Единственный шанс мессира Хаоса

Пролог

Северные территории. Селение Шиасс.

— Ох, девке мужик нужен, да построже, чтоб спуску не давал.

— Так, поди, сватались к ней наши, а Данька всё нос от женихов воротит.

— Ишь, какова нашлась, переборчивая!

— А может, и не воротит она, Клавия. Того шепчутся, что к ней мужики по ночам бегают.

— Да поди сплетничают, Тарика. Завидуют, вон и старосты внук на неё глаз положили, вот и треплются. А ты-то чавой на Даньку так взъелась?

— А нечего ходить тут, нос задирать. Чего себе удумала, раз городская да учёная - нешто лучше нас? Неее, бабоньки, надо девке на её место указать...

— Слыхала, тётка ейная, Марита, написывает. А ну, глядишь, сманит к себе. А коли девка монет подкопит, то и в город подастся. Как мы без Даньки-то будем скотину возвращать? Да и лекари разъехались, кто лечить-то тогда будет?

— Значит, надо следить, чтобы монет не накопила. Но хитра девка стала... ой, хитра. Глаз с неё не спускать!

— А лучше Сариду отдать, он и воспитает её, и детей наделает. А куда она с детями-то от нас денется?...

Дэниэлла. Северные территории.

Снег умиротворяюще хрустит при каждом шаге. Пар то и дело вырывается изо рта. Лес вокруг выглядит безмятежно. Но это иллюзия. Здесь слишком тихо. Ни птиц, ни мелких, привычно прошмыгивающих мимо путника лесных грызунов. Гиблые ареалы. Территории опасной, пожирающей разум и сводящей с ума энергии.

Ноги подрагивают от усталости. Каждый шаг отдаётся болезненной тяжестью в спине. Смахиваю с ресниц прилипшие снежинки.

Хорошо бы дать себе немного отдыха, а заодно перекусить. Противное тянущее ощущение внутри напоминает, что в последний раз желудок получал пищу ещё на рассвете. Но я чувствую, что козы уже где-то рядом, а значит, надо идти.

Животина, действительно, обнаруживается неподалёку, в неглубоком овраге. Подхожу чуть ближе, прикрываю глаза и начинаю напевать давно заученную мелодию. Голос отражается от деревьев лёгким эхом, наполняет зловещую тишину жизнью. Спустя некоторое время козы перестают хаотично двигаться и растерянно замирают. Продолжаю петь, пока подхожу по очереди к каждой, набрасываю верёвку и тяну за собой. Выбираюсь из оврага.

Всё, теперь привал! Скидываю с плеч мешок, падаю в мягкий сугроб, раскидываю руки и ноги. Несколько долгих секунд лежу с закрытыми глазами, а открыв не сдерживаю вздох восхищения. Тёмные вершины могучих древ упираются в подёрнутое вечерним багрянцем небо.

Когда во мне проснулся дар Гармонии, прадед долго не мог поверить, и несколько раз водил меня к своему старинному другу — профессору магии. Когда стало очевидно, что ошибки нет, дед озаботился поиском наставника.

Дар Гармонии оказался даже слишком редким. И ни в одном крупном городе подходящих учителей не обнаружилось. Зато наставник, точнее, наставница нашлась в Северных территориях.

Айтесс Нирия, худощавая, пожилая северянка, лет двухсот сорока, проживала в соседнем с Шиасс селении. Но когда мы прибыли, там не обнаружилось подходящего свободного дома. Зато уютный домик с садом нашёлся в Шиасс. Староста узнал о моём даре и пообещал обеспечить нас продуктами, а также необходимой помощью, если мы согласимся остаться здесь, ближе всего к большому запечатанному разлому Хаоса.

Так я оказалась в далёком северном селении, на окраине Империи.

Тогда я ещё не знала, что вскоре плети Хаоса вновь начнут прорываться в наш мир. Будут незаметно набирать силу, приманивая и пожирая энергию разума лесных животных. А когда в лесу никого не останется, Хаос начнёт выманивать людей...

Мой прадед погиб в гиблом ареале, пытаясь спасти пропавших детей. В тот день я была в соседнем селении и не успела помочь.

Одинокая слеза оставляет влажную дорожку, скатываясь через виски к ушам. Зло смахиваю её меховой перчаткой, резко сажусь и тянусь за мешком.

Разлеглась тут посреди леса, а небо, вон, всё темнее и козы мёрзнут.

Достаю хлеб с кусочком вяленого мяса. Вытаскиваю из ножен на поясе дедушкин кортик, чтобы отрезать ломоть ячьего сыра. Наскоро перекусываю и поднимаюсь на ноги. Озябшие пальцы плохо слушаются, когда я отвязываю всё ещё растерянных животных и направляюсь обратно к селению.

— Ты должна быть сильной, Дэни! Ты справишься! — звук собственного злого шёпота сквозь сжатые зубы придаёт сил. Вдыхаю глубже. Ледяной воздух тут же обжигает лёгкие. Кажется, стало ещё холоднее. Сильнее стискиваю зубы и ускоряю шаг. Прочь из гиблого ареала.

До нашего селения добираюсь лишь к ночи. При свете луны едва различаю дорогу. Ноги заплетаются, так что шагать получается на одном упрямстве.

В темноте не сразу замечаю на дороге чей-то высокий силуэт.

Неприятное волнение подкатывает к горлу, вонзаясь в меня острыми когтями. Делаю несколько глубоких вдохов и опускаю ладонь на рукоять кортика.

— Долго же ты сегодня.

Сарид. Внук старосты. Вот же ррахи, что ему от меня сейчас нужно? Продолжаю идти, мысленно посылая ему пожелания недельной слабости желудка. Посидит в отхожем месте подольше, хоть не до меня будет.

— Что ж ты молчишь, не рада разве, что тебя встречаю?

Вспоминаю ещё несколько неприличных слов, подслушанных у кузнеца. Затем натягиваю улыбку и цежу сквозь зубы:

— И тебе благого вечера, Сарид.

Мужчина пристраивается сбоку от меня, и мы продолжаем идти вместе. Слишком близко. Со стороны мы выглядим, как одна из местных парочек. И это... раздражает!

Глава 1. Стерпится-слюбится?

Дэниэлла. Селение Шиасс. Северные территории.

— Выйди вон, Сарид. Я устала и желаю отдыхать.

Пячусь от него, плавно увеличивая расстояние между нами. Вот же... за что мне всё это?

— Для той, за кем нет ни приданого, ни старшего заступника, ты много себе позволяешь, — он больше не похож на того славного здоровяка, который надоедает своим вниманием. — Нужно научить тебя разговаривать с мужчиной почтительно. Мне надоело, что ты от меня бегаешь, поди так надо мной и смеяться начнут.

— Так оставь меня, Сарид! Что я тебе? Кругом девок вереница — любую выбирай. Они и артачиться не будут, сразу за тобой пойдут.

Шаг назад и я едва не цепляюсь ногой за край ветхого сундука. Покачнувшись, тут же выпрямляюсь, не позволяя ему заметить страх в своих глазах.

— А тебе, значит, не угодил? — масленая улыбка расплывается по широкому лицу Сарида.

Одним резким движением он подскакивает ко мне и больно вдавливает спиной в столешницу. Не успеваю выругаться, как он сгребает меня в охапку и тянется ко мне своими губами. Едва уворачиваюсь, но в этот момент Сарид хватает полы моего тулупа и резко дёргает в стороны. Пуговицы катятся по полу, а меня распирает злость и ощущение бессилия.

На моём бедре висит кортик, но Сарид так прижал меня, что просунуть к нему руку не получается. Здоровый детина тяжело дышит, одаривая меня резким ароматом лукового супа, и уже просовывает руку в вырез моей рубахи.

— Дура ты, Данька. Ты уже моя, и никто кроме меня к тебе не подойдёт. Чего ломаешься?

Меня сейчас стошнит. Или начнётся истерика. Но ни то ни другое меня не спасёт. Этому верзиле всё равно, он слишком возбуждён. Зрачки расширены, дыхание тяжёлое. Ррах, что мне делать? Свободной рукой лихорадочно щупаю столешницу за своей спиной. Хоть бы там что тяжёлое было, хоть бы было!
Вилка!
Не раздумывая, перехватываю вилку покрепче и со всей силы вонзаю её в руку верзилы. Тот взвывает. У меня мгновение, чтобы вырваться и выхватить кортик. Отпрыгиваю к противоположной стене, направив острое лезвие на внука старосты.

— Пошёл. Вон. Отсюда. Сейчас же! — рычу, хотя мои колени подкашиваются от страха. Но с таким, как с дикой собакой, нужно прятать страх.

Собираю последние силы, чтобы выглядеть решительно. И это заставляет Сарида усомниться.

Да, вот так, пусть лучше считает меня сумасшедшей, нежели слабой и беззащитной.

Мы стоим по разные стороны от стола и оба тяжело дышим.

— Маленькая тварь. Тебе недолго в девках ходить. Куда ты отсюда денешься? Думаешь, тебя отпустят?

— Это не твоё дело! Убирайся!

— Я пойду! Но уже завтра расскажу, как охотно ты отдавалась мне на этом столе. Думаешь, когда пойдут слухи, мой дед и дальше будет с тобой нянчиться? Чтобы подавать пример другим девицам? А? Не хочешь по-хорошему? Ты всё равно моя!! У тебя нет выбора!

— Вон отсюда!!

Сарид выходит из хижины, тяжело топая, и со злостью хлопает дверью. Несколько секунд не могу пошевелиться, только беззвучно трясусь и хватаю ртом воздух. Потом подбегаю к двери и запираю засов. Сползаю на пол и утыкаюсь лицом в колени.
Гадство, какое же гадство!
Чувствую, как намокли щёки и в груди перестало хватать воздуха. От воспоминания его масленого взгляда и прикосновений толстых шершавых пальцев я чувствую себя грязной.

А если меня и впрямь вынудят выйти за него? Как местные кумушки говорят? Стерпится - слюбится? Да я скорее отрежу ему руки, чем позволю касаться себя… И тогда они забьют тебя палками, но всё равно не отпустят…

— Спокойно, Дэни. Спокойно. Ты найдёшь выход, — заставляю себя подняться.

Пирог и чай остались в моих мечтах. Если я хоть что-то попробую съесть, меня точно вывернет. Трясущимися руками вливаю в себя пару глотков холодной воды. Начинает отпускать, но приходит осознание того, что здесь произошло и что могло произойти. С трудом нахожу силы стянуть с себя одежду, забираюсь в постель, зарываясь в старые шкуры.

