыслями, пока Хан меня беззастенчиво облапывает, подминая под себя. — Отпусти. Отпусти меня, прошу. Я уйду.

— Куда?

— В другое место.

— Твое место здесь, — заявляет тоном, который не терпит возражений. — И кстати, чтобы этой шавки в постели больше не было.

— Нет, — выдаю. — Белочка привыкла со мной спать.

— Значит, пора отвыкать.

— Ай, нет! — вскрикиваю, когда его бесстыжие руки совсем черту переходят. — Все. Уберите…

— Блядь! — рявкает Хан. — Какого хера?

Отпускает меня.

Слышится рычание. Какая-то возня.

Белочка?..

Хан отпускает меня. Вскоре щелкает выключатель и комнату озаряет приглушенный свет лампы.

И снова визг Белочки.

— Нихера себе, — мрачно бросает Хан.

Он сталкивает мою собачку с кровати. Отпихивает от себя ногой.

— Совсем твоя шавка оборзела.

— Не надо так, — говорю. — Не обижай. Она же мелкая совсем.

— Мелкая, — хмыкает. — Да зубастая! Ты погляди, что эта мелкая гадина сотворила. До крови, блять.

Показывает на укус. Там виднеются алые капли.

Ну бывает, конечно, что Белочка куснуть может. Брату особенно часто доставалось. Не любит она, когда меня обижают.

— Ладно, с ней потом разберусь. Продолжим, где остановились, — оскаливается Хан.

И опять на меня набрасывается.

Заваливает на постель, подминает под себя. Тянет футболку вверх, раздевая меня. А я отчаянно извиваюсь.

— Нет, нет!

— Тихо сказал, — бросает он с раздражением.

Накрывает мою грудь ладонью, заставляя дернуться сильнее. Как вдруг взвывает.

— Ах ты паскуда мелкая!

Замираю.

Сначала думаю, он это про меня. Но потом вижу, что Белочка ему в ногу вцепилась зубами. В лодыжку.

— Хитрая тварина, — цедит Хан, отдирает мою малышку от себя, откидывая прочь с кровати. — И блять, прямо четко — в сухожилие метила.

— Ничего она не метила, просто…

— Просто пора ей прогуляться. На хер из моего дома.

Он рывком поднимается с постели. Я за ним. Не хочу, чтобы он ударил Белочку. Жестокий человек.

Хан выталкивает ее за дверь, несмотря на мои уговоры и протесты. Ногой отодвигает и выкидывает за порог. Прочь из комнаты.

А потом разворачивается ко мне.

— Разозлила ты меня, Василиса.

— Да я же ничего…

— Придется тебе хорошо постараться, чтобы я твою бесячую шавку своим псам не отдал. Она им, конечно, на один зуб. Сожрут точно.

Прихожу в ужас от его слов.

— Ну не надо так, — говорю. — Пожалуйста.

— Не надо, значит, — кивает Хан, криво усмехается. — Тогда что ты можешь мне предложить взамен?

13

Беспомощно смотрю то на закрытую дверь, то на Хана, который буквально пожирает меня глазами.

Нервно поправляю его футболку. Единственную одежду, которая у меня тут есть. Хотя понимаю, что с ней и так все в порядке. Покрой свободный, она достаточно длинная. Однако он смотрит на меня с таким видом, будто я стою перед ним совсем голая. Еще и оскаливается.

Предложения?..

Вот бы предложить ему просто отпустить меня. Но уже чувствуется, что ему такой вариант не придется по вкусу. Он его даже не рассматривает.

— Что молчишь, Синеглазка? — хрипло спрашивает он.

Неопределенно качнув головой, решаюсь на ответ.

— Уколы, — говорю наконец. — Белочка, конечно, все время под присмотром. Прививки у нее есть. Ничем не болеет. Но кто его знает, как на организм может сказаться.

Он хмуро сдвигает брови.

— Уколы? — повторяет.

— Ну да, — киваю. — От бешенства.

— Она что у тебя — заразная? — интересуется с расстановкой, угрожающе сузив глаза.

— Нет, конечно, — выпаливаю. — Говорю же, она у меня под присмотром. Ухоженная. Но просто… ну мало ли?

— Что — мало ли?

— Подстраховаться, — замечаю. — А почему ты так нервничаешь? Уколов боишься?

Хан изучает меня с таким видом, что жалею про неосторожно сорвавшиеся слова. Прикусываю язык.

Наверное, не самый удачный вопрос получился…

Но что делать? Нужно же было его как-то отвлечь. Вот. Сработало. Он явно переключился. Просто есть нюанс.

— Я хорошо уколы ставлю, — добавляю. — Бабушке делала. И капельницу могу. Если потребуется.

Он надвигается на меня.

Отступаю.

И тут…

Хан застывает. Назад оборачивается. На звук.

