Эффект Синевы

Преступление

Электа без сомнений хотела его убить. Когда желание становится всепоглощающим, разум готов принять даже невозможное.

Она заманила Эдгара в лес, который из белоснежного превратился в перламутрово-фиолетовый. В Азмаре, единственном городе вселенной Моралиса, использовалась Аврора — искусство управления переливающимися сияниями ночи. Туристы стекались сюда лишь ради танцующих полос света в небе. Но это было не только зрелище: Аврора питала магией и вдохновением.

Силой хотела насытиться и Электа. Ей требовалась решимость. Однако в её мире нельзя было просто так переступить через себя. В Моралисе не было королей, всем правила невидимая, но ощутимая Сила Равновесия. Преступлений почти не существовало: мелкие кражи, стычки, редкие убийства. Но одно явление бросало тень на это спокойствие — исчезновения. Сегодня ты гуляешь с подругой, а завтра она бесследно пропадает. Жители связывали законопослушность с исчезновениями: одно не могло существовать без другого.

Электа шла за Эдгаром, следя за каждым его движением. Он не должен был выжить. Всё было продумано. Или ей лишь казалось? Внезапно он рухнул на колени, утопая в пушистой подстилке леса. Электа замерла за деревом, но он её не заметил. Его взгляд был прикован к небу — к загадкам, которые оно хранило.

Девушка отбросила за спину длинные чёрные косы, извлекла кинжал из сапога. Несколько глубоких вдохов не уняли дрожь в руках и ноющий ком в горле. Несмотря на прохладу, её кожа покрылась холодным потом. Она знала: если сделает это, обратного пути не будет. Сломается ли она? Скорее всего, исчезнет, как и другие преступники. Но она была готова.

Лес будто дал ей решимость. Клинок в руке казался продолжением её воли. Нужно было бить между третьим и четвёртым ребром. Но уверенности не было.

Электа сделала шаг — и в следующее мгновение оказалась в другом месте.

Перед ней расстилалась чёрная ночь. Белый снег слепил глаза, как лезвие. Она прищурилась, сдерживая чих. В десяти метрах впереди возвышалось огромное цветущее дерево, вокруг него порхали серебряные бабочки. Справа искрилось ледяное озеро. Снег падал медленно, как звёзды, осыпаясь с неба.

Она сидела на стуле со связанными за спиной руками.

— Какая дивная преступница затесалась в нашем Чертоге… — раздался голос.

Чертог. Она слышала о нём. Место выбора между грехом и светом. По легендам, его населяли ледяные тени. Перед ней стоял один из них — Пепел. Высокий силуэт, закутанный в дымчатую тень. Кожа сверкала, отражая свет снега и луны. Жёлтые, кошачьи глаза смотрели прямо в неё. Из чёрного плаща, казалось, поднимался едва различимый дым.

Электа смотрела на него, как на нечто неведомое, хотя и сама жизни знала мало.

В кармане что-то горячо жгло её бок. Она надеялась, что не придётся доставать это.

— Почему ты хочешь совершить столь грязный грех? — спросил Пепел. В его голосе звучало не осуждение, а чистое любопытство.

— Чтобы спасти человека, — ответила Электа, не задумываясь.

В Чертоге нельзя было лгать. Да и в самой девушке ложь вызывала отвращение. Она считала главным достоинством смелость говорить правду.

— Погубив себя? — Раздался второй голос.

Из воздуха выгравировался высокий, точёный, почти излишне красивый блондин. Свет — вторая ледяная тень. Он говорил, что им неведомы ни демоны, ни ангелы. Они были теми, кто подчиняется Равновесию.

— Преступник, даже тот, кто лишь помыслил о преступлении, попадает сюда, — объяснил Свет. — Мы — Пепел и я — направляем его выбор. Пепел не подстрекатель, не шёпот тьмы. Он лишь наблюдатель. Разве что чуть-чуть вмешивается… — при этих словах Пепел то ли усмехнулся, то ли кашлянул. — Я же — холодная тень справедливости. Я наставляю на путь истинный.