И только теперь позволяю себе истерику.

Глава 2. Их высочества

Эдеррион. Дворец Правления. Столица Даанавэр

Пару минут служанка тяжело дышит и приходит в себя, распластавшись на инкрустированной драгоценными камнями столешнице. Потом вздрагивает, быстро поднимается, вспоминая, где она... и с кем. Резко опускает юбки и, удовлетворённо сверкнув глазами, забирает со столешницы монеты.

— Благодарю, мессир, вы невероятно щедры, — служанка облизывает тонкие губы, прячет глаза, бормочет благодарности и пятится к двери. — Если ещё понадоблюсь… я с радостью…

Возле двери лишь на мгновение мешкает, затем быстро кланяется и тут же выскакивает из комнаты.

Ндааа...

Удовлетворение от близости пропадает. Реальность снова хлопает меня по лбу, макает, как шелудивого щенка мордой в нечистоты.

Щедрость — единственное, что привлекает женщин в моём случае. Все они боятся меня. Боятся... избегают и брезгливо кривятся, хоть и стараются прятать взгляды, но я вижу. Пусть и хотел бы не замечать этого. Сложно не замечать, как меня сторонятся, как сворачивают с моего пути, обходят...

Лишь некоторые служанки, несмотря на страх, охотно идут за монетами. Хотя и без того получает утроенную плату.

Делаю несколько шагов до умывальной комнаты, скрытой за потайной дверцей. Хочется смыть с себя ядовитые мысли, но холодная вода не помогает. Поднимаю взгляд и встречаюсь со своим отражением.

В столичном дворце повсюду зеркала. И каждое из них отражает болезненно-бледное лицо, пересечённое уродливым шрамом.

Усмехаюсь и отражение усмехается в ответ. Надежды хоть как-то поднять себе настроение не оправдались. Придётся возвращаться на праздник. Потерплю ещё немного ради соблюдения этикета и незаметно удалюсь. Едва ли кто-то расстроится.

Делаю два глубоких вдоха и открываю дверь. Через узкий коридор выхожу в роскошный холл, который приводит меня в огромную, шумную, чрезмерно роскошную залу. Лакеи кланяются и предлагают напитки. Беру вино, хоть мне и хочется выпить чего-то покрепче. Присаживаюсь на один из причудливых диванов.

Тощая пожилая айтесс старается, не привлекая внимания, отодвинуться подальше. Перевожу на неё взгляд. Она замечает это и вздрагивает. Уже не обращая внимания на этикет, поспешно встаёт и, сделав несколько дёрганный реверанс, удаляется.

Ндааа....

Успеваю выпить лишь один глоток лилового вина, когда замечаю, как ко мне спешит пожилой истэр. Старший смотрящий над Северными территориями и селениями Иллиор, если мне не изменяет память. А память мне, как правило, не изменяет.

— Моё глубочайшее почтение, мессир. Как хорошо, что я успел вас застать! — его щёки раздуваются от пробежки в какую-то пару десятков шагов.

Смотрящий над Северными территориями заискивающе вглядывается в моё лицо.

— Что вы хотели, истэр смотрящий? Я слушаю вас.

— Дело в том... в общем, я направлял бумаги в канцелярию его сиятельного высочества, но ответа не получил.

Краем глаза наблюдаю, как сиятельное высочество грациозно скользит по паркету с высокой изящной брюнеткой.

— ... так вот, мессир Эдеррион, а дело-то совсем срочное...

Стайка юных прелестниц, разодетых ярче онарийских цветников, перешёптываются и кидают на брюнетку завистливые взгляды. Интересно, как они себя поведут, если заметят, что я направляюсь в их сторону? Зловещая улыбка расплывается на моём лице.

— ...часть из них погибли, а охранительная гвардия давно не справляется. Прошу вас посодействовать в данном...

— Как вы сказали? — слова истэра смотрящего доходят до моего сознания. — Объясните ещё раз. Чётко и по существу.

— Так, говорю же. Не справляются с последствием разлома Хаоса. Вы-то его, разлом, то есть, запечатали, но ткань мироздания в Северных территориях тоньше, вы же знаете. И вот… снова… Хаос прорывается, мессир.

— Как давно?

— Так поди уже почти полгода как! Мы-то сами не сразу заметили. А как узнали, так сразу и сообщили. Наследный принц обещал взять дело под свой контроль, восстановить земли и выделить дополнительную гвардию магов. Но помощи так и нет, а Хаос разрастается. Вон уже и скотина из деревень сбегает, тянет её в мёртвые земли. А за скотиной люди идут. Кто ж свою животинку на погибель отдаст? Тем более что с пропитанием дела всё хуже. Корды чуют Хаос, беспокоятся, молока все меньше дают. А яргельное зерно как выращивать, коли гиблый ареал до полей протянется? Я всё бумаги-то его сиятельному высочеству шлю, а ответа нет и нет. Вот... — Истэр Иллиор тяжело выдыхает, затем вытаскивает белоснежный платок из кармана потёртого жилета, протирает им лоб и добавляет: — А без того у нас уж бунты назревают. Не все готовы покидать насиженные места. Многие поколениями в северных селениях живут. Хозяйства уж большие развели, куда им деваться-то? Зато рабочие из северных шахт, кто может — все уезжают.

Смотрящий замолкает и с надеждой всматривается в моё лицо.

Бунты, значит. Бунты это не хорошо. А проблемы в северных шахтах это не просто нехорошо — это недопустимо. Да и людей нужно защитить.

Император не встаёт с постели, а его сиятельное высочество наследный принц очень и очень занят. И освободится ещё не скоро. Может, к четвергу, а может, и к концу недели празднования зимнего солнцестояния. Уж слишком много хорошеньких аристократок съехалось на праздники в столичный дворец.

Ндааа... Придётся разбираться самому. Как обычно...

Настроение опускается ещё ниже. Надежды на спокойную неделю не оправдались. Мечта, наконец, отоспаться рассыпается пеплом. Очень хочется кого-нибудь придушить, но его сиятельное высочество занят…

Допиваю вино и иду в кабинет. Вызываю старшего смотрящего над гвардией. Отдаю необходимые распоряжения. Сообщаю, что выдвигаемся утром, и отправляюсь к себе.

***

К моменту, когда я добираюсь до собственных дворцовых покоев, за окнами уже начинает светать. Густые сумерки разбавляет серый туман, обещающий сырость и холод. Камин горит ярко, его живое пламя освещает комнату, позволяя полюбоваться на дорогие картины и книги в кожаных переплётах.

Глава 3. Вглубь севера

Эдеррион. Северные территории

Мы прибываем в северные земли спустя четыре дня. Сначала стационарным порталом до столицы Северных территорий, далее верхом на веренах* до высоких горных гряд. (*Животное, более всего схожее с Земным, очень крупным длинношёрстным, верблюдом или с длинноногой ламой. Верховые животные северных земель.)

Со мной верные воины и гвардейские маги. Ещё в дороге становится ясно, что быстро справиться не получится. Гиблые территории разрослись как язвы. Окрестные земли болеют.

Чем дальше мы продвигаемся, тем сильнее я ощущаю её — тяжёлую энергию Хаоса, которая проникает в меня, словно обрадовавшись старому другу. Ластится, уговаривает присоединиться и насладиться пиршеством. Обещает приманить живой разум и поделиться. Хвастается, как много уже успела. Усмехаюсь. О, ещё как присоединюсь! И я и мои ребята.

Придётся проводить ритуалы. Много ритуалов. Простой силой исцеления земель здесь не справиться.

Тридцать сильных боевых магов. И один маг Хаоса. Даже если мы разделимся на группы по пять-шесть человек, уйдёт месяц. Не меньше. Но я всё равно намерен проконтролировать процесс до конца. Отвоевать у Хаоса всё, что он успел захватить.

Помимо людей, меня интересуют большие северные шахты. Нельзя допустить остановку добычи минералов. Это обернётся большой проблемой и для всего континента, и для моих личных планов.

Я зол на наследника. Его беспечность не раз оборачивалась для Короны головной болью, которая в итоге превращалась в мою личную головную боль.

Я зол на смотрящих над благосостоянием и на Верховный Совет. На тех, кто должен был проконтролировать ситуацию или, по крайней мере, доложить мне. Но им некогда думать о процветании континента... Верховный Совет озабочен разделением власти.

Пока Император болен и практически не встаёт с постели, аристократы, как свора голодных псов стараются вырвать друг у друга самые лакомые куски. А наследник, который может их остановить… лишь развлекается, глядя на это.

Мы продвигаемся в сторону шахт. Староста селения, что ближе к горной гряде, приглашает меня поселиться в его доме, но я предпочитаю оставаться в лагере на берегу ручья, со своими людьми. Наши шатры зачарованы и практически не пропускают стужу внутрь, к тому же внутри стоят магжаровни.

Сегодня дам своим ребятам отоспаться. Им понадобятся силы. А с рассветом выйдем группами. Для каждой группы свой план, свой маршрут. Вечером совещание и корректировка.

Необходимо полностью разобраться с этой дрянью.

Вот только... это несколько недель в северных землях. Светлые Небеса, как же здесь холодно!

Глава 4. Копилка

Дэниэлла. Северные территории

Ещё немного монет в копилку.

Рассматриваю в своей руке мелкие пятиугольные пластины с зачарованными кристалликами в центре. Открываю обитую железом коробочку и высыпаю в неё монетки.

Всё ещё далеко до необходимой суммы. Пока что мне не хватает даже на дорогу отсюда до столицы Северных территорий. Там расположен ближайший портал, который перенесёт меня в Даанавэр — столицу всего континента. Если я, всё же, накоплю достаточно монет.

Зато в Даанавэр я смогу оформить небольшое наследство и снять себе приличную комнату. Никто из местных не знает об этой моей маленькой тайне. Считают бесприданницей. И это к лучшему, не хватало ещё прослыть богатой невестой.

А может, воспользоваться воздушным крейсером? Хватит ли мне тогда монет на билет до столицы? Ближайший порт располагается в городке, что ближе к шахтам. Я могу сэкономить, если отправлюсь туда пешком. Но смогу ли дойти? Нет, пожалуй, это слишком опасно. И пугает меня не лес. Дороги ведут через селения и в одном из них меня могут нагнать или намеренно задержать…

Закрываю крышку, поднимаю половицу и прячу коробочку в потайную нишу под полом. Передвигаю столик и только потом встаю и иду к окну, чтобы раздвинуть занавеси, впуская в старенькую хижину немного света. По привычке окидываю цепким взглядом открытый двор. Вроде пусто.

