Эффект гирлянды

День первый

Сегодня опять ночное утро. Или утренняя ночь, если вам удобнее так её называть. Теперь всегда так. Уже второй месяц. Задолбало! Не люблю декабрь вот именно поэтому. На работу идёшь – ночь, с работы возвращаешься – опять ночь. Мрак. Как-то всё это на нервы давит. И грязь снежная под ногами чавкает. Брррр. Противно. Радости не прибавляет. Вот люди и идут все унылые и сонные. А когда сонным людям куда-то приходится тащиться в холодное ночное утро, то они раздражаются. Отсюда и конфликты.

Вот куда меня занесло с моими размышлениями! Вроде как зима виновата во всех грехах! А на самом деле в моём конфликте с Тимуром никто не виноват, кроме меня самой. Нет, он, конечно, тоже виноват. Мог бы и не реагировать так агрессивно. Подумаешь, котлеты подгорели! Салат же не подгорел.

Всего на минутку и отвлеклась на звонок. Это ведь мама звонила. По срочному делу. Ей надо было узнать, какое платье я хочу заказать по каталогу. Платье, между прочим, чтобы ему понравиться! И вообще, не так уж сильно котлеты были испорчены. Оплошность тянула максимум на реплику: «Блин, Юля, повар из тебя сегодня фиговый», а не вот это - вот обидное: «Ты меня отравить решила или хочешь, чтобы я подавился и сдох?»

Моя бывшая соседка, Марианна Валерьевна, известный в городе семейный психолог, не раз повторяла, что главное в отношениях – это взаимное уважение. Так вот, когда ко мне относятся неуважительно, то и я… взаимно.

Короче, высказала я своему дорогому и любимому всё, что о нём думала. Ну не совсем всё, конечно, а только касательно этой ситуации. Я, между прочим, тоже работаю и устаю, а в поварихи не нанималась.

Разругались в пух и прах, спали в разных комнатах. С утра ему раньше на работу ехать. Пытался что-то говорить примирительное. Блин, Тим, пора бы уже знать, что спросонья я злая и не воспринимаю информацию. Перед выходом крикнул: «До вечера», а я ему: «Не дождёшься!»

Грубо, конечно. Признаю. Не в духе была. Ладно, потом днём созвонимся и помиримся. Мама говорит, что первый год совместной жизни для пары самый сложный. Люди привыкают друг к другу, учатся уступать. И я бы уступила, если бы он извинился. Правда. Но меня сбила машина.

Какая машина? Откуда мне знать? Я в них не особо разбираюсь. Чёрная какая-то. Я её не заметила потому, что чуть ногу не вывихнула. Наступила в снежную кашу, приправленную реагентом, нога стала скользить. А я в это время дорогу перебегала. Пешеходного перехода на дороге не было, но там все перебегают.

Ну так вот, нога у меня поехала, я покачнулась, сумка стала сползать с плеча. А в руке телефон был. Сумку я спасла, успела поймать. Зато уронила телефон. Я наклонилась, чтобы его поднять, и в этот момент… Заядлые автолюбители описали бы это происшествие такими словами: «Джип своим бампером въехал бабе в багажник».

Мне повезло, что водитель успел резко затормозить, и удар в пятую точку я получила не слишком сильный. И летела тоже недалеко. До ближайшего бордюрного камня. А вот камень встретил меня, как родную. Я впечаталась в него головой, и радость от встречи вспыхнула искрами в глазах. От серьёзной травмы меня спасла толстая вязаная шапка.

На пару секунд я потеряла сознание, а когда очнулась, рядом уже была куча народа. Кто-то пытался поднять меня, кто-то отряхивал, а кто-то голосил на всю улицу. Ближе всех стоял лысый смущённый дядечка. Это и был водитель сбившего меня джипа. Оказалось, что он остановил свою телегу и вылез из неё, чтобы узнать, надо ли меня додавить или можно так оставить. Какая-то старушка скандального вида наскакивала на него, ругалась и время от времени лупила сумкой. Моей сумкой!

– Маньяк! Насильник! – голосила она, входя в раж. – За решётку его надо! Повалил девку в сугроб!

– Не валил я её в сугроб, – оправдывался лысый. – Она сама посреди дороги в неприличной позе стояла. Я её только чуть-чуть задел.

– Да тебе, кабану здоровому, все позы неприличными кажутся. Маньяк! – не унималась бабуля. – На девчонку позарился! Почему-то на меня не напал, хоть я и рядом была!

