Единственный наследник Его чешуйчатой светлости

Пролог

- Ресса Марга.

От звуков этого голоса я остановилась резче, чем следовало, и не спешила обернуться. Что ж, простой городской аптекарше можно было не опасаться нарушить этикет, и всё же стоять спиной к говорящему столь высокого положения и происхождения было недопустимо.

- Что вам угодно, ресс?

Да, я осознавала, что допускаю грубость, но ничего не могла с собой поделать. Разговаривать с ним вот так, один на один, было невыносимо.

Я всё ещё боялась выдать себя хоть чем-то. Словом, жестом. Взглядом.

- У меня небольшая личная просьба.

- Вот как? А я-то уж подумала, вы собирались поинтересоваться состоянием здоровья рессы Велги.

Серые глаза Норджена блеснули сталью, как будто мой скрытый упрёк в безразличии к состоянию его беременной жены неожиданно попал в цель.

Но он произнёс вполне нейтрально:

- И как же здоровье рессы Велги?

- Слабость, но в целом всё в порядке.

- Я рад, – без особой радости отозвался Норджен. Помолчал – и продолжил:

- Так вы выслушаете мою просьбу?

- А я могу отказаться? В таком случае это не просьба, а приказ. Давайте не тратить время на этикетные расшаркивания. Меня ждёт ребёнок, уже очень поздно, а он привык, что я читаю ему перед отходом ко сну, иначе он не засыпает. В чём ваша проблема?

- У меня проблема со сном.

- Бессонница? – предположила я, проглотив неуместное «Вам некому читать?», мысленно прикидывая, смогу ли я составить нужный отвар из имеющихся трав. Разумеется, я могла составить его из любых трав, а Норджен вряд ли поинтересуется составом, но рисковать не стоило.

- Нет. Я неверно выразился. Проблема скорее с... со снами.

- Кошмары? – это было неожиданно. Норджен Флортон не казался существом, которого во снах преследуют чудовища или что-нибудь в таком роде.

- Не совсем. Нет... – он явно колебался, а потом сделал шаг вперёд, сокращая между нами дистанцию до минимума.

Мне отступать было некуда, и я продолжила стоять, делая вид, что ничего особенного не происходит.

- Уже девять лет мне снится одна и та же девушка, похожая на вас.

- Вы уже десять лет женаты, – отозвалась я, пытаясь подавить нарастающую внутреннюю панику. – Мы с вашей женой похожи: тот же цвет волос, и в целом... Может быть, она вам и снится?

Норджен Флортон вытянул руку и коснулся моего подбородка, не давая мне возможности опустить лицо. Разглядывая меня.

- Нет, – тихо ответил он. – То есть, да, вы немного похожи. Но это не она, ресса Марга. Можете ли вы избавить меня от этого сна? Он... тревожит меня. Заставляет тосковать о несуществующем. О несбыточном…

Тоска о несуществующем и несбыточном – я лучше, чем он, знала, что это такое.

Опустила голову, разрывая мимолётное волнительное прикосновение.

- Я приготовлю вам снотворное, ресс, как только…

- Я приду к вам вечером после ужина и сам почитаю перед сном вашему ребёнку, – ровно произнёс Норджен, и от неожиданности я прикусила язык. – Не запирайте дверь.

Повернулся и ушёл, а я осталась стоять, прижимаясь спиной к стене, глядя ему в след в полном смятении, не понимая, что чувствую и как мне его остановить.

Глава 1. Встреча в ночном лесу

9 лет назад

Мужчина лежал на земле ничком, неподвижно, уткнувшись лицом во влажную прелую листву. Светловолосый, широкоплечий, одетый в синий, изрядно потемневший от влаги камзол. Я отметила про себя, что он, вероятно, был не из бедных: волосы почти до плеч, так стриглись те, кто могли позволить ухаживать за собой. Может быть, преподаватель из академии или гимназии или владелец ресторана. Сапоги явно новые и из хорошей кожи.

Запаха горячительного я не почувствовала, как и прочих запахов, свойственных пропойцам, одному из которых ничего не стоило сбиться с пути и забрести в лес. Скорее всего, незнакомец был мёртв.

Жаль.

Действительно, жаль.

Нас, женщин из рода Градалис, нередко называют ведьмами, как злую лесную нечисть из детских сказок, обычно принимающую облик уродливых старух. Но мы не злы, если нас не трогать, и не лишены способности к разумному состраданию. Сострадание очищает душу. Так говорила мне мать, а я всегда тщательно запоминала её наставления.

Как только я сама стану матерью, то буду учить нашей родовой мудрости свою дочь. Нас не обучают в школах и закрытых пансионах, как обеспеченных юных леди из верхнего мира. Наши учителя и наставницы – сёстры из семи родов Серого Ковена. Мы должны быть образованными в должной степени, чтобы при необходимости выдать себя хоть за крестьянку, хоть за знатную даму. Притвориться, чтобы выжить, ибо мы все – вне закона.