Я стала умнее после потери всех наших с дедушкой сбережений. Если бы только раньше я не была столь беспечна! Если бы только предположила, что раз я нужна здесь, то меня не отпустят, а чтобы удержать, обязательно что-нибудь придумают.

Они придумали… подожгли мой дом. Всего через неделю после гибели дедушки. А затем цинично представили это несчастным случаем и сочувственно качали головой.

Неужели считают меня настолько наивной? Впрочем тем, кто стоит за поджогом плевать на то, что я об этом думаю. Дело сделано, а без денег мне не выбраться, уж это здесь все прекрасно понимают. Улыбаются, расплачиваются вещами, едой или дровами, а монеты… монеты приходится отстаивать и даётся мне это непросто. Здесь и впрямь не у всех они есть, а оставить селян без помощи только потому, что у них нет монет… я не могу.

Подхожу к покосившейся печи, чтобы погреть руки. Сегодня за окном метель и в щели под крышей задувает ветер. Живое пламя так прекрасно, но оно вновь и вновь вызывает в памяти тот страшный вечер…

Огонь взметается ввысь ядовитыми языками сжирая всё, что у меня есть. Всё, что осталось от прадедушки.

Воспоминания. Дорогие сердцу вещи. Мои надежды на скорое возвращение в город. Деньги.

Я осталась лишь с тем, что было на мне. И ещё чудом сохранились документы, хранившиеся в зачарованном тубусе. Помню, как после пожара голыми руками разрывала пепелище, пытаясь сквозь пелену слёз разглядеть хоть что-то из того, что могло уцелеть. Хоть каплю памяти о нашей с прадедушкой прежней жизни.

Староста предложил переселиться под его крышу, но из-за Сарида меня этот вариант не устраивал. Я предпочла заброшенную покосившуюся хижину на окраине деревни. Хоть какая-то иллюзия свободы.

Чтобы прервать тяжкие мысли, бреду к кухонному уголку, намереваясь заварить бодрящего цветочно-травяного отвара. Стук в дверь заставляет меня встрепенуться и напрячься.

— Кто там?

— Это я, Дани. Открывай! — голос старосты не предвещает ничего хорошего. Неприятный холодок тревоги проходит по спине.

Отпираю засов, и дверь отворяется.

— Ну здравствуй, девонька. Разговор у меня важный, — староста без приглашения проходит внутрь хижины, стряхивая с себя налипший снег. Устраивается на колченогом стуле и сверлит меня тяжёлым взглядом.

Отворачиваюсь и завариваю полный чайник. Меня немного трясёт. Чтобы скрыть дрожащие руки, беру тёплый шерстяной плед — дар от жены старого пастуха из соседней деревни.

— Догадываешься, о чём речь пойдёт?

— Да мало ли вокруг происходит, — пожимаю плечами, как не в чём ни бывало.

Возвращаюсь к столику, наливаю большую чашку отвара себе и предлагаю такую же гостю.

— А должна бы знать, что о тебе в селении судачат.

— Злые языки любят посудачить, так нешто мне все сплетни собирать?

Староста ещё больше мрачнеет и всматривается очень пристально. Но и я не лыком шита, улыбаюсь открыто и слегка наклоняю голову. Нет за мной вины, вот она я вся как духу.

— Ладно, девонька. Что бы там ни говорили, а доля резона в тех разговорах есть. Негоже молодой девице одной жить. Опасно, да и пример плохой для молодок. Тебе бы в дом хороший, к мужу под крыло, а не в косой хижине прозябать.

Ну вот и настал этот момент. Без дедушки Фицжерэна моим единственным заступником стал староста. Из уважения к памяти прадеда. Но и у его доброты есть пределы. Особенно, когда дело касается общего блага селения.

Похоже, сегодня я потеряла последнего заступника…

Моя наставница, айтесс Нирия, покинула Северные территории ещё осенью, отправившись навестить внуков и правнуков. Быть рядом с близкими — мудрое решение в её почтенном возрасте. Но мне теперь совсем не к кому обратиться. Ни в селении Шиасс, ни в соседних селениях. Расскажут старосте о моих планах на побег, и тогда меня точно выдадут за его внука. Сарид не позволит никому другому подойти ко мне. Да и не из кого особо выбирать.

Непроизвольно кривлюсь, вспоминая грубые руки этого детины, его сальные взгляды и неприятное дыхание. А его обещание “правильно” меня перевоспитать вызывает острое желание стукнуть парня чем-нибудь тяжёлым.

— Кривишься? Чай не по душе тебе мужчины наши? — ай, задумалась и забыла, что староста наблюдает. Вот же ррахи! — Никак в город хочешь? А что тебе в городе без заступника, да без сильного плеча? Здесь-то оно надёжнее. Никак свои уже все, в обиду не дадут.

Свои… Мы с прадедушкой полагали, что ещё несколько месяцев практики здесь пойдут на пользу моему дару и что это будет благим делом для жителей окрестных селений. Благим делом… за которое “свои” отплатили мне огнём и пеплом.

Глава 5. Сердце разлома

Эдеррион. Северные территории

Уже три недели. Три недели бесконечного холода. Три недели мы боремся с гиблыми ареалами. Мои воины утомлены.

— Узнай мы раньше о проблемах Северных территорий, достаточно было бы десятка магов и нескольких дней. А сейчас… ещё немного и спасать стало бы нечего! — вторит моим мыслям лейтенант Вильес.

Северные земли населены слабо, но здесь находятся ценнейшие из наших шахт. Если бы зараза распространилась ещё хоть на десяток вёрст и замкнула энергию Хаоса в кольцо, то сил даже четырёх сотен боевых магов не хватило бы, чтобы разомкнуть его. А в Империи нет столько магов!

И если для людей я бы нашёл решение, то добычу в больших шахтах пришлось бы останавливать…

Продолжаю мысленно желать долгих лет здравия наследнику и понукаю верена ускориться.

Сегодня ритуал в самом большом ареале гиблых территорий. Энергия Хаоса здесь очень агрессивна, потоки магии нестабильны и постоянно сбиваются. Мы уже пытались заблокировать этот ареал три дня назад, но один из потоков взбрыкнул и хлёстко выбил часть нашего отряда из ритуального круга. С трудом удалось сдержать нити силы, и никто не пострадал. Мои ребята проявили немалую отвагу, но и они приобрели седин в волосах.

Мы сделали выводы. Разобрали ошибки. Учли возможные выбросы, усовершенствовали формулы рунической конструкции. Предусмотрели ситуации нестабильности плетей Хаоса.

Останавливаю верена и спешиваюсь. Животным дальше нельзя.

Снег скрипит при каждом шаге, ноги утопают в сугробах. Холод начинает подбираться к телу, несмотря на все тёплые одежды. Ррах, как я устал от вечного озноба!

Маги занимают свои позиции по границам ареала. Каждый контролирует свой сектор. И каждого прикрывает более совершенный щит.

Дело за мной. Только я могу войти в сердце мёртвой территории к самому средоточию сил Хаоса, к центру схода всех лучей усовершенствованной ритуальной конструкции.

Отбрасываю мысли о пронизывающем холоде и уверенно шагаю к нужной точке.

Глава 6. Хаосовы монеты

Дэниэлла. Селение Шиасс

Всю ночь я не могла сомкнуть глаз, а на рассвете ко мне пожаловала Тарика. Высокая смуглая тётка с крупными чертами лица и недобрым взглядом. Главная деревенская сплетница.

— Данька! А ну, поди сюда! Моя корда ночью вырвалась из хлева, надобно её вернуть, пока не замёрзла! — громкий голос расплёскивает по округе нотки раздражения. — Эй! Поскорее там, чего копаешься?

С трудом сдерживаюсь, чтобы не ответить какую-нибудь колкость и послать её в лес саму. Тарика - одна из тех, кто не прочь перемыть мне косточки, убеждая селян в моём “дурном” воспитании и скверном влиянии на молодых девиц. Лишь мысль о том, что ссора сделает всё ещё хуже, заставляет меня прикусить язык и приоткрыть дверь:

— Благого утра вам, Тарика. Выйду сразу после завтрака, — растягиваю нарочито широкую улыбку, больше похожую на оскал, но мне и это-то даётся с трудом.

— Коли старшие тебе говорят, срочно что-то сделать, то не смей перечить! — Тарика слегка приподнимает подбородок и презрительно щурится. Мне всегда казалось, что так она пытается подчеркнуть свою важность.

Тарика оценивает мой заспанный вид, а затем бросает любопытные взгляды мне за спину, будто ожидает обнаружить там следы чего-то преступного. Но в хижине темно и она разочарованно переводит цепкий взгляд обратно на меня. — Кто знает, что случится с моей кордой, пока ты чаи распивать будешь... или ещё не пойми чем там заниматься…

Мысленно представляю, как со всей силы захлопываю дверь, которая бьёт её по острому с кривоватой горбинкой носу.

— Ежели так беспокоитесь, то идите вперёд, а я уж скоренько догоню.

Не удержалась, но ругать себя буду позже, когда останусь одна и оценю проблему. Сейчас же наивно хлопаю глазами, наблюдая за тем, как багровеет неприятное лицо. Конечно, она понимает, что сама и шагу вглубь леса ступить не может. Но то, что я обладаю даром, не даёт ей право с меня требовать, а уж попрекать тем более не позволю.

— Ах вот ты как заговорила? Считаешь себя особенной. Думаешь, лучше нас?

— Никогда не считала себя лучше или хуже. Знаю лишь, что каждый заслуживает уважения. Попросите вежливо, и я выполню вашу просьбу, а нет — так идите искать свою корду самостоятельно! — я больше не улыбаюсь, маска наивной простушки мне сейчас не поможет.

— Ты! Ты самая обычная гадкая избалованная девка и заслуживаешь хорошей выволочки! — она тычет в меня узловатым пальцем и брызжет слюной, едва не переходя на визг. — Помяни моё слово, я сделаю всё, чтобы хорошая палка пересчитала каждое ребро на твоих тощих боках! Это научит тебя почтению!

В последнее время угрозы звучат всё чаще. Так, дальше это продолжаться не может. В иной раз я бы вытолкала Тарику с порога, но монеты... эти хаосовы монеты, которые так мне нужны как раз для того, чтобы никогда больше не видеть эту ядовитую рептилию.