Там моя Белочка скулит.

— Это что еще за херня? — грубо спрашивает он.

Скулеж становится громче. Белочка у меня звонкая.

— Блядь, — рявкает Хан. — Когда она уже заткнется?

— Это же собака. Она не понимает, — объясняю ему как могу.

— Ну пиздец, — рявкает. — Она там нудит. Ты — здесь. Обе мне мозг выебываете. Сколько можно?

— Так отпусти нас, — говорю. — Мы не будем.

— Отпустить? — рычит. — Куда тебя отпустить? На хер Имранова?

Дался ему Шамиль. Постоянно его вспоминает.

— Я… — начинаю было.

— А нельзя просто заткнуться и не ебать мне башку? — бросает Хан с раздражением. — Такой вариант не рассматриваешь?

— Я же ничего не делаю, — невольно дергаю плечами.

— А тебе не надо делать, — обрубает. — Только рот открой — и готово. Ладно, блять. Заткни ты уже эту шавку.

Хан вдруг проходит мимо меня. Заваливается на постель. Забрасывает руки за голову, двигая подушку так, чтобы было удобнее за мной наблюдать.

— Давай, поживее, — подгоняет меня.

И хлопает ладонью по постели.

— Спать пора.

— Хорошо, — отвечаю. — Сейчас.

Не знаю, что делать.

Хан мою собаку на дух не выносит. А она все скулит и скребется. Ну как мне ее угомонить?

— Давай быстрее, — отмахивается он. — Лишь бы она заглохла.

+++

Продираю глаза.

Еще рано.

Солнце только за окном встает. Смотрю — кайф. В тюряге у меня такого вида даже близко не было.

Потягиваюсь.

И тут… такой противный звук.

Морщусь. Поворачиваюсь.

Блять, ну нихера ж себе. Моя ладонь над задом Василисы зависла. А псина ее уже на страже. Даже тронуть не успел. Даже, сука, не собирался.

А эта шавка в момент оскаливается. Зубы показывает. Рычит.

Как она вообще здесь оказалась?

Василису охраняет.

Вы посмотрите какая защитница.

Ладно, не до нее сейчас. На работу надо ехать. Дел дохуя накопилось. По Имранову отчет должен прийти. Этого ублюдка раскатать нужно. В самое ближайшее время.

Так что поднимаюсь, привожу себя в порядок и еду в офис. Помощник дает мне папку с отчетом. Пока поднимаюсь в лифте, пролистываю.

Там ценная информация. Про новую фирму Имранова, про новую схему, по которой он бабло отмывает. Здесь его хорошо прижать можно.

Захожу в кабинет. За стол усаживаюсь. Вижу, что на столе лежат дополнительные материалы.

Несколько отчетов. Пачка фотографий.

Это его встреча с иностранными бизнес-партнерами. Он собирается дальше развиваться. В Эмиратах закрепиться хочет.

Просматриваю снимки. Без эмоций. Фиксирую факты. Заметно, что этот уебок хороший контакт наладил. И не по одному каналу. Вот представители одной известной компании. Вот другой.

Бизнес этот уже легальный. Не подкопаться.

Сучара времени не терял. Всех своих конкурентов на зону отправил, а сам вон как поднялся.

Ну ничего. Заземлю.

И тут меня накрывает. Просто пиздец как. Посреди всех прочих фоток — его снимки с моей Василисой.

Как она ему улыбается. Прямо сияет вся. Как тянется к нему. Аж телом льнет. И вообще — другая.

Со мной и близко такой не была. Напряженная всегда. Аж трясется. Бледнеет. Чуть ли в обморок не грохается, от переизбытка чувств, ага.

А рядом с Имрановым сплошное очарование.

Отбрасываю снимки. Нахер разлетаются.

Такая тьма на меня опускается, что с трудом себя под контролем держу. Нет, я понимал, что раз там все до свадьбы дошло, то Имранов ее наверняка трахнул. Но одно дело — понимать. И совсем другое — видеть, как они на этих снимках чуть ли не ебутся.

Нежная она с ним. Любящая.

Ну охуеть просто какая картина.

Стук в дверь еще сильнее масла в огонь подливает.

— Чего, блядь? — рявкаю.

Дверь открывается. На пороге показывается мой помощник.

— Босс, вам Имранов звонит.

Как вовремя.

Кивком даю понять, чтобы соединил. Секунда. Еще одна. И еще. Рабочий телефон трезвонит — и я принимаю вызов.

— Верни мою жену, — чеканит уебок.

Будто он здесь условия ставит.

— Пиздец тебе, Алихан, — продолжает. — За все, что ты устроил. Но если сам вернешь. Сегодня. Тогда сдохнешь быстро. Без боли.

Нихуя себя он разошелся, пока один делами рулил.