— Ты же тень справедливости, так почему не защищаешь меня? Разве не по справедливости убить его? Он сам преступник! — Электа сжала кулаки.

— Мы знаем, — твёрдо произнёс Свет.

— Это шанс спасти себя, — сказал Пепел мягче.

— Меня больше не страшит ничего в этом мире. И уж тем более в следующем. У меня никого не осталось. Только чувство справедливости.

Электа не сводила с него глаз. Она знала Пепла всю сознательную жизнь. Казалось, еще немного, и она накинется на него, как на единственное спасение. Его желтые глаза не выходили у нее из головы. Они видели ее раньше.

— Я знаю, что меня ждет. Наказание. Тьма.

— Без солнца и звезд. Вечный мрак и никакой возможности вернуться назад. Полное одиночество, сковывающее не только разум, но и тело. Бесконечный холод. И такие же грешники, как ты, но с разной степенью вины. Ты будешь среди насильников и убийц. Кто в здравом уме захочет туда отправиться?

— Ты не переубедишь меня, — Электа была непреклонна. Она продолжала смотреть на Пепла, но он либо не замечал ее взгляда, либо делал вид, что не замечает.

— Легче от убийства не станет. Даже если ты украла Гримуар и повернула время вспять. Ты не знаешь всех нюансов, а мы не можем рассказать — клялись оберегать тайны Моралиса.

Они знали про украденный учебник. Нет смысла скрывать еще одно преступление. Но оно не такое жестокое, как убийство.

Руки Электы онемели, но Тени и не думали ее развязывать. Холодало. Она смотрела на белесый пар, исходящий изо рта, и старалась не слушать Света. Его слова не казались убедительными. И все же почему после пребывания в Чертоге в Моралисе почти не совершались преступления?

Ты должна знать, кому нужна

Пепел принялся ощупывать карманы накидки Электы. Он пытался сохранять холодную отстраненность, образ специалиста, лишенного эмоций, но понимал: ему нравилось прикасаться к ней. Нравилось, что она трепыхалась в его руках, связанная, безвольная по его прихоти, как мошка в паутине. В нем росло странное, необъяснимое желание испытать больше, исследовать глубже эту безрассудную женщину. И когда он понял, что Гримуар спрятан ближе к сердцу, внутри него вспыхнула искра — такая же мощная, как величайшая гора Моралиса. Пепел жаждал прикоснуться к запретному, сломать преграды.

Он взялся за полы ее накидки и задрал до уровня колен. Сначала прощупал внутреннюю сторону плаща, затем прикоснулся к длинной юбке, но ничего не обнаружил. Каждое новое движение отзывалось в нем сладкой негой.

Пальцы Пепла сомкнулись на тонкой щиколотке Электы, обтянутой кожаным сапогом. Он медленно повел руку вверх, скользя по икре, затем по шерстяному чулку. Но как только коснулся голой кожи, его будто обожгло огнем — жарким, немыслимым для зим Моралиса. Чулок был отодвинут едва заметным движением пальцев, и Пепел понял: он нашел Гримуар. Прежде чем достать книгу, он задержал ладонь на ее бедре, но лишь на мгновение, а затем вернул все слои одежды на место.

Эффект Синевы ослабевал, и к лицу девушки возвращался румянец. Она уже могла держать голову и двигать ногами. Жаль только, что пнуть Пепла в лицо не успела.

— Так-так-так, Гримуар найден. Ты кому-нибудь рассказала о своей находке? — голос Света звучал осуждающе и надменно.

Пепел спрятал книгу за спину.

— Нет, — с трудом ответила Электа.