— Четверть лиры и монеты вперёд! — говорю твёрдо, смотрю прямо.

Тарика сначала бледнеет, потом краснеет, потом беззвучно открывает и закрывает свой слишком крупный рот.

— Строишь из себя благородную, а продаёшься как последняя дрянь! — сцеживает каждое слово словно яд.

— Не себя продаю, а свой труд. Четверть лиры. Монеты вперёд, — повторяюсь, не обращая внимания на провокацию. Вкладываю в голос ледяную решительность и даже не моргаю.

Мне нужны монеты, а ей корда. И корда стоит три, а то и четыре лиры! Тарика сверлит меня взглядом, обещающим все кары Хаоса на мою голову. Я выдерживаю её взгляд и умудряюсь не отвести глаза.

Знаю, что не нравлюсь ей. Я расшатываю основы её маленького мирка. Мирка, в котором эта женщина ощущает себя важной и могущественной. Это всё, что у неё есть. Это всё, за что она цепляется. Утверждается, принижая тех, кто слабее её. Я не единственная девица в деревне, попадающая под её желчные выпады, но лишь я так упорно сопротивляюсь.

Главная сплетница селения проигрывает и эту битву. Разворачивается и уходит за монетами.

К моменту, когда она возвращается, я успеваю одеться, взять всё необходимое и уже стою на пороге с мешком за плечами. Тарика протягивает мне монетки. Я молча принимаю их, киваю ей и, не обращая внимания на шипение за спиной, бодро шагаю в сторону леса. Пусть хоть подавится своим ядом.

Монеты прячу во внутренний потайной карман тулупа. Поздравляю себя, с тем, что в очередной раз выдержала и не показала слабину. Слабость для меня здесь — непростительная роскошь.

***

В лесу, как обычно, тихо. Под ногами приятно похрустывает снег. Но всё же что-то изменилось. Как будто энергия притаилась. Я не чувствую ни привычного волнения Хаоса, ни испуганного шипения плетей, пытающихся коснуться моего разума и отступающих под обжигающим светом Гармонии.

Меня Хаос не трогает, но прежде я всегда ощущала его здесь. Сейчас же плети гиблой энергии вяло шевелятся, даже не пытаясь приблизиться к живому сознанию. Словно враз ослабели. Очень любопытно.

Брожу достаточно долго. Пытаюсь почувствовать разум испуганного животного, но, когда энергии спят, сделать это довольно трудно. Так, ладно. Попробуем иначе. Я снова возвращаюсь ближе к краю гиблого ареала. И наконец мне удаётся разглядеть следы корды. Возношу хвалебную оду Светлым Небесам и уверенно шагаю по следам животного.

Корда обнаруживается, когда я уже сбиваюсь от усталости и снимаю меховую шапку, чтобы вытереть взмокший лоб. Да, если так бегать, то даже в мороз становится жарко. Даю себе время отдышаться и начинаю привычно напевать. Корда замирает и, подёргивая своими мягкими пушистыми ушами, послушно ждёт, когда я подойду.

— Вот и славно, вот и хорошо. Какая умница. Давай набросим на тебя верёвочку и пойдём домой, пока не начало темнеть.

Вспомнился Сарид, поджидавший в темноте у окраины селения и снова меня передёрнуло. Рука непроизвольно потянулась проверить дедов кортик. Этот жест в последнее время меня немного успокаивает. Ррах, и что мне теперь всё время оглядываться? Хотя о чём это я? Если не найду способ убраться из селения, то оглядываться будет уже поздно.

Глава 7. Воин

Дэниэлла. Селение Шиасс

К селению мы выходим, когда небо давно и густо усыпано яркими звёздами. Жаль, вход в хижину слишком узкий. Корда не пройдёт. Приходится просить животное опуститься прямо на пороге. Бегу в дом и вытаскиваю самую большую шкуру. Стелю сбоку от корды и аккуратно, чтобы не ушибить голову, стаскиваю на эту шкуру тело.

Тяжело дыша и кряхтя, заволакиваю гвардейца внутрь хижины. На этом силы окончательно покидают меня. Хочется лечь и долго-долго не шевелиться, но вместо этого, я шагаю за порог, чтобы отвести корду её склочной хозяйке.

Скоро управившись, возвращаюсь обратно, запираю дверь и задёргиваю шторы.

Нужно развести огонь посильнее, помочь бедолаге отогреться.

Подкидываю побольше дров в очаг и подтягиваю шкуру с телом ближе к печи.

Для начала нужно снять обледеневшую одежду. Опускаюсь на колени перед бессознательным телом. Огненные блики позволяют лучше разглядеть его. На мужчине тёплая на вид, длинная тёмная шинель, подбитая светлым мехом горной шальры. Очень дорогим мехом. На шинели вышита какая-то гвардейская символика, но я в этом не разбираюсь.

К поясу прикреплён кинжал. Отделка ножен и рукояти выглядит просто, но эта простота обманчива. Уверена, что такой кинжал не найти у рядового оружейного мастера. Аристократ? Кривлюсь от этой мысли. Ненавижу аристократов.

Неужели, в Северные территории, наконец, пожаловали императорские маги?

Когда мы с дедушкой только переселились в Шиасс, ситуация не была столь ужасающей. Мы планировали вернуться в город после двух лет обучения у айтесс Нарии, но всё изменилось, когда разломы стали проявлять активность. Спустя годы покоя, сюда вернулся страх. Часть жителей покинули окрестные селения, но многие до сих пор здесь. Кому-то некуда уезжать, кто-то не представляет иной жизни.

Когда опасность стала очевидна, староста направил десятки прошений верховному смотрящему. Тот сначала писал в столицу, но не дождавшись ответа, сам отправился во дворец. Говорили, что на аудиенции наследник пообещал взять ситуацию под личный контроль. Мы выдохнули, обрадовались. Наивные. Спустя несколько месяцев помощь так и не прибыла. Эти зажравшиеся аристократишки просто бросили нас! Так неужели теперь они откликнулись?

Хмурюсь и тянусь к поясу, чтобы снять оружие. Следом стаскиваю мягкие зимние сапоги. Под шинелью обнаруживается тёплый вязаный сюртук с высоким горлом. Похоже, этот мужчина был готов к длительному нахождению на морозе, ну или просто очень боялся замёрзнуть.

Приложив изрядные усилия, переворачиваю воина сначала на один бок потом на другой, чтобы снять рукава и вытащить из-под него одежду. Так, отлично.

Теперь надо снять обледеневшие и уже начавшие оттаивать брюки, но меня внезапно накрывает ступор. Почему-то бросает в жар, и я чувствую, как краска заливает лицо до кончиков ушей. Уфф, соберись, Дэни, не время для смущения. Выдыхаю и расстёгиваю ремень. Кое-как, кряхтя и тяжело вздыхая, стягиваю брюки с тела воина.

Он остаётся в тёплой нижней тунике и тонких штанах, которые надевают для утепления под верхнюю одежду. Снятые вещи перекладываю поближе к очагу, чтобы хорошо просушились.

Чуть влажные от снега, тёмные волосы всё ещё падают на лицо, мешая разглядеть его. Нерешительно протягиваю руку и убираю пряди. На лице мужчины жуткие шрамы, перечёркивающие наискось левую часть лба, висок и скулу.

— Что с тобой случилось?

Рука тянется провести по его шрамам, словно так я могу стереть их. Он выглядит совсем молодо, но его лицо такое измождённое, худое и бледное. Никак не могу понять, сколько ему может быть лет.

Скольжу взглядом по высоким скулам, отмечаю его прямой, ровный нос и замираю на губах. Красивые, чётко очерченные. Уголок губы пересекает шрам и это, странным образом, ещё больше притягивает.

Какое-то время спорю с собой, но побеждает любопытство и вот уже мои подрагивающие пальцы тянутся к ним. Касаются... Мягкие. Интересно, как это, когда тебя целуют такими губами? Моё дыхание сбивается. Прикрываю глаза и касаюсь пальцами своих губ. Светлые Небеса, что я делаю? Мне нужно позаботиться об этом человеке, а не разглядывать его. Сержусь на себя и все те глупости, что лезут в мою голову.

Да что со мной не так?

Встаю и иду за разогревающей целебной мазью, подушкой, пледом и остальными шкурами. Укладываю мужчину удобнее, укрываю его длинные ноги и присаживаюсь на край шкуры. Задираю нижнюю рубаху... и снова теряюсь. Его грудь пересекают длинные бугристые шрамы. Сглатываю, подступивший к горлу комок, вытираю тыльной стороной ладони, защипавшие глаза. Как вообще один человек способен выдержать столько боли?? За что?

Провожу пальцами по его груди, прослеживая дорожки шрамов практически до самой талии. Зажмуриваюсь, чтобы сдержать, подступившие слёзы. Пара капель всё-таки, скатываются по щеке и падают на мужскую грудь. Накрываю ладонью место, куда упала слеза, направляя внутрь целительный поток магии. Кожа ощущается слишком холодной. Так не должно быть у живого человека, но он жив. Я ощущаю слабое сердцебиение и вижу, как поднимается грудь при каждом вздохе.

Опускаю ладонь на живот, перемещая целительный поток Гармонии. Чувствую стальную силу его мышц под своими пальцами. Но как и его лицо, тело очень худое, словно он долгое время голодал. Впалый живот, выпирающие рёбра. Это странно, потому что его одежды выглядят дорого. Как это может сочетаться?

Осторожными движениями начинаю втирать разогревающую целебную мазь. Грудь, рёбра, живот. Опускаю его рубашку. Переворачиваю на живот, чтобы нанести мазь на спину. Подкладываю старую перину и переворачиваю мужчину обратно. Укрываю тёплым одеялом, добавляя поверх того меховые шкуры. Создаю вокруг воина исцеляющий полог Гармонии. Вот. Так уже лучше.

Мне придётся сидеть рядом со своим творением энергии, чтобы лучше подпитывать его. Подтягиваю единственное кресло ближе к очагу и обессиленно падаю в него, подбирая под себя ноги. Закутываюсь в толстый пуховый плед и прикрываю глаза. Сегодня был длинный день.

Глава 8. Мираж

Эдеррион. Селение Шиасс

Помещение немного расплывается и мне не сразу удаётся разглядеть его.

Низкий потолок с ветхими перекрытиями. По потолку скользят солнечные лучи. То ли утренние, то ли вечерние. Я не чувствую привычного изматывающего холода, мне даже почти тепло и это удивляет более всего остального. Поверх одеяла кто-то заботливо накинул пару тяжёлых шкур. Прежде меня бы это не спасло, но сейчас я тайком наслаждаюсь давно забытым ощущением тепла.