Мне даже жалко мужика стало, но себя тоже было жалко. И зимний плащ, и брюки оказались мокрыми и грязными. Не говорю уже про руки и лицо.

– Девушка, возьмите влажные салфетки, – какая-то сердобольная женщина сунула мне в руки упаковку.

– Тётенька, вот ваш телефон, – послышался из-под локтя тоненький голосок. Худенькая девочка с огромным ранцем за спиной протянула мне нечто прямоугольное и грязное. – Только он у вас разбился и не работает.

– Как вы себя чувствуете? – оттеснил ребёнка мужчина в старомодном пальто и строгих очках. – Может вам скорую вызвать?

Психиатрическую помощь мне надо вызвать. Вот ведь дура! Раскорячилась посреди проезжей части. Сама виновата. Что же у меня вечно всё не как у людей? Или у других такая же фигня?

Вырвавшись из рук доброжелателей, я рванула на работу. Не быстро, правда, рванула, но со всей возможной скоростью. Колени болели, видимо, стукнулась сильно. И голова.

Перед дверью в здание нашей фирмы стояла высокая стремянка, и двое рабочих в зелёных комбинезонах тащили к ней большой деревянный ящик.

– Матерь божья! – воскликнул один из них, увидев меня, и уронил ящик себе на ногу. Хорошо хоть не обматерил меня. Надо же, какие теперь культурные грузчики!

С детства помню, что ходить под лестницей - это плохая примета, но чего уж мелочиться - утро всё равно испорчено. Я ворвалась в офис без одной минуты девять. Леночка, сидящая на ресепшене, округлила глаза и замахала руками.

– Женщина, сюда нельзя! Винно-водочный магазин в соседнем здании!

– Вот правильно тебя Оксана Викторовна ругает, – буркнула я. – Со всеми вошедшими здороваться надо! И сразу, чтобы ты не умерла от любопытства, скажу – меня машина сбила. Три раза переехала. Но на работу я не опоздала – можешь отметить это в журнале.

День второй

– Юля! Юля, вставай! Мы проспали на работу!

Крик безжалостно выхватывает меня из тёмной пучины сна. А где же нежные пробуждающие поцелуи? Где утренние сладкие объятья? Где кофе в постель?

– Вставай, пожалуйста. Ты вчера заснула, а я взял на себя смелость и постирал в машинке твои вещи. Всё высохло, можешь надевать. Пока ты душ будешь принимать, я сделаю кофе и бутерброды и вызову такси, а то ты не успеешь.

Зачем мне свежевыстиранные вещи? Я надену другие. Сползла с кровати. Увидела зеркало. Зеркало увидело меня. Оба ужаснулись. Если Тим не испугался при виде меня такой – это любовь! Или очень плохое зрение? Или психическое отклонение?

Так! Надо одеться. Шкаф. Тут вот на полочках лежало моё бельё. Где оно теперь? Вижу только футболки и трусы Тима. На фиг нужно было всё перекладывать?

А вот и сам хозяин квартиры. Глаза блестят от счастья, губы улыбаются. Пытаюсь спросить его, а он этими губами целует меня и не даёт ничего сказать. Так тесно прижимает к себе, что я нижней частью живота ощущаю его… любовь ко мне. Напряжённая такая любовь, твёрдая. Может, ну её к чёрту эту работу?

Не давая опомниться, Тим хватает меня в охапку и тащит в ванную. Ну хорошо, развратник, пусть это будет в ванной, я ж не против. Уже расслабилась, предвкушая наслаждение, а он включает душ и пихает меня под струи воды. Охладись, Юлечка. А сам убегает. Эх, нет в жизни счастья. Только размечталась!

Быстро приняла водные процедуры, начала сушить волосы.

– Юля, быстрее! А то ты и на такси не успеешь!

Надела высохшие вещи, иду на кухню. Тим такой весь красивый, причёсанный, в новом пиджаке суетится у стола. Пара бутербродов с икрой и свежесваренный кофе.

– Хотела спросить насчёт своей одежды, – бормочу я, одновременно пытаясь прожевать бутерброд. – Куда ты всё дел, и зачем?

Он смотрит на меня удивлённо, словно не понимает вопроса. Нет, он и правда не понимает. Куда-то дел мои вещи и, похоже, не помнит. До меня стало доходить, что с Тимом происходит что-то неладное. Вчера встретил меня странно, словно я и не жила с ним все эти месяцы, а явилась только что из его эротических фантазий. И эти его изощрённые ласки, и какое-то безумное возбуждение.