— За кражу заклинаний полагается двойное наказание. В Синеве нет пощады. Жители Моралиса вообще не должны знать об этой книге, но какой-то умник, видимо, считал иначе и растрепал все направо и налево. Ты не должна была возвращаться в прошлое, Электа. Время в Моралисе не существует. Есть только день и ночь, зима и лето — две крайности, соединенные одной вселенной. Гримуар — древнейшая, священная книга. Смертные недостойны держать ее в руках. Это религия высших теней, в том числе и ледяных. Вам не дано знать секреты мироздания. Ты понимаешь свою ошибку? Назад пути нет. Убийство лишь усугубит твое и без того шаткое положение.

— А что, если зло не так уж и плохо? Если оно спасает? Если оно совершается во имя любви?

— Зло есть зло. Оно не может служить добру.

Пепел усмехнулся, но вовремя подавил смешок, спрятав его за искусственным кашлем. Было очевидно: в этом дуэте его роль сводилась к тени, исполняющей грязную работу. Свет марать руки не собирался.

— Что смешного? — заметил тот.

— Да ничего. Мы оба знаем, что девчонка выберет убийство, а не твои морализаторские лекции. Она решилась. Таких уже не переубедить. Давай отправим ее в реальность, пусть даже и прошлую, пусть завершит начатое и отправится в Синеву, на вечные м-у-у-ки, — протянул Пепел, намеренно утрируя последние слова, словно был привидением.

Чаще всего люди отказывались от преступлений, едва выслушав Света, — их запугивали, оставляя с иллюзией чистой совести. Но в этот раз Пепел был заинтригован. Он верил: Электа готова убивать, даже после демонстрации силы Синевы. Только сумасшедшие выбирали преступление после пребывания в Чертоге.

— Ты прав, друг мой темный, — спокойно сказал Свет. Пепел было приготовился усмехнуться, но передумал. Свет умел подобрать диковинное словцо. — Мы возвращаем тебя в реальность Моралиса, Электа. Сделай правильный выбор. Помни об эффекте Синевы.

Пепел подошел к девушке и развязал ей руки. Электа тут же прижала запястья к груди, растирая и дуя на них теплым воздухом. Она старалась держаться от Пепла подальше. Странный он был. Да и чересчур уверенный. Еще никто не прикасался к ней настолько интимно.

Когда Электа окончательно пришла в себя, ее шаги стали тверже, а спина выпрямилась, будто и не было на ней клейма чужой воли. Свет взмахом руки указал на ледяное озеро. Лед вдруг исчез, а вода забурлила, переливаясь всеми оттенками фиолетового. Вот он, путь в лес Моралиса.

Бояться больше было нечего. Терять — тоже. Электа уверенно зашагала вперед. Осталось всего пару метров до берега, а затем она ступила в воду. Озеро приняло ее легко, почти ласково. Вода не была ледяной, как взгляд Света, и не лезла за шиворот, как руки Пепла. Скорее, это было приятное, теплое прикосновение. Едва ли не лучшее воспоминание в ее жизни. Воздух вокруг дрожал, пульсировал, открывая путь в другой мир.

Электа шла, словно по обычной дороге, а впереди, сквозь фиолетовую пелену, уже вырисовывался лес. Под огромным деревом на коленях замер молодой человек.

Забавно. Нож, который она выронила, исчезая в Чертоге, остался на том же месте. Значит, время здесь не существовало. Или же замирало. Молодой мужчина не шелохнулся, не заметил ее появления. Он был беспомощен. Поднесенный на блюде. Отрешенный от реальности.

После всего этого ритуала его ждало лезвие в спину.

Эдгар не сразу понял, что произошло. Удар в спину показался ему шутливым, будто кто-то просто стукнул кулаком. Он обернулся — и тут же похолодел. Перед ним стояла красивая, но несчастная девушка, сжимающая в руке кинжал. Только теперь он осознал: его ударили вовсе не кулаком. Электа, с криком, полным страха и решимости, вновь замахнулась.

Зачем ей это? Кто её подослал?