— Как вы себя чувствуете?

Тихий и нежный голос совсем рядом со мной. Пытаюсь повернуть голову, чтобы рассмотреть его источник. Даже это движение отдаётся тупой болью. Тело слушается меня неохотно. Хочу спросить, где я, но лишь беззвучно открываю и закрываю рот.

— Тшшш, — тонкие пальцы ложатся мне на скулу, и перед глазами появляется лицо девушки. — Я помогу вам выпить исцеляющего отвара и станет легче.

Она поправляет подушку так, чтобы приподнять мою голову. Картинка ещё немного расплывается и я изо всех сил стараюсь сфокусировать взгляд.

— Вы слишком рано очнулись, истэр.

Кажется, она расстроена этим. Её брови немного хмурятся, глаза внимательно всматриваются в моё лицо. Наверное, я ударился головой и всё это мне бредится или плети Хаоса все же повредили мой разум... потому что, я не помню, чтобы когда-либо в моей жизни девушки так бесстрашно и без тени брезгливости рассматривали меня.

У неё удивительные тёмно-голубые глаза, обрамленные пушистыми ресницами. Одной рукой это создание моего бредящего разума поддерживает мою голову, другой пытается напоить, поднеся ложку ко рту. Боюсь моргнуть, чтобы не потерять мираж и послушно открываю рот. Пью на удивление приятный, пряный напиток.

— Вот так, умница. Ещё ложечку, — девушка улыбается, и её глаза лучатся теплотой.

Всё-таки плети Хаоса... Но если это моё персональное помешательство, то я не хочу возвращать себе разум. Безропотно допиваю всё, что она предлагает мне.

— Вот и славненько, вот и хорошо. Молодец. А теперь баиньки.

Почему-то хочется смеяться. Я готов делать всё, что попросит это эфемерное создание, только бы мой бред никогда не кончался. Веки наливаются тяжестью, я ещё какое-то время сопротивляюсь, чтобы не упустить мираж, но стоит мне на мгновение прикрыть глаза, и сон коварно погружает меня во тьму.

Глава 8.2

Эдеррион. Селение Шиасс

Открываю глаза и какое-то время пытаюсь собраться с мыслями. Низкий потолок. Убогая обстановка. Помещение тускло освещено сумеречным светом. За окном серая муть. Какое-то светлое воспоминание крутится на краю сознания. Силюсь вспомнить, но добиваюсь лишь ломящей боли в висках.

Поверх одеяла кто-то заботливо накинул пару тяжёлых шкур... шкур… подобное уже было... Голова немного кружится, и мысль снова ускользает.

Поворачиваю голову. Простое движение отдаётся ноющей болью.

В очаге догорают поленья, едва согревая ветхое жильё… но я не ощущаю привычного холода, мне почти тепло… Тепло! Память тут же наполняют образы: девушка с нежным голосом и встревоженным взглядом.

Поворачиваю голову и внимательно рассматриваю комнату, мечтая, чтобы она оказалась не плодом фантазий. В большом кресле напротив обнаруживаю мой мираж и ощущаю, как сердце заходится сильнее. Не сон.

Совсем юная. Свернулась калачиком, положив голову на спинку, и спит. Подрагивающие ресницы отбрасывают тень на мягкие скулы. Кажется, его сиятельное высочество называет это точёным личиком... При мысли о наследнике хочется по-детски скривиться.

Выкидываю его из головы и возвращаюсь к своему миражу. Скольжу взглядом по волосам мягкого оттенка — словно в тёмный мёд добавили каплю молока. Сами волосы растрепались, а концы переплетены в подобие косы, которая теряется в складках толстого пледа. Под пледом угадывается хрупкая фигурка. Перевожу взгляд на изящные запястья, на тонкие пальцы... и не могу не думать, что она касалась меня ими... поддерживала, чтобы помочь выпить отвар.

Это звучит абсурдно даже в моей голове, но я никогда не рассматривал спящих женщин.
Наверное, потому, что ни одна не оставалась со мной на ночь.
В пятнадцать я впервые посетил дом плотских утех. Очень элитный дом, для самого цвета аристократии. Отец настоял, чтобы одна из... кхм... работниц... объяснила мне и показала на практике всё, что должен знать мужчина, ложась в постель с женщиной.

Я был послушным учеником, уже тогда понимал, что мои шансы вызвать искреннюю симпатию ничтожно малы. Видел это по нервным и испуганным взглядам окружающих, делал выводы по шепоткам за моей спиной. Они обсуждали шрамы и боялись моего “дара”, страшились лишиться разума. Но были и такие женщины, которым деньги помогали преодолеть и страх, и брезгливость. Хотя и они не решались находиться рядом дольше, чем это было необходимо, чтобы получить плату за свои... гхм, услуги. Я отпускал их сразу после... удовлетворения потребностей тела и видел облегчение на лицах, когда они понимали, что можно удалиться, не оставаясь со мной наедине ни единого лишнего мгновения…

Наверное, я слишком углубился в свои мысли, потому что пропустил момент, когда девушка открыла глаза. Уголки её губ приподнялись, и лёгкая улыбка заполнила пространство вокруг тёплым умиротворяющим светом.

— Я не знала как вас согреть, — жестом указывает на гору шкур поверх одеяла. Улыбку тут же сменяют чуть нахмуренные брови, а в глазах появляется беспокойство. — Скажите, как вы себя чувствуете?

Прямой открытый взгляд без намёка на страх или брезгливость, мягкий голос... внимательные светлые глаза... Так. Кажется, она задала вопрос. Что-то про моё самочувствие?

Пытаюсь отлепить от нёба, ставший неожиданно ватным язык.

— Ээээм... я... я, — голос сипит, и я чувствую себя глупо, просто открывая и закрывая рот, в попытке выдавить слова. — Кхм.

На очаровательном лице отражается тревога, девушка подскакивает и быстро пересекает комнату до той части, которая, вероятно, является здесь кухней.

— Я поставила греться целебный отвар. Он сильно остыл за ночь, а вам пока не стоит пить холодное. Подождите, пожалуйста, немного.

Мне хочется, чтобы она продолжала говорить. Неважно что, просто хочу слушать звук её голоса.

Светлые небеса, о чём я думаю? Мне надо найти своих ребят, узнать, как прошёл ритуал и понять, как быть дальше с этими рраховыми разломами... Но сначала встать. И найти умывальную комнату. Сейчас я бы даже не отказался засунуть голову в ледяную воду, лишь бы хоть немного привести в порядок мысли.

Пытаюсь выбраться из-под вороха толстых шкур. Слабость накатывает волнами, а тело ощущается чужим и очень тяжёлым. Похоже, гиблый ареал неплохо измотал меня.

С трудом сажусь и жду, когда боль в мышцах немного успокоится. Тянусь, чтобы ухватиться за угол грубо сколоченного стола. Делаю несколько глубоких вдохов и каким-то невероятным усилием заставляю своё тело подняться.

Делаю шаг, ощущая, как ступни касаются прохладного пола. Перед глазами появляются тёмные пятна, в ушах пульсирующий шум.

Жду пару мгновений, пока смогу нормально видеть. Выдыхаю и отпускаю опору, чтобы шагнуть дальше... ноги отказываются меня держать, а тело начинает заваливаться куда-то в сторону. Успеваю лишь зажмуриться.

О, кажется, я оказался слишком самонадеян и за это меня прямо сейчас ждёт расплата.

Тонкие руки подхватывают, не давая расшибить голову о приближающийся угол. В каком-то болезненном состоянии осознаю, что прижимаюсь к хрупкому телу. Открываю глаза и растерянно таращусь девушку.
Она так близко… Я могу вдохнуть запах её волос. Сердце начинает бешено заходиться, делая моё дыхание ещё более тяжёлым.

— Надо было сказать мне, что хотите встать!

Ругается? На меня? Хочется рассмеяться и, похоже, я начинаю глупо улыбаться, потому что девушка смотрит укоризненно, слегка хмуря свои изящные брови. Кончики пальцев покалывает от нестерпимого желания дотронуться до них.

Глава 9. Недосказанность

Дэниэлла. Селение Шиасс

Он скрывается в умывальной, так и не назвав своего имени. А я стараюсь успокоить разошедшееся сердце и прикладываю к покрасневшим щекам прохладную глиняную кружку.

Почему-то его близость не вызывает во мне тех гадостных ощущений, что вызывали другие мужчины. Возможно, дело в том, что он не смотрит на меня сальным взглядом и не отпускает скабрезные шуточки. Он другой.

Моя магия позволяет ощутить, что в его худом теле больше силы, чем в любом здоровяке окрестных селений. Он весь сплошная загадка и мне хочется разгадать его тайны. Откуда у него такие шрамы? Как он оказался в сердце гиблого ареала? Почему не потерял сознание ещё у окраины, как другие? Почему он выглядит так, словно не ел много дней, хотя гвардейцы, охраняющие вход в мою хижину, выглядят сытыми и здоровыми?

Снимаю с очага нагревшийся, наваристый бульон и отрезаю кусок ароматного мясного пирога с хрустящей корочкой. В отдельную пиалу наливаю укрепляющий отвар. Ставлю всё это на поднос и отношу на низкий столик возле кровати. Соображаю, что нужно перестелить постель. Здесь ему будет удобнее, чем на шкурах возле печи.

Когда всё готово, зачем-то заглядываю в маленькое зеркальце на стене и ужасаюсь тому, насколько растрепались мои волосы. Когда пытаюсь, расчесать их пальцами, дверь в умывальную комнату открывается. Бросаю неблагодарное занятие и я спешу к мужчине, чтобы помочь ему дойти до постели. Так глупо, но мне хочется, чтобы расстояние до кровати оказалось немного больше. От его близости у меня кружится голова, и я ненароком прижимаюсь чуть сильнее, чем это нужно.

Светлые небеса, да что со мной? Что он может обо мне подумать, если заметит?

Мужчина садится на постель, и какое-то время тяжело дышит. Протягиваю ему пиалу с отваром.

— Вам необходимо выпить это, истэр.

Поднимает на меня нечитаемый взгляд и протягивает руки к пиале. Случайно задеваю кончики его холодных пальцев. Кажется, снова вспыхиваю и быстро отворачиваюсь, стараясь не показать волнения. Делаю вид, что занята, старательно поправляя салфетку на старом колченогом столике.