– Скажи честно, дорогой, ты вчера употреблял алкоголь или какие-нибудь наркотические препараты?

– Юля, ты задаёшь такие вопросы… я не понимаю. Для меня это всё очень неожиданно… Нет, я безумно рад, но в голове всё перемешалось. Я год мечтал о тебе, понимаешь?

Я видела, что он очень волнуется. Вот на стул сел, потом вскочил. Сейчас признается, что у него с головой непорядок. И тут не кстати запищал его телефон. Тим схватил трубку.

– Да… сейчас спускается, – ответил он и отключил аппарат.

– Давай вечером поговорим? Ты ведь приедешь? Там такси у подъезда уже заждалось. Белое «Рено», номер пять-пять-один.

Глаза любимого мужчины смотрели на меня с такой надеждой и мольбой, что я растерялась.

– Хорошо. Вечером поговорим.

Я вышла в коридор. Тим помог надеть плащ, подал сумку. Я взялась за ручку двери.

– Я помню, что ты не хотела слушать объяснения, но теперь ты здесь, и я могу сказать: с Ликой у меня ничего не было, правда. Это глупая шутка, которая вышла из-под контроля.

– Лика? Кто это? – я застыла на пороге, хлопая глазами, как дура.

– Я люблю тебя и никогда не изменял. Это главное, что ты должна знать!

– Ладно, – я так ничего и не поняла.

Снова запищал мобильный. Водитель такси оказался нетерпеливым. Я поспешила вниз. Всю дорогу до работы думала о словах Тима. С ним явно происходит что-то ненормальное. Нужно выяснить, что творится в голове у моего парня. Если вовремя начать лечение…

Вход в здание нашей фирмы призывно мигал огнями огромной гирлянды. У меня ещё издали начала болеть голова от этого великолепия. Стараясь не смотреть на яркие вспышки, проскользнула в офис.

– Юлечка, доброе утро! – приветствовала меня Леночка. – Замечательно выглядишь!

Вот ведь подлиза какая! Я накраситься-то ещё даже не успела, но Надюша, встречающая меня в кабинете, тоже отметила, что выгляжу я сегодня по-особенному.

– Прямо сияешь вся! Глаза блестят, губы улыбаются. Похоже, что с Тимом вы вчера помирились.

Я открыла косметичку и, пока накладывала лёгкий макияж, поведала подруге о вчерашнем вечере. Некоторые особо пикантные детали упустила, но про странное поведение своего любимого рассказала подробно.

– Ты раньше говорила, что Тим очень серьёзный и в интимном плане сдержанный, а тут такие африканские страсти! И одежду твою спрятал, и косметику. Чудеса! Что-то тут явно нечисто.

В этот момент открылась дверь и в комнату вплыла наша Золотая Рыба.

– Доброе утро, девочки. Рада видеть вас в хорошем настроении. Отметьте, что крем «Витаминно-ягодное вдохновение» снят с производства. Наденька, запомни, что скраб у нас не со скорлупой кедровых орехов, а из их жмыха. Жмыха, понимаешь? Это всё же разные вещи. Посмотрела бы я, как ты кожу скорлупой стала натирать. Всё, приступайте к работе. Удачи!

И мы приступили. Сегодня был просто шквал звонков. Мы едва успевали отвечать. Предновогодняя лихорадка! Моя многострадальная голова то и дело подвергалась пульсирующей боли. Пришлось опять принимать таблетки.

К концу рабочего дня я чувствовала себя измотанной и больной. Конечно, я забыла про уличную иллюминацию и, когда выходила, резкая вспышка застала врасплох. В мозг словно воткнули тонкую спицу. Я вскрикнула и схватилась за виски. Надо пожаловаться Оксане Викторовне. Нельзя же так ослеплять персонал и клиентов!

Я отправилась домой пешком. Надо ещё в магазин зайти, купить что-нибудь на ужин, хотя лучше взять готовое и дома разогреть. Сегодня я не в состоянии изображать из себя повариху.

Когда я замученная и потная с полными сумками переступила порог квартиры, Тим вышел из своей комнаты.

– Ты считаешь своё поведение адекватным? – процедил он сквозь зубы, даже не поздоровавшись и не забрав у меня тяжёлые сумки.