Я оглянулась на мать, несколько удивлённая, что она молчит и не пытается увести меня подальше от несчастного. «Разумное сострадание» не предполагало длительную скорбь по мертвецу ночью в лесу. Скорбными взглядами мы ничем ему не поможем, а у нас важное дело: собрать цветущий исключительно во второе новолуние осени травочайник. Собственно, уже давно было доказано, что травочайник сохраняет свои целебные свойства не только в ночь второго осеннего новолуния, но и еще двое суток после, но завтра в Сирском Лесу будет ночь Кивады Затейника, шумный народный праздник с обильными возлияниями, жареным на кострах мясом жертвенных ягнят и телят, танцами и кострами, дабы простые люди могли хоть ненадолго забыть о повседневных горестях.

Вытопчут наш травочайник и вообще всё, что выше уровня мха.

Мать стояла, как вкопанная, и смотрела на незнакомца задумчиво, словно на незнакомое растение или редкий в наших краях гриб «драконий зуб». А потом, кивком велев мне подвинуться в сторону, подошла и присела рядом, сдвинула густые волнистые пряди, прислушиваясь к чему-то, ведомому ей одной.

- Он ещё жив. Жив, но на грани. Вероятно, отравление сильным ядом, к тому же у него сломано бедро... неудачно.

- Ты что же, хочешь… – растерялась я. Путь до ближайшего селения, где можно было бы кому-нибудь передать ответственность за незнакомца, занял бы около двух часов. Продержится ли незнакомец четыре с лишним часа, пока мы найдём, разбудим, убедим и приведём кого-нибудь из крестьян с телегой?

Мать резко встала.

- Мне нужна вода. Кора дуба, хвощ и… листья пеларгонии. Нет, нет, – забормотала она, обрывая себя саму. – Сейчас просто вода и кора. Остальное дома. Марга, ищи ручей.

Что значит «остальное дома»? Уж не собирается ли матушка тащить ночную находку к нам домой?! Он не толст, но высок и крепок и весит, вероятно, почти столько же, сколько две худощавые невысокие ведьмы. Далеко мы его не утащим.

- Воды! – матушка не без труда перевернула бедолагу на спину. В полумраке я не могла разглядеть его лица, мне показалось лишь, что он ещё не стар, а на подбородке запеклась пена.

Плохо дело.

Конечно, дар у меня ещё не проснулся, он крепко спал внутри, ожидая того момента, когда я сама стану матерью малышки Градалис. Так уж заведено у женщин Серого Ковена. Но даже со спящим даром я вполне могла почувствовать и позвать воду.

Ручей обнаружился в десятке шагов, довольно глубокий – воды в нём было мне по середину голени. Сперва прислушиваться к незнакомой недоведьме он не желал – вода двигалась по давно проложенному удобному пути, по земляному склону вниз. Повиноваться вздорной девке означало повернуть вспять и, кряхтя и негодуя, направиться вверх вопреки закону, положенному природой. Но я настояла, и вода, стылая и чистая, недовольно побурлив несколько мгновений, повернула в указанную сторону, вызвав настоящую панику среди ползучей лесной мелюзги. Двигалась за мной, извиваясь серебристой змейкой.

- Посмотри-ка! – велела мне мать, не отходившая от внезапного пациента. – Как думаешь, что за яд использовали?

Она ещё и меня проверять решила?!

- Ну…

- Смотри внимательнее. И вспоминай!

Я покорно оглядела внезапное учебное пособие. Чуть, поколебавшись, опустилась на колени рядом, расстегнула несколько пуговиц рубашки незнакомца, разглядывая кожу шеи, приподняла веки, заглянула в приоткрытый рот. И осторожно начала:

- Кожа чистая, но на дёснах и языке пузырьки, склеры красноватые, дыхание едва различимое, учащённое, розовая пена на подбородке. Скорее всего, перезрелый родаранис или…

- Близко, но нет. Впрочем, об этом ты вряд ли знаешь. Мизонник – яд из родараниса и сланина, по свойствам сходного с паслёном. Судя по всему, отраву приготовили в Ковене, он не определяется при исследовании крови магами из Верхнего мира. Такую даже на Теневом Торже давно уже не продают. Сланин почти весь уничтожили ещё в Огненную триаду.

Мать снова склонилась над мужчиной. В её руке был кусочек дубовой коры, который она, вероятно, отыскала, пока нерасторопная дочь договаривалась с ручьём. Я смотрела, как она отламывает кусочки коры и бросает их в воду беснующегося ручья.

Давным-давно уже люди обнаружили, что растения обладают различными свойствами, могут быть опасными ядами или нести исцеление. Но мы, сёстры из Серого Ковена, знаем, что обычный человек может воспользоваться лишь сотой доли их силы. И только мы, ведьмы, способны извлечь её целиком и распорядиться ею по своему усмотрению. Травы – проводники нашей особой магии в мир. Так, пустырник всего лишь успокаивает, совсем немного, но в руках умелой ведьмы отвар из пустырника способен усыпить страждущего на несколько дней – или лет. При этом очень, очень умелая ведьма способна сморить сном даже при помощи зверобоя или шенного корня, обычно оказывающих полностью противоположное воздействие. В руках моей матери заговорённая кора дуба сделала обычную воду целебной, хотя это и потребовало огромных вложений сил.