— Как вы попали в сердце гиблого ареала? Там самая агрессивная энергия и… ну я… в общем, вы не выглядите потерявшим рассудок. — Всё это я тараторю, слегка запинаясь и стоя к нему спиной. Но, не услышав ответа, поворачиваюсь, пытаясь рассмотреть выражение его лица. — Как это возможно?

Мужчина внимательно следит за мной, словно пытается что-то для себя понять. Ему не хочется говорить об этом?

— Простите, если мой вопрос неуместен. Я не настаиваю на ответе. Просто... это не даёт мне покоя.

Грустно улыбается и качает головой:

— Нет, всё в порядке. Просто у меня тот же вопрос. Как ты попала в сердце ареала Хаоса... Дэниэлла?

От того, как он произносит моё имя, позвоночник прошибают мурашки. Под проницательным взглядом хочется опустить глаза, но я заставляю себя расправить плечи и держать голову прямо.

— Я маг Гармонии. Меня отправляют в гиблые земли за скотом, который приманивает энергия Хаоса. Эта гадость таким образом надеется заманить к себе людей и попировать человеческим разумом, но я оставляю её без добычи.

Лицо мужчины вытягивается, словно я поведала не о даре, а о скрытой под одеждой дополнительной паре рук. Он выглядит настолько забавно, что я не сдерживаю смешок, но тут же смущённо закусываю губу.

— Маг Гармонии? Это правда? Просто это большая редкость… я... я просто не знал, что на континенте остались маги таким даром.

С трудом сдерживаю широкую улыбку, пытаясь вернуть себе серьёзный вид:

— Я не шутила. Теперь ваша очередь. Как вас зовут и как вы оказались в том лесу?

Мужчина какое-то время медлит, словно решает, стоит ли мне что-то рассказывать...

— Меня зовут Рион… Просто Рион, — он снова внимательно вглядывается в моё лицо, что-то отмечает для себя, садится ровнее и, немного поколебавшись продолжает, — мы прибыли в Северные территории, чтобы нейтрализовать угрозу разрастания ареалов Хаоса…

Продолжает говорить, а я завороженно слушаю. Сейчас я отчётливо ощущаю его военную выучку. Взгляд светлых серых глаз прямой и серьёзный. Он собран, краток, спокоен. Его голос, хоть ещё слаб, но приобрёл уверенные стальные нотки. Таким голосом можно отдавать приказы, которых не посмеют ослушаться. Таким этот мужчина кажется ещё более отличающимся от всех, кто когда-либо окружал меня прежде. И ещё более далёким от моей сельской жизни.

Какое-то тоскливое гадостное ощущение собственной незначительности начинает тянуть внутри. Почему-то именно сейчас мне стыдно за свою неказистую хижину. За старое заношенное домашнее платье. Даже за щербатую пиалу, которую он всё ещё держит в своих по-аристократически длинных пальцах... не к месту вспоминается, что у местных мужчин пальцы грубые и мясистые. Не такие. Совсем не такие. Мне безумно хочется, чтобы он коснулся меня этими пальцами…

— …я маг, Дэниэлла. Мы проводили ритуал, чтобы окончательно закрыть самый большой разрыв тонких материй в этих землях, но я немного переоценил свои силы.

— Значит, гиблые энергии больше не угроза? Это же чудесно! Наконец-то, селяне могут перестать бояться за себя и своих близких, не будет сбегать скот и можно снова собирать дары окрестных лесов!! Какая прекрасная новость! Я так благодарна вам! — я готова прыгать и хлопать в ладоши, потому что у меня появилась надежда выбраться отсюда. Может быть, теперь получится договориться и меня отпустят?

Молодой маг как-то обречённо улыбается, немного наклоняет голову вбок и не отводя внимательного взгляда от моего лица, тихо продолжает:

— Ещё не вся работа закончена, но самое сложное позади, — мне кажется, или он слегка смутился? — Неподалёку осталось лишь одно опасное место, но оно небольшое, достаточно будет и одного ритуала. После этого останутся лишь мелкие разломы в сутках езды отсюда. Скоро Северные территории смогут вернуться в прежней жизни.

Глава 10. Паутина

Эдеррион. Селение Шиасс

— Уважаемый истэр Рион, мы благодарны вам и остальным магам за то, что возвращаете мир и покой на наши земли. Хоть мы и ждали помощи много раньше.

А старик не так прост, но его укоризненный взгляд упирается в моё холодное спокойствие.

— Не только мир и покой, — замолкаю, намеренно растягиваю молчание и отпиваю отвар, который делала для меня она. Ловлю нетерпение в глазах старосты. — Северным территориям будет оказана посильная поддержка. Императорский поверенный вскоре огласит весь перечень мер, принятых в канцелярии его высочества для улучшения благосостояния жителей окрестных селений. Особенно тех, которые более всего пострадали от разломов Хаоса.

Глаза мужчины зажигаются огоньком интереса, но он тут же прячет его, возвращая себе суровый вид. Интересно.

— Уважаемый истэр, это, без сомнения, благая весть. Но я пришёл не только для того, чтобы выказать свою благодарность. Как вы понимаете, молодой девушке не пристало оставаться наедине с мужчиной.

Его намёк поднимает внутри ледяную волну гнева. Не за себя — за неё:

— Уж не хотите ли вы, уважаемый, предположить, что я мог воспользоваться этой ситуацией, чтоб опорочить ту, что спасла мне жизнь?

Хаос разливается внутри, заполняя глаза тьмой. Я чувствую это. Я не должен, но его слова задевают что-то глубоко внутри. Старик отшатывается и моментально теряет прежний запал уверенности.

— П-простите, я н-не хотел. Поймите, девочка находится на моём попечении и я обещал её почившему прадеду, что позабочусь о ней. Я просто хотел просить вас покинуть селение, пока неправедные слухи не испортили девочке судьбу!

— Слухи? — мне удаётся усмирить гиблую силу. Хорошо, что старик не маг... не понимает, не чувствует.

— О том, когда именно вы оказались здесь, доподлинно никто не знает. Если бы не чужаки перед хижиной....

— Могу вас заверить, я лишь недавно пришёл в себя и едва ли передвигаюсь.

— Я-то это понимаю, понимаю! Но вот какое дело, наша Данька сосватана за моего внука. Скоро венчание, а злые языки не преминут омрачить столь светлое событие досужими сплетнями. Да и ссоры молодым ни к чему.

Невеста… какой же я идиот. Разве могла такая девушка оставаться без внимания? Горло сжимает ледяными щипцами, мешая свободно дышать. С шумом проталкиваю в лёгкие воздух и только тут понимаю, что попался: старик внимательно следил за каждым моим движением. Он всё понял.

— Могу я хотя бы поблагодарить Дэниэллу за своё спасение?

— Я могу передать вашу благодарность, уважаемый истэр. Поверьте, так для неё будет лучше. Если действительно желаете ей добра, то уезжайте. Прямо сейчас. Она поймёт.

— Но вы можете дать гарантии, что ни её жених ни кто-либо иной не причинят ей вреда из-за… этой ситуации?

— Конечно, уважаемый, я глава этого селения и я уже говорил, что забочусь об этой девочке. Она мне как дочь! Уверяю, под моей опекой с ней всё будет хорошо.

Силы ещё не вернулись и ноги не слушаются. Без исцеляющего полога Дэниэллы каждое движение отдаёт тупой болью... но я встаю.

Несколько неуверенных шагов даются тяжело, но я справляюсь и дохожу до своего плаща, заботливо развешенного возле очага. Из внутреннего кармана достаю увесистый мешочек монет и протягиваю его старосте. Тот недоверчиво забирает кошель и заглядывает внутрь. Его руки начинают подрагивать.

— Это для Дэниэллы. Это меньшее, чем я могу отблагодарить за свою жизнь. Вы сказали, что опекаете её... я полагаюсь на ваше благородство, и обещание заботится об этой девушке. Передайте ей эти монеты и пусть она распорядится ими так, как сочтёт нужным.

— Всё будет сделано, уважаемый истэр, — выдержка старосты окончательно даёт трещину и его поклон кажется мне излишне низким.

Мне не хочется уходить, не поговорив с Дэниэллой, но что, если своими действиями я навлеку на неё беду? То, что сказал староста, звучало весьма разумно. Я не подумал, как моё нахождение здесь скажется на самой девочке… да что там… надо признаться, что мои мысли текли в совершенно ином направлении.

На короткое время здесь я ощутил себя нормальным. Таким, каким бы мог быть, ни родись я тем, кем родился. Без тёмного дара. Без преследующих меня выражений брезгливости, страха и ненависти. Мне не хочется возвращаться в мой мир, но здесь для меня не оказалось места.

Чтобы позвать одного из гвардейцев, мне достаточно повернуть кольцо-артефакт. Так, моя охрана всегда узнаёт, когда нужна мне. На пороге моментально появляется лейтенант Кронс.

— Помогите мне покинуть это место, лейтенант.

— Мессир, позвольте, — лейтенант поддерживает меня, когда я одеваюсь и когда мы покидаем хижину.

Переступаю порог и погружаюсь в ледяную ночь, которая рада получить назад свою жертву. Холод уверенно пробирается под тёплые одежды, ластится. Мне хочется вернуться, сделать шаг назад туда, где я впервые за многие годы ощутил тепло, но вместо этого лейтенант ведёт меня к отдыхающим перед входом веренам.

Старик провожает нас долгим задумчивым взглядом.

Последние силы трачу на то, чтобы разместиться в седле. Животное поднимается, и мы направляемся прочь... прочь из селения, в котором я позволил себе забыть, кто я есть.

Глава 11. Шаг назад

Дэниэлла. Селение Шиасс

Тарика резко останавливается и разворачивается:

— Не придётся тебе возвращаться, девка, не придётся, — главная сплетница селения злобно зыркает, и её насмешливый тон даёт понять, что эту битву я ей проиграла.

Прежде чем успеваю что-то предпринять, широкая мужская ладонь закрывает мне рот. Кто-то с силой вжимает меня в своё тело, перехватывая поперёк живота, и волочит в сторону. Мне даже не удаётся перебирать ногами.

Пытаюсь отбиваться и вырваться, чтобы закричать, но мужчина лишь сильнее вдавливает грубую ладонь. Становится больно не только губам, я начинаю бояться, что так он сломает мне зубы.

Меня вталкивают в какую-то дверь и резко отпускают. Не удержавшись, падаю на пол, больно ударяясь коленом о что-то твёрдое. Резко разворачиваюсь и натыкаюсь взглядом на Сарида. Бешенство в его глазах заметно даже в полутьме помещения. Тарика заходит следом и прикрывает дверь.

— Ишь какая?! — ехидно растягивает слова. — Местных мужиков ей уже мало, так она теперь не пойми кого к себе тащит. Смотри, Сарид, твоя невеста-то товар порченный, а ты с ней всё нянькаешься. Давно тебе говорила, нечего девке спуску давать. Добегался за ней? Позор на всё селение!

Тарика продолжает изливаться ядом, а мне хочется вцепиться ей в лицо и повыдирать патлатые волосы. Но, возможно, именно этого она и добивается. Ей нужен повод обвинить меня, а я до сих пор не нарушила ни одного правила.
И всё же я не спускаю ей гадких слов:

— Как вы смеете так обо мне говорить? Вы! Это вы здесь единственный порченый товар с гнилым языком и чёрной душой! Чем вам не угодила молодая жена кузнеца? Что вы наговорили её мужу? Это ведь вы подстроили её наказание. Из-за вас цветущая женщина превратилась в тень самой себя. И вам всё мало! — я уже поднялась и, прихрамывая, незаметно продвигаюсь в сторону двери. — Что это? Зависть к тем, кто лучше вас? Моложе? Чище? Или вам просто скучно, когда вокруг люди просто живут да радуются? Сжечь наш с дедом дом — ваша идея?

Ещё маленький шаг.

— Да как ты смеешь, маленькая невоспитанная дрянь?! — Тарика переходит на визг и напирает, так некстати перекрывая мне доступ к выходу, — вот видишь, Сарид! Видишь? Говрила я тебе? Говорила? Смотри, какую невесту себе берёшь! И как у неё только язык ещё не отсох так разговаривать? Такой и двенадцати палок не хватит, чтобы ума набраться!

Сарид мнётся рядом и лишь мычит что-то невнятное. Полагаю, пытается вставить своё веское мужское слово, но ему на ум не приходит ничего путного.

— Так от правды-то язык не отсыхает! Вам бы, Тарика, себя поберечь стоило, не ровен час, ядом подавитесь, а я, ведь, не от всех недугов лечить умею.

— Ааах! Так вот, ты как заговорила! Дрянь! Мерзкая гулящая девка!

Тарика не выдерживает и бросается на меня, успеваю увернуться, попутно сделав ещё один шажок к заветной свободе, а она в полутьме налетает на скамью, с которой грохоча сыпется утварь. Гадина взвывает от боли, и я даже не успеваю понять из-за чего, потому что сама в два прыжка оказываюсь возле двери. Рывок и я уже за порогом, вдыхаю полной грудью морозный воздух. Бежать, быстрее, как можно дальше…

— А ну стоять, дочка! Староста возникает на моём пути, словно из-под земли. Бросаюсь в сторону через сугробы, но это промедление стоит мне драгоценных мгновений. Уже в следующий миг меня снова хватают поперёк талии и волочат обратно.

Сени озаряются тусклым светом лучины и староста хмурится, рассматривая осколки на полу. Тарика бросается к нему, падая ниц.

— Она! — тычет в меня пальцем и издаёт фальшивый не то стон, не то всхлип. — Она… пыталась меня убить! Оскорбляла, а потом набросилась!

— Тише ты, Тарика. Сарид, объясни, что здесь произошло!

А моё мнение он выслушать не хочет? Злость клокочет внутри, требуя выхода, но я лишь сильнее сжимаю кулаки, стараясь успокоиться. Мне нужна ясная голова, пока ещё можно что-то исправить.

— Она что-то сделал со мной! — визжит Тарика и начинает кататься по полу, то и дело подвывая. А я развожу руками, давая понять, что я здесь ни при чём. Вопрос лишь в том: поверят ли мне?

— Сарид? Так и будешь стоять истуканом или объяснишь мне всё?

— Дак, это… темно же было. Не видно ничего…

И этот мужчина на полном серьёзе рассчитывал стать моим мужем?

Как он, вообще, будет защищать свою будущую жену, кем бы она ни была? Позволит любому унижать её? А если её обвинят в измене, как бедную жену кузнеца, он тоже скажет, что ничего не видел? Мне жаль ту, что свяжет с ним свою судьбу…

— Так. Ясно. Сарид, отведи Даньку в подготовленную комнату, да дверь не забудь запереть. Завтра разбираться будем. Ежели на Даньке вины нет, то венчание на третью зарю справим, ежели вину докажем, то придётся повременить. Правила на то и есть, чтобы порядок хранить. А без порядка никакой жизни не будет, — староста обводит всех тяжёлым взглядом.

— Я требую, чтобы меня вернули в мою хижину! Что я, скотина какая, чтобы меня в загоне держать? Да и дел у меня невпроворот! — не особо надеясь на успех, делаю шаг к двери.

— Это ж какие у тебя дела, дочка? Никак о гвардейце том говоришь?

Сарид усиленно пыхтит и гневно зыркает из-под нахмуренных бровей. На всякий случай делает пару шагов, чтобы подпереть собой входную дверь.

— А коли и о нём? Помощь ему нужна, а я тут время теряю.

— Не нужна ему помощь, девонька, ты как ушла, так он мне сказал, что ехать ему надобно.

— К-как ехать? Да он еле на ногах держался! Вы всё это лжёте! — сжимаю руки в кулаки не в силах поверить в то, о чём говорит этот человек.

— Тише-тише, не кипятись ты. Вот как встал, да с другими-то воинами и уехал. Далече они уже. Чай верены-то быстро бегают.

Какая-то глупая детская обида разливается внутри. Почему мне кажется, что меня предали? Молодой маг ничего не обещал, но неприятное чувство горечи и отчаяния прокатывается по всему телу, зародив в ногах слабость и сжав виски.

Глава 12. Гостеприимство

Дэниэлла. Селение Шиасс

Последние слова старосты вышибают из груди весь воздух. Не потому, что я чего-то испугалась, нет, я ещё не знала мужчины. Просто то, как это было брошено, очередной раз заставило ощутить себя скотиной.

У корд и коз не спрашивают мнение, их просто ведут туда, куда нужно хозяину. Если бы выяснилось, что я не невинна, меня бы заставили выпить отвар от нежеланного ребёнка, дабы потом точно знать, от кого я понесу. Три дня нужны были старосте не для подготовки праздника, а чтобы я успела оправиться от этой отравы. И вот такое положение я должна смиренно принять?

Тарика довольно ухмыляется, а Сарид не церемонится, с силой сжимает моё предплечье и тянет за собой. Злится и бубнит что-то себе под нос, явно обдумывая услышанные в мой адрес гадости. Выражение на его лице, перед тем как он закрывает дверь, мне очень не нравится.

В маленькой комнатушке душно и неприятно попахивает сыростью. Похоже, здесь давно никто не жил.

Узкая постель со свежим бельём помещается аккурат между противоположными стенами, а узкое оконце заколочено досками. Так что если бы не одинокая свеча, то тьма была бы кромешной. Единственный источник тепла — печная труба, поднимающаяся с нижних комнат и выходящая на крышу. На табуретке, играющей здесь роль столика, расположился пузатый кувшин и тарелка с нехитрым ужином.

Уверена, меня стошнит, если я проглочу хоть кусочек. От гадкого предчувствия не нахожу себе места и просто хожу по кругу. Круг в такой комнатушке выходит ровно на четыре шага.

Думай, Дэни, думай.

Что, если меня и впрямь обвинят в нападении на Тарику? Сарид будет только рад, если жена присмиреет и перестанет артачиться, а значит, будет свидетельствовать против меня. Да и старосте эта ситуация на руку. В его заботу я не верю, как бы меня ни упрекали в наивности, пеняя юным возрастом, но смерть прадедушки и последовавший за этим пожар, заставили меня сильно повзрослеть.

Сейчас мне очевидно, как именно староста планирует воспитать меня. Возможно, он сам и подговорил Тарику на весь этот спектакль. А значит, глупо полагать, что палок на плацу, улюлюканья и унижения удастся избежать. Я давно не верю в сказки.

Вопрос в том: сделают они это до венчания, или уже после?

Ещё один круг в четыре шага.

Я бы на месте старосты смотрела на поведение невестки - если будет посговорчивее, то воспитательную меру можно и на потом оставить, а если заартачится, то сразу обвинить, чтобы потом венчание прошло гладко, да чтобы никто из окрестных селений не попрекал после старосту корыстными намерениями. Раз уж сама девка не противится и ведёт себя смиренно, то и говорить не о чем.

А как я себя сегодня вела? О, Светлые Небеса…

От волнения и усталости хочется пить, и я наливаю себе немного напитка в расписную кружку. Уже подношу её к губам, как смутная мысль царапает моё сознание. Принюхиваюсь и запускаю магию, проверить содержимое напитка. Ничего опасного… кроме нескольких травок, вызывающих сильную сонливость и апатию. Вот значит как…

Иной раз мой дар — проклятье, но чаще, я благодарю Светлые Небеса за то, что наградили меня им. Среди селян нет больше магов, им невдомёк, какие способности спрятаны в моём рукаве. Жаль, что я не могу просто исчезнуть отсюда и оказаться где-нибудь далеко-далеко…

Жажда заставляет меня оглядеться. В углу горшок и стопка ветхих тряпочек. Но ни ковшика воды, ни умывального таза нет. Вот такое гостеприимство.

За окном подвывает метель. От мысли о том, чтобы проглотить горсть снега жажда во мне усиливается ещё больше.

Подхватываю жестяной горшок и с силой проталкиваю его в узкий проём между окном и доской, чтобы аккуратно раскачать скобу. Гадкая деревяшка долго не поддаётся, но у меня впереди вся ночь и огромное желание дать себе ещё хоть один маленький шанс.

Стараюсь вести себя тихо и постоянно останавливаясь, чтобы прислушаться и перевести дыхание. Вьюга, мой случайный союзник, поёт свою колыбельную, скрывая шум моей возни.

С первой доской управляюсь долго, успев вспомнить всех хосовых ррахов и крепкие словечки кузнеца. Выдрав нижнюю скобу, я радуюсь как маленькая.

Да! У деревяшки против меня просто не было шансов!

Дальше работа идёт быстрее. Когда за мутным стеклом начинает светать, я отдираю последнюю скобу. Ещё немного вожусь, чтобы выковырять старые ржавые крючки и, наконец, отворяю окошко.

Холодный ветер игриво врывается в комнатку, принося с собой запах свободы.

Зачерпываю рукой горсть снега и с удовольствием отправляю в рот. Жмурюсь от удовольствия, ощущая стекающую по горлу прохладную влагу.

Обувь и тулуп вместе с дедовым кортиком, вчера с меня сняли и забрали, оставив на мне лишь лёгкое домашнее платье, да толстые носки из пряжи корды.

Недолго думая, срываю с постели шерстяное покрывало и выталкиваю его за окно, чтобы повесить на внешней створке. Створка угрожающе поскрипывает, словно ворчит, что ей приходится держать на себе такую тяжесть. Простыню за угол привязываю к ножке кровати и выкидываю свободный конец наружу.

Моя очередь. О, Светлые Небеса, сделайте так, чтобы получилось!

Встав на табурет, чтобы было удобнее, вытягиваю руки и просовываю наружу вместе с головой. Только бы не застрять. Проём окна такой узкий, что мне приходится пыхтеть и выдыхать из груди весь воздух, прежде чем удаётся высунуться до талии. И вот тут меня ожидает подвох. Домашнее платье оказывается не таким уж и безобидным, мешая мне освободить из заточения свою самую мягкую часть. Вот будет картина, если кто-то догадается навестить меня с утра пораньше. От этой мысли вместе с истеричным смешком, по телу пробегает волна липкого страха.

Страх придаёт мне решимости.

Приходится повозиться, чтобы вытянуть часть ткани юбки наружу. Только после этого удаётся протиснуть бёдра и вылезти полностью. Теперь можно сбросить вниз толстый плед и осторожно, чтобы не наделать шуму, спуститься по стене, держась за простыню.

Глава 13. Благословенный дар

Дэниэлла. Селение Шиасс

Шерстяной плед не сильно помогает, когда ледяной ветер задувает под него, и даже самые тёплые носки не спасут, если снег в иных местах обволакивает голые ноги почти до коленей. Длинная юбка мешала бежать и мне пришлось подоткнуть подол за пояс, чтобы хоть немного облегчить себе задачу. Единственное, что отдаляет меня от участи отморозить себе пальцы - мой дар.

Когда я перебирала варианты, обдумывая своё положение, единственным здравым решением оказалось бежать в лагерь гвардейцев. Если молодой маг не пожалел целый мешочек тяжеловесных лир за своё спасение, у меня есть шанс договориться с ним. Помню, как он сказал, что в этой окрестности им предстоит провести ещё один ритуал, чтобы полностью исцелить земли от энергии Хаоса. Я знаю, какой гиблый ареал, до сих пор несёт опасность и спешу к нему.

Что-то острое протыкает носок, царапая ступни. Скулю, направляя к ногам свой дар. Не исцелить, лишь притупить боль. Расходую дар по капле.

Как бы я хотела остановить время и попросить светило сегодня не торопиться озарять небосклон! Но я не в силах повелевать временем. Всё, что я могу - бежать. Бежать, несмотря на горящие от тяжёлого дыхания лёгкие. Бежать ради возможности жить по собственному выбору. Ради того, чтобы остаться собой, и не превратиться в тень желаний других. Бежать, чтобы никому не позволить сломать себя.

В какой-то момент ветер доносит низкий рёв веренов и едва слышные отголоски речи. Это лагерь. Я направляю свою магию в стороны, чтобы прощупать пространство и точнее определить нужное направление, как всегда делала, если искала в лесу приманенных гиблыми энергиями коз и корд.

Дар едва слушается меня, слишком много я уже потратила. Слишком мало осталось.

Ощутив направление, в котором кипит жизненная энергия, я почти плачу от радости. Ещё немного…

Пересвистывания режут слух. От неожиданности я запинаюсь и падаю. Так свистели жители селения, когда ещё ходили на охоту. Они подражают птицам, и каждый звук несёт своё сообщение для остальных. По тому, как звуки приближаются, нетрудно догадаться, что селяне перемещаются верхом. Идут по моим следам.

В Шиасс у нескольких семей имеются верены, которые очень помогают в хозяйстве. Они не такие грациозные и породистые, как те, что я недавно видела у гвардейцев, но все верены легко бегают даже по высоким сугробам.

Это значит… я могу не успеть...

Глава 13.2

Впереди между деревьями маячит просвет, и я сбрасываю тяжёлый плед, чтобы он не мешал бежать. Мороз радостно кусает свою нечаянную добычу. Тонкое домашнее платье тут же облепляют хлопья снега, словно вьюга примеряет на меня свои украшения.

Шум погони всё более различим, но я уже вырываюсь на просторную поляну, в дальней части которой расположился лагерь императорской гвардии.

Только не сейчас, не тогда, когда я так близка к цели. Хотя кто мне сказал, что молодой маг согласится дать мне защиту? Нет, Дэни, не думай. Просто беги. Беги, потому что так у тебя есть хоть какой-то шанс.

Я пересекаю поляну больше, чем наполовину, когда из леса показывается группа мужчин верхом. Завидев меня, они издают очередные пересвистывания, а я чувствую себя лесной майвой, загоняемой охотниками.

В лагере тоже слышен свист, и несколько гвардейцев выдвигаются мне навстречу.

Я не перестаю бежать. Дар больше не спасает от холода, последние капли трачу, чтобы притупить боль. Стук сердца заглушает все звуки мира, кровь шумит в ушах. Падаю на колени, когда расстояние до гвардейцев оказывается не более десяти шагов. Незнакомые лица суровы и насторожены.

— Кто вы и что вам нужно?

Я открываю рот, но вместо слов из горла вырывается лишь надрывное сипение.

— Эта девица наша! — различаю за спиной знакомые голоса. — Мы просто заберём её и отвезём домой. Она просто заблудилась. Так ведь, милая?

Сзади раздаются едва сдерживаемые смешки и мне кажется, что я оказалась в страшном сне. В одном из тех, где пытаешься кричать, звать на помощь, но лишь беззвучно открываешь рот.

Снег угрожаюше скрипит под тяжёлой поступью того, кто нагнал свою добычу, грубые руки пытаются подхватить меня под локти. Всё, что я могу, это смотреть на гвардейцев и взглядом умолять их не отпускать меня с этими людьми. Я снова пытаюсь что-то сказать, и снова из меня вырывается лишь жалкое сипение.

— Что с этой девушкой? Почему она в одном платье в такой мороз? — с недоверием следит за происходящим один из гвардейцев.

Сопротивляюсь из последних сил, когда меня пытаются поставить на ноги.

— Разве вы не видите, уважаемый, — она не в себе. Дурная совсем, головой повредилась. Мы-то не хотели вас побеспокоить, вы уж простите. Заберём её, да сразу и уберёмся отсюда.

Кузнец, а это именно его голос, с силой дёргает меня вверх и тащит к животному, чтобы усадить рядом с собой.

— Будешь брыкаться, получишь ещё дюжину ударов сверх того, что уже заслужила! — зло шепчет мне прямо в ухо здоровенный детина, и я обмираю внутри, понимая, что проиграла...

— Отпусти её! — голос, наполненный сталью, заставляет вскинуть голову и встретиться с напряжённым взглядом серых глаз. Ещё несколько всадников императорской гвардии появляются следом за молодым магом, держа наготове своё оружие.

Рион спрыгивает и в один шаг оказывается рядом.

— Что случилось? — Он смотрит лишь на меня, и я делаю новую попытку заговорить.

— Это наша девка, мы искали её, чтобы вернуть домой, — опережает меня кузнец и ещё сильнее впивается жёсткими пальцами в мои предплечья.

— Я сказал! Отпусти! Эту девушку! — скалится и цедит слова сквозь сжатые зубы, переводя взгляд на кузнеца. Что-то тёмное поднимает внутри молодого мага, его глаза наливаются тьмой, а в голосе проявляются нотки рокочущего грома.

Кузнец резко разжимает руки, отпрянув в сторону, дрожащие колени не держат и я снова осядаю в сугрб. Стоящая за кузнецом тройка селян, тут же расступается, издавая невнятные блеющие звуки.

— Мессир, говорят она дурная совсем, сбежала из селения. Эти мужчины искали её и нагнали рядом с нашим лагерем, — отчитывается один из гвардейцев.

Едва заметно отрицательно мотаю головой. Пожалуйста, пойми меня! Собираю все силы, чтобы выдавить сиплое, едва слышное:

— Спаси…

Молодой маг ещё больше хмурится и рассматривает меня глазами, полными тьмы. Отмечает дрожащие пальцы, домашнее платье, в котором я вчера покидала хижину, растрёпанные волосы и влажные от слёз дорожки на щеках. Его желваки дёргаются и по скулам пробегают тонкие нити чёрных вен.

Он выглядит пугающе, и я вжимаю голову в плечи, мечтая просто исчезнуть. Я не знаю, что это за магия, но я не хочу злить его... Рион несколько раз моргает и спохватившись, быстро снимает свой плащ, укрывая им мои плечи. Тёплый мех ласкает уставшую от укусов мороза кожу. Тонкий запах сандала и онарий проникает в лёгкие, нашёптывая обещания, которые я пока не могу осознать.

— Эта девушка, — молодой маг поднимается и окидывает взглядом стоящих вокруг мужчин, — пойдёт со мной. Если она захочет вернуться в селение, я сам привезу её. Если откажется, то я возьму ответственность за неё на себя.

Молодой маг вновь присаживается передо мной, и наши глаза оказываются на одном уровне. Я так и не нашла в себе сил подняться, всё ещё пытаясь укротить тяжёлое, после долгого бега, дыхание.

— Дэниэлла, согласна ли ты находиться под моей опекой столько, сколько сама посчитаешь нужным?

Несколько мгновений назад я бы засомневалась, даже зная, на что обреку себя, отказавшись от его помощи. Но не сейчас… Его голос опять изменился, наполнился мягкостью и лёгкими нотками тревоги. Молодой маг беспокоится за меня?

— Так ты согласна?

Быстро киваю, чтобы уверить его в своём решении, и наблюдаю, как теплеет стальной взгляд, а уголки губ, дрогнув, скрывают улыбку.

Не обращая внимания на негодующее роптание мужчин, Рион помогает мне подняться и устроиться на верене. Сам садится за мной и понукает умное животное встать, осторожно придерживая меня поперёк талии.

Несколько гвардейцев тут же окружают нас, отрезая от раздосадованных и гневных взглядов селян. Эти мужчины упустили свою добычу и вернутся ни с чем.